и вся́ка жена́, моли́тву дѣ́ющая или́ проро́чествующая открове́нною главо́ю, срамля́етъ главу́ свою́: еди́но бо е́сть и то́жде {е́же бы́ти} остри́женнѣй:

а́ще бо не покрыва́ется жена́, да стриже́тся: а́ще ли же сра́мъ женѣ́ стри́щися или́ бри́тися, да покрыва́ется.

Му́жъ у́бо не до́лженъ е́сть покрыва́ти главу́, о́бразъ и сла́ва Бо́жiя сы́й: жена́ же сла́ва му́жу е́сть.

[Зач. 148.] Нѣ́сть бо му́жъ от жены́, но жена́ от му́жа:

и́бо не со́зданъ бы́сть му́жъ жены́ ра́ди, но жена́ му́жа ра́ди.

Сего́ ра́ди должна́ е́сть жена́ вла́сть имѣ́ти на главѣ́ А́нгелъ ра́ди.

Оба́че ни му́жъ безъ жены́, ни жена́ безъ му́жа, о Го́сподѣ.

Я́коже бо жена́ от му́жа, си́це и му́жъ жено́ю: вся́ же от Бо́га.

Въ ва́съ самѣ́хъ суди́те, лѣ́по ли е́сть женѣ́ открове́ннѣй Бо́гу моли́тися?

Или́ и не са́мое естество́ учи́тъ вы́, я́ко му́жъ у́бо а́ще власы́ расти́тъ, безче́стiе ему́ е́сть,

жена́ же а́ще власы́ расти́тъ, сла́ва е́й е́сть? зане́ растѣ́нiе власо́въ вмѣ́сто одѣя́нiя дано́ бы́сть е́й.

А́ще ли кто́ мни́тся спо́рливъ бы́ти, мы́ такова́го обы́чая не и́мамы, ниже́ це́ркви Бо́жiя.

Сiе́ же завѣщава́я не хвалю́, я́ко не на лу́чшее, но на ху́ждшее сбира́етеся.

Пе́рвое у́бо, сходя́щымся ва́мъ въ це́рковь, слы́шу въ ва́съ ра́спри су́щыя, и ча́сть нѣ́кую [си́хъ] вѣ́рую.

Подоба́етъ бо и ересе́мъ въ ва́съ бы́ти, да иску́снiи явле́ни быва́ютъ въ ва́съ.

Сходя́щымся у́бо ва́мъ вку́пѣ, нѣ́сть Го́сподскую ве́черю я́сти:

кі́йждо бо свою́ ве́черю предваря́етъ въ снѣде́нiе, и о́въ у́бо а́лчетъ, о́въ же упива́ется.

Еда́ бо домо́въ не и́мате, во е́же я́сти и пи́ти? Или́ о це́ркви Бо́жiей нерадите́ и срамля́ете не иму́щыя? Что́ ва́мъ реку́? Похвалю́ ли вы́ о се́мъ? Не похвалю́.

[Зач. 149.] А́зъ бо прiя́хъ от Го́спода, е́же и преда́хъ ва́мъ, я́ко Госпо́дь Иису́съ въ но́щь, въ ню́же пре́данъ быва́ше, прiе́мь хлѣ́бъ,

и благодари́въ преломи́, и рече́: прiими́те, яди́те, сiе́ е́сть Тѣ́ло Мое́, е́же за вы́ ломи́мое: сiе́ твори́те въ Мое́ воспомина́нiе.

Та́кожде и ча́шу по ве́чери, глаго́ля: сiя́ ча́ша но́вый завѣ́тъ е́сть въ Мое́й Кро́ви: сiе́ твори́те, ели́жды а́ще пiе́те, въ Мое́ воспомина́нiе.

Ели́жды бо а́ще я́сте хлѣ́бъ се́й и ча́шу сiю́ пiе́те, сме́рть Госпо́дню возвѣща́ете, до́ндеже прiи́детъ.

Тѣ́мже и́же а́ще я́стъ хлѣ́бъ се́й или́ пiе́тъ ча́шу Госпо́дню недосто́йнѣ, пови́ненъ бу́детъ Тѣ́лу и Кро́ви Госпо́дни.

Да искуша́етъ же человѣ́къ себе́, и та́ко от хлѣ́ба да я́стъ и от ча́ши да пiе́тъ.

Яды́й бо и пiя́й недосто́йнѣ, су́дъ себѣ́ я́стъ и пiе́тъ, не разсужда́я Тѣ́ла Госпо́дня.

Сего́ ра́ди въ ва́съ мно́зи не́мощни и неду́жливи, и спя́тъ [усыпа́ютъ] дово́лни.

[Зач. 150.] А́ще бо бы́хомъ себе́ разсужда́ли, не бы́хомъ осужде́ни бы́ли.

Суди́ми же, от Го́спода наказу́емся, да не съ мíромъ осу́димся.

Тѣ́мже, бра́тiе моя́, сходя́щеся я́сти, дру́гъ дру́га жди́те.

А́ще ли кто́ а́лчетъ, въ дому́ да я́стъ, да не въ грѣ́хъ схо́дитеся. О про́чихъ же, егда́ прiиду́, устро́ю.

О духо́вныхъ же, бра́тiе, не хощу́ ва́съ не вѣ́дѣти.

Вѣ́сте, я́ко егда́ невѣ́рни бѣ́сте, ко и́доломъ безгла́снымъ я́ко ведо́ми ведо́стеся.

Тѣ́мже сказу́ю ва́мъ, я́ко никто́же, Ду́хомъ Бо́жiимъ глаго́ляй, рече́тъ ана́ѳема Иису́са, и никто́же мо́жетъ рещи́ Го́спода Иису́са, то́чiю Ду́хомъ Святы́мъ.

Раздѣле́нiя же дарова́нiй су́ть, а то́йжде Ду́хъ:

и раздѣле́нiя служе́нiй су́ть, а то́йжде Госпо́дь:

и раздѣле́нiя дѣ́йствъ су́ть, а то́йжде е́сть Бо́гъ, дѣ́йствуяй вся́ во всѣ́хъ.

[Зач. 151.] Кому́ждо же дае́тся явле́нiе Ду́ха на по́льзу:

о́вому бо Ду́хомъ дае́тся сло́во прему́дрости, ино́му же сло́во ра́зума, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же вѣ́ра, тѣ́мже Ду́хомъ: ино́му же дарова́нiя исцѣле́нiй, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же дѣ́йствiя си́лъ, ино́му же проро́чество, друго́му же разсужде́нiя духово́мъ, ино́му же ро́ди язы́ковъ, друго́му же сказа́нiя язы́ковъ.

Вся́ же сiя́ дѣ́йствуетъ еди́нъ и то́йжде Ду́хъ, раздѣля́я вла́стiю коему́ждо я́коже хо́щетъ.

[Зач. 152.] Я́коже бо тѣ́ло еди́но е́сть и у́ды и́мать мно́ги, вси́ же у́ди еди́наго тѣ́ла, мно́зи су́ще, еди́но су́ть тѣ́ло: та́ко и Христо́съ.

И́бо еди́нѣмъ Ду́хомъ мы́ вси́ во еди́но тѣ́ло крести́хомся, а́ще Иуде́е, а́ще Е́ллини, или́ раби́, или́ свобо́дни: и вси́ еди́нѣмъ Ду́хомъ напои́хомся.

И́бо тѣ́ло нѣ́сть еди́нъ у́дъ, но мно́зи.

А́ще рече́тъ нога́, я́ко нѣ́смь рука́, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

И а́ще рече́тъ у́хо, я́ко нѣ́смь о́ко, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

А́ще все́ тѣ́ло о́ко, гдѣ́ слу́хъ? А́ще [же] все́ слу́хъ, гдѣ́ уха́нiе?

Ны́нѣ же положи́ Бо́гъ у́ды, еди́наго коего́ждо и́хъ въ тѣлеси́, я́коже изво́ли.

А́ще ли бы́ша вси́ еди́нъ у́дъ, гдѣ́ тѣ́ло?

Ны́нѣ же мно́зи у́бо у́дове, еди́но же тѣ́ло.

Не мо́жетъ же о́ко рещи́ руцѣ́: не тре́бѣ ми́ еси́: или́ па́ки глава́ нога́ма: не тре́бѣ ми́ есте́.

Но мно́го па́че, мня́щiися у́ди тѣ́ла немощнѣ́йши бы́ти, ну́жнѣйши су́ть,

и и́хже мни́мъ безче́стнѣйшихъ бы́ти тѣ́ла, си́мъ че́сть мно́жайшую прилага́емъ:

и неблагообра́знiи на́ши благообра́зiе мно́жайше и́мутъ, а благообра́знiи на́ши не тре́бѣ и́мутъ. Но Бо́гъ раствори́ тѣ́ло, худѣ́йшему бо́лшу да́въ че́сть,

да не бу́детъ ра́спри въ тѣлеси́, но да то́жде въ себѣ́ [да ра́вно еди́нъ о друзѣ́мъ] пеку́тся у́ди.

И а́ще стра́ждетъ еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ стра́ждутъ вси́ у́ди: а́ще ли же сла́вится еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ ра́дуются вси́ у́ди.

[Зач. 153.] Вы́ же есте́ тѣ́ло Христо́во, и у́ди от ча́сти.

И о́выхъ у́бо положи́ Бо́гъ въ Це́ркви пе́рвѣе апо́столовъ, второ́е проро́ковъ, тре́тiе учи́телей: пото́мъ же си́лы, та́же дарова́нiя исцѣле́нiй, заступле́нiя, правле́нiя, ро́ди язы́ковъ.

Еда́ вси́ апо́столи? Еда́ вси́ проро́цы? Еда́ вси́ учи́теле? Еда́ вси́ си́лы?

Еда́ вси́ дарова́нiя и́мутъ исцѣле́нiй? Еда́ вси́ язы́ки глаго́лютъ? Еда́ вси́ сказу́ютъ?

Ревну́йте же дарова́нiй бо́лшихъ, и еще́ по превосхожде́нiю пу́ть ва́мъ показу́ю.

А́ще язы́ки человѣ́ческими глаго́лю и а́нгелскими, любве́ же не и́мамъ, бы́хъ [я́ко] мѣ́дь звеня́щи, или́ кимва́лъ звяца́яй.

И а́ще и́мамъ проро́чество, и вѣ́мъ та́йны вся́ и ве́сь ра́зумъ, и а́ще и́мамъ всю́ вѣ́ру, я́ко и го́ры преставля́ти, любве́ же не и́мамъ, ничто́же е́смь.

И а́ще разда́мъ вся́ имѣ́нiя моя́, и а́ще преда́мъ тѣ́ло мое́, во е́же сжещи́ е́, любве́ же не и́мамъ, ни ка́я по́льза ми́ е́сть.

[Зач. 154А.] Любы́ долготерпи́тъ, милосе́рдствуетъ, любы́ не зави́дитъ, любы́ не превозно́сится, не горди́тся,

не безчи́нствуетъ, не и́щетъ свои́хъ си́, не раздража́ется, не мы́слитъ зла́,

не ра́дуется о непра́вдѣ, ра́дуется же о и́стинѣ:

вся́ лю́битъ {покрыва́етъ}, всему́ вѣ́ру е́млетъ, вся́ упова́етъ, вся́ терпи́тъ.

Любы́ николи́же отпа́даетъ, а́ще же проро́чествiя упраздня́тся, а́ще ли язы́цы умо́лкнутъ, а́ще ра́зумъ испраздни́тся.

От ча́сти бо разумѣва́емъ и от ча́сти проро́чествуемъ:

егда́ же прiи́детъ соверше́нное, тогда́, е́же от ча́сти, упраздни́тся.

[Зач. 154Б.] Егда́ бѣ́хъ младе́нецъ, я́ко младе́нецъ глаго́лахъ, я́ко младе́нецъ му́дрствовахъ, я́ко младе́нецъ смышля́хъ: егда́ же бы́хъ му́жъ, отверго́хъ младе́нческая.

Ви́димъ у́бо ны́нѣ я́коже зерца́ломъ въ гада́нiи, тогда́ же лице́мъ къ лицу́: ны́нѣ разумѣ́ю от ча́сти, тогда́ же позна́ю, я́коже и позна́нъ бы́хъ.

Ны́нѣ же пребыва́ютъ вѣ́ра, наде́жда, любы́, три́ сiя́: бо́лши же си́хъ любы́.

Держи́теся любве́: ревну́йте же духо́внымъ, па́че же да проро́чествуете.

Глаго́ляй бо язы́ки, не человѣ́комъ глаго́летъ, но Бо́гу: никто́же бо слы́шитъ, ду́хомъ же глаго́летъ та́йны:

проро́чествуяй же, человѣ́комъ глаго́летъ созида́нiе и утѣше́нiе и утвержде́нiе.

Глаго́ляй [бо] язы́ки себе́ зи́ждетъ, а проро́чествуяй це́рковь зи́ждетъ.

Хощу́ же всѣ́хъ ва́съ глаго́лати язы́ки, па́че же да прорица́ете: бо́лiй бо проро́чествуяй, не́жели глаго́ляй язы́ки, ра́звѣ а́ще [кто́] сказу́етъ, да це́рковь созида́нiе прiе́млетъ.

[Зач. 155.] Ны́нѣ же, бра́тiе, а́ще прiиду́ къ ва́мъ язы́ки глаго́ля, ку́ю ва́мъ по́льзу сотворю́, а́ще ва́мъ не глаго́лю или́ во открове́нiи, или́ въ ра́зумѣ, или́ въ проро́чествiи, или́ въ науче́нiи?

Оба́че безду́шная гла́съ даю́щая, а́ще сопѣ́ль, а́ще гу́сли, а́ще ра́знствiя писка́нiемъ не дадя́тъ, ка́ко разу́мно бу́детъ писка́нiе или́ гуде́нiе?

И́бо а́ще безвѣ́стенъ гла́съ труба́ да́стъ, кто́ угото́вится на бра́нь?

Та́ко и вы́ а́ще не благоразу́мно сло́во дадите́ язы́комъ, ка́ко уразумѣ́ется глаго́лемое? Бу́дете бо на возду́хъ глаго́люще.

Толи́цы у́бо, а́ще ключи́тся, ро́ди гласо́въ су́ть въ мíрѣ, и ни еди́нъ и́хъ безгла́сенъ.

А́ще у́бо не увѣ́мъ си́лы гла́са, бу́ду глаго́лющему иноязы́чникъ, и глаго́лющiй мнѣ́ иноязы́чникъ.

Та́ко и вы́, поне́же ревни́теле есте́ духово́мъ, [я́же] къ созида́нiю це́ркве проси́те {ищи́те}, да избы́точествуете.

Тѣ́мже глаго́ляй язы́комъ да мо́лится, да сказу́етъ.

А́ще бо молю́ся язы́комъ, ду́хъ мо́й мо́лится, а у́мъ мо́й безъ плода́ е́сть.

Что́ у́бо е́сть? Помолю́ся ду́хомъ, помолю́ся же и умо́мъ: воспою́ ду́хомъ, воспою́ же и умо́мъ.

Поне́же а́ще благослови́ши ду́хомъ, исполня́яй мѣ́сто невѣ́жды ка́ко рече́тъ ами́нь, по твоему́ благодаре́нiю? Поне́же не вѣ́сть, что́ глаго́леши.

Ты́ у́бо до́брѣ благодари́ши, но другі́й не созида́ется.

Благодарю́ Бо́га моего́, па́че всѣ́хъ ва́съ язы́ки глаго́ля:

но въ це́ркви хощу́ пя́ть слове́съ умо́мъ мои́мъ глаго́лати, да и и́ны по́льзую, не́жели тмы́ слове́съ язы́комъ.

[Зач. 156.] Бра́тiе, не дѣ́ти быва́йте умы́: но зло́бою младе́нствуйте, умы́ же соверше́ни быва́йте.

Въ зако́нѣ пи́шетъ: я́ко ины́ми язы́ки и устны́ ины́ми возглаго́лю лю́демъ си́мъ, и ни та́ко послу́шаютъ Мене́, глаго́летъ Госпо́дь.

Тѣ́мже язы́цы въ зна́менiе су́ть не вѣ́рующымъ, но невѣ́рнымъ: а проро́чество не невѣ́рнымъ, но вѣ́рующымъ.

А́ще у́бо сни́дется це́рковь вся́ вку́пѣ, и вси́ язы́ки глаго́лютъ, вни́дутъ же [и] неразу́мивiи или́ невѣ́рнiи, не реку́тъ ли, я́ко бѣсну́етеся?

А́ще же вси́ проро́чествуютъ, вни́детъ же нѣ́кiй невѣ́ренъ или́ невѣ́жда, облича́ется всѣ́ми, [и] истязу́ется от всѣ́хъ,

и си́це та́йная се́рдца его́ явле́на быва́ютъ: и та́ко па́дъ ни́цъ покло́нится Богови, возвѣща́я, я́ко вои́стинну Бо́гъ съ ва́ми е́сть.

[Зач. 157.] Что́ у́бо е́сть, бра́тiе? Егда́ схо́дитеся, кі́йждо ва́съ псало́мъ и́мать, уче́нiе и́мать, язы́къ и́мать, открове́нiе и́мать, сказа́нiе и́мать: вся́ [же] къ созида́нiю да быва́ютъ.

А́ще язы́комъ кто́ глаго́летъ, по двѣма́, или́ мно́жае по трiе́мъ, и по ча́сти: и еди́нъ да сказу́етъ.

А́ще ли не бу́детъ сказа́тель, да молчи́тъ въ це́ркви, себѣ́ же да глаго́летъ и Богови.

Проро́цы же два́ или́ трiе́ да глаго́лютъ, и друзі́и да разсужда́ютъ:

а́ще ли ино́му откры́ется сѣдя́щу, пе́рвый да молчи́тъ.

Мо́жете бо вси́ по еди́ному проро́чествовати, да вси́ уча́тся и вси́ утѣша́ются.

И ду́си проро́честiи проро́комъ повину́ются:

нѣ́сть бо нестрое́нiя Бо́гъ, но ми́ра, я́ко во всѣ́хъ це́рквахъ святы́хъ.

Жены́ ва́шя въ це́рквахъ да молча́тъ: не повелѣ́ся бо и́мъ глаго́лати, но повинова́тися, я́коже и зако́нъ глаго́летъ.

А́ще ли чесому́ научи́тися хотя́тъ, въ дому́ свои́хъ муже́й да вопроша́ютъ: сра́мно бо е́сть женѣ́ въ це́ркви глаго́лати.

Или́ от ва́съ сло́во Бо́жiе изы́де? Или́ ва́съ еди́ныхъ дости́же?

А́ще кто́ мни́тся проро́къ бы́ти или́ духо́венъ, да разумѣ́етъ, я́же пишу́ ва́мъ, зане́ Госпо́дни су́ть за́повѣди?

а́ще ли кто́ не разумѣ́етъ, да не разумѣва́етъ.

Тѣ́мже, бра́тiе моя́, ревну́йте е́же проро́чествовати, и е́же глаго́лати язы́ки не возбраня́йте:

вся́ же благообра́зно и по чи́ну да быва́ютъ.

[Зач. 158.] Сказу́ю же ва́мъ, бра́тiе, Благовѣствова́нiе, е́же благовѣсти́хъ ва́мъ, е́же и прiя́сте, въ не́мже и стоите́,

и́мже и спаса́етеся, ка́цѣмъ сло́вомъ благовѣсти́хъ ва́мъ, а́ще содержите́: ра́звѣ а́ще не всу́е вѣ́ровасте.

Преда́хъ бо ва́мъ испе́рва, е́же и прiя́хъ, я́ко Христо́съ у́мре грѣ́хъ на́шихъ ра́ди, по Писа́ниемъ,

и я́ко погребе́нъ бы́сть, и я́ко воста́ въ тре́тiй де́нь, по Писа́ниемъ,

и я́ко яви́ся Ки́фѣ, та́же единона́десятимъ:

пото́мъ же яви́ся бо́лѣ пяти́ со́тъ бра́тiямъ еди́ною, от ни́хже мно́жайшiи пребыва́ютъ досе́лѣ, нѣ́цыи же и почи́ша:

пото́мъ же яви́ся Иа́кову, та́же апо́столомъ всѣ́мъ:

послѣди́ же всѣ́хъ, я́ко нѣ́коему и́звергу, яви́ся и мнѣ́.

А́зъ бо е́смь мні́й апо́столовъ, и́же нѣ́смь досто́инъ нарещи́ся апо́столъ, зане́ гони́хъ це́рковь Бо́жiю.

Благодатiю же Бо́жiею е́смь, е́же е́смь, и благода́ть Его́, я́же во мнѣ́, не тща́ бы́сть, но па́че всѣ́хъ и́хъ потруди́хся: не а́зъ же, но благода́ть Бо́жiя, я́же со мно́ю.

А́ще у́бо а́зъ, а́ще ли они́, та́ко проповѣ́дуемъ, и та́ко вѣ́ровасте.

[Зач. 159.] А́ще же Христо́съ проповѣ́дуется, я́ко изъ ме́ртвыхъ воста́, ка́ко глаго́лютъ нѣ́цыи въ ва́съ, я́ко воскресе́нiя ме́ртвыхъ нѣ́сть?

И а́ще воскресе́нiя ме́ртвыхъ нѣ́сть, то́ ни Христо́съ воста́:

а́ще же Христо́съ не воста́, тще́ у́бо проповѣ́данiе на́ше, тща́ же и вѣ́ра ва́ша.

Обрѣта́емся же и лжесвидѣ́теле Бо́жiи, я́ко послу́шествовахомъ на Бо́га, я́ко воскреси́ Христа́, Его́же не воскреси́, а́ще у́бо ме́ртвiи не востаю́тъ:

а́ще бо ме́ртвiи не востаю́тъ, то́ ни Христо́съ воста́:

а́ще же Христо́съ не воста́, су́етна вѣ́ра ва́ша, еще́ есте́ во грѣсѣ́хъ ва́шихъ:

у́бо и уме́ршiи о Христѣ́, погибо́ша.

[И] а́ще въ животѣ́ се́мъ то́чiю упова́юще есмы́ во Христа́, окая́ннѣйши всѣ́хъ человѣ́къ есмы́.

[Зач. 160.] Ны́нѣ же Христо́съ воста́ от ме́ртвыхъ, нача́токъ уме́ршымъ бы́сть.

Поне́же бо человѣ́комъ сме́рть [бы́сть], и человѣ́комъ воскресе́нiе ме́ртвыхъ.

Я́коже бо о Ада́мѣ вси́ умира́ютъ, та́кожде и о Христѣ́ вси́ оживу́тъ,

кі́йждо же во свое́мъ чину́: нача́токъ Христо́съ, пото́мъ же Христу́ вѣ́ровавшiи въ прише́ствiи Его́.

Та́же кончи́на, егда́ преда́стъ Ца́рство Бо́гу и Отцу́, егда́ испраздни́тъ вся́ко нача́лство и вся́ку вла́сть и си́лу:

подоба́етъ бо Ему́ ца́рствовати, до́ндеже положи́тъ вся́ враги́ подъ нога́ма Свои́ма.

Послѣ́днiй же вра́гъ испраздни́тся сме́рть,

вся́ бо покори́ подъ но́зѣ Его́: внегда́ же рещи́, я́ко вся́ покоре́на су́ть Ему́, я́вѣ, я́ко ра́звѣ Поко́ршаго Ему́ вся́.

Егда́ же покори́тъ Ему́ вся́ческая, тогда́ и Са́мъ Сы́нъ покори́тся Поко́ршему Ему́ вся́ческая, да бу́детъ Бо́гъ вся́ческая во всѣ́хъ.

[Зач. 161.] Поне́же что́ сотворя́тъ крестя́щiися ме́ртвыхъ ра́ди? А́ще отню́дъ ме́ртвiи не востаю́тъ, что́ и креща́ются ме́ртвыхъ ра́ди?

Почто́ [же] и мы́ бѣды́ прiе́млемъ на вся́къ ча́съ?

По вся́ дни́ умира́ю: та́ко ми́ ва́ша похвала́, бра́тiе, ю́же и́мамъ о Христѣ́ Иису́сѣ Го́сподѣ на́шемъ.

А́ще [бо] по человѣ́ку со звѣ́ремъ боря́хся въ Ефе́сѣ, ка́я ми́ по́льза, а́ще ме́ртвiи не востаю́тъ? Да я́мы и пiе́мъ, у́трѣ бо у́мремъ.

Не льсти́теся: тля́тъ обы́чаи бла́ги бесѣ́ды злы́.

Истрезви́теся пра́ведно и не согрѣша́йте: невѣ́дѣнiе бо Бо́жiе нѣ́цыи и́мутъ, къ сра́му ва́мъ глаго́лю.

Но рече́тъ нѣ́кто: ка́ко воста́нутъ ме́ртвiи? Ко́имъ же тѣ́ломъ прiи́дутъ?

Безу́мне, ты́ е́же сѣ́еши, не оживе́тъ, а́ще не у́мретъ:

и е́же сѣ́еши, не тѣ́ло бу́дущее сѣ́еши, но голо́ зе́рно, а́ще случи́тся, пшени́цы или́ ино́го от про́чихъ:

Бо́гъ же дае́тъ ему́ тѣ́ло, я́коже восхо́щетъ, и коему́ждо сѣ́мени свое́ тѣ́ло.

[Зач. 162.] Не вся́ка пло́ть та́же пло́ть: но и́на у́бо пло́ть человѣ́комъ, и́на же пло́ть ското́мъ, и́на же ры́бамъ, и́на же пти́цамъ.

И тѣлеса́ небе́сная, и тѣлеса́ земна́я: но и́на у́бо небе́снымъ сла́ва, и и́на земны́мъ:

и́на сла́ва со́лнцу, и и́на сла́ва лунѣ́, и и́на сла́ва звѣзда́мъ: звѣзда́ бо от звѣзды́ ра́знствуетъ во сла́вѣ.

Та́кожде и воскресе́нiе ме́ртвыхъ: сѣ́ется въ тлѣ́нiе, востае́тъ въ нетлѣ́нiи:

сѣ́ется не въ че́сть, востае́тъ въ сла́вѣ: сѣ́ется въ не́мощи, востае́тъ въ си́лѣ:

сѣ́ется тѣ́ло душе́вное, востае́тъ тѣ́ло духо́вное. Е́сть тѣ́ло душе́вное, и е́сть тѣ́ло духо́вное.

Та́ко и пи́сано е́сть: бы́сть пе́рвый человѣ́къ Ада́мъ въ ду́шу жи́ву, послѣ́днiй Ада́мъ въ ду́хъ животворя́щь.

Но не пре́жде духо́вное, но душе́вное, пото́мъ же духо́вное.

[Зач. 163.] Пе́рвый человѣ́къ от земли́, пе́рстенъ: вторы́й человѣ́къ Госпо́дь съ небесе́.

Яко́въ пе́рстный, такови́ и пе́рстнiи: и яко́въ небе́сный, та́цы же и небе́снiи:

и я́коже облеко́хомся во о́бразъ пе́рстнаго, да облече́мся и во о́бразъ небе́снаго.

Сiе́ же глаго́лю, бра́тiе, я́ко пло́ть и кро́вь Ца́рствiя Бо́жiя наслѣ́дити не мо́гутъ, ниже́ тлѣ́нiе нетлѣ́нiя наслѣ́дствуетъ.

Се́, та́йну ва́мъ глаго́лю: вси́ бо не у́спнемъ, вси́ же измѣни́мся

вско́рѣ, во мгнове́нiи о́ка, въ послѣ́дней трубѣ́: востру́битъ бо, и ме́ртвiи воста́нутъ нетлѣ́нни, и мы́ измѣни́мся:

подоба́етъ бо тлѣ́нному сему́ облещи́ся въ нетлѣ́нiе и ме́ртвенному сему́ облещи́ся въ безсме́ртiе.

Егда́ же тлѣ́нное сiе́ облече́тся въ нетлѣ́нiе и сме́ртное сiе́ облече́тся въ безсме́ртiе, тогда́ бу́детъ сло́во напи́санное: поже́рта бы́сть сме́рть побѣ́дою.

Гдѣ́ ти, сме́рте, жа́ло? Гдѣ́ ти, а́де, побѣ́да?

Жа́ло же сме́рти грѣ́хъ: си́ла же грѣха́ зако́нъ.

Бо́гу же благодаре́нiе, да́вшему на́мъ побѣ́ду Го́сподемъ на́шимъ Иису́съ Христо́мъ.

[Зач. 164.] Тѣ́мже, бра́тiе моя́ возлю́бленная, тве́рди быва́йте, непосту́пни, избы́точествующе въ дѣ́лѣ Госпо́дни всегда́, вѣ́дяще, я́ко тру́дъ ва́шъ нѣ́сть то́щь предъ Го́сподемъ.

О ми́лостыни же, я́же ко святы́мъ, я́коже устро́ихъ це́рквамъ Галати́йскимъ, та́ко и вы́ сотворя́йте:

по еди́нѣй от суббо́тъ кі́йждо ва́съ да полага́етъ у себе́ сохраня́я, е́же а́ще что́ благопоспѣши́тся, да не егда́ прiиду́, тогда́ собра́нiя быва́ютъ.

Егда́ же прiиду́, и́хже а́ще иску́сите, съ посла́ньми си́хъ послю́ отнести́ благода́ть ва́шу во Иерусали́мъ.

[Зач. 165.] А́ще же досто́йно бу́детъ и мнѣ́ ити́, со мно́ю по́йдутъ.

Прiиду́ же къ ва́мъ, егда́ Македо́нiю преиду́: Македо́нiю бо прохожду́.

У ва́съ же, а́ще случи́тся мнѣ́, пребу́ду, или́ и озимѣ́ю, да вы́ мя́ прово́дите, а́може а́ще поиду́.

Не хощу́ бо ва́съ ны́нѣ въ мимохожде́нiи ви́дѣти: упова́ю же вре́мя нѣ́кое пребы́ти у ва́съ, а́ще Госпо́дь повели́тъ.

Пребу́ду же во Ефе́сѣ до Пентико́стiи:

две́рь бо ми́ отве́рзеся вели́ка и поспѣ́шна, и сопроти́внiи мно́зи.

А́ще же прiи́детъ Тимоѳе́й, блюди́те, да безъ стра́ха бу́детъ у ва́съ: дѣ́ло бо Госпо́дне дѣ́лаетъ, я́коже и а́зъ:

да никто́же у́бо его́ уничижи́тъ: проводи́те же его́ съ ми́ромъ, да прiи́детъ ко мнѣ́, жду́ бо его́ съ бра́тiею.

О Аполло́сѣ же бра́тѣ: мно́го моли́хъ его́, да прiи́детъ къ ва́мъ съ бра́тiею: и вся́ко не бѣ́ во́ля, да ны́нѣ прiи́детъ, прiи́детъ же, егда́ упраздни́тся.

[Зач. 166.] Бо́дрствуйте, сто́йте въ вѣ́рѣ, мужа́йтеся, утвержда́йтеся:

вся́ ва́мъ любо́вiю да быва́ютъ.

Молю́ же вы́, бра́тiе: вѣ́сте до́мъ Стефани́новъ, я́ко е́сть нача́токъ Аха́iи, и въ служе́нiе святы́мъ учини́ша себе́:

да и вы́ повину́йтеся таковы́мъ и вся́кому споспѣ́шствующу и тружда́ющуся.

Возра́довахся же о прише́ствiи Стефани́новѣ и Фуртуна́товѣ и Аха́иковѣ, я́ко ва́ше лише́нiе сі́и испо́лниша:

упоко́иша бо мо́й ду́хъ и ва́шъ. Познава́йте у́бо таковы́я.

Цѣлу́ютъ вы́ це́ркви Аси́йскiя: цѣлу́ютъ вы́ о Го́сподѣ мно́го Аки́ла и Приски́лла съ дома́шнею и́хъ це́рковiю.

Цѣлу́ютъ вы́ бра́тiя вся́. Цѣлу́йте дру́гъ дру́га лобза́нiемъ святы́мъ.

Цѣлова́нiе мое́ю руко́ю Па́влею.

А́ще кто́ не лю́битъ Го́спода Иису́са Христа́, да бу́детъ про́клятъ, мара́нъ Аѳа́ {Госпо́дь на́шъ прiи́де [си́рскiй гла́съ]}.

Благода́ть Го́спода на́шего Иису́са Христа́ съ ва́ми,

[и] любы́ моя́ со всѣ́ми ва́ми о Христѣ́ Иису́сѣ. Ами́нь.

Коне́цъ пе́рвому посла́нiю къ кори́нѳяномъ: и́мать въ себѣ́ гла́въ 16, зача́лъ же церко́вныхъ 45.

Синодальный

1 Покрывало для молящейся или пророчествующей жены. 17 О порядке при вечере Господней; как Господь Иисус взял хлеб и чашу.

Будьте подражателями мне, как я Христу.

Хвалю вас, братия, что вы все мое помните и держите предания так, как я передал вам.

Хочу также, чтобы вы знали, что всякому мужу глава Христос, жене глава – муж, а Христу глава – Бог.

Всякий муж, молящийся или пророчествующий с покрытою головою, постыжает свою голову.

И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову, ибо это то же, как если бы она была обритая.

Ибо если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется; а если жене стыдно быть остриженной или обритой, пусть покрывается.

Итак муж не должен покрывать голову, потому что он есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа.

[Зач. 148.] Ибо не муж от жены, но жена от мужа;

и не муж создан для жены, но жена для мужа.

Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов.

Впрочем ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе.

Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же – от Бога.

Рассудите сами, прилично ли жене молиться Богу с непокрытою головою?

Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестье для него,

но если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?

А если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии.

Но, предлагая сие, не хвалю вас, что вы собираетесь не на лучшее, а на худшее.

Ибо, во-первых, слышу, что, когда вы собираетесь в церковь, между вами бывают разделения, чему отчасти и верю.

Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные.

Далее, вы собираетесь, так, что это не значит вкушать вечерю Господню;

ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается.

Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? Что́ сказать вам? похвалить ли вас за это? Не похвалю.

[Зач. 149.] Ибо я от Самого Господа принял то́, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб

и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание.

Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание.

Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет.

Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней.

Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей.

Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем.

Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает.

[Зач. 150.] Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы.

Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осужденными с миром.

Посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите.

А если кто голоден, пусть ест дома, чтобы собираться вам не на осуждение. Прочее устрою, когда приду.

1 «Дары различны, но Дух один». 12 Тело Христово и его члены.

Не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных.

Знаете, что когда вы были язычниками, то ходили к безгласным идолам, так, как бы вели вас.

Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым.

Дары различны, но Дух один и тот же;

и служения различны, а Господь один и тот же;

и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.

[Зач. 151.] Но каждому дается проявление Духа на пользу.

Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом;

иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;

иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

[Зач. 152.] Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос.

Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом.

Тело же не из одного члена, но из многих.

Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу?

И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?

Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние?

Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно.

А если бы все были один член, то где было бы тело?

Но теперь членов много, а тело одно.

Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны.

Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее,

и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения;

и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение,

дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге.

Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

[Зач. 153.] И вы – тело Христово, а порознь – члены.

И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки.

Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы?

Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

Ревнуйте о дарах бо́льших, и я покажу вам путь еще превосходнейший.

1 Духовные дары без любви ничто. 4 Проявления любви. 8 Любовь никогда не перестает; вера, надежда, любовь.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

[Зач. 154А.] Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,

не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,

не радуется неправде, а сорадуется истине;

все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;

когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.

[Зач. 154Б.] Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

1 «Языки» без истолкования не назидают. 20 Неверующий обличается «пророчествованием». 26 Как говорить и пророчествовать в Церкви – «благопристойно и чинно».

Достигайте любви; ревнуйте о дарах духовных, особенно же о том, чтобы пророчествовать.

Ибо кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом;

а кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение.

Кто говорит на незнакомом языке, тот назидает себя; а кто пророчествует, тот назидает церковь.

Желаю, чтобы вы все говорили языками; но лучше, чтобы вы пророчествовали; ибо пророчествующий превосходнее того, кто говорит языками, разве он притом будет и изъяснять, чтобы церковь получила назидание.

[Зач. 155.] Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением?

И бездушные вещи, издающие звук, свирель или гусли, если не производят раздельных тонов, как распознать то́, что́ играют на свирели или на гуслях?

И если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению?

Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узна́ют, что́ вы говорите? Вы будете говорить на ветер.

Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения.

Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец.

Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви.

А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования.

Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода.

Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом.

Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина ка́к скажет: «аминь» при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что́ ты говоришь.

Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается.

Благодарю Бога моего: я более всех вас говорю языками;

но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке.

[Зач. 156.] Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни.

В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь.

Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих.

Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?

Но когда все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится.

И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог.

[Зач. 157.] Итак что́ же, братия? Когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, – все сие да будет к назиданию.

Если кто говорит на незнакомом языке, говорите двое, или много трое, и то́ порознь, а один изъясняй.

Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу.

И пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают.

Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи.

Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение.

И духи пророческие послушны пророкам,

потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Та́к бывает во всех церквах у святых.

Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит.

Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви.

Разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних достигло?

Если кто почитает себя пророком или духовным, тот да разумеет, что́ я пишу вам, ибо это заповеди Господни.

А кто не разумеет, пусть не разумеет.

Итак, братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками;

только всё должно быть благопристойно и чинно.

1 Многие и различные свидетели воскресения Христова. 12 «Если Христос не воскрес... то тщетна вера ваша». 35 «Как воскреснут мертвые»? 50 «Мы все изменимся». 54 «Смерть! где твое жало»? «Труд ваш не тщетен».

[Зач. 158.] Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились,

которым и спасаетесь, если преподанное удерживаете так, как я благовествовал вам, если только не тщетно уверовали.

Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию,

и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию,

и что явился Кифе, потом двенадцати;

потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых бо́льшая часть доныне в живых, а некоторые и почили;

потом явился Иакову, также всем апостолам;

а после всех явился и мне, как некоему извергу.

Ибо я наименьший из апостолов, и недостоин называться апостолом, потому что гнал церковь Божию.

Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною.

Итак я ли, они ли, мы так проповедуем, и вы так уверовали.

[Зач. 159.] Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то ка́к некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых?

Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес;

а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша.

Притом мы оказались бы и лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что Он воскресил Христа, Которого Он не воскрешал, если, то есть, мертвые не воскресают;

ибо если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес.

А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших.

Поэтому и умершие во Христе погибли.

И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков.

[Зач. 160.] Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших.

Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых.

Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут,

каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его.

А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу.

Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои.

Последний же враг истребится – смерть,

потому что все покорил под ноги Его. Когда же сказано, что Ему все покорено, то ясно, что кроме Того, Который покорил Ему все.

Когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем.

Иначе, [Зач. 161.] что делают крестящиеся для мертвых? Если мертвые совсем не воскресают, то для чего и крестятся для мертвых?

Для чего и мы ежечасно подвергаемся бедствиям?

Я каждый день умираю: свидетельствуюсь в том похвалою вашею, братия, которую я имею во Христе Иисусе, Господе нашем.

По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем!

Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы.

Отрезвитесь, как должно, и не грешите; ибо, к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога.

Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут?

Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет.

И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое;

но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело.

[Зач. 162.] Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц.

Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных.

Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе.

Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении;

сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе;

сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное.

Так и написано: первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий.

Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное.

[Зач. 163.] Первый человек – из земли, перстный; второй человек – Господь с неба.

Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные.

И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного.

Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления.

Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся

вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.

Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие.

Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою.

Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?

Жало же смерти – грех; а сила греха – закон.

Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!

[Зач. 164.] Итак, братия мои возлюбленные, будьте тверды, непоколебимы, всегда преуспевайте в деле Господнем, зная, что труд ваш не тщетен пред Господом.

1 Планы Павла о «сборах» и дальнейших посещениях. 10 О посещении Тимофея и Аполлоса. 13 Наставления и приветствия.

При сборе же для святых поступайте так, как я установил в церквах Галатийских.

В первый день недели каждый из вас пусть отлагает у себя и сберегает, сколько позволит ему состояние, чтобы не делать сборов, когда я приду.

Когда же приду, то, которых вы изберете, тех отправлю с письмами, для доставления вашего подаяния в Иерусалим.

[Зач. 165.] А если прилично будет и мне отправиться, то они со мной пойдут.

Я приду к вам, когда пройду Македонию; ибо я иду через Македонию.

У вас же, может быть, поживу, или и перезимую, чтобы вы меня проводили, куда пойду.

Ибо я не хочу видеться с вами теперь мимоходом, а надеюсь пробыть у вас несколько времени, если Господь позволит.

В Ефесе же я пробуду до Пятидесятницы,

ибо для меня отверста великая и широкая дверь, и противников много.

Если же придет к вам Тимофей, смотри́те, чтобы он был у вас безопасен; ибо он делает дело Господне, как и я.

Посему никто не пренебрегай его, но проводи́те его с миром, чтобы он пришел ко мне, ибо я жду его с братиями.

А что до брата Аполлоса, я очень просил его, чтобы он с братиями пошел к вам; но он никак не хотел идти ныне, а придет, когда ему будет удобно.

[Зач. 166.] Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды.

Все у вас да будет с любовью.

Прошу вас, братия (вы знаете семейство Стефаново, что оно есть начаток Ахаии и что они посвятили себя на служение святым),

будьте и вы почтительны к таковым и ко всякому содействующему и трудящемуся.

Я рад прибытию Стефана, Фортуната и Ахаика: они восполнили для меня отсутствие ваше,

ибо они мой и ваш дух успокоили. Почитайте таковых.

Приветствуют вас церкви Асийские; приветствуют вас усердно в Господе Акила и Прискилла с домашнею их церковью.

Приветствуют вас все братия. Приветствуйте друг друга святым целованием.

Мое, Павлово, приветствие собственноручно.

Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, мара́н-афа́ .

Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами,

и любовь моя со всеми вами во Христе Иисусе. Аминь.

Французский (LSG)

Языки

Soyez mes imitateurs, comme je le suis moi-même de Christ.

Je vous loue de ce que vous vous souvenez de moi à tous égards, et de ce que vous retenez mes instructions telles que je vous les ai données.

Je veux cependant que vous sachiez que Christ est le chef de tout homme, que l'homme est le chef de la femme, et que Dieu est le chef de Christ.

Tout homme qui prie ou qui prophétise, la tête couverte, déshonore son chef.

Toute femme, au contraire, qui prie ou qui prophétise, la tête non voilée, déshonore son chef: c'est comme si elle était rasée.

Car si une femme n'est pas voilée, qu'elle se coupe aussi les cheveux. Or, s'il est honteux pour une femme d'avoir les cheveux coupés ou d'être rasée, qu'elle se voile.

L'homme ne doit pas se couvrir la tête, puisqu'il est l'image et la gloire de Dieu, tandis que la femme est la gloire de l'homme.

En effet, l'homme n'a pas été tiré de la femme, mais la femme a été tirée de l'homme;

et l'homme n'a pas été créé à cause de la femme, mais la femme a été créée à cause de l'homme.

C'est pourquoi la femme, à cause des anges, doit avoir sur la tête une marque de l'autorité dont elle dépend.

Toutefois, dans le Seigneur, la femme n'est point sans l'homme, ni l'homme sans la femme.

Car, de même que la femme a été tirée de l'homme, de même l'homme existe par la femme, et tout vient de Dieu.

Jugez-en vous-mêmes: est-il convenable qu'une femme prie Dieu sans être voilée?

La nature elle-même ne vous enseigne-t-elle pas que c'est une honte pour l'homme de porter de longs cheveux,

mais que c'est une gloire pour la femme d'en porter, parce que la chevelure lui a été donnée comme voile?

Si quelqu'un se plaît à contester, nous n'avons pas cette habitude, non plus que les Églises de Dieu.

En donnant cet avertissement, ce que je ne loue point, c'est que vous vous assemblez, non pour devenir meilleurs, mais pour devenir pires.

Et d'abord, j'apprends que, lorsque vous vous réunissez en assemblée, il y a parmi vous des divisions, -et je le crois en partie,

car il faut qu'il y ait aussi des sectes parmi vous, afin que ceux qui sont approuvés soient reconnus comme tels au milieu de vous. -

Lors donc que vous vous réunissez, ce n'est pas pour manger le repas du Seigneur;

car, quand on se met à table, chacun commence par prendre son propre repas, et l'un a faim, tandis que l'autre est ivre.

N'avez-vous pas des maisons pour y manger et boire? Ou méprisez-vous l'Église de Dieu, et faites-vous honte à ceux qui n'ont rien? Que vous dirai-je? Vous louerai-je? En cela je ne vous loue point.

Car j'ai reçu du Seigneur ce que je vous ai enseigné; c'est que le Seigneur Jésus, dans la nuit où il fut livré, prit du pain,

et, après avoir rendu grâces, le rompit, et dit: Ceci est mon corps, qui est rompu pour vous; faites ceci en mémoire de moi.

De même, après avoir soupé, il prit la coupe, et dit: Cette coupe est la nouvelle alliance en mon sang; faites ceci en mémoire de moi toutes les fois que vous en boirez.

Car toutes les fois que vous mangez ce pain et que vous buvez cette coupe, vous annoncez la mort du Seigneur, jusqu'à ce qu'il vienne.

C'est pourquoi celui qui mangera le pain ou boira la coupe du Seigneur indignement, sera coupable envers le corps et le sang du Seigneur.

Que chacun donc s'éprouve soi-même, et qu'ainsi il mange du pain et boive de la coupe;

car celui qui mange et boit sans discerner le corps du Seigneur, mange et boit un jugement contre lui-même.

C'est pour cela qu'il y a parmi vous beaucoup d'infirmes et de malades, et qu'un grand nombre sont morts.

Si nous nous jugions nous-mêmes, nous ne serions pas jugés.

Mais quand nous sommes jugés, nous sommes châtiés par le Seigneur, afin que nous ne soyons pas condamnés avec le monde.

Ainsi, mes frères, lorsque vous vous réunissez pour le repas, attendez-vous les uns les autres.

Si quelqu'un a faim, qu'il mange chez lui, afin que vous ne vous réunissiez pas pour attirer un jugement sur vous. Je réglerai les autres choses quand je serai arrivé.

Pour ce qui concerne les dons spirituels, je ne veux pas, frères, que vous soyez dans l'ignorance.

Vous savez que, lorsque vous étiez païens, vous vous laissiez entraîner vers les idoles muettes, selon que vous étiez conduits.

C'est pourquoi je vous déclare que nul, s'il parle par l'Esprit de Dieu, ne dit: Jésus est anathème! et que nul ne peut dire: Jésus est le Seigneur! si ce n'est par le Saint Esprit.

Il y a diversité de dons, mais le même Esprit;

diversité de ministères, mais le même Seigneur;

diversité d'opérations, mais le même Dieu qui opère tout en tous.

Or, à chacun la manifestation de l'Esprit est donnée pour l'utilité commune.

En effet, à l'un est donnée par l'Esprit une parole de sagesse; à un autre, une parole de connaissance, selon le même Esprit;

à un autre, la foi, par le même Esprit; à un autre, le don des guérisons, par le même Esprit;

à un autre, le don d'opérer des miracles; à un autre, la prophétie; à un autre, le discernement des esprits; à un autre, la diversité des langues; à un autre, l'interprétation des langues.

Un seul et même Esprit opère toutes ces choses, les distribuant à chacun en particulier comme il veut.

Car, comme le corps est un et a plusieurs membres, et comme tous les membres du corps, malgré leur nombre, ne forment qu'un seul corps, ainsi en est-il de Christ.

Nous avons tous, en effet, été baptisés dans un seul Esprit, pour former un seul corps, soit Juifs, soit Grecs, soit esclaves, soit libres, et nous avons tous été abreuvés d'un seul Esprit.

Ainsi le corps n'est pas un seul membre, mais il est formé de plusieurs membres.

Si le pied disait: Parce que je ne suis pas une main, je ne suis pas du corps-ne serait-il pas du corps pour cela?

Et si l'oreille disait: Parce que je ne suis pas un oeil, je ne suis pas du corps, -ne serait-elle pas du corps pour cela?

Si tout le corps était oeil, où serait l'ouïe? S'il était tout ouïe, où serait l'odorat?

Maintenant Dieu a placé chacun des membres dans le corps comme il a voulu.

Si tous étaient un seul membre, où serait le corps?

Maintenant donc il y a plusieurs membres, et un seul corps.

L'oeil ne peut pas dire à la main: Je n'ai pas besoin de toi; ni la tête dire aux pieds: Je n'ai pas besoin de vous.

Mais bien plutôt, les membres du corps qui paraissent être les plus faibles sont nécessaires;

et ceux que nous estimons être les moins honorables du corps, nous les entourons d'un plus grand honneur. Ainsi nos membres les moins honnêtes reçoivent le plus d'honneur,

tandis que ceux qui sont honnêtes n'en ont pas besoin. Dieu a disposé le corps de manière à donner plus d'honneur à ce qui en manquait,

afin qu'il n'y ait pas de division dans le corps, mais que les membres aient également soin les uns des autres.

Et si un membre souffre, tous les membres souffrent avec lui; si un membre est honoré, tous les membres se réjouissent avec lui.

Vous êtes le corps de Christ, et vous êtes ses membres, chacun pour sa part.

Et Dieu a établi dans l'Église premièrement des apôtres, secondement des prophètes, troisièmement des docteurs, ensuite ceux qui ont le don des miracles, puis ceux qui ont les dons de guérir, de secourir, de gouverner, de parler diverses langues.

Tous sont-ils apôtres? Tous sont-ils prophètes? Tous sont-ils docteurs?

Tous ont-ils le don des miracles? Tous ont-ils le don des guérisons? Tous parlent-ils en langues? Tous interprètent-ils?

Aspirez aux dons les meilleurs. Et je vais encore vous montrer une voie par excellence.

Quand je parlerais les langues des hommes et des anges, si je n'ai pas la charité, je suis un airain qui résonne, ou une cymbale qui retentit.

Et quand j'aurais le don de prophétie, la science de tous les mystères et toute la connaissance, quand j'aurais même toute la foi jusqu'à transporter des montagnes, si je n'ai pas la charité, je ne suis rien.

Et quand je distribuerais tous mes biens pour la nourriture des pauvres, quand je livrerais même mon corps pour être brûlé, si je n'ai pas la charité, cela ne me sert de rien.

La charité est patiente, elle est pleine de bonté; la charité n'est point envieuse; la charité ne se vante point, elle ne s'enfle point d'orgueil,

elle ne fait rien de malhonnête, elle ne cherche point son intérêt, elle ne s'irrite point, elle ne soupçonne point le mal,

elle ne se réjouit point de l'injustice, mais elle se réjouit de la vérité;

elle excuse tout, elle croit tout, elle espère tout, elle supporte tout.

La charité ne périt jamais. Les prophéties prendront fin, les langues cesseront, la connaissance disparaîtra.

Car nous connaissons en partie, et nous prophétisons en partie,

mais quand ce qui est parfait sera venu, ce qui est partiel disparaîtra.

Lorsque j'étais enfant, je parlais comme un enfant, je pensais comme un enfant, je raisonnais comme un enfant; lorsque je suis devenu homme, j'ai fait disparaître ce qui était de l'enfant.

Aujourd'hui nous voyons au moyen d'un miroir, d'une manière obscure, mais alors nous verrons face à face; aujourd'hui je connais en partie, mais alors je connaîtrai comme j'ai été connu.

Maintenant donc ces trois choses demeurent: la foi, l'espérance, la charité; mais la plus grande de ces choses, c'est la charité.

Recherchez la charité. Aspirez aussi aux dons spirituels, mais surtout à celui de prophétie.

En effet, celui qui parle en langue ne parle pas aux hommes, mais à Dieu, car personne ne le comprend, et c'est en esprit qu'il dit des mystères.

Celui qui prophétise, au contraire, parle aux hommes, les édifie, les exhorte, les console.

Celui qui parle en langue s'édifie lui-même; celui qui prophétise édifie l'Église.

Je désire que vous parliez tous en langues, mais encore plus que vous prophétisiez. Celui qui prophétise est plus grand que celui qui parle en langues, à moins que ce dernier n'interprète, pour que l'Église en reçoive de l'édification.

Et maintenant, frères, de quelle utilité vous serais-je, si je venais à vous parlant en langues, et si je ne vous parlais pas par révélation, ou par connaissance, ou par prophétie, ou par doctrine?

Si les objets inanimés qui rendent un son, comme une flûte ou une harpe, ne rendent pas des sons distincts, comment reconnaîtra-t-on ce qui est joué sur la flûte ou sur la harpe?

Et si la trompette rend un son confus, qui se préparera au combat?

De même vous, si par la langue vous ne donnez pas une parole distincte, comment saura-t-on ce que vous dites? Car vous parlerez en l'air.

Quelque nombreuses que puissent être dans le monde les diverses langues, il n'en est aucune qui ne soit une langue intelligible;

si donc je ne connais pas le sens de la langue, je serai un barbare pour celui qui parle, et celui qui parle sera un barbare pour moi.

De même vous, puisque vous aspirez aux dons spirituels, que ce soit pour l'édification de l'Église que vous cherchiez à en posséder abondamment.

C'est pourquoi, que celui qui parle en langue prie pour avoir le don d'interpréter.

Car si je prie en langue, mon esprit est en prière, mais mon intelligence demeure stérile.

Que faire donc? Je prierai par l'esprit, mais je prierai aussi avec l'intelligence; je chanterai par l'esprit, mais je chanterai aussi avec l'intelligence.

Autrement, si tu rends grâces par l'esprit, comment celui qui est dans les rangs de l'homme du peuple répondra-t-il Amen! à ton action de grâces, puisqu'il ne sait pas ce que tu dis?

Tu rends, il est vrai, d'excellentes actions de grâces, mais l'autre n'est pas édifié.

Je rends grâces à Dieu de ce que je parle en langue plus que vous tous;

mais, dans l'Église, j'aime mieux dire cinq paroles avec mon intelligence, afin d'instruire aussi les autres, que dix mille paroles en langue.

Frères, ne soyez pas des enfants sous le rapport du jugement; mais pour la malice, soyez enfants, et, à l'égard du jugement, soyez des hommes faits.

Il est écrit dans la loi: C'est par des hommes d'une autre langue Et par des lèvres d'étrangers Que je parlerai à ce peuple, Et ils ne m'écouteront pas même ainsi, dit le Seigneur.

Par conséquent, les langues sont un signe, non pour les croyants, mais pour les non-croyants; la prophétie, au contraire, est un signe, non pour les non-croyants, mais pour les croyants.

Si donc, dans une assemblée de l'Église entière, tous parlent en langues, et qu'il survienne des hommes du peuple ou des non-croyants, ne diront-ils pas que vous êtes fous?

Mais si tous prophétisent, et qu'il survienne quelque non-croyant ou un homme du peuple, il est convaincu par tous, il est jugé par tous,

les secrets de son coeur sont dévoilés, de telle sorte que, tombant sur sa face, il adorera Dieu, et publiera que Dieu est réellement au milieu de vous.

Que faire donc, frères? Lorsque vous vous assemblez, les uns ou les autres parmi vous ont-ils un cantique, une instruction, une révélation, une langue, une interprétation, que tout se fasse pour l'édification.

En est-il qui parlent en langue, que deux ou trois au plus parlent, chacun à son tour, et que quelqu'un interprète;

s'il n'y a point d'interprète, qu'on se taise dans l'Église, et qu'on parle à soi-même et à Dieu.

Pour ce qui est des prophètes, que deux ou trois parlent, et que les autres jugent;

et si un autre qui est assis a une révélation, que le premier se taise.

Car vous pouvez tous prophétiser successivement, afin que tous soient instruits et que tous soient exhortés.

Les esprits des prophètes sont soumis aux prophètes;

car Dieu n'est pas un Dieu de désordre, mais de paix. Comme dans toutes les Églises des saints,

que les femmes se taisent dans les assemblées, car il ne leur est pas permis d'y parler; mais qu'elles soient soumises, selon que le dit aussi la loi.

Si elles veulent s'instruire sur quelque chose, qu'elles interrogent leurs maris à la maison; car il est malséant à une femme de parler dans l'Église.

Est-ce de chez vous que la parole de Dieu est sortie? ou est-ce à vous seuls qu'elle est parvenue?

Si quelqu'un croit être prophète ou inspiré, qu'il reconnaisse que ce que je vous écris est un commandement du Seigneur.

Et si quelqu'un l'ignore, qu'il l'ignore.

Ainsi donc, frères, aspirez au don de prophétie, et n'empêchez pas de parler en langues.

Mais que tout se fasse avec bienséance et avec ordre.

Je vous rappelle, frères, l'Évangile que je vous ai annoncé, que vous avez reçu, dans lequel vous avez persévéré,

et par lequel vous êtes sauvés, si vous le retenez tel que je vous l'ai annoncé; autrement, vous auriez cru en vain.

Je vous ai enseigné avant tout, comme je l'avais aussi reçu, que Christ est mort pour nos péchés, selon les Écritures;

qu'il a été enseveli, et qu'il est ressuscité le troisième jour, selon les Écritures;

et qu'il est apparu à Céphas, puis aux douze.

Ensuite, il est apparu à plus de cinq cents frères à la fois, dont la plupart sont encore vivants, et dont quelques-uns sont morts.

Ensuite, il est apparu à Jacques, puis à tous les apôtres.

Après eux tous, il m'est aussi apparu à moi, comme à l'avorton;

car je suis le moindre des apôtres, je ne suis pas digne d'être appelé apôtre, parce que j'ai persécuté l'Église de Dieu.

Par la grâce de Dieu je suis ce que je suis, et sa grâce envers moi n'a pas été vaine; loin de là, j'ai travaillé plus qu'eux tous, non pas moi toutefois, mais la grâce de Dieu qui est avec moi.

Ainsi donc, que ce soit moi, que ce soient eux, voilà ce que nous prêchons, et c'est ce que vous avez cru.

Or, si l'on prêche que Christ est ressuscité des morts, comment quelques-uns parmi vous disent-ils qu'il n'y a point de résurrection des morts?

S'il n'y a point de résurrection des morts, Christ non plus n'est pas ressuscité.

Et si Christ n'est pas ressuscité, notre prédication est donc vaine, et votre foi aussi est vaine.

Il se trouve même que nous sommes de faux témoins à l'égard de Dieu, puisque nous avons témoigné contre Dieu qu'il a ressuscité Christ, tandis qu'il ne l'aurait pas ressuscité, si les morts ne ressuscitent point.

Car si les morts ne ressuscitent point, Christ non plus n'est pas ressuscité.

Et si Christ n'est pas ressuscité, votre foi est vaine, vous êtes encore dans vos péchés,

et par conséquent aussi ceux qui sont morts en Christ sont perdus.

Si c'est dans cette vie seulement que nous espérons en Christ, nous sommes les plus malheureux de tous les hommes.

Mais maintenant, Christ est ressuscité des morts, il est les prémices de ceux qui sont morts.

Car, puisque la mort est venue par un homme, c'est aussi par un homme qu'est venue la résurrection des morts.

Et comme tous meurent en Adam, de même aussi tous revivront en Christ,

mais chacun en son rang. Christ comme prémices, puis ceux qui appartiennent à Christ, lors de son avènement.

Ensuite viendra la fin, quand il remettra le royaume à celui qui est Dieu et Père, après avoir détruit toute domination, toute autorité et toute puissance.

Car il faut qu'il règne jusqu'à ce qu'il ait mis tous les ennemis sous ses pieds.

Le dernier ennemi qui sera détruit, c'est la mort.

Dieu, en effet, a tout mis sous ses pieds. Mais lorsqu'il dit que tout lui a été soumis, il est évident que celui qui lui a soumis toutes choses est excepté.

Et lorsque toutes choses lui auront été soumises, alors le Fils lui-même sera soumis à celui qui lui a soumis toutes choses, afin que Dieu soit tout en tous.

Autrement, que feraient ceux qui se font baptiser pour les morts? Si les morts ne ressuscitent absolument pas, pourquoi se font-ils baptiser pour eux?

Et nous, pourquoi sommes-nous à toute heure en péril?

Chaque jour je suis exposé à la mort, je l'atteste, frères, par la gloire dont vous êtes pour moi le sujet, en Jésus Christ notre Seigneur.

Si c'est dans des vues humaines que j'ai combattu contre les bêtes à Éphèse, quel avantage m'en revient-il? Si les morts ne ressuscitent pas, Mangeons et buvons, car demain nous mourrons.

Ne vous y trompez pas: les mauvaises compagnies corrompent les bonnes moeurs.

Revenez à vous-mêmes, comme il est convenable, et ne péchez point; car quelques-uns ne connaissent pas Dieu, je le dis à votre honte.

Mais quelqu'un dira: Comment les morts ressuscitent-ils, et avec quel corps reviennent-ils?

Insensé! ce que tu sèmes ne reprend point vie, s'il ne meurt.

Et ce que tu sèmes, ce n'est pas le corps qui naîtra; c'est un simple grain, de blé peut-être, ou de quelque autre semence;

puis Dieu lui donne un corps comme il lui plaît, et à chaque semence il donne un corps qui lui est propre.

Toute chair n'est pas la même chair; mais autre est la chair des hommes, autre celle des quadrupèdes, autre celle des oiseaux, autre celle des poissons.

Il y a aussi des corps célestes et des corps terrestres; mais autre est l'éclat des corps célestes, autre celui des corps terrestres.

Autre est l'éclat du soleil, autre l'éclat de la lune, et autre l'éclat des étoiles; même une étoile diffère en éclat d'une autre étoile.

Ainsi en est-il de la résurrection des morts. Le corps est semé corruptible; il ressuscite incorruptible;

il est semé méprisable, il ressuscite glorieux; il est semé infirme, il ressuscite plein de force;

il est semé corps animal, il ressuscite corps spirituel. S'il y a un corps animal, il y a aussi un corps spirituel.

C'est pourquoi il est écrit: Le premier homme, Adam, devint une âme vivante. Le dernier Adam est devenu un esprit vivifiant.

Mais ce qui est spirituel n'est pas le premier, c'est ce qui est animal; ce qui est spirituel vient ensuite.

Le premier homme, tiré de la terre, est terrestre; le second homme est du ciel.

Tel est le terrestre, tels sont aussi les terrestres; et tel est le céleste, tels sont aussi les célestes.

Et de même que nous avons porté l'image du terrestre, nous porterons aussi l'image du céleste.

Ce que je dis, frères, c'est que la chair et le sang ne peuvent hériter le royaume de Dieu, et que la corruption n'hérite pas l'incorruptibilité.

Voici, je vous dis un mystère: nous ne mourrons pas tous, mais tous nous serons changés,

en un instant, en un clin d'oeil, à la dernière trompette. La trompette sonnera, et les morts ressusciteront incorruptibles, et nous, nous serons changés.

Car il faut que ce corps corruptible revête l'incorruptibilité, et que ce corps mortel revête l'immortalité.

Lorsque ce corps corruptible aura revêtu l'incorruptibilité, et que ce corps mortel aura revêtu l'immortalité, alors s'accomplira la parole qui est écrite: La mort a été engloutie dans la victoire.

O mort, où est ta victoire? O mort, où est ton aiguillon?

L'aiguillon de la mort, c'est le péché; et la puissance du péché, c'est la loi.

Mais grâces soient rendues à Dieu, qui nous donne la victoire par notre Seigneur Jésus Christ!

Ainsi, mes frères bien-aimés, soyez fermes, inébranlables, travaillant de mieux en mieux à l'oeuvre du Seigneur, sachant que votre travail ne sera pas vain dans le Seigneur.

Pour ce qui concerne la collecte en faveur des saints, agissez, vous aussi, comme je l'ai ordonné aux Églises de la Galatie.

Que chacun de vous, le premier jour de la semaine, mette à part chez lui ce qu'il pourra, selon sa prospérité, afin qu'on n'attende pas mon arrivée pour recueillir les dons.

Et quand je serai venu, j'enverrai avec des lettres, pour porter vos libéralités à Jérusalem, les personnes que vous aurez approuvées.

Si la chose mérite que j'y aille moi-même, elles feront le voyage avec moi.

J'irai chez vous quand j'aurai traversé la Macédoine, car je traverserai la Macédoine.

Peut-être séjournerai-je auprès de vous, ou même y passerai-je l'hiver, afin que vous m'accompagniez là où je me rendrai.

Je ne veux pas cette fois vous voir en passant, mais j'espère demeurer quelque temps auprès de vous, si le Seigneur le permet.

Je resterai néanmoins à Éphèse jusqu'à la Pentecôte;

car une porte grande et d'un accès efficace m'est ouverte, et les adversaires sont nombreux.

Si Timothée arrive, faites en sorte qu'il soit sans crainte parmi vous, car il travaille comme moi à l'oeuvre du Seigneur.

Que personne donc ne le méprise. Accompagnez-le en paix, afin qu'il vienne vers moi, car je l'attends avec les frères.

Pour ce qui est du frère Apollos, je l'ai beaucoup exhorté à se rendre chez vous avec les frères, mais ce n'était décidément pas sa volonté de le faire maintenant; il partira quand il en aura l'occasion.

Veillez, demeurez fermes dans la foi, soyez des hommes, fortifiez-vous.

Que tout ce que vous faites se fasse avec charité!

Encore une recommandation que je vous adresse, frères. Vous savez que la famille de Stéphanas est les prémices de l'Achaïe, et qu'elle s'est dévouée au service des saints.

Ayez vous aussi de la déférence pour de tels hommes, et pour tous ceux qui travaillent à la même oeuvre.

Je me réjouis de la présence de Stéphanas, de Fortunatus et d'Achaïcus; ils ont suppléé à votre absence,

car ils ont tranquillisé mon esprit et le vôtre. Sachez donc apprécier de tels hommes.

Les Églises d'Asie vous saluent. Aquilas et Priscille, avec l'Église qui est dans leur maison, vous saluent beaucoup dans le Seigneur.

Tous les frères vous saluent. Saluez-vous les uns les autres par un saint baiser.

Je vous salue, moi Paul, de ma propre main.

Si quelqu'un n'aime pas le Seigneur, qu'il soit anathème! Maranatha.

Que la grâce du Seigneur Jésus soit avec vous!

Mon amour est avec vous tous en Jésus Christ.