Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
10:1
10:2
10:3
10:4
10:5
10:6
10:7
10:8
10:9
10:10
10:11
10:12
10:13
10:14
10:15
10:16
10:17
10:18
10:19
10:20
10:21
10:22
10:23
10:24
10:25
10:26
10:27
10:28
10:29
10:30
см.:1Мак.11:34;
10:31
10:32
10:33
10:34
10:35
10:36
10:37
10:38
10:39
10:40
10:41
10:42
10:43
10:44
10:45
10:46
10:47
10:48
10:49
10:50
10:51
10:52
10:53
10:54
10:55
10:56
10:57
10:58
10:59
10:60
10:61
10:62
10:63
10:64
10:65
10:66
10:67
10:68
10:69
10:70
10:71
10:72
10:73
10:74
10:75
10:76
10:77
10:78
10:79
10:80
10:81
10:82
10:83
10:84
10:85
10:86
10:87
10:88
10:89
И въ лѣ́то сто́ шестьдеся́тое взы́де Алекса́ндръ сы́нъ Антiо́ховъ епифа́нъ и одержа́ Птолемаи́ду: и прiя́ша его́, и ца́рствова та́мо.
И слы́ша дими́трiй ца́рь, и собра́ во́евъ мно́го зѣло́, и изы́де проти́ву ему́ на бра́нь.
И посла́ дими́трiй ко Ионаѳа́ну еписто́лiи словесы́ ми́рными, велича́я его́.
Рече́ бо: предвари́мъ сотвори́ти ми́ръ съ ни́мъ, пре́жде не́же сотвори́тъ со Алекса́ндромъ проти́ву на́съ:
воспомя́нетъ бо вся́ зла́я, я́же сотвори́хомъ на него́ и на бра́тiю его́ и на язы́къ его́.
И даде́ ему́ вла́сть собира́ти во́ины и уготовля́ти ору́жiя, и бы́ти ему́ дру́гомъ его́, и зало́гъ, и́же бѣ́ въ краегра́дiи, повелѣ́ отда́ти ему́.
И прiи́де Ионаѳа́нъ во Иерусали́мъ и прочте́ еписто́лiи во услы́шанiе всѣ́мъ лю́демъ и и́же от краегра́дiя.
И устраши́шася стра́хомъ ве́лiимъ, егда́ услы́шаша, я́ко даде́ ему́ ца́рь вла́сть собира́ти во́ины.
И преда́ша и́же от краегра́дiя Ионаѳа́ну зало́гъ, и отдаде́ и́хъ роди́телемъ и́хъ.
И обита́ Ионаѳа́нъ во Иерусали́мѣ, и нача́ созида́ти и обновля́ти гра́дъ,
и рече́ ко творя́щымъ дѣла́ созида́ти стѣ́ны и го́ру Сiо́нъ о́крестъ от ка́менiй четвероуго́лныхъ ко утвержде́нiю, и сотвори́ша си́це.
И побѣго́ша иноплеме́нницы, и́же бя́ху въ тверды́нехъ, я́же созда́ вакхи́дъ:
и оста́ви кі́йждо мѣ́сто свое́ и отъи́де въ зе́млю свою́.
Оба́че въ веѳсу́рѣ оста́шася нѣ́цыи от оста́вльшихъ зако́нъ и за́повѣди [Бо́жiя]: бѣ́ бо и́мъ убѣ́жище.
И слы́ша Алекса́ндръ ца́рь обѣща́нiя, ели́ка посла́ дими́трiй Ионаѳа́ну, и повѣ́даша ему́ бра́ни и му́жества, я́же сотвори́ то́й и бра́тiя его́, и труды́, я́же имѣ́ху.
И рече́: еда́ обря́щемъ ко́его му́жа такова́? и ны́нѣ сотвори́мъ его́ въ дру́га и спобо́рника на́шего.
И написа́ еписто́лiи и посла́ ему́ по словесе́мъ си́мъ, глаго́ля:
ца́рь Алекса́ндръ бра́ту Ионаѳа́ну ра́доватися:
слы́шахомъ о тебѣ́, я́ко му́жъ си́ленъ еси́ крѣ́постiю и уго́денъ еси́ бы́ти на́мъ дру́гъ:
и ны́нѣ поста́вихомъ тя́ дне́сь архiере́а язы́ка твоего́, и е́же дру́гомъ царе́вымъ нарица́тися [и посла́ ему́ порфи́ру и вѣне́цъ зла́тъ], и му́дрствовати та́яжде съ на́ми и снабдѣва́ти дру́жбу къ на́мъ.
И облече́ся Ионаѳа́нъ во святу́ю ри́зу седма́го ме́сяца лѣ́та сто́ шестьдеся́таго, въ де́нь пра́здника сѣнопотче́нiя, и собра́ си́лы и угото́ва ору́жiя мно́га.
И слы́ша дими́трiй словеса́ сiя́, и опеча́лися зѣло́, и рече́:
что́ сiе́ сотвори́хомъ, я́ко предвари́ на́съ Алекса́ндръ соста́вити дру́жбу со иуде́и во утвержде́нiе?
напишу́ и а́зъ и́мъ словеса́ проси́телная и возвыше́нiя и да́ры, я́ко да бу́дутъ со мно́ю въ по́мощь.
И написа́ и́мъ по словесе́мъ си́мъ: ца́рь дими́трiй язы́ку Иуде́йскому ра́доватися:
поне́же сохрани́сте завѣ́ты къ на́мъ и пребыва́сте въ дру́жбѣ на́шей и не приступи́сте ко враго́мъ на́шымъ, слы́шахомъ и ра́довахомся:
и ны́нѣ пребыва́йте еще́ сохрани́ти къ на́мъ вѣ́ру, и воздади́мъ ва́мъ блага́я, и́хже ра́ди творите́ съ на́ми,
и оста́вимъ ва́мъ да́ни мно́ги, и дади́мъ ва́мъ да́ры:
и ны́нѣ свобо́дныхъ творю́ ва́съ и оставля́ю всѣ́мъ Иуде́омъ да́ни и цѣ́ну от со́ли и от вѣнце́въ:
и е́же вмѣ́сто трети́ны сѣ́мене и вмѣ́сто полови́ны плода́ древе́снаго надлежа́щаго ми́ взя́ти, оставля́ю от дне́сь и пото́мъ, е́же не взима́ти от земли́ Иу́дины и от трiе́хъ стра́нъ прилежа́щихъ е́й, от самарі́и и Галиле́и, и от дне́шняго дне́ и въ вѣ́чное вре́мя:
и Иерусали́мъ да бу́детъ свя́тъ и свобо́денъ со предѣ́лы свои́ми, и десяти́ны и да́ни:
оставля́ю и вла́сть краегра́дiя е́же во Иерусали́мѣ, и даю́ архiере́ю, да поста́витъ въ не́мъ му́жы, и́хже а́ще избере́тъ са́мъ, храни́ти его́:
и вся́ку ду́шу Иуде́йскую, я́же плѣне́на е́сть от земли́ Иу́дины, во все́мъ ца́рствѣ мое́мъ оставля́ю свобо́дну ту́не, и вси́ да оста́вятся от да́ней и ското́въ свои́хъ:
и вси́ пра́здницы и суббо́ты и новоме́сячiя и дні́е вчине́ннiи, и три́ дни́ пре́жде пра́здника и три́ дни́ по пра́здницѣ, да бу́дутъ вси́ дні́е свобо́ды и оставле́нiя всѣ́мъ Иуде́омъ су́щымъ во ца́рствiи мое́мъ:
и никто́ имѣ́ти бу́детъ вла́сти дѣ́лати и стужа́ти кому́ от ни́хъ о вся́цѣй ве́щи:
и да напи́шутся от иуде́й въ во́ины ца́рскiя до три́десяти ты́сящъ муже́й, и да даду́тся и́мъ обро́цы, я́коже подоба́етъ всѣ́мъ во́емъ ца́рскимъ:
и да поста́вятся от ни́хъ въ тверды́нехъ ца́рскихъ ве́лiихъ, и от си́хъ поста́вятся на потре́бы ца́рства су́щыя въ вѣ́рность: и су́щiи надъ ни́ми и нача́лницы да бу́дутъ от ни́хъ, и да хо́дятъ въ зако́нѣхъ свои́хъ, я́коже повелѣ́ ца́рь въ земли́ Иу́динѣ:
и три́ предѣ́лы, прилежа́щiи Иуде́и от страны́ самарі́йскiя, да приложа́тся ко Иуде́и, да вмѣня́тся бы́ти подъ еди́нымъ, е́же не послу́шати ины́я вла́сти, но то́кмо архiере́а:
Птолемаи́ду и предѣ́лы ея́ да́хъ въ да́ръ святы́мъ, су́щымъ во Иерусали́мѣ, на прили́чное иждиве́нiе святы́мъ,
и а́зъ да́мъ на ко́еждо лѣ́то пятьна́десять ты́сящъ Си́кль сребра́ от сокро́вищъ ца́рскихъ от мѣ́стъ прилежа́щихъ:
и вся́кое изли́шнее, е́же не возда́ша от потре́бъ, я́коже въ пе́рвыхъ лѣ́тѣхъ, отны́нѣ даду́тъ въ дѣла́ хра́му:
и свы́ше си́хъ пя́ть ты́сящъ си́клей сребра́, и́хже взима́ху от потре́бъ святи́лища, я́коже въ пре́жнихъ лѣ́тѣхъ от собра́нiя на вся́кое лѣ́то, и сiя́ оставля́ются, поне́же надлежа́тъ сiя́ жерце́мъ служа́щымъ:
и ели́цы а́ще прибѣ́гнутъ къ це́ркви су́щей во Иерусали́мѣхъ и во всѣ́хъ предѣ́лѣхъ его́, одолже́ни су́ще ца́рскими и вся́кою ве́щiю, да отрѣша́ются, и вся́ ели́ка су́ть и́мъ во ца́рствiи мое́мъ:
и созида́ти и обновля́ти дѣла́ святы́хъ, и иждиве́нiе да́стся от сокро́вища ца́рскаго:
и е́же созида́ти стѣ́ны Иерусали́ма и утверди́ти о́крестъ, и иждиве́нiе да́стся от собра́нiя ца́рска, и е́же созда́ти стѣ́ны во Иуде́и.
Егда́ же услы́ша Ионаѳа́нъ и лю́дiе словеса́ сiя́, не вѣ́роваша и́мъ, ниже́ прiя́ша, я́ко помяну́ша зло́бу ве́лiю, ю́же сотвори́ во Изра́или, и оскорби́ и́хъ зѣло́.
И благоволи́ша о Алекса́ндрѣ, я́ко се́й бы́сть и́мъ нача́лникъ слове́съ ми́рныхъ, и споборя́ху ему́ во вся́ дни́.
И собра́ ца́рь Алекса́ндръ си́лу ве́лiю и ополчи́ся проти́ву дими́трiа.
И сотвори́ша бра́нь два́ царя́, и побѣже́ по́лкъ дими́трiевъ, и гна́ его́ Алекса́ндръ и укрѣпи́ся на ни́хъ.
И превозмо́же бра́нь зѣло́, до́ндеже за́йде со́лнце, и паде́ дими́трiй въ де́нь о́нъ.
И посла́ Алекса́ндръ ко Птоломе́ю царю́ Еги́петскому послы́ по словесе́мъ си́мъ, рекі́й:
поне́же возврати́хся въ зе́млю ца́рства моего́, и сѣдо́хъ на престо́лѣ оте́цъ мои́хъ, и одержа́хъ нача́лство, и сокруши́хъ дими́трiа, и возоблада́хъ страно́ю на́шею,
и соста́вихъ проти́ву его́ ра́ть, и сокруши́ся то́й и ополче́нiе его́ от на́съ, и сѣдо́хомъ на престо́лѣ ца́рства его́:
и ны́нѣ соста́вимъ между́ на́ми дру́жбу, и ны́нѣ да́ждь мнѣ́ дще́рь твою́ въ жену́, и бу́ду зя́ть тво́й, и да́мъ тебѣ́ да́ры, и е́й досто́йная тебе́.
И отвѣща́ ца́рь Птоломе́й глаго́ля: бла́гъ де́нь, въ о́ньже возврати́лся еси́ въ зе́млю оте́цъ твои́хъ и сѣ́лъ еси́ на престо́лѣ ца́рства и́хъ:
и ны́нѣ сотворю́ ти́, я́же писа́лъ еси́: но сря́щися во Птолемаи́дѣ, я́ко да ви́димъ дру́гъ дру́га, и бу́деши ми́ зя́ть, я́коже ре́клъ еси́.
И изы́де Птоломе́й от Еги́пта са́мъ и клеопа́тра дщи́ его́, и внидо́ша во Птолемаи́ду лѣ́та сто́ шестьдеся́тъ втора́го.
И срѣ́те его́ Алекса́ндръ ца́рь: и даде́ ему́ клеопа́тру дще́рь свою́ и сотвори́ бра́къ ея́ во Птолемаи́дѣ, я́коже ца́рiе во сла́вѣ вели́цѣй.
И написа́ Алекса́ндръ ца́рь Ионаѳа́ну прiити́ во срѣ́тенiе ему́.
И и́де со сла́вою во Птолемаи́ду и срѣ́те о́ба царя́: и даде́ и́ма сребро́ и зла́то и друго́мъ и́хъ, и да́ры мно́ги, и обрѣ́те благода́ть предъ ни́ма.
И собра́шася на́нь му́жiе губи́теле от Изра́иля, му́жiе беззако́ннiи клевета́ти на́нь. и не вня́тъ и́мъ ца́рь.
И повелѣ́ ца́рь совлещи́ Ионаѳа́на съ ри́зъ его́ и облещи́ его́ въ порфи́ру. и сотвори́ша та́ко.
И посади́ его́ ца́рь съ собо́ю и рече́ нача́лникомъ свои́мъ: изыди́те съ ни́мъ на среду́ гра́да и проповѣ́дите ни еди́ному клевета́ти на́нь ни о еди́нѣй ве́щи, и ни еди́нъ ему́ да стужи́тъ о вся́цѣмъ глаго́лѣ.
И бы́сть егда́ уви́дѣша клеветницы́ сла́ву его́, я́коже проповѣ́даша, и облече́на его́ порфи́рою, и бѣжа́ша вси́.
И просла́ви его́ ца́рь, и написа́ его́ въ пе́рвыхъ друзѣ́хъ, и поста́ви его́ воево́ду и уча́стника нача́лства.
И возврати́ся Ионаѳа́нъ во Иерусали́мъ съ ми́ромъ и весе́лiемъ.
И въ лѣ́то сто́ шестьдеся́тъ пя́тое прiи́де дими́трiй сы́нъ дими́трiевъ от кри́та въ зе́млю оте́цъ свои́хъ.
И слы́ша Алекса́ндръ ца́рь, и опеча́лися зѣло́, и возврати́ся во Антiохі́ю.
И поста́ви дими́трiй аполло́нiа су́щаго от килисирі́и: и собра́ си́лу ве́лiю, и ополчи́ся во Иамні́и, и посла́ ко Ионаѳа́ну архiере́ю, глаго́ля:
ты́ ли еди́нъ возно́сишися на ны́, а́зъ же бы́хъ въ посмѣ́хъ и въ поноше́нiе тебе́ ра́ди: и чесо́ ра́ди ты́ вла́стелствуеши надъ на́ми въ гора́хъ?
ны́нѣ у́бо, а́ще надѣ́ешися въ си́лахъ твои́хъ, изы́ди къ на́мъ на по́ле и искуси́мся ту́ между́ собо́ю, я́ко со мно́ю е́сть си́ла градо́въ:
вопроси́ и научи́ся, кто́ е́смь? и про́чiи помога́ющiи на́мъ, и глаго́лютъ: нѣ́сть ва́мъ стоя́нiя ноги́ предъ лице́мъ на́шимъ, я́ко два́щи въ бѣ́гъ обрати́шася отцы́ твои́ въ земли́ и́хъ:
и ны́нѣ не возмо́жеши стерпѣ́ти ко́нника и си́лы таковы́я въ по́ли, идѣ́же нѣ́сть ка́мене, ни стѣны́, ни мѣ́ста къ бѣжа́нiю.
Егда́ же услы́ша Ионаѳа́нъ словеса́ аполло́ниева, подви́жеся мы́слiю, и избра́ де́сять ты́сящъ муже́й, и изы́де изъ Иерусали́ма, и сни́деся съ ни́мъ Си́монъ бра́тъ его́ въ по́мощь ему́.
И ополчи́ся на Иоппі́ю, и заступи́ша ему́ от гра́да, я́ко стра́жа аполло́нiева въ Иоппі́и бы́сть, и ра́товаша ю́.
И убоя́вшеся отверзо́ша и́же изъ гра́да, и облада́ Ионаѳа́нъ Иоппі́ею.
И слы́ша аполло́нiй, и собра́ три́ ты́сящы ко́нникъ и си́лу ве́лiю, и и́де во азо́тъ а́ки путьше́ствуя, и а́бiе изы́де на по́ле, зане́ имѣ́яше мно́жество ко́нникъ и надѣ́яшеся на ни́хъ.
И гна́ Ионаѳа́нъ вслѣ́дъ его́ во азо́тъ, и срази́шася полцы́ на ра́ть.
И оста́ви аполло́нiй ты́сящу ко́нникъ созади́ и́хъ въ та́йнѣ.
И позна́ Ионаѳа́нъ, я́ко е́сть заса́да созади́ его́. и окружи́ша по́лкъ его́ и стрѣля́ху на лю́ди от у́тра да́же до ве́чера,
лю́дiе же стоя́ша, я́коже заповѣ́да Ионаѳа́нъ: и утруди́шася ко́ни и́хъ.
И приведе́ Си́монъ си́лу свою́ и нападе́ на по́лкъ: ко́нницы бо утружде́ни бя́ху, и сокруши́шася от него́ и побѣго́ша,
и ко́нницы расточи́шася по по́лю и бѣго́ша во азо́тъ, и внидо́ша въ Виѳдаго́нъ ка́пище его́, е́же уцѣлѣ́ти.
И пожже́ Ионаѳа́нъ азо́тъ и гра́ды и́же бѣ́ху о́крестъ его́, и взя́ коры́сти и́хъ и ка́пище даго́ново, и вбѣ́гшихъ въ не́ пожже́ огне́мъ.
И бы́сть па́дшихъ мече́мъ съ сожже́ными я́ко о́смь ты́сящъ муже́й.
И отъи́де отту́ду Ионаѳа́нъ и прiи́де во Аскало́нъ, и изыдо́ша от гра́да во срѣ́тенiе ему́ въ сла́вѣ вели́цѣй.
И возврати́ся Ионаѳа́нъ во Иерусали́мъ съ су́щими съ ни́мъ, иму́ще коры́сти мно́ги.
И бы́сть егда́ услы́ша Алекса́ндръ ца́рь словеса́ сiя́, и приложи́ просла́вити Ионаѳа́на:
и посла́ ему́ гри́вну злату́ю я́коже обы́чай е́сть дая́ти сро́дникомъ царе́вымъ, и даде́ ему́ аккаро́нъ и вся́ предѣ́лы его́ во одержа́нiе.
Im 160. Jahr der griechischen Herrschaft landete Alexander Epiphanes, der Sohn von Antiochus, bei Ptolemaïs und besetzte die Stadt. Die Einwohner begrüßten ihn als König.
Demetrius sammelte darauf ein starkes Heer gegen ihn.
An Jonatan schickte er einen Brief mit Friedensbeteuerungen und ehrenden Angeboten.
Er sagte sich: »Wir müssen schnell mit Jonatan Frieden schließen, sonst verbündet er sich mit Alexander gegen uns
und rächt sich für all das, was wir ihm, seinen Brüdern und seinem ganzen Volk angetan haben.«
Demetrius machte also Jonatan zu seinem Bundesgenossen und gab ihm die Vollmacht, Truppen auszuheben und Waffenlager anzulegen. Auch die Geiseln auf der Festung in Jerusalem sollten an ihn übergeben werden.
Jonatan ging mit dem Brief nach Jerusalem und verlas ihn vor dem ganzen Volk und vor den Soldaten auf der Festung.
Die Festungsbesatzung war sehr erschrocken, als sie hörte, dass Jonatan vom König die Vollmacht bekommen hatte, Truppen auszuheben.
Die Geiseln wurden ihm sofort übergeben und Jonatan entließ sie zu ihren Eltern.
Jonatan schlug jetzt in Jerusalem sein Hauptquartier auf und begann mit dem Wiederaufbau der Stadt.
Er befahl den Bauleuten, die Stadtmauern und die Mauern rund um den Berg Zion zur größeren Festigkeit mit Quadersteinen wieder aufzubauen.
Die ausländischen Soldaten in den Festungen, die Bakchides im Land angelegt hatte, flüchteten
und sahen zu, dass sie wieder in ihre Heimat kamen.
Nur Bet-Zur blieb in der Gewalt einiger Juden, die das Gesetz Gottes verlassen hatten und nicht mehr nach seinen Vorschriften lebten. Die Stadt war zu ihrer letzten Zuflucht geworden.
König Alexander hörte, was für Zugeständnisse Demetrius an Jonatan gemacht hatte. Man berichtete ihm auch von den Kriegen, die Jonatan und seine Brüder geführt hatten, und von ihren Heldentaten und den Schwierigkeiten, mit denen sie fertig geworden waren.
Da sagte er: »Einen Mann wie Jonatan finden wir so schnell nicht wieder; wir werden ihn zu unserem Freund und Bundesgenossen machen.«
Er schickte Jonatan folgenden Brief:
»König Alexander grüßt seinen Bruder Jonatan.
Nach allem, was ich von dir gehört habe, bist du ein tapferer Mann, der es verdient, mein Freund zu sein.
Darum ernenne ich dich heute zum Obersten Priester deines Volkes und gestatte dir, den Titel ́Freund des Königś zu führen. Ich erwarte, dass du zu mir hältst und mir die Freundschaft bewahrst.«
Zugleich übersandte er Jonatan ein Purpurgewand und einen goldenen Stirnreif.
Am Laubhüttenfest im siebten Monat des 160. Jahres der griechischen Herrschaft legte Jonatan das Gewand des Obersten Priesters an und begann sofort, Truppen auszuheben und Waffenlager anzulegen.
Als Demetrius davon hörte, war er bestürzt.
»Was haben wir für eine Dummheit begangen!«, sagte er. »Alexander ist uns zuvorgekommen. Er hat sich die Juden zu Freunden gemacht; jetzt werden sie ihn unterstützen.
Aber auch ich werde ihnen einen Brief schreiben. Ich werde sie auffordern, auf meine Seite zu treten, und ihnen dafür hohe Ämter und große Geschenke in Aussicht stellen.«
Er schickte also den Juden folgenden Brief:
»König Demetrius grüßt das jüdische Volk.
Ich bin erfreut zu hören, dass ihr die mit mir geschlossenen Verträge einhaltet; ihr habt den Freundschaftspakt mit mir nicht aufgelöst und seid nicht zu meinen Feinden übergegangen.
Haltet mir auch weiter die Treue! Ich werde euch für alles belohnen, was ihr zu meinen Gunsten tut.
Ich erlasse euch zahlreiche Verpflichtungen und mache euch reiche Geschenke.
Ich erkläre demgemäß alle Juden für frei und erlasse ihnen die Kopfsteuer, die Salzsteuer und die Lieferung der goldenen Ehrenkronen für den König.
Ich entbinde euch von heute an für alle Zukunft von der Verpflichtung, mir den dritten Teil der Getreideernte und die Hälfte aller geernteten Baumfrüchte abzuliefern. Dieser Erlass gilt für Judäa und für die drei Bezirke Samariens, die in Zukunft an Judäa angeschlossen werden.
Jerusalem erkläre ich zur Heiligen Stadt; in ihr und dem Gebiet, das zu ihr gehört, wird weder der Zehnte noch sonst eine Steuer erhoben.
Ich verzichte auf die Befehlsgewalt über die Festung in Jerusalem und übergebe sie an den Obersten Priester. Er kann auch ihre Besatzung selbst bestimmen.
Alle Juden, die irgendwo in meinem Reich als Kriegsgefangene festgehalten werden, lasse ich frei, ohne ein Lösegeld zu fordern. Niemand darf von ihnen Steuern erheben oder ihre Zugtiere zum Frondienst heranziehen.
Von allen Juden, wo immer sie in meinem Reich wohnen, dürfen Steuern oder Schulden niemals an einem Sabbat, Neumondfest oder einem sonstigen Festtag eingetrieben werden, auch nicht während der drei Tage vor oder nach einem Fest;
an solchen Tagen ist es niemand gestattet, einen Juden wegen irgendeiner Sache zu belangen oder zu belästigen.
Bis zu 30000 Juden sollen in das königliche Heer aufgenommen werden und den gleichen Sold wie alle anderen Soldaten des Königs erhalten.
Sie sollen auch in den großen Festungen des Königs Dienst tun und für Aufgaben herangezogen werden, die volles Vertrauen voraussetzen. Sie sollen ihre Offiziere und Befehlshaber aus ihren eigenen Reihen wählen und nach ihren eigenen Gesetzen und Gebräuchen leben können, so wie ich es auch für alle Juden in Judäa gestattet habe.
Die drei Bezirke, die ich von Samarien abgetrennt und Judäa zugeschlagen habe, sollen fortan mit Judäa eine Einheit bilden und dem Obersten Priester unterstellt sein.
Die Stadt Ptolemaïs und das zu ihr gehörende Gebiet vermache ich dem Tempel in Jerusalem als Geschenk. Die Einkünfte aus dieser Stadt und ihrem Gebiet kann der Oberste Priester für den Unterhalt des Tempels verwenden.
Ich selbst gebe darüber hinaus noch jährlich 15000 Silberstücke aus den Mitteln, die im königlichen Schatz für solche Zwecke bereitstehen.
Was sich an staatlichen Zuwendungen für den Tempel in den letzten Jahren bei uns angesammelt hat, weil die Beamten es nicht mehr auszahlten, wird ab sofort für den Tempeldienst zur Verfügung gestellt.
Überdies nehme ich von jetzt an nicht mehr die 5000 Silberstücke aus den Jahreseinkünften des Tempels für mich in Anspruch; denn sie stehen den Priestern zu, die dort Dienst tun.
Wer dem König oder einem anderen seine Schulden nicht zahlen kann und sich deshalb in den Tempel von Jerusalem flüchtet oder auf das Gebiet, das zum Tempel gehört, darf nicht gefangen gesetzt werden und sein Besitz, sofern er in meinem Herrschaftsbereich liegt, darf nicht beschlagnahmt werden.
Die Kosten für Bauvorhaben und Ausbesserungsarbeiten im Bereich des Tempels werden von der königlichen Kasse übernommen.
Ebenso gehen Aufbau und Verstärkung der Jerusalemer Stadtmauer und aller Mauern judäischer Städte zulasten des Königs.«
Aber Jonatan und das jüdische Volk misstrauten den Versprechungen, die König Demetrius machte, und gingen nicht auf sein Angebot ein. Zu deutlich stand ihnen alles Leid und Elend vor Augen, das dieser Mann schon über Israel gebracht hatte.
Sie hielten sich lieber zu Alexander, denn er war der Erste gewesen, der ihnen Frieden angeboten hatte; und sie blieben seine Bundesgenossen, solange er lebte.
König Alexander hatte große Truppenmassen zusammengezogen und nahm den Kampf gegen Demetrius auf.
Aber als es zur Schlacht kam, musste sein Heer weichen; es wurde von Demetrius verfolgt und hart bedrängt.
Alexander gab jedoch die Schlacht nicht verloren. Bis zum Abend wurde erbittert gekämpft und Demetrius fand dabei den Tod.
Nun schickte Alexander eine Gesandtschaft zu Ptolemäus, dem König von Ägypten, mit folgender Botschaft und Bitte:
»Ich bin in mein Königreich zurückgekehrt, habe den Thron meiner Vorfahren bestiegen und die Herrschaft angetreten. Ich habe Demetrius besiegt und mein Land in Besitz genommen.
Sein Heer habe ich vernichtend geschlagen und die Herrschaft in seinem Reich übernommen.
Lass uns nun miteinander einen Freundschaftspakt schließen: Gib mir deine Tochter zur Frau, damit wir verwandtschaftlich verbunden sind; ich werde dir und ihr Geschenke machen, die deiner würdig sind.«
König Ptolemäus antwortete:
»Ich preise den großen Tag, an dem du in das Land deiner Väter zurückgekehrt bist und ihren Thron bestiegen hast.
Mit dem Inhalt deines Briefes bin ich voll einverstanden. Komm mir bis Ptolemaïs entgegen. Dort wollen wir einander kennen lernen und ich will dir meine Tochter zur Frau geben.«
Im 162. Jahr der griechischen Herrschaft kam Ptolemäus mit seiner Tochter Kleopatra nach Ptolemaïs,
wo ihn König Alexander empfing. Er gab Alexander seine Tochter zur Frau und richtete dort, in Ptolemaïs, mit königlichem Aufwand die Hochzeit aus.
Alexander lud Jonatan durch einen Brief zu sich nach Ptolemaïs ein.
Jonatan kam mit glänzendem Gefolge und traf mit den beiden Königen zusammen. Er brachte für sie und den Kreis ihrer Freunde Silber und Gold und viele andere Geschenke mit. So waren alle sehr für ihn eingenommen.
Zur gleichen Zeit erschienen aus Israel auch nichtswürdige Männer, Abgesandte jener Juden, die auf das Gesetz Gottes nichts mehr gaben. Sie traten gegen Jonatan auf und wollten sich über ihn beschweren. Doch der König schenkte ihnen keine Beachtung.
Er ordnete an, das Gewand, mit dem Jonatan gekommen war, gegen ein Purpurgewand einzutauschen,
und ließ Jonatan an seiner Seite Platz nehmen. Dann gab er den obersten seiner Beamten den Befehl, Jonatan bis in die Mitte der Stadt zu geleiten und bekannt zu machen, niemand dürfe gegen Jonatan eine Anklage erheben oder ihm aus irgendeinem Grund Schwierigkeiten machen.
Als die jüdischen Abgesandten, die sich über Jonatan beschweren wollten, ihren Gegner so hoch geehrt und mit Purpur gekleidet sahen und dazu die Bekanntmachung hörten, machten sie sich aus dem Staub.
Alexander fügte den Ehrungen noch weitere hinzu: Er ließ Jonatan in die Liste der Ersten der Freunde des Königs eintragen und ernannte ihn zum militärischen Oberbefehlshaber und königlichen Statthalter in Judäa.
Sehr zufrieden über seinen Erfolg kehrte Jonatan nach Jerusalem zurück.
Im 165. Jahr der griechischen Herrschaft verließ Demetrius, der Sohn von Demetrius, Kreta und erschien in Syrien, dem Land seiner Vorfahren.
Bestürzt über diese Nachricht brach Alexander von Ptolemaïs auf und kehrte nach Antiochia zurück.
Demetrius ernannte Apollonius zu seinem Statthalter im südlichen Teil des Reiches. Apollonius brachte ein großes Heer zusammen und schlug bei Jamnia sein Lager auf. Von dort schickte er dem Obersten Priester Jonatan folgende Botschaft:
»Du bist der Einzige, der sich gegen uns auflehnt; man lacht und spottet schon über mich. Was nimmst du dir gegen uns heraus da oben in deinen Bergen?
Wenn du meinst, dich auf deine Kriegsleute verlassen zu können, dann komm zu uns herab in die Ebene. Da wollen wir sehen, wer der Stärkere ist. Bei mir sind die Truppen aller Philisterstädte!
Frag nur nach, wer auf meiner Seite steht! Man wird dir sagen, dass du keine Aussicht auf Erfolg hast. Deine Vorfahren sind hier auf eigenem Grund und Boden schon zweimal geschlagen worden;
dann wirst du einem Heer und einer Reiterei, wie sie jetzt gegen dich angetreten sind, erst recht nicht gewachsen sein. Hier in der Ebene gibt es keinen Schlupfwinkel, nicht einmal einen Stein, hinter dem sich jemand vor mir verstecken kann.«
Jonatan war über Apolloniuś Worte empört. Er verließ Jerusalem mit einem Heer von 10000 ausgewählten Kriegsleuten; sein Bruder Simeon stieß mit weiteren Truppen zu ihm.
Gemeinsam zogen sie vor die Stadt Joppe.
Apollonius hatte eine Besatzung in die Stadt gelegt, sodass die Bewohner es nicht wagten, die Juden einzulassen. Als aber Jonatan angriff,
bekamen sie Angst: Sie öffneten die Tore und Jonatan besetzte die Stadt.
Als Apollonius davon erfuhr, zog er mit seinen 3000 Reitern und dem ganzen Heer von Jamnia südwärts nach Aschdod. Er täuschte damit einen Rückzug vor, zugleich aber erreichte er auf diese Weise die Ebene, die seiner Reiterei die beste Möglichkeit bot, sich im Kampf zu entfalten – und auf die Reiterei setzte er sein ganzes Vertrauen.
Jonatan zog hinter ihm her bis in das Gebiet von Aschdod und der Kampf begann.
Apollonius hatte 1000 seiner Reiter in einem Hinterhalt zurückgelassen.
Als Jonatan es schließlich bemerkte, war sein Heer schon von all den Reitern umzingelt und musste vom Morgen bis zum Abend den Hagel ihrer Pfeile abwehren.
Aber auf Jonatans Befehl hielten die Männer Israels stand, bis die Pferde des Gegners ermüdeten.
Als die Reiterei sich in diesem Kampf ganz verausgabt hatte, erschien Simeon mit seinen Männern auf dem Schlachtfeld und griff die feindlichen Fußtruppen an. Sie wurden geschlagen und mussten fliehen.
Die Reiter wurden über die ganze Ebene versprengt.
Die Fliehenden suchten Schutz in der Stadt Aschdod und flüchteten sich in den Tempel ihres Gottes Dagon.
Aber Jonatan setzte Aschdod samt dem Tempel Dagons in Brand, und alle, die sich dorthin geflüchtet hatten, fanden in den Flammen den Tod. Auch die Ortschaften rings um Aschdod wurden ausgeplündert und niedergebrannt.
An diesem Tag kamen durch Feuer und Schwert etwa 8000 Feinde um.
Jonatan verließ darauf das Gebiet von Aschdod und schlug vor Aschkelon sein Lager auf. Die Einwohner kamen in einem großen Festzug aus der Stadt und hießen ihn willkommen.
Danach kehrte das jüdische Heer mit reicher Beute nach Jerusalem zurück.
Als König Alexander von Jonatans Sieg erfuhr, ließ er ihm weitere große Ehren zuteil werden:
Er übersandte ihm eine goldene Spange, wie sie denen verliehen wird, die den Ehrentitel »Mitglied der königlichen Familie« tragen. Überdies erhielt Jonatan die Stadt Ekron mit ihrem ganzen Gebiet als persönlichen Besitz.
Синодальный
Языки
В сто шестидесятом году выступил Александр, сын Антиоха Епифана, и овладел Птолемаидою: и приняли его, и он воцарился там.
Когда услышал о том царь Димитрий, собрал весьма многочисленное войско и вышел против него на войну.
И послал Димитрий письма Ионафану с мирным предложением, как бы желая возвеличить его,
ибо говорил: предупредим заключить с ним мир, прежде нежели он заключит с Александром против нас:
тогда он припомнит все зло, которое мы сделали против него и братьев его и народа его.
И он дал ему власть набирать войско и приготовлять оружия, чтобы быть союзником его, и велел отдать ему заложников, которые находились в крепости.
Ионафан пришел в Иерусалим и прочитал письма вслух всего народа и бывших в крепости;
и убоялись все великим страхом, услышав, что царь дал ему власть набирать войско;
а бывшие в крепости выдали Ионафану заложников, и он возвратил их родителям их.
И жил Ионафан в Иерусалиме; и начал строить и возобновлять город,
и сказал производившим работы, чтобы они строили стены и вокруг горы Сиона для твердости из четырехугольных камней, – и делали так.
Тогда иноплеменные, бывшие в крепостях, построенных Вакхидом, бежали:
каждый оставил свое место и ушел в свою землю.
Только в Вефсуре остались некоторые из тех, которые оставили закон и заповеди, ибо это место служило для них убежищем.
И услышал царь Александр о тех обещаниях, какие Димитрий послал Ионафану, и рассказали ему о войнах и храбрых подвигах, которые совершил Ионафан и братья его, и о трудностях, понесенных ими.
Тогда он сказал: найдем ли мы еще такого мужа, как этот? Сделаем же его нашим другом и союзником.
И написал и послал ему письмо в таких словах:
«Царь Александр брату Ионафану – радоваться.
Услышали мы о тебе, что ты – муж, крепкий силою и достойный быть нашим другом.
Итак, мы поставляем тебя ныне первосвященником народа твоего; и ты будешь именоваться другом царя (он послал ему порфиру и золотой венец) и будешь держать нашу сторону и хранить дружбу с нами».
И облекся Ионафан в священную одежду в седьмом месяце сто шестидесятого года, в праздник кущей, и собрал войско и заготовил множество оружий.
И услышал об этом Димитрий и огорчился, и сказал:
что это мы сделали, что Александр предупредил нас заключить дружбу с Иудеями в подкрепление себе?
Напишу и я им слова приветствия, восхваления и обещаний, чтобы были они в помощь мне.
И послал им письмо в таких словах: «Царь Димитрий народу Иудейскому – радоваться.
Слышали мы и радовались, что вы сохраняете договоры наши, пребываете в дружбе с нами и не склоняетесь к врагам нашим.
Продолжайте и ныне сохранять верность к нам, и мы воздадим вам добром за то, что вы делаете для нас:
сделаем вам многие уступки и дадим вам дары.
Ныне же разрешаю вас и освобождаю всех Иудеев от податей и пошлины с соли и с венцов;
и за третью часть семян и половинную часть древесных плодов, принадлежащую мне, отныне и впредь я отменяю брать с земли Иудейской и с трех областей, присоединенных к ней от Самарии и Галилеи, от нынешнего дня и на вечные времена.
И Иерусалим да будет священным и свободным и пределы его, десятины и доходы его.
Предоставляю и власть над крепостью Иерусалимскою и даю право первосвященнику поставить в ней людей, каких он сам изберет, для охранения ее;
и всякого человека из Иудеев, взятого в плен из земли Иудейской, во всем царстве моем отпускаю на свободу даром: пусть все будут свободны от повинностей за себя и за скот свой.
Все праздники и субботы и новомесячия, и дни установленные – три дня пред праздником и три дня после праздника, – все эти дни пусть будут днями льготы и свободы всем Иудеям, находящимся в моем царстве.
Никто не будет иметь права притеснять и отягощать кого-нибудь из них ни по какому делу.
И пусть из Иудеев записываются в царские войска до тридцати тысяч человек, – и им будет даваться жалованье наравне со всеми войсками царскими.
И из них да будут поставляемы начальствующими над большими крепостями царскими, из них же да будут поставляемы и над делами царства, требующими верности, и их приставники и начальники да будут из них же, и пусть они живут по своим законам, как повелел царь в земле Иудейской.
И три области, присоединенные к Иудее от страны Самарийской, пусть останутся присоединенными к Иудее, чтобы считаться и быть им за одну и не подлежать другой власти, кроме власти первосвященника.
Птолемаиду с округом ее я отдаю в дар святилищу в Иерусалиме на издержки, потребные для святилища;
я же даю ежегодно пятнадцать тысяч сиклей серебра из царских сборов с подлежащих мест.
И все остальное, чего не отдали заведующие сборами, как в прежние годы, отныне будут отдавать на работы храма.
Сверх того пять тысяч сиклей серебра, которые брали от доходов святилища из ежегодного сбора, и те уступаются, как принадлежащие служащим священникам.
И все, которые убегут в храм Иерусалимский и во все пределы его по причине повинностей царских и всех других, пусть будут свободны со всем, что принадлежит им в царстве моем.
И на строение и возобновление святилища издержки будут выдаваемы из сборов царских.
И на построение стен Иерусалима и укрепление их вокруг издержки будут выдаваемы из доходов царских, а также на построение стен в Иудее».
Ионафан и народ, выслушав эти слова, не поверили им и не приняли их, ибо вспомнили о тех великих бедствиях, которые нанес Димитрий Израильтянам, жестоко притеснив их,
и предпочли союз с Александром, ибо он первый сделал им мирные предложения, – и помогали ему в войнах во все дни.
Царь Александр собрал большое войско и ополчился против Димитрия.
И вступили два царя в сражение, и войско Димитрия обратилось в бегство; Александр преследовал его, и превозмог,
и весьма настойчиво продолжал сражение до самого захождения солнца, – и пал Димитрий в этот день.
После того Александр отправил послов к Птоломею, царю Египетскому, с такими словами:
«Я возвратился в землю царства моего и воссел на престоле отцов моих, принял верховную власть, сокрушил Димитрия и стал обладателем страны нашей.
Я вступил с ним в сражение, и он разбит нами и войско его, и воссели мы на престоле царства его.
Итак, заключим теперь дружбу между нами, и ты дай мне дочь твою в жену, и буду я тебе зятем и дам тебе и ей дары, достойные тебя».
И отвечал царь Птоломей так: «Счастлив день, в который ты возвратился в землю отцов твоих и воссел на престоле царства их.
Ныне я исполню для тебя то, о чем ты писал, только ты выйди ко мне в Птолемаиду, чтобы нам видеть друг друга, и я породнюсь с тобою, как ты сказал».
И отправился Птоломей из Египта сам и Клеопатра, дочь его, и прибыли в Птолемаиду в сто шестьдесят втором году.
Царь Александр встретил его, и он выдал за него Клеопатру, дочь свою, и устроил брак ее в Птолемаиде, как прилично царям, с великою пышностью.
Писал также царь Александр Ионафану, чтобы он вышел к нему навстречу.
И отправился Ионафан в Птолемаиду с пышностью, и представлялся обоим царям и одарил их и приближенных их серебром и золотом и многими дарами, и приобрел благоволение их.
И собрались против него мужи зловредные из среды Израиля, мужи беззаконные, чтобы оклеветать его; но царь не внял им.
И повелел царь снять с Ионафана одежды его и облечь его в порфиру, – и сделали так.
И посадил его царь с собою и сказал своим правителям: выйдите с ним на средину города и провозгласите, чтобы никто не смел клеветать на него ни в каком деле и никто не тревожил его никаким делом.
Когда клеветавшие увидели славу его, как он был провозглашаем и как облечен в порфиру, все разбежались.
Так прославил его царь и вписал его в число первых друзей, и назначил его военачальником и областным правителем.
И возвратился Ионафан в Иерусалим с миром и веселием.
Но в сто шестьдесят пятом году пришел из Крита Димитрий, сын Димитрия, в землю отцов своих.
Услышав о том, царь Александр весьма огорчился и возвратился в Антиохию.
И поставил Димитрий военачальником Аполлония, правителя Келе-Сирии, – и он собрал большое войско и расположился станом при Иамнии и послал к первосвященнику Ионафану сказать:
ты только один превозносишься над нами, я же подвергся осмеянию и посрамлению через тебя. Зачем ты противостоишь нам в горах?
Если ты надеешься на твои военные силы, то сойди к нам на равнину, и там мы померяемся, ибо со мною войско городов.
Спроси и узнай, кто я и прочие помогающие нам, и скажут тебе: невозможно вам устоять пред лицем нашим, ибо дважды обращены были в бегство отцы твои в земле своей.
И ныне ты не можешь устоять против такой конницы и такого войска на равнине, где нет ни камней, ни ущелий, ни места для убежища.
Когда Ионафан выслушал эти слова Аполлония, то подвигся духом и, избрав десять тысяч мужей, вышел из Иерусалима, и брат его Симон сошелся с ним на помощь ему.
И расположился станом при Иоппии; но не впустили его в город, ибо в Иоппии была стража Аполлония, и они начали воевать против нее.
Тогда устрашенные жители отворили ему город, и Ионафан овладел Иоппиею.
Услышав о сем, Аполлоний взял три тысячи конницы и большое войско и пошел в Азот, как бы делая переход, а между тем прошел на равнину, ибо имел множество конницы и надеялся на нее.
Ионафан же преследовал его до Азота, и вступили войска в сражение.
Между тем Аполлоний оставил тысячу всадников в скрытном месте позади них;
но Ионафан узнал, что есть засада сзади него. И обступили войско его и бросали в народ стрелы с утра до вечера,
народ же стоял, как приказал Ионафан; наконец всадники утомились.
Тогда Симон подвел войско свое и напал на отряд, ибо всадники изнемогли, – и были разбиты им и обратились в бегство.
И рассеялись всадники по равнине и убежали в Азот, и вошли в Бетдагон, капище их, чтобы спастись.
Но Ионафан сжег Азот и окрестные города и взял добычу их, и капище Дагона с убежавшими в него сжег огнем.
И было павших от меча с сожженными до восьми тысяч мужей.
Отправившись оттуда, Ионафан расположился станом против Аскалона; но жители города вышли к нему навстречу с великою почестью.
И возвратился Ионафан со всеми бывшими при нем в Иерусалим, имея при себе много добычи.
Когда царь Александр услышал о сих событиях, то вновь почтил Ионафана
и послал ему золотую пряжку, какая по обычаю давалась царским родственникам, и подарил ему Аккарон и всю область его в наследственное владение.
