Предисловие к «Эвергетин»

Этот монастырь имел определенное значение в истории византийскаго монашества, но знаем мы о нем очень мало, почти исключительно то, что мы находим в его Уставе, напечатанном русским литургистом профессором Алексеем Афанасьевичем Дмитриевским(11 марта 1856 – 10 августа 1929) в составе монументальнаго тома, озаглавленнаго «Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках Православнаго Востока. Т. I. Τυπιχα. Ч. I. Памятники патриарших уставов и ктиторское монастырские Типиконы. Киев, 1895». В этом томе больше 1000 страниц, и интересующий нас Евергетидский Устав занимает ровно 4оо страниц убористаго текста (стр. 256–656; см. также стр. XXXIII-LIII).

В июне 1049 г. житель Константинополя по имени Павел, человек образованный и состоятельный, оставил миp и поселился в убогом загородном доме. В сентябре к нему присоединился сподвижник по имени Тимофей, затем к ним примкнуло еще несколько учеников. В этот момент монастырь представлял собой несколько хижин. Обитель поставила себя под покровительство Богородицы Благодетельницы (Евергетиды). 11 апреля 1054 г. Павел скончался. Наследовавший ему Тимофей благодаря обильной милостыне смог построить настоящий монастырь. Там была достаточно большая церковь, годовщина освящения которой праздновалась 29 декабря, и 3 малыя церкви: одна, посвященная Преображению Господню, другая, посвященная святым апостолам, в которой совершалась служба Великой Пятницы и начало Литургии 29 декабря, и третья – кладбищенская, где совершалось ежегодное поминовение основателя обители и других усопших. Игумен Тимофей снабдил церковь и монастырь необходимой недвижимостью и приобрел имения для содержания обители. Именно он – автор Устава, напечатаннаго Дмитриевским Устав говорит в первую очередь о духовной жизни и регламентирует то, что относится к Литургии, богослужению в целом причащению, исповеди, постам и т.д. Духовно преуспевающим Устав развешает причащаться трижды в неделю, прочим – единожды. Причащению должна предшествовать исповедь; игумен, единственный духовник обители, должен находиться дважды в день, во время Утрени и после Вечерни, в определенном месте, чтобы принимать исповедь и давать духовные советы. Трапеза и посты детально регламентированы. В то же время Тимофей стремится умерить строгость пищевого режима значительными его послаблениями в дни Господских и Богородичных праздников. Главный праздник обители – Успениë в этот день происходила обильная раздача продовольствия нуждающимся.

Поначалу у игумена Тимофея было стремление определить Уставом, что игумен монастыря должен быть, подобно ему, затворником. Там, где он не может непосредственно руководить обителью, его замещает эконом. По смерти игумена-затворника эконом должен заступить его место. Впоследствии Тимофей отказался от этой идеи, не желая навязывать затворничество тому, кто не хотел его принимать добровольно. Выходы игумена за пределы монастыря строго регламентированы. Если он может покидать монастырь для посещения загородных имений, въезд в Константинополь ему запрещен, за исключением тех случаев, когда он будет вызван Императором или патриархом. Игумен назначает эконома, который впоследствии становится его преемником. Один игумен ответствен за финансовыя дела монастыря. Однако монастырское имущество не отчуждаемо, кроме случаев крайней необходимости. Монастырь полностью независим от всякой гражданской или церковной власти.

Хотя число монахов не ограничивается, оно находится в зависимости от средств, которыми располагает монастырь. Монастырское общежитие выражается, в частности, в полном единообразии питания и одежды. Никакими слугами монастырь не располагает; монахи сами должны делать все для них необходимое. Кроме игумена и эконома, главныя должности в монастыре-ризничий (скевофилакс), который занимается предметами, хранящимися в ризнице и находящимися в церкви, казначей, счет доходов и расходов, келарь, заботящийся о одежде, обуви и провизии, благочинный, который следит за порядком в богослужении и в общей жизни, трапезарь, пекущийся о столах. Купание в бане предусмотрено только трижды в году: на Рождество, на Пасху и на Успение; этот режим может быть для кого-то изменен только по благословению игумена, и больные не подчиняются общему правилу.

Ежедневно у ворот монастыря происходить раздача милостыни бедным; игумен Тимофей предписывает проявлять наибольшую заботу о странниках и болящих. Благодаря некоему благодетелю он смог построить благотворительное учреждениe, которое было одновременно притом и больницей. Больные монахи получают лечение и уход на территории монастыря, в их распоряжении лазарет на 8 коек, и 2 монаха постоянно о них заботятся. Врач посещает больных ежеденевно.

Правила затвора в монастыре весьма строги. Женщины не могут посещать монастырь за редкими исключениями, и Устав настаивает чтобы эти исключения делались действительно весьма редко. Игумен Тимофей рекомендует чтение Священнаго Писания и огласительных слов. Типикон должен читаться вслух для всех в начале каждаго месяца. Монахи заботятся и об усопших. В течение 4о дней после кончины монаха совершается ежедневное моление о его упокоении, которое бывает также и в годовщину смерти. 16 апреля отмечается годовщина смерти основателя монастыря игумена Павла и, прибавляет дополнение к Уставу, игумена Тимофея, который умер в тот же день. Служба в день памяти блаженных ктиторов обители имеет двойственный характер: это служба заупокойная и в то же время служба преподобным отцам.

Одно из дополнении к Уставу относится к дару, сделанному монахом Антонием, который в миpy имел титулы пансеваста и мегадуки. Считая слишком суровым предписание типикона о полном воздержании от вина на первой седмице, а также во все понедельники, среды и пятницы Великаго Поста, Антонии настоял на том, чтобы запрещение было ограничено только двумя первыми днями Великаго Поста. Он насадил виноградник возле монастыря и подарил два имения в провинции.

Богослужебный Устав состоит из двух частей: праздников неподвижных и подвижных; имеется прибавление об апостольском посте, некоторый детали относительно Рождества и различныя рубрики. Можно отметить некоторый особенности. Во время Великаго Поста Литургия Преждеосвященных Даров совершается во все седмичные дни (т.е. за исключением суббот и воскресении); в Страстной Четверг совершается чин умовения ног; в первую субботу поста совершается праздник святого Феодора Тирона. Во многом этот Устав следует Студийскому, однако в некоторых случаях обозначаются отклонения от Студийскаго Устава; имеются также заимствования из типикона Святой Софии, а также из Уставов монастырей горы Олимпа, большого монастырскаго центра того времени. Таким образом, Устав игумена Тимофея, будучи творением своего автора, по духу глубоко традиционен, поскольку следует вековым традициям. В свою очередь, Евергетидский Устав стал образцом, иногда дословно воспроизводимым нескольких известных Уставов середины XII в., а затем перешел и в славянский мир, когда св. Савва Сербский велел перевести его для афонскаго Хиландарскаго монастыря.

Об истории Евергетидскаго монастыря известно очень мало, лишь какие-то отрывочные эпизоды. В 1153 или 1154 году патриархом Константинопольским был избран Неофит. Немедленно возникло противодействие этому избранию: противники Неофита указывали на то, что он некогда оставил свою должность чтеца и вернулся к мирским занятиям. Противникам Неофита удалось кассировать его избрание, несмотря на то что он в течение долгих лет жил в Евергетидском монастыре и даже в затворе. Около 1180 г. Евергетидские монахи запросили патриарха Феодосия I о том, что им делать:типикон требовал, чтобы они исповедывались у игумена, в то время как новоизбранный игумен не имел пресвитерскаго сана. Патриарх распорядился о рукоположениии игумена.

Святой Савва, основатель автокефальной сербской apxиепископии, имел очень тесныя отношения с обителью Евергетиды. Несколько раз он посещал обитель: возможно, во время своего перваго путешествия в Константинополь около1196 г., несомненно, во время второго путешествия несколькими годами позже и, наконец, в 1235 г., незадолго до смерти. Он располагался или в самом монастыре, или на подворье монастыря в Константинополе. Вслед за своим отцом, великим жупаном Стефаном Неманею (преподобным Симеоном Мироточивым афонским) святой Савва поддерживал монастырь денежными взносами и покупкою для него имений.

Латинская оккупация ощутимо затронула жизнь монастыря. В марте 1206 г. папский легат кардинал Бенедикт подарил монастырю Монте-Кассино обитель «Санта Мария де Вирпоттис» со всеми ея подворьями, домами и имениями, с тем условием, что латиняне не будут выгонять греческих монахов. Это дарение было дважды утверждено папой Гонорием III – в 1217 и 1222 тт. Однако же Монте-Кассинский монастырь испытывал серьезный трудности в управлении своим новым владением: ноября 1222 г. тот же папа Гонорий III предписал настоятелю и монахам Евергетидскаго монастыря, а также их вассалам принять с честью и уважением монахов, посланных из Монте-Кассино, и подчиниться их распоряжениям. Весьма вероятно, что греческий монастырь в оккупированном католиками Константинополе мог оказывать противление латинской власти при поддержке святого Саввы Сербскаго, сохранявшаго значительное влияниe на жизнь монастыря. Возможно даже, что Евергетидский монастырь был одним из тех подвории, которыя даровал в свое время сербскому Хиландарскому монастырю на Афоне Император Алексий III Ангел (1195–1203). То, что святитель Савва мог посетить обитель в1235 г, при латинской оккупации, означает, что в монастыре оставались греческие монахи, с которыми св. Савва мог иметь церковное общение. Такое влияние православнаго пepвoиерарха в самом сердце Латинской имnepи объясняется тем, что святитель Савва был полномочным представителем уже достаточно мощнаго Сербскаго государства как старший брать перваго краля Стефана Первовенчаннаго(1217– 1228) и, соответственно, дядя двух его сыновей и преемников кралей Стефана Радослава (1228–1234) и Стефана Владислав (1234–1243). Есть и другия сведения о том, что монастырь пережил страшный момент захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. В 1207 г. Николай Месарит в послании, адресованном игумену и братии обители, подробно описывает свое бегство из Константинополя, где он поначалу пытался защищать греческую церковь перед лицом папства, в Никею обстоятельства в этом новом центре православной Империи и православной церкви.

По записям в рукописях, перепнеанных в монастырь известны з его игумена: Константин (1064 г.), Тимофей(1065, 1067 гг.) и Афанасий (1103 г.). Монастырь имел библиотеку. Некоторые монахи занимались перепиской рукописей, из них по именам известны: библиотекарь Герасим (1064 г.), иеромонахГригорий (1065, 1067 гг.) и монах Фома (XII в.).

Местоположение монастыря. Монастырь Евергетиды имел в самом Константинополе подворье, которое некоторые смешивали с самим монастырем, местоположение котораго указывается в различных источниках. Типикон игумена Тимофея говорит, что основатель, игумен Павел, покинул столицу и удалился в загородный дом; говорит также, что монастырь былдоступен нападениям варваров. т.е. находился вне городских стен. Также и житие св. Саввы Сербскаго, составленное в XIII в иеромонахом Домитианом, говорит, что в 1235 г. святой Савва прибыл сначала в обитель Богородицы Евергетиды, а затемл уже – внутрь города, «к святому апостолу Андрею». Все это заставляет сделать вывод, что монастырь находился на известном разстоянии от города. Это подтверждается и в акте дарения кардинала Бенедикта и в конфирмации этого акта папой Гонорием III где сказано, что монастырь находится в двух милях от Константинополя. То, что монастырь был подвержен варварским угрозам, говорить о его местоположении где-то в европейских пригородах Константинополя. То, что монастырское подворье -находилось неподалеку от городских ворот Пиги, говорит о том что монастырь должен был быть где-то у дороги, ведущей к этих ворот, поскольку надо думать, что местоположение а ворья выбиралось с тем расчетом, чтобы до него было удобно добираться из монастыря.

Монастырское подворье упоминает прежде других – Антоний Новгородский (около 1200 г.). Посетив монастыри святого Маманта и Богородицы Перивлепты, он отправился к в этому Мокию и по дороге встретил церковь, в которой были щи святого Стефана Новаго; сразу за ней, отмечает св. Антоний, следует подворье святой Богородицы Евергетиды: в этой церкви есть железный посох, увенчанный крестом святого апостола Андрея; в этом монастыре живал Савва, князь Сербский, когда езжал со Святой Горы». Понятно, что, пребывая в Константинополе для решения важных дел, святой Савва пребывал на подворье больше, чем в самом монастыре. Свидетельство св. Антония Новгородскаго подтверждает то, что говорит о пребывании св. Саввы в Константинополе иеромонах Домитиан.

Особое значение приобрело городское подворье в последний век существования Византии, когда постоянные набеги турок вынудили многих евергетидских монахов переселиться на подворье.

Первый век истории монашества (нач. IV – нач. V вв.) породил новый род христианской литературы, в котором монашество нашло яркое и общедоступное выражение. Это – различные Патерики, в которых собраны изречения известных или анонимных монахов, подвижников, старцев. Вслед за сборниками изречений появились сборники кратких житий: История египетских монахов», «Лавсаик» Палладия, «История боголюбцев» Феодорита. В VII в. эту традиции продолжил «Луг духовный» блаж. Иоанна Мосха.

И как раз в VII в. произошла историческая катастрофа. оказавшая заметное влияние также и на христианскую литературу. Арабския завоевания отторгли от христианской Империи Палестину, Египет и Сирию, а то, что осталось, подвергалось постоянным набегам и угрозам. От беспощадной руки варваров погибла не только самая большая в мире Александрийская библиотека, но и многия сотни других, больших и малых библиотек. Культурная катастрофа породила потребность в книгах новаго рода: кратких и насыщенно содержательных, таких, которыя в небольшом объеме вмещали бы содержание многих томов. Такими книгами можно было в значительной степени утолить возникший книжный голод; такия книги было легче брать с собой при необходимости внезапнаго бегства. От подобных сборников, как бы замещающих целыя библиотеки, ведет происхождение и «Евергетин».

Богослужебный устав предусматривает чтение за богослужением не только Священнаго Писания, но и святоотеческих творений. В современной приходской практике из этих чтений сохранились только Слово Златоуста на Пасху и Житие Марии Египетской. Типикон называет некоторые творения, читаемыя за богослужением. Часть их прямо относится к чтениям из Священнаго Писания, представляя собой его толкования: это беседы Златоуста на Евангелии от Иоанна и Матвея и на Павловы послания, а также на Бытие, толкования Феофилакта и Метафраста на Евангелие от Луки. Другия отеческия творения имеют духовно-назидательный характер: это «Лавсаик», творения преп. Ефрема Сирина, Лествица. Этот список весьма неполон. Постная Триодь указывает и другия книги: оглашения преп. Феодора Студита, некоторыя творения Василия Великаго, Григория Богослова и Григория Нисскаго, преп. Макария, преп. Анастасия Синаита и др.

Встает вопрос, читался ли Евергетин за Богослужением. Это совсем не исключается, поскольку каждый монастырь имел свои уставныя особенности, и легче всего могли вариороваться именно уставныя чтения назидательнаго характера.

Сборник, получивший название от монастыря Евергетиды и составленный его основателем преп. Павлом, представляет собой значительное по объему собрание поучений о духовной жизни, известный современный сербский патролог епископ Афанасий Евтич важнейшими источниками «Евергетина» называет Алфавитный Патерик, в котором изречения и деяния святых подвижников расположены в алфавитном порядке их имен PG 65,71–440), и Систематический Патерик, в славянской традиции называвшийся Стишным, где обширный материал был разделен на 22 тематическия главы. Этот последит Патерик по-гречееки до сих пор не издан. Латинский его перевод включен в большой аскетический сборник, бытовавший на Западе и спечатанный в PL 73–74. Источники, из которых извлечены отрывки, составляющие «Евергетин», насчитывают много десятков. Здесь и житии множества святых: свят. Николая Чудотворна. Григория Чудотворца, Петра Александрийскаго, Амфилохия, Иоанна Милостиваго, патр. Александpийскаго, мучеников Лонгина сотника, Климента Анкирскаго, сорока мучеников, сщмч. Лукиана, Мины, Никифора, Уара, преподобных Антония Великаго, Саввы Освященнаго, Даниила Столпника, Павла Фивейскаго, Пахомия Великаго, Евфимия, преподобных отец, в Синае и Раифе избиенных, Алипия Столпника, Симеона иже в Мандре, Иоанния, Феодосия патриарха, Арсения, Феодоры, Антония Новаго, Ефрема Сирина, Маркелла, Евфросина повара, Зосимы, Луки Новаго, Харитона Исповедника, Мартиниана, Маркиана, Евфимия Новаго в Мадитех, Луки Злладскаго, Стефана Новаго, Иоанна Каливита, Авраамия, Иллариона, Синклитикии, Мелании Римляныни. Изречения святых одвижников и сведения об их подвигах даются по «Лавсаику Палладия, епископа Еленопольскаго, «Отечнику» («Геронтикон»), «Иcтopии боголюбцев» Феодорита, епископа Кирскаго, «Диалогам» вт. Григория Двоеслова, папы Римскаго. Имеются выдержки из творенш свв. Bacилия Великаго, Нила Синайскаго, Ефрема Сирина. Исаии, Марка, Исаака Сирина, Максима Исповедника, блж. Дюдоха, еп. Фотикийскаго, Варсануфия, Kaccиaнa Римлянина, Антиоха («Пандекты»), Анастасия Синаита. То, что преп. Павел был достаточно далек от высшей иepapx и от «высокаго богословия», явствует из достаточно большой числа апокрифов среди источников «Евергетина». Это «Хождение Апостола Фомы», «Постановления Апостольския», «Хождение Апостола Петра» псевдо-Климента, «Хождение Иоанна Богослова», «Постановления Петра и Павла».

Сборник состоит из 4 частей, в каждой из которых собраны ответы на 50 вопросов духовной жизнь Как правило, среди нескольких ответов на один вопрос составитель на первом месте ставить живую, красочную картону из жития, а уже потом более краткия, четкия, точныя, но и более cyxия и отвлеченныя теоретическия положения из святоотеческих творений. Из этого мы можем заключить, что адресатом сборника был самый широкий читатель – и ученый, стремящийся к углублению своей духовной жизни, и простец, который мог читать только самыя простыя книги, или даже неграмотный, внимавшить уставным богослужебным чтениям.

Первое типографское издание «Евергетин» трудами преподобного Никодима Святогорца вышло в Венеции в 1783, затем последовали Константинопольское издание 1861 и Рейнское – 1900 г. После нескольких переизданий последнее вышло в Афинах в 2001. В этих изданиях древнегреческий текст снабжен переводом на народный греческий язык.

Пусть и первое русское издание столь значительной духовно-назидательной книги будет духовно плодотворным.

Прот. В. Асмус

Основные трудности перевода «Евергетина» связаны с самим жанром монашеского сборника: необычайный разброс выбора источников и пестрота их стиля, обширность стоящей за ними рукописной традиции – все это может представить трудности для самого искушенного филолога. С другой стороны, недостаточная текстологическая разработка книги и отсутствие критического издания не могут не смутить сколь угодно смелого переводчика.

В таких условиях попытка издать полноценный научный перевод, с исчерпывающим аппаратом ссылок, примечаний и библиографии, требует огромных усилий и едва ли оправдывает себя. В конечном счете, «Евергетин» – это практическое руководство к духовному подвигу, и полноту своего существования он обретает лишь внутри Церкви и в лоне того церковного Предания, которому принадлежит. А Предание само в состоянии сохранить и приумножить себя – ему нет нужды в человеческих хлопотах и усилиях: Печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу (Лк. 10:41).

Здесь стоит, пожалуй, оглянуться на богатейшую традицию старых переводов духовной литературы. Несмотря на устаревший язык и почти полное отсутствие научной оснащенности многие из них пользовались и по сей день пользуются успехом в православной среде. В чем секрет такой востребованности – в одной лишь нехватке современных переводов? Или, быть может, в том, что научные требования могут ужесточаться, а требования читателя к переводчику остаются все те же?

Очевидно, что отказ от научных претензий издания вовсе не означает отказа от научного подхода и добросовестного отношения к переводу. Но интересы научного поиска в данном случае не могут перевешивать запросов и нужд церковной жизни: предоставить благочестивому читателю, и православному монашеству вособенности, необходимое руководство к духовной жизни.

Таковы были общие соображения, взятые за основу при работе с текстом. Ввиду отсутствия доступа к более ранним изданиям и аd editionem principem 1783 г. при переводе первого тома используемся издание 2001 г¹. Насколько было необходимо, тексты авторов сверялись с существующими критическими изданиями, также был активно задействован корпус цифровых текстов TLG² и ряд общеупотребительных словарей и справочников. В редких случаях, когда слово или выражение имеет особое значение или отсутствует в доступных словарях, его перевод отмечается и обосновывается в сноске.

Составитель сборника, преподобный Павел, судя по всему, не раз пользовался готовыми антологиями и комментариями, а кое-что редактировал или комментировал сам. Это в особенности касается фрагментов патерика, греческих переводов святителя Григория Двоеслова, преподобного Кассиана Римлянина, преподобного Ефрема Сирина. Часто фрагмент, предлагаемый «Евергетином», отличен от того текста автора, который дошел до нас. Но если заменять тексты, включенные в «Евергетин», текстами из современных критических изданий, это могло бы нарушить замысел составителя. Поэтому в большинстве случаев вариант чтения «Евергетина» сохраняется без каких-либо правок.

Издание 2001 г. (а вероятно, и более ранние, вплоть до рукописной традиции сборника) иногда смешивает текст авторов с позднейшими схолиями и комментариями. При том, что более поздние вкрапления иногда очевидны (употребление союзов и частиц, общая разница в стиле), они, как правило, не отмечаются в переводе. Как уже было сказано, перевод избегает критики текста и не претендует на нее. Впрочем, крайне редко, когда схолии искажают смысл текста и мешают прочтению, они выносятся в квадратные скобки ...] – и это поясняется отдельной сноской. В первом томе мы не отметили подобных случаев.

Конъектуры текста в этом и последующих томах будут применяться с большой осторожностью – лишь там, где чтение затруднено или же смысл текста явно вызывает сомнения. Всякий раз конъектура вносится либо на основе критического издания данного автора, либо из других весомых соображений, что указывается в соответствующей сноске. Разумеется, в отсутствие критического текста «Евергетина» все исправления в той или иной мере предположительны: их можно оправдать лишь пользой дела, и они не могут носить окончательный характер.

Из греческих предисловий игумена Виктора и его преемников видно, сколько искренности и благочестивого усердия было вложено приснопамятными отцами в книгу и ее перевод. Можно сетовать на довольно скромное качество подготовки оригинального текста, упомянуть слабые стороны новогреческого перевода, как-то: упрощение стиля, описательность и неточность выражений, калькирование оригинала в затруднительных случаях.... Все это, скорее всего, извиняется недостатком времени, опыта и научных средств – и не слишком вредит смыслу. В главном же труд издателей достиг своей цели: «Евергетин» с упоением читается во всей православной Греции – и, вероятно, будет читаться и в будущем.

Думается, что бережность в отношении к живой традиции, представленной «Евергетином», должна касаться и тех монастырских изданий, которым он обязан своей известностью. По этой причине большинство комментариев, присутствовавших в издании 2001 г., перенесено в русский перевод с незначительными исправлениями. Отдельные сноски с примечаниями переводчика лишь дополняют греческие примечания там, где это необходимо, и обозначены обычным сокращением («Прим. пер.»). В случае, если сведения греческого комментатора откровенно устарели и неверны, его примечание полностью заменяется примечанием переводчика. Как правило, богословские и исторические сведения, дшные в примечаниях, настолько общие, что не нуждаются в ссылках. Пытливых читателей отсылаем к известным пособиям и справочникам³.

Тексты авторов, включенные в сборник, изобилуют цитатами и скрытыми аллюзиями на Священное Писание: отчасти они были даны в греческом издании, отчасти – найдены вс время перевода. Для удобства и легкости чтения русского текста Священное Писание цитируется в синодальном переводе – там, где нет расхождений с Септуагинтой. В противном случае дается цитата из церковно-славянской Библии. Также по церковно-славянской Библии приводятся тексты, часто используемые при богослужении: Псалтирь, некоторые евангельские зачала – то есть то, что у православного читателя, как правило, «на слуху».

По устоявшейся практике, все прямые цитата из Священного Писания выделяются курсивом и обозначаются ссылкой в скобках, а парафразы и аллюзии указываются в отдельной сноске. Церковно-славянские цитаты даются в их русской транслстерации.

В большинстве случаев имена собственные, топонимы и термины греческого происхождения даны в их византийском, Рейхлиновом произношении. Исключением стали только те имена, для которых в русском языке устоялось Эразмово произношение. Иногда имена собственные меняются на форму, более привычную для русского читателя («Пинуфий» вместо «Пинуфрий» и проч.).

При всем обилии старых переводов аскетической литературы и отменном качестве некоторых современных русских изданий согласовать столь разные стили и методы изложениям после еще привести их в соответствие с разночтениями «Евергетина» – задача неподемная. Поэтому все тексты сборника были переведены заново, включая и тех авторов, что уже существуют в переводе и давно известны русскому читателю. Разумеется, русская переводческая традиция: от «Добротолюбия» святителя Феофана и наследия старых академий до качественных современных публикаций – также принималась во внимание.

Тексты авторов, включенных в сборник, далеко не всегда совпадают по времени и жанру написания. Следует отметить и то, что с гибелью дореволюционной церковной среды ушел в прошлое и особый стиль церковного перевода, а современные нормы пока не в силах заменить его. Ни строгий литературный слог, ни простота обыденной речи, ни даже славянские архаизмы не могут сослужить здесь службу, поскольку утрачено то, что все это объединяло. Новые же правила до сих пор не сложились, и это порождает определенные трудности при переводе.

Так, например, для сохранения единства стиля книги приходится сглаживать разговорные фрагменты патерика или же разделять пространные и запутанные периоды некоторых поздних авторов. Что же касается фрагментов ритмической прозы – она, насколько это возможно, передана естественными средствами ритмики русского языка. Это, впрочем, не означает нивелировку жанра или опрощение текста: автор жития должен изъясняться высокоторжественно, как и подобает случаю, а египетские монахи – разговаривать, как живые люди.

Уже говорилось, что принцип «Евергетина» – это принцип живого Предания: из уст в уста, из рукописи в рукопись, из книги в книгу. Он предполагает искреннее, благоговейное и, конечно же, творческое участие в книге – как тех, кто ее создает, так и тех, кто се читает. Но у каждой духовной книги, в том числе и у этой, есть свой целостный замысел, и в каждой нужно видеть ее лицо – многообразие черт в единстве восприятия: svo£ ttoixi X ov, ofov щба-ctmov, как говорили древние. Насколько это удалось переводчику и удалось ли – судить читателю.

В заключение с особой признательностью должен упомянуть протоиерея Валентина Асмуса, чьи советы всегда неоценимы, а предисловие так соответствует духу книги, и Федора Валерьевича Калинина: ведь именно по его инициативе и при его деятельном участиибыл предпринят этот перевод.

Не пристало хвалиться чужими именами: о качестве подготовки свидетельствуют не наставники и школы, а собственный труд. И все же хочется поблагодарить своих учителей, старших коллег и Московскую Духовную Академию за некогда подаренную и пережитую возможность прикоснуться к подлинникам церковной словесности и полюбить ее.

На этом прошу молитв и благословения читателя

Федор Шульга

6 (19) апреля 2008 г., Лазарева суббота

Ввиду того, что пятое издание «Евергетина» давно разошлось, мы приступаем к настоящему, вот уже шестому, изданию. Мы уверены, что чтение и изучение книг с такого рода содержанием доставляет огромную душевную и духовную пользу их читателям.

И ныне, как и всегда, мы благодарим Бога за то, что в Своей безмерной премудрости и человеколюбии Он укрепляет нашу немощь: благодатию Божией в нашей святой обители Преображения Господня к настоящему времени вышло в свет множество книг нравственного и духовного содержания. Их чтение, как яркий свет, указует надежный путь праведности, любви и благочестия в наш мрачный, беспокойный и материалистичный век.

Так, помимо важнейшего собрания «Великий Синаксарист Православной Церкви» в четырнадцати томах, было издано множество других творений. Среди них: «Евергетин» (четыре тома), «Избранные места» из слов святого Иоанна Златоуста (один том), «Кириакодромион» приснопамятного митрополита Астраханского и Ставропольского Никифора Феотоки (четыре тома), «Святое Евангелие» (репринт издания 1851 г., Венеция), «Лествица» Иоанна Лествичника и много других церковных и религиозных книг и журналов меньшего объема.

Нам доставляет глубокое нравственное и душевное удовлетворение то, что все эти издания были хорошо приняты благочестивыми христианами: многие из них расходились, причем не один раз, и не один раз переиздавались. Это, безусловно, свидетельствует, что вопреки всему, чему так легко верят и что подчас говорят вслух некоторые из наших напыщенных лжефилософов, греческий народ в своем подавляющем большинстве остается верным религии своих предков и Православной Церкви – Церкви, под чьим покровом он смог выжить, невзирая на все великие бедствия, через которые он за свою многовековую историю прошел.

И это, помимо всего прочего, смягчает ту скорбь, что сжимала наши сердца, – скорбь об утрате нашего приснопамятного старца, игумена Виктора, которого Господь по Своей неисповедимой воле набрал ин этой жизни. Он был нашим духовным отцом, и издавать душеполезные книги

Ему же эта мысль обязана и своим воплощением. Мы продолжаем то дело, которому он положил начало, и надеемся, что Всеблагой Бог по Своей благости подаст и нам Свою помощь, без которой человек сам ничего не может достигнуть.

Настоящее, шестое издание «Евергетина» отличается от пятого тем, что последнее (пятое) включало в себя только древнегреческий текст, хотя и с большим количеством пояснительных схолий в сносках. В настоящем же, шестом издании предлагается текст, а затем его полный перевод на повседневный язык. Такой вариант мы сочли более подходящим. Ведь среди множества читателей этой душеполезнейшей книги непременно окажутся многие, кому было бы трудно полностью понимать оригинальный текст с одними лишь пояснительными примечаниями, – они бы не смогли утолить жажду своей души живительным источником поучений и изречений святых отцов. Поэтому мы издали книгу именно в таком виде, несмотря на те труды и расходы, которых это потребовало: мы желали сделать эту книгу приятным и полезным чтением для всех наших благочестивых читателей.

Когда мы молимся, чтобы Господь подал Свою помощь всем призывающим Его, мы тоже просим этой помощи, чтобы продолжить то дело, которое задумал и осуществил наш приснопамятный старец. В память о нем мы и приводим далее предисловие к пятому изданию, которое написал он сам. В нем он полностью излагает те причины, которые подвигли его на издание «Евергетина».

А теперь, благочестивые читатели, помолитесь и о нас, смиренных работниках виноградника Господня, – о епископе Матфее и о монахе Илии, с первых дней трудившихся над этим изданием и работавших над его, с помощью Божией, удачным завершением, равно как и о благоуспешном продолжении этого духовного дела.

В святой обители Преображения, Куварас, Аттика, 20 июля 1993 г.

Матфей, епископ Инойский

Предисловие

В буре мирской суеты, в ужасающей круговерти нашего материалистичного времени непоколебимо стоит заветный маяк, твердая пристань – полезная книга. Полезная не теми знаниями, которыми обогащает ненасытный к учению разум, но тем успокоением, которое приносит в душу современного человека – душу, изможденную и обремененную заботами и печалями. Полезная, если рассеивает густую мглу мирской лжи и являет душе то, что истинно есть, всегда пребывает и с непреложностью будет, – являет вечность духа. Такая книга создана не ученым или светским мыслителем – творение плодовитого и остроумного пера со свежими вузовскими печатями⁴. Она, эта книга, есть прежде всего излияние благочестивого сердца, духовный нектар, густой аромат неувядаемых цветов добродетели. А эти цветы произрастают лишь в сердцах тех, кто познал Господа славы и беседовал с Ним лицом к лицу.

Но что нужно, чтобы подобная книга могла появиться и стала доступной благородным душам – коль скоро они всем сердцем ищут ее? Нужно, чтобы те, кому вверено Богом нравственное воспитание благочестивых христиан, приложили все свои силы и все свое усердие, дабы явить на свет сокрытые богатства. Богатства эти унаследованы нашим народом от богоносных святых отцов. И следует вновь поставить на свещнице эти неугасимые светочи, что из поколения в поколение столь многие души просвещали и руководствовали в неземные селения, во дворы Господни.

Такой труд в первую очередь возлагается на множество отдельных церковных организаций, и особенно на святые обители. Именно они располагают неисчерпаемой духовной силой и обширными материальными средствами для достижения этой святой цели, дабы, как добрые рабы, приумножить вверенный им от Господа талант, а не сокрыть его, как ленивый раб, который взял серебро, вырыл яму и закопал его (Мф 25. 14– 30). Тяжка ответственность тех, кто, будучи в силах сделать хотя бы малое в этом деле, небрежет о нем. Потому что вредное влияние легкомысленной литературы и всевозможных еретических учений растет с каждым днем и наносит тяжкий ущерб христианской пастве. Как терние и волчцы, оно всходит на духовной пашне Церкви и грезит задушить даже те немногие добрые зерна, что остались.

Все это мы приняли во внимание и сочли нашим непременным долгом взяться за этот труд. Надо сказать, что наша святая обитель, а следовательно, и мы, была полностью лишена тех духовных и материальных средств, которые требуются для такого рода предприятия. Но, несмотря на это, мы обратились к тому, что только и есть у нас, – к всесильной помощи Божией, чтобы и нам внести свою лепту вдовицы.

И воистину славно Имя Господа славы! Он не презрел наши усилия: наш монастырь стал зачинателем прекрасного дела – обретения духовных сокровищ, погребенных под спудом, – и мы нашли себе немало иных сподвижников. Да и многие другие издательские организации, как церковные, так и частные, внесли свой вклад в достижение цели.

Наш издательский дом святой обители Преображения Спасителя, благословением Матери нашей Церкви, существуй вот уже тридцать лет. К настоящему времени в нем, с помощью Божией, помимо других, менее значимых изданий – церковных пособий и журналов, целиком выпущено в свет полное и довольно объемное собрание Синаксарей всех переходящих и непереходящих праздников – Господски, Божией Матери и святых. Оно носит название «Великий Синаксарист Православной Церкви» и состоит из четырнадцати томов.

Доброжелательность и энтузиазм, с которыми эти книги были встречены среди благочестивых христиан – а тома, изданные первыми, уже разошлись, – все это придало нам мужества. И ми решились на еще один серьезный труд – переиздание еще одного святоотеческого сокровища, не менее достойного. Эту прославленную книгу вы и держите в руках. Мы извлекли ее из пыли забвения, подходящим образом оформили – на манер древних красочных рукописей – и теперь представляем ее боголюбивым читателям. Мы уверены, что в ней мы подаем жаждущим душам ту чистейшую ключевую воду, что течет из обильных источников православного восточного подвижничества. Эта книга до какого-то времени покоилась в библиотеках монастырей, притом далеко не всех, и потому большинство читателей не имели возможности с ней ознакомиться. Ее название – «Евергетин», или, в полном виде, «Собрание богоглаголивых словес и поучений святых и богоносных отцов, составленное от всех богодухновенных Писаний собственной рукой и в надлежащем виде изданное его преподобием Павлом, именуемым Евергетинским, монахом и ктитором обители Пресвятой Богородицы Евергетиды».

В этой столь необходимой на пути к высшей истине книге нет пространных рассуждений, понятных лишь немногим. Это приятный в чтении сборник отдельных небольших рассказов. Его составил блаженный Павел, монах обители Божией Матери Евергетиды, отсюда и название книги, ставшее общепринятым, – «Евергетин».

Основная мысль настоящей книги – это борьба с грехом во всех его видах. Это отвержение страдающим человеком всевозможных душевредных страстей, которые, словно злые эринии, терзают его душу и тело. Наконец, это его восхождение от низости и пошлости – к высокому и надмирному, к мудрости и бессмертию.

Тема эта сама по себе непроста. Ее нельзя затрагивать вскользь и как придется. Она имеет первостепенную важность и исключительную сложность. Ради этой цели был создан человек, ради нее – все домостроительство воплощения Господня, ради нее – реки мученической крови. Этого искали апостолы, когда благовествовали, мученики, когда исповедовали веру, преподобные, когда подвизались в пещерах и расселинах земных, – слоном, все те, кто желал спастись, искали только этого. И к этой, и только этой цели должны стремиться мы и те, кто будет после нас.

Этого искал и блаженный Павел. Он хотел дать людям, которые борются с пороком, точное и исчерпывающее руководство ко спасению. Поэтому он собрал из святоотеческого наследия то, что наиболее полезно для этой цели, и свел в одну книгу. В ней он строго систематически определил все страсти, которые уязвляют человека, и распределил их по двум сотням разделов. Разделы он назвал главами. Каждая глава рассуждает о способе брани против одной какой-либо страсти и о стяжании противоположной ей добродетели. Весь свод блаженный Павел разделил на четыре книги, каждая из которых состоит из пятидесяти глав.

Материал каждой главы включает отдельные изречения, мысли, поучения, примеры и повествования на тему данной главы, взятые у великих отцов-подвижников. Это Антоний Великий, Пахомий Великий, Евфимий Великий, Феодосий Киновиарх, Марк Подвижник и прочие подвижники их круга, которые просияли в тогда еще существовавших аскетических центрах Фиваиды, Нитрийской пустыни, Тавенны и других. Слова их были сохранены и переданы теми авторами, которые видели и слышали их из первых уст, притом и сами были великими подвижниками. Это Ефрем Сирин, Палладий, ученик святого Иоанна Златоуста, авва Исайя Пустынник, Григорий Двоеслов, преподобный Кассиан, преподобный Варсонофий, Антиох, Исаак Сирин, святая Синклитикия и многие другие благоуханные цветы райских обителей.

Такое расположение материала придает особое очарование этой книге, делая ее легкой для чтения и прежде всего полезной в практических целях. В ней нет однообразия теоретического исследования, это, скорее, приятная дружеская беседа. «Старец сказал: «До последнего издыхания человек слышит голос: Обратись сегодня»«. «Брат спросил старца. ..» «Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре...» «Старцы говорили: «Братья, наставляйте своих чад, чтобы они не стали вашим наказанием"». «Рассказывали Отцы случай...»

В таком виде книга хранилась среди рукописей Кутлумушской обители на Афоне. В первый раз она была извлечена из-под спуда и увидела свет в 1783 году, в Венеции. Отпечатали ее в типографии Антония Вор- толи на средства досточтимейшего и благороднейшего господина Иоанна Каннаса.

Второй раз она была издана по заказу и на средства Отцов Святой Горы в Константинополе сыновьями Ф. Фокаевса Константином и Лукой. Впоследствии в Афинах имели место еще два издания, 1900 и 1901 годов: первое – Димитриса Г. Такоса, второе – Антония Ст. Георгиу. По неизвестным нам причинам оба этих издания их издатели назвали третьим изданием. Не исключено, что они не знали о существовании друг друга, поскольку издания были почти одновременными, а может статься, что честь быть третьим каждый хотел оставить именно за собой. Как бы то ни было, исходя из той датировки, что стоит на каждом из них, издание Димитриса Г. Такоса мы называем, как оно и озаглавлено, третьим, а издание Ант. Ст. Георгиу оставим четвертым, хотя на нем и пишется «третье».

Наконец, переходя, с Божьей помощью, к настоящему изданию, назовем его пятым, поскольку ему уже предшествовали остальные четыре. При переиздании текста за образец было взято первое, венецианское издание. Но вместо той громоздкой и неудобной формы, которую имели предыдущие издания, мы предпочли, как видите, издать четыре отдельных тома, каждый из которых содержит одну книгу, как их составил блаженный Павел. Мы не пожалели трудов и средств, чтобы придать этому изданию надлежащий вид, дабы и внешний вид такого сокровища служил ему украшением.

Что же касается самой сути, то эта книга не утомит читателя, не заставит его напрягать всю силу своего разума, чтобы уловить основную мысль или ощутить духовность ее содержания. Она предоставит ему редкую возможность благочестивым воображением обойти пустыни, пещеры, ущелья и горы. Именно там чада пустыни, духовные соловьи непрестанно поют спою ликующую песнь. Но их пение отнюдь не в нотах и музыкальных созвучиях, а и пламенном покаянии, и молчании, которое дороже всяких слов, в непрестанных стенаниях и плаче сокрушенной души.

Там, под убогим кровом, самим своим убожеством возводящим к небу, обитают блаженные люди. Они возлюбили без меры и лишь Одного – Того, Кто отмерил Свою к нам любовь Голгофой. Там, говорю я, можно встретить единственное в своем роде чудо – человека, измененного благодатью Божией. О его земной жизни напоминает лишь изможденное тело, покрытое рубищем. Но неоспоримый свидетель его духовного совершенства – тонкий аромат благочестия, смирения, любви, терпения и всех других благоуханных цветов, что расцветают в душах, которые возлюбили Господа и пожертвовали мирским сором ради Него. Именно там эти убогие жилища, сырые и темные пещеры, обращены в сияющее небо – божественным озарением тех, кто в них подвизался.

Вот в какие края «Евергетин» переносит читателя, дабы тот услышал слово – слово простое, спокойное и мудрое, слово, которое исходит из освященного сердца, а посему полезное и даже необходимое для совершенствования во Христе. В этом слове – больше от шелеста листьев, журчания ручейка, легкого порыва ветра; оно ничуть не похоже на столь благочестивые и столь нарочитые поучения мирских пастырей. Но как раз по этой причине оно глубже и искренней трогает душу, подобно лучам солнца, ласкающим творение Божие.

По случаю издания одного из произведений православной аскетики, думается, необходимо вкратце сказать о самом идеале монашества – одного из наиболее ярких явлений в жизни Православной Церкви. Об этом уже многое было написано и сказано, поэтому мы не намерены погружаться в систематический анализ столь существенной темы. Мы лишь сделаем легкий набросок, и пусть его восполнят благочестие и вера нашего читателя.

Идеал монашества – это цветок, который впервые расцвел в раю евангельского совершенства. Ни в его методах, ни в сути нет ничего общего с теми нехристианскими философскими системами, что опираются на принцип противоречия между плотью и духом и объявляют войну плоти, поскольку она – не сущее (/лл) ov), достойна презрения и, как следствие, должна быть попрана. Монашеский идеал не навязывается всем как единственный способ оправдания. Ему следуют по свободному произволению те души, которые переполняет любовь, пламенная и необоримая, к Господу веры. Монашество представляет собой особого рода единение между любящей душой и Небесным Женихом, Которого она полюбила. И это единение вдохновляет на жертвы ради высочайшего и единственного предмета любви -Небесного Жениха.

В Евангелии идеал монашества опирается на совет Господа богатому и благочестивому юноше: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах (Мф 19, 21). В этих словах не только указание на добровольную нищету. Это прежде всего приглашение к жертве, жертве своими слабостями – такими, как сребролюбие, приглашение к отказу от всякой земной привязанности ради высшей любви: И приходи и следуй за Мной (Мф 19. 21).

В этом смысле понимали идеал монашества великие учителя подвижничества – поэтому Церковь и осудила попытки исказить монашество учением о скверности некоторых вещей и установлений. Святой Поместный Собор в Ганграх осудил евстафиан именно за эти опасные отклонения. Вот что он повелевает своим девятым правилом: «Если кто хранит девственность, или воздержание, отвергая брак как скверну, а не ради самой красоты и святости девства – да будет анафема»⁵.

Идеал монашества как опытно переживаемое состояние – это битва длиною в жизнь, это постоянная борьба с компромиссами и тщедушием этой жизни, это постоянное бодрствование, непрестанное общение духа со сладчайшим Женихом. Подвиг сопутствует монашеству и питает его, но цель подвига – не угнетение тела как ненавистного врага, а сохранение блаженства духа, спокойствия и тишины души. Вот что об этом пишет божественный Василий святому Григорию Богослову: «Итак, я оставил городские заботы, ибо в них – причина тысячи зол. Единственный выход – полностью расстаться с миром. Но удаление от мира – не в том, чтобы телом оставаться вне его, а в отказе души от привязанности к телу, в том, чтобы отвергнуть город, дом, связи с обществом, собственность, деньги, всякую деятельность, обязательства и знание человеческих учений. А в этом величайшую помощь нам оказывает пустыня. Она умиряет наши страсти и дает разуму возможность полностью искоренить их в душе».

Таким образом, монашеская жизнь, в основе которой лежит подвижничество, есть не что иное, как безграничный избыток любви к Господу. Эта любовь глубоко потрясает душу, очищает ее от всякого мирского вожделения и побуждает уста к непрестанной молитве. Подвижничество не есть философское понятие. Это божественная любовь, осеняющая сердце, это единение любящей души и Господа, Которого она любит.

Поэзию или искусство не уловить рациональными средствами. Одной лишь аналогией чувств они восхищают сердце – если оно способно к впечатлениям и прекрасному. Точно так же и монашескую жизнь невозможно постичь как тезис, нельзя объяснить логически. Благородные души могут ощутить лишь ее неотмирную красоту: Не все вмещают слово сие, но кому дано (Мф. 19. 11).

Церковь многим обязана православной традиции подвижничества. Из тысяч подвижников она призывала к себе на службу наиболее достойных и крепких. Григории, Василии, Златоусты вначале очистились в подвиге, слезами возделывали бесплодную землю и лишь потом, крепкие, как сталь, и слепящие, как золото, пасли Церковь. Пасли не как те, кто говорит и действует с чужих слов – ленивые и бездарные лицедеи, – но как закаленные в боях полководцы, что не боятся врага и не отступают перед опасностью. И можно лишь мечтать, чтобы пастыри всегда брались из рядов смиренных и благочестивых монахов.

Именно этим монахам, этим святым подвижникам, и принадлежат те изречения, мысли и рассуждения, которые содержит «Евергетин». И гот, кто читает его страницы, приобщается к их блаженному духу.

В этом смысле «Евергетин» не есть удел и обязанность одних лишь монахов. Апостол Павел говорит о войске, воинах и атлетах, и этими словами описывает всех вообще, кто принял христианскую веру и исповедует ее. С этой точки зрения «Евергетин» обращен не к одним лишь монахам, но ко всем, кто понимает христианство как борьбу, как постоянный и нескончаемый подвиг. Да и кто не нуждается в молитве, терпении, кротости, молчании, покаянии? Поскольку один и тот же диавол нападает и на монахов, и на мирских – постольку и тому, и другому строю воинствующей Церкви необходим один и тот же путь защиты. И этот путь виден при внимательном и благочестивом чтении «Евергетина», его прекрасных и поучительных рассказов.

Отдавая в печать «Евергетин», мы понимаем, что тем самым даем иного помощника всякому, кто хочет спастись и прийти к познанию истины – следует ли он тяжким путем восхождения к монашеским идеалам или несет крест семейных обязательств.

Текст – подлинный, каким он был в оригинальной рукописи, без единой лексической или стилистической корректуры. Но чтобы сделать его более понятным людям простым – тем, кто искренне стремится утолить свою жажду ключевой водой отеческих источников, но не в состоянии понимать их суть, – мы дополнили это наше издание большим количеством пояснительных схолий. Они размещены на полях, чтобы сам текст оставался нетронутым – для людей знающих, и его пояснение было рукой – для тех, кто не столь сведущ. Более того, эти пояснения могут дать знания тем, кто будет прилежно читать их. Те, кто искренне желает изучать святоотеческую сокровищницу, но затрудняется в понимании текста, пусть не отчаиваются при первой попытке, но продолжают наниматься с терпением и усердием. При помощи пояснительных схолий они довольно скоро станут с легкостью понимать текст. Также мы снабдили наше издание множеством сносок с комментариями. Они расположены под текстом к сведению читателя, если у него возникнут какие-либо недоумения.

Равным образом в каждой главе нашего издания мы пронумеровали по возрастающей все отдельные фрагменты, будь то рассказ, взятый из жизни преподобного отца, или самостоятельное поучение. Этой нумерации в предыдущих изданиях не было, что дает изданию отдельное преимущество.

Помимо всего этого, в конце четвертого тома мы поместим полный алфавитный индекс всех преподобных отцов, которые упоминаются в «Евергетине» по имени, с краткой биографической справкой о каждом – так, чтобы читатель мог составить себе более полное представление о том, про что он читает. В начале издания первого тома эти биографические справки даются в сносках, там, где упоминаются имена преподобных. Но, поскольку эти имена повторяются неоднократно, мы предпочли поместить алфавитный индекс в конце всего издания, для вящего удобства читателя.

Надеемся, что настоящее, пятое издание «Евергетина», со всеми его улучшениями и приложениями, с его иллюстрациями и оформлением (которыми оно в большей степени обязано г. Раллису Копсидису, достойному ученику знаменитого иконописца нашего времени г. Фотиса Кондоглу), наконец с его отличной бумагой и высококачественной печатью, – надеемся, что оно будет радушно принято благочестивой христианской паствой.

Мы молимся, чтобы Господь помог читателю постепенно, ступень за ступенью восходить к красоте духовного совершенства. И мы просим его молитв, дабы Господь укрепил нас и наших собратий, наших достойных соработников иеромонаха Матфея и монаха Илию, в этом послушании – переиздании душеполезных святоотеческих книг, что так необходимы в наше столь опасное, смутное и беспокойное время.

В святой Кронисской обители Преображения Господня,

Куварас, Аттика, 1 ноября 1957 года.

Ничтожнейший из монахов и смиреннейший из игуменов

игумен Виктор