1 В пещере Адолламской 400 мужей Давидовых с другими беженцами присоединились к нему; 3 Давид укрывает своих родителей у царя Моавитского и уходит в землю Иудину; 6 Доик Идумеянин доносит Саулу о помощи священника Ахимелеха, оказанной Давиду, и по приказу Саула поражает Ахимелеха, весь его дом и Номву, город священников; 20 спасся один только Авиафар, сын Ахимелеха, убежавший к Давиду под его защиту.

И вышел Давид оттуда и убежал в пещеру Одолламскую, и услышали братья его и весь дом отца его и пришли к нему туда.

И собрались к нему все притесненные и все должники и все огорченные душею, и сделался он начальником над ними; и было с ним около четырехсот человек.

Оттуда пошел Давид в Массифу Моавитскую и сказал царю Моавитскому: пусть отец мой и мать моя побудут у вас, доколе я не узнаю, что сделает со мною Бог.

И привел их к царю Моавитскому, и жили они у него все время, доколе Давид был в оном убежище.

Но пророк Гад сказал Давиду: не оставайся в этом убежище, но ступай, иди в землю Иудину. И пошел Давид и пришел в лес Херет.

И услышал Саул, что Давид появился и люди, бывшие с ним. Саул сидел тогда в Гиве под дубом на горе, с копьем в руке, и все слуги его окружали его.

И сказал Саул слугам своим, окружавшим его: послушайте, сыны Вениаминовы, неужели всем вам даст сын Иессея поля и виноградники и всех вас поставит тысяченачальниками и сотниками,

что вы все сговорились против меня, и никто не открыл мне, когда сын мой вступил в дружбу с сыном Иессея, и никто из вас не пожалел о мне и не открыл мне, что сын мой возбудил против меня раба моего строить мне ковы, как это ныне видно?

И отвечал Доик Идумеянин, стоявший со слугами Сауловыми, и сказал: я видел, как сын Иессея приходил в Номву к Ахимелеху, сыну Ахитува,

и тот вопросил о нем Господа, и дал ему продовольствие, и меч Голиафа Филистимлянина отдал ему.

И послал царь призвать Ахимелеха, сына Ахитувова, священника, и весь дом отца его, священников, что в Номве; и пришли они все к царю.

И сказал Саул: послушай, сын Ахитува. И тот отвечал: вот я, господин мой.

И сказал ему Саул: для чего вы сговорились против меня, ты и сын Иессея, что ты дал ему хлебы и меч и вопросил о нем Бога, чтоб он восстал против меня и строил мне ковы, как это ныне видно?

И отвечал Ахимелех царю и сказал: кто из всех рабов твоих верен как Давид? он и зять царя, и исполнитель повелений твоих, и почтен в доме твоем.

Теперь ли я стал вопрошать для него Бога? Нет, не обвиняй в этом, царь, раба твоего и весь дом отца моего, ибо во всем этом деле не знает раб твой ни малого, ни великого.

И сказал царь: ты должен умереть, Ахимелех, ты и весь дом отца твоего.

И сказал царь телохранителям, стоявшим при нем: ступайте, умертвите священников Господних, ибо и их рука с Давидом, и они знали, что он убежал, и не открыли мне. Но слуги царя не хотели поднять рук своих на убиение священников Господних.

И сказал царь Доику: ступай ты и умертви священников. И пошел Доик Идумеянин, и напал на священников, и умертвил в тот день восемьдесят пять* мужей, носивших льняной ефод; //*В греческом переводе: триста пять.

и Номву, город священников, поразил мечом; и мужчин и женщин, и юношей и младенцев, и волов и ослов и овец поразил мечом.

Спасся один только сын Ахимелеха, сына Ахитува, по имени Авиафар, и убежал к Давиду.

И рассказал Авиафар Давиду, что Саул умертвил священников Господних.

И сказал Давид Авиафару: я знал в тот день, когда там был Доик Идумеянин, что он непременно донесет Саулу; я виновен во всех душах дома отца твоего;

останься у меня, не бойся, ибо кто будет искать моей души, будет искать и твоей души; ты будешь у меня под охранением.

Церковнославянский (рус)

И отъи́де дави́дъ отту́ду, и спасе́ся, и прiи́де въ пеще́ру Одолла́мску: и слы́шавше бра́тiя его́ и до́мъ отца́ его́, прiидо́ша къ нему́ та́мо.

И собра́шася къ нему́ вся́къ и́же въ ну́ждѣ, и вся́къ должни́къ, и вся́къ печа́льный душе́ю, и бѣ́ и́ми облада́яй, и бя́ше съ ни́мъ я́ко четы́реста муже́й.

И отъи́де дави́дъ отту́ду въ Массифа́ѳъ Моави́тскiй и рече́ къ царю́ Моави́тску: да бу́дутъ ны́нѣ оте́цъ мо́й и ма́ти моя́ у тебе́, до́ндеже позна́ю, что́ сотвори́тъ мнѣ́ Бо́гъ.

И умоли́ лице́ царя́ Моави́тска, и пребыва́ху у него́ по вся́ дни́, су́щу дави́ду во о́бласти то́й.

И рече́ га́дъ проро́къ къ дави́ду: не сѣди́ во о́бласти се́й: иди́, и да вни́деши въ зе́млю Иу́дину. И и́де дави́дъ и прише́дъ сѣ́де въ гра́дѣ сари́хъ.

И слы́ша Сау́лъ, я́ко позна́нъ бы́сть дави́дъ, и му́жiе и́же съ ни́мъ: и Сау́лъ сѣдя́ше на холмѣ́ подъ дубра́вою я́же въ ра́мѣ, и копiе́ въ руку́ его́, и вси́ о́троцы его́ предстоя́ху ему́.

И рече́ Сау́лъ ко отроко́мъ свои́мъ предстоя́щымъ ему́: слы́шите ны́нѣ, сы́нове Венiами́новы, а́ще вои́стинну всѣ́мъ ва́мъ да́стъ сы́нъ Иессе́евъ се́ла и виногра́ды и поста́витъ ва́съ всѣ́хъ въ со́тники и ты́сящники:

я́ко вси́ согласи́стеся на мя́, и нѣ́сть открыва́яй во у́хо мое́, егда́ положи́ завѣ́тъ сы́нъ мо́й съ сы́номъ Иессе́овымъ, и нѣ́сть от ва́съ ни еди́нъ боля́й о мнѣ́ и возвѣща́яй во у́шы мои́, я́ко воздви́же сы́нъ мо́й раба́ моего́ на мя́ врага́, я́коже де́нь се́й?

И отвѣща́ дои́къ Си́ринъ приста́вленый надъ мска́ми Сау́ловыми и рече́: ви́дѣхъ сы́на Иессе́ева прише́дша въ номву́ ко Авимеле́ху сы́ну Ахи́тову иере́ю:

и вопроша́ше о не́мъ Бо́га, и бра́шно вдаде́ ему́, и ме́чь голiа́ѳа иноплеме́нника вдаде́ ему́.

И посла́ ца́рь призва́ти Авимеле́ха сы́на Ахи́това, и вся́ сы́ны отца́ его́ иере́и от номвы́. И прiидо́ша вси́ къ царю́.

И рече́ Сау́лъ: слы́ши ны́нѣ, сы́не Ахи́товъ. И рече́: се́, а́зъ, глаго́ли, господи́не.

И рече́ ему́ Сау́лъ: почто́ совѣща́лся еси́ на мя́ ты́ и сы́нъ Иессе́евъ, я́ко вда́лъ еси́ ему́ хлѣ́бъ и ме́чь, и вопроша́лъ еси́ о не́мъ Бо́га положи́ти его́ на мя́ во врага́, я́коже де́нь се́й?

И отвѣща́ Авимеле́хъ царю́ и рече́: и кто́ во всѣ́хъ рабѣ́хъ твои́хъ вѣ́ренъ я́коже дави́дъ, и зя́ть царе́въ, и кня́зь всѣ́мъ за́повѣдемъ твои́мъ, и сла́венъ въ до́му твое́мъ?

еда́ дне́сь нача́хъ вопроша́ти о не́мъ Бо́га? ника́ко: да не возложи́ши, царю́, на раба́ твоего́ словесе́ сего́, и на ве́сь до́мъ отца́ моего́, я́ко не вѣ́дяше ра́бъ тво́й во всѣ́хъ си́хъ словесе́ ма́ла, или́ вели́ка.

И рече́ ца́рь Сау́лъ: сме́ртiю у́мреши, Авимеле́хъ, ты́ и ве́сь до́мъ отца́ твоего́.

И рече́ ца́рь скорохо́дцемъ предстоя́щымъ предъ ни́мъ: приведи́те и избі́йте иере́и Госпо́дни, я́ко рука́ и́хъ съ дави́домъ, и поне́же позна́ша, я́ко бѣжи́тъ то́й, и не возвѣсти́ша во у́шiю мое́ю. И не хотя́ху о́троцы царе́вы возложи́ти ру́къ свои́хъ на иере́и Госпо́дни.

И рече́ ца́рь дои́ку: обрати́ся ты́, и устреми́ся на иере́и. И обрати́ся дои́къ Си́ринъ, и уби́ иере́евъ Госпо́днихъ въ то́й де́нь, три́ста пя́ть муже́й, всѣ́хъ нося́щихъ Ефу́дъ:

и номву́ гра́дъ иере́йскiй погуби́ о́стрiемъ ору́жiя от му́жеска по́лу и до же́нска, от о́трока и до ссу́щаго, и телца́ и осла́ и овча́те.

И угонзе́ еди́нъ сы́нъ Авимеле́ха сы́на Ахи́това, и́мя ему́ Авiа́ѳаръ, и бѣжа́ вслѣ́дъ дави́да.

И возвѣсти́ Авiа́ѳаръ дави́ду, я́ко изби́ Сау́лъ вся́ иере́и Госпо́дни.

И рече́ дави́дъ ко Авiа́ѳару: вѣ́дяхъ въ де́нь то́й, я́ко та́мо бѣ́ дои́къ Си́ринъ, я́ко возвѣща́я возвѣсти́тъ Сау́лу: а́зъ е́смь вино́венъ о душа́хъ до́му отца́ твоего́:

сѣди́ со мно́ю, не бо́йся, я́ко идѣ́же а́ще взыщу́ души́ мое́й мѣ́сто, взыщу́ и души́ твое́й, я́ко сохране́нъ бу́деши ты́ у мене́.

Таджикский

Языки

Ва Довуд аз он ҷо рафта, ба мағораи Адулом гурехт; ва бародаронаш ва тамоми хонадони падараш шунида, назди ӯ ба он ҷо фуруд омаданд.

Ва ҳар кӣ дар аҳволи танг буд, ва ҳар кӣ қарзхоҳе дошт, ва ҳар кӣ зиндагии талх дошт талхайш буд, назди ӯ ҷамъ шуданд, ва ӯ саркардаи онҳо гардид; ва тақрибан чорсад нафар бо ӯ буданд.

Ва Довуд аз он ҷо ба Мисфои Мӯоб рафт, ва ба подшоҳи Мӯоб гуфт: «Лутфан, падарам ва модарам назди шумо биёянд, то бидонам, ки Худо бо ман чӣ хоҳад кард».

Ва онҳоро назди подшоҳи Мӯоб оварда монд, ва онҳо тамоми айёме ки Довуд дар он паноҳгоҳ буд, назди вай сокин буданд.

Ва Ҷоди пайғамбар набӣ ба Довуд гуфт: «Дар ин паноҳгоҳ наист, балки раҳсипор шуда, ба замини Яҳудо бирав». Ва Довуд рафта, ба ҷангали Ҳорат расид.

Ва Шоул шунид, ки Довуд ва одамоне ки бо ӯ ҳастанд, пайдо шудаанд; ва Шоул дар Ҷибъо, зери дарахти газ, ки бар тал буд, менишаст, ва найзааш дар дасташ буд, ва ҳамаи фармонбаронаш дар гирду пешаш меистоданд.

Ва Шоул ба фармонбарони худ, ки дар гирду пешаш истода буданд, гуфт: «Бишнавед, эй банӣ Бинёмин! Оё писари Йисой низ ба ҳамаи шумо киштзорҳо ва токистонҳо хоҳад дод, ва оё ҳамаи шуморо мириҳазор ва мирисад таъин хоҳад кард,

Ки ҳамаатон бар зидди ман забон як кардаед, ва касе гӯшраси ман накард, ки писарам бо писари Йисой паймон бастаааст, ва касе аз шумо ғами маро нахӯрд, ва гӯшраси ман накард, ки писарам бандаи маро барангехтааст, то ки бар ман камин гирад, чунон ки имрӯз воқеъ шудааст?»

Ва Дӯаги адӯмӣ, ки бо фармонбарони Шоул истода буд, ҷавоб гардонида, гуфт: «Ман писари Йисойро дидам, ки ба Нуб назди Аҳималик ибни Аҳитуб омад,

Ва ӯ дар бораи вай аз Парвардигор пурсид, ва тӯша ба вай дод, ва шамшери Ҷолёти фалиштиро ба вай дод».

Ва подшоҳ фиристода, Аҳималик ибни Аҳитуби коҳин ва ҳамаи коҳинони хонадони падари вайро, ки дар Нуб буданд, даъват намуд; ва ҳамаи онҳо назди подшоҳ омаданд.

Ва Шоул гуфт: «Бишнав, эй ибни Аҳитуб!» Вай гуфт: «Лаббай, эй хоҷаам».

Ва Шоул ба вай гуфт: «Чаро ту ва писари Йисой бар зидди ман забон як кардаед, ба тавре ки ту ба ӯ нон ва шамшер додаӣ, ва дар бораи ӯ аз Худо пурсидаӣ, то ки бар ман камин гирад, чунон ки имрӯз воқеъ шудааст?»

Ва Аҳималик ба подшоҳ ҷавоб гардонида, гуфт: «Кист аз ҳамаи бандагонат, ки мисли Довуд амин бошад? Ва ӯ домоди подшоҳ аст, ва иҷрокунандаи фармонҳои туст, ва дар хонаи ту мӯҳтарам аст.

Оё ба пурсидан аз Худо дар бораи ӯ ҳамон рӯз шурӯъ намудаам? Ҳошо! Бигзор подшоҳ ин гуноҳро ба бандаи худ ва ба тамоми хонадони падарам нисбат надиҳад, зеро ки бандаат аз тамоми ин кор ба андозаи андак ё зиёд огоҳ нашудааст хабар наёфтааст».

Ва подшоҳ гуфт: «Эй Аҳималик, ту ва тамоми хонадони падарат ҳатман хоҳед мурд!»

Ва подшоҳ ба шотироне ки дар гирду пешаш истода буданд, гуфт: «Ҳамла оварда, коҳинони Парвардигорро бикушед, зеро дасти онҳо низ бо Довуд аст, чунки аз гурехтани ӯ огоҳ шуда хабар ёфта, гӯшраси ман накардаанд». Вале фармонбарони подшоҳ нахостанд дасти душманӣ дароз кунанд, то ки коҳинони Парвардигорро ба ҳалокат расонанд.

Ва подшоҳ ба Дӯаг гуфт: «Ту ҳамла оварда, коҳинонро бикуш». Ва Дӯаги адӯмӣ ҳамла оварда, ба куштани коҳинон шурӯъ намуд, ва дар он рӯз вай ҳаштоду панҷ мардро, ки эфӯди катон мепӯшиданд, ба ҳалокат расонид.

Ва аҳли Нубро, ки шаҳри коҳинон аст, ба дами шамшер кушт: мардон ва занон, ва кӯдакон ва ширмакон, ва говон ва харон ва гӯсфандонро ба дами шамшер кушт.

Вале як писари Аҳималик ибни Аҳитуб, ки номаш Абётор буд, халосӣ ёфта, назди Довуд гурехт.

Ва Абётор ба Довуд хабар дод, ки Шоул коҳинони Парвардигорро кушт.

Ва Довуд ба Абётор гуфт: «Ҳамон рӯз, ки Дӯаги адӯмӣ дар он ҷо буд, медонистам, ки вай ба Шоул ҳатман хабар хоҳад дод. Ман сабаби ҳалокати ҳамаи ҷонҳои хонадони падарат шудаам.

Назди ман бимон, натарс, зеро ҳар кӣ қасди ҷони ту дорад, қасди ҷони ман низ хоҳад дошт; ту назди ман дар амният хоҳӣ буд».