Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
6:1
6:2
6:3
6:4
6:5
6:6
6:7
6:8
6:9
6:10
6:11
6:12
6:13
6:14
6:15
6:16
6:17
6:18
6:19
6:20
6:21
6:22
6:23
6:24
6:25
6:26
6:27
6:28
6:29
6:30
6:31
6:32
6:33
6:34
6:35
6:36
6:37
6:38
6:39
6:40
6:41
6:42
6:43
6:44
6:45
6:46
6:47
6:48
6:50
6:51
6:52
6:54
6:55
6:55-56
6:56
6:57
6:58
6:59
6:60
6:61
6:62
6:63
И ца́рь Антiо́хъ прохожда́ше вы́шнiя страны́ и слы́ша, я́ко е́сть Елимаи́съ въ перси́дѣ гра́дъ сла́венъ бога́тствомъ, сребро́мъ и зла́томъ,
и хра́мъ въ не́мъ бога́тъ зѣло́, и ту́ запо́ны зла́ты, и броня́ и ору́жiя, я́же оста́ви ту́ Алекса́ндръ сы́нъ Фили́пповъ, ца́рь македо́нскiй, и́же ца́рствова пе́рвый во е́ллинѣхъ.
И прiи́де и иска́ше взя́ти гра́дъ и плѣни́ти его́, и не возмо́же, я́ко позна́ся сло́во су́щымъ во гра́дѣ.
И воста́ша проти́ву ему́ на бра́нь, и побѣже́ отту́ду, и и́де со ско́рбiю ве́лiею, и возврати́ся въ Вавило́нъ.
И прiи́де возвѣща́яй ему́ нѣ́кто въ перси́ду, я́ко отбѣго́ша полцы́ ходи́вшiи во Иуде́ю.
И ходи́ лисі́а съ си́лою крѣ́пкою въ пе́рвыхъ, и прогна́нъ бы́сть от лица́ и́хъ, и возмого́ша ору́жiями и си́лами и коры́стьми мно́гими, я́же взя́ша от полко́въ, и́хже изби́ша.
И разори́ша ме́рзость, ю́же созда́ на олтари́ во Иерусали́мѣ, и святы́ню, я́коже пре́жде окружи́ша стѣна́ми высо́кими, и веѳсу́ру гра́дъ его́.
И бы́сть я́ко услы́ша ца́рь словеса́ сiя́, устраши́ся и смути́ся зѣло́: и паде́ на ло́же и впаде́ въ неду́гъ от печа́ли, поне́же не сбы́стся ему́, я́коже помышля́ше.
И бѣ́ ту́ дни́ мно́ги, поне́же обнови́ся на не́мъ печа́ль вели́ка, и мня́ше, я́ко у́мретъ.
И созва́ вся́ дру́ги своя́ и рече́ и́мъ: отъи́де со́нъ от о́чiю мое́ю, и испадо́хъ се́рдцемъ от печа́ли,
и рѣ́хъ въ се́рдцы мое́мъ: до коли́кiя ско́рби доидо́хъ и волны́ ве́лiя, въ не́йже ны́нѣ е́смь? я́ко бла́гъ и люби́мь бы́хъ во вла́сти мое́й:
ны́нѣ же помина́ю зла́я, я́же сотвори́хъ во Иерусали́мѣ, и взя́хъ вся́ сосу́ды зла́ты и сре́бряны въ не́мъ, и посла́хъ изъя́ти обита́ющихъ во Иуде́и вотще́:
позна́хъ у́бо, я́ко си́хъ ра́ди обрѣто́ша мя́ зла́я сiя́: и се́, ги́бну ско́рбiю ве́лiею въ земли́ чужде́й.
И призва́ Фили́ппа еди́наго от друго́въ свои́хъ, и поста́ви его́ надъ всѣ́мъ ца́рствомъ свои́мъ,
и даде́ ему́ дiади́му и ри́зу свою́ и пе́рстень, е́же води́ти Антiо́ха сы́на его́ и воспита́ти его́ е́же ца́рствовати.
И у́мре та́мо Антiо́хъ ца́рь въ лѣ́то сто́ четы́редесять девя́тое.
И позна́ лисі́а, я́ко у́мре ца́рь. и поста́ви ца́рствовати Антiо́ха сы́на его́ вмѣ́сто его́, его́же воспита́ ю́ношу, и нарече́ и́мя ему́ Евпа́торъ.
И су́щiи во краегра́дiи заключи́ша Изра́иля о́крестъ святы́хъ и иска́ху и́мъ зла́я всегда́ и утвержде́нiе язы́комъ.
И умы́сли Иу́да изгна́ти и́хъ: и созва́ вся́ лю́ди, да обстоя́тъ и́хъ.
И собра́шася вку́пѣ и обсѣдо́ша и́хъ въ лѣ́то сто́ пятьдеся́тое, и сотвори́ на ни́хъ стрѣлостоя́телницы и миха́ны.
И изыдо́ша от ни́хъ изъ заключе́нiя, и прилѣпи́шася тѣ́мъ нѣ́цыи нечести́вiи от Изра́иля,
и идо́ша ко царю́ и рѣ́ша: доко́лѣ не сотвори́ши суда́ и отмсти́ши бра́тiю на́шу?
мы́ благоволи́мъ служи́ти отцу́ твоему́ и ходи́ти въ за́повѣдехъ его́ и послѣ́довати повелѣ́ниемъ его́:
и облеже́ни су́ть во краегра́дiи сы́нове люді́й на́шихъ, сего́ ра́ди и отчужда́ются от на́съ: и ели́цы обрѣта́хуся от на́съ, погубля́хуся, и наслѣ́дiя на́ша расхища́ема бя́ху:
и не на на́съ то́кмо простро́ша ру́ку, но и на вся́ предѣ́лы на́шя:
и се́, ополчи́шася дне́сь на краегра́дiе во Иерусали́мѣ, е́же взя́ти его́ и святы́ню, и веѳсу́ру утверди́ша:
и а́ще не предвари́ши и́хъ скорѣ́е, бо́лшая си́хъ сотворя́тъ, и не возмо́жеши удержа́ти и́хъ.
И прогнѣ́вася ца́рь, егда́ услы́ша, и собра́ вся́ дру́ги своя́ и нача́лники си́лы своея́ и и́же надъ ко́нники:
и от ца́рствъ ины́хъ и от острово́въ морски́хъ прiидо́ша къ нему́ си́лы нае́мницы:
и бы́сть число́ си́лъ его́ сто́ ты́сящъ пѣшце́въ и два́десять ты́сящъ ко́нниковъ, и слоно́въ три́десять два́ вѣ́дящихъ бра́нь.
И прiидо́ша сквозѣ́ Идуме́ю и ополчи́шася въ веѳсу́рѣ, и ра́товаху дни́ мно́ги и сотвори́ша миха́ны: и изыдо́ша и пожго́ша и́хъ огне́мъ и би́шася му́жественнѣ.
И отъи́де Иу́да от краегра́дiя и ополчи́ся въ веѳсаха́рiи проти́ву полка́ царе́ва.
И воста́ ца́рь зѣло́ ра́но и воздви́же ополче́нiе во устремле́нiи его́ по пути́ веѳсаха́рiи: и устро́ишася си́лы на бра́нь, и воструби́ша труба́ми,
и слоно́мъ показа́ша кро́вь гро́здову и я́годы, е́же поостри́ти и́хъ на бра́нь:
и разлучи́ша звѣре́й на полки́ и приста́виша коему́ждо слону́ ты́сящу муже́й облече́нныхъ въ броня́ желѣ́зомъ соплете́ны, и шле́мы мѣ́дяни на глава́хъ и́хъ, и пя́ть со́тъ ко́нниковъ вчине́ныхъ коему́ждо звѣ́рю избра́нныхъ.
Сiя́ бѣ́ша пре́жде вре́мене, идѣ́же а́ще бѣ́ звѣ́рь: и идѣ́же а́ще идя́ше, идя́ху вку́пѣ и не отступа́ху от него́.
И пи́рги древя́ни на ни́хъ крѣ́пцы защища́ющiи на ко́емждо звѣ́ри, препоя́сани на не́мъ миха́нами, и на ко́емждо муже́й си́лы три́десять два́ вою́ющихъ на ни́хъ, и инді́анинъ управи́тель его́.
И про́чыя ко́нники сю́ду и сю́ду поста́виша на двѣ́ ча́сти полка́, побужда́юще и загражда́юще въ де́брехъ.
Егда́ же возсiя́ со́лнце на щиты́ златы́я и мѣ́дяныя, обсiя́ша го́ры от ни́хъ и облиста́ша я́ко лампа́ды о́гненныя.
И отлучи́ся ча́сть нѣ́кая от полка́ царе́ва на го́ры высо́ки, и нѣ́цыи на ни́жшая, и идя́ху крѣ́пцѣ и чи́нно.
И поколеба́шася вси́ слы́шащiи гла́съ мно́жества и́хъ, и путьше́ствiя мно́гихъ, и сраже́нiя ору́жiй: бѣ́ бо ополче́нiе вели́ко зѣло́ и крѣ́пко.
И прибли́жися Иу́да и по́лкъ его́ на бра́нь, и падо́ша от полка́ царе́ва ше́сть со́тъ муже́й.
И уви́дѣ Елеаза́ръ сы́нъ Савара́нь еди́наго от звѣре́й облече́на въ броню́ ца́рску, и бя́ше вы́ше про́чiихъ звѣре́й, и возмнѣ́ся ему́, я́ко на не́мъ е́сть ца́рь:
и вдаде́ся са́мъ е́же изба́вити лю́ди своя́ и сотвори́ти себѣ́ и́мя вѣ́чное,
и тече́ къ нему́ съ де́рзостiю въ среди́ну полка́, и побива́ше одесну́ю и ошу́юю, и раздѣля́хуся от него́ сю́ду и сю́ду:
и вни́де подъ слона́, и подложи́ся ему́, и уби́ его́, и паде́ на зе́млю верху́ его́, и у́мре ту́.
И ви́дѣша си́лу ца́рства и устремле́нiе во́евъ, и уклони́шася от ни́хъ.
Су́щiи же от полка́ царе́ва взыдо́ша проти́ву и́хъ на Иерусали́мъ: и ополчи́ся ца́рь на Иуде́ю и на го́ру Сiо́нъ.
И сотвори́ ми́ръ съ су́щими въ веѳсу́рѣхъ: и изыдо́ша изъ гра́да, я́ко не бѣ́ и́мъ та́мо пи́щи, е́же затвори́тися въ не́мъ, поне́же суббо́та бя́ше земли́.
И взя́ ца́рь веѳсу́ру и поста́ви ту́ стра́жу храни́ти ю́.
И ополчи́ся на мѣ́сто святы́ни дни́ мно́ги, и поста́ви ту́ стрѣлостоя́телницы и миха́ны, и огнеме́тницы и каменоме́тницы и скорпiо́ны, е́же бы мета́ти стрѣ́лы и пра́щы.
Сотвори́ша же и ті́и миха́ны проти́ву миха́нъ и́хъ, и бра́шася дни́ мно́ги.
Пи́ща же не бя́ше во гра́дѣ, зане́же седмо́е лѣ́то бѣ́, и избѣжа́вшiи во Иуде́ю от язы́къ поядо́ша оста́нокъ сокрове́нiя.
И оста́шася во святи́лищи муже́й ма́ло, я́ко объя́тъ и́хъ гла́дъ, и расточе́ни бы́ша кі́йждо въ мѣ́сто свое́.
И слы́ша лисі́а, я́ко Фили́ппъ, его́же поста́ви ца́рь Антiо́хъ, еще́ жи́въ сы́й, да воспита́етъ Антiо́ха сы́на его́, во е́же ца́рствовати ему́,
возврати́ся от перси́ды и миді́и, и во́и ца́рстiи ходи́вшiи съ ни́мъ, и я́ко и́щетъ прiя́ти ве́щы:
и потща́ся поити́ от краегра́дiя и глаго́лати ко царю́ и воево́дамъ си́лы и къ муже́мъ: оскудѣва́емъ на вся́къ де́нь, и пи́ща на́мъ ма́ла [е́сть], и мѣ́сто, е́же обстои́мъ, утвержде́но, и надлежи́тъ на́мъ [стро́ити] я́же о ца́рствѣ:
ны́нѣ у́бо дади́мъ десни́цу человѣ́комъ тѣ́мъ и сотвори́мъ съ ни́ми ми́ръ и со всѣ́ми людьми́ и́хъ,
и уста́вимъ и́мъ, да хо́дятъ въ зако́нѣхъ свои́хъ, я́коже пре́жде: ра́ди бо зако́новъ свои́хъ, я́же разруши́хомъ, прогнѣ́вашася и сотвори́ша вся́ сiя́.
И уго́дно бы́сть сло́во предъ царе́мъ и нача́лники, и посла́ къ ни́мъ ми́ръ сотвори́ти. и прiя́ша.
И кля́тся и́мъ ца́рь и нача́лницы: о си́хъ изыдо́ша изъ тверды́ни.
И вни́де ца́рь въ го́ру Сiо́нъ и ви́дѣ тверды́ню мѣ́ста: и отве́ржеся кля́твы, е́юже кля́тся, и повелѣ́ разори́ти стѣ́ну о́крестъ.
И отъи́де тща́телно и возврати́ся во Антiохі́ю, и обрѣ́те Фили́ппа госпо́дствующа надъ гра́домъ, и воева́ на́нь, и взя́ гра́дъ ну́ждею.
Между тем царь Антиох, проходя верхние области, услышал, что есть в Персии город Елимаис, славящийся богатством, серебром и золотом,
и в нем – храм, весьма богатый, и есть там золотые покровы, брони и оружия, которые оставил там Александр, сын Филиппа, царь Македонский, – первый, воцарившийся над Еллинами.
И он пришел и старался взять этот город и ограбить его, но не мог, потому что намерение его стало известно жителям города.
Они поднялись против него войною, и он обратился в бегство и ушел оттуда с великою скорбью, чтобы отправиться в Вавилон.
Тогда пришел некто к нему в Персию с известием, что ополчения, ходившие в землю Иуды, обращены в бегство,
что Лисий ходил с сильным войском впереди всех, но был поражен Иудеями, и они усилились и оружием, и войском, и многими добычами, которые взяли от пораженных ими войск,
и что они разрушили мерзость, которую он воздвиг над жертвенником в Иерусалиме, а святилище по-прежнему обнесли высокими стенами, также и Вефсуру, город его.
Когда царь услышал слова сии, сильно испугался и встревожился, упал на постель и впал в изнеможение от печали, что не сбылось так, как он желал.
И много дней пробыл он там, ибо возобновлялась в нем сильная печаль; он думал, что умирает.
И созвал он всех друзей своих и сказал им: удалился сон от глаз моих, и я изнемог сердцем от печали.
И сказал я в сердце моем: до какой скорби дошел я и до какого великого смущения, в котором нахожусь теперь! А был я полезен и любим во владычестве моем.
Теперь же я воспоминаю о тех злодеяниях, которые я совершил в Иерусалиме, и как взял все находившиеся в нем золотые и серебряные сосуды и посылал истреблять обитающих в Иудее напрасно.
Теперь я познаю́, что за это постигли меня эти беды, – и вот, я погибаю от великой печали в чужой земле.
И призвал он Филиппа, одного из друзей своих, и поставил его правителем над всем царством своим;
и дал ему венец и царскую одежду свою и перстень, чтобы он руководил Антиоха, сына его, и воспитывал его для царствования.
И умер царь Антиох в сто сорок девятом году.
Когда Лисий узнал, что царь умер, то поставил вместо него на царство сына его, Антиоха, которого воспитывал в юности его, и назвал его именем Евпатора.
Между тем находившиеся в крепости теснили Израиля вокруг святилища и всегда старались делать ему зло, а язычникам служить опорою;
тогда Иуда решил выгнать их и созвал весь народ, чтобы осадить их.
Все собрались и осадили их в сто пятидесятом году, и устроил он против них стрелометательные орудия и машины.
Но некоторые из осажденных вышли, и к ним пристали некоторые из нечестивых Израильтян;
и пошли они к царю и сказали: доколе ты не сделаешь суда и не отмстишь за братьев наших?
Мы согласились служить отцу твоему и ходить по заповедям его и следовать повелениям его;
а сыны народа нашего осадили крепость и за то чуждаются нас, и кого из нас находят, умерщвляют, и имущества наши расхищают,
и не на нас только простерли они руку, но и на все пределы наши.
И вот, теперь осадили они крепость в Иерусалиме, чтобы овладеть ею, а святилище и Вефсуру укрепили.
Если ты не поспешишь предупредить их, то они сделают больше этого, и тогда ты не в силах будешь удержать их.
Услышав это, царь разгневался и собрал всех друзей своих и начальников войска своего и начальников конницы;
пришли к нему и из других царств и с морских островов войска наемные,
так что число войск его было: сто тысяч пеших, двадцать тысяч всадников и тридцать два слона, приученных к войне.
И прошли они через Идумею и расположились станом против Вефсуры, и сражались много дней и устроили машины; но те сделали вылазку и сожгли их огнем и сразились мужественно.
После сего Иуда отступил от крепости и расположился станом в Вефсахаре против стана царского.
Царь же, встав рано утром, поспешно отправился с войском своим по дороге к Вефсахаре, и приготовились войска к сражению и затрубили трубами.
Слонам показывали кровь винограда и тутовых ягод, чтобы возбудить их к битве,
и разделили этих животных на отряды и приставили к каждому слону по тысяче мужей в железных кольчугах и с медными шлемами на головах, сверх того по пятисот отборных всадников назначено было к каждому слону.
Они становились заблаговременно там, где был слон, и куда он шел, шли и они вместе, не отставая от него.
Притом на них были крепкие деревянные башни, покрывавшие каждого слона, укрепленные на них помочами, и в каждой из них по тридцати по два сильных мужей, которые сражались на них, и при слоне Индиец его.
Остальных же всадников расставили здесь и там – на двух сторонах ополчения, чтобы подавать знаки и подкреплять в тесных местах.
Когда солнце блеснуло на золотых и медных щитах, то заблистали от них горы и светились, как огненные светильники.
Одна часть царского войска протянута была по высоким горам, а другие – по низменным местам; и шли они твердо и стройно.
И смутились все, слышавшие шум множества их и шествие такого полчища и стук оружий, ибо войско было весьма великое и сильное.
И вступил Иуда и войско его в сражение – и пали из ополчения царского шестьсот мужей.
Тогда Елеазар, сын Саварана, увидел, что один из слонов покрыт бронею царскою и превосходил всех, и казалось, что на нем был царь, –
и он предал себя, чтобы спасти народ свой и приобрести себе вечное имя;
и смело побежал к нему в средину отряда, поражая направо и налево, и расступались от него и в ту, и в другую сторону;
и подбежал он под того слона, лег под него и убил его, и пал на него слон на землю, и он умер там.
Но, увидев силу царского ополчения и стремительность войск, Иудеи уклонились от них.
Царские же войска пошли против них на Иерусалим: царь направил войска на Иудею и на гору Сион.
И заключил он мир с бывшими в Вефсуре, которые вышли из города, ибо не было у них продовольствия, чтобы держаться в нем в осаде, потому что был субботний год на земле.
И овладел царь Вефсурою и оставил в ней стражу, чтобы стеречь ее.
Потом много дней осаждал святилище и поставил там стрелометательные орудия и машины, и огнеметательные, и камнеметательные, и копьеметательные, чтобы бросать стрелы и камни.
Но и Иудеи устроили машины против их машин и сражались много дней;
съестных же припасов недостало в хранилищах, потому что был седьмой год, и искавшие в Иудее безопасности от язычников издержали остатки запасов;
и осталось при святилище немного мужей, ибо одолел их голод, и разошлись каждый в свое место.
Услышал Лисий, что Филипп, которому царь Антиох еще при жизни поручил воспитывать сына своего, Антиоха, для царствования,
возвратился из Персии и Мидии и с ним ходившие с царем войска и что он домогается принять на себя дела царства.
Почему поспешно пошел и сказал царю, начальникам войска и вельможам: мы каждый день терпим недостаток и продовольствия у нас мало, а место, осаждаемое нами, крепко, между тем лежит на нас попечение о царстве.
Итак, подадим правую руку этим людям и заключим с ними мир и со всем народом их,
и предоставим им поступать по законам их, как прежде; ибо за свои законы, которые мы отменили, они раздражились и сделали всё это.
И угодно было это слово царю и начальникам, – и послал он к ним, чтобы заключить мир, что они и приняли;
и клялся им царь и начальники. После сего они вышли из крепости.
И взошел царь на гору Сион и, осмотрев укрепленные места, пренебрег клятвою, которою клялся, и велел разорить стены кругом.
Потом поспешно отправился, и, возвратившись в Антиохию, он нашел, что Филипп владеет городом, вступил с ним в сражение и силою взял город.
Während König Antiochus die östlichen Länder seines Reiches durchzog, wurde ihm gesagt, die Stadt Elymaïs in Persien sei berühmt wegen ihres Reichtums an Gold und Silber.
Besonders reich sei ihr Tempel; dort habe Alexander, der Sohn Philipps von Mazedonien, der erste König der Griechen, goldene Schilde, Rüstungen und Waffen als Weihegaben zurückgelassen.
Antiochus wollte die Stadt einnehmen und plündern; aber die Einwohner hatten von seinen Absichten erfahren
und traten gegen ihn zum Kampf an. Der König musste fliehen. Enttäuscht und verärgert machte er sich auf den Rückweg nach Babylon.
Noch in Persien kam ein Bote zu ihm und meldete, das nach Judäa geschickte Heer sei in die Flucht geschlagen worden.
Daraufhin sei Lysias selbst an der Spitze eines starken Heeres gegen die Israeliten angetreten, habe aber gleichfalls vor ihnen fliehen müssen. Die Männer Israels seien erheblich stärker geworden durch die Waffen und Rüstungen, die sie bei den geschlagenen Heeren erbeutet hätten.
Sie hätten auch den neuen Altar, den der König oben auf dem großen Brandopferaltar im Tempel von Jerusalem habe errichten lassen, wieder abgerissen und das Heiligtum wie früher ringsum durch hohe Mauern befestigt. Auch die Stadt Bet-Zur hätten sie besetzt und zur Festung ausgebaut.
Als der König das hörte, erschrak er und war ganz erschüttert. Er fiel auf sein Lager und wurde krank vor Schmerz darüber, dass er seine Ziele nicht erreicht hatte.
Viele Tage lag er so da und bekam immer neue Anfälle tiefer Schwermut. Er merkte, dass es mit ihm zu Ende ging.
Da ließ er den Kreis seiner Freunde kommen und sagte: »Ich kann nicht mehr schlafen. Die Sorgen haben mir das Herz gebrochen.
Ich habe mich gefragt, wie ich nur in solche Not und Bedrängnis geraten konnte. Ich war doch während meiner ganzen Regierungszeit ein Wohltäter der Menschen und bei allen beliebt.
Da fielen mir die schlimmen Untaten ein, die ich in Jerusalem verübt habe: Ich raubte dort die silbernen und goldenen Tempelgeräte und gab ohne Grund den Befehl, die Bewohner Judäas auszurotten.
Jetzt habe ich begriffen: Das ist der Grund, warum dieses Unglück über mich gekommen ist. Deshalb muss ich hier fern von meinem Land in tiefer Verzweiflung sterben.«
Er ließ Philippus, einen seiner Freunde, herantreten und vertraute ihm die Regierung an.
Er übergab ihm Krone, Königsmantel und Siegelring und beauftragte ihn, für seinen Sohn Antiochus zu sorgen und ihn zu erziehen, bis er die Herrschaft übernehmen könne.
Dann starb Antiochus dort in Persien im 149. Jahr der griechischen Herrschaft.
Bisher war Lysias mit der Erziehung des jungen Antiochus betraut gewesen. Als er in Antiochia vom Tod des Königs erfuhr, setzte er sofort den Sohn des Verstorbenen als Herrscher ein und gab ihm den Beinamen Eupator (Sohn eines edlen Vaters).
Die Besatzung der Festung in Jerusalem schloss das Volk, das sich im Tempel versammelte, von allen Seiten ein. Die Soldaten suchten den Leuten von Israel zu schaden, wo sie nur konnten, und bildeten einen festen Stützpunkt der fremden Macht.
Judas beschloss, dem ein Ende zu machen, und bot alle wehrfähigen Männer zur Belagerung der Festung auf.
Als alle sich gesammelt hatten, begannen sie mit der Belagerung im 150. Jahr der griechischen Herrschaft. Sogar Belagerungstürme und Wurfmaschinen wurden gebaut.
Einigen von der Besatzung gelang es, den Belagerungsring zu durchbrechen. Ein paar Verräter aus den Reihen der Israeliten schlossen sich ihnen an,
gingen mit ihnen zum König und sagten: »Wie lange willst du noch damit warten, uns Recht zu verschaffen und Rache zu nehmen für das, was man unseren Brüdern angetan hat?
Wir haben deinem Vater treu gedient, haben die Lebensweise angenommen, die er uns vorschrieb, und seine Anordnungen befolgt.
Was haben wir nun davon? Unsere eigenen Mitbürger betrachten uns als Feinde. Jeden von uns, den sie finden konnten, haben sie umgebracht und sein Hab und Gut geraubt.
Aber nicht nur gegen uns, ihre Mitbürger, sind sie vorgegangen, nein, auch alle Nachbarvölker haben sie angegriffen.
Und jetzt belagern sie die Festung in Jerusalem und wollen sie einnehmen. Außerdem haben sie den Tempel in Jerusalem und die Stadt Bet-Zur zu Festungen ausgebaut.
Wenn du nicht sofort etwas unternimmst, werden sie noch Schlimmeres anrichten und du wirst sie nicht mehr aufhalten können.«
Der König geriet in Wut, als er das hörte, und rief den ganzen Kreis seiner Freunde zusammen: die Befehlshaber des Heeres und der Reiterverbände.
Außer deren Truppen wurden auch noch Scharen von Söldnern aus anderen Königreichen und von den Mittelmeerinseln aufgeboten.
Am Ende hatte Antiochus ein Heer von 100000 Mann zu Fuß, 20000 Reitern sowie zweiunddreißig Kriegselefanten beisammen.
Er rückte durch das Gebiet von Idumäa heran und belagerte als erste Stadt Judäas Bet-Zur. Der Kampf zog sich lange hin. Die Gegner wollten auch Belagerungsmaschinen einsetzen, aber die Belagerten machten einen Ausfall und steckten die Maschinen in Brand. So leisteten sie heldenhaft Widerstand.
Nun brach Judas die Belagerung der Festung in Jerusalem ab und schlug bei Bet-Sacharja sein Lager auf, um dem königlichen Heer entgegenzutreten.
Der König aber ließ am nächsten Morgen in aller Frühe den größeren Teil seines Heeres aufbrechen und in einem Eilmarsch nach Bet-Sacharja ziehen. Dort stellten sich die Truppen in Schlachtordnung auf.
Die Kriegstrompeten wurden geblasen
und die Elefanten mit Wein und vergorenem Maulbeersaft wild gemacht für den Kampf.
Die Tiere wurden auf die einzelnen Abschnitte der Schlachtreihe verteilt. Auf einen Elefanten kamen je 1000 Soldaten zu Fuß, ausgerüstet mit Kettenhemden und bronzenen Helmen. Jedem Elefanten waren außerdem 500 ausgesuchte Reiter zugeordnet.
Diese und ihre Pferde waren darauf eingespielt, zusammen mit den Elefanten zu kämpfen und nicht von ihrer Seite zu weichen.
Auf dem Rücken jedes Elefanten war ein starker Holzturm befestigt. In ihm befanden sich gut geschützt jeweils vier Soldaten, die von dort oben aus in den Kampf eingriffen, und dazu der Inder, der das Tier lenkte.
Die übrigen Reiterverbände waren am rechten und linken Flügel der Schlachtreihe aufgestellt. Dort konnten sie den Feind in der Flanke angreifen und gleichzeitig die eigenen Reihen gegen solche Angriffe schützen.
Als die Sonne auf die goldenen und bronzenen Schilde schien und das Licht sich in ihnen brach, ließ der Widerschein die Berge aufleuchten wie brennende Fackeln.
Ein Teil des königlichen Heeres hatte sich am Berghang aufgestellt, der andere darunter in der Ebene. Jetzt rückten sie sicher und geordnet heran.
Beim Stampfen ihrer Füße und dem Klirren ihrer Waffen erzitterte jeder, der es hörte. Es war ein riesiges, Furcht erregendes Heer.
Judas und seine Leute zogen den Feinden entgegen und nahmen den Kampf auf. 600 Soldaten des Königs mussten ihr Leben lassen.
Eleasar mit dem Beinamen Awaran bemerkte einen Elefanten, der alle anderen überragte und besonders prächtig gepanzert war. Deshalb glaubte Eleasar, der König selbst sitze darauf.
Um sein Volk zu retten und sich für alle Zeit einen Namen zu machen, war er entschlossen, sein Leben zu opfern.
Mutig lief er auf den Elefanten zu, mitten hinein in die feindlichen Reihen. Mit tödlichen Schwerthieben nach rechts und nach links schlug er sich eine Bresche frei.
Dann sprang er unter den Elefanten und brachte ihm eine tödliche Wunde bei. Das Tier brach zusammen, fiel auf ihn und erdrückte ihn.
Aber die Männer Israels sahen, dass sie gegen die Übermacht und den Kampfgeist der königlichen Truppen nichts ausrichten konnten, und zogen sich zurück.
Die Soldaten des Königs marschierten nach Jerusalem hinauf, um Judas und seine Leute dort zum Kampf zu stellen. Auch der König selbst kam mit dem anderen Teil des Heeres und schlug vor dem Berg Zion ein Lager auf.
Mit der Besatzung von Bet-Zur hatte er Frieden geschlossen und ihr freien Abzug gewährt. Die Verteidiger hatten sich ergeben müssen, weil gerade ein Sabbatjahr war und die Lebensmittelvorräte in der Stadt nicht ausgereicht hatten, um eine längere Belagerung durchzustehen.
Der König hatte Bet-Zur in Besitz genommen und eine Abteilung Soldaten dort zurückgelassen.
Die Belagerung des Tempels zog sich lange Zeit hin. Der König ließ Belagerungstürme und Wurfmaschinen einsetzen, Schleudern für Brandgeschosse und für Steine, dazu Pfeilgeschütze.
Aber auch die Belagerten bauten solches Kriegsgerät und setzten es dem ihrer Feinde entgegen. So wehrten sie sich lange und mit Erfolg.
Doch in den Vorratsräumen des Tempels gab es bald keine Lebensmittel mehr. Das Jahr war ein Sabbatjahr und der Rest der Rücklagen vom Vorjahr war an die jüdischen Mitbürger ausgegeben worden, die sich vor den Verfolgungen im angrenzenden Ausland nach Judäa gerettet hatten.
Der Hunger setzte den Belagerten so zu, dass die meisten sich davonmachten und in ihre Heimatorte zurückkehrten. Nur wenige blieben im Tempel.
Da hörte Lysias, dass Philippus Persien und Medien verlassen habe und mit dem Heer, das König Antiochus in den Osten mitgenommen hatte, im Anmarsch sei, um die Regierung des Reiches zu übernehmen. Der König hatte vor seinem Tod Philippus den Auftrag gegeben, seinen Sohn Antiochus zu erziehen und an die Macht zu bringen.
Lysias entschloss sich, die Belagerung sofort zu beenden und abzuziehen. Dem jungen König und den Offizieren und Mannschaften erklärte er: »Unsere Lage wird von Tag zu Tag schwieriger. Wir haben wenig zu essen und der Ort, den wir belagern, ist stark befestigt. Wir haben im Interesse des Reiches jetzt wichtigere Aufgaben zu erfüllen.
Reichen wir doch diesen Männern die Hand und schließen wir Frieden mit ihnen und ihrem ganzen Volk.
Gestatten wir ihnen, nach ihren eigenen Gesetzen und Bräuchen zu leben, so, wie sie es früher taten. Alle Schwierigkeiten, die wir mit diesem Volk haben, rühren doch nur daher, dass wir ihm nicht erlauben wollten, nach seinen Gesetzen und Bräuchen zu leben.«
Der König und die Offiziere waren mit Lysiaś Vorschlag einverstanden. Den Belagerten wurde ein Friedensangebot gemacht und sie nahmen es an.
Nachdem der König und seine Offiziere noch mit einem Eid versichert hatten, sich an alle vereinbarten Punkte zu halten, räumten die Belagerten ihre Festung.
Darauf betrat der König den Berg Zion. Als er sah, wie gut der Tempelbezirk befestigt war, brach er sein Wort und ließ gegen die Vereinbarungen die Mauer ringsum einreißen.
Dann zog er ab und kehrte in Eilmärschen nach Antiochia zurück. Philippus hatte schon von der Stadt Besitz ergriffen. Der junge König eröffnete den Kampf gegen ihn und eroberte die Stadt.
Греческий [Greek (Koine)]
Языки
καὶ ὁ βασιλεὺς ᾿Αντίοχος διεπορεύετο τὰς ἐπάνω χώρας καὶ ἤκουσεν ὅτι ἐστὶν ᾿Ελυμαὶ:ς ἐν τῇ Пερσίδι πόλις ἔνδοξος πλούτῳ ἀργυρίῳ καὶ χρυσίῳ
καὶ τὸ ἱερὸν τὸ ἐν αὐτῇ πλούσιον σφόδρα καὶ ἐκεῖ καλύμματα χρυσᾶ καὶ θώρακες καὶ ὅπλα ἃ κατέλιπεν ἐκεῖ ᾿Αλέξανδρος ὁ τοῦ Φιλίππου ὁ βασιλεὺς ὁ Μακεδών ὃς ἐβασίλευσεν πρῶτος ἐν τοῖς ᾿Ἐλλησι
καὶ ἦλθεν καὶ ἐζήτει καταλαβέσθαι τὴν πόλιν καὶ προνομεῦσαι αὐτήν καὶ οὐκ ἠδυνάσθη ὅτι ἐγνώσθη ὁ λόγος τοῖς ἐκ τῆς πόλεως
καὶ ἀντέστησαν αὐτῷ εἰς πόλεμον καὶ ἔφυγεν καὶ ἀπῆρεν ἐκεῖθεν μετὰ λύπης μεγάλης ἀποστρέψαι εἰς Βαβυλῶνα
καὶ ἦλθέν τις ἀπαγγέλλων αὐτῷ εἰς τὴν Пερσίδα ὅτι τετρόπωνται αἱ παρεμβολαὶ αἱ πορευθεῖσαι εἰς γῆν Ιουδα
καὶ ἐπορεύθη Λυσίας δυνάμει ἰσχυρᾷ ἐν πρώτοις καὶ ἐνετράπη ἀπὸ προσώπου αὐτῶν καὶ ἐπίσχυσαν ὅπλοις καὶ δυνάμει καὶ σκύλοις πολλοῖς οἷς ἔλαβον ἀπὸ τῶν παρεμβολῶν ὧν ἐξέκοψαν
καὶ καθεῖλον τὸ βδέλυγμα ὃ ᾠκοδόμησεν ἐπὶ τὸ θυσιαστήριον τὸ ἐν Ιερουσαλημ καὶ τὸ ἁγίασμα καθὼς τὸ πρότερον ἐκύκλωσαν τείχεσιν ὑψηλοῖς καὶ τὴν Βαιθσουραν πόλιν αὐτοῦ
καὶ ἐγένετο ὡς ἤκουσεν ὁ βασιλεὺς τοὺς λόγους τούτους ἐθαμβήθη καὶ ἐσαλεύθη σφόδρα καὶ ἔπεσεν ἐπὶ τὴν κοίτην καὶ ἐνέπεσεν εἰς ἀρρωστίαν ἀπὸ τῆς λύπης ὅτι οὐκ ἐγένετο αὐτῷ καθὼς ἐνεθυμεῖτο
καὶ ἦν ἐκεῖ ἡμέρας πλείους ὅτι ἀνεκαινίσθη ἐπ᾿ αὐτὸν λύπη μεγάλη καὶ ἐλογίσατο ὅτι ἀποθνῄσκει
καὶ ἐκάλεσεν πάντας τοὺς φίλους αὐτοῦ καὶ εἶπεν πρὸς αὐτούς ἀφίσταται ὁ ὕπνος ἀπὸ τῶν ὀφθαλμῶν μου καὶ συμπέπτωκα τῇ καρδίᾳ ἀπὸ τῆς μερίμνης
καὶ εἶπα τῇ καρδίᾳ ἕως τίνος θλίψεως ἦλθα καὶ κλύδωνος μεγάλου ἐν ᾧ νῦν εἰμι ὅτι χρηστὸς καὶ ἀγαπώμενος ἤμην ἐν τῇ ἐξουσίᾳ μου
νῦν δὲ μιμνῄσκομαι τῶν κακῶν ὧν ἐποίησα ἐν Ιερουσαλημ καὶ ἔλαβον πάντα τὰ σκεύη τὰ ἀργυρᾶ καὶ τὰ χρυσᾶ τὰ ἐν αὐτῇ καὶ ἐξαπέστειλα ἐξᾶραι τοὺς κατοικοῦντας Ιουδα διὰ κενῆς
ἔγνων ὅτι χάριν τούτων εὗρέν με τὰ κακὰ ταῦτα καὶ ἰδοὺ ἀπόλλυμαι λύπῃ μεγάλῃ ἐν γῇ ἀλλοτρίᾳ
καὶ ἐκάλεσεν Φίλιππον ἕνα τῶν φίλων αὐτοῦ καὶ κατέστησεν αὐτὸν ἐπὶ πάσης τῆς βασιλείας αὐτοῦ
καὶ ἔδωκεν αὐτῷ τὸ διάδημα καὶ τὴν στολὴν αὐτοῦ καὶ τὸν δακτύλιον τοῦ ἀγαγεῖν ᾿Αντίοχον τὸν υἱὸν αὐτοῦ καὶ ἐκθρέψαι αὐτὸν τοῦ βασιλεύειν
καὶ ἀπέθανεν ἐκεῖ ᾿Αντίοχος ὁ βασιλεὺς ἔτους ἐνάτου καὶ τεσσαρακοστοῦ καὶ ἑκατοστοῦ
καὶ ἐπέγνω Λυσίας ὅτι τέθνηκεν ὁ βασιλεύς καὶ κατέστησεν βασιλεύειν ᾿Αντίοχον τὸν υἱὸν αὐτοῦ ὃν ἐξέθρεψεν νεώτερον καὶ ἐκάλεσεν τὸ ὄνομα αὐτοῦ Εὐπάτωρ
καὶ οἱ ἐκ τῆς ἄκρας ἦσαν συγκλείοντες τὸν Ισραηλ κύκλῳ τῶν ἁγίων καὶ ζητοῦντες κακὰ δι᾿ ὅλου καὶ στήριγμα τοῖς ἔθνεσιν
καὶ ἐλογίσατο Ιουδας ἐξᾶραι αὐτοὺς καὶ ἐξεκκλησίασε πάντα τὸν λαὸν τοῦ περικαθίσαι ἐπ᾿ αὐτούς
καὶ συνήχθησαν ἅμα καὶ περιεκάθισαν ἐπ᾿ αὐτὴν ἔτους πεντηκοστοῦ καὶ ἑκατοστοῦ καὶ ἐποίησεν βελοστάσεις καὶ μηχανάς
καὶ ἐξῆλθον ἐξ αὐτῶν ἐκ τοῦ συγκλεισμοῦ καὶ ἐκολλήθησαν αὐτοῖς τινες τῶν ἀσεβῶν ἐξ Ισραηλ
καὶ ἐπορεύθησαν πρὸς τὸν βασιλέα καὶ εἶπον ἕως πότε οὐ ποιήσῃ κρίσιν καὶ ἐκδικήσεις τοὺς ἀδελφοὺς ἡμῶν
ἡμεῖς εὐδοκοῦμεν δουλεύειν τῷ πατρί σου καὶ πορεύεσθαι τοῖς ὑπ᾿ αὐτοῦ λεγομένοις καὶ κατακολουθεῖν τοῖς προστάγμασιν αὐτοῦ
καὶ περιεκάθηντο ἐπ᾿ αὐτὴν οἱ υἱοὶ τοῦ λαοῦ ἡμῶν χάριν τούτου καὶ ἠλλοτριοῦντο ἀφ᾿ ἡμῶν πλὴν ὅσοι εὑρίσκοντο ἐξ ἡμῶν ἐθανατοῦντο καὶ αἱ κληρονομίαι ἡμῶν διηρπάζοντο
καὶ οὐκ ἐφ᾿ ἡμᾶς μόνον ἐξέτειναν χεῖρα ἀλλὰ καὶ ἐπὶ πάντα τὰ ὅρια αὐτῶν
καὶ ἰδοὺ παρεμβεβλήκασι σήμερον ἐπὶ τὴν ἄκραν ἐν Ιερουσαλημ τοῦ καταλαβέσθαι αὐτήν καὶ τὸ ἁγίασμα καὶ τὴν Βαιθσουραν ὠχύρωσαν
καὶ ἐὰν μὴ προκαταλάβῃ αὐτοὺς διὰ τάχους μείζονα τούτων ποιήσουσιν καὶ οὐ δυνήσῃ τοῦ κατασχεῖν αὐτῶν
καὶ ὠργίσθη ὁ βασιλεύς ὅτε ἤκουσεν καὶ συνήγαγεν πάντας τοὺς φίλους αὐτοῦ ἄρχοντας δυνάμεως αὐτοῦ καὶ τοὺς ἐπὶ τῶν ἡνιῶν
καὶ ἀπὸ βασιλειῶν ἑτέρων καὶ ἀπὸ νήσων θαλασσῶν ἦλθον πρὸς αὐτὸν δυνάμεις μισθωταί
καὶ ἦν ὁ ἀριθμὸς τῶν δυνάμεων αὐτοῦ ἑκατὸν χιλιάδες πεζῶν καὶ εἴκοσι χιλιάδες ἱππέων καὶ ἐλέφαντες δύο καὶ τριάκοντα εἰδότες πόλεμον
καὶ ἦλθον διὰ τῆς Ιδουμαίας καὶ παρενέβαλον ἐπὶ Βαιθσουραν καὶ ἐπολέμησαν ἡμέρας πολλὰς καὶ ἐποίησαν μηχανάς καὶ ἐξῆλθον καὶ ἐνεπύρισαν αὐτὰς πυρὶ καὶ ἐπολέμησαν ἀνδρωδῶς
καὶ ἀπῆρεν Ιουδας ἀπὸ τῆς ἄκρας καὶ παρενέβαλεν εἰς Βαιθζαχαρια ἀπέναντι τῆς παρεμβολῆς τοῦ βασιλέως
καὶ ὤρθρισεν ὁ βασιλεὺς τὸ πρωὶ καὶ ἀπῆρεν τὴν παρεμβολὴν ἐν ὁρμήματι αὐτῆς κατὰ τὴν ὁδὸν Βαιθζαχαρια καὶ διεσκευάσθησαν αἱ δυνάμεις εἰς τὸν πόλεμον καὶ ἐσάλπισαν ταῖς σάλπιγξιν
καὶ τοῖς ἐλέφασιν ἔδειξαν αἷμα σταφυλῆς καὶ μόρων τοῦ παραστῆσαι αὐτοὺς εἰς τὸν πόλεμον
καὶ διεῖλον τὰ θηρία εἰς τὰς φάλαγγας καὶ παρέστησαν ἑκάστῳ ἐλέφαντι χιλίους ἄνδρας τεθωρακισμένους ἐν ἁλυσιδωτοῖς καὶ περικεφαλαῖαι χαλκαῖ ἐπὶ τῶν κεφαλῶν αὐτῶν καὶ πεντακοσία ἵππος διατεταγμένη ἑκάστῳ θηρίῳ ἐκλελεγμένη
οὗτοι πρὸ καιροῦ οὗ ἂν ᾖ τὸ θηρίον ἦσαν καὶ οὗ ἐὰν ἐπορεύετο ἐπορεύοντο ἅμα οὐκ ἀφίσταντο ἀπ᾿ αὐτοῦ
καὶ πύργοι ξύλινοι ἐπ᾿ αὐτοὺς ὀχυροὶ σκεπαζόμενοι ἐφ᾿ ἑκάστου θηρίου ἐζωσμένοι ἐπ᾿ αὐτοῦ μηχαναῖς καὶ ἐφ᾿ ἑκάστου ἄνδρες δυνάμεως τέσσαρες οἱ πολεμοῦντες ἐπ᾿ αὐτοῖς καὶ ὁ ᾿Ινδὸς αὐτοῦ
καὶ τὴν ἐπίλοιπον ἵππον ἔνθεν καὶ ἔνθεν ἔστησεν ἐπὶ τὰ δύο μέρη τῆς παρεμβολῆς κατασείοντες καὶ καταφρασσόμενοι ἐν ταῖς φάλαγξιν
ὡς δὲ ἔστιλβεν ὁ ἥλιος ἐπὶ τὰς χρυσᾶς καὶ χαλκᾶς ἀσπίδας ἔστιλβεν τὰ ὄρη ἀπ᾿ αὐτῶν καὶ κατηύγαζεν ὡς λαμπάδες πυρός
καὶ ἐξετάθη μέρος τι τῆς παρεμβολῆς τοῦ βασιλέως ἐπὶ τὰ ὑψηλὰ ὄρη καί τινες ἐπὶ τὰ ταπεινά καὶ ἤρχοντο ἀσφαλῶς καὶ τεταγμένως
καὶ ἐσαλεύοντο πάντες οἱ ἀκούοντες φωνῆς πλήθους αὐτῶν καὶ ὁδοιπορίας τοῦ πλήθους καὶ συγκρουσμοῦ τῶν ὅπλων ἦν γὰρ ἡ παρεμβολὴ μεγάλη σφόδρα καὶ ἰσχυρά
καὶ ἤγγισεν Ιουδας καὶ ἡ παρεμβολὴ αὐτοῦ εἰς παράταξιν καὶ ἔπεσον ἀπὸ τῆς παρεμβολῆς τοῦ βασιλέως ἑξακόσιοι ἄνδρες
καὶ εἶδεν Ελεαζαρος ὁ Αυαραν ἓν τῶν θηρίων τεθωρακισμένον θώραξιν βασιλικοῖς καὶ ἦν ὑπεράγον πάντα τὰ θηρία καὶ ᾠήθη ὅτι ἐν αὐτῷ ἐστιν ὁ βασιλεύς
καὶ ἔδωκεν ἑαυτὸν τοῦ σῶσαι τὸν λαὸν αὐτοῦ καὶ περιποιῆσαι ἑαυτῷ ὄνομα αἰώνιον
καὶ ἐπέδραμεν αὐτῷ θράσει εἰς μέσον τῆς φάλαγγος καὶ ἐθανάτου δεξιὰ καὶ εὐώνυμα καὶ ἐσχίζοντο ἀπ᾿ αὐτοῦ ἔνθα καὶ ἔνθα
καὶ εἰσέδυ ὑπὸ τὸν ἐλέφαντα καὶ ὑπέθηκεν αὐτῷ καὶ ἀνεῖλεν αὐτόν καὶ ἔπεσεν ἐπὶ τὴν γῆν ἐπάνω αὐτοῦ καὶ ἀπέθανεν ἐκεῖ
καὶ εἶδον τὴν ἰσχὺν τῆς βασιλείας καὶ τὸ ὅρμημα τῶν δυνάμεων καὶ ἐξέκλιναν ἀπ᾿ αὐτῶν
οἱ δὲ ἐκ τῆς παρεμβολῆς τοῦ βασιλέως ἀνέβαινον εἰς συνάντησιν αὐτῶν εἰς Ιερουσαλημ καὶ παρενέβαλεν ὁ βασιλεὺς εἰς τὴν Ιουδαίαν καὶ εἰς τὸ ὄρος Σιων
καὶ ἐποίησεν εἰρήνην μετὰ τῶν ἐκ Βαιθσουρων καὶ ἐξῆλθον ἐκ τῆς πόλεως ὅτι οὐκ ἦν αὐτοῖς ἐκεῖ διατροφὴ τοῦ συγκεκλεῖσθαι ἐν αὐτῇ ὅτι σάββατον ἦν τῇ γῇ
καὶ κατελάβετο ὁ βασιλεὺς τὴν Βαιθσουραν καὶ ἀπέταξεν ἐκεῖ φρουρὰν τηρεῖν αὐτήν
καὶ παρενέβαλεν ἐπὶ τὸ ἁγίασμα ἡμέρας πολλὰς καὶ ἔστησεν ἐκεῖ βελοστάσεις καὶ μηχανὰς καὶ πυροβόλα καὶ λιθοβόλα καὶ σκορπίδια εἰς τὸ βάλλεσθαι βέλη καὶ σφενδόνας
καὶ ἐποίησαν καὶ αὐτοὶ μηχανὰς πρὸς τὰς μηχανὰς αὐτῶν καὶ ἐπολέμησαν ἡμέρας πολλάς
βρώματα δὲ οὐκ ἦν ἐν τοῖς ἀγγείοις διὰ τὸ ἕβδομον ἔτος εἶναι καὶ οἱ ἀνασῳζόμενοι εἰς τὴν Ιουδαίαν ἀπὸ τῶν ἐθνῶν κατέφαγον τὸ ὑπόλειμμα τῆς παραθέσεως
καὶ ὑπελείφθησαν ἐν τοῖς ἁγίοις ἄνδρες ὀλίγοι ὅτι κατεκράτησεν αὐτῶν ὁ λιμός καὶ ἐσκορπίσθησαν ἕκαστος εἰς τὸν τόπον αὐτοῦ
καὶ ἤκουσεν Λυσίας ὅτι Φίλιππος ὃν κατέστησεν ὁ βασιλεὺς ᾿Αντίοχος ἔτι ζῶντος αὐτοῦ ἐκθρέψαι ᾿Αντίοχον τὸν υἱὸν αὐτοῦ εἰς τὸ βασιλεῦσαι αὐτόν
ἀπέστρεψεν ἀπὸ τῆς Пερσίδος καὶ Μηδίας καὶ αἱ δυνάμεις αἱ πορευθεῖσαι μετὰ τοῦ βασιλέως μετ᾿ αὐτοῦ καὶ ὅτι ζητεῖ παραλαβεῖν τὰ τῶν πραγμάτων
καὶ κατέσπευδεν καὶ ἐπένευσεν τοῦ ἀπελθεῖν καὶ εἶπεν πρὸς τὸν βασιλέα καὶ τοὺς ἡγεμόνας τῆς δυνάμεως καὶ τοὺς ἄνδρας ἐκλείπομεν καθ᾿ ἡμέραν καὶ ἡ τροφὴ ἡμῖν ὀλίγη καὶ ὁ τόπος οὗ παρεμβάλλομέν ἐστιν ὀχυρός καὶ ἐπίκειται ἡμῖν τὰ τῆς βασιλείας
νῦν οὖν δῶμεν δεξιὰς τοῖς ἀνθρώποις τούτοις καὶ ποιήσωμεν μετ᾿ αὐτῶν εἰρήνην καὶ μετὰ παντὸς ἔθνους αὐτῶν
καὶ στήσωμεν αὐτοῖς τοῦ πορεύεσθαι τοῖς νομίμοις αὐτῶν ὡς τὸ πρότερον χάριν γὰρ τῶν νομίμων αὐτῶν ὧν διεσκεδάσαμεν ὠργίσθησαν καὶ ἐποίησαν ταῦτα πάντα
καὶ ἤρεσεν ὁ λόγος ἐναντίον τοῦ βασιλέως καὶ τῶν ἀρχόντων καὶ ἀπέστειλεν πρὸς αὐτοὺς εἰρηνεῦσαι καὶ ἐπεδέξαντο
καὶ ὤμοσεν αὐτοῖς ὁ βασιλεὺς καὶ οἱ ἄρχοντες ἐπὶ τούτοις ἐξῆλθον ἐκ τοῦ ὀχυρώματος
καὶ εἰσῆλθεν ὁ βασιλεὺς εἰς ὄρος Σιων καὶ εἶδεν τὸ ὀχύρωμα τοῦ τόπου καὶ ἠθέτησεν τὸν ὁρκισμόν ὃν ὤμοσεν καὶ ἐνετείλατο καθελεῖν τὸ τεῖχος κυκλόθεν
καὶ ἀπῆρεν κατὰ σπουδὴν καὶ ἀπέστρεψεν εἰς ᾿Αντιόχειαν καὶ εὗρεν Φίλιππον κυριεύοντα τῆς πόλεως καὶ ἐπολέμησεν πρὸς αὐτὸν καὶ κατελάβετο τὴν πόλιν βίᾳ
