архимандрит Симон

2-е обретение мощей свт. Иоасафа Белгородского

Источник

Наш воистину долготерпеливый православный народ, презрев страх гонений и расправы от людей нечестивых, не только сохранил в благодарной памяти имя Святителя Иоасафа, но и нетленные мощи святого.

Житие Святителя Иоасафа, епископа Белгородского и Обоянского, описано весьма подробно во многих книгах.

Родился Святитель Иоасаф в праздник Пресвятой Богородицы, 8 сентября, 1705 года в Малороссии в зажиточной казацкой семье. Однако отец мальчика, Андрей Дмитриевич Горленко, впал в царскую немилость, претерпел разорение и гонение. Будущий святитель, нареченный при крещении Иоакимом, воспитывался, в основном, матерью, Марией Даниловной, женщиной тихой, богобоязненной, приучившей сына к смиренному терпению, к осознанию благодати жизни духовной, созерцательной. Способствовали развитию данного мироощущения и превратности судьбы, которые терпела семья Горленко, которые на опыте показали, что все в этой жизни мимолетно и преходяще, кроме великой и всепреданной любви к Богу.

До восьми лет Иоаким рос в родительском доме, после же был отдан в учение в Киево-Могилянскую Академию. В то время ректором Академии и настоятелем Братского училищного монастыря был будущий архиепископ Новгородский Феофан Прокопович, который особое внимание уделял воспитанию ученого монашества, видя именно в нем будущее православно-богословской науки.

Детские годы, осененные радостью самоотверженной материнской любви, и первые годы в Академии, проникнутые духом монастырской жизни, развили у мальчика раннее стремление к жизни иноческой. Сам будущий святитель вспоминал позднее, что с 11 лет «возлюбил монашество», а в 16 лет его намерение посвятить себя служению Богу превратилось в твердое решение. Из-за боязни огорчить родителей своим уходом из жизни мирской постриг он принимает без их благословения, находя подкрепление в словах Господа Иисуса Христа: «кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» (Мф. 10, 37).

27 октября 1725 года двадцатилетний юноша Иоаким был пострижен в рясофор, а через два года 21 ноября принял великое пострижение с именем Иоасафа.

Некоторое время иеродиакон Иоасаф преподавал в Киевской Академии, потом был назначен экллесиархом Киево-Брасткого монастыря, а с 1734 года становится экзаменатором Киевской архиепископии. Почти 10 лет проходил Иоасаф различные послушания и только в 1737 году был назначен во игумена Мгарского Спасо-Преображенского монастыря, построенного в 1624 году на берегу реки Сулы недалеко от города Лубны Полтавской губернии. Именно здесь начинает игумен Иоасаф уготованную ему Промыслом Божиим жизнь строителя, созидателя храмов православных, жизнь подвижническую, исполненную трудов, укрепленную молитвами, ибо возлюбил он Бога больше, чем ближнего, от всего сердца, от всей души, со всею крепостию и со всем помышлением.

Постепенно возрождался Мгарский монастырь под окормлением Иоасафа, удостоенного в 1744 году сана архимандрита и уже приступали братия к восстановлению соборного храма, как указом Святейшего Синода архимандрит Иоасаф был назначен наместником Троице-Сергиевой Лавры, куда и прибыл 29 января 1745 года.

Новые труды посвящены были восстановлению Лавры после постигшего ее пожара.

Пожар нанес сильный ущерб всем постройкам Лавры и 1746–1748 годы были годами неутомимой, беспрерывной строительной деятельности. Была также попорчена церковная живопись и предстоял огромный труд по ее восстановлению и возрождению, что, по словам современников и исследователей, пробудило интерес к учреждению в Лавре иконописной мастерской и рисовальной школы.

«За это время были возобновлены выгоревшие братские келлии и властелинские покои; покрыты деревянного кровлею выгоревшие стены и башни, а обветшавшие заново перекрыты тесом и гонтом с перестройкой лестниц и мостов; начата и окончена стройкой Смоленская церковь; возобновлена сгоревшая церковь над святыми вратами в честь Рождества Иоанна Предтечи; над трапезной церковью сооружена железная кровля; покрыта белым железом Михеевская церковь, продолжалась стройкою лаврская колокольня, отлит и расчеканен лаврский царь-колокол» (Житие, с. 16).

Трудно даже представить себе, сколько физических и душевных сил было затрачено новым наместником Лавры для произведения всех этих работ, которые даже по тем временам, когда строили быстро и добротно из высококачественных материалов, представляло большую сложность. Нам сегодняшним, живущим в стране разрушенного хозяйства и разрушенных душ человеческих, такая задача не по силам. Сложна нам она, прежде всего, потому, что мы в гордыне своей перестали уповать на всещедрую помощь Божию и великую милость Его. Самость поставили мы во главу нашего труда и наших душ, помраченных неверием и неблагодатным упованием на самих себя. Предки наши жили и верили иначе, и пример их трудов пусть послужит нам уроком жизни в Боге и с Богом.

Два года непрерывной, неутомимой строительной деятельности совместно с настоятелем Лавры архиепископом Переяславским Арсением (Могилянским) дали архимандриту Иоасафу опыт и знания, понадобившиеся ему в его новом, высшем служении – служении епископском.

2 июня 1748 года в Петербурге в Петропавловском соборе была свершена хиротония в присутствии Государыни и Императорской фамилии. Хиротонию свершали: «синодальный член Симон, архиепископ Псковский и Нарвский с присутствующими преосвященными Иларионом, епископом Крутицким, Арсением, архиепископом Переяславским, Платоном, епископом Владимирским, с епархиальными архиереями Антонием Вятским и Порфирием Суздальским».1

«Святитель Иоасаф вступил на кафедру Белгородскую на 43 году от рождения и 23 от пострижения в монашество.

Эти двадцать три года прошли в непрерывных трудах, все более и более возраставших и как бы подготовлявших его к занятию епископского престола. Но вместе с этими трудами ради иноческого послушания шла рядом, не прерываясь, и деятельность святителя Иоасафа как подвижника, причем к добровольным подвигам поста и молитвы с 1737 года присоединились подвиги невольные – длительные и тяжкие болезни, о которых он неоднократно упоминает в своей автобиографии... Как истинный христианин он переносил эти болезни с терпеливою покорностию воле Божией, надеясь на Его милость. Связанная с ними мысль о близкой кончине и следующем за ней суде Божием усугубляла его внутренний взор, развивая особую чуткость к происходящему в глубоких тайниках души. В своих записках святитель Иоасаф сообщает о нескольких знаменательных для него сновидениях, в которых он усматривал нарочитые указания свыше. Из содержания этих сновидений отчасти можно судить, какие настроения и помыслы господствовали в душе святого Иоасафа: храм, богослужение, святыни, мысли о грехах и милосердии Божием, о болезнях как наказании и вразумлении от Господа,– вот что наполняло его внутренний мир».2

Скончался святитель Иоасаф 10 декабря 1754 года в 4 часа 20 минут пополудни, окруженный родными и монашествующей братией. Прожил он 49 лет, 3 месяца и 2 дня. На погребении присутствовал престарелый отец почившего святителя. Неожиданно он вспомнил и впервые рассказал всем присутствующим замечательное видение Богоматери, бывшее ему на восьмом году жизни святителя. «В то время Андрей Дмитриевич сильно тосковал по сыне своем Иоакиме, который был отправлен в Киев для обучения. Одним вечером с печалью в душе сидел Андрей Дмитриевич на крыльце своего дома и думал,– какое-то будущее готовит Промысл Божий его первенцу? Среди этих размышлений, взглянув на запад на закатывающееся солнце, он увидел, что в воздухе стоит Богоматерь, к стопам Которой с молитвою припал сын его Иоаким.

«Довлеет Мне молитва твоя»,– сказала Иоакиму Богоматерь, и в это время слетел ангел с горней высоты и одел коленопреклоненного отрока архиерейской мантией; Андрей Дмитриевич мечтал тогда о военной славе для своего первенца, но из видения он понял, что последнему готовится иное, более высокое поприще,– поприще духовного воина в борьбе со злыми силами греховного мира... Только теперь, по кончине святителя Иоасафа, вспомнил ясно и отчетливо старец пророческое видение» (Житие, с. 56).

Хоронили святителя в Белгороде в склепе Троицкого собора. «Тело почившего архипастыря было облачено, по чину, в полное архиерейское одеяние. На святителя были возложены: подризник красной шелковой материи, саккос голубой парчи, омофор розовой парчи и зеленая бархатная митра с жемчужными украшениями» (Житие, с. 55).

Из личного же имущества, оставшегося после него, в описи значились: книги, немного платья, небольшие медные часы, двое часов серебряных карманных, серебряная ложечка, полуаршинное зеркало, оправленное в книге, два маленькие таза желтой меди, аптечка и денег – семь рублей, девять талеров иностранных и три червонца, которые и ушли на устройство гроба и раздачу нищим. Средств же на погребение и поминовение не осталось никаких» (Житие, с. 57–58).

Жизнеописание святителя Иоасафа говорит, что через два года после его погребения «некоторые из духовных чинов кафедрального Троицкого собора, знав святую жизнь его и не сомневаясь о нетлении его, побуждаемы будучи любопытством, вошли в погреб, и, открыв гроб действительно нашли тело и одеяние его ни малейше не подвержено тлению; слух о сем разнесся вскоре и привлек множество больных, страждущих различными недугами, кои при служении панихид о преставившемся Святителе, быв допущаемы к нетленным мощам его, получали исцеление от своих болезней» (Житие, с. 59). Примеров таких исцелений описано множество. История сохранила нам искренние свидетельства исцеленных, и со всех уголков необъятной России стекались толпы паломников для поклонения нетленным его мощам.

Вот как вспоминает о почитании мощей святого протоиерей А. Маляревский.

«Надо видеть, чтобы судить о том благоговении, с каким иногда целые сотни людей всякого звания и состояния ожидают очереди, чтобы по крутой узкой лестнице спуститься в пещеру и поклониться нетленному телу святителя. Что же влечет людей к этому гробу, что заставляет и теперь богомольцев пешком проходить тысячи верст во всякую погоду и при всяких лишениях?! Да, они получают здесь благодатное укрепление сил душевных и телесных, другие – утешение в скорбях и бедствиях жизни, иные – успокоение совести, грехами обремененной, а многие и очень многие и чудесные исцеления от недугов. С умиленной душой, а нередко с орошенным слезами лицом выходят они из тесной усыпальницы святителя и преисполненные чувства благодарения Господу, дивному во святых, возвращаются в дома свои, повествуя о богоугодной жизни святителя, об оставленных им заветах (например: молитвы при звоне часов, раздавания милостыни пред большими праздниками и т. д.), о совершающихся у гроба его многочисленных и разнообразных чудесах. Этим-то путем и разносится память святителя с похвалами не только в земле Курской, но и далеко за пределами ее. И так как это делается уже не год и не два, а более полутораста лет, то понятно становится, почему так сильна вера народа в святость святителя, и чувствуется близость того радостного дня, когда вся Русь православная будет молиться ему, как великому угоднику Божию.

Кто раз побывал в пещере святителя Иоасафа, не забудет ее никогда. Среди богомольцев белгородских были и высшие иерархи Русской Церкви... и цари русские, а именно Александр I Благословенный, императрица Елизавета Алексеевна, император Николай I и ныне благополучно царствующий император Николай II».3

Такова скромная история жизни святителя, великою благодатию Божией продолжившаяся после его смерти на долгие годы и десятилетия.

Но свершалась революция 1917 года. Вместе с ней пришло в мир разрушение родных святынь, безжалостное уничтожение всего, что связано с Православием, с Русской Церковью, насильственное воспитание целых поколений в духе атеизма и безнравственности. Началось же это с первых дней свершения революции.

1918 год. Святейший Патриарх Московский и Всея Руси в послании к верным чадам Русской Православной Церкви пишет:

«Гонение жесточайшее воздвигнуто на святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека, или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению через расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля московского) , или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская Лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержащиеся на средства Церкви Православной и подготавливающие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и превращаются или в училища безверия или даже прямо в рассадники безнравственности.

Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права и даже желания считаться с законною волею самого народа... И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и, в частности, над Святою Православною Церковью».4

В те годы разрушен был и монастырь с усыпальницей святителя Иоасафа. Революционные солдаты, вдохновляемые атеистической пропагандой своих предводителей, вскрыли мощи святителя Иоасафа, разрезали грудь штыком, чтобы посмотреть, есть ли сердце внутри и какое оно. Потом мощи были перевезены в Москву и выставлены в музее возле Лубянки рядом с проспиртованной крысой и телом алкоголика.

После закрытия музея мощи пропали и казалось были утрачены навсегда.

Шли годы, долгие годы гонений на Церковь Христову.

Наконец, наступило время, когда политика государства по отношению к Церкви резко начала меняться. Православные люди, настрадавшиеся за долгие годы атеистического режима, не сразу поверили в перемены, но когда, наконец, поверили, стали раскрывать свято хранимые ими тайны, хранимые даже от близких им людей, дабы не навлекать на них гнев власть имущих. Так случилось и с Аркадием Васильевичем Соколовым, бригадиром плотников объединения «Реставратор».

6 февраля 1991 года его дочь, взяв с собой младшего сына, пошла поклониться мощам преподобного Серафима Саровского в Свято-Троицкий собор Александро-Невской Лавры. Радостная и счастливая пришла она домой и, рассказав о большом событии в ее жизни родителям, заметила, что отец очень разволновался. Он сказал, что, наконец, дождался времени, когда может открыть тайну, которую хранил 20 лет, и благодарит Господа за то, что сохранил ему жизнь до этого часа.

Рассказал он следующее. В начале 70-х годов бригада Аркадия Васильевича работала в Казанском соборе. Комендант собора потребовала, чтобы в подвале, сыром и холодном, закопали, как она выразилась «мумию». Рабочие не послушались ее распоряжения и, завернув мощи святого в простыни, отнесли на чердак, где было достаточно сухо, в одном из отсеков перекрытия выкопали яму и захоронили святыню. Они надеялись, что в сухом и чистом шлаке мощи сохраняться. По мнению Аркадия Васильевича, они должны находиться там и по сей день.

Выслушав рассказ отца, его дочь, Людмила Аркадьевна, связалась с членом общины Казанского собора Наталией Дмитриевной Недашковской, и вместе они взялись за организацию поисков. Они побоялись обратиться к администрации музея, справедливо полагая, что сотрудники музея атеизма не отнесутся с должным пониманием к ним, а воспользовались тем, что на чердаке собора в это время велись работы по составлению плана реставрации. Руководитель работ – главный архитектор объединения «Реставратор» Александр Гаврилович Леонтьев – включил в список работающих на чердаке, куда вход, разумеется, посторонним был закрыт, Аркадия Васильевича, его дочь и историка-египтолога из Университета Валентину Ивановну. То, что людям пришлось прибегнуть к такой уловке, вполне объяснимо и понятно: они боялись непродуманных действий со стороны администрации музея в случае обнаружения мощей святого.

После всех переживаний, связанных с обнаружением мощей, Людмила Аркадьевна вспоминала:

«Мы вчетвером поднялись на чердак. Там нас ждали два землекопа, Андрей и Илья. В ближайшем от лестницы отсеке перекрытия, на который указал отец, где было все не раз уже копано-перекопано, под слоем шлака мы нашли захоронение. Святой лежал головой к окну со сложенными на груди руками, тело его было обернуто черным материалом, похожим на бархат.

С огромным трепетом и благоговением мы приблизились к телу святого. Александр Гаврилович освободил ступни святого от черного материала, и мы увидели белую пелену. Валентина Ивановна сказала, что это, конечно, не египетская мумия, а мощи православного святого. Мы немедленно сообщили о находке настоятелю Казанского собора отцу Сергию (Кузьмину)».

Таково начало истории второго обретения мощей святителя Иоасафа Белгородского. Можно предположить, что в Казанский собор они попали после организации в нем музея атеизма, куда свозились, так называемые, «экспонаты» со всей страны. Далее последовал рапорт отца Сергия Митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну и была назначена компетентная комиссия для освидетельствования мощей в составе: Преосвященный Арсений, епископ Истринский, прот. Борис Глебов, прот. Николай Гундяев, прот. Павел Красноцветов, архимандрит Симон (Гетя), игумен Сергий (Кузьмин), С. Н. Павлов, научный сотрудник музея истории религии, А. Ю. Симаков, председатель подкомиссии Ленсовета по делам вероисповеданий и религиозных обществ, Н. В. Пясковский, член подкомиссии, депутат Ленсовета, К. Г. Головкин, ведущий инспектор Главного Управления по охране и реставрации памятников культуры Министерства культуры РСФСР.

Ко времени освидетельствования святые мощи были перенесены в Спасо-Преображенский собор.

13 марта 1991 года был подписан акт освидетельствования мощей всеми членами созданной комиесии. Акт гласил:

«В 16.10 в присутствии всех членов комиссии была снята пелена. Св. мощи были завернуты в оберточную бумагу и марлю, а также обвязаны тонкой льняной бечевкой, ноги возле щиколоток скреплены аллюминиевой проволокой.

Все указанные материалы современного происхождения. После снятия оберточных материалов пред членами комиссии оказалось тело человека мужского пола с полностью сохранившейся плотью, желтовато-коричневого цвета, со сложенными крестообразно руками ниже груди. Длина тела 177 см. Голова полностью сохранилась. Волосяное покрытие слабое, рыжевато-серого цвета, челюсти сомкнуты, рот слегка приоткрыт, верхние и нижние зубы целы. Нос с горбинкой, бороды и усов нет, под подбородком частично сохранились черные волосы. Лоб покатый, надбровные дуги – выпуклы. На животе под скрещенными руками имеется разрез в виде буквы «Н», видимо, сделанный спустя много лет после того, как плоть была уже полностью высохшей, так как края разреза плотно примыкают друг к другу. Через разрез просматриваются высохшие внутренние органы... После осмотра тело было очищено от пыли и обтерто св. водой. Затем оно было обернуто чистой тканью и накрыто погребальной пеленой».

В этот же день Преосвященный Арсений соединился по телефону с Архиепископом Курским и Белгородским Ювеналием для обнаружения подтверждений того, что найденные мощи являются именно мощами святителя Иоасафа Белгородского. После дальнейших разысканий факт этот был установлен.

И вот в солнечный день праздника Смоленской Иконы Божией Матери при огромном стечении народа, по благословению Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, мощи Святителя Иоасафа были торжественно переданы Митрополитом Минским и Гродненским Филаретом для вечного упокоения их в родных пределах.

Мощи святого Иоасафа вернулись к своей пастве именно в то время, когда вернулось в Русскую Землю строительство Церкви Христовой. Новое обретение явилось как бы благословением великого строителя церковного здания новым подвижникам – строителям дня сегодняшнего. Такой смысл придал этому явлению Владыка Филарет, и слова его истинны.

Много потрудился для дела строительства Церкви Христовой святитель Иоасаф Белгородский. Труды великого подвижника и послушника Божия не оставлены Господом нашим Иисусом Христом без внимания, «ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему – облечься в бессмертие» (1Кор. 15, 53).

Нетленные мощи святителя Иоасафа, пребывая с нами, возрождают в нас нетленную радость и ревность к домостроительству Божию, ибо говорит Господь: «кто остался между вами, который видел этот Дом в прежней славе его, и каким видите вы его теперь? Не есть ли он в глазах ваших как-бы ничто? Но ободритесь ныне... и производите работы, ибо Я с вами» (Агг. 2, 3–4).

Молитва святителя Иоасафа Белгородского

«Буди благословен день и час, в оньже Господь мой Иисус Христос мене ради родися, распятие претерпе и смертию пострада. О, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! В час смерти моея приими дух раба Твоего в странствии суща, молитвами Пресвятыя Твоея Матери и всех святых Твоих, яко благословен ecи во веки веков. Аминь.»

* * *

1

Житие новоявленного угодника Божия святителя Иоасафа, епископа Белгородского и Обоянского. М., 1911, с. 18.

2

Там же, с. 18–19.

3

Маляревский А., прот. Святитель Иоасафа, епископ Белгородский. М., 1912, с. 52–53.

4

Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Тихон. Послание возлюбленным о Господе архипастырям, пастырям и всем верным чадам Православной Церкви Российской. Московская Синодальная типография. 19 января 1918 года. Отдельный оттиск.


Источник: Симон, архим. Второе обретение мощей свт. Иоасафа Белгородского // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 1992. Вып. 7. С. 34-38.

Комментарии для сайта Cackle