1 Охозия, заболев, отправляет послов к Веельзевулу, божеству Аккаронскому, но Илия встречает их и передает царю, что тот умрет; 9 два пятидесятка, посланные взять Илию, пали мертвыми, и пророк идет с третьим, чтобы извеситить царя о его смерти; 17 смерть Охозии.

И отложился Моав от Израиля по смерти Ахава.

Охозия же упал чрез решетку с горницы своей, что в Самарии, и занемог. И послал послов, и сказал им: пойдите, спросите у Веельзевула, божества Аккаронского: выздоровею ли я от сей болезни? [И пошли они спрашивать.]

Тогда Ангел Господень сказал Илии Фесвитянину: встань, пойди навстречу посланным от царя Самарийского и скажи им: разве нет Бога в Израиле, что вы идете вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское?

За это так говорит Господь: с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь. И пошел Илия, [и сказал им].

И возвратились к Охозии посланные. И он сказал им: что это вы возвратились?

И сказали ему: навстречу нам вышел человек и сказал нам: пойдите, возвратитесь к царю, который послал вас, и скажите ему: так говорит Господь: разве нет Бога в Израиле, что ты посылаешь вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское? За то с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь.

И сказал им: каков видом тот человек, который вышел навстречу вам и говорил вам слова сии?

Они сказали ему: человек тот весь в волосах и кожаным поясом подпоясан по чреслам своим. И сказал он: это Илия Фесвитянин.

И послал к нему пятидесятника с его пятидесятком. И он взошел к нему, когда Илия сидел на верху горы, и сказал ему: человек Божий! царь говорит: сойди.

И отвечал Илия, и сказал пятидесятнику: если я человек Божий, то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток. И сошел огонь с неба и попалил его и пятидесяток его.

И послал к нему царь другого пятидесятника с его пятидесятком. И он стал говорить ему: человек Божий! так сказал царь: сойди скорее.

И отвечал Илия и сказал ему: если я человек Божий, то пусть сойдет огонь с неба и попалит тебя и твой пятидесяток. И сошел огонь Божий с неба, и попалил его и пятидесяток его.

И еще послал в третий раз пятидесятника с его пятидесятком. И поднялся, и пришел пятидесятник третий, и пал на колена свои пред Илиею, и умолял его, и говорил ему: человек Божий! да не будет презрена душа моя и душа рабов твоих – сих пятидесяти – пред очами твоими;

вот, сошел огонь с неба, и попалил двух пятидесятников прежних с их пятидесятками; но теперь да не будет презрена душа моя пред очами твоими!

И сказал Ангел Господень Илии: пойди с ним, не бойся его. И он встал, и пошел с ним к царю.

И сказал ему: так говорит Господь: за то, что ты посылал послов вопрошать Веельзевула, божество Аккаронское, как будто в Израиле нет Бога, чтобы вопрошать о слове Его, – с постели, на которую ты лег, не сойдешь с нее, но умрешь.

И умер он по слову Господню, которое изрек Илия. И воцарился Иорам [брат Охозии], вместо него, во второй год Иорама, сына Иосафатова, царя Иудейского, так как сына у того не было.

Прочее об Охозии, что он сделал, написано в летописи царей Израильских.

1 Елисей переходит с Илиею Иордан; Илия взят в огненной колеснице на небо; 13 Елисей забирает милоть Илии и возвращается в Иерихон; сыны пророков поклонились ему; 19 Елисей очищает воду истока в Иерихоне; 23 проклинает насмехающихся над ним детей Вефиля; на них напали две медведицы.

В то время, как Господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала.

И сказал Илия Елисею: останься здесь, ибо Господь посылает меня в Вефиль. Но Елисей сказал: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли они в Вефиль.

И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.

И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо Господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пришли в Иерихон.

И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.

И сказал ему Илия: останься здесь, ибо Господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли оба.

Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана.

И взял Илия милоть свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху.

Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что́ сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.

И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так, а если не увидишь, не будет.

Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.

Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои и разодрал их на две части.

И поднял милоть Илии, упавшую с него, и пошел назад, и стал на берегу Иордана;

и взял милоть Илии, упавшую с него, и ударил ею по воде, и сказал: где Господь, Бог Илии, – Он Самый? И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей.

И увидели его сыны пророков, которые в Иерихоне, издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее. И пошли навстречу ему, и поклонились ему до земли,

и сказали ему: вот, есть у нас, рабов твоих, человек пятьдесят, люди сильные; пусть бы они пошли и поискали господина твоего; может быть, унес его Дух Господень и поверг его на одной из гор, или на одной из долин. Он же сказал: не посылайте.

Но они приступали к нему долго, так что наскучили ему, и он сказал: пошлите. И послали пятьдесят человек, и искали три дня, и не нашли его,

и возвратились к нему, между тем как он оставался в Иерихоне, и сказал им: не говорил ли я вам: не ходите?

И сказали жители того города Елисею: вот, положение этого города хорошо, как видит господин мой; но вода нехороша и земля бесплодна.

И сказал он: дайте мне новую чашу и положите туда соли. И дали ему.

И вышел он к истоку воды, и бросил туда соли, и сказал: так говорит Господь: Я сделал воду сию здоровою, не будет от нее впредь ни смерти, ни бесплодия.

И вода стала здоровою до сего дня, по слову Елисея, которое он сказал.

И пошел он оттуда в Вефиль. Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города и насмехались над ним и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый!

Он оглянулся и увидел их и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка.

Отсюда пошел он на гору Кармил, а оттуда возвратился в Самарию.

1 Нечестивое царствование Иорама над Израилем; 4 восстание Месы, царя Моавитского, и война против него царей Иуды и Едема вместе с Иорамом; 13 пророчество Елисея об изобилии воды и о поражении Моавитян; 21 Моавитяне разбиты; царь Моава приносит человеческую жертву.

Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя Иудейского, и царствовал двенадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних, хотя не так, как отец его и мать его: он снял статую Ваала, которую сделал отец его;

однако же грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел в грех Израиля, он держался, не отставал от них.

Меса, царь Моавитский, был богат скотом и присылал царю Израильскому по сто тысяч овец и по сто тысяч неостриженных баранов.

Но когда умер Ахав, царь Моавитский отложился от царя Израильского.

И выступил царь Иорам в то время из Самарии и сделал смотр всем Израильтянам;

и пошел и послал к Иосафату, царю Иудейскому, сказать: царь Моавитский отложился от меня, пойдешь ли со мной на войну против Моава? Он сказал: пойду; как ты, так и я, как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони.

И сказал: какою дорогою идти нам? Он сказал: дорогою пустыни Едомской.

И пошел царь Израильский, и царь Иудейский, и царь Едомский, и шли они обходом семь дней, и не было воды для войска и для скота, который шел за ними.

И сказал царь Израильский: ах! созвал Господь трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Иосафат: нет ли здесь пророка Господня, чтобы нам вопросить Господа чрез него? И отвечал один из слуг царя Израильского и сказал: здесь Елисей, сын Сафатов, который подавал воду на руки Илии.

И сказал Иосафат: есть у него слово Господне. И пошли к нему царь Израильский, и Иосафат, и царь Едомский.

И сказал Елисей царю Израильскому: что мне и тебе? пойди к пророкам отца твоего и к пророкам матери твоей. И сказал ему царь Израильский: нет, потому что Господь созвал сюда трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Елисей: жив Господь Саваоф, пред Которым я стою! Если бы я не почитал Иосафата, царя Иудейского, то не взглянул бы на тебя и не видел бы тебя;

теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука Господня коснулась Елисея,

и он сказал: так говорит Господь: делайте на сей долине рвы за рвами,

ибо так говорит Господь: не увидите ветра и не увидите дождя, а долина сия наполнится водою, которую будете пить вы и мелкий и крупный скот ваш;

но этого мало пред очами Господа; Он и Моава предаст в руки ваши,

и вы поразите все города укрепленные и все города главные, и все лучшие деревья срубите, и все источники водные запрудите, и все лучшие участки полевые испортите каменьями.

Поутру, когда возносят хлебное приношение, вдруг полилась вода по пути от Едома, и наполнилась земля водою.

Когда Моавитяне услышали, что идут цари воевать с ними, тогда собраны были все, начиная от носящего пояс и старше, и стали на границе.

Поутру встали они рано, и когда солнце воссияло над водою, Моавитянам издали показалась эта вода красною, как кровь.

И сказали они: это кровь; сразились цари между собою и истребили друг друга; теперь на добычу, Моав!

И пришли они к стану Израильскому. И встали Израильтяне и стали бить Моавитян, и те побежали от них, а они продолжали идти на них и бить Моавитян.

И города разрушили, и на всякий лучший участок в поле бросили каждый по камню и закидали его; и все протоки вод запрудили и все дерева лучшие срубили, так что оставались только каменья в Кир-Харешете. И обступили его пращники и разрушили его.

И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли.

И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю.

1 Елисей умножением масла спасает вдову от заимодавца; 8 воскрешает сына Сонамитянки, которая часто давала ему приют и пропитание; 38 Елисей избавляет сынов пророков от отравления похлебкой; 42 он умножает хлебный начаток, принесенный ему, так что сто человек насытились и еще осталось.

Одна из жен сынов пророческих с воплем говорила Елисею: раб твой, мой муж, умер; а ты знаешь, что раб твой боялся Господа; теперь пришел заимодавец взять обоих детей моих в рабы себе.

И сказал ей Елисей: что мне сделать тебе? скажи мне, что есть у тебя в доме? Она сказала: нет у рабы твоей ничего в доме, кроме сосуда с елеем.

И сказал он: пойди, попроси себе сосудов на стороне, у всех соседей твоих, сосудов порожних; набери немало,

и пойди, запри дверь за собою и за сыновьями твоими, и наливай во все эти сосуды; полные отставляй.

И пошла от него и заперла дверь за собой и за сыновьями своими. Они подавали ей, а она наливала.

Когда наполнены были сосуды, она сказала сыну своему: подай мне еще сосуд. Он сказал ей: нет более сосудов. И остановилось масло.

И пришла она, и пересказала человеку Божию. Он сказал: пойди, продай масло и заплати долги твои; а что останется, тем будешь жить с сыновьями твоими.

В один день пришел Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина упросила его к себе есть хлеба; и когда он ни проходил, всегда заходил туда есть хлеба.

И сказала она мужу своему: вот, я знаю, что человек Божий, который проходит мимо нас постоянно, святой;

сделаем небольшую горницу над стеною и поставим ему там постель, и стол, и седалище, и светильник; и когда он будет приходить к нам, пусть заходит туда.

В один день он пришел туда, и зашел в горницу, и лег там,

и сказал Гиезию, слуге своему: позови эту Сонамитянку. И позвал ее, и она стала пред ним.

И сказал ему: скажи ей: «вот, ты так заботишься о нас; что сделать бы тебе? не нужно ли поговорить о тебе с царем, или с военачальником?» Она сказала: нет, среди своего народа я живу.

И сказал он: что же сделать ей? И сказал Гиезий: да вот, сына нет у нее, а муж ее стар.

И сказал он: позови ее. Он позвал ее, и стала она в дверях.

И сказал он: через год, в это самое время ты будешь держать на руках сына. И сказала она: нет, господин мой, человек Божий, не обманывай рабы твоей.

И женщина стала беременною и родила сына на другой год, в то самое время, как сказал ей Елисей.

И подрос ребенок и в один день пошел к отцу своему, к жнецам.

И сказал отцу своему: голова моя! голова моя болит! И сказал тот слуге своему: отнеси его к матери его.

И понес его и принес его к матери его. И он сидел на коленях у нее до полудня, и умер.

И пошла она, и положила его на постели человека Божия, и заперла его, и вышла,

и позвала мужа своего и сказала: пришли мне одного из слуг и одну из ослиц, я поеду к человеку Божию и возвращусь.

Он сказал: зачем тебе ехать к нему? сегодня не новомесячие и не суббота. Но она сказала: хорошо.

И оседлала ослицу и сказала слуге своему: веди и иди; не останавливайся, доколе не скажу тебе.

И отправилась и прибыла к человеку Божию, к горе Кармил. И когда увидел человек Божий ее издали, то сказал слуге своему Гиезию: это та Сонамитянка.

Побеги к ней навстречу и скажи ей: «здорова ли ты? здоров ли муж твой? здоров ли ребенок?» – Она сказала: здоровы.

Когда же пришла к человеку Божию на гору, ухватилась за ноги его. И подошел Гиезий, чтобы отвести ее; но человек Божий сказал: оставь ее, душа у нее огорчена, а Господь скрыл от меня и не объявил мне.

И сказала она: просила ли я сына у господина моего? не говорила ли я: «не обманывай меня»?

И сказал он Гиезию: опояшь чресла твои и возьми жезл мой в руку твою, и пойди; если встретишь кого, не приветствуй его, и если кто будет тебя приветствовать, не отвечай ему; и положи посох мой на лице ребенка.

И сказала мать ребенка: жив Господь и жива душа твоя! не отстану от тебя. И он встал и пошел за нею.

Гиезий пошел впереди их и положил жезл на лице ребенка. Но не было ни голоса, ни ответа. И вышел навстречу ему, и донес ему, и сказал: не пробуждается ребенок.

И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его.

И вошел, и запер дверь за собою, и помолился Господу.

И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка.

И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои.

И позвал он Гиезия и сказал: позови эту Сонамитянку. И тот позвал ее. Она пришла к нему, и он сказал: возьми сына твоего.

И подошла, и упала ему в ноги, и поклонилась до земли; и взяла сына своего и пошла.

Елисей же возвратился в Галгал. И был голод в земле той, и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих.

И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою; и пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их.

И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик и говорили: смерть в котле, человек Божий! И не могли есть.

И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел и сказал [Гиезию]: наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле.

Пришел некто из Ваал-Шалиши, и принес человеку Божию хлебный начаток – двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят.

И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Господь: «насытятся, и останется».

Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову Господню.

1 Нееман, военачальник Сирийский, страдающий проказой, отправляется с письмом к царю Израильскому, который отправляет Неемана к Елисею; 9 Нееман исцеляется; 15 Елисей не принял даров Неемана; его слуга, Гиезий, тайно попросил отдать их ему, за что поражён проказой.

Нееман, военачальник царя Сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам; и человек сей был отличный воин, но прокаженный.

Сирияне однажды пошли отрядами и взяли в плен из земли Израильской маленькую девочку, и она служила жене Неемановой.

И сказала она госпоже своей: о, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его!

И пошел Нееман и передал это господину своему, говоря: так и так говорит девочка, которая из земли Израильской.

И сказал царь Сирийский [Нееману]: пойди, сходи, а я пошлю письмо к царю Израильскому. Он пошел и взял с собою десять талантов серебра и шесть тысяч сиклей золота, и десять перемен одежд;

и принес письмо царю Израильскому, в котором было сказано: вместе с письмом сим, вот, я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его.

Царь Израильский, прочитав письмо, разодрал одежды свои и сказал: разве я Бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня.

Когда услышал Елисей, человек Божий, что царь Израильский разодрал одежды свои, то послал сказать царю: для чего ты разодрал одежды свои? пусть он придет ко мне, и узнает, что есть пророк в Израиле.

И прибыл Нееман на конях своих и на колеснице своей, и остановился у входа в дом Елисеев.

И выслал к нему Елисей слугу сказать: пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя, и будешь чист.

И разгневался Нееман, и пошел, и сказал: вот, я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место и снимет проказу;

разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе.

И подошли рабы его и говорили ему, и сказали: отец мой, если бы что-нибудь важное сказал тебе пророк, то не сделал ли бы ты? а тем более, когда он сказал тебе только: «омойся, и будешь чист».

И пошел он и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился.

И возвратился к человеку Божию он и все сопровождавшие его, и пришел, и стал пред ним, и сказал: вот, я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля; итак прими дар от раба твоего.

И сказал он: жив Господь, пред лицем Которого стою! не приму. И тот принуждал его взять, но он не согласился.

И сказал Нееман: если уже не так, то пусть рабу твоему дадут земли, сколько снесут два лошака, потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа;

только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой в дом Риммона для поклонения там и опрется на руку мою, и поклонюсь я в доме Риммона, то, за мое поклонение в доме Риммона, да простит Господь раба твоего в случае сем.

И сказал ему: иди с миром. И он отъехал от него на небольшое пространство земли.

И сказал Гиезий, слуга Елисея, человека Божия: вот, господин мой отказался взять из руки Неемана, этого Сириянина, то, что он приносил. Жив Господь! Побегу я за ним, и возьму у него что-нибудь.

И погнался Гиезий за Нееманом. И увидел Нееман бегущего за собою, и сошел с колесницы навстречу ему, и сказал: с миром ли?

Он отвечал: с миром; господин мой послал меня сказать: «вот, теперь пришли ко мне с горы Ефремовой два молодых человека из сынов пророческих; дай им талант серебра и две перемены одежд».

И сказал Нееман: возьми, пожалуй, два таланта. И упрашивал его. И завязал он два таланта серебра в два мешка и две перемены одежд и отдал двум слугам своим, и понесли перед ним.

Когда он пришел к холму, то взял из рук их и спрятал дома. И отпустил людей, и они ушли.

Когда он пришел и явился к господину своему, Елисей сказал ему: откуда, Гиезий? И сказал он: никуда не ходил раб твой.

И сказал он ему: разве сердце мое не сопутствовало тебе, когда обратился навстречу тебе человек тот с колесницы своей? время ли брать серебро и брать одежды, или масличные деревья и виноградники, и мелкий или крупный скот, и рабов или рабынь?

Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек. И вышел он от него белый от проказы, как снег.

1 Елисей спас топор из воды; 8 тревога царя Сирийского, так как Елисей открывал царю Израильскому тайны Сирийцев; 14 Елисей в Дофаиме окружен большим войском царя Сирийского, но Господь поражает их слепотою; пророк отводит их в Самарию; 20 там они спасены повелением Елисея от избиения, накормлены и отправлены к государю своему; 24 большой голод в Самарии во время осады её Венададом; царь обвиняет Елисея и намеревается убить его.

И сказали сыны пророков Елисею: вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас;

пойдем к Иордану и возьмем оттуда каждый по одному бревну и сделаем себе там место для жительства. Он сказал: пойдите.

И сказал один: сделай милость, пойди и ты с рабами твоими. И сказал он: пойду.

И пошел с ними, и пришли к Иордану и стали рубить деревья.

И когда один валил бревно, топор его упал в воду. И закричал он и сказал: ах, господин мой! а он взят был на подержание!

И сказал человек Божий: где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева и бросил туда, и всплыл топор.

И сказал он: возьми себе. Он протянул руку свою и взял его.

Царь Сирийский пошел войною на Израильтян, и советовался со слугами своими, говоря: в таком-то и в таком-то месте я расположу свой стан.

И посылал человек Божий к царю Израильскому сказать: берегись проходить сим местом, ибо там Сирияне залегли.

И посылал царь Израильский на то место, о котором говорил ему человек Божий и предостерегал его; и сберег себя там не раз и не два.

И встревожилось сердце царя Сирийского по сему случаю, и призвал он рабов своих и сказал им: скажите мне, кто из наших в сношении с царем Израильским?

И сказал один из слуг его: никто, господин мой царь; а Елисей пророк, который у Израиля, пересказывает царю Израильскому и те слова, которые ты говоришь в спальной комнате твоей.

И сказал он: пойдите, узнайте, где он; я пошлю и возьму его. И донесли ему и сказали: вот, он в Дофаиме.

И послал туда коней и колесницы и много войска. И пришли ночью и окружили город.

Поутру служитель человека Божия встал и вышел; и вот, войско вокруг города, и кони и колесницы. И сказал ему слуга его: увы! господин мой, что нам делать?

И сказал он: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними.

И молился Елисей, и говорил: Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея.

Когда пошли к нему Сирияне, Елисей помолился Господу и сказал: порази их слепотою. И Он поразил их слепотою по слову Елисея.

И сказал им Елисей: это не та дорога и не тот город; идите за мною, и я провожу вас к тому человеку, которого вы ищете. И привел их в Самарию.

Когда они пришли в Самарию, Елисей сказал: Господи! открой глаза им, чтобы они видели. И открыл Господь глаза их, и увидели, что они в средине Самарии.

И сказал царь Израильский Елисею, увидев их: не избить ли их, отец мой?

И сказал он: не убивай. Разве мечом твоим и луком твоим ты пленил их, чтобы убивать их? Предложи им хлеба и воды; пусть едят и пьют, и пойдут к государю своему.

И приготовил им большой обед, и они ели и пили. И отпустил их, и пошли к государю своему. И не ходили более те полчища Сирийские в землю Израилеву.

После того собрал Венадад, царь Сирийский, все войско свое и выступил, и осадил Самарию.

И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее, так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета – по пяти сиклей серебра.

Однажды царь Израильский проходил по стене, и женщина с воплем говорила ему: помоги, господин мой царь.

И сказал он: если не поможет тебе Господь, из чего я помогу тебе? с гумна ли, с точила ли?

И сказал ей царь: что тебе? И сказала она: эта женщина говорила мне: «отдай своего сына, съедим его сегодня, а сына моего съедим завтра».

И сварили мы моего сына, и съели его. И я сказала ей на другой день: «отдай же твоего сына, и съедим его». Но она спрятала своего сына.

Царь, выслушав слова женщины, разодрал одежды свои; и проходил он по стене, и народ видел, что вретище на самом теле его.

И сказал: пусть то и то сделает мне Бог, и еще более сделает, если останется голова Елисея, сына Сафатова, на нем сегодня.

Елисей же сидел в своем доме, и старцы сидели у него. И послал [царь] человека от себя. Прежде нежели пришел посланный к нему, он сказал старцам: видите ли, что этот сын убийцы послал снять с меня голову? Смотрите, когда придет посланный, затворите дверь и прижмите его дверью. А вот и топот ног господина его за ним!

Еще говорил он с ними, и вот посланный приходит к нему, и сказал: вот какое бедствие от Господа! чего мне впредь ждать от Господа?

1 Елисей предсказывает конец осады Самарии; 3 четверо прокаженных из Самарии пошли в стан Сирийский за хлебом и нашли, что Сирийцы ночью убежали; 9 прокаженные сообщают об этом у ворот города, но царь боится, что это военная хитрость; разведка подтверждает сообщение; 16 полный достаток в Самарии, все слова Елисея исполнились.

И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.

И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.

Четыре человека прокаженных находились при входе в ворота и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?

Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрем; если же сидеть здесь, то также умрем. Пойдем лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем.

И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.

Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.

И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.

И пришли те прокаженные к краю стана, и вошли в один шатер, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли еще в другой шатер, и там взяли, и пошли и спрятали.

И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей – день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падет на нас вина. Пойдем же и уведомим дом царский.

И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.

И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.

И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: «когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город».

И отвечал один из служащих при нем, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе, [из всего ополчения Израильтян только и осталось в нем, из всего ополчения Израильтян, которое погибло], и пошлем, и посмотрим.

И взяли две пары коней, запряженных в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.

И ехали за ним до Иордана, и вот вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своем. И возвратились посланные, и донесли царю.

И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.

И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.

Когда говорил человек Божий царю так: «две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии»,

тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: «если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?» А он сказал: «увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь».

Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.

1 Царь вернул землю женщине, сына которой Елисей воскресил; 7 Елисей в Дамаске предсказывает воцарение Азаила над Сириею и великое зло, которое он причинит Израилю; Азаил убивает Венадада и воцаряется вместо него; 16 нечестивое царствование Иорама над Иудою; 20 Едом восстал против Иуды; 25 нечестивое царствование Охозии в Иудее; посещение им больного царя Израильского.

И говорил Елисей женщине, сына которой воскресил он, и сказал: встань, и пойди, ты и дом твой, и поживи там, где можешь пожить, ибо призвал Господь голод, и он придет на сию землю на семь лет.

И встала та женщина, и сделала по слову человека Божия; и пошла она и дом ее, и жила в земле Филистимской семь лет.

По прошествии семи лет возвратилась эта женщина из земли Филистимской и пришла просить царя о доме своем и о поле своем.

Царь тогда разговаривал с Гиезием, слугою человека Божия, и сказал: расскажи мне все замечательное, что́ сделал Елисей.

И между тем как он рассказывал царю, что тот воскресил умершего, женщина, которой сына воскресил он, просила царя о доме своем и о поле своем. И сказал Гиезий: господин мой царь, это та самая женщина и тот самый сын ее, которого воскресил Елисей.

И спросил царь у женщины, и она рассказала ему. И дал ей царь одного из придворных, сказав: возвратить ей все принадлежащее ей и все доходы с поля, с того дня, как она оставила землю, поныне.

И пришел Елисей в Дамаск, когда Венадад, царь Сирийский, был болен. И донесли ему, говоря: пришел человек Божий сюда.

И сказал царь Азаилу: возьми в руку твою дар и пойди навстречу человеку Божию, и вопроси Господа чрез него, говоря: выздоровею ли я от сей болезни?

И пошел Азаил навстречу ему, и взял дар в руку свою и всего лучшего в Дамаске, сколько могут нести сорок верблюдов, и пришел и стал пред лице его, и сказал: сын твой Венадад, царь Сирийский, послал меня к тебе спросить: «выздоровею ли я от сей болезни?»

И сказал ему Елисей: пойди, скажи ему: «выздоровеешь»; однако ж открыл мне Господь, что он умрет.

И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение; и заплакал человек Божий.

И сказал Азаил: отчего господин мой плачет? И сказал он: оттого, что я знаю, какое наделаешь ты сынам Израилевым зло; крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь.

И сказал Азаил: что такое раб твой, пес [мертвый], чтобы мог сделать такое большое дело? И сказал Елисей: указал мне Господь в тебе царя Сирии.

И пошел он от Елисея, и пришел к государю своему. И сказал ему этот: что говорил тебе Елисей? И сказал: он говорил мне, что ты выздоровеешь.

А на другой день он взял одеяло, намочил его водою, и положил на лице его, и он умер. И воцарился Азаил вместо него.

В пятый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, за Иосафатом, царем Иудейским, воцарился Иорам, сын Иосафатов, царь Иудейский.

Тридцати двух лет был он, когда воцарился, и восемь лет царствовал в Иерусалиме,

и ходил путем царей Израильских, как поступал дом Ахавов, потому что дочь Ахава была женою его, и делал неугодное в очах Господних.

Однако ж не хотел Господь погубить Иуду, ради Давида, раба Своего, так как Он обещал дать ему светильник в детях его на все времена.

Во дни его выступил Едом из-под руки Иуды, и поставили они над собою царя.

И пошел Иорам в Цаир, и все колесницы с ним; и встал он ночью, и поразил Идумеян, окружавших его, и начальников над колесницами, но народ убежал в шатры свои.

И выступил Едом из-под руки Иуды до сего дня. В то же время выступила и Ливна.

Прочее об Иораме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Иорам с отцами своими, и погребен с отцами своими в городе Давидовом. И воцарился Охозия, сын его, вместо него.

В двенадцатый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, воцарился Охозия, сын Иорама, царя Иудейского.

Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме. Имя же матери его Гофолия, дочь Амврия, царя Израильского.

И ходил путем дома Ахавова, и делал неугодное в очах Господних, подобно дому Ахавову, потому что он был в родстве с домом Ахавовым.

И пошел он с Иорамом, сыном Ахавовым, на войну с Азаилом, царем Сирийским, в Рамоф Галаадский, и ранили Сирияне Иорама.

И возвратился Иорам царь, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И Охозия, сын Иорама, царь Иудейский, пришел посетить Иорама, сына Ахавова, в Изреель, так как он был болен.

1 По повелению Елисея Ииуй тайно помазан на царство; 15 он решительно отправляется в Изреель и убивает Иорама; 27 Охозия поражен в Мегиддоне; 30 по приказанию Ииуя Иезавель выброшена из окна.

Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф Галаадский.

Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату;

и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем». Потом отвори дверь, и беги, и не жди.

И пошел отрок, слуга пророка, в Рамоф Галаадский,

и пришел, и вот сидят военачальники. И сказал: у меня слово до тебя, военачальник. И сказал Ииуй: до кого из всех нас? И сказал он: до тебя, военачальник.

И встал он, и вошел в дом. И отрок вылил елей на голову его, и сказал ему: так говорит Господь Бог Израилев: «помазую тебя в царя над народом Господним, над Израилем,

и ты истребишь дом Ахава, господина твоего, чтобы Мне отмстить за кровь рабов Моих пророков и за кровь всех рабов Господних, павших от руки Иезавели;

и погибнет весь дом Ахава, и истреблю у Ахава мочащегося к стене, и заключенного и оставшегося в Израиле,

и сделаю дом Ахава, как дом Иеровоама, сына Наватова, и как дом Ваасы, сына Ахиина;

Иезавель же съедят псы на поле Изреельском, и никто не похоронит ее». И отворил дверь, и убежал.

И вышел Ииуй к слугам господина своего, и сказали ему: с миром ли? Зачем приходил этот неистовый к тебе? И сказал им: вы знаете этого человека и что он говорит.

И сказали: неправда, скажи нам. И сказал он: то и то он сказал мне, говоря: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем».

И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй!

И восстал Ииуй, сын Иосафата, сына Намессиева, против Иорама; Иорам же находился со всеми Израильтянами в Рамофе Галаадском на страже против Азаила, царя Сирийского.

Впрочем сам царь Иорам возвратился, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И сказал Ииуй: если вы согласны [со мною], то пусть никто не уходит из города, чтобы идти подать весть в Изрееле.

И сел Ииуй на коня, и поехал в Изреель, где лежал Иорам [царь Израильский, для лечения ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским, сильным и могущественным], и куда Охозия, царь Иудейский, пришел посетить Иорама.

На башне в Изрееле стоял сторож, и увидел он полчище Ииуево, когда оно шло, и сказал: полчище вижу я. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?

И выехал всадник на коне навстречу ему, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною. И донес сторож, и сказал: доехал до них, но не возвращается.

И послали другого всадника, и он приехал к ним, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною.

И донес сторож, сказав: доехал до них, и не возвращается, а походка, как будто Ииуя, сына Намессиева, потому что он идет стремительно.

И сказал Иорам: запрягай. И запрягли колесницу его. И выступил Иорам, царь Израильский, и Охозия, царь Иудейский, каждый на колеснице своей. И выступили навстречу Ииую, и встретились с ним на поле Навуфея Изреелитянина.

И когда увидел Иорам Ииуя, то сказал: с миром ли Ииуй? И сказал он: какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей, и при многих волхвованиях ее?

И поворотил Иорам руки свои, и побежал, и сказал Охозии: измена, Охозия!

А Ииуй натянул лук рукою своею, и поразил Иорама между плечами его, и прошла стрела чрез сердце его, и пал он на колеснице своей.

И сказал Ииуй Бидекару, сановнику своему: возьми, брось его на участок поля Навуфея Изреелитянина, ибо вспомни, как мы с тобою ехали вдвоем сзади Ахава, отца его, и как Господь изрек на него такое пророчество:

истинно, кровь Навуфея и кровь сыновей его видел Я вчера, говорит Господь, и отмщу тебе на сем поле. Итак возьми, брось его на поле, по слову Господню.

Охозия, царь Иудейский, увидев сие, побежал по дороге к дому, что в саду. И погнался за ним Ииуй, и сказал: и его бейте на колеснице. Это было на возвышенности Гур, что при Ивлеаме. И побежал он в Мегиддон, и умер там.

И отвезли его рабы его в Иерусалим, и похоронили его в гробнице его, с отцами его, в городе Давидовом.

В одиннадцатый год Иорама, сына Ахавова, воцарился Охозия в Иудее.

И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое и украсила голову свою, и глядела в окно.

Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего?

И поднял он лице свое к окну и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха.

И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее.

И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она.

И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук.

И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели,

и будет труп Иезавели на участке Изреельском, как навоз на поле, так что никто не скажет: это Иезавель.

1 Ииуй истребляет весь дом Ахава и братьев Охозии; 18 собрав всех священников, пророков и служителей Ваала, он поразил их в доме Ваала в Самарии; 29 Ииуй не отступил от золотых тельцов в Вефиле и Дане и не ходит в законе Господнем; 32 Азаил, царь Сирийский, отнял у Израиля землю на восток от Иордана; смерть Ииуя.

У Ахава было семьдесят сыновей в Самарии. И написал Ииуй письма, и послал в Самарию к начальникам Изреельским, старейшинам и воспитателям детей Ахавовых, такого содержания:

когда придет это письмо к вам, то, так как у вас и сыновья господина вашего, у вас же и колесницы, и кони, и укрепленный город, и оружие, –

выберите лучшего и достойнейшего из сыновей государя своего, и посадите на престол отца его, и воюйте за дом государя своего.

Они испугались чрезвычайно и сказали: вот, два царя не устояли перед ним, как же нам устоять?

И послал начальствующий над домом царским, и градоначальник, и старейшины, и воспитатели к Ииую, сказать: мы рабы твои, и что скажешь нам, то и сделаем; мы никого не поставим царем, что угодно тебе, то и делай.

И написал он к ним письмо во второй раз такое: если вы мои и слову моему повинуетесь, то возьмите головы сыновей государя своего, и придите ко мне завтра в это время в Изреель. [Царских же сыновей было семьдесят человек; воспитывали их знатнейшие в городе.]

Когда пришло к ним письмо, они взяли царских сыновей, и закололи их – семьдесят человек, и положили головы их в корзины, и послали к нему в Изреель.

И пришел посланный, и донес ему, и сказал: принесли головы сыновей царских. И сказал он: разложите их на две груды у входа в ворота, до утра.

Поутру он вышел, и стал, и сказал всему народу: вы невиновны. Вот я восстал против государя моего и умертвил его, а их всех кто убил?

Знайте же теперь, что не падет на землю ни одно слово Господа, которое Он изрек о доме Ахава; Господь сделал то, что изрек чрез раба Своего Илию.

И умертвил Ииуй всех оставшихся из дома Ахава в Изрееле, и всех вельмож его, и близких его, и священников его, так что не осталось от него ни одного уцелевшего.

И встал, и пошел, и пришел в Самарию. Находясь на пути при Беф-Екеде пастушеском,

встретил Ииуй братьев Охозии, царя Иудейского, и сказал: кто вы? Они сказали: мы братья Охозии, идем узнать о здоровье сыновей царя и сыновей государыни.

И сказал он: возьмите их живых. И взяли их живых, и закололи их – сорок два человека, при колодезе Беф-Екеда, и не осталось из них ни одного.

И поехал оттуда, и встретился с Ионадавом, сыном Рихавовым, шедшим навстречу ему, и приветствовал его, и сказал ему: расположено ли твое сердце так, как мое сердце к твоему сердцу? И сказал Ионадав: да. Если так, то дай руку твою. И подал он руку свою, и приподнял он его к себе в колесницу,

и сказал: поезжай со мною, и смотри на мою ревность о Господе. И посадили его в колесницу.

Прибыв в Самарию, он убил всех, остававшихся у Ахава в Самарии, так что совсем истребил его, по слову Господа, которое Он изрек Илии.

И собрал Ииуй весь народ и сказал им: Ахав мало служил Ваалу; Ииуй будет служить ему более.

Итак созовите ко мне всех пророков Ваала, всех служителей его и всех священников его, чтобы никто не был в отсутствии, потому что у меня будет великая жертва Ваалу. А всякий, кто не явится, не останется жив. Ииуй делал это с хитрым намерением, чтобы истребить служителей Ваала.

И сказал Ииуй: назначьте праздничное собрание ради Ваала. И провозгласили собрание.

И послал Ииуй по всему Израилю, и пришли все служители Ваала; не оставалось ни одного человека, кто бы не пришел; и вошли в дом Ваалов, и наполнился дом Ваалов от края до края.

И сказал он хранителю одежд: принеси одежду для всех служителей Ваала. И он принес им одежду.

И вошел Ииуй с Ионадавом, сыном Рихавовым, в дом Ваалов, и сказал служителям Ваала: разведайте и разглядите, не находится ли у вас кто-нибудь из служителей Господних, так как здесь должны находиться только одни служители Ваала.

И приступили они к совершению жертв и всесожжений. А Ииуй поставил вне дома восемьдесят человек и сказал: душа того, у которого спасется кто-либо из людей, которых я отдаю вам в руки, будет вместо души спасшегося.

Когда кончено было всесожжение, сказал Ииуй скороходам и начальникам: пойдите, бейте их, чтобы ни один не ушел. И поразили их острием меча и бросили их скороходы и начальники, и пошли в город, где было капище Ваалово.

И вынесли статуи из капища Ваалова и сожгли их.

И разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот, до сего дня.

И истребил Ииуй Ваала с земли Израильской.

Впрочем от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, от них не отступал Ииуй, – от золотых тельцов, которые в Вефиле и которые в Дане.

И сказал Господь Ииую: за то, что ты охотно сделал, что было праведно в очах Моих, выполнил над домом Ахавовым все, что было на сердце у Меня, сыновья твои до четвертого рода будут сидеть на престоле Израилевом.

Но Ииуй не старался ходить в законе Господа Бога Израилева, от всего сердца. Он не отступал от грехов Иеровоама, который ввел Израиля в грех.

В те дни начал Господь отрезать части от Израильтян, и поражал их Азаил во всем пределе Израилевом,

на восток от Иордана, всю землю Галаад, колено Гадово, Рувимово, Манассиино, начиная от Ароера, который при потоке Арноне, и Галаад и Васан.

Прочее об Ииуе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его написано в летописи царей Израильских.

И почил Ииуй с отцами своими, и похоронили его в Самарии. И воцарился Иоахаз, сын его, вместо него.

Времени же царствования Ииуева над Израилем, в Самарии, было двадцать восемь лет.

1 Гофолия истребляет всё царское племя, кроме младенца Иоаса, и царствует над Иудою; 4 священник Иодай сделал заговор с телохранителями, воцарил Иоаса и поразил Гофолию; 17 царь и народ заключили завет с Господом, что будут служить Ему, и разрушили дом Ваала.

Гофолия, мать Охозии, видя, что сын ее умер, встала и истребила все царское племя.

Но Иосавеф, дочь царя Иорама, сестра Охозии, взяла Иоаса, сына Охозии, и тайно увела его из среды умерщвляемых сыновей царских, его и кормилицу его, в постельную комнату; и скрыли его от Гофолии, и он не умерщвлен.

И был он с нею скрываем в доме Господнем шесть лет, между тем как Гофолия царствовала над землею.

В седьмой год послал Иодай, и взял сотников из телохранителей и скороходов, и привел их к себе в дом Господень, и сделал с ними договор, и взял с них клятву в доме Господнем, и показал им царского сына.

И дал им приказание, сказав: вот что вы сделайте: третья часть из вас, из приходящих в субботу, будет содержать стражу при царском доме;

третья часть у ворот Сур, и третья часть у ворот сзади телохранителей, и содержите стражу дома, чтобы не было повреждения;

и две части из вас, из всех отходящих в субботу, будут содержать стражу при доме Господнем для царя;

и окружите царя со всех сторон, каждый с оружием своим в руке своей; и кто вошел бы в ряды, тот да будет умерщвлен. И будьте при царе, когда он выходит и когда входит.

И сделали сотники всё, что приказал Иодай священник, и взяли каждый людей своих, приходящих в субботу и отходящих в субботу, и пришли к Иодаю священнику.

И раздал священник сотникам копья и щиты царя Давида, которые были в доме Господнем.

И стали скороходы, каждый с оружием в руке своей, от правой стороны дома до левой стороны дома, у жертвенника и у дома, вокруг царя.

И вывел он царского сына, и возложил на него царский венец и украшения, и воцарили его, и помазали его, и рукоплескали и восклицали: да живет царь!

И услышала Гофолия голос бегущего народа, и пошла к народу в дом Господень.

И видит, и вот царь стоит на возвышении, по обычаю, и князья и трубы подле царя; и весь народ земли веселится, и трубят трубами. И разодрала Гофолия одежды свои, и закричала: заговор! заговор!

И дал приказание Иодай священник сотникам, начальствующим над войском, и сказал им: «выведите ее за ряды, а кто пойдет за нею, умерщвляйте мечом», так как думал священник, чтобы не умертвили ее в доме Господнем.

И дали ей место, и она прошла чрез вход конский к дому царскому, и умерщвлена там.

И заключил Иодай завет между Господом и между царем и народом, чтоб он был народом Господним, и между царем и народом.

И пошел весь народ земли в дом Ваала, и разрушили жертвенники его, и изображения его совершенно разбили, и Матфана, жреца Ваалова, убили пред жертвенниками. И учредил священник наблюдение над домом Господним.

И взял сотников и телохранителей и скороходов и весь народ земли, и проводили царя из дома Господня, и пришли по дороге чрез ворота телохранителей в дом царский; и он воссел на престоле царей.

И веселился весь народ земли, и город успокоился. А Гофолию умертвили мечом в царском доме.

Семи лет был Иоас, когда воцарился.

1 Народ приносит серебро для исправления повреждений в храме; 17 Иоас отдал сокровища Азаилу, царю Сирийскому, чтобы тот отступил от Иерусалима; 19 заговор и убийство Иоаса.

В седьмой год Ииуя воцарился Иоас и сорок лет царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Цивья, из Вирсавии.

И делал Иоас угодное в очах Господних во все дни свои, доколе наставлял его священник Иодай;

только высоты не были отменены; народ еще приносил жертвы и курения на высотах.

И сказал Иоас священникам: все серебро посвящаемое, которое приносят в дом Господень, серебро от приходящих, серебро, вносимое за каждую душу по оценке, все серебро, сколько кому приходит на сердце принести в дом Господень,

пусть берут священники себе, каждый от своего знакомого, и пусть исправляют они поврежденное в храме, везде, где найдется повреждение.

Но как до двадцать третьего года царя Иоаса священники не исправляли повреждений в храме,

то царь Иоас позвал священника Иодая и священников и сказал им: почему вы не исправляете повреждений в храме? Не берите же отныне серебра у знакомых своих, а на починку повреждений в храме отдайте его.

И согласились священники не брать серебра у народа на исправление повреждений в храме.

И взял священник Иодай один ящик, и сделал отверстие сверху его, и поставил его подле жертвенника на правой стороне, где входили в дом Господень. И полагали туда священники, стоящие на страже у порога, все серебро, приносимое в дом Господень.

И когда видели, что много серебра в ящике, приходили писец царский и первосвященник, и завязывали в мешки, и пересчитывали серебро, найденное в доме Господнем;

и отдавали сосчитанное серебро в руки производителям работ, приставленным к дому Господню, а сии издерживали его на плотников и строителей, работавших в доме Господнем,

и на делателей стен и на каменотесов, также на покупку дерев и тесаных камней, для починки повреждений в доме Господнем, и на все, что расходовалось для поддержания храма.

Но не сделано было для дома Господня серебряных блюд, ножей, чаш для окропления, труб, всяких сосудов золотых и сосудов серебряных из серебра, приносимого в дом Господень,

а производителям работ отдавали его, и починивали им дом Господень.

И не требовали отчета от тех людей, которым поручали серебро для раздачи производителям работ, ибо они действовали честно.

Серебро за жертву о преступлении и серебро за жертву о грехе не вносилось в дом Господень: священникам оно принадлежало.

Тогда выступил в поход Азаил, царь Сирийский, и пошел войною на Геф, и взял его; и вознамерился Азаил идти на Иерусалим.

Но Иоас, царь Иудейский, взял все пожертвованное, что пожертвовали храму Иосафат, и Иорам и Охозия, отцы его, цари Иудейские, и что он сам пожертвовал, и все золото, найденное в сокровищницах дома Господня и дома царского, и послал Азаилу, царю Сирийскому; и он отступил от Иерусалима.

Прочее об Иоасе и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И восстали слуги его, и составили заговор, и убили Иоаса в доме Милло, на дороге к Силле.

Его убили слуги его: Иозакар, сын Шимеаты, и Иегозавад, сын Шомеры; и он умер, и похоронили его с отцами его в городе Давидовом. И воцарился Амасия, сын его, вместо него.

1 Нечестивое царствование Иоахаза над Израилем; Азаил унизил Израиля; 10 царствование Иоахаза над Израилем; 14 умирающий Елисей предсказывает с помощью стрел царя, что Израиль поразит Сирию три раза; 20 Иоас поражает Сириян по слову Елисея.

В двадцать третий год Иоаса, сына Охозиина, царя Иудейского, воцарился Иоахаз, сын Ииуя, над Израилем в Самарии, и царствовал семнадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних, и ходил в грехах Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, и не отставал от них.

И возгорелся гнев Господа на Израиля, и Он предавал их в руку Азаила, царя Сирийского, и в руку Венадада, сына Азаилова, во все дни.

И помолился Иоахаз лицу Господню, и услышал его Господь, потому что видел стеснение Израильтян, как теснил их царь Сирийский.

И дал Господь Израильтянам избавителя, и вышли они из-под руки Сириян, и жили сыны Израилевы в шатрах своих, как вчера и третьего дня.

Однако ж не отступали от грехов дома Иеровоама, который ввел Израиля в грех; ходили в них, и дубрава стояла в Самарии.

У Иоахаза оставалось войска только пятьдесят всадников, десять колесниц и десять тысяч пеших, оттого, что истребил их царь Сирийский и обратил их в прах на попрание.

Прочее об Иоахазе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иоахаз с отцами своими, и похоронили его в Самарии. И воцарился Иоас, сын его, вместо него.

В тридцать седьмой год Иоаса, царя Иудейского, воцарился Иоас, сын Иоахазов, над Израилем в Самарии, и царствовал шестнадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних; не отставал от всех грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, но ходил в них.

Прочее об Иоасе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его, как он воевал с Амасиею, царем Иудейским, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иоас с отцами своими, а Иеровоам сел на престоле его. И погребен Иоас в Самарии с царями Израильскими.

Елисей заболел болезнью, от которой потом и умер. И пришел к нему Иоас, царь Израильский, и плакал над ним, и говорил: отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его!

И сказал ему Елисей: возьми лук и стрелы. И взял он лук и стрелы.

И сказал царю Израильскому: положи руку твою на лук. И положил он руку свою. И наложил Елисей руки свои на руки царя,

и сказал: отвори окно на восток. И он отворил. И сказал Елисей: выстрели. И он выстрелил. И сказал: эта стрела избавления от Господа и стрела избавления против Сирии, и ты поразишь Сириян в Афеке вконец.

И сказал [Елисей]: возьми стрелы. И он взял. И сказал царю Израильскому: бей по земле. И ударил он три раза, и остановился.

И разгневался на него человек Божий, и сказал: надобно было бы бить пять или шесть раз, тогда ты побил бы Сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь Сириян.

И умер Елисей, и похоронили его. И полчища Моавитян пришли в землю в следующем году.

И было, что, когда погребали одного человека, то, увидев это полчище, погребавшие бросили того человека в гроб Елисеев; и он при падении своем коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои.

Азаил, царь Сирийский, теснил Израильтян во все дни Иоахаза.

Но Господь умилосердился над ними, и помиловал их, и обратился к ним ради завета Своего с Авраамом, Исааком и Иаковом, и не хотел истребить их, и не отверг их от лица Своего доныне.

И умер Азаил, царь Сирийский, и воцарился Венадад, сын его, вместо него.

И взял назад Иоас, сын Иоахаза, из руки Венадада, сына Азаила, города, которые он взял войною из руки отца его Иоахаза. Три раза разбил его Иоас и возвратил города Израилевы.

1 Амасия царствует в Иудее и поражает Едом; 8 идет войною против Иоаса, царя Израильского, но терпит поражение; 15 кончина Иоаса; 17 Амасия умерщвлен заговорщиками, и Азария (Озия) воцарен вместо него; 23 продолжительное и успешное царствование Иеровоама над Израилем.

Во второй год Иоаса, сына Иоахазова, царя Израильского, воцарился Амасия, сын Иоаса, царь Иудейский:

двадцати пяти лет был он, когда воцарился, и двадцать девять лет царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Иегоаддань, из Иерусалима.

И делал он угодное в очах Господних, впрочем не так, как отец его Давид: он во всем поступал так, как отец его Иоас.

Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах.

Когда утвердилось царство в руках его, тогда он умертвил слуг своих, убивших царя, отца его.

Но детей убийц не умертвил, так как написано в книге закона Моисеева, в которой заповедал Господь, говоря: «не должны быть наказываемы смертью отцы за детей, и дети не должны быть наказываемы смертью за отцов, но каждый за свое преступление должен быть наказываем смертью».

Он поразил десять тысяч Идумеян на долине Соляной, и взял Селу войною, и дал ей имя Иокфеил, которое остается и до сего дня.

Тогда послал Амасия послов к Иоасу, царю Израильскому, сыну Иоахаза, сына Ииуева, сказать: выйди, повидаемся лично.

И послал Иоас, царь Израильский, к Амасии, царю Иудейскому, сказать: терн, который на Ливане, послал к кедру, который на Ливане же, сказать: «отдай дочь свою в жену сыну моему». Но прошли дикие звери, что на Ливане, и истоптали этот терн.

Ты поразил Идумеян, и возгордилось сердце твое. Величайся и сиди у себя дома. К чему тебе затевать ссору на свою беду? Падешь ты и Иуда с тобою.

Но не послушался Амасия. И выступил Иоас, царь Израильский, и увиделись лично он и Амасия, царь Иудейский, в Вефсамисе, что в Иудее.

И разбиты были Иудеи Израильтянами, и разбежались по шатрам своим.

И Амасию, царя Иудейского, сына Иоаса, сына Охозиина, захватил Иоас, царь Израильский, в Вефсамисе, и пошел в Иерусалим и разрушил стену Иерусалимскую от ворот Ефремовых до ворот угольных на четыреста локтей.

И взял все золото и серебро, и все сосуды, какие нашлись в доме Господнем и в сокровищницах царского дома, и заложников, и возвратился в Самарию.

Прочее об Иоасе, что он сделал, и о мужественных подвигах его, и как он воевал с Амасиею, царем Иудейским, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иоас с отцами своими, и погребен в Самарии с царями Израильскими. И воцарился Иеровоам, сын его, вместо него.

И жил Амасия, сын Иоасов, царь Иудейский, по смерти Иоаса, сына Иоахазова, царя Израильского, пятнадцать лет.

Прочие дела Амасии записаны в летописи царей Иудейских.

И составили против него заговор в Иерусалиме, и убежал он в Лахис. И послали за ним в Лахис, и умертвили его там.

И привезли его на конях, и погребен он был в Иерусалиме с отцами своими в городе Давидовом.

И взял весь народ Иудейский Азарию, которому было шестнадцать лет, и воцарили его вместо отца его Амасии.

Он обстроил Елаф, и возвратил его Иуде, после того как царь почил с отцами своими.

В пятнадцатый год Амасии, сына Иоасова, царя Иудейского, воцарился Иеровоам, сын Иоасов, царь Израильский, в Самарии, и царствовал сорок один год,

и делал он неугодное в очах Господних: не отступал от всех грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех.

Он восстановил пределы Израиля, от входа в Емаф до моря пустыни, по слову Господа Бога Израилева, которое Он изрек чрез раба Своего Иону, сына Амафиина, пророка из Гафхефера,

ибо Господь видел бедствие Израиля, весьма горькое, так что не оставалось ни заключенного, ни оставшегося, и не было помощника у Израиля.

И не восхотел Господь искоренить имя Израильтян из поднебесной, и спас их рукою Иеровоама, сына Иоасова.

Прочее об Иеровоаме и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его, как он воевал и как возвратил Израилю Дамаск и Емаф, принадлежавший Иуде, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иеровоам с отцами своими, с царями Израильскими. И воцарился Захария, сын его, вместо него.

1 Азария поражен проказой, а Иофам, сын его, управляет народом; 8 поражение Захарии после шестимесячного царствования в Самарии; 13 Селлум, убивший Захарию, сам поражен Менаимом; 17 нечестивое царствование Менаима над Израилем; он дал богатства, собранные с народа, Фулу, царю Ассирийскому, чтобы он отступил от Израиля; 23 поражение Факии, сына Менаима, и воцарение Факея вместо него; 29 царь Ассирийский отводит многих Израильтян в плен в Ассирию; Осия восстал против Факея и воцарился в Самарии; 32 благочестивое царствование Иоафама в Иудее.

В двадцать седьмой год Иеровоама, царя Израильского, воцарился Азария, сын Амасии, царь Иудейский:

шестнадцати лет был он, когда воцарился, и пятьдесят два года царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Иехолия, из Иерусалима.

Он делал угодное в очах Господних во всем так, как поступал Амасия, отец его.

Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах.

И поразил Господь царя, и был он прокаженным до дня смерти своей и жил в отдельном доме. А Иофам, сын царя, начальствовал над дворцом и управлял народом земли.

Прочее об Азарии и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Азария с отцами своими, и похоронили его с отцами его в городе Давидовом. И воцарился Иофам, сын его, вместо него.

В тридцать восьмой год Азарии, царя Иудейского, воцарился Захария, сын Иеровоама, над Израилем в Самарии и царствовал шесть месяцев.

Он делал неугодное в очах Господних, как делали отцы его: не отставал от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех.

И составил против него заговор Селлум, сын Иависа, и поразил его пред народом и убил его, и воцарился вместо него.

Прочее о Захарии написано в летописи царей Израильских.

Таково было слово Господа, которое он изрек Ииую, сказав: сыновья твои до четвертого рода будут сидеть на престоле Израилевом. И сбылось так.

Селлум, сын Иависа, воцарился в тридцать девятый год Азарии, царя Иудейского, и царствовал один месяц в Самарии.

И пошел Менаим, сын Гадия из Фирцы, и пришел в Самарию, и поразил Селлума, сына Иависова, в Самарии и умертвил его, и воцарился вместо него.

Прочее о Селлуме и о заговоре его, который он составил, написано в летописи царей Израильских.

И поразил Менаим Типсах и всех, которые были в нем и в пределах его, начиная от Фирцы, за то, что город не отворил ворот, и разбил его, и всех беременных женщин в нем разрубил.

В тридцать девятом году Азарии, царя Иудейского, воцарился Менаим, сын Гадия, над Израилем и царствовал десять лет в Самарии;

и делал он неугодное в очах Господних; не отставал от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, во все дни свои.

Тогда пришел Фул, царь Ассирийский, на землю [Израилеву]. И дал Менаим Фулу тысячу талантов серебра, чтобы руки его были за него и чтобы утвердить царство в руке своей.

И разложил Менаим это серебро на Израильтян, на всех людей богатых, по пятидесяти сиклей серебра на каждого человека, чтобы отдать царю Ассирийскому. И пошел назад царь Ассирийский и не остался там в земле.

Прочее о Менаиме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Израильских.

И почил Менаим с отцами своими. И воцарился Факия, сын его, вместо него.

В пятидесятый год Азарии, царя Иудейского, воцарился Факия, сын Менаима, над Израилем в Самарии и царствовал два года;

и делал он неугодное в очах Господних; не отставал от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех.

И составил против него заговор Факей, сын Ремалии, сановник его, и поразил его в Самарии в палате царского дома, с Арговом и Арием, имея с собою пятьдесят человек Галаадитян, и умертвил его, и воцарился вместо него.

Прочее о Факии и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Израильских.

В пятьдесят второй год Азарии, царя Иудейского, воцарился Факей, сын Ремалии, над Израилем в Самарии и царствовал двадцать лет;

и делал он неугодное в очах Господних: не отставал от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех.

Во дни Факея, царя Израильского, пришел Феглаффелласар, царь Ассирийский, и взял Ион, Авел-Беф-Мааху, и Ианох, и Кедес, и Асор, и Галаад, и Галилею, всю землю Неффалимову, и переселил их в Ассирию.

И составил заговор Осия, сын Илы, против Факея, сына Ремалиина, и поразил его, и умертвил его, и воцарился вместо него в двадцатый год Иоафама, сына Озиина.

Прочее о Факее и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Израильских.

Во второй год Факея, сына Ремалиина, царя Израильского, воцарился Иоафам, сын Озии, царя Иудейского.

Двадцати пяти лет был он, когда воцарился, и шестнадцать лет царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Иеруша, дочь Садока.

Он делал угодное в очах Господних: во всем, как поступал Озия, отец его, так поступал и он.

Только высоты не были отменены: народ совершал еще жертвы и курения на высотах. Он построил верхние ворота при доме Господнем.

Прочее об Иоафаме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

В те дни начал Господь посылать на Иудею Рецина, царя Сирийского, и Факея, сына Ремалиина.

И почил Иоафам с отцами своими, и погребен с отцами своими в городе Давида, отца его. И воцарился Ахаз, сын его, вместо него.

1 Царствование Ахаза в Иудее и нападение на него Рецина, царя Сирийского, и Факея, царя Израильского; 7 Ахаз сокровищами приобретает союзника в царе Ассирийском против Сирийцев; 10 посещая царя Ассирийского в Дамаске, Ахаз посылает повеление священнику Урии сделать жертвенник, подобный дамасскому; 12 по возвращении в Иерусалим он приносит на большом жертвеннике жертву в храме.

В семнадцатый год Факея, сына Ремалиина, воцарился Ахаз, сын Иоафама, царя Иудейского.

Двадцати лет был Ахаз, когда воцарился, и шестнадцать лет царствовал в Иерусалиме, и не делал угодного в очах Господа Бога своего, как Давид, отец его,

но ходил путем царей Израильских, и даже сына своего провел чрез огонь, подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых,

и совершал жертвы и курения на высотах и на холмах и под всяким тенистым деревом.

Тогда пошел Рецин, царь Сирийский, и Факей, сын Ремалиин, царь Израильский, против Иерусалима, чтобы завоевать его, и держали Ахаза в осаде, но одолеть не могли.

В то время Рецин, царь Сирийский, возвратил Сирии Елаф и изгнал Иудеев из Елафа; и Идумеяне вступили в Елаф, и живут там до сего дня.

И послал Ахаз послов к Феглаффелласару, царю Ассирийскому, сказать: раб твой и сын твой я; приди и защити меня от руки царя Сирийского и от руки царя Израильского, восставших на меня.

И взял Ахаз серебро и золото, какое нашлось в доме Господнем и в сокровищницах дома царского, и послал царю Ассирийскому в дар.

И послушал его царь Ассирийский; и пошел царь Ассирийский в Дамаск, и взял его, и переселил жителей его в Кир, а Рецина умертвил.

И пошел царь Ахаз навстречу Феглаффелласару, царю Ассирийскому, в Дамаск, и увидел жертвенник, который в Дамаске, и послал царь Ахаз к Урии священнику изображение жертвенника и чертеж всего устройства его.

И построил священник Урия жертвенник по образцу, который прислал царь Ахаз из Дамаска; и сделал так священник Урия до прибытия царя Ахаза из Дамаска.

И пришел царь из Дамаска, и увидел царь жертвенник, и подошел царь к жертвеннику, и принес на нем жертву;

и сожег всесожжение свое и хлебное приношение, и совершил возлияние свое, и окропил кровью мирной жертвы свой жертвенник.

А медный жертвенник, который пред лицем Господним, он передвинул от лицевой стороны храма, с места между жертвенником новым и домом Господним, и поставил его сбоку сего жертвенника на север.

И дал приказание царь Ахаз священнику Урии, сказав: на большом жертвеннике сожигай утреннее всесожжение и вечернее хлебное приношение, и всесожжение от царя и хлебное приношение от него, и всесожжение от всех людей земли и хлебное приношение от них, и возлияние от них, и всякою кровью всесожжений и всякою кровью жертв окропляй его, а жертвенник медный останется до моего усмотрения.

И сделал священник Урия все так, как приказал царь Ахаз.

И обломал царь Ахаз ободки у подстав, и снял с них умывальницы, и море снял с медных волов, которые были под ним, и поставил его на каменный пол.

И отменил крытый субботний ход, который построили при храме, и внешний царский вход к дому Господню, ради царя Ассирийского.

Прочее об Ахазе, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Ахаз с отцами своими, и погребен с отцами своими в городе Давидовом. И воцарился Езекия, сын его, вместо него.

1 Осия вступил в договор с Египтом против царя Ассирийского, который взял его под стражу, осадил Самарию и отвел Израиля в плен в Ассирию; причины, почему Господь допустил разрушение царства Израильского, как предупреждали об этом пророки; 24 народы, переселенные Ассирийцами в землю Израилеву, доносят о бедствиях, посылаемых на них «Богом той земли»; 27 священник Господа послан в Вефиль, чтобы научить народы закону Божию, но они продолжают служить также своим богам.

В двенадцатый год Ахаза, царя Иудейского, воцарился Осия, сын Илы, в Самарии над Израилем и царствовал девять лет.

И делал он неугодное в очах Господних, но не так, как цари Израильские, которые были прежде него.

Против него выступил Салманассар, царь Ассирийский, и сделался Осия подвластным ему и давал ему дань.

И заметил царь Ассирийский в Осии измену, так как он посылал послов к Сигору, царю Египетскому, и не доставлял дани царю Ассирийскому каждый год; и взял его царь Ассирийский под стражу, и заключил его в дом темничный.

И пошел царь Ассирийский на всю землю, и приступил к Самарии, и держал ее в осаде три года.

В девятый год Осии взял царь Ассирийский Самарию, и переселил Израильтян в Ассирию, и поселил их в Халахе и в Хаворе, при реке Гозан, и в городах Мидийских.

Когда стали грешить сыны Израилевы пред Господом Богом своим, Который вывел их из земли Египетской, из-под руки фараона, царя Египетского, и стали чтить богов иных,

и стали поступать по обычаям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых, и по обычаям царей Израильских, как поступали они;

и стали делать сыны Израилевы дела неугодные Господу Богу своему, и построили себе высоты во всех городах своих, начиная от сторожевой башни до укрепленного города,

и поставили у себя статуи и изображения Астарт на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом,

и стали там совершать курения на всех высотах, подобно народам, которых изгнал от них Господь, и делали худые дела, прогневляющие Господа,

и служили идолам, о которых говорил им Господь: «не делайте сего»;

тогда Господь чрез всех пророков Своих, чрез всякого прозорливца предостерегал Израиля и Иуду, говоря: возвратитесь со злых путей ваших и соблюдайте заповеди Мои, уставы Мои, по всему учению, которое Я заповедал отцам вашим и которое Я преподал вам чрез рабов Моих, пророков.

Но они не слушали и ожесточили выю свою, как была выя отцов их, которые не веровали в Господа, Бога своего;

и презирали уставы Его, и завет Его, который Он заключил с отцами их, и откровения Его, какими Он предостерегал их, и пошли вслед суеты и осуетились, и вслед народов окрестных, о которых Господь заповедал им, чтобы не поступали так, как они,

и оставили все заповеди Господа Бога своего, и сделали себе литые изображения двух тельцов, и устроили дубраву, и поклонялись всему воинству небесному, и служили Ваалу,

и проводили сыновей своих и дочерей своих чрез огонь, и гадали, и волшебствовали, и предались тому, чтобы делать неугодное в очах Господа и прогневлять Его.

И прогневался Господь сильно на Израильтян, и отверг их от лица Своего. Не осталось никого, кроме одного колена Иудина.

И Иуда также не соблюдал заповедей Господа Бога своего, и поступал по обычаям Израильтян, как поступали они.

И отвратился Господь от всех потомков Израиля, и смирил их, и отдавал их в руки грабителям, и наконец отверг их от лица Своего.

Израильтяне отторглись от дома Давидова и воцарили Иеровоама, сына Наватова; и отклонил Иеровоам Израильтян от Господа, и вовлек их в великий грех.

И поступали сыны Израилевы по всем грехам Иеровоама, какие он делал, не отставали от них,

доколе Господь не отверг Израиля от лица Своего, как говорил чрез всех рабов Своих, пророков. И переселен Израиль из земли своей в Ассирию, где он и до сего дня.

И перевел царь Ассирийский людей из Вавилона, и из Куты, и из Аввы, и из Емафа, и из Сепарваима, и поселил их в городах Самарийских вместо сынов Израилевых. И они овладели Самариею, и стали жить в городах ее.

И как в начале жительства своего там они не чтили Господа, то Господь посылал на них львов, которые умерщвляли их.

И донесли царю Ассирийскому, и сказали: народы, которых ты переселил и поселил в городах Самарийских, не знают закона Бога той земли, и за то Он посылает на них львов, и вот они умерщвляют их, потому что они не знают закона Бога той земли.

И повелел царь Ассирийский, и сказал: отправьте туда одного из священников, которых вы выселили оттуда; пусть пойдет и живет там, и он научит их закону Бога той земли.

И пришел один из священников, которых выселили из Самарии, и жил в Вефиле, и учил их, как чтить Господа.

Притом сделал каждый народ и своих богов и поставил в капищах высот, какие устроили Самаряне, – каждый народ в своих городах, где живут они.

Вавилоняне сделали Суккот-Беноф, Кутийцы сделали Нергала, Емафяне сделали Ашиму,

Аввийцы сделали Нивхаза и Тартака, а Сепарваимцы сожигали сыновей своих в огне Адрамелеху и Анамелеху, богам Сепарваимским.

Между тем чтили и Господа, и сделали у себя священников высот из среды своей, и они служили у них в капищах высот.

Господа они чтили, и богам своим они служили по обычаю народов, из которых выселили их.

До сего дня поступают они по прежним своим обычаям: не боятся Господа и не поступают по уставам и по обрядам, и по закону и по заповедям, которые заповедал Господь сынам Иакова, которому дал Он имя Израиля.

Заключил Господь с ними завет и заповедал им, говоря: не чтите богов иных, и не поклоняйтесь им, и не служите им, и не приносите жертв им,

но Господа, Который вывел вас из земли Египетской силою великою и мышцею простертою, – Его чтите и Ему поклоняйтесь, и Ему приносите жертвы,

и уставы, и учреждения, и закон, и заповеди, которые Он написал вам, старайтесь исполнять во все дни, и не чтите богов иных;

и завета, который Я заключил с вами, не забывайте, и не чтите богов иных,

только Господа Бога вашего чтите, и Он избавит вас от руки всех врагов ваших.

Но они не послушали, а поступали по прежним своим обычаям.

Народы сии чтили Господа, но и истуканам своим служили. Да и дети их и дети детей их до сего дня поступают так же, как поступали отцы их.

1 Езекия, сын Ахаза, царствует в Иудее, служит только Господу, восстает против Ассирийцев; 9 взятие Самарии во время царствования Езекии в Иудее; 13 Сеннахирим, царь Ассирийский, взял многие укрепленные города Иудеи и наложил на Езекию большую подать; 17 Ассирийцы уговаривают Езекию не надеяться на Египет и сдаться, указывая, что Господь повелел им разрушить Иудею; 26 посланный Ассириянин убеждает народ на стенах Иерусалима сдаться, но они молчат.

В третий год Осии, сына Илы, царя Израильского, воцарился Езекия, сын Ахаза, царя Иудейского.

Двадцати пяти лет был он, когда воцарился, и двадцать девять лет царствовал в Иерусалиме; имя матери его Ави, дочь Захарии.

И делал он угодное в очах Господних во всем так, как делал Давид, отец его;

он отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан.

На Господа Бога Израилева уповал он; и такого, как он, не бывало между всеми царями Иудейскими и после него и прежде него.

И прилепился он к Господу и не отступал от Него, и соблюдал заповеди Его, какие заповедал Господь Моисею.

И был Господь с ним: везде, куда он ни ходил, поступал он благоразумно. И отложился он от царя Ассирийского, и не стал служить ему.

Он поразил Филистимлян до Газы и в пределах ее, от сторожевой башни до укрепленного города.

В четвертый год царя Езекии, то есть в седьмой год Осии, сына Илы, царя Израильского, пошел Салманассар, царь Ассирийский, на Самарию, и осадил ее,

и взял ее через три года; в шестой год Езекии, то есть в девятый год Осии, царя Израильского, взята Самария.

И переселил царь Ассирийский Израильтян в Ассирию, и поселил их в Халахе и в Хаворе, при реке Гозан, и в городах Мидийских,

за то, что они не слушали гласа Господа Бога своего и преступили завет Его, всё, что заповедал Моисей раб Господень, они и не слушали и не исполняли.

В четырнадцатый год царя Езекии, пошел Сеннахирим, царь Ассирийский, против всех укрепленных городов Иуды и взял их.

И послал Езекия, царь Иудейский, к царю Ассирийскому в Лахис сказать: виновен я; отойди от меня; что наложишь на меня, я внесу. И наложил царь Ассирийский на Езекию, царя Иудейского, триста талантов серебра и тридцать талантов золота.

И отдал Езекия все серебро, какое нашлось в доме Господнем и в сокровищницах дома царского.

В то время снял Езекия золото с дверей дома Господня и с дверных столбов, которые позолотил Езекия, царь Иудейский, и отдал его царю Ассирийскому.

И послал царь Ассирийский Тартана и Рабсариса и Рабсака из Лахиса к царю Езекии с большим войском в Иерусалим. И пошли, и пришли к Иерусалиму; и пошли, и пришли, и стали у водопровода верхнего пруда, который на дороге поля белильничьего.

И звали они царя. И вышел к ним Елиаким, сын Хелкиин, начальник дворца, и Севна писец, и Иоах, сын Асафов, дееписатель.

И сказал им Рабсак: скажите Езекии: так говорит царь великий, царь Ассирийский: что это за упование, на которое ты уповаешь?

Ты говорил только пустые слова: для войны нужны совет и сила. Ныне же на кого ты уповаешь, что отложился от меня?

Вот, ты думаешь опереться на Египет, на эту трость надломленную, которая, если кто опрется на нее, войдет ему в руку и проколет ее. Таков фараон, царь Египетский, для всех уповающих на него.

А если вы скажете мне: «на Господа Бога нашего мы уповаем», то на того ли, которого высоты и жертвенники отменил Езекия, и сказал Иуде и Иерусалиму: «пред сим только жертвенником поклоняйтесь в Иерусалиме»?

Итак вступи в союз с господином моим царем Ассирийским: я дам тебе две тысячи коней, можешь ли достать себе всадников на них?

Как тебе одолеть и одного вождя из малейших слуг господина моего? И уповаешь на Египет ради колесниц и коней?

Притом же разве я без воли Господней пошел на место сие, чтобы разорить его? Господь сказал мне: «пойди на землю сию и разори ее».

И сказал Елиаким, сын Хелкиин, и Севна и Иоах Рабсаку: говори рабам твоим по-арамейски, потому что понимаем мы, а не говори с нами по-иудейски вслух народа, который на стене.

И сказал им Рабсак: разве только к господину твоему и к тебе послал меня господин мой сказать сии слова? Нет, также и к людям, которые сидят на стене, чтобы есть помет свой и пить мочу свою с вами.

И встал Рабсак и возгласил громким голосом по-иудейски, и говорил, и сказал: слушайте слово царя великого, царя Ассирийского!

Так говорит царь: пусть не обольщает вас Езекия, ибо он не может вас спасти от руки моей;

и пусть не обнадеживает вас Езекия Господом, говоря: «спасет нас Господь и не будет город сей отдан в руки царя Ассирийского».

Не слушайте Езекии. Ибо так говорит царь Ассирийский: примиритесь со мною и выйдите ко мне, и пусть каждый ест плоды виноградной лозы своей и смоковницы своей, и пусть каждый пьет воду из своего колодезя,

пока я не приду и не возьму вас в землю такую же, как и ваша земля, в землю хлеба и вина, в землю плодов и виноградников, в землю масличных дерев и меда, и будете жить, и не умрете. Не слушайте же Езекии, который обольщает вас, говоря: «Господь спасет нас».

Спасли ли боги народов, каждый свою землю, от руки царя Ассирийского?

Где боги Емафа и Арпада? Где боги Сепарваима, Ены и Иввы? Спасли ли они Самарию от руки моей?

Кто из всех богов земель сих спас землю свою от руки моей? Так неужели Господь спасет Иерусалим от руки моей?

И молчал народ и не отвечали ему ни слова, потому что было приказание царя: «не отвечайте ему».

И пришел Елиаким, сын Хелкиин, начальник дворца, и Севна писец и Иоах, сын Асафов, дееписатель, к Езекии в разодранных одеждах, и пересказали ему слова Рабсаковы.

1 Езекия посылает послов к Исаие пророку. Исаия предсказывает отступление Ассириян; 8 посланные Ассирийцев снова предупреждают Езекию не надеяться на Ефиоплян; 14 Езекия развернул письмо посланных пред Господом и молит об избавлении; 20 пророк Исаия предсказывает отступление Сеннахирима; 35 его слово немедленно исполняется, и сам Сеннахирим поражен в Ниневии.

Когда услышал это царь Езекия, то разодрал одежды свои и покрылся вретищем, и пошел в дом Господень.

И послал Елиакима, начальника дворца, и Севну писца, и старших священников, покрытых вретищами, к Исаии пророку, сыну Амосову.

И они сказали ему: так говорит Езекия: день скорби и наказания и посрамления – день сей; ибо дошли младенцы до отверстия утробы матерней, а силы нет родить.

Может быть, услышит Господь Бог твой все слова Рабсака, которого послал царь Ассирийский, господин его, хулить Бога живаго и поносить словами, какие слышал Господь Бог твой. Принеси же молитву об оставшихся, которые находятся еще в живых.

И пришли слуги царя Езекии к Исаии,

и сказал им Исаия: так скажите господину вашему: так говорит Господь: не бойся слов, которые ты слышал, которыми поносили Меня слуги царя Ассирийского.

Вот Я пошлю в него дух, и он услышит весть, и возвратится в землю свою, и Я поражу его мечом в земле его.

И возвратился Рабсак, и нашел царя Ассирийского воюющим против Ливны, ибо он слышал, что тот отошел от Лахиса.

И услышал он о Тиргаке, царе Ефиопском; ему сказали: вот, он вышел сразиться с тобою. И снова послал он послов к Езекии сказать:

так скажите Езекии, царю Иудейскому: пусть не обманывает тебя Бог твой, на Которого ты уповаешь, думая: «не будет отдан Иерусалим в руки царя Ассирийского».

Ведь ты слышал, что сделали цари Ассирийские со всеми землями, положив на них заклятие, – и ты ли уцелеешь?

Боги народов, которых разорили отцы мои, спасли ли их? Спасли ли Гозан, и Харан, и Рецеф, и сынов Едена, что в Фалассаре?

Где царь Емафа, и царь Арпада, и царь города Сепарваима, Ены и Иввы?

И взял Езекия письмо из руки послов, и прочитал его, и пошел в дом Господень, и развернул его Езекия пред лицем Господним,

и молился Езекия пред лицем Господним и говорил: Господи Боже Израилев, седящий на Херувимах! Ты один Бог всех царств земли, Ты сотворил небо и землю.

Приклони, Господи, ухо Твое и услышь [меня]; открой, Господи, очи Твои и воззри, и услышь слова Сеннахирима, который послал поносить [Тебя,] Бога живаго!

Правда, о, Господи, цари Ассирийские разорили народы и земли их,

и побросали богов их в огонь; но это не боги, а изделие рук человеческих, дерево и камень; потому и истребили их.

И ныне, Господи Боже наш, спаси нас от руки его, и узнают все царства земли, что Ты, Господи, Бог один.

И послал Исаия, сын Амосов, к Езекии сказать: так говорит Господь Бог Израилев: то, о чем ты молился Мне против Сеннахирима, царя Ассирийского, Я услышал.

Вот слово, которое изрек Господь о нем: презрит тебя, посмеется над тобою девствующая дочь Сиона; вслед тебя покачает головою дочь Иерусалима.

Кого ты порицал и поносил? И на кого ты возвысил голос и поднял так высоко глаза свои? На Святаго Израилева!

Чрез послов твоих ты порицал Господа и сказал: «со множеством колесниц моих я взошел на высоту гор, на ребра Ливана, и срубил рослые кедры его, отличные кипарисы его, и пришел на самое крайнее пристанище его, в рощу сада его;

и откапывал я и пил воду чужую, и осушу ступнями ног моих все реки Египетские».

Разве ты не слышал, что Я издавна сделал это, в древние дни предначертал это, а ныне выполнил тем, что ты опустошаешь укрепленные города, превращая в груды развалин?

И жители их сделались маломощны, трепещут и остаются в стыде. Они стали как трава на поле и нежная зелень, как порост на кровлях и опаленный хлеб, прежде нежели выколосился.

Сядешь ли ты, выйдешь ли, войдешь ли, Я все знаю; знаю и дерзость твою против Меня.

За твою дерзость против Меня и за то, что надмение твое дошло до ушей Моих, Я вложу кольцо Мое в ноздри твои и удила Мои в рот твой, и возвращу тебя назад тою же дорогою, которою пришел ты.

И вот тебе, [Езекия,] знамение: ешьте в этот год выросшее от упавшего зерна, и в другой год – самородное, а на третий год сейте и жните, и садите виноградные сады и ешьте плоды их.

И уцелевшее в доме Иудином, оставшееся пустит опять корень внизу и принесет плод вверху,

ибо из Иерусалима произойдет остаток, и спасенное от горы Сиона. Ревность Господа Саваофа сделает сие.

Посему так говорит Господь о царе Ассирийском: «не войдет он в сей город, и не бросит туда стрелы, и не приступит к нему со щитом, и не насыплет против него вала.

Тою же дорогою, которою пришел, возвратится, и в город сей не войдет, говорит Господь.

Я буду охранять город сей, чтобы спасти его ради Себя и ради Давида, раба Моего».

И случилось в ту ночь: пошел Ангел Господень и поразил в стане Ассирийском сто восемьдесят пять тысяч. И встали поутру, и вот все тела мертвые.

И отправился, и пошел, и возвратился Сеннахирим, царь Ассирийский, и жил в Ниневии.

И когда он поклонялся в доме Нисроха, бога своего, то Адрамелех и Шарецер, сыновья его, убили его мечом, а сами убежали в землю Араратскую. И воцарился Асардан, сын его, вместо него.

1 Болезнь Езекии, молитва и исцеление; 8 знамение об исцелении; 12 царь показывает все свои сокровища посланным царя Вавилонского; 16 Исаия возвещает, что Иуда со всеми своими сокровищами будет взят в плен в Вавилон.

В те дни заболел Езекия смертельно, и пришел к нему Исаия, сын Амосов, пророк, и сказал ему: так говорит Господь: сделай завещание для дома твоего, ибо умрешь ты и не выздоровеешь.

И отворотился [Езекия] лицем своим к стене и молился Господу, говоря:

«О, Господи! вспомни, что я ходил пред лицем Твоим верно и с преданным Тебе сердцем, и делал угодное в очах Твоих». И заплакал Езекия сильно.

Исаия еще не вышел из города, как было к нему слово Господне:

возвратись и скажи Езекии, владыке народа Моего: так говорит Господь Бог Давида, отца твоего: Я услышал молитву твою, увидел слезы твои. Вот, Я исцелю тебя; в третий день пойдешь в дом Господень;

и прибавлю ко дням твоим пятнадцать лет, и от руки царя Ассирийского спасу тебя и город сей, и защищу город сей ради Себя и ради Давида, раба Моего.

И сказал Исаия: возьмите пласт смокв. И взяли, и приложили к нарыву; и он выздоровел.

И сказал Езекия Исаии: какое знамение, что Господь исцелит меня, и что пойду я на третий день в дом Господень?

И сказал Исаия: вот тебе знамение от Господа, что исполнит Господь слово, которое Он изрек: вперед ли пройти тени на десять ступеней, или воротиться на десять ступеней?

И сказал Езекия: легко тени подвинуться вперед на десять ступеней; нет, пусть воротится тень назад на десять ступеней.

И воззвал Исаия пророк к Господу, и возвратил тень назад на ступенях, где она спускалась по ступеням Ахазовым, на десять ступеней.

В то время послал Беродах Баладан, сын Баладана, царь Вавилонский, письма и подарок Езекии, ибо он слышал, что Езекия был болен.

Езекия, выслушав посланных, показал им кладовые свои, серебро и золото, и ароматы, и масти дорогие, и весь оружейный дом свой и все, что находилось в сокровищницах его; не оставалось ни одной вещи, которой не показал бы им Езекия в доме своем и во всем владении своем.

И пришел Исаия пророк к царю Езекии и сказал ему: что говорили эти люди, и откуда они приходили к тебе? И сказал Езекия: из земли далекой они приходили, из Вавилона.

И сказал Исаия: что они видели в доме твоем? И сказал Езекия: все, что в доме моем, они видели, не осталось ни одной вещи, которой я не показал бы им в сокровищницах моих.

И сказал Исаия Езекии: выслушай слово Господне:

вот придут дни, и взято будет все, что в доме твоем, и что собрали отцы твои до сего дня, в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь.

Из сынов твоих, которые произойдут от тебя, которых ты родишь, возьмут, и будут они евнухами во дворце царя Вавилонского.

И сказал Езекия Исаии: благо слово Господне, которое ты изрек. И продолжал: да будет мир и благосостояние во дни мои!

Прочее об Езекии и о всех подвигах его, и о том, что он сделал пруд и водопровод и провел воду в город, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Езекия с отцами своими, и воцарился Манассия, сын его, вместо него.

1 Нечестивое царствование Манассии и его идолопоклонство; 10 пророки предвещают полное разрушение Иерусалима и Иудеи из-за грехов Манассии; он проливает много невинной крови в Иерусалиме; 19 сын его Аммон царствует два года и делает неугодное пред Господом, подобно отцу своему Манассии; 23 Аммон умерщвлен.

Двенадцати лет был Манассия, когда воцарился, и пятьдесят лет царствовал в Иерусалиме; имя матери его Хефциба.

И делал он неугодное в очах Господних, подражая мерзостям народов, которых прогнал Господь от лица сынов Израилевых.

И снова устроил высоты, которые уничтожил отец его Езекия, и поставил жертвенники Ваалу, и сделал дубраву, как сделал Ахав, царь Израильский; и поклонялся всему воинству небесному, и служил ему.

И соорудил жертвенники в доме Господнем, о котором сказал Господь: «в Иерусалиме положу имя Мое».

И соорудил жертвенники всему воинству небесному на обоих дворах дома Господня,

и провел сына своего чрез огонь, и гадал, и ворожил, и завел вызывателей мертвецов и волшебников; много сделал неугодного в очах Господа, чтобы прогневать Его.

И поставил истукан Астарты, который сделал в доме, о котором говорил Господь Давиду и Соломону, сыну его: «в доме сем и в Иерусалиме, который Я избрал из всех колен Израилевых, Я полагаю имя Мое на век;

и не дам впредь выступить ноге Израильтянина из земли, которую Я дал отцам их, если только они будут стараться поступать согласно со всем тем, что Я повелел им, и со всем законом, который заповедал им раб Мой Моисей».

Но они не послушались; и совратил их Манассия до того, что они поступали хуже тех народов, которых истребил Господь от лица сынов Израилевых.

И говорил Господь чрез рабов Своих пророков и сказал:

за то, что сделал Манассия, царь Иудейский, такие мерзости, хуже всего того, что делали Аморреи, которые были прежде его, и ввел Иуду в грех идолами своими,

за то, так говорит Господь, Бог Израилев, вот, Я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того;

и протяну на Иерусалим мерную вервь Самарии и отвес дома Ахавова, и вытру Иерусалим так, как вытирают чашу, – вытрут и опрокинут ее;

и отвергну остаток удела Моего, и отдам их в руку врагов их, и будут на расхищение и разграбление всем неприятелям своим,

за то, что они делали неугодное в очах Моих и прогневляли Меня с того дня, как вышли отцы их из Египта, и до сего дня.

Еще же пролил Манассия и весьма много невинной крови, так что наполнил ею Иерусалим от края до края, сверх своего греха, что он завлек Иуду в грех – делать неугодное в очах Господних.

Прочее о Манассии и обо всем, что он сделал, и о грехах его, в чем он согрешил, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Манассия с отцами своими, и погребен в саду при доме его, в саду Уззы. И воцарился Аммон, сын его, вместо него.

Двадцати двух лет был Аммон, когда воцарился, и два года царствовал в Иерусалиме; имя матери его Мешуллемеф, дочь Харуца, из Ятбы.

И делал он неугодное в очах Господних так, как делал Манассия, отец его;

и ходил тою же точно дорогою, которою ходил отец его, и служил идолам, которым служил отец его, и поклонялся им,

и оставил Господа Бога отцов своих, не ходил путем Господним.

И составили заговор слуги Аммоновы против него, и умертвили царя в доме его.

Но народ земли перебил всех, бывших в заговоре против царя Аммона; и воцарил народ земли Иосию, сына его, вместо него.

Прочее об Аммоне, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И похоронили его в гробнице его, в саду Уззы. И воцарился Иосия, сын его, вместо него.

1 Иосия ходит путями Давида; 3 повелевает первосвященнику исправить повреждения дома Господня; 8 первосвященник Хелкия посылает Иосии найденную в доме Господнем книгу закона; тревога Иосии при слушании слов закона; 14 Олдама пророчица возвещает посланным царя, что все наказания, предсказанные в законе, исполнятся, но Иосия будет помилован за его смирение и покаяние.

Восьми лет был Иосия, когда воцарился, и тридцать один год царствовал в Иерусалиме; имя матери его Иедида, дочь Адаии, из Боцкафы.

И делал он угодное в очах Господних, и ходил во всем путем Давида, отца своего, и не уклонялся ни направо, ни налево.

В восемнадцатый год царя Иосии, послал царь Шафана, сына Ацалии, сына Мешулламова, писца, в дом Господень, сказав:

пойди к Хелкии первосвященнику, пусть он пересчитает серебро, принесенное в дом Господень, которое собрали от народа стоящие на страже у порога,

и пусть отдадут его в руки производителям работ, приставленным к дому Господню, а сии пусть раздают его работающим в доме Господнем, на исправление повреждений дома,

плотникам и каменщикам, и делателям стен, и на покупку дерев и тесаных камней для исправления дома;

впрочем не требовать у них отчета в серебре, переданном в руки их, потому что они поступают честно.

И сказал Хелкия первосвященник Шафану писцу: книгу закона я нашел в доме Господнем. И подал Хелкия книгу Шафану, и он читал ее.

И пришел Шафан писец к царю, и принес царю ответ, и сказал: взяли рабы твои серебро, найденное в доме, и передали его в руки производителям работ, приставленным к дому Господню.

И донес Шафан писец царю, говоря: книгу дал мне Хелкия священник. И читал ее Шафан пред царем.

Когда услышал царь слова книги закона, то разодрал одежды свои.

И повелел царь Хелкии священнику, и Ахикаму, сыну Шафанову, и Ахбору, сыну Михеину, и Шафану писцу, и Асаии, слуге царскому, говоря:

пойдите, вопросите Господа за меня и за народ и за всю Иудею о словах сей найденной книги, потому что велик гнев Господень, который воспылал на нас за то, что не слушали отцы наши слов книги сей, чтобы поступать согласно с предписанным нам.

И пошел Хелкия священник, и Ахикам, и Ахбор, и Шафан, и Асаия к Олдаме пророчице, жене Шаллума, сына Тиквы, сына Хархаса, хранителя одежд, – жила же она в Иерусалиме, во второй части, – и говорили с нею.

И она сказала им: так говорит Господь, Бог Израилев: скажите человеку, который послал вас ко мне:

так говорит Господь: наведу зло на место сие и на жителей его, – все слова книги, которую читал царь Иудейский.

За то, что оставили Меня, и кадят другим богам, чтобы раздражать Меня всеми делами рук своих, воспылал гнев Мой на место сие, и не погаснет.

А царю Иудейскому, пославшему вас вопросить Господа, скажите: так говорит Господь Бог Израилев, о словах, которые ты слышал:

так как смягчилось сердце твое, и ты смирился пред Господом, услышав то, что Я изрек на место сие и на жителей его, что они будут предметом ужаса и проклятия, и ты разодрал одежды свои, и плакал предо Мною, то и Я услышал тебя, говорит Господь.

За это, вот, Я приложу тебя к отцам твоим, и ты положен будешь в гробницу твою в мире, и не увидят глаза твои всего того бедствия, которое Я наведу на место сие. И принесли царю ответ.

1 Царь читает старейшинам слова книги закона; народ решает вместе с царем соблюдать заповеди; 4 уничтожение всех вещей для идолопоклонства во многих местах; 15 Иосия оскверняет жертвенники в Вефиле и в капищах высот и поражает всех их жрецов; 21 торжественная пасха совершена в Иерусалиме, волшебники и другие мерзости отвергнуты, но Господь не отложил гнева Своего за все грехи Манассии; 29 Иосия выступил против Нехао, царя Египетского, и был умерщвлен им. 31 Иоахаз взят в плен после трехмесячного царствования; 36 фараон Нехао воцарил Иоакима, старшего сына Иосиина.

И послал царь, и собрали к нему всех старейшин Иуды и Иерусалима.

И пошел царь в дом Господень, и все Иудеи, и все жители Иерусалима с ним, и священники, и пророки, и весь народ, от малого до большого, и прочел вслух их все слова книги завета, найденной в доме Господнем.

Потом стал царь на возвышенное место и заключил пред лицем Господним завет – последовать Господу и соблюдать заповеди Его и откровения Его и уставы Его от всего сердца и от всей души, чтобы выполнить слова завета сего, написанные в книге сей. И весь народ вступил в завет.

И повелел царь Хелкии первосвященнику и вторым священникам и стоящим на страже у порога вынести из храма Господня все вещи, сделанные для Ваала и для Астарты и для всего воинства небесного, и сжег их за Иерусалимом в долине Кедрон, и велел прах их отнести в Вефиль.

И отставил жрецов, которых поставили цари Иудейские, чтобы совершать курения на высотах в городах Иудейских и окрестностях Иерусалима, – и которые кадили Ваалу, солнцу, и луне, и созвездиям, и всему воинству небесному;

и вынес Астарту из дома Господня за Иерусалим к потоку Кедрону, и сжег ее у потока Кедрона, и истер ее в прах, и бросил прах ее на кладбище общенародное;

и разрушил домы блудилищные, которые были при храме Господнем, где женщины ткали одежды для Астарты;

и вывел всех жрецов из городов Иудейских, и осквернил высоты, на которых совершали курения жрецы, от Гевы до Вирсавии, и разрушил высоты пред воротами, – ту, которая у входа в ворота Иисуса градоначальника, и ту, которая на левой стороне у городских ворот.

Впрочем жрецы высот не приносили жертв на жертвеннике Господнем в Иерусалиме, опресноки же ели вместе с братьями своими.

И осквернил он Тофет, что на долине сыновей Еннома, чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей чрез огонь Молоху;

и отменил коней, которых ставили цари Иудейские солнцу пред входом в дом Господень близ комнат Нефан-Мелеха евнуха, что в Фаруриме, колесницы же солнца сжег огнем.

И жертвенники на кровле горницы Ахазовой, которые сделали цари Иудейские, и жертвенники, которые сделал Манассия на обоих дворах дома Господня, разрушил царь, и низверг оттуда, и бросил прах их в поток Кедрон.

И высоты, которые пред Иерусалимом, направо от Масличной горы, которые устроил Соломон, царь Израилев, Астарте, мерзости Сидонской, и Хамосу, мерзости Моавитской, и Милхому, мерзости Аммонитской, осквернил царь;

и изломал статуи, и срубил дубравы, и наполнил место их костями человеческими.

Также и жертвенник, который в Вефиле, высоту, устроенную Иеровоамом, сыном Наватовым, который ввел Израиля в грех, – также и жертвенник тот и высоту он разрушил, и сжег сию высоту, стер в прах, и сжег дубраву.

И взглянул Иосия и увидел могилы, которые были там на горе, и послал и взял кости из могил, и сжег на жертвеннике, и осквернил его по слову Господню, которое провозгласил человек Божий, предрекший события сии, [когда Иеровоам, во время праздника, стоял пред жертвенником. Потом, обратившись, увидел могилу человека Божия, предрекшего сии события,]

и сказал Иосия: что это за памятник, который я вижу? И сказали ему жители города: это могила человека Божия, который приходил из Иудеи и провозгласил о том, что ты делаешь над жертвенником Вефильским.

И сказал он: оставьте его в покое, никто не трогай костей его. И сохранили кости его и кости пророка, который приходил из Самарии.

Также и все капища высот в городах Самарийских, которые построили цари Израильские, прогневляя Господа, разрушил Иосия, и сделал с ними то же, что сделал в Вефиле;

и заколол всех жрецов высот, которые там были, на жертвенниках, и сожег кости человеческие на них, – и возвратился в Иерусалим.

И повелел царь всему народу, сказав: «совершите пасху Господу Богу вашему, как написано в сей книге завета», –

потому что не была совершена такая пасха от дней судей, которые судили Израиля, и во все дни царей Израильских и царей Иудейских;

а в восемнадцатый год царя Иосии была совершена сия пасха Господу в Иерусалиме.

И вызывателей мертвых, и волшебников, и терафимов, и идолов, и все мерзости, которые появлялись в земле Иудейской и в Иерусалиме, истребил Иосия, чтоб исполнить слова закона, написанные в книге, которую нашел Хелкия священник в доме Господнем.

Подобного ему не было царя прежде его, который обратился бы к Господу всем сердцем своим, и всею душею своею, и всеми силами своими, по всему закону Моисееву; и после него не восстал подобный ему.

Однако ж Господь не отложил великой ярости гнева Своего, какою воспылал гнев Его на Иуду за все оскорбления, какими прогневал Его Манассия.

И сказал Господь: и Иуду отрину от лица Моего, как отринул Я Израиля, и отвергну город сей Иерусалим, который Я избрал, и дом, о котором Я сказал: «будет имя Мое там».

Прочее об Иосии и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

Во дни его пошел фараон Нехао, царь Египетский, против царя Ассирийского на реку Евфрат. И вышел царь Иосия навстречу ему, и тот умертвил его в Мегиддоне, когда увидел его.

И рабы его повезли его мертвого из Мегиддона, и привезли его в Иерусалим, и похоронили его в гробнице его. И взял народ земли Иоахаза, сына Иосиина, и помазали его и воцарили его вместо отца его.

Двадцати трех лет был Иоахаз, когда воцарился, и три месяца царствовал в Иерусалиме; имя матери его Хамуталь, дочь Иеремии, из Ливны.

И делал он неугодное в очах Господних во всем так, как делали отцы его.

И задержал его фараон Нехао в Ривле, в земле Емафской, чтобы он не царствовал в Иерусалиме, – и наложил пени на землю сто талантов серебра и [сто] талантов золота.

И воцарил фараон Нехао Елиакима, сына Иосиина, вместо Иосии, отца его, и переменил имя его на Иоакима; Иоахаза же взял и отвел в Египет, где он и умер.

И серебро и золото давал Иоаким фараону; он сделал оценку земле, чтобы давать серебро по приказанию фараона; от каждого из народа земли, по оценке своей, он взыскивал серебро и золото для того, чтобы отдавать фараону Нехао.

Двадцати пяти лет был Иоаким, когда воцарился, и одиннадцать лет царствовал в Иерусалиме; имя матери его Зебудда, дочь Федаии, из Румы.

И делал он неугодное в очах Господних во всем так, как делали отцы его.

1 Нечестивое царствование Иоакима; Вавилон занял место могущественного Египта; 8 воцарение Иехонии вместо отца Иоакима; Иехония, его семья и придворные, а также десять тысяч сильных земли, отведены Навуходоносором в плен в Вавилон; 17 по приказанию Навуходоносора воцарен Седекия, сын Иосии.

Во дни его выступил Навуходоносор, царь Вавилонский, и сделался Иоаким подвластным ему на три года, но потом отложился от него.

И посылал на него Господь полчища Халдеев, и полчища Сириян, и полчища Моавитян, и полчища Аммонитян, – посылал их на Иуду, чтобы погубить его по слову Господа, которое Он изрек чрез рабов Своих пророков.

По повелению Господа было это с Иудою, чтобы отвергнуть его от лица Его за грехи Манассии, за всё, что он сделал;

и за кровь невинную, которую он пролил, наполнив Иерусалим кровью невинною, Господь не захотел простить.

Прочее об Иоакиме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Иоаким с отцами своими, и воцарился Иехония, сын его, вместо него.

Царь Египетский не выходил более из земли своей, потому что взял царь Вавилонский все, от потока Египетского до реки Евфрата, что принадлежало царю Египетскому.

Восемнадцати лет был Иехония, когда воцарился, и три месяца царствовал в Иерусалиме; имя матери его Нехушта, дочь Елнафана, из Иерусалима.

И делал он неугодное в очах Господних во всем так, как делал отец его.

В то время подступили рабы Навуходоносора, царя Вавилонского, к Иерусалиму, и подвергся город осаде.

И пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к городу, когда рабы его осаждали его.

И вышел Иехония, царь Иудейский, к царю Вавилонскому, он и мать его, и слуги его, и князья его, и евнухи его, – и взял его царь Вавилонский в восьмой год своего царствования.

И вывез он оттуда все сокровища дома Господня и сокровища царского дома; и изломал, как изрек Господь, все золотые сосуды, которые Соломон, царь Израилев, сделал в храме Господнем;

и выселил весь Иерусалим, и всех князей, и все храброе войско, – десять тысяч было переселенных, – и всех плотников и кузнецов; никого не осталось, кроме бедного народа земли.

И переселил он Иехонию в Вавилон; и мать царя, и жен царя, и евнухов его, и сильных земли отвел на поселение из Иерусалима в Вавилон.

И все войско числом семь тысяч, и художников и строителей тысячу, всех храбрых, ходящих на войну, отвел царь Вавилонский на поселение в Вавилон.

И воцарил царь Вавилонский Матфанию, дядю Иехонии, вместо него, и переменил имя его на Седекию.

Двадцати одного года был Седекия, когда воцарился, и одиннадцать лет царствовал в Иерусалиме; имя матери его Хамуталь, дочь Иеремии, из Ливны.

И делал он неугодное в очах Господних во всем так, как делал Иоаким.

Гнев Господень был над Иерусалимом и над Иудою до того, что Он отверг их от лица Своего. И отложился Седекия от царя Вавилонского.

1 Седекия захвачен в Иерихоне при попытке бегства, ослеплен и в оковах отведен в Вавилон; 8 дом Господень, дом царя и все дома большие сожжены и стены города разрушены; весь народ, кроме бедняков, отведен в Вавилон; 13 сокровища дома Господня изломаны; старшие в народе отведены в Ривлу и умерщвлены; 22 Годолия поставлен Навуходоносором начальником над землею, но поражен в Массифе Исмаилом из племени царского; 26 оставшиеся, боясь Халдеев, убежали в Египет; 27 Иехония пользуется в плену милостью царя Вавилонского и получает содержание.

В девятый год царствования своего, в десятый месяц, в десятый день месяца, пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, со всем войском своим к Иерусалиму, и осадил его, и устроил вокруг него вал.

И находился город в осаде до одиннадцатого года царя Седекии.

В девятый день месяца усилился голод в городе, и не было хлеба у народа земли.

И взят был город, и побежали все военные ночью по дороге к воротам, между двумя стенами, что подле царского сада; Халдеи же стояли вокруг города, и царь ушел дорогою к равнине.

И погналось войско Халдейское за царем, и настигли его на равнинах Иерихонских, и все войско его разбежалось от него.

И взяли царя, и отвели его к царю Вавилонскому в Ривлу, и произвели над ним суд:

и сыновей Седекии закололи пред глазами его, а самому Седекии ослепили глаза и сковали его оковами, и отвели его в Вавилон.

В пятый месяц, в седьмой день месяца, то есть в девятнадцатый год Навуходоносора, царя Вавилонского, пришел Навузардан, начальник телохранителей, слуга царя Вавилонского, в Иерусалим

и сжег дом Господень и дом царя, и все домы в Иерусалиме, и все домы большие сожег огнем;

и стены вокруг Иерусалима разрушило войско Халдейское, бывшее у начальника телохранителей.

И прочий народ, остававшийся в городе, и переметчиков, которые передались царю Вавилонскому, и прочий простой народ выселил Навузардан, начальник телохранителей.

Только несколько из бедного народа земли оставил начальник телохранителей работниками в виноградниках и землепашцами.

И столбы медные, которые были у дома Господня, и подставы, и море медное, которое в доме Господнем, изломали Халдеи, и отнесли медь их в Вавилон;

и тазы, и лопатки, и ножи, и ложки, и все сосуды медные, которые употреблялись при служении, взяли;

и кадильницы, и чаши, что было золотое и что было серебряное, взял начальник телохранителей:

столбы числом два, море одно, и подставы, которые сделал Соломон в дом Господень, – меди во всех сих вещах не было весу.

Восемнадцать локтей вышины в одном столбе; венец на нем медный, а вышина венца три локтя, и сетка и гранатовые яблоки вокруг венца – все из меди. То же и на другом столбе с сеткою.

И взял начальник телохранителей Сераию первосвященника и Цефанию, священника второго, и трех, стоявших на страже у порога.

И из города взял одного евнуха, который был начальствующим над людьми военными, и пять человек, предстоявших лицу царя, которые находились в городе, и писца главного в войске, записывавшего в войско народ земли, и шестьдесят человек из народа земли, находившихся в городе.

И взял их Навузардан, начальник телохранителей, и отвел их к царю Вавилонскому в Ривлу.

И поразил их царь Вавилонский, и умертвил их в Ривле, в земле Емаф. И выселены Иудеи из земли своей.

Над народом же, остававшимся в земле Иудейской, который оставил Навуходоносор, царь Вавилонский, – над ними поставил начальником Годолию, сына Ахикама, сына Шафанова.

Когда услышали все военачальники, они и люди их, что царь Вавилонский поставил начальником Годолию, то пришли к Годолии в Массифу, и именно: Исмаил, сын Нефании, и Иоханан, сын Карея, и Сераия, сын Танхумефа из Нетофафа, и Иезания, сын Маахитянина, они и люди их.

И поклялся Годолия им и людям их, и сказал им: не бойтесь быть подвластными Халдеям, селитесь на земле и служите царю Вавилонскому, и будет хорошо вам.

Но в седьмой месяц пришел Исмаил, сын Нефании, сына Елишамы, из племени царского, с десятью человеками, и поразил Годолию, и он умер, и Иудеев и Халдеев, которые были с ним в Массифе.

И встал весь народ, от малого до большого, и военачальники, и пошли в Египет, потому что боялись Халдеев.

В тридцать седьмой год переселения Иехонии, царя Иудейского, в двенадцатый месяц, в двадцать седьмой день месяца, Евилмеродах, царь Вавилонский, в год своего воцарения, вывел Иехонию, царя Иудейского, из дома темничного

и говорил с ним дружелюбно, и поставил престол его выше престола царей, которые были у него в Вавилоне;

и переменил темничные одежды его, и он всегда имел пищу у него, во все дни жизни его.

И содержание его, содержание постоянное, выдаваемо было ему от царя, изо дня в день, во все дни жизни его.

Церковнославянский (рус)

И отступи́ Моа́въ от Изра́иля, по уме́ртвiи Ахаа́вли.

Охозі́а же паде́ изъ окна́, е́же въ го́рницѣ его́ въ самарі́и, и разболѣ́ся, и посла́ послы́ и рече́ къ ни́мъ: иди́те и вопроси́те у Ваа́ла скве́рнаго бо́га аккаро́нска, а́ще жи́въ бу́ду от болѣ́зни моея́ сея́? и идо́ша вопроша́ти его́ ра́ди.

И а́нгелъ Госпо́день рече́ ко илiи́ Ѳесви́тянину, глаго́ля: воста́въ, иди́ на срѣ́тенiе посло́мъ Охозі́и царя́ самарі́йска и рече́ши къ ни́мъ: или́ нѣ́сть Бо́га во Изра́или, я́ко гряде́те вопроша́ти Ваа́ла скве́рнаго бо́га во аккаро́нѣ?

и сего́ ра́ди си́це глаго́летъ Госпо́дь: о́дръ, на него́же возше́лъ еси́ ту́, не и́маши слѣ́зти съ него́, я́ко ту́ сме́ртiю у́мреши, И и́де илiа́ и рече́ къ ни́мъ.

И возврати́шася послы́ къ нему́, и рече́ къ ни́мъ: что́ я́ко возврати́стеся?

И рѣ́ша къ нему́: му́жъ изы́де въ срѣ́тенiе на́мъ и рече́ къ на́мъ: иди́те возврати́теся къ царю́ посла́вшему вы́ и глаго́лите къ нему́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: или́ не́сть Бо́га во Изра́или, я́ко вы́ гряде́те вопроша́ти Ваа́ла скве́рнаго бо́га во аккаро́нѣ? сего́ ра́ди от одра́, на него́же возше́лъ еси́, не и́маши слѣ́зти съ него́, я́ко ту́ сме́ртiю у́мреши.

И рече́ къ ни́мъ ца́рь, глаго́ля: како́въ взо́ромъ бя́ше му́жъ то́й вше́дый въ срѣ́тенiе ва́мъ и глаго́лавый ва́мъ словеса́ сiя́?

И рѣ́ша къ нему́: му́жъ косма́тъ и по́ясомъ усме́ннымъ препоя́санъ о чре́слѣхъ свои́хъ. И рече́ ца́рь: илiа́ Ѳесви́тянинъ се́й е́сть.

И посла́ къ нему́ старѣ́ишину пятьдеся́тника и пятьдеся́тъ муже́й его́. И взы́де и прiи́де къ нему́: и се́, илiа́ бѣ́ сѣдя́ верху́ горы́. И глаго́ла пятьдеся́тникъ къ нему́ и рече́: человѣ́че Бо́жiи, ца́рь зове́тъ тя́, сни́ди.

И отвѣща́ илiа́ и рече́ къ пятьдеся́тнику: а́ще е́смь человѣ́къ Бо́жiй а́зъ, то́ да сни́детъ о́гнь съ небесе́ и снѣ́стъ тя́ и пятьдеся́тъ твои́хъ [съ тобо́ю]. И сни́де о́гнь съ небесе́ и снѣде́ его́ и пятьдеся́тъ муже́й его́.

И приложи́ ца́рь посла́ти къ нему́ друга́го пятьдеся́тника и пятьдеся́тъ [муже́й] съ ни́мъ. И возше́дъ, и глаго́ла пятьдеся́тникъ къ нему́ и рече́: человѣ́че Бо́жiй, си́це глаго́летъ ца́рь: потща́вся сни́ди.

И отвѣща́ илiа́ и глаго́ла къ нему́ и рече́: а́ще человѣ́къ Бо́жiй а́зъ е́смь, то́ да сни́детъ о́гнь съ небесе́, и да снѣ́стъ тя́ и пятьдеся́тъ [муже́й] съ тобо́ю. И сни́де о́гнь съ небесе́ и снѣде́ его́ и пятьдеся́тъ муже́й его́.

И приложи́ ца́рь еще́ посла́ти старѣ́ишину, пятьдеся́тника тре́тiяго, и пятьдеся́тъ муже́й съ ни́мъ. И прiи́де къ нему́ пятьдеся́тникъ тре́тiй, и поклони́ся на колѣ́на своя́ предъ илiе́ю, и моли́ его́, и глаго́ла къ нему́ и рече́: человѣ́че Бо́жiй, пощади́ ду́шу мою́ и ду́шу ра́бъ твои́хъ си́хъ пятьдеся́тъ предъ очи́ма твои́ма:

се́, сни́де о́гнь съ небесе́ и пояде́ два́ пятьдеся́тника пе́рвыя съ пятiюдесятми́ и́хъ: и ны́нѣ да пощади́тся душа́ рабо́въ твои́хъ предъ очи́ма твои́ма.

И глаго́ла а́нгелъ Госпо́день ко илiи́ и рече́: сни́ди съ ни́мъ, не убо́йся от лица́ и́хъ. И воста́ илiа́ и сни́де съ ни́мъ къ царю́,

и глаго́ла къ нему́ и рече́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: что́ я́ко посла́лъ еси́ послы́ вопроша́ти Ваа́ла скве́рнаго бо́га во аккаро́нѣ, а́ки бы не бы́лъ Бо́гъ во Изра́или, е́же вопроси́ти от него́ словесе́? сего́ ра́ди от одра́, на́ньже возше́лъ еси́ ту́, не и́маши слѣ́зти съ него́ я́ко сме́ртiю у́мреши.

И у́мре по глаго́лу Госпо́дню, его́же глаго́ла илiа́. И ца́рствова Иора́мъ бра́тъ Охозі́инъ вмѣ́сто его́, поне́же не имѣ́ сы́на Охозі́а, въ лѣ́то второ́е Иора́ма сы́на Иосафа́та царя́ Иу́дина.

И про́чая слове́съ Охозі́иныхъ, ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́гахъ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И бы́сть внегда́ взя́ти Го́споду илiю́ въ ви́хрѣ я́ко на не́бо и идя́ше илiа́ и Елиссе́й от Галга́лъ.

И рече́ илiа́ ко Елиссе́ю: сѣди́ у́бо здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя до Веѳи́ля. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тя́. И прiидо́ста въ Веѳи́ль.

И прiидо́ша сы́нове проро́честiи, и́же въ Веѳи́ли, ко Елиссе́ю и рѣ́ша къ нему́: разумѣ́еши ли, я́ко взима́етъ Госпо́дь дне́сь господи́на твоего́ верху́ главы́ твоея́ [от тебе́]? И рече́: и а́зъ уразумѣ́хъ, молчи́те.

И рече́ илiа́ ко Елиссе́ю: ся́ди у́бо здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя во иерихо́нъ. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тя́. И прiидо́ста во иерихо́нъ.

И прибли́жишася сы́нове проро́ковъ, и́же во иерихо́нѣ, ко Елиссе́ю и рѣ́ша ему́: разумѣ́еши ли, я́ко дне́сь взе́млетъ Госпо́дь господи́на твоего́ свы́ше главы́ твоея́ [от тебе́]? И рече́: и́бо и а́зъ уразумѣ́хъ, молчи́те.

И рече́ ему́ илiа́: сѣди́ здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя до Иорда́на. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тебе́. И поидо́ста о́ба,

и пятьдеся́тъ муже́й от сыно́въ проро́ческихъ, и ста́ша проти́ву издале́ча: и сі́и о́ба ста́ста при Иорда́нѣ.

И прiя́тъ илiа́ ми́лоть свою́, и сви́тъ ю́, и уда́ри е́ю въ во́ду, и разступи́ся вода́ сю́ду и сю́ду: и проидо́ста о́ба по су́ху.

И бы́сть преходя́щема и́ма, и рече́ илiа́ ко Елиссе́еви: проси́, что́ сотворю́ ти пре́жде не́же взя́тъ бу́ду от тебе́. И рече́ Елиссе́й: да бу́детъ у́бо Ду́хъ, и́же въ тебѣ́, сугу́бъ во мнѣ́.

И рече́ илiа́: оже́сточилъ еси́ проси́ти: а́ще у́зриши мя́ взе́млема от тебе́, бу́детъ ти́ та́ко: а́ще ли не [у́зриши], не бу́детъ.

И бы́сть иду́щема и́ма, идя́ста и глаго́ласта: и се́, колесни́ца о́гненная и ко́ни о́гненнiи, и раздѣли́ша между́ обѣ́ма. И взя́тъ бы́сть илiа́ ви́хромъ я́ко на не́бо.

И Елиссе́й зря́ше и вопiя́ше: о́тче, о́тче, колесни́ца Изра́илева и ко́нница его́. И не уви́дѣ его́ ктому́: и я́тся [Елиссе́й] за ри́зы своя́, и растерза́ я́ въ два́ растерза́нiя,

и взя́ ми́лоть Илiину́ Елиссе́й па́дшую верху́ его́, и возврати́ся Елиссе́й, и ста́ на бре́зѣ Иорда́новѣ.

И прiя́тъ [Елиссе́й] ми́лоть илiину́, я́же паде́ верху́ его́, и уда́ри въ во́ду, и не разступи́ся вода́. И рече́: гдѣ́ Бо́гъ илiи́нъ Аффо́? И уда́ри Елиссе́й во́ды [втори́цею], и разступи́шася сю́ду и сю́ду, и пре́йде Елиссе́й по су́ху.

И ви́дѣша его́ сы́нове проро́честiи, и́же во иерихо́нѣ сопроти́въ, и рѣ́ша: почи́ Ду́хъ илiи́нъ на Елиссе́и. И прiидо́ша на срѣ́тенiе ему́ и поклони́шася ему́ до земли́,

и рѣ́ша къ нему́: се́, ны́нѣ со о́троки твои́ми пятьдеся́тъ муже́й сыно́въ си́льныхъ: ше́дше да взы́щутъ господи́на твоего́, еда́ ка́ко Ду́хъ Госпо́день взя́, и пове́рже его́ на Иорда́нѣ, или́ на еди́нѣй от го́ръ, или́ на еди́нѣмъ от холмо́въ и рече́ Елиссе́й: не посыла́йте.

И принудиша его́, и до́ндеже устыдѣ́ся, и рече́: посли́те. И посла́ша пятьдеся́тъ муже́й, и иска́ша три́ дни́, и не обрѣто́ша его́,

и возврати́шася къ нему́: и то́й сѣдя́ше во иерихо́нѣ. И рече́ Елиссе́й къ ни́мъ: не глаго́лахъ ли къ ва́мъ, не иди́те?

И рѣ́ша му́жiе гра́да ко Елиссе́ю: се́, жили́ще гра́да бла́го, я́коже ты́, господи́не, ви́диши, но во́ды злы́ и земля́ непло́дна.

И рече́ Елиссе́й: принеси́те ми́ водоно́съ но́въ, и всы́плите въ о́нь со́ль. И взя́ша, и принесо́ша къ нему́.

И изы́де Елиссе́й на исхо́дища водна́я, и всы́па ту́ со́ль, и рече́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: изцѣли́хъ во́ды сiя́, не бу́детъ от ни́хъ ктому́ сме́рти и непло́дства.

И изцѣлѣ́ша во́ды до дне́ сего́, по глаго́лу Елиссе́еву, его́же глаго́ла.

И взы́де отту́ду во Веѳи́ль. И восходя́щу ему́ путе́мъ, и дѣ́ти ма́лы изыдо́ша изъ гра́да, и руга́хуся ему́, и рѣ́ша ему́: гряди́, плѣши́вѣ, гряди́.

И озрѣ́ся вслѣ́дъ и́хъ, и ви́дѣ я́, и прокля́тъ я́ и́менемъ Госпо́днимъ. И се́, изыдо́ша двѣ́ медвѣ́дицы изъ дубра́вы и растерза́ша от ни́хъ четы́редесять два́ о́трочища.

И и́де отту́ду въ го́ру карми́лскую, и отту́ду возврати́ся въ самарі́ю.

И Иора́мъ сы́нъ Ахаа́вовъ воцари́ся надъ Изра́илемъ въ самарі́и, въ лѣ́то осмоена́десять Иосафа́та царя́ Иу́дина, и ца́рствова лѣ́тъ двана́десять,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима: оба́че не я́коже оте́цъ его́ и не я́коже ма́ти его́: и разруши́ ка́пища Ваа́лова, я́же сотвори́ оте́цъ его́:

оба́че ко грѣху́ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же введе́ во грѣ́хъ Изра́иля, прилѣпи́ся и не отступи́ от него́.

И моса́ ца́рь Моа́вль бѣ́ ноки́дъ и дая́ше да́нь царю́ Изра́илеву, сто́ ты́сящъ а́гнцевъ и сто́ ты́сящъ овно́въ съ руна́ми.

И бы́сть по уме́ртвiи Ахаа́вли и отве́ржеся ца́рь Моа́вль царя́ Изра́илева.

И изы́де ца́рь Иора́мъ во дни́ о́ны от самарі́и и согля́да Изра́иля,

и и́де, и посла́ ко Иосафа́ту царю́ Иу́дину, глаго́ля: ца́рь Моа́вль отве́ржеся мене́: и́деши ли со мно́ю на бра́нь на Моа́ва? И рече́: взы́ду: си́це мнѣ́, я́коже и тебѣ́: я́коже лю́дiе мои́, лю́дiе твои́: я́коже ко́ни мои́, ко́ни твои́.

И рече́: кі́имъ путе́мъ взы́демъ? И рече́: путе́мъ пусты́ни Едо́мскiя.

И и́де ца́рь Изра́илевъ и ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль, и идо́ша путе́мъ се́дмь дні́й: и не бѣ́ полку́ воды́ и ското́мъ су́щымъ съ ни́ми.

И рече́ отроко́мъ свои́мъ ца́рь Изра́илевъ: О, я́ко созва́ Госпо́дь три́ сiя́ цари́ иду́щыя преда́ти и́хъ въ ру́цѣ Моа́вли.

И рече́ Иосафа́тъ къ нему́ ца́рь Иу́динъ: е́сть ли здѣ́ проро́къ Госпо́день, и вопро́симъ Го́спода и́мъ? и отвѣща́ еди́нъ о́трокъ царя́ Изра́илева и рече́: здѣ́ е́сть Елиссе́й сы́нъ Сафа́товъ, и́же возлива́ше во́ду на ру́цѣ илiинѣ́.

И рече́ Иосафа́тъ: е́сть съ ни́мъ глаго́лъ Госпо́день. И сни́де къ нему́ ца́рь Изра́илевъ и Иосафа́тъ ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль.

И рече́ Елиссе́й ко царю́ Изра́илеву: что́ мнѣ́ и тебѣ́? иди́ ко проро́комъ отца́ твоего́ и ко проро́комъ ма́тере твоея́. И рече́ ему́ ца́рь Изра́илевъ: еда́ созва́ Госпо́дь три́ цари́, е́же преда́ти я́ въ ру́цѣ Моа́вли?

И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь си́лъ ему́же предстою́ предъ ни́мъ, я́ко а́ще бы́хъ не лице́ Иосафа́та царя́ Иу́дина а́зъ прiя́лъ, то́ воззрѣ́лъ ли бы́хъ на тя́, и ви́дѣлъ ли бы́хъ тя́?

и ны́нѣ приведи́ ми пѣвца́. И бы́сть егда́ воспѣва́ше пѣве́цъ, и бы́сть на не́мъ рука́ Госпо́дня,

и рече́: та́ко глаго́летъ Госпо́дь: сотвори́те пото́къ се́й рва́ми рва́ми,

я́ко та́ко глаго́летъ Госпо́дь: не у́зрите ду́ха, и ниже́ уви́дите дождя́: и пото́къ се́й напо́лнится воды́, и пiе́те вы́ и стяжа́нiя ва́ша и ско́ти ва́ши:

и ле́гко сiе́ предъ очи́ма Госпо́днима, и преда́мъ Моа́ва въ ру́ки ва́шя,

и порази́те вся́къ гра́дъ тве́рдъ, и вся́ко дре́во бла́го низложите́, и вся́къ исто́чникъ воды́ заградите́, и вся́ку ча́сть бла́гу разбiете́ ка́менiемъ.

И бы́сть зау́тра восходя́щей же́ртвѣ, и се́, во́ды идя́ху путе́мъ Едо́мскимъ, и испо́лнися воды́ земля́.

И вси́ Моави́тяне услы́шаша, я́ко взыдо́ша три́ царя́ бра́тися съ ни́ми. И возопи́ша отвсю́ду препоя́саннiи ору́жiемъ и рѣ́ша: о́хъ: и ста́ша у предѣ́ла.

И ура́ниша зау́тра, и со́лнце возсiя́ на во́ды: и ви́дѣ Моа́въ сопроти́въ во́ды че́рмны я́ко кро́вь,

и рече́: кро́вь сiя́ е́сть от ору́жiя: и би́шася ца́рiе, и уби́ му́жъ и́скренняго своего́: и ны́нѣ [гряди́] на коры́сти, Моа́ве.

И внидо́ша въ по́лкъ Изра́илевъ, Изра́илтяне же воста́ша. и изби́ша Моа́влянъ: и побѣго́ша от лица́ и́хъ: и внидо́ша входя́ще и бiю́ще Моа́ва,

и гра́ды разби́ша, и вся́ку ча́сть бла́гу наверго́ша му́жiе ка́менiемъ, и напо́лниша ю́, и вся́къ исто́чникъ загради́ша, и вся́ко дре́во бла́го изсѣко́ша, доне́лѣже оста́виша ка́менiе стѣ́нъ разбiе́но: и обступи́ша пра́щницы и разби́ша его́.

И ви́дѣ ца́рь Моа́вль, я́ко укрѣпи́ся надъ ни́мъ бра́нь, и взя́ съ собо́ю се́дмь со́тъ муже́й со обнаже́ннымъ ору́жiемъ, е́же просѣщи́ся ко царю́ Едо́мску: и не возмого́ша.

И поя́тъ сы́на своего́ пе́рвенца, его́же воцари́ вмѣ́сто себе́, и вознесе́ его́ во всесожже́нiе на стѣнѣ́: и бы́сть раска́янiе вели́кое во Изра́или: и отступи́ша от него́ и возврати́шася въ зе́млю свою́.

И жена́ еди́на от сыно́въ проро́чихъ возопи́ ко Елиссе́ю, глаго́лющи: ра́бъ тво́й му́жъ мо́й у́мре, ты́ же вѣ́си, я́ко ра́бъ тво́й бѣ́ боя́ся Го́спода: и заимода́вецъ прiи́де взя́ти два́ сы́на моя́ себѣ́ въ рабы́.

И рече́ Елиссе́й: что́ сотворю́ ти? повѣ́ждь ми́, что́ и́маши ны́нѣ въ дому́? Она́ же рече́: нѣ́сть у рабы́ твоея́ ничто́же въ дому́, то́кмо ма́ло еле́а, и́мже пома́жуся.

И рече́ къ не́й: иди́, испроси́ себѣ́ сосу́ды отвнѣ́ от всѣ́хъ сосѣ́дъ твои́хъ, сосу́ды пра́здны, не ума́ли:

и вни́ди, и затвори́ две́рь за собо́ю и за сыно́ма твои́ма, и влiе́ши [от еле́а твоего́] во вся́ сосу́ды сiя́, и напо́лненное во́змеши.

И отъи́де от него́ и сотвори́ та́ко, и затвори́ две́рь за собо́ю и за сыно́ма свои́ма: та́ приноша́ста къ не́й, она́ же влива́ше:

и бы́сть егда́ напо́лнишася вси́ сосу́ды, и рече́ сыно́ма свои́ма: прибли́жита ми́ еще́ сосу́дъ. И рѣ́ста е́й: нѣ́сть еще́ сосу́да. И ста́ еле́й.

И прiи́де и возвѣсти́ человѣ́ку Бо́жiю. И рече́ Елиссе́й: иди́ и прода́ждь се́й еле́й, и заплати́ ли́хву твою́, и ты́ и сы́на твоя́ жи́ти бу́дете от оста́вшаго еле́а.

И бы́сть во еди́нъ де́нь, и пре́йде Елиссе́й въ сома́нъ, и ту́ жена́ ве́лiя и удержа́ его́ снѣ́сти хлѣ́ба: и бы́сть ему́ входи́ти и исходи́ти мно́жицею, и уклоня́шеся та́мо я́сти хлѣ́ба.

И рече́ жена́ къ му́жу своему́: се́, ны́нѣ разумѣ́хъ, я́ко человѣ́къ Бо́жiй свя́тъ се́й ми́мо хо́дитъ на́съ при́сно:

сотвори́мъ у́бо ему́ го́рницу, мѣ́сто ма́ло, и поста́вимъ ему́ та́мо о́дръ и трапе́зу, и престо́лъ и свѣ́щникъ: и бу́детъ внегда́ входи́ти ему́ къ на́мъ, и уклоня́ется та́мо.

И бы́сть во еди́нъ де́нь, и вни́де та́мо, и уклони́ся въ го́рницу, и спа́ та́мо.

И рече́ ко гiезі́ю о́трочищу своему́: призови́ ми сомани́тяныню сiю́. И призва́ ю́, и ста́ предъ ни́мъ.

И рече́ ему́: рцы́ у́бо е́й: се́, удиви́ла еси́ на́съ всѣ́мъ попече́нiемъ си́мъ: что́ подоба́етъ сотвори́ти тебѣ́? а́ще е́сть тебѣ́ сло́во къ царю́ или́ ко кня́зю си́лы? Она́ же рече́: [нѣ́сть,] посредѣ́ люді́й мои́хъ а́зъ е́смь живу́щи.

И рече́ ко гiезі́ю: что́ подоба́етъ сотвори́ти е́й? И рече́ гiезі́й о́трочищь его́: вои́стинну сы́на нѣ́сть у нея́ и му́жъ ея́ ста́ръ.

И рече́ призови́ ю́. И призва́ ю́, и ста́ при две́рехъ.

И рече́ Елиссе́й къ не́й: во вре́мя сiе́, я́коже ча́съ се́й живу́щи, ты́ зачне́ши сы́на. Она́ же рече́: ни́, господи́не, не солжи́ рабѣ́ твое́й.

И зача́тъ во чре́вѣ жена́, и роди́ сы́на во вре́мя сiе́, я́коже ча́съ се́й живу́щи, я́коже глаго́ла къ не́й Елиссе́й.

И возмужа́ о́трочищь. И бы́сть, егда́ изы́де ко отцу́ своему́, къ жну́щымъ,

и рече́ ко отцу́ своему́: глава́ моя́, глава́ моя́ [боли́тъ]. И рече́ ко о́троку: неси́ его́ къ ма́тери его́.

И несе́ его́ къ ма́тери его́, и лежа́ше на колѣ́ну ея́ до полу́дне, и у́мре.

И вознесе́ его́, и положи́ его́ на одрѣ́ человѣ́ка Бо́жiя: и затвори́ его́, и изы́де, и призва́ му́жа своего́, и рече́ ему́:

посли́ ми у́бо еди́наго от о́трокъ, и еди́но от осля́тъ, и теку́ до человѣ́ка Бо́жiя, и возвращу́ся.

И рече́: что́ я́ко ты́ и́деши къ нему́ дне́сь? не но́въ ме́сяцъ, ниже́ суббо́та. Она́ же рече́: ми́ръ.

И осѣдла́ осля́, и рече́ ко о́трочищу своему́: веди́, и иди́, да не удержи́ши мене́, е́же всѣ́сти, я́коже реку́ тебѣ́: гряди́, и иди́, и прiиди́ къ человѣ́ку Бо́жiю на го́ру карми́лскую.

И и́де, и прiи́де до человѣ́ка Бо́жiя въ го́ру карми́лскую. И бы́сть я́ко ви́дѣ ю́ Елиссе́й гряду́щую, и рече́ ко гiезі́ю о́трочищу своему́: се́, у́бо сомани́тяныня о́ная:

ны́нѣ тецы́ во срѣ́тенiе ея́ и рече́ши е́й: ми́ръ ли тебѣ́? И тече́ во срѣ́тенiе е́й и рече́ е́й: ми́ръ ли тебѣ́? ми́ръ ли му́жу твоему́, ми́ръ ли о́трочищу твоему́? Она́ же рече́: ми́ръ.

И прiи́де ко Елиссе́ю на го́ру, и я́тся за но́зѣ его́. И прибли́жися гiезі́й отри́нути ю́. И рече́ Елиссе́й: оста́ви ю́, я́ко душа́ ея́ болѣ́зненна въ не́й, и Госпо́дь укры́ от мене́ и не возвѣсти́ мнѣ́.

Она́ же рече́: еда́ проси́хъ сы́на у господи́на моего́, я́ко реко́хъ: не прельсти́ мене́?

И рече́ Елиссе́й ко гiезі́ю: препоя́ши чре́сла твоя́ и возми́ же́злъ мо́й въ ру́цѣ твои́, и иди́, я́ко а́ще обря́щеши му́жа, да не благослови́ши его́, и а́ще благослови́тъ тя́ му́жъ, не отвѣща́й ему́: и возложи́ же́злъ мо́й на лице́ о́трочища.

И рече́ ма́ти о́трочища: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тебе́. И воста́ Елиссе́й и и́де вслѣ́дъ ея́.

И гiезі́й и́де предъ не́ю, и возложи́ же́злъ на лице́ о́трочища, и не бѣ́ гла́са, и не бѣ́ слы́шанiя. И возврати́ся во срѣ́тенiе его́ и повѣ́да ему́ глаго́ля: не воста́ о́трочищь.

И вни́де Елиссе́й въ хра́мину, и се́, о́трочищь уме́рый положе́нъ на одрѣ́ его́.

И вни́де Елиссе́й въ до́мъ и затвори́ две́рь за двою́ собо́ю, и помоли́ся Го́споду.

И взы́де, и ля́же на о́трочищи, и положи́ уста́ своя́ на устѣ́хъ его́, и о́чи свои́ на о́чи его́, и ру́цѣ свои́ на ру́цѣ его́, и плеснѣ́ свои́ на плесну́ его́: и сляче́ся надъ ни́мъ, и ду́ну на него́, и согрѣ́ся пло́ть о́трочища.

И обрати́ся, и походи́ въ хра́минѣ сю́ду и сю́ду: и взы́де, и сляче́ся надъ о́трочищемъ седми́жды, и отве́рзе о́трочищь о́чи свои́.

И возопи́ Елиссе́й ко гiезі́ю и рече́: призови́ ми сомани́тяныню сiю. И призва́ ю́, и вни́де къ нему́. И рече́ Елиссе́й: прiими́ сы́на твоего́.

И вни́де жена́, и паде́ на ногу́ его́, и поклони́ся ему́ до земли́: и прiя́тъ сы́на своего́, и изы́де.

И Елиссе́й возврати́ся въ Галга́лы. И бѣ́ гла́дъ въ земли́ то́й, и сы́нове проро́чи сѣдя́ху предъ ни́мъ. И рече́ Елиссе́й о́трочищу своему́: наста́ви коно́бъ ве́лiй и свари́ варе́нiе сыно́мъ проро́чимъ.

И изы́де еди́нъ на село́ собра́ти зе́лiя ди́вiя: и обрѣ́тъ виногра́дъ на селѣ́, и набра́ въ не́мъ я́блока ди́вiяго по́лну ри́зу свою́, и всы́па въ коте́лъ на сваре́нiе, я́ко не разумѣ́ша,

и принесе́ муже́мъ я́сти. И бы́сть яду́щымъ и́мъ от варе́нiя, и се́, возопи́ша и рѣ́ша: сме́рть въ коно́бѣ, человѣ́че Бо́жiй. И не мого́ша я́сти.

И рече́: возми́те муки́ и всы́плите въ коно́бъ. И рече́ Елиссе́й ко гiезі́ю о́трочищу своему́: изнеси́ лю́демъ, да ядя́тъ. И не бы́сть ктому́ зла́го глаго́ла въ коно́бѣ.

И му́жъ прiи́де от веѳари́са и принесе́ къ человѣ́ку Бо́жiю перворо́дныхъ два́десять хлѣ́бовъ ячме́нныхъ и смо́квы. И рече́: дади́те лю́демъ, да ядя́тъ.

И рече́ о́трокъ его́: что́ да́мъ сiе́ сту́ муже́мъ? И рече́: да́ждь лю́демъ я́, да ядя́тъ, я́ко си́це глаго́летъ Госпо́дь: бу́дутъ я́сти, и оста́нетъ.

И ядо́ша, и оста́ по глаго́лу Госпо́дню.

И неема́нъ кня́зь си́лы сирі́йскiя бѣ́ му́жъ ве́лiй предъ господи́номъ свои́мъ и ди́венъ лице́мъ, я́ко и́мъ даде́ Госпо́дь спасе́нiе сирі́и: и му́жъ бѣ́ си́ленъ крѣ́постiю прокаже́нъ.

И изъ сирі́и изыдо́ша во́ини и плѣни́ша ю́нотку ма́лу от земли́ Изра́илевы: и бѣ́ предъ жено́ю неема́новою [служа́]

и рече́ госпожѣ́ свое́й: о, дабы́ господи́нъ мо́й бы́лъ у проро́ка Бо́жiя, и́же въ самарі́и, то́й бы очи́стилъ его́ и прока́зы его́.

И вни́де и возвѣсти́ господи́ну своему́ и рече́: та́ко и та́ко глаго́ла ю́нотка, я́же от земли́ Изра́илевы.

И рече́ ца́рь сирі́йскiй ко неема́ну: иди́, вни́ди, и послю́ писа́нiе ко царю́ Изра́илеву. И по́йде, и взя́ въ ру́цѣ свои́ де́сять тала́нтъ сребра́ и ше́сть ты́сящъ златни́къ и де́сять измѣня́емыхъ ри́зъ.

И внесе́ писа́нiе къ царю́ Изра́илеву глаго́ля: и ны́нѣ егда́ прiи́детъ писа́нiе сiе́ къ тебѣ́, се́, посла́хъ къ тебѣ́ неема́на раба́ моего́, да очи́стиши его́ от прока́зы его́.

И бы́сть егда́ прочте́ писа́нiе ца́рь Изра́илевъ, раздра́ ри́зы своя́ и рече́: еда́ а́зъ Бо́гъ е́смь, е́же мертви́ти и животвори́ти, я́ко се́й посла́ и мнѣ́, да очи́щу му́жа от прока́зы его́? про́чее разумѣ́йте и ви́дите, я́ко се́ и́щетъ вины́ ко мнѣ́.

И бы́сть егда́ услы́ша Елиссе́й, я́ко раздра́ ри́зы своя́ ца́рь Изра́илевъ, и посла́ къ царю́ Изра́илеву, глаго́ля: почто́ раздра́лъ еси́ ри́зы твоя́? да прiи́детъ ко мнѣ́ ны́нѣ неема́нъ, и да разумѣ́етъ, я́ко е́сть проро́къ во Изра́или.

И прiи́де неема́нъ на ко́нехъ и на колесни́цѣхъ и ста́ при две́рехъ до́му Елиссе́ева.

И посла́ Елиссе́й посла́нника къ нему́, глаго́ля: ше́дъ измы́йся седми́жды во Иорда́нѣ, и возврати́тся пло́ть твоя́ къ тебѣ́, и очи́стишися.

И разгнѣ́вася неема́нъ, и отъи́де, и рече́: се́, у́бо глаго́лахъ, я́ко изы́детъ ко мнѣ́, и ста́нетъ, и призове́тъ во и́мя Бо́га своего́, и возложи́тъ ру́ку свою́ на мѣ́сто, и очи́ститъ прока́зу:

не бла́ги ли Авана́ и фарфа́ръ рѣ́ки Дама́сковы па́че Иорда́на и всѣ́хъ во́дъ Изра́илевыхъ? не ше́дъ ли измы́юся въ ни́хъ и очи́шуся? И уклони́ся и отъи́де во гнѣ́вѣ.

И прибли́жишася о́троцы его́ и рѣ́ша ему́: а́ще бы ве́лiе сло́во глаго́лалъ проро́къ тебѣ́, не бы ли сотвори́лъ еси́? а я́ко рече́ къ тебѣ́: измы́йся, и очи́стишися.

И сни́де неема́нъ, и погрузи́ся во Иорда́нѣ седми́жды, по глаго́лу Елиссе́еву: и возврати́ся пло́ть его́ я́ко пло́ть отроча́те мла́да, и очи́стися.

И возврати́ся ко Елиссе́ю са́мъ и все́ ополче́нiе его́, и прiи́де и ста́ предъ ни́мъ и рече́: се́, ны́нѣ разумѣ́хъ, я́ко нѣ́сть Бо́га во все́й земли́, но то́кмо во Изра́или: и ны́нѣ прiими́ благослове́нiе от раба́ твоего́.

И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь, ему́же предста́хъ предъ ни́мъ, а́ще прiиму́. И понужда́ше его́ взя́ти, и не послу́ша.

И рече́ неема́нъ: а́ще ли не [хо́щеши взя́ти], то́ да́ждь рабу́ твоему́ бре́мя, супру́гъ мско́въ, от земли́ сея́ червле́ныя: я́ко не сотвори́тъ отсе́лѣ ра́бъ тво́й всесожже́нiя и же́ртвы бого́мъ ины́мъ, но Го́споду еди́ному,

по глаго́лу сему́ и о словеси́ се́мъ: и очи́ститъ Госпо́дь раба́ твоего́, егда́ вни́детъ господи́нъ мо́й въ до́мъ ремма́новъ на поклоне́нiе та́мо: и то́й почі́етъ на руку́ мое́ю, и поклоню́ся въ дому́ ремма́ни, внегда́ кла́нятися ему́ въ дому́ ремма́ни, и очи́ститъ Госпо́дь раба́ твоего́ по словеси́ сему́.

И рече́ Елиссе́й ко неема́ну: иди́ съ ми́ромъ. и отъи́де от него́ на хавраѳа́ земли́.

И рече́ гiезі́й о́трочищь Елиссе́евъ: се́, пощадѣ́ господи́нъ мо́й неема́на Си́рянина сего́, е́же не взя́ти от руки́ его́, я́же принесе́: жи́въ Госпо́дь, я́ко и́мамъ тещи́ вслѣ́дъ его́, и возму́ от него́ нѣ́что.

И тече́ гiезі́й во слѣ́дъ неема́новъ. И ви́дѣ его́ неема́нъ теку́ща вслѣ́дъ себе́, и возврати́ся съ колесни́цы на срѣ́тенiе ему́ и рече́: ми́ръ ли?

И рече́ гiезі́й: ми́ръ: господи́нъ мо́й посла́ мя, глаго́ля: се́, ны́нѣ прiидо́ста ко мнѣ́ два́ о́трочища от горы́ Ефре́мли от сыно́въ проро́чихъ: да́ждь у́бо и́ма тала́нтъ сребра́ и двѣ́ премѣ́ны ри́зъ.

И рече́ неема́нъ: возми́ два́ тала́нта сребра́. И взя́ два́ тала́нта во два́ мѣшца́ и двѣ́ премѣ́ны ри́зъ, и возложи́ на два́ о́трочиша своя́, и несо́ста предъ ни́мъ:

и прiидо́ша въ сумра́ки, и взя́ от ру́къ и́хъ и сокры́ во хра́минѣ, и отпусти́ му́жы.

И са́мъ вни́де и предста́ господи́ну своему́. И рече́ къ нему́ Елиссе́й: отку́ду [прише́лъ еси́], гiезі́е? И рече́ гiезі́й: не исходи́лъ ра́бъ тво́й ника́може.

И рече́ къ нему́ Елиссе́й: не ходи́ло ли се́рдце мое́ съ тобо́ю, и ви́дѣхъ, егда́ возвраща́шеся му́жъ съ колесни́цы свое́й во срѣ́тенiе тебѣ́? и ны́нѣ взя́лъ еси́ сребро́ и ри́зы взя́лъ еси́, да купи́ши за ни́хъ вертогра́ды и ма́слины и виногра́ды, и о́вцы и волы́, и о́троки и отрокови́цы:

и прока́за неема́нова да прильпне́тъ къ тебѣ́ и къ сѣ́мени твоему́ во вѣ́ки. И изы́де от лица́ его́ прокаже́нъ я́ко снѣ́гъ.

И рѣ́ша сы́нове проро́чи ко Елиссе́ю: се́, у́бо мѣ́сто, идѣ́же мы́ живе́мъ проти́ву тебе́, тѣ́сно на́мъ:

да и́демъ ны́нѣ до Иорда́на, и да во́змемъ отту́ду кі́йждо му́жъ по бревну́ еди́ному и сотвори́мъ себѣ́ ту́ обита́лища пребыва́ти та́мо. И рече́: иди́те.

И рече́ еди́нъ кро́тцѣ: гряди́ и са́мъ съ рабы́ твои́ми. И рече́: а́зъ пойду́.

И и́де съ ни́ми: и прiидо́ша ко Иорда́ну, и сѣко́ша древа́:

и егда́ еди́нъ отсѣка́ше бревно́, и се́, желѣ́зо спаде́ съ топори́ща и впаде́ въ во́ду. И возопи́: о, господи́не, и сiе́ зае́мное.

И рече́ человѣ́къ Бо́жiй: гдѣ́ паде́? И показа́ ему́ мѣ́сто. И отсѣче́ дре́во и вве́рже и та́мо: и всплыве́ желѣ́зо.

И рече́: возми́ себѣ́. И простре́ ру́ку свою́ и взя́тъ е́.

И ца́рь Си́рскiй бѣ́ вою́я на Изра́иля, и совѣща́ со о́троки свои́ми, глаго́ля: на мѣ́стѣ нѣ́коемъ сокрове́ннѣмъ ополчу́ся.

И посла́ Елиссе́й ко царю́ Изра́илеву, глаго́ля: блюди́ся не преити́ на мѣ́сто сiе́, я́ко ту́ Си́ряне заляго́ша.

И посла́ ца́рь Изра́илевъ на мѣ́сто, о не́мже рече́ ему́ Елиссе́й, и соблюде́ся отту́ду не еди́ною, ниже́ два́жды.

И смути́ся душа́ царя́ Си́рска о словеси́ се́мъ: и призва́ о́троки своя́ и рече́ къ ни́мъ: не возвѣсти́те ли мнѣ́, кто́ предае́тъ мя́ царю́ Изра́илеву?

И рече́ еди́нъ от о́трокъ его́: ни́, господи́не мо́й царю́: я́ко проро́къ Елиссе́й, и́же во Изра́или, возвѣща́етъ царю́ Изра́илеву вся́ словеса́, я́же а́ще глаго́леши въ сокро́вищи ло́жницы твоея́.

И рече́: иди́те, ви́дите, гдѣ́ се́й, и посла́въ возму́ его́. И возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: се́, е́сть въ Доѳаи́мѣ.

И посла́ та́мо ко́ни и колесни́цы и си́лу тя́жку: и прiидо́ша но́щiю и окружи́ша гра́дъ.

И ура́ни ра́бъ елиссе́евъ воста́ти, и изы́де: и се́, си́ла обступи́ гра́дъ, и ко́ни и колесни́цы. И рече́ о́трокъ его́ къ нему́: о, господи́не, что́ сотвори́мъ?

И рече́ Елиссе́й: не бо́йся, я́ко мно́жае и́же съ на́ми, не́жели съ ни́ми.

И помоли́ся Елиссе́й и рече́: Го́споди, отве́рзи ны́нѣ о́чи о́трока, да у́зритъ. И отве́рзе Госпо́дь о́чи его́, и ви́дѣ: и се́, гора́ испо́лнь ко́ней, и колесни́ца о́гненна о́крестъ Елиссе́а.

И снидо́ша къ нему́: и помоли́ся Елиссе́й ко Го́споду и рече́: порази́ у́бо язы́къ се́й невидѣ́нiемъ. И порази́ и́хъ невидѣ́нiемъ по глаго́лу Елиссе́еву.

И рече́ къ ни́мъ Елиссе́й: не се́й пу́ть и не се́й гра́дъ: гряди́те по мнѣ́, и отведу́ вы́ къ му́жу, его́же и́щете. И отведе́ и́хъ въ самарі́ю.

И бы́сть егда́ внидо́ша въ самарі́ю, и рече́ Елиссе́й: отве́рзи у́бо, Го́споди, о́чи и́хъ, и да ви́дятъ. И отве́рзе Госпо́дь о́чи и́хъ, и ви́дѣша: и се́, бя́ху посредѣ́ самарі́и.

И рече́ ца́рь Изра́илевъ ко Елиссе́ю, егда́ уви́дѣ я́: а́ще поражу́ я́ пораже́нiемъ, о́тче?

И рече́ Елиссе́и: да не порази́ши: еда́ ли плѣни́лъ еси́ и́хъ мече́мъ твои́мъ и лу́комъ твои́мъ, да избiе́ши? и предложи́ и́мъ хлѣ́бы и во́ду, да ядя́тъ и да пiю́тъ и да оти́дутъ ко господи́ну своему́.

И предложи́ и́мъ предложе́нiе ве́лiе, и ядо́ша и пи́ша, и отпусти́ я́, и идо́ша ко господи́ну своему́: и не приложи́ша ктому́ во́ини приходи́ти изъ сирі́и въ зе́млю Изра́илеву.

И бы́сть по си́хъ, и собра́ сы́нъ Аде́ровъ ца́рь сирі́йскiй все́ ополче́нiе свое́, и взы́де и обсѣ́де самарі́ю.

И бы́сть гла́дъ вели́къ въ самарі́и: и се́, обсѣдо́ша ю́, до́ндеже бы́сть глава́ осло́ва за пятьдеся́тъ Си́кль сребра́, и четве́ртая ча́сть мѣ́ры гно́я голуби́наго за пя́ть Си́кль сребра́.

И бы́сть ца́рь Изра́илевъ обходя́й по стѣна́мъ: и жена́ [нѣ́кая] возопи́ къ нему́, глаго́лющи: спаси́ мя, господи́не мо́й царю́.

И рече́ е́й: а́ще тебе́ не спаса́етъ Госпо́дь, ка́ко а́зъ спасу́ тя? еда́ от гумна́ или́ от точи́ла?

И рече́ е́й ца́рь: что́ ти е́сть? И рече́: сiя́ жена́ ко мнѣ́ рече́: да́ждь сы́на твоего́, да съяди́мъ его́ дне́сь, а у́тро моего́ сы́на съяди́мъ:

и испеко́хомъ сы́на моего́ и снѣдо́хомъ его́: и рѣ́хъ къ не́й въ де́нь вторы́й: да́ждь сы́на твоего́, и съяди́мъ его́: и скры́ сы́на своего́.

И бы́сть егда́ услы́ша ца́рь Изра́илевъ словеса́ жены́, раздра́ ри́зы своя́ и са́мъ хожда́ше по стѣнѣ́, и ви́дѣша лю́дiе вре́тище на пло́ти его́ вну́трь.

И рече́ ца́рь: сiя́ да сотвори́тъ ми́ Бо́гъ и сiя́ да приложи́тъ ми́, а́ще бу́детъ глава́ Елиссе́ева на не́мъ дне́сь.

Елиссе́й же сѣдя́ше въ дому́ свое́мъ, и ста́рцы сѣдя́ху съ ни́мъ. И посла́ ца́рь му́жа предъ лице́мъ свои́мъ. И пре́жде да́же прiити́ по́сланному къ нему́, и то́й рече́ ко ста́рцемъ: не вѣ́сте ли, я́ко посла́ сы́нъ убі́йцы се́й, да отсѣче́тъ главу́ мою́? ви́дите, егда́ прiи́детъ вѣ́стникъ, заключи́те две́ри и сти́сните его́ во две́рехъ: не то́потъ ли но́гъ господи́на его́ вслѣ́дъ его́?

И еще́ ему́ глаго́лющу съ ни́ми, и се́, вѣ́стникъ сни́де къ нему́ и рече́: се́, сiе́ зло́ от Го́спода: что́ потерплю́ Го́сподеви ксему́?

И рече́ Елиссе́й: слы́шите сло́во Госпо́дне, си́це глаго́летъ Госпо́дь: я́коже ча́съ се́й, у́тро мѣ́ра муки́ пшени́чны бу́детъ за си́кль еди́нъ, и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.

И отвѣща́ триста́тъ, на его́же руку́ ца́рь почива́ше, и рече́ ко Елиссе́ю: се́, а́ще отве́рзетъ Госпо́дь и хля́би небе́сныя, то́ не бу́детъ глаго́лъ се́й. И Елиссе́й рече́: се́, ты́ у́зриши очи́ма твои́ма, и отту́ду не и́маши я́сти.

И бя́ху четы́ре му́жа прокаже́ни при вратѣ́хъ гра́да. И рече́ му́жъ ко и́скреннему своему́: что́ мы́ сѣди́мъ здѣ́ до́ндеже у́мремъ?

а́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то́ гла́дъ е́сть во гра́дѣ, и у́мремъ та́мо: а́ще же сѣди́мъ здѣ́, то́ и та́ко у́мремъ: и ны́нѣ и́демъ и вни́демъ въ по́лкъ сирі́йскiй: а́ще живя́тъ ны́, жи́ви бу́демъ: а́ще ли умертвя́тъ ны́, то́ у́мремъ.

И воста́ша въ сумра́цѣ ити́ въ по́лкъ сирі́йскiй и внидо́ша средѣ́ полка́ сирі́йска, и се́, не бѣ́ му́жа ту́.

И Госпо́дь слы́шанъ сотвори́ полку́ сирі́йску гла́съ колесни́цъ и гла́съ ко́ней и гла́съ си́лы вели́кiя. И рече́ му́жъ ко бра́ту своему́: се́, ны́нѣ ная́лъ е́сть на на́съ ца́рь Изра́илевъ цари́ Хетте́йски и цари́ Еги́петскiя прiити́ на ны́.

И воста́ша, и бѣжа́ша въ сумра́цѣ, и оста́виша сѣ́ни своя́ и ко́ни своя́ и ослы́ своя́, я́коже бы́ша во стану́, и бѣжа́ша души́ ра́ди своея́.

И внидо́ша прокаже́ннiи сі́и до среды́ полка́, и внидо́ша въ сѣ́нь еди́ну, и ядо́ша и пи́ша, и взя́ша отту́ду сребро́ и зла́то и оде́жды, и отидо́ша, и скры́ша: и возврати́шася, и внидо́ша въ другу́ю сѣ́нь, и взя́ша отту́ду, и отидо́ша, и скры́ша.

И рече́ му́жъ ко и́скреннему своему́: не та́ко мы́ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенiя е́сть, мы́ же молчи́мъ и ме́длимъ до свѣ́та у́тренняго, и обря́щемъ беззако́нiе: и ны́нѣ прiи́демъ и вни́демъ, и возвѣсти́мъ въ дому́ царе́вѣ.

И внидо́ша, и возопи́ша ко врато́мъ гра́да и возвѣсти́ша и́мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сирі́йскiй, и се́, не бы́сть ту́ му́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмо ко́ни привя́зани, и осля́та, и сѣ́ни и́хъ я́коже су́ть.

И возопи́ша вра́тницы, и возвѣсти́ша въ дому́ царе́вѣ вну́трь.

И воста́ но́щiю ца́рь и рече́ ко отроко́мъ свои́мъ: возвѣщу́ ва́мъ ны́нѣ, я́же сотвори́ша на́мъ сирі́ане: разумѣ́ша, я́ко гла́дни есмы́, и изыдо́ша изъ ста́на, и сокры́шася на селѣ́, глаго́люще: я́ко изы́дутъ изъ гра́да, и и́мемъ я́ жи́вы и во гра́дъ вни́демъ.

И отвѣща́ еди́нъ от о́трокъ его́ и рече́: да во́змутъ ны́нѣ пя́ть ко́ней оста́вшихъ, и́же оста́шася здѣ́, се́, су́ть у толи́каго мно́жества Изра́илева оста́вшiися, и по́слемъ та́мо, и у́зримъ.

И взя́ша два́ вса́дника ко́ней: и посла́ ца́рь Изра́илевъ вслѣ́дъ царя́ Си́рска, глаго́ля: иди́те и ви́дите.

И идо́ша вслѣ́дъ и́хъ да́же до Иорда́на, и се́, ве́сь пу́ть испо́лненъ оде́ждъ и ору́жiя, я́же поверго́ша сирі́ане, внегда́ устраши́тися и́мъ. И возврати́шася по́сланнiи, и возвѣсти́ша царю́.

И изыдо́ша лю́дiе, и разгра́биша ве́сь ста́нъ Си́рскiй. И бы́сть мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль еди́нъ и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль, по глаго́лу Госпо́дню.

И ца́рь приста́ви триста́та, на его́же руцѣ́ ца́рь почива́ше, у вра́тъ: и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре, я́коже глаго́ла человѣ́къ Бо́жiй, и́же глаго́ла, егда́ по́сланный прiи́де къ нему́.

И бы́сть я́коже рече́ Елиссе́й къ царю́ глаго́ля: двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ, и мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль: и бу́детъ я́коже се́й ча́съ зау́тра во вратѣ́хъ самарі́и.

И отвѣща́ триста́тъ Елиссе́ю и рече́: а́ще Госпо́дь отве́рзетъ хля́би небе́сныя, не бу́детъ глаго́лъ се́й. И рече́ Елиссе́й: се́, у́зриши очи́ма твои́ма, и отту́ду и не и́маши я́сти.

И бы́сть та́ко, и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре.

И глаго́ла Елиссе́й къ женѣ́, ея́же воскреси́ сы́на, глаго́ля: воста́ни и иди́ ты́ и до́мъ тво́й, и обита́й идѣ́же а́ще мо́жеши обита́ти, я́ко призва́ Госпо́дь гла́дъ на зе́млю, и прiи́детъ на зе́млю се́дмь лѣ́тъ.

И воста́ жена́, и сотвори́ но глаго́лу Елиссе́еву, и по́йде сама́ и до́мъ ея́, и обита́ на земли́ иноплеме́нничи се́дмь лѣ́тъ.

И бы́сть но сконча́нiи седми́ лѣ́тъ, и возврати́ся жена́ от земли́ иноплеме́нничи во гра́дъ, и прiи́де возопи́ти къ царю́ о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ.

И глаго́ла ца́рь ко гiезі́ю о́троку Елиссе́а человѣ́ка Бо́жiя глаго́ля: повѣ́ждь ми́ ны́нѣ вся́ вели́кая, я́же сотвори́ Елиссе́й.

И бы́сть ему́ повѣ́дающу царе́ви, я́ко жи́ва сотвори́ сы́на уме́ршаго: и се́, жена́, ея́же воскреси́ Елиссе́й сы́на ея́, вопию́щи ко царе́ви о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ, И рече́ гiезі́й: господи́не царю́, сiя́ жена́ и се́й сы́нъ ея́, его́же жи́ва сотвори́ Елиссе́й.

И вопроси́ ца́рь жену́: и повѣ́да ему́. И даде́ е́й ца́рь скопца́ еди́наго, глаго́ля возврати́ вся́, я́же ея́ су́ть, и вся́ плоды́ села́ ея́, от да, въ о́ньже оста́ви зе́млю, да́же до ны́нѣ.

И прiи́де Елиссе́й въ Дама́скъ. И сы́нъ Аде́ровъ ца́рь Си́рскiй разболѣ́ся, и возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: прiи́де человѣ́къ Бо́жiй до здѣ́.

И рече́ ца́рь ко азаи́лу: прiими́ въ ру́ку свою́ да́ръ, и иди́ во срѣ́тенiе человѣ́ку Бо́жiю, и вопроси́ Го́спода и́мъ, глаго́ля: а́ще ли жи́въ бу́ду от болѣ́зни сея́?

И и́де азаи́лъ на срѣ́тенiе ему́, и взя́ да́ръ въ ру́ку свою́, и вся́ блага́я Дама́скова, бре́мя четы́редесять велблю́довъ, и прiи́де, и ста́ предъ ни́мъ, и рече́ ко Елиссе́ю: сы́нъ тво́й, сы́нъ Аде́ровъ, ца́рь Си́рскiй, посла́ мя къ тебѣ́ вопроси́ти, глаго́ля: бу́ду ли жи́въ от болѣ́зни моея́ сея́?

И рече́ къ нему́ Елиссе́й: иди́ и рцы́ ему́: живя́ поживе́ши: но показа́ ми Госпо́дь, я́ко сме́ртiю у́мретъ.

И предста́ лицу́ его́, и возложи́ [ру́ки] да́же до постыдѣ́нiя, и пла́кася человѣ́къ Бо́жiй.

И рече́ азаи́лъ: что́ я́ко господи́нъ мо́й пла́четъ? И рече́: вѣ́мъ ели́ка сотвори́ши сыно́мъ Изра́илевымъ зла́: крѣ́пости и́хъ сожже́ши огне́мъ, и избра́нныя и́хъ избiе́ши мече́мъ, и младе́нцы и́хъ разбiе́ши, и во чре́вѣ имѣ́ющыя и́хъ расто́ргнеши.

И рече́ азаи́лъ: кто́ е́сть ра́бъ тво́й, пе́съ ме́ртвый, я́ко сотвори́тъ глаго́лъ се́й? И рече́ Елиссе́й: показа́ ми тя́ Госпо́дь ца́рствующа надъ сирі́ею.

И отъи́де от Елиссе́а и вни́де ко господи́ну своему́. И рече́ ему́ [ца́рь]: что́ ти рече́ Елиссе́й? Отвѣща́: рече́ ми Елиссе́й, живя́ поживе́ши.

И бы́сть во у́трiи, и взя́ одея́ло, и намочи́ въ водѣ́, и обложи́ на лице́ его́, и у́мре: и воцари́ся азаи́лъ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то пя́тое Иора́ма сы́на Ахаа́ва царя́ Изра́илева и Иосафа́та царя́ Иу́дина, воцари́ся Иора́мъ сы́нъ Иосафа́товъ ца́рь Иу́динъ:

сы́нъ три́десяти и двою́ лѣ́ту бѣ́, внегда́ воцари́тися ему́, и о́смь лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ,

и ходи́ въ пути́ царе́й Изра́илевыхъ, я́коже сотвори́ до́мъ Ахаа́вль, бѣ́ бо дщи́ Ахаа́вля жена́ ему́, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ.

И не хотя́ше Госпо́дь потреби́ти Иу́ды, дави́да ра́ди раба́ своего́, я́коже рече́ да́ти ему́ свѣти́лникъ и сыно́мъ его́ во вся́ дни́.

Во дни́ его́ отве́ржеся Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины и поста́ви надъ собо́ю царя́.

И взы́де Иора́мъ въ Сiо́ръ, и вся́ колесни́цы я́же съ ни́мъ. И бы́сть ему́ воста́вшу, и изби́ Едо́ма обступи́вшаго о́крестъ его́, и кня́зи колесни́цъ, и бѣжа́ша лю́дiе въ селе́нiя своя́.

И отступи́ Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины до дне́ сего́: тогда́ отве́ржеся ловна́ во вре́мя о́но.

И про́чая слове́съ Иора́млихъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Иора́мъ со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во гра́дѣ дави́да отца́ своего́: и ца́рствова Охозі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то второена́десять Иора́ма сы́на Ахаа́вля царя́ Изра́илева, ца́рствовати нача́ Охозі́а сы́нъ Иора́ма царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти дву́хъ лѣ́тъ бы́сть Охозі́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и лѣ́то еди́но ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Гоѳолі́а, дще́рь Амврі́а царя́ Изра́илева.

И хожда́ше по путе́мъ до́му Ахаа́вля, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ, я́коже до́мъ Ахаа́вль: зя́ть бо бѣ́ до́му Ахаа́вля.

И и́де со Иора́момъ сы́номъ Ахаа́влимъ на бра́нь, на азаи́ла царя́ иноплеме́ннича въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй, и уязви́ша Си́ряне Иора́ма.

И возврати́ся ца́рь Иора́мъ цѣли́тися во Иезрае́ль от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ въ рамо́ѳѣ, егда́ ра́товаше то́й на азаи́ла царя́ Си́рска, и Охозі́а сы́нъ Иора́мль ца́рь Иу́динъ сни́де ви́дѣти Иора́ма, сы́на Ахаа́вля, во Иезрае́ль, я́ко боля́ше то́й.

Елиссе́й проро́къ призва́ еди́наго от сыно́въ проро́чихъ и рече́ ему́: препоя́ши чре́сла своя́, и возми́ сосу́дъ еле́а сего́ въ ру́ку твою́, и иди́ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́деши та́мо, и у́зриши та́мо ииу́а сы́на Иосафа́та сы́на намессі́ева, и вни́деши, и изведе́ши его́ от среды́ бра́тiи его́, и введе́ши его́ во вну́треннюю клѣ́ть:

и во́змеши сосу́дъ еле́а, и возлiе́ши на главу́ его́, и рцы́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ: и отве́рзеши две́ри, и да бѣжи́ши, и да не пребу́деши та́мо.

И и́де о́трочищь проро́къ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́де, и се́, кня́зи си́лы сѣдя́ху, и рече́: сло́во ми́ е́сть къ тебѣ́, о, кня́же. И рече́ ииу́й: къ кому́ от всѣ́хъ на́съ? И рече́: къ тебѣ́, кня́же.

И воста́ и вни́де въ до́мъ: и возлiя́ еле́й на главу́ его́ и рече́ ему́: си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ людьми́ Госпо́дними, надъ Изра́илемъ.

и да потреби́ши до́мъ Ахаа́ва господи́на твоего́ от лица́ моего́, и отмсти́ши кро́вь рабо́въ мои́хъ проро́ковъ и кро́вь всѣ́хъ рабо́въ Госпо́днихъ от руки́ Иезаве́лины.

и от руки́ всего́ до́му Ахаа́вля, и потреби́ши от до́му Ахаа́вля моча́щагося къ стѣнѣ́, и содержа́щагося, и оста́вльшагося во Изра́или:

и преда́мъ до́мъ Ахаа́вль, я́коже до́мъ иеровоа́ма сы́на нава́това и я́коже до́мъ Ваа́сы сы́на Ахі́ина:

и Иезаве́ль снѣдя́тъ пси́ въ ча́сти Иезрае́ля, и не бу́детъ погреба́ющаго ю́. И отве́рзе две́ри и убѣжа́.

Ииу́й же изы́де ко отроко́мъ господи́на своего́. И рѣ́ша ему́: ми́ръ ли? что́ я́ко вни́де неи́стовый се́й къ тебѣ́? И рече́ и́мъ: вы́ вѣ́сте му́жа и суесло́вiе его́.

И рѣ́ша: не пра́вда, [а́ще не возвѣсти́ши?] возвѣсти́ у́бо на́мъ. И рече́ ииу́й къ ни́мъ: та́ко и та́ко рече́ ко мнѣ́, глаго́ля: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ.

И слы́шавше теко́ша спѣ́шно, и взя́ кі́йждо ри́зы своя́, и положи́ша подъ ни́мъ, поне́же на еди́нѣмъ от степе́нiй сѣдя́ше, и воструби́ша въ ро́гъ и рѣ́ша: воцари́ся ииу́й.

И возврати́ся ииу́й сы́нъ Иосафа́та сы́на намессі́ева ко Иора́му. Иора́мъ же са́мъ стрежа́ше въ рамо́ѳѣ Галаа́дстѣмъ и ве́сь Изра́иль от лица́ азаи́ла царя́ сирі́йска.

И возврати́ся Иора́мъ ца́рь цѣли́тися во Иезрае́ли от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ Си́ряне, егда́ бра́шеся со азаи́ломъ царе́мъ сирі́йскимъ. И рече́ ииу́й: а́ще е́сть душа́ ва́ша со мно́ю, да не изы́детъ изъ гра́да бѣгле́цъ, ити́ и возвѣсти́ти во Иезрае́ли.

И всѣ́де на коня́, и по́йде ииу́й, и сни́де во Иезрае́ль, я́ко Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ цѣля́шеся во Иезрае́ли от стрѣля́нiй, и́миже устрѣли́ша его́ Арами́ны въ рамо́ѳѣ на бра́ни со азаи́ломъ царе́мъ Си́рскимъ, я́ко то́й бѣ́ си́ленъ и му́жъ си́лы, и лежа́ше та́мо. И Охозі́а ца́рь Иу́динъ прiи́де ви́дѣти Иора́ма.

И стра́жъ взы́де на сто́лпъ во Иезрае́ли, и ви́дѣ пра́хъ ииу́евъ, егда́ ити́ ему́ и рече́: пра́хъ а́зъ ви́жу. И рече́ Иора́мъ: всади́ му́жа на ко́нь и посли́ проти́ву и́мъ, и да рече́тъ: ми́ръ ли?

И и́де вса́дникъ ко́нный на срѣ́тенiе ему́ и рече́: та́ко глаго́летъ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? обрати́ся вслѣ́дъ мене́. И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де по́сланный до ни́хъ и не возврати́ся.

И посла́ вса́дника ко́ннаго втора́го, и прiи́де къ нему́ и рече́: та́ко рече́ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? возврати́ся вслѣ́дъ мене́.

И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де до ни́хъ и не возврати́ся: и во́ждь ведя́ше ииу́а сы́на намессі́ина, я́ко въ премѣ́нѣ бы́сть.

И рече́ Иора́мъ: впрязи́те. И впряго́ша колесни́цу: и изы́де Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ и Охозі́а ца́рь Иу́динъ, кі́йждо на колесни́цѣ свое́й, и изыдо́ста на срѣ́тенiе ииу́а, и обрѣто́ста его́ на ча́сти навуѳе́а Иезраили́тина.

И бы́сть я́ко уви́дѣ Иора́мъ ииу́а, и рече́ ми́ръ ли, ииу́е? И рече́ ииу́й что́ тебѣ́ и ми́ру? еще́ блуды́ Иезаве́ли ма́тери твоея́, и ча́рове ея́ мно́гiя.

И обрати́ Иора́мъ ру́ки своя́ и бѣжа́, и рече́ ко Охозі́и: ле́сть, Охозі́е.

И наляче́ ииу́й руко́ю свое́ю лу́къ и устрѣли́ Иора́ма посредѣ́ плещу́ его́, и изы́де стрѣла́ сквозѣ́ се́рдце его́: и преклони́ся на колѣ́на своя́.

И рече́ ииу́й къ вадека́ру триста́ту своему́: возми́ и ве́рзи его́ на ча́сти села́ навуѳе́а Иезраили́тина, я́ко по́мню, а́зъ и ты́ всѣ́дшiи на колесни́цы идо́хомъ вслѣ́дъ Ахаа́ва отца́ его́, и Госпо́дь рече́ о не́мъ прро́чество сiе́, глаго́ля:

не ви́дѣхъ ли кро́ве навуѳе́евы и кро́ве сыно́въ его́ вчера́, рече́ Госпо́дь? и возда́мъ ему́ на ча́сти се́й, рече́ Госпо́дь: и ны́нѣ у́бо взе́мъ пове́рзи его́ на ча́сти се́й по глаго́лу Госпо́дню.

И Охозі́а ца́рь Иу́динъ ви́дѣ, и побѣже́ путе́мъ веѳга́нъ и гна́ по не́мъ ииу́й и рече́: и сего́ [не и́мамъ оста́вити]. И порази́ его́ на колесни́цѣ егда́ идя́ше въ га́й, и́же е́сть Иевлаа́мъ и убѣжа́ въ Магеддо́нъ, и у́мре та́мо.

И возложи́ша его́ о́троцы его́ на колесни́цу и везо́ша его́ во Иерусали́мъ, и погребо́ша его́ во гро́бѣ его́ во гра́дѣ дави́довѣ.

И въ первоена́десять лѣ́то Иора́ма царя́ Изра́илева воцари́ся Охозі́а надъ Иу́дою.

И прiи́де ииу́й во Иезрае́ль [гра́дъ]. Иезаве́ль же услы́ша, и нама́за лице́ свое́ и украси́ главу́ свою́, и прини́че окно́мъ.

И ииу́й вхожда́ше во гра́дъ и рече́: ми́ръ ли замврі́ю, убі́йцѣ господи́на своего́?

И воззрѣ́ лице́мъ свои́мъ на окно́ и ви́дѣ ю́ и рече́: кто́ ты́ еси́? сни́ди ко мнѣ́. И преклони́стася къ нему́ два́ скопца́.

И рече́ ииу́й: све́рзита ю́. И сверго́ста ю́, и окропи́шася кро́вiю ея́ стѣ́ны и ко́ни, и попра́ша ю́.

И вни́де ииу́й, и яде́ и пи́, и рече́: осмотри́те ны́нѣ прокля́тую сiю́, и погреби́те ю́, я́ко дще́рь царе́ва е́сть.

И идо́ша погребсти́ ю́, и не обрѣто́ша от нея́ ничто́ и́но, то́кмо ло́бъ и но́ги и дла́ни ру́къ.

И возврати́шася и возвѣсти́ша ему́. И рече́: сло́во Госпо́дне, е́же глаго́ла руко́ю раба́ своего́ илiи́ Ѳесви́тянина, глаго́ля: въ ча́сти Иезрае́ля снѣдя́тъ пси́ пло́ть Иезаве́лину:

и бу́детъ тру́пъ Иезаве́линъ а́ки гно́й на лицы́ села́ въ ча́сти Иезрае́ля, я́ко не рещи́ и́мъ: сiя́ е́сть Иезаве́ль.

И Ахаа́ву бѣ́ша се́дмьдесятъ сы́нове во самарі́и. И написа́ писа́нiе ииу́й и посла́ въ самарі́ю ко князе́мъ самарі́йскимъ и къ старѣ́йшинамъ и ко корми́телемъ сыно́въ Ахаа́влихъ, глаго́ля:

и ны́нѣ егда́ прiи́детъ писа́нiе сiе́ къ ва́мъ, и съ ва́ми сы́нове господи́на ва́шего, и съ ва́ми колесни́цы и ко́ни, и гра́ды тве́рды и ору́жiя:

и у́зрите блага́го и пра́ваго въ сынѣ́хъ господи́на ва́шего, и поста́вите его́ на престо́лѣ отца́ его́, и да вою́ете о до́мѣ господи́на ва́шего.

И убоя́шася зѣло́ и рѣ́ша: се́, два́ царя́ не возмого́ста ста́ти проти́ву лицу́ его́, и ка́ко мы́ ста́немъ?

И посла́ша и́же надъ до́момъ и и́же надъ гра́домъ, и старѣ́йшины, и корми́теле ко ииу́ю, глаго́люще: о́троцы мы́ твои́, и ели́ка а́ще рече́ши къ на́мъ, сотвори́мъ: не воцари́мъ му́жа, благо́е предъ очи́ма твои́ма сотвори́мъ.

И написа́ къ ни́мъ ииу́й писа́нiе второ́е, глаго́ля: а́ще вы́ мои́ и гла́са моего́ вы́ послу́шаете, возми́те главы́ муже́й сыно́въ господи́на ва́шего и принеси́те ко мнѣ́, я́коже ча́съ у́тро, во Иезрае́ль. И бѣ́ сыно́въ царе́выхъ се́дмьдесятъ муже́й, сі́и нача́лницы гра́да вскорми́ша и́хъ.

И бы́сть егда́ прiи́де къ ни́мъ писа́нiе, и взя́ша сы́ны царе́вы и закла́ша и́хъ се́дмьдесятъ муже́й, и возложи́ша главы́ и́хъ въ ко́шницы и посла́ша и́хъ къ нему́ во Иезрае́ль.

И прiи́де вѣ́стникъ, и возвѣсти́ ему́, глаго́ля: принесо́ша главы́ сыно́въ царе́выхъ. И рече́: положи́те я́ въ два́ холма́ при вратѣ́хъ гра́да до зау́тра.

И бы́сть зау́тра, и изы́де и ста́ во вратѣ́хъ гра́да, и рече́ ко всѣ́мъ лю́демъ: пра́ведни вы́: се́, а́зъ е́смь, обрати́хся на господи́на моего́ и уби́хъ его́: и кто́ порази́ всѣ́хъ си́хъ?

ви́дите у́бо, я́ко не паде́тъ от глаго́ла Госпо́дня на зе́млю, его́же глаго́ла Госпо́дь на до́мъ Ахаа́вль: и Госпо́дь сотвори́, ели́ка глаго́ла руко́ю раба́ своего́ илiи́.

И изби́ ииу́й всѣ́хъ оста́вшихся въ дому́ Ахаа́вли во Иезрае́ли, и вся́ вельмо́жы его́, и зна́емыя его́, и жерцы́ его́, я́ко не оста́тися его́ оста́нку.

И воста́ и и́де въ самарі́ю са́мъ, въ веѳака́дъ па́стырскiй при пути́.

И ииу́й обрѣ́те бра́тiю Охозі́и царя́ Иу́дина и рече́: кто́ вы́? И рѣ́ша: бра́тiя Охозі́ины мы́, и снидо́хомъ поздра́вити сы́ны царе́вы и сы́ны облада́ющiя.

И рече́: поими́те я́ жи́вы. И взя́ша и́хъ живы́хъ, и закла́ша и́хъ въ веѳакадѣ́, четы́редесять два́ му́жа: и не оста́ви му́жа от ни́хъ.

И и́де отту́ду, и обрѣ́те Ионада́ва сы́на риха́вля на пути́ во срѣ́тенiе себѣ́, и благослови́ его́. И рече́ къ нему́ ииу́й: а́ще е́сть се́рдце твое́ съ се́рдцемъ мои́мъ пра́во, я́коже се́рдце мое́ съ се́рдцемъ твои́мъ? И рече́ Ионада́въ: е́сть. И рече́ ииу́й: и а́ще е́сть, да́ждь ру́ку твою́. И даде́ ру́ку свою́. И возведе́ его́ къ себѣ́ на колесни́цу

и рече́ къ нему́: гряди́ со мно́ю и ви́ждь, внегда́ ревнова́ти мнѣ́ по Го́сподѣ Савао́ѳѣ. И посади́ его́ на колесни́цу свою́.

И вни́де въ самарі́ю, и изби́ всѣ́хъ оста́вшихся Ахаа́влихъ въ самарі́и, до́ндеже истреби́ти ему́ по глаго́лу Госпо́дню, его́же глаго́ла ко илiи́.

И собра́ ииу́й вся́ лю́ди и рече́ къ ни́мъ: Ахаа́въ порабо́та Ваа́лу ма́ло, ииу́й же порабо́таетъ ему́ мно́го:

и ны́нѣ вся́ проро́ки Ваа́ловы, вся́ рабы́ его́ и жерцы́ его́ призови́те ко мнѣ́, му́жъ да не потаи́тся, я́ко же́ртва вели́ка Ваа́лу: и вся́къ и́же потаи́тся, не бу́детъ жи́въ. И ииу́й сотвори́ ле́стiю, да погуби́тъ рабы́ Ваа́ловы.

И рече́ ииу́й: освяти́те же́ртву Ваа́лу и служе́нiе. И проповѣ́даша.

И посла́ ииу́й во ве́сь Изра́иль и рече́, глаго́ля: и ны́нѣ вси́ раби́ Ваа́ловы, и вси́ жерцы́ его́, и вси́ проро́цы его́, да никто́же оста́нется, я́ко же́ртву вели́ку творю́: и́же оста́нется, не бу́детъ жи́въ и прiидо́ша вси́ раби́ Ваа́ловы, и вси́ жерцы́ его́, и вси́ проро́цы его́: не оста́ся му́жъ, и́же не прiи́де: и внидо́ша во хра́мъ Ваа́ловъ, и напо́лнися хра́мъ Ваа́ловъ от кра́я да кра́я.

И рече́ ииу́й къ су́щымъ надъ до́момъ оде́ждъ: изнеси́те оде́жды всѣ́мъ рабо́мъ Ваа́ловымъ. И изнесе́ и́мъ ризохрани́тель.

И вни́де ииу́й и Ионада́въ сы́нъ риха́вль въ хра́мину Ваа́лову и рече́ рабо́мъ Ваа́ловымъ: испыта́йте и ви́дите, а́ще е́сть съ ва́ми от рабо́въ Госпо́днихъ, и вы́шлите всѣ́хъ рабо́въ Госпо́днихъ обрѣ́тшихся та́мо. И бы́сть я́коже глаго́ла ииу́й, я́ко не бѣ́ от рабо́въ Госпо́днихъ, но то́кмо еди́ни раби́ Ваа́ловы.

И вни́де сотвори́ти же́ртвы и всесожже́нiя и ииу́й поста́ви себѣ́ внѣ́ о́смьдесятъ муже́й и рече́: му́жъ и́же а́ще уго́нзетъ от муже́й, и́хже а́зъ извожду́ въ ру́ки ва́шя, душа́ его́ вмѣ́сто души́ его́.

И бы́сть егда́ сконча́ творя́й всесожже́нiя, и рече́ ииу́й предтеку́щымъ и триста́томъ: вше́дше избі́йте и́хъ, да не изы́детъ от ни́хъ му́жъ. И изби́ша и́хъ о́стрiемъ меча́ и поверго́ша предтеку́щiи и триста́ты, и идо́ша да́же до гра́да хра́ма Ваа́лова:

и изнесо́ша кумíръ Ваа́ловъ и сожго́ша его́:

и разби́ша кумíры Ваа́ловы, и низверго́ша до́мъ Ваа́ловъ, и опредѣли́ша его́ на Афедро́нъ да́же до дне́ сего́.

И погуби́ ииу́й хра́мъ Ваа́ловъ от Изра́иля.

Оба́че от грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же введе́ въ грѣ́хъ Изра́иля, не отступи́ ииу́й от послѣ́дованiя и́хъ: ю́ницы златы́я, я́же въ Веѳи́ли и въ да́нѣ.

И рече́ Госпо́дь ко ииу́ю: за сiя́, ели́ка ублажи́лъ еси́ сотвори́ти пра́вое предъ очи́ма мои́ма, и вся́ ели́ка по се́рдцу моему́ сотвори́лъ еси́ до́му Ахаа́влю, сы́нове твои́ до четве́ртаго ро́да ся́дутъ на престо́лѣ во Изра́или.

И ииу́й не сохрани́ ходи́ти въ зако́нѣ Госпо́дни все́мъ се́рдцемъ свои́мъ: не отступи от грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

Во дни́ о́ны нача́ Госпо́дь посѣца́ти во Изра́или: и порази́ и́хъ азаи́лъ во всѣ́хъ предѣ́лѣхъ Изра́илевыхъ,

от Иорда́на на восто́къ со́лнца, всю́ зе́млю Галаа́дску и гадді́иску, и Руви́мову и Манассі́ину, от Арои́ра, и́же е́сть при у́стiи пото́ка Арно́нска, и Галаа́дъ и Васа́нъ.

И про́чая слове́съ ииу́евыхъ, и вся́ я́же сотвори́, и вся́ си́ла его́, и совѣща́нiя, я́же совеща́, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе ииу́й со отцы́ свои́ми, и погребо́ша его́ въ самарі́и. И воцари́ся Иоаха́зъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

И дні́й бя́ше, въ ня́же ииу́й ца́рствова надъ Изра́илемъ въ самарі́и, два́десять о́смь лѣ́тъ.

И Гоѳолі́а ма́ти Охозі́ина ви́дѣ, я́ко у́мре сы́нъ ея́, и воста́ и погуби́ все́ сѣ́мя царе́во.

Иосавее́ѳъ же дщи́ царя́ Иора́ма, сестра́ Охозі́ина, поя́ Иоа́са сы́на бра́та своего́, и укра́де его́ от среды́ сыно́въ царе́выхъ избiе́ныхъ, того́ и дои́лицу его́ въ клѣ́ти посте́льнѣй, и утаи́ его́ от лица́ Гоѳолі́ина, и не умертви́ша его́:

и бѣ́ съ не́ю кры́емь въ дому́ Госпо́дни ше́сть лѣ́тъ: и Гоѳолі́а бѣ́ ца́рствующи въ земли́ то́й.

И въ седмо́е лѣ́то посла́ Иода́й жре́цъ, и поя́тъ стонача́лники Хорри́мски и раси́мски, и возведе́ я́ къ себѣ́ въ до́мъ Госпо́день, и завѣща́ и́мъ завѣ́тъ Госпо́день, и закля́ и́хъ предъ Го́сподемъ: и показа́ и́мъ Иода́й сы́на ца́рска,

и заповѣ́да и́мъ, глаго́ля: сiе́ сло́во, е́же сотвори́те: тре́тiя ча́сть от ва́съ да сни́детъ въ суббо́ту, и да стреже́те стражбу́ до́му царе́ва во вратѣ́хъ,

и тре́тiя ча́сть у две́рiй пути́, и тре́тiя ча́сть у вра́тъ созади́ протека́юшнхъ, и да устреже́те стражбу́ до́му:

и двѣ́ ча́сти въ ва́съ, вся́къ исходя́й въ суббо́ту, и да храня́тъ стражбу́ до́му Госпо́дня при цари́:

и обступи́те царя́ о́коло, кі́йждо ору́жiе свое́ имы́й въ руцѣ́ свое́й, и входя́й въ садиро́ѳъ и да у́мретъ: и бу́дите съ царе́мъ, егда́ входи́ти ему́ и исходи́ти.

И сотвори́ша стонача́лницы вся́, ели́ка заповѣ́да Иода́й смы́сленый: и поя́ кі́йждо му́жы своя́, и входя́щыя въ суббо́ту со исходя́шими въ суббо́ту, и внидо́ша ко Иода́ю жерцу́.

И даде́ жре́цъ со́тникомъ ко́пiя и щиты́ царя́ дави́да, я́же бы́ша въ дому́ Госпо́дни:

и бы́ша въ рука́хъ воево́дъ и предтеку́щихъ, и сотвори́ша со́тницы и предходя́щiи по всему́, ели́ко заповѣ́да и́мъ жре́цъ. И собра́ жре́цъ Госпо́день вся́ лю́ди земли́ въ до́мъ Госпо́день: и ста́ша предтеку́щiи, кі́йждо и́хъ ору́жiе имы́й въ руцѣ́ свое́й, от страны́ до́му десны́я, да́же да страны́ до́му шу́iя же́ртвенныя, и до́му царе́ва о́коло:

и изведе́ сы́на царе́ва, и возложи́ на него́ вѣне́цъ [ца́рскiй] и свидѣ́нiе, и воцари́ его́, и пома́за его́. И восплеска́ша рука́ми и рѣ́ша: да живе́тъ ца́рь.

И услы́ша Гоѳолі́а гла́съ предтеку́щихъ люді́й, и вни́де къ наро́ду въ до́мъ Госпо́день,

и ви́дѣ, и се́, ца́рь стоя́ше на столпѣ́ по обы́чаю: и бя́ху предъ царе́мъ пѣвцы́ и трубы́, и вси́ лю́дiе земли́ ра́дующеся и трубя́ще въ трубы́. И раздра́ Гоѳолі́а ри́зы своя́ и возопи́: измѣ́на, измѣ́на.

И заповѣ́да Иода́й жре́цъ стонача́лникомъ и вла́стелемъ си́лы, и рече́ къ ни́мъ: изведи́те ю́ во́нъ изъ полко́въ, и входя́й вслѣ́дъ ея́ сме́ртiю да у́мретъ от ору́жiя: поне́же рече́ жре́цъ, да не у́мретъ въ дому́ Госпо́дни.

И возложи́ша на ню́ ру́цѣ, и изведо́ша ю́ скопцы́ путе́мъ исхо́да ко́ней до́му царе́ва, и у́мре ту́.

И завѣща́ Иода́й завѣ́тъ между́ Го́сподемъ и между́ царе́мъ и между́ людьми́, я́ко бы́ти и́мъ въ лю́ди Госпо́дни: и между́ царе́мъ и между́ людьми́.

И внндо́ша вси́ лю́дiе земли́ въ до́мъ Ваа́ловъ и разби́ша его́, и же́ртвенники его́ и о́бразы его́ сокруши́ша до́брѣ, и маѳа́на жерца́ Ваа́лова уби́ша предъ лице́мъ же́ртвенниковъ. И поста́ви жре́цъ вла́стели въ дому́ Госпо́дни,

и взя́ стонача́лники, и Хорри́ма и раси́ма, и вся́ лю́ди земли́, и изведе́ царя́ от до́му Госпо́дня: и внидо́ша путе́мъ вра́тъ предтеку́щихъ до́му царе́ва, и посади́ша его́ на престо́лѣ царе́вѣ.

И возра́довашася вси́ лю́дiе земли́, и гра́дъ умолче́: и Гоѳолі́ю умертви́ша мече́мъ въ дому́ царе́вѣ.

Сы́нъ седми́ лѣ́тъ Иоа́съ егда́ нача́ ца́рствовати.

Въ лѣ́то седмо́е ииу́а воцари́ся Иоа́съ, и четы́редесять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Саві́а от вирсаве́и.

И сотвори́ Иоа́съ пра́вое предъ Го́сподемъ во вся́ дни́, въ ня́же просвѣти́ его́ Иода́й иере́й:

оба́че высо́кихъ не преста́виша, и та́мо еще́ лю́дiе жря́ху и кадя́ху на высо́кихъ.

И рече́ Иоа́съ къ жерце́мъ: все́ сребро́ святы́хъ вноси́мое въ до́мъ Госпо́день, сребро́ оцѣне́нiя, му́жъ сребро́ взя́вый оцѣне́нiя, все́ сребро́, е́же а́ще взы́детъ на се́рдце му́жа внести́ въ до́мъ Госпо́день,

да во́змутъ себѣ́ жерцы́, му́жъ от прода́нiя своего́, и ті́и да укрѣпя́тъ веде́къ до́му во всѣ́хъ, идѣ́же а́ще обря́щется веде́къ.

И бы́сть въ два́десять тре́тiе лѣ́то царя́ Иоа́са, не укрѣпи́ша жерцы́ веде́ка хра́ма:

и призва́ ца́рь Иоа́съ Иода́я жерца́ и жерцы́, и рече́ къ ни́мъ: что́ я́ко не укрѣпи́сте веде́ка хра́ма? и ны́нѣ не прiима́йте сребра́ от прода́жей ва́шихъ, я́ко на веде́къ хра́ма да́сте е́.

И совѣща́шася жерцы́ не прiима́ти сребра́ от люді́й и не укрѣпля́ти веде́ка хра́ма.

И взя́ Иода́й жре́цъ киво́тъ еди́нъ, и сотвори́ въ не́мъ сква́жню, и положи́ его́ при олтари́ одесну́ю входя́щихъ муже́й въ до́мъ Госпо́день: и влага́ху та́мо жерцы́ храня́щiи две́рь все́ сребро́ приноси́мое въ до́мъ Госпо́день.

И бы́сть егда́ уви́дѣша, я́ко мно́го сребра́ въ ковче́зѣ, и взы́де пи́счiй царе́въ, и жре́цъ вели́кiй, и сребросе́чцы и откры́ша, и сочто́ша сребро́ обрѣ́тшееся въ дому́ Госпо́дни:

и да́ша сребро́ угото́ванное въ ру́цѣ творя́щихъ дѣла́ на сосу́ды до́му Госпо́дня: и разда́ша древодѣ́лемъ и дѣ́лателемъ зи́ждущымъ въ дому́ Госпо́дни,

и стѣнодѣ́лателемъ, и худо́жникомъ, и сѣку́щымъ ка́менiя на купле́нiе древе́съ, и ка́менiя те́санаго на строе́нiе веде́ка до́му Госпо́дня, на вся́ ели́ка иждиве́на бы́ша на утвержде́нiе хра́ма.

Оба́че не твори́шася хра́му Госпо́дню две́ри сре́бряны, гво́здiе, фiа́лы и трубы́, ни вси́ сосу́ды зла́ты, и сосу́ды сре́бряны от сребра́ принесе́ннаго въ до́мъ Госпо́день:

поне́же творя́щымъ дѣла́ даде́ся сiе́, и утверди́ша тѣ́мъ до́мъ Госпо́день.

И не сочита́ху муже́й, и́мже дая́ху сребро́ въ ру́ки, дая́ти творя́щымъ дѣла́, зане́ вѣ́рно творя́ху.

Сребро́ за грѣхи́ и сребро́ за преступле́нiе, ели́ко внесе́но бы́сть въ до́мъ Госпо́день, жерце́мъ бы́сть.

Тогда́ взы́де азаи́лъ ца́рь Си́рскiй и воева́ на ге́ѳъ, и взя́ его́ азаи́лъ и разби́ его́: и обрати́ азаи́лъ лице́ свое́ взы́ти на Иерусали́мъ.

И взя́ Иоа́съ ца́рь Иу́динъ вся́ свята́я, ели́ка освяти́ Иосафа́тъ и Иора́мъ и Охозі́а, отцы́ его́ и ца́рiе Иу́дины, и свята́я его́, и все́ зла́то обрѣ́тшееся въ сокро́вищихъ до́му Госпо́дня и до́му царе́ва, и посла́ азаи́лу царю́ Си́рску, и отъи́де от Иерусали́ма.

И про́чая слове́съ Иоа́совыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И воста́ша о́троцы его́, и совѣща́ша вся́къ совѣ́тъ, и уби́ша Иоа́са въ до́мѣ малло́ни, и́же въ саа́лѣ.

И Иезеха́ръ сы́нъ Иемуа́ѳовъ, и Иезеву́ѳъ сы́нъ соми́ровъ, раби́ его́ уби́ша его́, и у́мре, и погребо́ша его́ со отцы́ его́ во гра́дѣ дави́довѣ. И воцари́ся Амессі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то два́десять тре́тiе Иоа́са сы́на Охозі́ина царя́ Иу́дина ца́рствова Иоаха́зъ сы́нъ ииу́евъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и седмьна́десять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, и и́де вслѣ́дъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля и не оста́ся зло́бы тоя́.

И разгнѣ́вася Госпо́дь гнѣ́вомъ на Изра́иля, и вдаде́ и́хъ въ ру́цѣ азаи́лу царю́ Си́рску и въ ру́цѣ сы́на Аде́ра, сы́на азаи́лева, во вся́ дни́.

И помоли́ся Иоаха́зъ лицу́ Госпо́дню, и услы́ша его́ Госпо́дь, я́ко ви́дѣ ско́рбь Изра́илеву, поне́же оскорби́ и́хъ ца́рь Си́рскiй.

И даде́ Госпо́дь спасе́нiе Изра́илю, и избы́ша от руку́ Си́рску: и всели́шася сы́нове Изра́илевы въ селе́нiя своя́ я́коже и вчера́ и тре́тiяго дне́:

оба́че не отступи́ша от грѣхо́въ до́му иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля, въ не́мъ ходя́ху: и дубра́ва стоя́ше въ самарі́и.

я́ко не оста́шася Иоаха́зу лю́дiе, но то́кмо пятьдеся́тъ ко́нникъ, и де́сять колесни́цъ, и де́сять ты́сящъ пѣшце́въ, я́ко изгуби́лъ и́хъ ца́рь Си́рскiй, и положи́ я́ я́ко пра́хъ на попра́нiе.

И про́чая слове́съ Иоаха́зовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, и си́лы его́, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Иоаха́зъ со отцы́ свои́ми, и погребо́ша его́ въ самарі́и: и воцари́ся Иоа́съ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то три́десять седмо́е Иоа́са царя́ Иу́дина ца́рствова Иоа́съ сы́нъ Иоаха́зовъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и шестьна́десять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима: не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля, въ то́мъ хожда́ше.

И про́чая слове́съ Иоа́совыхъ и вся́ ели́ка сотвори́, и си́лы его́, я́же сотвори́ со Амессі́емъ царе́мъ Иу́динымъ, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Иоа́съ со отцы́ свои́ми, иеровоа́мъ же сѣ́де на престо́лѣ его́: и погребе́нъ бы́сть Иоа́съ въ самарі́и съ царми́ Изра́илевыми.

И Елиссе́й разболѣ́ся болѣ́знiю свое́ю, от нея́же у́мре. И прiи́де къ нему́ Иоа́съ ца́рь Изра́илевъ, и пла́кася надъ лице́мъ его́, и рече́: о́тче, о́тче, колесни́ца Изра́илева и ко́ни его́.

И рече́ ему́ Елиссе́й возми́ лу́къ и стрѣ́лы. И взя́ къ себѣ́ лу́къ и стрѣ́лы.

И рече́ царю́: возложи́ ру́ку свою́ на лу́къ. И возложи́ Иоа́съ ру́ку свою́ на лу́къ, и Елиссе́й возложи́ ру́ки своя́ на ру́ки царе́вы,

и рече́: отве́рзи окно́ е́же на восто́къ. И отве́рзе. И рече́ Елиссе́й: стрѣли́. И стрѣли́ [ца́рь]. И рече́ Елиссе́й: стрѣла́ спасе́нiя Госпо́дня и стрѣла́ спасе́нiя на сирі́ю, и побѣди́ши сирі́ю во Афе́кѣ да́же до сконча́нiя.

И рече́ ему́ Елиссе́й: возми́ лу́къ. И взя́. И рече́ царю́ Изра́илеву: уда́ри на зе́млю. И уда́ри ца́рь три́жды, и ста́.

И оскорбѣ́ человѣ́къ Бо́жiй о не́мъ и рече́: а́ще бы уда́рилъ еси́ пяти́щи или́ шести́щи, тогда́ бы еси́ порази́лъ сирі́ю до сконча́нiя, ны́нѣ же побѣди́ши сирі́ю три́жды.

И у́мре Елиссе́й, и погребо́ша его́. Во́ини же Моа́вли прiидо́ша въ зе́млю настава́ющу лѣ́ту тому́.

И бы́сть и́мъ погреба́ющимъ му́жа, и се́, ви́дѣша во́иновъ, и поверго́ша му́жа во гро́бѣ Елиссе́овѣ: [и впаде́ тѣ́ло человѣ́ка ме́ртва,] и прикосну́ся косте́мъ Елиссе́овымъ, и оживе́ и воста́ на но́ги своя́.

Азаи́лъ же оскорбля́ше Изра́иля во вся́ дни́ Иоаха́зовы.

И поми́лова я́ Госпо́дь, и уще́дри я́, и призрѣ́ на ня́ завѣ́та ра́ди своего́, и́же со Авраа́момъ и Исаа́комъ и Иа́ковомъ, и не восхотѣ́ Госпо́дь потреби́ти и́хъ, ниже́ отве́рже и́хъ от лица́ своего́.

И у́мре азаи́лъ ца́рь Си́рскiй, и воцари́ся Аде́ръ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

И возврати́ся Иоа́съ сы́нъ Иоаха́зовъ, и взя́ гра́ды от руки́ Аде́ра сы́на азаи́лева, и́хже взя́ от руку́ Иоаха́за отца́ его́ въ бра́ни: три́жды побѣди́ его́ Иоа́съ, и возврати́ гра́ды Изра́илевы.

Въ лѣ́то второ́е Иоа́са сы́на Иоаха́за царя́ Изра́илева, и воцари́ся Амессі́а сы́нъ Иоа́совъ, ца́рь Иу́динъ:

сы́нъ два́десяти пяти́ лѣ́тъ бѣ́, внегда́ ца́рствовати ему́ и два́десять пя́ть лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Иоади́на от Иерусали́ма.

И сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Госпо́днима, оба́че не я́коже дави́дъ оте́цъ его́: по всѣ́мъ, ели́ка сотвори́ оте́цъ его́ Иоа́съ, сотвори́,

то́кмо высо́кихъ не разруши́: еще́ лю́дiе жря́ху и кадя́ху на высо́кихъ.

И бы́сть егда́ утверди́ся ца́рство въ руку его́, и изби́ рабы́ своя́ уби́вшыя отца́ его́:

сыно́въ же убі́йцъ тѣ́хъ не изби́, я́коже пи́сано въ кни́зѣ зако́на Моисе́ова, я́коже заповѣ́да Госпо́дь, глаго́ля: да не умира́ютъ отцы́ за сы́ны, и сы́нове да не умира́ютъ за отцы́, но то́кмо кі́йждо за своя́ грѣхи́ да у́мретъ.

Се́й порази́ Едо́ма въ геме́лѣ де́сять ты́сящъ и взя́ ка́мень на бра́ни, и нарече́ и́мя ему́ Иеѳои́лъ до дне́шняго дне́.

Тогда́ посла́ Амессі́а послы́ ко Иоа́су сы́ну Иоаха́за сы́на ииу́а царя́ Изра́илева, глаго́ля: прiиди́, да ви́димся въ лице́.

И посла́ Иоа́съ ца́рь Изра́илевъ ко Амессі́и царю Иу́дину, глаго́ля: те́рнъ, и́же въ Лива́нѣ, посла́ къ ке́дрови су́щему въ Лива́нѣ, глаго́ля: да́ждь дще́рь твою́ сы́ну моему́ въ жену́: и прiидо́ша звѣ́рiе лу́жнiи, и́же въ Лива́нѣ, и попра́ша те́рнiе:

побива́я порази́лъ еси́ Идуме́ю, и вознесе́ тя́ се́рдце твое́, просла́вися сѣдя́ въ дому́ твое́мъ, и почто́ любопри́шися въ зло́бѣ твое́й? и паде́ши ты́, и Иу́да съ тобо́ю.

И не послу́ша Амессі́а. И взы́де Иоа́съ ца́рь Изра́илевъ, и ви́дѣстася лице́мъ то́й и Амессі́а ца́рь Иу́динъ въ веѳсами́сѣ Иу́динѣ.

И паде́ Иу́да предъ лице́мъ Изра́илевымъ, и побѣже́ кі́йждо въ до́мы своя́.

И Амессі́ю сы́на Иоа́сова, сы́на Охозі́и, царя́ Иу́дина, я́тъ Иоа́съ сы́нъ Иоаха́зовъ ца́рь Изра́илевъ въ веѳсами́сѣ: и прiи́де во Иерусали́мъ, и разби́ стѣ́ну Иерусали́му от вра́тъ Ефре́млихъ до вра́тъ уго́лныхъ, на четы́реста лако́тъ:

и взя́ сребро́ и зла́то, и вся́ сосу́ды обрѣ́теныя въ дому́ Госпо́дни и въ сокро́вищахъ до́му царе́ва, и сы́ны смѣси́вшихся, и возврати́ся въ самарі́ю.

И про́чая слове́съ Иоа́совыхъ, ели́ка сотвори́ въ си́лѣ свое́й, я́коже бра́ся со Амессі́ею царе́мъ Иу́динымъ, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Иоа́съ со отцы́ свои́ми и погребе́нъ бы́сть въ самарі́и съ цари́ Изра́илевыми. И воцари́ся иеровоа́мъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

И поживе́ Амессі́а сы́нъ Иоа́совъ, ца́рь Иу́динъ, по уме́ртвiи Иоа́са сы́на Иоаха́за царя́ Изра́илева пятьна́десять лѣ́тъ.

И про́чая слове́съ Амессі́евыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И воста́ша на него́ полки́ во Иерусали́мѣ: и убѣже́ въ лахи́сы, и посла́ша вслѣ́дъ его́ въ лахи́сы, и уби́ша его́ ту́:

и взя́ша его́ на ко́ни, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во Иерусали́мѣ во гра́дѣ дави́довѣ.

И поя́ша вси́ лю́дiе Иу́дины азарі́ю, и то́й сы́нъ шести́надесяти лѣ́тъ, и поста́виша его́ царе́мъ вмѣ́сто отца́ его́ Амессі́и:

то́й созда́ Ело́ѳъ, и возврати́ его́ Иу́дѣ по уме́ртвiи царя́ со отцы́ его́.

Въ лѣ́то пятоена́десять Амессі́и сы́на Иоа́са царя́ Иу́дина, ца́рствова иеровоа́мъ сы́нъ Иоа́совъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и четы́редесять и еди́но лѣ́то,

и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ: не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля:

то́й приврати́ предѣ́лъ Изра́илевъ от вхо́да Ема́ѳова да́же и до мо́ря Арави́тскаго, по глаго́лу Го́спода Бо́га Изра́илева, его́же глаго́ла руко́ю раба́ своего́ Ио́ны, сы́на Амаѳі́ина, проро́ка, и́же от геѳахове́ра,

я́ко ви́дѣ Госпо́дь смире́нiе Изра́илево го́рько зѣло́, и ма́ло содержи́мыхъ, и ума́ленныхъ, и оста́вленыхъ, и не бѣ́ помога́ющаго и́мъ.

И не глаго́ла Госпо́дь искорени́ти сѣ́мене Изра́илева подъ небесе́мъ: и спасе́ я́ руко́ю иеровоа́ма сы́на Иоа́сова.

И про́чая слове́съ иеровоа́мовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, и си́лы его́, ели́ка повоева́, и ка́ко возврати́ Дама́скъ и Ема́ѳъ Иу́дѣ во Изра́или, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе иеровоа́мъ со отцы́ свои́ми, со цари́ Изра́илевыми: и воцари́ся Заха́рiа сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то два́десять седмо́е иеровоа́ма царя́ Изра́илева воцари́ся Азарі́а сы́нъ Амессі́и царя́ Иу́дина:

сы́нъ шести́надесяти лѣ́тъ бѣ́, егда́ нача́ ца́рствовати, и пятьдеся́тъ два́ лѣ́та ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Иехелі́а от Иерусали́ма.

И сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Госпо́днима по всему́, ели́ка сотвори́ оте́цъ его́ Амессі́а,

оба́че высо́кихъ не разори́: еще́ лю́дiе жря́ху и кадя́ху на высо́кихъ.

И косну́ся Госпо́дь царя́, и бы́сть прокаже́нъ до дне́ сме́рти своея́: и ца́рствова въ дому́ апфусо́ѳъ. И Иоаѳа́мъ сы́нъ царе́въ бѣ́ надъ до́момъ судя́ лю́демъ земли́ тоя́.

И про́чая слове́съ азарі́и, и вся́ ели́ка сотвори́, не́ сiя́ ли напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Азарі́а со отцы́ свои́ми, и погребо́ша его́ со отцы́ его́ во гра́дѣ дави́довѣ. И воцари́ся Иоаѳа́мъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то три́десять осмо́е азарі́и царя́ Иу́дина ца́рствова Заха́рiа сы́нъ иеровоа́мль надъ Изра́илемъ въ самарі́и ше́сть ме́сяцъ.

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, я́коже сотвори́ша отцы́ его́, не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

И воста́ста на́нь Селлу́мъ сы́нъ Иави́совъ и кевлаа́мъ, и порази́ста его́, и умертви́ста его́: и воцари́ся Селлу́мъ вмѣ́сто его́.

И про́чая слове́съ Заха́рiевыхъ, се́, су́ть напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ.

сiе́ сло́во Госпо́дне, е́же глаго́ла ко ииу́ю, рекі́й: сы́нове четве́ртiи ся́дутъ тебѣ́ на престо́лѣ Изра́илевѣ. И бы́сть та́ко.

И Селлу́мъ сы́нъ Иави́совъ воцари́ся во Изра́или: и въ лѣ́то три́десять девя́тое азарі́и царя́ Иу́дина, ца́рствова Селлу́мъ ме́сяцъ дні́й въ самарі́и.

И взы́де Манаи́мъ сы́нъ гадді́инъ от Ѳерси́лы, и прiи́де въ самарі́ю, и уби́ Селлу́ма сы́на Иави́сова въ самарі́и, и умертви́ его́, и воцари́ся вмѣ́сто его́.

И про́чая слове́съ Селлу́мовыхъ, и совѣща́нiе его́, и́мже совѣща́ся, се́, су́ть пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ.

Тогда́ порази́ Манаи́мъ и Ѳе́рсу, и вся́, я́же въ не́й, и предѣ́лы ея́ от Ѳе́рсы, поне́же не отверзо́ша ему́, и разби́ ю́ и всѣ́хъ, и́же въ не́й, и иму́щихъ во чре́вѣ разсѣче́.

Въ лѣ́то три́десять девя́тое азарі́и царя́ Иу́дина, ца́рствова Манаи́мъ сы́нъ гадді́инъ надъ Изра́илемъ де́сять лѣ́тъ въ самарі́и,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, [во вся́ дни́ своя́] не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

Во дни́ его́ взы́де Фу́ла ца́рь Ассирі́йскiй на зе́млю [Изра́илеву], и Манаи́мъ даде́ Фу́лѣ ты́сящу тала́нтъ сребра́, да бу́детъ рука́ его́ съ ни́мъ, [е́же укрѣпи́ти ца́рство въ руку́ его́].

И возложи́ Манаи́мъ да́нь на Изра́иля, на всѣ́хъ си́льныхъ, да́ти царю́ Ассирі́йску пятьдеся́тъ Си́кль сребра́ му́жу коему́ждо: и возврати́ся ца́рь Ассирі́йскъ, и не ста́ та́мо въ земли́.

И про́чая слове́съ Манаи́мовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Манаи́мъ со отцы́ свои́ми, и воцари́ся факі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то пятьдеся́тое азарі́и царя́ Иу́дина, ца́рствова факі́а сы́нъ Манаи́мль надъ Изра́илемъ въ самарі́и лѣ́та два́,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, не отступи́ от грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

И воста́ на него́ факе́й сы́нъ ромелі́инъ, триста́тъ его́, и уби́ его́ въ самарі́и бли́зъ до́му царе́ва, со Арго́вомъ и со Арі́емъ, и съ ни́мъ [бя́ху] пятьдеся́тъ муже́й от Галаади́товъ, и умертви́ его́, и воцари́ся вмѣ́сто его́.

И про́чая слове́съ факі́евыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́ се́, су́ть, пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ.

Въ лѣ́то пятьдеся́тъ второ́е азарі́и царя́ Иу́дина, ца́рствова факе́й сы́нъ ромелі́инъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и два́десять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

Во дни́ факе́а царя́ Изра́илева прiи́де Ѳелгаѳфелласа́ръ ца́рь Ассирі́йскiй, и взя́ Аи́нъ и Авелвеѳмааха́, и Ао́ха и Кене́зу, и Асо́ра и Галаа́дъ и Галиле́ю, всю́ зе́млю Нефѳали́млю, и приведе́ я́ ко Ассирі́аномъ.

И воста́ осі́а сы́нъ илы́ на факе́а сы́на ромелі́ина, и порази́ его́, и умертви́ его́, и воцари́ся вмѣ́сто его́ въ два́десятое лѣ́то Иоаѳа́ма сы́на азарі́ина.

И про́чая слове́съ факе́евыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, се́, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ.

Въ лѣ́то второ́е факе́а сы́на ромелі́ина царя́ Изра́илева воцари́ся Иоаѳа́мъ, сы́нъ азарі́и царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти пяти́ лѣ́тъ бѣ́, егда́ нача́ ца́рствовати, и шестьна́десять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ иеруса́ дщи́ садо́кова.

И сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всему́ ели́ка сотвори́ оте́цъ его́ Азарі́а,

оба́че высо́кихъ не разори́: еще́ лю́дiе жря́ху и кадя́ху на высо́кихъ. То́й созда́ две́ри хра́му Госпо́дню вы́шнiя.

И про́чая слове́съ Иоаѳа́мовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не сiя́ ли напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

Во дни́ о́ны нача́тъ Госпо́дь посыла́ти на Иу́ду раассо́на царя́ Си́рска и факе́а сы́на ромелі́ина.

И у́спе Иоаѳа́мъ со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во гра́дѣ дави́да отца́ своего́. И воцари́ся Аха́зъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то седмоена́десять факе́а сы́на ромелі́ина, воцари́ся Аха́зъ сы́нъ Иоаѳа́ма царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти лѣ́тъ бѣ́ Аха́зъ, егда́ нача́ ца́рствовати, и шестьна́десять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ, и не сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Го́спода Бо́га своего́ вѣ́рно, я́коже дави́дъ оте́цъ его́,

и ходи́ въ пути́ иеровоа́ма сы́на нава́това царя́ Изра́илева, ксему́ и сы́на своего́ преведе́ сквозѣ́ о́гнь по ме́рзостемъ язы́ковъ, и́хже отъя́тъ Госпо́дь от лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ:

и жря́ше и кадя́ше на высо́кихъ и на холмѣ́хъ и подъ вся́кимъ дре́вомъ ча́стымъ.

Тогда́ взы́де раассо́нъ ца́рь Си́рскъ и факе́й сы́нъ ромелі́инъ ца́рь Изра́илевъ во Иерусали́мъ на бра́нь, и воева́ста на Аха́за, и не можа́ста [ему́] одолѣ́ти.

Во вре́мя о́но возврати́ раассо́нъ ца́рь Си́рскiй Ела́ѳъ сирі́и и изгна́ Иуде́евъ изъ Ела́ѳа, и Идуме́е прiидо́ша во Ела́ѳъ и всели́шася та́мо да́же до дне́ сего́.

И посла́ Аха́зъ послы́ къ Ѳелгаѳфелласа́ру царю́ Ассирі́йску, глаго́ля: ра́бъ тво́й и сы́нъ тво́й а́зъ е́смь, взы́ди и отими́ мя́ от руки́ царя́ Си́рска и от руки́ царя́ Изра́илева, воста́вшихъ на мя́.

И взя́ Аха́зъ зла́то и сребро́ обрѣ́тшееся въ сокро́вищихъ до́му Госпо́дня и въ сокро́вищихъ до́му царе́ва, и посла́ царю́ Ассирі́йску да́ры.

И послу́ша его́ ца́рь Ассирі́йскiй: и взы́де ца́рь Ассирі́йскiй въ Дама́скъ, и взя́ его́, и пресели́ его́, и раассо́на царя́ уби́.

И и́де ца́рь Аха́зъ на срѣ́тенiе Ѳелгаѳфелласа́ру царю́ Ассирі́йску въ Дама́скъ, и ви́дѣ же́ртвенникъ въ дама́сцѣ: и посла́ ца́рь Аха́зъ ко урі́и иере́ю подо́бiе же́ртвенника, и начерта́нiе, и все́ творе́нiе его́.

И созда́ урі́а иере́й же́ртвенникъ по всѣ́мъ, ели́ка посла́ ца́рь Аха́зъ от Дама́ска.

И прiи́де ца́рь Аха́зъ изъ Дама́ска и ви́дѣ же́ртвенникъ, и взы́де на него́,

и покади́ всесожже́нiе свое́ и же́ртву свою́ и возлiя́нiе свое́, и пролiя́ кро́вь ми́рныхъ на же́ртвенникъ,

олта́рь же мѣ́дяный, и́же предъ Го́сподемъ, принесе́ от лица́ до́му Госпо́дня, и от среды́ же́ртвенника и от среды́ до́му Госпо́дня: и поста́ви его́ о еди́ну страну́ же́ртвенника къ сѣ́веру.

И заповѣ́да ца́рь Аха́зъ урі́и иере́ю, глаго́ля: на же́ртвенницѣ вели́цѣмъ приноша́яй всесожже́нiя у́тренняя, и же́ртву вече́рнюю, и всесожже́нiя царе́ва, и же́ртву его́, и всесожже́нiя всѣ́хъ люді́й, и же́ртву и́хъ, и возлiя́нiя и́хъ, и вся́ку кро́вь всесожже́нiя, и вся́ку кро́вь же́ртвенную излiе́ши на не́мъ: олта́рь не мѣ́дянъ да бу́детъ мнѣ́ на у́тро.

И сотвори́ урі́а иере́й по всѣ́мъ, ели́ка заповѣ́да ему́ ца́рь Аха́зъ.

И изсѣче́ Аха́зъ ца́рь спое́нiя подста́вовъ, и пренесе́ от ни́хъ умыва́лницу, и мо́ре низложи́ от воло́въ мѣ́дяныхъ, и́же бѣ́ша подъ ни́мъ, и положи́ е́ на подста́вѣ ка́меннѣмъ:

и основа́нiе сѣда́лища созда́но въ дому́ Госпо́дни, и вхо́дъ царе́въ внѣ́шнiй обрати́ въ до́мъ Госпо́день, от лица́ царя́ Ассирі́йска.

И про́чая слове́съ Аха́зовыхъ, ели́ка сотвори́, не сiя́ ли напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ:

И у́спе Аха́зъ со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во гра́дѣ дави́довѣ. И воцари́ся езекі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то второена́десять Аха́за царя́ Иу́дина, ца́рствова осі́а сы́нъ илы́ въ самарі́и надъ Изра́илемъ де́вять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, оба́че не я́коже ца́рiе Изра́илевы, и́же бѣ́ша пре́жде его́.

И взы́де на́нь Саламанасса́ръ ца́рь Ассирі́йскъ . И бы́сть ему́ осі́а ра́бъ и дава́ше ему́ да́нь.

И обрѣ́те ца́рь Ассирі́йскъ во осі́и непра́вду, зане́же посла́ послы́ къ Сиго́ру царю́ Еги́петску и не принесе́ да́ни царю́ Ассирі́йску лѣ́та того́. И осади́ его́ ца́рь Ассирі́йскiй и связа́ его́ въ хра́минѣ темни́чнѣй.

И прiи́де ца́рь Ассирі́йскъ во всю́ зе́млю [его́], и взы́де въ самарі́ю, и воева́ ю́ три́ лѣ́та.

Въ лѣ́то девя́тое осі́и взя́ ца́рь Ассирі́йскiй самарі́ю, и заведе́ Изра́илтянъ во Ассирі́ю, и посели́ и́хъ на ала́и и на Аво́рѣ, рѣка́хъ гоза́нскихъ, и въ предѣ́лѣхъ ми́дскихъ.

И [сiе́] бы́сть, я́ко согрѣши́ша сы́нове Изра́илевы Го́споду Бо́гу своему́ изве́дшему и́хъ изъ земли́ Еги́петскiя, изъ подъ руки́ фарао́на царя́ Еги́петска, и убоя́шася бого́въ инѣ́хъ,

и ходи́ша по преда́ниемъ язы́ковъ, и́хже истреби́ Госпо́дь от лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ, и ца́рiе Изра́илевы ели́цы сотвори́ша,

и ели́цы сокры́ша сы́нове Изра́илевы словеса́, не та́ко на Го́спода Бо́га своего́: и созда́ша себѣ́ высо́кая во всѣ́хъ градѣ́хъ свои́хъ, от столпа́ стрегу́щихъ да́же до гра́да тве́рда,

и поста́виша себѣ́ кумíры и дубра́вы на вся́цѣмъ холмѣ́ высо́цѣ и подъ вся́кимъ дре́вомъ ча́щнымъ,

и кадя́ху та́мо на всѣ́хъ высо́кихъ, я́коже язы́цы, я́же удали́ Госпо́дь от лица́ и́хъ, и сотвори́ша о́бщники, и нача́ша я́вѣ прогнѣвля́ти Го́спода,

и послужи́ша и́доломъ, о ни́хже рече́ и́мъ Госпо́дь: не сотвори́те глаго́ла сего́ Го́сподеви.

И засвидѣ́телствова Госпо́дь во Изра́или и во Иу́дѣ, и рука́ми всѣ́хъ проро́къ свои́хъ вся́каго прозорли́ваго, глаго́ля: обрати́теся от путі́й ва́шихъ лука́выхъ, и сохрани́те за́повѣди моя́ и оправда́нiя моя́, и ве́сь зако́нъ, его́же заповѣ́дахъ отце́мъ ва́шымъ, ели́ка посла́хъ и́мъ рука́ми ра́бъ мои́хъ проро́ковъ.

И не послу́шаша, и ожесточи́ша вы́ю свою́ па́че вы́и оте́цъ свои́хъ, и́же не вѣ́роваша Го́споду Бо́гу своему́:

и отверго́ша завѣ́тъ его́ и оправда́нiя, я́же завѣща́ отце́мъ и́хъ и свидѣ́нiй его́, ели́ка засвидѣ́телствова и́мъ, не сохрани́ша, и идо́ша вслѣ́дъ су́етныхъ и осуети́шася, и вслѣ́дъ язы́ковъ су́щихъ о́крестъ и́хъ, о ни́хже заповѣ́да Госпо́дь и́хъ, е́же не сотвори́ти по сему́:

и оста́виша за́повѣди Го́спода Бо́га своего́ и сотвори́ша себѣ́ двѣ́ ю́ницы сли́ты, и сотвори́ша дубра́вы, и поклони́шася все́й си́лѣ небе́снѣй и послужи́ша Ваа́лу:

и превожда́ху сы́ны своя́ и дще́ри своя́ чрезъ о́гнь, и волхвова́ху волхвова́нiемъ и вража́ху: и прода́шася, е́же твори́ти лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, е́же прогнѣ́вати его́.

И разгнѣ́вася Госпо́дь на Изра́иля зѣло́ и отри́ну и́хъ от лица́ своего́, и не оста́ся, то́кмо еди́но колѣ́но Иу́дино.

И Иу́да та́кожде не сохрани́ за́повѣдiй Го́спода Бо́га своего́: и хожда́ху по оправда́ниемъ Изра́илевымъ, я́же сотвори́ша, и отверго́шася Го́спода.

И разгнѣ́вася Госпо́дь на все́ сѣ́мя Изра́илево и поколеба́ я́, и даде́ я́ въ ру́ки расхища́ющымъ я́ до́ндеже отве́рже я́ от лица́ своего́.

Я́ко отто́ржеся Изра́иль от до́му дави́дова, и поста́виша себѣ́ царя́ иеровоа́ма сы́на нава́това: и отри́ну иеровоа́мъ Изра́иля от Го́спода и введе́ и́хъ во грѣ́хъ вели́кiй.

И хожда́ху сы́нове Изра́илевы по всему́ грѣху́ иеровоа́млю, его́же сотвори́: не отступи́ша от него́,

до́ндеже отве́рже Госпо́дь Изра́иля от лица́ своего́, я́коже глаго́ла Госпо́дь руко́ю всѣ́хъ ра́бъ свои́хъ проро́ковъ. И преселе́нъ бы́сть Изра́иль от земли́ своея́ во Ассирі́аны, да́же до дне́ сего́.

И приведе́ ца́рь Ассирі́йскiй изъ Вавило́на и́же от ху́ѳы и от Аі́а, и от Ема́ѳа и Сепфаруи́ма, и вселе́ни бы́ша во градѣ́хъ самарі́йскихъ вмѣ́сто сыно́въ Изра́илевыхъ, и наслѣ́диша самарі́ю и всели́шася во градѣ́хъ ея́.

И бы́сть въ нача́лѣ сѣдѣ́нiя и́хъ, не убоя́шася Го́спода, и пусти́ на ня́ Госпо́дь львы́, и бя́ху убива́юще я́.

И рѣ́ша царю́ Ассирі́йску, глаго́люще: язы́ки, и́хже преве́лъ и пресади́лъ еси́ во градѣ́хъ самарі́йскихъ, не разумѣ́ша суда́ Бо́га земли́, и посла́ Госпо́дь на ни́хъ львы́, и се́, су́ть убива́юще и́хъ, я́ко не разумѣ́ша суда́ Бо́га земли́.

И заповѣ́да ца́рь Ассирі́йскiй глаго́ля: отведи́те та́мо еди́наго жерца́ от плѣне́ныхъ, да и́дутъ и да вселя́тся та́мо, и да просвѣти́тъ и́хъ судо́мъ Бо́га земли́.

И отведо́ша еди́наго от жерце́въ и́хже взя́ша от самарі́и, и сѣ́де въ Веѳи́ли, и бѣ́ просвѣща́я жре́цъ и́хъ, я́ко да убоя́тся Го́спода.

И бѣ́ша творя́ще кі́йждо язы́къ бо́ги своя́: и поста́виша я́ во хра́мѣхъ на высо́кихъ, и́хже сотвори́ша самаря́не, кі́йждо язы́къ во градѣ́хъ свои́хъ, въ ни́хже живя́ху.

И му́жiе Вавило́нстiи сотвори́ша сокхо́ѳъ Вени́ѳъ, и му́жiе ху́ѳовы сотвори́ша гиге́ль, и му́жiе Ема́ѳовы сотвори́ша Асима́ѳъ,

и Еве́е сотвори́ша Авлазе́ръ и Ѳарѳа́къ и Сепфаруи́мъ, егда́ сожига́ху сы́ны своя́ огне́мъ Андрамеле́ху и Анемеле́ху, бого́мъ Сепфаруи́мскимъ.

И бя́ху боя́щеся Го́спода: и всели́ша ме́рзости своя́ во хра́мѣхъ на высо́кихъ, и́хже сотвори́ша въ самарі́и, кі́йждо язы́къ во гра́дѣ, въ не́мже живя́ху.

И бѣ́ша боя́щеся Го́спода и сотвори́ша себѣ́ жерцы́ въ высо́кихъ, и сотвори́ша себѣ́ въ хра́минѣ высо́кихъ и Го́спода боя́хуся, и и́доломъ свои́мъ служа́ху по обы́чаю язы́ковъ отону́дуже пресели́ша и́хъ.

Да́же до дне́ сего́ ті́и творя́ху по обы́чаю и́хъ: не боя́хуся Го́спода, и не творя́ху по оправда́ниемъ и́хъ, и по суду́ и́хъ, и по зако́ну, и по за́повѣди, ю́же заповѣ́да Госпо́дь сыно́мъ Иа́ковлимъ, идѣ́же и нарече́ и́мя ему́ Изра́иль.

И положи́ Госпо́дь съ ни́ми завѣ́тъ и заповѣ́да и́мъ, глаго́ля: не убо́йтеся бого́въ ины́хъ и не поклони́теся и́мъ, и не послужи́те и́мъ и не пожри́те и́мъ:

но то́кмо Го́сподеви, и́же изведе́ вы́ изъ земли́ Еги́пта крѣ́постiю вели́кою и мы́шцею высо́кою: того́ убо́йтеся, и тому́ покло́нитеся, и тому́ пожри́те:

И оправда́нiя его́, и суды́ его́, и зако́нъ его́, и за́повѣди, я́же написа́ ва́мъ твори́ти, храни́те во вся́ дни́, и не убо́йтеся бого́въ ины́хъ:

и завѣ́та, его́же завѣща́ съ ва́ми, не забыва́йте: и не убо́йтеся бого́въ ины́хъ,

но то́кмо Го́спода ва́шего убо́йтеся, и то́й и́зметъ вы́ от всѣ́хъ вра́гъ ва́шихъ.

И не послу́шаша сего́, но по обы́чаемъ свои́мъ пре́жднимъ твори́ша.

И бя́ху язы́цы сі́и боя́щеся Го́спода, и изва́яннымъ свои́мъ служа́ще: та́кожде и сы́нове и́хъ и сы́нове сыно́въ и́хъ, я́коже сотвори́ша отцы́ и́хъ, та́ко творя́тъ и до сего́ дне́.

И бы́сть въ лѣ́то тре́тiе осі́и сы́на илы́ царя́ Изра́илева, воцари́ся езекі́а сы́нъ Аха́за царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти пяти́ лѣ́тъ бѣ́ егда́ нача́ ца́рствовати, и два́десять де́вять лѣ́ть ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Аву́ѳа дщи́ Заха́рiина.

И сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всѣ́мъ ели́ка сотвори́ оте́цъ его́ дави́дъ:

то́й разруши́ высо́кая, и сокруши́ вся́ ка́пища, и искорени́ дубра́вы и змiю́ мѣ́дяную, ю́же сотвори́ Моисе́й, я́ко и до дні́й тѣ́хъ сы́нове Изра́илевы бѣ́ху кадя́ще е́й: и назва́ и́мя е́й нееста́нъ.

На Го́спода Бо́га Изра́илева упова́, и но не́мъ не бы́сть подо́бенъ ему́ въ царе́хъ Иу́диныхъ и въ бы́вшихъ пре́жде его́:

и прилѣпи́ся Го́сподеви, не отступи́ от него́, и сохрани́ за́повѣди его́, ели́ки заповѣ́да Моисе́й:

и бѣ́ Госпо́дь съ ни́мъ, и во всѣ́хъ, я́же творя́ше, смы́сляше. И сопроти́вися царю́ Ассирі́йскому и не порабо́та ему́:

то́й побѣди́ иноплеме́нники да́же до Га́зы и до предѣ́лъ ея́, от столпа́ стрегу́щихъ и да́же до гра́да тве́рда.

И бы́сть въ лѣ́то четве́ртое царя́ езекі́и, сiе́ же лѣ́то седмо́е осі́и, сы́ну илы́, царю́ Изра́илеву, взы́де Саламанасса́ръ ца́рь Ассирі́йскъ на самарі́ю и обсѣ́де ю́,

и взя́ ю́ при концы́ трiе́хъ лѣ́тъ, въ шесто́е лѣ́то езекі́ево, сiе́ лѣ́то девя́тое осі́и царя́ Изра́илева, и плѣне́на бы́сть самарі́а.

И преведе́ ца́рь Ассирі́йскiй самаря́ны во Ассирі́ю, и посади́ я́ на ала́и и на Аво́рѣ, рѣка́хъ гоза́нскихъ, и въ предѣ́лѣхъ ми́дскихъ:

поне́же не послу́шаша гла́са Го́спода Бо́га своего́ и преступи́ша завѣ́тъ его́, вся́ ели́ка заповѣ́да Моисе́й ра́бъ Госпо́день, и не послу́шаша, и не сотвори́ша.

И въ четвертоена́десять лѣ́то царя́ езекі́и, взы́де сеннахири́мъ ца́рь Ассирі́йскiй на гра́ды Иу́дины тве́рдыя и взя́тъ я́.

И посла́ езекі́а ца́рь Иу́динъ послы́ къ царю́ Ассирі́йску въ лахи́съ, глаго́ля: согрѣши́хъ, возврати́ся от мене́: е́же а́ще возложи́ши на мя́, то́ понесу́. И возложи́ ца́рь Ассирі́йскiй на езекі́ю царя́ Иу́дина три́ста тала́нтъ сребра́ и три́десять тала́нтовъ зла́та.

И даде́ езекі́а все́ сребро́ обрѣ́тшееся въ дому́ Госпо́дни и въ сокро́вищихъ до́му царе́ва.

Во вре́мя о́но ссѣче́ езекі́а ца́рь Иу́динъ две́ри хра́ма Госпо́дня и утверже́нiя, я́же позлати́ езекі́а ца́рь Иу́динъ, и даде́ и́хъ царю́ Ассирі́йску.

И посла́ ца́рь Ассирі́йскъ Ѳарѳа́на и равоса́иа и рапса́ка от лахи́са на Иерусали́мъ къ царю́ езекі́и съ си́лою тя́жкою зѣло́. И взыдо́ша, и прiидо́ша ко Иерусали́му, и ста́ша у водоте́чи купѣ́ли вы́шнiя, я́же е́сть на пути́ села́ бѣли́лнаго,

и возопи́ша ко езекі́и. И изы́де къ ни́мъ Елiаки́мъ сы́нъ хелкі́евъ строи́тель, и сомна́съ книго́чiй, и Иоа́съ сы́нъ Сафа́товъ воспомина́тель.

И рече́ къ ни́мъ рапса́къ: рцы́те ны́нѣ ко езекі́и: си́це глаго́летъ ца́рь вели́кiй, ца́рь Ассирі́йскiй: что́ упова́нiе сiе́, на не́же упова́еши?

ре́клъ еси́: то́кмо словеса́ усте́нъ, совѣ́тъ и си́ла на бра́нь: ны́нѣ у́бо на кого́ надѣ́яся отве́рглъ еси́ мене́?

ны́нѣ се́, надѣ́ешися ты́ на же́злъ тро́стяный сло́мленый се́й, на Еги́петъ ли? на́ньже а́ще опре́тся му́жъ, вни́детъ въ ру́ку его́ и пронзе́тъ ю́: та́ко фарао́нъ ца́рь Еги́петскiй всѣ́мъ надѣ́ющымся на́нь:

и а́ще мнѣ́ рече́те: на Го́спода Бо́га надѣ́емся: не то́й ли се́й, его́же и отста́ви езекі́а высо́кая его́ и же́ртвенники его́, и рече́ Иу́дѣ и Иерусали́му: покло́нитеся предъ же́ртвенникомъ си́мъ во Иерусали́мѣ?

и ны́нѣ соедини́теся съ господи́номъ мои́мъ царе́мъ Ассирі́йскимъ, и да́мъ тебѣ́ двѣ́ ты́сящы ко́ней, а́ще мо́жеши имѣ́ти вса́дники на ня́:

и ка́ко отврати́ши лице́ топа́рха еди́наго от рабо́въ господи́на моего́ малѣ́йшихъ, и упова́лъ еси́ са́мъ на Еги́петъ, на колесни́цы и ко́ни?

и ны́нѣ у́бо еда́ безъ Го́спода взыдо́хомъ на мѣ́сто сiе́, е́же потреби́ти и рече́ бо Госпо́дь ко мнѣ́: взы́ди на зе́млю сiю́ и потреби́ ю́.

И рече́ Елiаки́мъ сы́нъ хелкі́инъ и сомна́съ и Иоа́съ ко рапса́ку: глаго́ли ны́нѣ ко отроко́мъ твои́мъ Си́рски, я́ко слы́шимъ мы́, а не глаго́ли къ на́мъ Иуде́йски, и почто́ глаго́леши во у́шы люді́й, и́же на стѣнѣ́?

И рече́ къ ни́мъ рапса́къ: еда́ къ господи́ну твоему́ и къ тебѣ́ посла́ мя господи́нъ мо́й глаго́лати словеса́ сiя́? не къ муже́мъ ли сѣдя́щымъ на стѣнѣ́, е́же я́сти и́мъ гно́й сво́й и пи́ти и́мъ се́чь свою́ съ ва́ми вку́пѣ?

И ста́ рапса́къ, и возопи́ гла́сомъ вели́кимъ Иуде́йски, и глаго́ла, и рече́: слы́шите словеса́ вели́каго царя́ Ассирі́йска:

си́це глаго́летъ ца́рь: да не возно́ситъ ва́съ ца́рь езекі́а словесы́, поне́же не возмо́жетъ ва́съ изъя́ти изъ руки́ моея́:

и да не обнаде́живаетъ ва́съ езекі́а Го́сподемъ, глаго́ля: изъима́я и́зметъ вы́ Госпо́дь, и не и́мать преда́тися гра́дъ се́й въ руцѣ́ царя́ Ассирі́йска:

не послу́шайте езекі́и, я́ко си́це глаго́летъ ца́рь Ассирі́йскiй: сотвори́те со мно́ю благослове́нiе и изыди́те ко мнѣ́, и да пiе́тъ му́жъ от виногра́да своего́, и му́жъ вку́ситъ от смо́квей свои́хъ, и да пiе́тъ во́ду от ро́ва своего́,

до́ндеже прiиду́ и поиму́ вы́ въ зе́млю [такову́] я́коже земля́ ва́ша, земля́ пшени́цы и вина́, и хлѣ́бовъ и виногра́довъ, земля́ ма́сличинъ еле́а и ме́да, и жи́ви бу́дете и не у́мрете: и не послу́шайте езекі́и, я́ко прельща́етъ вы́, глаго́ля: Госпо́дь ны́ изба́витъ:

еда́ избавля́юще изба́виша бо́зи язы́ковъ кі́йждо и́хъ свою́ страну́ изъ руки́ царя́ Ассирі́йска?

гдѣ́ е́сть бо́гъ Ема́ѳа и Арфа́да? гдѣ́ е́сть бо́гъ Сепфаруи́ма, Ана́ и Ава́? еда́ изба́виша самарі́ю изъ руку́ мое́ю?

кто́ во всѣ́хъ бозѣ́хъ земны́хъ, и́же изба́виша зе́мли их от руки́ моея́? и ка́ко и́зметъ Госпо́дь Иерусали́ма изъ руки́ моея́?

И умолко́ша лю́дiе и не отвѣща́ша ему́ сло́ва, я́ко заповѣ́да и́мъ ца́рь глаго́ля: не отвѣща́йте ему́.

И вни́де Елiаки́мъ сы́нъ хелкі́инъ строи́тель, и сомна́съ книго́чiй, и Иоа́съ сы́нъ Сафа́товъ воспомина́тель ко езекі́и, раздра́вше ри́зы своя́, и возвѣсти́ша ему́ словеса́ рапса́кова.

И бы́сть егда́ услы́ша ца́рь езекі́а, и раздра́ ри́зы своя́, и облече́ся во вре́тище, и вни́де въ до́мъ Госпо́день.

И посла́ Елiаки́ма строи́теля, и сомна́са книго́чiа и старѣ́йшины жерце́въ облече́ны во вре́тище ко Иса́iи проро́ку сы́ну Амо́сову.

И рѣ́ша ему́: си́це глаго́летъ езекі́а: де́нь ско́рби и обличе́нiя и прогнѣ́ванiя де́нь се́й, я́ко прiидо́ша сы́нове да́же до болѣзнорожде́нiя, и крѣ́пости нѣ́сть ражда́ющей:

а́ще ка́ко послу́шаетъ Госпо́дь Бо́гъ тво́й всѣ́хъ слове́съ рапса́ковыхъ, его́же и посла́ ца́рь Ассирі́йскiй господи́нъ его́ поноси́ти Бо́гу живо́му и ху́лити словесы́, и́хже слы́ша Госпо́дь Бо́гъ тво́й, и прiими́ моли́тву о оста́нцѣ обрѣта́ющемся.

И прiидо́ша о́троцы царя́ езекі́и ко Иса́iи.

И рече́ и́мъ Иса́iа: си́це рцы́те господи́ну ва́шему: та́ко глаго́летъ Госпо́дь: не убо́йся от лица́ слове́съ, и́хже слы́шалъ еси́, и́миже поху́лиша мя́ о́троцы царя́ Ассирі́йска:

се́, а́зъ даю́ ему́ ду́ха, и услы́шитъ возвѣще́нiе и возврати́тся въ зе́млю свою́: и низложу́ его́ ору́жiемъ въ земли́ его́.

И возврати́ся рапса́къ и обрѣ́те царя́ Ассирі́йска вою́юща на ло́вну: услы́ша бо, я́ко отступи́ от лахи́са.

И слы́ша о Ѳара́кѣ цари́ еѳiо́пстѣмъ, глаго́ля: се́, изы́де ра́товатися съ тобо́ю. И возврати́ся и посла́ послы́ ко езекі́и, глаго́ля: та́ко рцы́те езекі́и царю́ Иуде́йску:

да не возно́ситъ тя́ Бо́гъ тво́й, на него́же ты́ надѣ́ешися глаго́ля: не и́мать пре́данъ бы́ти Иерусали́мъ въ ру́цѣ царя́ Ассирі́йска:

се́, ты́ слы́шалъ еси́ вся́, ели́ка сотвори́ша ца́рiе Ассирі́йстiи всѣ́мъ земле́мъ, е́же прокля́ти и́хъ, и ты́ ли избу́деши?

еда́ избавля́юще изба́виша и́хъ и бо́зи язы́ковъ, и́хже расточи́ша отцы́ мои́, гоза́ну и Хара́ну, и Фаре́су и сы́ны Едо́мли, и́же во Ѳаласса́рѣ?

гдѣ́ е́сть ца́рь Ема́ѳовъ и ца́рь Арфа́довъ? и гдѣ́ е́сть ца́рь гра́да Сепфаруи́ма, Ана́ и Ава́?

И прiя́тъ ца́рь езекі́а кни́ги от руки́ посло́въ и прочте́ я́: и вни́де въ хра́мъ Госпо́день, и разгну́ и́хъ езекі́а предъ Го́сподемъ,

и моли́ся езекі́а предъ Го́сподемъ и рече́: Го́споди Бо́же Изра́илевъ, сѣдя́й на херуви́мѣхъ, ты́ еси́ Бо́гъ еди́нъ бо всѣ́хъ ца́рствiихъ земли́, ты́ сотвори́лъ еси́ не́бо и зе́млю:

приклони́, Го́споди, у́хо твое́ и услы́ши мя́: отве́рзи, Го́споди, о́чи твои́ и ви́ждь, и услы́ши словеса́ сеннахири́ма, я́же посла́ поноша́я тебѣ́ Бо́гу жи́ву:

я́ко пои́стиннѣ, Го́споди, опустоши́ша ца́рiе Ассирі́йстiи язы́ки,

и да́ша бо́ги и́хъ на о́гнь, я́ко не бо́зи бѣ́ша, но дѣла́ руку́ человѣ́чу, древа́ и ка́менiя, и погуби́ша я́:

и ны́нѣ, Го́споди Бо́же на́шъ, спаси́ ны́ изъ руки́ его́, и уразумѣ́ютъ вся́ ца́рствiя земли́, я́ко ты́ еси́ Госпо́дь Бо́гъ еди́нъ.

И посла́ Иса́iа сы́нъ Амо́совъ ко езекі́и, глаго́ля: та́ко глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ си́лъ, Бо́гъ Изра́илевъ: слы́шахъ, о ни́хже моли́лся еси́ ко мнѣ́, о сеннахири́мѣ царѣ́ Ассирі́йстѣ.

сiе́ сло́во, е́же глаго́ла Госпо́дь на него́: уничижи́ тя́ и поруга́ся тебѣ́ дѣви́ца и дщи́ Сiо́ня, надъ тобо́ю главо́ю свое́ю покива́ дщи́ Иерусали́мля:

кому́ поноси́лъ еси́, и кого́ поху́лилъ еси́? и на кого́ возне́слъ еси́ гла́съ, и воздви́глъ еси́ на высоту́ о́чи твои́? на свята́го Изра́илева.

руко́ю посло́въ твои́хъ поносилъ еси́ Го́споду, и ре́клъ еси́: со мно́жествомъ колесни́цъ мои́хъ взы́ду а́зъ на вы́шнюю ча́сть горы́ Лива́нскiя, и усѣку́ вели́чество от ке́дръ ея́ и избра́нныя кипари́совъ ея́, и прiиду́ въ среди́ну ча́щи карми́лскiя:

а́зъ изсуши́хъ, и пiя́хъ во́ды чужды́я, и опустоши́хъ стопа́ми но́гъ мои́хъ вся́ рѣ́ки окре́стныя:

еда́ не слы́шалъ еси́? изда́вна ю́ сотвори́хъ, от дні́й пе́рвыхъ созда́хъ ю́ и принесо́хъ ю́: и бы́сть въ хо́лмы пресе́лниковъ вою́юшихъ гра́ды тве́рды:

и живу́щiи въ ни́хъ изнемого́ша руко́ю, сотрясо́шася и постыдѣ́шася, бы́ша [я́ко] трава́ се́лная, или́ зла́чно бы́лiе, зла́къ и́же на зда́нiихъ, и попра́нiя проти́ву стоя́щаго:

и сѣдѣ́нiе твое́, и исхо́дъ тво́й, и вхо́дъ тво́й разумѣ́хъ, и гнѣ́въ тво́й на мя́,

зане́же разгнѣ́вался еси́ на мя́ и шу́мъ тво́й вни́де во у́шы мои́, и вложу́ у́дицу мою́ въ но́здри твоя́ и бразду́ во устнѣ́ твои́, и возвращу́ тя́ по пути́, и́мже прише́лъ еси́.

И сiе́ тебѣ́ зна́менiе, [езекі́е]: я́ждь въ сiе́ лѣ́то прозяба́ющая саморо́дная, и въ лѣ́то второ́е прозяба́ющая, и въ лѣ́то тре́тiе сѣ́йте сѣ́мена и жни́те, сади́те виногра́ды, и да я́сте пло́дъ и́хъ:

и приложи́тъ спа́сшееся до́му Иу́дова, оста́вшееся, ко́рень до́лѣ, и сотвори́тъ пло́дъ горѣ́,

я́ко изъ Иерусали́ма изы́детъ оста́нокъ, и спаса́емый изъ горы́ Сiо́ни: ре́вность Го́спода си́лъ сотвори́тъ сiе́.

сего́ ра́ди та́ко глаго́летъ Госпо́дь [си́лъ] на царя́ Ассирі́йска: не и́мать вни́ти во гра́дъ се́й, и не и́мать устрѣли́ти на́мъ стрѣлы́, и не дости́гнетъ къ нему́ щи́тъ, и не и́мать осыпа́ти его́ земле́ю:

но путе́мъ, и́мже прiи́де тѣ́мже возврати́тся, и во гра́дъ се́й не и́мать вни́ти, глаго́летъ Госпо́дь,

и защищу́ гра́дъ се́й, е́же спасти́ его́ мене́ ра́ди и дави́да ра́ди раба́ моего́.

И бы́сть въ но́щь о́ну, и сни́де а́нгелъ Госпо́день и уби́ от полка́ Ассирі́йскаго сто́ о́смьдесятъ и пя́ть ты́сящъ. И воста́ша зау́тра, и се́, вся́ тру́пiя ме́ртва.

И воста́, и отъи́де, и возврати́ся сеннахири́мъ ца́рь Ассирі́йскiй, и всели́ся въ Ниневі́ю.

И бы́сть ему́ кла́няющуся во хра́мѣ месера́ха бо́га своего́, и Адрамеле́хъ и сараса́ръ сы́нове его́ уби́ста его́ мече́мъ: са́ми же бѣжа́ста въ зе́млю Арара́тску. И воцари́ся Асорда́нъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Во дне́хъ о́нѣхъ разболѣ́ся езекі́а [ца́рь] да сме́рти. И вни́де къ нему́ Иса́iа проро́къ сы́нъ Амо́совъ и рече́ къ нему́: та́ко глаго́летъ Госпо́дь: заповѣ́ждь до́му твоему́, у́мреши бо ты́ и не бу́деши жи́въ.

И обрати́ езекі́а лице́ свое́ ко стѣнѣ́ и помоли́ся ко Го́споду, глаго́ля:

Го́споди помяни́ ны́нѣ, я́ко и́стиною ходи́хъ предъ тобо́ю и се́рдцемъ соверше́ннымъ, и уго́дная предъ очи́ма твои́ма сотвори́хъ. И пла́кася езекі́а пла́чемъ вели́кимъ.

И бя́ше Иса́iа еще́ посредѣ́ двора́, и бы́сть сло́во Госпо́дне къ нему́, глаго́ля:

возврати́ся и рцы́ езекі́и вожду́ люді́й мои́хъ: та́ко глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ дави́да отца́ твоего́: услы́шахъ моли́тву твою́ и ви́дѣхъ сле́зы твоя́: се́, а́зъ изцѣлю́ тя́, и въ де́нь тре́тiй взы́деши въ до́мъ Госпо́день:

и приложу́ къ лѣ́томъ твои́мъ лѣ́тъ пятьна́десять, и от руки́ царя́ Ассирі́йска изба́влю тя́ и гра́дъ се́й, и защищу́ гра́дъ се́й мене́ ра́ди и дави́да ра́ди раба́ моего́.

И рече́ Иса́iа: да во́змутъ перевя́сло смо́квей и да положа́тъ на вре́дъ, и изцѣлѣ́етъ.

И рече́ езекі́а ко Иса́iи: ко́е зна́менiе, я́ко изцѣли́тъ мя́ Госпо́дь и взы́ду въ до́мъ Госпо́день въ де́нь тре́тiй?

И рече́ Иса́iа: сiе́ зна́менiе от Го́спода, я́ко сотвори́тъ Госпо́дь сло́во, е́же глаго́ла: [хо́щеши ли да] по́йдетъ стѣ́нь де́сять степе́нiй, или́ возврати́тся де́сять степе́нiй?

И рече́ езекі́а: удо́бно стѣ́ни уклони́тися де́сять степе́нiй: ни, но да возврати́тся стѣ́нь на де́сять степе́нiй вспя́ть.

И возопи́ Иса́iа проро́къ ко Го́споду, и возврати́ся стѣ́нь по числу́ наза́дъ де́сять степе́нiй.

Во вре́мя о́но посла́ марода́хъ Валада́нъ, сы́нъ Валада́новъ, ца́рь Вавило́нскiй, кни́ги и да́ры ко езекі́и: слы́ша бо, я́ко разболѣ́ся [ца́рь] езекі́а.

И пора́довася езекі́а о ни́хъ, и показа́ и́мъ ве́сь до́мъ сво́й сокро́вищный, сребро́ и зла́то, и арома́ты и еле́й до́брый, и до́мъ сосу́довъ и ели́ка обрѣто́шася въ сокро́вищихъ его́: и не бѣ́ мѣ́ста, его́же не показа́ и́мъ езекі́а въ дому́ свое́мъ и во все́й о́бласти свое́й.

И вни́де Иса́iа проро́къ ко езекі́и царю́ и рече́ къ нему́: что́ глаго́лаша му́жiе сі́и, и отку́ду прiидо́ша къ тебѣ́? и рече́ езекі́а: от земли́ да́льнiя прiидо́ша ко мнѣ́, от Вавило́на.

И рече́: что́ ви́дѣша въ дому́ твое́мъ? и рече́ езекі́а: вся́, ели́ка въ дому́ мое́мъ, ви́дѣша: нѣ́сть въ дому́ мое́мъ, его́же и́мъ не показа́хъ, но и я́же въ сокро́вищихъ мои́хъ [ви́дѣша].

И рече́ Иса́iа ко езекі́и: слы́ши сло́во Госпо́дне:

се́, дні́е гряду́тъ, рече́ Госпо́дь, взята́ бу́дутъ вся́, я́же въ дому́ твое́мъ, и вся́, я́же собра́ша отцы́ твои́ до дне́ сего́, вни́дутъ въ Вавило́нъ: и не оста́нется сло́во, е́же рече́ Госпо́дь.

И сы́нове твои́, и́же изы́дутъ изъ тебе́, и́хже роди́ши, во́змутся и бу́дутъ скопцы́ въ дому́ царя́ Вавило́нскаго.

И рече́ езекі́а ко Иса́iи: бла́го сло́во Госпо́дне е́же глаго́ла: да бу́дутъ ми́ръ во дни́ моя́.

И про́чая слове́съ езекі́евыхъ, и вся́ си́ла его́, и ели́ка сотвори́, исто́чникъ и водоте́чь, и введе́ во́ду во гра́дъ, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе езекі́а со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть во гра́дѣ дави́довѣ. И воцари́ся Манассі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Сы́нъ двана́десяти лѣ́тъ Манассі́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и пятьдеся́тъ пя́ть лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя ма́тере его́ Офові́а.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, и хожда́ше вслѣ́дъ ме́рзостей язы́ковъ, и́хже отрину Госпо́дь от лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ:

и обрати́ся, и созда́ высо́кая, и́же разори́ оте́цъ его́ езекі́а, и воздви́же же́ртвенникъ Ваа́лу, и сотвори́ дубра́вы, я́коже сотвори́ Ахаа́въ ца́рь Изра́илевъ, и поклони́ся все́й си́лѣ небе́снѣй и порабо́та и́мъ:

и созда́ олта́рь въ дому́ Госпо́дни, я́коже рече́ Госпо́дь: во Иерусали́мѣ положу́ и́мя мое́.

И сотвори́ олта́рь все́й си́лѣ небе́снѣй на дву́ двору́ до́му Госпо́дня:

и провожда́ше сы́ны своя́ чрезъ о́гнь, и вража́ше, и волшве́нiя творя́ше, и сотвори́ ка́пища, и волше́бницы умно́жи твори́ти лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, е́же прогнѣ́вати его́:

и поста́ви изва́яное дубра́вы въ хра́мѣ, о не́мже рече́ Госпо́дь къ дави́ду и къ Соломо́ну сы́ну его́: въ хра́мѣ се́мъ и во Иерусали́мѣ, его́же избра́хъ от всѣ́хъ колѣ́нъ Изра́илевыхъ, и положу́ ту́ и́мя мое́ на вѣ́ки,

и не приложу́ подви́гнутися но́зѣ Изра́илевѣ от земли́, ю́же да́хъ отце́мъ и́хъ, а́ще ті́и соблюду́тъ вся́ ели́ка заповѣ́дахъ, по все́й за́повѣди, ю́же заповѣ́да и́мъ ра́бъ мо́й Моисе́й.

И не послу́шаша, и прельсти́ и́хъ Манассі́а, е́же сотвори́ти лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима па́че язы́къ, я́же истреби́ Госпо́дь от лица́ сыно́въ Изра́илевыхъ.

И глаго́ла Госпо́дь руко́ю рабо́въ свои́хъ проро́ковъ, глаго́ля:

за сiя́, ели́ка сотвори́ Манассі́а ца́рь Иу́динъ ме́рзости сiя́ лука́выя, па́че всѣ́хъ я́же сотвори́ша Аморре́е, и́же пре́жде сего́ бы́ша, и введе́ во грѣ́хъ и Иу́ду, въ кумíрѣхъ свои́хъ:

не та́ко: си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: се́, а́зъ наведу́ зла́я на Иерусали́мъ и на Иу́ду, я́ко вся́кому слы́шащему пошумя́тъ обоя́ у́ха его́,

и простру́ на Иерусали́мъ мѣ́ру самарі́йскую и вѣсы́ до́му Ахаа́вля: и истреблю́ Иерусали́ма, я́коже изглажда́ется алава́стръ изглажда́емый и превраща́ется въ лице́ свое́:

и изри́ну оста́нки достоя́нiя моего́ и преда́мъ и́хъ въ ру́ки враго́въ и́хъ, и бу́дутъ въ расхище́нiе и въ плѣ́нъ всѣ́мъ враго́мъ свои́мъ:

поне́же сотвори́ша лука́вое предъ очи́ма мои́ма и бы́ша прогнѣвля́юще мя́ от дне́, въ о́ньже изведо́хъ отцы́ и́хъ от земли́ Еги́петскiя, и до дне́ сего́.

Еще́ же кро́вь непови́нную излiя́ Манассі́а мно́гу зѣло́, до́ндеже напо́лни Иерусали́му уста́ до у́стъ, кромѣ́ грѣхо́въ его́, и́миже во грѣ́хъ введе́ Иу́ду, сотвори́ти лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима.

И про́чая слове́съ Манассі́иныхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, и грѣ́хъ его́, и́мже согрѣши́, не сiя́ ли напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Манассі́а со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть въ вертогра́дѣ до́му своего́, въ вертогра́дѣ о́зы. И воцари́ся Аммо́нъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́:

сы́нъ два́десяти дву́ лѣ́тъ бѣ́ Аммо́нъ, егда́ нача́ ца́рствовати и два́ лѣ́та ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Месолла́мъ, дщи́ Ару́сова изъ Иете́вы.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, я́коже сотвори́ Манассі́а оте́цъ его́,

и хожда́ше по всему́ пути́, и́мже ходи́ оте́цъ его́, и порабо́та кумíромъ, и́мже порабо́та оте́цъ его́, и поклони́ся и́мъ:

и оста́ви Го́спода Бо́га оте́цъ свои́хъ, и не ходи́ путе́мъ Госпо́днимъ.

И воста́ша о́троцы Аммо́новы на́нь и умертви́ша царя́ въ дому́ его́.

Лю́дiе же земли́ [тоя́] изби́ша всѣ́хъ воста́вшихъ на царя́ Аммо́на, и воцари́ша лю́дiе земли́ тоя́ Иосі́ю сы́на его́ вмѣ́сто его́.

И про́чая слове́съ Аммо́новыхъ, ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И погребо́ша его́ во гро́бѣ его́ въ вертогра́дѣ о́зинѣ. И воцари́ся Иосі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Сы́нъ осми́ лѣ́тъ бѣ́ Иосі́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и три́десять еди́но лѣ́то ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Иедида́, дщи́ еде́ева, от Васуро́ѳа.

И сотвори́ пра́вое предъ очи́ма Госпо́днима, и хожда́ше во всѣ́хъ путе́хъ дави́да отца́ своего́, не соврати́ся ни на де́сно, ни на шу́ее.

И бы́сть во осмоена́десять лѣ́то ца́рства Иосі́ина, въ седмы́й ме́сяцъ, посла́ ца́рь Сафа́на, сы́на езелі́ина, сы́на Месолла́мля, книго́чiю до́му Госпо́дня, глаго́ля:

взы́ди къ хелкі́и жерцу́ вели́кому и запечатлѣ́й сребро́ внесе́ное въ до́мъ Госпо́день, е́же собра́ша стрегу́щiи вра́тъ от люді́й,

и да даду́тъ е́ въ ру́ки творя́щихъ дѣла́ приста́вникомъ въ хра́мѣ Госпо́дни: да дадя́тъ е́ творя́щымъ дѣла́ въ дому́ Госпо́дни, е́же подкрѣпля́ти разсѣ́лины хра́ма,

древодѣ́лемъ и каменосѣ́чцемъ и покупа́ющымъ древа́ и ка́менiе те́саное на утвержде́нiе разсѣ́линъ хра́ма.

Оба́че не сочисля́ху и́хъ о сребре́ дае́мѣмъ и́мъ, я́ко вѣ́рно ті́и творя́ху.

И рече́ хелкі́а жре́цъ вели́кiй ко Сафа́ну книго́чiю: кни́гу зако́на [Бо́жiя] обрѣто́хъ въ дому́ Госпо́дни. И даде́ хелкі́а кни́гу Сафа́ну, и прочте́ ю́.

И вни́де въ до́мъ Госпо́день ко царю́ Иосі́и, и возвѣсти́ царю́ сло́во и рече́: слiя́ша раби́ твои́ сребро́ обрѣ́тшееся въ дому́ Госпо́дни, и да́ша е́ приста́вницы въ ру́ки творя́щымъ дѣла́ въ хра́мѣ Госпо́дни.

И рече́ Сафа́нъ книго́чiя къ царю́, глаго́ля кни́гу зако́на даде́ ми́ хелкі́а жре́цъ. И прочте́ ю́ Сафа́нъ предъ царе́мъ.

И бы́сть я́ко услы́ша ца́рь словеса́ кни́ги зако́нныя, и раздра́ ри́зы своя́,

и заповѣ́да ца́рь хелкі́и жрецу́ и Ахика́му сы́ну Сафа́ню, и Ахово́ру сы́ну Михе́ину и Сафа́ну книго́чiю и Асаі́ю рабу́ царе́ву, глаго́ля:

прiиди́те, испроси́те Го́спода о мнѣ́ и о всѣ́хъ лю́дехъ и о все́мъ Иу́дѣ, и о словесѣ́хъ кни́ги обрѣ́тшiяся сея́, я́ко вели́къ гнѣ́въ Госпо́день разжже́ный на на́съ, поне́же не послу́шаша отцы́ на́ши слове́съ кни́ги сея́, е́же твори́ти по всѣ́мъ напи́саннымъ на ны́.

И и́де хелкі́а жре́цъ и Ахика́мъ, и Ахово́ръ и Сафа́нъ и Асаі́асъ ко о́лда́мѣ проро́чицѣ, женѣ́ сели́ма сы́на Ѳеку́ева, сы́на Ара́са ризохрани́теля: и сiя́ живя́ше во Иерусали́мѣ въ Масе́нѣ: и глаго́лаша къ не́й по сему́.

И рече́ и́мъ: си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: рцы́те му́жеви посла́вшему вы́ ко мнѣ́:

та́ко глаго́летъ Госпо́дь: се́, а́зъ наведу́ зла́я на мѣ́сто сiе́ и на живу́щыя въ не́мъ, вся́ словеса́ кни́жная, я́же прочте́ ца́рь Иу́динъ:

поне́же оста́виша мя́ и кадя́ху бого́мъ други́мъ, я́ко да прогнѣ́ваютъ мя́ дѣлесы́ ру́къ свои́хъ, и разжже́тся я́рость моя́ на мѣ́сто сiе́ и не уга́снетъ:

и ко царю́ Иу́дину посла́вшему ва́съ вопроси́ти Го́спода, си́це рцы́те ему́: та́ко глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: словеса́, я́же слы́шалъ еси́,

за сiя́, я́ко умягчи́ся се́рдце твое́ и смири́лся еси́ предъ лице́мъ Госпо́днимъ, услы́шавъ ели́ка глаго́лахъ на мѣ́сто сiе́ и на живу́щыя въ не́мъ, е́же бы́ти въ погубле́нiе и въ прокля́тiе, и раздра́лъ еси́ ри́зы твоя́, и пла́кался предо мно́ю, и а́зъ у́бо услы́шахъ, глаго́летъ Госпо́дь:

сего́ ра́ди а́зъ приложу́ тя́ ко отце́мъ твои́мъ, и собере́шися во гро́бъ тво́й въ ми́рѣ, и не у́зриши очи́ма твои́ма всѣ́хъ злы́хъ, я́же а́зъ и́мамъ навести́ на мѣ́сто сiе́ и на живу́щыя въ не́мъ.

И возвѣсти́ша сiя́ глаго́лы царе́ви: и посла́ ца́рь, и собра́ къ себѣ́ вся́ старѣ́йшины Иу́дины и Иерусали́мляны,

и вни́де ца́рь въ до́мъ Госпо́день, и вси́ му́жiе Иу́дины и вси́ живу́щiи во Иерусали́мѣ съ ни́мъ, и жерцы́, и проро́цы, и вси́ лю́дiе от ма́ла и до вели́ка, и прочте́ во ушеса́ и́хъ вся́ словеса́ кни́ги завѣ́та обрѣ́тшiяся въ дому́ Госпо́дни:

и ста́ ца́рь у столпа́ и завѣща́ завѣ́тъ предъ Го́сподемъ, е́же ходи́ти вслѣ́дъ Го́спода и храни́ти за́повѣди его́ и свидѣ́нiя его́ и оправда́нiя его́ всѣ́мъ се́рдцемъ и все́ю душе́ю, е́же возста́вити словеса́ завѣ́та сего́, я́же пи́сана въ кни́зѣ се́й. И ста́ша вси́ лю́дiе въ завѣ́тѣ.

И заповѣ́да ца́рь хелкі́и жерцу́ вели́кому и жерце́мъ вторы́мъ и стрегу́щымъ вра́тъ изнести́ от хра́ма Госпо́дня вся́ сосу́ды сотворе́ныя Ваа́лу и дубра́вѣ и все́й си́лѣ небе́снѣй, и сожже́ и внѣ́ Иерусали́ма въ садимо́ѳѣ ке́дрстѣ и изве́рже пра́хъ и́хъ въ Веѳи́ль:

и сожже́ хомари́мы, и́хже да́ша ца́рiе Иу́дины, и кадя́ху въ высо́кихъ и во градѣ́хъ Иу́диныхъ и во окре́стныхъ Иерусали́ма, и кадя́щихъ Ваа́лу, и со́лнцу, и лунѣ́, и плане́тамъ и все́й си́лѣ небе́снѣй:

и изнесе́ кумíръ изъ хра́ма Госпо́дня внѣ́ Иерусали́ма на пото́къ ке́дрскъ, и сожже́ его́ въ пото́цѣ ке́дрстѣ, и истни́ въ пра́хъ, и вве́рже пра́хъ и́хъ въ гро́бы сыно́въ людски́хъ:

и разруши́ хра́мъ кадиси́мовъ, и́же бѣ́ въ хра́мѣ Госпо́дни, идѣ́же жены́ прядя́ху ри́зы кумíру:

и возведе́ вся́ жерцы́ от градо́въ Иу́диныхъ, и оскверни́ высо́кая, идѣ́же кадя́ху жерцы́, от гаваи́ да вирсаве́и: и разруши́ хра́мъ вра́тъ, и́же бѣ́ при две́рехъ вра́тъ Иису́са кня́зя гра́днаго, и́же ошу́юю входя́щымъ две́рми гра́да.

Оба́че не вхожда́ху жерцы́ высо́кихъ ко олтарю́ Госпо́дню во Иерусали́мѣ, но то́кмо ядя́ху опрѣсно́ки посредѣ́ бра́тiи своея́.

И оскверни́ тафе́ѳа, и́же въ де́бри сыно́въ Ено́млихъ, е́же не превести́ му́жу сы́на своего́ и му́жу дще́ре своея́ моло́ху сквозѣ́ о́гнь:

и сожже́ ко́ни, и́хже да́ша ца́рiе Иу́дины со́лнцу во вхо́дѣ хра́му Госпо́дня, при влага́лищи наѳа́на, царе́ва скопца́ во фарури́мѣ: и колесни́цу со́лнечную сожже́ огне́мъ:

и олтари́, я́же на кро́вѣ го́рницы Аха́зовы, я́же сотвори́ша ца́рiе Иу́дины и олтари́, и́же созда́ Манассі́а во двою́ двору́ хра́ма Госпо́дня, раскопа́ ца́рь, и све́рже отту́ду, и всы́па пра́хъ и́хъ въ пото́къ ке́дрскъ:

и хра́мъ, и́же предъ лице́мъ Иерусали́ма, одесну́ю горы́ мосѳа́ѳъ, его́же созда́ Соломо́нъ ца́рь Изра́илевъ Аста́ртѣ ме́рзости Сидо́нстѣй и хамо́су ме́рзости Моа́вли и молхо́лу ме́рзости сыно́въ Аммо́нихъ, оскверни́ ца́рь:

и сокруши́ столпы́, и искорени́ дубра́вы, и напо́лни мѣста́ и́хъ костми́ человѣ́ческими:

и олта́рь и́же во Веѳи́ли высо́кiй, его́же сотвори́ иеровоа́мъ сы́нъ нава́товъ, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля, и олта́рь то́й высо́кiй раскопа́, и сокруши́ ка́менiе его́, и истни́ въ пра́хъ, и сожже́ кумíры.

И восклони́ся Иосі́а, и ви́дѣ гро́бы су́щыя во гра́дѣ та́мо, и посла́, и взя́ ко́сти от гро́бъ, и сожже́ на олтари́, и оскверни́ его́ по глаго́лу Госпо́дню, его́же глаго́ла человѣ́къ Бо́жiй, егда́ стоя́ше иеровоа́мъ въ пра́здникъ предъ олтаре́мъ: и обра́щься возведе́ о́чи свои́ на гро́бъ человѣ́ка Бо́жiя глаго́лавшаго словеса́ сiя́.

и рече́: что́ моги́ла сiя́, ю́же а́зъ ви́жду? И рѣ́ша ему́ му́жiе гра́да: гро́бъ се́й человѣ́ка Бо́жiя е́сть, и́же прiи́де от Иу́ды и проглаго́ла словеса́ сiя́, я́же сотвори́лъ еси́ ны́нѣ надъ олтаре́мъ, и́же въ Веѳи́ли.

И рече́: оста́вите его́, да не подви́жетъ ни еди́нъ му́жъ косте́й его́. И оста́виша ко́сти его́ съ костьми́ проро́ка прише́дшаго от самарі́и.

Еще́ и вся́ хра́мы высо́кихъ су́щихъ во градѣ́хъ самарі́йскихъ, я́же сотвори́ша ца́рiе Изра́илевы прогнѣвля́юще Го́спода, отве́рже Иосі́а, и сотвори́ и́мъ вся́ дѣла́, я́же сотвори́ въ Веѳи́ли,

и закла́ вся́ жерцы́ высо́кихъ су́щыя та́мо предъ олтарми́, и сожже́ на ни́хъ ко́сти человѣ́чи, и возврати́ся во Иерусали́мъ.

И заповѣ́да ца́рь все́мъ лю́демъ, глаго́ля: сотвори́те па́сху Го́сподеви Бо́гу на́шему, я́коже пи́сано въ кни́зѣ завѣ́та сего́:

я́ко не бы́сть па́сха сiя́ от дні́й суді́й, и́же суди́ша Изра́илеви, и во всѣ́хъ дне́хъ царе́й Изра́илевыхъ и царе́й Иу́диныхъ:

но то́кмо во осмоена́десять лѣ́то царя́ Иосі́и бы́сть па́сха Го́споду во Иерусали́мѣ.

Еще́ и волше́бники, и вражби́ты, и Ѳерафи́мы, и кумíры, и вся́ ме́рзости бы́вшыя въ земли́ Иу́динѣ и во Иерусали́мѣ, искорени́ ца́рь Иосі́а, да утверди́тъ словеса́ зако́нная пи́санная въ кни́зѣ, ю́же обрѣ́те хелкі́а жре́цъ въ хра́мѣ Госпо́дни.

Подо́бенъ ему́ не бы́сть предъ ни́мъ ца́рь, и́же обрати́ся къ Го́сподеви всѣ́мъ се́рдцемъ свои́мъ и все́ю душе́ю свое́ю и все́ю си́лою свое́ю по всему́ зако́ну Моисе́ову, и по не́мъ не воста́ подо́бенъ ему́.

Оба́че не отврати́ся Госпо́дь от я́рости гнѣ́ва своего́ вели́каго, и́мже возъяри́ся гнѣ́вомъ на Иу́ду, на прогнѣ́ванiя, и́миже прогнѣ́ва его́ Манассі́а,

и рече́ Госпо́дь: еще́ и Иу́ду отри́ну от лица́ моего́, я́коже отри́нухъ Изра́иля, и гра́дъ се́й отве́ргу, его́же избра́хъ, Иерусали́ма, и хра́мъ, о не́мже рѣ́хъ: бу́детъ и́мя мое́ ту́.

И про́чая слове́съ Иосі́евыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не сiя́ ли напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царей Иу́диныхъ?

Во дне́хъ же его́ взы́де фарао́нъ нехао́ ца́рь Еги́петскъ на царя́ Ассирі́йска на реку́ Евфра́тъ: и изы́де ца́рь Иосі́а на срѣ́тенiе ему́, и уби́ его́ нехао́ ца́рь въ Магеддо́нѣ, егда́ его́ узрѣ́.

И взя́ша его́ о́троцы его́ ме́ртва изъ Магеддо́на и принесо́ша его́ во Иерусали́мъ, и погребо́ша его́ во гро́бѣ его́ во гра́дѣ дави́довѣ. И поя́ша лю́дiе земли́ тоя́ Иоаха́за сы́на Иосі́ина и пома́заша его́, и воцари́ша его́ вмѣ́сто отца́ его́.

Сы́нъ два́десяти и трiе́хъ лѣ́тъ бѣ́ Иоаха́зъ, внегда́ нача́ ца́рствовати и три́ ме́сяцы ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Амита́ла, дщи́ иеремі́и изъ ловны́.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всѣ́мъ ели́ка сотвори́ша отцы́ его́.

И пресели́ его́ фарао́нъ нехао́ въ ревла́амъ въ зе́млю Ема́ѳъ, да не ца́рствуетъ во Иерусали́мѣ, и возложи́ да́нь на зе́млю ту́ сто́ тала́нтъ сребра́ и сто́ тала́нтъ зла́та.

И поста́ви царе́мъ фарао́нъ нехао́ надъ ни́ми Елiаки́ма, сы́на Иосі́и царя́ Иу́дина, вмѣ́сто Иосі́и отца́ его́, и премѣни́ и́мя ему́ Иоаки́мъ: Иоаха́за же взя́ и введе́ во Еги́петъ и у́мре та́мо.

И сребро́ и зла́то даде́ Иоаки́мъ фарао́ну, оба́че написа́ зе́млю дая́ти сребро́ по словеси́ фарао́ню: му́жъ по оцѣне́нiю своему́ дая́ше сребро́ и зла́то от люді́й земли́ тоя́ дая́ти фарао́ну нехао́.

Сы́нъ бѣ́ два́десяти и пяти́ лѣ́тъ Иоаки́мъ, егда́ нача́ ца́рствовати, и единона́десять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Иелда́фъ, дщи́ фадаи́ля, от ру́мы.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всѣ́мъ ели́ка сотвори́ша отцы́ его́.

Во дне́хъ его́ взы́де Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нскiй, и бы́сть ему́ Иоаки́мъ ра́бъ три́ лѣ́та, и отврати́ся, и отве́ржеся его́.

И посла́ Госпо́дь ему́ единопоя́сники халде́йскiя и единопоя́сники сирі́йскiя, поя́сники сыно́въ Аммо́нихъ, и посла́ и́хъ въ зе́млю Иу́дову на побѣжде́нiе по словеси́ Госпо́дню, е́же глаго́ла руко́ю рабо́въ свои́хъ проро́ковъ.

Оба́че прiи́де по гнѣ́ву Госпо́дню на Иу́ду, е́же отста́вити его́ от лица́ своего́ грѣ́хъ ра́ди Манассі́иныхъ, по всѣ́мъ ели́ка сотвори́,

и кро́вь непови́нную пролiя́, и напо́лни Иерусали́мъ кро́ве непови́нныя, сего́ ра́ди не восхотѣ́ Госпо́дь уми́лостивитися.

И про́чая слове́съ Иоаки́мовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Иоаки́мъ со отцы́ свои́ми, и воцари́ся Иехоні́а вмѣ́сто его́.

И не приложи́ ксему́ ца́рь Еги́петскiй изы́ти изъ земли́ своея́, я́ко взя́ ца́рь Вавило́нскiй от пото́ка Еги́петска да́же до рѣки́ Евфра́та, вся́ ели́ка бы́ша царя́ Еги́петска.

Сы́нъ осмина́десяти лѣ́тъ Иехоні́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и три́ ме́сяцы ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ не́сѳа, дщи́ Еланасѳа́на, от Иерусали́ма.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всему́ ели́ко сотвори́ оте́цъ его́.

И во вре́мя то́ взы́де Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нский на Иерусали́мъ, и бы́сть гра́дъ во облеже́нiи.

И прiи́де Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нскiй на гра́дъ Иерусали́мъ, и о́троцы его́ о́коло обсѣдя́ху гра́дъ.

И изы́де Иехоні́а ца́рь Иу́динъ ко царю́ Вавило́нскому, са́мъ и о́троцы его́, и ма́ти его́, и кня́зи его́, и скопцы́ его́, и взя́ его́ ца́рь Вавило́нскiй въ осмо́е лѣ́то ца́рства своего́.

И изнесе́ вся́ сокро́вища отту́ду су́щая во хра́мѣ Госпо́дни и сокро́вища до́му царе́ва, и сокруши́ вся́ сосу́ды златы́я, я́же сотвори́ Соломо́нъ ца́рь Изра́илевъ во хра́мѣ по глаго́лу Госпо́дню,

и пресели́ Иерусали́мляны и вся́ кня́зи, и си́льныя крѣ́постiю, плѣ́на де́сять ты́сящъ плѣни́въ, и вся́каго древодѣ́ля, и худо́жники: и никто́же оста́ся, то́кмо убо́зiи земли́ тоя́:

и преведе́ Иехоні́ю въ Вавило́нъ, и ма́терь царе́ву, и жены́ царе́вы, и скопцы́ его́, и крѣ́пкiя земли́ тоя́ введе́ на преселе́нiе изъ Иерусали́ма въ Вавило́нъ:

и вся́ му́жы си́лы, се́дмь ты́сящъ, и древодѣ́ль и худо́жниковъ ты́сящу, вси́ си́льнiи творя́щiи бра́нь, и введе́ и́хъ ца́рь Вавило́нскiй въ преселе́нiе въ Вавило́нъ.

И поста́ви царе́мъ Вавило́нскiй ца́рь ватѳані́ю сы́на его́ вмѣ́сто его́, и преложи́ и́мя ему́ седекі́а.

Сы́нъ два́десяти и еди́наго лѣ́та седекі́а, внегда́ нача́ ца́рствовати, и единона́десять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Амита́ла, дщи́ иеремі́ина, от ловны́.

И сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, по всему́ ели́ка сотвори́ Иоаки́мъ,

я́ко я́рость бѣ́ Госпо́дня на Иерусали́мѣ и на Иу́дѣ, до́ндеже отве́рже я́ от лица́ своего́. И отве́ржеся седекі́а царя́ Вавило́нска.

И бы́сть въ лѣ́то девя́тое ца́рства его́, въ ме́сяцъ деся́тый, прiи́де Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нскiй и вся́ си́ла его́ на Иерусали́мъ: и обступи́ его́ отвсю́ду, и созда́ша о́крестъ его́ бойни́цы.

И бы́сть гра́дъ во облеже́нiи до первагона́десять лѣ́та ца́рства седекі́ина, девя́таго дне́ ме́сяца:

и превозмо́же во гра́дѣ гла́дъ, и не бы́сть хлѣ́ба лю́демъ земли́ тоя́:

и разсѣ́деся гра́дъ, и вси́ му́жiе во́инстiи изыдо́ша но́щiю путе́мъ вра́тъ, я́же посредѣ́ стѣ́нъ, я́же су́ть у вертогра́да царе́ва, и халде́е о́крестъ гра́да [бѣ́ша]. И побѣже́ [ца́рь седекі́а] путе́мъ пусты́ннымъ:

и погна́ си́ла Халде́йская вслѣ́дъ царя́, и я́ша его́ во Араво́ѳе иерихо́нстѣмъ, и вся́ си́ла его́ разсы́пася от него́:

и поя́ша царя́ и поведо́ша его́ къ царю́ Вавило́нску въ ревла́ѳу: и глаго́ла съ ни́мъ су́дъ:

и сы́ны седекі́ины закла́ предъ очи́ма его́, и о́чи седекі́ины избоде́, и связа́ его́ у́зами, и отведе́ его́ во Вавило́нъ.

Въ ме́сяцъ же пя́тый, въ седмы́й де́нь ме́сяца, сiе́ лѣ́то девятоена́десять Навуходоно́сора царя́ Вавило́нска, прiи́де навузарда́нъ архимаги́ръ, ра́бъ царя́ Вавило́нскаго, во Иерусали́мъ

и зажже́ хра́мъ Госпо́день и до́мъ царе́въ, и вся́ до́мы Иерусали́мли и вся́ до́мы вели́кiя сожже́ архимаги́ръ:

и стѣ́ны Иерусали́мли о́крестъ раскопа́ си́ла Халде́йская.

И оста́нокъ люді́й избы́вшихъ во гра́дѣ и впа́дшихъ, и́же отпадо́ша ко царю́ Вавило́нску, и про́чее и утвержде́нiе пренесе́ навузарда́нъ воево́да.

И от ни́щихъ земли́ тоя́ оста́ви архимаги́ръ виногра́ды блюсти́ и вертогра́ды.

И столпы́ мѣ́дяны въ хра́мѣ Госпо́дни, и подста́вы, и мо́ре мѣ́дное су́щее во хра́мѣ Госпо́дни сокруши́ша халде́е, и взя́ша мѣ́дь и́хъ во Вавило́нъ:

и коно́бы, и котлы́ и фiа́лы, и кади́лницы, и вся́ сосу́ды мѣ́дяныя, въ ни́хже служа́ху, взя́ша:

и кади́лницы, и фiа́лы златы́я и сре́бряныя взя́ архимаги́ръ,

столпы́ два́, и мо́ре еди́но, и подста́вы, я́же сотвори́ Соломо́нъ хра́му Госпо́дню: не бѣ́ вѣ́са мѣ́ди всѣ́хъ сосу́довъ.

Осмина́десяти лако́тъ бы́сть высота́ столпа́ еди́наго, и глава́ мѣ́дяна на не́мъ: и высота́ главѣ́ три́ ла́кти, и на главѣ́ мре́жи и шипки́ о́крестъ, вся́ мѣ́дяна: по сему́ же и сто́лпъ вторы́й со мре́жею.

И поя́тъ архимаги́ръ саре́а жерца́ пе́рваго и софо́нiю жерца́ втора́го, и три́ стра́жы вра́тныя:

и от гра́да взя́ скопца́ еди́наго, и́же бѣ́ приста́вникъ надъ му́жи вое́нными, и пя́ть муже́й предстоя́щихъ предъ лице́мъ царе́вымъ, обрѣ́тшихся во гра́дѣ, и книго́чiа кня́зя си́лы, и́же стро́яше лю́ди земли́ тоя́, и шестьдеся́тъ муже́й люді́й земли́ тоя́ обрѣ́тшихся во гра́дѣ:

и поя́тъ я́ навузарда́нъ архимаги́ръ, и приведе́ я́ къ царю́ Вавило́нскому въ ревла́ѳу.

И порази́ и́хъ ца́рь Вавило́нскiй, и умори́ я́ въ ревла́ѳѣ, въ земли́ Ема́ѳовѣ. И пресели́ся Иу́да свы́ше земли́ своея́.

И лю́дiе оста́вшiися въ земли́ Иу́довѣ, и́хже оста́ви Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нскiй, и поста́ви надъ ни́ми годолі́ю, сы́на Ахика́мля, сы́на Сафа́ня.

И услы́шаша вси́ кня́зи си́лы са́ми и му́жiе и́хъ, я́ко поста́ви ца́рь Вавило́нскiй годолі́ю, и прiидо́ша къ годолі́и въ Массифу́, и Исма́илъ сы́нъ наѳанiинъ, и Иоана́нъ сы́нъ кари́ѳовъ, и Сараі́а сы́нъ Ѳанама́ѳовъ нетофаѳи́тскiй, и Иезо́нiа сы́нъ Махаѳѳо́въ, са́ми и му́жiе и́хъ [прiидо́ша].

И кля́тся и́мъ годолі́а и муже́мъ и́хъ и рече́ и́мъ: не бо́йтеся прише́ствiя халде́евъ: сѣди́те на земли́ и рабо́тайте царю́ Вавило́нскому, и добро́ бу́детъ ва́мъ.

И бы́сть въ ме́сяцъ седмы́й, прiи́де Исма́илъ сы́нъ наѳані́инъ сы́на Елиса́мля от сѣ́мене ца́рска, и де́сять муже́й съ ни́мъ, и порази́ годолі́ю, и у́мре, и Иуде́евъ и халде́евъ, и́же съ ни́мъ бя́ху въ Массифѣ́.

И воста́ша вси́ лю́дiе, от ма́ла и до вели́ка, и кня́зи си́лъ, и внидо́ша во Еги́петъ, я́ко убоя́шася от лица́ Халде́йска.

И бы́сть въ лѣ́то три́десять седмо́е преселе́нiя Иоахи́на царя́ Иу́дина, въ дванадеся́тый ме́сяцъ, въ два́десять седмы́й де́нь ме́сяца, вознесе́ Евилмарода́хъ ца́рь Вавило́нскiй, въ лѣ́то ца́рства своего́, главу́ Иоахи́на царя́ Иу́дина, и изведе́ его́ изъ до́му темни́цы его́,

и глаго́ла съ ни́мъ блага́я, и даде́ престо́лъ ему́ свы́ше престо́ловъ царе́й, и́же бя́ху съ ни́мъ въ Вавило́нѣ:

и измѣни́ ри́зы его́ темни́чныя, и ядя́ше хлѣ́бъ съ ни́мъ всегда́, во вся́ дни́ живота́ своего́.

И пи́ща его́ от до́му ца́рска да́вана бя́ше, и все́ изоби́лiе во дни́ его́, во вся́ дни́ живота́ его́.

Таджикский

Языки

Вa Мӯоб, баъд аз вафоти Аҳъоб, ба муқобили Исроил исён бардошт.

Ва Аҳазё аз панҷараи болохонаи худ, ки дар Сомария буд, афтода, нотоб шуд; ва қосидонро фиристода, ба онҳо гуфт: «Рафта, аз Баал-Забуб, худои Эқрӯн, бипурсед, ки оё ман аз ин нотобии худ шифо хоҳам ёфт?»

Ва фариштаи Парвардигор ба Илёси тишбӣ гуфт: «Бархоста, ба пешвози қосидони подшоҳи Сомария баро, ва ба онҳо бигӯй: ́Магар дар Исроил Худо нест, ки шумо барои пурсидан аз Баал-Забуб, худои Эқрӯн, меравед?́

Бинобар ин Парвардигор чунин мегӯяд: ́Аз бистаре ки бар он хобидаӣ, фуруд нахоҳӣ омад, балки ҳатман хоҳӣ мурд́». Ва Илёс рафт.

Ва қосидон назди ӯ баргаштанд; ва ӯ ба онҳо гуфт: «Чаро баргаштед?»

Ва ба ӯ гуфтанд: «Шахсе ба пешвози мо баромад, ва ба мо гуфт: ́Рафта, назди подшоҳе ки шуморо фиристодааст, баргардед, ва ба вай бигӯед: Парвардигор чунин мегӯяд: магар дар Исроил Худо нест, ки ту барои пурсидан аз Баал-Забуб, худои Эқрӯн, мефиристӣ? Бинобар ин аз бистаре ки бар он хобидаӣ, фуруд нахоҳӣ омад, балки ҳатман хоҳӣ мурд́».

Ва ба онҳо гуфт: «Намуди он шахсе ки ба пешвози шумо баромада, ин суханонро ба шумо гуфтааст, чӣ гуна буд?»

Ва ба ӯ гуфтанд: «Вай марде бо болопӯши пашмин марди мӯйдоре буд, ва камарбанди чармин бар камараш баста буд». Ва ӯ гуфт: «Вай Илёси тишбӣ будааст».

Ва мирипанҷоҳро бо панҷоҳ нафараш назди вай фиристод. Ва ӯ назди вай омад, ва инак вай бар қуллаи куҳ нишаста буд, ва ба вай гуфт: «Эй марди Худо! Подшоҳ мегӯяд: ́Фуруд ой́».

Ва Илёс ҷавоб гардонида, ба мирипанҷоҳ гуфт: «Агар ман марди Худо бошам, бигзор оташ аз осмон фурӯ рехта, туро бо панҷоҳ нафарат бисӯзонад». Ва оташ аз осмон фурӯ рехта, ӯро бо панҷоҳ нафараш сӯзонид.

Ва боз мирипанҷоҳи дигарро бо панҷоҳ нафараш назди вай фиристод. Ва ӯ ба вай сухан ронда, гуфт: «Эй марди Худо! Подшоҳ чунин мегӯяд: ́Бо зудӣ фуруд ой́».

Ва Илёс ҷавоб гардонида, ба онҳо гуфт: «Агар ман марди Худо бошам, бигзор оташ аз осмон фурӯ рехта, туро бо панҷоҳ нафарат бисӯзонад». Ва оташи Худо аз осмон фурӯ рехта, ӯро бо панҷоҳ нафараш сӯзонид.

Ва боз мирипанҷоҳи сеюмро бо панҷоҳ нафари ӯ фиристод. Ва мирипанҷоҳи сеюм равона шуда, расид ва пеши Илёс бар зонуҳояш афтод, ва аз ӯ зорию илтиҷо намуда, гуфт: «Эй марди Худо! Лутфан, ҷони ман ва ҷони ин панҷоҳ нафар бандагонат дар назари ту азиз бошад.

Инак, оташ аз осмон фурӯ рехта, ду мирипанҷоҳи аввалро бо панҷоҳҳои онҳо сӯзонид; ва алҳол ҷони ман дар назари ту азиз бошад».

Ва фариштаи Парвардигор ба Илёс гуфт: «Бо вай фуруд ой, аз вай натарс». Ва ӯ бархоста, бо вай назди подшоҳ фуруд омад.

Ва ба ӯ гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Азбаски қосидонро барои пурсидан аз Баал-Забуб, худои Эқрӯн, фиристодаӣ, – гӯё ки дар Исроил Худо набошад, то ки сухани Ӯро бипурсӣ, – бинобар ин аз бистаре ки бар он хобидаӣ, фуруд нахоҳӣ омад, балки ҳатман хоҳӣ мурд́».

Ва ӯ мувофиқи сухани Парвардигор, ки Илёс ба забон ронда буд, мурд, ва Йӯром дар соли дуюми Еҳӯром писари Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, ба ҷои ӯ подшоҳ шуд, чунки ӯ писар надошт.

Ва бақияи корҳои Аҳазё, ки кард, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва ҳангоме ки Парвардигор Илёсро дар гирдбод ба осмон бароварданӣ шуд, Илёс бо Элишоъ аз Ҷилҷол мерафт.

Ва Илёс ба Элишоъ гуфт: «Лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Байт-Ил фиристодааст». Ва Элишоъ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва онҳо ба Байт-Ил фуруд омаданд.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Байт-Ил буданд, назди Элишоъ берун омаданд, ва ба ӯ гуфтанд: «Оё ту медонӣ, ки имрӯз Парвардигор хоҷаатро аз болои сарат хоҳад гирифт?» Ва ӯ гуфт: «Ман ҳам медонам, хомӯш бошед».

Ва Илёс ба ӯ гуфт: «Эй Элишоъ, лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Ериҳӯ фиристодааст». Ва ӯ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва онҳо ба Ериҳӯ омаданд.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Ериҳӯ буданд, ба Элишоъ наздик омада, гуфтанд: «Оё ту медонӣ, ки имрӯз Парвардигор хоҷаатро аз болои сарат хоҳад гирифт?» Ва ӯ гуфт: «Ман ҳам медонам, хомӯш бошед».

Ва Илёс ба ӯ гуфт: «Лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Урдун фиристодааст». Ва ӯ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва ҳар дуяшон рафтанд.

Ва панҷоҳ нафар аз писарони пайғамбарон рафта, дар рӯ ба рӯи онҳо аз дур истоданд. Ва ҳар дуяшон назди Урдун истода буданд.

Ва Илёс болопӯши ридои худро гирифта, печонд таҳ кард лӯла кард, ва обро зад, ва он пора шуда ба ин тараф ва он тараф ақиб рафт, ва ҳар дуяшон дар хушкӣ гузаштанд.

Ва баъд аз он ки гузаштанд, Илёс ба Элишоъ гуфт: «Хоҳиш намо, ки барои ту чӣ кунам, пеш аз он ки аз ту гирифта шавам». Ва Элишоъ гуфт: «Лутфан, бигзор рӯҳи ту бар ман дучанд насиб гардад».

Ва ӯ гуфт: «Чизи мушкиле ту хоҳиш намудӣ. Агар бубинӣ, ки чӣ гуна ман аз ту гирифта мешавам, бароят чунин хоҳад шуд, вагарна – нахоҳад шуд».

Ва ҳангоме ки онҳо қадам зада мерафтанду сухан меронданд, инак, аробаи оташин ва аспони оташин пайдо шуда, онҳоро аз якдигар ҷудо карданд, ва Илёс дар гирдбод ба осмон бароварда шуд баромад сууд намуд.

Ва Элишоъ инро дида, фарёд зад: «Эй падарам, падарам! Эй аробаи Исроил ва саворонаш!» Ва ӯро дигар надид, ва либосҳои худро гирифта, ду пора кард.

Ва болопӯши Илёсро, ки аз китфаш афтода буд, бардошт, ва баргашта, дар соҳили Урдун истод.

Ва болопӯши Илёсро, ки аз китфаш афтода буд, гирифт, ва обро зада, гуфт: «Парвардигор Худои Илёс куҷост?» Ҳамин ки ӯ низ обро зад, он пора шуда ба ин тараф ва он тараф ақиб рафт, ва Элишоъ гузашт.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Ериҳӯ дар рӯ ба рӯяш буданд, ӯро дида, гуфтанд: «Рӯҳи Илёс бар Элишоъ қарор гирифтааст». Ва ба пешвози ӯ омада, ба ӯ то замин таъзим карданд.

Ва ба ӯ гуфтанд: «Инак, бо бандагонат панҷоҳ марди пурзӯр ҳастанд; бигзор онҳо рафта, хоҷаатро ҷустуҷӯ намоянд: шояд, рӯҳи Парвардигор ӯро бардошта, бар яке аз кӯҳҳо ва ё дар яке аз дараҳо партофта бошад». Вале ӯ гуфт: «Нафиристед».

Валекин онҳо ба ӯ бисёр исрор карданд, ба тавре ки ӯ безор шуда, гуфт: «Бифиристед». Ва панҷоҳ нафарро фиристоданд, ва онҳо се рӯз ҷустуҷӯ намуданд, вале ӯро наёфтанд.

Ва назди ӯ баргаштанд, дар сурате ки ӯ дар Ериҳӯ буд; ва ӯ ба онҳо гуфт: «Ман, охир, ба шумо гуфтам, ки наравед».

Ва аҳли шаҳр ба Элишоъ гуфтанд: «Инак, мавзеи ин шаҳр хуб аст, чунон ки хоҷаи мо мебинад; валекин обаш ганда, ва заминаш бачакуш аст».

Ва ӯ гуфт: «Ба ман косаи наве биёред ва намак дар он биандозед». Ва ба ӯ оварданд.

Ва ӯ назди сарчашмаи об берун рафта, намакро дар он андохт, ва гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Ман ин обро шифо бахшидам, ва аз он дигар марг ва бачамурӣ рӯй нахоҳад дод́».

Ва он об шифо ёфт, ки то имрӯз чунин аст, мувофиқи сухане ки Элишоъ гуфтааст.

Ва аз он ҷо ӯ ба Байт-Ил равона шуд; ва ҳангоме ки ӯ дар роҳ мерафт, бачагони хурд аз шаҳр берун омада, ӯро масхаракунон гуфтанд: «Эй кал, бирав! Эй кал, бирав!»

Ва ӯ ба пушташ нигариста, онҳоро дид, ва онҳоро ба номи Парвардигор лаънат гуфт. Ва ду хирс аз ҷангал берун омада, аз онҳо чилу ду писарбачаро дариданд.

Ва аз он ҷо ӯ ба кӯҳи Кармил рафт, ва аз он ҷо ба Сомария баргашт.

Ва Йӯром писари Аҳъоб дар соли ҳаждаҳуми Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуд, ва дувоздаҳ сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, лекин на мисли падараш ва модараш; ва сутуни Баалро, ки падараш сохта буд, дур кард.

Аммо ба гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, часпида, аз онҳо дур нашуд.

Ва Мешаъ, подшоҳи Мӯоб, чорводор буд, ва ба подшоҳи Исроил сад ҳазор меш ва сад ҳазор қӯчқор бо пашми он мефиристод.

Ва ҳангоме ки Аҳъоб мурд, подшоҳи Мӯоб ба муқобили подшоҳи Исроил исён бардошт.

Ва подшоҳ Йӯром дар он рӯз аз Сомария берун омад, ва тамоми Исроилро аз назар гузаронид.

Ва рафта, ба Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, фиристод ва гуфт: «Подшоҳи Мӯоб ба муқобили ман исён бардоштааст; оё ту бо ман ба ҷанги зидди Мӯоб меравӣ?» Вай гуфт: «Меравам; ман мисли ту ҳастам, қавми ман мисли қавми ту, аспони ман мисли аспони ту».

Ва ӯ гуфт: «Бо кадом роҳ меравем?» Вай гуфт: «Бо роҳи биёбони Адӯм».

Ва подшоҳи Исроил ва подшоҳи Яҳудо ва подшоҳи Адӯм равона шуда, роҳи ҳафтрӯзаро давр заданд, ва барои лашкар ва чорпоёне ки ҳамроҳи онҳо буданд, об набуд.

Ва подшоҳи Исроил гуфт: «Оҳ, Парвардигор ин се подшоҳро даъват намудааст, то ки онҳоро ба дасти Мӯоб бисупорад».

Ва Еҳӯшофот гуфт: «Оё пайғамбари Парвардигор дар ин ҷо нест, то ки ба воситаи вай аз Парвардигор бипурсем?» Ва яке аз навкарони подшоҳи Исроил ҷавоб гардонида, гуфт: «Элишоъ писари Шофот, ки ба дасти Илёс об мерехт, ин ҷост».

Ва Еҳӯшофот гуфт: «Сухани Парвардигор бо ӯст». Ва подшоҳи Исроил ва Еҳӯшофот ва подшоҳи Адӯм назди вай фуруд омаданд.

Ва Элишоъ ба подшоҳи Исроил гуфт: «Маро бо ту чӣ кор аст? Назди пайғамбарони падарат ва пайғамбарони модарат бирав». Ва подшоҳи Исроил ба вай гуфт: «Не, зеро ки Парвардигор ин се подшоҳро даъват намудааст, то ки онҳоро ба дасти Мӯоб бисупорад».

Ва Элишоъ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигори лашкарҳо, ки ба ҳузураш истодаам, қасам мехӯрам, ки агар ман поси хотири Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудоро намедоштам, ба тарафи ту нигоҳ намекардам ва туро намедидам.

Ва алҳол навозанда барои ман биёред». Ва ҳамин ки навозанда ба навохтан сар кард, дасти Парвардигор бар вай омад.

Ва гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Ин водиро пур аз хандақҳо бисоз́.

Зеро ки Парвардигор чунин мегӯяд: ́Боде нахоҳед дид ва бороне нахоҳед дид, вале ин водӣ аз об пур хоҳад шуд, ва шумо ва рамаҳои шумо ва чорпоёни шумо хоҳед нӯшид́.

Вале ин дар назари Парвардигор кам аст, ва Ӯ Мӯобро низ ба дасти шумо хоҳад супурд.

Ва шумо ҳар шаҳри ҳисордор ва ҳар шаҳри баргузидаро зарба хоҳед зад, ва ҳар дарахти хубро хоҳед бурид, ва ҳар чашмаи обро хоҳед баст, ва ҳар қитъаи замини хубро бо сангҳо вайрон хароб хоҳед кард».

Ва бомдодон, ҳангоми пешкаш кардани ҳадияи ордӣ, чунин воқеъ шуд, ки об аз роҳи Адӯм омад, ва замин аз об пур шуд.

Ва тамоми аҳли Мӯоб шуниданд, ки подшоҳон барои ҷангидан ба муқобили онҳо баромадаанд; ва ҳар касе ки метавонист шамшер ба камар бибандад, аз ҷавон то пир, ҷамъ омада, дар сарҳад истоданд.

Ва субҳидам бархостанд, дар сурате ки офтоб бар об нурафшон буд, ва аҳли Мӯоб он обро аз дур мисли хун сурх диданд

Ва гуфтанд: «Ин хун аст; подшоҳон, зоҳиран, муҳориба намуда, якдигарро куштаанд; ва алҳол, эй аҳли Мӯоб, барои гирифтани ғанимат шитоб кунед!»

Ва онҳо ба лашкаргоҳи Исроил омаданд; ва исроилиён бархоста, мӯобиёнро зарба заданд, ба тавре ки онҳо аз пешашон гурехтанд, вале инҳо пайи ҳам ба мӯобиён зарба мерасониданд.

Ва шаҳрҳоро хароб карданд, ва ба ҳар қитъаи замини хуб ҳар кас санги худро партофта, онро пур карданд, ва ҳар чашмаи обро бастанд, ва ҳар дарахти хубро буриданд, ба тавре ки фақат ҳисори сангини Қир-Ҳаросет боқӣ монд; ва фалахмонандозон онро иҳота намуда, хароб карданд.

Ва подшоҳи Мӯоб дид, ки ҷанг ба ӯ сахтӣ мекунад, ва ӯ ҳафтсад шамшерзанро гирифт, то ки ба тарафи подшоҳи Адӯм зада дарояд, валекин натавонистанд.

Ва ӯ писари нахустзодаи худро, ки мебоист ба ҷояш подшоҳ мешуд, гирифта, бар ҳисор ҳамчун қурбонии сӯхтанӣ пешкаш кард; ва ғазаби азиме ба муқобили исроилиён ба амал омад, ва онҳо аз ӯ ақиб нишаста, ба замини худ баргаштанд.

Ва зане аз занони писарони пайғамбарон фиғон намуда, ба Элишоъ гуфт: «Бандаат, шавҳари ман мурд, ва ту медонӣ, ки бандаат аз Парвардигор метарсид; ва қарзхоҳ омадааст, ки ду бачаи маро барои худ ба ғуломӣ бигарад».

Ва Элишоъ ба вай гуфт: «Барои ту чӣ кунам? Ба ман бигӯ, ки дар хонаат чӣ дорӣ?» Вай гуфт: «Канизи ту дар хона, ҷуз зарфе бо равған, чизе надорад».

Ва ӯ гуфт: «Рафта, барои худ аз берун, аз ҳамаи ҳамсояҳоят зарфҳо бипурс, зарфҳои холӣ, ки кам набошад;

Ва омада, дарро аз пушти худат ва писаронат бибанд, ва дар ҳамаи ин зарфҳо бирез, ва он чи пур шавад, ба каноре бимон».

Вай аз пеши ӯ рафта, дарро аз пушти худаш ва писаронаш баст; онҳо пеши вай мегузоштанд, вай мерехт.

Вақте ки зарфҳо пур шуд, вай ба писараш гуфт: «Пеши ман боз зарфе бимон». Ва ӯ ба вай гуфт: «Зарфе дигар нест». Ва равған бозистод.

Вай омада, ба марди Худо нақл намуд. Ва ӯ гуфт: «Рафта, равғанро бифрӯш ва қарзҳоятро адо намо, ва аз он чи боқӣ бимонад, ту ва писаронат зиндагӣ хоҳед кард».

Ва рӯзе чунин воқеъ шуд, ки Элишоъ аз Шунем гузар мекард, ва дар он ҷо зани сарватманде буд, ва аз ӯ бисёр хоҳиш намуд, ки нон бихӯрад; ва ҳар бор, ки ӯ гузар мекард, ба он ҷо медаромад, ки нон бихӯрад.

Вай ба шавҳараш гуфт: «Инак, ман медонам, ки марде ки ҳамеша аз пеши мо гузар мекунад, поки Худост.

Пас, болохонаи хурде бисозем, ва дар он ҷо барои ӯ бистар, ва миз, ва курсӣ, ва чароғе бимонем, ва ҳар гоҳ ӯ назди мо биёяд, бигзор ба он ҷо дарояд».

Ва рӯзе ӯ ба он ҷо омад, ва ба он болохона даромада, дар он ҷо дароз кашид.

Ва ба навкараш Ҷеҳазӣ гуфт: «Ин зани шунемиро даъват намо». Вайро даъват намуд, вай пеши ӯ истод.

Ва ба ӯ гуфт: «Ба вай бигӯ: ́Инак, ту барои мо ин қадар ташвиш мекашӣ, пас барои ту чӣ кунам? Оё туро ҳоҷате ҳаст, ки бо подшоҳ ва ё бо сардори лашкар сухан ронам?́» Вай гуфт: «Андаруни қавми худ ман сокин ҳастам».

Ва ӯ гуфт: «Пас, барои вай чӣ кунам?» Ва Ҷеҳазӣ гуфт: «Аммо вай писаре надорад, ва шавҳараш пир аст».

Ва ӯ гуфт: «Вайро даъват намо». Вайро даъват намуд, вай назди дар истод.

Ва ӯ гуфт: «Баъд аз як сол, расо дар ҳамин вақт, ту писаре дар оғӯш хоҳӣ гирифт». Вай гуфт: «Не, эй хоҷаам, марди Худо, канизи худро ноумед накун».

Ва он зан ҳомила шуда, баъд аз як сол, расо дар ҳамон вақт, чунон ки Элишоъ ба вай гуфта буд, писаре зоид.

Ва он писар калон шуд, ва рӯзе назди падари худ, назди даравгарон рафт.

Ва ба падараш гуфт: «Вой, сарам! Вой, сарам!» Ва ӯ ба навкараш гуфт: «Вайро назди модараш бибар».

Вайро бардошта, назди модараш овард, ва то пешин вай болои зонуҳои ӯ нишаст, ва мурд.

Ва ӯ боло баромада, вайро болои бистари марди Худо гузошт, ва дарро аз пушташ баста, берун омад.

Ва шавҳарашро даъват намуда, гуфт: «Лутфан, яке аз навкарон ва яке аз модахаронро назди ман бифирист, ва ман шитобон назди марди Худо меравам ва бармегардам».

Вай гуфт: «Чаро ту имрӯз, ки на навмоҳ аст ва на шанбе, назди ӯ меравӣ?» Гуфт: «Осоиштагист».

Ва модахарро зин карда, ба навкараш гуфт: «Бирон ва бирав, ва то ба ту нагӯям, дар рондан кӯтоҳӣ ист накун».

Ва равона шуда, назди марди Худо, ба кӯҳи Кармил расид; ва ҳамин ки марди Худо ӯро аз дур дид, ба навкараш Ҷеҳазӣ гуфт: «Ин ҳамон зани шунемист;

Алҳол, лутфан, ба пешвози вай давида, ба вай бигӯ: «Оё ту сиҳат саломат ҳастӣ? Оё шавҳарат солим аст? Оё писарат солим аст?» Вай гуфт: «Солиманд».

Ва назди марди Худо ба кӯҳ расида, ба поҳояш часпид. Ва Ҷеҳазӣ наздик омад, то ки вайро дур кунад, вале марди Худо гуфт: «Вайро вогузор, зеро ки ҷонаш талх шудааст, ва Парвардигор аз ман пинҳон дошта, ба ман маълум накардааст».

Вай гуфт: «Оё писаре аз хоҷаам пурсида будам? Ман, охир, гуфта будам: ́Маро ноумед накун́».

Ва ӯ ба Ҷеҳазӣ гуфт: «Камари худро бибанд, ва асои маро ба дастат гирифта, бирав; агар касеро бубинӣ, салом нагӯй, ва агар касе ба ту салом гӯяд, ҷавобаш надеҳ; ва асои маро бар рӯи кӯдак бимон».

Ва модари кӯдак гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки туро тарк нахоҳам кард». Ва ӯ бархоста, аз ақиби вай равона шуд.

Ва Ҷеҳазӣ аз онҳо пештар рафта, асоро бар рӯи кӯдак гузошт, валекин на садое буд ва на таваҷҷӯҳе. Ва ба пешвози ӯ баргашт ва ба ӯ хабар дода, гуфт: «Кӯдак бедор нашуд».

Ва Элишоъ ба он хона омад, ва инак, кӯдаки мурда бар бистари ӯ гузошта шудааст.

Ва ӯ даромада, дарро аз пушти ҳар дуяшон баст, ва сӯи Парвардигор дуо гуфт.

Ва баромада, бар кӯдак хобид, ва даҳони худро бар даҳони вай ва чашмони худро бар чашмони вай ва кафҳои дасти худро бар кафҳои дасти вай гузошта, бар вай дароз кашид, ва бадани писар гарм шуд.

Ва фуромада, дар хона боре ин сӯ ва боре он сӯ қадам зад, ва баромада, бар вай дароз кашид; ва кӯдак ҳафт бор атса зад, ва кӯдак чашмонашро воз кард.

Ва ӯ Ҷеҳазиро даъват намуда, гуфт: «Ин зани шунемиро даъват намо». Вайро даъват намуд, ва чун вай назди ӯ омад, ӯ гуфт: «Писаратро бардор».

Вай наздик омада, назди пойҳои ӯ афтод, ва то замин таъзим намуд, ва писарашро бардошта, берун рафт.

Ва Элишоъ ба Ҷилҷол баргашт. Ва гуруснагӣ дар он замин буд; ва писарони пайғамбарон ба ҳузури ӯ нишаста буданд. Ва ӯ ба навкари худ гуфт: «Деги калонро монда, хӯроке барои писарони пайғамбарон бипаз».

Ва яке аз онҳо ба саҳро рафт, то ки гиёҳ чинад, ва палаки даштие ёбоие ёфт, ва дастанбӯҳо аз он чида, домани худро пур кард, ва омада, онҳоро реза карду дар деги хӯрок андохт, зеро ки онҳоро нашинохтанд.

Ва барои он одамон хӯрок кашиданд, то ки бихӯранд. Ва ҳамин ки онҳо ба хӯрдан шурӯъ карданд, фарёд кашида, гуфтанд: «Марг дар дег аст, эй марди Худо!» Ва натавонистанд бихӯранд.

Ва ӯ гуфт: «Орд биёред». Ва ӯ онро дар дег андохта, гуфт: «Ба мардум бирез, то ки бихӯранд». Ва ҳеҷ чизи бад дар дег набуд.

Ва шахсе аз Баал-Шолишо омада, барои марди Худо нони навбар: бист гирда қурс нони ҷав ва донаҳои тару тозаи ҷав дар халтаи худ овард. Ва ӯ гуфт: «Ба мардум бидеҳ, то ки бихӯранд».

Ва навкараш гуфт: «Ин чӣ қадар аст, ки пеши сад кас бигузорам?» Ва ӯ гуфт: «Ба мардум бидеҳ, то ки бихӯранд, зеро ки Парвардигор чунин мегӯяд: ́Хоҳанд хӯрд, ва аз онҳо зиёдатӣ хоҳад монд́».

Ва пеши онҳо гузошт, ва онҳо хӯрданд, ва мувофиқи сухани Парвардигор аз онҳо зиёдатӣ монд.

Ва Нӯъмон, сардори лашкари подшоҳи Арам, ба ҳузури хоҷаи худ шахси бузург ва мӯҳтарам буд, зеро ки ба воситаи вай Парвардигор ба Арам ғалаба бахшида буд; ва ин шахс паҳлавони далер, вале махавӣ буд.

Ва фавҷҳои арамиён берун омада, духтари хурдеро аз замини Исроил асир карданд карда буданд, ва ӯ пеши зани Нӯъмон хизмат мекард.

Ва ӯ ба бонуи худ гуфт: «Кошки хоҷаам пеши пайғамбаре ки дар Сомария аст, мерафт, ки вай ӯро аз махаваш шифо медод!»

Ва ӯ омад ва ба хоҷаи худ хабар дода, гуфт: «Духтаре ки аз замини Исроил аст, чунин ва чунон мегӯяд».

Ва подшоҳи Арам гуфт: «Биё, бирав, ва ман ба подшоҳи Исроил нома мефиристам». Ва ӯ рафта даҳ киккар нуқра ва шаш ҳазор сиқл тилло ва даҳ даста либос ба дасти худ гирифт.

Ва номаро назди подшоҳи Исроил овард, ки дар он гуфта шуда буд: «Ва алҳол, дар баробари он ки ин нома ба дасти ту бирасад, инак, ман навкари худ Нӯъмонро назди ту фиристодам, то ки ӯро аз махаваш шифо диҳӣ».

Ва ҳангоме ки подшоҳи Исроил номаро хонд, либоси худро чок зада, гуфт: «Оё ман Худо ҳастам, ки бимиронам ва зинда гардонам, ки вай назди ман фиристодааст, то ки он одамро аз махаваш шифо диҳам? Пас, бидонед ва бубинед, ки вай бар зидди ман баҳона меҷӯяд».

Ва чун Элишоъ, марди Худо, шунид, ки подшоҳи Исроил либоси худро чок задааст, назди подшоҳ фиристода, гуфт: «Чаро либоси худро чок задӣ? Бигзор вай назди ман биёяд, то бидонад, ки пайғамбаре дар Исроил ҳаст».

Ва Нӯъмон бо аспон ва аробаи худ омада, назди дари хонаи Элишоъ истод.

Ва Элишоъ қосиде назди вай фиристода, гуфт: «Рафта, ҳафт бор дар Урдун ғусл намо, ва баданат аз нав тоза шуда, ту пок хоҳӣ гардид».

Вале Нӯъмон ба хашм омада, рафт, ва гуфт: «Инак, ман гумон карда будам, ки ӯ ҳатман берун хоҳад омад, ва истода, номи Парвардигор Худои худро хоҳад хонд, ва дасти худро ба он ҷой расонида, махавро шифо хоҳад дод.

Оё Амоно ва Фарфар, дарёҳои Димишқ, аз ҳамаи обҳои Исроил беҳтар нестанд? Оё ман наметавонистам дар онҳо ғусл намуда, пок шавам?» Ва ӯ тоб хӯрда, бо ғазаб рафт.

Ва навкаронаш наздик омада ва ба ӯ сухан ронда, гуфтанд: «Эй падарам, агар пайғамбар ба ту чизи бузурге мегуфт, оё намекардӣ? Хусусан ки вай ба ту гуфтааст: ́Ғусл намуда, пок шав́».

Ва ӯ фуруд омада, мувофиқи сухани марди Худо, ҳафт бор дар Урдун ғусл кард, ва баданаш, мисли бадани тифли хурд, аз нав тоза шуд, ва ӯ пок гардид.

Ва ӯ, бо ҳамаи ҳамроҳонаш, назди марди Худо баргашт, ва пеши ӯ омада, истод ва гуфт: «Инак, акнун донистам, ки Худое дар тамоми замин нест, ҷуз Он ки дар Исроил аст; ва алҳол, лутфан, тӯҳфае аз бандаи худ бигир».

Ва ӯ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигоре ки дар ҳузураш истодаам, қасам мехӯрам, ки нахоҳам гирифт». Ва ҳарчанд ба гирифтанаш исрор маҷбур намуд, ӯ розӣ нашуд.

Ва Нӯъмон гуфт: «Чун намегирӣ, бигзор ба бандаат ба андозае ки ду хачир бардорад, хок диҳанд, чунки бандаат минбаъд ба худоёни дигар, ҷуз Парвардигор, қурбониҳои сухтанӣ ва забҳҳо пешкаш нахоҳад кард.

Фақат аз ин бобат бигзор Парвардигор бандаатро биомурзад: вақте ки хоҷаи ман ба хонаи Риммӯн ояд, то ки дар он ҷо саҷда барад, ва ӯ бар дасти ман такя кунад, ва ман дар хонаи Риммӯн саҷда барам, – пас, барои он ки ман дар хонаи Риммӯн саҷда мебарам, бигзор Парвардигор бандаатро аз дар ин бобат биомурзад».

Ва ӯ ба вай гуфт: «Ба осоиштагӣ бирав». Ва аз пеши ӯ рафта, масофае тай намуд.

Ва Ҷеҳазӣ, навкари Элишоъ, марди Худо, дар дили худ гуфт: «Инак, хоҷаам нахост, ки аз дасти ин Нӯъмони арамӣ он чиро, ки вай оварда буд, бигирад; ба ҳаёти Парвардигор қасам, ки ман аз қафои вай давида, чизе аз вай хоҳам гирифт».

Ва Ҷеҳазӣ аз қафои Нӯъмон давид; ва Нӯъмон давандаеро аз қафои худ дида, аз аробаи худ ба пешвозаш фуруд омад, ва гуфт: «Оё осоиштагист?»

Ва ӯ гуфт: «Хоҷаам маро фиристода, гуфт: ́Инак, алҳол аз кӯҳи Эфроим ду ҷавон, аз писарони пайғамбарон, назди ман омаданд; лутфан, барои онҳо як киккар нуқра ва ду даста либос бидеҳ́».

Ва Нӯъмон гуфт: «Марҳамат фармуда, ду киккар бигир». Ва аз ӯ бисёр илтимос кард, ва ду киккар нуқраро бо ду даста либос дар ду халта баста, ба ду навкари худ дод, ва онҳо пешопеши ӯ бардошта бурданд.

Ва ҳангоме ки ба бурҷи болои тал расид, аз дасти онҳо гирифта, дар хона пинҳон кард; ва он одамонро рухсат ҷавоб дод, ва онҳо рафтанд.

Ва ӯ омада, назди хоҷаи худ истод. Ва Элишоъ ба ӯ гуфт: «Аз куҷо омадӣ, эй Ҷеҳазӣ?» Ва ӯ гуфт: «Бандаат ба ҳеҷ ҷо нарафта буд».

Вай ба ӯ гуфт: «Оё дили ман ҳамроҳи ту нарафт, вақте ки он шахс аз аробаи худ ба пешвози ту фуруд омад? Оё ҳоло вақти гирифтани нуқра ва гирифтани либосҳо, ва дарахтони зайтун ва токҳо, ва гӯсфандон ва говон, ва ғуломон ва канизон аст?

Пас, песии махави Нӯъмон ба ту ва ба насли ту ба таври ҷовидона хоҳад часпид». Ва ӯ аз песӣ махав мисли барф сафед шуда, аз пеши вай берун рафт.

Ва писарони пайғамбарон ба Элишоъ гуфтанд: «Инак, маконе ки ба ҳузури ту дар он сокинем, барои мо танг аст.

Лутфан, мо назди Урдун биравем, ва ҳар яке ғӯлачӯбе аз он ҷо бигирем, ва маконе барои худ дар он ҷо бисозем, то ки дар он сокин шавем». Ва ӯ гуфт: «Биравед».

Ва яке аз онҳо гуфт: «Лутфан, ту ҳам, марҳамат фармуда, бо бандагонат биё». Ва ӯ гуфт: «Ман меоям».

Ва бо онҳо рафт; ва онҳо назди Урдун омада, ба дарахтбурӣ шурӯъ карданд.

Ва ҳангоме ки яке аз онҳо ғӯлачӯбро меафтонид, табараш дар об афтод, ва ӯ фарёд кашида, гуфт: «Оҳ, хоҷаам, ва ҳол он ки ман онро ба орият гирифта будам!»

Ва марди Худо гуфт: «Ба куҷо афтод?» Вай ба ӯ ҷояшро нишон дод, ва ӯ чӯбе бурида, ба он ҷо андохт, ва табар бар рӯи об баромад.

Ва ӯ гуфт: «Онро бигир». Вай дасташро дароз карда, гирифт.

Ва подшоҳи Арам бо Исроил ҷанг мекард; ва бо навкаронаш машварат намуда, гуфт: «Дар фалон ҷо лашкаргоҳи ман хоҳад буд».

Ва марди Худо ба подшоҳи Исроил фиристода, гуфт: «Эҳтиёт намо, ки аз ин ҷо нагузарӣ, зеро ки арамиён дар он ҷо урду задаанд».

Ва подшоҳи Исроил ба маконе ки марди Худо дар бораи он ба ӯ хабар дода ва ӯро таъкид карда буд, фиристода, дар он ҷо худро на як бор ва на ду бор эҳтиёт намуд.

Ва дили подшоҳи Арам аз боиси ин ноором шуд, ва ӯ навкаронашро даъват намуда, ба онҳо гуфт: «Оё ба ман хабар намедиҳед, ки аз байни мо кист, ки бо подшоҳи Исроил робита дорад?»

Ва яке аз навкаронаш гуфт: «Эй хоҷаам подшоҳ, чунин нест, балки Элишои пайғамбар, ки дар Исроил аст, ба подшоҳи Исроил суханонеро, ки ту дар хонаи хоби худ мегӯӣ, хабар медиҳад».

Ва ӯ гуфт: «Рафта, бубинед, ки вай куҷост, ва ман мефиристам, то ки вайро бигирам». Ва ба ӯ хабар дода, гуфтанд: «Инак, вай дар Дӯтон аст».

Ва ӯ ба он ҷо аспон ва аробаҳо ва лашкари бузурге равона кард, ва онҳо шабона омада, шаҳрро иҳота карданд.

Ва бомдодон хизматгори марди Худо бархоста, берун омад, ва инак, лашкаре бо аспон ва аробаҳо шаҳрро иҳота кардаанд. Ва хизматгораш ба ӯ гуфт: «Оҳ, хоҷаам, чӣ кунем?»

Ва ӯ гуфт: «Натарс, зеро онҳое ки бо моянд, аз онҳое ки бо инҳоянд, бештаранд».

Ва Элишоъ дуо хонда, гуфт: «Эй Парвардигор! Лутфан, чашмони вайро бикушо, то ки бубинад». Ва Парвардигор чашмони навкарро кушод, ва ӯ дид, ва инак, кӯҳ гирдогирди Элишоъ аз аспон ва аробаҳои оташин пур буд.

Ва онҳо назди ӯ фуруд меомаданд. Ва Элишоъ сӯи Парвардигор дуо хонда, гуфт: «Лутфан, ин одамонро ба кӯрӣ гирифтор намо». Ва Ӯ онҳоро, мувофиқи сухани Элишоъ, ба кӯрӣ гирифтор кард.

Ва Элишоъ ба онҳо гуфт: «Роҳ ин нест, ва шаҳр ин нест; аз қафоям биёед, ва шуморо сӯи касе ки ҷустуҷӯ менамоед, хоҳам бурд». Ва онҳоро ба Сомария бурд.

Ва ҳангоме ки онҳо ба Сомария расиданд, Элишоъ гуфт: «Эй Парвардигор! Чашмони онҳоро бикушо, то ки бубинанд». Ва Парвардигор чашмони онҳоро кушод, ва онҳо диданд, ва инак андаруни Сомария буданд.

Ва подшоҳи Исроил онҳоро дида, ба Элишоъ гуфт: «Эй падарам, оё онҳоро зарба занам?»

Ва ӯ гуфт: «Зарба назан; магар онҳоро бо шамшер ва камони худ асир кардаӣ, ки мехоҳӣ зарба занӣ? Нон ва об пеши онҳо бимон, то ки бихӯранд ва бинӯшанд, ва назди хоҷаи худ бираванд».

Ва барои онҳо зиёфати калоне муҳайё намуд, ва онҳо хӯрданд ва нӯшиданд, ва онҳоро фиристод, ва онҳо назди хоҷаи худ рафтанд; ва фавҷҳои Арам дигар ба замини Исроил тохт наоварданд.

Ва баъд аз он чунин воқеъ шуд, ки Бин-Ҳадад, подшоҳи Арам, тамоми лашкари худро ҷамъ кард, ва баромада, Сомарияро иҳота муҳосира намуд.

Ва гуруснагии сахт дар Сомария буд, ва инак, онро иҳота муҳосира карда буданд, ба тавре ки каллаи хар ба нархи ҳаштод сиқл нуқра фурӯхта мешуд, ва чоряк қаб саргини кафтар – ба нархи панҷ сиқл нуқра.

Ва рӯзе подшоҳи Исроил бар ҳисор гузар мекард, зане сӯи ӯ фарёд кашида, гуфт: «Эй хоҷаам подшоҳ, мадад кун!»

Ва ӯ гуфт: «Агар Парвардигор ба ту мадад накунад, ман аз куҷо ба ту мадад кунам? Оё аз хирман ё аз чархушт?»

Ва подшоҳ ба вай гуфт: «Туро чӣ шуд?» Вай гуфт: «Ин зан ба ман гуфт: ́Писари худро бидеҳ, то ки имрӯз ӯро бихӯрем, ва писари маро фардо хоҳем хӯрд́.

Ва писари маро пухтем, ва ӯро хӯрдем. Ва рӯзи дигар ман ба вай гуфтам: ́Писари худро бидеҳ, то ки ӯро бихӯрем́. Вале вай писари худро пинҳон кард».

Ҳамин ки подшоҳ суханони занро шунид, либоси худро чок зад, ва ӯ бар ҳисор гузар мекард, ва қавм диданд, ки инак, бар баданаш аз таг палос буд.

Ва ӯ гуфт: «Худо ба ман ҷазо диҳад ва зиёда аз он бикунад, ки агар сари Элишоъ писари Шофот имрӯз бар танаш бимонад!»

Ва Элишоъ дар хонаи худ нишаста буд, ва пирон ҳамроҳи ӯ нишаста буданд. Ва подшоҳ касеро аз ҷониби худ фиристод. Пеш аз он ки ин қосид назди ӯ биёяд, ӯ ба пирон гуфт: «Оё мебинед, ки ин писари одамкуш фиристодааст, то ки сари маро аз танам ҷудо кунад? Ҳушёр бошед, ҳамин ки қосид биёяд, дарро пӯшида, вайро бо дар пахш кунед. Инак, садои поҳои хоҷаи вайро аз ақибаш мешунавам».

Ҳанӯз бо онҳо сухан меронд, ва инак, қосид назди ӯ фуруд омад ва гуфт: «Инак, ин мусибат аз ҷониби Парвардигор аст! Чӣ гуна боз ба Парвардигор таваккал кунам?»

Ва Элишоъ гуфт: «Сухани Парвардигорро бишнавед! Парвардигор чунин мегӯяд: ́Фардо дар ҳамин вақт як сео орди маҳин ба як сиқл, ва ду сео ҷав ба як сиқл назди дарвозаи Сомария фурӯхта хоҳад шуд́».

Ва саркардае ки подшоҳ бар дасти вай такя менамуд, ба марди Худо ҷавоб гардонида, гуфт: «Ҳатто агар Парвардигор равзанҳо дар осмон бикшояд, оё ин чиз ба амал хоҳад омад?» Ва ӯ гуфт: «Инак, ту бо чашмони худ хоҳӣ дид, валекин аз он нахоҳӣ хӯрд».

Ва чор одами махавӣ дар даҳани дарвоза буданд, ва ба якдигар мегуфтанд: «Чаро мо дар ин ҷо нишинем бинишинем, то даме ки бимирем?

Агар гӯем: ́Ба шаҳр дароем́ – гуруснагӣ дар шаҳр аст, ва дар он ҷо хоҳем мурд; ва агар дар ин ҷо бинишинем – хоҳем мурд. Пас, алҳол рафта, ба лашкаргоҳи арамиён дохил шавем; агар онҳо моро зинда нигоҳ доранд, – зинда хоҳем монд, ва агар моро бикушанд, – хоҳем мурд».

Ва дар вақти говгум бархостанд, то ки ба лашкаргоҳи арамиён бираванд; ва ҳангоме ки ба канори лашкаргоҳи арамиён расиданд, – инак, касе дар он ҷо набуд.

Ва Парвардигор дар лашкаргоҳи арамиён садои аробаҳо, садои аспон, садои лашкари бузургеро шунавонид, ва онҳо ба якдигар гуфтанд: «Инак, подшоҳи Исроил подшоҳони ҳиттиён ва подшоҳони мисриёнро ба муқобили мо киро кардааст, то ки бар мо тохт оваранд».

Ва онҳо бархоста, дар вақти говгум гурехтанд, ва хаймаҳо ва аспон ва харони худро – тамоми лашкаргоҳро, чунон ки буд, – тарк карда, аз тарси ҷони худ рӯ ба гурез оварданд.

Ва он махавиён ба канори лашкаргоҳ расида, ба як хайма даромаданд, ва хӯрданд ва нӯшиданд, ва аз он ҷо нуқра ва тилло ва либос гирифта рафтанд ва пинҳон карданд; ва баргашта, ба хаймаи дигар даромаданд, ва аз он ҷо гирифта рафтанд ва пинҳон карданд.

Ва ба якдигар гуфтанд: «Кирдори мо дуруст нест; имрӯз рӯзи мужда аст, валекин мо хомӯш мондем, ва агар то рӯшноии саҳарӣ даранг кунем, гуноҳе бар сари мо хоҳад афтод; ва алҳол биёед, биравем ва ба хонаи подшоҳ хабар диҳем».

Ва омада, дарвозабонони шаҳрро ҷеғ заданд хонданд ва ба онҳо хабар дода, гуфтанд: «Мо ба лашкаргоҳи арамиён рафта будем, ва инак, дар он ҷо на касе ҳаст ва на садои одамизод, балки аспони басташуда, ва харони басташуда, ва хаймаҳо, чунон ки будаанд».

Ва дарвозабононро хонданд, ва онҳо ба андаруни хонаи подшоҳ хабар доданд.

Ва подшоҳ шабона бархоста, ба навкаронаш гуфт: «Ман ба шумо мегӯям, ки арамиён бо мо чӣ хоҳанд кард: онҳо медонанд, ки мо гурусна ҳастем, ва аз лашкаргоҳ баромада, дар саҳро пинҳон шудаанд, ва мегӯянд: ́Ҳамин ки аз шаҳр бароянд, онҳоро зинда дастгир карда, ба шаҳр дохил хоҳем шуд́».

Ва яке аз навкаронаш ҷавоб гардонида, гуфт: «Бигзор панҷ нафарро аз бақияи аспсаворон, ки дар ин ҷо боқӣ мондаанд, бигиранд, – онҳо мисли тамоми ҷамоати Исроил, ки дар ин ҷо боқӣ мондаанд, мисли тамоми ҷамоати Исроил, ки нобуд шудаанд, мебошанд, – ва онҳоро мо мефиристем ва мебинем».

Ва ду аспсаворро гирифтанд, ва подшоҳ аз ақиби урдуи арамиён фиристода, гуфт: «Биравед ва бубинед».

Ва аз ақиби онҳо то Урдун рафтанд, ва инак, тамоми роҳ аз либосҳо ва чизҳое ки арамиён саросема шуда партофта буданд, пур буд. Ва қосидон баргашта, ба подшоҳ хабар доданд.

Ва қавм берун рафта, лашкаргоҳи арамиёнро тороҷ карданд; ва як сео орди маҳин ба як сиқл, ва ду сео ҷав ба як сиқл, мувофиқи сухани Парвардигор, фурӯхта шуд.

Ва подшоҳ он саркардаро, ки бар дасти вай такя менамуд, назди дарвоза гузошт, ва қавм вайро назди дарвоза поймол карданд, ки мурд, мувофиқи сухане ки марди Худо гуфта буд, яъне вақте ки подшоҳ назди вай фуруд омад, вай сухан ронда, гуфта буд:

Ҳангоме ки марди Худо ба подшоҳ сухан ронда, гуфт: «Ду сео ҷав ба як сиқл, ва як сео орди маҳин ба як сиқл фардо дар ҳамин вақт назди дарвозаи Сомария фурӯхта хоҳад шуд», –

Он саркарда ба марди Худо ҷавоб гардонида, гуфт: «Ҳатто агар Парвардигор равзанҳо дар осмон бикшояд, оё ин чиз ба амал хоҳад омад?» Ва ӯ гуфт: «Инак, ту бо чашмони худ хоҳӣ дид, валекин аз он нахоҳӣ хӯрд».

Ва бо вай чунин рӯй дод: қавм вайро назди дарвоза поймол карданд, ки мурд.

Ва Элишоъ ба зане ки писарашро зинда карда буд, сухан ронда, гуфт: «Ту бо хонадонат бархоста, бирав ва дар ҳар ҷое ки метавонӣ, сокин шав; зеро ки Парвардигор гуруснагиро даъват намудааст, ва он низ бар ин замин низ ҳафт сол ҳукмфармо хоҳад шуд».

Ва он зан бархоста, мувофиқи сухани марди Худо амал намуд, ва бо хонадонаш рафта, дар замини фалиштиён ҳафт сол умр гузаронид.

Ва баъд аз гузаштани ҳафт сол чунин воқеъ шуд, ки он зан аз замини фалиштиён баргашт ва баромада, сӯи подшоҳ дар бораи хона ва замини худ додхоҳӣ намуд.

Ва подшоҳ он вақт бо Ҷеҳазӣ, навкари марди Худо, сухан ронда, мегуфт: «Лутфан, ба ман дар бораи ҳамаи корҳои бузурге ки Элишоъ кардааст, ҳикоя намо».

Ва ҳангоме ки ӯ ба подшоҳ ҳикоя менамуд, ки чӣ гуна вай мурдаро зинда кардааст, инак, зане ки писарашро вай зинда карда буд, сӯи подшоҳ дар бораи хона ва замини худ додхоҳӣ намуд; ва Ҷеҳазӣ гуфт: «Эй хоҷаам подшоҳ, ин ҳамон зан аст, ва ин писари ӯст, ки Элишоъ зинда карда буд».

Ва подшоҳ аз зан пурсид, ва ӯ ба вай ҳикоя кард; ва подшоҳ яке аз хоҷасароёнашро барои ӯ таъин намуда, гуфт: «Тамоми дороии ӯ ва тамоми ҳосили замини ӯро аз рӯзе ки мамлакатро тарк кардааст, то алҳол ба ӯ баргардон».

Ва Элишоъ ба Димишқ омад, вақте ки Бин-Ҳадад, подшоҳи Арам, бемор буд; ва ба ӯ хабар дода, гуфтанд: «Марди Худо ба ин ҷо омадааст».

Ва подшоҳ ба Ҳазоил гуфт: «Ҳадияе ба дасти худ гирифта, ба пешвози марди Худо бирав, ва ба воситаи вай аз Парвардигор бипурс, ки оё ман аз ин беморӣ шифо хоҳам ёфт?»

Ва Ҳазоил ба пешвози вай равона шуд, ва ҳадияе ба дасти худ гирифт, ки он аз тамоми нозу неъмати Димишқ ба андозаи бори чил шутур буд; ва омада, ба ҳузури вай истод, ва гуфт: «Писарат Бин-Ҳадад, подшоҳи Арам, маро назди ту фиристода, мегӯяд: ́Оё ман аз ин беморӣ шифо хоҳам ёфт?́»

Ва Элишоъ ба ӯ гуфт: «Рафта, ба вай бигӯ: ́Албатта шифо хоҳӣ ёфт́. Валекин Парвардигор ба ман ошкор кард, ки вай ҳатман хоҳад мурд».

Ва бар ӯ чашми худро дӯхт, ба тавре ки ӯ бетоқат шуд; ва марди Худо гиря кард.

Ва Ҳазоил гуфт: «Чаро хоҷаам гиря мекунад?» Ва ӯ гуфт: «Зеро медонам, ки чӣ гуна фалокате ту ба сари банӣ Исроил хоҳӣ овард: ба қалъаҳои онҳо оташ хоҳӣ зад, ва ҷавонони онҳоро бо шамшер хоҳӣ кушт, ва тифлони онҳоро реза-реза хоҳӣ кард, ва ҳомиладорони онҳоро шикамчок хоҳӣ сохт».

Ва Ҳазоил гуфт: «Бандаи мисли як саги ту кист, ки чунин кори бузурге бикунад?» Ва Элишоъ гуфт: «Парвардигор туро ба ман ҳамчун подшоҳи Арам нишон дод».

Ва ӯ аз пеши Элишоъ рафта, назди хоҷаи худ омад. Вай ба ӯ гуфт: «Элишоъ ба ту чӣ гуфт?» Ва ӯ гуфт: «Ба ман гуфт, ки албатта шифо хоҳӣ ёфт».

Ва фардояш ӯ ҷойпӯшеро кампалеро гирифта, дар об ғӯтонид, ва бар рӯи вай пӯшонид, ва ӯ мурд ки мурд; ва Ҳазоил ба ҷои вай подшоҳ шуд.

Ва дар соли панҷуми Йӯром писари Аҳъоб, подшоҳи Исроил, ҳангоме ки Еҳӯшофот ҳанӯз подшоҳи Яҳудо буд, Еҳӯром писари Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, ба подшоҳӣ шурӯъ намуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш ӯ сию дусола буд, ва ҳашт сол дар Уршалим подшоҳӣ кард.

Ва ӯ бо роҳи подшоҳони Исроил рафтор намуд, чунон ки хонадони Аҳъоб рафтор карда буданд, зеро ки духтари Аҳъоб зани ӯ буд, ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ӯ ба амал овард.

Валекин Парвардигор ба хотири бандаи Худ Довуд нахост Яҳудоро ба ҳалокат расонад, зеро ба ӯ ваъда дода буд, ки барои ӯ ва фарзандони ӯ умрбод чароғе бидиҳад.

Дар айёми ӯ Адӯм аз зери дасти Яҳудо исён бардошт, ва онҳо бар худ подшоҳе гузоштанд.

Ва Еҳӯром ба Соир равона шуд, ва ҳамаи аробаҳо бо ӯ буд; ва шабона ӯ бархост ва сафҳои адӯмиёнро, ки ӯ ва сардорони аробаҳоро иҳота карда буданд, рахна намуда, ақиб нишаст, ва қавм ба хаймаҳои худ гурехтанд.

Ва Адӯм аз зери дасти Яҳудо исён бардошт, ки то имрӯз чунин аст. Дар он замон Либно низ исён бардошт.

Ва бақияи корҳои Еҳӯром, ва он чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Еҳӯром бо падарони худ хобид, ва бо падарони худ дар шаҳри Довуд дафн карда шуд; ва писараш Аҳазёҳу ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли дувоздаҳуми Йӯром писари Аҳъоб, подшоҳи Исроил, Аҳазёҳу писари Еҳӯром, подшоҳи Яҳудо, ба подшоҳӣ шурӯъ намуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Аҳазёҳу бисту дусола буд, ва ӯ як сол дар Уршалим подшоҳӣ кард. Ва номи модараш Аталё духтари Омрӣ, подшоҳи Исроил, буд.

Ва ӯ бо роҳи хонадони Аҳъоб рафтор намуд, ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, мисли хонадони Аҳъоб ба амал овард, зеро ки домоди хонадони Аҳъоб буд.

Ва бо Йӯром писари Аҳъоб ба ҷанги зидди Ҳазоил, подшоҳи Арам, ба Ромӯт-Ҷилъод равона шуд; ва арамиён Йӯромро захмдор карданд.

Ва подшоҳ Йӯром ба Изреил баргашт, то аз захмҳое ки арамиён ба ӯ дар Ромо расонида буданд, вақте ки бо Ҳазоил, подшоҳи Арам, ҷангида буд, шифо ёбад. Ва Аҳазёҳу писари Еҳӯром, подшоҳи Яҳудо, барои дидани Йӯром писари Аҳъоб ба Изреил фуруд омад, чунки вай бемор буд.

Ва Элишои пайғамбар якеро аз писарони пайғамбарон хонда, ба вай гуфт: «Камари худро бибанд, ва ин зарфи равғанро ба дасти худ гирифта, ба Ромӯт-Ҷилъод бирав.

Ва ба он ҷо расида, Еҳу писари Еҳӯшофот писари Нимширо дар он ҷо хоҳӣ дид; ва омада, ӯро аз миёни бародаронаш бархезон, ва ӯро ба ҳуҷраи дарунӣ дохил намо.

Ва зарфи равғанро гирифта, бар сари ӯ бирез, ва бигӯ: ́Парвардигор чунин мегӯяд: туро тадҳин намудам, то ки бар Исроил подшоҳ бошӣ́. Ва дарро кушода, бигрез, ва интизор нашав».

Ва он ҷавон писар, ки пайғамбари ҷавон буд, ба Ромӯт-Ҷилъод равона шуд.

Ва ҳангоме ки ба он ҷо расид, инак, сардорони лашкар нишастаанд, ва ӯ гуфт: «Эй сардор, ба ту сухане дорам». Ва Еҳу гуфт: «Ба кадоме аз моён?» Ва ӯ гуфт: «Ба ту, эй сардор».

Вай бархоста, ба хона дохил шуд, ва ӯ равғанро ба сари вай рехта, ба вай гуфт: «Парвардигор Худои Исроил чунин мегӯяд: Ман туро тадҳин намудам, то ки бар қавми Парвардигор, бар Исроил подшоҳ бошӣ;

Ва ту хонадони хоҷаи худ Аҳъобро нест хоҳӣ кард, то ки Ман қасоси хуни бандагони пайғамбарон ва хуни ҳамаи бандагони Парвардигорро аз дасти Изобал бигирам;

Ва тамоми хонадони Аҳъоб ба ҳалокат хоҳанд расид, ва Ман аз Аҳъоб ҳар наринаро, хоҳ бандӣ ва хоҳ озод дар Исроил бошад, нобуд хоҳам кард;

Ва хонадони Аҳъобро мисли хонадони Ёробъом писари Набот ва мисли хонадони Баъшо писари Аҳиё хоҳам гардонид;

Ва Изобалро сагон дар саҳрои Изреил хоҳанд хӯрд, ва дафнкунандае нахоҳад буд». Ва ӯ дарро кушода, гурехт.

Ва Еҳу назди навкарони хоҷаи худ баромад, ва касе ба ӯ гуфт: «Оё осоиштагист? Ин девона барои чӣ назди ту омадааст?» Ва ӯ ба онҳо гуфт: «Шумо ин одам ва суханашро медонед».

Ва онҳо гуфтанд: «Ин дурӯғ аст; лутфан, ба мо бигӯ!» Ва ӯ гуфт: «Вай чунин ва чунон ба ман сухан ронда, гуфт: ́Парвардигор чунин мегӯяд: Ман туро тадҳин намудам, то ки бар Исроил подшоҳ бошӣ́».

Ва онҳо шитоб намуда, ҳар яке либоси худро дар таги ӯ бар баландии зинапоя гузоштанд, ва карнай навохта, гуфтанд: «Еҳу подшоҳ шуд!»

Ва Еҳу писари Еҳӯшофот писари Нимшӣ бар Йӯром суиқасд кард; ва Йӯром бо тамоми Исроил Ромӯт-Ҷилъодро аз Ҳазоил, подшоҳи Арам, нигаҳбонӣ менамуд.

Вале подшоҳ Йӯром ба Изреил баргашта буд, то аз захмҳое ки арамиён ба ӯ расонида буданд, вақте ки бо Ҳазоил, подшоҳи Арам меҷангид, шифо ёбад. Ва Еҳу гуфт: «Агар дили шумо ин аст, бигзор ҳеҷ кас аз шаҳр берун набарояд, то ки ба Изреил рафта хабар диҳад».

Ва Еҳу ба асп савор шуда, ба Изреил рафт, чунки Йӯром дар он ҷо хобида буд; ва Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудо, барои дидани Йӯром омада буд.

Ва дидбоне бар бурҷи Изреил истода буд, ва издиҳоми Еҳуро дар вақти омадани вай дида, гуфт: «Ман издиҳоме мебинам». Ва Йӯром гуфт: «Савореро гирифта, ба пешвози онҳо бифирист, то ки бипурсад: ́Оё осоиштагист?́»

Ва аспсавор ба пешвози ӯ рафта, гуфт: «Подшоҳ чунин мегӯяд: ́Оё осоиштагист?́» Ва Еҳу гуфт: «Туро бо осоиштагӣ чӣ кор аст? Аз қафои ман биё!» Ва дидбон хабар дода, гуфт: «Қосид назди онҳо расид, вале барнагашт».

Ва аспсавори дуюмро фиристод, ва ӯ назди онҳо омада, гуфт: «Подшоҳ чунин мегӯяд: ́Оё осоиштагист?́» Ва Еҳу гуфт: «Туро бо осоиштагӣ чӣ кор аст? Аз қафои ман биё!»

Ва дидбон хабар дода, гуфт: «Вай назди онҳо расид, вале барнагашт; ва аспронӣ ба аспронии Еҳу писари Нимшӣ монанд аст, зеро ки вай бошиддат асп меронад».

Ва Йӯром гуфт: «Бибанд!» Ва аспро ба аробаи ӯ бастанд. Ва Йӯром, подшоҳи Исроил, ва Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудо, ҳар яке бар аробаи худ берун рафтанд; ва ба пешвози Еҳу берун рафта, дар қитъаи замини Нобӯти изреилӣ бо ӯ вохӯрданд.

Ва ҳангоме ки Йӯром Еҳуро дид, гуфт: «Эй Еҳу, оё осоиштагист?» Ва ӯ гуфт: «Чӣ гуна осоиштагӣ хоҳад буд, дар сурате ки зинокориҳои модарат Изобал ва ҷодугариҳои вай ин қадар бисёр аст?»

Ва Йӯром дастҳояшро гардонида, рӯ ба гурез овард, ва ба Аҳазёҳу гуфт: «Эй Аҳазёҳу, хиёнат аст!»

Ва Еҳу дасташро бар камон гузошта, Йӯромро дар миёни шонаҳои китфаш тир зад, ва тир аз дилаш гузашта берун омад, ва ӯ дар аробаи худ афтод.

Ва Еҳу ба саркардаи худ Бидқар гуфт: «Вайро бардошта, дар қитъаи замини Нобӯти изреилӣ бипарто, ва ба ёд овар, ки чӣ гуна ман ва ту бо ҷуфтҳои саворон аз қафои падари вай Аҳъоб равона будем, ва чӣ гуна ҳамон Парвардигор дар ҳаққи вай ин ваҳйро ба забон ронда буд:

́Ба ростӣ, хуни Нобӯт ва хуни писаронашро Ман дирӯз дидам, – мегӯяд Парвардигор, – ва дар ин қитъаи замин ба ту подош хоҳам дод, – мегӯяд Парвардигор́. Ва алҳол вайро бардошта, мувофиқи сухани Парвардигор, дар ин қитъаи замин бипарто».

Ва Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудо, инро дида, бо роҳи Байт-Ҳаҷан рӯ ба гурез овард; ва Еҳу ӯро дунболагирӣ таъқиб намуда, гуфт: «Ӯро низ бизанед!» Ва ӯро дар аробааш бар тали Ҷур, ки назди Иблеом аст, захмдор карданд, ва ӯ то Маҷиддӯ гурехта, дар он ҷо мурд.

Ва навкаронаш ӯро бо ароба ба Уршалим оварданд; ва ӯро дар мақбараи худаш бо падаронаш дар шаҳри Довуд дафн карданд.

Ва дар соли ёздаҳуми Йӯром писари Аҳъоб Аҳазёҳу бар Яҳудо подшоҳ шуд.

Ва Еҳу ба Изреил омад. Ва Изобал инро шунида, ба чашмонаш сурма кашид, ва сари худро зинат дода, аз тиреза нигарист.

Ва ҳангоме ки Еҳу ба дарвоза дохил шуд, вай гуфт: «Оё туро, эй Зимрии кушандаи хоҷаи худ, осоиштагӣ хоҳад буд?»

Ва ӯ руи худро сӯи тиреза бардошта, гуфт: «Кист, ки пайрави ман бошад, кист?» Ва ду-се нафар аз хоҷасароён сӯи ӯ нигаристанд.

Ва ӯ гуфт: «Вайро берун партоед!» Ва онҳо вайро берун партофтанд. Ва хуни вай бар девор ва бар аспон пош хӯрд, ва ӯ вайро лагадкӯб кард.

Ва ӯ даромада, хӯрд ва нӯшид; ва гуфт: «Ба он лаънатӣ таваҷҷӯҳ намуда, вайро дафн кунед, чунки вай духтари подшоҳ аст».

Ва барои дафн карданаш рафтанд, вале ғайр аз косаи сар, ва пойҳо, ва кафҳои даст, чизе аз вай наёфтанд.

Ва баргашта, ба ӯ хабар доданд, ва ӯ гуфт: «Ин сухани Парвардигор аст, ки ба воситаи бандаи худ Илёси тишбӣ сухан ронда, гуфтааст: ́Дар қитъаи замини Изреил сагон гӯшти Изобалро хоҳанд хӯрд́».

Ва лошаи Изобал бар рӯи саҳро, дар қитъаи Изреил, мисли саргин гардида буд, ба тавре ки касе наметавонист бигӯяд: «Ин Изобал аст».

Ва Аҳъоб дар Сомария ҳафтод писар дошт. Ва Еҳу номаҳо навишта, ба Сомария ба сарварони Изреил, ба пирон ва мураббиёни писарони Аҳъоб фиристода, гуфт:

«Ва алҳол, вақте ки ин нома ба шумо бирасад, – дар сурате ки писарони хоҷаи шумо бо шумо мебошанд, ва аробаҳо ва аспон ва шаҳри ҳисордор ва аслиҳа бо шумост, –

Шумо беҳтарин ва муносибтарин писари хоҷаи худро интихоб намуда, бар тахти падараш бинишонед, ва барои хонадони хоҷаи худ биҷангед».

Вале онҳо ниҳоятдараҷа ҳаросон шуда, гуфтанд: «Инак, ду подшоҳ натавонистанд пеши ӯ истодагӣ кунанд, – пас мо чӣ гуна истодагӣ хоҳем кард?»

Ва нозири хона, ва сардори шаҳр, ва пирон, ва мураббиён фиристода, гуфтанд: «Мо бандагони ту ҳастем, ва ҳар чи ба мо фармоӣ, ба ҷо хоҳем овард. Мо ҳеҷ касро подшоҳ нахоҳем кард; он чи дар назарат писанд бошад, бикун».

Ва ӯ бори дуюм ба онҳо нома навишта, гуфт: «Агар шумо бо ман буда, ба овози ман итоат мекарда бошед, каллаҳои писарони хоҷаи худро бигиред ва фардо дар ҳамин вақт назди ман ба Изреил биёед». Ва писарони подшоҳ ҳафтод нафар буданд, ки онҳоро бузургони шаҳр тарбият менамуданд.

Ва ҳангоме ки нома ба онҳо расид, онҳо писарони подшоҳро гирифтанд, ва ҳафтод нафарро куштанд, ва каллаҳои онҳоро дар сабадҳо гузошта, назди ӯ ба Изреил фиристоданд.

Ва қосиде омад ва ба ӯ хабар дода, гуфт: «Каллаҳои писарони подшоҳро оварданд». Ва ӯ гуфт: «Онҳоро ду ғарам карда, дар даҳани дарвоза то субҳ бимонед».

Ва субҳидам ӯ берун омада, истод ва ба тамоми қавм гуфт: «Шумо росткор ҳастед! Инак, ман ба муқобили хоҷаи худ суиқасд намуда, ӯро куштам, – вале кист, ки ҳамаи инҳоро куштааст?

Пас, бидонед, ки аз сухани Парвардигор, ки Парвардигор дар бораи хонадони Аҳъоб ба забон рондааст, ҳарфе бар замин нахоҳад афтод, ва Парвардигор он чиро, ки ба воситаи бандаи худ Илёс гуфта буд, ба амал овард».

Ва Еҳу ҳамаи боқимондагони хонадони Аҳъобро, ки дар Изреил буданд, ва ҳамаи бузургонаш ва наздиконаш муқаррабонаш ва коҳинонашро кушт, ба тавре ки касе барои ӯ боқӣ намонд.

Ва бархоста, равона шуд ва ба Сомария омад. Вақте ки дар роҳ ба Байт-Ақди чӯпонон расид,

Еҳу ба бародарони Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудо, дучор омада, гуфт: «Шумо кистед?» Гуфтанд: «Мо бародарони Аҳазёҳу ҳастем, ва барои хабар гирифтан аз саломатии писарони подшоҳ ва писарони малика меравем».

Ва ӯ гуфт: «Инҳоро зинда дастгир кунед!» Ва онҳоро зинда дастгир карданд, ва онҳоро, ки чилу ду нафар буданд, назди чоҳи Байт-Ақд куштанд, ва аз онҳо касе боқӣ намонд.

Ва аз он ҷо равона шуда, бо Еҳӯнодоб писари Рикоб, ки ба пешвози ӯ меомад, вохӯрд, ва ӯро табрик намуда, гуфт: «Оё дили ту рост аст, чунон ки дили ман бо дили туст?» Ва Еҳӯнодоб гуфт: «Оре». Гуфт: «Ин тавр бошад, дастатро бидеҳ». Вай дасти худро дод, ва ӯ вайро назди худ ба ароба баровард.

Ва гуфт: «Ҳамроҳи ман биё ва рашки маро, ки барои Парвардигор дорам, бубин». Ва вайро ба аробаи ӯ савор карданд.

Ва ҳангоме ки ӯ ба Сомария расид, ҳамаи боқимондагони Аҳъобро, ки дар Сомария буданд, кушт, ба тавре ки тамоман ӯро нобуд кард, мувофиқи сухани Парвардигор, ки ба Илёс гуфта буд.

Ва Еҳу тамоми қавмро ҷамъ карда, ба онҳо гуфт: «Аҳъоб Баалро кам парастиш кард, – Еҳу вайро бисёр парастиш хоҳад кард.

Ва алҳол тамоми пайғамбарони Баал, ҳамаи хизматгузоронаш ва ҳамаи коҳинонашро назди ман даъват намоед, ба тавре ки касе ғоиб набошад, зеро ки ман забҳи бузурге барои Баал хоҳам кард. Ҳар касе ки ғоиб бошад, зинда нахоҳад монд». Ва Еҳу инро бо найранг ба амал овард, то ки хизматгузорони Баалро ба ҳалокат расонад.

Ва Еҳу гуфт: «Маҷлиси идона барои Баал эълон намоед!» Ва онро эълон карданд.

Ва Еҳу ба тамоми Исроил фиристод, ва ҳамаи хизматгузорони Баал омаданд, ва касе намонд, ки наомада бошад; ва онҳо ба хонаи Баал даромаданд, ва хонаи Баал сар то сар пур шуд.

Ва ӯ ба нозири ҳуҷраи либос гуфт: «Барои ҳамаи хизматгузорони Баал либос барор». Вай барои онҳо либос баровард.

Ва Еҳу бо Еҳӯнодоб писари Рикоб ба хонаи Баал дохил шуд, ва ба хизматгузорони Баал гуфт: «Тафтиш кунед ва бубинед, ки касе аз бандагони Парвардигор дар ин ҷо бо шумо набошад, балки танҳо хизматгузорони Баал бошанд».

Ва онҳо ба пешкаш намудани забҳҳо ва қурбониҳои сӯхтанӣ сар карданд. Ва Еҳу барои худ дар берун ҳаштод касро гузошта, гуфт: «Агар аз касоне ки ман ба дасти шумо бисупорам, як нафар раҳоӣ ёбад, ҷонатон ба ҷои ҷони вай хоҳад буд».

Ва ҳангоме ки пешкаш кардани қурбониҳои сӯхтанӣ ба анҷом расид, Еҳу ба шотирон ва саркардагон гуфт: «Даромада, онҳоро бикушед, ва як нафар ҳам берун наояд!» Ва онҳоро ба дами шамшер куштанд; ва шотирон ва саркардагон онҳоро бароварда партофтанд, ва ба шаҳр, андаруни хонаи Баал баргаштанд.

Ва сутунҳои хонаи Баалро берун оварда, сӯзониданд.

Ва ҳайкали Баалро шикастанд; ва хонаи Баалро хароб карданд, ва онро ба ахлотҷой табдил доданд, ки то имрӯз чунин аст.

Ва Еҳу Баалро аз Исроил нест кард.

Аммо Еҳу аз гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, яъне аз гӯсолаҳои тилло, ки дар Байт-Ил ва дар Дон буд, дур нашуд.

Ва Парвардигор ба Еҳу гуфт: «Азбаски ту он чиро, ки дар назари Ман писанд буд, нағз иҷро кардӣ, ва ҳар чиро, ки дар дили Ман буд, дар ҳаққи хонадони Аҳъоб ба амал овардӣ, бинобар ин писаронат то насли чорум бар тахти Исроил хоҳанд нишаст».

Валекин Еҳу саъю кӯшиш накард, ки шариати Парвардигор Худои Исроилро бо тамоми дили худ пайравӣ намояд: ӯ аз гуноҳҳои Ёробъом, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд..

Дар он айём Парвардигор ба вайрон қатъ кардани Исроил сар шурӯъ намуд; ва Ҳазоил онҳоро дар тамоми ҳудуди Исроил зарба мезад:

Аз Урдун ба тарафи шарқ тулӯи офтоб, тамоми замини Ҷилъод: ҷодиён ва реубениён ва менашшеиёнро, аз Арӯэр, ки бар ҷӯи назди дарёи Арнӯн аст, ва Ҷилъод ва Бошон.

Ва бақияи корҳои Еҳу, ва ҳар чи ӯ кард, ва тамоми корнамоии ӯ дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва Еҳу бо падарони худ хобид, ва ӯро дар Сомария дафн карданд; ва писараш Еҳӯоҳоз ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва айёме ки Еҳу бар Исроил дар Сомария подшоҳӣ кард, бисту ҳашт сол буд.

Ва Аталё, модари Аҳазёҳу, чун дид, ки писараш мурд, бархоста, тамоми насли подшоҳро несту нобуд кард.

Вале Еҳӯшобаъ, духтари подшоҳ Еҳӯром, ки хоҳари Аҳазёҳу буд, Еҳӯош писари Аҳазёҳуро гирифт, ва ӯро аз миёни писарони подшоҳ, ки кушта шуданд, дуздида, ӯро бо дояаш ба хонаи хобгоҳ бурд, ва ӯро аз Аталё пинҳон карданд, ва ӯ кушта нашуд.

Ва ӯ бо вай дар хонаи Парвардигор шаш сол пинҳон буд, дар сурате ки Аталё бар мамлакат подшоҳӣ мекард.

Ва дар соли ҳафтум Еҳӯёдоъ фиристода, мирисадҳои каритиён ва шотиронро гирифт, ва онҳоро назди худ ба хонаи Парвардигор оварда, бо онҳо паймон баст, ва онҳоро дар хонаи Парвардигор қасам дода, писари подшоҳро ба онҳо нишон дод.

Ва ба онҳо фармуда, гуфт: «Ин аст коре ки шумо бояд ба ҷо оваред: сеяки шумо, яъне онҳое ки дар шанбе меоянд, назди хонаи подшоҳ посбонӣ хоҳед кард;

Ва сеяки шумо – назди дарвозаи Сур; ва сеяки шумо – назди дарвозаи шотирон; ва посбонии хонаро навбат ба навбат ба амал хоҳед овард.

Ва ду қисми шумо, яъне ҳамаи онҳое ки дар шанбе берун мераванд, назди хонаи Парвардигор аз барои подшоҳ посбонӣ хоҳед кард.

Ва подшоҳро аз ҳар тараф иҳота намоед, дар ҳолате ки ҳар якеро аслиҳааш дар дасташ бошад, ва ҳар касе ки аз миёни сафҳои шумо зада дарояд, бояд кушта шавад; ва ҳангоме ки подшоҳ берун меравад ва дохил мешавад, шумо назди ӯ хоҳед буд».

Ва мирисадҳо ҳар он чи Еҳӯёдои коҳин фармуд, ба ҷо оварданд, ва ҳар яке одамони худро, – ҳам онҳоеро, ки дар шанбе меоянд, ва ҳам онҳоеро, ки дар шанбе берун мераванд, – гирифта, назди Еҳӯёдои коҳин омаданд.

Ва коҳин найзаҳо ва сипарҳои подшоҳ Довудро, ки дар хонаи Парвардигор буд, ба мирисадҳо дод.

Ва шотирон, ҳар яке аслиҳааш дар дасташ, аз тарафи рости хона то тарафи чапи хона, назди қурбонгоҳ ва назди хона, гирдогирди подшоҳ истоданд.

Ва ӯ писари подшоҳро берун оварда, тоҷ бар сараш гузошт, ва шаҳодатро ба ӯ дод, ва ӯро подшоҳ карда, тадҳин намуданд, ва қарсак зада, гуфтанд: «Зинда бод подшоҳ!»

Ва Аталё овози қавми давандаро шунида, назди қавм ба хонаи Парвардигор омад.

Ва дид, ки инак, подшоҳ, аз рӯи одат, бар минбар истодааст, ва сарварон ва карнайҳо назди подшоҳ мебошанд, ва тамоми қавми мамлакат шодӣ мекунанд ва карнай менавозанд. Ва Аталё либосашро чок зада, дод гуфт: «Суиқасд! Суиқасд!»

Ва Еҳӯёдои коҳин ба мирисадҳо, ки сардорони лашкар буданд, фармуд: «Вайро ба аз миёни сафҳо берун оваред, ва ҳар касеро, ки аз ақиби вай биравад, бо шамшер бикушед!» Зеро коҳин гуфта буд, ки вай дар хонаи Парвардигор кушта нашавад.

Ва ба вай роҳ доданд, ва аз роҳе ки аспон ба хонаи подшоҳ дохил мешуданд, гузашта рафт, ва дар он ҷо кушта шуд.

Ва Еҳӯёдоъ дар миёни Парвардигор ва подшоҳ ва қавм паймон баст, то ки қавми Парвардигор бошанд, ва ҳамчунин дар миёни подшоҳ ва қавм.

Ва тамоми қавми мамлакат ба хонаи Баал омада, онро хароб карданд, курбонгоҳҳо ва бутҳояшро тамоман шикастанд, ва Маттонро, ки коҳини Баал буд, пеши қурбонгоҳҳо куштанд. Ва коҳин навбатдоронро бар хонаи Парвардигор таъин намуд.

Ва мирисадҳо, ва каритиён ва шотирон ва тамоми қавми мамлакатро гирифт, ва онҳо подшоҳро аз хонаи Парвардигор фуруд оварданд, ва бо роҳи дарвозаи шотирон ба хонаи подшоҳ дохил шуданд; ва ӯ бар тахти подшоҳон бинишаст.

Ва тамоми қавми мамлакат шодӣ карданд, ва шаҳр ором ёфт. Ва Аталёро дар хонаи подшоҳ бо шамшер куштанд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Еҳӯош ҳафтсола буд.

Дар соли ҳафтуми Еҳу Еҳӯош подшоҳ шуд, ва чил сол дар Уршалим подшоҳӣ кард. Ва номи модараш Сивё, аз Беэр-Шобаъ, буд.

Ва Еҳӯош он чиро, ки дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард, то даме ки Еҳӯёдои коҳин ӯро таълим медод.

Аммо баландиҳо барҳам дода нашуданд: қавм ҳанӯз бар баландиҳо қурбонӣ мекарданд ва бухур месӯзониданд.

Ва Еҳӯош ба коҳинон гуфт: «Тамоми нуқраи бахшидашударо вақфро, ки ба хонаи Парвардигор оварда мешавад, чунончи: нуқраи саршуморӣ, нуқраи назри касе мувофиқи арзиши нуфус нархгузории ҳар кас, ҳар нуқрае ки касе ба хости дили худ ба хонаи Парвардигор меоварад, –

Коҳинон, ҳар яке аз шиноси худ, бигиранд, ва рахнаҳои хонаро, дар ҳар ҷое ки рахна ёфт шавад, таъмир намоянд».

Вале, азбаски то соли бисту сеюми подшоҳ Еҳӯош коҳинон рахнаҳои хонаро таъмир накарда буданд,

Подшоҳ Еҳӯош Еҳӯёдои коҳин ва коҳинонро даъват намуда, ба онҳо гуфт: «Чаро шумо рахнаҳои хонаро таъмир намекунед? Ва алҳол нуқраро аз шиносҳои худ нагиред, балки онро барои рахнаҳои хона бидиҳед».

Ва коҳинон розӣ шуданд, ки на нуқраро аз қавм бигиранд, ва на рахнаҳои хонаро таъмир намоянд.

Ва Еҳӯёдои коҳин сандуқе гирифта, сӯрохе дар сарпӯши он кард, ва онро назди қурбонгоҳ, аз тарафи рост, дар сари роҳе ки мардум ба хонаи Парвардигор медаромаданд, гузошт, ва коҳинони остонабон тамоми нуқраеро, ки ба хонаи Парвардигор оварда мешуд, дар он меандохтанд.

Ва чун медиданд, ки дар сандуқ нуқра бисёр шудааст, котиби подшоҳ ва саркоҳин омада, нуқраи дар хонаи Парвардигор ёфтшударо дар ҳамёнҳо меандохтанд ва мешумурданд.

Ва нуқраи шумурдашударо ба дасти саркороне ки бар хонаи Парвардигор таъин шуда буданд, месупурданд, ва онҳо онро ба дуредгарон ва бинокороне ки дар хонаи Парвардигор кор мекарданд, сарф менамуданд,

Ва ҳамчунин ба гилкорон ва сангтарошон, ва барои харидани чӯбу тахта ва сангҳои тарошидашуда аз баҳри таъмири рахнаҳои хонаи Парвардигор, ва ба ҳар чизе ки барои таъмири хона сарф мешуд.

Аммо аз нуқрае ки ба хонаи Парвардигор меоварданд, барои хонаи Парвардигор тосҳои нуқра, оташгиракҳо, косаҳо, карнайҳо, ҳар навъ зарфи тилло ва зарфи нуқра сохта нашуд,

Балки онро ба саркорон медоданд, то ки хонаи Парвардигорро бо он таъмир намоянд.

Ва аз касоне ки нуқраро ба дасташон месупурданд, то ки ба саркорон бидиҳанд, ҳисобот талаб намекарданд, зеро ки онҳо аз рӯи виҷдон амал мекарданд.

Нуқраи қурбонии ҷурм ва нуқраи қурбонии гуноҳ ба хонаи Парвардигор дохил карда намешуд; он аз они коҳинон буд.

Он гоҳ Ҳазоил, подшоҳи Арам, лашкар кашида, бо Ҷат ҷанг кард ва онро забт намуд; ва Ҳазоил ният дошт, ки ба Уршалим лашкар кашад.

Вале Еҳӯош, подшоҳи Яҳудо, ҳамаи чизҳои пешкашшударо бахшидашударо вақфшударо, ки падаронаш Еҳӯшофот ва Еҳӯром ва Аҳазёҳу, подшоҳони Яҳудо, вақф карда буданд, ва чизҳои вақфкардаи худаш, ва тамоми тиллоеро, ки дар хазинаҳои хонаи Парвардигор ва хонаи подшоҳ ёфт шуд, гирифта, ба Ҳазоил, подшоҳи Арам, фиристод, ва ӯ аз Уршалим ақиб гашт.

Ва бақияи корҳои Еҳӯош, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва навкаронаш бархоста, суиқасд карданд, ва Еҳӯошро дар Байт-Миллӯ, дар роҳе ки сӯи Силло мефурояд, куштанд.

Ва навкаронаш Юзохор писари Шимъот ва Юзобод писари Шӯмер ӯро зарба заданд, ва ӯ мурд; ва ӯро бо падаронаш дар шаҳри Довуд дафн карданд; ва писараш Амасё ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли бисту сеюми Еҳӯош писари Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудо, Еҳӯоҳоз писари Еҳу бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуда, ҳафдаҳ сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард; ва аз пайи гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, рафта, аз онҳо дур нашуд.

Ва ғазаби Парвардигор бар Исроил аланга зад, ва онҳоро ба дасти Ҳазоил, подшоҳи Арам, ва ба дасти Бин-Ҳадад писари Ҳазоил ба тамоми айём супурд.

Ва Еҳӯоҳоз пеши Парвардигор зорӣ кард, ва Парвардигор ӯро шунид, зеро ки аҳволи танги хароби Исроилро дид, ки онҳоро подшоҳи Арам ба танг меовард.

Ва Парвардигор раҳокунандае ба Исроил дод, ва онҳо аз зери дасти Арам берун омаданд, ва банӣ Исроил дар хаймаҳои худ мисли дирӯз ва парирӯз сокин шуданд.

Аммо аз гуноҳҳои хонадони Ёробъом, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуданд: аз пайи онҳо рафтанд; Ашера низ дар Сомария истода буд.

Ва аз сипоҳи Еҳӯоҳоз фақат панҷоҳ савора, даҳ ароба ва даҳ ҳазор пиёда боқӣ монда буданд, зеро ки подшоҳи Арам онҳоро ба ҳалокат расонида, мисли чанге ғуборе поймол карда буд.

Ва бақияи корҳои Еҳӯоҳоз, ва ҳар чи ӯ кард, ва корнамоие ки нишон дод, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва Еҳӯоҳоз бо падарони худ хобид, ва ӯро дар Сомария дафн карданд. Ва писараш Юош ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли сию ҳафтуми Еҳӯош, подшоҳи Яҳудо, Юош писари Еҳӯоҳоз бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуда, шонздаҳ сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, аз ҳамаи гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд, балки дар онҳо рафтор кард.

Ва бақияи корҳои Юош, ва ҳар чи ӯ кард, ва корнамоии ӯ, ки бо Амасё, подшоҳи Яҳудо, ҷанг карда буд, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва Юош бо падарони худ хобид, ва Ёробъом бар тахти ӯ нишаст. Ва Юош дар Сомария, бо подшоҳони Исроил дафн карда шуд.

Ва Элишоъ ба беморие ки дертар аз он мурд, гирифтор шуд; ва Юош, подшоҳи Исроил, назди ӯ фуруд омада, ба ҳоли ӯ гиря кард, ва гуфт: «Эй падарам, эй падарам! Эй аробаи Исроил ва саворонаш!»

Ва Элишоъ ба ӯ гуфт: «Камон ва тирҳоро бигир». Ва ӯ барои худ камон ва тирҳоро гарифт.

Ва ба подшоҳи Исроил гуфт: «Дастатро бар камон бимон». Ва ӯ дасташро монд. Ва Элишоъ дасти худро бар дастҳои подшоҳ монд,

Ва гуфт: «Тирезаро ба тарафи шарқ воз кун». Ва ӯ воз кард. Ва Элишоъ гуфт: «Тир биандоз!» Ва ӯ тир андохт. Гуфт: «Ин тири наҷот аз ҷониби Парвардигор аст, яъне тири наҷот аз дасти Арам аст, ва ту арамиёнро дар Афиқ ба таври қатъӣ мағлуб хоҳӣ кард».

Ва гуфт: «Тирҳоро бигир». Ва ӯ гирифт. Ва ба подшоҳи Исроил гуфт: «Заминро бизан». Ва ӯ се бор зада, бозистод.

Ва марди Худо бар ӯ хашм намуда, гуфт: «Мебоист панҷ ё шаш бор мезадӣ, он гоҳ арамиёнро ба таври қатъӣ мағлуб мекардӣ, ва алҳол ба арамиён се бор шикаст хоҳӣ расонид».

Ва Элишоъ мурд, ва ӯро дафн карданд. Ва фавҷҳои Мӯоб дар аввали сол ба мамлакат даромаданд.

Ва чунин воқеъ шуд, ки мардум касеро дафн мекарданд, ва инак, фавҷеро диданд, ва мурдаро бар қабри Элишоъ партофтанд, ва мурда ғелида, ба устухонҳои Элишоъ расид, ва зинда шуда, ба поҳои худ бархост.

Ва Ҳазоил, подшоҳи Арам, исроилиёнро дар тамоми айёми Еҳӯоҳоз ба танг меовард.

Вале Парвардигор ба онҳо илтифот ва раҳм карда, ба хотири паймони худ, ки бо Иброҳим, Исҳоқ ва Яъқуб баста буд, ба онҳо таваҷҷӯҳ намуд, ва нахост онҳоро несту нобуд кунад, ва то ҳол онҳоро аз ҳузури худ дур наандохтааст.

Ва Ҳазоил, подшоҳи Арам, мурд, ва писараш Бин-Ҳадад ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва Юош писари Еҳӯоҳоз шаҳрҳоеро, ки Ҳазоил аз дасти падараш Еҳӯоҳоз ҷанг карда гирифта буд, аз дасти Бин-Ҳадад писари Ҳазоил гардонида гирифт. Се бор Юош ба ӯ шикаст расонида, шаҳрҳои Исроилро баргардонид.

Дар соли дуюми Юош писари Еҳӯоҳоз, подшоҳи Исроил, Амасё писари Еҳӯош, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш ӯ бисту панҷсола буд, ва бисту нӯҳ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард. Ва номи модараш Еҳӯаддон, аз Уршалим, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард, аммо на ҳамчун падараш Довуд: ӯ аз ҳар ҷиҳат мисли он ки падараш Еҳӯош амал карда буд, амал кард.

Аммо баландиҳо барҳам дода нашуданд: қавм ҳанӯз бар баландиҳо қурбонӣ мекард ва бухур месӯзонид.

Ва ҳангоме ки салтанат дар дасташ мустаҳкам шуд, навкарони худро, ки падараш подшоҳро кушта буданд, ба қатл расонид.

Вале писарони кушандагонро накушт, мувофиқи навиштаи китоби Тавроти Мусо, ки дар он Парвардигор фармуда, гуфтааст: «Падарон барои гуноҳи писарон кушта нахоҳанд шуд, ва писарон барои гуноҳи падарон кушта нахоҳанд шуд, балки ҳар кас барои гуноҳи худаш кушта хоҳад шуд».

Ӯ даҳ ҳазор адӯмиёнро дар водии Намак кушт, ва Селаъро дар ҷанг забт намуда, ба он Ёқтеил ном дод, ки то имрӯз чунин аст.

Он гоҳ Амасё қосидонро назди Юош писари Еҳӯоҳоз писари Еҳу, подшоҳи Исроил, фиристода, гуфт: «Биё, рӯ ба рӯ шавем».

Ва Юош, подшоҳи Исроил ба назди Амасё, подшоҳи Яҳудо, фиристода, гуфт: «Мушхоре ки дар Лубнон аст, ба арзе ки дар Лубнон аст, фиристода, гуфт: ́Духтари худро ба писари ман ба занӣ бидеҳ́. Валекин ҳайвони даштие ки дар Лубнон аст, гузар карда, мушхорро поймол намуд.

Ту Адӯмро шикаст додӣ, ва дилат мағрур шудааст. Пас, иззати худро нигоҳ дошта, дар хонаи худ бимон. Чаро ту бадбахтиро меангезӣ, то ки худат фурӯ ғалтӣ, ва ҳамчунин Яҳудо ҳамроҳи ту?»

Вале Амасё гӯш надод. Ва Юош, подшоҳи Исроил, баромад, ва ӯ ва Амасё, подшоҳи Яҳудо, дар Байт-Шемеш, ки дар Яҳудост, рӯ ба рӯ шуданд.

Ва аҳли Яҳудо пеши Исроил мағлуб гардида, ҳар яке ба хаймаҳои худ гурехта рафтанд.

Ва Юош, подшоҳи Исроил, Амасё писари Еҳӯош писари Аҳазёҳу, подшоҳи Яҳудоро дар Байт-Шемеш дастгир намуд, ва ба Уршалим омада, ҳисори Уршалимро аз дарвозаи Эфроим то дарвозаи кунҷакӣ, ба андозаи чорсад араш хароб кард.

Ва тамоми тилло ва нуқра ва тамоми колоеро, ки дар хонаи Парвардигор ва дар хазинаҳои хонаи подшоҳ ёфт шуд, ва гаравгононро гирифта, ба Сомария баргашт.

Ва бақияи корҳое ки Юош кард, ва корнамоии ӯ, ва чӣ гуна ӯ бо Амасё, подшоҳи Яҳудо, ҷангид, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.
Ёробъом вориси Юош гардид. Вафоти Амасё.

Ва Юош бо падарони худ хобид, ва дар Сомария бо подшоҳони Исроил дафн карда шуд, ва писараш Ёробъом ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва Амасё писари Еҳӯош, подшоҳи Яҳудо, баъд аз вафоти Юош писари Еҳӯоҳоз, подшоҳи Исроил, понздаҳ сол зиндагӣ кард.

Ва бақияи корҳои Амасё дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва дар Уршалим бар у суиқасд карданд, ва ӯ ба Локиш гурехта рафт. Ва аз паси ӯ ба Локиш фиристода, дар он ҷо ӯро куштанд.

Ва ӯро бар аспон оварданд, ва дар Уршалим ӯ бо падаронаш дар шаҳри Довуд дафн карда шуд.

Ва тамоми қавми Яҳудо Азарёро, ки шонздаҳсола буд, гирифта, ба ҷои падараш Амасё подшоҳ карданд.

Ӯ Эйлатро бино кард, ва баъд аз он ки подшоҳ бо падаронаш хобид, онро ба Яҳудо баргардонид.

Дар соли понздаҳуми Амасё писари Еҳӯош, подшоҳи Яҳудо, Ёробъом писари Юош, подшоҳи Исроил, дар Сомария подшоҳ шуд, ва чилу як сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард: аз ҳамаи гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд.

Ӯ ҳудуди Исроилро аз даромадгоҳи Ҳамот то баҳри Аробо аз нав барқарор кард, мувофиқи сухани Парвардигор Худои Исроил, ки ба воситаи бандаи худ Юнус писари Амиттай, пайғамбаре аз Ҷат-Ҳефар, ба забон ронда буд.

Зеро Парвардигор мусибати Исроилро дид, ки бағоят талх аст, ба тавре ки на бандие мондааст, на озоде ва на мададгоре барои Исроил,

Ва Парвардигор аз зери осмон нобуд кардани номи Исроилро нафармуд, балки онҳоро ба воситаи Ёробъом писари Юош наҷот дод.

Ва бақияи корҳои Ёробъом, ва ҳар чи ӯ кард, ва корнамоии ӯ, ки ҷанг карда, Димишқ ва Ҳамотро аз соҳибии Яҳудо ба Исроил баргардонида буд, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва Ёробъом бо падарони худ, бо подшоҳони Исроил хобид, ва писараш Закарё ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли бисту ҳафтуми Ёробъом, подшоҳи Исроил, Азарё писари Амасё, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш ӯ шонздаҳсола буд, ва панҷоҳу ду сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Еколёҳу, аз Уршалим, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи падараш Амасё ба амал оварда буд.

Аммо баландиҳо барҳам дода нашуданд: қавм ҳанӯз бар баландиҳо қурбонӣ мекарданд ва бухур месӯзониданд.

Ва Парвардигор подшоҳро ба бало гирифтор кард, ва ӯ то рӯзи вафоташ махавӣ буд, ва дар махавхона сокин буд; ва Ютом, писари подшоҳ, бар хонаи ӯ буда, қавми мамлакатро доварӣ менамуд.

Ва бақияи корҳои Азарё, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Азарё бо падаронаш хобид, ва ӯро бо падаронаш дар шаҳри Довуд дафн карданд; ва писараш Ютом ба ҷои ӯ подшоҳ шуд..

Дар соли сию ҳаштуми Азарё, подшоҳи Яҳудо, Закарё писари Ёробъом бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуд, ва шаш моҳ подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, мисли ои ки падаронаш ба амал оварда буданд: аз гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд.

Ва Шаллум писари Ёбиш бар ӯ суиқасд карда, ӯро дар пеши назари қавм кушт, ва ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва бақияи корҳои Закарё дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Чунин буд сухани Парвардигор, ки ба Еҳу ба забон ронда, гуфта буд: «Писаронат то насли чорум бар тахти Исроил хоҳанд нишаст». Ва ҳамин ба амал омад.

Шаллум писари Ёбиш дар соли сию нӯҳуми Узиё, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд, ва як моҳ дар Сомария подшоҳӣ кард.

Ва Менаҳем писари Ҷодӣ аз Тирсо баромада, ба Сомария дохил шуд, ва Шаллум писари Ёбишро дар Сомария зарба зад, ва ӯро кушта, ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва бақияи корҳои Шаллум, ва суиқасде ки ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Он гоҳ Менаҳем Тирсоро бо ҳар чи дар он буд, зарба зад, ва ҳудуди онро, аз Тифсаҳ сар карда, барои он ки ба ӯ дарвоза накушода буд, зарба зада, ҳомиладоронашро шикамчок кард.

Дар соли сию нӯҳуми Азарё, подшоҳи Яҳудо, Менаҳем писари Ҷодӣ бар Исроил подшоҳ шуда, даҳ сол дар Сомария подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назарӣ Парвардигор бад буд, ба амал овард: аз гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, тамоми айёми худ дур нашуд.

Фул, подшоҳи Ашшур, бар мамлакат тохт овард. Ва Менаҳем ба Фул ҳазор киккар нуқра дод, то ки дасти вай бо ӯ бошад, ва ӯ подшоҳиро дар дасти худ мустаҳкам кунад.

Ва Менаҳем ин нуқраро бар Исроил, бар ҳамаи сарватмандон амлокдорон гузошт, то ки ҳар яке аз онҳо панҷоҳ сиқл нуқра барои подшоҳи Ашшур бидиҳад. Ва подшоҳи Ашшур баргашт, ва дар он ҷо дар мамлакат наистод.

Ва бақияи корҳои Менаҳем, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Ва Менаҳем бо падарони худ хобид, ва писараш Фақаҳё ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли панҷоҳуми Азарё, подшоҳи Яҳудо, Фақаҳё писари Менаҳем бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуд, ва ду сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард; аз гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд.

Ва саркардаи ӯ, Фақаҳ писари Рамалёҳу, бар ӯ суиқасд намуда, бо ҳамроҳии Арҷуб ва Арё дар Сомария дар толори хонаи подшоҳ ӯро зарба зад, дар сурате ки бо вай панҷоҳ нафар аз банӣ Ҷилъод буданд; ва ӯро кушта, ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва бақияи корҳои Фақаҳё, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Дар соли панҷоҳу дуюми Азарё, подшоҳи Яҳудо, Фақаҳ писари Рамалёҳу бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуд, ва бист сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард: аз гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, дур нашуд.

Дар айёми Фақаҳ, подшоҳи Исроил, Тиҷлат Филосар, подшоҳи Ашшур, омада, Ийюн ва Обил-Байт-Маако ва Ёнӯҳ ва Қодеш ва Ҳосӯр ва Ҷилъод ва Ҷалилро, – тамоми замини Нафтолиро, – гирифт, ва онҳоро ба Ашшур ба асирӣ бурд.

Ва Ҳушаъ писари Эло бар Фақаҳ писари Рамалёҳу суиқасд намуд, ва ӯро зарба зада, кушт, ва дар соли бистуми Ютом писари Узиё ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва бақияи корҳои Фақаҳ, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Исроил навишта шудааст.

Дар соли дуюми Фақаҳ писари Рамалёҳу, подшоҳи Исроил, Ютом писари Узиё, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш ӯ бисту панҷсола буд, ва шонздаҳ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Ерушо духтари Содӯқ буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард; мисли ҳар он чи падараш Узиё карда буд, ӯ ба амал овард.

Аммо баландиҳо барҳам дода нашуданд: қавм ҳанӯз бар баландиҳо курбонӣ мекарданд ва бухур месӯзониданд; ӯ дарвозаи болои хонаи Парвардигорро бино кард.

Ва бақияи корҳои Ютом, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Дар он айём Парвардигор Расин, подшоҳи Арам, ва Фақаҳ писари Рамалёҳуро ба Яҳудо фиристодан гирифт.

Ва Ютом бо падарони худ хобид, ва бо падарони худ дар шаҳри падараш Довуд дафн карда шуд; ва писараш Оҳоз ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли ҳафдаҳуми Фақаҳ писари Рамалёҳу Оҳоз писари Ютом, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Оҳоз бистсола буд, ва шонздаҳ сол ӯ дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва он чи дар назари Парвардигор Худояш писанд буд, мисли падараш Довуд, ба амал наовард,

Балки бо роҳи подшоҳони Исроил рафтор намуд, ва ҳатто писари худро аз оташ гузаронид, мувофиқи одатҳои зишти қавмоне ки Парвардигор онҳоро аз пеши банӣ Исроил бадар ронда буд;

Ва бар баландиҳо ва талҳо ва зери ҳар дарахти сабз қурбонӣ мекард ва бухур месӯзонид.

Он гоҳ Расин, подшоҳи Арам, ва Фақаҳ писари Рамалёҳу, подшоҳи Исроил, ба муқобили Уршалим барои ҷанг баромада, Оҳозро иҳота карданд, вале натавонистанд мағлуб намоянд.

Дар он вақт Расин, подшоҳи Арам, Эйлатро ба Арам баргардонид, ва яҳудиёнро аз Эйлат бадар ронд; ва адӯмиён ба Эйлат омада, дар он сокин шуданд, ки то имрӯз чунин аст.

Ва Оҳоз қосидонро назди Тиҷлат Филосар, подшоҳи Ашшур, фиристода, гуфт: «Ман бандаи ту ва писари ту ҳастам; баромада, маро аз дасти подшоҳи Арам ва аз дасти подшоҳи Исроил, ки бар ман бархостанд, муҳофизат намо».

Ва Оҳоз нуқра ва тиллоеро, ки дар хонаи Парвардигор ва дар хазинаҳои хонаи подшоҳ ёфт шуд, гирифта, ба подшоҳи Ашшур ҳамчун тӯҳфа фиристод.

Ва подшоҳи Ашшур ба ӯ гӯш дод; ва подшоҳи Ашшур ба Димишқ лашкар кашида, онро забт кард, ва сокинонашро ба Қир ба асирӣ бурд, ва Расинро кушт.

Ва подшоҳ Оҳоз ба пешвози Тиҷлат Филосар, подшоҳи Ашшур, ба Димишқ омад, ва қурбонгоҳеро, ки дар Димишқ буд, дид, ва подшоҳ Оҳоз сурати қурбонгоҳ ва тарҳи тамоми сохти онро ба Уриёи коҳин фиристод.

Ва Уриёи коҳин қурбонгоҳе бино кард; мувофиқи ҳар он чи подшоҳ Оҳоз аз Димишқ фиристода буд, Уриёи коҳин то вақти аз Димишқ баргаштани подшоҳ Оҳоз ончунон ба амал овард.

Ва подшоҳ аз Димишқ омад, ва подшоҳ қурбонгоҳро дид, ва подшоҳ ба қурбонгоҳ наздик омада, қурбонӣ бар он пешкаш намуд;

Ва қурбонии сӯхтанӣ ва ҳадияи ордии худро сӯзонид, ва ҳадияи рехтании худро рехт, ва хуни қурбонии саломатии худро бар қурбонгоҳ пошид.

Ва қурбонгоҳи мисинро, ки дар ҳузури Парвардигор буд, аз пешгоҳи хона, яъне аз ҷое ки дар миёни қурбонгоҳ ва хонаи Парвардигор буд, кӯчонид, ва онро аз паҳлуи шимолии он қурбонгоҳ гузошт.

Ва подшоҳ Оҳоз ба Уриёи коҳин фармуда, гуфт: «Қурбонии сӯхтании субҳ ва ҳадияи ордии шом, ва қурбонии сӯхтании подшоҳ ва ҳадияи ордии ӯ, ва қурбонии сӯхтании тамоми қавми кишвар, ва ҳадияи ордии онҳо ва ҳадияҳои рехтании онҳоро бар қурбонгоҳи бузург бисӯзон, ва тамоми хуни қурбониҳои сӯхтанӣ ва тамоми хуни забҳҳоро бар он бипош; ва қурбонгоҳи мисин барои ман бошад, то ки зиёрат намоям оиди қурбонгоҳи мисин бошад ман андеша хоҳам кард».

Ва Уриёи коҳин мувофиқи ҳар он чи подшоҳ Оҳоз фармуда буд, ба амал овард.

Ва подшоҳ Оҳоз ҳошияҳои пояҳоро бурида, дастшӯякҳоро аз болояшон бардошт, ва ҳавзро аз болои говони мисине ки дар тагаш буданд, фуруд овард, ва онро бар фарши сангин гузошт.

Ва долони шанбегиро, ки дар хона бино карда буданд, ва даромадгоҳеро, ки подшоҳ аз берун ба он дохил мешуд, ба хотири барои подшоҳи Ашшур тағйир дода, ба тарафи хонаи Парвардигор нигаронид.

Ва бақияи корҳои Оҳоз, ки кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Оҳоз бо падарони худ хобид, ва бо падарони худ дар шаҳри Довуд дафн карда шуд; ва писараш Ҳизқиё ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар соли дувоздаҳуми Оҳоз, подшоҳи Яҳудо, Ҳушаъ писари Эло дар Сомария бар Исроил подшоҳ шуд, ва нӯҳ сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, аммо на ҳамчун подшоҳони Исроил, ки пеш аз ӯ буданд.

Шалманосар, подшоҳи Ашшур, бар ӯ лашкар кашид, ва Ҳушаъ бандаи вай гардида, ба вай хироҷ медод.

Ва подшоҳи Ашшур дар Ҳушаъ хиёнат ёфт, чунки ӯ қосидонро назди Сӯ, подшоҳи Миср, фиристода буд, ва хироҷи ҳарсоларо барои подшоҳи Ашшур адо накард; ва подшоҳи Ашшур ӯро дастгир карда, дар зиндон андохт.

Ва подшоҳи Ашшур тамоми кишварро ишғол намуда, ба Сомария наздик омад, ва онро се сол иҳота кард.

Подшоҳи Ашшур дар соли нӯҳуми Ҳушаъ Сомарияро забт намуд, ва исроилиёнро ба Ашшур ба асирӣ бурд, ва онҳоро дар Ҳалаҳ ва дар атрофи Ҳобӯр, ки дарёи Ҷӯзон аст, ва дар шаҳрҳои Мод ҷойгир кард.

Ва ин аз он сабаб рӯй дод, ки банӣ Исроил пеши Парвардигор Худои худ, ки онҳоро аз замини Миср, аз зери дасти фиръавн, подшоҳи Миср, берун оварда буд, гуноҳ карданд, ва аз худоёни дигар тарсиданд;

Ва мувофиқи фароизи халқҳое ки Парвардигор аз пеши банӣ Исроил бадар ронда буд, ва мувофиқи одате ки подшоҳони Исроил ҷорӣ намуда буданд, рафтор карданд;

Ва банӣ Исроил суханони нодурусте дар ҳаққи Парвардигор Худои худ бофта бароварданд, ва дар ҳамаи шаҳрҳои худ, аз бурҷи дидбонӣ то шаҳри ҳисордор, баландиҳо барои худ бино карданд;

Ва бар ҳар тали баланд ва зери ҳар дарахти сабз сутунҳо ва Ашераҳо барои худ гузоштанд;

Ва дар он ҷо, бар ҳамаи баландиҳо, мисли халқҳое ки Парвардигор аз пеши онҳо бадар ронда буд, бухур сӯзониданд, ва корҳои баде карда, Парвардигорро ба хашм оварданд;

Ва бутҳоро парастиш карданд, ки дар бораи онҳо Парвардигор гуфта буд: «Ин корро накунед»;

Ва Парвардигор ба воситаи ҳар пайғамбар ва ҳар пешбин Исроил ва Яҳудоро таъкид карда, гуфт: «Аз роҳҳои бади худ баргардед ва аҳкому фароизи Маро мувофиқи тамоми шариате ки ба падарони шумо фармудаам, ва ба воситаи бандагонам пайғамбарон ба шумо фиристодаам, риоя намоед».

Вале онҳо гӯш надоданд, ва гардани худро мисли гардани падаронашон, ки ба Парвардигор Худои худ бовар накарда буданд, сахт карданд;

Ва аз фароизи Ӯ, ва аз паймоне ки Ӯ бо падаронашон баста буд, ва аз шаҳодоте ки Ӯ ба онҳо дода буд, нафрат карданд, ва аз пайи чизҳои ҳеҷу пуч рафта, худашон ҳеҷу пуч шуданд, ва низ аз пайи халқҳое ки дар гирду пешашон буданд, ва Парвардигор ба онҳо фармуда буд, ки мисли онҳо амал накунанд;

Ва тамоми аҳкоми Парвардигор Худои худро онҳо тарк карда, ду гӯсолаи рехта барои худ сохтанд, ва Ашера сохтанд, ва ба тамоми лашкари осмон саҷда бурданд, ва Баалро парастиш карданд.

Ва писарону духтарони худро аз оташ гузарониданд, ва ҷоду карданд ва фол кушоданд, ва ба он дода шуданд, ки он чи дар назари Парвардигор бад аст, ба амал оварда, Ӯро хашмгин кунанд;

Ва Парвардигор бағоят бар Исроил ғазаб намуда, онҳоро аз ҳузури Худ дур кард; ҷуз ғайр аз як сибти Яҳудо касе боқӣ намонд.

Лекин аҳли Яҳудо низ аҳкоми Парвардигор Худои худро ба ҷо наоварданд, балки мувофиқи фароизе ки Исроилиён муқаррар намуда буданд, рафтор карданд.

Ва Парвардигор аз тамоми насли Исроил нафрат карда, онҳоро мазлум ситамкаш гардонид, ва онҳоро ба дасти тороҷгарон супурд, то ба дараҷае ки онҳоро аз ҳузури Худ дур андохт.

Зеро ки Исроилиён худро аз хонадони Довуд бурида ҷудо карданд, ва Ёробъом писари Наботро подшоҳ сохтанд; ва Ёробъом исроилиёнро аз пайравии Парвардигор дур кард, ва онҳоро гирифтори гуноҳи азим гардонид.

Ва банӣ Исроил дар ҳамаи гуноҳҳое ки Ёробъом ба амал оварда буд, рафтор карда, аз онҳо дур нашуданд,

То даме ки Парвардигор Исроилро аз ҳузури худ дур андохт, чунон ки ба воситаи ҳамаи бандагони Худ пайғамбарон гуфта буд; ва исроилиён аз замини худ ба Ашшур кӯчонда шуданд, ки то имрӯз чунин аст.

Ва подшоҳи Ашшур аз Бобил ва Куто ва Авво ва Ҳамот ва Сафарвоим одам оварда, онҳоро дар шаҳрҳои Сомария ба ҷои банӣ Исроил ҷойгир гардонид, ва онҳо Сомарияро соҳибӣ намуда, дар шаҳрҳояш сокин шуданд.

Ва чунин воқеъ шуд, ки онҳо дар аввали дар он ҷо сокин шуданашон аз Парвардигор натарсиданд, ва Парвардигор шеронро бар онҳо фиристод, ва баъзе аз онҳо кушта шуданд.

Ва ба подшоҳи Ашшур хабар расонида, гуфтанд: «Халқҳое ки ту кӯчонида, дар шаҳрҳои Сомария ҷойгир кардӣ, қонуни Худои он заминро намедонанд, ва Ӯ шеронро бар онҳо фиристодааст, ва инак, онҳоро мекушанд, чунки онҳо қонуни он заминро намедонанд».

Ва подшоҳи Ашшур фармуда, гуфт: «Яке аз коҳинонро, ки шумо аз он ҷо кӯчонидаед, ба он ҷо равона кунед, то ки рафта дар он ҷо сокин шавад, ва қонуни Худои он заминро ба онҳо таълим диҳад».

Ва яке аз коҳиноне ки вайро аз Сомария кӯчонида буданд, омада, дар Байт-Ил сокин шуд; ва ӯ онҳоро таълим медод, ки чӣ гуна аз Парвардигор тарсанд.

Ва ҳар халқ худоёни худро сохтанд, ва дар парастишхонаҳое ки сомариён бар баландиҳо барпо карда буданд, гузоштанд, – ҳар халқ дар шаҳрҳои худ, ки дар он ҷо сокин буданд,

Яъне мардуми Бобил Саккут-Банӯтро сохтанд, ва мардуми Кут Нирҷалро сохтанд, ва мардуми Ҳамот Ашиморо сохтанд,

Ва аввиён Нибҳоз ва Тартоқро сохтанд, ва сафарвиён писарони худро барои Адрамалик ва Анамалик, ки худоёни сафарвиён буданд, дар оташ месӯзониданд.

Ва аз Парвардигор низ метарсиданд, ва аз миёни худ коҳинони баландиҳоро таъин менамуданд, ки онҳо дар парастишхонаи баландиҳо қурбонӣ мекарданд.

Онҳо аз Парвардигор метарсиданд, ва дар айни ҳол худоёни худро, мувофиқи одати халқҳое ки аз миёнашон кӯчонида шуда буданд, парастиш мекарданд.

То имрӯз онҳо мувофиқи одатҳои пештараи худ рафтор мекунанд: аз Парвардигор наметарсанд, ва мувофиқи фароиз ва дастурҳои Ӯ рафтор намекунанд, яъне мувофиқи шариат ва аҳкоме ки Парвардигор ба банӣ Яъқуб, ки ӯро Исроил ном ниҳода буд, фармудааст,

Ва Парвардигор бо онҳо паймон бастааст, ва ба онҳо фармуда, гуфтааст: «Аз худоёни дигар натарсед, ва ба онҳо саҷда набаред, ва онҳоро парастиш нанамоед, ва барои онҳо қурбонӣ накунед,

Балки фақат аз Парвардигор, ки шуморо аз замини Миср бо қувваи бузург ва бозуи тӯлонӣ берун овард, битарсед, ва барои Ӯ қурбонӣ кунед,

Ва фароиз ва дастурҳо ва шариат ва аҳкомеро, ки Ӯ барои шумо навиштааст, риоя намуда, тамоми айём ба амал оваред, ва аз худоёни дигар натарсед,

Ва паймонеро, ки Ман бо шумо бастаам, фаромӯш накунед, ва аз худоёни дигар натарсед,

Балки фақат аз Парвардигор Худои худ битарсед, ва Ӯ шуморо аз дасти душманонатон раҳо хоҳад кард».

Валекин онҳо гӯш надоданд, балки мувофиқи одати пештараи худ рафтор карданд.

Ва ин халқҳо аз Парвардигор метарсиданд, вале бутҳои худро парастиш мекарданд, ва ҳамчунин писарони онҳо ва писарони писарони онҳо ҳамон тавр, ки падаронашон рафтор мекарданд, то имрӯз рафтор мекунанд.

Ва дар соли сеюми Ҳушаъ писари Эло, подшоҳи Исроил, Ҳизқиё писари Оҳоз, подшоҳи Яҳудо, подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш ӯ бисту панҷсола буд, ва бисту нӯҳ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Абӣ духтари Закарё буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи падараш Довуд ба амал оварда буд.

Ӯ баландиҳоро барҳам дод, ва сутунҳоро шикаст, ва Ашераро нобуд намуд, ва мори мисинро, ки Мусо сохта буд, пора-пора кард, зеро ки то он айём банӣ Исроил барояш бухур месӯзониданд, ва ӯ онро Наҳуштон номид.

Ба Парвардигор Худои Исроил таваккал менамуд, ва баъд аз ӯ касе дар миёни ҳамаи подшоҳони Яҳудо мисли ӯ набуд, ва дар миёни онҳое низ, ки пеш аз ӯ буданд.

Ва ба Парвардигор часпида, аз пайравии Ӯ дур намешуд, ва аҳкомеро, ки Парвардигор ба Мусо фармуда буд, риоя мекард.

Ва Парвардигор бо ӯ буд: ба ҳар ҷое ки мерафт ба ҳар чи ӯ иқдом менамуд, муваффақият меёфт; ва ба зидди подшоҳи Ашшур бархоста осӣ шуда, хизматашро дигар ба ҷо наовард.

Ӯ фалиштиёнро аз Ғазза ва ҳудуди он, аз бурҷи дидбонӣ то шаҳри ҳисордор зарба зад.

Ва дар соли чоруми подшоҳ Ҳизқиё, ки соли ҳафтуми Хушаъ писари Эло, подшоҳи Исроил буд, Шалманосар, подшоҳи Ашшур, бар Сомария лашкар кашида, онро иҳота намуд.

Ва баъд аз се сол, дар соли шашуми Ҳизқиё, онро забт карданд, яъне дар соли нӯҳуми Ҳушаъ, подшоҳи Исроил, Сомария забт карда шуд.

Ва подшоҳи Ашшур исроилиёнро ба Ашшур кӯчонид, ва онҳоро дар Ҳалаҳ ва дар атрофи Ҳобӯр, ки дарёи Ҷӯзон аст, ва дар шаҳрҳои Мод ҷойгир кард,

Аз боиси он ки онҳо ба овози Парвардигор Худои худ гӯш надоданд, ва паймони Ӯро, яъне ҳар чиро, ки Мусо, бандаи Парвардигор, фармуда буд, вайрон карданд; на гӯш доданд ва на ба амал оварданд.

Ва дар соди чордаҳуми подшоҳ Ҳизқиё Санҳериб, подшоҳи Ашшур, бар ҳамаи шаҳрҳои ҳисордори Яҳудо лашкар кашид, ва онҳоро забт намуд.

Ва Ҳизқиё, подшоҳи Яҳудо, назди подшоҳи Ашшур ба Локиш фиристода, гуфт: «Хато кардам; аз ман баргард; ҳар чи ба гарданам бор кунӣ, хоҳам бардошт». Ва подшоҳи Ашшур ба гардани Ҳизқиё, подшоҳи Яҳудо, сесад киккар нуқра ва сӣ киккар тилло гузошт.

Ва Ҳизқиё тамоми нуқраеро, ки дар хонаи Парвардигор ва дар хазинаҳои хонаи подшоҳ ёфт шуд, дод.

Дар он вақт Ҳизқиё тиллоро аз дарҳои толори хонаи Парвардигор ва аз сутунҳое ки Ҳизқиё, подшоҳи Яҳудо, бо тилло пӯшонида буд, канда гирифт, ва онро ба подшоҳи Ашшур дод.

Ва подшоҳи Ашшур Тартон ва Рабсорис ва Рабшоқеро бо лашкари бузурге аз Локиш назди подшоҳ Ҳизқиё фиристод, ва онҳо баромада, ба Уршалим расиданд; ва баромада, расиданд ва назди ҷӯи ҳавзи боло, ки ба сари роҳи саҳрои шустагарон ҷомашӯён буд, истоданд.

Ва ҳангоме ки онҳо подшоҳро хонданд, Элёқим писари Ҳилқиёҳу, ки нозири хона буд, ва Шабнои котиб ва Юоҳ писари Ософи солноманавис назди онҳо берун омаданд.

Ва Рабшоқе ба онҳо гуфт: «Ба Ҳизқиё бигӯед: ́Подшоҳи муаззам бузург, подшоҳи Ашшур, чунин мегӯяд: ин чӣ таваккал аст, ки ту таваккал мекунӣ?

Ту сухан меронӣ, аммо магар суханронӣ машварат ва кувват аст барои ҷанг? Пас, алҳол ту ба кӣ таваккал кардаӣ, ки ба зидди ман бархостаӣ осӣ шудаӣ?

Инак, ту алҳол ба ин асои найини нимшикаста, яъне ба Миср, таваккал кардаӣ, ки кас агар бар он такя намояд, он ба дасташ халида, вайро маҷрӯҳ месозад. Чунин аст фиръавн, подшоҳи Миср, барои ҳамаи онҳое ки ба ӯ таваккал мекунанд.

Ва агар шумо ба ман бигӯед: «Мо ба Парвардигор Худои худ таваккал мекунем», – вай оё ҳамон аст, ки баландиҳо ва қурбонгоҳҳои вайро Ҳизқиё барҳам додааст ва ба Яҳудо ва Уршалим гуфтааст: «Фақат пеши ин қурбонгоҳ дар Уршалим саҷда баред»?

Ва алҳол ту бо хоҷаам, подшоҳи Ашшур, гарав бибанд: ман ба ту ду ҳазор асп медиҳам, – оё ту метавонӣ саворон бар онҳо пайдо кунӣ?

Пас, чӣ гуна ту метавонӣ ҳуҷуми як волиро, ки хурдтарини бандагони хоҷаам бошад, рад намоӣ, дар сурате ки ба Миср аз барои аробаҳо ва саворон таваккал кардаӣ?

Дар айни ҳол, оё ман бидуни иродаи Парвардигор ба ин макон лашкар кашидаам? Парвардигор ба ман гуфтааст: ба муқобили ин замин баро ва онро хароб намо́».

Ва Элёқим писари Ҳилқиёҳу ва Шабно ва Юоҳ ба Рабшоқе гуфтанд: «Лутфан, бо бандагонат ба забони арамӣ гуфтугӯ намо, ки мо онро мефаҳмем, ва бо мо дар гӯши қавме ки болои ҳисор мебошанд, ба забони яҳудӣ гап назан».

Вале Рабшоқе ба онҳо гуфт: «Оё хоҷаам маро фақат назди хоҷаат ва ту фиристодааст, то ки ин суханонро бигӯям? Балки назди касоне ки бар ҳисор нишастаанд, ки онҳо бояд бо шумо наҷосати нопокии ахлоти худро бихӯранд ва пешоби худро бинӯшанд».

Ва Рабшоқе бархоста, бо овози баланд ба забони яҳудӣ хитоб намуд, ва сухан ронда, гуфт: «Ба суханони подшоҳи бузург, подшоҳи Ашшур, гӯш диҳед!

Подшоҳ чунин мегӯяд: ́Бигзор Ҳизқиё шуморо фиреб надиҳад, зеро ки ӯ наметавонад шуморо аз дасти ман раҳо кунад.

Ва бигзор Ҳизқиё шуморо ба Парвардигор умедвор карда, нагӯяд: Парвардигор моро албатта раҳо хоҳад кард, ва ин шаҳрро ба дасти подшоҳи Ашшур нахоҳад дод́.

Ба Ҳизқиё гӯш надиҳед, зеро ки подшоҳи Ашшур чунин мегӯяд: ́Бо ман сулҳ кунед ва назди ман берун оед, ва ҳар кас аз токи худ ва ҳар кас аз дарахти анҷири худ мева хоҳад хӯрд, ва ҳар кас аз чоҳи худ об хоҳад нӯшид,

То даме ки ман омада, шуморо ба замине мисли замини худатон бибарам, яъне ба замини ғалла ва шираи ангур, ба замини нон ва токзор, ба замини равғани зайтун ва асал, то ки шумо зинда монед ва намиред. Пас, ба Ҳизқиё гӯш надиҳед, зеро ки ӯ шуморо фиреб дода, мегӯяд: Парвардигор моро раҳо хоҳад кард.

Оё худоёни халқҳо ҳар яке замини худро аз дасти подшоҳи Ашшур раҳо кардаанд?

Куҷоянд худоёни Ҳамот ва Арфод? Куҷоянд худоёни Сафарвоим, Ҳенаъ ва Ивво? Оё онҳо Сомарияро аз дасти ман раҳо карданд?

Аз ҳамаи худоёни ин заминҳо кист, ки замини худро аз дасти ман раҳо карда бошад, то ки Парвардигор Уршалимро аз дасти ман раҳо кунад?́»

Валекин қавм хомӯш монда, ба ӯ ҳеҷ ҷавоб надоданд, зеро подшоҳ фармуда, гуфта буд, ки «ба ӯ ҷавоб надиҳед».

Ва Элёқим писари Ҳилқиёҳу, ки нозири хона буд, ва Шабнои котиб ва Юоҳ писари Ософи солноманавис бо ҷомаҳои чокзада назди Ҳизқиё омаданд, ва суханони Рабшоқеро ба ӯ нақл карданд.

Ва чун подшоҳ Ҳизқиё инро шунид, либосашро чок зад, ва палос пӯшида, ба хонаи Парвардигор омад.

Ва Элёқимро, ки нозири хона буд, ва Шабнои котиб ва пирони коҳинонро, ки палос пӯшида буданд, назди пайғамбар, Ишаъё писари Омӯс, фиристод.

Ва онҳо ба ӯ гуфтанд: «Ҳизқиё чунин мегӯяд: ́Имрӯз рӯзи мусибат ва ҷазо ва нанг аст, зеро ки кӯдакон то даҳани бачадон расидаанд, вале қуввати зоидан нест.

Кошки Парвардигор Худои ту ҳамаи суханони Рабшоқеро, ки хоҷааш подшоҳи Ашшур барои ҳақорат таҳқир кардани Худои зинда фиристодааст, мешунид, ва ӯро барои суханоне ки Парвардигор Худои ту шунидааст, ҷазо медод! Пас, барои бақияе ки ҳанӯз вуҷуд доранд, дуо намо́».

Ва бандагони подшоҳ Ҳизқиё назди Ишаъё омаданд.

Ва Ишаъё ба онҳо гуфт: «Ба хоҷаи худ чунин гӯед: ́Парвардигор чунин мегӯяд: аз суханоне ки шунидаӣ, ки бо онҳо навкарони подшоҳи Ашшур Маро ҳақорат додаанд, натарс.

Инак, Ман бар ӯ рӯҳе мефиристам, ва ӯ хабаре шунида, ба замини худ хоҳад баргашт; ва Ман ӯро дар замини худаш бо шамшер фурӯ хоҳам ғалтонид́».

Ва Рабшоқе баргашта, подшоҳи Ашшурро дар ҳолате ёфт, ки бо Либно ҷанг мекард, зеро шунида буд, ки вай аз Локиш ақиб рафтааст.

Ва дар бораи Тирҳоқо, подшоҳи Куш, шунида буд, ки мегуфтанд: «Инак, вай берун омадааст, то ки бо ту ҷанг кунад». Ва бори дигар қосидонро назди Ҳизқиё фиристода, гуфт:

«Ба Ҳизқиё, подшоҳи Яҳудо, чунин гӯед: ́Бигзор Худои ту туро фирефта нанамояд, ки ту ба Ӯ таваккал карда, мегӯӣ: Уршалим ба дасти подшоҳи Ашшур супурда нахоҳад шуд.

Инак, ту шунидаӣ, ки подшоҳони Ашшур бо ҳамаи заминҳо чӣ кардаанд ва чӣ гуна онҳоро торумор намудаанд, – пас, ту оё раҳо хоҳӣ шуд?

Оё худоёни халқҳое ки падаронам барҳам додаанд, чунончи: Ҷӯзон ва Ҳорон ва Росаф ва банӣ Адан, ки дар Талассор буданд, онҳоро раҳо карданд?

Куҷост подшоҳи Ҳамот ва подшоҳи Арфод ва подшоҳи шаҳри Сафарвоим, Ҳенаъ ва Ивво?́»

Ва Ҳизқиё номаҳоро аз дасти қосидон гирифта, хонд; ва Ҳизқиё ба хонаи Парвардигор рафта, онҳоро ба ҳузури Парвардигор паҳн кард.

Ва Ҳизқиё ба ҳузури Парвардигор дуо хонда, гуфт: «Эй Парвардигор Худои Исроил, ки бар каррубиён нишастаӣ! Туӣ, ки ба танҳоӣ Худои ҳамаи мамлакатҳои замин ҳастӣ; Ту осмон ва заминро офаридаӣ.

Эй Парвардигор, гӯши Худро хам карда, бишнав; эй Парвардигор, чашмони Худро кушода, бубин; ва суханони Санҳерибро бишнав, ки вай барои таҳқир ҳақорат кардани Худои зинда фиристодааст.

Эй Парвардигор, дар ҳақиқат подшоҳони Ашшур халқҳоро бо заминҳои онҳо хароб кардаанд,

Ва худоёни онҳоро дар оташ андохтаанд, зеро ки онҳо худо не, балки кори сохтаи дасти одамизод, чӯб ва санг буд, бинобар ин онҳоро нест карданд.

Ва алҳол, эй Парвардигор Худои мо, лутфан, моро аз дасти вай наҷот деҳ, то ҳамаи мамлакатҳои замин бидонанд, ки Ту, эй Парвардигор, ба танҳоӣ Худо ҳастӣ».

Ва Ишаъё писари Омӯс назди Ҳизқиё фиристода, гуфт: «Парвардигор Худои Исроил чунин мегӯяд: он чиро, ки ту пеши Ман дар ҳаққи Санҳериб, подшоҳи Ашшур, дар дуои худ гуфтӣ, шунидам.

Чунин аст сухане ки Парвардигор дар бораи вай гуфтааст: духтари бокираи Сион аз ту нафрат намуда, туро масхара кардааст, ва духтари Уршалим аз қафои ту сар ҷунбонидааст!

Киро ту таҳқир ҳақорат намудаӣ ва дашном додаӣ? Ва дар ҳаққи кӣ овоз баланд кардаӣ ва чашмони худро боло бардоштаӣ? Дар ҳаққи Поки Исроил!

Ба воситаи қосидони худ Парвардигорро ҳақорат таҳқир намуда, гуфтаӣ: ́Бо анбӯҳи аробаҳои худ ман ба қуллаи кӯҳҳо, бар ҷойҳҳои дурдасттарини Лубнон баромадаам, ва арзҳои болобаланд ва сарвҳои баргузидаи онро буридаам, ва ба қуллаи баландтарини он, ба боғистони ҳосилхези он расидаам;

Ва ман чоҳ канда, оби бегонаро нӯшидаам; ва бо кафи пойҳои худ ҳамаи дарёҳои Мисрро хушк хоҳам кард́.

Оё нашунидаӣ, ки Ман аз замони пеш инро қарор додаам, аз қадимулайём инро пешбинӣ намудаам, ва ҳоло инро тавре ба амал овардаам, ки ту шаҳрҳои истеҳкомдорро валангор карда, ба харобазор табдил медиҳӣ?

Ва сокинони онҳо камқувват, ҳаросон ва хиҷил шудаанд: онҳо мисли алафи саҳро ва майсаи навхез, ва сабзаи болои бомҳо, ва мисли киштзоре ки пеш аз хӯша бастанаш хушк шуда бошад, гардидаанд.

Вале Ман нишастани туро, ва баромадани туро, ва даромадани туро медонам; ва душманиеро, ки ба Ман дорӣ.

Азбаски душмание ки ба Ман дорӣ, ва ғурури ту ба гӯши Ман расидааст, бинобар ин маҳори Худро ба бинии ту, ва ҷилави Худро ба даҳони ту хоҳам зад, ва туро бо роҳе ки омадаӣ, хоҳам баргардонид.

Ва аломат барои ту, эй Ҳизқиё, чунин аст: имсол ғаллаи худрӯй хоҳед хӯрд, ва дар соли дуюм – он чи аз он бирӯяд; ва дар соли сеюм кишт кунед ва дарав намоед, ва токҳо шинонед ва меваи онҳоро бихӯред.

Ва растагорони хонадони Яҳудо, ки боқӣ мондаанд, аз нав дар поён реша хоҳанд давонид, ва дар боло мева хоҳанд овард,

Зеро ки бақия аз Уршалим, ва растагорон аз Сион ба вуҷуд хоҳанд омад. Рашки Парвардигори лашкарҳо инро ба амал хоҳад овард.

Бинобар ин Парвардигор дар бораи подшоҳи Ашшур чунин мегӯяд: вай ба ин шаҳр ворид нахоҳад шуд, ва ба он ҷо тир нахоҳад андохт, ва назди он бо сипар нахоҳад омад, ва дар муқобили он хокрез барпо нахоҳад кард.

Бо кадом роҳе ки омадааст, бо ҳамон хоҳад баргашт, валекин ба ин шаҳр ворид нахоҳад шуд, – мегӯяд Парвардигор, –

Ва Ман ин шаҳрро ҳимоя хоҳам кард, то ки онро ба хотири Худам ва ба хотири бандаи Худ Довуд наҷот диҳам».

Ва дар он шаб чунин воқеъ шуд, ки фариштаи Парвардигор берун омада, саду ҳаштоду панҷ ҳазор нафарро дар лашкаргоҳи Ашшур зарба зад, ва бомдодон, вақте ки бархостанд, инак, ҳамаи онҳо ҷасадҳои мурда буданд.

Ва Санҳериб, подшоҳи Ашшур, ба роҳ даромада, равона шуд ва баргашта, дар Нинве сокин гардид.

Ва ҳангоме ки ӯ дар хонаи худояш Нисрӯк парастиш менамуд, писаронаш Адрамалик ва Шарэсар ӯро бо шамшер куштанд, ва худашон ба замини Аророт гурехтанд; ва писараш Эсар-Ҳаддӯн ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар он айём Ҳизқиё бемор шуда, наздик ба мурдан буд; ва пайғамбар, Ишаъё писари Омӯс, назди ӯ омада, ба ӯ гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Барои аҳли хонаи худ васият намо, зеро ки ту хоҳӣ мурд ва шифо нахоҳӣ ёфт́».

Ва ӯ рӯи худро ба девор гардонид, ва сӯи Парвардигор дуо карда хонда, гуфт:

«Лутфан, эй Парвардигор, ба ёд овар, ки чӣ гуна ман ба ҳузури Ту бо ростӣ ва аз самими қалб рафтор намудаам, ва он чи дар назари Ту писанд буд, ба амал овардаам». Ва Ҳизқиё зор-зор гирист.

Ва чунин воқеъ шуд, ки Ишаъё ҳануз ба саҳни миёна набаромада буд, ки сухани Парвардигор бар ӯ фуруд омада нозил шуда, гуфт:

«Баргард ва ба Ҳизқиё, ки раиси қавми Ман аст, бигӯй: ́Парвардигор, Худои падарат Довуд, чунин мегӯяд: дуои туро шунидам, ашкҳои туро дидам. Инак, Ман туро шифо хоҳам дод: баъд аз се рӯз ту ба хонаи Парвардигор дохил хоҳӣ шуд.

Ва Ман бар рӯзҳои ту понздаҳ сол илова менамоям, ва туро, ва ин шаҳрро аз дасти подшоҳи Ашшур раҳо хоҳам намуд, ва ин шаҳрро ба хотири Худам ва ба хотири бандаам Довуд ҳимоя хоҳам кард́».

Ва Ишаъё гуфт: «Гирдае Қурсе аз анҷир бигиред». Ва гирифта, бар думбал думмал гузоштанд, ва ӯ зинда монд.

Ва Ҳизқиё ба Ишаъё гуфт: «Чист аломати он ки Парвардигор маро шифо хоҳад дод, ва ман баъд аз се рӯз ба хонаи Парвардигор дохил хоҳам шуд?»

Ва Ишаъё гуфт: «Аломат аз ҷониби Парвардигор дар бораи он ки Парвардигор суханеро, ки гуфтааст, ба амал хоҳад овард, барои ту чунин аст: оё соя даҳ зина пеш равад, ё даҳ зина қафо гардад?»

Ва Ҳизқиё гуфт: «Даҳ зина пеш рафтани соя осон аст; не, бигзор соя даҳ зина қафо гардад».

Ва Ишаъёи пайғамбар сӯи Парвардигор хонд дуо кард, ва сояи зинаҳоро, ки бар зинаҳои Оҳоз фуромада буд, даҳ зина қафо гардонид.

Дар он замон Берӯдак писари Балъадон, подшоҳи Бобил, ба Ҳизқиё нома ва ҳадия фиристод, зеро шунида буд, ки Ҳизқиё бемор шудааст.

Ва Ҳизқиё онҳоро шунид, ва тамоми хазинахонаи худро: нуқра ва тилло, ва атриёт, ва равғани аъло, ва тамоми қӯрхонаи худ хонаи аслиҳаи худ, ва ҳар чиро, ки дар хазинаҳои ӯ ёфт мешуд, ба онҳо нишон дод; чизе набуд, ки Ҳизқиё дар хонаи худ ва дар тамоми қаламрави худ ба онҳо нишон надода бошад.

Ва Ишаъёи пайғамбар назди подшоҳ Ҳизқиё омад, ва ба ӯ гуфт: «Ин одамон чӣ гуфтанд? Ва аз куҷо назди ту омадаанд?» Ва Ҳизқиё гуфт: «Аз кишвари дур, аз Бобил омадаанд».

Ӯ гуфт: «Дар хонаи ту чӣ диданд?» Ва Ҳизқиё гуфт: «Ҳар он чи дар хонаи ман ҳаст, диданд; чизе дар хазинаҳои ман намонд, ки ба онҳо нишон надода бошам».

Ва Ишаъё ба Ҳизқиё гуфт: «Сухани Парвардигорро бишнав:

́Инак, рӯзҳо меоянд, ҳар он чи дар хонаи туст, ва он чи падаронат то имрӯз андӯхтаанд, ба Бобил бурда хоҳад шуд; чизе боқӣ наҳохад монд, – мегӯяд Парвардигор, –

Ва аз писаронат, ки аз ту ба вуҷуд оянд, ва ту онҳоро ба дунё оварӣ, хоҳанд гирифт, ва онҳо дар қасри подшоҳи Бобил хоҷасаро хоҳанд шуд́».

Ва Ҳизқиё ба Ишаъё гуфт: «Сухани Парвардигор, ки ту ба забон рондӣ, барҳақ аст». Ва гуфт: «Бигзор дар рӯзҳои ман осоиштагӣ ва амонӣ бехатарӣ бошад».

Ва бақияи корҳои Ҳизқиё, ва тамоми корнамоии ӯ, ва ҳавз ва корез канданаш, ва обро ба шаҳр оварданаш дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Ҳизқиё бо падарони худ хобид; ва писараш Менашше ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Менашше дувоздаҳсола буд, ва ӯ панҷоҳу панҷ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Ҳефсибо буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, ба тақлиди корҳои зишти халқҳое ки Парвардигор онҳоро аз пеши банӣ Исроил бадар ронда буд.

Ва ӯ баландиҳоеро, ки падараш Ҳизқиё барҳам дода буд, аз нав бино кард, ва қурбонгоҳҳо барои Баал барпо намуд, ва Ашераро мисли он ки Аҳъоб, подшоҳи Исроил, сохта буд, сохт; ва ба тамоми лашкари осмон саҷда бурда, онҳоро парастиш кард.

Ва қурбонгоҳҳо дар хонаи Парвардигор бино кард, ки дар бораи он Парвардигор гуфтааст: «Дар Уршалим номи Худро хоҳам гузошт».

Ва барои тамоми лашкари осмон дар ду саҳни хонаи Парвардигор қурбонгоҳҳо бино кард.

Ва писари худро аз оташ гузаронид, ва афсун кард ва фол кушод, ва ҷодугарону азоимхононро ба кор андохт; бо корҳое ки дар назари Парвардигор бад аст, бисёр машғул шуд, то ки Ӯро ба хашм оварад.

Ва ҳайкали Ашераро, ки сохта буд, дар хонае гузошт, ки дар бораи он Парвардигор ба Довуд ва писараш Сулаймон гуфта буд: «Дар ин хона ва дар Уршалим, ки аз ҳамаи сибтҳои Исроил баргузидаам, номи Худро ҷовидона хоҳам гузошт;

Ва пои Исроилро аз замине ки ба падаронашон додаам, дигар бадар нахоҳам ронд, ба шарте ки онҳо саъю кӯшиш кунанд, ки мувофиқи ҳар он чи Ман ба онҳо фармудаам, ва мувофиқи тамоми шариате ки бандаам Мусо ба онҳо фармудааст, рафтор намоянд».

Вале онҳо гӯш надоданд, ва Менашше онҳоро то ба дараҷае гумроҳ кард, ки онҳо назар ба халқҳое ки Парвардигор аз пеши банӣ Исроил нобуд намуда буд, ба корҳои бад бештар машғул шуданд.

Ва Парвардигор ба воситаи бандагонаш пайғамбарон сухан ронда, гуфт:

«Азбаски Менашше, подшоҳи Яҳудо, ин корҳои зиштро ба ҷо оварда, назар ба тамоми рафтори амӯриёне ки пеш аз ӯ буданд, бадтар рафтор намуд, ва бо бутҳои худ Яҳудоро низ гирифтори гуноҳ гардонид,

Бинобар ин Парвардигор Худои Исроил чунин мегӯяд: ́Инак, Ман бар Уршалим ва Яҳудо чунон мусибате хоҳам овард, ки ҳар касе ки дар бораи он бишнавад, ҳар ду гӯшаш садо хоҳад дод;

Ва бар Уршалим ресмони Сомария ва шоқули хонаи Аҳъобро хоҳам кашид, ва Уршалимро пок хоҳам кард, чунон ки кас табақчаро пок мекунад, – пок мекунаду чаппа мегардонад.

Ва бақияи мероси Худро тарк хоҳам кард, ва онҳоро ба дасти душманонашон хоҳам супурд, ва онҳо барои ҳамаи душманонашон мавриди толону тороҷ хоҳанд гардид,

Аз боиси он ки онҳо он чи дар назари ман бад аст, ба амал оварданд, ва аз рӯзе ки падаронашон аз Миср берун омаданд, то имрӯз Маро ба хашм оварданд́».

Ва ҳамчунин хуни бегуноҳонро Менашше бағоят бисёр рехт, ба тавре ки Уршалимро сар то сар аз он пур кард, ба замми он гуноҳи худ, ки Яҳудоро гирифтори гуноҳ гардонида буд, то ки он чи дар назари Парвардигор бад аст, ба амал оваранд.

Ва бақияи корҳои Менашше, ва ҳар чи ӯ кард, ва гуноҳе ки содир намуд, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Менашше бо падарони худ хобид ва дар боғи хонаи худ, дар боғи Уззо дафн карда шуд; ва писараш Омӯн ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Омӯн бисту дусола буд, ва ӯ ду сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Машуллемет духтари Ҳорус, аз Ётбо, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, чунон ки падараш Менашше амал карда буд;

Ва бо тамоми роҳе ки падараш рафтор карда буд, рафтор намуд, ва бутҳоро, ки падараш парастида буд, парастид, ва ба онҳо саҷда бурд;

Ва Парвардигор Худои падаронашро тарк кард, ва бо роҳи Парвардигор равона нашуд.

Ва навкарони Омӯн бар ӯ суиқасд карданд; ва подшоҳро дар хонааш куштанд.

Вале қавми мамлакат ҳамаи онҳоеро, ки бар подшоҳ Омӯн суиқасд карда буданд, ба қатл расониданд; ва қавми мамлакат писараш Йӯшиёҳуро ба ҷои ӯ подшоҳ карданд.

Ва бақияи корҳое ки Омӯн кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва ӯро дар мақбараи ӯ дар боғи Уззо дафн карданд; ва писараш Йӯшиёҳу ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Йӯшиёҳу ҳаштсола буд, ва ӯ сию як сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Едидо духтари Адоё, аз Босқат, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор писанд буд, ба амал овард; ва бо тамоми роҳи падараш Довуд равона шуд, ва ба тарафи рост ё чап майл накард.

Ва дар соли ҳаждаҳуми подшоҳ Йӯшиёҳу чунин воқеъ шуд, ки подшоҳ Шофон писари Асалёҳу писари Машулломи котибро ба хонаи Парвардигор фиристода, гуфт:

«Назди Ҳилқиёи саркоҳин бирав, ва ӯ нуқраеро, ки ба хонаи Парвардигор оварда шудааст, ва остонабонон онро аз қавм ҷамъ кардаанд, бишуморад,

Ва онро ба дасти саркороне ки бар хонаи Парвардигор таъин карда шудаанд, бисупорад, то ки онҳо онро ба коргароне ки дар хонаи Парвардигор барои таъмири рахнаҳои хона кор мекунанд, бидиҳанд,

Яъне ба дуредгарон ва бинокорон ва гилкорон; ва барои харидани чӯбу тахта ва сангҳои тарошидашуда аз баҳри таъмири хона».

Аммо аз нуқрае ки ба дасташон супурда мешуд, аз онҳо ҳисобот талаб намекарданд, зеро ки онҳо аз рӯи виҷдон амал мекарданд.

Ва Ҳилқиёи саркоҳин ба Шофони котиб гуфт: «Китоби Тавротро дар хонаи Парвардигор ёфтаам». Ва Ҳилқиё он китобро ба Шофон дод, ва ӯ онро хонд.

Ва Шофони котиб назди подшоҳ омад, ва ба подшоҳ ҷавоб оварда, гуфт: «Бандагонат нуқраеро, ки дар хона буд, дар шумор оварданд, ва онро ба дасти саркороне ки бар хонаи Парвардигор таъин шудаанд, супурданд».

Ва Шофони котиб ба подшоҳ хабар дода, гуфт: «Ҳилқиёи коҳин китобе ба ман дод». Ва Шофон онро пеши подшоҳ хонд.

Ва ҳангоме ки подшоҳ суханони китоби Тавротро шунид, либоси худро чок зад.

Ва подшоҳ ба Ҳилқиёи коҳин ва Аҳиқом писари Шофон ва Акбӯр писари Михоё ва Шофони котиб ва Асоёи навкари подшоҳ фармуда, гуфт:

«Биравед ва аз Парвардигор барои ман ва барои қавм ва барои тамоми Яҳудо дар бораи суханони ин китоби ёфтшуда илтиҷо намоед, зеро ғазаби Парвардигор, ки бар мо аланга гирифтааст, бузург аст, аз барои он ки падарони мо ба суханони ин китоб гӯш надодаанд, то ки мувофиқи ҳар он чи дар бораи мо навишта шудааст, амал намоянд».

Ва Ҳилқиёи коҳин ва Аҳиқом ва Акбӯр ва Шофон ва Асоё назди Ҳулдои набия, зани Шаллум писари Тиқво писари Ҳарҳаси нигоҳбони либосҳо, ки ӯ дар Уршалим, дар маҳаллаи дуюми он сокин буд, рафтанд, ва бо ӯ гуфтугӯ карданд.

Ва ӯ ба онҳо гуфт: «Парвардигор Худои Исроил чунин мегӯяд: ́Ба касе ки шуморо назди ман фиристодааст, бигӯед:

Парвардигор чунин мегӯяд: инак, Ман мусибате бар ин макон ва бар сокинонаш хоҳам овард, – ҳамаи суханони китоберо, ки подшоҳи Яҳудо хондааст;

Азбаски онҳо Маро тарк карда, ба худоёни дигар бухур сӯзониданд, то ки Маро бо тамоми амали дастҳои худ ба хашм оваранд, ғазаби Ман бар ин макон аланга гирифтааст ва хомӯш нахоҳад шуд.

Вале ба подшоҳи Яҳудо, ки шуморо фиристодааст, то ки аз Парвардигор илтиҷо намоед, чунин гӯед: Парвардигор Худои Исроил дар бораи суханоне ки шунидаӣ, чунин мегӯяд:

Азбаски дили ту нарм шудааст, ва дар вақти шунидани суханони Ман дар бораи ин макон ва сокинонаш, яъне дар бораи он ки онҳо мавриди харобӣ ва лаънат хоҳанд шуд, ту ба ҳузури Парвардигор гардан фуровардаӣ ва либоси худро чок зада, ба ҳузури Ман гиря кардаӣ, бинобар ин Ман низ туро шунидам, мегӯяд Парвардигор.

Аз ин рӯ, инак, Ман туро ба падаронат ҳамроҳ хоҳам кард, ва ту дар мақбараи худ бо осоиштагӣ гузошта хоҳӣ шуд, ва тамоми он мусибатро, ки Ман бар ин макон меоварам, чашмони ту нахоҳад дид́». Ва ҷавобро ба подшоҳ расониданд.

Вa подшоҳ фиристод, ва ҳамаи пирони Яҳудо ва Уршалимро назди ӯ ҷамъ карданд.

Ва подшоҳ ба хонаи Парвардигор омад, ва тамоми мардуми Яҳудо ва ҳамаи сокинони Уршалим бо ӯ буданд, – коҳинон ва пайғамбарон, ва тамоми қавм аз хурд то калон; ва ӯ ҳамаи суханони китоби паймонро, ки дар хонаи Парвардигор ёфт шуд, дар гӯши онҳо хонд.

Ва подшоҳ бар минбар истод, ва ба ҳузури Парвардигор паймон баст, ки Парвардигорро пайравӣ намоянд, ва аҳком ва шаҳодатҳо ва фароизи Ӯро бо тамоми дилу ҷон риоя кунанд, ва суханони ин паймонро, ки дар ин китоб навшита шудааст, ба ҷо оваранд; ва тамоми қавм ин паймонро ба зиммаи худ гирифтанд.

Ва подшоҳ ба Ҳилқиёи саркоҳин ва коҳинони муовин ва остонабонон фармуд , ки тамоми ашёи барои Баал ва Ашера ва тамоми лашкари осмон сохташударо аз қасри Парвардигор берун оваранд; ва ӯ онҳоро дар беруни Уршалим, дар киштзори Қидрӯн сӯзонид, ва хокистарашонро ба Байт-Ил бурд.

Ва коҳинони бутҳоро, ки подшоҳони Яҳудо таъин карда буданд, то ки бар баландиҳои шаҳрҳои Яҳудо ва гирду атрофи Уршалим бухур сӯзонанд, ва онҳоеро, ки барои Баал ва офтоб ва моҳ ва ситораҳо ва тамоми лашкари осмон бухур месӯзониданд, аз амал дур кард.

Ва Ашераро аз хонаи Парвардигор бароварда, берун аз Уршалим ба ҷониби ҷӯи Қидрӯн бурд, ва онро назди дарёи Қидрӯн сӯзонид ва кӯфта, гард-гард кард; ва гарди онро дар қабристони мардуми оддӣ пошид.

Ва хонаҳои ливотагаронро, ки назди хонаи Парвардигор буд, ва дар он ҷо занон чодирҳо барои Ашера мебофтанд, хароб кард.

Ва ҳамаи коҳинонро аз шаҳрҳои Яҳудо овард, ва баландиҳоро, ки коҳинон дар он ҷо бухур месӯзониданд, – аз Ҷобаъ то Беэр-Шобаъ, – палид гардонид; ва баландиҳои назди дарвозаҳоро, – онро, ки дар даҳани дарвозаи Еҳушаъ, раиси шаҳр буд, ва онро, ки ба тарафи чапи шахси ба дарвозаи шаҳр дохилшаванда буд, – хароб кард.

Аммо коҳинони баландиҳо ба қурбонгоҳи Парвардигор дар Уршалим роҳ дода намешуданд, гарчанде ки дар миёни бародарони худ фатир мехӯрданд.

Ва ӯ Тӯфетро, ки дар дараи Бен-Ҳиннӯм буд, палид гардонид, то ки касе писар ё духтари худро аз оташи Мӯлик нагузаронад.

Ва аспҳоеро, ки подшоҳони Яҳудо барои парастиши офтоб дода буданд, аз даромадгоҳи хонаи Парвардигор дур карда, ба ҳавлии Натан-Малики хоҷасаро, ки дар атрофи шаҳр буд, гузаронид, ва аробаҳои офтобро дар оташ сӯзонид.

Ва қурбонгоҳҳоеро, ки бар боми болохонаи Оҳоз буд, ва подшоҳони Яҳудо онҳоро сохта буданд, ва қурбонгоҳҳоеро, ки Менашше дар ду саҳни хонаи Парвардигор сохта буд, подшоҳ хароб кард, ва аз он ҷо сарнагун намуда, гарди онҳоро ба ҷӯи Қидрӯн андохт.

Ва баландиҳоро, ки дар рӯ ба рӯи Уршалим, ба тарафи рости кӯҳи Фасод буд, ва онҳоро Сулаймон, подшоҳи Исроил, барои Аштора, бути зишти сидӯниён, ва барои Камуш, бути зишти Мӯоб, ва барои Милкӯм, бути қабеҳи банӣ Аммӯн бино карда буд, подшоҳ палид гардонид.

Ва ҳайкалҳоро шикаст, ва Ашераҳоро бурид, ва ҷои онҳоро аз устухонҳои одамизод пур кард.

Ва низ қурбонгоҳе ки дар Байт-Ил буд, ва баландие ки Ёробъом писари Набот сохта, Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, – ҳам он қурбонгоҳ ва ҳам он баландиро хароб кард, ва баландиро сӯзонид, кӯфта гард-гард гардонид, ва Ашераро сӯзонид.

Ва Йӯшиёҳу рӯй гардонида, қабрҳоеро, ки он ҷо дар кӯҳ буд, дид, ва фиристода, устухонҳоро аз он қабрҳо гирифт, ва бар қурбонгоҳ сӯзонида, онро палид гардонид, мувофиқи сухани Парвардигор, ки он марди Худо, ки ин воқеаҳоро пешгӯӣ карда буд, онро ба забон ронд.

Ва ӯ гуфт: «Чист ин ҳайкали ёдгорӣ, ки ман мебинам?» Ва мардуми шаҳр ба ӯ гуфтанд: «Ин қабри марди Худост, ки вай аз Яҳудо омада, ин корҳоеро, ки ту бар қурбонгоҳи Байт-Ил кардаӣ, эълон намуда буд».

Ва ӯ гуфт: «Вайро ба ҳоли худ вогузоред, ва касе устухонҳои вайро аз ҷояш наҷунбонад». Ва устухонҳои вай бо устухонҳои пайғамбаре ки аз Сомария омада буд, раҳо шуд.

Ва низ ҳамаи парастишхонаҳои баландиҳоеро, ки дар шаҳрҳои Сомария буд, ва онҳоро подшоҳони Исроил барпо намуда, Парвардигорро ба хашм оварда буданд, Йӯшиёҳу барҳам дод, ва бо онҳо мисли тамоми корҳое ки дар Байт-Ил карда буд, амал намуд.

Ва ҳамаи коҳинони баландиҳоро, ки дар он ҷо буданд, бар қурбонгоҳҳо кушт, ва устухонҳои одамизодро бар онҳо сӯзонид; ва ба Уршалим баргашт.

Ва подшоҳ ба тамоми қавм фармуда, гуфт: «Иди фисҳро барои Парвардигор Худои худ ба ҷо оваред, чунон ки дар ин китоби паймон навишта шудааст».

Зеро ки мисли ин иди фисҳ аз айёми довароне ки бар Исроил доварӣ карда буданд, ва дар тамоми айёми подшоҳони Исроил ва подшоҳони Яҳудо ба ҷо оварда нашудааст;

Фақат дар соли ҳаждаҳуми подшоҳ Йӯшиёҳу ин иди фисҳ барои Парвардигор дар Уршалим ба ҷо оварда шуд.

Ва низ ҷодугарон ва азоимхонон ва бутҳо ва ҳамаи чизҳои зиштро, ки дар замини Яҳудо ва дар Уршалим пайдо шуда буданд, Йӯшиёҳу сӯзонид, то ки суханони Тавротро, ки дар китоб навишта шуда буд, ва онро Ҳилқиёи коҳин дар хонаи Парвардигор ёфта буд, ба амал оварад.

Ва монанди ӯ пеш аз ӯ подшоҳе набуд, ки бо тамоми дилаш ва бо тамоми ҷонаш ва бо тамоми қувваташ, мувофиқи тамоми Тавроти Мусо, ба сӯи Парвардигор бозгашт карда бошад; ва баъд аз ӯ монанди ӯ ба майдон наомадааст.

Аммо Парвардигор аз шиддати ғазаби бузурги Худ, ки ин ғазабаш бар Яҳудо аланга гирифта буд, ба сабаби ҳамаи бадкирдориҳои Менашше, ки бо онҳо Ӯро ба хашм оварда буд, даст накашид.

Ва Парвардигор гуфт: «Яҳудоро низ аз ҳузури Худ дур хоҳам кард, чунон ки Исроилро дур кардаам; ва ин шаҳрро, ки баргузидаам, яъне Уршалимро бо хонае ки дар бораи он гуфтаам: ́Номи Ман дар он ҷо хоҳад буд́, тарк хоҳам намуд».

Ва бақияи корҳои Йӯшиёҳу, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Дар айёми ӯ фиръавн Накӯҳ, подшоҳи Миср, сӯи подшоҳи Ашшур, ба дарёи Фурот баромад. Ва подшоҳ Йӯшиёҳу ба пешвози вай рафт, вале вай, вақте ки ӯро дид, ӯро дар Маҷиддӯ кушт.

Ва навкаронаш мурдаи ӯро дар ароба ниҳода, аз Маҷиддӯ ба Уршалим оварданд, ва ӯро дар мақбарааш дафн карданд. Ва қавми мамлакат Еҳӯоҳоз писари Йӯшиёҳуро гирифтанд, ва ӯро тадҳин намуда, ба ҷои падараш подшоҳ карданд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Еҳӯоҳоз бисту сесола буд, ва се моҳ дар Уршалим подшоҳӣ кард. Ва номи модараш Ҳамутал духтари Ирмиёҳу, аз Либно, буд.

Ва ӯ он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи падаронаш ба амал оварда буданд.

Ва ӯро фиръавн Накӯҳ дар Рибло, дар замини Ҳамот, бандӣ сохт, то ки дар Уршалим подшоҳӣ накунад; ва бар мамлакат сад киккар нуқра ва як киккар тилло ҷарима андохт

Ва фиръавн Накӯҳ Элёқим писари Йӯшиёҳуро ба ҷои падараш Йӯшиёҳу подшоҳ карда, номи ӯро ба Еҳӯёқим мубаддал намуд; ва Еҳӯоҳозро гирифт, ва ӯ ба Миср омада, дар он ҷо мурд.

Ва нуқра ва тиллоро Еҳӯёқим ба фиръавн медод; аммо ба замин нарх арзиш гузошт, то ки нуқраро мувофиқи фармони фиръавн бидиҳад; аз қавми мамлакат, аз ҳар кас мувофиқи нархаш арзишаш, нуқра ва тиллоро ҳамчун хироҷ меситонид, то ки ба фиръавн Накӯҳ бидиҳад.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Еҳӯёқим бисту панҷсола буд, ва ӯ ёздаҳ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард. Ва номи модараш Забуддо духтари Фадоё, аз Румо, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи падаронаш ба амал оварда буданд.

Дар айёми ӯ Набукаднесар, подшоҳи Бобил, лашкар кашид, ва Еҳӯёқим се сол бандаи вай буд, вале баргашта, ба муқобили вай шӯриш бардошт.

Ва Парвардигор фавҷҳои калдониён, ва фавҷҳои арамиён, ва фавҷҳои мӯобиён, ва фавҷҳои банӣ Аммӯнро бар ӯ фиристод, ва онҳоро бар Яҳудо фиристод, то ки онро нобуд кунад, аз рӯи сухани Парвардигор, ки ба воситаи бандагонаш пайғамбарон ба забон ронда буд.

Аммо ин аз рӯи амри Парвардигор ба сари Яҳудо омад, то ки онро аз ҳузури худ дур андозад, ба сабаби гуноҳҳои Менашше, мувофиқи ҳар он чи ӯ ба амал оварда буд;

Ва низ аз боиси хуни бегуноҳон, ки ӯ рехта, Уршалимро аз хуни бегуноҳон пур карда буд; ва Парвардигор нахост, ки ӯро биомурзад.

Ва бақияи корҳои Еҳӯёқим, ва ҳар чи ӯ кард, дар китоби солномаи подшоҳони Яҳудо навишта шудааст.

Ва Еҳӯёқим бо падарони худ хобид, ва писараш Еҳӯёкин ба ҷои ӯ подшоҳ шуд.

Ва подшоҳи Миср дигар аз замини худ набаромад, зеро ки подшоҳи Бобил аз дарёи Миср то дарёи Фурот ҳар чиро, ки ба подшоҳи Миср тааллуқ дошт, гирифта буд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Еҳӯёкин ҳаждаҳсола буд, ва се моҳ дар Уршалим подшоҳӣ кард, ва номи модараш Наҳушто духтари Элнотон, аз Уршалим, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи падараш ба амал оварда буд.

Дар он замон навкарони Набукаднесар, подшоҳи Бобил, ба Уршалим наздик омаданд, ва шаҳр иҳота карда шуд.

Ва Набукаднесар, подшоҳи Бобил, ба шаҳр омад, дар сурате ки навкаронаш онро иҳота миёнагир карда буданд.

Ва Еҳӯёкин, подшоҳи Яҳудо, назди подшоҳи Бобил берун омад: худаш ва модараш ва навкаронаш ва миронаш ва хоҷасароёнаш; ва подшоҳи Бобил, дар соли ҳаштуми подшоҳии худ, ӯро гирифт.

Ва тамоми хазинаҳои хонаи Парвардигор ва хазинаҳои хонаи подшоҳро аз он ҷо берун овард; ва тамоми чизҳои колои тиллоиро, ки Сулаймон, подшоҳи Исроил, барои қасри Парвардигор сохта буд, пора-пора кард, чунон ки Парвардигор гуфта буд.

Ва тамоми аҳли Уршалим, ва ҳамаи мирон, ва ҳамаи мардони ҷангиро ба асирӣ гирифта бурд, – асиршудагон даҳ ҳазор нафар буданд, – ва ҳамаи ҳунармандон ва оҳангаронро низ; ғайр аз камбағалони қавми мамлакат касе боқӣ намонд.

Ва Еҳӯёкинро асир карда, ба Бобил бурд; ва модари подшоҳ, ва занони подшоҳ, ва хоҷасароёнаш, ва ҳамаи бузургони мамлакатро ба асирӣ гирифта, аз Уршалим ба Бобил бурд.

Ва ҳамаи мардони ҷангиро ба миқдори ҳафт ҳазор нафар, ва ҳунармандон ва оҳангаронро ба миқдори ҳазор нафар, ки ҳамаашон баҳодурони паҳлавонони ҷангозмуда буданд, подшоҳи Бобил асир карда, ба Бобил овард.

Ва подшоҳи Бобил амаки ӯ Маттанёро ба ҷои ӯ подшоҳ кард, ва номи вайро ба Сидқиёҳу табдил дод мубаддал намуд.

Дар вақти подшоҳ шуданаш Сидқиёҳу бисту яксола буд, ва ӯ ёздаҳ сол дар Уршалим подшоҳӣ кард; ва номи модараш Ҳамутал духтари Ирмиёҳу, аз Либно, буд.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, мисли ҳар он чи Еҳӯёқим ба амал оварда буд.

Зеро он чи дар Уршалим ва Яҳудо воқеъ шуд, ба сабаби ғазаби Парвардигор буд, то ба дараҷае ки Ӯ онҳоро аз ҳузури Худ дур андохт. Ва Сидқиёҳу ба муқобили подшоҳи Бобил шӯриш бардошт.

Ва чунин воқеъ шуд, ки Набукаднесар, подшоҳи Бобил, дар соли нӯҳуми подшоҳии худ, дар рӯзи даҳуми моҳи даҳум, бо тамоми лашкари худ ба Уршалим наздик омада, дар рӯ ба рӯи он урду зад, ва хокрезе сангаре гирдогирди он бино карданд.

Ва шаҳр то соли ёздаҳуми подшоҳ Сидқиёҳу дар ҳолати иҳота буд.

Дар рӯзи нӯҳуми моҳ гуруснагӣ дар шаҳр пурзӯр шуд, ва барои қавми мамлакат нон набуд.

Ва шаҳр рахна карда шуд, ва ҳамаи мардони ҷангӣ шабона аз роҳи дарвозае ки дар миёни ду ҳисор назди боғи подшоҳ буд, гурехтанд; ва калдониён гирдогирди шаҳр буданд; ва подшоҳ бо роҳи даштрӯя равона шуд.

Ва лашкари калдониён подшоҳро таъқиб намуда, дар даштрӯяи Ериҳӯ ба ӯ расида гирифтанд, ва тамоми лашкараш аз пеши ӯ пароканда шуда рафтанд.

Ва подшоҳро дастгир карданд, ва ӯро назди подшоҳи Бобил ба Рибло оварданд, ва бар ӯ доварӣ карданд.

Ва писарони Сидқиёҳуро дар пеши назари ӯ куштанд; ва чашмони Сидқиёҳуро кӯр карданд, ва ӯро занҷирбанд карда, ба Бобил бурданд.

Ва дар рӯзи ҳафтуми моҳи панҷум, дар соли нуздаҳуми Набукаднесар, подшоҳи Бобил, Набузаръадон, сардори ҷаллодон, навкари подшоҳи Бобил, ба Уршалим омад.

Ва ӯ хонаи Парвардигор ва хонаи подшоҳро сӯзонид; ва ҳамаи хонаҳои Уршалим, ва ҳар хонаи бузургро бо оташ сӯзонид.

Ва тамоми лашкари калдониён, ки бо сардори ҷаллодон буданд, ҳисори гирдогирди Уршалимро хароб карданд.

Ва бақияи қавмро, ки дар шаҳр монда буданд, ва таслимшудагонро, ки ба подшоҳи Бобил таслим шуда буданд, ва бақияи оммаро Набузаръадон, сардори ҷаллодон, ба асирӣ бурд.

Вале аз миёни камбағалони мамлакат баъзеро сардори ҷаллодон ҳамчун токдорон ва зироаткорон боқӣ гузошт.

Ва сутунҳои мисинро, ки дар хонаи Парвардигор буд, ва пояҳо, ва ҳавзи мисинро, ки дар хонаи Парвардигор буд, калдониён шикастанд, ва миси онҳоро ба Бобил бурданд.

Ва дегҳо, ва хокандозҳо, ва оташгиракҳо, ва чумчаҳо, ва тамоми колои мисинро, ки бо онҳо хизмат мекарданд, онҳо гирифтанд.

Ва маҷмарҳо ва косаҳоро, – хоҳ аз тилло буд, хоҳ аз нуқра, – сардори ҷаллодон гирифт.

Ду сутун, як ҳавз, ва пояҳое ки Сулаймон барои хонаи Парвардигор сохта буд, – вазни миси тамоми ин коло маълум набуд.

Баландии як сутун ҳаждаҳ араш буд; ва тоҷи мисин бар он, ва баландии тоҷ се араш буд; ва панҷара ва анорҳо гирдогирди тоҷ, – ҳамааш аз мис буд; ва мисли инҳо барои сутуни дуюм бар панҷараи он буд.

Ва сардори ҷаллодон Сароёи саркоҳин, ва Сафанёи коҳини муовин, ва се нафар остонабононро гирифт.

Ва аз шаҳр як хоҷасароро, ки бар мардони ҷангӣ таъин шуда буд, ва панҷ шахсро аз онҳое ки чеҳраи подшоҳро медиданд ва дар шаҳр ёфт шуданд, ва котиби сарлашкарро, ки қавми мамлакатро сафарбарӣ менамуд, ва шаст нафарро аз қавми мамлакат, ки дар шаҳр ёфт шуданд, гирифт.

Ва Набузаръадон, сардори ҷаллодон, онҳоро гирифта, назди подшоҳи Бобил ба Рибло бурд.

Ва подшоҳи Бобил онҳоро дар Рибло, дар замини Ҳамот зарба зада, кушт. Ва аҳли Яҳудо аз замини худ ба асирӣ рафтанд.

Ва бар қавме ки дар замини Яҳудо боқӣ монда буданд, – бар онҳое ки Набукаднесар, подшоҳи Бобил, боқӣ гузошта буд, – вай Ҷадалёҳу писари Аҳиқом писари Шофонро таъин намуд.

Ва чун ҳамаи сардорони лашкар, – худашон ва одамонашон, – шуниданд, ки подшоҳи Бобил Ҷадалёҳуро таъин намудааст, онҳо назди Ҷадалёҳу ба Мисфо омаданд, яъне Исмоил писари Натанё, ва Йӯҳонон писари Қореяҳ, ва Сароё писари Танҳумати натуфотӣ, ва Еазнаёҳу писари Маъкотӣ, – худашон ва одамонашон.

Ва Ҷадалёҳу ба онҳо ва одамонашон қасам хӯрда, гуфт: «Аз навкарони калдониён натарсед, дар замин сокин шуда, ба подшоҳи Бобил хизмат кунед, ва барои шумо хуб хоҳад шуд».

Ва дар моҳи ҳафтум чунин воқеъ шуд, ки Исмоил писари Натанё писари Элишомаъ, ки аз насли подшоҳ буд, омад, ва даҳ нафар ҳамроҳонаш буданд, ва онҳо Ҷадалёҳуро зарба заданд, ва ӯ мурд; ва ҳамчунин яҳудиён ва калдониёнро, ки бо ӯ дар Мисфо буданд.

Ва тамоми қавм, аз хурд то калон, ва сардорони лашкар бархоста, ба Миср омаданд, зеро ки аз калдониён тарсиданд.

Ва дар соли сию ҳафтуми асирии Еҳӯёкин, подшоҳи Яҳудо, дар рӯзи бисту ҳафтуми моҳи дувоздаҳум, чунин воқеъ шуд, ки Эвил-Мерӯдак, подшоҳи Бобил, дар соле ки подшоҳ шуд, Еҳӯёкин, подшоҳи Яҳудоро сарафроз намуда, аз зиндон берун овард;

Ва бо ӯ некхоҳона сухан ронд, ва тахти ӯро аз тахти подшоҳоне ки назди ӯ дар Бобил буданд, болотар гузошт.

Ва либоси зиндонии ӯро иваз намуд, ва ӯ ҳамеша, тамоми айёми ҳаёти худ, ба ҳузури вай хӯрок мехӯрд.

Ва нафақаи ӯ, нафақаи доимӣ, ба ӯ аз ҷониби подшоҳ рӯз ба рӯз, тамоми айёми ҳ аёти ӯ дода мешуд.