Катакомбы

Слово: «катакомбы» (лат. «catacumba») в первый раз встречается у святителя Григория Двоеслова: так он назвал подземелье под базиликою святого Севастиана в Риме. Это слово с греческого языка переводится как место глубокое и пустое, и правильнее было бы сказать во множественном числе: catatumbae. В действительности же Иоанн Диакон¹ называл их «неаполитанскими подземельями».

Под именем катакомб особенно известны подземные ходы и помещения, устроенные в древнее время в некоторых частях города Рима. Сиракузские латомии, парижские каменоломни, подземелья в Неаполе, Флоренции, Бретии, Лукке, Сполето и другие не столько знамениты, как римские катакомбы, а потому мы будем говорить только о римских.

Эти катакомбы были колыбелью Римской Церкви, веру которой столь много восхвалял святой апостол Павел (см.: Рим. 1, 8). В темных, незримых для непосвященного глаза подземельях римские христиане три века укрывались от преследования гонителей. Здесь они получали Святое Крещение, принимали Святую Евхаристию, слушали по учения своих пастырей, праздновали дни памяти мучеников, совершали Вечери любви. Здесь они духовно укреплялись при виде памятников веры и страданий своих предков, а потом сами готовились разделить их судьбу. Здесь же, наконец, они складывали свою земную оболочку, умирая естественной смертью или, что случалось достаточно часто, достигая Небесного Отечества путем мученичества.

Христиане, преследуемые языческими властями в самом городе, откуда исходили все жестокие эдикты, нашли силы для осуществления колоссального предприятия, которое может быть причислено к одному из чудес света. «Это обстоятельство было бы непонятно, – говорит один из исследователей катакомб, – если бы не было известно, что вера, внушающая великие предприятия, дает и силы к их осуществлению. Неутомимые труженики создавали каменоломни целых три века».

Древние каменоломни, находившиеся в окрестностях Рима, послужили для прочих катакомб, например Прискиллы, Агнессы, отправной точкою. Об этих древних каменоломнях упоминает еще Цицерон в одной из своих речей. Это были песчаные ямы, образовавшиеся от выемки земли, песка и других строительных материалов, необходимых для городских нужд. В ямы, в которые бросали всякие нечистоты, кидали и тела беднейших умерших рабов и преступников. Сюда же, без сомнения, язычники сбрасывали и тела святых мучеников, а христиане, со своей стороны, здесь их хоронили. Но этим дело не ограничивалось: появилась потребность собираться в дни кончины мучеников, называвшиеся на древнем церковном языке днями их рождений, т.е. днями памяти, или перехода в Жизнь Вечную и блаженную; эти собрания, обыкновенно, происходили у захоронений мучеников. Далее у христиан появилось вполне естественное желание – опочить своими костями подле костей мученических, и вот возникла мысль устроить необходимое для всего этого помещение в земле. Благодаря неровностям и извилинам в каменоломнях легко могли прятаться первое время и работники и следы их работы. Впоследствии даже богатые люди, как например: Прискилла, Кириака, Люцина, открыли свои виллы для погребения единоверцев, так что и не было нужды обращаться к каменоломням.

Доселе еще находят отверстия этих катакомб в садах, виноградниках и на полях. Но если начало первых катакомб и относят к древним каменоломням, то форма позднейших катакомб и состав земли, в которой они вырыты, достаточно ясно показывают, как говорит г. Перре, что «они результат христианской мысли и труда исключительно христианского». Таково происхождение катакомб. Древние христиане пользовались ими особенно охотно во времена гонений, и притом не только для погребения своих единоверцев, но и для молитвенных собраний и богослужения.

По причине любви верующих к этим мрачным и извилистым подземельям, Минуций Феликс, писатель начала III века, мог, между прочим, называть христиан «народом, бегущим от света и пристрастным к местам потаенным». Императоры Валериан и Галлиен воспрещали христианам вход в катакомбы. Евсевий, впрочем, замечает, что Галлиен впоследствии дозволял собрания в катакомбах. Правда, случалось, что язычники открывали эти потаенные убежища и предавали смерти всех, кого здесь находили; так, во время гонения Валериана был найден в катакомбах и замучен епископ Сикст с четырьмя диаконами, как об этом писал святитель Киприан африканским христианам.

Со времени императора Константина Великого, после того как христианство получило свободу исповедания, катакомбы открылись для благочестивых поклонников, и над входами их были воздвигнуты великолепные базилики. Святая равноапостольная Елена, мать Константина Великого, была погребена 18 августа 328 года подле гробниц святых мучеников Марцеллина и Петра; эта катакомба, заимствовавшая и самое имя от святой царицы, была украшена богатыми мозаиками и саркофагами. Кстати, она вообще уникальна по количеству найденных в ней императорских медалей и памятников христианского искусства.

Констанция, дочь Константина Великого, Елена, супруга Юлиана, и Константина, супруга Галла, были похоронены в катакомбе святой Агнессы. В IV веке катакомбы были уже распространены повсеместно, и блаженный Иероним (346– 396), который воспитывался в Риме, свидетельствовал, что часто хаживал туда, будучи еще совсем юным: «Когда я был мальчиком и жил в Риме, частенько по воскресеньям, со сверстниками и товарищами, посещал захоронения апостолов и мучеников, спускался в пещ еры, где в подземной глубине мы бродили между телами погребенных по обеим сторонам стен. Там так темно, что припоминается изречение пророка: живые нисходят в ад (Пс. 54, 16). Лишь луч света, падающий не из окна, а как бы из расселины, смягчает ужасную тьму; когда же проходишь далее, то и этот свет слабеет, и в ночном мраке, окружающем тебя, невольно приходит на ум стих Виргилия: – “повсюду ужас и молчание потрясают душу”».

Пруденций (348–413) в своих гимнах много раз воспевает обширные подземелья Рима и совершавшиеся в них днях поминовения святых.

Катакомбы, обыкновенно, разделяют на две системы: по одну и по другую сторону реки Тибр. Первая система начинается подземельем ватиканским, где, как думают, были погребены мученики, которых жестокий Нерон, обмазав смолою, употреблял вместо ночных светильников. Ватиканская катакомба тянется в юго-западном направлении, и в прежнее время соединялась с катакомбою Калеподия, на Авредиевой дороге. Подле этой последней находятся катакомбы папы Юлия, папы Феликса, Процесса и Мартиниана. Эта группа, в связи с подземельями Авдона и Сеннен, образует непрерывную линию, оканчивающуюся большими понтийскими катакомбами Монте Верде.

Система по другую сторону Тибра расположена под малыми холмами к югу от города. Она начинается гробницею святого апостола Павла на Остийской дороге. Вокруг этой гробницы расположены катакомбы Люцины, Тимофея, Комодиллы, Зенона с товарищами, Кириаки. Подземелье Люцины соединяет катакомбы Остийской дороги с катакомбами дороги Ардейской, а эти, в свою очередь, без сомнения, были соединены с катакомбами дороги Аппиевой. На Ардейской дороге расположены катакомбы Бальбины, Дамаса, Марка и Марцеллина, Нерея и Ахиллея, Домитиллы и Петрониллы, а на дороге Аппиевой – Претекстата, Каликста и Цецилии, Севастиана и Сикста, Люцины, Зефирина, Сотира, Евсевия и Маркелла, Урвана, Януария и Фелициссима, Агапита, Тивурция, Валериана, Максима и Цирина. Подземелья Аппиевой дороги соединялись с катакомбами Латинской дороги: эти последние носят названия – Апрониана, Евгении, Гордиана и Епимаха, Симплиция и Сервилиана, Кварта и Квинта, Тертулина. Но сообщение между Латинской и Лавиканской дорогами, очевидно, прерывается: расстояние очень велико и почва слишком влажна и неудобна для подземных работ.

Подземелья Тивурция, Маркеллина и Петра, четырех отроков, святой Елены и Двух лавров составляют подле дороги Лавиканской начало новой цепи, присоединяющейся, подле дороги Пренестинской, к катакомбе Кастула. Недалеко отсюда, на дороге Тибуртинской, развивается целая сеть подземных галерей, известных под именами Кириака и Ипполита, которые, кажется, соединяются, на дороге Номентанской, с катакомбами Никомеда и Агнессы. Остается назвать катакомбы новой дороги Салярской, обыкновенно обозначаемые именем Прискиллы: это подземелья Фелицитаты, Фразона и Сатурнина, Хрисанфа и Дарии, семи дев, Марии, Гордиана, Сильвестра, и, наконец, катакомбы старой Салярской дороги, называемые именами Памфила и Квирия, Гермеса и Василия, Прота и Гиацинта, Иоанна, Власта и Мавры.

Одно перечисление катакомб дает читателю понятие об огромном протяжении, занимаемом ими; можно сказать, что подле живущего города они составляют как бы город мертвых, некрополь, населенный еще более плотно. До сих пор открыто более 60 катакомб; но обыкновенно принято считать, что известна еще лишь четвертая часть этих подземелий. Если бы соединить все галереи в одну линию, то, как говорят люди, посвятившие всю свою жизнь исследованию катакомб, эта линия составила бы улицу, протяженностью более чем в 300 лье (или, по нашему, длиннее 1000 верст!), обставленную более чем шестью – десятью миллионами гробниц.

Исследователи катакомб единогласно свидетельствуют о неоценимости труда по их изучению. Профессор Марчи замечает, что, при усердной помощи своих товарищей, в течение шести месяцев он мог приготовить только четыре гравированных на меди таблицы и передать на них лишь шестую часть катакомбы Агнессы. Полная же карта всех катакомб, говорит он, могла бы составить предмет занятий долгой жизни крепкого и деятельного мужа.

Г. Перре² уверяет, что он пять лет употребил на сбор материалов для своего сочинения о катакомбах, а пять других лет изучал резьбу и рисунки, обнаруженные в катакомбах. Понятно, какое множество памятников христианской веры и древнего искусства заключают в себе катакомбы. Памятников, которые, не будучи скрытыми в подземельях, давно исчезли бы с лица земли либо от влияния воздушных перемен, либо от рук расхитителей древностей. Эти памятники относятся к тому времени, когда Рим находился еще в союзе со Вселенской Церковью, а потому и для нас они могут представлять много интересного и поучительного.

Уже более трех столетий катакомбы служат предметом научных исследований. Во второй половине XVI века мальтийский рыцарь Бозио³ употребил все свое состояние на раскопку римских подземелий; описание и изображение найденного им вышло в свет после его смерти, в 1632 году, и на итальянском языке: «Roma subterranea». Аринги (Aringhi) перевел это издание на латинский язык и значительно дополнил в 1651 году. Боттари⁴ в трех фолиантах напечатал в 1737– 1753 годах «Скульптурные и живописные произведения, извлеченные из римских циметерий» – «Sculture е pitture sacre estratte dei cemeteri di Roma».

Появилось в свет довольно много сочинений о катакомбах, предназначенных для образованного круга читателей и имеющих ученые цели. К первому разряду относятся – Артò (Artaud) «Voyage dans les catacombes» (Путешествие по катакомбам), и Рауль-Рошета (RaoulRochette) «Tableau des catacombes de Rome» (Таблица римских катакомб); ко второму – труды Марчи и Перре. Марчи напечатал в Турине в 1841 году и потом в Риме в 1844 году «I monumenti delle antiche arti christiane» – «Памятники древнего христианского искусства»; в его изданиях любознательный читатель встречается со множеством замечательных открытий. Перре – новейший и неутомимый исследователь катакомб: ничто не могло бы остановить его поиски, – ни частые обвалы, случающиеся в подземельях, ни трудности всякого рода, сопряженные с их посещением. Он изучил катакомбы во всех отношениях, и, как сам говорит, «пораженный увиденными неведомыми чудесами, представившимися глазам, желая показать их величие, простоту, истинность, убежденный, что эти сведения внесут вклад в успехи науки и объяснят темный период христианского искусства», употребил все усилия для передачи увиденного с «наиболее возможной точностью». Из 149 фресок, переданных автором, 35 были изданы прежними исследователями, а 114 в первый раз срисованы им; сами усыпальницы, в которых эти фрески найдены, были открыты лишь несколько лет тому назад⁵. Из 73 архитектурных рисунков, 45 были также изданы автором в первый раз. Сочинение Перре составляет великолепное издание, с листами большого формата, оно напечатано по повелению и за счет французского правительства и под наблюдением специальной комиссии.

Вход в катакомбы, обыкновенно, представляется в виде низких, тесных и извилистых отверстий; иногда заметны отдельные отверстия для мужчин и женщин, также как и специальные места для тех и других внутри подземелий. Входное отверстие довольно круто ведет вниз чрез рыхлый и мягкий песок до слоя более твердого песчаника, удобного для обработки. В этом слое начинается первый этаж катакомб; отсюда лестница иногда ведет ниже и ниже, и так образуются второй и третий этажи, расположенные один над другим и углубляющиеся иногда до 20 метров. Подземные галереи узки и длинны, и идут они то опускаясь, то поднимаясь, смотря по свойству почвы. Они высечены довольно правильно, так что пол и потолок составляют со стенами прямые углы. Галерея идет сначала прямо, потом она пересекается другою, а эта, в свою очередь, третьею, так что образуется целый лабиринт или сеть подземных переходов. Места погребения устроены в обеих стенах галерей или коридоров, с правой и левой стороны, в виде ниш. Эти ниши идут в 3–6 рядов, а в катакомбе Каликста⁶ в 8–10 рядов, один над другим. Редко они так широки, чтобы имели два или три места; места двойные, тройные, четвертные готовились для членов одного семейства и друзей, не желавших разлучаться и по смерти. В устроенные таким образом в стенах углубления вкладывали тела умерших: завитые в полотна, со скрещенными руками, по возможности, головами на запад. Отверстие ниши заделывалось толстою плитою из мрамора или жженой глины, либо закладывалось большими кирпичами; на плитах иногда чертили надпись красною и черною красками, даже золотом, но чаще всего – резцом. Вместе с надписью на плитах изображали разные символы и предметы, имевшие отношение к почившим, а в цемент, связывавший плиты, влепляли вещицы из слоновой кости, стекла, глины, металла, и особенно охотно располагали медали: отчасти для того, чтобы отметить могилу, а отчасти и для того, чтобы означить время погребения. При открытии ниш до сих пор находят кости, хорошо сохранившиеся, иногда покрытые блестящими сталактитами, но они тотчас же распадаются от малейшего прикосновения. Случалось, что кости были с ясными знаками увечий или даже огня, и тогда христианское чувство исследователей подсказывало им, что эти кости принадлежали страдальцам за Христа. Впрочем, древние христиане, по возможности, старались отличать гробы мучеников от захоронений обыкновенных – или сосудами с кровью, вделывая его в цемент у головы погребенного, если почивший претерпел кровавое мучение (martyrium cruentum), или надписью и другим каким знакам, если умерший перенес огненное и т.п. мучение (martyrium incruentum). Когда рабочие, ведущие раскопки, доходили до гробницы, носящей бесспорные знаки мученика, то извещали заведующего раскопками, в присутствии которого открывалась ниша, составляли акт и все найденное, за печатью, выносили наружу. По освидетельствовании все найденное передавалось или в какую-либо церковь или музей для хранения.

Но катакомбы были не только местами погребения, но также местами богослужебных и молитвенных собраний. С этого целью в них устраивались более или менее обширные залы – круглые, полукруглые, трехугольные, четырехугольные, пятиугольные, шестиугольные и даже восьмиугольные. Малые залы носят название cubicula (кубикула. – Прим. ред.), средние – crypta (крипта. – Прим. ред.), а большие – ecсlesia, саpella (церковь, капелла); cubicula и crypta, большею частью, предназначались для фамильных усыпальниц. Так церкви всегда были местами богослужения. Они выше, чем галереи, иногда в три яруса, имеют воронкообразные или стрельчатые своды, и украшены колоннами, высеченными по стенам из того же песчаника, и во многих местах покрыты живописью. В глубине церкви можно видеть полукружие (arcosolium); здесь обыкновенно находят четвероугольную гробницу, прикрытую мраморною доскою (mensa). На этой-то доске, называемой у западных писателей memoria, martyrium, confessio («память», «мученичество», «исповедание») и заменявшей престол, совершалась Святая Евхаристия в дни памяти мучеников. Пред полукружием иногда находили остатки решетки, отделявшей место священнодействия от остальной части храма: это было началом нашего иконостаса.

В катакомбе святой мученицы Агнессы, вспоминаемой и нашей Церковью 21 января под именем Агнии, в главном храме посредине arcosolium, т.е. алтаря, находилось возвышение; на горнем же месте было устроено епископское седалище, а по сторонам – места для пресвитеров. Катакомба святой Агнии вообще так замечательна, как по объему своему (с нею может сравниться лишь катакомба Каликста), так и по множеству галерей и зал, и она дает самое удовлетворительное понятие и о других катакомбах, что мы представляем ее план вниманию читателя (см. рис. 3 на стр. 9).

Хотя нет сомнения, что катакомбы были освещены, главным образом, с помощью ламп, поставленных в нишах, утвержденных на особых каменных пьедесталах или повешенных на сводах, однако можно видеть там и небольшие отверстия, ведущие наружу (не более одного метра). Они были устроены полого и распространяли скудный свет (luminare). Эти отверстия на поверхности земли защищены стенками, а внутри укреплены кирпичною кладкою, которая, по всей вероятности, современна самим катакомбам.

По сводам криптов и церквей и полукружиям (arcosolium) древние художники оставили нам памятники своей живописи. «Да будет позволено заметить, – пишет г. Перре, – что материальные доказательства, собранные в таком большом количестве в катакомбах, красноречиво говорят против иконоборческих сект, отрицавших употребление икон в первые века христианства». Эти доказательства вполне согласны с показаниями некоторых древних авторов, упоминающих о священных изображениях. Так, Тертуллиан свидетельствует, что в его время было в обыкновении изображать на чаше Доброго Пастыря. Святитель Григорий Нисский рассказывает, что он без слез не мог смотреть на изображение жертвоприношения Авраамом Исаака; святитель Григорий Богослов упоминает об иконе Божией Матери и Честном Кресте; святитель Амвросий, повествуя о явлении ему Гервасия и Протасия, прибавляет, что они видны были с кем-то третьим, похожим на апостола Павла, «лицо которого известно было ему по живописи»; Астерий, епископ Понтийский, упоминает о святых изображениях у гроба святой великомученицы Евфимии, Пруденций – о таких же изображениях у гроба святого Ипполита; блаженный Иероним говорит о вазах, на которых нарисованы были святые апостолы.

Живописные изображения, открытые в катакомбах, принадлежат к очень почтенной древности, и, по большей части, очевидно, как свидетельствует г. Перре, предшествуют времени Константина Великого. Древность одних из них доказывается самым нахождением в катакомбах – при гробах мучеников: составляя существенную и необходимую часть гробниц мучеников, они восходят к эпохе гонений, т.е. первым трем векам христианства. Столь высокая древность их удостоверяется и так называемою художественною критикою, которая определяет время картины по сравнению с другим памятником в этом же роде, точно так же, как узнается время построения здания по характеру архитектуры, а время написания манускрипта – по сравнению с другими подобными. Наконец, и археология может, хотя и не прямо, свидетельствовать о древности изображений, найденных в катакомбах, по составу замазки, на которой написаны эти изображения; такой замазки не находят уже в века последующие.

Различные изображения, открытые в катакомбах, даже одного и того же века, в искусственном отношении имеют неодинаковые достоинства. Отчего это – очень понятно: христиане во времена гонений и опасностей не всегда могли иметь под рукою способных художников, – таких, каких бы желали. Но, после долгого, прилежного сравнительного исследования, ученые пришли к следующим результатам: во-первых, лучшие изображения принадлежат к древнейшему времени, сближаются с веком Августа и эпохою Адриана и Антонинов. Вовторых, большая часть этих изображений замечательна смелостью кисти, полнотою и простотою форм, выразительностью фигур, богатством и вкусом украшений. «Взгляд на наши рисунки, – говорит Перре, – может оправдать эти общие положения и очистить христианское искусство от упрека варварства, который делали ему частенько, неизвестно почему».

Напрасно мы старались бы узнать имена художников, украсивших произведениями своей кисти своды и стены катакомб: они не думали о человеческой славе, хотели только почтить священные останки мучеников и память своих усопших братьев. Они работали, так сказать, для одного Бога, а потому Богу только и известны их имена. Многое уже из их трудов изгладилось от времени и влияния температуры, но и то, что уцелело, равно как многочисленные рисунки и снимки в изданиях Бозио, Аринги, Больдетти, Боттари, Марчи и Перре, дают удовлетворительное понятие о древней живописи. По предмету, это – заимствования из Священной истории Ветхого и Нового Заветов.

Из Ветхого Завета встречаются всего чаще такие сюжеты: грехопадение Адама и Евы; Ной в ковчеге; жертвоприношение Авраамом Исаака; Моисей пред купиною, изводящий воду из скалы, принимающий скрижали Завета; Иов на гноище; Илия, возносящийся на Небо; Иона, повергаемый в море, выброшенный на берег, почивающий под сенью растения; три отрока в пещи огненной, Даниил во рву львов, Товия с Ангелом. Чтобы дать читателю некоторое понятие об изображениях катакомб, мы прилагаем два рисунка: оба найдены в катакомбе святой Агнессы и представляют один рисунок – историю пророка Ионы, другой – трех отроков в пещи огненной (см.: рис. 1 и 2).

Из Новозаветной истории можно видеть следующие изображения: поклонение волхвов; Иисус Христос – между апостолами Петром и Павлом, четырьмя евангелистами, двенадцатью апостолами; Крещение Господне; чудеса Господа: умножение хлебов, исцеление слепого, расслабленного, воскрешение Лазаря; Тайная Вечеря и в позднее время – Распятие Господне. Замечательно, что глава Иисуса Христа всегда изображается с брадою и длинными власами, так, как это принято в Православной Церкви. Найдены изображения Пресвятой Девы. Бозио издал три рисунка, изображающие Божию Матерь с Предвечным Младенцем, которые он относит к древнему времени. У г. Перре есть рисунок, напоминающий изображение Знамения Пресвятой Богородицы, относимый Марчи к концу II века.

Кроме изображений лиц, упоминаемых в Священном Писании, часто можно видеть в катакомбах изображения святых и, особенно, мучеников, с распростертыми и поднятыми горе руками, и «агапы», или вечери любви. Эти изображения иногда воспроизведены с помощью мозаики и отличаются высокою художественною отделкою и богатством цветов. Для образца мы представляем снимок с мозаики, сделанный по заказу папы Гонория I, вероятно византийскими художниками, и относимой к 626 году. Это – образ святой Агнессы (Агнии), мученицы, по имени которой названа одна из обширнейших катакомб (см. выше ее план). Мы видим на святой бармы и омофор – знаки высшей благодати, белую (обычно) мантию – знак непорочного девства, птицу феникс – символ воскресения, пламя у ног – символ страданий, а в руках – свиток, повествующий о ее мучениях. Жалко, что мы не можем передать этого изображения во всем разно образии и живописи красок (см.: рис. 4).

Наряду со священными изображениями, в катакомбах очень часто встречаются изображения символические или просто служащие для украшения. Последние заимствуются большею частью из природы, как например: гирлянды зелени, цветов, корзины. Из символов были любимы: голубь – знак чистоты и невинности христианской души, корабль, изображавший человеческую жизнь и Церковь, обуреваемую, но не потопляемую; якорь, означающий надежду и силу, твердость и опору; лира – образ христианского учения, услаждающего душу; масличная ветвь – знак мира; венец, пальма, оливковая ветвь – знаки победы, торжества. Климент Александрийский, писатель III века, говорил, что христиане еще в его время употребляли на печатях разные символы: голубя, рыбу, лиру и якорь.

Попадаются и разные животные, опять в смысле символов разных нравственных свойств, как то: петух, олень, агнец, волк, козел, заяц, лев, павлин, конь. Есть даже целые сцены, представленные символически; например, в катакомбе Сикста – два волка и посреди них агница, надпись над агницею говорит: «Сусанна».

Но самыми употребительными, самыми распространенными символами надобно признать изображения Доброго Пастыря и рыбы. Из свидетельства Тертуллиана мы уже знаем, что во II веке христиане употребляли чаши с изображением Доброго Пастыря; в катакомбах же можно видеть в разных положениях эту символическую картину, означающую милосердного Господа Иисуса Христа, с любовью ищущего и обретающего заблудшую овцу – грешный человеческий род. Пастырь стоит или сидит, держа на плечах овцу, иногда даже козленка (см.: Мф. 25, 32, 33; 9, 13), один или окруженный другими овцами. Очень часто картина Доброго Пастыря занимает середину свода, а по сторонам изображены: падение прародителей, Моисей, изводящий воду из скалы, Иона, почивающий под тенью (как в катакомбе святой Агнии, в церкви – «Иисус посреди учеников»), или другие Ветхозаветные и Новозаветные события. Мы представляем читателю снимок с изображения Доброго Пастыря, найденного в катакомбе Прискиллы (см.: рис. 5). Один ученый относит это изображение к концу II века.

Рыба, по-гречески ἰχθύς, для древних христиан служила прикровенным символом Иисуса Христа; они видели в греческом ее названии начальные буквы: Ἰησοῦς Χριστός Θεοῦ Ὑιὸς Σωτὴρ – Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель. «Слово “рыба”, – говорит Оптат Милевийский⁷, – по-гречески означает своими буквами множество святых имен, как то: по-латыни, Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». И блаженный Августин замечает: «из пяти греческих слов: Ἰησοῦς Χριστός Θεοῦ Ὑιὸς Σωτὴρ» по соединении начальных букв выйдет ἰχθύς, т.е. рыба, и под этим названием зашифровано, разумеется, Христос. Блаженный Иероним даже называет христиан сынами ἰχθύος – рыбы. Тертуллиан отыскивает и другую мысль в слове: ἰχθύς – указание на таинственное возрождение водою Крещения. Иногда присоединяли к ἰχθύς букву ν, что означало: νικητής – победитель. Мы представляем читателю надпись, относимую к III веку, где читается ἰχθύς с прибавкою: ζώντων, т.е. живых, что выражает мысль о бессмертии (см.: рис. 6).

Другое изображение рыбы с надписью: σώσαις – «спасешь» не оставляет никакого сомнения, что под рыбою древние христиане разумели Христа (см.: рис. 7).

Между изображениями, хотя и редко, встречаются такие, которые составлены, очевидно, под влиянием мифологических понятий и, конечно, должны быть понимаемы в переносном смысле. Так, на одном своде катакомбы, посредине, представлены: Орфей, играющий на лире, между зверями и птицами на деревьях, а по сторонам – Моисей, ударяющий в скалу, Давид с пращою, Даниил во рву львином, Господь, воскрешающий Лазаря. В Каликстовой же катакомбе наткнулись на языческое изображение смерти и Плутонова суда. Объясняют это обстоятельство тем, что в этом месте христианская катакомба нечаянно совпала с частью древнейшей, языческой.

Со времени императора Константина Великого появляются в катакомбах саркофаги. Около сотни таких саркофагов сохранилось. Два древнейших – из порфира, они приписываются императрицам – святым Елене и Констанции; первый украшен на крышке львами и в нижней части – всадниками, а другой – гениями, собирающими и выжимающими виноград; заметны также павы и овцы грубой работы. Гораздо изящнее саркофаги Юния Басса († 359) и Пробы и Аникия конца IV века. Саркофаги особенно важны для изучения христианского искусства и археологии по изображениям, нередко встречающимся на них. Барельефы представляют те же библейские лица и события, что и изображения, сделанные красками: Адам и Ева, Моисей у скалы и на Синае, Илия, возносящийся на небо, Иов на гноище, Иона, три отрока в пещи, Даниил во рву львином, восточные волхвы, Христос между учениками, сидящий или стоящий на горе, из которой истекают два или четыре потока, чудеса над слепорожденным, расслабленным, в Кане Галилейской, умножение хлебов, вход в Иерусалим, бичевание, Пилат, апостол Петр. Все эти барельефы имеют неодинаковую отделку и показывают, что они принадлежат различным временным периодам истории.

Предметы, найденные в древних гробницах и около них, весьма значительны как с точки зрения истории, так и искусства, и имеют отношение или к вере или просто к жизни первых верующих. Эти драгоценные остатки древности сохранялись в катакомбах более пятнадцати веков, чтобы свидетельствовать нам о давно минувших временах. Это – камни с резьбою, тарелки, кольца с печатями, похороненные с почившими, вазы, лампы, украшения гробниц, даже орудия мучений и сосуды, еще с остатками крови мучеников.

Большое число их принадлежит известной эпохе, предшествующей времени правления Константина Великого, когда христиане, с окончанием гонений, уже не имели более нужды скрываться в подземельях; а иные – одеждою лиц, представленных на них, стилем украшений, характером надписей – определенно обозначали свое время и доставляли важные данные для изучения других памятников. Но кроме древности, многие остатки, найденные в катакомбах, отличаются удачным художественным исполнением и доказывают еще раз ту мысль, что искусство, с появлением христианства, не было в упадке.

Без сомнения, самые замечательные предметы, найденные в древних гробницах, это сосуды с мученическою кровью. У христиан времен гонений был обычай собирать кровь мучеников и тщательно сохранять ее. Святой Амвросий при открытии мощей Виталия и Агриволы говорил: «Мы собрали победную кровь», а при открытии мощей святых Гервасия и Протасия замечал: «Я нашел и соответственные знаки... кости все целы и множество крови». . В соответствие с этим древним обычаем и нашли в одних гробницах губки, намоченные кровью, а при других – сосуды с кровью, которые были вставлены в цемент, скреплявший плиты. (Рис. 8 показывает положение такого сосуда.) Чтобы не оставить никакого сомнения, древние христиане иногда прямо надписывали: «кровь». Так, на прилагаемых к тексту рисунках можно видеть в одном месте sa(ngvis), в другом sang(vis), а в третьем даже имя мученика sa Saturnii, т.е. кровь Сатурнина. Все три сосуда найдены в катакомбе Каликста (см.: рис. 9, 10 и 11).

Из камней с резьбою особенное внимание останавливает на себе один; он имеет такую надпись: «Храни, Боже, Сыне Божий!» (см.: рис. 12). Ламп было найдено множество, тысячи; большая часть их была из глины, но встречались и бронзовые, весьма изящной работы.

Добрый Пастырь, Ной в ковчеге, история Ионы – и здесь вы видите обыкновенные предметы, избираемые художниками для того, чтобы украсить их своими произведениями. Одни лампы с цепочками, другие – без них; первые носили в руках и вешали на сводах, а вторые помещали в нишах для освещения переходов или располагали на мраморных подставках для воздаяния чести особенно замечательным мужам.

Из остатков ваз, найденных в катакомбах, одни были вделаны в цемент, закрывавший отверстие, а другие лежали внутри гробниц. Буонаротти определяет им время ранее Диоклетианова гонения (303 год по Р. X.), и даже еще ранее. Достоверным для такого определения является для него одежды их и украшения женщин, изображенных на этих осколках. Он указывает на эпоху Гордианов, т.е. III и II веков. Часто видят па остатках надписи: «пей и живи», и тут же замечает изображения Ветхого и Нового Завета, приходят к мысли, что это остатки сосудов, употреблявшихся при Евхаристии. Представляем на усмотрение читателя снимок тарелки (рис. 13), найденный в катакомбе Каликста, у гробницы мученика; ученые относят ее ко времени Нестория. Рисунок изображает Пресвятую Деву с Предвечным Младенцем, восседающую в кресле; пред Ними предстоит диакон, одетый в стихарь, в сандалиях и с древней рипидой⁸ в руках. П рилагаем также снимок и с изображения апостола Павла, найденного на одном осколке: это изображение совмещает все характерные черты учителя языков, сохранившиеся в разных памятниках (см.: рис. 14).

Приступая к обозрению надписей, открытых в катакомбах, мы должны сказать прежде несколько слов о так называемой хризме, или Христовой монограмме, составляющей естественный переход от изображений к надписям. Иные утверждают, что самая древняя форма монограммы была: IHC (т.е. Иисус), как это и можно видеть на некоторых изображениях. Но то несомненно, что монограмма, обыкновенно приписываемая Константину Великому, была в употреблении еще прежде. Ее находят, например, на гробнице солдата Мария, замученного при Адриане; на гробнице Александра, пострадавшего при Антонине; на гробнице римского епископа Каия, замученного при Диоклитиане; на гробнице Урбики, в катакомбе Кириаки (при этой гробнице открыт сосуд с кровью) и на гробницах мучеников Симплиция и Фавстина. Надпись Урбики с монограммою представлена на снимке (см. рис. 15). Монограмма употреблялась в двух видах: древний:

и последующий:

Иногда к ней по сторонам приставлялись буквы α и ω, указывающие на слова Апокалипсиса. В катакомбах чаще всего встречается первая форма; на монетах же Константина Великого ученые находят и ту и другую форму.

На плитах и кирпичах, закрывавших погребальные ниши, древние христиане прочерчивали резцом или красною и черною красками разные надписи. В них почти повсюду выражаются нежные христианские чувства людей, уверенных в молитвенном общении с почившими и желающих им успокоения от трудов жизни в Боге. Представляем снимок с одной такой надписи, по языку и начертанию, бесспорно, принадлежащей к древнему времени (cм.: рис. 16).

Эта надпись о том, что Διονύσιος νήπος ἄκακος ἐνθάδε κείται μετὰ τῶν ἁγίων μνήσκεσθε δε καὶ ῆμῶν ἐν ταῖς ἁγίαις ὑμῶν προσευχαίς καὶ τοῦ γλύψαντος καὶ γράψαντος: по-русски: «здесь лежит со святыми невинный младенец Дионисий; помяните в ваших святых молитвах и нас – высекавшего и писавшего». Или: ζήσαις ἡμῶν – «Живи в Господе и молись за нас»: Vivas in расе et pete pro nobis – «Живи в мире и молись за нас».

Не менее благочестивым чувством дышат и следующия надписи: ζῇ ἐν Θεῷ – Vivat in Domino – «Да живите в Боге, Господе» или: otia petite pro parente (et) fratribus ejus... (ut) vivant cum bono – «пожелайте, чтобы отцу и братьям было хорошо»; Pet(ite) ut Verecundus cum suis bene naviget – «Пожелайте, чтобы Верекунд со своими хорошо доплыл». Росси допускает, что эти надписи относятся в III или IV веку.

В других надписях делается просительное обращение к читающим; например: Ἕλαφιν εἰς μνείαν ἔχετε; Διονουσιν εἰς μνείαν ἔχετε – «Не забывайте Елафа, Дионисия»; Spiritus tuus in расе; quisq(uis) de fratribus legerit roget Deu(m) ut sancto et innocent(e sp)irito ad Deum suscipiatur – «Дух твой в мире; кто из братьев будет читать, пусть просит Бога, да восприимется он к Богу святым и невинным духом».

В иных слышится ободрительное и успокоительное обращение к самим почившим: Ἑιρήνη σοὶ ἐν Θεῷ – «Мир тебе в Боге; Φιλουμένη, ἐν εἱρήνῃ σοῦ τὸ πνεῦμα – «Филумена, дух твой в мире». Ζώτικε, ζήσαις ἐν Κυρίῳ, θάῤῥει – «Зотик, живи в Господе, дерзай»; Θάρσει, Ἂκμῖ, οὐδεὶς ἀθάνατος – «Мужайся, Акм, все смертны»; Ἀκείλια, χαίρε σεμνοτάτη – «Акилия, радуйся дражайшая»; Victoriu refrigereris (et) spiritus su(u)s in bono – «Виктория, получишь облегчение и духу твоему благо».

Есть и надписи, замечательные по смешению языков греческого и латинского: bene merenti sorori Bon(osae in рас)е,

VIII. kal, Nov; Deus Christus omnipotens spiritum refrigeret – «Почтенной сестре Бонозе, Христос Бог всемогущий облегчит дух твой».

Но особенного внимания заслуживают нежнейшие названия, какие дают в надгробных надписях одни родные другим: Τῇ γλυκυτάῃ μοῦ θυγατρὶ – «Возлюбленнейшей дочери моей»; Dorotheo, fi lio dulcissimo – «Дорофею, возлюбленнейшему сыну»; Dulcissimae fi liae Publiciae – «Возлюбленнейшей дочери Публиции»; Bono atque dulcissimo conjugi – «Доброму и дражайшему супругу»; Laurentia, melle dulcior, quiesce in расе – «Лавренция, сладчайшая меда, покойся в мире»; Felicissimus Crescentinae conjugi dulcissimae, carisimae, bene merenti – «Фелициссим Крескентине супруге возлюбленнейшей, дражайшей, почтенной»; Dominae innocentissimae et dulcissimae conjugi – «Госпоже невиннейшей и возлюбленнейшей супруге».

Многие надписи ведут летосчисление по консулам, чем и доказывают свою древность. Например: presbyter hic situs est Celerinus nomine dic(tus), corporeos rumpens nexus, qui gaudet in astris. Dep(ositus) VIII kal(endas) jun(ias) Fl(avio) Syagrio et Eucerio, т.е. «здесь погребен пресвитер Целерин, который, расторгнув телесные узы, радуется на Небе; похоронен 8 кал. июн. при Фл. Сиагрие и Евцерие».

Эти консулы жили в 381 году по Р. Х. Для образца древних надписей представляем снимки с надгробия Кириаки (см.: рис. 17) и диакона Феликса (рис. 18). Последняя надпись читается так: dep(o) s(itus est) Felix diac(onus) V idus martias, Theodosio XV et Pl(aci)d(io) Valentiniano IIII Aug(ustis) cons(ulibus) – «Феликс диакон похоронен в 5 иды мартовские, при Феодосие в 15-й и Пл. Валентиниане в 4-й раз августах консулах». Эта надпись относится к 435 году по Р. Х. Иногда надпись соединяли с рисунком, на котором обозначали орудия ремесла, принадлежавшего покойному; таково надгробие могильщика Диогена, представляемое нами на снимке (см.: рис. 19).

Вообще же должно заметить, что чем надписи древнее, тем они короче, проще и естественнее, а чем позднее, тем многоречивее.

Для примера приведем следующую надпись, которая относится к 619 году по Р. Х.: hic requiescit Theodorus, v(ir) c(larissimus), grecus (B)izan(t)eus, qui fuil fidelis, et carus amicus multorum reipublicae judicum, amicitiae custus, benignus, pius, domui suae bene praepositus etc., т.е. «здесь покоится Феодор, муж славный, византийский грек; он был верным и дорогим другом многих судей, был дружелюбен, благосклонен, благочестив, домом своим хорошо правил» и прочее.