Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым.

Дары различны, но Дух один и тот же;

и служения различны, а Господь один и тот же;

и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.

[Зач. 151.] Но каждому дается проявление Духа на пользу.

Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом;

иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;

иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

[Зач. 152.] Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос.

Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом.

Тело же не из одного члена, но из многих.

Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу?

И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?

Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние?

Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно.

А если бы все были один член, то где было бы тело?

Но теперь членов много, а тело одно.

Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны.

Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее,

и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения;

и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение,

дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге.

Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

[Зач. 153.] И вы – тело Христово, а порознь – члены.

И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки.

Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы?

Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

Ревнуйте о дарах бо́льших, и я покажу вам путь еще превосходнейший.

1 Духовные дары без любви ничто. 4 Проявления любви. 8 Любовь никогда не перестает; вера, надежда, любовь.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

[Зач. 154А.] Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,

не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,

не радуется неправде, а сорадуется истине;

все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;

когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.

[Зач. 154Б.] Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

Церковнославянский (рус)

О духо́вныхъ же, бра́тiе, не хощу́ ва́съ не вѣ́дѣти.

Вѣ́сте, я́ко егда́ невѣ́рни бѣ́сте, ко и́доломъ безгла́снымъ я́ко ведо́ми ведо́стеся.

Тѣ́мже сказу́ю ва́мъ, я́ко никто́же, Ду́хомъ Бо́жiимъ глаго́ляй, рече́тъ ана́ѳема Иису́са, и никто́же мо́жетъ рещи́ Го́спода Иису́са, то́чiю Ду́хомъ Святы́мъ.

Раздѣле́нiя же дарова́нiй су́ть, а то́йжде Ду́хъ:

и раздѣле́нiя служе́нiй су́ть, а то́йжде Госпо́дь:

и раздѣле́нiя дѣ́йствъ су́ть, а то́йжде е́сть Бо́гъ, дѣ́йствуяй вся́ во всѣ́хъ.

[Зач. 151.] Кому́ждо же дае́тся явле́нiе Ду́ха на по́льзу:

о́вому бо Ду́хомъ дае́тся сло́во прему́дрости, ино́му же сло́во ра́зума, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же вѣ́ра, тѣ́мже Ду́хомъ: ино́му же дарова́нiя исцѣле́нiй, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же дѣ́йствiя си́лъ, ино́му же проро́чество, друго́му же разсужде́нiя духово́мъ, ино́му же ро́ди язы́ковъ, друго́му же сказа́нiя язы́ковъ.

Вся́ же сiя́ дѣ́йствуетъ еди́нъ и то́йжде Ду́хъ, раздѣля́я вла́стiю коему́ждо я́коже хо́щетъ.

[Зач. 152.] Я́коже бо тѣ́ло еди́но е́сть и у́ды и́мать мно́ги, вси́ же у́ди еди́наго тѣ́ла, мно́зи су́ще, еди́но су́ть тѣ́ло: та́ко и Христо́съ.

И́бо еди́нѣмъ Ду́хомъ мы́ вси́ во еди́но тѣ́ло крести́хомся, а́ще Иуде́е, а́ще Е́ллини, или́ раби́, или́ свобо́дни: и вси́ еди́нѣмъ Ду́хомъ напои́хомся.

И́бо тѣ́ло нѣ́сть еди́нъ у́дъ, но мно́зи.

А́ще рече́тъ нога́, я́ко нѣ́смь рука́, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

И а́ще рече́тъ у́хо, я́ко нѣ́смь о́ко, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

А́ще все́ тѣ́ло о́ко, гдѣ́ слу́хъ? А́ще [же] все́ слу́хъ, гдѣ́ уха́нiе?

Ны́нѣ же положи́ Бо́гъ у́ды, еди́наго коего́ждо и́хъ въ тѣлеси́, я́коже изво́ли.

А́ще ли бы́ша вси́ еди́нъ у́дъ, гдѣ́ тѣ́ло?

Ны́нѣ же мно́зи у́бо у́дове, еди́но же тѣ́ло.

Не мо́жетъ же о́ко рещи́ руцѣ́: не тре́бѣ ми́ еси́: или́ па́ки глава́ нога́ма: не тре́бѣ ми́ есте́.

Но мно́го па́че, мня́щiися у́ди тѣ́ла немощнѣ́йши бы́ти, ну́жнѣйши су́ть,

и и́хже мни́мъ безче́стнѣйшихъ бы́ти тѣ́ла, си́мъ че́сть мно́жайшую прилага́емъ:

и неблагообра́знiи на́ши благообра́зiе мно́жайше и́мутъ, а благообра́знiи на́ши не тре́бѣ и́мутъ. Но Бо́гъ раствори́ тѣ́ло, худѣ́йшему бо́лшу да́въ че́сть,

да не бу́детъ ра́спри въ тѣлеси́, но да то́жде въ себѣ́ [да ра́вно еди́нъ о друзѣ́мъ] пеку́тся у́ди.

И а́ще стра́ждетъ еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ стра́ждутъ вси́ у́ди: а́ще ли же сла́вится еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ ра́дуются вси́ у́ди.

[Зач. 153.] Вы́ же есте́ тѣ́ло Христо́во, и у́ди от ча́сти.

И о́выхъ у́бо положи́ Бо́гъ въ Це́ркви пе́рвѣе апо́столовъ, второ́е проро́ковъ, тре́тiе учи́телей: пото́мъ же си́лы, та́же дарова́нiя исцѣле́нiй, заступле́нiя, правле́нiя, ро́ди язы́ковъ.

Еда́ вси́ апо́столи? Еда́ вси́ проро́цы? Еда́ вси́ учи́теле? Еда́ вси́ си́лы?

Еда́ вси́ дарова́нiя и́мутъ исцѣле́нiй? Еда́ вси́ язы́ки глаго́лютъ? Еда́ вси́ сказу́ютъ?

Ревну́йте же дарова́нiй бо́лшихъ, и еще́ по превосхожде́нiю пу́ть ва́мъ показу́ю.

А́ще язы́ки человѣ́ческими глаго́лю и а́нгелскими, любве́ же не и́мамъ, бы́хъ [я́ко] мѣ́дь звеня́щи, или́ кимва́лъ звяца́яй.

И а́ще и́мамъ проро́чество, и вѣ́мъ та́йны вся́ и ве́сь ра́зумъ, и а́ще и́мамъ всю́ вѣ́ру, я́ко и го́ры преставля́ти, любве́ же не и́мамъ, ничто́же е́смь.

И а́ще разда́мъ вся́ имѣ́нiя моя́, и а́ще преда́мъ тѣ́ло мое́, во е́же сжещи́ е́, любве́ же не и́мамъ, ни ка́я по́льза ми́ е́сть.

[Зач. 154А.] Любы́ долготерпи́тъ, милосе́рдствуетъ, любы́ не зави́дитъ, любы́ не превозно́сится, не горди́тся,

не безчи́нствуетъ, не и́щетъ свои́хъ си́, не раздража́ется, не мы́слитъ зла́,

не ра́дуется о непра́вдѣ, ра́дуется же о и́стинѣ:

вся́ лю́битъ {покрыва́етъ}, всему́ вѣ́ру е́млетъ, вся́ упова́етъ, вся́ терпи́тъ.

Любы́ николи́же отпа́даетъ, а́ще же проро́чествiя упраздня́тся, а́ще ли язы́цы умо́лкнутъ, а́ще ра́зумъ испраздни́тся.

От ча́сти бо разумѣва́емъ и от ча́сти проро́чествуемъ:

егда́ же прiи́детъ соверше́нное, тогда́, е́же от ча́сти, упраздни́тся.

[Зач. 154Б.] Егда́ бѣ́хъ младе́нецъ, я́ко младе́нецъ глаго́лахъ, я́ко младе́нецъ му́дрствовахъ, я́ко младе́нецъ смышля́хъ: егда́ же бы́хъ му́жъ, отверго́хъ младе́нческая.

Ви́димъ у́бо ны́нѣ я́коже зерца́ломъ въ гада́нiи, тогда́ же лице́мъ къ лицу́: ны́нѣ разумѣ́ю от ча́сти, тогда́ же позна́ю, я́коже и позна́нъ бы́хъ.

Ны́нѣ же пребыва́ютъ вѣ́ра, наде́жда, любы́, три́ сiя́: бо́лши же си́хъ любы́.

Немецкий (GNB)

Языки

Brüder und Schwestern! Ich komme nun zu den Fähigkeiten, die der Geist Gottes schenkt, und sage euch, was ihr darüber wissen müsst.

Ihr erinnert euch: Als ihr noch Ungläubige wart, seid ihr vor den stummen Götzen in Ekstase geraten.

Darum muss ich euch vor allem eines sagen: Wenn Gottes Geist von einem Menschen Besitz ergriffen hat, kann dieser nicht sagen: »Jesus sei verflucht!« Umgekehrt kann niemand sagen: »Jesus ist der Herr!«, wenn nicht der Heilige Geist in ihm wirkt.

Es gibt verschiedene Gaben, doch ein und derselbe Geist teilt sie zu.

Es gibt verschiedene Dienste, doch ein und derselbe Herr macht dazu fähig.

Es gibt verschiedene Wunderkräfte, doch ein und derselbe Gott schenkt sie – er, der alles in allen wirkt.

Doch an jedem und jeder in der Gemeinde zeigt der Heilige Geist seine Wirkung in der Weise und mit dem Ziel, dass alle etwas davon haben.

Die einen befähigt der Geist dazu, Gottes weisheitsvolle Pläne zu enthüllen; andere lässt er erkennen, was in einer schwierigen Lage getan werden soll.

Derselbe Geist gibt den einen besondere Glaubenskraft und den anderen die Kraft, zu heilen.

Der Geist ermächtigt die einen, Wunder zu tun; andere macht er fähig, Weisungen Gottes zu verkünden. Wieder andere können unterscheiden, was aus dem Geist Gottes kommt und was nicht. Die einen befähigt der Geist, in unbekannten Sprachen zu reden; anderen gibt er die Fähigkeit, das Gesagte zu deuten.

Aber das alles bewirkt ein und derselbe Geist. So wie er es will, teilt er jedem und jeder in der Gemeinde die eigene Fähigkeit zu.

Der Körper des Menschen ist einer und besteht doch aus vielen Teilen. Aber all die vielen Teile gehören zusammen und bilden einen unteilbaren Organismus. So ist es auch mit Christus: mit der Gemeinde, die sein Leib ist.

Denn wir alle, Juden wie Griechen, Menschen im Sklavenstand wie Freie, sind in der Taufe durch denselben Geist in den einen Leib, in Christus, eingegliedert und auch alle mit demselben Geist erfüllt worden.

Ein Körper besteht nicht aus einem einzigen Teil, sondern aus vielen Teilen.

Wenn der Fuß erklärt: »Ich gehöre nicht zum Leib, weil ich nicht die Hand bin« – hört er damit auf, ein Teil des Körpers zu sein?

Oder wenn das Ohr erklärt: »Ich gehöre nicht zum Leib, weil ich nicht das Auge bin« – hört es damit auf, ein Teil des Körpers zu sein?

Wie könnte ein Mensch hören, wenn er nur aus Augen bestünde? Wie könnte er riechen, wenn er nur aus Ohren bestünde?

Nun aber hat Gott im Körper viele Teile geschaffen und hat jedem Teil seinen Platz zugewiesen, so wie er es gewollt hat.

Wenn alles nur ein einzelner Teil wäre, wo bliebe da der Leib?

Aber nun gibt es viele Teile, und alle gehören zu dem einen Leib.

Das Auge kann nicht zur Hand sagen: »Ich brauche dich nicht!« Und der Kopf kann nicht zu den Füßen sagen: »Ich brauche euch nicht!«

Gerade die Teile des Körpers, die schwächer scheinen, sind besonders wichtig.

Die Teile, die als unansehnlich gelten, kleiden wir mit besonderer Sorgfalt und die unanständigen mit besonderem Anstand.

Die edleren Teile haben das nicht nötig. Gott hat unseren Körper zu einem Ganzen zusammengefügt und hat dafür gesorgt, dass die geringeren Teile besonders geehrt werden.

Denn er wollte, dass es keine Uneinigkeit im Körper gibt, sondern jeder Teil sich um den anderen kümmert.

Wenn irgendein Teil des Körpers leidet, leiden alle anderen mit. Und wenn irgendein Teil geehrt wird, freuen sich alle anderen mit.

Ihr alle seid zusammen der Leib von Christus, und als Einzelne seid ihr Teile an diesem Leib.

So hat Gott in der Gemeinde allen ihre Aufgabe zugewiesen. Da gibt es erstens die Apostel, zweitens die, die prophetische Weisungen erteilen, drittens die, die zum Lehren befähigt sind. Dann kommen die, die Wunder tun oder heilen können, die Dienste oder Leitungsaufgaben übernehmen oder in unbekannten Sprachen reden.

Nicht alle sind Apostel, nicht alle erteilen prophetische Weisungen, nicht alle sind zum Lehren befähigt. Nicht alle können Wunder tun,

nicht alle Kranke heilen, nicht alle in unbekannten Sprachen reden, nicht alle diese Sprachen deuten.

Bemüht euch aber um die höheren Geistesgaben!

Ich zeige euch jetzt etwas, das noch weit wichtiger ist als alle diese Fähigkeiten.

Wenn ich die Sprachen aller Menschen spreche
und sogar die Sprache der Engel,
aber ich habe keine Liebe –
dann bin ich doch nur ein dröhnender Gong
oder eine lärmende Trommel.

Wenn ich prophetische Eingebungen habe
und alle himmlischen Geheimnisse weiß
und alle Erkenntnis besitze,
wenn ich einen so starken Glauben habe,
dass ich Berge versetzen kann,
aber ich habe keine Liebe –
dann bin ich nichts.

Und wenn ich all meinen Besitz verteile
und den Tod in den Flammen auf mich nehme,
aber ich habe keine Liebe –
dann nützt es mir nichts.

Die Liebe ist geduldig und gütig.
Die Liebe eifert nicht für den eigenen Standpunkt,
sie prahlt nicht und spielt sich nicht auf.

Die Liebe nimmt sich keine Freiheiten heraus,
sie sucht nicht den eigenen Vorteil.
Sie lässt sich nicht zum Zorn reizen
und trägt das Böse nicht nach.

Sie ist nicht schadenfroh,
wenn anderen Unrecht geschieht,
sondern freut sich mit,
wenn jemand das Rechte tut.

Die Liebe gibt nie jemand auf,
in jeder Lage vertraut und hofft sie für andere;
alles erträgt sie mit großer Geduld.

Niemals wird die Liebe vergehen.
Prophetische Eingebungen hören einmal auf,
das Reden in Sprachen des Geistes verstummt,
auch die Erkenntnis wird ein Ende nehmen.

Denn unser Erkennen ist Stückwerk,
und unser prophetisches Reden ist Stückwerk.

Wenn sich die ganze Wahrheit enthüllen wird,
ist es mit dem Stückwerk vorbei.

Einst, als ich noch ein Kind war,
da redete ich wie ein Kind,
ich fühlte und dachte wie ein Kind.
Als ich dann aber erwachsen war,
habe ich die kindlichen Vorstellungen abgelegt.

Jetzt sehen wir nur ein unklares Bild
wie in einem trüben Spiegel;
dann aber schauen wir Gott von Angesicht.
Jetzt kennen wir Gott nur unvollkommen;
dann aber werden wir Gott völlig kennen,
so wie er uns jetzt schon kennt.

Auch wenn alles einmal aufhört –
Glaube, Hoffnung und Liebe nicht.
Diese drei werden immer bleiben;
doch am höchsten steht die Liebe.