И рече́ илiа́ ко Елиссе́ю: сѣди́ у́бо здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя до Веѳи́ля. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тя́. И прiидо́ста въ Веѳи́ль.

И прiидо́ша сы́нове проро́честiи, и́же въ Веѳи́ли, ко Елиссе́ю и рѣ́ша къ нему́: разумѣ́еши ли, я́ко взима́етъ Госпо́дь дне́сь господи́на твоего́ верху́ главы́ твоея́ [от тебе́]? И рече́: и а́зъ уразумѣ́хъ, молчи́те.

И рече́ илiа́ ко Елиссе́ю: ся́ди у́бо здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя во иерихо́нъ. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тя́. И прiидо́ста во иерихо́нъ.

И прибли́жишася сы́нове проро́ковъ, и́же во иерихо́нѣ, ко Елиссе́ю и рѣ́ша ему́: разумѣ́еши ли, я́ко дне́сь взе́млетъ Госпо́дь господи́на твоего́ свы́ше главы́ твоея́ [от тебе́]? И рече́: и́бо и а́зъ уразумѣ́хъ, молчи́те.

И рече́ ему́ илiа́: сѣди́ здѣ́, я́ко Госпо́дь посла́ мя до Иорда́на. И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тебе́. И поидо́ста о́ба,

и пятьдеся́тъ муже́й от сыно́въ проро́ческихъ, и ста́ша проти́ву издале́ча: и сі́и о́ба ста́ста при Иорда́нѣ.

И прiя́тъ илiа́ ми́лоть свою́, и сви́тъ ю́, и уда́ри е́ю въ во́ду, и разступи́ся вода́ сю́ду и сю́ду: и проидо́ста о́ба по су́ху.

И бы́сть преходя́щема и́ма, и рече́ илiа́ ко Елиссе́еви: проси́, что́ сотворю́ ти пре́жде не́же взя́тъ бу́ду от тебе́. И рече́ Елиссе́й: да бу́детъ у́бо Ду́хъ, и́же въ тебѣ́, сугу́бъ во мнѣ́.

И рече́ илiа́: оже́сточилъ еси́ проси́ти: а́ще у́зриши мя́ взе́млема от тебе́, бу́детъ ти́ та́ко: а́ще ли не [у́зриши], не бу́детъ.

И бы́сть иду́щема и́ма, идя́ста и глаго́ласта: и се́, колесни́ца о́гненная и ко́ни о́гненнiи, и раздѣли́ша между́ обѣ́ма. И взя́тъ бы́сть илiа́ ви́хромъ я́ко на не́бо.

И Елиссе́й зря́ше и вопiя́ше: о́тче, о́тче, колесни́ца Изра́илева и ко́нница его́. И не уви́дѣ его́ ктому́: и я́тся [Елиссе́й] за ри́зы своя́, и растерза́ я́ въ два́ растерза́нiя,

и взя́ ми́лоть Илiину́ Елиссе́й па́дшую верху́ его́, и возврати́ся Елиссе́й, и ста́ на бре́зѣ Иорда́новѣ.

И прiя́тъ [Елиссе́й] ми́лоть илiину́, я́же паде́ верху́ его́, и уда́ри въ во́ду, и не разступи́ся вода́. И рече́: гдѣ́ Бо́гъ илiи́нъ Аффо́? И уда́ри Елиссе́й во́ды [втори́цею], и разступи́шася сю́ду и сю́ду, и пре́йде Елиссе́й по су́ху.

И ви́дѣша его́ сы́нове проро́честiи, и́же во иерихо́нѣ сопроти́въ, и рѣ́ша: почи́ Ду́хъ илiи́нъ на Елиссе́и. И прiидо́ша на срѣ́тенiе ему́ и поклони́шася ему́ до земли́,

и рѣ́ша къ нему́: се́, ны́нѣ со о́троки твои́ми пятьдеся́тъ муже́й сыно́въ си́льныхъ: ше́дше да взы́щутъ господи́на твоего́, еда́ ка́ко Ду́хъ Госпо́день взя́, и пове́рже его́ на Иорда́нѣ, или́ на еди́нѣй от го́ръ, или́ на еди́нѣмъ от холмо́въ и рече́ Елиссе́й: не посыла́йте.

И принудиша его́, и до́ндеже устыдѣ́ся, и рече́: посли́те. И посла́ша пятьдеся́тъ муже́й, и иска́ша три́ дни́, и не обрѣто́ша его́,

и возврати́шася къ нему́: и то́й сѣдя́ше во иерихо́нѣ. И рече́ Елиссе́й къ ни́мъ: не глаго́лахъ ли къ ва́мъ, не иди́те?

И рѣ́ша му́жiе гра́да ко Елиссе́ю: се́, жили́ще гра́да бла́го, я́коже ты́, господи́не, ви́диши, но во́ды злы́ и земля́ непло́дна.

И рече́ Елиссе́й: принеси́те ми́ водоно́съ но́въ, и всы́плите въ о́нь со́ль. И взя́ша, и принесо́ша къ нему́.

И изы́де Елиссе́й на исхо́дища водна́я, и всы́па ту́ со́ль, и рече́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: изцѣли́хъ во́ды сiя́, не бу́детъ от ни́хъ ктому́ сме́рти и непло́дства.

И изцѣлѣ́ша во́ды до дне́ сего́, по глаго́лу Елиссе́еву, его́же глаго́ла.

И взы́де отту́ду во Веѳи́ль. И восходя́щу ему́ путе́мъ, и дѣ́ти ма́лы изыдо́ша изъ гра́да, и руга́хуся ему́, и рѣ́ша ему́: гряди́, плѣши́вѣ, гряди́.

И озрѣ́ся вслѣ́дъ и́хъ, и ви́дѣ я́, и прокля́тъ я́ и́менемъ Госпо́днимъ. И се́, изыдо́ша двѣ́ медвѣ́дицы изъ дубра́вы и растерза́ша от ни́хъ четы́редесять два́ о́трочища.

И и́де отту́ду въ го́ру карми́лскую, и отту́ду возврати́ся въ самарі́ю.

И Иора́мъ сы́нъ Ахаа́вовъ воцари́ся надъ Изра́илемъ въ самарі́и, въ лѣ́то осмоена́десять Иосафа́та царя́ Иу́дина, и ца́рствова лѣ́тъ двана́десять,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима: оба́че не я́коже оте́цъ его́ и не я́коже ма́ти его́: и разруши́ ка́пища Ваа́лова, я́же сотвори́ оте́цъ его́:

оба́че ко грѣху́ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же введе́ во грѣ́хъ Изра́иля, прилѣпи́ся и не отступи́ от него́.

И моса́ ца́рь Моа́вль бѣ́ ноки́дъ и дая́ше да́нь царю́ Изра́илеву, сто́ ты́сящъ а́гнцевъ и сто́ ты́сящъ овно́въ съ руна́ми.

И бы́сть по уме́ртвiи Ахаа́вли и отве́ржеся ца́рь Моа́вль царя́ Изра́илева.

И изы́де ца́рь Иора́мъ во дни́ о́ны от самарі́и и согля́да Изра́иля,

и и́де, и посла́ ко Иосафа́ту царю́ Иу́дину, глаго́ля: ца́рь Моа́вль отве́ржеся мене́: и́деши ли со мно́ю на бра́нь на Моа́ва? И рече́: взы́ду: си́це мнѣ́, я́коже и тебѣ́: я́коже лю́дiе мои́, лю́дiе твои́: я́коже ко́ни мои́, ко́ни твои́.

И рече́: кі́имъ путе́мъ взы́демъ? И рече́: путе́мъ пусты́ни Едо́мскiя.

И и́де ца́рь Изра́илевъ и ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль, и идо́ша путе́мъ се́дмь дні́й: и не бѣ́ полку́ воды́ и ското́мъ су́щымъ съ ни́ми.

И рече́ отроко́мъ свои́мъ ца́рь Изра́илевъ: О, я́ко созва́ Госпо́дь три́ сiя́ цари́ иду́щыя преда́ти и́хъ въ ру́цѣ Моа́вли.

И рече́ Иосафа́тъ къ нему́ ца́рь Иу́динъ: е́сть ли здѣ́ проро́къ Госпо́день, и вопро́симъ Го́спода и́мъ? и отвѣща́ еди́нъ о́трокъ царя́ Изра́илева и рече́: здѣ́ е́сть Елиссе́й сы́нъ Сафа́товъ, и́же возлива́ше во́ду на ру́цѣ илiинѣ́.

И рече́ Иосафа́тъ: е́сть съ ни́мъ глаго́лъ Госпо́день. И сни́де къ нему́ ца́рь Изра́илевъ и Иосафа́тъ ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль.

И рече́ Елиссе́й ко царю́ Изра́илеву: что́ мнѣ́ и тебѣ́? иди́ ко проро́комъ отца́ твоего́ и ко проро́комъ ма́тере твоея́. И рече́ ему́ ца́рь Изра́илевъ: еда́ созва́ Госпо́дь три́ цари́, е́же преда́ти я́ въ ру́цѣ Моа́вли?

И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь си́лъ ему́же предстою́ предъ ни́мъ, я́ко а́ще бы́хъ не лице́ Иосафа́та царя́ Иу́дина а́зъ прiя́лъ, то́ воззрѣ́лъ ли бы́хъ на тя́, и ви́дѣлъ ли бы́хъ тя́?

и ны́нѣ приведи́ ми пѣвца́. И бы́сть егда́ воспѣва́ше пѣве́цъ, и бы́сть на не́мъ рука́ Госпо́дня,

и рече́: та́ко глаго́летъ Госпо́дь: сотвори́те пото́къ се́й рва́ми рва́ми,

я́ко та́ко глаго́летъ Госпо́дь: не у́зрите ду́ха, и ниже́ уви́дите дождя́: и пото́къ се́й напо́лнится воды́, и пiе́те вы́ и стяжа́нiя ва́ша и ско́ти ва́ши:

и ле́гко сiе́ предъ очи́ма Госпо́днима, и преда́мъ Моа́ва въ ру́ки ва́шя,

и порази́те вся́къ гра́дъ тве́рдъ, и вся́ко дре́во бла́го низложите́, и вся́къ исто́чникъ воды́ заградите́, и вся́ку ча́сть бла́гу разбiете́ ка́менiемъ.

И бы́сть зау́тра восходя́щей же́ртвѣ, и се́, во́ды идя́ху путе́мъ Едо́мскимъ, и испо́лнися воды́ земля́.

И вси́ Моави́тяне услы́шаша, я́ко взыдо́ша три́ царя́ бра́тися съ ни́ми. И возопи́ша отвсю́ду препоя́саннiи ору́жiемъ и рѣ́ша: о́хъ: и ста́ша у предѣ́ла.

И ура́ниша зау́тра, и со́лнце возсiя́ на во́ды: и ви́дѣ Моа́въ сопроти́въ во́ды че́рмны я́ко кро́вь,

и рече́: кро́вь сiя́ е́сть от ору́жiя: и би́шася ца́рiе, и уби́ му́жъ и́скренняго своего́: и ны́нѣ [гряди́] на коры́сти, Моа́ве.

И внидо́ша въ по́лкъ Изра́илевъ, Изра́илтяне же воста́ша. и изби́ша Моа́влянъ: и побѣго́ша от лица́ и́хъ: и внидо́ша входя́ще и бiю́ще Моа́ва,

и гра́ды разби́ша, и вся́ку ча́сть бла́гу наверго́ша му́жiе ка́менiемъ, и напо́лниша ю́, и вся́къ исто́чникъ загради́ша, и вся́ко дре́во бла́го изсѣко́ша, доне́лѣже оста́виша ка́менiе стѣ́нъ разбiе́но: и обступи́ша пра́щницы и разби́ша его́.

И ви́дѣ ца́рь Моа́вль, я́ко укрѣпи́ся надъ ни́мъ бра́нь, и взя́ съ собо́ю се́дмь со́тъ муже́й со обнаже́ннымъ ору́жiемъ, е́же просѣщи́ся ко царю́ Едо́мску: и не возмого́ша.

И поя́тъ сы́на своего́ пе́рвенца, его́же воцари́ вмѣ́сто себе́, и вознесе́ его́ во всесожже́нiе на стѣнѣ́: и бы́сть раска́янiе вели́кое во Изра́или: и отступи́ша от него́ и возврати́шася въ зе́млю свою́.

Таджикский

Ва ҳангоме ки Парвардигор Илёсро дар гирдбод ба осмон бароварданӣ шуд, Илёс бо Элишоъ аз Ҷилҷол мерафт.

Ва Илёс ба Элишоъ гуфт: «Лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Байт-Ил фиристодааст». Ва Элишоъ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва онҳо ба Байт-Ил фуруд омаданд.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Байт-Ил буданд, назди Элишоъ берун омаданд, ва ба ӯ гуфтанд: «Оё ту медонӣ, ки имрӯз Парвардигор хоҷаатро аз болои сарат хоҳад гирифт?» Ва ӯ гуфт: «Ман ҳам медонам, хомӯш бошед».

Ва Илёс ба ӯ гуфт: «Эй Элишоъ, лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Ериҳӯ фиристодааст». Ва ӯ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва онҳо ба Ериҳӯ омаданд.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Ериҳӯ буданд, ба Элишоъ наздик омада, гуфтанд: «Оё ту медонӣ, ки имрӯз Парвардигор хоҷаатро аз болои сарат хоҳад гирифт?» Ва ӯ гуфт: «Ман ҳам медонам, хомӯш бошед».

Ва Илёс ба ӯ гуфт: «Лутфан, дар ин ҷо бимон, зеро ки Парвардигор маро ба Урдун фиристодааст». Ва ӯ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигор ва ба ҳаёти ту қасам, ки ман туро тарк нахоҳам кард». Ва ҳар дуяшон рафтанд.

Ва панҷоҳ нафар аз писарони пайғамбарон рафта, дар рӯ ба рӯи онҳо аз дур истоданд. Ва ҳар дуяшон назди Урдун истода буданд.

Ва Илёс болопӯши ридои худро гирифта, печонд таҳ кард лӯла кард, ва обро зад, ва он пора шуда ба ин тараф ва он тараф ақиб рафт, ва ҳар дуяшон дар хушкӣ гузаштанд.

Ва баъд аз он ки гузаштанд, Илёс ба Элишоъ гуфт: «Хоҳиш намо, ки барои ту чӣ кунам, пеш аз он ки аз ту гирифта шавам». Ва Элишоъ гуфт: «Лутфан, бигзор рӯҳи ту бар ман дучанд насиб гардад».

Ва ӯ гуфт: «Чизи мушкиле ту хоҳиш намудӣ. Агар бубинӣ, ки чӣ гуна ман аз ту гирифта мешавам, бароят чунин хоҳад шуд, вагарна – нахоҳад шуд».

Ва ҳангоме ки онҳо қадам зада мерафтанду сухан меронданд, инак, аробаи оташин ва аспони оташин пайдо шуда, онҳоро аз якдигар ҷудо карданд, ва Илёс дар гирдбод ба осмон бароварда шуд баромад сууд намуд.

Ва Элишоъ инро дида, фарёд зад: «Эй падарам, падарам! Эй аробаи Исроил ва саворонаш!» Ва ӯро дигар надид, ва либосҳои худро гирифта, ду пора кард.

Ва болопӯши Илёсро, ки аз китфаш афтода буд, бардошт, ва баргашта, дар соҳили Урдун истод.

Ва болопӯши Илёсро, ки аз китфаш афтода буд, гирифт, ва обро зада, гуфт: «Парвардигор Худои Илёс куҷост?» Ҳамин ки ӯ низ обро зад, он пора шуда ба ин тараф ва он тараф ақиб рафт, ва Элишоъ гузашт.

Ва писарони пайғамбароне ки дар Ериҳӯ дар рӯ ба рӯяш буданд, ӯро дида, гуфтанд: «Рӯҳи Илёс бар Элишоъ қарор гирифтааст». Ва ба пешвози ӯ омада, ба ӯ то замин таъзим карданд.

Ва ба ӯ гуфтанд: «Инак, бо бандагонат панҷоҳ марди пурзӯр ҳастанд; бигзор онҳо рафта, хоҷаатро ҷустуҷӯ намоянд: шояд, рӯҳи Парвардигор ӯро бардошта, бар яке аз кӯҳҳо ва ё дар яке аз дараҳо партофта бошад». Вале ӯ гуфт: «Нафиристед».

Валекин онҳо ба ӯ бисёр исрор карданд, ба тавре ки ӯ безор шуда, гуфт: «Бифиристед». Ва панҷоҳ нафарро фиристоданд, ва онҳо се рӯз ҷустуҷӯ намуданд, вале ӯро наёфтанд.

Ва назди ӯ баргаштанд, дар сурате ки ӯ дар Ериҳӯ буд; ва ӯ ба онҳо гуфт: «Ман, охир, ба шумо гуфтам, ки наравед».

Ва аҳли шаҳр ба Элишоъ гуфтанд: «Инак, мавзеи ин шаҳр хуб аст, чунон ки хоҷаи мо мебинад; валекин обаш ганда, ва заминаш бачакуш аст».

Ва ӯ гуфт: «Ба ман косаи наве биёред ва намак дар он биандозед». Ва ба ӯ оварданд.

Ва ӯ назди сарчашмаи об берун рафта, намакро дар он андохт, ва гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Ман ин обро шифо бахшидам, ва аз он дигар марг ва бачамурӣ рӯй нахоҳад дод́».

Ва он об шифо ёфт, ки то имрӯз чунин аст, мувофиқи сухане ки Элишоъ гуфтааст.

Ва аз он ҷо ӯ ба Байт-Ил равона шуд; ва ҳангоме ки ӯ дар роҳ мерафт, бачагони хурд аз шаҳр берун омада, ӯро масхаракунон гуфтанд: «Эй кал, бирав! Эй кал, бирав!»

Ва ӯ ба пушташ нигариста, онҳоро дид, ва онҳоро ба номи Парвардигор лаънат гуфт. Ва ду хирс аз ҷангал берун омада, аз онҳо чилу ду писарбачаро дариданд.

Ва аз он ҷо ӯ ба кӯҳи Кармил рафт, ва аз он ҷо ба Сомария баргашт.

Ва Йӯром писари Аҳъоб дар соли ҳаждаҳуми Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, бар Исроил дар Сомария подшоҳ шуд, ва дувоздаҳ сол подшоҳӣ кард.

Ва он чи дар назари Парвардигор бад буд, ба амал овард, лекин на мисли падараш ва модараш; ва сутуни Баалро, ки падараш сохта буд, дур кард.

Аммо ба гуноҳҳои Ёробъом писари Набот, ки Исроилро гирифтори гуноҳ гардонида буд, часпида, аз онҳо дур нашуд.

Ва Мешаъ, подшоҳи Мӯоб, чорводор буд, ва ба подшоҳи Исроил сад ҳазор меш ва сад ҳазор қӯчқор бо пашми он мефиристод.

Ва ҳангоме ки Аҳъоб мурд, подшоҳи Мӯоб ба муқобили подшоҳи Исроил исён бардошт.

Ва подшоҳ Йӯром дар он рӯз аз Сомария берун омад, ва тамоми Исроилро аз назар гузаронид.

Ва рафта, ба Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудо, фиристод ва гуфт: «Подшоҳи Мӯоб ба муқобили ман исён бардоштааст; оё ту бо ман ба ҷанги зидди Мӯоб меравӣ?» Вай гуфт: «Меравам; ман мисли ту ҳастам, қавми ман мисли қавми ту, аспони ман мисли аспони ту».

Ва ӯ гуфт: «Бо кадом роҳ меравем?» Вай гуфт: «Бо роҳи биёбони Адӯм».

Ва подшоҳи Исроил ва подшоҳи Яҳудо ва подшоҳи Адӯм равона шуда, роҳи ҳафтрӯзаро давр заданд, ва барои лашкар ва чорпоёне ки ҳамроҳи онҳо буданд, об набуд.

Ва подшоҳи Исроил гуфт: «Оҳ, Парвардигор ин се подшоҳро даъват намудааст, то ки онҳоро ба дасти Мӯоб бисупорад».

Ва Еҳӯшофот гуфт: «Оё пайғамбари Парвардигор дар ин ҷо нест, то ки ба воситаи вай аз Парвардигор бипурсем?» Ва яке аз навкарони подшоҳи Исроил ҷавоб гардонида, гуфт: «Элишоъ писари Шофот, ки ба дасти Илёс об мерехт, ин ҷост».

Ва Еҳӯшофот гуфт: «Сухани Парвардигор бо ӯст». Ва подшоҳи Исроил ва Еҳӯшофот ва подшоҳи Адӯм назди вай фуруд омаданд.

Ва Элишоъ ба подшоҳи Исроил гуфт: «Маро бо ту чӣ кор аст? Назди пайғамбарони падарат ва пайғамбарони модарат бирав». Ва подшоҳи Исроил ба вай гуфт: «Не, зеро ки Парвардигор ин се подшоҳро даъват намудааст, то ки онҳоро ба дасти Мӯоб бисупорад».

Ва Элишоъ гуфт: «Ба ҳаёти Парвардигори лашкарҳо, ки ба ҳузураш истодаам, қасам мехӯрам, ки агар ман поси хотири Еҳӯшофот, подшоҳи Яҳудоро намедоштам, ба тарафи ту нигоҳ намекардам ва туро намедидам.

Ва алҳол навозанда барои ман биёред». Ва ҳамин ки навозанда ба навохтан сар кард, дасти Парвардигор бар вай омад.

Ва гуфт: «Парвардигор чунин мегӯяд: ́Ин водиро пур аз хандақҳо бисоз́.

Зеро ки Парвардигор чунин мегӯяд: ́Боде нахоҳед дид ва бороне нахоҳед дид, вале ин водӣ аз об пур хоҳад шуд, ва шумо ва рамаҳои шумо ва чорпоёни шумо хоҳед нӯшид́.

Вале ин дар назари Парвардигор кам аст, ва Ӯ Мӯобро низ ба дасти шумо хоҳад супурд.

Ва шумо ҳар шаҳри ҳисордор ва ҳар шаҳри баргузидаро зарба хоҳед зад, ва ҳар дарахти хубро хоҳед бурид, ва ҳар чашмаи обро хоҳед баст, ва ҳар қитъаи замини хубро бо сангҳо вайрон хароб хоҳед кард».

Ва бомдодон, ҳангоми пешкаш кардани ҳадияи ордӣ, чунин воқеъ шуд, ки об аз роҳи Адӯм омад, ва замин аз об пур шуд.

Ва тамоми аҳли Мӯоб шуниданд, ки подшоҳон барои ҷангидан ба муқобили онҳо баромадаанд; ва ҳар касе ки метавонист шамшер ба камар бибандад, аз ҷавон то пир, ҷамъ омада, дар сарҳад истоданд.

Ва субҳидам бархостанд, дар сурате ки офтоб бар об нурафшон буд, ва аҳли Мӯоб он обро аз дур мисли хун сурх диданд

Ва гуфтанд: «Ин хун аст; подшоҳон, зоҳиран, муҳориба намуда, якдигарро куштаанд; ва алҳол, эй аҳли Мӯоб, барои гирифтани ғанимат шитоб кунед!»

Ва онҳо ба лашкаргоҳи Исроил омаданд; ва исроилиён бархоста, мӯобиёнро зарба заданд, ба тавре ки онҳо аз пешашон гурехтанд, вале инҳо пайи ҳам ба мӯобиён зарба мерасониданд.

Ва шаҳрҳоро хароб карданд, ва ба ҳар қитъаи замини хуб ҳар кас санги худро партофта, онро пур карданд, ва ҳар чашмаи обро бастанд, ва ҳар дарахти хубро буриданд, ба тавре ки фақат ҳисори сангини Қир-Ҳаросет боқӣ монд; ва фалахмонандозон онро иҳота намуда, хароб карданд.

Ва подшоҳи Мӯоб дид, ки ҷанг ба ӯ сахтӣ мекунад, ва ӯ ҳафтсад шамшерзанро гирифт, то ки ба тарафи подшоҳи Адӯм зада дарояд, валекин натавонистанд.

Ва ӯ писари нахустзодаи худро, ки мебоист ба ҷояш подшоҳ мешуд, гирифта, бар ҳисор ҳамчун қурбонии сӯхтанӣ пешкаш кард; ва ғазаби азиме ба муқобили исроилиён ба амал омад, ва онҳо аз ӯ ақиб нишаста, ба замини худ баргаштанд.

Синодальный

Языки

1 Елисей переходит с Илиею Иордан; Илия взят в огненной колеснице на небо; 13 Елисей забирает милоть Илии и возвращается в Иерихон; сыны пророков поклонились ему; 19 Елисей очищает воду истока в Иерихоне; 23 проклинает насмехающихся над ним детей Вефиля; на них напали две медведицы.

В то время, как Господь восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала.

И сказал Илия Елисею: останься здесь, ибо Господь посылает меня в Вефиль. Но Елисей сказал: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли они в Вефиль.

И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.

И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо Господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пришли в Иерихон.

И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите.

И сказал ему Илия: останься здесь, ибо Господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли оба.

Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана.

И взял Илия милоть свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху.

Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что́ сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне.

И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так, а если не увидишь, не будет.

Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо.

Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои и разодрал их на две части.

И поднял милоть Илии, упавшую с него, и пошел назад, и стал на берегу Иордана;

и взял милоть Илии, упавшую с него, и ударил ею по воде, и сказал: где Господь, Бог Илии, – Он Самый? И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей.

И увидели его сыны пророков, которые в Иерихоне, издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее. И пошли навстречу ему, и поклонились ему до земли,

и сказали ему: вот, есть у нас, рабов твоих, человек пятьдесят, люди сильные; пусть бы они пошли и поискали господина твоего; может быть, унес его Дух Господень и поверг его на одной из гор, или на одной из долин. Он же сказал: не посылайте.

Но они приступали к нему долго, так что наскучили ему, и он сказал: пошлите. И послали пятьдесят человек, и искали три дня, и не нашли его,

и возвратились к нему, между тем как он оставался в Иерихоне, и сказал им: не говорил ли я вам: не ходите?

И сказали жители того города Елисею: вот, положение этого города хорошо, как видит господин мой; но вода нехороша и земля бесплодна.

И сказал он: дайте мне новую чашу и положите туда соли. И дали ему.

И вышел он к истоку воды, и бросил туда соли, и сказал: так говорит Господь: Я сделал воду сию здоровою, не будет от нее впредь ни смерти, ни бесплодия.

И вода стала здоровою до сего дня, по слову Елисея, которое он сказал.

И пошел он оттуда в Вефиль. Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города и насмехались над ним и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый!

Он оглянулся и увидел их и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка.

Отсюда пошел он на гору Кармил, а оттуда возвратился в Самарию.

1 Нечестивое царствование Иорама над Израилем; 4 восстание Месы, царя Моавитского, и война против него царей Иуды и Едема вместе с Иорамом; 13 пророчество Елисея об изобилии воды и о поражении Моавитян; 21 Моавитяне разбиты; царь Моава приносит человеческую жертву.

Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя Иудейского, и царствовал двенадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних, хотя не так, как отец его и мать его: он снял статую Ваала, которую сделал отец его;

однако же грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел в грех Израиля, он держался, не отставал от них.

Меса, царь Моавитский, был богат скотом и присылал царю Израильскому по сто тысяч овец и по сто тысяч неостриженных баранов.

Но когда умер Ахав, царь Моавитский отложился от царя Израильского.

И выступил царь Иорам в то время из Самарии и сделал смотр всем Израильтянам;

и пошел и послал к Иосафату, царю Иудейскому, сказать: царь Моавитский отложился от меня, пойдешь ли со мной на войну против Моава? Он сказал: пойду; как ты, так и я, как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони.

И сказал: какою дорогою идти нам? Он сказал: дорогою пустыни Едомской.

И пошел царь Израильский, и царь Иудейский, и царь Едомский, и шли они обходом семь дней, и не было воды для войска и для скота, который шел за ними.

И сказал царь Израильский: ах! созвал Господь трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Иосафат: нет ли здесь пророка Господня, чтобы нам вопросить Господа чрез него? И отвечал один из слуг царя Израильского и сказал: здесь Елисей, сын Сафатов, который подавал воду на руки Илии.

И сказал Иосафат: есть у него слово Господне. И пошли к нему царь Израильский, и Иосафат, и царь Едомский.

И сказал Елисей царю Израильскому: что мне и тебе? пойди к пророкам отца твоего и к пророкам матери твоей. И сказал ему царь Израильский: нет, потому что Господь созвал сюда трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Елисей: жив Господь Саваоф, пред Которым я стою! Если бы я не почитал Иосафата, царя Иудейского, то не взглянул бы на тебя и не видел бы тебя;

теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука Господня коснулась Елисея,

и он сказал: так говорит Господь: делайте на сей долине рвы за рвами,

ибо так говорит Господь: не увидите ветра и не увидите дождя, а долина сия наполнится водою, которую будете пить вы и мелкий и крупный скот ваш;

но этого мало пред очами Господа; Он и Моава предаст в руки ваши,

и вы поразите все города укрепленные и все города главные, и все лучшие деревья срубите, и все источники водные запрудите, и все лучшие участки полевые испортите каменьями.

Поутру, когда возносят хлебное приношение, вдруг полилась вода по пути от Едома, и наполнилась земля водою.

Когда Моавитяне услышали, что идут цари воевать с ними, тогда собраны были все, начиная от носящего пояс и старше, и стали на границе.

Поутру встали они рано, и когда солнце воссияло над водою, Моавитянам издали показалась эта вода красною, как кровь.

И сказали они: это кровь; сразились цари между собою и истребили друг друга; теперь на добычу, Моав!

И пришли они к стану Израильскому. И встали Израильтяне и стали бить Моавитян, и те побежали от них, а они продолжали идти на них и бить Моавитян.

И города разрушили, и на всякий лучший участок в поле бросили каждый по камню и закидали его; и все протоки вод запрудили и все дерева лучшие срубили, так что оставались только каменья в Кир-Харешете. И обступили его пращники и разрушили его.

И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли.

И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю.