Слово на день Воздвижения Креста Господня

Источник

Произнесено в 1871 г. в академической церкви.

«И нося крест свой изыде на глаголемое лобное место, идеже пропяша Его, и с Ним ина два сюду и сюду, посреде же Иисуса» (Ин. 19, 17–18)

Вот чем кончился суд беззаконный! Царие земстии и князи собрашася на Господа и на Христа Ею, – и после многих усилий отыскать вину в Чистейшем из праведников, после всех измен и отрицаний со стороны близких к Нему, после всех клевет, поруганий, биений в синедрионе, после продолжительных изысканий какого-либо преступного действия и убеждения в невинности Предстоящего на суде, после истязаний и бесчеловечных мучений в преторе, наконец произносится смертный приговор Сыну Человеческому. Третицею свидетельствовал Пилат: «Ничесоже достойна смерти обретох в Нем, – и однакоже посуди быти прошению их» (Лук. 23:22, 24). Как же это случилось?

В делах человеческих, где часто трудно бывает добраться до правды оттого, что обе спорящие стороны не безвинны и обе стараются предвосхитить друг у друга решение спора в свою пользу, не удивительно, что бывают погрешности. Как же дело Божие не поставило себя в таком свете, чтобы не возможен был никакой погрешительный суд? Как суд неправедный не распался сам собой? Он и действительно готов был и не однократно пасть. Но нужно было Правде Божией, чтобы чрез самих же людей совершился ее неумытный приговор над грехом и ее спасительное промышление о человеках, – и вот совет Божественный исполнился во всей точности.

Иудеи сперва настаивали на обвинении в том, что Господь объявляет себя Царем Иудейским, – превращая и перетолковывая по-своему звание Мессии, которое присвоял себе Господь в смысле пророчеств Ветхозаветных. На этом основании они требовали у Пилата, чтобы Иисус был распят по закону римлян, как виновный в замыслах политических. Но это обвинение не нашло себе подтверждения со стороны правителя, у которого в области жил Спаситель и в последние годы занимался проповедью. Иудеи клеветали на Него, будто он возбуждает народ против правительства римского, внушая не платить ему податей, и хочет сам сделаться царем. Но в Галилее никто не слыхал ничего подобного об Нем. Там Он действовал, как написал о Нем пророк: «Не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на улице гласа Его» (Мф. 12:19). А в Иерусалиме, дня за три до суда, на искусительный вопрос о дани, Он прямо отвечал: «...воздадите кесарева кесареви» (Мф. 22:21). Таким образом, и Пилат, хотя не был другом истины, не мог не видеть всей невероятности обвинения политического, тем более что у мнимого Царя Иудейского не оказывалось никаких приверженцев, никакой партии в народе. Друзья Его и ученики разбежались. Народ не подал никакого голоса за Него. Напротив, наущаемая первосвященниками чернь требовала Его на смерть и даже предпочла Ему мятежника Варавву. Итак, обвинение в замыслах, опасных для правительства римского, совершенно должно было пасть, и правитель римский, только для того, чтобы не оставить совсем в пренебрежении эти вопли и требования главных виновников волнения, решился подвергнуть ни в чем не повинного страдальца бичеванию. Весь изъязвленный, окровавленный, в терновом венце и поругательной порфире представлен Он был народу. «Се извожу Его вам вон из судилища моего, – говорил Пилат прямо обвинителям, – чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем вины» (Иоан. 19:4). Кончено. Как же случилось, что Господь предан на смерть, и смерть именно крестную?

Первосвященники Иудейские увидели необходимость переменить способ действования. Они находят себя вынужденными обратиться к своим правам, к своему закону и в нем искать нового обвинения против Пророка Галилейского, решились обратиться к тому самому обвинению, на основании которого синедрион признал Иисуса Христа яко Сына Божия достойным смерти. Хотя это обвинение и заставляло отказаться от надежды видеть Его на кресте (злоупотребляя своим законом, они могли выпросить у Пилата только позволение побить Иисуса камнями, как в последствии Стефана), но они, в крайности, не желали отказаться и от этого удовлетворения своей ненависти. Итак, первосвященники снова приступают к Пилату с неистовым требованием: «Мы закон имамы, и по закону нашему должен есть умрети, яко себе Сына Божия сотвори» (Иоан. 19. 7).

Господи! и это ли стерпишь Ты, по Божественной Своей кротости! Давно ли Ты вопрошал учителей израилевых в храме: как это богодухновенный царь Давид в псалме своем пророчески называет Мессию своим Господом и говорит, что сам Иегова глаголал ему: «...седи одесную Мене» (Пс. 109:1)? И никто из учителей израилевых не посмел возразить Тебе, что это не о Мессии говорится, и не мог объяснить, почему Давид усвояет Ему Божественное достоинство. А теперь они, издеваясь над безмолвствующим, измученным, поруганным Сыном Человеческим, требуют жизни Твоей во имя закона, которого Сам Ты был учредителем и вернейшим исполнителем!

Уже двукратно прежде в этом самом Иерусалиме мнимые ревнители закона вооружались против Господа Иисуса камнями, когда он начинал говорить им о Своем Предвечном бытии, когда указывал на то, что Его жизнь не измеряется летами человеческого бытия, что Он был прежде нежели Адам родился (Ин. 8:58–59), или когда свидетельствовал о Своем единстве со Отцем: Аз и Отец едино есма (Ин. 10:30). И никогда не было у них лучшего доказательства своих слов и сильнейшего возражения против свидетельства Сына Божия, кроме насилия. Не без особенного намерения Божия и теперь обвинение это в присвоении себе имени Божия, принятое на суде синедриона, поставлено на вид и на суде Пилата. В синедрионе не отрекся от него Сын Человеческий, и это исповедание послужило основанием для смертного против Него приговора. На суде Пилата снова должна была открыться неизменность сего исповедания и тем доказать, что Божественный Посланник всегда и везде был Себе верен, что не приверженность друзей, не позднейшее какое-либо уклонение от чистого учения Иисуса Христа, как утверждают лжемудрые учители, дало Ему и утвердило за Ним имя Сына Божия; нет, оно засвидетельствовано пред лицем мира иудейского и языческого собственным Его двукратным исповеданием, утверждено Его кровью еще сильнее, чем множеством Его чудес. При благоприятном обороте дела после обличения всей лживости обвинения в самозванническом присвоении Себе имени Царя стоило только сказать слово Пилату, что новое обвинение в присвоении Себе имени Сына Божия еще менее справедливо – и обвиняемый наверное был бы освобожден. Да и теперь что?

Новое обвинение против Господа Иисуса произвело неожиданное действие: оно сильно поразило римского правителя Иудеи. Судить и разбирать Его не почитал он себя в праве: первосвященники основывали его на своем законе. Тем не менее Божественная кротость Обвиняемого, Его величественное спокойствие при всех истязаниях, обличение неправды прежнего обвинения, явная вражда обвинителей и еще недавно, во время самого суда над Иисусом, принесенное ходатайство за Него жены Пилатовой, которая в сновидении не только получила удостоверение в невинности Божественного страдальца, но и сама испытала немало беспокойства и страдания за Него, – все это казалось Пилату крайне загадочным. Он решается снова призвать Иисуса в свою судебную палату и предложить Ему не судебный допрос, но предложить некоторые вопросы о Его лице.

«Откуду ecи Ты?» (Ин. 19:9) – спрашивал Его Пилат. На суде уже было раскрыто, что Он пришел из Галилеи. Конечно, Пилат знал, что Он был из Назарета, как это было означено и в надписи на кресте. Следовательно, история Его земного происхождения более или менее верно и полно была передана Пилату. Вопрос его относился к другой, высшей области бытия. «Откуду ecи Ты?» По своим прежним верованиям Пилат мог думать, что видит пред собою какое-нибудь лице из сонма богов, которых нисхождение на землю допускала религия языческая. «Иисус же ответа ему не даде» (Ин. 19:9). Посланник Божий и от духов нечистых не принимал исповедания Его Сыном Божиим, но заставлял их молчать: и теперь Он безмолвствовал. Прямое исповедание Себя Сыном Божиим могло подать повод язычнику к смешению Его Лица со множеством чтимых язычниками богов. Посланничество Сына Божия на землю объяснялось только законом и пророками народа Божия, к которым римский правитель отнюдь не имел веры. «Ответа не даде ему». Божие Слово, как сокровище, дается в долг нуждающемуся и просящему с тем, чтобы возвращено было с лихвою. Кто уплатит взятое, тому дается вновь еще с большею доверенностью. А кто не расплачивается, тому однажды поверят, а больше не дают. Пилат не верен оказался первым сообщениям, полученным от Господа, не воспользовался очень ясным приглашением быть в числе друзей истины, Христом возвещаемой, соделаться членом Его царства; с сомнением отозвался: что такое истина? И теперь Господь более не поверяет ему Своих тайн. «Иисус же ответа не даде ему». Но и теперь, если бы Пилат хотел глубже вникнуть в это божественное молчание, где истина, очевидно, не скрывалась желанием самосохранения, но только охранялась достойным ее покровом, и теперь он мог бы в самом этом молчании услышать ответ на свой вопрос. Ясно было, что Тот, Кто на сие родился и на сие пришел в мир, чтобы свидетельствовать истину (Ин. 18:37), не попустил бы Себе святотатственно присвоить Божеское имя и достоинство.

О, как внимательно, как благоговейно надлежит обходиться с истиною! Как легко можно утратить ее понимание своим неуважением к ее свидетельству. И в какой мрак впадем, пренебрегши однажды ее святое слово!

Сам виновный в преступном невнимании к слову Сына Божия, Пилат считал, однако же, себя вправе гневаться на это молчание, обижаться им! «Мне ли не глаголеши? Не веси ли, яко власть имам распяти Тя, и власть имам пустити Тя» (Ин. 19:10)? Как ничтожно это хвастливое величание властью пред судом истины! Если подлинно в твоих руках власть отпустить, для чего же ты давно ею не воспользовался, признав Обвиняемого ни в чем не повинным? Для чего ты позволяешь волноваться народу? Для чего ставишь Неповинного на одну доску с разбойником Вараввой? Для чего Праведного предаешь мучительным истязаниям, поруганию? Итак, значит, нет у тебя власти отпустить Стоящего на суде пред тобою: ты сам себя лишил ее. Но нет у тебя власти и распять Его. Гордый представитель державного Рима, выслушай приговор Божественной правды о твоих правах. «Не имаши власти ни единыя на Мне, аще не 6ы ти дано свыше» (Ин. 19:11). Свыше – не Тиверием Кесарем, а Всевышним Царем. Дано свыше. О, если бы ты мог разуметь величие настоящей минуты, если бы ты понимал, какое значение в настоящем случае имеет та власть, которою ты превозносишься! Язычник не понимал, для чего дана ему эта власть, но ты, христианин, ты должен знать и знаешь, для чего это было ему дано. Нужно было, чтобы мир своим неправедным судом сам против себя подписал приговор пред лицем Правды Божией. К нему послан Сын Божий, Ходатай за него, Искупитель его. И он, этот мир, вопреки вечной правде сам предал Его на смерть! Пусть же знает мир, что нет для него иного средства к умилостивлению Бога, как обратиться с верою, молитвою и покаянием к Тому Самому, Которого беззаконно предал он на смерть. Сказал свое богоубийственное слово синедрион устами Каиафы, назвав своего Мессию богохульником. Пусть скажет свое богоубийственное слово и мир языческий устами представителя державного Рима, да будет весь мир, иудейский и языческий, повинен пред Богом, и да ведает весь мир, что «несть иного имене под небесем, о нем же подобает иудею и язычнику спастися, кроме имени Господа Иисуса Христа» (Деян. 4:12). Пусть весь мир знает, что судьба Иисуса решается не по приговору какой-нибудь случайной прихоти, но во имя власти, какой тогда не было выше на земле.

Дано тебе свыше. Но не думай, что этим оправдан, обезвинен ты в своих беззаконных действиях. «Сего ради предавый Мя тебе, – продолжал Господь, – болий грех имать» (Ин. 19:11). Предстоящий на суде Сам изрекает суд Своему судье, суд правый, но вместе и благой! Кротость и милосердие Страждущего не отяготят участи несчастного судьи свыше меры. Каждый отвечает за свой грех. Пилат знал, что он подвергает наказаниям Неповинного, и он грех имать. Ему сказано было, что пред ним Царь истины, сама Истина, которая от своего слова отступиться не может: и он грех имать за то, что не последовал ее голосу. Пилат сам напрашивался на разрешение вопроса: Иисус Назарянин не есть ли подлинно Сын Божий? Но Сын Божий, предвидя его неверность, не усугубил его ответственности новым откровением о Своем лице. Но Каиафа знал не только невинность Галилейского Пророка во всех взносимых на Него клеветах, но и знал, или должен быть знать, кого и когда обещал послать Бог народу израильскому и всему миру для спасения его, знал о бесчисленных чудесах, доказывавших Божественное посланничество Иисуса, знал и на суде своем заклинанием вынудил у Иисуса торжественное объявление, что Он есть Сын Божий, – и не смотря на все это предал Его Пилату. Сего ради Каиафа, предавый Сына Божия Пилату, болий грех имать.

Сие то нелицеприятное, но вместе снисходительное обличение судии римского повело было к совершенному освобождению. «Оттоле искаше Пилат отпустити Его» (Ин. 19:12). Значит, все доселе сделанное Пилатом для избавления Иисуса признано недостаточным, и Пилат стал искать (только теперь стал искать) более действительных средств освободить Узника от смерти, исхитить Его из рук врагов Его. Но и те не дремали. Они уже приберегли на решительный бой такое оружие, которое наверное могло сразить Пилата. «Аще сего пустиши, неси друг кесарев» (Ин. 19:12). Вот что объявили Пилату первосвященники. Это значило: если ты не исполнишь нашу волю, то полетят доносы в Рим, что ты покровительствуешь человеку опасному для владычества кесарева в сей стране, – и ты можешь гадать, чего ожидать тебе от подозрительного и жестокого Тиверия. И вот, чего не сделали все опасения за благосостояние общественное, чего не произвело уважение к закону религиозному, чего не вынудил страх предать смерти Божественного Посланника, то совершила привязанность к личному интересу. Пилат сам собою, без дальнейших напоминаний, снова обращается к извращенному, представленному в ложном свете обвинению Иисуса в именовании себя Царем. «Се Царь ваш» (Ин. 19:14), – говорит он с язвительною насмешкою народу, представляя им еще раз измученного страдальца. «Царя ли вашего распну?» (Ин. 19:15). И наконец, как бы уличенного в самозванстве, предает Его на распятие, и пишет вину Его на кресте: «Царь Иудейский». Так исполнилось, по замечанию евангелиста Иоанна, слово, еже рече Иисус, «назнаменуя, коею смертию хотяше умрети»(Ин. 18:32), – когда говорил о кресте. Совет человеческий едва не разорился, но совет Божий должен был исполниться, и он исполнился во всей строгости. Языческий представитель верховной власти в мире изрекает смертный приговор Искупителю мира, и именно смерти крестной!

Братие! Мы слышали, по суду самого Судии мира на Пилате менее было греха, чем на предавшем Иисуса Пилату, Каиафе с сонмом иудейским! А что если бы нашлись и между христианами виновные в новом предательстве своего Господа? Менее ли было бы на них греха, чем на иудеях или на язычниках? Или, напротив, суд Божией Правды тем с большей тяжестью обрушится на сынах Нового Завета, чем обильнейших они сподобились даров благодати, чем более имели возможности дознать по достоверным повествованиям учеников Христовых, по действиям христианства в истории человечества, по внутреннему опыту, дознать Его Божественную силу и, следовательно, Божественное достоинство самого Искупителя мира? «Земля, пившая многократно сходящий на нее дождь, – и производящая терния и волчцы, негодна и близка к проклятию, котораго конец сожжение» (Евр. 6:7, 8). «Много согрешаем вcи» (Иак. 3:2), – исповедует ап. Иаков. И каждый грех есть измена в отношении к обязанностям нашим к распятому за нас Искупителю нашему. Но грех состоит не в том только, что открыто нарушаем закон, но и в том, если, зная доброе, не творим добра. «Ведущему добро творити и не творящему, грех ему есть» (Иак. 4:17). Итак, если мы, призванные при помощи благодати Божией быть святыми и совершенными, якоже Отец наш Небесный свят и совершен есть, и получившие для этого все средства от нашего Искупителя, живем беспечно во грехах, с каждым днем не совершенствуемся, но становимся хуже, то с кем ставим себя наравне? Есть в настоящее время враги, не менее опасные, чем те, от которых пали Пилат и Каиафа. Есть у общественных деятелей свой кесарь Тиверий, которого оскорбить они боятся, – это общественное мнение, которое, не справляясь с судом Божиим, нередко белое называет черным, и черное белым. Есть в области веры свой Каиафа, мнящий найти себе опору в самом Евангелии, – это лжемудрое иудействующее разумение слова Божия. Но еще страшнее, еще гибельнее, потому что всегда к нам ближе, от нас неотступнее владычество гнездящегося в нас пилатова демона – преклонения пред личными интересами, вопреки совести, закону, вере.

Господи! Избави нас от окаянства Твоих предателей. Аминь.


Источник: Горский А.В. Слово на день Воздвижения Креста Господня : ["И нося крест свой изыде на глаголемое лобное место, идеже пропяша Его, и с Ним ина два сюду и сюду, посреде же Иисуса" (Ин. 19, 17-18) : Произнесено в 1871 г. в академической церкви] // Богословский вестник. 1894. Т. 3. № 9. С. 327-335.

Комментарии для сайта Cackle