1 Священник Ахимелех помогает Давиду и его людям, отдав им хлебы предложения, а также меч Голиафа; 10 Давид бежит к царю Гефскому; спасается, притворившись безумным.

И пришел Давид в Номву к Ахимелеху священнику, и смутился Ахимелех при встрече с Давидом и сказал ему: почему ты один, и никого нет с тобою?

И сказал Давид Ахимелеху священнику: царь поручил мне дело и сказал мне: «пусть никто не знает, за чем я послал тебя и что поручил тебе»; поэтому людей я оставил на известном месте;

итак, что есть у тебя под рукою, дай мне, хлебов пять, или что найдется.

И отвечал священник Давиду, говоря: нет у меня под рукою простого хлеба, а есть хлеб священный; если только люди твои воздержались от женщин, [пусть съедят].

И отвечал Давид священнику и сказал ему: женщин при нас не было ни вчера, ни третьего дня, со времени, как я вышел, и сосуды отроков чисты, а если дорога нечиста, то хлеб останется чистым в сосудах.

И дал ему священник священного хлеба; ибо не было у него хлеба, кроме хлебов предложения, которые взяты были от лица Господа, чтобы по снятии их положить теплые хлебы.

Там находился в тот день пред Господом один из слуг Сауловых, по имени Доик, Идумеянин, начальник пастухов Сауловых.

И сказал Давид Ахимелеху: нет ли здесь у тебя под рукою копья или меча? ибо я не взял с собою ни меча, ни другого оружия, так как поручение царя было спешное.

И сказал священник: вот меч Голиафа Филистимлянина, которого ты поразил в долине дуба, завернутый в одежду, позади ефода; если хочешь, возьми его; другого кроме этого нет здесь. И сказал Давид: нет ему подобного, дай мне его. [И дал ему.]

И встал Давид, и убежал в тот же день от Саула, и пришел к Анхусу, царю Гефскому.

И сказали Анхусу слуги его: не это ли Давид, царь той страны? не ему ли пели в хороводах и говорили: «Саул поразил тысячи, а Давид – десятки тысяч»?

Давид положил слова эти в сердце своем и сильно боялся Анхуса, царя Гефского.

И изменил лице свое пред ними, и притворился безумным в их глазах, и чертил на дверях, [кидался на руки свои] и пускал слюну по бороде своей.

И сказал Анхус рабам своим: видите, он человек сумасшедший; для чего вы привели его ко мне?

разве мало у меня сумасшедших, что вы привели его, чтобы он юродствовал предо мною? неужели он войдет в дом мой?

1 Давид сберегает жизнь Саула в пещере в пустыне Ен-Гадди, 8 и этим доказывает Саулу свою верность ему; 16 Саул смягчается и возвращается домой.

И вышел Давид оттуда и жил в безопасных местах Ен-Гадди.

Когда Саул возвратился от Филистимлян, его известили, говоря: вот, Давид в пустыне Ен-Гадди.

И взял Саул три тысячи отборных мужей из всего Израиля и пошел искать Давида и людей его по горам, где живут серны.

И пришел к загону овечьему, при дороге; там была пещера, и зашел туда Саул для нужды; Давид же и люди его сидели в глубине пещеры.

И говорили Давиду люди его: вот день, о котором говорил тебе Господь: «вот, Я предам врага твоего в руки твои, и сделаешь с ним, что тебе угодно». Давид встал и тихонько отрезал край от верхней одежды Саула.

Но после сего больно стало сердцу Давида, что он отрезал край от одежды Саула.

И сказал он людям своим: да не попустит мне Господь сделать это господину моему, помазаннику Господню, чтобы наложить руку мою на него, ибо он помазанник Господень.

И удержал Давид людей своих сими словами и не дал им восстать на Саула. А Саул встал и вышел из пещеры на дорогу.

Потом встал и Давид, и вышел из пещеры, и закричал вслед Саула, говоря: господин мой, царь! Саул оглянулся назад, и Давид пал лицем на землю и поклонился [ему].

И сказал Давид Саулу: зачем ты слушаешь речи людей, которые говорят: «вот, Давид умышляет зло на тебя»?

Вот, сегодня видят глаза твои, что Господь предавал тебя ныне в руки мои в пещере; и мне говорили, чтоб убить тебя; но я пощадил тебя и сказал: «не подниму руки моей на господина моего, ибо он помазанник Господа».

Отец мой! посмотри на край одежды твоей в руке моей; я отрезал край одежды твоей, а тебя не убил: узнай и убедись, что нет в руке моей зла, ни коварства, и я не согрешил против тебя; а ты ищешь души моей, чтоб отнять ее.

Да рассудит Господь между мною и тобою, и да отмстит тебе Господь за меня; но рука моя не будет на тебе,

как говорит древняя притча: «от беззаконных исходит беззаконие». А рука моя не будет на тебе.

Против кого вышел царь Израильский? За кем ты гоняешься? За мертвым псом, за одною блохою.

Господь да будет судьею и рассудит между мною и тобою. Он рассмотрит, разберет дело мое, и спасет меня от руки твоей.

Когда кончил Давид говорить слова сии к Саулу, Саул сказал: твой ли это голос, сын мой Давид? И возвысил Саул голос свой, и плакал,

и сказал Давиду: ты правее меня, ибо ты воздал мне добром, а я воздавал тебе злом;

ты показал это сегодня, поступив со мною милостиво, когда Господь предавал меня в руки твои, ты не убил меня.

Кто, найдя врага своего, отпустил бы его в добрый путь? Господь воздаст тебе добром за то, что сделал ты мне сегодня.

И теперь я знаю, что ты непременно будешь царствовать, и царство Израилево будет твердо в руке твоей.

Итак поклянись мне Господом, что ты не искоренишь потомства моего после меня и не уничтожишь имени моего в доме отца моего.

И поклялся Давид Саулу. И пошел Саул в дом свой, Давид же и люди его взошли в место укрепленное.

Церковнославянский (рус)

И прiи́де дави́дъ въ номву́ ко Авимеле́ху иере́ю: и ужасе́ся Авимеле́хъ о прише́ствiи его́ и рече́ ему́: что́ я́ко ты́ еди́нъ, и никто́же съ тобо́ю?

И рече́ дави́дъ иере́ю: ца́рь заповѣ́да ми́ глаго́лъ дне́сь и рече́ ко мнѣ́: никто́же да уразумѣ́етъ глаго́ла, его́же ра́ди а́зъ посыла́ю тя́ и о не́мже а́зъ заповѣ́даю ти́: и о́троки оста́вихъ на мѣ́стѣ глаго́лемѣмъ Еммони́мъ:

и ны́нѣ а́ще су́ть у тебе́ пя́ть хлѣ́бы, да́ждь ми́ ели́ко и́маши.

И отвѣща́ иере́й дави́ду и рече́: не су́ть хлѣ́бы про́сти у мене́, но то́чiю хлѣ́бы у мене́ свяще́ннiи: а́ще сохране́ни о́троцы су́ть то́кмо от жены́, снѣдя́тъ.

И отвѣща́ дави́дъ иере́ю и рече́ ему́: и [мы́] от же́нъ воздержа́хомся вчера́ и тре́тiяго дне́: отне́лѣже изыдо́хъ а́зъ на пу́ть, бы́ша вси́ о́троцы очище́ни, и се́й пу́ть нечи́стъ, но освяти́тся дне́сь сосу́дъ ра́ди мои́хъ.

И даде́ ему́ Авимеле́хъ иере́й хлѣ́бы предложе́нiя, я́ко та́мо не бѣ́ хлѣ́ба, но то́кмо хлѣ́бы лица́, и́же взя́ты от лица́ Госпо́дня, е́же предложи́тися хлѣ́бу те́плому, въ о́ньже де́нь взя́ и́хъ.

И бѣ́ та́мо еди́нъ от о́трокъ Сау́ловыхъ въ де́нь о́нъ удержа́нъ предъ Го́сподемъ, и и́мя ему́ дои́къ Си́ринъ, [старѣ́йшина от па́стырь Сау́ловыхъ,] пасы́й мски́ Сау́ловы.

И рече́ дави́дъ ко Авимеле́ху: ви́ждь, а́ще е́сть здѣ́ у тебе́ копiе́ или́ ме́чь, я́ко меча́ моего́ и ору́жiя моего́ не взя́хъ съ собо́ю, я́ко царе́во повелѣ́нiе внеза́пу ми́ бы́сть.

И рече́ иере́й: се́, ме́чь голiа́ѳа иноплеме́нника, его́же ты́ уби́лъ еси́ во юдо́ли Ила́, и то́й обви́тъ бя́ше въ ри́зу за Ефу́домъ: а́ще то́й хо́щеши взя́ти, возми́ себѣ́, нѣ́сть бо ина́го здѣ́ кромѣ́ сего́. И рече́ дави́дъ: се́, нѣ́сть я́коже то́й: да́ждь ми́ его́. И даде́ его́ ему́.

И воста́ дави́дъ, и убѣже́ въ то́й де́нь от лица́ Сау́лова, и прiи́де дави́дъ ко Анху́су царю́ ге́ѳску.

И рѣ́ша о́троцы Анху́совы къ нему́: не се́й ли дави́дъ ца́рь земли́? не сему́ ли изыдо́ша [жены́] лику́ющыя, глаго́лющя: побѣди́ Сау́лъ съ ты́сящами свои́ми, и дави́дъ со тма́ми свои́ми?

И положи́ дави́дъ глаго́лы сiя́ въ се́рдцы свое́мъ, и убоя́ся зѣло́ от лица́ Анху́са царя́ ге́ѳска.

И измѣни́ лице́ свое́ предъ ни́мъ, и притвори́ся въ де́нь то́й, и бiя́ше во врата́ гра́да, я́ко въ тимпа́нъ, и па́даше на ру́ки своя́, и паде́ у вра́тъ гра́да, и сли́ны своя́ точа́ше по брадѣ́ свое́й.

И рече́ Анху́съ ко отроко́мъ свои́мъ: се́, ви́дѣсте му́жа неи́стова, почто́ его́ введо́сте ко мнѣ́?

еда́ не имѣ́ю а́зъ неи́стовыхъ, я́ко введо́сте его́, да бѣсну́ется предо мно́ю? се́й да не вни́детъ въ до́мъ мо́й.

И воста́ дави́дъ отту́ду и сѣ́де во узи́нахъ енгадди́.

И бы́сть егда́ возврати́ся Сау́лъ вспя́ть от иноплеме́нникъ, и возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: се́, дави́дъ въ пусты́ни енга́дстѣй.

И взя́ Сау́лъ съ собо́ю три́ ты́сящы муже́й избра́нныхъ от всего́ Изра́иля и и́де иска́ти дави́да и муже́й его́ пря́мо лицу́ садде́емъ:

и прiи́де до ста́дъ пасо́мыхъ на пути́, и бѣ́ та́мо верте́пъ: и Сау́лъ вни́де испраздни́тися, дави́дъ же и му́жiе его́ во вну́треннихъ верте́па сѣдя́ху.

И рѣ́ша му́жiе дави́довы къ нему́: се́, де́нь се́й, о не́мже рече́ Госпо́дь тебѣ́ преда́ти врага́ твоего́ въ ру́цѣ твои́, и сотвори́ши ему́ я́коже уго́дно предъ очи́ма твои́ма. И воста́ дави́дъ, и отрѣ́за воскри́лiе оде́жды Сау́ли о́тай.

И бы́сть по си́хъ, и вострепета́ дави́ду се́рдце его́, я́ко отрѣ́за воскри́лiе оде́жды Сау́ли:

и рече́ дави́дъ къ муже́мъ свои́мъ: ника́коже ми́ от Го́спода, а́ще сотворю́ глаго́лъ се́й господи́ну моему́ христу́ Госпо́дню, е́же нанести́ ру́ку мою́ на́нь, я́ко христо́съ Госпо́день е́сть се́й.

И увѣща́ дави́дъ му́жы своя́ словесы́ и не даде́ и́мъ воста́вшымъ уби́ти Сау́ла. И воста́ Сау́лъ, и сни́де на пу́ть.

И изы́де дави́дъ вслѣ́дъ его́ изъ верте́па: и возопи́ дави́дъ вслѣ́дъ Сау́ла, глаго́ля: господи́не царю́. И озрѣ́ся Сау́лъ вслѣ́дъ себе́, и преклони́ся дави́дъ лице́мъ свои́мъ до земли́, и поклони́ся ему́.

И рече́ дави́дъ къ Сау́лу: почто́ слу́шаеши слове́съ люді́й глаго́лющихъ: се́, дави́дъ и́щетъ души́ твоея́?

се́, дне́сь ви́дѣста о́чи твои́, я́ко предаде́ тя Госпо́дь дне́сь въ ру́цѣ мои́ въ верте́пѣ, и не восхотѣ́хъ уби́ти тебе́, и пощадѣ́хъ тя́, и рѣ́хъ: не нанесу́ руки́ моея́ на го́спода моего́, я́ко пома́занникъ Госпо́день се́й е́сть:

и се́, воскри́лiе оде́жды твоея́ въ руцѣ́ мое́й, а́зъ отъя́хъ воскри́лiе оде́жды твоея́, и не уби́хъ тебе́: и уразумѣ́й, и ви́ждь дне́сь, я́ко нѣ́сть зло́бы въ руцѣ́ мое́й, ниже́ нече́стiя и презо́рства, ниже́ согрѣши́хъ къ тебѣ́, а ты́ и́щеши души́ моея́ изъя́ти ю́:

да су́дитъ Госпо́дь между́ мно́ю и тобо́ю, и да защи́титъ мя́ Госпо́дь от тебе́: рука́ же моя́ не бу́детъ на тя́,

я́коже глаго́лется при́тча дре́вняя: от беззако́нникъ изы́детъ преступле́нiе: рука́ же моя́ не бу́детъ на тя́:

и ны́нѣ ты́, царю́ Изра́илевъ, вслѣ́дъ кого́ исхо́диши? кого́ ты́ го́ниши? вслѣ́дъ ли пса́ уме́рша и вслѣ́дъ блохи́ еди́ныя?

да бу́детъ Госпо́дь судiя́ и отмсти́тель между́ мно́ю и тобо́ю, да ви́дитъ Госпо́дь и су́дитъ су́дъ мо́й, и осу́дитъ мя́ от руки́ твоея́.

И бы́сть, егда́ сконча́ дави́дъ глаго́лы сiя́, глаго́ля къ Сау́лу, и рече́ Сау́лъ: тво́й ли гла́съ се́й, ча́до дави́де? И воздви́же Сау́лъ гла́съ сво́й и воспла́кася.

И рече́ Сау́лъ къ дави́ду: пра́веденъ еси́ ты́ па́че мене́, я́ко ты́ возда́лъ ми́ еси́ блага́я, а́зъ же тебѣ́ возда́хъ зла́я:

и ты́ возвѣсти́лъ ми́ еси́ дне́сь, я́же сотвори́лъ ми́ блага́я, я́ко заключи́ мя Госпо́дь въ ру́ки твоя́ дне́сь, и не уби́лъ мя́ еси́:

и я́коже а́ще кто́ обрѣ́лъ бы врага́ своего́ въ печа́ли, и отпусти́лъ бы его́ въ пу́ть бла́гъ, и Госпо́дь возда́стъ ему́ блага́я, я́коже ты́ сотвори́лъ еси́ дне́сь:

и ны́нѣ се́, а́зъ вѣ́мъ, я́ко царю́я ца́рствовати и́маши, и ста́ти и́мать въ руцѣ́ твое́й ца́рство Изра́илево:

и ны́нѣ клени́ся ми́ Го́сподемъ, я́ко не искорени́ши сѣ́мене моего́ по мнѣ́ и не погуби́ши и́мене моего́ от до́му отца́ моего́.

И кля́тся дави́дъ Сау́лу. И отъи́де Сау́лъ на мѣ́сто свое́, дави́дъ же и му́жiе его́ взыдо́ша въ мессе́ру тѣ́сную.

Таджикский

Языки

Ва Довуд ба Нуб назди Аҳималики коҳин омад; ва Аҳималик парешонхотир бо хотири парешон ба пешвози Довуд шитофта, ба ӯ гуфт: «Чаро ту танҳо омадаӣ, ва касе бо ту нест?»

Ва Довуд ба Аҳималики коҳин гуфт: «Подшоҳ ба ман кореро супурда, ба ман гуфт: ́Аз ин кор, ки туро барояш мефиристам, ва аз он чи ба ту фармудаам, бигзор касе ҳеҷ хабардор нашавад́; ва навкаронро ман дар фалон ҷо гузоштам.

Ва алҳол, агар чизе дар дастат бошад, панҷто нон, ё ҳар чизе ки ёфт шавад, ба ман бидеҳ».

Ва коҳин ба Довуд ҷавоб гардонида, гуфт: «Нони оддӣ дар дастам нест, балки нони пок ҳаст, ба шарте ки навкарон аз зан худдорӣ карда бошанд».

Ва Довуд ба коҳин ҷавоб гардонида, ба вай гуфт: «Рости гап, дирӯз ва парирӯз, аз рӯзе ки берун омадаам, занон аз мо дур буданд, ва баданҳои зарфҳои навкарон пок мебошанд, ва (агарчи роҳ нопок бошад ҳам нон дар зарфҳо пок хоҳад монд) агарчи роҳи мо ба покӣ дахле надорад, бо вуҷуди он имрӯз зарфҳо баданҳо пок хоҳанд монд».

Ва коҳин нони покро ба ӯ дод, зеро ки дар он ҷо ноне набуд, ҷуз нонҳои тақдим, ки аз пеши Парвардигор бардошта шуда буд, то ки дар рӯзи бардоштанаш нонҳои гарм бимонанд.

Ва дар он ҷо дар он рӯз шахсе аз навкарони Шоул ба ҳузури Парвардигор истода буд, ва ӯ Дӯаги адӯмӣ ном дошта, мири рамабонони Шоул буд.

Ва Довуд ба Аҳималик гуфт: «Оё ин ҷо дар дастат найзае ё шамшере ҳаст? Зеро ки ман шамшерам ва яроқи дигарамро низ бо худ наовардаам, чунки супориши подшоҳ таъҷилӣ буд».

Ва коҳин гуфт: «Инак, шамшери Ҷолёти фалиштӣ, ки вайро ту дар дараи Эло куштӣ дар қафои эфӯд бо либосе печонида монда шудааст; агар мехоҳӣ онро барои худ бигирӣ, – бигир, зеро ки ғайр аз он дар ин ҷо дигаре нест». Ва Довуд гуфт: «Хубтар аз он нест, онро ба ман бидеҳ».

Ва Довуд бархоста, дар он рӯз аз пеши Шоул гурехт, ва назди Окиш, подшоҳи Ҷат, омад.

Ва навкарони Окиш ба вай гуфтанд: «Ин, охир, Довуд, подшоҳи он замин аст; дар бораи ӯ, охир, рақскунон месуруданд: ́Шоул ҳазорҳоро мағлуб кард, вале Довуд – даҳҳо ҳазорро!́»

Ва Довуд ин суханонро дар дили худ ҷо дод, ва аз Окиш, подшоҳи Ҷат, бисёр ҳаросон шуд.

Ва дар назари онҳо рафтори худро тағйир дода, назди онҳо худро ба девонагӣ зад, ва бар табақаҳои дарвоза нақш мекашид, ва оби даҳанашро бар ришаш мерехт.

Ва Окиш ба навкарони худ гуфт: «Инак, шумо мебинед, ки ин шахс девона аст; пас, чаро вайро назди ман овардаед?

Оё ман ба девонагон эҳтиёҷ дорам, ки вайро овардаед, то назди ман девонагӣ кунад? Оё лозим аст, ки ин шахс ба хонаи ман дохил шавад?»

Ва Довуд аз он ҷо баромада, дар ҷойҳои дастнораси Эйн-Ҷадӣ ҷойгир шуд.

Ва ҳангоме ки Шоул аз таъқиб кардани фалиштиён баргашт, ба ӯ хабар дода, гуфтанд: «Инак, Довуд дар биёбони Эйн-Ҷадӣ мебошад».

Ва Шоул се ҳазор марди баргузидаро аз тамоми Исроил гирифта, ба ҷустуҷӯи Довуд ва одамонаш сӯи кӯҳҳои саҳроҳои бузҳои кӯҳӣ рафт.

Ва ба қӯраи бузу гӯсфандон, ки дар сари роҳ буд, расид, ва дар он ҷо мағорае буд, ва Шоул барои қазои ҳоҷат ба он ҷо даромад; ва Довуд ва одамонаш дар ақсои дарунтари мағора нишаста буданд.

Ва одамони Довуд ба ӯ гуфтанд: «Инак рӯзе ки Парвардигор дар бораи он ба ту гуфтааст: ́Инак, Ман душманатро ба дастат месупорам, ва ҳар чи дар назарат писанд ояд, ба вай хоҳӣ кард́». Ва Довуд бархоста, домани ҷомаи Шоулро оҳиста бурид.

Вале баъд аз он, дили Довуд ба изтироб омад аз он ки домани ҷомаи Шоулро буридааст,

Ва ӯ ба одамони худ гуфт: «Ҳошо аз ҷониби Парвардигор, ки ман чунин амале ба хоҷаи худ, масеҳи Парвардигор, бикунам, яъне дасти душманӣ ситам ба вай дароз кунам, зеро ки вай масеҳи Парвардигор аст».

Ва Довуд одамони худро бо ин суханон сарзаниш карда, нагузошт, ки онҳо бар (зидди) Шоул бархезанд. Ва Шоул бархоста, аз мағора баромада рафт.

Ва баъд аз он Довуд бархоста, аз мағора баромад, ва аз ақиби Шоул фарёд зада, гуфт: «Эй хоҷаам, подшоҳ!» Ва Шоул ба ақиби худ нигарист, ва Довуд рӯ ба замин афтода, ба вай саҷда бурд.

Ва Довуд ба Шоул гуфт: «Чаро суханони одамонро мешунавӣ, ки мегӯянд: ́Инак, Довуд ба ту қасди бад дорад́?

Инак, имрӯз чашмонат дидааст, ки Парвардигор имрӯз туро дар мағора ба дасти ман супурда буд, ва баъзеҳо гуфтанд, ки туро бикушам, вале ман туро амон дода, гуфтам: ́Дасти худро бар хоҷаи худ дароз нахоҳам кард, зеро ки вай масеҳи Парвардигор аст́.

Ва бингар, эй падарам, ва домани ҷомаи худро дар дасти ман бубин: модоме ки домани ҷомаи туро буридаам, вале туро накуштаам, бидон ва яқин бидор, ки бадӣ ва ҷинояте дар дасти ман нест, ва ман дар ҳаққи ту гуноҳе накардаам, ва ҳол он ки ту камин мегузорӣ, то ки ҷони маро бигирӣ.

Бигзор Парвардигор дар миёни ману ту доварӣ намояд, ва бигзор Парвардигор интиқоми маро аз ту бигирад, валекин дасти ман бар ту нахоҳад буд.

Чунон ки масали қадимӣ мегӯяд: ́Бадӣ аз бадкорон содир мешавад́, валекин дасти ман бар ту нахоҳад буд.

Ба муқобили кист, ки подшоҳи Исроил берун омадааст? Таъқиботи ту ба муқобили кист? Ба муқобили саги мурдаест, ба муқобили як кайкест.

Пас бигзор Парвардигор довар бошад, ва дар миёни ману ту доварӣ намояд, ва даъвои маро бубинад ва бисанҷад, ва маро аз дасти ту бираҳонад».

Ва ҳангоме ки Довуд гуфтани ин суханонро ба Шоул ба анҷом расонид, Шоул гуфт: «Оё ин овози туст, эй писарам Довуд?» Ва Шоул овози худро баланд карда, гирист,

Ва ба Довуд гуфт: «Ту аз ман одилтар ҳастӣ, зеро ки ту ба ман бо некӣ подош додӣ, ва ҳол он ки ман ба ту бо бадӣ подош додаам.

Ва ту имрӯз исбот намудӣ, ки чӣ гуна ба ман некӣ кардӣ, дар сурате ки Парвардигор маро ба дасти ту супурд, вале ту маро накуштӣ.

Ва агар касе душмани худро ёфта бошад, оё вайро бо некӣ раҳо мекунад? Бигзор Парвардигор туро ба бадали он чи имрӯз барои ман кардӣ, бо некӣ подош диҳад.

Ва инак алҳол медонам, ки ту ҳатман подшоҳ хоҳӣ шуд, ва мамлакати Исроил дар дасти ту устувор хоҳад гардид.

Ва алҳол барои ман ба Парвардигор қасам бихӯр, ки баъд аз сари ман насли маро несту нобуд нахоҳӣ кард, ва номи маро аз хонадони падарам нобуд нахоҳӣ намуд».

Ва Довуд ба Шоул қасам хӯрд. Ва Шоул ба хонаи худ рафт, ва Довуд ва одамонаш ба истеҳкоми кӯҳии худ баромаданд.