И Давид действовал благоразумно везде, куда ни посылал его Саул, и сделал его Саул начальником над военными людьми; и это понравилось всему народу и слугам Сауловым.

Когда они шли, при возвращении Давида с победы над Филистимлянином, то женщины из всех городов Израильских выходили навстречу Саулу царю с пением и плясками, с торжественными тимпанами и с кимвалами.

И восклицали игравшие женщины, говоря: Саул победил тысячи, а Давид – десятки тысяч!

И Саул сильно огорчился, и неприятно было ему это слово, и он сказал: Давиду дали десятки тысяч, а мне тысячи; ему недостает только царства.

И с того дня и потом подозрительно смотрел Саул на Давида.

И было на другой день: напал злой дух от Бога на Саула, и он бесновался в доме своем, а Давид играл рукою своею на струнах, как и в другие дни; в руке у Саула было копье.

И бросил Саул копье, подумав: пригвожду Давида к стене; но Давид два раза уклонился от него.

И стал бояться Саул Давида, потому что Господь был с ним, а от Саула отступил.

И удалил его Саул от себя и поставил его у себя тысяченачальником, и он выходил и входил пред народом.

И Давид во всех делах своих поступал благоразумно, и Господь был с ним.

И Саул видел, что он очень благоразумен, и боялся его.

А весь Израиль и Иуда любили Давида, ибо он выходил и входил пред ними.

И сказал Саул Давиду: вот старшая дочь моя, Мерова; я дам ее тебе в жену, только будь у меня храбрым и веди войны Господни. Ибо Саул думал: пусть не моя рука будет на нем, но рука Филистимлян будет на нем.

Но Давид сказал Саулу: кто я, и что жизнь моя и род отца моего в Израиле, чтобы мне быть зятем царя?

А когда наступило время отдать Мерову, дочь Саула, Давиду, то она выдана была в замужество за Адриэла из Мехолы.

Но Давида полюбила другая дочь Саула, Мелхола; и когда возвестили об этом Саулу, то это было приятно ему.

Саул думал: отдам ее за него, и она будет ему сетью, и рука Филистимлян будет на нем. И сказал Саул Давиду: чрез другую ты породнишься ныне со мною.

И приказал Саул слугам своим: скажите Давиду тайно: вот, царь благоволит к тебе, и все слуги его любят тебя; итак будь зятем царя.

И передали слуги Сауловы в уши Давиду все слова эти. И сказал Давид: разве легко кажется вам быть зятем царя? я – человек бедный и незначительный.

И донесли Саулу слуги его и сказали: вот что говорит Давид.

И сказал Саул: так скажите Давиду: царь не хочет вена, кроме ста краеобрезаний Филистимских, в отмщение врагам царя. Ибо Саул имел в мыслях погубить Давида руками Филистимлян.

И пересказали слуги его Давиду эти слова, и понравилось Давиду сделаться зятем царя.

Еще не прошли назначенные дни, как Давид встал и пошел сам и люди его с ним, и убил двести человек Филистимлян, и принес Давид краеобрезания их, и представил их в полном количестве царю, чтобы сделаться зятем царя. И выдал Саул за него Мелхолу, дочь свою, в замужество.

И увидел Саул и узнал, что Господь с Давидом [и весь Израиль любит его,] и что Мелхола, дочь Саула, любила Давида.

И стал Саул еще больше бояться Давида и сделался врагом его на всю жизнь.

И когда вожди Филистимские вышли на войну, Давид, с самого выхода их, действовал благоразумнее всех слуг Сауловых, и весьма прославилось имя его.

1 Ионафан говорит доброе о Давиде и вынуждает у Саула клятву, что он не умертвит его; 8 но Саул снова пытается погубить Давида, а Мелхола помогает ему скрыться; 18 Давид спасся в Раме у Самуила и его сонма пророков; даже Саул «во пророках».

И говорил Саул Ионафану, сыну своему, и всем слугам своим, чтобы умертвить Давида; но Ионафан, сын Саула, очень любил Давида.

И известил Ионафан Давида, говоря: отец мой Саул ищет умертвить тебя; итак берегись завтра; скройся и будь в потаенном месте;

а я выйду и стану подле отца моего на поле, где ты будешь, и поговорю о тебе отцу моему, и что увижу, расскажу тебе.

И говорил Ионафан доброе о Давиде Саулу, отцу своему, и сказал ему: да не грешит царь против раба своего Давида, ибо он ничем не согрешил против тебя, и дела его весьма полезны для тебя;

он подвергал опасности душу свою, чтобы поразить Филистимлянина, и Господь соделал великое спасение всему Израилю; ты видел это и радовался; для чего же ты хочешь согрешить против невинной крови и умертвить Давида без причины?

И послушал Саул голоса Ионафана и поклялся Саул: жив Господь, Давид не умрет.

И позвал Ионафан Давида, и пересказал ему Ионафан все слова сии, и привел Ионафан Давида к Саулу, и он был при нем, как вчера и третьего дня.

Опять началась война, и вышел Давид, и воевал с Филистимлянами, и нанес им великое поражение, и они побежали от него.

И злой дух от Бога напал на Саула, и он сидел в доме своем, и копье его было в руке его, а Давид играл рукою своею на струнах.

И хотел Саул пригвоздить Давида копьем к стене, но Давид отскочил от Саула, и копье вонзилось в стену; Давид же убежал и спасся в ту ночь.

И послал Саул слуг в дом к Давиду, чтобы стеречь его и убить его до утра. И сказала Давиду Мелхола, жена его: если ты не спасешь души твоей в эту ночь, то завтра будешь убит.

И спустила Мелхола Давида из окна, и он пошел, и убежал и спасся.

Мелхола же взяла статую и положила на постель, а в изголовье ее положила козью кожу, и покрыла одеждою.

И послал Саул слуг, чтобы взять Давида; но Мелхола сказала: он болен.

И послал Саул слуг, чтобы осмотреть Давида, говоря: принесите его ко мне на постели, чтоб убить его.

И пришли слуги, и вот, на постели статуя, а в изголовье ее козья кожа.

Тогда Саул сказал Мелхоле: для чего ты так обманула меня и отпустила врага моего, чтоб он убежал? И сказала Мелхола Саулу: он сказал мне: отпусти меня, иначе я убью тебя.

И убежал Давид и спасся, и пришел к Самуилу в Раму и рассказал ему все, что делал с ним Саул. И пошел он с Самуилом, и остановились они в Навафе [в Раме].

И донесли Саулу, говоря: вот, Давид в Навафе, в Раме.

И послал Саул слуг взять Давида, и когда увидели они сонм пророков пророчествующих и Самуила, начальствующего над ними, то Дух Божий сошел на слуг Саула, и они стали пророчествовать.

Донесли об этом Саулу, и он послал других слуг, но и эти стали пророчествовать. Потом послал Саул третьих слуг, и эти стали пророчествовать.

[Разгневавшись,] Саул сам пошел в Раму, и дошел до большого источника, что в Сефе, и спросил, говоря: где Самуил и Давид? И сказали: вот, в Навафе, в Раме.

И пошел он туда в Наваф в Раме, и на него сошел Дух Божий, и он шел и пророчествовал, доколе не пришел в Наваф в Раме.

И снял и он одежды свои, и пророчествовал пред Самуилом, и весь день тот и всю ту ночь лежал неодетый; поэтому говорят: «неужели и Саул во пророках?»

1 Давид и Ионафан заключили завет дружбы для себя и потомства своего навеки; 17 Саул упрекает Ионафана за его любовь к Давиду; 35 Ионафан извещает Давида об опасности для его жизни.

Давид убежал из Навафа в Раме и пришел и сказал Ионафану: что сделал я, в чем неправда моя, чем согрешил я пред отцом твоим, что он ищет души моей?

И сказал ему [Ионафан]: нет, ты не умрешь; вот, отец мой не делает ни большого, ни малого дела, не открыв ушам моим; для чего же бы отцу моему скрывать от меня это дело? этого не будет.

Давид клялся и говорил: отец твой хорошо знает, что я нашел благоволение в очах твоих, и потому говорит сам в себе: «пусть не знает о том Ионафан, чтобы не огорчился»; но жив Господь и жива душа твоя! один только шаг между мною и смертью.

И сказал Ионафан Давиду: чего желает душа твоя, я сделаю для тебя.

И сказал Давид Ионафану: вот, завтра новомесячие, и я должен сидеть с царем за столом; но отпусти меня, и я скроюсь в поле до вечера третьего дня.

Если отец твой спросит обо мне, ты скажи: «Давид выпросился у меня сходить в свой город Вифлеем; потому что там годичное жертвоприношение всего родства его».

Если на это он скажет: «хорошо», то мир рабу твоему; а если он разгневается, то знай, что злое дело решено у него.

Ты же сделай милость рабу твоему, – ибо ты принял раба твоего в завет Господень с тобою, – и если есть какая вина на мне, то умертви ты меня; зачем тебе вести меня к отцу твоему?

И сказал Ионафан: никак не будет этого с тобою; ибо, если я узнаю наверное, что у отца моего решено злое дело совершить над тобою, то неужели не извещу тебя об этом?

И сказал Давид Ионафану: кто известит меня, если отец твой ответит тебе сурово?

И сказал Ионафан Давиду: иди, выйдем в поле. И вышли оба в поле.

И сказал Ионафан Давиду: жив Господь Бог Израилев! я завтра около этого времени, или послезавтра, выпытаю у отца моего; и если он благосклонен к Давиду, и я тогда же не пошлю к тебе и не открою пред ушами твоими,

пусть то и то сделает Господь с Ионафаном и еще больше сделает. Если же отец мой замышляет сделать тебе зло, и это открою в уши твои, и отпущу тебя, и тогда иди с миром: и да будет Господь с тобою, как был с отцом моим!

Но и ты, если я буду еще жив, окажи мне милость Господню.

А если я умру, то не отними милости твоей от дома моего во веки, даже и тогда, когда Господь истребит с лица земли всех врагов Давида.

Так заключил Ионафан завет с домом Давида и сказал: да взыщет Господь с врагов Давида!

И снова Ионафан клялся Давиду своею любовью к нему, ибо любил его, как свою душу.

И сказал ему Ионафан: завтра новомесячие, и о тебе спросят, ибо место твое будет не занято;

поэтому на третий день ты спустись и поспеши на то место, где скрывался ты прежде, и сядь у камня Азель;

а я в ту сторону пущу три стрелы, как будто стреляя в цель;

потом пошлю отрока, говоря: «пойди, найди стрелы»; и если я скажу отроку: «вот, стрелы сзади тебя, возьми их», то приди ко мне, ибо мир тебе, и, жив Господь, ничего тебе не будет;

если же так скажу отроку: «вот, стрелы впереди тебя», то ты уходи, ибо отпускает тебя Господь;

а тому, что мы говорили, я и ты, свидетель Господь между мною и тобою во веки.

И скрылся Давид на поле. И наступило новомесячие, и сел царь обедать.

Царь сел на своем месте, по обычаю, на седалище у стены, и Ионафан встал, и Авенир сел подле Саула; место же Давида осталось праздным.

И не сказал Саул в тот день ничего, ибо подумал, что это случайность, что Давид нечист, не очистился.

Наступил и второй день новомесячия, а место Давида оставалось праздным. Тогда сказал Саул сыну своему Ионафану: почему сын Иессеев не пришел к обеду ни вчера, ни сегодня?

И отвечал Ионафан Саулу: Давид выпросился у меня в Вифлеем;

он говорил: «отпусти меня, ибо у нас в городе родственное жертвоприношение, и мой брат пригласил меня; итак, если я нашел благоволение в очах твоих, схожу я и повидаюсь со своими братьями»; поэтому он и не пришел к обеду царя.

Тогда сильно разгневался Саул на Ионафана и сказал ему: сын негодный и непокорный! разве я не знаю, что ты подружился с сыном Иессеевым на срам себе и на срам матери твоей?

ибо во все дни, доколе сын Иессеев будет жить на земле, не устоишь ни ты, ни царство твое; теперь же пошли и приведи его ко мне, ибо он обречен на смерть.

И отвечал Ионафан Саулу, отцу своему, и сказал ему: за что умерщвлять его? что он сделал?

Тогда Саул бросил копье в него, чтобы поразить его. И Ионафан понял, что отец его решился убить Давида.

И встал Ионафан из-за стола в великом гневе и не обедал во второй день новомесячия, потому что скорбел о Давиде и потому что обидел его отец его.

На другой день утром вышел Ионафан в поле, во время, которое назначил Давиду, и малый отрок с ним.

И сказал он отроку: беги, ищи стрелы, которые я пускаю. Отрок побежал, а он пускал стрелы так, что они летели дальше отрока.

И побежал отрок туда, куда Ионафан пускал стрелы, и закричал Ионафан вслед отроку и сказал: смотри, стрела впереди тебя.

И опять кричал Ионафан вслед отроку: скорей беги, не останавливайся. И собрал отрок Ионафанов стрелы и пришел к своему господину.

Отрок же не знал ничего; только Ионафан и Давид знали, в чем дело.

И отдал Ионафан оружие свое отроку, бывшему при нем, и сказал ему: ступай, отнеси в город.

Отрок пошел, а Давид поднялся с южной стороны и пал лицем своим на землю и трижды поклонился; и целовали они друг друга, и плакали оба вместе, но Давид плакал более.

И сказал Ионафан Давиду: иди с миром; а в чем клялись мы оба именем Господа, говоря: «Господь да будет между мною и между тобою и между семенем моим и семенем твоим», то да будет на веки.

И встал [Давид] и пошел, а Ионафан возвратился в город.

1 Священник Ахимелех помогает Давиду и его людям, отдав им хлебы предложения, а также меч Голиафа; 10 Давид бежит к царю Гефскому; спасается, притворившись безумным.

И пришел Давид в Номву к Ахимелеху священнику, и смутился Ахимелех при встрече с Давидом и сказал ему: почему ты один, и никого нет с тобою?

И сказал Давид Ахимелеху священнику: царь поручил мне дело и сказал мне: «пусть никто не знает, за чем я послал тебя и что поручил тебе»; поэтому людей я оставил на известном месте;

итак, что есть у тебя под рукою, дай мне, хлебов пять, или что найдется.

И отвечал священник Давиду, говоря: нет у меня под рукою простого хлеба, а есть хлеб священный; если только люди твои воздержались от женщин, [пусть съедят].

И отвечал Давид священнику и сказал ему: женщин при нас не было ни вчера, ни третьего дня, со времени, как я вышел, и сосуды отроков чисты, а если дорога нечиста, то хлеб останется чистым в сосудах.

И дал ему священник священного хлеба; ибо не было у него хлеба, кроме хлебов предложения, которые взяты были от лица Господа, чтобы по снятии их положить теплые хлебы.

Там находился в тот день пред Господом один из слуг Сауловых, по имени Доик, Идумеянин, начальник пастухов Сауловых.

И сказал Давид Ахимелеху: нет ли здесь у тебя под рукою копья или меча? ибо я не взял с собою ни меча, ни другого оружия, так как поручение царя было спешное.

И сказал священник: вот меч Голиафа Филистимлянина, которого ты поразил в долине дуба, завернутый в одежду, позади ефода; если хочешь, возьми его; другого кроме этого нет здесь. И сказал Давид: нет ему подобного, дай мне его. [И дал ему.]

И встал Давид, и убежал в тот же день от Саула, и пришел к Анхусу, царю Гефскому.

И сказали Анхусу слуги его: не это ли Давид, царь той страны? не ему ли пели в хороводах и говорили: «Саул поразил тысячи, а Давид – десятки тысяч»?

Давид положил слова эти в сердце своем и сильно боялся Анхуса, царя Гефского.

И изменил лице свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, [кидался на руки свои] и пускал слюну по бороде своей.

И сказал Анхус рабам своим: видите, он человек сумасшедший; для чего вы привели его ко мне?

разве мало у меня сумасшедших, что вы привели его, чтобы он юродствовал предо мною? неужели он войдет в дом мой?

Церковнославянский (рус)

И бы́сть егда́ преста́ глаго́лати къ Сау́лу, и душа́ Ионаѳа́на съ душе́ю дави́довою спряже́ся, и возлюби́ его́ Ионаѳа́нъ от души́ своея́.

И поя́тъ его́ Сау́лъ во дни́ о́ны и не даде́ ему́ возврати́тися въ до́мъ отца́ его́.

И завѣща́ Ионаѳа́нъ и дави́дъ завѣ́тъ, поне́же возлюби́ его́ от души́ своея́:

и совлече́ Ионаѳа́нъ ри́зу свою́ ве́рхнюю и даде́ ю́ дави́ду, и и́ны оде́жды своя́ да́же до меча́ своего́ и до лу́ка своего́ и до по́яса своего́.

И хожда́ше дави́дъ разу́мно во всѣ́хъ, а́може а́ще посыла́ше его́ Сау́лъ: поста́ви же его́ Сау́лъ надъ му́жи во́инскими, и уго́денъ бѣ́ предъ очи́ма всѣ́хъ люді́й и предъ слуга́ми Сау́ловыми.

И бы́сть, внегда́ входи́ти и́мъ, егда́ возврати́ся дави́дъ от побѣ́ды надъ иноплеме́нникомъ: и изыдо́ша [дѣ́вы] ликовству́ющыя во срѣ́тенiе Сау́ла царя́ от всѣ́хъ градо́въ Изра́илевыхъ пою́щя и ска́чущя въ тимпа́нѣхъ съ ра́достiю и съ гу́сльми.

И исхожда́ху жены́ лику́ющя и глаго́лющя: побѣди́ Сау́лъ съ ты́сящами свои́ми, а дави́дъ со тма́ми свои́ми.

И разгнѣ́вася Сау́лъ зѣло́, и лука́вы яви́шася глаго́лы предъ очи́ма Сау́ловыма о словеси́ се́мъ. И рече́ Сау́лъ: дави́ду да́ша тмы́, мнѣ́ же да́ша ты́сящы: и чего́ ему́ [нѣ́сть], то́чiю ца́рства?

И бѣ́ Сау́лъ подзира́я дави́да от дне́ о́наго и пото́мъ.

И бы́сть от у́трешняго дне́, и напада́ше ду́хъ лука́вый от Бо́га на Сау́ла, и прорица́ше посредѣ́ до́му своего́: и дави́дъ поя́ше руко́ю свое́ю [въ гу́сли], я́коже и по вся́ дни́: копiе́ же въ руцѣ́ Сау́ли:

и взя́ Сау́лъ копiе́ и рече́: поражу́ дави́да къ стѣнѣ́. И уклони́ся дави́дъ от лица́ его́ два́жды.

И убоя́ся Сау́лъ от лица́ дави́дова, я́ко Госпо́дь бѣ́ съ ни́мъ, а от Сау́ла отступи́:

и отста́ви его́ Сау́лъ от себе́, и поста́ви его́ себѣ́ тысященача́лника: и исхожда́ше и вхожда́ше предъ людьми́.

И бѣ́ дави́дъ во всѣ́хъ путе́хъ свои́хъ смы́сля, и Госпо́дь бѣ́ съ ни́мъ.

И ви́дѣ Сау́лъ, я́ко то́й смы́слитъ зѣло́, и боя́шеся от лица́ его́.

Ве́сь же Изра́иль и Иу́да любля́ху дави́да, я́ко то́й вхожда́ше и исхожда́ше предъ лице́мъ люді́й.

И рече́ Сау́лъ къ дави́ду: се́, дщи́ моя́ бо́лшая меро́въ, сiю́ тебѣ́ да́мъ въ жену́, то́кмо бу́ди ми́ въ сы́на си́лы и побора́й бра́ни Госпо́дни. И Сау́лъ рече́: да не бу́детъ рука́ моя́ на не́мъ, но да бу́детъ рука́ иноплеме́ннича.

И рече́ дави́дъ къ Сау́лу: кто́ а́зъ е́смь? и ко́е житiе́ сро́дства отца́ моего́ во Изра́или, я́ко да бу́ду зя́ть ца́рскiй?

И бы́сть во вре́мя, егда́ да́нѣй бы́ти подоба́ше меро́вѣ дще́ри Сау́ловѣ дави́ду, сiя́ даде́ся Адрiи́лу молаѳи́тскому въ жену́.

И возлюби́ Мелхо́ла дще́рь Сау́лова дави́да: и возвѣсти́ся Сау́лу, и уго́дно бы́сть предъ очи́ма его́ сло́во.

И рече́ Сау́лъ: да́мъ ему́ ю́, и бу́детъ ему́ въ собла́знъ. И бѣ́ на Сау́ла рука́ иноплеме́ннича. И рече́ Сау́лъ къ дави́ду: въ си́лахъ бу́деши ми́ зя́ть дне́сь.

И заповѣ́да Сау́лъ отроко́мъ свои́мъ, глаго́ля: рцы́те вы́ та́йно дави́ду, глаго́люще: се́, благоволи́тъ о тебѣ́ ца́рь, и вси́ о́троцы его́ лю́бятъ тя́, и ты́ бу́ди зя́ть царю́.

И глаго́лаша о́троцы Сау́ловы во у́шы дави́ду глаго́лы сiя́. И рече́ дави́дъ: еда́ легко́ предъ очи́ма ва́шима, е́же бы́ти [ми́] зя́темъ царю́? а́зъ бо е́смь му́жъ смире́нъ и не сла́венъ.

И возвѣсти́ша о́троцы Сау́лу сiя́ словеса́, я́же глаго́ла дави́дъ.

И рече́ Сау́лъ: та́ко рцы́те дави́ду: не хо́щетъ ца́рь съ бога́тствомъ [зя́тя], но то́кмо во стѣ́ краенеобрѣ́занiй иноплеме́нническихъ отмсти́ти враго́мъ царе́вымъ. Сау́лъ бо мы́сляше вда́ти дави́да въ ру́цѣ иноплеме́нникомъ.

И возвѣсти́ша о́троцы Сау́ловы глаго́лы сiя́ дави́ду, и уго́дна бы́ша словеса́ сiя́ предъ очи́ма дави́довыма, е́же бы́ти въ зя́тя царю́.

И не по мно́зѣхъ дне́хъ, воста́ дави́дъ и и́де са́мъ и му́жiе его́ съ ни́мъ, и уби́ от иноплеме́нникъ двѣ́сти муже́й: и принесе́ краенеобрѣ́занiя и́хъ царю́ и вдаде́ я́ ему́, и бы́сть зя́ть царю́, и вдаде́ ему́ ца́рь Мелхо́лу дще́рь свою́ въ жену́.

И ви́дѣ Сау́лъ, я́ко Госпо́дь е́сть съ дави́домъ, и ве́сь Изра́иль лю́битъ его́:

и приложи́ Сау́лъ отто́лѣ па́че боя́тися дави́да. И бы́сть Сау́лъ вражду́я на дави́да во вся́ дни́.

И исхожда́ху кня́зи иноплеме́нничи, и бы́сть от нача́ла исхожде́нiя и́хъ, дави́дъ разу́менъ бѣ́ па́че всѣ́хъ слу́гъ Сау́ловыхъ, и почте́ся и́мя его́ зѣло́.

И глаго́ла Сау́лъ къ Ионаѳа́ну сы́ну своему́ и ко всѣ́мъ отроко́мъ свои́мъ, да умертвя́тъ дави́да. Ионаѳа́нъ же сы́нъ Сау́ловъ любя́ше дави́да зѣло́.

И возвѣсти́ Ионаѳа́нъ дави́ду, глаго́ля: оте́цъ мо́й Сау́лъ и́щетъ тя́ уби́ти: сохрани́ся у́бо зау́тра ра́но, и скры́йся, и ся́ди вта́йнѣ:

и а́зъ изы́ду, и ста́ну при отцѣ́ мое́мъ на селѣ́, идѣ́же еси́ ты́: и а́зъ возглаго́лю отцу́ моему́ о тебѣ́, и узрю́, что́ бу́детъ, и возвѣщу́ тебѣ́.

И глаго́ла Ионаѳа́нъ о дави́дѣ блага́я къ Сау́лу отцу́ своему́, и рече́ къ нему́: да не согрѣша́етъ ца́рь на раба́ своего́ дави́да, я́ко не согрѣши́ предъ тобо́ю, и дѣла́ его́ бла́га су́ть зѣло́:

и положи́ ду́шу свою́ въ руцѣ́ свое́й и побѣди́ иноплеме́нника, и сотвори́ Госпо́дь спасе́нiе вели́ко всему́ Изра́илю, и вси́ ви́дѣша и возра́довашася: и почто́ согрѣша́еши въ кро́вь непови́нну, е́же уби́ти дави́да ту́не?

И послу́ша Сау́лъ гла́са Ионаѳа́ня: и кля́тся Сау́лъ, глаго́ля: жи́въ Госпо́дь, я́ко не у́мретъ [дави́дъ].

И призва́ Ионаѳа́нъ дави́да и возвѣсти́ ему́ вся́ глаго́лы сiя́, и введе́ Ионаѳа́нъ дави́да къ Сау́лу, и бѣ́ предъ ни́мъ я́ко вчера́ и тре́тiяго дне́.

И приложи́ся бра́нь бы́ти на Сау́ла, и укрѣпи́ся дави́дъ, и побѣди́ иноплеме́нники, и изби́ я́звою вели́кою зѣло́, и бѣжа́ша от лица́ его́.

И бы́сть от Бо́га ду́хъ лука́вый на Сау́лѣ, и то́й въ дому́ свое́мъ сѣдя́ше, и копiе́ въ руцѣ́ его́, дави́дъ же игра́ше рука́ми свои́ми:

и иска́ше Сау́лъ копiе́мъ порази́ти дави́да, и отступи́ дави́дъ от лица́ Сау́ля, и уда́ри Сау́лъ копiе́мъ въ стѣ́ну: дави́дъ же отше́дъ спасе́ся въ но́щь ту́.

И посла́ Сау́лъ вѣ́стники въ до́мъ дави́довъ стрещи́ его́, е́же уби́ти его́ ра́но. И возвѣсти́ дави́ду Мелхо́ла жена́ его́, глаго́лющи: а́ще ты́ не спасе́ши души́ твоея́ въ но́щь сiю́, зау́тра у́мреши.

И свѣ́си Мелхо́ла дави́да око́нцемъ, и отъи́де, и убѣжа́, и спасе́ся:

и прiя́тъ Мелхо́ла тщепогреба́лная, и положи́ на одрѣ́, и пе́чень ко́зiю положи́ на возгла́вiи его́, и покры́ я́ ри́зами.

И посла́ Сау́лъ вѣ́стники, да и́мутъ дави́да, и реко́ша, я́ко бо́ленъ е́сть.

И посла́ Сау́лъ, да огля́даютъ дави́да, глаго́ля: принеси́те его́ на одрѣ́ ко мнѣ́, е́же умертви́ти его́.

И прiидо́ша слуги́, и се́, тщепогреба́лная на одрѣ́ и ко́зiя пе́чень при возгла́вiи его́.

И рече́ Сау́лъ къ Мелхо́лѣ: почто́ та́ко обману́ла мя́ еси́, и отпусти́ла еси́ врага́ моего́, и гонзе́ мене́? И рече́ Мелхо́ла Сау́лу: са́мъ ми́ рече́: отпусти́ мя: а́ще же ни́, погублю́ тя.

И дави́дъ убѣжа́ и спасе́ся, и и́де къ самуи́лу во Армаѳе́мъ и повѣ́да ему́ вся́, ели́ка сотвори́ ему́ Сау́лъ. И идо́ста дави́дъ и самуи́лъ и сѣдо́ста въ нава́ѳѣ въ ра́мѣ.

И возвѣсти́ша Сау́лу, глаго́люще: се́, дави́дъ въ нава́ѳѣ въ ра́мѣ.

И посла́ слуги́ Сау́лъ я́ти дави́да, и ви́дѣша собо́ръ проро́ковъ, и самуи́лъ стоя́ше настоя́тель надъ ни́ми: и бы́сть Ду́хъ Бо́жiй на слуга́хъ Сау́лихъ, и нача́ша прорица́ти.

И возвѣсти́ша Сау́лу, и посла́ другі́я слуги́, и прорица́ти нача́ша и ті́и. И приложи́ Сау́лъ посла́ти слуги́ тре́тiя, и нача́ша и ті́и прорица́ти.

И разгнѣ́вася гнѣ́вомъ Сау́лъ, и и́де и са́мъ во Армаѳе́мъ, и прiи́де да́же до кла́дязя гумна́, е́же е́сть въ се́фѣ, и вопроси́ и рече́: гдѣ́ е́сть самуи́лъ и дави́дъ? И рѣ́ша: се́, въ нава́ѳѣ въ ра́мѣ.

И и́де отту́ду въ нава́ѳъ [и́же] въ ра́мѣ: и бы́сть и на не́мъ Ду́хъ Бо́жiй, и идя́ше иды́й и прорица́я, до́ндеже прiити́ ему́ въ нава́ѳъ и́же въ ра́мѣ.

И совлече́ ри́зы своя́ и прорица́ше предъ ни́ми: и паде́ на́гъ ве́сь де́нь то́й и всю́ но́щь. Того́ ра́ди глаго́лаху: еда́ и Сау́лъ во проро́цѣхъ?

И отбѣже́ дави́дъ от нава́ѳа [и́же] въ ра́мѣ и прiи́де ко Ионаѳа́ну и рече́: что́ сотвори́хъ? и что́ непра́вда моя́? и что́ согрѣши́хъ предъ отце́мъ твои́мъ, я́ко и́щетъ души́ моея́?

И рече́ ему́ Ионаѳа́нъ: ника́коже, ты́ не у́мреши: се́, не и́мать сотвори́ти оте́цъ мо́й глаго́ла вели́ка, или́ ма́ла, и не откры́етъ у́ха моего́: и что́ я́ко скры́етъ оте́цъ мо́й глаго́лъ се́й от мене́? не бу́ди сiе́.

И отвѣща́ дави́дъ Ионаѳа́ну и рече́: вѣ́дая вѣ́даетъ оте́цъ тво́й, я́ко обрѣто́хъ благода́ть предъ очи́ма твои́ма, и глаго́летъ: да не позна́етъ сего́ Ионаѳа́нъ, не́гли не восхо́щетъ: но жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, зане́ я́коже реко́хъ, испо́лнися между́ мно́ю и между́ отце́мъ твои́мъ да́же до сме́рти.

И рече́ па́ки Ионаѳа́нъ къ дави́ду: чесого́ жела́етъ душа́ твоя́, и что́ сотворю́ тебѣ́?

И рече́ дави́дъ ко Ионаѳа́ну: се́, новоме́сячiе зау́тра, и а́зъ сѣдя́ не ся́ду съ царе́мъ я́сти, и по́слеши мя́, и скры́юся на по́ли до ве́чера дне́ тре́тiяго:

и а́ще смотря́ усмо́тритъ мя́ оте́цъ тво́й, и рече́ши: прося́ упроси́ся от мене́ дави́дъ отити́ до Виѳлее́ма гра́да своего́, я́ко же́ртва дні́й та́мо всему́ пле́мени:

а́ще та́ко рече́тъ: бла́го: ми́ръ рабу́ твоему́: а́ще же же́стоко отвѣща́етъ тебѣ́, разумѣ́й, я́ко соверши́ся зло́ба от него́:

и да сотвори́ши ми́лость съ рабо́мъ твои́мъ, я́ко вве́лъ еси́ въ завѣ́тъ Госпо́день раба́ твоего́ съ собо́ю: и а́ще е́сть непра́вда въ рабѣ́ твое́мъ, умертви́ мя ты́, а ко отцу́ твоему́ почто́ та́ко и́маши мя́ вводи́ти?

И рече́ Ионаѳа́нъ: ника́коже [бу́ди] тебѣ́: егда́ а́ще разумѣва́я уразумѣ́ю, я́ко соверши́ся зло́ба отца́ моего́, е́же прiити́ на тебе́, а́ще и не бу́деши во градѣ́хъ твои́хъ, а́зъ возвѣщу́ тебѣ́.

И рече́ дави́дъ ко Ионаѳа́ну: кто́ возвѣсти́тъ ми́, а́ще отвѣща́етъ оте́цъ тво́й же́стоко?

И рече́ Ионаѳа́нъ къ дави́ду: иди́, и пребу́ди на по́ли. И идо́ста о́ба на по́ле.

И рече́ Ионаѳа́нъ къ дави́ду: Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ вѣ́сть, я́ко искушу́ отца́ моего́ во вре́мя [сiе́] зау́тра, или́ тре́тiяго дне́, и сiе́, а́ще бла́го бу́детъ о дави́дѣ, и не и́мамъ посла́ти къ тебѣ́ на по́ле и возвѣсти́ти сiя́ во у́шы твои́:

сiя́ да сотвори́тъ Бо́гъ Ионаѳа́ну и сiя́ да приложи́тъ, а́ще не возвѣщу́ зла́я на тя́, и откры́ю у́хо твое́, и отпущу́ тя́, и отъи́деши въ ми́рѣ: и бу́детъ Госпо́дь съ тобо́ю, я́коже бѣ́ со отце́мъ мои́мъ:

и а́ще у́бо еще́ жи́въ бу́ду а́зъ, да сотвори́ши ми́лость со мно́ю:

и а́ще сме́ртiю умру́, да не отъи́меши ми́лости твоея́ от до́му моего́ до вѣ́ка:

а́ще же ни́, егда́ искорени́тъ Госпо́дь враги́ дави́довы, коего́ждо от лица́ земли́, да обря́щется и́мя Ионаѳа́не въ дому́ дави́довѣ, и изы́щетъ Госпо́дь враги́ дави́довы.

И приложи́ Ионаѳа́нъ еще́ кля́тися дави́ду, я́ко возлюби́ ду́шу лю́бящаго его́.

И рече́ Ионаѳа́нъ къ нему́: зау́тра новоме́сячiе, и присмо́тренъ бу́деши, я́ко пра́здно усмо́трено бу́детъ мѣ́сто твое́:

ты́ же преме́длиши три́ дни́ и пребу́деши на мѣ́стѣ твое́мъ, идѣ́же скры́ешися въ де́нь дѣ́ланiя, и ся́деши при ерга́вѣ о́нѣмъ:

и а́зъ утро́ю стрѣла́ми стрѣля́я, и стрѣлю́ верга́я до Амагга́рiа:

и се́, послю́ о́трока, глаго́ля: иди́ и обря́щи ми́ стрѣлу́: и а́ще реку́ о́троку: здѣ́ стрѣла́ от тебе́, и здѣ́, возми́ ю́: и ты́ гряди́ ко мнѣ́, я́ко ми́ръ тебѣ́, и нѣ́сть о тебѣ́ сло́ва, жи́въ Госпо́дь:

а́ще же та́ко реку́ ю́ноши: та́мо стрѣла́ от тебе́ и да́лѣе: иди́, я́ко отсла́ тя Госпо́дь:

и глаго́лъ его́же а́зъ и ты́ глаго́лахомъ, се́, Госпо́дь свидѣ́тель между́ тобо́ю и мно́ю до вѣ́ка.

И скры́ся дави́дъ на по́ли, и прiи́де новоме́сячiе, и прiи́де ца́рь на трапе́зу я́сти,

и сѣ́де ца́рь на мѣ́стѣ свое́мъ я́коже и всегда́ на престо́лѣ при стѣнѣ́, и предвари́ Ионаѳа́на, и сѣ́де Авени́ръ от страны́ Сау́ловы, и усмо́трено бы́сть [пра́здно] мѣ́сто дави́дово.

И не глаго́ла Сау́лъ ничто́же въ то́й де́нь, помы́сли бо, слу́чай ви́дится, нечи́сту бы́ти, я́ко не очи́стися.

И бы́сть нау́трiе ме́сяца въ де́нь вторы́й, и усмо́трено бы́сть пра́здно мѣ́сто дави́дово, и рече́ Сау́лъ ко Ионаѳа́ну сы́ну своему́: что́ я́ко не прiи́де сы́нъ Иессе́евъ ни вчера́, ни дне́сь на трапе́зу?

И отвѣща́ Ионаѳа́нъ къ Сау́лу и рече́ ему́: упроси́ся от мене́ дави́дъ до Виѳлее́ма гра́да своего́ ити́,

и рече́: отпусти́ мя ны́нѣ [въ Виѳлее́мъ], я́ко же́ртва колѣ́на на́шего во гра́дѣ, и заповѣ́даша мнѣ́ бра́тiя моя́: и ны́нѣ а́ще обрѣто́хъ благода́ть предъ очи́ма твои́ма, да пойду́ ны́нѣ и узрю́ бра́тiю мою́: сего́ ра́ди не прiи́де на трапе́зу царе́ву.

И разгнѣ́вася гнѣ́вомъ Сау́лъ на Ионаѳа́на зѣло́ и рече́ ему́: сы́не дѣ́вокъ блудни́цъ, не вѣ́мъ ли, я́ко соо́бщникъ еси́ ты́ сы́ну Иессе́еву въ срамоту́ твою́ и въ срамоту́ открове́нiя ма́тере твоея́?

я́ко во вся́ дни́, въ ня́же сы́нъ Иессе́евъ жи́ти и́мать на земли́, не угото́вится ца́рство твое́: ны́нѣ у́бо посла́въ, поими́ ю́ношу, я́ко сы́нъ сме́рти е́сть се́й.

И отвѣща́ Ионаѳа́нъ Сау́лу отцу́ своему́ и рече́: за что́ умира́етъ? что́ сотвори́?

И ве́рже Сау́лъ копiе́мъ на Ионаѳа́на, е́же умертви́ти его́. И позна́ Ионаѳа́нъ, я́ко соверши́ся зло́ба сiя́ от отца́ его́, да умертви́тъ дави́да:

и вскочи́ Ионаѳа́нъ от трапе́зы во гнѣ́вѣ я́рости, и не яде́ хлѣ́ба въ де́нь вторы́й ме́сяца, я́ко сокруши́ся о дави́дѣ, зане́ соверши́ [зло́бу] на него́ оте́цъ его́.

И бы́сть зау́тра, и изы́де Ионаѳа́нъ на село́, я́коже совѣща́ся о свидѣ́нiи съ дави́домъ, и о́трокъ ма́лъ съ ни́мъ.

И рече́ о́троку: тецы́, и обря́щи ми́ стрѣ́лы, и́миже а́зъ стрѣля́ю. И о́трокъ тече́, и о́нъ стрѣли́ стрѣло́ю за него́.

И прiи́де о́трокъ до мѣ́ста стрѣлы́, идѣ́же стрѣли́лъ Ионаѳа́нъ. И возопи́ Ионаѳа́нъ вслѣ́дъ о́трока и рече́: та́мо стрѣла́ от тебе́ и да́лѣе.

И па́ки возопи́ Ионаѳа́нъ вслѣ́дъ о́трока своего́, глаго́ля: потщи́ся ско́ро, и не сто́й. И собра́ о́трокъ Ионаѳа́ну стрѣ́лы и принесе́ и́хъ къ господи́ну своему́.

О́трокъ же не увѣ́дѣ ничесо́же, то́кмо Ионаѳа́нъ и дави́дъ вѣ́дѣста ве́щь.

И отда́ Ионаѳа́нъ ору́жiе свое́ о́троку своему́ и рече́ о́троку своему́: поиди́ и отнеси́ во гра́дъ.

И егда́ отъи́де о́трокъ, и дави́дъ воста́ от ерга́ва, и паде́ на лице́ свое́, и поклони́ся ему́ три́жды, и облобыза́ кі́йждо дру́гъ дру́га, и пла́кася кі́йждо о дру́гъ дру́зѣ до сконча́нiя вели́ка.

И рече́ Ионаѳа́нъ дави́ду: иди́ съ ми́ромъ, и я́коже кля́хомся мы́ о́ба и́менемъ Госпо́днимъ, глаго́люще: Госпо́дь да бу́детъ свидѣ́тель между́ мно́ю и тобо́ю и между́ сѣ́менемъ мои́мъ и между́ сѣ́менемъ твои́мъ до вѣ́ка.

И воста́ дави́дъ и отъи́де. Ионаѳа́нъ же вни́де во гра́дъ.

И прiи́де дави́дъ въ номву́ ко Авимеле́ху иере́ю: и ужасе́ся Авимеле́хъ о прише́ствiи его́ и рече́ ему́: что́ я́ко ты́ еди́нъ, и никто́же съ тобо́ю?

И рече́ дави́дъ иере́ю: ца́рь заповѣ́да ми́ глаго́лъ дне́сь и рече́ ко мнѣ́: никто́же да уразумѣ́етъ глаго́ла, его́же ра́ди а́зъ посыла́ю тя́ и о не́мже а́зъ заповѣ́даю ти́: и о́троки оста́вихъ на мѣ́стѣ глаго́лемѣмъ Еммони́мъ:

и ны́нѣ а́ще су́ть у тебе́ пя́ть хлѣ́бы, да́ждь ми́ ели́ко и́маши.

И отвѣща́ иере́й дави́ду и рече́: не су́ть хлѣ́бы про́сти у мене́, но то́чiю хлѣ́бы у мене́ свяще́ннiи: а́ще сохране́ни о́троцы су́ть то́кмо от жены́, снѣдя́тъ.

И отвѣща́ дави́дъ иере́ю и рече́ ему́: и [мы́] от же́нъ воздержа́хомся вчера́ и тре́тiяго дне́: отне́лѣже изыдо́хъ а́зъ на пу́ть, бы́ша вси́ о́троцы очище́ни, и се́й пу́ть нечи́стъ, но освяти́тся дне́сь сосу́дъ ра́ди мои́хъ.

И даде́ ему́ Авимеле́хъ иере́й хлѣ́бы предложе́нiя, я́ко та́мо не бѣ́ хлѣ́ба, но то́кмо хлѣ́бы лица́, и́же взя́ты от лица́ Госпо́дня, е́же предложи́тися хлѣ́бу те́плому, въ о́ньже де́нь взя́ и́хъ.

И бѣ́ та́мо еди́нъ от о́трокъ Сау́ловыхъ въ де́нь о́нъ удержа́нъ предъ Го́сподемъ, и и́мя ему́ дои́къ Си́ринъ, [старѣ́йшина от па́стырь Сау́ловыхъ,] пасы́й мски́ Сау́ловы.

И рече́ дави́дъ ко Авимеле́ху: ви́ждь, а́ще е́сть здѣ́ у тебе́ копiе́ или́ ме́чь, я́ко меча́ моего́ и ору́жiя моего́ не взя́хъ съ собо́ю, я́ко царе́во повелѣ́нiе внеза́пу ми́ бы́сть.

И рече́ иере́й: се́, ме́чь голiа́ѳа иноплеме́нника, его́же ты́ уби́лъ еси́ во юдо́ли Ила́, и то́й обви́тъ бя́ше въ ри́зу за Ефу́домъ: а́ще то́й хо́щеши взя́ти, возми́ себѣ́, нѣ́сть бо ина́го здѣ́ кромѣ́ сего́. И рече́ дави́дъ: се́, нѣ́сть я́коже то́й: да́ждь ми́ его́. И даде́ его́ ему́.

И воста́ дави́дъ, и убѣже́ въ то́й де́нь от лица́ Сау́лова, и прiи́де дави́дъ ко Анху́су царю́ ге́ѳску.

И рѣ́ша о́троцы Анху́совы къ нему́: не се́й ли дави́дъ ца́рь земли́? не сему́ ли изыдо́ша [жены́] лику́ющыя, глаго́лющя: побѣди́ Сау́лъ съ ты́сящами свои́ми, и дави́дъ со тма́ми свои́ми?

И положи́ дави́дъ глаго́лы сiя́ въ се́рдцы свое́мъ, и убоя́ся зѣло́ от лица́ Анху́са царя́ ге́ѳска.

И измѣни́ лице́ свое́ предъ ни́мъ, и притвори́ся въ де́нь то́й, и бiя́ше во врата́ гра́да, я́ко въ тимпа́нъ, и па́даше на ру́ки своя́, и паде́ у вра́тъ гра́да, и сли́ны своя́ точа́ше по брадѣ́ свое́й.

И рече́ Анху́съ ко отроко́мъ свои́мъ: се́, ви́дѣсте му́жа неи́стова, почто́ его́ введо́сте ко мнѣ́?

еда́ не имѣ́ю а́зъ неи́стовыхъ, я́ко введо́сте его́, да бѣсну́ется предо мно́ю? се́й да не вни́детъ въ до́мъ мо́й.

Таджикский

Языки

Ва ҳангоме ки гуфтугӯи ӯ бо Шоул ба анҷом расид, ҷони Йӯнотон бо ҷони Довуд пайваста шуд, ва Йӯнотон ӯро мисли ҷони худ дӯст дошт.

Ва Шоул ӯро дар он рӯз гирифта, нагузошт, ки ба хонаи падараш баргардад.

Ва Йӯнотон бо Довуд паймон баст, чунки ӯро мисли ҷони худ дӯст дошта буд.

Ва Йӯнотон ҷомаеро, ки бар танаш буд, кашида ба Довуд дод, ва либоси ҳарбияш ва ҳатто шамшераш ва камонаш ва камарбандашро низ.

Ва Довуд берун омада, дар ҳар ҷое ки Шоул ӯро мефиристод, комёб мегардид; ва Шоул ӯро бар ҷанговарон сардор таъин намуд, ва ин дар назари тамоми қавм ва дар назари фармонбарони Шоул низ писанд омад.

Ва ҳангоме ки онҳо меомаданд, яъне вақте ки Довуд аз куштани фалиштӣ бармегашт, занон аз ҳамаи шаҳрҳои Исроил бо дафҳо, бо садоҳои шодӣ ва бо сеторҳо, сурудхонон ва рақскунон, ба пешвози подшоҳ Шоул берун меомаданд.

Ва занон шодӣ намуда, месуруданду мегуфтанд: «Шоул ҳазорҳоро мағлуб кард, вале Довуд – даҳҳо ҳазорро!»

Ва Шоул бағоят хашмгин шуд, ва ин сухан ба назараш бад намуда, гуфт: «Ба Довуд даҳҳо ҳазорро нисбат додаанд, вале ба ман ҳазорҳоро нисбат додаанд; ӯро акнун фақат подшоҳӣ кам аст».

Ва аз он рӯз эътиборан, ва минбаъд, Шоул ба Довуд назари бад дошт.

Ва фардои он рӯҳи баде аз ҷониби Худо бар Шоул ҷорӣ гардида, ӯ андаруни хона ба ҷӯшу хурӯш омад, ва Довуд мисли ҳаррӯза бо дасташ менавохт; ва найзае дар дасти Шоул буд.

Ва Шоул найзаро андохта, ба дилаш гуфт: «Довудро зада, ба девор медӯзам». Вале Довуд ду бор худро аз пеши ӯ канор кашид.

Ва Шоул аз Довуд метарсид, зеро ки Парвардигор бо ӯ буд, вале аз Шоул дур шуда буд.

Ва Шоул ӯро аз пеши худ дур сохт, ва ӯро мириҳазор таъин намуд, ва ӯ пеши қавм даробаро мекард.

Ва Довуд дар ҳамаи роҳҳои худ комёб мешуд, ва Парвардигор бо ӯ буд.

Ва чун Шоул дид, ки ӯ бағоят комёб аст, аз ӯ ҳаросон шуд.

Ва тамоми Исроил ва Яҳудо Довудро дӯст медоштанд, зеро ки ӯ пеши онҳо даробаро мекард.

Ва Шоул ба Довуд гуфт: «Инак духтари калонии худ Мерабро ба ту ба занӣ медиҳам, фақат ин ки барои ман ҷанговари далер бош, ва ҷангҳои Парвардигорро бибар». Ва Шоул ба дили худ гуфт: «Бигзор дасти ман бар ӯ набошад, балки дасти фалиштиён бошад».

Ва Довуд ба Шоул гуфт: «Ман кистам, ва ҳаёти ман ва хонадони падари ман дар Исроил чист, ки домоди подшоҳ бошам?»

Вале вақте ки духтари Шоул Мераб мебоист ба Довуд дода мешуд, вай ба Адриили меҳӯлотӣ ба занӣ дода шуд.

Ва духтари Шоул Микал Довудро дӯст дошт; ва ҳангоме ки инро ба Шоул хабар доданд, ин ба назари ӯ писанд омад.

Ва Шоул ба дили худ гуфт: «Вайро ба ӯ медиҳам, ва барои ӯ вай дом хоҳад шуд, ва дасти фалиштиён бар ӯ хоҳад буд». Ва Шоул ба Довуд гуфт: «Ба воситаи дуюмаш ту имрӯз домоди ман хоҳӣ шуд».

Ва Шоул ба навкарони худ фармуд: «Ба Довуд пинҳонӣ сухан ронда, бигӯед: ́Инак, ҳусни таваҷҷӯҳи подшоҳ бар туст, ва ҳамаи навкаронаш туро дӯст медоранд; ва алҳол домоди подшоҳ шав́.

Ва навкарони Шоул ин суханонро ба гӯши Довуд расониданд, ва Довуд гуфт: «Оё дар назари шумо домоди подшоҳ шудан осон аст? Ва ҳол он ки ман шахси бенаво ва ҳақирам».

Ва навкарони Шоул ба ӯ хабар дода, гуфтанд: «Довуд чунин суханонро гуфт».

Ва Шоул гуфт: «Ба Довуд чунин бигӯед: ́Подшоҳ маҳрро талабгор нест, магар ки сад ғилофаки фалиштиёнро, то ки аз душманони подшоҳ интиқом ситонида шавад́». Ва Шоул дар чунин фикре буд, ки Довудро бо дастӣ фалиштиён ба ҳалокат бирасонад.

Ва навкарони ӯ ин суханонро ба Довуд расониданд, ва ин дар назари Довуд писанд омад, ки домоди подшоҳ гардад. Ва мӯҳлати он ҳанӯз пур нашуда буд.

Ва Довуд бархоста, бо одамонаш рафт, ва дусад нафарро аз фалиштиён кушт, ва ғилофакҳошонро Довуд овард, ва онҳоро ба миқдори пурра ба подшоҳ пешниҳод карданд, то ки домоди подшоҳ гардад; ва Шоул духтараш Микалро ба ӯ ба занӣ дод.

Ва Шоул дид ва фаҳмид, ки Парвардигор бо Довуд аст; ва духтари Шоул Микал ӯро дӯст медошт.

Ва Шоул боз ҳам зиёдтар аз Довуд тарсид, ва Шоул ҳама вақт душмани Довуд буд.

Ва сарварони фалиштиён берун меомаданд; ва ҳар бор, ки онҳо берун меомаданд, Довуд аз ҳамаи фармонбарони Шоул бештар комёб мешуд, ва номи ӯ бағоят шӯҳрат пайдо кард.

Ва Шоул ба писараш Йӯнотон ва ба ҳамаи навкаронаш гуфт, ки мехоҳад Довудро бикушад; вале Йӯнотон писари ибни Шоул Довудро бағоят дӯст медошт.

Ва Йӯнотон ба Довуд хабар дода, гуфт: «Падарам Шоул мехоҳад туро бикушад; ва алҳол, лутфан, бомдодон барҳазар бош, ва дар ҷои махфие пинҳон шав.

Ва ман берун омада, дар саҳрое ки ту дар он бошӣ, ба паҳлуи падарам хоҳам истод, ва дар бораи ту бо падарам гуфтугӯ хоҳам кард, ва он чи бубинам, ба ту хабар хоҳам дод».

Ва Йунотон ба падараш Шоул дар бораи Довуд суханони некӯ ба забон ронда, ба вай гуфт: «Бигзор подшоҳ дар ҳаққи бандаи худ Довуд гуноҳ накунад, зеро ки ӯ пеши ту гуноҳе накардааст, балки аъмоли ӯ барои ту бағоят хуб аст;

Ва ӯ ҷонашро ба кафи дасташ гирифта, он фалиштиро кушт, ва Парвардигор наҷоти бузурге барои тамоми Исроил ба амал овард, ва ту инро дида, шод гаштӣ; пас чаро ту мехоҳӣ дар ҳаққи хуни бегуноҳе гуноҳ карда, Довудро беҳуда бикушӣ?»

Ва Шоул ба овози Йӯнотон гӯш андохт, ва Шоул қасам хӯрд: «Ба ҳаёти Парвардигор қасам, ки ӯ кушта нахоҳад шуд».

Ва Иӯнотон Довудро хонд, ва Йӯнотон ҳамаи ин суханонро ба ӯ хабар дод; ва Йӯнотон Довудро назди Шоул овард, ва ӯ мисли дирӯз ва парирӯз дар ҳузури вай буд.

Ва боз ҷанг рӯй дод, ва Довуд берун омада, бо фалиштиён ҷанг кард, ва ба онҳо шикасти бузурге расонид, ва онҳо аз пеши ӯ гурехтанд.

Ва рӯҳи бад аз ҷониби Парвардигор бар Шоул нозил шуд, ва ӯ дар хонаи худ нишаста, найзаашро дар дасташ нигоҳ медошт; ва Довуд бо дасти худ барбат менавохт.

Ва Шоул мехост, ки Довудро бо найза зада, ба девор бидӯзад, вале ӯ худро аз пеши Шоул канор кашид, ва найза ба девор бархӯрд, ва Довуд он шаб гурехта, раҳоӣ ёфт.

Ва Шоул қосидонро ба хонаи Довуд фиристод, то ки камин гирифта, субҳидам ӯро бикушанд; ва занаш Микал ба Довуд сухан ронда, гуфт: «Агар ту имшаб ҷони худро халос накунӣ, фардо кушта хоҳӣ шуд».

Ва Микал Довудро аз тиреза фуруд овард, ва ӯ равона шуда, гурехт ва раҳоӣ ёфт.

Ва Микал тарофимро гирифта, бар бистар гузошт, ва пӯсти бузро гирди каллаи он ниҳода, болои онро бо либосе пӯшонид.

Ва Шоул қосидонро фиристод, то ки Довудро бигиранд, вале Микал гуфт: «Ӯ бемор аст».

Ва Шоул қосидонро фиристод, то ки Довудро бубинанд, ва гуфт: «Ӯро бо бистараш назди ман биёред, то ки ӯро бикушам».

Ва қосидон омаданд, ва инак, тарофим бар бистар, ва пӯсти буз гирди каллааш буд.

Ва Шоул ба Микал гуфт: «Чаро маро чунин фиреб додӣ, ва душманамро раҳо кардӣ, то ки бигрезад?» Ва Микал ба Шоул гуфт: «Ӯ ба ман гуфт: ́Маро раҳо намо, вагарна, туро хоҳам кушт́».

Ва Довуд гурехта, раҳо шуд, ва назди Самуил ба Ромо омада, ҳар он чиро, ки Шоул дар ҳаққи ӯ карда буд, ба вай ҳикоят намуд; ва ӯ ва Самуил рафта, дар Ноют сокин шуданд ҷой гирифтанд.

Ва ба Шоул хабар расонида, гуфтанд: «Инак, Довуд дар Ноюти Ромо мебошад».

Ва Шоул қосидонро фиристод, то ки Довудро бигиранд, ва чун онҳо тӯдаи пайғамбаронро анбиёро диданд, ки нубувват мекунанд, ва Самуил истода бар онҳо сарварӣ менамояд, – Рӯҳи Худо бар қосидони Шоул нозил шуда, онҳо низ нубувват кардан гирифтанд.

Ва инро ба Шоул хабар доданд, ва ӯ қосидони дигарро фиристод, вале онҳо низ нубувват кардан гирифтанд. Ва Шоул боз қосидони сеюмро фиристод, вале онҳо низ нубувват кардан гирифтанд.

Худаш низ ба Ромо равона шуд, ва чун ба чоҳи калон, ки дар Сеху мебошад, расид, савол дода, гуфт: «Самуил ва Довуд куҷоянд?» Ва касе гуфт: «Инак, дар Ноюти Ромо мебошанд».

Ва дар он ҷо ӯ ба Ноюти Ромо рафт, ва Рӯҳи Худо бар ӯ низ нозил шуд, ва ӯ нубувваткунон мерафт, то даме ки ба Ноюти Ромо расид.

Ва ӯ низ либосҳои худро кашид, ва ӯ низ ба ҳузури Самуил нубувват кардан гирифт, ва тамоми он рӯз ва тамоми шабаш бараҳна хобид; бинобар ин мегӯянд: «Оё Шоул низ аз ҷумлаи анбиёст пайғамбарон аст?».

Ва Довуд аз Ноюти Ромо гурехт, ва пеши Йӯнотон омада, гуфт: «Чӣ кардаам? Айбам чист, ва пеши падарат чӣ гуноҳ кардаам, ки ӯ қасди ҷони ман дорад?»

Вай ба ӯ гуфт: «Ҳошо, ту нахоҳӣ мурд! Инак, падарам ҳеҷ як кори бузурге ё хурде намекунад, бе он ки аввал гӯшраси ман гардонад. Пас чаро падарам ин корро аз ман пинҳон дорад? Ин тавр нахоҳад шуд».

Ва Довуд боз қасам хӯрда, гуфт: «Падарат ба хубӣ медонад, ки ман дар назарат илтифот ёфтаам, бинобар ин ба дили худ мегӯяд: ́Бигзор инро Йӯнотон надонад, мабодо ғамгин шавад́. Валекин, қасам ба ҳаёти Парвардигор ва қасам ба ҷони ту, ки дар миёни ман ва марг як қадам мондааст!»

Ва Йӯнотон ба Довуд гуфт: «Ҳар чи дилат бихоҳад, барои ту хоҳам кард».

Ва Довуд ба Йӯнотон гуфт: «Инак, фардо навмоҳ аст, ва ман бояд дар сари дастархони подшоҳ биншинам; вале ту маро иҷозат бидеҳ, ки то бегоҳии рӯзи сеюм дар саҳро пинҳон шавам;

Агар падарат маро пурсуҷӯ пурсад пурсупос кунад, ту бигӯ: ́Довуд аз ман иҷозат пурсид, ки ба шаҳри худ Байт-Лаҳм шитоб намояд, зеро ки дар он ҷо барои тамоми хонадонаш қурбонии солона будааст́;

Агар вай бигӯяд: ́Хуб́, – барои бандаат осоиштагӣ хоҳад буд; вале агар вай хашмгин шавад, бидон, ки вай ба кори баде азм намудааст;

Пас ту ба бандаи худ меҳрубонӣ бикун, зеро ки бандаатро бо худат ба паймони Парвардигор дохил кардаӣ; ва агар гуноҳе дар ман бошад, худат маро бикуш: барои чӣ маро назди падари худ бибарӣ?»

Ва Йӯнотон гуфт: «Ҳошо, ки ту чунин гумон кунӣ! Зеро, агар медонистам, ки бадие бо азми падарам бар ту омаданист, оё туро аз он хабардор намекардам?»

Ва Довуд ба Йӯнотон гуфт: «Агар падарат бо дуруштӣ ба ту ҷавоб гардонад, кист, ки ба ман хабар бирасонад?»

Ва Йӯнотон ба Довуд гуфт: «Биё, ба саҳро бароем». Ва ҳар ду ба саҳро баромаданд.

Ва Йӯнотон ба Довуд гуфт: «Қасам ба номи Парвардигор Худои Исроил, ки падарамро фардо ё пасфардо дар ҳамин вақт хоҳам озмуд, ва чун бубинам, ки назараш ба Довуд нек аст, наход ки ман назди ту фиристода, гӯшраси ту нагардонам?

Парвардигор ба Йӯнотон ҷазо диҳад ва зиёда аз он чунин ва зиёда аз ин бикунад! Агар падарам барои худ салоҳ бинад, ки бадие ба сари ту биёрад, ман гӯшраси ту гардонида, туро раҳо хоҳам кард, ва ту ба саломатӣ хоҳӣ рафт; ва бигзор Парвардигор бо ту бошад, чунон ки бо падарам буд!

Ва на танҳо дар замоне ки ҳанӯз зинда бошам, меҳрубонии Парвардигорро нисбат ба ман ба амал оварӣ, то ки намирам,

Балки меҳрубонии худро аз хонадони ман то абад қатъ накунӣ, ҳатто дар замоне ки Парвардигор душманони Довудро саросар аз рӯи замин барҳам дода бошад».

Ва Йӯнотон бо хонадони Довуд паймон баст, ва аз Парвардигор талабид, ки Довудро аз дасти душманонаш раҳоӣ диҳад.

Ва Йӯнотон бори дигар ба Довуд дар бораи муҳаббате ки ба ӯ дошт, қасам ёд кард, зеро ки ӯро мисли ҷони худ дӯст медошт.

Ва Йӯнотон ба ӯ гуфт: «Фардо навмоҳ аст; ва туро пурсуҷӯ хоҳанд пурсид кард, зеро ки ҷои нишасти ту холӣ хоҳад монд.

Ва то рӯзи сеюм ту бештар фуруд омада, ба маконе бирас, ки дар рӯзи амал дар он ҷо пинҳон шуда будӣ; ва назди санги роҳнамо бинишин.

Ва ман се тир ба тарафи он хоҳам андохт, гӯё ки ба ҳадафе мезада бошам.

Ва инак, навкари худро фиристода, хоҳам гуфт: ́Рафта, тирҳоро биёб́; агар ба навкар бигӯям: ́Инак, тирҳо аз ин тарафи туст́, онҳоро бигир ва назди ман биё, зеро ки барои ту осоиштагист, ва қасам ба ҳаёти Парвардигор, ки ба ту зараре нахоҳад расид.

Валекин агар ба ҷавон бигӯям: ́Инак, тирҳо аз он тарафи туст́, – ту бирав, зеро ки Парвардигор туро раҳо кардааст.

Ва дар хусуси он сухане ки ман ва ту ба забон рондем, инак Парвардигор дар миёни ман ва ту то абад шоҳид хоҳад буд».

Ва Довуд дар саҳро пинҳон шуд. Ва навмоҳ фаро расид, ва подшоҳ ба сари дастархон нишаст.

Ва подшоҳ, мисли ҳарвақта, бар нишемангоҳи назди девор нишаст; ва Йӯнотон бархост, ва Абнир дар паҳлуи Шоул нишаст; ва ҷои Довуд холӣ монд.

Ва Шоул дар он рӯз чизе нагуфт, зеро ки ба дили худ гуфт: «Ин тасодуфист; шояд, вай нопок бошад, зеро ки худро пок нанамудааст».

Ва рӯзи дуюми навмоҳ фаро расид, ва ҷои Довуд боз холӣ монд; ва Шоул ба писараш Йӯнотон гуфт: «Чаро писари Йисой ҳам дирӯз ва ҳам имрӯз ба сари дастархон наомад?»

Ва Йӯнотон ба Шоул ҷавоб гардонид: «Довуд аз ман иҷозат пурсид, то ки ба Байт-Лаҳм биравад;

Ва ӯ ба ман гуфт: ́Лутфан, ба рафтанам иҷозат бидеҳ, зеро ки хонадони мо дар шаҳр қурбонӣ хоҳанд кард, ва бародарам ба ман фармудааст; ва алҳол, агар дар назарат илтифот ёфта бошам, ман меравам, то ки бо бародаронам дидорбинӣ намоям́. Бинобар ин ӯ ба сари дастархони подшоҳ наомадааст».

Ва хашми Шоул бар Йӯнотон аланга зада, ба ӯ гуфт: «Эй фарзанди занаки саркаши исёнкор! Ман акнун донистам, ки ту писари Йисойро барои шармандагии худат ва шармандагии шармгоҳи модарат баргузидаӣ!

Зеро дар тамоми айёме ки писари Йисой бар рӯи замин зинда бошад, ту пойдор нахоҳӣ буд, ва подшоҳии ту низ; ва алҳол бифирист ва ӯро дастгир карда назди ман биёр, зеро ки ӯ ба мурдан маҳкум аст».

Ва Йӯнотон ба падараш Шоул ҷавоб гардонида, ба вай гуфт: «Чаро ӯ ба мурдан маҳкум будааст? Чӣ кардааст?»

Ва Шоул найзаи худро бар ӯ андохт, то ки ӯро бизанад; ва Йӯнотон фаҳмид, ки падараш ба таври қатъӣ азм намудааст, ки Довудро бикушад.

Ва Йӯнотон ба хашм омада аз сари дастархон бархост, ва дар рӯзи дуюми навмоҳ хӯрок нахӯрд, зеро ки барои Довуд ғамгин буд, ва ба он сабаб, ки падараш ӯро хиҷил карда буд.

Ва бомдодон Йӯнотон дар мӯҳлате ки бо Довуд муайян намуда буд, ба саҳро баромад, ва ҷавони хурдсоле ҳамроҳаш буд.

Ва ба он ҷавон гуфт: «Бирав ва тирҳоеро, ки ман меандозам, биёб». Ҳамин ки ҷавон давид, ӯ тирро тавре андохт, ки аз вай онсӯтар гузашта рафт.

Ва чун ҷавон ба он ҷо, ки Йӯнотон тир андохт, медавид, Йӯнотон аз ақиби ҷавон фарёд зада, гуфт: «Тир, охир, дар он тарафи туст».

Ва Йӯнотон аз ақиби ҷавон фарёд зад: «Шитоб намо! наист!» Ва ҷавони Йӯнотон тирҳоро ғундошта, назди хоҷаи худ омад.

Ва ҷавон аз чизе хабар надошт, аммо Йӯнотон ва Довуд таги гапро медонистанд.

Ва Йӯнотон аслиҳаи худро ба ҷавоне ки дар ҳузураш буд, дода, ба вай гуфт: «Рафта, ба шаҳр бибар».

Вақте ки ҷавон рафт, Довуд аз тарафи ҷануб бархост, ва бар рӯи худ ба замин афтода, се бор саҷда бурд; ва онҳо якдигарро бӯсида, бо ҳамдигар гиря карданд, лекин Довуд бештар гирист.

Ва Йӯнотон ба Довуд гуфт: «Ба саломатӣ бирав. Он чи ҳар дуи мо ба номи Парвардигор қасам хӯрда гуфтем, ки бигзор Парвардигор дар миёни ман ва ту ва дар миёни насли ман ва насли ту бошад, – то абад пойдор хоҳад буд».

Ва ӯ бархоста, равона шуд, ва Йӯнотон ба шаҳр баргашт.

Ва Довуд ба Нуб назди Аҳималики коҳин омад; ва Аҳималик парешонхотир бо хотири парешон ба пешвози Довуд шитофта, ба ӯ гуфт: «Чаро ту танҳо омадаӣ, ва касе бо ту нест?»

Ва Довуд ба Аҳималики коҳин гуфт: «Подшоҳ ба ман кореро супурда, ба ман гуфт: ́Аз ин кор, ки туро барояш мефиристам, ва аз он чи ба ту фармудаам, бигзор касе ҳеҷ хабардор нашавад́; ва навкаронро ман дар фалон ҷо гузоштам.

Ва алҳол, агар чизе дар дастат бошад, панҷто нон, ё ҳар чизе ки ёфт шавад, ба ман бидеҳ».

Ва коҳин ба Довуд ҷавоб гардонида, гуфт: «Нони оддӣ дар дастам нест, балки нони пок ҳаст, ба шарте ки навкарон аз зан худдорӣ карда бошанд».

Ва Довуд ба коҳин ҷавоб гардонида, ба вай гуфт: «Рости гап, дирӯз ва парирӯз, аз рӯзе ки берун омадаам, занон аз мо дур буданд, ва баданҳои зарфҳои навкарон пок мебошанд, ва (агарчи роҳ нопок бошад ҳам нон дар зарфҳо пок хоҳад монд) агарчи роҳи мо ба покӣ дахле надорад, бо вуҷуди он имрӯз зарфҳо баданҳо пок хоҳанд монд».

Ва коҳин нони покро ба ӯ дод, зеро ки дар он ҷо ноне набуд, ҷуз нонҳои тақдим, ки аз пеши Парвардигор бардошта шуда буд, то ки дар рӯзи бардоштанаш нонҳои гарм бимонанд.

Ва дар он ҷо дар он рӯз шахсе аз навкарони Шоул ба ҳузури Парвардигор истода буд, ва ӯ Дӯаги адӯмӣ ном дошта, мири рамабонони Шоул буд.

Ва Довуд ба Аҳималик гуфт: «Оё ин ҷо дар дастат найзае ё шамшере ҳаст? Зеро ки ман шамшерам ва яроқи дигарамро низ бо худ наовардаам, чунки супориши подшоҳ таъҷилӣ буд».

Ва коҳин гуфт: «Инак, шамшери Ҷолёти фалиштӣ, ки вайро ту дар дараи Эло куштӣ дар қафои эфӯд бо либосе печонида монда шудааст; агар мехоҳӣ онро барои худ бигирӣ, – бигир, зеро ки ғайр аз он дар ин ҷо дигаре нест». Ва Довуд гуфт: «Хубтар аз он нест, онро ба ман бидеҳ».

Ва Довуд бархоста, дар он рӯз аз пеши Шоул гурехт, ва назди Окиш, подшоҳи Ҷат, омад.

Ва навкарони Окиш ба вай гуфтанд: «Ин, охир, Довуд, подшоҳи он замин аст; дар бораи ӯ, охир, рақскунон месуруданд: ́Шоул ҳазорҳоро мағлуб кард, вале Довуд – даҳҳо ҳазорро!́»

Ва Довуд ин суханонро дар дили худ ҷо дод, ва аз Окиш, подшоҳи Ҷат, бисёр ҳаросон шуд.

Ва дар назари онҳо рафтори худро тағйир дода, назди онҳо худро ба девонагӣ зад, ва бар табақаҳои дарвоза нақш мекашид, ва оби даҳанашро бар ришаш мерехт.

Ва Окиш ба навкарони худ гуфт: «Инак, шумо мебинед, ки ин шахс девона аст; пас, чаро вайро назди ман овардаед?

Оё ман ба девонагон эҳтиёҷ дорам, ки вайро овардаед, то назди ман девонагӣ кунад? Оё лозим аст, ки ин шахс ба хонаи ман дохил шавад?»