И҆ ви́дѣхъ и҆́наго а҆́гг҃ла крѣ́пка сходѧ́ща съ нб҃сѐ, ѡ҆болче́на во ѡ҆́блакъ, и҆ дꙋга̀ над̾ главо́ю (є҆гѡ̀), и҆ лицѐ є҆гѡ̀ ꙗ҆́кѡ со́лнце, и҆ но́зѣ є҆гѡ̀ ꙗ҆́кѡ столпѝ ѻ҆́гнени,

и҆ и҆мѣ́ѧше въ рꙋцѣ̀ свое́й кни́гꙋ разгибе́нꙋ: и҆ поста́ви но́гꙋ свою̀ деснꙋ́ю на мо́ри, а҆ шꙋ́юю на землѝ,

и҆ возопѝ гла́сомъ вели́кимъ, ꙗ҆́кѡ ле́въ рыка́ѧ: и҆ є҆гда̀ возгласѝ, глаго́лаша се́дмь громѡ́въ гла́сы своѧ̑.

И҆ є҆гда̀ возгласи́ша {глаго́лаша} се́дмь громѡ́въ гла́сы своѧ̑, хотѣ́хъ писа́ти: и҆ слы́шахъ гла́съ съ нб҃сѐ гл҃ющь мѝ: запечатлѣ́й, ꙗ҆̀же глаго́лаша се́дмь громѡ́въ, и҆ сегѡ̀ не пишѝ.

И҆ а҆́гг҃лъ, є҆го́же ви́дѣхъ стоѧ́ща на мо́ри и҆ на землѝ, воздви́же рꙋ́кꙋ свою̀ на не́бо

и҆ клѧ́тсѧ живꙋ́щимъ во вѣ́ки вѣкѡ́въ, и҆́же созда̀ не́бо и҆ ꙗ҆̀же на не́мъ, и҆ зе́млю и҆ ꙗ҆̀же на не́й, и҆ мо́ре и҆ ꙗ҆̀же въ не́мъ, ꙗ҆́кѡ лѣ́та ᲂу҆жѐ не бꙋ́детъ:

но во дни̑ гла́са седма́гѡ а҆́гг҃ла, є҆гда̀ и҆́мать вострꙋби́ти, тогда̀ сконча́етсѧ та́йна бж҃їѧ, ꙗ҆́коже бл҃говѣстѝ свои́ми рабы̑ прⷪ҇рѡ́ки.

И҆ гла́съ є҆гѡ̀ слы́шахъ съ небесѐ па́ки гл҃ющь со мно́ю, и҆ гл҃а: и҆дѝ и҆ прїимѝ кни́жицꙋ разгнꙋ́тꙋю въ рꙋцѣ̀ а҆́гг҃ла стоѧ́щагѡ на мо́ри и҆ на землѝ.

И҆ и҆до́хъ ко а҆́гг҃лꙋ, глаго́лѧ є҆мꙋ̀: да́ждь мѝ кни́жицꙋ. И҆ речѐ мѝ: прїимѝ и҆ снѣ́ждь ю҆̀: и҆ горька̀ бꙋ́детъ во чре́вѣ твое́мъ, но во ᲂу҆стѣ́хъ тѝ сладка̀ бꙋ́детъ ꙗ҆́кѡ ме́дъ.

И҆ прїѧ́хъ кни́гꙋ ѿ рꙋкѝ а҆́гг҃ла и҆ снѣдо́хъ ю҆̀: и҆ бѣ̀ во ᲂу҆стѣ́хъ мои́хъ ꙗ҆́кѡ ме́дъ сладка̀: и҆ є҆гда̀ снѣдо́хъ ю҆̀, горька̀ бѧ́ше во чре́вѣ мое́мъ.

И҆ речѐ мѝ: подоба́етъ тѝ па́ки прⷪ҇ро́чествовати въ лю́дехъ и҆ во племенѣ́хъ, и҆ во ꙗ҆зы́цѣхъ и҆ въ царе́хъ мно́зѣхъ.

Синодальный

Языки

Сильный Ангел с раскрытой книгой.

И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные,

в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.

И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих.