Потому сказываю вам, что никто, говорящий Духом Божиим, не произнесет анафемы на Иисуса, и никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым.

Дары различны, но Дух один и тот же;

и служения различны, а Господь один и тот же;

и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех.

[Зач. 151.] Но каждому дается проявление Духа на пользу.

Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом;

иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом;

иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.

[Зач. 152.] Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос.

Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом.

Тело же не из одного члена, но из многих.

Если нога скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не рука, то неужели она потому не принадлежит к телу?

И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу?

Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние?

Но Бог расположил члены, каждый в составе тела, как Ему было угодно.

А если бы все были один член, то где было бы тело?

Но теперь членов много, а тело одно.

Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны.

Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее,

и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения;

и неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение,

дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге.

Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены.

[Зач. 153.] И вы – тело Христово, а порознь – члены.

И иных Бог поставил в Церкви, во-первых, апостолами, во-вторых, пророками, в-третьих, учителями; далее, иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки.

Все ли апостолы? Все ли пророки? Все ли учители? Все ли чудотворцы?

Все ли имеют дары исцелений? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?

Ревнуйте о дарах бо́льших, и я покажу вам путь еще превосходнейший.

1 Духовные дары без любви ничто. 4 Проявления любви. 8 Любовь никогда не перестает; вера, надежда, любовь.

Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

[Зач. 154А.] Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,

не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,

не радуется неправде, а сорадуется истине;

все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем;

когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.

[Зач. 154Б.] Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.

Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна́ю, подобно как я познан.

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

1 «Языки» без истолкования не назидают. 20 Неверующий обличается «пророчествованием». 26 Как говорить и пророчествовать в Церкви – «благопристойно и чинно».

Достигайте любви; ревнуйте о дарах духовных, особенно же о том, чтобы пророчествовать.

Ибо кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом;

а кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение.

Кто говорит на незнакомом языке, тот назидает себя; а кто пророчествует, тот назидает церковь.

Желаю, чтобы вы все говорили языками; но лучше, чтобы вы пророчествовали; ибо пророчествующий превосходнее того, кто говорит языками, разве он притом будет и изъяснять, чтобы церковь получила назидание.

[Зач. 155.] Теперь, если я приду к вам, братия, и стану говорить на незнакомых языках, то какую принесу вам пользу, когда не изъяснюсь вам или откровением, или познанием, или пророчеством, или учением?

И бездушные вещи, издающие звук, свирель или гусли, если не производят раздельных тонов, как распознать то́, что́ играют на свирели или на гуслях?

И если труба будет издавать неопределенный звук, кто станет готовиться к сражению?

Так если и вы языком произносите невразумительные слова, то как узна́ют, что́ вы говорите? Вы будете говорить на ветер.

Сколько, например, различных слов в мире, и ни одного из них нет без значения.

Но если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужестранец, и говорящий для меня чужестранец.

Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви.

А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования.

Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остается без плода.

Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом.

Ибо если ты будешь благословлять духом, то стоящий на месте простолюдина ка́к скажет: «аминь» при твоем благодарении? Ибо он не понимает, что́ ты говоришь.

Ты хорошо благодаришь, но другой не назидается.

Благодарю Бога моего: я более всех вас говорю языками;

но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке.

[Зач. 156.] Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни.

В законе написано: иными языками и иными устами буду говорить народу сему; но и тогда не послушают Меня, говорит Господь.

Итак языки суть знамение не для верующих, а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих.

Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?

Но когда все пророчествуют, и войдет кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится.

И таким образом тайны сердца его обнаруживаются, и он падет ниц, поклонится Богу и скажет: истинно с вами Бог.

[Зач. 157.] Итак что́ же, братия? Когда вы сходитесь, и у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, – все сие да будет к назиданию.

Если кто говорит на незнакомом языке, говорите двое, или много трое, и то́ порознь, а один изъясняй.

Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу.

И пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают.

Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи.

Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение.

И духи пророческие послушны пророкам,

потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Та́к бывает во всех церквах у святых.

Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит.

Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви.

Разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних достигло?

Если кто почитает себя пророком или духовным, тот да разумеет, что́ я пишу вам, ибо это заповеди Господни.

А кто не разумеет, пусть не разумеет.

Итак, братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками;

только всё должно быть благопристойно и чинно.

Церковнославянский (рус)

О духо́вныхъ же, бра́тiе, не хощу́ ва́съ не вѣ́дѣти.

Вѣ́сте, я́ко егда́ невѣ́рни бѣ́сте, ко и́доломъ безгла́снымъ я́ко ведо́ми ведо́стеся.

Тѣ́мже сказу́ю ва́мъ, я́ко никто́же, Ду́хомъ Бо́жiимъ глаго́ляй, рече́тъ ана́ѳема Иису́са, и никто́же мо́жетъ рещи́ Го́спода Иису́са, то́чiю Ду́хомъ Святы́мъ.

Раздѣле́нiя же дарова́нiй су́ть, а то́йжде Ду́хъ:

и раздѣле́нiя служе́нiй су́ть, а то́йжде Госпо́дь:

и раздѣле́нiя дѣ́йствъ су́ть, а то́йжде е́сть Бо́гъ, дѣ́йствуяй вся́ во всѣ́хъ.

[Зач. 151.] Кому́ждо же дае́тся явле́нiе Ду́ха на по́льзу:

о́вому бо Ду́хомъ дае́тся сло́во прему́дрости, ино́му же сло́во ра́зума, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же вѣ́ра, тѣ́мже Ду́хомъ: ино́му же дарова́нiя исцѣле́нiй, о то́мже Ду́сѣ:

друго́му же дѣ́йствiя си́лъ, ино́му же проро́чество, друго́му же разсужде́нiя духово́мъ, ино́му же ро́ди язы́ковъ, друго́му же сказа́нiя язы́ковъ.

Вся́ же сiя́ дѣ́йствуетъ еди́нъ и то́йжде Ду́хъ, раздѣля́я вла́стiю коему́ждо я́коже хо́щетъ.

[Зач. 152.] Я́коже бо тѣ́ло еди́но е́сть и у́ды и́мать мно́ги, вси́ же у́ди еди́наго тѣ́ла, мно́зи су́ще, еди́но су́ть тѣ́ло: та́ко и Христо́съ.

И́бо еди́нѣмъ Ду́хомъ мы́ вси́ во еди́но тѣ́ло крести́хомся, а́ще Иуде́е, а́ще Е́ллини, или́ раби́, или́ свобо́дни: и вси́ еди́нѣмъ Ду́хомъ напои́хомся.

И́бо тѣ́ло нѣ́сть еди́нъ у́дъ, но мно́зи.

А́ще рече́тъ нога́, я́ко нѣ́смь рука́, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

И а́ще рече́тъ у́хо, я́ко нѣ́смь о́ко, нѣ́смь от тѣ́ла: еда́ сего́ ра́ди нѣ́сть от тѣ́ла?

А́ще все́ тѣ́ло о́ко, гдѣ́ слу́хъ? А́ще [же] все́ слу́хъ, гдѣ́ уха́нiе?

Ны́нѣ же положи́ Бо́гъ у́ды, еди́наго коего́ждо и́хъ въ тѣлеси́, я́коже изво́ли.

А́ще ли бы́ша вси́ еди́нъ у́дъ, гдѣ́ тѣ́ло?

Ны́нѣ же мно́зи у́бо у́дове, еди́но же тѣ́ло.

Не мо́жетъ же о́ко рещи́ руцѣ́: не тре́бѣ ми́ еси́: или́ па́ки глава́ нога́ма: не тре́бѣ ми́ есте́.

Но мно́го па́че, мня́щiися у́ди тѣ́ла немощнѣ́йши бы́ти, ну́жнѣйши су́ть,

и и́хже мни́мъ безче́стнѣйшихъ бы́ти тѣ́ла, си́мъ че́сть мно́жайшую прилага́емъ:

и неблагообра́знiи на́ши благообра́зiе мно́жайше и́мутъ, а благообра́знiи на́ши не тре́бѣ и́мутъ. Но Бо́гъ раствори́ тѣ́ло, худѣ́йшему бо́лшу да́въ че́сть,

да не бу́детъ ра́спри въ тѣлеси́, но да то́жде въ себѣ́ [да ра́вно еди́нъ о друзѣ́мъ] пеку́тся у́ди.

И а́ще стра́ждетъ еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ стра́ждутъ вси́ у́ди: а́ще ли же сла́вится еди́нъ у́дъ, съ ни́мъ ра́дуются вси́ у́ди.

[Зач. 153.] Вы́ же есте́ тѣ́ло Христо́во, и у́ди от ча́сти.

И о́выхъ у́бо положи́ Бо́гъ въ Це́ркви пе́рвѣе апо́столовъ, второ́е проро́ковъ, тре́тiе учи́телей: пото́мъ же си́лы, та́же дарова́нiя исцѣле́нiй, заступле́нiя, правле́нiя, ро́ди язы́ковъ.

Еда́ вси́ апо́столи? Еда́ вси́ проро́цы? Еда́ вси́ учи́теле? Еда́ вси́ си́лы?

Еда́ вси́ дарова́нiя и́мутъ исцѣле́нiй? Еда́ вси́ язы́ки глаго́лютъ? Еда́ вси́ сказу́ютъ?

Ревну́йте же дарова́нiй бо́лшихъ, и еще́ по превосхожде́нiю пу́ть ва́мъ показу́ю.

А́ще язы́ки человѣ́ческими глаго́лю и а́нгелскими, любве́ же не и́мамъ, бы́хъ [я́ко] мѣ́дь звеня́щи, или́ кимва́лъ звяца́яй.

И а́ще и́мамъ проро́чество, и вѣ́мъ та́йны вся́ и ве́сь ра́зумъ, и а́ще и́мамъ всю́ вѣ́ру, я́ко и го́ры преставля́ти, любве́ же не и́мамъ, ничто́же е́смь.

И а́ще разда́мъ вся́ имѣ́нiя моя́, и а́ще преда́мъ тѣ́ло мое́, во е́же сжещи́ е́, любве́ же не и́мамъ, ни ка́я по́льза ми́ е́сть.

[Зач. 154А.] Любы́ долготерпи́тъ, милосе́рдствуетъ, любы́ не зави́дитъ, любы́ не превозно́сится, не горди́тся,

не безчи́нствуетъ, не и́щетъ свои́хъ си́, не раздража́ется, не мы́слитъ зла́,

не ра́дуется о непра́вдѣ, ра́дуется же о и́стинѣ:

вся́ лю́битъ {покрыва́етъ}, всему́ вѣ́ру е́млетъ, вся́ упова́етъ, вся́ терпи́тъ.

Любы́ николи́же отпа́даетъ, а́ще же проро́чествiя упраздня́тся, а́ще ли язы́цы умо́лкнутъ, а́ще ра́зумъ испраздни́тся.

От ча́сти бо разумѣва́емъ и от ча́сти проро́чествуемъ:

егда́ же прiи́детъ соверше́нное, тогда́, е́же от ча́сти, упраздни́тся.

[Зач. 154Б.] Егда́ бѣ́хъ младе́нецъ, я́ко младе́нецъ глаго́лахъ, я́ко младе́нецъ му́дрствовахъ, я́ко младе́нецъ смышля́хъ: егда́ же бы́хъ му́жъ, отверго́хъ младе́нческая.

Ви́димъ у́бо ны́нѣ я́коже зерца́ломъ въ гада́нiи, тогда́ же лице́мъ къ лицу́: ны́нѣ разумѣ́ю от ча́сти, тогда́ же позна́ю, я́коже и позна́нъ бы́хъ.

Ны́нѣ же пребыва́ютъ вѣ́ра, наде́жда, любы́, три́ сiя́: бо́лши же си́хъ любы́.

Держи́теся любве́: ревну́йте же духо́внымъ, па́че же да проро́чествуете.

Глаго́ляй бо язы́ки, не человѣ́комъ глаго́летъ, но Бо́гу: никто́же бо слы́шитъ, ду́хомъ же глаго́летъ та́йны:

проро́чествуяй же, человѣ́комъ глаго́летъ созида́нiе и утѣше́нiе и утвержде́нiе.

Глаго́ляй [бо] язы́ки себе́ зи́ждетъ, а проро́чествуяй це́рковь зи́ждетъ.

Хощу́ же всѣ́хъ ва́съ глаго́лати язы́ки, па́че же да прорица́ете: бо́лiй бо проро́чествуяй, не́жели глаго́ляй язы́ки, ра́звѣ а́ще [кто́] сказу́етъ, да це́рковь созида́нiе прiе́млетъ.

[Зач. 155.] Ны́нѣ же, бра́тiе, а́ще прiиду́ къ ва́мъ язы́ки глаго́ля, ку́ю ва́мъ по́льзу сотворю́, а́ще ва́мъ не глаго́лю или́ во открове́нiи, или́ въ ра́зумѣ, или́ въ проро́чествiи, или́ въ науче́нiи?

Оба́че безду́шная гла́съ даю́щая, а́ще сопѣ́ль, а́ще гу́сли, а́ще ра́знствiя писка́нiемъ не дадя́тъ, ка́ко разу́мно бу́детъ писка́нiе или́ гуде́нiе?

И́бо а́ще безвѣ́стенъ гла́съ труба́ да́стъ, кто́ угото́вится на бра́нь?

Та́ко и вы́ а́ще не благоразу́мно сло́во дадите́ язы́комъ, ка́ко уразумѣ́ется глаго́лемое? Бу́дете бо на возду́хъ глаго́люще.

Толи́цы у́бо, а́ще ключи́тся, ро́ди гласо́въ су́ть въ мíрѣ, и ни еди́нъ и́хъ безгла́сенъ.

А́ще у́бо не увѣ́мъ си́лы гла́са, бу́ду глаго́лющему иноязы́чникъ, и глаго́лющiй мнѣ́ иноязы́чникъ.

Та́ко и вы́, поне́же ревни́теле есте́ духово́мъ, [я́же] къ созида́нiю це́ркве проси́те {ищи́те}, да избы́точествуете.

Тѣ́мже глаго́ляй язы́комъ да мо́лится, да сказу́етъ.

А́ще бо молю́ся язы́комъ, ду́хъ мо́й мо́лится, а у́мъ мо́й безъ плода́ е́сть.

Что́ у́бо е́сть? Помолю́ся ду́хомъ, помолю́ся же и умо́мъ: воспою́ ду́хомъ, воспою́ же и умо́мъ.

Поне́же а́ще благослови́ши ду́хомъ, исполня́яй мѣ́сто невѣ́жды ка́ко рече́тъ ами́нь, по твоему́ благодаре́нiю? Поне́же не вѣ́сть, что́ глаго́леши.

Ты́ у́бо до́брѣ благодари́ши, но другі́й не созида́ется.

Благодарю́ Бо́га моего́, па́че всѣ́хъ ва́съ язы́ки глаго́ля:

но въ це́ркви хощу́ пя́ть слове́съ умо́мъ мои́мъ глаго́лати, да и и́ны по́льзую, не́жели тмы́ слове́съ язы́комъ.

[Зач. 156.] Бра́тiе, не дѣ́ти быва́йте умы́: но зло́бою младе́нствуйте, умы́ же соверше́ни быва́йте.

Въ зако́нѣ пи́шетъ: я́ко ины́ми язы́ки и устны́ ины́ми возглаго́лю лю́демъ си́мъ, и ни та́ко послу́шаютъ Мене́, глаго́летъ Госпо́дь.

Тѣ́мже язы́цы въ зна́менiе су́ть не вѣ́рующымъ, но невѣ́рнымъ: а проро́чество не невѣ́рнымъ, но вѣ́рующымъ.

А́ще у́бо сни́дется це́рковь вся́ вку́пѣ, и вси́ язы́ки глаго́лютъ, вни́дутъ же [и] неразу́мивiи или́ невѣ́рнiи, не реку́тъ ли, я́ко бѣсну́етеся?

А́ще же вси́ проро́чествуютъ, вни́детъ же нѣ́кiй невѣ́ренъ или́ невѣ́жда, облича́ется всѣ́ми, [и] истязу́ется от всѣ́хъ,

и си́це та́йная се́рдца его́ явле́на быва́ютъ: и та́ко па́дъ ни́цъ покло́нится Богови, возвѣща́я, я́ко вои́стинну Бо́гъ съ ва́ми е́сть.

[Зач. 157.] Что́ у́бо е́сть, бра́тiе? Егда́ схо́дитеся, кі́йждо ва́съ псало́мъ и́мать, уче́нiе и́мать, язы́къ и́мать, открове́нiе и́мать, сказа́нiе и́мать: вся́ [же] къ созида́нiю да быва́ютъ.

А́ще язы́комъ кто́ глаго́летъ, по двѣма́, или́ мно́жае по трiе́мъ, и по ча́сти: и еди́нъ да сказу́етъ.

А́ще ли не бу́детъ сказа́тель, да молчи́тъ въ це́ркви, себѣ́ же да глаго́летъ и Богови.

Проро́цы же два́ или́ трiе́ да глаго́лютъ, и друзі́и да разсужда́ютъ:

а́ще ли ино́му откры́ется сѣдя́щу, пе́рвый да молчи́тъ.

Мо́жете бо вси́ по еди́ному проро́чествовати, да вси́ уча́тся и вси́ утѣша́ются.

И ду́си проро́честiи проро́комъ повину́ются:

нѣ́сть бо нестрое́нiя Бо́гъ, но ми́ра, я́ко во всѣ́хъ це́рквахъ святы́хъ.

Жены́ ва́шя въ це́рквахъ да молча́тъ: не повелѣ́ся бо и́мъ глаго́лати, но повинова́тися, я́коже и зако́нъ глаго́летъ.

А́ще ли чесому́ научи́тися хотя́тъ, въ дому́ свои́хъ муже́й да вопроша́ютъ: сра́мно бо е́сть женѣ́ въ це́ркви глаго́лати.

Или́ от ва́съ сло́во Бо́жiе изы́де? Или́ ва́съ еди́ныхъ дости́же?

А́ще кто́ мни́тся проро́къ бы́ти или́ духо́венъ, да разумѣ́етъ, я́же пишу́ ва́мъ, зане́ Госпо́дни су́ть за́повѣди?

а́ще ли кто́ не разумѣ́етъ, да не разумѣва́етъ.

Тѣ́мже, бра́тiе моя́, ревну́йте е́же проро́чествовати, и е́же глаго́лати язы́ки не возбраня́йте:

вся́ же благообра́зно и по чи́ну да быва́ютъ.

Немецкий (GNB)

Языки

Brüder und Schwestern! Ich komme nun zu den Fähigkeiten, die der Geist Gottes schenkt, und sage euch, was ihr darüber wissen müsst.

Ihr erinnert euch: Als ihr noch Ungläubige wart, seid ihr vor den stummen Götzen in Ekstase geraten.

Darum muss ich euch vor allem eines sagen: Wenn Gottes Geist von einem Menschen Besitz ergriffen hat, kann dieser nicht sagen: »Jesus sei verflucht!« Umgekehrt kann niemand sagen: »Jesus ist der Herr!«, wenn nicht der Heilige Geist in ihm wirkt.

Es gibt verschiedene Gaben, doch ein und derselbe Geist teilt sie zu.

Es gibt verschiedene Dienste, doch ein und derselbe Herr macht dazu fähig.

Es gibt verschiedene Wunderkräfte, doch ein und derselbe Gott schenkt sie – er, der alles in allen wirkt.

Doch an jedem und jeder in der Gemeinde zeigt der Heilige Geist seine Wirkung in der Weise und mit dem Ziel, dass alle etwas davon haben.

Die einen befähigt der Geist dazu, Gottes weisheitsvolle Pläne zu enthüllen; andere lässt er erkennen, was in einer schwierigen Lage getan werden soll.

Derselbe Geist gibt den einen besondere Glaubenskraft und den anderen die Kraft, zu heilen.

Der Geist ermächtigt die einen, Wunder zu tun; andere macht er fähig, Weisungen Gottes zu verkünden. Wieder andere können unterscheiden, was aus dem Geist Gottes kommt und was nicht. Die einen befähigt der Geist, in unbekannten Sprachen zu reden; anderen gibt er die Fähigkeit, das Gesagte zu deuten.

Aber das alles bewirkt ein und derselbe Geist. So wie er es will, teilt er jedem und jeder in der Gemeinde die eigene Fähigkeit zu.

Der Körper des Menschen ist einer und besteht doch aus vielen Teilen. Aber all die vielen Teile gehören zusammen und bilden einen unteilbaren Organismus. So ist es auch mit Christus: mit der Gemeinde, die sein Leib ist.

Denn wir alle, Juden wie Griechen, Menschen im Sklavenstand wie Freie, sind in der Taufe durch denselben Geist in den einen Leib, in Christus, eingegliedert und auch alle mit demselben Geist erfüllt worden.

Ein Körper besteht nicht aus einem einzigen Teil, sondern aus vielen Teilen.

Wenn der Fuß erklärt: »Ich gehöre nicht zum Leib, weil ich nicht die Hand bin« – hört er damit auf, ein Teil des Körpers zu sein?

Oder wenn das Ohr erklärt: »Ich gehöre nicht zum Leib, weil ich nicht das Auge bin« – hört es damit auf, ein Teil des Körpers zu sein?

Wie könnte ein Mensch hören, wenn er nur aus Augen bestünde? Wie könnte er riechen, wenn er nur aus Ohren bestünde?

Nun aber hat Gott im Körper viele Teile geschaffen und hat jedem Teil seinen Platz zugewiesen, so wie er es gewollt hat.

Wenn alles nur ein einzelner Teil wäre, wo bliebe da der Leib?

Aber nun gibt es viele Teile, und alle gehören zu dem einen Leib.

Das Auge kann nicht zur Hand sagen: »Ich brauche dich nicht!« Und der Kopf kann nicht zu den Füßen sagen: »Ich brauche euch nicht!«

Gerade die Teile des Körpers, die schwächer scheinen, sind besonders wichtig.

Die Teile, die als unansehnlich gelten, kleiden wir mit besonderer Sorgfalt und die unanständigen mit besonderem Anstand.

Die edleren Teile haben das nicht nötig. Gott hat unseren Körper zu einem Ganzen zusammengefügt und hat dafür gesorgt, dass die geringeren Teile besonders geehrt werden.

Denn er wollte, dass es keine Uneinigkeit im Körper gibt, sondern jeder Teil sich um den anderen kümmert.

Wenn irgendein Teil des Körpers leidet, leiden alle anderen mit. Und wenn irgendein Teil geehrt wird, freuen sich alle anderen mit.

Ihr alle seid zusammen der Leib von Christus, und als Einzelne seid ihr Teile an diesem Leib.

So hat Gott in der Gemeinde allen ihre Aufgabe zugewiesen. Da gibt es erstens die Apostel, zweitens die, die prophetische Weisungen erteilen, drittens die, die zum Lehren befähigt sind. Dann kommen die, die Wunder tun oder heilen können, die Dienste oder Leitungsaufgaben übernehmen oder in unbekannten Sprachen reden.

Nicht alle sind Apostel, nicht alle erteilen prophetische Weisungen, nicht alle sind zum Lehren befähigt. Nicht alle können Wunder tun,

nicht alle Kranke heilen, nicht alle in unbekannten Sprachen reden, nicht alle diese Sprachen deuten.

Bemüht euch aber um die höheren Geistesgaben!

Ich zeige euch jetzt etwas, das noch weit wichtiger ist als alle diese Fähigkeiten.

Wenn ich die Sprachen aller Menschen spreche
und sogar die Sprache der Engel,
aber ich habe keine Liebe –
dann bin ich doch nur ein dröhnender Gong
oder eine lärmende Trommel.

Wenn ich prophetische Eingebungen habe
und alle himmlischen Geheimnisse weiß
und alle Erkenntnis besitze,
wenn ich einen so starken Glauben habe,
dass ich Berge versetzen kann,
aber ich habe keine Liebe –
dann bin ich nichts.

Und wenn ich all meinen Besitz verteile
und den Tod in den Flammen auf mich nehme,
aber ich habe keine Liebe –
dann nützt es mir nichts.

Die Liebe ist geduldig und gütig.
Die Liebe eifert nicht für den eigenen Standpunkt,
sie prahlt nicht und spielt sich nicht auf.

Die Liebe nimmt sich keine Freiheiten heraus,
sie sucht nicht den eigenen Vorteil.
Sie lässt sich nicht zum Zorn reizen
und trägt das Böse nicht nach.

Sie ist nicht schadenfroh,
wenn anderen Unrecht geschieht,
sondern freut sich mit,
wenn jemand das Rechte tut.

Die Liebe gibt nie jemand auf,
in jeder Lage vertraut und hofft sie für andere;
alles erträgt sie mit großer Geduld.

Niemals wird die Liebe vergehen.
Prophetische Eingebungen hören einmal auf,
das Reden in Sprachen des Geistes verstummt,
auch die Erkenntnis wird ein Ende nehmen.

Denn unser Erkennen ist Stückwerk,
und unser prophetisches Reden ist Stückwerk.

Wenn sich die ganze Wahrheit enthüllen wird,
ist es mit dem Stückwerk vorbei.

Einst, als ich noch ein Kind war,
da redete ich wie ein Kind,
ich fühlte und dachte wie ein Kind.
Als ich dann aber erwachsen war,
habe ich die kindlichen Vorstellungen abgelegt.

Jetzt sehen wir nur ein unklares Bild
wie in einem trüben Spiegel;
dann aber schauen wir Gott von Angesicht.
Jetzt kennen wir Gott nur unvollkommen;
dann aber werden wir Gott völlig kennen,
so wie er uns jetzt schon kennt.

Auch wenn alles einmal aufhört –
Glaube, Hoffnung und Liebe nicht.
Diese drei werden immer bleiben;
doch am höchsten steht die Liebe.

Bemüht euch also darum, dass euch die Liebe geschenkt wird!

Von den Gaben des Geistes wünscht euch besonders die Fähigkeit, prophetische Weisungen zu verkünden.

Wenn du in unbekannten Sprachen redest, sprichst du nicht zu Menschen, sondern zu Gott. Niemand versteht dich. Durch die Wirkung des Geistes redest du geheimnisvolle Worte.

Wenn du aber prophetische Weisungen empfängst, kannst du sie an andere weitergeben. Du kannst damit die Gemeinde aufbauen, ermutigen und trösten.

Wenn jemand in unbekannten Sprachen spricht, hat niemand sonst etwas davon. Wer prophetische Weisungen gibt, dient der ganzen Gemeinde.

Ich wünschte, dass ihr alle in Sprachen des Geistes reden könntet; aber noch lieber wäre es mir, ihr alle könntet prophetische Weisungen verkünden. Das hat mehr Gewicht, als in unbekannten Sprachen zu reden, außer es gibt jemand gleich die Deutung dazu, damit die Gemeinde etwas davon hat.

Was nützt es euch, Brüder und Schwestern, wenn ich zu euch komme und in unbekannten Sprachen rede? Ihr habt nur etwas davon, wenn ich euch göttliche Wahrheiten enthülle oder Erkenntnisse bringe oder Weisungen von Gott oder Lehren weitergebe.

Denkt an die Musikinstrumente, an die Flöte oder die Harfe. Wenn sich die einzelnen Töne nicht deutlich unterscheiden, ist keine Melodie zu erkennen.

Und wenn die Trompete kein klares Signal gibt, wird keiner zu den Waffen greifen.

Bei euch ist es genauso: Wenn ihr mit eurer Stimme undeutliche Laute von euch gebt, kann niemand verstehen, was ihr sagt. Ihr sprecht dann in den Wind.

Oder denkt an die vielen Sprachen in der Welt! Jedes Volk hat seine eigene.

Wenn ich nun die Sprache eines anderen Menschen nicht kenne, kann er sich nicht mit mir verständigen, und mir geht es genauso mit ihm.

Das gilt auch für euch. Wenn ihr schon so großen Wert auf die Gaben des Geistes legt, dann bemüht euch um die, die dem Aufbau der Gemeinde dienen. An solchen Gaben sollt ihr reich werden.

Wer also in unbekannten Sprachen spricht, soll um die Gabe bitten, das Gesprochene auch deuten zu können.

Wenn ich in solchen Sprachen rede, betet der Geist, der von mir Besitz ergriffen hat, aber mein Verstand ist untätig, und niemand hat etwas davon.

Was folgt daraus? Ich will beides tun: mit dem Geist beten und mit dem Verstand beten. Ich will mit dem Geist singen und auch mit dem Verstand.

Wenn du Gott nur in der Sprache des Geistes rühmst, wie können dann andere, die diese Sprache nicht verstehen, auf dein Gebet mit »Amen« antworten? Sie wissen ja gar nicht, was du gesagt hast.

Die anderen werden nicht in ihrem Glauben gefördert, auch wenn du ein noch so schönes Gebet sprichst.

Ich danke Gott, dass ich mehr als ihr alle in Sprachen des Geistes rede.

Aber in der Gemeindeversammlung spreche ich lieber fünf verständliche Sätze, um die anderen im Glauben zu unterweisen, als zehntausend Wörter, die niemand versteht.

Brüder und Schwestern, seid nicht Kinder dem Verstand nach! In der Schlechtigkeit sollt ihr wie kleine Kinder sein, aber im Denken müsst ihr erwachsen sein.

Im Buch des Gesetzes heißt es: »Ich werde zu diesem Volk in unbekannten Sprachen reden und in fremden Worten, sagt der Herr. Aber auch dann werden sie nicht auf mich hören.«
nach Jes 28,11-12

Das Reden in Sprachen des Geistes ist also gar nicht für die Glaubenden bestimmt, sondern für die Ungläubigen – es ist ein Zeichen des Gerichts über ihren Unglauben. Bei den prophetischen Botschaften ist es umgekehrt: Sie sind nicht für die Ungläubigen bestimmt, sondern für die Glaubenden oder die, die zum Glauben kommen sollen.

Stellt euch vor, die ganze Gemeinde versammelt sich und alle fangen an, in unbekannten Sprachen zu reden. Wenn nun Neulinge oder Ungläubige hereinkommen, werden sie euch bestimmt für verrückt erklären.

Nehmt dagegen an, ihr alle verkündet prophetische Weisungen. Wenn dann ein Neuling, der noch nicht glaubt, hereinkommt, wird ihn alles, was er hört, von seiner Schuld überzeugen. Er wird sich von allen zur Rechenschaft gezogen sehen.

Seine geheimen Gedanken kommen ans Licht. Er wird sich niederwerfen, wird Gott anbeten und bekennen: »Wahrhaftig, Gott ist mitten unter euch!«

Was folgt daraus für euch, Brüder und Schwestern? Wenn ihr zum Gottesdienst zusammenkommt, kann jeder und jede etwas dazu beitragen: ein Lied vorsingen oder eine Lehre vortragen oder eine Offenbarung weitergeben oder in unbekannten Sprachen reden oder die Deutung dazu geben. Aber alles muss dem Aufbau der Gemeinde dienen.

In unbekannten Sprachen sollen zwei oder höchstens drei sprechen, aber der Reihe nach, und jemand soll die Deutung geben.

Wenn niemand da ist, der es deuten kann, sollen die Betreffenden schweigen. Sie sollen dann für sich zu Hause reden, wo nur sie selbst und Gott es hören.

Auch von denen, die prophetische Weisungen verkünden können, sollen nur zwei oder drei sprechen. Die andern, die diese Fähigkeit haben, sollen das Gesagte beurteilen.

Vielleicht erhält von diesen andern, die dabeisitzen, jemand eine Botschaft, während gerade einer spricht; dann soll der Erste aufhören.

Ihr könnt doch alle der Reihe nach sprechen. Dann werden alle etwas lernen und alle werden ermutigt werden.

Die prophetisch Begabten werden von ihren Eingebungen nicht überwältigt, sondern haben es selbst in der Hand, wann und wie sie sie weitergeben.

Gott liebt doch nicht die Unordnung, sondern er schafft Frieden!

Wie es bei allen christlichen Gemeinden üblich ist,

sollen die Frauen in euren Versammlungen schweigen. Sie dürfen nicht lehren, sondern sollen sich unterordnen, wie es auch das Gesetz vorschreibt.

Wenn sie etwas wissen wollen, sollen sie zu Hause ihren Ehemann fragen. Denn es schickt sich nicht für eine Frau, dass sie in der Gemeindeversammlung spricht.

Ist denn die Botschaft Gottes von euch in die Welt ausgegangen? Oder ist sie nur zu euch gekommen?

Wer von euch meint, die Prophetengabe zu besitzen oder vom Geist Gottes erfüllt zu sein, muss auch einsehen, dass meine Anweisungen vom Herrn kommen.

Wer das nicht anerkennt, wird auch von Gott nicht anerkannt.

Meine Brüder und Schwestern, bemüht euch also um die Gabe der prophetischen Rede, hindert aber auch niemand daran, in unbekannten Sprachen zu reden.

Nur soll alles anständig und geordnet zugehen.