Часть третья – защитительная

Нужные объяснения в отражение распускаемых о святом Апостоле злых речей и в побуждение неисправившихся еще – исправиться (главы 10–13)

Недоброжелатели святого Павла распускали в Коринфе ложные о нем слухи и мнения. Когда подобные случаи не вредили делу благовестия и твердости в вере уверовавших, святой Павел не обращал на это внимания; но когда из этого выходил вред, то он долгом считал очищать себя и дела свои от всех нареканий. Что именно говорили про него невыгодно в Коринфе, об этом можно судить по защитительным словам его самого. Слышал это Тит или сам, или от искренних Апостола, и передал ему. Таких порицателей было немного; вся же Церковь благоговейно честила святого Павла и готова была с покорностию слушать все его наставления и исполнять все распоряжения. Доселе он обращал речь к этим чтителям своим – исправным христианам, и речь эта тиха, тепла, благосклонна. Отселе начинает речь против порицателей, и она строга и носит печать апостольской власти.

Святой Павел не был показен телом и здоровья был слабого. Речь его при личном благовестии отличалась тихостию и кроткою убедительностию. Он умолял веровать в Распятого, а не указ с неба предъявлял, чтоб слышащие веровали. А в послании, когда писал уже к верующим, слово его было строго и властно. Эту разность противники его взяли за исходный пункт для порицаний. Говорили: «в лице смирен», а за глазами «дерзает... послания тяжки и крепки, а пришествие тела немощно и слово уничиженно» (2Кор. 10:1, 10). Это бы и не так было смутительно, но в объяснение такой разности вставлялось нечто такое, почему иные могли почитать святого Павла «по плоти ходящим». Потому такой речи и нельзя было оставлять без оговорок. Святой Павел и занимается ею со всем вниманием. Ответ его на это такой: я и в лице такой же, какой на письме – строгий, когда потребует нужда; к этому уполномочивает меня звание Апостола, свыше мне вверенное. Потому наперед молю вас: не заставьте меня употреблять эту строгость, исправьтесь; ибо, если, пришедши, найду вас неисправными, не пощажду. Все это себязащищение апостольское занимает четыре главы: 10–13. В нем три пункта: я и в лице такой же строгий, как и на письме; к этому уполномочивает меня апостольское звание; приду – не пощажду. Но пространство эти пункты занимают не одинаковое: 1) первый – собственно 11 стихов 10-й главы; 3) «третий» – последние три стиха 12-й главы и 10 стихов 13-й главы; 2) средину, – в два и даже в три раза большее пространство, – занимает защищение апостольского достоинства. Верно, настояла в этом крайняя нужда, хотя определенно указать ее и не имеется возможности. Не можем не заметить, что, по сему строю, последняя часть послания сходна с первою. Как там пространное слово о христианском откровении, или домостроительстве благодати, вставлено в иную, краткую речь, обнимающую его своим началом и концом, так и здесь пространное слово об апостольском достоинстве святого Павла и апостольской его деятельности вставляется в иную кратчайшую речь, обнимающую его тоже началом и концом своим. Между тем тот и другой предмет, невольно будто вторгшиеся в послание, или исторгшиеся из души святого Павла, составляют важнейшие отделения сего послания.

1. Я и в лице строгим бываю, как и на письме (2Кор. 10:1–11)

а) Приведши эти речи о себе, что в лице смирен, а в отсутствие дерзает, стих 1, и намекнувши, как бы не пришлось говорящим это испытать противное сему, стих 2, б) Апостол объясняет, что судить о нем по видимости нельзя, ибо власть его не внешняя, а духовная, сильная Богом, стихи 3–6; в) этою-то властию вооружаясь, я и могу, говорит, явиться среди вас таким же строгим, как строг и в послании, стихи 7–11.

а)

2Кор.10:1. Сам же аз Павел молю вы кротостию и тихостию Христовою, иже в лице убо смирен в вас, не сый же у вас дерзаю в вас.

«Сам же аз Павел». Этим связывает он свою речь с предыдущею. Он говорит как бы: что до послов моих, я все вам сказал; что же касается до меня, то я вам вот что вынужден сказать. Это выражение «сам же аз Павел» – полно важности. Святой Златоуст говорит: «Примечаешь ли, сколько тут веса? Сколько достоинства? Много силы и веса в сих словах. Подобные выражения употребляет он и в других местах, например: «Се аз Павел глаголю вам» (Гал. 5:2). И опять: «таков сый якоже Павел старец» («молю») (Флм. 1:9, 10). Так и здесь: «сам же аз Павел» («как бы так: я Апостол, учитель вселенной» Экумений). «Молю вы». «Важно уже то, что он сам просит, но гораздо важнее присовокупляемое: «кротостию и тихостию Христовою». Ибо, желая более пристыдить их, упоминает о кротости и снисходительности, и тем еще большую силу придает своему прошению. Он говорит как бы так: устыдитесь кротости Христовой, коею умоляю вас. Сказал же сие, дабы вместе показать, что хотя они и тысячекратно вынуждают его к строгости, однако же он сам более склонен к кротости и не наказывает их не потому, чтобы не имел силы, но потому, что кроток, и потому, что так делал Христос. – «Иже в лице убо смирен, не сый же у вас дерзаю в вас». Что он хочет сказать сим? – Или говорит иронически собственными их словами, ибо они говорили о святом Павле, что когда лично бывает у них, тогда не важничает, а в отсутствие от них гордится, ведет себя величаво, нападает на них и угрожает. На сие намекает Апостол и далее, говоря: «Яко послания убо, рече, тяжки и крепки, а пришествие тела немощно, и слово уничиженно» (2Кор. 10:10). Итак, или говорит иронически, выражая великое огорчение: я человек смиренный и ничего не значащий при личном свидании, как они говорят, а в отсутствие – высокий; или, хотя и говорит о себе с важностию («аз Павел»!), но не по высокоумию, а по надежде на них». – «Или истинно сие говорит о себе, что я, лично бывая у вас, смирен и кроток у вас, ныне же, хотя и великое нечто говорю о себе, делаю это не высокоумию, а по дерзновению моему к вам» (Феофилакт); «полагаясь на любовь вашу, дерзаю писать так» (Экумений).

2Кор. 10:2. Молю же, да не присущ дерзаю надеянием, имже помышляю смети на некия непщующия нас яко по плоти ходящих.

Строй речи такой: «смети» – зависит от «дерзаю»; «надеянием, имже помышляю», τι πεποιθησει η λογιζομαι, по самоуверенности (во власти), какую (уверенность) мне приписывают (отсутствующему, или когда отсутствую); λογιζομαι в страдательном залоге; η λογιζομαι, по коей я почитаем есмь действующим в отсутствии. – Прошу вас, говорит, не поставьте меня в необходимость и в бытность у вас лично поступить по самоуверенности во власти, какая приписывается мне отсутствующему, поступить в отношении к тем, которые думают, что мы по плоти ходим, то есть против тех самых, которые так говорят о мне. Святой Златоуст говорит: «Хочет он сказать следующее: прошу вас, не заставьте и не допустите меня употребить власть мою против тех, которые унижают нас и думают, что мы живем по плоти. Сие выражено здесь сильнее, нежели сказанное в угрозу коринфянам в первом его послании: «Что хощете? с палицею ли прииду к вам, или с любовию и духом кротости? Яко не грядущу ми к вам, разгордешася нецыи: прииду же... и разумею не слово разгордевшихся, но силу» (1Кор. 4:18–21). И здесь выражает и власть свою, и любомудрие, и терпение, когда с такою заботливостию просит не доводить его до необходимости прийти и показать над ними грозную власть свою, то есть поразить их, истязать и подвергнуть крайнему наказанию. Это дает он заметить словами: «да не пресущ дерзаю... на некия». Замечаешь ли, сколь великое негодование выражается в сих словах и какое ясное обличение? Прошу вас, говорит, не заставляйте меня доказывать, что я, и лично находясь у вас, силен и имею власть. Поскольку некоторые из вас говорили, что я, не находясь у вас, – выражаюсь их же словами, – дерзок и величав, то прошу, не заставьте меня употребить силу мою. Ибо сие значат слова: «дерзаю надеянием». Итак, сделайте мне милость, говорит, не вынуждайте меня показать вам, что и при личном свидании могу поступить смело с кем должно, то есть могу подвергнуть их истязанию и наказанию. Видишь ли, как он был не честолюбив, не делал ничего из тщеславия, когда и по необходимости поступить строго, строгость свою называет смелостию? Главный долг учителя не тотчас наказывать, но исправлять, выжидать и быть медленну в наказаниях. Кто же сие некие, которым он угрожает? – Те, говорит, которые думают, что мы «ходим по плоти». Ибо они клеветали на Павла, будто бы он лицемерен, лукав и горд».

Ниже у святого Златоуста выражается о сем хождении по плоти и такая мысль: думают, будто наша проповедь есть дело человеческое, и средства наши тоже средства человеческие, вообще не видят в нас ничего особенного против обыкновенных деятелей человеческих. Отсюда у них и выходило, что поскольку святой Павел ведет свои дела, как и все люди, то, являясь кротким лично и строгим на письме, употребляет он обычную человеческую хитрость: в лицо льстит, заискивает благосклонность, а потом, будто власть чрез то приобретший, и посмелее действует в письмах. Это именно и отрицает в себе святой Павел в следующем стихе.

б)

2Кор. 10:3. Во плоти бо ходяще, не по плоти воинствуем.

Как бы так: «посмотреть на нас, мы то же, что и все люди, но на деле мы совсем не то. «Во плоти ходим», в человеческом образе и теле, с человеческою речью и силами; но то, что делаем, чего домогаемся и какими средствами того достигаем, – все не человеческое. Правда, что мы обложены плотию, говорит он, не отвергаю сего; но не по плоти живем. Рассуждаем о проповеди, показывая, что она не человеческое дело и не имеет нужды в земной помощи. Потому не сказал: не по плоти живем, но говорит: «не по плоти воинствуем», то есть ведем войну и вступили в брань; даже сражаемся не плотскими оружиями и без всякого содействия человеческого» (святой Златоуст).

2Кор. 10:4. Оружия бо воинства нашего не плотская, но силна Богом на разорение твердем: помышления низлагающе.

«А какие плотские оружия? – Богатство, слава, власть, сладкоречие, высокоречие, происки, ласкательства, лицемерие и другое, подобное сему. Но наши оружия не таковы. Каковы же? – «Сильна Богом». Не сказал: мы неплотские – но «оружия наша»; потому что, как заметил я, он рассуждает пока о проповеди, всю силу ее приписывает Богу; и не говорит: оружия наши – духовные, хотя бы и так надлежало сказать в противоположность слову: «плотская»; но «сильна» («Богом»), давая чрез то разуметь, что они духовны, и вместе показывая, что плотские оружия слабы и бессильны. Смотри же, сколько он чужд гордости! Не сказал: мы сильны, но «оружия наша сильна Богом». Не мы сделали их такими, но Сам Бог. Поскольку они были мучимы, изгоняемы, претерпевали бесчисленные и жесточайшие бедствия, а все сие обнаруживало их слабость; то, желая показать силу Божию, говорит: «но сильна Богом». Ибо сила его особенно открывается в том, что побеждает ими. Хотя и мы носим сии оружия, но сражается и действует ими Сам Бог. После сего Апостол распространяется в похвалах оружию, говоря: «на разорение твердем». И дабы кто, слыша о твердынях, не вообразил чего-либо чувственного, присовокупляет: «помышление низлагающе». Иносказанием он придал силу речи, а изъяснением оного показывает, что брань их духовная. Ибо твердыни сии поражают души, а не тела. И как он гораздо крепче твердынь вещественных, посему и оружие требуется лучшее. Твердынями же называет он гордость эллинов, и силу их софизмов и силлогизмов, а вместе и все оружия, употребляемые против них (Апостолов)» (святой Златоуст).

Оружия апостольского воинствования – все, чем были вооружены святые Апостолы на преодоление заблуждений, нечестия, греха. Все их совмещало преизобильное излияние на них благодати Пресвятого Духа, Который, преисполняя их, и научал и укреплял, как в каком случае действовать, когда одним словом, когда сверх того и проявлением чрезвычайных сил. Феодорит пишет: «Наше оружие, говорит Апостол, духовные дарования, с помощию коих делаемся мы победоносными и противящихся покоряем Владыке». Но в этом действии апостольских оружий, при всей их чрезвычайности и их Божественной силе, ничего нет механического. Правда, что они разоряют, но чрез самосозидание духа нашего, и пленяют, но чрез свободное покорение истине Божией.

Образ действия сего Апостол выразил «на разорение твердем: помышление низлагающе». «Апостол как святых наименовал храмами Божиими, так порабощенных нечестию называет твердынями диавола» (Феодорит). Как неверие с нечестием, так и грех с эгоизмом и страстями строят вокруг себя крепость, слагающуюся из помышлений, коими думают оправдать и свой образ мыслей, и свой образ жизни. Окутавшись такими помышлениями, они питают уверенность, что сидят крепко и безопасно не только от разорения, но и от нападений. Но вот приходит Апостол с благодатным словом и начинает беседу. Звуки слова ухо принимает; мысль, выраженную словом, принимает ум; а благодать, пришедшая в слове, наитствует дух усыпленный или заваленный грудою помышлений. Пробужденный дух страх Божий воспринимает и сим страхом пробуждает совесть. И оба они вместе, благодатию Божиею укрепляемые, разбрасывают стеснявшую их и на них лежавшую твердыню, так что ни одно помышление из тех, кои прежде казались так твердыми и прочно стоящими, не устаивает: все разоряется. Неверие с нечестием убегают пред лицом страха Божия, грех с эгоизмом и страстями – пред лицом совести. Оставшись властными одни, сии силы духа затем таинственно облекаются во Христа. И се христианин! Вот что всегда выходит из разорения твердынь душевных чрез низложение помышлений облагодатствованных духом.

2Кор. 10:5. И всяко возношение взимающееся на разум Божий, и пленяюще всяк разум в послушание Христово.

«И всяко возношение взимающееся на разум Божий» – тоже низлагающе. «Продолжает иносказание, чтобы придать большую силу речи. И твердыни, и башни, и что-либо другое, говорит, все уступает нашему оружию» (святой Златоуст). В разорении твердыни неверия и греха низложение помышлений есть одна половина дела, другую составляет низложение всякого возношения, взимающегося на разум Божий. Первым означается низложение всего, на чем неверие и грех думают основаться, а вторым – низложение всего, чем неверие и грех дерзают восставать на разум Божий. Разум Божий есть истина Божия, Апостолами проповеданная, о спасении в Господе Иисусе благодатию Святого Духа. Против этого с самого начала враг истины влагал неверам в ум и грехолюбцам в сердце много возражений, которые для иных казались нерешимыми. Это и были, и суть возношения на разум Божий. Мы их низлагаем, говорит Апостол, данными нам оружиями. Как? – Чрез утверждение слова последствующими знаменьми (Мк. 16:20). Благодатного действия Евангелия достаточно для тех, у которых не совсем заглушены стихии духовной естественной жизни. Но и их могли сбивать с пути неверы, водящиеся одними низко движущимися рассудочными наведениями. В помощь первым и для поражения последних благоволил Господь в дело проповеди привводить знамения. Пред ними все возражения падали сами собою. Веровавшие окончательно утверждались ими в вере, не веровавшие были поражаемы, и часть из них тоже веровала, другая же, остававшаяся в упорном неверии, смолкала. Так низлагалось и доселе низлагается всякое возношение на разум Божий.

«И пленяюще всяк разум в послушание Христово». Твердыня неверия и нечестия, греха и страстей разорена чрез низложение помышлений и всякого возношения на разум Божий. Что же далее? – Бывший там в плену дух, благодатию Божиею оживленный, восстает и, яко новый потаенный сердца человек, исходит на свободу, исходит, но не иначе как чрез самоохотное и радостное себя предание в плен послушания Христова. Сознание и свобода вяжут сами себя велениями Христа Спасителя и Ему отдают себя в рабы с готовностию всем для Него жертвовать, даже самою жизнию. Это и есть пленение разума в послушание Христова. Разум, νοημα, самодеятельное сознание. Оно отдает себя в послушание Христу в уверенности, что чрез это одно сохраняется и жизнь, и свобода истинные. Так происходит внутри разорение, но для созидания; пленение, но для свободы. Это пленение есть переход «из рабства в свободу, от смерти к жизни, от погибели ко спасению. Ибо мы, говорит, пришли не для того только, чтобы низложить противников, но чтобы привести их к истине» (святой Златоуст). «Их, как некиих пленников, уводя с поля сражения, представляем Царю всяческих, и доводим до того, что они следуют охотно Его законам» (Феодорит).

2Кор. 10:6. И в готовности имуще отмстити всяко преслушание, егда исполнится ваше послушание.

Это слово уже к тем, которые, уверовав, вступают в стадо Христово. Довел прежде речь до послушания Христу Господу. Далее что? – Жизнь в сем послушании. Послушание сие обнимает все нравственно-религиозное устройство Христовой Церкви, и покорность тому принята в совесть и скреплена обетом. Поступающий в чем-либо против есть преслушник преступный, привлекающий на себя праведное отмщение. Блюстители Богоучрежденных порядков Церкви и отмстители самовольного нарушения их были те же лица, которым поручено свыше и завести их, то есть святые Апостолы. Они это всегда и исполняли. Нарушителей порядка, в каком-либо отношении, убеждали исправиться, неисправных отлучали. Так после Апостолов действовали и преемники их, так действуется и доселе. Об этом именно и говорит теперь Апостол, что у нас всегда наготове власть и сила отмстить всякое преслушание, но говорит об этом применительно к обстоятельствам Церкви Коринфской. Он уже указал им на вкравшиеся у них неисправности и ждет исправления. Тит удостоверил его, что там изъявлена готовность все исправить, но что некоторые неохотно берутся за это. Может быть, это и были те самые, которые говорили: слаб Апостол, когда сам лично действует. Святой Павел напоминает теперь, что власть действовать на преслушников, свыше мне врученная, как одно из оружий, сильных Богом, на устроение Церкви, всегда в моих руках, и я всегда готов употребить ее, как только оказывается нужда; употреблю ее и у вас, как только исполнится у вас послушание послушных и сами собою выделятся непослушные. – «Апостол изобразил причину долготерпения своего. Ожидаем, говорит, того, чтобы большую часть убедить словом и увещанием, а потом наказать тех, которые вознамерятся сопротивляться долее» (Феодорит).

Святой Златоуст говорит: «Здесь Апостол устрашает не только клеветавших на него, но и всех коринфян, ибо говорит им: мы ожидаем вас, чтобы, когда вы по нашим наставлениям и угрозам исправитесь, очиститесь и прекратите общение с клеветниками, тогда, отделивши их одних, подвергнуть наказанию только неисцельно страждущих, как скоро совершенно узнаем, что вы от них отстали, ибо хотя и теперь повинуетесь, но не вполне. Прежде хочу исправить вас и потом уже приступить к наказанию тех. Что можно представить снисходительнее этой милости? поскольку видит, что близкие ему вошли в общение с противником, то хочет нанесть удар; но щадит, удерживает гнев, доколе они не отделятся от противников, дабы сих только и наказать, или лучше – и их не наказывать, ибо для того угрожает близким, для того говорит, что одних их желает возвратить к себе, чтобы и те, исправленные страхом, переменились и, таким образом, ни на кого не излился гнев его. Во всем он поступал, как искусный врач, как общий всех отец покровитель и защитник: сколько заботился о всех! Повсюду устранял препятствия, усмирял людей зловредных, везде бывал сам, и не борьбою достигал своей цели, но как бы идя на легкую и готовую победу, воздвигал победные памятники, ниспровергал, разрушал, рассыпал твердыни диавола и козни демонов и всех пленных переводил в воинство Христово. Даже и на малое время не давал себе покоя, быстро переходил от них к другим, а от сих опять к иным и, как опытный вождь, ежедневно, или лучше – ежечасно, воздвигал победные памятники. В одном только хитоне вступив в воинские ряды, он брал города и жителей. Луком, копьем, стрелами и всем был язык Павлов, ибо он говорил только, и слова его поражали противников сильнее всякого огня; он изгонял демонов, а людей, ими одержимых, приводил к себе. Когда изгнал он злого духа (в Ефесе), собралось многое множество людей, занимавшихся тайными знаниями; сожгли волшебные книги ценою на пятьдесят тысяч драхм и обратились к истине. И как на брани, как скоро падают стены крепости или низложен утеснитель, все находящиееся при нем бросают оружие и переходят к вождю противной стороны, так было и тогда. Ибо едва изгнан был злой дух, все держимые им в осаде, бросивши книги, или лучше сказать, истребивши их, прибегли к ногам Павловым. И он, сражаясь с целою вселенною, как бы с одним воинством, нигде не останавливался, но как бы носимый на крылах, все делал: то исцелял хромого, то воскрешал мертвого, то наказывал слепотою – я разумею волхва (Деян. 13); даже и заключенный в темницу, не оставался в бездействии, но и там привлек к себе стража темницы, продолжая восхищать людей в добрый свой плен».

в)

2Кор. 10:7. «Яже ли пред лицем, зрите? Аще кто надеется себе Христова быти, да помышляет паки от себе, зане, якоже он Христов, такожде и мы Христовы».

По видимости ли только судите? – Увидели, что я непоказен, слаб здоровьем, говорю тихо, – и поверили тем клеветникам, что я ничего не значу и по благодатному порядку дел. Да если б смотреть на меня только как на христианина, и тогда не следовало бы ни тем как говорить о мне, ни вам верить речам их. Ведай всяк, что как он Христов, так и я; и как он, будучи Христовым, старается действовать по христианской совести, как раб Христов, так по себе пусть судит и о мне, что и я так же забочусь во всем быть верным Христу, Его волю исполнять, в Его славу во всем действовать. Возьми это во внимание всяк, и не будешь криво понимать меня и дела мои. Так говорю, не указывая еще на особое мое назначение, которое лично получил от Самого Христа Господа и которым порицатели мои похвалиться никак не могут. Но об этом в следующем стихе.

Святой Златоуст глубже входит при этом в намерения святого Павла и говорит: «При всем другом достойно особенного удивления в Павле еще и то, что, будучи поставлен в большую необходимость хвалить себя, достигает двоякой цели: то есть и себя хвалит, и вместе такою похвалою самому себе не делается обременителен для других. Трудно и требует большого благоразумия – и соблюсти скромность, и сказать о себе нечто великое. И смотри, с каким величием делает он сие здесь: – «Яже ли, – говорит, – пред лицем зрите?» – Обличивши тех, кои обольстили коринфян, он не останавливает на них своего слова, но переходит от них и к обольстившимся. Так поступает он и всегда, – обличает не только виновников заблуждения, но и введенных ими в заблуждение. Ибо если бы и сих не подверг ответственности, то их не так бы удобно исправило сказанное другим, даже они возгордились бы, как не подвергшиеся обличению. Посему и их обличает. И не сие только достойно удивления в Павле, но и то особенно, что употребляет обличения, какие приличны тем и другим. – Послушай, что говорит вдавшимся в обман: «яже ли пред лицем зрите?» Не малое, но очень важное обличение! Почему? – Потому что род человеческий очень легко впадает в обман. Смысл же слов его таков: ужели вы судите по наружности? По плотским, по телесным отношениям? – Что значит: по наружности? – Если кто богат, если кто величается, если кого окружают многие ласкатели, если кто хвалит себя, ищет пустой славы, если кто лицемерно притворяется добродетельным, не имея в себе добродетели (тот у вас и велик, и достоин внимания); ибо это значат слова: «яже ли пред лицем зрите? – Аще кто надеется себе Христова быти, да помышляет паки от себе, зане якоже он Христов, такожде и мы Христовы». Апостол не хочет вдруг показать себя строгим, но мало-помалу возвышает и усиливает речь. И смотри, как от себя сказанное им делается особенно чувствительным и многознаменательным. Ибо – «от себе» значит, да не ожидает узнать от нас, то есть из нашего ему выговора, но пусть судит о том сам по себе, что как он Христов, так и мы. Не сказал: столько же Христов, сколько и он, но как он Христов, так и я Христов. В этом мы одинаковы. Ибо нельзя сказать, что он Христов, а я принадлежу кому другому. Но, показавши сие равенство, выставляет на вид и преимущество, говоря»:

2Кор. 10:8. Аще бо и лишше что похвалюся о власти нашей, юже даде нам Господь в созидание, а не на разорение ваше, не постыжуся.

Так, говорит, если и как на христианина только смотреть на меня, и то неправы порицатели мои и вы, им поверившие. Но я больше, чем всякий христианин. Власть мне дана от Господа устроять Церковь Его, и законы для нее давать, и с нарушителей сих законов взыскивать. Такова моя власть! В этом вы сами можете удостовериться. Испытайте, и увидите. Я не боюсь быть пристыженным, будто сказал неправду. Или «не постыжуся», значит – и делом покажу сию власть, не посрамлю ложною снисходительностию присущей мне апостольской власти. Вместе дает разуметь, что хотя власть такая всегда присуща ему, но как она вручена ему, так и он употребляет ее не на разорение, а на созидание. В этом и причина, почему я не всегда ее проявляю, и если проявляю, то с осмотрительностию испробовав все меры исправления. «Сказал это Апостол, что принял власть на созидание, а не на разорение, показывая, что противники его поступают вопреки сему, и не созидать хотят, но покушаются разорять чужие труды» (Феодорит).

Такие мысли заключаются в слове Апостола, но выражены они им несколько прикровенно, чтоб не показаться слишком резко выставляющим себя. Святой Златоуст говорит: «Посмотри, как он смягчает речь свою, предположивши сказать о себе нечто великое. Ибо ничто так не оскорбительно для многих из слушателей, как похвала самому себе, посему, устраняя оскорбительное, так говорит: «аще бо и лишше что похвалюся». Не сказал: если кто уверен в себе, что он Христов, пусть рассудит, что он далеко еще отстоит от нас. Ибо я получил от Господа столь великую власть, что могу наказать и предать смерти, кого хочу. А что же сказал? – «Аще и лишше что». Хотя и выразить нельзя, сколь великую имел он власть, однако же в словах своих не показывает сего. Не сказал также: хвалюся, но «аще похвалюся», если захочу похвалиться. А таким образом соблюдает вместе и скромность, и показывает свое преимущество. Посему говорит: «аще похвалюся о власти нашей, юже даде нам Господь». Опять все приписывает Богу и дар делает общим. «В созидание, а не на разорение». Видишь ли, как опять успокаивает зависть, какую мог бы возбудить похвалою себе, и привлекает к себе слушателя, указывая на пользу, для которой получил он власть? А как же выше сказал: «помышления низлагающе»? – Это преимущественный способ созидания, – уничтожать препятствия, обличать гнилое и употреблять к созиданию одно истинное. Итак, хотя для того получили мы власть, чтоб созидать, однако же, если кто будет упорствовать, сопротивляться и не подавать никакой надежды к исправлению, то употребим и другую силу, низложим и ниспровергнем его. Посему и присовокупляет «не постыжуся», то есть не окажусь ни лжецом, ни тщеславным».

2Кор. 10:9. [Но] да не явлюся яко страша вас посланми.

Мог бы я, говорит, похвалиться властию, но не стану этого делать, чтоб не показалось, что точно страшу вас только посланиями. Подразумевается: лучше, когда окажется нужда, я самым делом явлю сию власть. Такой оборот речи употребляет Апостол, в коем будто не говоря, или не желая говорить, все сказывает, что нужно. «Смысл слов сих таков: мог бы я похвалиться, но чтобы не стали опять говорить, будто бы в посланиях я велеречив, а при личном свидании ничего не значу, то не буду говорить о себе ничего великого. Хотя впоследствии и говорил, но не о силе, по которой он был страшен, а об откровениях, и еще более об искушениях» (святой Златоуст).

2Кор. 10:10. Яко послания убо, рече, тяжки и крепки, а пришествие тела немощно, и слово уничиженно.

Так говорили о святом Павле. Что говорит: «рече», не на одно лицо указывает, а в одном совмещает всех своих противников. А может быть, разумеет того, кто первый эту фразу выдумал. «Послания тяжки», – строгий суд произносят, иго тяжелое налагают, – «и крепки», с силою, авторитетны, властны. «А пришествие тела немощно», то есть когда сам на лицо у нас, то ни власти, ни силы в нем не видно, никого ничем не тяготит, и «слово его уничиженно», смиренно, умаливательно, а не повелительно. Так говорили о нем. Чтоб не утвердить их еще более в таких мыслях, я не стану теперь говорить о своей власти, хотя уже сказал о ней что следовало. Поэтому хотя пишет: не стану говорить, но этим ясно напоминает, что не хочет говорить о том словом, чтоб показать то делом, когда будет у них, если окажется нужда. Почему и прибавляет:

2Кор. 10:11. Сие да помышляет таковый, яко яцы же есмы словом посланий, отстояще, таковии и ту суще есмы делом.

Не буду распространяться. Пусть знает таковый, верно, тот же, кто выдумал такие речи, а в лице его и все держащиеся его стороны, – пусть знает, что я и лично делом такой же строгий, каким кажусь в послании – словом. «Мы в состоянии обнаружить величие апостольского достоинства и показать, что дела соответствуют писаниям» (Феодорит). «Говорящие так пусть знают, что мы, и в присутствии, и в отсутствии, всегда одинаковы. Каковы отсутствуя, в слове и посланиях, таковы и присутствуя, на деле. То есть не только угрожаем, отсутствуя, но сильны, и присутствуя, в дело привести то, чем угрожаем» (Экумений). Мощное и отрезвляющее слово!

2. В строгости уполномочивает меня апостольское мое звание (2Кор. 10:12–12:18)

В этом большом отделении святой Павел защищает свое апостольское достоинство и очищает свою апостольскую деятельность. Он говорит здесь а) об отмерении ему удела проповеднического (2Кор. 10:12–18); б) о своем проповедании туне (2Кор. 11:1–21); в) о сопровождающих его проповедь скорбях, лишениях и страданиях (2Кор. 11:22–32); г) о восхищении до третьего небесе (2Кор. 12:1–10); и д) о знамениях апостольства в Коринфе, опять с напоминанием о действовании без стужания (2Кор. 12:11–18). Доказательство апостольства его из всего сказанного выходит такое: вот как я действую и вот что со мною бывает! Так ли следует всему быть у того, кто есть истинный Апостол? – Если так, то удостоверьтесь, что я настоящий Апостол, полною апостольскою властию вооруженный, которою потому и могу действовать, где и как окажется нужным. – Во всем отделении Апостол говорит сам о себе и будто сам себя хвалит. Как это могло показаться не совсем приятным, то он непрестанно оговаривается. «Потерпите безумию моему» (2Кор. 11:1), «несмысленно глаголю» (2Кор. 11:21), «бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте» (2Кор. 12:11). Верно, обстоятельства требовали такого образа представления дела его апостольства. Ибо он упоминает не об одном славном, но и о том, что относится к смирению его.

а) Об отмерении Апостолу Павлу проповеднического удела (2Кор. 10:12–18)

В этом отделеньице Апостол говорит, что ему Бог отделил меру – удел, что вследствие того он и до Коринфа достиг, и по утверждении их дальше пойдет, не имея обычая втесняться в чужую область. Всем этим, говорит, похвалиться нам не будет ничего безмерного. Это то же, что Бог хвалит, по распоряжению Коего все сие совершается. – Почему говорит это Апостол? Верно, его противники, пришедши в Коринф и успевши обратить на себя внимание нескольких лиц, стали думать и говорить, что они-то и суть здесь главные деятели, а святой Павел – ничто. Против этого и говорит он: я в своем уделе, а они втеснились в мою область. Но выражает эту мысль особым образом. Противников же своих с первого слова поражает ирониею. Имея во внимании их самохвальные речи, уничижительные для себя, он говорит как бы: где нам за ними?!

2Кор. 10:12. Не смеем бо судити, или прикладовати себе иным хвалящим себе самех: но сами в себе себе измеряюще, и прилагающе себе самим себе, не разумевают.

Место это темновато, как замечает и блаженный Феодорит, говоря: «Весьма неясно написал место сие Апостол, не желая явственно обличить виновных. Разумеет же следующее: они, смотря на себя самих, предположили о себе, что они одни больше всех, а что касается до нас, то да не будет того, чтобы мы подобно им стали оценивать сами себя». Святой Златоуст говорит: «Здесь Апостол показывает, что они и тщеславны, и велеречивы, укоряет их за то, что сами себя хвалят. А мы, говорит, не так поступаем. Но если делаем что великое, то все приписываем Богу. – Он говорит: мы не смеем сравнивать себя с теми, которые друг с другом препираются, тщеславятся и между тем не разумеют, что делают; то есть не видят, как смешны они, когда так тщеславятся и превозносятся друг перед другом».

Апостол говорит, что не смеет сравнивать себя с этими хвалящими себя, а после сам себя хвалит. Но когда он говорит о себе похвальное, то дела показывает, которые ему дал Бог совершить. Это то же, что Бог его хвалит, а он Бога, относя к Нему все. Противники его на словах только себя хвалили, не имея дел. Как строилось такое самовосхваление?! – Они сами в себе себя измеряли и сами себя к себе прикладывали, и казались себе достойными похвалы. Нет ничего дивного, что они обладали и какими-либо совершенствами, могли делать дела похвальные и желать и планы иметь на то, чтобы делать такие дела; но еще ничего не сделали, а все то только в голове у них было. Вот они, меряя себя в себе самих своею призрачною меркою и не выходя из круга мечтательного, построенного их воображением, и видят себя великими, и величаются, и велеречат. Очевидно, что, поступая так, они не знают что делают. Такова оценка и всех тщеславных. Тщеславные самохвалы не без совершенств бывают; только трудиться не охочи, а все планы одни строят. Планы светлы. Почитая их уже исполненными, самохвал величается; к делу же приступить день ото дня отлагает, а нередко и совсем не приступает. Оттого всегда почти выходит, что он лишь трубит про себя, на деле же остается ни при чем. Таковы были противники святого Павла. Церковь Коринфская была устроена трудами святого Павла. А они пришли, поговорили с тем и с другим, может быть, и впечатление какое произвели, и ну трубить: наша область, мы сделали; между тем как ничего не сделали, хотя бы и могли, может быть, сделать, и хотели, и планы имели. Но пойти на свежее место и потрудиться – не доставало усердия. Оттого и ограничились тем, чтоб «похваляться чужим правилом, в готовых» (2Кор. 10:16). Противопоставляя им себя самого святой Павел говорит:

2Кор. 10:13. Мы же не в безмерная похвалимся, но по мере правила, егоже раздели нам Бог меру, достизати даже и до вас.

И это место не совсем определенно. Святой Павел имеет, кажется, в мысли свое свыше избрание быть Апостолом языков, но не хвалится этим, а только тем, что успел сделать доселе. Вся вселенная мой удел, но я не хвалюсь безмерностию такою, а только тою мерою, до которой Бог дал мне и давал достигнуть. Доселе это мне пока Бог отмерил. Этим и похвалиться могу. Противники же его, верно, в мечтательных планах своих всю вселенную полагали обтечь и, будто уж всюду воспроповедавши, величались; между тем как ничего не сделали еще, а только в чужой труд вошли. Эту несообразность и выставляет Апостол. Он свыше назначен для всех языков, а хвалится только тем пока, что сделал; те же, мечтая самопроизвольно обтечь всю вселенную, величаются будто уж обтекли ее, ничего еще не сделавши. Святой Златоуст говорит: «Вероятно, что они в похвалу себе говорили: мы обратим всю вселенную, мы дойдем до пределов земли, и много подобного разглашали о себе. Но мы, говорит Апостол, не так, но «по мере правила, егоже раздели нам Бог меру, достизати даже и до вас». И, таким образом, с той и другой стороны открывается его смиренномудрие, ибо не говорит о себе больше, нежели сколько сделал, и что сделал, приписывает Богу. «Бог разделил меру». Как земледелец домовладыка разделяет виноградные сады, так каждому из нас Бог назначил свой удел. А посему мы и хвалимся не большим чем-либо, но тем, что дано нам достигнуть».

2Кор. 10:14. Не яко бо не досяжуще до вас, паче простираем себе, даже бо и до вас достигохом благовестием Христовым.

«Простираем себе», сами в себе себя расширяем в мечтательном самовосхвалении, ширимся в похвалах себе. Судя по сему, мысль текста будет такая: «Никто не может сказать, что мы, не достигши до вас, ширимся, говоря, что достигли до вас, трубя про себя в пустом велеречии. Ибо мы в самом деле до вас достигли, и достигли благовестием Христовым, то есть не просто дошли до вас, но возвестили вам и Евангелие» (Экумений). «Не только были мы у вас, но благовествовали, проповедовали, убеждали, исправляли. Ибо вероятно, что порицавшие Павла приходили только к ученикам апостольским, и вследствие своего прихода весь успех дела приписывали себе. Но мы, говорит Апостол, не так поступали: никто не может сказать нам, что мы не могли прийти к вам и что только на словах распространяем похвалу свою и до вас, ибо мы и вам проповедали слово (веры)» (святой Златоуст).

Но слова: «паче простираем себе», υπερεκτεινομεν εαυτους, может быть, лучше перевесть: простираемся далее и далее, паче и паче, разумея расширение круга деятельности апостольской. Апостол хочет сказать: мы ведь идем постепенно, от места к месту простираясь. Теперь пока дошли только до вас, и дальше не простираемся. Надо вас прежде утвердить в вере как следует; когда же утвердитесь, пойдем и далее, как говорится в следующем стихе. Не дошедши до вас, простираться далее было бы непохвальное дело. Кто похвалит земледельца, который оставляет позади себя невозделанные полосы? Мы и не делаем так; но идем шаг за шагом. Дошли до вас с благовестием – и слава Богу! Это сделано нами; это пока и говорим.

2Кор. 10:15, 16. Не в безмерная хвалящеся в чуждих трудех, упование же имуще, растущей вере вашей, в вас величатися по правилу нашему изобилно, во еже и в далших вас [странах] благовестити, не чужим правилом в готовых похвалитися.

Не так, говорит, как те, лжеапостолы, – зашли в чужие труды и хвалятся без меры, – своим хвалимся, и в такой мере, в какой дано нам сделать дело. «В этих словах Апостол показывает важность вины их, что они хвалились без меры, и хвалились чужим, и когда весь труд принадлежит Апостолам, они труды их приписывали себе. Но мы, говорит, говорим то, о чем свидетельствуют самые дела, что доказали делами. И что я говорю: «до вас достигохом»? Имею надежду, что «растущей вере вашей», – не прямо утверждает, но, следуя своему обыкновению, говорить: надеюсь, что, когда вы возрастете в вере, удел наш и далее распространится, и мы будем проповедовать Евангелие дальним. Ибо пойдем и далее, говорит, проповедовать и трудиться, а не тщеславиться тем, над чем трудились другие. Прилично назвал он труд свой правилом (уделом) и мерою, как вступивший в обладание вселенною и получивший прекрасное наследие, показывая сим, что все это есть дело Божие. Итак, имея таковые дела и надеясь еще больших, мы не тщеславимся, подобно тем, которые ничего не имеют, и ничего не приписываем себе, но все приписываем Богу» (святой Златоуст).

2Кор. 10:17. Хваляйся же, о Господе да хвалится.

Когда, говорит, возрастет и утвердится вера среди вас, тогда справедливо возвеличены будем и мы чрез вас. И уповаем, что так будет. И не только это уповаем, но и что от вас пройдем далее и там утвердим веру, не в чужой входя труд, а вновь насаждая веру, не на готовое приходя, а сами заготовляя души к принятию новосаждения Евангелия. Не смотря, впрочем, на то, что я так говорю, не думайте, что я что-нибудь себе приписываю. Я помню пророческую заповедь: «Хваляйся о Господе да хвалится» (Иер. 9:24). Не себя хвалю, а Божию силу и Божий дар прославляю. Ибо и то, чтобы мне ходить с проповедью среди язычников, есть Божие определение, и то, чтобы до вас дойти, есть плод Его вседеятельной силы, и то, если дальше вас пройду, от Него же будет. «И то, чтобы хвалиться, говорит, дается нам от Бога» (святой Златоуст). «Не сами собою величаемся, но хвалимся Божественными дарами» (Феодорит).

2Кор. 10:18. Не хваляй бо себе сей искусен, но егоже Бог восхваляет.

Такая только похвала и есть настоящая похвала, прочная, неувядающая. Ибо кто есть хваляйся о Господе? – Тот, кто говорит и чувствует: Господь для меня все, ни на кого не надеюсь, ни на что не опираюсь. Он один – моя надежда и мое утверждение. Потому, что ни делаю, велико ли то или мало, верую, что Господь делает то чрез меня: Его тут мудрость, Его сила. Как верую, так и исповедую и пред всеми то возвещаю. Если по поводу чего-либо, сделанного мною, тень хвалы падает и на меня, – Господу так угодно, и это Его дело. Давая делать мне дела и помогая сделать их, Он меня выставляет пред другими, и поскольку чрез то подвигает их на похвалу мне, то это то же, что как бы Он Сам меня хвалил. Бог восхваляет, давая делать похвальные дела. Это и есть вечная неувядающая похвала. Только тот, кто в таком порядке живет и действует, есть искусный делатель, а не тот, кто сам себя хвалит, по поводу ли сделанного, или по поводу только преднамереваемого.

Святой Златоуст говорит при сем: «Видишь ли, с каким смирением говорит он? А ежели с продолжением речи начинает говорить о себе несколько высоко, не удивляйся. Ибо и в сем видно благоразумие Павлово. Если бы всегда стал говорить о себе со смирением, то так не устрашил бы их (лжеапостолов) и не освободил бы учеников своих от заблуждения. Ибо кто не вовремя скромен, тот причиняет вред; и напротив, кто вовремя говорит о себе нечто удивительное, тот приносит пользу. Так поступал и Павел; ибо немалая была опасность, если бы ученики поверили какому-нибудь дурному слуху о Павле. Не потому, чтоб Павел искал славы человеческой, – ибо если бы искал сего, то о великих и дивных событиях, случившихся с ним за четырнадцать лет, не стал бы молчать столь долгое время; если же и в крайней нужде медлит и неохотно говорит о сем, то явно, что никогда бы не сказал сего, если бы не был вынужден».

б) О проповедовании Евангелия туне (2Кор. 11:1–20)

Рим. 11:1. О, да бысте мало потерпели безумию моему! Но и потерпите мя.

«Святой Апостол Павел, намереваясь говорить в похвалу себе, употребляет много оговорок. И не раз или два оговаривается, хотя достаточно оправдывали его, как самая необходимость дела, так и то, что многократно говорил он прежде. Ибо и из того, что он поминал о своих грехах, которых не помянул Бог, и что называл себя за оные недостойным наименования апостольского, – для самых нечувствительных ясно видно, что он не для прославления своего будет говорить то, что намерен теперь сказать. Ибо хотя и странно сказать, но всего более повредило бы его славе говорение о себе самом; притом сие оскорбительно для многих. Однако же он не посмотрел на все сие, но имел в виду одно только – спасение слушателей. Итак, чтобы, выхваляя, себя не соблазнить тем нерассудительных, он часто употреблял множество сих оговорок, – и здесь говорит: «о да бысте мало потерпели безумию моему, но и потерпите мя». Видишь ли благоразумие его? Ибо изъявить желание, – «о да бысте», – значит предоставить дело на их волю; а сказать утвердительно («потерпите») свойственно твердо надеющемуся на их любовь, и показывает уже, что он любит их и ими взаимно любим. И не просто по обыкновенной какой-нибудь любви, но любви самой пламенной и неудержимой; говорит, что они должны потерпеть даже и безумию его» (святой Златоуст).

«Потерпите мя» ανεχεσθε μου – иные переводят так: но вы и терпите меня. Славянский перевод согласнее с следующими за сим словами: «ревную бо по вас». Ради такой моей о вас заботы вы должны потерпеть меня. И потерпите в уверенности, что это делается не по чему другому, как по моей ревности о спасении вашем. Он обязывает их, говоря как бы: хотите не хотите – терпите; это для вас же необходимо. Феодорит пишет: «Знаю, говорит Апостол, что тем, которые отличаются высоким умом, не надлежит распространяться в собственных своих похвалах, но я вынужден это сделать. Посему потерпите мало этому безумию моему».

2Кор. 11:2. Ревную бо по вас Божиею ревностию: обручих бо вас единому мужу деву чисту представити Христови.

Как любящий ревнует о любимой особе, чтоб она никому другому не принадлежала, или чтобы другой никто не покушался привлечь ее к себе, так я ревную, говорит, по вас, и не могу допустить мысли, чтобы вы принадлежали кому-либо другому. Не о том, однако ж, ревную, чтоб, никому другому не принадлежа, вы принадлежали мне; нет, – не мне, а Богу чтоб принадлежали: «ревную по вас Божиею ревностию», – тою, какою Бог ревнует по вас, не хотя, чтоб вы увлекались каким-либо суемудрием, а следовали единой истине, Им чрез нас всюду возвещаемой. – Святой Златоуст говорит: «Не сказал: ибо люблю вас, но употребил гораздо сильнейшее выражение. Ибо ревнивы души, сильно пламенеющие к любимым ими. И ревность не от чего другого происходит, как от сильного дружества. Притом, чтобы не подумали, что он ищет дружества их для власти, или чести, или денег, или чего подобного, присовокупил: «Божиею ревностию». Ибо и Богу приписывается ревность не для того, чтобы ты представлял в Боге какую-нибудь страсть (ибо Бог бесстрастен), но чтобы всем внушить, что Бог все делает не для другой какой цели, а для тех самых, о ком ревнует; – не для того, чтобы получить самому какую-нибудь прибыль, но чтобы их спасти. Не такова ревность человеческая: она имеет целию собственное успокоение, – не то, чтобы не были оскорбляемы любимые, но чтобы любящие не потерпели чего и не потеряли уважения, или не унизились, в глазах любимых. А здесь иначе. Апостол говорит: я не о том забочусь, чтобы мне не унизиться в вашем мнении, но о том, чтоб не увидеть вас растленными (от лжеучителей). Такова ревность Божия, такова и моя ревность, – она сильна и вместе чиста. Затем следует и необходимая тому причина».

«Обручих бо вас единому мужу деву чисту представити Христови». Обручение происходит, когда невеста говорит жениху: отселе я тебе одному принадлежать буду; а жених, еще прежде возлюбивший ее, принимает ее и себе присвояет. Христос Спаситель – все души искупил, возлюбив их прежде, и все для них приготовил. Затем послал Апостолов – звать души к брачному с Собою союзу. Апостолы ходили по миру и всем благовестили сию радость. Которые души верили и, оставя все, предавались Господу, тех Апостолы обручали Ему чрез святое крещение и рук возложение (миропомазание). Всякая такая невеста получала от Господа, в силу обручения, отпущение грехов, обновление жизни и благодать Святого Духа, в залог будущего вечного блаженства со Христом Господом, если до конца пребудет верною. Апостол все это сделал для коринфян и говорит теперь: вот в какое отношение ко Христу Господу я вас поставил, – и ревную, чтобы вы навсегда сохранили сие положение, не уклоняясь от союза, в какой вступили вы с Господом Иисусом Христом. «Споспешником и посредником был я вашего брачного союза; чрез меня получили вы дары от Жениха; посему-то я с ревностию занимаюсь вами, боясь и трепеща, чтобы лукавство не препобедило вашей простоты. Всю Церковь наименовал Апостол «девою», называя так чистоту веры, ибо не все верующие дают обет девства; но искренностию веры надлежит украшаться всем» (Феодорит). Святой Златоуст говорит: «Какая новость! В мире девы обыкновенно бывают только до брака, а после брака они уже не девы. А здесь не так. Хотя бы до брака и не были девами, но после брака делаются девами. Таким образом, вся Церковь есть дева. Ибо Апостол говорит это ко всем, – к мужчинам и женщинам, вступившим в брачную жизнь».

2Кор. 11:3. Боюся же, да не како, якоже змий Еву прелсти лукавством своим, тако истлеют [и] разумы ваши от простоты, яже о Христе.

Обручив вас Христу, я стал за вас поручителем, что вы верны пребудете Ему. Между тем кругом искушения: и мысли ваши могут повредиться, и чистота нрава христианского попортиться. Боюсь, как бы вы не уклонились от правого пути. Враг, прельстивший Еву, не дремлет: тогда употребил он в орудие – змия, теперь действует чрез лжеучителей, чрез прелести мира и власти похотные. Долго ли вам увлечься?! – Еву обольстил он ложным обещанием чрезмерного величия и славы, тем же обольщает он и ныне, обещая подобные же чрезмерности, – чрезмерности ведения, чрезмерности сластей, чрезмерности счастия, – и все это представляет в таком привлекательном виде, так удободостижимым, что будто в руки дает. Между тем все это призрак и обман. Не разобрала этой призрачности Ева, и увлеклась. Можете не разобрать и вы, – и подобно ей увлечься. Вот и боюсь – «боюсь, да не истлеют разумы ваша», – чтоб не повредились вы в здравомыслии и не испортили как правильного воззрения на дело спасения, так и понимания истинного образа следования путем его. «От простоты», – или по причине простоты, которую стяжевает душа во Христе Иисусе. Ибо, видя все во Христе истинным, она забывает об обмане и прельщении, – и преисполняясь в Нем добротою, забывает о лукавстве и злохитрости, – и чрез то приобщается некоторым образом того неведения зла, которое качествовало в невинном состоянии. Этим вашим настроением, говорит, может воспользоваться враг и увлечь вас чрез свои орудия. – Или – «от простоты, яже о Христе Иисусе», так надо понимать: да не истлеют разумы ваши, отклонившись от простоты, то есть бесхитростной и чистой веры, с какою надлежит вам пребывать во Христе Господе (Экумений).

«Смотри, какое благоразумие, – говорит святой Златоуст. – Они уже повредились, а он говорит: боюся, да не како повредитесь. Для чего так? – Чтобы не ввергнуть их в ожесточение. Он так говорит, что и не осуждает, и не умалчивает. Ибо и явно сказать (о такой великой беде), и совсем скрыть – равно не безопасно. Посему он соблюдает средину, говоря: «да не како». Ибо так обыкновенно говорит, кто ни слишком осуждает, ни слишком доверяет, но держится средины между тем и другим. Так он и успокаивал их, и напоминанием об Еве приводил их в несказанный страх, и отнимал у них всякий повод к извинению. Ибо хотя змий был злобен (πανουργος), а Ева проста, впрочем, это не спасло ее от обвинения. Итак, смотрите, говорит Апостол, не подвергнитесь и вы тому же; тогда ничто не защитит вас».

2Кор. 11:4. Аще бо грядый инаго Иисуса проповедает, егоже не проповедахом, или Духа инаго приемлете, егоже не приясте, или благовествование ино, еже не приясте, добре бысте потерпели.

Место это трудно и для перевода, и для понимания. После предыдущего: боюсь, как бы не истлели разумы ваши от простоты, – ожидаться может такая речь: ибо к вам кто ни приди, вы тотчас готовы принять его добре, – хотя бы он, пришедши, проповедал иного Иисуса, другого Духа обещал, иное благовествование предлагал. И перевод можно наладить так, что он будет выражать именно такую мысль. Но нельзя предположить, что Апостол, который во всем послании так нежно относится к чувствам коринфян, такое резкое сделал им представление. Потому надо предположить здесь другой оборот мыслей. Сказал Апостол: боюсь, как бы не повредились умы ваши; но повредиться они как могут, если не прийдет кто и не станет сбивать с толку? Потому в том же слове Апостола сокрыто и желание его, и увещание: не принимайте же никого, с каким бы учением ни приходил кто к вам. А в настоящем тексте содержится причина, почему не должны они принимать и терпеть никакого другого учителя и веропроповедника, – именно такая: не для чего вам принимать, вы уже все имеете и имеете вполне, Иисус проповедан у вас единый истинный, – Бог Сын, воплотившийся нашего ради спасения; благодать Духа вам преподана истинная, и силу ее вы ощущаете к себе и осязательно видите друг в друге; благовестие вам возвещено полное с предложением вам отпущения грехов, обновления, всыновления и наследия царства небесного. Чего вам еще желать?! Если бы кто, пришедши, предлагал вам то, что нами вам не сообщено и не даровано, а между тем было бы то и истинно, и существенно необходимо для спасения, то, конечно, вы ничего худого не сделали бы, принявши такого учителя: «добре бысте потерпели» его. То есть если бы кто, пришедши, и об Иисусе сказал вам полнее и определеннее, чего мы не сказали, так что Иисус созерцался бы вами яснее и казался вам будто новым, будто иным сравнительно с проповеданным нами, – и Духа вам предлагал с иными проявлениями Его действий, каких вы не испытали, прияв благодать от нас, – и благовестие возвестил вам с более щедрыми обетованиями, каких мы не открыли вам; то против приема такого лица нечего было бы сказать, – «добре бысте потерпели» его. Но удостоверяю вас, что такого обстоятельства быть не может; никто не может вам ни возвестить, ни даровать больше и полнее того, что вам возвещено и даровано нами. Вы все имеете, и имеете вполне; не для чего вам и принимать кого-либо другого в качестве учителя и веропроповедника.

Припомним опять, что Апостол такой оборот речи дает, что будто предостерегает их от будущего; между тем известно, что они уже принимали кого-то и из-за этого допустили между собою размолвки, хотя все попусту. Потому мысль у Апостола здесь такая: напрасно вы это сделали, не следовало вам принимать их и слушать. «Апостол обратился теперь с обвинением к вдавшимся в обман и ясно показал нелепость обмана. Ибо говорит: чем же и каким образом вы увлеклись? Разве иного Иисуса проповедали они вам? иные дары Духа преподали? иное предложили Евангелие?» (Феодорит).

Святой Златоуст говорит: «Из сего видно, что растлившие коринфян были не из среды коринфян, но что посторонние обольстили их. Конечно, они хвалились, что Апостолы учат не совершенно, а они, напротив, приносят нечто большее. Ибо, вероятно, они, пустословя о многом, внесли в догматы веры глупые мелочи. Итак, поскольку они, пользуясь внешнею мудростию, как вероятно, говорили много пустого, то Апостол и говорит: если бы они сказали вам лишнее и проповедовали Христа другого (полнее), а мы умолчали бы, «добре бысте потерпели». Ибо с сим намерением присовокупил: «егоже не проповедахом». А если у них те же основания веры, то какое преимущество? Сколько бы они ни говорили, не скажут больше того, что мы уже сказали. Если же они говорили, о чем не надлежало говорить, о чем потому и мы не сказали, то для чего и слушаете их? Но скажешь: если они говорят то же самое, для чего запрещаешь им говорить? – Для того, что, прикрываясь лицемерием, вводят они другое учение (между пусторечием и лишнеречием проскользнет незаметно и ложь). Но сего не говорит еще теперь Павел, а присовокупит после, когда скажет, что они преобразуются во Апостолов Христовых (2Кор. 11:13). Между тем употребляет легчайшие способы, чтобы ослабить в учениках уважение к ним; – и сие делает не по зависти к ним, но для безопасности учеников. Иначе почему он не запрещает Аполлосу, мужу красноречивому и сведущему в Писании, напротив, еще сам просит и сам обещает прислать его? – Конечно, потому, что Апостол при учености сохранял и православие догматов, а коринфские учители напротив. Потому Апостол и вооружается против них, и поставляет в вину учеников, что внимают им, говоря: если мы опустили что-нибудь, о чем бы надлежало сказать, и они это дополнили, то не препятствуем вам слушать их. Если же все нами сделано и ничего не опущено, что вас влечет к ним?»

2Кор. 11:5. Непщую бо ничимже лишитися предних Апостол.

Если продолжим речь Апостола в предыдущем тоне и духе, то получим: уж если вам желательно узнать что пополнее или получить что пообильнее, вам следует желать, чтоб к вам пришли не какие попало учители, а первоверховные; но и такое желание излишне, потому что и они не преподали бы вам ничего такого, что не преподано мною, ибо я ничем не меньше их. А с этими пришлецами я и сравнивать себя не стану, и вам этого не следует делать. Итак, на что они вам? «Сравнивая себя не с коринфскими учителями, но с Петром и другими Апостолами, святой Павел говорит как бы: если они больше меня знают, то больше и высших Апостолов; а это кто осмелится подумать? Смотри, какая и здесь скромность! Не говорит: Апостолы не больше сказали, чем я; но как? «Непщую», то есть я так думаю, что я ни в чем не отстал от высших Апостолов. Поскольку, как вероятно, в унижение Павлу обращали то, что предшествовавшие ему по времени Апостолы имели пред ним более громкое имя и большую славу; и коринфские лжеучители вздумали равнять себя с ними, то святой Павел сравнивает себя с Апостолами приличным ему образом; посему отзывается о них с похвалою, не просто называя Апостолами, но «предними», имея в виду Петра, Иакова и Иоанна» (святой Златоуст).

Слова: «предних Апостол», – των υπερλιαν αποστολων, – чрезвычайных, верховнейших, самых первых Апостолов, – иные относят не к первейшим Апостолам, а к этим пришлецам коринфским, и переводят των υπερλιαν – иронически: этих чересчур апостолов. Но с ними себя Апостолу и сравнивать нечего было, и увлечение ими коринфян было совершенно случайное и мимоходное, так что достаточно было указать на них, чтобы рассеять их влияние. Это и сделало уже первое послание. Теперь Апостол только доканчивает начатое исправление и на лжеучителей мало обращает внимания, а более занимается самими коринфянами. Для них же важно было знать и утешительно было слышать, что их просветитель стоит наравне с верховными Апостолами.

2Кор. 11:6. Аще бо и невежда словом, но не разумом: но везде явльшеся о всем в вас.

Верно, лжеапостолы в унижение святому Павлу говорили, что он и поговорить-то не умеет. Или иные коринфяне, увлекаясь красноречием этих пришлецов, говорили: вот так учители, а у того что за язык?! – Святой Павел и говорит им: «У меня хотя язык не ученый, однако же ум украшен Боговедением» (Феодорит). Не отрицаю, что я не искусен в слове; но это нисколько не умаляет значения апостольства, ибо не в слове дело, а в разумении истины. Бог дал нам разумение свыше, а слово оставил у нас свое, природное. Как кто умеет, так и говорит, но говорит всегда истину, и истину Божественную, без примеси своих мудрований, чисто, как она внушена, и без окутывания ее хитрословием, больше затемняющим, чем уясняющим. В том, что мы не искусны в слове, не унижение апостольства, а превосходство. Значит, истина исходит из уст наших в своей природной простоте, как внушается Духом. Святой Златоуст говорит: «Поскольку развратители коринфян гордились пред Апостолом тем, что он человек неученый, то Апостол упоминает и о сем, показывая, что он не только своей неучености не стыдится, но еще хвалится ею. Не сказал, однако: если я невежда словом, то и другие Апостолы также. Ибо сие было бы клеветою на Апостолов и похвалою лжеучителям. Напротив, он унижает самое преимущество, то есть внешнюю мудрость. Посему и в первом послании сильно нападает на нее, говоря, что она не только не содействует Евангельской проповеди, но еще помрачает славу Креста (Господня). Ибо говорит: «приидох не по превосходному словеси, или премудрости, да не испразднится Крест Христов», и многое другое сему подобное (1Кор. 1:1–31, 2:1–16). Чем показывает, что лжеучители были невежды познанием, а это есть крайняя степень невежества».

«Но везде явльшеся о всем в вас», – подлинно: «но во всем явлены есмы во всех к вам». Но мне, говорит, нет нужды пространно говорить о том, что есть во мне и чего нет. Вы и сами все то знаете. Я действовал среди вас открыто, ни в каком отношении не кроясь. Ни хитрым словом не прикрывал неведения, как делают краснословцы, ни внешним благообразным поведением не скрывал недобрых чувств и расположений. Каков есмь, таким во всем и являл я себя, действуя всегда открыто. Вы это знаете, – и знаете всего меня. Святой Златоуст говорит: «И здесь опять обличает лжеапостолов, что они действуют лукаво. Но о себе и прежде говорил тоже, что он ни лицемерил, без обмана и бескорыстно проповедовал слово Божие. Лжеапостолы инаковы на самом деле, и инаковыми показывали себя, но он не таков. Потому хвалится везде, что ничего не делает для славы человеческой и не скрывает дел своих. Так и здесь говорит: мы все открыто делаем пред вами. А так много говорит только человек, нимало не опасающийся коринфян и во всех словах соблюдающий правду. Почему и ссылается на них, как на свидетелей – и теперь, когда говорит: «явлены есмы во всем к вам», и прежде, когда говорил: «Не иная бо пишем к вам, но яже чтете и разумеете» (2Кор. 1:13)».

2Кор. 11:7. Или грех сотворих себе смиряя, да вы вознесетеся, яко туне Божие благовествование благовестих вам?

Все доселе сказанное было только как бы предисловие. Теперь Апостол коснулся уже главного предмета настоящего отделеньица, в котором, выставляя на вид бескорыстное проповедание Евангелия и сильно намекая на противоположные приемы своих противников, имеет целию напечатлеть в умах, на какой стороне истина.

Пред этим сказал святой Павел: мы вам известны со всех сторон, – давая этим разуметь, что в своем образе действования он ничего не видит, по поводу чего коринфяне могли бы предпочесть ему кого-либо другого. Но при этом, как бы припомнив, в каком смиренном виде он явился среди их и пребывал во все время насаждения святой веры, по причине вещественных недостатков в содержании, для устранения которых он не хотел брать ничего у коринфян, – припомнив это, он говорит: разве это, может быть, поставите вы мне в вину? – То есть «что весьма скромно вел я себя у вас и, проповедуя вам Евангелие, не пользовался от вас необходимым пропитанием?» (Феодорит). Но это я делал для вашей пользы; я себя смирял, чтоб вы возвысились, – я себя смирял в вещественном, чтоб вы возвысились в духовном. Это не может служить к умалению моего апостольского служения, а к возвышению его. Святой Златоуст влагает в уста Апостола такую речь: «Я жил у вас в крайней нищете: ибо таков смысл слов, – «себе смиряя». Итак, сие ставите мне в вину? Тем превозноситесь предо мною (других превозносите предо мною), что я смирял себя у вас, просил милостыню, терпел тесноту и голод, дабы вас возвысить? – Как же они возвышались, когда Павел был в крайности? – Так, что они более получали назидания, а не повода к соблазну. Он и прежде говорил, что его порицали, будто бы при личном свидании он уничижается, а в отсутствии смел. Теперь, защищая себя, опять поражает их, говоря: и сие я делал для вас».

2Кор. 11:8. От иных церквей уях, приим оброк к вашему служению: и пришед к вам, и в скудости быв, не стужих ни единому.

Так необходимым считал святой Павел такой образ действования, что ничто не могло заставить его отступить от него. Другие церкви, говорит, обременял (εσυλησα – будто ограблял), сам был отягчен скудостию, а все не дозволил себе докучать кому-либо из вас. Ничто так не делает светлым лика проповедников, как то, когда они являются совершенно отрешенными от всего земного. Ибо это прямо говорит, что они сами не по земному чину выступили на дело свое. Поэтому и святой Павел дорожил проявлением сего свойства, особенно в Коринфе, внушением Духа удостоверяясь, что это существенно необходимо для их обращения. Святой Златоуст говорит: «Прежде других своих заслуг, во-первых, хвалится презрением земных благ. Ибо сего наипаче требуют (от проповедников истины) мирские люди (сим наипаче склоняются к вере). Посему святой Павел и начинает слово свое не с опасностей, не с чудес, но с презрения земных благ. Достойно удивления, что Апостол, хотя мог сказать, что он руками своими снискивал себе пропитание, не сказал сего, но говорит то, что особенно постыждало коринфян и даже не служило к похвале Апостола, именно, что он получал от других. И не сказал: я получал, но: «уях», то есть брал последнее и доводил их до бедности. И, что еще важнее, брал не для избытка, но для удовлетворения необходимых потребностей. Ибо под словом «оброк» (οψωνιον, паек солдатский) разумеется необходимое к пропитанию. А что важнее и этого, Апостол говорит: «к вашему служению»; то есть мы вам проповедовали, и когда от вас должно было получать мне пропитание, я получал оное от других. Две или даже три вины на них, когда он, находясь у них, служа им, имея нужду в необходимом содержании, получал оное от других, которые потому имели пред коринфянами великое преимущество. Ибо коринфяне оставались беззаботными, а те заботились об Апостоле; одни издали посылали ему, а другие не могли пропитать его, когда он у них находился. Но, ощутив строгость такой укоризны, Апостол опять неприметно смягчает оную и говорит: «не стужих ни единому». Не сказал: вы не давали мне, но – я не брал. Ибо еще щадил их. Но опять и при самом смягчении речи своей неприметно поражает их. Ибо слова: «пришед и в скудости быв» весьма выразительны. Чтобы они не сказали: что нам было делать, когда ты имел у себя? он присовокупил: «в скудости быв, не стужих вам».

2Кор. 11:9. Скудость бо мою исполниша братия, пришедше от Македонии: и во всем без стужения вам себе соблюдох и соблюду.

В Коринф к Апостолу македоняне приходили, вероятно, не раз, и всякий раз с приносом. Такова натура македонян (славян)! Полюбили святую веру и благовестника ее и были готовы всем жертвовать для него, забывая себя. Хотя и сами не богаты были, но зная, что у Апостола ничего нет, не могли терпеть, чтоб не делиться с ним чем могли, и даже больше, чем могли, и не с ним только, но и со всеми нуждающимися верующими. Это нерассуждающая и о себе не думающая простота!

«И во всем без стужения вам себе соблюдох». – «Во всем», – и в пище, и в одежде, и в помещении: никого ничем не обременял; не допустил, чтоб кто-нибудь из вас жертвовал чем или делал что для меня. В таком отрешении держал себя Апостол от всех! И это не в ту только пору, когда насаждал у них веру, но так положил он держать себя среди их навсегда. «Соблюдох, – говорит, – и соблюду» себе без стужения вам. «Это присовокупил он для того, чтоб не подумали, что он говорит им о прежнем нестужании с намерением получить что-либо от них теперь» (Феодорит).

Как многосторонне осматривает это обстоятельство святой Златоуст! «Смотри, какой чувствительный удар наносит им, представив тех, которые послужили ему. Сперва, возбудив в коринфянах желание узнать, кто такие были они, сказав: «от иных церквей уях», – потом уже и называет их. О сем писал он и к самим македонянам, говоря: «яко и единою и дващи в требование [мое] посласте ми», и притом в начале благовествования (Флп. 4:15, 16). Сие и послужило им в величайшую похвалу, потому что в самом начале так отличились. Но заметь, что Апостол везде выставляет свою нужду и нигде не говорит об изобилии. Словами: «пришед к вам и в скудости быв», он показал, что пропитание надлежало ему получать от коринфян, а словами: «скудость мою исполниша» показывает, что он сего и не требовал, сказывая вместе и причину тому, хотя не настоящую. Какую же? – Ту, что от других получил. «Скудость бо мою, – говорит, – исполниша пришедшие от Македонии». Потому я и не докучал вам, а не потому, чтоб не надеялся на вас. А в самом деле поступил по последней причине (то есть что не надеялся, чтоб они не соблазнялись, если б от них получил), что и показывает далее, хотя говорит о сем не прямо, но прикровенно, предоставляя доразумевать сие совести слушателей и незаметно указывая на то следующими словами: «и во всем без стужения вам себе соблюдох и соблюду». Не думайте, чтоб я говорил сие с намерением получить что-нибудь от вас. Слово же «соблюду» сказано, еще сильнее показывая, что он не только теперь не ожидает ничего от них, но даже навсегда отказался брать что-либо у них. А равно показывает и то, что они считали для себя тягостным помогать ему, почему и сказал: «без стужения себе соблюдох и соблюду». Подобно говорит и в первом послании: «Не писах... сия, да тако будет о мне: добрее бо мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит» (1Кор. 9:15). И здесь опять: «без стужения вам себе соблюдох и соблюду».

2Кор. 11:10. Есть истина Христова во мне, яко похваление сие не заградится о мне в странах Ахайских.

Святой Павел жил только для Евангелия и святой Церкви и ни за что не соглашался отступить от того, и прямо исповедал, что для него лучше умереть, нежели изменить этот порядок. И здесь то же говорит, или еще сильнее, ибо слова: «есть истина Христова во мне» представляют клятвенное уверение. Так удостоверял он и римлян, говоря: «Истину глаголю о Христе, не лгу» (Рим. 9:1). Как неложна истина Христова, которою одною живу, так неложно слово мое. Это то же, что: как истинен Христос, так истинно говорю, или Христом уверяю. Сколь важным считал это Апостол, что ставит наряду с истиною Христовою! И это только в отношении к Ахаии, а не ко всем. Нельзя не видеть в этом перста Божия. Этим же объясняется и то, с каким расположением перетерпевал это Апостол. Трудиться, а между тем терпеть во всем скудость, это не могло не отзываться скорбию в сердце. Но Апостол не только не скорбит, не только благодушествует, но и хвалится тем. Это моя похвала, говорит. «Похвалою называет он поступок свой, дабы кто не подумал, что он о сем печалится или говорит в гневе, вместе и для того, дабы не слишком пристыдить их словами своими, как будто они не доставляли ему пропитания, хотя и просил. Против этого он говорит как бы: вы и готовы бы давать, но я не беру. В этом похваление мое. Слово: «не заградится» употреблено в переносном значении: оно взято с преграждаемой реки и означает, что слава о нем, что он не берет, разливается всюду, как река. Вы не заградите подаянием своим моей похвалы; не сказал однако: вы не заградите, что было бы тяжко для них, но – «не заградится похваление сие о мне в странах Ахайских»» (святой Златоуст).

2Кор. 11:11. Почто? зане не люблю ли вас? Бог весть. А еже творю, и сотворю.

Предыдущие слова: «не заградится похваление в странах Ахайских,» – «могли поразить коринфян. Этого весьма достаточно было к тому, чтобы привесть их в уныние и оскорбить тем, что одних их отвергает. Ибо если он хвалится сим, то везде бы надлежало так действовать, а если у них только одних, то этим явно обличал их немощь. Итак, чтобы они от такой мысли не впали в уныние, заметь, как поправляет сие. «Почто? – говорит, – зане не люблю ли вас? Бог весть». Скорое и легкое дал решение» (святой Златоуст).

Бог свидетель, говорит, что люблю вас, как и выше удостоверял: «в сердцах наших есте, во еже умрети с вами и сожити» (2Кор. 7:3). «От великой любви его к ним происходило то, что он ничего не брал у них» (Златоуст). Не заключайте, говорит, к нелюблению вас из того, что действую в отношении к вам иначе, нежели в отношении к другим. Любовь-то и заставляет меня так действовать, ибо иначе не могло бы быть так благоуспешно среди вас Евангелие спасения. У вас таково условие его благоспеяния, я так и действую – у других другое, я и действую у них иначе. «Так он по одной и той же любви делал противоположные дела, то есть принимал по любви, и не принимал по любви; и эта противоположность зависела от различного расположения дающих» (святой Златоуст). Люблю вас, говорит; Бог весть, что люблю. При всем том, что «творю, и сотворю». И любовь моя к вам неизменна, и образ действования моего в отношении к вам неизменен. Эти две неизменности живут у меня вместе, и одна другой не мешает. Не толкуйте и вы моего поведения в ущерб моей любви к вам.

2Кор. 11:12. Да отсеку вину хотящим вины, да, о немже хвалятся, обрящутся якоже и мы.

Апостол действовал так потому, что не мог идти против внушений Духа. Почему же так изволися Духу Святому, об этом, если явно не открыто, и самому Апостолу предлежало гадать, как гадали пророки, когда Дух открывал им в образах события пришествия Сына Божия на землю. Он и гадает, указывая причину тому в соприкосновенностях благовестия. «Да отсеку вину хотящим вины». Мог бы он сказать, что иначе вы соблазнились бы и неохотно слушали слово мое, а это положило бы препону успехам Евангелия. Но это он сказал прежде: «не сотворихом по области сей... да не прекращение кое дамы благовествованию Христову» (1Кор. 9:12). Теперь же выводит необходимость этого из предосторожностей, какие надо брать, ввиду лжеапостолов. Это их он разумеет под хотящими вины. «Вина» здесь αφορμη – повод, случай, предлог. Лжеапостолы всяким случаем пользовались, чтоб представить в неблагоприятном свете и самого святого Павла, и проповедь его, и тем полагать препоны успехам Евангелия. Затем, говорит, я делаю это, чтоб противники мои, если б я пользовался чем от вас, не обратили этого в повод причинять вред Евангелию Христову. «Для многих противников делаю это, пресекая им поводы злословить нас» (Феодорит). «Поскольку лжеапостолы о том только заботились, чтобы найти какой-нибудь предлог, то надлежало и оный отнять» (святой Златоуст).

Но каким образом противники святого Павла могли обратить в орудие противодействия ему, если б он пользовался чем от коринфян, об этом святой Павел не говорит определенно, а только намек делает в словах: «да о немже хвалятся, обрящутся якоже и мы». Дается мысль, что лжеапостолы уже хвалятся своим бескорыстием. Апостол говорит: провидя это, я ничего не брал у вас и тем пресек им случай похвалиться. Теперь уж нельзя им хвалиться, ибо ничего особенного предо мною не имеют. А если б брал, они могли бы смело говорить: мы ничего не берем, а он берет; нас слушайте, а не его; он действует из корыстных видов. Но трудно предположить, чтоб лжеапостолы действовать могли бескорыстно. Потому слово: «хвалятся» не то означает, что имеют бескорыстие, а то, что принимают только вид бескорыстных, не будучи таковыми на деле. Апостол говорит как бы: боялся я, как бы, приняв личину бескорыстных, они не соблазнили вас; теперь пусть, как хотят, прикрываются личиною; при всем ухищрении они дойдут только до того, каков и я. Подразумевается: а в других отношениях они гораздо ниже меня. Следовательно, я могу думать, что этим образом действования я пресек им всякий успех среди вас. Блаженный Феодорит не предполагает только, но прямо утверждает, что они личину только носили бескорыстных. Апостол показал, что они величаются на словах, тайно же собирают деньги. Ибо это говорит вскоре за сим: «приемлете бо, аще кто вас порабощает, аще кто вас поядает, аще кто [не влепоту] проторит»» (2Кор 11:20).

К этому надо прибавить, что, так как Апостол стал так бескорыстно действовать, не зная еще, как будут ему противодействовать враги истины, то слова: «да о нем хвалятся» можно принять в таком смысле: чтоб на случай, если б стали хвалиться своим бескорыстием, или стали бы действовать бескорыстно, никакого бы не предъявили предо мною преимущества, а оказались только такими же, как и я. Не излишне припомнить, что в Коринфе были и философские секты. Философы многие принимали личину отрешенных от видимых благ и тем влияли на своих последователей. Не это ли обстоятельство расположило Апостола явить в себе лицо, действительно от всего отрешенное, преподающее небесную философию, ради того одного, чтоб ей следовали и тем стяжевали себе существенное благо, не временное, но вечное.

2Кор. 11:13. Таковии бо лживи апостоли, делатели лстивии, преобразующеся во Апостолы Христовы.

Не дивитесь, говорит как бы Апостол, что я так решился действовать, не видя еще, как будут действовать враги истины. Я наперед знал, что они готовы принимать всякую личину: таково уже свойство лжи. Таковы и эти лживые апостолы. Как делатели льстивые, которые не истиною берут, а призраком истины, они преобразуются в Апостолов Христовых и обманывают простецов. «Они все делают лицемерно, для обмана. Поскольку знают, что иначе не нашли бы себе доступа, то, принявши на себя личину истины, скрывают под нею обман обольщения. И денег, говорит Апостол, не берут для того, чтобы получить больше, – погубить душу. Но и в том был более обман. Они брали деньги, но тайно. В этом обличает он их, говоря: «преобразующеся»; им овчая кожа служит только личиною» (святой Златоуст).

2Кор. 11:14, 15. «И не дивно: сам бо сатана преобразуется во Ангела светла: не велие убо, аще и служителие его преобразуются яко служителие правды: имже кончина будет по делом их».

«У диавола в обычае подражать Божественному, – как против пророков выводит полчища лжепророков, так подражать по наружности Ангелам и обольщать людей. Посему не удивительно, что они (слуги его, орудия его козней, из людей набранные) присвояют себе личность именуемых Апостолами и употребляют обман, споспешествующий к обольщению людей» (Феодорит). «Итак, если должно удивляться, то сатане должно удивляться, а не служителям его. Ибо когда учитель их дерзает на все, не удивительно, что и ученики в том ему последуют. Кого Апостол называет «Ангелом света»? – Ангела, имеющего дерзновение беседовать с Богом и предстоящего Богу. Но есть и ангелы тьмы, служители диавола, темные и свирепые. И многих диавол обольстил таким образом, то есть преобразуясь в Ангела света, а не делаясь Ангелом света. Так точно и сии носят на себе личину Апостолов, а не имеют силы апостольской; потому что ничего не могут сделать (в действительности, а только вид принимают). А это и есть самое диавольское дело – делать все только для вида. Кто же такие «служители правды»? – Мы, говорит Апостол, проповедующие вам Евангелие, заключающее в себе всю правду. Или сие разумеет он, или то, что лжеапостолы присвояют себе славу людей праведных (вообще, не Апостолов только). Как же нам узнать их? – От дел их, как сказал Христос Господь (Мф. 7:20)» (святой Златоуст). Но не навсегда так могут они прикрываться. Придет срок, разоблачатся дела их, «и они пожнут плоды своих предначинаний» (Феодорит). «Вас они могут обмануть, но не обманут недремлющего ока Христова» (Фотий у Экумения). «И не убегут они от своей участи, ибо по делам их будет и конец их, то есть злой. Конец всегда соответствует делам» (Феодорит).

И для всякого есть момент, когда все увлекающие его призрачности разлетаются. Увлекаются призраками истины, которые построивает для лжи находчивое суемудрие; увлекаются призраками добра, которые выставляет на место настоящего добра изобретательное житейское мудрование; увлекаются до безумия призраками счастия, которые в таком разнообразии представляет лукавый мир. Все это зло и в пагубу ведет; но никто из вплетшихся в этот круговорот призраков не думает, что идет в пагубу. Так умеет враг замаскировать свой обман. Но в час смерти у всех открываются очи и призрачность, которою были они окутаны, исчезает. То же действие может иметь и память о часе смертном, если принять ее к сердцу и подержать подольше, чтоб она произвела все свое действие.

2Кор. 11:16. Паки глаголю: да никтоже мнит мя безумна быти: аще ли ни, поне яко безумна приимите мя, да и аз мало что похвалюся.

Сказал святой Павел о своем бескорыстии и снова делает оговорку, чтоб не думали худо об этом его действии. В этих словах, стихи 16–20, он и заключение предыдущего представляет, указывая между прочим на корыстность своих противников, стих 20, и делает переход к последующему, – указанию истины своего апостольства из того, что перетерпел доселе.

«Паки глаголю». Речь вся показывает, как вынужденно говорит о себе похвальное святой Павел. Видимо, как это противно его нраву и сердцу, но нужда заставляет действовать наперекор себе. Начал он «взаимно сравнивать свои собственные заслуги и худые дела своих противников, чтобы чрез такое сличение обнаружились незаконные учители» (святой Златоуст). Это было крайне необходимо для коринфян, ибо ничем лучше не могли они быть отвращены от лжеучителей. Нечто в этом роде сказал уже. «Теперь и еще намереваясь хвалить себя, опять прежде обличает лжеапостолов, чтобы видели, по какой нужде касается сего предмета, и чтобы никто не мог укорять его, зачем говорит о самом себе. И прежде уже делал он много оговорок, но, не довольствуюсь, говорит, сказанным прежде, я снова повторяю: «да никтоже мнит мя безумна быти». (Не думайте, что я делаю это без разумных оснований). Ибо так делали лжеапостолы – хвалились без всякой причины. Безрассудно, говорит, хвалиться, но я делаю это не по безрассудности, а по нужде. Потому, хотя бы вы и не поверили, но, и видя необходимость, стали бы осуждать меня, я не отрекусь от своего дела. Видишь ли, как показал, что великая была нужда говорить? Ибо, если он и сего подозрения не устрашился, то рассуди, с каким насилием себе намеревался говорить, как мучился и принуждал себя, когда говорил» (святой Златоуст). «Бывает, что иной говорит слово неразумия, не будучи неразумным и не совершая чрез то дела неразумного. Неразумен, кто велеречит о себе всуе и попусту самохвальствует, такой при неразумии не слова только неразумия произносит, но и дело неразумного совершает. Но кто говорит о себе, хотя и великое, но истинное и пользы ради душевной, тот слова, кажется, говорит неразумия по сходству произношения речений, но не бывает неразумен, а напротив, весьма разумен и совершает дело, свойственное наиразумнейшему человеку, когда ради пользы и спасения других не смотрит и на похуление за то в неразумии. Итак, говорит, «никтоже мнит мя безумна быти». Не для себя, а для вас говорю, что говорю, вынуждаясь тем, чтобы отклонить вас от лжеапостолов» (Кто-то у Экумения; может быть, Фотий).

«Аще ли же ни», – если же не можете вы так смотреть на мое дело и слово, и несмотря на мое уверение все же считаете мое слово похвалы себе самому делом неразумным, «поне яко безумна мя приимите». Оборот речи и тонкий, и обличительный, и убедительный! Лжеапостолы пришли к коринфянам, наговорили им про себя незнать что. И были приняты и почтены, и слово их не было презрено и отвергнуто. Апостол, ставя себя в ряд их в качестве неразумного, и их неразумие обличает, и принявших их в неразумии укоряет, а тем и другим пролагает дорогу слову своему, чтоб не думали, что действует по неразумию. Что точно он слагает укор в самовосхвалении неразумном с себя на лжеучителей, это видно из следующих слов: «яко да и аз мало что похвалюся». – «Яко да»: те хвалятся, и вы слушаете; так позвольте же и мне похвалиться. – «Мало что»: те хвалятся много, без меры; дайте же и мне хоть немного похвалиться. – «Похвалюся»: те хвалились и много, и попусту, и пустяками; то же, что говорил о себе святой Павел, было и истинно, и многоценно, и душеполезно. Все это было известно и коринфянам; известно также им было, что самохваление лжеучителей не соответствовало действительности. Приняв это в мысль, какое сильное видели они обличение сих последних, какое впечатлительное вразумление себе и какое светлое и утешительное оправдание святого Павла в его указании на свои похвальные дела?! «Если же не поверите и, несмотря на необходимость говорить мне так, все еще будете почитать меня не свободным от неразумия, то примите меня, как неразумно говорящего то, что говорю, чтоб и мне похвалиться, как хвалятся лжеапостолы. Ибо это они заставляют меня говорить такие речи, тем, что хвалятся во вред вам» (тот же у Экумения).

2Кор. 11:17. А еже глаголю, не глаголю по Господе, но яко в безумии в сей части похвалы.

«А еже глаголю», то есть говорю похвальное о себе; не «по Господе» говорю. «Есть Владычний закон, который учит: «егда сотворите вся повеленная, глаголите, яко раби неключими есмы: яко еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17:10). Посему-то богомудрый Павел сказал: «еже глаголю, не глаголю по Господе», то есть говорю это не по Его закону» (Феодорит). Кажется, намерение у святого Апостола в сих словах то, чтоб отклонить других от подражания себе в сем отношении, из опасения, как бы самохвальство не обратилось в правило, под предлогом истины того, чем хвалятся, и пользы от того другим. Он говорит как бы: но при всем том, что и нужда меня заставляет, и полезно это для вас, и вижу, какое действие хорошее произведет на вас оборот речи моей, при всем том скажу, что это дело не по Господе: не думай никто подражать мне в этом. Признаю хваление себя и неразумным делом, и Господу неугодным и, вынужден будучи к такому действию, одно выговариваю, чтоб вы, если станете считать меня неразумным, ограничивали мое неразумие этою частию похвалы, а не простирали его на все мои дела и слова, или все мое учение, и все мои распоряжения и учреждения. «Чтобы не подумал кто, будто все свое учение называет он безумием, по необходимости присовокупил: «в сей части похвалы», то есть в этих словах называю себя безумным» (Феодорит). «Прибавил это, дабы ты не подумал, что он все делает, «яко в безумии»» (святой Златоуст).

2Кор. 11:18. Понеже мнози хвалятся по плоти, и аз похвалюся.

Объясняет, в какой части похвалы, именно в той, что буду, говорит, хвалиться по плоти. Тут разумеет он не то, о чем сказал уже, то есть что никому ничем не докучал, но то, что имеет сказать ниже, в стихе 22-м, то есть что и он еврей, израильтянин, и семя Авраамово, что и сам имеет эти внешние преимущества по плотскому своему происхождению. Верно, лжеапостолы велеречиво выставляли это на вид. Апостол говорит: они этим хвалятся, похвалюсь и я, хоть это и неразумно, и не по Господе. «О Господе похвала есть кротость, воздержание, святость, а быть евреем и израильтянином уже не по Господе есть. Ибо послушай, что говорит Апостол в другом месте: «Несть иудей, ни еллин... во Христе Иисусе все вы едино есте» (Гал. 3:28)» (Экумений). Святой Златоуст говорит: «Что значит: «по плоти»? – Внешними преимуществами: благородством, богатством, мудростию, тем, что имеют обрезание и прародителей евреев, – пользуются славою. И заметь благоразумие Павла! Указал на такие преимущества, которые, по доказанному им, ничто, и потом уже называет похвалу свою безумием. И действительно, если безумно хвалиться существенными благами, то тем безумнее хвалиться ничего не значащими. И сие-то самое называет он «не по Господе». Ибо быть евреем и подобное тому – не доставляет пользы. Итак, не думайте, говорит, чтоб я почитал сие за добродетель. Но поскольку они хвалятся, то я принужден и в сем сравнить себя с ними. Так поступает он и в другом месте: «Аще кто ин мнит надеятися во плоти, аз паче» (Флп. 3:4). Если бы кто, будучи знаменитого рода, но избравший для себя любомудрую жизнь (монашескую, в скудости, лишениях, безвестности), увидел, что другие гордятся благородством, и захотел посрамить их надменность, то он принужден бы был сказать и о своей знаменитости, не в похвалу себе, но в их унижение. Так делает и Павел».

2Кор. 11:19. Любезно бо приемлете безумныя, мудри суще.

Это прямо бы следовало сказать после слов: «поне яко безумна мя приимите». Но нужно было вставить некоторые пояснительные понятия, что сделав, возвращается к тому слову. Им он ставил себя в ряд лжеапостолов, хвалящихся безумно. Это безумное хваление есть хваление не по Господе, одними плотскими преимуществами. Лжеапостолы так хвалились – вы их приняли любезно. Что вы таким образом любезно приемлете безумных, это дает и мне смелость стать в ряд их и надеяться, что вы и меня примете. Сколько тут укора и обличения, как лжеапостолам, так и коринфянам! Хорошо бы, если б они безумных приняли, как безумных, из сострадания, а то они приняли их, как первых мудрецов, лучших даже святого Павла. Он говорит как бы: и этого-то вы не разобрали, а мудрецы! Слово: «мудри суще» есть укорное. Если б вы немудры были, было бы извинительно; но поскольку вы мудры, то поступку вашему нет извинения. Сильнее нельзя отталкивать от лжеапостолов. Недостанет у коринфян более охоты принимать таковых. Вот как премудрый учитель, не защищая, а будто похваляя, налагает запрет принимать таковых и самое сердце отвращает от них! Святой Златоуст говорит: «Надлежало бы запретить и сказать: не принимайте людей безумных; он и делает сие, но с большим искусством. Прямо сказавши так, он подал бы мысль, что запрещает им, как бы не имеющий таких же преимуществ. А теперь, показав, что он по сим преимуществам не ниже их, и однако ж почитает сие за ничто, тем гораздо более исправляет их» (Коринфян).

2Кор. 11:20. Приемлете бо, аще кто вас порабощает, аще кто поядает, аще кто [не влепоту] проторит, аще кто по лицу биет вы, аще кто величается.

«Аще кто»: хоть не указывает определенно ни на кого, но очевидно, что Апостол разумеет лжеапостолов, и изображает, как они держали себя в отношении к коринфянам, – чтоб яснее было видно, что они не настоящие учители: ибо настоящие учители так действовать не могут. Впереди сказал Апостол: примите меня, хотя как безумного, потому что вы любезно принимаете безумных. И вслед за сим говорит: принимаете таких и таких, разумея лжеучителей, – следовательно, он очевидно их порицает; к коринфянам же изъявляет жалость, хотя на словах и «порицает их за их крайнее раболепство лжеапостолам и за то, что до такой степени подчинились им» (святой Златоуст).

«Приемлете, аще кто вас порабощает». «Смотри, в каком раболепстве укоряет коринфян и как они сверх меры подчинились лжеапостолам!» (Феофилакт, Экумений). Καταδουλοι, в рабов превращает, вяжет вас во всем, не дает ни в чем свободы. «Вы, говорит, предали им и имущества свои, и плоть свою, и свободу. Стать господами не имений только ваших, но и вас самих, значит уже гораздо более, нежели брать. О сем и прежде говорил он: «Аще инии власти вашея причащаются, не паче ли мы?» (1Кор. 9:12)» (святой Златоуст).

«Аще кто поядает, аще кто [не влепоту] проторит». «Поядает», κατεσθιει в смысле объядает. – «Проторит», λαμβανει, берет. – «Не влепоту» нет в подлиннике. «Видишь ли, теперь показывает, что лжеапостолы берут, и не только берут, но до излишества, ибо то значит слово: «поядать»» (святой Златоуст). Следовательно, «они напрасно величаются презрением денег» (Феодорит). «И что выше сказал Апостол: «да о немже хвалятся» (2Кор. 11:12), сказал об их похвальбе. Хвалились только, а истины не имели, лицемерствовали только, будто не берут» (Феофилакт).

«Аще кто величается», επαιρεται, высится, гордо поднимает голову, свысока на вас смотрит, ни во что ставя вас. Это последнее сильнее выражается метафорически: «аще кто по лицу биет вы». «Сказал сие Апостол не потому, что лжеапостолы в самом деле били их по лицу, но что презирали их и бесчестили. Рабство ваше, говорит, не легко; у вас не кроткие повелители, но тяжкие и нестерпимые. Вы страждете не меньше тех, которых бьют по лицу. Видишь ли крайнюю степень тирании!» (святой Златоуст).

Этим заключает Апостол свою речь о благовествовании туне. Последние стихи, 16–20, разнообразными оборотами ведут к одному, чтобы представить, в какой противоположности стоят лжеапостолы к святому Павлу. Мы, говорит, и бескорыстны, и тихи, а те и корыстны, и величавы, и властолюбивы. Судите теперь, на чьей стороне должна быть истина?

Следующий 21-й стих одною частию вяжется с предыдущим, а другою с последующим указанием Апостола своего истинно апостольского достоинства в том, что он перетерпел доселе.

в) Что претерпел Апостол в благовестии? (2Кор. 11:21–32)

2Кор. 11:21. По досаждению глаголю, зане аки мы изнемогохом. О немже аще дерзает кто, несмысленно глаголю, дерзаю и аз.

«Сказанное Апостолом не ясно» (святой Златоуст). Чтоб прояснить это, возвратимся к предыдущему. Представил Апостол, как раболепно приняты коринфянами лжеапостолы. Спросим себя, как это возможно было? И другого ответа не найдем, кроме того, что, верно, они заявили какие-либо совершенства, показные, которые произвели сильное впечатление на коринфян и расположили их так подчиниться им. На эти преимущества указывал святой Павел в словах: «мнози хвалятся по плоти» (2Кор. 11:18). Это «по плоти» указывает он в нижеследующем 22 стихе, то есть что они евреи, что израильтяне, что семя Авраамле. Каким-нибудь образом успели они эти титла представить очень ценными в глазах коринфян: коринфяне так раболепно и отнеслись к ним. Приводя это коринфянам на мысль, Апостол говорит: да, а мы-то что ж? Мы-то у вас стали уж ничто, «изнемогохом», представляемся вам немощными, никакого достоинства не имеющими, ничтожными?! – Нет, это несправедливо. Ибо если смеет кто выставлять на вид какое-либо плотское показное преимущество, смею это и я не меньше его. И затем перечисляет, какие преимущества предъявляли лжеапостолы, прибавляя вместе, что все они и у него есть. Одного только у них недостает, – страданий за Христа Господа. Этими-то мелочами величаться, и за то быть в почете и поядать достояние других они готовы; а коль скоро страдать нужно, то они прочь бегут, на это у них недостает смелости. Таким соображением речь Апостола приводится в строй и получает соответственную ясность.

«По досаждению глаголю», κατα ατιμιαν, по бесчестию. Чье бесчестие разумеется? Можно и Апостолово бесчестие разуметь, и коринфян. Апостолово так: говорю это по чувству бесчестия, мне таким вашим отношением к лжеапостолам наносимого. Будто у меня ничего такого нет, чем те хвалятся и за что вы им так поработились! – Коринфян так: к стыду вашему говорю это. Как вам не видеть, что все то, чем они хвалятся, есть и у меня, а между тем жертв они потребовали у вас чрезмерных, тогда как я ничего от вас не требовал, а умолял только: примиритеся с Богом, спаситеся. «Что может быть хуже и какое господство несноснее того, когда отнявшие у вас и имение, и свободу, и честь, даже после сего не делаются кроткими и не обходятся с вами по крайней мере как с рабами, но поступают презрительнее, чем с последним невольником? Посему вы не заслуживаете никакого извинения, когда тех, которые смиряются для вас, чтобы вас возвысить, презираете, а дивитесь тем, которые возвышаются над вами, чтобы вас унизить» (святой Златоуст).

2Кор. 11:22. Евреи ли суть? и аз. Израилите ли суть? и аз. Семя ли Авраамле суть? и аз.

Евреи от Евера; израильтяне от Иакова, названного Израилем после целонощной борьбы с неземным некиим лицом; семя Авраамово – наследники великих обетований, данных Аврааму. Вот чем величались лжеапостолы! Вот чем особенно повлияли на коринфян! Но все это, говорит, и у меня есть. Хотя Церковь Коринфская преимущественно состояла из язычников, но, сделавшись христианами, они вступили в духовное родство со всем, бывшим в Ветхом Завете; потому могли ценить и это, не само по себе, а по тому отношению, в каком все то стояло к христианству. «Апостол привел это потому, что лжеучители так говорили о себе, и в этом показал свое с ними равенство, а в преспеяниях произвольных показывает преимущество» (Феодорит). Это все такие отличия, которые доставались даром, по порядку естественного рождения. Но посмотрим, каковы-то они там, где надобно показать терпение и твердость веры?

2Кор. 11:23. Служителие ли Христовы суть? не в мудрости глаголю, паче аз. В трудех множае, в ранах преболе, в темницах излиха, в смертех многащи.

«Служителие Христовы» – не дает мысли, что то были настоящие Апостолы, и вообще означает лица, служащие делу Христову, благовестию Евангелия, в видах спасения людей. Настоящие Апостолы свыше на то избраны и вооружены чрезвычайными благодатными силами. Близко к ним подходят помощники их, ими самими избранные и действовавшие по их указанию и руководству. Но бывали тогда и такие, которое сами по себе брали на себя дело благовестия, как показывает пример Акилы и Прискиллы, Аполлоса и других. Из этих одни шли прямою дорогой, желая только послужить делу Христову, со смирением и самоотвержением; другие кривили, примешивая к делу Божию свои виды и свои мудрования. Это настоящие лжеапостолы; и о них-то речь у Апостола. Их служение Христу Господу он ставит в вопросе; следовательно, не утверждает, что они действительно служат Христу, а говорит как бы так: если они говорят, что служители Христовы суть, то я паче их таков. Мысль будет, что, хотя они говорят так о себе, но не суть таковы, настоящий служитель Христов я. Святой Златоуст говорит: «Если они лжеапостолы, то ему надлежало не сравнивать свое преимущество с ними, но опровергнуть то, что они служители (Христовы). Он уже и опроверг сие, сказав: «лживии апостолы, делателе льстивии, преобразующеся во апостолы Христовы» (2Кор. 11:13). И здесь то же самое делает, только иначе. Наперед представляет мнения противников (как они о себе думают), говоря: «служитилие ли Христовы суть?» А потом говорит: «паче аз», показывая, что настоящий характер апостольства сохраняет он один».

«Не в мудрости глаголю», παραφρονων, безумствуя; и в предыдущем тексте говорил: «несмысленно глаголю», εν αφροσυνη, в бессмыслии. «Не довольно было для него этого прежнего извинения, но и здесь опять извиняется. И хотя имел ясное доказательство своего превосходства, однако же говорить о том называет безумием. Дерзостию и безумием называет он говорить о себе что-либо великое и важное, даже когда настоит в том нужда, а тем научает нас всеми силами убегать сего. Ибо если сотворивши все, должно нам называть себя непотребными (Лк. 17:10), то без всякой побудительной причины превозносящийся и хвалящийся может ли быть достоин какого извинения? За сие и фарисей понес осуждение, и в самой пристани потерпел кораблекрушение, приразившись к скале самохвальства. По сей-то причине и святой Павел, видя тысячи нужд говорить о себе, отговаривается и непрестанно повторяет, что это дело безумное, и не прежде осмеливается, как представив в свое защищение крайнюю необходимость» (святой Златоуст).

Сказавши, что настоящий характер апостольства сохраняет он один, Апостол «доказывает это самыми делами и, умалчивая о чудесах, начинает с искушений» (святой Златоуст); «выставляет на вид не чудотворения, не мертвецов воскрешенных, не хромых ходящих, не бегство демонов, не спасение вселенной, но страдания свои за Евангелие» (Феодорит). Чего ради так? – Ради того, что было бы некоторым образом оскорбительно для самых даров чрезвычайных отсутствием их у лжеапостолов доказывать их лжеапостольство и свое настоящее апостольство. Для сего достаточно было делом показать, что они только себя блюдут и свои выгоды стараются из всего извлекать, нося личину служителей Христовых; страдать же за Христа, что существенно необходимо для истинных служителей Христовых, они никогда не страдали и ступить на эту дорогу не умеют.

«В трудех множае, в ранах преболе, в темницах излиха, в смертех многащи».

«В трудех». «Очень большие, говорит, подъемлю труды, переходя с места на место, уча день и ночь и делая своими руками. Но, что еще больше, терплю при этом и «раны»» (Феофилакт). «Ибо терплю побои и бичевания выше первого, то есть поднятия трудов» (святой Златоуст). «Мало этого: с ранами и «в темнице» сколько раз бывал заключаем!» (Феофилакт). Климент Римский (Послание к Коринфянам, 15) говорит, что святой Павел семь раз был заключаем в темницу. – «В смертех многащи». "«По вся дни, – говорил он, – умираю» (1Кор. 15:31); но здесь разумеет смерть на самом деле. Ибо жизнь его часто подвергалась опасностям» (святой Златоуст). «Не произволением только умирал, но самим делом вдаваясь в опасности смертоносные» (Феофилакт).

«Множае, преболе, излиха, многащи», – «не по сравнению с лжеапостолами говорится», полагает Экумений. А Феофилакт говорит: «Сравнительно с лжеапостолами будто говорится, но предположительно, как бы так: пусть и они трудятся, но я тружусь множае и преболе. Другие же полагают, что это говорится не по сравнению, а просто для означения многочисленности и степеней страданий». Последнее ближе к делу.

2Кор. 11:24. От Иудеи пять краты четыредесять разве единыя приях.

Объясняет, как получал раны. Пять раз, говорит, дано мне по тридцати девяти ударов. Закон говорил только, чтоб не больше сорока ударов давать оказавшимся виновными (Втор. 25:3). Один удар отменили после старцы, чтоб как-нибудь, обсчитавшись, не дать больше сорока и не оказаться нарушителями закона (Феофилакт). Когда святой Павел терпел эти удары. Деяния не указывают. А Филиппах били его, но не иудеи, а гражданское языческое начальство. Значит, книга Деяний далеко не все труды святого Павла изображает (Феофилакт). «Почему «разве единыя»? Древний был закон у иудеев, чтобы того, кто получал более сорока ударов, считать бесчестным (Втор. 25:3). Почему чтобы биющий в запальчивости и жару не дал лишнего числа ударов и тем не обесчестил наказываемого, положили давать сорок ударов без одного, чтобы биющий не превысил сорока, хотя бы и лишний раз ударил; но, всегда оставаясь в пределах узаконенного числа, не мог нанести бесчестия наказуемому» (святой Златоуст).

2Кор. 11:25. Трищи палицами биен бых, единою каменьми наметан бых, трикраты корабль опровержеся со мною: нощь и день во глубине сотворих.

«Трищи палицами», то есть палками биен был, ερραβδισθην. Об одном таком случае поминают Деяния, именно в Филиппах (Деян. 16:22). Как это было от языческого начальства, то, вероятно, и все три случая биения от язычников же были. Для означения сего и помечены особо от тех пяти крат; а вместе и для того, что биения от иудеев, вероятно, были не палицами.

«Единою камением наметан бых». Это было в Листре (Деян. 14:19). Ελιθασθην значит: не наметан камнями, а побит камнями; как и в Деяниях пишется: «камением побивше Павла», λιθασαντες, «извлекоша вне града, мняще его умерша» (Деян. 14:19).

«Трикраты корабль опровержеся со мною». «Как это относится к Евангелию? – Так, что он предпринимал отдаленные путешествия, и притом по морям» (святой Златоуст). Где возможны такие случаи? Из Антиохии в Иерусалим и обратно можно переезжать морем, и тут не раз уже переезжал Апостол доселе. Далее между Антиохиею и Кипром море; между Кипром и Памфилиею море; от Троады в Филиппы море; от Берии в Афины море; из Коринфа в Ефес море; и теперь из Троады в Македонию море.

«Нощь и день во глубине сотворих». «Корабль опровержеся со мною», εναυαγησα, то есть три раза терпел кораблекрушение. Два раза легко избавлялся от беды, а один раз целые сутки носим был по морю, вероятно, ухватившись за какой-нибудь корабельный отломок. Святой Златоуст говорит: «Одни объясняют сие, что он целые сутки находился среди моря, а другие, что (по разбитии корабля) сутки плавал во глубине морской; последнее согласнее с истиною, а первое не заслуживает удивления, и Апостол не поставил бы сего выше кораблекрушения». Феодорит прямо так и разумеет: «Когда ладия была разбита, я тогда целую ночь и целый день туда и сюда носим был волнами».

2Кор. 11:26. В путных шествиих множицею: беды в реках, беды от разбойник, беды от сродник, беды от язык, беды во градех, беды в пустыни, беды в мори, беды во лжебратии.

«В путны шествиих множицею», страдал и терпел нужду, «потому что ради проповеди предпринимал труды путешествия» (Феодорит). Нередко отправляя своих сотрудников морем, сам переходил с места на место пешком, в чаянии встретить благоприятное для сеяния благовестия поле (Деян. 20:13).

«Беды в реках». «Беды», κινδυνοις; – подразумевается, я находился – в бедах: «на реках», «ибо принужден был переплывать реки» (святой Златоуст). Мостов и до сих пор там нигде почти нет, и реки небольшие. Переправляются вброд. Опасности – от быстрины течения, а во время дождей и от полноводия.

«Беды от разбойник»: бывал в бедах от разбойников, нападавших в пути. Палестина, Сирия, Малая Азия, Македония, Греция, – все эти страны, перехоженные святым Павлом, гористы. Ущелия – удобный притон недобрым людям. Так это и доселе.

«Беды от сродник», εκ γενους, от рода, то есть находился в бедах от иудеев, «родственных мне, и притом больше, чем от других; они до зверства раздражались против меня по своей неразумной ревности по вере и завидованию успехам Евангелия» (Феофилакт).

«Беды от язык», εξ εθνων, бывал в бедах от язычников; иудеи не везде сами восставали на святого Павла, нередко разжигали они против него язычников. Эти и сами могли быть им недовольны, то по причине запустения храмов, то по причине умаления работы у мастеров, приготовлявших предметы языческого религиозного чествования, как было в Ефесе.

«Может быть, в городах не бывал ли он безопасен? – Нисколько» (Феофилакт). В бедах находился он и «во градех», εν πολει, в городе. «Сим означил бывшие против него возмущения» (Феодорит). «Не был ли он безопаснее в пустыни? – Ни даже в ней» (Феофилакт). «Беды в пустыни», и в пустыни находился в бедах, «ибо многократно принужден был проходить пустынными местами» (Феодорит). Это не от разбойников беды, а от зверей, змий, бурь песчаных и подобное. «Беды в мори». «И когда с суши сходил, беды сретали его на море» (Феофилакт). Разумеются беды не собственно от моря, ибо об этом уже сказал, а от корабельников и от тех, которые плыли вместе с ним. «Ибо должен был часто вдаваться и в мореплавание, промышляя о том, чтобы острова и сушу наполнить благочестием» (Феодорит).

Беды всюду, «везде предлежали мне подвиги, в различных местах, в селениях, в городах и в пустынях» (святой Златоуст). «Диавол всюду возбуждал против меня брани. Не было для меня безопасного места: ни город, ни пустыня не укрывали меня от бед» (Экумений).

«Беды от лжебратии». «Вот новый род ратования! Не только враги, но и имевшие личину братства вели брань с Апостолом; и в сем случае много требовалось великодушия, много благоразумия» (святой Златоуст). Разумеются уверовавшие из иудеев, которые, однако, не хотели расставаться с законом, они всюду много неприятностей причиняли святому Павлу, разоряя созидаемое им. По их зачину, немного спустя в Иерусалиме произошло восстание на святого Павла, едва не стоившее ему жизни. «Этот род искушений – самый чувствительный и горький. И Давид с глубокою скорбию жалуется: «аще бы враг поносил ми, претерпел бых убо... Ты же, человече равнодушне» (Пс. 54:13, 14). И опять: «человек мира моего... возвеличи на мя запинание» (Пс. 40:10)» (Феофилакт).

2Кор. 11:27. В труде и подвизе, во бдениих множицею, во алчбе и жажди, в пощениих многащи, в зиме и наготе.

«В труде и подвизе», εν κοπω και μοχθω.Μοχθος тоже труд, но усиленный, труд до утомления. «В труде учения и в подвиге при рукоделии» (Феодорит). Так у Апостола «за трудами беды, за бедами труды попеременно и постоянно следовали и не давали ему ни малейшего покоя» (святой Златоуст). – «Во бдениих множицею»: «ибо и в убежищах не предавался я сну, как свидетельствует о сем бывшее в Филиппах» (Феодорит). Тут он в молитвах проводил ночь, а после в Троаде в беседе с верующими. Это примеры того, как и повсюду, и всегда действовал Апостол. «Не довольно было для него утеснении со стороны, но он еще и сам себя преутруждал трудами и потами и ночными бдениями» (Феофилакт).

«В алчбе и жажде»: «это один из непроизвольных трудов» (Феодорит). Ибо произвольные лишения сего рода заключаются в следующем слове. Претерпевать это мог он, и когда бывал в пути, и когда был заключаем в темницу.

«В пощениих многащи»: «это один из произвольных подвигов» (Феодорит). Пост – пособник молитве, лучший приготовитель к проповеди с силою слова. Нужда в таком пособнике належала святому Павлу почти непрестанная.

«В зиме и наготе». То есть терпел холод, по причине худой одежды, плохо согревавшей. «Это было следствием скудости и крайней нищеты» (Феодорит). «При всех сказанных страданиях, еще и необходимой пищи не имел, и одеться не имел во что учитель вселенной, но подвизался в наготе, и боролся, голодуя» (Феофилакт).

2Кор. 11:28. Кроме внешних, нападение еже по вся дни, [и] попечение всех церквей.

«Кроме внешних», χωρις των παρεκτος, кроме прочего: оставляю прочее. «Из многого, говорит, принужден я пересказать немногое» (Феодорит). Он хочет сказать: «Более опущено, нежели сколько изложено. Даже и перечисленного невозможно описать подробно. Ибо Апостол не означил каждого искушения порознь, но воспомянул только о тех, которых число было не велико и могло удержаться в памяти, говоря: пять крат, трищи, единою; о прочих же искушениях и сего не сказал, потому что много раз претерпевал оные» (святой Златоуст).

«Нападение, еже по вся дни». «Бунты, мятежи, утеснения от народа и устремление целых городов. Ибо сим наиболее обнаруживали вражду свою к нему иудеи, потому что их более всех посрамлял Апостол, а наибольшим обличением их безумия было внезапное обращение его ко Христу. Великая брань воздвигалась против него от своих, от чужих, от лицемерствующих. Везде для него были волны и стремнины, в обитаемых и необитаемых местах, на суше и на море, вне и внутри» (святой Златоуст).

«Попечение всех церквей». «Это верх всего: при сем и душа его терзалась, и сердце раздиралось. Если бы не было внешних скорбей, то многого стоила внутренняя брань, волны попечений, одна другую гонящие, тучи забот, борьба помыслов. Ибо если пекущийся об одном доме, хотя имеет прислугу, приставников и экономов, часто не знает покоя от забот, когда никто его не беспокоит, то представь, что должен был терпеть Павел, который имел попечение не об одном доме, но о городах, о народах, племенах, о целой вселенной, и в делах столько важных, при таком множестве врагов, которые старались вредить ему всюду и во всем, трудился один и был так чувствителен, так о всех заботился, как не заботится отец о детях» (святой Златоуст).

2Кор. 11:29. Кто изнемогает, и не изнемогаю? Кто соблазняется, и аз не разжизаюся?

«Чтобы ты не сказал: хотя Павел заботился, однако же заботился слегка, он показал, сколь велика была его забота, говоря: «кто изнемогает, и не изнемогаю?» Не сказал: я беру участие в скорби, но говорит: я так беспокоюсь и скорблю, как бы сам находился в том же недуге, страдал тою же болезнию. «Кто соблазняется, и аз не разжизаюся» (горю, как в огне, ревнуя о спасении). Смотри опять, сколь велика скорбь его, что показывает слово: «разжжение». Воспламеняюсь, сгораю, говорит; и сия скорбь подлинно больше всех прочих. Другие скорби хотя были тяжки, но скоро проходили и приносили неувядаемое удовольствие, а эта скорбь – терпеть столько страданий за каждого немощного, кто бы он ни был, угнетала, стесняла, уязвляла его сердце. Ибо не о высших только так заботился, а низших оставлял в небрежении, напротив, и непотребного считал в числе потребных. Посему и сказал: «кто изнемогает» («кто соблазняется»), показывая, что разумеет всякого, кто бы он ни был. Как бы в одном себе заключая целую вселенскую Церковь, болезновал Павел о каждом члене ее» (святой Златоуст).

2Кор. 11:30. Аще хвалитися [ми] подобает, о немощи моей похвалюся.

Это заключение всего предыдущего. Он говорит как бы: так-то, если уж необходимо мне хвалиться, как вы понуждаете меня, то похвалюсь немощами моими, разумея все, что сказал пред сим о себе, то есть лишения, скорби, гонения. «Ибо все это обличает немощь человеческого естества. О чудесах не поминает, потому что они суть дар Божий, а это все при Божием мановении и покрове показывает и его терпение» (Феофилакт). «Апостол дал видеть, что мог бы указать и на то, что совершено им по благодати, но счел более приличным указать на подвиги терпения» (Феодорит). Почему же он так судил? – Потому что «таков отличительный характер апостольский; сим утверждается благовествование» (святой Златоуст). А ему и предлежало указать коринфянам пояснее, что он настоящий Апостол. Перечислив все претерпенное, он как бы говорит им: не узнаете ли вы во мне одного из тех, коих Господь послал, как овец в среду волков? Это печатлелось само собою и, следовательно, доказывало то, что намерен был доказать святой Павел: цель достигалась.

2Кор. 11:31. Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа весть, сый благословен во веки, яко не лгу.

К чему такое удостоверение в истине слов? Богом свидетельствуюсь, пред Богом говорю, что не лгу. Что подтверждает: истину сказанного уже или того, что имеет говорить еще? Но из сказанного многое коринфяне лично знали и видели своими глазами а судя по этому, не имели повода сомневаться и в том, чего не видели. Следовательно, это надо отнести к последующему. К чему же? – Не к тому, что было в Дамаске, ибо это обстоятельство не так важно и невероятно, чтоб для удостоверения в истине события нужно было свидетельствоваться Богом. Скорее, следует это отнести к сказанию о восхищении до третьего небесе, как явлении, выходящем из ряда обыкновенных. Сказание же о гонении святого Павла в Дамаске вставлено здесь не потому ли, что сие событие стояло в каком-либо соприкосновении с восхищением на небо святого Павла, – и потому стоит здесь как введение?

«Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа». И Бог и Отец Господа же. Но и Господь есть Божеское имя, потому сим говорится то же, что: Отец Бога; и, следовательно, Господь Иисус Христос есть Бог от Бога. – «Сый благословен во веки». Любящее и благоговейно чтущее Бога сердце, и всегда Его созерцающее благопопечительным Отцом, не может удержаться, чтоб, в своих возношениях к Богу, не выразить таких расположений каким-либо благоговейным и любительным словом. Так и делает святой Павел и здесь, и во многих других местах. – «Весть, яко не лгу». Пред Богом ходил и все мысли свои, и чувства, и расположения, и дела вел, как пред лицем Бога. Сознание не указывало ему никакой в себе кривости пред Богом, ни в каком отношении. Он с дерзновением и свидетельствуется Богом, и в том, что сказываемое им истинно, и в том, что оно Самим Богом одобрялось, устроялось, вспомоществовалось.

2Кор. 11:32. В Дамасце языческий князь Арефы царя стрежаше Дамаск град, яти мя хотя: и оконцем в кошнице свешен бых по стене, и избегох из руку его.

Апостол Павел, по возвращении из Аравии в Дамаск, проповедал Евангелие здесь с такою ревностию, что раздражил и иудеев, и язычников. Те и другие совокупно возбудили против него языческого князя (εθναρχης, народоначальник, или градоначальник, а может быть, и областной правитель); и он распорядился стеречь все входы и исходы Дамасские, чтоб уловить святого Павла. Город был окружен стеною, но дома городские, как и доселе, строились близко к сей стене и к ней прилегали, поднимаясь иногда и выше стены. При таком порядке возможно окно, смотрящее за город. В него и свешен был святой Павел в корзине, и избежал от рук народоправителя и врагов своих. После этого он направился в Иерусалим соглядати Петра (Деян. 9:23–26; Гал. 1:17, 18).

Святой Златоуст говорит: «Смотри, какова брань, ежели князь ради его стерег город. Когда же говорю о брани, разумею ревность Павлову. Если бы Павел не дышал таким огнем ревности, то не воспламенил бы такого неистовства в областном правителе. Таково свойство души апостольской, что столько терпеть и никогда не колебаться, но все, что ни встретится, переносить мужественно; однако же не вдаваться безрассудно в опасности и не бежать им навстречу. Смотри, на какое средство согласился он, чтобы избегнуть осады. «Оконцем в кошнице свешен бых». Хотя желал он переселиться из сей жизни, но вместе искал и спасения человеческого. Посему и неоднократно изобретал подобные средства, чтобы сберечь себя для проповеди. И не отказывался пользоваться человеческими мерами, когда требовали того обстоятельства. Так он был осторожен и бдителен. Где зло было неизбежно, там прибегал к одной благодати; а где искушение не превышало человеческих сил, там много и от себя придумывал. Но и здесь опять все приписывает Богу. А как искра неугасимого огня, упадшая в море, хотя поглощается множеством волн, но потом опять выходит на поверхность столь же светлою: так и блаженный Павел то как бы в бездну погружался, обуреваемый бедствиями, то освобождался и являлся блистательнейшим, оставаясь победителем в своих злостраданиях. Вот славная победа, вот победные знамения Церкви! Диавол много наводил напастей на святого Павла, но он во всем оставался победителем. Подобно воину, который один сражается против целой вселенной, окружен рядами неприятельскими и никакого не терпит зла, и Павел, один являяся у еллинов, у варваров, повсюду – на суше и на море, оставался непобедимым. И как искра, упадшая в солому или сено, все сгораемое превращает в одно с собою естество, так и он, к кому ни приходил, всех приводил к истине, а проходил всюду наподобие потока, разрушающего преграды. Как борец какой-нибудь, который один и борется, и преследует, и поражает; или как воин, который и осаждает стены, и сражается на море и на суше, так Павел вступал во всякий род брани, дышал огнем, для всех был неприступен, одним телом обнимал целую вселенную, одним языком всех рассеивал. Непрестанно являясь всюду, приходил к одним, спешил к другим, появлялся у тех, переносился к этим, налетал скорее ветра. И, управляя вселенною, как одним домом или одним кораблем, то извлекал утопающих, то укреплял изнемогающих; то давал приказания корабельщикам, то сидел на корме; осматривал руль, натягивал канаты, управлял веслом, снимал паруса, смотрел на небо: один был все – и корабельщик и кормчий, и парус и корабль, все терпел, чтобы только других освободить от зла. И заметь, он терпел кораблекрушение, чтоб остановить кораблекрушение вселенной; ночь и день провел в глубине морской, дабы извлечь людей из глубины обольщения; был в трудах, чтоб успокоить трудящихся, терпел язвы, чтобы уврачевать изъязвленных диаволом; сидел в темницах, чтобы сидящих в узах и мраке извести на свет; многократно бывал при смерти, чтобы избавить других от лютой (греховной) смерти. Пять раз получал он по сорока ударов без одного, чтобы избавить от бичей диавольских тех, которые его бичевали; был бит палками, чтобы других привести под жезл и палицу Христову; наметан был камнями, чтоб освободить от окаменелой бесчувственности; был в пустыне, чтоб извлечь из опустошения греховного; был в путешествиях, чтоб остановить заблуждших и открыть путь, ведущий к небу; подвергался опасностям в городах, чтобы указать горний град; терпел голод и жажду, чтоб избавить от лютейшего глада духовного; был в наготе, чтобы бесстудных облечь в одежду Христову; терпел нападения от народа, чтоб отвести от нападения демонского; воспламенялся, чтоб угасить раскаленные стрелы лукавого; был спущен в корзине в окно по стене, дабы поднять поверженных долу. Будем ли еще говорить, когда не знаем всего, что перетерпел Павел?!»

г) О восхищении Апостола до третьего небесе (2Кор. 12:1–10)

Два предмета здесь: аа) самое восхищение на небо (2Кор. 12:1–6), и бб) данный Апостолу пакостник плоти, для прикрытия великих его совершенств духовных, да не превозносится, имея постоянно такого напоминателя о немощи нашего естества (2Кор. 12:7–10).

аа)

2Кор. 12:1. Похвалитися же не пользует ми: прииду бо в видения и откровения Господня.

Прежде сказал: если должно мне хвалиться, немощами похвалюся. Теперь говорит: похвалиться же чем-либо блестящим, что само собою бросается в глаза, не полезно для меня (Фотий у Экумения), или не пристало мне. Ибо хотя и бывали великие Божии откровени, но при этом есть постоянно при мне пакостник, пакости мне деющий, который больше меня смиряет, нежели сколько то возвышает. Претерпеть все сказанное святым Павлом есть воистину преславное дело. Это окружает лик его славою возвышенного, не земного геройства. Но понять сию славу не всякий поймет сразу; надо ему ее растолковать и представить пояснее, как это сделал святой Златоуст в конце предыдущей главы. Слава терпения сама себя прикрывала смиренною наружностию, или видимостию. Но блестящее что-нибудь само собою бросается в глаза и само трубит о славе своей. Почему святой Павел, имея нужду сказать о бывших ему откровениях, предваряет слово оговоркою: не полезно мне это, или не пристало мне это. И потом, сказавши о том, заключает: «да не превозношуся, дадеся ми пакостник» (2Кор. 12:7). Как бы так: вы из сказанного не делайте на мой счет излишних заключений и не думайте обо мне паче, нежели сколько есмь.

«Похвалитися не пользует ми: прииду бо в видения». «Прииду бо», – причину показывает, но на что? – На умолчанную мысль: говорю это потому, что перехожу к сказанию о бывших мне откровениях. «Повествование об этом для меня не полезно, но полезно для вас. Почему, промышляя о вашей пользы, вынуждаюсь сказать и то, что не почитаю для себя полезным» (Феодорит). Святой Златоуст говорит: «Что это значит? Сказавши так много, говорит: «похвалитися не пользует ми». В том ли смысле, что ничего еще не сказал? – Нет. Но поскольку намерен перейти к другому роду похвалы, которая, хотя ведет не к такой же награде, как и прежняя, но по видимому более прославляет его в глазах многих, не умеющих вполне вникнуть в дело, то и говорит: «похвалитися не пользует ми». Ибо велики и вышеисчисленные предлоги к похвале, то есть искушения. Но он намерен представить другого рода предлоги, откровения и неизглаголанные, тайны; почему и говорит так. Для чего же говорит: «не пользует ми»? – Для того, ответствует он, чтобы мне не впасть в высокоумие. Что ты говоришь? Разве не знаешь о сем, хотя бы и не сказал? Но не равно бывает наше превозношение, когда сами только знаем причину к тому и когда сообщаем ее другим. Ибо обыкновенно надмевают нас не заслуги сами по себе, но то, что многие о них свидетельствуют и знают. Посему и говорит Апостол: «не пользует ми», а притом не хочет заставить и слушателей думать о нем выше надлежащего. Лжеапостолы рассказывали о себе и то, чего не бывало, а Павел, и что было, скрывает, даже когда самая нужда требовала не скрывать. «Не пользует ми», говорит он, научая всех всячески избегать самохвальства. Ибо оно приносит не пользу, а вред, если не понуждает к похвале какая-либо необходимая и полезная причина».

«Видения и откровения» здесь у Апостола одну мысль содержат: откровение посредством видения. Откровение обнимает все, что Богу угодно бывает открыть нам. Бывает оно умно, когда в ум влагается ведение; бывает внешно, когда Бог или Ангел является и сказывает нужное; но бывает и посредством видений. Видение или в образах представляет духовное, каковы, например, видения Иезекииля, Апокалипсиса, и требует нового откровения в уме, чтоб уразуметь его; или оно есть видение духовного мира в его существенности, когда дух человека необыкновенным образом вземлется и вводится в созерцание его, не в образах, а как он есть. О таком видении и рассказывает теперь святой Павел.

2Кор. 12:2. Вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть: восхищена бывша таковаго до третияго небесе.

«Вем человека о Христе». Как будто о другом говорит, хотя очевидно, говорит о себе, – это потому, что он при этом был не действующим, а действуемым. Сознавал себя определенно и видел ясно все, что с ним делается; но как не сам действовал, а был действуем высшею силою, то ставит себя только в ряд наблюдателя, а то, что совершалось в нем и с ним, считает предметом или лицом наблюдаемым, будто отличным от себя. Слово Божие отличает в человеке особого некоего человека, внутреннего, или потаенного в сердце. Сей человек и был введен в видение, а обыкновенный человек только помнит то. При всем том ничто не препятствовало бы сказать: я восхищен был, вместо того, как сказал: «вем человека... восхищенна». Если сказал так, верно, имел разумные причины. Мы можем только гадать, что ход речи расположил его к тому, ибо во всем этом отделении Апостол и вынужден говорить о себе нечто необыкновенное, и хочет прикрыть себя. Так и здесь, – и говорит, и будто не говорит. Святой Златоуст говорит: «Скажет кто: если Павел хотел скрывать, то ему надлежало вовсе и намека не делать, и не говорить чего-либо подобного. А если хотел сказать, надлежало говорить ясно. Итак, для чего же и ясно не сказал, и не умолчал? – Для того, чтобы и сим показать, как неохотно приступает к делу».

Слова: «о Христе» можно сочетавать различно: и «человека о Христе», и – «вем о Христе», и – «о Христе восхищена». Человек о Христе есть верующий во Христа, облеченный во Христа, ставший едино со Христом. Если б не был таков восхищенный сей, то не был бы и восхищен. – «Вем о Христе», ибо если Апостол о себе говорит, то «вем человека» будет то же, что: я испытал вот что; испытал же не своими силами или какими-либо умовыми изворотами, но о Христе. Но очевидно, что в таком случае – «вем о Христе» будет сливаться с: «восхищена о Христе». Будет: как сочетавшийся со Христом и ставший едино с Ним, я восхищен был силою Его, по благоволению Его, во славу Его, в поспешество делу Его. Экумений и Феофилакт пишут: «Прибавил «о Христе», чтоб лжеапостолы, от дерзости которых всего можно ожидать, не сказали, что он был взят демонами, подобно Симону волхву».

«Прежде лет четыренадесяти». Если послание писано в 58-м году, то видение падает на 44-й год голода, когда святой Павел с Варнавою носили милостыню в Иерусалим, а по возвращении оттуда Духом Божиим отделены были на проповедь. Итак, это видение было или в Иерусалиме, в бытность святого Павла с милостынею, или в Антиохии, пред отбытием в первый раз на проповедь языкам. То восхищение, о коем говорит святой Павел в речи к народу, когда схватили его в Иерусалиме и хотели убить (Деян. 22:17), не сходно с этим по содержанию и было раньше его двумя или тремя годами, – именно по возвращении святого Павла из Дамаска в Иерусалим. – Чего ради помянул о времени Апостол, святой Златоуст и все наши объясняют так: «Определил и время, – за четырнадцать лет, ибо не без причины упомянул о сем, но желая показать, что, молчавши столько времени, и теперь не сказал бы, если бы не было великой нужды. Напротив, умолчал бы, если бы не видел погибающих братий. – А если Павел был таков, что в самом начале, когда не имел еще таких заслуг, удостоился великого откровения, то помысли, каков он стал чрез четырнадцать лет?» – Такое наведение и желательно было Апостолу восставить в умах коринфян, как догадывается Экумений: «Поскольку же лжеапостолы казались чем-то великим и тем влекли к себе всех, вынужден был и Апостол показать, что он гораздо больше их, чтоб убедить не им, а его словам внимать. Для того и внушает: прежде четыренадесяти лет удостоившийся таких откровений, каков есть теперь, после стольких трудов, поднятых Христа ради?»

«Аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть». – Не могу сказать, говорит, душа ли одна была взята на небо, а тело оставалось на земле, или и тело туда же было вземлемо. Внимание было занято не этим; оно все было поглощено виденным и на себя не обращалось. После видения вопрос мог родиться и, вероятно, был; но прошло четырнадцать лет, и он остался нерешенным. Если же и для самого святого Павла осталось это нерешенным, то, верно, это такого рода дело, что его решить нельзя, или не следует решать. Святой Златоуст говорит: «Смотри, как и, всем самом скромен: об одном говорит, а о другом сознается, что не знает. Сказал, что был восхищен; а в теле или вне тела, того, говорит, не знаю. Довольно было бы сказать о восхищении, умолчав о прочем, но он по скромности и то присовокупляет. Итак, что же? Ум ли только и душа были восхищены, а тело оставалось мертвым? Или и тело было восхищено? – Сего нельзя определить. Ибо если не знает сам Павел, который был восхищен и удостоился столь многих и столь неизреченных откровений, то тем паче не можем знать мы. Что был он в раю, это знает; что был на третьем небе, и то ему не безызвестно, но как был восхищен, того не знает ясно».

«Восхищена бывша таковаго до третияго небесе». Чтобы это сказать, надлежало раздельно видеть, как проходятся небеса – одни за другими – второе после первого и третье после второго. Как все видение было видение того, чего не видит телесный глаз, то и небеса сии нельзя определять по соответствию чему-либо, видимому горе для телесного глаза, простого ли или вооруженного. Небеса сии сокровенны, хотя для способного видеть различны одни от других, разные содержат предметы и разное имеют значение. Внутри, или во глубине, видимого нами мира, сокрыт другой мир, столько же действительный, как и этот, – духовный, или тонко вещественный, Бог весть; но то несомненно, что в нем витают Ангелы и святые. По степени сих последних и степени небес. Как этих степеней много, то и небес, вероятно, много. Апостол был восхищен до третьего неба; но не говорит, что оно последнее. Притом смысл его слов такой, что он миновал два неба и на третьем остановился; но возможно миновать не только два, а пропустить десятки и остановиться на двадесятом.

2Кор. 12:3. И вем такова человека: аще в теле, или кроме тела, не вем: Бог весть.

Подтверждает, что был действительно восхищен, и ясно это сознавал, и знает, что это была действительность, а не мечтание какое призрачное. Не может только сказать того, в теле ли он был восхищен или кроме тела. Это, говорит, один Бог знает. Видно, для нас знание сего не нужно; верно, оно к существу дела не относится. Нечего и пытать. Он говорит как бы: изумительно это видение не по предмету только своему, но и по самому способу видения. «О предивном и вышеестественном возвещая деле, с настойчивостию подтверждает, что не знает способа, как оно совершилось» (Экумений).

2Кор. 12:4. Яко восхищен бысть в рай, и слыша неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати.

Этот рай и есть третье небо, – или сначала восхищен был до третьего неба, а с третьего неба в рай? Если принять последнее, то пройденные небеса будут не райские обители святых и Ангелов, а какие-нибудь небесные, но не райские устроения. Феодорит пишет: ««До третьяго неба», как утверждали некоторые, сказал Апостол о третьей части расстоянии между небом и землею, до которой он был восхищен и слышал неизреченные глаголы». По Феодориту выходит, что третье небо и есть рай. Экумений и Феофилакт различают рай от третьего неба. Феофилакт трем небесам нечто соответственное находит и в видимом мире. Он говорит: ««Третье небо» вот как понимай! Писание и воздух называет небом, когда говорит – птицы небесные, роса небесная: вот одно небо! И твердь оно означает именем неба: «нарече, – говорит, – Бог твердь небо» (Быт. 1:8): вот второе небо. Знает оно и еще небо, в начале сотворенное вместе с землею (Быт. 1:1): вот третье небо. От этого-то третьего неба человек тот, говорит, восхищен был мгновенно в рай». Так и Экумений: «Восхищен был до третьего неба, и опять оттуда в рай». Экумений и двукратное повторение слов: «аще в теле, аще ли кроме тела, не вем» объясняет этим же двукратным как бы действием восхищения. И до третьего неба восхищен я был, не знаю, в теле или без тела, – и оттуда в рай восхищен, тоже не знаю, в теле или кроме тела. «Не думай, что Апостол излишне дважды повторил эти слова; но в первый раз сказал о восхищении на небеса, а во второй – о восхищении оттуда в рай». Большая, впрочем, определенность в этих подробностях и не требуется, и ожидать нельзя, чтобы кто-либо сказал об этом что-либо решительно верное, когда молчит сам святой Павел.

Не излишним, однако ж, считаем привесть здесь следующие мысли блаженного Феофилакта: «По букве выходит, что иное место есть третье небо и иное рай; но по аналогии (в духовном смысле, в применении к явлениям нравственно-религиозной жизни) выходит, то – что будто они одно и то же, то – что не одно и то же. Аналогически многое можно сказать об этом, но скажем малое, – что более удобопонятно. Первое небо есть область нравственная, когда кто благоустрояет нрав свой. Второе небо – область ведения тварей, когда кто стяжевает ведение о всяком естестве созданном, сколько это доступно для нас. Третье небо – область ведения богословского, когда кто, в возможной для него мере, достигает ведения вещей Божественных и разум превосходящих посредством созерцания. Итак, святой Павел был конечно восхищен в места, так сказать, близ, или около, Святой Троицы находящиеся, то есть миновав и превыше став всего сотворенного, не зная, в теле ли он или вне тела. Чувствовать и сознать это невозможно было ему, ибо тут прекращается самодействие и самоопределение. Когда вводится человек в область вещей Божественных, самодеятельность его и понимание образа совершения того, что он видит, прекращается. Бог восхищает и вземлет человека, Им он бывает носим и воздействуем. Поскольку же и в этих областях есть свои степени и восхождения на них, то бывает, что иной вдруг восхищается в рай, то есть вводится в созерцание сокровеннейших таинств Божества, коих, яко недомыслимых и неизреченных, никто вместить не может, если наперед не изыдет из человеческой поврежденности».

«И слыша неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати». Чьи глаголы? – Господа Спасителя или Бога невидимого, или Ангелов, или святых, Господом в рай введенных?! И видение всего этого неизреченно, а тем паче невместима для земного уха тамошняя речь, чья бы она ни была. Святые славят Бога, Ангелы песнь Ему поют, Спаситель дает повеления исполнителям Его благоволений. Все там в блаженном движении, но все в строе и гармонии пренебесной, для описания которой нет слов на языке нашем. Жалеть ли, что не сказал, что слышал? поскольку Апостолы посланы были сказать людям всю волю Божию, все, что необходимо для их спасения, – а эти глаголы нельзя было сказать; то надо полагать, что они не относятся к предметам, необходимым для спасения. Если так, то и жалеть нечего, что их нельзя было сообщать нам. Они, верно, касались лично самого Апостола Павла и нужны были только для него, понял ли он их вполне, или не понял. Ибо видения бывают нужны не для обогащения ведения, а для исторжения духа из связности плотской и вещественной. Это паче всего нужно было святому Павлу при вступлении в подвиг проповеди Евангелия. Это и дано ему испытать и вкусить. Блаженный Феодорит так пишет об этих глаголах: «Апостол слышал неизреченные глаголы, каких «не леть есть человеку», – не сказал: слышать, но «глаголати». Ибо если бы не возможно было человеку слышать, то как услышал бы он? Но Апостол слышал, пересказать же их не осмелился. А иные говорят, что глаголы суть самые вещи; потому что Апостол видел красоту рая, лики в нем святых и всесторонний глас песнословия. Все сие в точности знает сам видевший это».

2Кор. 12:5. О таковем похвалюся: о себе же не похвалюся, токмо о немощех моих.

Святой Златоуст говорит: «Не то выражает, чтобы восхищенный был другой кто, но дает такой оборот речи, чтобы и сказать, что прилично и что можно, и вместе избежать необходимости говорить открыто о себе. Иначе, какая была бы сообразность, рассуждая о самом себе, вводить другое лицо? – Для чего же так выразился? Для того, что не одно и то же значит сказать: я был восхищен, и: знаю человека, который был восхищен; или: о себе похвалюся, и: о таковом похвалюся. А если кто скажет, как возможно быть восхищену без тела? то и я спрошу: как возможно восхищену быть с телом? Ибо последнее труднее первого, если рассуждать по разуму, а не покориться вере. А для чего восхищен Павел? – Для того, как думаю, чтобы его не почитали меньшим других Апостолов. Те были вместе со Христом, а он не был; посему Господь, в показание славы его, и его восхитил в рай. Ибо слово: рай, многозначительно и всем известно. Таким образом, явно, что слова: «о таковем похвалюся», Апостол сказал о себе самом. А если присовокупил: «о себе же не похвалюся», то сие значит только, или что без нужды, напрасно и легкомысленно не сказал бы ничего подобного, – или что он хотел, сколько можно, закрыть сказанное». То же говорят и другие наши толковники. Так Экумений пишет: «Смотри, какая непритязательность! Как бы о другом ком сказывает это. «О таковем, – говорит, – похвалюся». Это делает он, желая оставить себя в тени. «О себе же не похвалюся, токмо о немощех моих», то есть о скорбях, лишениях и гонениях».

Может быть, и потому так сказал он, чтоб все в сем видении отнести к Богу. Богу да воздастся слава! Тут я не был действующим. Все совершившееся Богом совершено. Ему и слава! Ко мне это прикасается только потому, что во мне происходило; но как без моего ведома и без напряжения моих сил, то я и говорю об этом, как о чем-то не своем. Хвалюсь, яко славным, не присвояя, однако ж, себе ничего. Мои только немощи, унижения, оскорбления, презрения, побои. И это все перенесть Бог помогает, но есть часть и моя; в том же видении ничего моего нет. Все Божие.

2Кор. 12:6. Аще бо восхощу похвалитися, не буду безумен, истину бо реку: щажду же, да не [како] кто вознепщует о мне паче, еже видит мя, или слышит что от мене.

«Аще бо восхощу похвалитися», то есть сказанное будто о другом к себе отнести, «не буду безумен», то есть не безумное дело сделаю, не ложь скажу, не введу в обман; «истину бо реку», ибо так воистину было. И прямо говорит наконец, а все еще прикрывает себя и старается держать себя в тени. Так не хотелось ему окружить главу свою таким ореолом славы!

Прежде говорил, что похвала безумие, а теперь говорит, что похваляясь не буду безумен. «Сие надобно разуметь не в отношении к похвале, но в отношении к справедливости того, чем хвалится. В сем последнем отношении и говорит: «не буду безумен». Почему присовокупляет: «истину бо реку»» (святой Златоуст). И в том отношении не буду безумен, что делаю это наперекор своему нраву, вынуждаемый пользою, какая отсюда проистекает для вас. «Ибо не безумен тот, кто ради спасения и созидания душ, вынуждаемый необходимостию, возвещает о благодати, от Бога ему ниспосланной. Напротив, благоумному и человеколюбивому свойственно для спасения других пренебрегать даже подозрением в самовозношении» (Экумений).

«Щажду же». Однако ж, хоть и нужда належит, и польза есть, все я скуп на похвалы себе, боюсь выставлять себя так светло. «Да не [како] вознепщует кто о мне паче». «Не сказал: да не скажет кто паче, но: «да не вознепщует», даже да не подумает о мне больше, чем я достоин. Вот настоящая причина, почему он все умалчивает о себе и скрывает свое; и даже когда нужда заставляет сказать что, говорит прикровенно, ставя себя в тени! Боится, как бы не подумали о нем больше, нежели что он есть. Ибо уже было однажды, что знамений ради сочли его и Варнаву за богов и собрались закалать в честь их волов. Чтобы не придумали, если бы он объявил все свои откровения и выставил на вид все славное?» (Экумений).

«Паче, еже видит мя, или слышит что от мене». Стань все рассказывать, раздражится воображение и станет представлять больше, нежели что говорят слова; а по причине разгорячения воображения и глаза будут видеть во мне больше, нежели что есть. «Поэтому боюсь сказывать все, чтобы не составил кто о мне большего, нежели о человеке мнения» (Феодорит). Святой Златоуст говорит: «Как стихии мира создал Бог и немощными и блистательными, чтоб они чрез одно проповедали Его могущество, а чрез другое удерживали людей от заблуждения; так и Апостолы были вместе и чудны и немощны, дабы самыми делами могли научать неверных. Ибо если бы они, пребывая всегда чудными и не показывая в себе примеров немощи, стали одним словом убеждать людей, чтобы не думали о них больше надлежащего, то не только не успели бы в сем, но еще произвели бы противное. Ибо одни словесные отговорки скорее были бы причтены смирению и заставили бы еще больше им удивляться. Потому-то немощь нередко действительно обнаруживалась и в самых делах их. Примеры сему всякий может видеть и в ветхозаветных святых мужах. Илия был человек чудный, но некогда изобличил себя в боязливости (3Цар. 19). Велик был и Моисей, но он по той же самой немощи предался некогда бегству (Исх. 2). А подвергались они сему, когда Бог отступал от них и попускал, чтоб изобличалась в них немощь человеческой природы. Когда Моисей вывел израильтян из Египта, они говорили: где Моисей? Чего же бы не сказали они, когда бы он ввел их в землю обетованную? По сей же причине и Павел говорит: «щажду же, да не [како] кто вознепщует о мне паче»».

бб)

2Кор. 12:7. И за премногая откровения, да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости деет, да не превозношуся.

«И за премногая откровения», τη υπερβολη των αποκαλυψεων, – преизбытком откровений «да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти», σκολοψ τη σαρκι, рожон в плоть, или для плоти, плоть поражающий и бодущий, – «да ми пакости деет» ινα με κολαφιζη, чтоб по щекам бил меня, давал мне пощечины, унижая и посрамляя меня.

Обыкновенно думалось, что пакостник плоти, ангел сатанин, есть нечто смущавшее и беспокоившее святого Павла со стороны плоти и находившееся в самой плоти. Новые толковники признали, что святой Павел говорит здесь о движениях похоти плотской. Но похоть плотская что за особенность? Ее испытывают все, и не только безбрачные, но и брачные. А святой Павел образом выражения своего дает мысль, что ему дано нечто особенное, что не всем обще. К тому же данный ему пакостник, κολαφιζει, бьет по щекам, немилостиво, жестоко действует, а похоть плотская есть самый льстивый и вкрадчивый враг. Потому эту мысль принять нельзя. Наши толковники полагают, что святой Павел говорит здесь, так же как, и прежде, о внешних бедствиях и о неприязненности со стороны врагов Евангелия, кои суть орудия сатаны. Так святой Златоуст говорит: «Что значат эти слова Апостола, определится само собою, когда откроем, кто пакостник и кто ангел сатанин. Некоторые говорили, что сие означало какую-то головную боль, производимую диаволом. Но сие невозможно. Ибо тело Павлово не могло быть отдано в руки диавола, потому что сам диавол уступал Павлу, по одному его повелению. Павел назначал ему законы и пределы, когда, например, предавал ему блудника во измождение плоти, и диавол не смел преступать оных. Итак, что же значит сказанное? Сатана на еврейском языке значит противник. И Святое Писание в третьей книге Царств (3Цар. 5:4) называет сим именем противников. Повествуя о Соломоне, говорит: не было сатаны во дни его, то есть соперника, который бы воевал с ним или беспокоил его. Посему слова Апостола имеют такой смысл: Бог не благоволил, чтобы проповедь наша распространялась беспрепятственно, желая смирить наше высокое о себе мнение, но попустил противникам нападать на нас. Ибо сего достаточно было к низложению гордых помыслов а головная болезнь не могла сего произвесть. Таким образом, под ангелом сатаниным разумеет он Александра ковача, сообщников Именея и Филита, и всех противников слова, которые вступали с ним в состязания и противоборствовали ему, ввергали его в темницу, били и влачили. Ибо они делали дела сатанинские. Так Священное Писание и иудеев называет сынами диавола, потому что они ревновали делам его, так и ангелом сатаны называет всякого соперника. Посему слова: «дадеся ми пакостник плоти, да ми пакости деет» означают не то, что Бог Сам вооружал противников, или наказывал и обуздывал чрез них Апостола, – да не будет сего! – а только, что он дозволял и попускал им на время». Феофилакт решает притом вопрос: почему говорится: ангел сатанин, когда восстававших было много? – «Почему Апостол не сказал: ангелы сатаны, а – ангел? – Потому что в каждом месте обычнее один какой-либо восставал против Павла супостат и поднимал против него народ, по его началу восставали и прочие. Или, что и гораздо лучше, Апостол назвал ангелом сатаны самое это дело, то есть сопротивление проповеди и причинение бед проповедникам. («Ангелом сатаны назвал обиды, поругания, народные восстания». Феодорит). А слова: «да не превозношуся» некоторые поняли в смысле: да не славим буду от людей. Но не это говорит здесь Павел, хотя выше и сказал так, но то именно, да не востщеславлюсь, говорит, ибо и он был человек». Так Феодорит, Экумений, святой Дамаскин и Амвросиаст, так и Фотий у Экумения.

2Кор. 12:8. О сем трикраты Господа молих, да отступит от мене.

«Да отступит», то есть пакостник плоти, ангел сатанин. По смыслу, какой дан святыми отцами сим словам, Апостол говорит: да угладится путь проповеди, да сократятся нападки, да не встречаю сопротивления в такой силе и непрерывности. – «Апостол показал в сих словах немощь природы, ибо говорит: просил я избавления от искушений» (Феодорит). ««Трикраты»: многократно. И это показывает великое смирение Апостола, когда не скрывает того, что он не выносил вражеских наветов, но изнемогал и молился об освобождении от них» (святой Златоуст).

2Кор. 12:9. И рече ми: довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается. Сладце убо похвалюся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова.

«Довлеет ти благодать Моя»; «то есть довольно для тебя, что ты воскрешаешь мертвых, исцеляешь слепых, очищаешь прокаженных и творишь другие чудеса. Не домогайся того, чтобы жить в безопасности, без страха, и проповедовать без труда. Но ты скорбишь и печалишься? Не приписывай Моей немощи того, что многие коварствуют против тебя, терзают тебя, гонят и бьют тебя бичами. Сие самое и показывает Мою силу. «Сила бо Моя в немощи совершается», то есть когда вы, гонимые, одерживаете верх над гонителями, когда вы, преследуемые, побеждаете своих преследователей, когда вы, связываемые, обращаете в бегство связывающих. Итак, не желай излишнего. Заметь же, что Апостол представляет одну причину, а Бог другую. Он говорит: «да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти»; а Бог сказал, что попускает сие для явления силы Своей. Посему ты просишь не только излишнего, но даже помрачающего славу Моего могущества. Ибо слова: «довлеет ти» показывают, что не нужно уже ничего прибавлять, но что все сделано» (святой Златоуст). «Из вашей немощи сила Моя является во всей полноте и во всем совершенстве. Если бы для проповеди употреблены были какие-нибудь мудрецы и царственные особы, то покорение всех Евангелию мог бы иной приписать силе послуживших проповеди. Ныне же немощь служащих благовестию во всем свете показывает силу Божию; она одна является здесь действующею, и все, что ни совершается, к ней одной должно быть относимо» (Экумений).

«Услышав такой ответ, Павел говорит: «сладце убо похвалюся паче в немощех моих». Чтобы коринфяне не упали в духе, видя, что Апостолы находятся в гонении, Павел показывает, что чрез гонения делается он славнее, что в сем особенно обнаруживается сила Божия и что совершающееся с ним достойно того, чтоб тем хвалиться. Посему и говорит: «сладце убо похвалюся». Не от скорби сердца сказал я исчисленное мною выше, или уповаемое теперь, то есть что «дадеся ми пакостник»; напротив, я сим украшаюсь и еще большую силу привлекаю на себя от Бога. Почему и присовокупляет: «да вселится в мя сила Христова». Сими словами дает разуметь и другое нечто, именно: в какой мере усиливались искушения, в такой мере умножалась и пребывала в нем благодать» (святой Златоуст).

2Кор. 12:10. Темже благоволю в немощех, в досаждениих, в бедах, во изгнаниих, в теснотах по Христе: егда бо немощствую, тогда силен есмь.

"«Темже благоволю». Не сказал: терплю, но «благоволю», то есть радуюсь, веселюсь, благодушно принимаю встречающееся, потому что мнимая немощь доставляет мне истинную силу» (Феодорит).

«Благоволю в немощех»: какие же это немощи? – Досаждения, беды, изгнания, тесноты ради Христа. Этим Апостол сам определяет, кто именно у него пакостник плоти и ангел сатанин. Молился он, да отступит от него сей пакостник. Господь сказал ему: «довлеет ти благодать Моя: сила бо Моя в немощи совершается», то есть является в тебе действующею при этом пакостнике и ангеле сатаны, обличающем твое бессилие и твою немощь. Апостол соглашается на такой порядок, говоря: «сладце убо похвалюся паче в немощех», то есть не хочу уже освобождаться от пакостника и ангела сатанина, остаюсь с ним охотно и в похвалу себе вменяю, что он томит меня, – иначе, тем, что обложен немощами. Объяснив теперь, что такое немощи, именно, что это суть досаждения, беды, изгнания, тесноты по Христе, он показал, что они-то и суть пакостник плоти и ангел сатанин. Такое наведение при сих словах делают все наши толковники.

Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, как ясно открыл теперь все? Ибо, говоря о роде немощей, наименовал не горячку или периодическую болезнь, или другую телесную немощь, но обиды, гонения и притеснения. Видишь ли, какая благопокорная душа? Апостол желал бы избавиться от бедствий; но когда услышал от Господа, что сему не должно быть, не только не упал в духе, не получив просимого, но еще радовался тому. Посему и сказал: «благоволю», радуюсь, желаю терпеть обиды, гонения и притеснения за Христа. Сказал же сие, желая и лжеапостолов смирить, и коринфян ободрить, чтоб они не стыдились Павловых страданий. Ибо таковое терпение скорбей может сделать нас сильнее всех. Потом выставляет и другую причину: «егда бо немощствую, тогда силен есмь». Чему дивиться (что есть немощи), если в немощах наших обнаруживается сила Божия и я тогда бываю силен? Ибо тогда наипаче действует благодать Божия. «Зане якоже избыточествуют и страдания Христова в нас, тако Христом избыточествует утешение наше» (2Кор. 1:5). Где скорбь, там и благодать; а где благодать, там и утешение, и сила к подъятию скорби. Когда он ввержен был в темницу, тогда сотворил чудеса. Когда терпел кораблекрушение и занесен был в варварскую страну, тогда особенно прославился. Когда связанный взошел в судилище, тогда победил самого судию. Так было и в Ветхом Завете. Среди искушений процвели праведники. Так три отрока, так Даниил, Моисей и Иосиф – все чрез искушения сделались славными и удостоились великих венцов. Ибо тогда душа и очищается, когда терпит скорби ради Бога. Тогда она получает большую помощь, потому что имеет нужду в большем содействии от Бога и достойнее большей благодати; а делаясь любомудрою, сокровиществует себе великие блага, не говоря уже о тех наградах, какие отложены для нее у Бога. Ибо скорбь искореняет высокомерие, отсекает всякое нерадение, уготовляет к терпению, обнаруживает ничтожность дел человеческих и в жизнь вводит много любомудрого. Ей уступают все страсти: зависть, ревность, похоть, пристрастие к богатству, плотская любовь, гордость, высокомерие, гнев и весь рой душевных недугов. Если кто рассмотрит и настоящие наши дела, увидит, какую пользу приносят скорби. Ныне наслаждаясь миром, мы ослабели, обленились и наполнили Церковь тысячами зол. Когда же терпели гонения, тогда были целомудреннее, благонравнее, ревностнее и усерднее как к сим собраниям (к Церкви), так и к слушанию (поучений). Что огонь для золота, то скорбь для души: она стирает с нее скверну, делает ее чистою, светлою и ясною. Скорбь вводит в царство, а утешная жизнь в геенну; посему к царству тесный, а в геенну пространный путь. Посему и Христос, как бы предлагая нам какое-либо великое благо, сказал: «в мире скорбни будете» (Ин. 16:33)».

д) О знамениях апостольства Павлова в Коринфе с напоминанием и еще о безмездной у них проповеди (2Кор. 12:11–18)

2Кор. 12:11. Бых несмыслен хваляся: вы мя понудисте. Аз бо должен бех от вас хвалим бывати: ничимже бо лишихся первейших Апостол, аще и ничтоже есмь.

Апостол говорит как бы: но что я хвалюсь?! Ведь я же у вас был и действовал; и среди вас показал знамения моего апостольства не меньше, чем в других Церквах, не меньше, чем показывают то первые Апостолы. Все это вы знаете. Вам бы самим следовало защитить мое достоинство, когда лжеучители стали наводить тень на него, а вы этого не сделали. Когда бы вы это сделали, не было бы мне никакой нужды говорить о себе с похвалою. Вы виноваты сами в том, что я так делаю. Когда вы не защитили меня, нечего было делать, надо было взяться самому себя защитить. И хоть вижу, что это несмысленно, делаю, потому что это необходимо для вас.

Святой Златоуст говорит: «Окончив речь о похвалах себе самому, Апостол не останавливается на нем, но снова защищается и просит извинения в сказанном, потому что сказано по необходимости, а не по собственному произволению. Впрочем, несмотря и на необходимость, называет себя несмысленным. Ибо, достигнув своею речью желаемого, он уже смело и нещадно нападает на сей недостаток, научая всех никак не хвалиться без нужды, когда и Павел, похвалившись по нужде, назвал себя за то несмысленным. Потом и всю вину сказанного слагает не на лжеапостолов уже, но на учеников: «вы, – говорит, – мя понудисте». Если бы лжеапостолы хвалились, но тем не вводили вас в заблуждение и погибель, то я не дошел бы до того, чтобы дозволить себе такие слова. Но поскольку они растлили всю Церковь, то, заботясь о пользе вашей, я принужден был сделаться несмысленным».

«Ничимже бо лишихся первейших Апостол». Ничего такого не лишен я, говорит, что есть у первейших Апостолов. Все то есть и во мне, что есть у них; или вообще, что должен иметь всякий Апостол яко Апостол, все то имею я. Но мысль Апостола не та, чтобы показать, что он есть сам по себе, а та, чтоб напомнить им, каким он явился среди них. Причину представляет, почему они сами должны бы были защищать его пред другими и пред собою. Это должны были вы сделать, говорит, потому что я среди вас таким явился, каким мог явиться и кто-нибудь из первых Апостолов. Но, сказавши так, Апостол опять подумал, как бы не стали считать его большим, нежели сколько он есть, и потому поспешил прибавить: «аще и ничтоже есмь». «Все же не отступает от умеренности и от своего обычая; но, как будто сказавший нечто необычайное и высшее своего достоинства тем, что сопричислил себя к первейшим Апостолам, опять употребил это скромное о себе выражение» (святой Златоуст). Он хочет, чтоб они признали необычайности, в нем открывавшиеся, но вместе научает их понимать их так, чтоб на нем самом не останавливались они вниманием, а от него восходили к источнику таких проявлений и из сего извлекали выводы не в его восхваление, а в отдание должной веры и чести делу, которому он служит. Я ничем, говорит, не меньше других, но все это не мое. Я тут ничто. Я служу делу Божию и сила на то у меня есть – сила Божия.

2Кор. 12:12. Знамения бо Апостолова содеяшася в вас во всяком терпении, в знамениих и чудесех и силах.

А это доказательство на то, что он ничем не меньше первых Апостолов. Все, чем должен отличаться Апостол, сделалось чрез меня в вас, среди вас, на ваших глазах. Терпения ли хотите? Сколько его было? Знамений ли силы над природою взыщете? Были и они. Чудесных ли исцелений пожелаете? Не было недостатка и в них. Власти ли над бесами требуете? Явлена и эта сила среди вас. Все, все, чего можете только ожидать от Апостола, как посланника Божия, и чем он должен являться, когда потребует того дело благовестия, видели вы во мне сами; и мне вам о моем апостольстве нечего бы и говорить. Хоть и ничто я, но Апостол, и, как Апостол, великими вооружен силами.

Святой Златоуст говорит на сие место: «Смотри, говорит, не на то, что я незначителен и мал, но на то, получил ли ты от меня, что от Апостола получить надлежало. И не сказал: незначителен, но, что еще ниже, «ничтоже». Ибо какая польза быть великим и никому не приносить пользы? Нет пользы от искусного врача, который не вылечил ни одного больного. Посему, говорит он, не рассуждай о том, что я ничего не значу, но смотри на то, что во всем служившем к вашему благу я не отстал от других, а напротив, показал опыт моего апостольства. Посему мне не нужно говорить самому о себе. Говорил же сие не для того, чтобы действительно искал похвалы, но потому, что желал спасения учеников. – «Знамения Апостолова». О, какую бездну заслуг выразил он в немногих словах! И смотри, что ставит на первом месте! – Терпение. Ибо признак Апостола – все переносить великодушно. И о терпении выразился кратко, одним словом; напротив, не одно слово употребил о знамениях, потому что они были произведены не его силою. Но представь себе, сколько уз, сколько ударов, сколько опасностей, сколько наветов, какое множество искушений разумел он здесь; сколько браней, внутренних и внешних, сколько печалей, сколько нападений выразил одним словом: «терпение»! А словом: «знамения» не изобразил ли опять того, сколько им воскрешено мертвецов, сколько исцелено слепцов, сколько очищено прокаженных, сколько изгнано бесов? Слыша сие, научимся и мы, если даже поставлены будем в необходимость говорить о своих заслугах, не распространиться о них, подражая святому Павлу».

2Кор. 12:13. Что бо есть, егоже лишистеся паче прочих церквей, разве точию яко аз сам не стужих вам? Дадите ми неправду сию.

Могли подумать: не отрицаем, что все это явлено среди нас; но в других Церквах, где действовали другие Апостолы, явлено это в большем количестве и в большей степени. Апостол говорит: осмотрите все Церкви, и ни в одной не найдете ничего такого, чего бы вы лишены были. Что у других есть, то есть и у вас. Будто жалобу слышит Апостол: пришел ты к нам, упредив других, мы приняли тебя с верою, а ты нам не дал того, что другие дают; лучше бы нам тех дождаться. Апостол говорит: не беспокойтесь, обойдите все Церкви, и увидите, что вы не умалены ни пред одною. – «Чтобы не сказал кто: хотя ты велик и сделал много, однако же не столько, сколько Апостолы в других Церквах, Павел присовокупил: «что бо есть, егоже лишистеся паче прочих церквей?..» То есть и вы в сравнении с прочими Церквами причастны не меньшей благодати» (святой Златоуст).

Есть одно, чем вы обделены, то, что «аз сам не стужих вам», не докучал вам содержанием. Все другие Церкви, и мною основанные, и другими Апостолами, не свободны от этого. В отношении к вам одним я так действую. Но если вы считаете это несправедливостию с моей стороны в отношении к вам, «дадите ми неправду сию», χαρισασθε, подарите, милость и снисхождение в сем покажите мне, или, сделайте милость, простите. «Если, говорит, вы обвиняете меня в сем, то прошу извинения, простите мне сию вину. Заметь, какое благоразумие! поскольку напоминание о сем могло казаться упреком и будто наносит бесчестие, то он всякий раз, как повторяет его, смягчает пояснительными словами. Так выше сего сказал: «Есть истина Христова во мне, яко похваление сие не заградится о мне в церквах Ахайских» (2Кор. 11:10). И тотчас прибавил: «зане не люблю ли вас? Бог весть... но да отсеку вину хотящим вины» (2Кор. 11:11, 12). И в первом послании говорит: «Кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды положу благовестие Христово» (1Кор. 9:18). И здесь опять говорит: «Дадите ми неправду сию». Ибо везде старается не показать, что не берет по причине их немощи. Посему и здесь говорит: если ставите сие мне в вину, то прошу прощения» (святой Златоуст).

2Кор. 12:14. Се третие готов есмь приити к вам, и не стужу вам: не ищу бо ваших, но вас. Не должна бо суть чада родителем снискати имения, но родители чадом.

«Дабы не подумали, что Апостол часто обращается к одному и тому же с намерением получить что-нибудь от них, он отклоняет сие подозрение, сказав еще в первом послании: «Не писах же, да тако будет о мне: добрее бо мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит» (1Кор. 9:15); а здесь выражается приятнее и благосклоннее. Как же именно? «Се третие, – говорит, – готов приити к вам». Я приходил уже в другой раз, и в третий готов идти, и опять не буду вам в тягость. И причина тому уважительна. Ибо не сказал: не хочу быть вам в тягость, потому что вы скупы, потому что вы сим обременяетесь, потому что вы немощны. Но что говорит? – «Не ищу бо ваших, но вас». Я ищу не вашего достояния, но вас. Ищу большего: вместо денег – душ, вместо золота – спасения. Потом, поскольку оставалось еще место подозрению, что он огорчен ими, то вводит свое рассуждение. Ибо они могли сказать: разве нельзя искать и нас, и нашего? Посему оправдывает их с великою благосклонностию так: «Не должна бо суть чада родителем снискати имения, но родители чадом». Вместо наименований: учители и ученики, употребляет слова: родители и дети, и показывает, что обращает для себя в обязанность и то, к чему не был обязан, ибо сего не повелел Христос; но Апостол из снисхождения к коринфянам говорит сие. Посему присовокупил нечто еще большее. Ибо сказал не только то, что дети не должны снискивать для родителей имения, но еще и то, что родители обязаны сие делать для детей» (святой Златоуст).

Обязанности родителей к детям, в вещественном отношении, не приложимы к Апостолам в их отношении к уверовавшим. Но в духовном отношении они более, чем приложимы. Апостол хочет внушить коринфянам, что делает это по родительской к ним любви, разумея попечение об их спасении. Но как он в первый раз, как начал об этом речь, сказал: «да не прекращение кое дамы благовествованию Христову» (1Кор. 9:12), так и всегда дает эту же причину доразумевать, как главную, хотя при этом приводит и другое нечто в основание такого образа действования. Почему именно в Коринфе успех благовестия этого требовал, для нас это теперь не так ясно. Апостол видел то и покорился необходимости. Сказать же прямо в послании не мог, потому что чрез это уничтожил бы то спасительное действие, которое из того исходило.

2Кор. 12:15. Аз же в сладость иждиву и иждивен буду по душах ваших; аще и излишше вас любя, меньше любим есмь.

Вот почему так действовал! Не достояние их щадил, а души, – иждивал свое, не потому что жалел ихнее, а потому что этого требовало спасение душ их. В других местах принимание таких услуг от обращаемых и обращенных не мешало их спасению, а в Коринфе мешало. Апостол видел это, Духом Божиим руководимый, потому ни за что не соглашался что-нибудь брать от коринфян, иждивал свое; и иждивая то, не только не тяготился, но еще сладость в том находил. Эту сладость производило в нем видение блага для спасаемых от такого образа действования. Такую мысль выражает Апостол словами: «в сладость иждиву и иждивен буду по душах ваших». Не о прошедшем говорит, – его только подтверждает, – а о будущем, что так у него решено действовать, навсегда, как и прежде поминал не раз. Притом усиливает дело: ибо, тогда как «иждиву» можно ограничивать одним коштом, а «иждивен буду» подает мысль, что иждивение не одного кошта касается, но и самого лица Апостолова: он изъявляет готовность и самим собою жертвовать ради блага их, себя самого иждивать, «себя самого отдавать за них» (Феодорит). «Родителям собирать имение для детей повелел закон естественный; а я, говорит, не только сие исполняю, но даже отдаю самого себя. Верх щедрости не только ничего не брать, но отдавать свое и отдавать не просто, но с великим усердием, даже при недостатке, ибо сие показывают слова: «иждивен буду». Хотя бы нужно было изнурить самую плоть, не пощажу ее для вашего спасения» (святой Златоуст).

Другая половина текста: «аще и излишше любя вас, меньше любим есмь», «выражает и любовь, и упрек. Я делаю сие, говорит Апостол, для тех, которых я люблю и которые не любят меня в той же мере» (святой Златоуст). «Этим он и опечалил их, обвинив в скудости любви, и обрадовал, показав самую сильную свою к ним любовь» (Феодорит). Намекает Апостол на то, что было прежде первого послания, когда некоторые стали отклоняться от него расположением и предпочитать ему других. Послание первое опять к нему обратило сердца всех, как сам же святой Павел засвидетельствовал, говоря, с каким жаром они поспешили приступить к исправлению всего указанного им. Зачем же говорит так теперь? – Затем, чтобы сильнее раздражить их любовь к себе и наперед предотвратить подобные же с их стороны уклонения. Ибо ничто так не раздражает любви, как сказать любимому: я тебя крепко люблю, а ты меня меньше любишь; и ничто так не воодушевляет к избежанию всяких случаев обнаружения умаления любви, как такое напоминание. Он знал, что этот упрек не уколом отзовется, а будет ветром, раздувающим пламя, потому так и сказал.

Святой Златоуст заключает слова святого Павла о самоиждивении таким наведением: «Рассмотри же наконец, сколько здесь степеней: надлежало брать, а он не брал, это первая заслуга; не брал, находясь в бедности, это вторая; не брал, когда ими проповедовал это третья; сам дает им, это четвертая; и не просто дает, но с избытком, это пятая; отдает не имение только, но и самого себя, это шестая; отдает себя за тех, которые не очень его любят, это седьмая; и которых он весьма любит, это осьмая. Будем же и мы соревновать ему».

2Кор. 12:16. Буди же, аз не отягчих вас, но коварен сый, лестию вас приях.

Строит Апостол вероятные предположения со стороны своих недоброжелателей. Скажет кто про меня, что я лично действительно не обременял вас ничем, но эта была одна хитрая уловка. При этой бескорыстной личине, я, как хитрец, так ловко вел дело, что и незаметно для вас брал у вас. «Вас приях», υμας ελαβον, обирал вас, или брал у вас, или взял вас в руки, то есть овладел вашим достоянием, тогда как вы того и не замечали и продолжали считать меня безмездно действующим. – Но когда лично не брал, а брал как-либо стороною, – все же сие не невидимо как-либо совершаться могло, а видимо. Видимо же как? – Не иначе, как чрез своих помощников и сослужителей. Апостол и указывает вслед за сим на это.

2Кор. 12:17. Еда коим от посланных к вам лихоимствовах вас?

Если сам не брал, а брал стороною чрез своих посланных, то скажите, кем из посланных я обирал вас, или покорыстовался чем вашим? Коринфяне знали, что этого не было, потому достаточно было и этого напоминания, но Апостол описывает и самые к ним посылания.

2Кор. 12:18. Умолих Тита, и с ним послах брата: еда лихоимствова чим вас Тит? не темже ли духом ходихом? не темиже ли стопами?

Да и посылаемых-то сколько было?! Кроме меня был у вас от меня только Тит с некиим братом. Покорыстовался ли чем у вас Тит? – Нет. Это вы знаете. Так нечего и такие мысли принимать или такие речи слушать. Мы все в том же духе бескорыстия действуем, идем одною дорогою, ступаем по той же стезе.

Приводим слова святого Златоуста на все эти заключительные в сем отделении тексты (2Кор. 12:16–18). «Очень неясно сказаны сии слова Павлом, но не без цели, и не напрасно. Поскольку речь идет о деньгах и Апостол защищается, что он ничего не берет, то и прилично ему было прикрыть свои слова. Что же значит сказанное? Прежде говорил, что он ничего не брал, даже готов отдать и издержать свое, и много рассуждал о том, как в сем, так и в первом послании. А теперь говорит нечто другое, как бы вводит слова из сделанного ему возражения, и предварительно оное разрешает. Вот смысл сказанного: я не искал от вас прибытков, но, может быть, скажет иной, что хотя сам я и ничего не брал, однако же, как человек хитрый, настроил посланных мною от своего лица просить у вас чего-либо и от них я получал, а таким образом, получая чрез других, отклонял от себя подозрение, что беру сам. Но и сего никто не может сказать. Свидетели тому вы сами. И он ведет речь вопросами, говоря: «Умолих Тита, и с ним послах брата: еда лихоимствова чим вас Тит?» Не так же ли он приходил к вам, как и я? То есть не так же ли и он ничего не брал? Видишь ли, с каким тщанием старался он не только себя сохранить чистым от корыстолюбия, но и посылаемых им удерживал от оного, чтобы не подать и малого предлога ищущим предлога. Это гораздо выше того, что сделал патриарх Авраам (Быт. 14), возвращаясь с победы. Тот, когда царь давал ему часть военной добычи, отказался взять больше того, что съели его домочадцы; а Павел, как сам не пользовался, так и сотрудникам своим не позволял пользоваться даже необходимою пищею, дабы таким образом совершенно заградить уста бесстыдных. Посему не сам от себя говорит, что они ничего не брали, но, что гораздо важнее, представляет в этом свидетелями самих коринфян, чтобы свидетельство шло не от собственного его лица, но утверждалось на их приговоре. Так обыкновенно поступаем, когда идет дело о чем-либо очевидном и не подлежащем никакому сомнению. Скажите, говорит Апостол, кто из посланных нами воспользовался чем от вас? Не говорит: кто взял что у вас? но называет такое дело «лихоимством», укоряя их тем, приводя в стыд и показывая, что брать у кого-либо против воли его значит лихоимство. И не сказал: Тит только, но и кто-нибудь; то есть вы не можете и того сказать, что хотя один не брал, но брал другой. Напротив, не брал ни один из посланных к вам. – «Умолих Тита», «»и сие сказано не просто, ибо не говорит: я послал Тита, но «умолих», показывая тем, что если бы и взял что у них, то взял бы по праву, однако же при всем том остался чистым. Посему опять спрашивает их: «еда лихоимствова чим вас Тит? Не темже ли духом ходихом?» Что значит: «темже духом»? – То, что он все приписывает благодати и показывает, что все достойное похвалы произведено не нашими трудами, но есть дело духовного дара и благодати. Подлинно величайшая была благодать, когда имевшие во всем недостаток и терпевшие голод ничего не брали для назидания наставляемых. – «Не темиже ли стопами?» – То есть они нисколько не отступали от принятой мною осторожности, но сохранили то же правило».

3. Вооруженный такою властию, приду, не пощажду (2Кор. 12:19–21, 13:1–10)

Тут вывод из всего сказанного в сей третьей части послания и как бы заключение ее. Защитил свое достоинство и очистил от всех нареканий свою деятельность, теперь спрашивает: что же? Все это я говорил только для того, чтоб пред вами оправдаться и больше ни для чего? – Нет. Я имею в виду ваше назидание, – именно, чтоб восстановить в себе убеждение в апостольской, присущей мне власти, поспешили вы исправиться прежде моего прихода и избавили, таким образом, меня от необходимости явить в вас сию власть и поступить с вами строго. Ибо, если, пришедши, найду вас неисправными, не пощажу. Одно это внушение в разных оборотах речи господствует во всем сем небольшом отделеньице, заключительном.

2Кор. 12:19. Паки ли мните, яко ответ вам творим? Пред Богом, о Христе глаголем: вся же, возлюбленнии, о вашем созидании и утверждении.

«Ответ творим», απολογουμεθα, защищаемся, оправдываемся. Мысль Апостола та, что выражено пред сим: думаете, что мы только и имеем в виду, чтоб оправдаться пред вами? – Нет, мы пишем все это к вашему созиданию. Или такая: думаете, что, говоря так, мы только личность свою очищаем и внешний образ своего действования оправдываем, а на душе у нас совсем другое? – Нет; мы говорим пред Богом, о Христе, – говорим о себе так, как мы есмы пред всевидящим оком Божиим. Ни лести, ни лукавства не скрывается в словах наших. Можно ту и другую мысль совместить, и одна будет соответствовать словам: «Пред Богом во Христе глаголем», а другая – словам: «вся же к вашему созиданию». Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, как он везде опасался, чтобы не показаться ласкателем?» – «Не льстя вам и не оправдываясь только пред вами, говорим это, но как пред лицем Бога всевидящего, во Христе и чрез Христа говорим. Но возможно ли, чтобы тот, кто говорит пред лицем Бога и во Христе, говорил с ласкательством ради прикрывания только себя?» (Экумений).

«Вся же, возлюбленнии, о вашем созидании». И «утверждении» нет в подлиннике. «Созидание»οικοδομη, здание, устроение, упорядочение. Итак, говорит: все к тому у нас направлено, чтобы привесть в благообразный порядок и строй, что у вас расстроилось и приняло превратное направление. К чему прибавлено и: «возлюбленнии»,, чтоб показать, что побуждала к этому нас искренняя отеческая к вам любовь. Ею воодушевляясь, «мы унижаем ли себя или говорим о себе возвышенно, обвиняем ли вас или хвалим, все делаем для вашей пользы» (Феодорит).

2Кор. 12:20. Боюся же, еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас, и аз обрящуся вам, якова же не хощете: да не како [будут] рвения, зависти, ярости, рети, клеветы, шептания, кичения, нестроения.

Пишу все затем, чтоб вы упорядочились и чтобы, когда упорядочитесь, я нашел вас во всем исправными, какими мне и желательно найти вас, и чтоб вы встретили во мне одну ласковость, одобрение и похваление вас. Боясь, чтоб не случилось противного, напоминаю вам, чего бы не желал я встретить среди вас. «Это уже показывает не высокомерие или учительскую власть, но отеческую попечительность, когда он страшится более, нежели сами согрешившие, и с трепетом приступает к исправлению их. Но и в таком случае не нападает на них, и говорит не прямо, но в виде сомнения: «еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас». Не сказал: добродетельными, но: «яцех же хощу», везде употребляя слова, выражающие дружелюбие. И слово: «обрящу» выражает нечто неожиданное им, равно как и «обрящу вам»: то и другое, говорит, от самих вас зависит» (святой Златоуст). ««Боюся», говорит. Видишь отеческую заботу? Другие согрешили, а Павел боится. «Еда како пришел»: не утверждает, но будто ничего не знающий боится, как бы не встретить чего неисправного у них. «Не яцех же хощу обрящу вас», то есть расстроенными и повредившимися (в нраве и мыслях), а вследствие того и сам буду в необходимости показаться вам таким, «якова же не хощете», то есть строгим наказателем тех, которые окажутся неисцельно больными» (Экумений). «Он мог бы сказать: каковым я сам не хочу обрестись у вас, и тем показать свою любовь, но не хочет, чтобы ослабевал слушатель; притом и речь его в таком случае была бы гораздо строже. А теперь он и им сильнее дал почувствовать, и себя явил более кротким. Ибо благоразумию свойственно действовать так, чтобы и рана была глубже, и удар легче» (святой Златоуст).

Чего же именно не хотел бы он встретить у них? – Разлада и дел похотных. О разладе говорит в этом стихе, о похотных делах в следующем.

«Да не како [будут] рвения», ερεις, споры, рвения поставить на своем, усилия переговорить всех, под чем всегда кроется презорство не только к мнениям других, но и к ним самим: знать никого не хочу; – «зависти», ζηλοι, завиствование, извращенное соревнование, – первая дщерь самомнения и гордости, когда, не имея сил стать наравне или перевысить других, ресседаются от досады, зачем те таковы и так у них все идет успешно; «ярости», θυμοι, серчания, вспышки гнева и раздражения, при столкновениях с другими не в свою пользу, находящие и отходящие, потому что случайное разгорячение самолюбия препобеждается симпатическим строем сердца; но есть опасность, что частые серчания могут превратиться в постоянное, которое есть злая ненависть; – «рети», εριθειαι, ретивости, «когда кто вызывает другого на состязание в каком-либо деле» (Феофилакт), или из всех сил напрягается перегнать других и оставить их позади себя, причем, конечно, не делается строгого разбора в средствах и мало обращается внимания на то, будет ли от этого какое благо себе или другим: – «клеветы», καταλαλιαι, оглаголания; не осуждение только, которое тайно в сердце строится, но и разглашение языком худа про других, без уверенности в истине того, а по одной догадке, нередко же и по злонамеренной лжи; «шептания», ψιθυρισμοι, робкая клевета, которая, не смея говорить открыто, нашептывает худое о других на ухо людям более влиятельным, которые могут, если поверят, сделать что-либо неприятное тому, о ком речь: тут уместнее – ложная клевета (Феофилакт); «кичения», φυσιωσεις, – надутость, спесивость, высокосердость, когда, не разбирая, есть ли какие достоинства, высятся над другими и презорливо к ним относятся, не скрывая даже того: это мыльный пузырь; – «нестроения», ακαταστασιαι, неустройства, расстройства, когда все не на своем месте, – прямое следствие всего предыдущего. Святой Златоуст все эти недобрые деяния производит из одной зависти, говоря: «Все сие: клеветы, обвинения, разногласия, порождено было завистию; зависть, как вредный корень, произращала раздражение, осуждение, высокоумие, а чрез них и сама возрастала».

В первом послании, начиная обличение коринфян, Апостол говорит: «рвения в вас суть» (1Кор. 1:11). Из-за каких-то пустых соображений начали они разделяться на партии, становясь под знамена немногих выдававшихся среди них личностей: отсюда пошли распри, противодействия и нестроения (1Кор. 1:10). Вразумив их как следует в первом послании и узнав от Тита, что его вразумление не осталось без влияния, предполагая, однако ж, что, может быть, и еще есть остатки того нестроения, снова убеждает, чтоб подобного ничего, даже и следов, не осталось среди их, пригрозив наперед, что он не будет смотреть на это снисходительно.

2Кор. 12:21. Да не паки пришедша мя смирит Бог мой у вас, и восплачуся многих прежде согрешших и не покаявшихся о нечистоте и блужении и студоложствии, яже содеяша.

Второй предмет, в котором святой Павел обличал в прежнем послании коринфян, было блужение, которого не встретишь и среди язычников. Писал он особенно об этом студодеянии; но как он и после дважды повторял уроки о воздержании от блудных дел и пространно излагал правила жизни для брачных и безбрачных, то можно предполагать, что среди коринфян Апостол знал не одного того грешника, в этом роде грешности виновного, но многих, и что, пиша строгий приговор против одного, он имел в виду отрезвить и всех прочих. Действие отрезвления началось, надо предполагать, и было замечено святым Титом и возвещено святому Павлу. Но как в отношении к разделениям, так и здесь, Апостол не без основания мог думать, что остаются еще неисправившиеся, с которыми придется возиться ему самому, чтоб поставить их в должный чин, – что не может обходиться без неприятностей для него и для них. Желая избежать этой скорбной необходимости, он побуждает неисправных, чтоб исправились сами до его прихода, и обставляет это внушение самыми трогательными представлениями, говоря: «да не смирит меня Бог у вас». Чем? – Тем, если буду иметь необходимость оплакивать согрешивших нечистотою, блужением и студоложствием, и непокаявшихся. Он говорит как бы: что согрешили, уж что делать? Не воротишь; но то горько, если я найду согрешивших не покаявшимися и упорно остающимися в нераскаянии. С таковыми что делать? Хоть и жаль, а придется отсекать от тела Церкви: ибо в Церкви не терпимы упорные грешники. Вот и плакать буду. И плакать буду, а все же отсечь их необходимо будет, если не покаются. Этим-то смирит меня Бог у вас. Срамно мне будет и пред собою, и пред Богом, и пред людьми, что хвалился вами пред ними и в себе, а между тем буду вынужден так поступить с вами. Чтоб не быть мне в таком посрамлении и в такой горести, и пишу вам все, с желанием, чтоб у вас все пришло в должный порядок и все стали в свой чин, и я, пришедши к вам, только радовался и веселился о вашем благообразии и благоуспеянии.

Святой Златоуст говорит на это место: «Видишь ли, как он выказывает и негодование, и отеческое сердоболие? Что же значит слово: «смирит»? Обвинять, наказывать, требовать отчета, представлять лицо судии составляет по видимому славу, а он называет сие смирением. Он не только не стыдился того, что пришествие тела его было немощно и слово уничиженно, но даже желал всегда быть таковым и просил, чтобы не дойти до противного состояния. О сем яснее говорит в продолжении речи. И дойти до необходимости наказывать других почитает для себя наибольшим унижением. Почему же не сказал: да не пришед смирюся, но – «да не пришедша смирит мя Бог мой»? Если бы сие было не для Бога, говорит он, я не обратил бы на то внимания, не позаботился бы о том. Ибо не самовластно и не самовольно налагаю наказание, но по Божию повелению. Выше он то же самое выразил, сказав: «обрящуся, якова же не хощете», а здесь ослабляет речь и говорит с большею снисходительностию и кротостию: «и восплачуся многих согрешших», не просто согрешивших, но – «не покаявшихся». И не сказал: всех, но «многих»; даже не объявляет имена сих многих, доставляя тем удобство прийти им в раскаяние, давая знать, что покаяние может исправить их преступления, оплакивает только нераскаивающихся, неисцельно больных, остающихся в язвах. Итак, представь себе, какова добродетель Апостола? – Не зная за собою ничего худого, он плачет о чужих грехах и смиряется преступлениями других. Ибо в том особенно состоит долг учителя, чтобы соболезновать о несчастиях учеников, чтобы оплакивать и рыдать о язвах людей, ему подначальных».

2Кор. 13:1. Третицею се гряду к вам: при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол (Втор. 17:6).

Свидетелями называет свои личные увещания и письменные внушения. Какой же глагол станет при сих свидетелях? – Слово угрозы против вас; оно станет наконец, будет непременно приведено в исполнение. Так святой Златоуст и другие. Экумений под тремя свидетелями разумеет три личные увещания и три не личные. Будто так: был дважды, в третий раз иду. Это будут три свидетеля. Также – писал в первом послании, напоминал чрез Тита и вот еще напоминаю в этом втором послании. Это еще три свидетеля. Сходясь попарно, они усиливают значение свидетельств. – «Третицею гряду», как и в предыдущей главе: «се третие готов есмь приити» (2Кор. 12:14). Наши толковники не определяют, как этот счет выйдет, не указывают, то есть, когда было второе посещение святым Павлом Коринфа. Оставим это и себе без определения, ибо та догадка, что во второй раз был Апостол в Коринфе прямо из Ефеса, как полагают иные, очень неудобна и возмущает весь порядок событий. Удобнее предположить, что Апостол в течение полутора лет отлучался из Коринфа и опять к ним возвратился, что может быть почтено вторичным пришествием к ним. Нельзя не заметить, что в настоящем месте – «третицею гряду», по ходу речи, имеет большое различие от – «се третие готов есмь приити» предыдущей главы. Там говорится, что в третий раз идет и не будет стужать им, чего нельзя не относить к личному его присутствию. А здесь говорится о троекратном свидетельстве и затем только поминается: «се третицею гряду». По ходу речи предмет этих случаев один – угрозы за неисправность. Следовательно, к первому посещению это не идет. Угрозы начались с первого послания, напомянуты были Титом и вот напоминаются теперь в третий раз. Не это ли и значит в настоящем месте: «третицею гряду», то есть в третий раз идет к вам угроза. – Затем прибавляет: «аще прииду паки». Если после этого приду и найду вас неисправными, – не просите милости, «не пощажду». Если это предположение принять, то нельзя ли и то положить, что второе пребывание было не что иное, как первое послание, в котором он писал, что при объявлении приговора о кровосмеснике он будет у них духом так же действительно, как бы был телом (1Кор. 5:3)? Тогда счет определился бы проще, и не было бы необходимости строить предположения, которых негде поместить.

2Кор. 13:2. Прежде рех и предглаголю, яко у вас быв второе, и отсутствуя ныне пишу прежде согрешившим и прочим всем, яко аще прииду паки, не пощажду.

Святой Златоуст говорит на оба эти стиха следующее: «Любомудрие Апостола Павла и его отеческое сердоболие можно видеть из многого другого, а преимущественно из того, что он в угрозах обилен и строг, а в наказаниях тих и медлителен. Ибо не тотчас наказывал согрешивших, но двукратно увещевал их; даже и преслушавших его увещания не наказывает, но опять увещевает, говоря: «се третицею гряду к вам», а до пришествия пишу еще послание. А чтобы медленность не произвела беспечности, смотри, как и сие предотвращает, непрестанно угрожая, напрягая удар и говоря: «аще прииду паки, не пощажду». Так поступает он и говорит, подражая в сем Господу всех. Ибо и Бог, хотя непрестанно угрожает и многократно увещевает, но не часто наказывает. Так поступает и Апостол. «Третицею», – говорит, – се гряду к вам: при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол». Вместо свидетелей представляет он свое неоднократное присутствие в Коринфе и свои увещания. Слова его имеют такое значение: раз и другой говорил я вам, приходивши к вам, а теперь говорю на письме. И если вы послушаете меня, то исполнено мое желание; если же не послушаете, то надобно уже будет исполнить сказанное мною и наложить наказание. Ибо ежели «при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол», а я уже два раза был у вас и говорил вам, теперь же говорю на письме, то мне надобно будет сдержать свое слово. Не думайте, чтобы послание мое к вам было маловажнее личного моего у вас присутствия. Как, быв у вас, я говорил, так и, находясь в отсутствии, пишу. Видишь ли отеческую попечительность Апостола? Видишь ли, каково его учение и какая подобающая учителю благопромыслительность? Он и не смолчал, и не наказал; несколько раз уже предваряет и не перестает грозить, но наказание откладывает. Если же и после сего не исправятся, тогда уже угрожает действительным наказанием. Что же ты прежде говорил, быв в Коринфе, и что пишешь теперь, находясь в отсутствии? – «Яко аще паки прииду, не пощажду». Сперва сказал, что не может сего сделать, если не будет к тому принужден, и необходимость наказывать назвал плачем и смирением для себя; даже оправдывался пред ними, что уже раз, и два, и три предварял их, что все делает и придумывает, как бы обойтись без наказания и исправить их словесными только угрозами; наконец уже произносит сии грозные слова, и говорит: «аще паки прииду, не пощажду». Не сказал: отмщу, накажу, предам истязанию, но и о самом наказании выражается отечески, показывая свою любовь и сострадательность к ним, по которым, щадя их, доселе отлагал наказание. И только вынужден будучи, говорит: «не пощажду», то есть не отложу уже наказания, ежели, – чего не дай Бог, – найду вас неисправившимися, но непременно накажу и исполню что сказал. Это прибавил он наконец, чтоб и теперь не подумали, что наказание опять будет отложено и угрозы только на словах"».

2Кор. 13:3. Понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа, Иже в вас не изнемогает, но может в вас.

Приводит причину, почему «не пощадит», и показывает, что сами они заставляют его так, а не иначе поступить. Он говорит как бы им: так сами вы поставили вопрос, что мне, если не исправитесь, неизбежно не пощадить вас, а явить на вас данную мне апостольскую власть и силу Христову, во мне действующую. У вас начали говорить о мне: немощен он телом, и слово его не сильно, наводя таким образом и на самое учение, мною преподаваемое, будто и оно не Христово. Итак, поскольку так у вас поговаривают о мне, то не яви я у вас строгости апостольской, вы в самом деле утвердитесь в таких мыслях, а это крайне повредит делу Евангелия и вашему спасению. Итак, одно из двух: или исправляйтесь, или я должен буду не пощадить вас, властно только отсекая непокоривых от Церкви или поражая их и прямою какою карою, как поразил слепотою волхва Елиму в Кипре. – И увидите вы тогда осязательно, что во мне и говорит и действует Христос Господь.

Святой Златоуст говорит на это место: «Поскольку вы хотите испытать, обитает ли во мне Христос, требуете от меня доказательств и потому смеетесь надо мною, как над человеком низким и презренным, не имеющим в себе силы Христовой, то узнаете, что я не лишен оной, если подадите к тому случай, чего, впрочем, не желаю. Говорит так, выражая свое негодование и желая дать почувствовать сие тем, которые его презирали. Я не хочу, говорит он, показать над вами такого опыта. Если же сами вы подадите случай и захотите вызвать меня на то, то узнаете сие на самом деле».

«Иже в вас не изнемогает, но может в вас». Там сказал: я должен буду показать над вами силу и власть Христову, потому что вы желаете видеть опытное удостоверение, что Он во мне говорит и действует. Итак, вы увидите во мне силу Христа, – «Иже в вас не изнемогает, но может в вас», который не немощен есть в вас, – » ουκ ασθενει, но мощен есть, – αλλα δυναται. Указывает на испытанную коринфянами силу Христову, и притом, что она продолжает еще явною быть среди их. Цель же, для чего это прибавил Апостол, или та, чтобы усилить у них страх, как бы говоря: а как Христос мощен, вы это знаете, испытали и испытываете. Потому, подразумевается, поостерегитесь раздражать силу Его на кару себе. Или та, чтобы пристыдить их, внушая, что им и не следовало подвергать его такому опыту, потому что если Христос мощен есть в них, то не по чьему посредству, как самого святого Павла. Если Христос мощен в вас, говорит как бы он, то не стыдно ли вам искушать глаголющего и действующего во мне Христа, когда вы познали Христа и вступили с Ним в общение чрез меня?

Вот мнения об этом наших толковников. Святой Златоуст говорит: «Апостол переносит здесь речь от себя ко Христу, дабы угрозы сделать более страшными. Слова его имеют такой смысл: если и сделаю, что накажу согрешающих, то разве я буду наказывать их? – Накажет Христос, Который во мне живет. Христову же силу вы знаете. Он «не изнемогает, но может в вас». Для чего Апостол прибавил – «в вас», когда Христос везде силен? Захочет ли наказать неверных или кого другого, Он все может. Что же значит сие прибавление? – Апостол или хочет сильнее пристыдить их тем, что они сами уже испытали, или выражает то, что Христос и теперь показывает силу в них». Фотий у Экумения пишет: «Искусить хотите, Христос ли говорит во мне, смотря на меня, как на такого, который пусть от Христа, хотите искусить глаголющего во мне Христа, между тем как явно знаете силу Его во мне. Самое это покушение – искусить во мне силу Христову – есть грех. Ибо искушать это, особенно после таких (проявлений ее), есть дело неблагодарных, неверных и непостоянных. Таким образом, очевидно, что эти слова суть слова грозящего, – угрожательные». Феофилакт говорит: «Конечно, они прежде испытали силу Христову. Итак, Апостол говорит им, из того, какие имели вы опыты (благодатные), знаете, конечно, что Христос в вас не немощен, а силен». – Каких же еще, дополним сию речь, вам опытов силы Его?

2Кор. 13:4. Ибо аще и распят бысть от немощи, но жив есть от силы Божия: ибо и мы немощствуем в Нем, но живи будем с Ним от силы Божия в вас.

Сказав, что Христос мощствует в коринфянах, напоминает: а ведь Он был в немощи, когда распят был, – и это обстоятельство берет в объяснение того, о чем у него речь к ним. Он как бы говорит: с нами, или в нас, Апостолах, то же действуется, что во Христе Иисусе. Когда Он страдал и распинаем был, все сочли Его не имеющим никакой силы; между тем как смертию на кресте Он уничтожил силу смерти, и когда полагали Его во гроб, разрушал ад и изводил из него всех от века содержимых в нем; потом воскрес и продолжает с силою действовать в душах верующих и в устроении Церкви Своей на земле; и в вас Он мощствует. Подобно сему и мы всем кажемся немощными, и гонят нас, и раны нам налагают, и ни во что нас ставят; но между тем сила Божия действует чрез нас всюду она и в вас проявлена, и еще проявится, как не чаете. Мы будто замерли для вас: оживем Христом, и вы испытаете эту живую Христову Божескую силу в нас. Разумеет, когда, пришедши к ним и нашедши их неисправными, вынужден будет действовать среди их с апостольскою властию, которая есть сила Христова, в нем живущая.

Святой Златоуст говорит: «Что значит: «аще и распят бысть от немощи»? – То, что хотя Христос благоизволил пострадать, что имело вид немощи, но сие не уменьшает Его силы. Сила Его пребывает непобедимою, и имеющее вид немощи нимало не повредило ей; но оно-то наиболее и показало Его крепость в том, что и страдание претерпел Он, и сила Его чрез то не сократилась. Итак, да не смущает тебя слово «немощь». Ибо и в другом месте Апостол говорит: «буее Божие премудрее человек есть, и немощное Божие крепчае человек есть» (1Кор. 1:25); хотя в Боге нет ничего буиего, ничего немощного, однако же так нарек крест, изображая мнение о нем неверных. Послушай, как сам Апостол толкует слова свои: «Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть» (1Кор. 1:18). Смотри, как везде излагает он мнение неверных, почитающих крест юродством и немощию. Так и здесь говорит не о действительной немощи, но о воображаемой неверующими. Итак, Апостол не то говорит, что Христос распят по немощи; да не будет сего! Ибо Он во всем показал, что мог быть и не распят; показал: то повергнув ниц на землю пришедших с Иудою (Ин. 18:6), то помрачив солнце, то иссушив смоковницу, то ослепив очи хотевших взять Его и сотворив другие бесчисленные чудеса. Итак, выражение: «от немощи» так понимай, что хотя Христос и был распят, претерпев бедствие и наветы, однако Он не понес никакого вреда. И все сие Апостол сказал для того, чтобы применить к самому себе. Поскольку Апостолы были гонимы, преследуемы, презираемы, и Бог не отмщал за них, и сами они не вступались за себя; то, вразумляя, что терпят все сие не по немощи и не потому, чтобы не могли отмстить за себя, указывает на пример Господа. Ибо и Сам Господь был распят, связан, терпел бесчисленные мучения, но не мстил за Себя; напротив, понес все, что казалось немощию, и в этой немощи явил силу Свою, потому что не потерпел никакого вреда, хотя и не мстил, и не вступался за Себя. Крест не пресек жизни Его, не воспрепятствовал Воскресению; напротив, Христос воскрес и живет. А когда слышишь о кресте и о жизни, разумей сие о домостроительстве спасения, ибо о нем идет сия речь. Так, когда Апостол говорит: «от силы Божия», то не разумеет, что Христос не мог Сам оживотворить плоти Своей, а показывает только, что нет различия, сказать ли: силою Отца, или силою Сына. И потому сказав: «от силы Божия,» то же сказал, что и Своею силою. А что Христос действительно Сам воздвиг и воскресил плоть Свою, послушай, как Он Сам говорит о том: «разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю» (Ин. 2:19). Если же принадлежащее Ему называет принадлежащим Отцу, не приходи от сего в смущение. «Вся бо, – говорит Он, – елика имать Отец, Моя суть» (Ин. 16:15). И в другом месте: «и Моя вся Твоя суть, и Твоя Моя» (Ин. 17:10). Посему, говорит Апостол, как Христос, быв распят, не потерпел никакого вреда, так и мы, когда нас гонят и вооружаются на нас, не терпим вреда. Потому и присовокупил: «ибо и мы немощствуем в Нем, но живи будем в Нем от силы Божия». Что значит: «немощствуем»? – Подвергаемся гонениям, притеснениям и терпим крайнии бедствия. А что значит: «в Нем»? – То, что терпим за проповедь и за веру в Него. Если же терпим за Него все скорбное и тягостное, то, очевидно, получим и радостное. Почему Апостол и говорит далее: «но живи будем в Нем от силы Божия».

Последние слова пополнее разъясняют Фотий у Экумения и Феофилакт. Первый говорит: »«Живи будем с Ним... в вас». То есть покажемся в вас живыми, не просто, но с Самим Христом, имея жизнь от силы Его, коею и Он, поправ смерть и разрушив ад, воскрес и живет. Жизнь же сия и сила есть наказательная для тех, которые делают дела лукавого, как спасительная для тех, которые по грехам прибегают к покаянию. Сего-то ради, говорит, не презирайте нас, видя нас гонимыми и терпящими бесчисленные скорби. Так и Христос презрен был распинаемый, но, воскресши, сделал все, что хотел. И мы что терпим, ради Его терпим. Почему, хоть терпим, но как Он жив и мощствует, так и мы с Ним, по Его благоволению, и живы есмы, и мощны сделать в вас что хотим, и особенно в вас, потому что по причине оказанного среди вас непокорства имеем многие праведные причины против вас». – Второй пишет: «Гонят нас и преследуют за Христа и проповедь о Нем; но как Он не потерпел вреда, будучи наветуем, так и мы живы будем с Ним, то есть окажемся непобежденными в вас, то есть ради вашей пользы. Но, может быть, он и еще устрашает их, говоря как бы: хотя и кажется вам, что мы немощны, но мы живы для вас, то есть чтобы наказать вас, если не исправитесь».

2Кор. 13:5. Себе искушайте, аще есте в вере: себе искушайте. Или не знаете себе, яко Иисус Христос в вас есть? Разве точию чим неискусни есте.

Апостол говорит как бы: но что я доказываю вам, что во мне Христос? Он и в вас есть. Итак, вместо того, чтобы меня искушать, себя искушайте, в вере ли вы. Если вы в вере, то Христос в вас; если же Он в вас, тем паче во мне. Вот вам и удостоверение, что во мне говорит и действует Христос. Или не знаете, что Христос в вас? – В вас Он: «разве точию чим неискусни есте». – «Неискусни», αδοκιμοι, не выдерживаете пробы. Проба христиан – вера, любовию споспешествуемая. Не выдерживает пробы кто или в вере храмлет, или в жизни по вере слаб и скуден. Апостол говорит как бы: если вы не выдерживаете такой пробы, то, конечно, в вас и Христа нет. Отсюда такое наведение: осмотритеся, не потому ли и во мне искушаете глаголющего Христа, что сами Его потеряли? Если б имели Его, не смогли бы сомневаться, что Он и во мне, ибо вы чрез меня Его познали. Таким образом, слова: «себе искушайте» вели и к тому, чтобы, нашедши в себе Христа, удостовериться, что Он и во святом Павле, и к тому, чтоб, не нашедши Его, восскорбеть о том и озаботиться снисканием Его, что опять привело бы к тому же, то есть чтоб удостовериться, что Он есть, говорит и действует и в святом Павле.

Святой Златоуст говорит: «Что мне говорить о себе, учителе, который имею столько попечений, которому вверена целая вселенная, который сотворил столько чудес? И вы сами, находящиеся в числе учеников, если захотите испытать самих себя, усмотрите, что Иисус Христос обитает и в вас. Если же в вас, то тем паче в учителе. Ибо если имеете веру, то Христос в вас. Мне кажется, что Апостол говорит здесь о вере чудодействующей, потому что верующие в то время чудодействовали. Если вы имеете, говорит он, такую веру, то Христос в вас, разве только вы не то, чем должны быть. Здесь, кажется, Апостол указывает коринфянам и на жизнь. Поскольку одна вера недостаточна к получению духовной силы, а он сказал, что если вы пребываете в вере, то имеете в себе Христа, между тем как многие, имея веру, не имели силы чудодейственной, то, разрешая недоумение, говорит: «разве точию чим неискусни есте», то есть разве порочна жизнь ваша. Но не говорит так прямо, чтоб не оскорбить их, а слегка намекает на сие; не говорит утвердительно: вы неискусны, а представляет будто не совсем возможный у них случай: «разве точию»».

Блаженный Фотий у Экумения другие оттенки мыслей находит в этих словах Апостола: «Не подвергаете ли вы чрез то пробе свою собственную веру? Не заставляете ли искать подтверждения, в вере ли вы? Ибо искать искушения глаголющего во мне Христа и не быть твердо убеждену, что в учителе говорит Христос – что другое значит, как не искушать и себя самих, верные ли вы, как не сомневаться в себе самих? Это значит даже более, – не знать совсем, что в вас Христос. Ибо если в учителе нет Христа, то тем более в учениках. Но как же, говорит, вы не знаете, что Христос в вас, когда Он обогатил вас разными дарами благодатными? Или, представив себя неискусными в делах (худо живя), вы и их потеряли? Этим он хочет еще сказать: если вы приняли и имеете благодатную силу на духов нечистых (если только, сделавшись непотребными, не лишились ее), не тем ли паче я имею власть на тех, которые исполняют волю нечистых демонов, если такие имеются среди вас? Или так: во мне искушения ищете? – Себя искушайте, потщательнее испытайте, в вере ли вы. Уж не отпали ли вы от нее, ибо иначе, вероятно, не стали бы искушать меня. Потом как бы смягчая сильный укор, говорит: «или не знаете, яко Иисус Христос в вас есть». Как бы так: я так вас понимаю, что в вас есть Христос. Если вы сами этого не знаете, ваша в том вина. Смотрите, не стали ль вы тем, чем не должно вам быть? Вместе и пристыжает он их: если я признаю, что в вас Христос, разве точию неискусни есте, то как вы еще ищете искушения Его во мне пребывания? Но как могли они знать, что Христос в них? – Из знамений, какие творили, если еще творили их. Слова: «разве точию чим неискусни есте» намекают на худую жизнь. Если вы, говорит, и в вере находитесь, но не имеете соответственной ей жизни, то вы неискусны и Христа в вас нет, и не показывает уже Он присутствия Своего среди вас чрез знамения».

2Кор. 13:6. Уповаю же, яко разумети имате, яко мы несмы неискусни.

Речь будто так течет: если б вы не стали неискусными, то знали бы, что Христос в вас, а от себя и о нас заключили бы, что и в нас Христос. Но поскольку, как видится, так о вас судить нельзя, то приходится мне иным образом доказывать, что во мне Христос, что я не стал неискусен, как вы, и не лишился присутствия во мне силы Христовой. Уповаю, что это вы узнаете делом, когда, то есть, я приду и карательно отнесусь к виновным. «И здесь опять великая угроза, большой страх. Поскольку хотите, чтобы я доказал вам сие, наказав вас, то мы в состоянии дать вам такое доказательство. Впрочем, он не так говорит, но с большею строгостию и угрозою: «уповаю же, яко разумети имате, яко мы несмы неискусни». Вам и без сего, говорит он, надлежало знать нашу силу и то, что в нас говорит и действует Христос. Но поскольку хотите испытать сие на самом деле, то узнаете, «что мы несмы неискусни»» (святой Златоуст). ««Несмы неискусни», не лишились мы дара знамений и силы благодатной, или не растлили мы жизни своей, чтоб Христос выселился из нас, но Он в нас, при благоискусной жизни нашей, и покарает не слушающих нас» (Феофилакт).

2Кор. 13:7. Молимся же... Богу, не сотворити вам ни единаго зла, не яко да мы искусни явимся, но да вы доброе сотворите, мы же яко неискусни будем.

Слова: «несмы неискусни» однозначительны со словами: мы можем явить действующую в нас силу Христову карательным судом над согрешившими и не покаявшимися. Но, говорит Апостол, в таком проявлении власти и силы, или искусства нашего, мы не находим удовольствия, оно не составляет предмета наших желаний. Напротив, мы молим Бога, чтоб не быть нам в необходимости произвесть в вас какую-либо кару, наложить на вас какое-либо наказание, неприятное для вас; желаем лучше, чтобы вы, покаявшись и исправившись, добро чрез то сотворили и тем отняли у нас повод являть себя сильными силою Христовою, или искусными. Пусть лучше мы останемся неискусными, нежели вам потерпеть что от нас, хоть и по справедливости.

Святой Златоуст говорит: «Поскольку угрозу простер далеко, наказание, так сказать, поставил у самых дверей, привел коринфян в трепет и заставил ожидать казни, то смотри, какою сладостию опять растворяет слово свое, как умеряет их страх, сколько открывает в себе невзыскательности, попечительности об учениках, любомудрия, высоты и нетщеславия. Все же сие открывает в следующих словах: «молимся же к Богу, не сотворити вам ни единаго же зла», и проч. Где можно найти душу, подобную Павловой? Его презирали, уничижали, осмеивали, над ним издевались, как над человеком низким, ничего не значащим, хвастливым, который величается только на словах, а на деле нисколько не может показать силы своей; а он не только медлит и не хочет наказывать, но еще молит Бога, чтобы не дойти до такой необходимости. Прошу и молю Бога, говорит он, чтобы мне не найти никого не исправившимся и нераскаянным. И не только о сем молю, но и о том преимущественно, чтобы вы не начинали грешить, – «не сотворити вам, – говорит, – ни единаго зла» (чтоб вы никакого зла не делали); а если согрешите, то чтобы вы спешили покаяться, предварили меня исправлением и предотвратили гнев. Я забочусь не о том, чтоб явиться пред вами искусным, но, совершенно напротив, о том, чтобы не быть в необходимости показать это искусство на самом деле. Ибо, говорит, если вы пребываете во грехах нераскаянными, то необходимо нужно наказать вас, подвергнуть истязанию ваши тела, как поступлено было с волхвом (Деян. 13:11), над которым мы явили опыт силы своей. Но не о сем молимся, а напротив, чтобы нам не показывать себя искусными в таком деле, то есть чтобы не делать опыта силы, какая в нас, наказывая вас и истязуя согрешивших и болящих неисцельно. Но о чем же молимся? – «Да вы доброе сотворите»; молимся, чтобы вы всегда пребывали в добродетели, всегда были исправны; «мы же, яко неискусни будем», не обнаруживая в себе карающей силы (Христовой). И не сказал: мы неискусни будем, ибо не стал бы неискусен, хотя бы и не наказывал, напротив, чрез сие и показал бы себя искусным. Но хотя некоторые, говорит, и почитают нас презренными и недостойными уважения, потому что не показываем силы своей, однако я нимало о том не забочусь. Лучше нам навлечь на себя от них такое мнение, нежели данную нам от Бога силу являть в наказании людей, ожесточенных сердцем».

2Кор. 13:8. Ничтоже бо можем на истину, но по истине.

«Ибо если идете путем, каким и следовало (истинным), то как можем показать карательную силу?» (Феодорит). «Чтоб не показаться делающим сие (то есть вышеизложенную молитву и уступку) из угождения, что чуждо для духа, не знающего тщеславия, – а напротив, показать, что делает то, чего требует самое свойство дела, Апостол сказал: «ничтоже бо можем на истину». Если найдем вас благоустроенными, сложившими с себя грехи чрез покаяние и имеющими дерзновение к Богу, то нам, хотя бы и захотели, нельзя будет наказывать вас; напротив, если бы решились на то, Бог не будет нам содействовать. Ибо Он для того дал нам силу, чтобы мы произносили приговор верно, праведно, а не вопреки истине. Видишь ли, как везде смягчает слово свое и умеряет тяжесть угрозы?» (святой Златоуст).

2Кор. 13:9. Радуемся бо, егда мы немощствуем, вы же силни бываете: о сем же и молимся, о вашем совершении.

«Тому особенно радуемся, когда не имеем нужды наказывать вас, видя, как вы благоугождаете Богу, когда не находим, чтобы вы подавали нам причину показать силу нашу в наказании вас. И хотя и чрез то явились бы мы славными, искусными и сильными, но желаем противного, то есть чтобы вы были искусны и непорочны, а мы из того не приобрели себе славы. Потому и говорит: «радуемся, егда мы немощствуем». Что значит: «егда немощствуем»? – Когда нас почитают немощными, не когда мы немощны, но когда почитаемся немощными. А таковыми почитали Апостолов враги за то, что не являли карающей силы своей. Впрочем, радуемся, говорит Апостол, когда вы так живете, что не подаете нам повода наказывать вас. И для нас приятно, что почитают нас в сем немощными, только бы вы были неукоризненны. Потому и прибавляет: «вы же сильни будете», то есть искусны и тверды в добродетели. И мы не только желаем, но и молимся о том, чтобы вы были непорочны, совершенны и не подавали нам никакого повода (наказывать вас). Подлинно отеческая любовь – спасение учеников предпочитать личной своей славе!» (святой Златоуст).

2Кор. 13:10. Сего ради не сый у вас сия пишу, да не пришед безщадно сотворю по власти, юже Господь дал ми есть в создание, а не на разорение.

Вот цель, к которой направлено было все, что говорилось в этом последнем отделении, (2Кор. 12:19–21, 13:1–10). Если, говорил он, пришедши, найду неисправных неисправившимися, «не пощажду». Теперь же говорит: пишу же об этом для того, чтоб мне в самом деле не поступить у вас «нещадно». Никакого желания нет у меня поступить так с вами. «Желаю, чтобы строгость моя была только на словах, а не на деле; желаю, чтобы послания были строги; чтобы угрозы продолжались, но не приходили в исполнение» (святой Златоуст). Но чтобы такое желание мое исполнилось, надобно, чтобы вы во всем исправились и явились совершенными. Ибо не на поблажку вам говорю, что не хочу поступить с вами нещадно, а чтоб побудить вас самих самоохотно исправиться, а не от мер карательных. Ведайте, что «власть, юже даде ми Господь», всегда присуща мне. Она дана мне «на создание, а не на разорение». Если я найду вас неисправными, надобно будет исправлять вас властно, и чрез то созидать, ибо, оставив вас неисправными, я сделаю послабление вам не на созидание, а на разорение. Вы еще более расстроитесь. Итак, одно из двух: или исправьтесь, или ждите нещадного карания вас. Но все же ведайте, что я не желаю этого, но сделаю так потому, что того требует существо данной мне власти. «Все оставил им самим на размышление» (святой Златоуст).

Комментарии для сайта Cackle