и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима: оба́че не я́коже оте́цъ его́ и не я́коже ма́ти его́: и разруши́ ка́пища Ваа́лова, я́же сотвори́ оте́цъ его́:

оба́че ко грѣху́ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же введе́ во грѣ́хъ Изра́иля, прилѣпи́ся и не отступи́ от него́.

И моса́ ца́рь Моа́вль бѣ́ ноки́дъ и дая́ше да́нь царю́ Изра́илеву, сто́ ты́сящъ а́гнцевъ и сто́ ты́сящъ овно́въ съ руна́ми.

И бы́сть по уме́ртвiи Ахаа́вли и отве́ржеся ца́рь Моа́вль царя́ Изра́илева.

И изы́де ца́рь Иора́мъ во дни́ о́ны от самарі́и и согля́да Изра́иля,

и и́де, и посла́ ко Иосафа́ту царю́ Иу́дину, глаго́ля: ца́рь Моа́вль отве́ржеся мене́: и́деши ли со мно́ю на бра́нь на Моа́ва? И рече́: взы́ду: си́це мнѣ́, я́коже и тебѣ́: я́коже лю́дiе мои́, лю́дiе твои́: я́коже ко́ни мои́, ко́ни твои́.

И рече́: кі́имъ путе́мъ взы́демъ? И рече́: путе́мъ пусты́ни Едо́мскiя.

И и́де ца́рь Изра́илевъ и ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль, и идо́ша путе́мъ се́дмь дні́й: и не бѣ́ полку́ воды́ и ското́мъ су́щымъ съ ни́ми.

И рече́ отроко́мъ свои́мъ ца́рь Изра́илевъ: О, я́ко созва́ Госпо́дь три́ сiя́ цари́ иду́щыя преда́ти и́хъ въ ру́цѣ Моа́вли.

И рече́ Иосафа́тъ къ нему́ ца́рь Иу́динъ: е́сть ли здѣ́ проро́къ Госпо́день, и вопро́симъ Го́спода и́мъ? и отвѣща́ еди́нъ о́трокъ царя́ Изра́илева и рече́: здѣ́ е́сть Елиссе́й сы́нъ Сафа́товъ, и́же возлива́ше во́ду на ру́цѣ илiинѣ́.

И рече́ Иосафа́тъ: е́сть съ ни́мъ глаго́лъ Госпо́день. И сни́де къ нему́ ца́рь Изра́илевъ и Иосафа́тъ ца́рь Иу́динъ и ца́рь Едо́мль.

И рече́ Елиссе́й ко царю́ Изра́илеву: что́ мнѣ́ и тебѣ́? иди́ ко проро́комъ отца́ твоего́ и ко проро́комъ ма́тере твоея́. И рече́ ему́ ца́рь Изра́илевъ: еда́ созва́ Госпо́дь три́ цари́, е́же преда́ти я́ въ ру́цѣ Моа́вли?

И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь си́лъ ему́же предстою́ предъ ни́мъ, я́ко а́ще бы́хъ не лице́ Иосафа́та царя́ Иу́дина а́зъ прiя́лъ, то́ воззрѣ́лъ ли бы́хъ на тя́, и ви́дѣлъ ли бы́хъ тя́?

и ны́нѣ приведи́ ми пѣвца́. И бы́сть егда́ воспѣва́ше пѣве́цъ, и бы́сть на не́мъ рука́ Госпо́дня,

и рече́: та́ко глаго́летъ Госпо́дь: сотвори́те пото́къ се́й рва́ми рва́ми,

я́ко та́ко глаго́летъ Госпо́дь: не у́зрите ду́ха, и ниже́ уви́дите дождя́: и пото́къ се́й напо́лнится воды́, и пiе́те вы́ и стяжа́нiя ва́ша и ско́ти ва́ши:

и ле́гко сiе́ предъ очи́ма Госпо́днима, и преда́мъ Моа́ва въ ру́ки ва́шя,

и порази́те вся́къ гра́дъ тве́рдъ, и вся́ко дре́во бла́го низложите́, и вся́къ исто́чникъ воды́ заградите́, и вся́ку ча́сть бла́гу разбiете́ ка́менiемъ.

И бы́сть зау́тра восходя́щей же́ртвѣ, и се́, во́ды идя́ху путе́мъ Едо́мскимъ, и испо́лнися воды́ земля́.

И вси́ Моави́тяне услы́шаша, я́ко взыдо́ша три́ царя́ бра́тися съ ни́ми. И возопи́ша отвсю́ду препоя́саннiи ору́жiемъ и рѣ́ша: о́хъ: и ста́ша у предѣ́ла.

И ура́ниша зау́тра, и со́лнце возсiя́ на во́ды: и ви́дѣ Моа́въ сопроти́въ во́ды че́рмны я́ко кро́вь,

и рече́: кро́вь сiя́ е́сть от ору́жiя: и би́шася ца́рiе, и уби́ му́жъ и́скренняго своего́: и ны́нѣ [гряди́] на коры́сти, Моа́ве.

И внидо́ша въ по́лкъ Изра́илевъ, Изра́илтяне же воста́ша. и изби́ша Моа́влянъ: и побѣго́ша от лица́ и́хъ: и внидо́ша входя́ще и бiю́ще Моа́ва,

и гра́ды разби́ша, и вся́ку ча́сть бла́гу наверго́ша му́жiе ка́менiемъ, и напо́лниша ю́, и вся́къ исто́чникъ загради́ша, и вся́ко дре́во бла́го изсѣко́ша, доне́лѣже оста́виша ка́менiе стѣ́нъ разбiе́но: и обступи́ша пра́щницы и разби́ша его́.

И ви́дѣ ца́рь Моа́вль, я́ко укрѣпи́ся надъ ни́мъ бра́нь, и взя́ съ собо́ю се́дмь со́тъ муже́й со обнаже́ннымъ ору́жiемъ, е́же просѣщи́ся ко царю́ Едо́мску: и не возмого́ша.

И поя́тъ сы́на своего́ пе́рвенца, его́же воцари́ вмѣ́сто себе́, и вознесе́ его́ во всесожже́нiе на стѣнѣ́: и бы́сть раска́янiе вели́кое во Изра́или: и отступи́ша от него́ и возврати́шася въ зе́млю свою́.

И жена́ еди́на от сыно́въ проро́чихъ возопи́ ко Елиссе́ю, глаго́лющи: ра́бъ тво́й му́жъ мо́й у́мре, ты́ же вѣ́си, я́ко ра́бъ тво́й бѣ́ боя́ся Го́спода: и заимода́вецъ прiи́де взя́ти два́ сы́на моя́ себѣ́ въ рабы́.

И рече́ Елиссе́й: что́ сотворю́ ти? повѣ́ждь ми́, что́ и́маши ны́нѣ въ дому́? Она́ же рече́: нѣ́сть у рабы́ твоея́ ничто́же въ дому́, то́кмо ма́ло еле́а, и́мже пома́жуся.

И рече́ къ не́й: иди́, испроси́ себѣ́ сосу́ды отвнѣ́ от всѣ́хъ сосѣ́дъ твои́хъ, сосу́ды пра́здны, не ума́ли:

и вни́ди, и затвори́ две́рь за собо́ю и за сыно́ма твои́ма, и влiе́ши [от еле́а твоего́] во вся́ сосу́ды сiя́, и напо́лненное во́змеши.

И отъи́де от него́ и сотвори́ та́ко, и затвори́ две́рь за собо́ю и за сыно́ма свои́ма: та́ приноша́ста къ не́й, она́ же влива́ше:

и бы́сть егда́ напо́лнишася вси́ сосу́ды, и рече́ сыно́ма свои́ма: прибли́жита ми́ еще́ сосу́дъ. И рѣ́ста е́й: нѣ́сть еще́ сосу́да. И ста́ еле́й.

И прiи́де и возвѣсти́ человѣ́ку Бо́жiю. И рече́ Елиссе́й: иди́ и прода́ждь се́й еле́й, и заплати́ ли́хву твою́, и ты́ и сы́на твоя́ жи́ти бу́дете от оста́вшаго еле́а.

И бы́сть во еди́нъ де́нь, и пре́йде Елиссе́й въ сома́нъ, и ту́ жена́ ве́лiя и удержа́ его́ снѣ́сти хлѣ́ба: и бы́сть ему́ входи́ти и исходи́ти мно́жицею, и уклоня́шеся та́мо я́сти хлѣ́ба.

И рече́ жена́ къ му́жу своему́: се́, ны́нѣ разумѣ́хъ, я́ко человѣ́къ Бо́жiй свя́тъ се́й ми́мо хо́дитъ на́съ при́сно:

сотвори́мъ у́бо ему́ го́рницу, мѣ́сто ма́ло, и поста́вимъ ему́ та́мо о́дръ и трапе́зу, и престо́лъ и свѣ́щникъ: и бу́детъ внегда́ входи́ти ему́ къ на́мъ, и уклоня́ется та́мо.

И бы́сть во еди́нъ де́нь, и вни́де та́мо, и уклони́ся въ го́рницу, и спа́ та́мо.

И рече́ ко гiезі́ю о́трочищу своему́: призови́ ми сомани́тяныню сiю́. И призва́ ю́, и ста́ предъ ни́мъ.

И рече́ ему́: рцы́ у́бо е́й: се́, удиви́ла еси́ на́съ всѣ́мъ попече́нiемъ си́мъ: что́ подоба́етъ сотвори́ти тебѣ́? а́ще е́сть тебѣ́ сло́во къ царю́ или́ ко кня́зю си́лы? Она́ же рече́: [нѣ́сть,] посредѣ́ люді́й мои́хъ а́зъ е́смь живу́щи.

И рече́ ко гiезі́ю: что́ подоба́етъ сотвори́ти е́й? И рече́ гiезі́й о́трочищь его́: вои́стинну сы́на нѣ́сть у нея́ и му́жъ ея́ ста́ръ.

И рече́ призови́ ю́. И призва́ ю́, и ста́ при две́рехъ.

И рече́ Елиссе́й къ не́й: во вре́мя сiе́, я́коже ча́съ се́й живу́щи, ты́ зачне́ши сы́на. Она́ же рече́: ни́, господи́не, не солжи́ рабѣ́ твое́й.

И зача́тъ во чре́вѣ жена́, и роди́ сы́на во вре́мя сiе́, я́коже ча́съ се́й живу́щи, я́коже глаго́ла къ не́й Елиссе́й.

И возмужа́ о́трочищь. И бы́сть, егда́ изы́де ко отцу́ своему́, къ жну́щымъ,

и рече́ ко отцу́ своему́: глава́ моя́, глава́ моя́ [боли́тъ]. И рече́ ко о́троку: неси́ его́ къ ма́тери его́.

И несе́ его́ къ ма́тери его́, и лежа́ше на колѣ́ну ея́ до полу́дне, и у́мре.

И вознесе́ его́, и положи́ его́ на одрѣ́ человѣ́ка Бо́жiя: и затвори́ его́, и изы́де, и призва́ му́жа своего́, и рече́ ему́:

посли́ ми у́бо еди́наго от о́трокъ, и еди́но от осля́тъ, и теку́ до человѣ́ка Бо́жiя, и возвращу́ся.

И рече́: что́ я́ко ты́ и́деши къ нему́ дне́сь? не но́въ ме́сяцъ, ниже́ суббо́та. Она́ же рече́: ми́ръ.

И осѣдла́ осля́, и рече́ ко о́трочищу своему́: веди́, и иди́, да не удержи́ши мене́, е́же всѣ́сти, я́коже реку́ тебѣ́: гряди́, и иди́, и прiиди́ къ человѣ́ку Бо́жiю на го́ру карми́лскую.

И и́де, и прiи́де до человѣ́ка Бо́жiя въ го́ру карми́лскую. И бы́сть я́ко ви́дѣ ю́ Елиссе́й гряду́щую, и рече́ ко гiезі́ю о́трочищу своему́: се́, у́бо сомани́тяныня о́ная:

ны́нѣ тецы́ во срѣ́тенiе ея́ и рече́ши е́й: ми́ръ ли тебѣ́? И тече́ во срѣ́тенiе е́й и рече́ е́й: ми́ръ ли тебѣ́? ми́ръ ли му́жу твоему́, ми́ръ ли о́трочищу твоему́? Она́ же рече́: ми́ръ.

И прiи́де ко Елиссе́ю на го́ру, и я́тся за но́зѣ его́. И прибли́жися гiезі́й отри́нути ю́. И рече́ Елиссе́й: оста́ви ю́, я́ко душа́ ея́ болѣ́зненна въ не́й, и Госпо́дь укры́ от мене́ и не возвѣсти́ мнѣ́.

Она́ же рече́: еда́ проси́хъ сы́на у господи́на моего́, я́ко реко́хъ: не прельсти́ мене́?

И рече́ Елиссе́й ко гiезі́ю: препоя́ши чре́сла твоя́ и возми́ же́злъ мо́й въ ру́цѣ твои́, и иди́, я́ко а́ще обря́щеши му́жа, да не благослови́ши его́, и а́ще благослови́тъ тя́ му́жъ, не отвѣща́й ему́: и возложи́ же́злъ мо́й на лице́ о́трочища.

И рече́ ма́ти о́трочища: жи́въ Госпо́дь и жива́ душа́ твоя́, а́ще оста́влю тебе́. И воста́ Елиссе́й и и́де вслѣ́дъ ея́.

И гiезі́й и́де предъ не́ю, и возложи́ же́злъ на лице́ о́трочища, и не бѣ́ гла́са, и не бѣ́ слы́шанiя. И возврати́ся во срѣ́тенiе его́ и повѣ́да ему́ глаго́ля: не воста́ о́трочищь.

И вни́де Елиссе́й въ хра́мину, и се́, о́трочищь уме́рый положе́нъ на одрѣ́ его́.

И вни́де Елиссе́й въ до́мъ и затвори́ две́рь за двою́ собо́ю, и помоли́ся Го́споду.

И взы́де, и ля́же на о́трочищи, и положи́ уста́ своя́ на устѣ́хъ его́, и о́чи свои́ на о́чи его́, и ру́цѣ свои́ на ру́цѣ его́, и плеснѣ́ свои́ на плесну́ его́: и сляче́ся надъ ни́мъ, и ду́ну на него́, и согрѣ́ся пло́ть о́трочища.

И обрати́ся, и походи́ въ хра́минѣ сю́ду и сю́ду: и взы́де, и сляче́ся надъ о́трочищемъ седми́жды, и отве́рзе о́трочищь о́чи свои́.

И возопи́ Елиссе́й ко гiезі́ю и рече́: призови́ ми сомани́тяныню сiю. И призва́ ю́, и вни́де къ нему́. И рече́ Елиссе́й: прiими́ сы́на твоего́.

И вни́де жена́, и паде́ на ногу́ его́, и поклони́ся ему́ до земли́: и прiя́тъ сы́на своего́, и изы́де.

И Елиссе́й возврати́ся въ Галга́лы. И бѣ́ гла́дъ въ земли́ то́й, и сы́нове проро́чи сѣдя́ху предъ ни́мъ. И рече́ Елиссе́й о́трочищу своему́: наста́ви коно́бъ ве́лiй и свари́ варе́нiе сыно́мъ проро́чимъ.

И изы́де еди́нъ на село́ собра́ти зе́лiя ди́вiя: и обрѣ́тъ виногра́дъ на селѣ́, и набра́ въ не́мъ я́блока ди́вiяго по́лну ри́зу свою́, и всы́па въ коте́лъ на сваре́нiе, я́ко не разумѣ́ша,

и принесе́ муже́мъ я́сти. И бы́сть яду́щымъ и́мъ от варе́нiя, и се́, возопи́ша и рѣ́ша: сме́рть въ коно́бѣ, человѣ́че Бо́жiй. И не мого́ша я́сти.

И рече́: возми́те муки́ и всы́плите въ коно́бъ. И рече́ Елиссе́й ко гiезі́ю о́трочищу своему́: изнеси́ лю́демъ, да ядя́тъ. И не бы́сть ктому́ зла́го глаго́ла въ коно́бѣ.

И му́жъ прiи́де от веѳари́са и принесе́ къ человѣ́ку Бо́жiю перворо́дныхъ два́десять хлѣ́бовъ ячме́нныхъ и смо́квы. И рече́: дади́те лю́демъ, да ядя́тъ.

И рече́ о́трокъ его́: что́ да́мъ сiе́ сту́ муже́мъ? И рече́: да́ждь лю́демъ я́, да ядя́тъ, я́ко си́це глаго́летъ Госпо́дь: бу́дутъ я́сти, и оста́нетъ.

И ядо́ша, и оста́ по глаго́лу Госпо́дню.

И неема́нъ кня́зь си́лы сирі́йскiя бѣ́ му́жъ ве́лiй предъ господи́номъ свои́мъ и ди́венъ лице́мъ, я́ко и́мъ даде́ Госпо́дь спасе́нiе сирі́и: и му́жъ бѣ́ си́ленъ крѣ́постiю прокаже́нъ.

И изъ сирі́и изыдо́ша во́ини и плѣни́ша ю́нотку ма́лу от земли́ Изра́илевы: и бѣ́ предъ жено́ю неема́новою [служа́]

и рече́ госпожѣ́ свое́й: о, дабы́ господи́нъ мо́й бы́лъ у проро́ка Бо́жiя, и́же въ самарі́и, то́й бы очи́стилъ его́ и прока́зы его́.

И вни́де и возвѣсти́ господи́ну своему́ и рече́: та́ко и та́ко глаго́ла ю́нотка, я́же от земли́ Изра́илевы.

И рече́ ца́рь сирі́йскiй ко неема́ну: иди́, вни́ди, и послю́ писа́нiе ко царю́ Изра́илеву. И по́йде, и взя́ въ ру́цѣ свои́ де́сять тала́нтъ сребра́ и ше́сть ты́сящъ златни́къ и де́сять измѣня́емыхъ ри́зъ.

И внесе́ писа́нiе къ царю́ Изра́илеву глаго́ля: и ны́нѣ егда́ прiи́детъ писа́нiе сiе́ къ тебѣ́, се́, посла́хъ къ тебѣ́ неема́на раба́ моего́, да очи́стиши его́ от прока́зы его́.

И бы́сть егда́ прочте́ писа́нiе ца́рь Изра́илевъ, раздра́ ри́зы своя́ и рече́: еда́ а́зъ Бо́гъ е́смь, е́же мертви́ти и животвори́ти, я́ко се́й посла́ и мнѣ́, да очи́щу му́жа от прока́зы его́? про́чее разумѣ́йте и ви́дите, я́ко се́ и́щетъ вины́ ко мнѣ́.

И бы́сть егда́ услы́ша Елиссе́й, я́ко раздра́ ри́зы своя́ ца́рь Изра́илевъ, и посла́ къ царю́ Изра́илеву, глаго́ля: почто́ раздра́лъ еси́ ри́зы твоя́? да прiи́детъ ко мнѣ́ ны́нѣ неема́нъ, и да разумѣ́етъ, я́ко е́сть проро́къ во Изра́или.

И прiи́де неема́нъ на ко́нехъ и на колесни́цѣхъ и ста́ при две́рехъ до́му Елиссе́ева.

И посла́ Елиссе́й посла́нника къ нему́, глаго́ля: ше́дъ измы́йся седми́жды во Иорда́нѣ, и возврати́тся пло́ть твоя́ къ тебѣ́, и очи́стишися.

И разгнѣ́вася неема́нъ, и отъи́де, и рече́: се́, у́бо глаго́лахъ, я́ко изы́детъ ко мнѣ́, и ста́нетъ, и призове́тъ во и́мя Бо́га своего́, и возложи́тъ ру́ку свою́ на мѣ́сто, и очи́ститъ прока́зу:

не бла́ги ли Авана́ и фарфа́ръ рѣ́ки Дама́сковы па́че Иорда́на и всѣ́хъ во́дъ Изра́илевыхъ? не ше́дъ ли измы́юся въ ни́хъ и очи́шуся? И уклони́ся и отъи́де во гнѣ́вѣ.

И прибли́жишася о́троцы его́ и рѣ́ша ему́: а́ще бы ве́лiе сло́во глаго́лалъ проро́къ тебѣ́, не бы ли сотвори́лъ еси́? а я́ко рече́ къ тебѣ́: измы́йся, и очи́стишися.

И сни́де неема́нъ, и погрузи́ся во Иорда́нѣ седми́жды, по глаго́лу Елиссе́еву: и возврати́ся пло́ть его́ я́ко пло́ть отроча́те мла́да, и очи́стися.

И возврати́ся ко Елиссе́ю са́мъ и все́ ополче́нiе его́, и прiи́де и ста́ предъ ни́мъ и рече́: се́, ны́нѣ разумѣ́хъ, я́ко нѣ́сть Бо́га во все́й земли́, но то́кмо во Изра́или: и ны́нѣ прiими́ благослове́нiе от раба́ твоего́.

И рече́ Елиссе́й: жи́въ Госпо́дь, ему́же предста́хъ предъ ни́мъ, а́ще прiиму́. И понужда́ше его́ взя́ти, и не послу́ша.

И рече́ неема́нъ: а́ще ли не [хо́щеши взя́ти], то́ да́ждь рабу́ твоему́ бре́мя, супру́гъ мско́въ, от земли́ сея́ червле́ныя: я́ко не сотвори́тъ отсе́лѣ ра́бъ тво́й всесожже́нiя и же́ртвы бого́мъ ины́мъ, но Го́споду еди́ному,

по глаго́лу сему́ и о словеси́ се́мъ: и очи́ститъ Госпо́дь раба́ твоего́, егда́ вни́детъ господи́нъ мо́й въ до́мъ ремма́новъ на поклоне́нiе та́мо: и то́й почі́етъ на руку́ мое́ю, и поклоню́ся въ дому́ ремма́ни, внегда́ кла́нятися ему́ въ дому́ ремма́ни, и очи́ститъ Госпо́дь раба́ твоего́ по словеси́ сему́.

И рече́ Елиссе́й ко неема́ну: иди́ съ ми́ромъ. и отъи́де от него́ на хавраѳа́ земли́.

И рече́ гiезі́й о́трочищь Елиссе́евъ: се́, пощадѣ́ господи́нъ мо́й неема́на Си́рянина сего́, е́же не взя́ти от руки́ его́, я́же принесе́: жи́въ Госпо́дь, я́ко и́мамъ тещи́ вслѣ́дъ его́, и возму́ от него́ нѣ́что.

И тече́ гiезі́й во слѣ́дъ неема́новъ. И ви́дѣ его́ неема́нъ теку́ща вслѣ́дъ себе́, и возврати́ся съ колесни́цы на срѣ́тенiе ему́ и рече́: ми́ръ ли?

И рече́ гiезі́й: ми́ръ: господи́нъ мо́й посла́ мя, глаго́ля: се́, ны́нѣ прiидо́ста ко мнѣ́ два́ о́трочища от горы́ Ефре́мли от сыно́въ проро́чихъ: да́ждь у́бо и́ма тала́нтъ сребра́ и двѣ́ премѣ́ны ри́зъ.

И рече́ неема́нъ: возми́ два́ тала́нта сребра́. И взя́ два́ тала́нта во два́ мѣшца́ и двѣ́ премѣ́ны ри́зъ, и возложи́ на два́ о́трочиша своя́, и несо́ста предъ ни́мъ:

и прiидо́ша въ сумра́ки, и взя́ от ру́къ и́хъ и сокры́ во хра́минѣ, и отпусти́ му́жы.

И са́мъ вни́де и предста́ господи́ну своему́. И рече́ къ нему́ Елиссе́й: отку́ду [прише́лъ еси́], гiезі́е? И рече́ гiезі́й: не исходи́лъ ра́бъ тво́й ника́може.

И рече́ къ нему́ Елиссе́й: не ходи́ло ли се́рдце мое́ съ тобо́ю, и ви́дѣхъ, егда́ возвраща́шеся му́жъ съ колесни́цы свое́й во срѣ́тенiе тебѣ́? и ны́нѣ взя́лъ еси́ сребро́ и ри́зы взя́лъ еси́, да купи́ши за ни́хъ вертогра́ды и ма́слины и виногра́ды, и о́вцы и волы́, и о́троки и отрокови́цы:

и прока́за неема́нова да прильпне́тъ къ тебѣ́ и къ сѣ́мени твоему́ во вѣ́ки. И изы́де от лица́ его́ прокаже́нъ я́ко снѣ́гъ.

И рѣ́ша сы́нове проро́чи ко Елиссе́ю: се́, у́бо мѣ́сто, идѣ́же мы́ живе́мъ проти́ву тебе́, тѣ́сно на́мъ:

да и́демъ ны́нѣ до Иорда́на, и да во́змемъ отту́ду кі́йждо му́жъ по бревну́ еди́ному и сотвори́мъ себѣ́ ту́ обита́лища пребыва́ти та́мо. И рече́: иди́те.

И рече́ еди́нъ кро́тцѣ: гряди́ и са́мъ съ рабы́ твои́ми. И рече́: а́зъ пойду́.

И и́де съ ни́ми: и прiидо́ша ко Иорда́ну, и сѣко́ша древа́:

и егда́ еди́нъ отсѣка́ше бревно́, и се́, желѣ́зо спаде́ съ топори́ща и впаде́ въ во́ду. И возопи́: о, господи́не, и сiе́ зае́мное.

И рече́ человѣ́къ Бо́жiй: гдѣ́ паде́? И показа́ ему́ мѣ́сто. И отсѣче́ дре́во и вве́рже и та́мо: и всплыве́ желѣ́зо.

И рече́: возми́ себѣ́. И простре́ ру́ку свою́ и взя́тъ е́.

И ца́рь Си́рскiй бѣ́ вою́я на Изра́иля, и совѣща́ со о́троки свои́ми, глаго́ля: на мѣ́стѣ нѣ́коемъ сокрове́ннѣмъ ополчу́ся.

И посла́ Елиссе́й ко царю́ Изра́илеву, глаго́ля: блюди́ся не преити́ на мѣ́сто сiе́, я́ко ту́ Си́ряне заляго́ша.

И посла́ ца́рь Изра́илевъ на мѣ́сто, о не́мже рече́ ему́ Елиссе́й, и соблюде́ся отту́ду не еди́ною, ниже́ два́жды.

И смути́ся душа́ царя́ Си́рска о словеси́ се́мъ: и призва́ о́троки своя́ и рече́ къ ни́мъ: не возвѣсти́те ли мнѣ́, кто́ предае́тъ мя́ царю́ Изра́илеву?

И рече́ еди́нъ от о́трокъ его́: ни́, господи́не мо́й царю́: я́ко проро́къ Елиссе́й, и́же во Изра́или, возвѣща́етъ царю́ Изра́илеву вся́ словеса́, я́же а́ще глаго́леши въ сокро́вищи ло́жницы твоея́.

И рече́: иди́те, ви́дите, гдѣ́ се́й, и посла́въ возму́ его́. И возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: се́, е́сть въ Доѳаи́мѣ.

И посла́ та́мо ко́ни и колесни́цы и си́лу тя́жку: и прiидо́ша но́щiю и окружи́ша гра́дъ.

И ура́ни ра́бъ елиссе́евъ воста́ти, и изы́де: и се́, си́ла обступи́ гра́дъ, и ко́ни и колесни́цы. И рече́ о́трокъ его́ къ нему́: о, господи́не, что́ сотвори́мъ?

И рече́ Елиссе́й: не бо́йся, я́ко мно́жае и́же съ на́ми, не́жели съ ни́ми.

И помоли́ся Елиссе́й и рече́: Го́споди, отве́рзи ны́нѣ о́чи о́трока, да у́зритъ. И отве́рзе Госпо́дь о́чи его́, и ви́дѣ: и се́, гора́ испо́лнь ко́ней, и колесни́ца о́гненна о́крестъ Елиссе́а.

И снидо́ша къ нему́: и помоли́ся Елиссе́й ко Го́споду и рече́: порази́ у́бо язы́къ се́й невидѣ́нiемъ. И порази́ и́хъ невидѣ́нiемъ по глаго́лу Елиссе́еву.

И рече́ къ ни́мъ Елиссе́й: не се́й пу́ть и не се́й гра́дъ: гряди́те по мнѣ́, и отведу́ вы́ къ му́жу, его́же и́щете. И отведе́ и́хъ въ самарі́ю.

И бы́сть егда́ внидо́ша въ самарі́ю, и рече́ Елиссе́й: отве́рзи у́бо, Го́споди, о́чи и́хъ, и да ви́дятъ. И отве́рзе Госпо́дь о́чи и́хъ, и ви́дѣша: и се́, бя́ху посредѣ́ самарі́и.

И рече́ ца́рь Изра́илевъ ко Елиссе́ю, егда́ уви́дѣ я́: а́ще поражу́ я́ пораже́нiемъ, о́тче?

И рече́ Елиссе́и: да не порази́ши: еда́ ли плѣни́лъ еси́ и́хъ мече́мъ твои́мъ и лу́комъ твои́мъ, да избiе́ши? и предложи́ и́мъ хлѣ́бы и во́ду, да ядя́тъ и да пiю́тъ и да оти́дутъ ко господи́ну своему́.

И предложи́ и́мъ предложе́нiе ве́лiе, и ядо́ша и пи́ша, и отпусти́ я́, и идо́ша ко господи́ну своему́: и не приложи́ша ктому́ во́ини приходи́ти изъ сирі́и въ зе́млю Изра́илеву.

И бы́сть по си́хъ, и собра́ сы́нъ Аде́ровъ ца́рь сирі́йскiй все́ ополче́нiе свое́, и взы́де и обсѣ́де самарі́ю.

И бы́сть гла́дъ вели́къ въ самарі́и: и се́, обсѣдо́ша ю́, до́ндеже бы́сть глава́ осло́ва за пятьдеся́тъ Си́кль сребра́, и четве́ртая ча́сть мѣ́ры гно́я голуби́наго за пя́ть Си́кль сребра́.

И бы́сть ца́рь Изра́илевъ обходя́й по стѣна́мъ: и жена́ [нѣ́кая] возопи́ къ нему́, глаго́лющи: спаси́ мя, господи́не мо́й царю́.

И рече́ е́й: а́ще тебе́ не спаса́етъ Госпо́дь, ка́ко а́зъ спасу́ тя? еда́ от гумна́ или́ от точи́ла?

И рече́ е́й ца́рь: что́ ти е́сть? И рече́: сiя́ жена́ ко мнѣ́ рече́: да́ждь сы́на твоего́, да съяди́мъ его́ дне́сь, а у́тро моего́ сы́на съяди́мъ:

и испеко́хомъ сы́на моего́ и снѣдо́хомъ его́: и рѣ́хъ къ не́й въ де́нь вторы́й: да́ждь сы́на твоего́, и съяди́мъ его́: и скры́ сы́на своего́.

И бы́сть егда́ услы́ша ца́рь Изра́илевъ словеса́ жены́, раздра́ ри́зы своя́ и са́мъ хожда́ше по стѣнѣ́, и ви́дѣша лю́дiе вре́тище на пло́ти его́ вну́трь.

И рече́ ца́рь: сiя́ да сотвори́тъ ми́ Бо́гъ и сiя́ да приложи́тъ ми́, а́ще бу́детъ глава́ Елиссе́ева на не́мъ дне́сь.

Елиссе́й же сѣдя́ше въ дому́ свое́мъ, и ста́рцы сѣдя́ху съ ни́мъ. И посла́ ца́рь му́жа предъ лице́мъ свои́мъ. И пре́жде да́же прiити́ по́сланному къ нему́, и то́й рече́ ко ста́рцемъ: не вѣ́сте ли, я́ко посла́ сы́нъ убі́йцы се́й, да отсѣче́тъ главу́ мою́? ви́дите, егда́ прiи́детъ вѣ́стникъ, заключи́те две́ри и сти́сните его́ во две́рехъ: не то́потъ ли но́гъ господи́на его́ вслѣ́дъ его́?

И еще́ ему́ глаго́лющу съ ни́ми, и се́, вѣ́стникъ сни́де къ нему́ и рече́: се́, сiе́ зло́ от Го́спода: что́ потерплю́ Го́сподеви ксему́?

И рече́ Елиссе́й: слы́шите сло́во Госпо́дне, си́це глаго́летъ Госпо́дь: я́коже ча́съ се́й, у́тро мѣ́ра муки́ пшени́чны бу́детъ за си́кль еди́нъ, и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.

И отвѣща́ триста́тъ, на его́же руку́ ца́рь почива́ше, и рече́ ко Елиссе́ю: се́, а́ще отве́рзетъ Госпо́дь и хля́би небе́сныя, то́ не бу́детъ глаго́лъ се́й. И Елиссе́й рече́: се́, ты́ у́зриши очи́ма твои́ма, и отту́ду не и́маши я́сти.

И бя́ху четы́ре му́жа прокаже́ни при вратѣ́хъ гра́да. И рече́ му́жъ ко и́скреннему своему́: что́ мы́ сѣди́мъ здѣ́ до́ндеже у́мремъ?

а́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то́ гла́дъ е́сть во гра́дѣ, и у́мремъ та́мо: а́ще же сѣди́мъ здѣ́, то́ и та́ко у́мремъ: и ны́нѣ и́демъ и вни́демъ въ по́лкъ сирі́йскiй: а́ще живя́тъ ны́, жи́ви бу́демъ: а́ще ли умертвя́тъ ны́, то́ у́мремъ.

И воста́ша въ сумра́цѣ ити́ въ по́лкъ сирі́йскiй и внидо́ша средѣ́ полка́ сирі́йска, и се́, не бѣ́ му́жа ту́.

И Госпо́дь слы́шанъ сотвори́ полку́ сирі́йску гла́съ колесни́цъ и гла́съ ко́ней и гла́съ си́лы вели́кiя. И рече́ му́жъ ко бра́ту своему́: се́, ны́нѣ ная́лъ е́сть на на́съ ца́рь Изра́илевъ цари́ Хетте́йски и цари́ Еги́петскiя прiити́ на ны́.

И воста́ша, и бѣжа́ша въ сумра́цѣ, и оста́виша сѣ́ни своя́ и ко́ни своя́ и ослы́ своя́, я́коже бы́ша во стану́, и бѣжа́ша души́ ра́ди своея́.

И внидо́ша прокаже́ннiи сі́и до среды́ полка́, и внидо́ша въ сѣ́нь еди́ну, и ядо́ша и пи́ша, и взя́ша отту́ду сребро́ и зла́то и оде́жды, и отидо́ша, и скры́ша: и возврати́шася, и внидо́ша въ другу́ю сѣ́нь, и взя́ша отту́ду, и отидо́ша, и скры́ша.

И рече́ му́жъ ко и́скреннему своему́: не та́ко мы́ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенiя е́сть, мы́ же молчи́мъ и ме́длимъ до свѣ́та у́тренняго, и обря́щемъ беззако́нiе: и ны́нѣ прiи́демъ и вни́демъ, и возвѣсти́мъ въ дому́ царе́вѣ.

И внидо́ша, и возопи́ша ко врато́мъ гра́да и возвѣсти́ша и́мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сирі́йскiй, и се́, не бы́сть ту́ му́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмо ко́ни привя́зани, и осля́та, и сѣ́ни и́хъ я́коже су́ть.

И возопи́ша вра́тницы, и возвѣсти́ша въ дому́ царе́вѣ вну́трь.

И воста́ но́щiю ца́рь и рече́ ко отроко́мъ свои́мъ: возвѣщу́ ва́мъ ны́нѣ, я́же сотвори́ша на́мъ сирі́ане: разумѣ́ша, я́ко гла́дни есмы́, и изыдо́ша изъ ста́на, и сокры́шася на селѣ́, глаго́люще: я́ко изы́дутъ изъ гра́да, и и́мемъ я́ жи́вы и во гра́дъ вни́демъ.

И отвѣща́ еди́нъ от о́трокъ его́ и рече́: да во́змутъ ны́нѣ пя́ть ко́ней оста́вшихъ, и́же оста́шася здѣ́, се́, су́ть у толи́каго мно́жества Изра́илева оста́вшiися, и по́слемъ та́мо, и у́зримъ.

И взя́ша два́ вса́дника ко́ней: и посла́ ца́рь Изра́илевъ вслѣ́дъ царя́ Си́рска, глаго́ля: иди́те и ви́дите.

И идо́ша вслѣ́дъ и́хъ да́же до Иорда́на, и се́, ве́сь пу́ть испо́лненъ оде́ждъ и ору́жiя, я́же поверго́ша сирі́ане, внегда́ устраши́тися и́мъ. И возврати́шася по́сланнiи, и возвѣсти́ша царю́.

И изыдо́ша лю́дiе, и разгра́биша ве́сь ста́нъ Си́рскiй. И бы́сть мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль еди́нъ и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль, по глаго́лу Госпо́дню.

И ца́рь приста́ви триста́та, на его́же руцѣ́ ца́рь почива́ше, у вра́тъ: и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре, я́коже глаго́ла человѣ́къ Бо́жiй, и́же глаго́ла, егда́ по́сланный прiи́де къ нему́.

И бы́сть я́коже рече́ Елиссе́й къ царю́ глаго́ля: двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ, и мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль: и бу́детъ я́коже се́й ча́съ зау́тра во вратѣ́хъ самарі́и.

И отвѣща́ триста́тъ Елиссе́ю и рече́: а́ще Госпо́дь отве́рзетъ хля́би небе́сныя, не бу́детъ глаго́лъ се́й. И рече́ Елиссе́й: се́, у́зриши очи́ма твои́ма, и отту́ду и не и́маши я́сти.

И бы́сть та́ко, и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре.

И глаго́ла Елиссе́й къ женѣ́, ея́же воскреси́ сы́на, глаго́ля: воста́ни и иди́ ты́ и до́мъ тво́й, и обита́й идѣ́же а́ще мо́жеши обита́ти, я́ко призва́ Госпо́дь гла́дъ на зе́млю, и прiи́детъ на зе́млю се́дмь лѣ́тъ.

И воста́ жена́, и сотвори́ но глаго́лу Елиссе́еву, и по́йде сама́ и до́мъ ея́, и обита́ на земли́ иноплеме́нничи се́дмь лѣ́тъ.

И бы́сть но сконча́нiи седми́ лѣ́тъ, и возврати́ся жена́ от земли́ иноплеме́нничи во гра́дъ, и прiи́де возопи́ти къ царю́ о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ.

И глаго́ла ца́рь ко гiезі́ю о́троку Елиссе́а человѣ́ка Бо́жiя глаго́ля: повѣ́ждь ми́ ны́нѣ вся́ вели́кая, я́же сотвори́ Елиссе́й.

И бы́сть ему́ повѣ́дающу царе́ви, я́ко жи́ва сотвори́ сы́на уме́ршаго: и се́, жена́, ея́же воскреси́ Елиссе́й сы́на ея́, вопию́щи ко царе́ви о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ, И рече́ гiезі́й: господи́не царю́, сiя́ жена́ и се́й сы́нъ ея́, его́же жи́ва сотвори́ Елиссе́й.

И вопроси́ ца́рь жену́: и повѣ́да ему́. И даде́ е́й ца́рь скопца́ еди́наго, глаго́ля возврати́ вся́, я́же ея́ су́ть, и вся́ плоды́ села́ ея́, от да, въ о́ньже оста́ви зе́млю, да́же до ны́нѣ.

И прiи́де Елиссе́й въ Дама́скъ. И сы́нъ Аде́ровъ ца́рь Си́рскiй разболѣ́ся, и возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: прiи́де человѣ́къ Бо́жiй до здѣ́.

И рече́ ца́рь ко азаи́лу: прiими́ въ ру́ку свою́ да́ръ, и иди́ во срѣ́тенiе человѣ́ку Бо́жiю, и вопроси́ Го́спода и́мъ, глаго́ля: а́ще ли жи́въ бу́ду от болѣ́зни сея́?

И и́де азаи́лъ на срѣ́тенiе ему́, и взя́ да́ръ въ ру́ку свою́, и вся́ блага́я Дама́скова, бре́мя четы́редесять велблю́довъ, и прiи́де, и ста́ предъ ни́мъ, и рече́ ко Елиссе́ю: сы́нъ тво́й, сы́нъ Аде́ровъ, ца́рь Си́рскiй, посла́ мя къ тебѣ́ вопроси́ти, глаго́ля: бу́ду ли жи́въ от болѣ́зни моея́ сея́?

И рече́ къ нему́ Елиссе́й: иди́ и рцы́ ему́: живя́ поживе́ши: но показа́ ми Госпо́дь, я́ко сме́ртiю у́мретъ.

И предста́ лицу́ его́, и возложи́ [ру́ки] да́же до постыдѣ́нiя, и пла́кася человѣ́къ Бо́жiй.

И рече́ азаи́лъ: что́ я́ко господи́нъ мо́й пла́четъ? И рече́: вѣ́мъ ели́ка сотвори́ши сыно́мъ Изра́илевымъ зла́: крѣ́пости и́хъ сожже́ши огне́мъ, и избра́нныя и́хъ избiе́ши мече́мъ, и младе́нцы и́хъ разбiе́ши, и во чре́вѣ имѣ́ющыя и́хъ расто́ргнеши.

И рече́ азаи́лъ: кто́ е́сть ра́бъ тво́й, пе́съ ме́ртвый, я́ко сотвори́тъ глаго́лъ се́й? И рече́ Елиссе́й: показа́ ми тя́ Госпо́дь ца́рствующа надъ сирі́ею.

И отъи́де от Елиссе́а и вни́де ко господи́ну своему́. И рече́ ему́ [ца́рь]: что́ ти рече́ Елиссе́й? Отвѣща́: рече́ ми Елиссе́й, живя́ поживе́ши.

И бы́сть во у́трiи, и взя́ одея́ло, и намочи́ въ водѣ́, и обложи́ на лице́ его́, и у́мре: и воцари́ся азаи́лъ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то пя́тое Иора́ма сы́на Ахаа́ва царя́ Изра́илева и Иосафа́та царя́ Иу́дина, воцари́ся Иора́мъ сы́нъ Иосафа́товъ ца́рь Иу́динъ:

сы́нъ три́десяти и двою́ лѣ́ту бѣ́, внегда́ воцари́тися ему́, и о́смь лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ,

и ходи́ въ пути́ царе́й Изра́илевыхъ, я́коже сотвори́ до́мъ Ахаа́вль, бѣ́ бо дщи́ Ахаа́вля жена́ ему́, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ.

И не хотя́ше Госпо́дь потреби́ти Иу́ды, дави́да ра́ди раба́ своего́, я́коже рече́ да́ти ему́ свѣти́лникъ и сыно́мъ его́ во вся́ дни́.

Во дни́ его́ отве́ржеся Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины и поста́ви надъ собо́ю царя́.

И взы́де Иора́мъ въ Сiо́ръ, и вся́ колесни́цы я́же съ ни́мъ. И бы́сть ему́ воста́вшу, и изби́ Едо́ма обступи́вшаго о́крестъ его́, и кня́зи колесни́цъ, и бѣжа́ша лю́дiе въ селе́нiя своя́.

И отступи́ Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины до дне́ сего́: тогда́ отве́ржеся ловна́ во вре́мя о́но.

И про́чая слове́съ Иора́млихъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Иора́мъ со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во гра́дѣ дави́да отца́ своего́: и ца́рствова Охозі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то второена́десять Иора́ма сы́на Ахаа́вля царя́ Изра́илева, ца́рствовати нача́ Охозі́а сы́нъ Иора́ма царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти дву́хъ лѣ́тъ бы́сть Охозі́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и лѣ́то еди́но ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Гоѳолі́а, дще́рь Амврі́а царя́ Изра́илева.

И хожда́ше по путе́мъ до́му Ахаа́вля, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ, я́коже до́мъ Ахаа́вль: зя́ть бо бѣ́ до́му Ахаа́вля.

И и́де со Иора́момъ сы́номъ Ахаа́влимъ на бра́нь, на азаи́ла царя́ иноплеме́ннича въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй, и уязви́ша Си́ряне Иора́ма.

И возврати́ся ца́рь Иора́мъ цѣли́тися во Иезрае́ль от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ въ рамо́ѳѣ, егда́ ра́товаше то́й на азаи́ла царя́ Си́рска, и Охозі́а сы́нъ Иора́мль ца́рь Иу́динъ сни́де ви́дѣти Иора́ма, сы́на Ахаа́вля, во Иезрае́ль, я́ко боля́ше то́й.

Елиссе́й проро́къ призва́ еди́наго от сыно́въ проро́чихъ и рече́ ему́: препоя́ши чре́сла своя́, и возми́ сосу́дъ еле́а сего́ въ ру́ку твою́, и иди́ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́деши та́мо, и у́зриши та́мо ииу́а сы́на Иосафа́та сы́на намессі́ева, и вни́деши, и изведе́ши его́ от среды́ бра́тiи его́, и введе́ши его́ во вну́треннюю клѣ́ть:

и во́змеши сосу́дъ еле́а, и возлiе́ши на главу́ его́, и рцы́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ: и отве́рзеши две́ри, и да бѣжи́ши, и да не пребу́деши та́мо.

И и́де о́трочищь проро́къ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́де, и се́, кня́зи си́лы сѣдя́ху, и рече́: сло́во ми́ е́сть къ тебѣ́, о, кня́же. И рече́ ииу́й: къ кому́ от всѣ́хъ на́съ? И рече́: къ тебѣ́, кня́же.

И воста́ и вни́де въ до́мъ: и возлiя́ еле́й на главу́ его́ и рече́ ему́: си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ людьми́ Госпо́дними, надъ Изра́илемъ.

и да потреби́ши до́мъ Ахаа́ва господи́на твоего́ от лица́ моего́, и отмсти́ши кро́вь рабо́въ мои́хъ проро́ковъ и кро́вь всѣ́хъ рабо́въ Госпо́днихъ от руки́ Иезаве́лины.

и от руки́ всего́ до́му Ахаа́вля, и потреби́ши от до́му Ахаа́вля моча́щагося къ стѣнѣ́, и содержа́щагося, и оста́вльшагося во Изра́или:

и преда́мъ до́мъ Ахаа́вль, я́коже до́мъ иеровоа́ма сы́на нава́това и я́коже до́мъ Ваа́сы сы́на Ахі́ина:

и Иезаве́ль снѣдя́тъ пси́ въ ча́сти Иезрае́ля, и не бу́детъ погреба́ющаго ю́. И отве́рзе две́ри и убѣжа́.

Ииу́й же изы́де ко отроко́мъ господи́на своего́. И рѣ́ша ему́: ми́ръ ли? что́ я́ко вни́де неи́стовый се́й къ тебѣ́? И рече́ и́мъ: вы́ вѣ́сте му́жа и суесло́вiе его́.

И рѣ́ша: не пра́вда, [а́ще не возвѣсти́ши?] возвѣсти́ у́бо на́мъ. И рече́ ииу́й къ ни́мъ: та́ко и та́ко рече́ ко мнѣ́, глаго́ля: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ.

И слы́шавше теко́ша спѣ́шно, и взя́ кі́йждо ри́зы своя́, и положи́ша подъ ни́мъ, поне́же на еди́нѣмъ от степе́нiй сѣдя́ше, и воструби́ша въ ро́гъ и рѣ́ша: воцари́ся ииу́й.

И возврати́ся ииу́й сы́нъ Иосафа́та сы́на намессі́ева ко Иора́му. Иора́мъ же са́мъ стрежа́ше въ рамо́ѳѣ Галаа́дстѣмъ и ве́сь Изра́иль от лица́ азаи́ла царя́ сирі́йска.

И возврати́ся Иора́мъ ца́рь цѣли́тися во Иезрае́ли от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ Си́ряне, егда́ бра́шеся со азаи́ломъ царе́мъ сирі́йскимъ. И рече́ ииу́й: а́ще е́сть душа́ ва́ша со мно́ю, да не изы́детъ изъ гра́да бѣгле́цъ, ити́ и возвѣсти́ти во Иезрае́ли.

И всѣ́де на коня́, и по́йде ииу́й, и сни́де во Иезрае́ль, я́ко Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ цѣля́шеся во Иезрае́ли от стрѣля́нiй, и́миже устрѣли́ша его́ Арами́ны въ рамо́ѳѣ на бра́ни со азаи́ломъ царе́мъ Си́рскимъ, я́ко то́й бѣ́ си́ленъ и му́жъ си́лы, и лежа́ше та́мо. И Охозі́а ца́рь Иу́динъ прiи́де ви́дѣти Иора́ма.

И стра́жъ взы́де на сто́лпъ во Иезрае́ли, и ви́дѣ пра́хъ ииу́евъ, егда́ ити́ ему́ и рече́: пра́хъ а́зъ ви́жу. И рече́ Иора́мъ: всади́ му́жа на ко́нь и посли́ проти́ву и́мъ, и да рече́тъ: ми́ръ ли?

И и́де вса́дникъ ко́нный на срѣ́тенiе ему́ и рече́: та́ко глаго́летъ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? обрати́ся вслѣ́дъ мене́. И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де по́сланный до ни́хъ и не возврати́ся.

И посла́ вса́дника ко́ннаго втора́го, и прiи́де къ нему́ и рече́: та́ко рече́ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? возврати́ся вслѣ́дъ мене́.

И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де до ни́хъ и не возврати́ся: и во́ждь ведя́ше ииу́а сы́на намессі́ина, я́ко въ премѣ́нѣ бы́сть.

И рече́ Иора́мъ: впрязи́те. И впряго́ша колесни́цу: и изы́де Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ и Охозі́а ца́рь Иу́динъ, кі́йждо на колесни́цѣ свое́й, и изыдо́ста на срѣ́тенiе ииу́а, и обрѣто́ста его́ на ча́сти навуѳе́а Иезраили́тина.

И бы́сть я́ко уви́дѣ Иора́мъ ииу́а, и рече́ ми́ръ ли, ииу́е? И рече́ ииу́й что́ тебѣ́ и ми́ру? еще́ блуды́ Иезаве́ли ма́тери твоея́, и ча́рове ея́ мно́гiя.

И обрати́ Иора́мъ ру́ки своя́ и бѣжа́, и рече́ ко Охозі́и: ле́сть, Охозі́е.

И наляче́ ииу́й руко́ю свое́ю лу́къ и устрѣли́ Иора́ма посредѣ́ плещу́ его́, и изы́де стрѣла́ сквозѣ́ се́рдце его́: и преклони́ся на колѣ́на своя́.

И рече́ ииу́й къ вадека́ру триста́ту своему́: возми́ и ве́рзи его́ на ча́сти села́ навуѳе́а Иезраили́тина, я́ко по́мню, а́зъ и ты́ всѣ́дшiи на колесни́цы идо́хомъ вслѣ́дъ Ахаа́ва отца́ его́, и Госпо́дь рече́ о не́мъ прро́чество сiе́, глаго́ля:

не ви́дѣхъ ли кро́ве навуѳе́евы и кро́ве сыно́въ его́ вчера́, рече́ Госпо́дь? и возда́мъ ему́ на ча́сти се́й, рече́ Госпо́дь: и ны́нѣ у́бо взе́мъ пове́рзи его́ на ча́сти се́й по глаго́лу Госпо́дню.

И Охозі́а ца́рь Иу́динъ ви́дѣ, и побѣже́ путе́мъ веѳга́нъ и гна́ по не́мъ ииу́й и рече́: и сего́ [не и́мамъ оста́вити]. И порази́ его́ на колесни́цѣ егда́ идя́ше въ га́й, и́же е́сть Иевлаа́мъ и убѣжа́ въ Магеддо́нъ, и у́мре та́мо.

И возложи́ша его́ о́троцы его́ на колесни́цу и везо́ша его́ во Иерусали́мъ, и погребо́ша его́ во гро́бѣ его́ во гра́дѣ дави́довѣ.

И въ первоена́десять лѣ́то Иора́ма царя́ Изра́илева воцари́ся Охозі́а надъ Иу́дою.

И прiи́де ииу́й во Иезрае́ль [гра́дъ]. Иезаве́ль же услы́ша, и нама́за лице́ свое́ и украси́ главу́ свою́, и прини́че окно́мъ.

И ииу́й вхожда́ше во гра́дъ и рече́: ми́ръ ли замврі́ю, убі́йцѣ господи́на своего́?

И воззрѣ́ лице́мъ свои́мъ на окно́ и ви́дѣ ю́ и рече́: кто́ ты́ еси́? сни́ди ко мнѣ́. И преклони́стася къ нему́ два́ скопца́.

И рече́ ииу́й: све́рзита ю́. И сверго́ста ю́, и окропи́шася кро́вiю ея́ стѣ́ны и ко́ни, и попра́ша ю́.

И вни́де ииу́й, и яде́ и пи́, и рече́: осмотри́те ны́нѣ прокля́тую сiю́, и погреби́те ю́, я́ко дще́рь царе́ва е́сть.

И идо́ша погребсти́ ю́, и не обрѣто́ша от нея́ ничто́ и́но, то́кмо ло́бъ и но́ги и дла́ни ру́къ.

И возврати́шася и возвѣсти́ша ему́. И рече́: сло́во Госпо́дне, е́же глаго́ла руко́ю раба́ своего́ илiи́ Ѳесви́тянина, глаго́ля: въ ча́сти Иезрае́ля снѣдя́тъ пси́ пло́ть Иезаве́лину:

и бу́детъ тру́пъ Иезаве́линъ а́ки гно́й на лицы́ села́ въ ча́сти Иезрае́ля, я́ко не рещи́ и́мъ: сiя́ е́сть Иезаве́ль.

И Ахаа́ву бѣ́ша се́дмьдесятъ сы́нове во самарі́и. И написа́ писа́нiе ииу́й и посла́ въ самарі́ю ко князе́мъ самарі́йскимъ и къ старѣ́йшинамъ и ко корми́телемъ сыно́въ Ахаа́влихъ, глаго́ля:

и ны́нѣ егда́ прiи́детъ писа́нiе сiе́ къ ва́мъ, и съ ва́ми сы́нове господи́на ва́шего, и съ ва́ми колесни́цы и ко́ни, и гра́ды тве́рды и ору́жiя:

и у́зрите блага́го и пра́ваго въ сынѣ́хъ господи́на ва́шего, и поста́вите его́ на престо́лѣ отца́ его́, и да вою́ете о до́мѣ господи́на ва́шего.

И убоя́шася зѣло́ и рѣ́ша: се́, два́ царя́ не возмого́ста ста́ти проти́ву лицу́ его́, и ка́ко мы́ ста́немъ?

И посла́ша и́же надъ до́момъ и и́же надъ гра́домъ, и старѣ́йшины, и корми́теле ко ииу́ю, глаго́люще: о́троцы мы́ твои́, и ели́ка а́ще рече́ши къ на́мъ, сотвори́мъ: не воцари́мъ му́жа, благо́е предъ очи́ма твои́ма сотвори́мъ.

И написа́ къ ни́мъ ииу́й писа́нiе второ́е, глаго́ля: а́ще вы́ мои́ и гла́са моего́ вы́ послу́шаете, возми́те главы́ муже́й сыно́въ господи́на ва́шего и принеси́те ко мнѣ́, я́коже ча́съ у́тро, во Иезрае́ль. И бѣ́ сыно́въ царе́выхъ се́дмьдесятъ муже́й, сі́и нача́лницы гра́да вскорми́ша и́хъ.

И бы́сть егда́ прiи́де къ ни́мъ писа́нiе, и взя́ша сы́ны царе́вы и закла́ша и́хъ се́дмьдесятъ муже́й, и возложи́ша главы́ и́хъ въ ко́шницы и посла́ша и́хъ къ нему́ во Иезрае́ль.

И прiи́де вѣ́стникъ, и возвѣсти́ ему́, глаго́ля: принесо́ша главы́ сыно́въ царе́выхъ. И рече́: положи́те я́ въ два́ холма́ при вратѣ́хъ гра́да до зау́тра.

И бы́сть зау́тра, и изы́де и ста́ во вратѣ́хъ гра́да, и рече́ ко всѣ́мъ лю́демъ: пра́ведни вы́: се́, а́зъ е́смь, обрати́хся на господи́на моего́ и уби́хъ его́: и кто́ порази́ всѣ́хъ си́хъ?

ви́дите у́бо, я́ко не паде́тъ от глаго́ла Госпо́дня на зе́млю, его́же глаго́ла Госпо́дь на до́мъ Ахаа́вль: и Госпо́дь сотвори́, ели́ка глаго́ла руко́ю раба́ своего́ илiи́.

И изби́ ииу́й всѣ́хъ оста́вшихся въ дому́ Ахаа́вли во Иезрае́ли, и вся́ вельмо́жы его́, и зна́емыя его́, и жерцы́ его́, я́ко не оста́тися его́ оста́нку.

И воста́ и и́де въ самарі́ю са́мъ, въ веѳака́дъ па́стырскiй при пути́.

И ииу́й обрѣ́те бра́тiю Охозі́и царя́ Иу́дина и рече́: кто́ вы́? И рѣ́ша: бра́тiя Охозі́ины мы́, и снидо́хомъ поздра́вити сы́ны царе́вы и сы́ны облада́ющiя.

И рече́: поими́те я́ жи́вы. И взя́ша и́хъ живы́хъ, и закла́ша и́хъ въ веѳакадѣ́, четы́редесять два́ му́жа: и не оста́ви му́жа от ни́хъ.

И и́де отту́ду, и обрѣ́те Ионада́ва сы́на риха́вля на пути́ во срѣ́тенiе себѣ́, и благослови́ его́. И рече́ къ нему́ ииу́й: а́ще е́сть се́рдце твое́ съ се́рдцемъ мои́мъ пра́во, я́коже се́рдце мое́ съ се́рдцемъ твои́мъ? И рече́ Ионада́въ: е́сть. И рече́ ииу́й: и а́ще е́сть, да́ждь ру́ку твою́. И даде́ ру́ку свою́. И возведе́ его́ къ себѣ́ на колесни́цу

и рече́ къ нему́: гряди́ со мно́ю и ви́ждь, внегда́ ревнова́ти мнѣ́ по Го́сподѣ Савао́ѳѣ. И посади́ его́ на колесни́цу свою́.

И вни́де въ самарі́ю, и изби́ всѣ́хъ оста́вшихся Ахаа́влихъ въ самарі́и, до́ндеже истреби́ти ему́ по глаго́лу Госпо́дню, его́же глаго́ла ко илiи́.

И собра́ ииу́й вся́ лю́ди и рече́ къ ни́мъ: Ахаа́въ порабо́та Ваа́лу ма́ло, ииу́й же порабо́таетъ ему́ мно́го:

и ны́нѣ вся́ проро́ки Ваа́ловы, вся́ рабы́ его́ и жерцы́ его́ призови́те ко мнѣ́, му́жъ да не потаи́тся, я́ко же́ртва вели́ка Ваа́лу: и вся́къ и́же потаи́тся, не бу́детъ жи́въ. И ииу́й сотвори́ ле́стiю, да погуби́тъ рабы́ Ваа́ловы.

И рече́ ииу́й: освяти́те же́ртву Ваа́лу и служе́нiе. И проповѣ́даша.

И посла́ ииу́й во ве́сь Изра́иль и рече́, глаго́ля: и ны́нѣ вси́ раби́ Ваа́ловы, и вси́ жерцы́ его́, и вси́ проро́цы его́, да никто́же оста́нется, я́ко же́ртву вели́ку творю́: и́же оста́нется, не бу́детъ жи́въ и прiидо́ша вси́ раби́ Ваа́ловы, и вси́ жерцы́ его́, и вси́ проро́цы его́: не оста́ся му́жъ, и́же не прiи́де: и внидо́ша во хра́мъ Ваа́ловъ, и напо́лнися хра́мъ Ваа́ловъ от кра́я да кра́я.

И рече́ ииу́й къ су́щымъ надъ до́момъ оде́ждъ: изнеси́те оде́жды всѣ́мъ рабо́мъ Ваа́ловымъ. И изнесе́ и́мъ ризохрани́тель.

И вни́де ииу́й и Ионада́въ сы́нъ риха́вль въ хра́мину Ваа́лову и рече́ рабо́мъ Ваа́ловымъ: испыта́йте и ви́дите, а́ще е́сть съ ва́ми от рабо́въ Госпо́днихъ, и вы́шлите всѣ́хъ рабо́въ Госпо́днихъ обрѣ́тшихся та́мо. И бы́сть я́коже глаго́ла ииу́й, я́ко не бѣ́ от рабо́въ Госпо́днихъ, но то́кмо еди́ни раби́ Ваа́ловы.

И вни́де сотвори́ти же́ртвы и всесожже́нiя и ииу́й поста́ви себѣ́ внѣ́ о́смьдесятъ муже́й и рече́: му́жъ и́же а́ще уго́нзетъ от муже́й, и́хже а́зъ извожду́ въ ру́ки ва́шя, душа́ его́ вмѣ́сто души́ его́.

И бы́сть егда́ сконча́ творя́й всесожже́нiя, и рече́ ииу́й предтеку́щымъ и триста́томъ: вше́дше избі́йте и́хъ, да не изы́детъ от ни́хъ му́жъ. И изби́ша и́хъ о́стрiемъ меча́ и поверго́ша предтеку́щiи и триста́ты, и идо́ша да́же до гра́да хра́ма Ваа́лова:

и изнесо́ша кумíръ Ваа́ловъ и сожго́ша его́:

и разби́ша кумíры Ваа́ловы, и низверго́ша до́мъ Ваа́ловъ, и опредѣли́ша его́ на Афедро́нъ да́же до дне́ сего́.

И погуби́ ииу́й хра́мъ Ваа́ловъ от Изра́иля.

Оба́че от грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же введе́ въ грѣ́хъ Изра́иля, не отступи́ ииу́й от послѣ́дованiя и́хъ: ю́ницы златы́я, я́же въ Веѳи́ли и въ да́нѣ.

И рече́ Госпо́дь ко ииу́ю: за сiя́, ели́ка ублажи́лъ еси́ сотвори́ти пра́вое предъ очи́ма мои́ма, и вся́ ели́ка по се́рдцу моему́ сотвори́лъ еси́ до́му Ахаа́влю, сы́нове твои́ до четве́ртаго ро́да ся́дутъ на престо́лѣ во Изра́или.

И ииу́й не сохрани́ ходи́ти въ зако́нѣ Госпо́дни все́мъ се́рдцемъ свои́мъ: не отступи от грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля.

Во дни́ о́ны нача́ Госпо́дь посѣца́ти во Изра́или: и порази́ и́хъ азаи́лъ во всѣ́хъ предѣ́лѣхъ Изра́илевыхъ,

от Иорда́на на восто́къ со́лнца, всю́ зе́млю Галаа́дску и гадді́иску, и Руви́мову и Манассі́ину, от Арои́ра, и́же е́сть при у́стiи пото́ка Арно́нска, и Галаа́дъ и Васа́нъ.

И про́чая слове́съ ииу́евыхъ, и вся́ я́же сотвори́, и вся́ си́ла его́, и совѣща́нiя, я́же совеща́, не се́ ли, сiя́ напи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе ииу́й со отцы́ свои́ми, и погребо́ша его́ въ самарі́и. И воцари́ся Иоаха́зъ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

И дні́й бя́ше, въ ня́же ииу́й ца́рствова надъ Изра́илемъ въ самарі́и, два́десять о́смь лѣ́тъ.

И Гоѳолі́а ма́ти Охозі́ина ви́дѣ, я́ко у́мре сы́нъ ея́, и воста́ и погуби́ все́ сѣ́мя царе́во.

Иосавее́ѳъ же дщи́ царя́ Иора́ма, сестра́ Охозі́ина, поя́ Иоа́са сы́на бра́та своего́, и укра́де его́ от среды́ сыно́въ царе́выхъ избiе́ныхъ, того́ и дои́лицу его́ въ клѣ́ти посте́льнѣй, и утаи́ его́ от лица́ Гоѳолі́ина, и не умертви́ша его́:

и бѣ́ съ не́ю кры́емь въ дому́ Госпо́дни ше́сть лѣ́тъ: и Гоѳолі́а бѣ́ ца́рствующи въ земли́ то́й.

И въ седмо́е лѣ́то посла́ Иода́й жре́цъ, и поя́тъ стонача́лники Хорри́мски и раси́мски, и возведе́ я́ къ себѣ́ въ до́мъ Госпо́день, и завѣща́ и́мъ завѣ́тъ Госпо́день, и закля́ и́хъ предъ Го́сподемъ: и показа́ и́мъ Иода́й сы́на ца́рска,

и заповѣ́да и́мъ, глаго́ля: сiе́ сло́во, е́же сотвори́те: тре́тiя ча́сть от ва́съ да сни́детъ въ суббо́ту, и да стреже́те стражбу́ до́му царе́ва во вратѣ́хъ,

и тре́тiя ча́сть у две́рiй пути́, и тре́тiя ча́сть у вра́тъ созади́ протека́юшнхъ, и да устреже́те стражбу́ до́му:

и двѣ́ ча́сти въ ва́съ, вся́къ исходя́й въ суббо́ту, и да храня́тъ стражбу́ до́му Госпо́дня при цари́:

и обступи́те царя́ о́коло, кі́йждо ору́жiе свое́ имы́й въ руцѣ́ свое́й, и входя́й въ садиро́ѳъ и да у́мретъ: и бу́дите съ царе́мъ, егда́ входи́ти ему́ и исходи́ти.

И сотвори́ша стонача́лницы вся́, ели́ка заповѣ́да Иода́й смы́сленый: и поя́ кі́йждо му́жы своя́, и входя́щыя въ суббо́ту со исходя́шими въ суббо́ту, и внидо́ша ко Иода́ю жерцу́.

И даде́ жре́цъ со́тникомъ ко́пiя и щиты́ царя́ дави́да, я́же бы́ша въ дому́ Госпо́дни:

и бы́ша въ рука́хъ воево́дъ и предтеку́щихъ, и сотвори́ша со́тницы и предходя́щiи по всему́, ели́ко заповѣ́да и́мъ жре́цъ. И собра́ жре́цъ Госпо́день вся́ лю́ди земли́ въ до́мъ Госпо́день: и ста́ша предтеку́щiи, кі́йждо и́хъ ору́жiе имы́й въ руцѣ́ свое́й, от страны́ до́му десны́я, да́же да страны́ до́му шу́iя же́ртвенныя, и до́му царе́ва о́коло:

и изведе́ сы́на царе́ва, и возложи́ на него́ вѣне́цъ [ца́рскiй] и свидѣ́нiе, и воцари́ его́, и пома́за его́. И восплеска́ша рука́ми и рѣ́ша: да живе́тъ ца́рь.

И услы́ша Гоѳолі́а гла́съ предтеку́щихъ люді́й, и вни́де къ наро́ду въ до́мъ Госпо́день,

и ви́дѣ, и се́, ца́рь стоя́ше на столпѣ́ по обы́чаю: и бя́ху предъ царе́мъ пѣвцы́ и трубы́, и вси́ лю́дiе земли́ ра́дующеся и трубя́ще въ трубы́. И раздра́ Гоѳолі́а ри́зы своя́ и возопи́: измѣ́на, измѣ́на.

И заповѣ́да Иода́й жре́цъ стонача́лникомъ и вла́стелемъ си́лы, и рече́ къ ни́мъ: изведи́те ю́ во́нъ изъ полко́въ, и входя́й вслѣ́дъ ея́ сме́ртiю да у́мретъ от ору́жiя: поне́же рече́ жре́цъ, да не у́мретъ въ дому́ Госпо́дни.

И возложи́ша на ню́ ру́цѣ, и изведо́ша ю́ скопцы́ путе́мъ исхо́да ко́ней до́му царе́ва, и у́мре ту́.

И завѣща́ Иода́й завѣ́тъ между́ Го́сподемъ и между́ царе́мъ и между́ людьми́, я́ко бы́ти и́мъ въ лю́ди Госпо́дни: и между́ царе́мъ и между́ людьми́.

И внндо́ша вси́ лю́дiе земли́ въ до́мъ Ваа́ловъ и разби́ша его́, и же́ртвенники его́ и о́бразы его́ сокруши́ша до́брѣ, и маѳа́на жерца́ Ваа́лова уби́ша предъ лице́мъ же́ртвенниковъ. И поста́ви жре́цъ вла́стели въ дому́ Госпо́дни,

и взя́ стонача́лники, и Хорри́ма и раси́ма, и вся́ лю́ди земли́, и изведе́ царя́ от до́му Госпо́дня: и внидо́ша путе́мъ вра́тъ предтеку́щихъ до́му царе́ва, и посади́ша его́ на престо́лѣ царе́вѣ.

И возра́довашася вси́ лю́дiе земли́, и гра́дъ умолче́: и Гоѳолі́ю умертви́ша мече́мъ въ дому́ царе́вѣ.

Сы́нъ седми́ лѣ́тъ Иоа́съ егда́ нача́ ца́рствовати.

Въ лѣ́то седмо́е ииу́а воцари́ся Иоа́съ, и четы́редесять лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тере его́ Саві́а от вирсаве́и.

И сотвори́ Иоа́съ пра́вое предъ Го́сподемъ во вся́ дни́, въ ня́же просвѣти́ его́ Иода́й иере́й:

оба́че высо́кихъ не преста́виша, и та́мо еще́ лю́дiе жря́ху и кадя́ху на высо́кихъ.

И рече́ Иоа́съ къ жерце́мъ: все́ сребро́ святы́хъ вноси́мое въ до́мъ Госпо́день, сребро́ оцѣне́нiя, му́жъ сребро́ взя́вый оцѣне́нiя, все́ сребро́, е́же а́ще взы́детъ на се́рдце му́жа внести́ въ до́мъ Госпо́день,

да во́змутъ себѣ́ жерцы́, му́жъ от прода́нiя своего́, и ті́и да укрѣпя́тъ веде́къ до́му во всѣ́хъ, идѣ́же а́ще обря́щется веде́къ.

И бы́сть въ два́десять тре́тiе лѣ́то царя́ Иоа́са, не укрѣпи́ша жерцы́ веде́ка хра́ма:

и призва́ ца́рь Иоа́съ Иода́я жерца́ и жерцы́, и рече́ къ ни́мъ: что́ я́ко не укрѣпи́сте веде́ка хра́ма? и ны́нѣ не прiима́йте сребра́ от прода́жей ва́шихъ, я́ко на веде́къ хра́ма да́сте е́.

И совѣща́шася жерцы́ не прiима́ти сребра́ от люді́й и не укрѣпля́ти веде́ка хра́ма.

И взя́ Иода́й жре́цъ киво́тъ еди́нъ, и сотвори́ въ не́мъ сква́жню, и положи́ его́ при олтари́ одесну́ю входя́щихъ муже́й въ до́мъ Госпо́день: и влага́ху та́мо жерцы́ храня́щiи две́рь все́ сребро́ приноси́мое въ до́мъ Госпо́день.

И бы́сть егда́ уви́дѣша, я́ко мно́го сребра́ въ ковче́зѣ, и взы́де пи́счiй царе́въ, и жре́цъ вели́кiй, и сребросе́чцы и откры́ша, и сочто́ша сребро́ обрѣ́тшееся въ дому́ Госпо́дни:

и да́ша сребро́ угото́ванное въ ру́цѣ творя́щихъ дѣла́ на сосу́ды до́му Госпо́дня: и разда́ша древодѣ́лемъ и дѣ́лателемъ зи́ждущымъ въ дому́ Госпо́дни,

и стѣнодѣ́лателемъ, и худо́жникомъ, и сѣку́щымъ ка́менiя на купле́нiе древе́съ, и ка́менiя те́санаго на строе́нiе веде́ка до́му Госпо́дня, на вся́ ели́ка иждиве́на бы́ша на утвержде́нiе хра́ма.

Оба́че не твори́шася хра́му Госпо́дню две́ри сре́бряны, гво́здiе, фiа́лы и трубы́, ни вси́ сосу́ды зла́ты, и сосу́ды сре́бряны от сребра́ принесе́ннаго въ до́мъ Госпо́день:

поне́же творя́щымъ дѣла́ даде́ся сiе́, и утверди́ша тѣ́мъ до́мъ Госпо́день.

И не сочита́ху муже́й, и́мже дая́ху сребро́ въ ру́ки, дая́ти творя́щымъ дѣла́, зане́ вѣ́рно творя́ху.

Сребро́ за грѣхи́ и сребро́ за преступле́нiе, ели́ко внесе́но бы́сть въ до́мъ Госпо́день, жерце́мъ бы́сть.

Тогда́ взы́де азаи́лъ ца́рь Си́рскiй и воева́ на ге́ѳъ, и взя́ его́ азаи́лъ и разби́ его́: и обрати́ азаи́лъ лице́ свое́ взы́ти на Иерусали́мъ.

И взя́ Иоа́съ ца́рь Иу́динъ вся́ свята́я, ели́ка освяти́ Иосафа́тъ и Иора́мъ и Охозі́а, отцы́ его́ и ца́рiе Иу́дины, и свята́я его́, и все́ зла́то обрѣ́тшееся въ сокро́вищихъ до́му Госпо́дня и до́му царе́ва, и посла́ азаи́лу царю́ Си́рску, и отъи́де от Иерусали́ма.

И про́чая слове́съ Иоа́совыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И воста́ша о́троцы его́, и совѣща́ша вся́къ совѣ́тъ, и уби́ша Иоа́са въ до́мѣ малло́ни, и́же въ саа́лѣ.

И Иезеха́ръ сы́нъ Иемуа́ѳовъ, и Иезеву́ѳъ сы́нъ соми́ровъ, раби́ его́ уби́ша его́, и у́мре, и погребо́ша его́ со отцы́ его́ во гра́дѣ дави́довѣ. И воцари́ся Амессі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то два́десять тре́тiе Иоа́са сы́на Охозі́ина царя́ Иу́дина ца́рствова Иоаха́зъ сы́нъ ииу́евъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и седмьна́десять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима, и и́де вслѣ́дъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля и не оста́ся зло́бы тоя́.

И разгнѣ́вася Госпо́дь гнѣ́вомъ на Изра́иля, и вдаде́ и́хъ въ ру́цѣ азаи́лу царю́ Си́рску и въ ру́цѣ сы́на Аде́ра, сы́на азаи́лева, во вся́ дни́.

И помоли́ся Иоаха́зъ лицу́ Госпо́дню, и услы́ша его́ Госпо́дь, я́ко ви́дѣ ско́рбь Изра́илеву, поне́же оскорби́ и́хъ ца́рь Си́рскiй.

И даде́ Госпо́дь спасе́нiе Изра́илю, и избы́ша от руку́ Си́рску: и всели́шася сы́нове Изра́илевы въ селе́нiя своя́ я́коже и вчера́ и тре́тiяго дне́:

оба́че не отступи́ша от грѣхо́въ до́му иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля, въ не́мъ ходя́ху: и дубра́ва стоя́ше въ самарі́и.

я́ко не оста́шася Иоаха́зу лю́дiе, но то́кмо пятьдеся́тъ ко́нникъ, и де́сять колесни́цъ, и де́сять ты́сящъ пѣшце́въ, я́ко изгуби́лъ и́хъ ца́рь Си́рскiй, и положи́ я́ я́ко пра́хъ на попра́нiе.

И про́чая слове́съ Иоаха́зовыхъ, и вся́ ели́ка сотвори́, и си́лы его́, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Иоаха́зъ со отцы́ свои́ми, и погребо́ша его́ въ самарі́и: и воцари́ся Иоа́съ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то три́десять седмо́е Иоа́са царя́ Иу́дина ца́рствова Иоа́съ сы́нъ Иоаха́зовъ надъ Изра́илемъ въ самарі́и шестьна́десять лѣ́тъ,

и сотвори́ лука́вое предъ очи́ма Госпо́днима: не отступи́ от всѣ́хъ грѣхо́въ иеровоа́ма сы́на нава́това, и́же въ грѣ́хъ введе́ Изра́иля, въ то́мъ хожда́ше.

И про́чая слове́съ Иоа́совыхъ и вся́ ели́ка сотвори́, и си́лы его́, я́же сотвори́ со Амессі́емъ царе́мъ Иу́динымъ, не сiя́ ли пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Изра́илевыхъ?

И у́спе Иоа́съ со отцы́ свои́ми, иеровоа́мъ же сѣ́де на престо́лѣ его́: и погребе́нъ бы́сть Иоа́съ въ самарі́и съ царми́ Изра́илевыми.

И Елиссе́й разболѣ́ся болѣ́знiю свое́ю, от нея́же у́мре. И прiи́де къ нему́ Иоа́съ ца́рь Изра́илевъ, и пла́кася надъ лице́мъ его́, и рече́: о́тче, о́тче, колесни́ца Изра́илева и ко́ни его́.

И рече́ ему́ Елиссе́й возми́ лу́къ и стрѣ́лы. И взя́ къ себѣ́ лу́къ и стрѣ́лы.

И рече́ царю́: возложи́ ру́ку свою́ на лу́къ. И возложи́ Иоа́съ ру́ку свою́ на лу́къ, и Елиссе́й возложи́ ру́ки своя́ на ру́ки царе́вы,

и рече́: отве́рзи окно́ е́же на восто́къ. И отве́рзе. И рече́ Елиссе́й: стрѣли́. И стрѣли́ [ца́рь]. И рече́ Елиссе́й: стрѣла́ спасе́нiя Госпо́дня и стрѣла́ спасе́нiя на сирі́ю, и побѣди́ши сирі́ю во Афе́кѣ да́же до сконча́нiя.

И рече́ ему́ Елиссе́й: возми́ лу́къ. И взя́. И рече́ царю́ Изра́илеву: уда́ри на зе́млю. И уда́ри ца́рь три́жды, и ста́.

И оскорбѣ́ человѣ́къ Бо́жiй о не́мъ и рече́: а́ще бы уда́рилъ еси́ пяти́щи или́ шести́щи, тогда́ бы еси́ порази́лъ сирі́ю до сконча́нiя, ны́нѣ же побѣди́ши сирі́ю три́жды.

И у́мре Елиссе́й, и погребо́ша его́. Во́ини же Моа́вли прiидо́ша въ зе́млю настава́ющу лѣ́ту тому́.

И бы́сть и́мъ погреба́ющимъ му́жа, и се́, ви́дѣша во́иновъ, и поверго́ша му́жа во гро́бѣ Елиссе́овѣ: [и впаде́ тѣ́ло человѣ́ка ме́ртва,] и прикосну́ся косте́мъ Елиссе́овымъ, и оживе́ и воста́ на но́ги своя́.

Азаи́лъ же оскорбля́ше Изра́иля во вся́ дни́ Иоаха́зовы.

И поми́лова я́ Госпо́дь, и уще́дри я́, и призрѣ́ на ня́ завѣ́та ра́ди своего́, и́же со Авраа́момъ и Исаа́комъ и Иа́ковомъ, и не восхотѣ́ Госпо́дь потреби́ти и́хъ, ниже́ отве́рже и́хъ от лица́ своего́.

И у́мре азаи́лъ ца́рь Си́рскiй, и воцари́ся Аде́ръ сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

И возврати́ся Иоа́съ сы́нъ Иоаха́зовъ, и взя́ гра́ды от руки́ Аде́ра сы́на азаи́лева, и́хже взя́ от руку́ Иоаха́за отца́ его́ въ бра́ни: три́жды побѣди́ его́ Иоа́съ, и возврати́ гра́ды Изра́илевы.

Синодальный

1 Нечестивое царствование Иорама над Израилем; 4 восстание Месы, царя Моавитского, и война против него царей Иуды и Едема вместе с Иорамом; 13 пророчество Елисея об изобилии воды и о поражении Моавитян; 21 Моавитяне разбиты; царь Моава приносит человеческую жертву.

Иорам, сын Ахава, воцарился над Израилем в Самарии в восемнадцатый год Иосафата, царя Иудейского, и царствовал двенадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних, хотя не так, как отец его и мать его: он снял статую Ваала, которую сделал отец его;

однако же грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел в грех Израиля, он держался, не отставал от них.

Меса, царь Моавитский, был богат скотом и присылал царю Израильскому по сто тысяч овец и по сто тысяч неостриженных баранов.

Но когда умер Ахав, царь Моавитский отложился от царя Израильского.

И выступил царь Иорам в то время из Самарии и сделал смотр всем Израильтянам;

и пошел и послал к Иосафату, царю Иудейскому, сказать: царь Моавитский отложился от меня, пойдешь ли со мной на войну против Моава? Он сказал: пойду; как ты, так и я, как твой народ, так и мой народ; как твои кони, так и мои кони.

И сказал: какою дорогою идти нам? Он сказал: дорогою пустыни Едомской.

И пошел царь Израильский, и царь Иудейский, и царь Едомский, и шли они обходом семь дней, и не было воды для войска и для скота, который шел за ними.

И сказал царь Израильский: ах! созвал Господь трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Иосафат: нет ли здесь пророка Господня, чтобы нам вопросить Господа чрез него? И отвечал один из слуг царя Израильского и сказал: здесь Елисей, сын Сафатов, который подавал воду на руки Илии.

И сказал Иосафат: есть у него слово Господне. И пошли к нему царь Израильский, и Иосафат, и царь Едомский.

И сказал Елисей царю Израильскому: что мне и тебе? пойди к пророкам отца твоего и к пророкам матери твоей. И сказал ему царь Израильский: нет, потому что Господь созвал сюда трех царей сих, чтобы предать их в руку Моава.

И сказал Елисей: жив Господь Саваоф, пред Которым я стою! Если бы я не почитал Иосафата, царя Иудейского, то не взглянул бы на тебя и не видел бы тебя;

теперь позовите мне гуслиста. И когда гуслист играл на гуслях, тогда рука Господня коснулась Елисея,

и он сказал: так говорит Господь: делайте на сей долине рвы за рвами,

ибо так говорит Господь: не увидите ветра и не увидите дождя, а долина сия наполнится водою, которую будете пить вы и мелкий и крупный скот ваш;

но этого мало пред очами Господа; Он и Моава предаст в руки ваши,

и вы поразите все города укрепленные и все города главные, и все лучшие деревья срубите, и все источники водные запрудите, и все лучшие участки полевые испортите каменьями.

Поутру, когда возносят хлебное приношение, вдруг полилась вода по пути от Едома, и наполнилась земля водою.

Когда Моавитяне услышали, что идут цари воевать с ними, тогда собраны были все, начиная от носящего пояс и старше, и стали на границе.

Поутру встали они рано, и когда солнце воссияло над водою, Моавитянам издали показалась эта вода красною, как кровь.

И сказали они: это кровь; сразились цари между собою и истребили друг друга; теперь на добычу, Моав!

И пришли они к стану Израильскому. И встали Израильтяне и стали бить Моавитян, и те побежали от них, а они продолжали идти на них и бить Моавитян.

И города разрушили, и на всякий лучший участок в поле бросили каждый по камню и закидали его; и все протоки вод запрудили и все дерева лучшие срубили, так что оставались только каменья в Кир-Харешете. И обступили его пращники и разрушили его.

И увидел царь Моавитский, что битва одолевает его, и взял с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Едомскому; но не могли.

И взял он сына своего первенца, которому следовало царствовать вместо него, и вознес его во всесожжение на стене. Это произвело большое негодование в Израильтянах, и они отступили от него и возвратились в свою землю.

1 Елисей умножением масла спасает вдову от заимодавца; 8 воскрешает сына Сонамитянки, которая часто давала ему приют и пропитание; 38 Елисей избавляет сынов пророков от отравления похлебкой; 42 он умножает хлебный начаток, принесенный ему, так что сто человек насытились и еще осталось.

Одна из жен сынов пророческих с воплем говорила Елисею: раб твой, мой муж, умер; а ты знаешь, что раб твой боялся Господа; теперь пришел заимодавец взять обоих детей моих в рабы себе.

И сказал ей Елисей: что мне сделать тебе? скажи мне, что есть у тебя в доме? Она сказала: нет у рабы твоей ничего в доме, кроме сосуда с елеем.

И сказал он: пойди, попроси себе сосудов на стороне, у всех соседей твоих, сосудов порожних; набери немало,

и пойди, запри дверь за собою и за сыновьями твоими, и наливай во все эти сосуды; полные отставляй.

И пошла от него и заперла дверь за собой и за сыновьями своими. Они подавали ей, а она наливала.

Когда наполнены были сосуды, она сказала сыну своему: подай мне еще сосуд. Он сказал ей: нет более сосудов. И остановилось масло.

И пришла она, и пересказала человеку Божию. Он сказал: пойди, продай масло и заплати долги твои; а что останется, тем будешь жить с сыновьями твоими.

В один день пришел Елисей в Сонам. Там одна богатая женщина упросила его к себе есть хлеба; и когда он ни проходил, всегда заходил туда есть хлеба.

И сказала она мужу своему: вот, я знаю, что человек Божий, который проходит мимо нас постоянно, святой;

сделаем небольшую горницу над стеною и поставим ему там постель, и стол, и седалище, и светильник; и когда он будет приходить к нам, пусть заходит туда.

В один день он пришел туда, и зашел в горницу, и лег там,

и сказал Гиезию, слуге своему: позови эту Сонамитянку. И позвал ее, и она стала пред ним.

И сказал ему: скажи ей: «вот, ты так заботишься о нас; что сделать бы тебе? не нужно ли поговорить о тебе с царем, или с военачальником?» Она сказала: нет, среди своего народа я живу.

И сказал он: что же сделать ей? И сказал Гиезий: да вот, сына нет у нее, а муж ее стар.

И сказал он: позови ее. Он позвал ее, и стала она в дверях.

И сказал он: через год, в это самое время ты будешь держать на руках сына. И сказала она: нет, господин мой, человек Божий, не обманывай рабы твоей.

И женщина стала беременною и родила сына на другой год, в то самое время, как сказал ей Елисей.

И подрос ребенок и в один день пошел к отцу своему, к жнецам.

И сказал отцу своему: голова моя! голова моя болит! И сказал тот слуге своему: отнеси его к матери его.

И понес его и принес его к матери его. И он сидел на коленях у нее до полудня, и умер.

И пошла она, и положила его на постели человека Божия, и заперла его, и вышла,

и позвала мужа своего и сказала: пришли мне одного из слуг и одну из ослиц, я поеду к человеку Божию и возвращусь.

Он сказал: зачем тебе ехать к нему? сегодня не новомесячие и не суббота. Но она сказала: хорошо.

И оседлала ослицу и сказала слуге своему: веди и иди; не останавливайся, доколе не скажу тебе.

И отправилась и прибыла к человеку Божию, к горе Кармил. И когда увидел человек Божий ее издали, то сказал слуге своему Гиезию: это та Сонамитянка.

Побеги к ней навстречу и скажи ей: «здорова ли ты? здоров ли муж твой? здоров ли ребенок?» – Она сказала: здоровы.

Когда же пришла к человеку Божию на гору, ухватилась за ноги его. И подошел Гиезий, чтобы отвести ее; но человек Божий сказал: оставь ее, душа у нее огорчена, а Господь скрыл от меня и не объявил мне.

И сказала она: просила ли я сына у господина моего? не говорила ли я: «не обманывай меня»?

И сказал он Гиезию: опояшь чресла твои и возьми жезл мой в руку твою, и пойди; если встретишь кого, не приветствуй его, и если кто будет тебя приветствовать, не отвечай ему; и положи посох мой на лице ребенка.

И сказала мать ребенка: жив Господь и жива душа твоя! не отстану от тебя. И он встал и пошел за нею.

Гиезий пошел впереди их и положил жезл на лице ребенка. Но не было ни голоса, ни ответа. И вышел навстречу ему, и донес ему, и сказал: не пробуждается ребенок.

И вошел Елисей в дом, и вот, ребенок умерший лежит на постели его.

И вошел, и запер дверь за собою, и помолился Господу.

И поднялся и лег над ребенком, и приложил свои уста к его устам, и свои глаза к его глазам, и свои ладони к его ладоням, и простерся на нем, и согрелось тело ребенка.

И встал и прошел по горнице взад и вперед; потом опять поднялся и простерся на нем. И чихнул ребенок раз семь, и открыл ребенок глаза свои.

И позвал он Гиезия и сказал: позови эту Сонамитянку. И тот позвал ее. Она пришла к нему, и он сказал: возьми сына твоего.

И подошла, и упала ему в ноги, и поклонилась до земли; и взяла сына своего и пошла.

Елисей же возвратился в Галгал. И был голод в земле той, и сыны пророков сидели пред ним. И сказал он слуге своему: поставь большой котел и свари похлебку для сынов пророческих.

И вышел один из них в поле собирать овощи, и нашел дикое вьющееся растение, и набрал с него диких плодов полную одежду свою; и пришел и накрошил их в котел с похлебкою, так как они не знали их.

И налили им есть. Но как скоро они стали есть похлебку, то подняли крик и говорили: смерть в котле, человек Божий! И не могли есть.

И сказал он: подайте муки. И всыпал ее в котел и сказал [Гиезию]: наливай людям, пусть едят. И не стало ничего вредного в котле.

Пришел некто из Ваал-Шалиши, и принес человеку Божию хлебный начаток – двадцать ячменных хлебцев и сырые зерна в шелухе. И сказал Елисей: отдай людям, пусть едят.

И сказал слуга его: что тут я дам ста человекам? И сказал он: отдай людям, пусть едят, ибо так говорит Господь: «насытятся, и останется».

Он подал им, и они насытились, и еще осталось, по слову Господню.

1 Нееман, военачальник Сирийский, страдающий проказой, отправляется с письмом к царю Израильскому, который отправляет Неемана к Елисею; 9 Нееман исцеляется; 15 Елисей не принял даров Неемана; его слуга, Гиезий, тайно попросил отдать их ему, за что поражён проказой.

Нееман, военачальник царя Сирийского, был великий человек у господина своего и уважаемый, потому что чрез него дал Господь победу Сириянам; и человек сей был отличный воин, но прокаженный.

Сирияне однажды пошли отрядами и взяли в плен из земли Израильской маленькую девочку, и она служила жене Неемановой.

И сказала она госпоже своей: о, если бы господин мой побывал у пророка, который в Самарии, то он снял бы с него проказу его!

И пошел Нееман и передал это господину своему, говоря: так и так говорит девочка, которая из земли Израильской.

И сказал царь Сирийский [Нееману]: пойди, сходи, а я пошлю письмо к царю Израильскому. Он пошел и взял с собою десять талантов серебра и шесть тысяч сиклей золота, и десять перемен одежд;

и принес письмо царю Израильскому, в котором было сказано: вместе с письмом сим, вот, я посылаю к тебе Неемана, слугу моего, чтобы ты снял с него проказу его.

Царь Израильский, прочитав письмо, разодрал одежды свои и сказал: разве я Бог, чтобы умерщвлять и оживлять, что он посылает ко мне, чтобы я снял с человека проказу его? вот, теперь знайте и смотрите, что он ищет предлога враждовать против меня.

Когда услышал Елисей, человек Божий, что царь Израильский разодрал одежды свои, то послал сказать царю: для чего ты разодрал одежды свои? пусть он придет ко мне, и узнает, что есть пророк в Израиле.

И прибыл Нееман на конях своих и на колеснице своей, и остановился у входа в дом Елисеев.

И выслал к нему Елисей слугу сказать: пойди, омойся семь раз в Иордане, и обновится тело твое у тебя, и будешь чист.

И разгневался Нееман, и пошел, и сказал: вот, я думал, что он выйдет, станет и призовет имя Господа Бога своего, и возложит руку свою на то место и снимет проказу;

разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься? И оборотился и удалился в гневе.

И подошли рабы его и говорили ему, и сказали: отец мой, если бы что-нибудь важное сказал тебе пророк, то не сделал ли бы ты? а тем более, когда он сказал тебе только: «омойся, и будешь чист».

И пошел он и окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился.

И возвратился к человеку Божию он и все сопровождавшие его, и пришел, и стал пред ним, и сказал: вот, я узнал, что на всей земле нет Бога, как только у Израиля; итак прими дар от раба твоего.

И сказал он: жив Господь, пред лицем Которого стою! не приму. И тот принуждал его взять, но он не согласился.

И сказал Нееман: если уже не так, то пусть рабу твоему дадут земли, сколько снесут два лошака, потому что не будет впредь раб твой приносить всесожжения и жертвы другим богам, кроме Господа;

только вот в чем да простит Господь раба твоего: когда пойдет господин мой в дом Риммона для поклонения там и опрется на руку мою, и поклонюсь я в доме Риммона, то, за мое поклонение в доме Риммона, да простит Господь раба твоего в случае сем.

И сказал ему: иди с миром. И он отъехал от него на небольшое пространство земли.

И сказал Гиезий, слуга Елисея, человека Божия: вот, господин мой отказался взять из руки Неемана, этого Сириянина, то, что он приносил. Жив Господь! Побегу я за ним, и возьму у него что-нибудь.

И погнался Гиезий за Нееманом. И увидел Нееман бегущего за собою, и сошел с колесницы навстречу ему, и сказал: с миром ли?

Он отвечал: с миром; господин мой послал меня сказать: «вот, теперь пришли ко мне с горы Ефремовой два молодых человека из сынов пророческих; дай им талант серебра и две перемены одежд».

И сказал Нееман: возьми, пожалуй, два таланта. И упрашивал его. И завязал он два таланта серебра в два мешка и две перемены одежд и отдал двум слугам своим, и понесли перед ним.

Когда он пришел к холму, то взял из рук их и спрятал дома. И отпустил людей, и они ушли.

Когда он пришел и явился к господину своему, Елисей сказал ему: откуда, Гиезий? И сказал он: никуда не ходил раб твой.

И сказал он ему: разве сердце мое не сопутствовало тебе, когда обратился навстречу тебе человек тот с колесницы своей? время ли брать серебро и брать одежды, или масличные деревья и виноградники, и мелкий или крупный скот, и рабов или рабынь?

Пусть же проказа Нееманова пристанет к тебе и к потомству твоему навек. И вышел он от него белый от проказы, как снег.

1 Елисей спас топор из воды; 8 тревога царя Сирийского, так как Елисей открывал царю Израильскому тайны Сирийцев; 14 Елисей в Дофаиме окружен большим войском царя Сирийского, но Господь поражает их слепотою; пророк отводит их в Самарию; 20 там они спасены повелением Елисея от избиения, накормлены и отправлены к государю своему; 24 большой голод в Самарии во время осады её Венададом; царь обвиняет Елисея и намеревается убить его.

И сказали сыны пророков Елисею: вот, место, где мы живем при тебе, тесно для нас;

пойдем к Иордану и возьмем оттуда каждый по одному бревну и сделаем себе там место для жительства. Он сказал: пойдите.

И сказал один: сделай милость, пойди и ты с рабами твоими. И сказал он: пойду.

И пошел с ними, и пришли к Иордану и стали рубить деревья.

И когда один валил бревно, топор его упал в воду. И закричал он и сказал: ах, господин мой! а он взят был на подержание!

И сказал человек Божий: где он упал? Он указал ему место. И отрубил он кусок дерева и бросил туда, и всплыл топор.

И сказал он: возьми себе. Он протянул руку свою и взял его.

Царь Сирийский пошел войною на Израильтян, и советовался со слугами своими, говоря: в таком-то и в таком-то месте я расположу свой стан.

И посылал человек Божий к царю Израильскому сказать: берегись проходить сим местом, ибо там Сирияне залегли.

И посылал царь Израильский на то место, о котором говорил ему человек Божий и предостерегал его; и сберег себя там не раз и не два.

И встревожилось сердце царя Сирийского по сему случаю, и призвал он рабов своих и сказал им: скажите мне, кто из наших в сношении с царем Израильским?

И сказал один из слуг его: никто, господин мой царь; а Елисей пророк, который у Израиля, пересказывает царю Израильскому и те слова, которые ты говоришь в спальной комнате твоей.

И сказал он: пойдите, узнайте, где он; я пошлю и возьму его. И донесли ему и сказали: вот, он в Дофаиме.

И послал туда коней и колесницы и много войска. И пришли ночью и окружили город.

Поутру служитель человека Божия встал и вышел; и вот, войско вокруг города, и кони и колесницы. И сказал ему слуга его: увы! господин мой, что нам делать?

И сказал он: не бойся, потому что тех, которые с нами, больше, нежели тех, которые с ними.

И молился Елисей, и говорил: Господи! открой ему глаза, чтоб он увидел. И открыл Господь глаза слуге, и он увидел, и вот, вся гора наполнена конями и колесницами огненными кругом Елисея.

Когда пошли к нему Сирияне, Елисей помолился Господу и сказал: порази их слепотою. И Он поразил их слепотою по слову Елисея.

И сказал им Елисей: это не та дорога и не тот город; идите за мною, и я провожу вас к тому человеку, которого вы ищете. И привел их в Самарию.

Когда они пришли в Самарию, Елисей сказал: Господи! открой глаза им, чтобы они видели. И открыл Господь глаза их, и увидели, что они в средине Самарии.

И сказал царь Израильский Елисею, увидев их: не избить ли их, отец мой?

И сказал он: не убивай. Разве мечом твоим и луком твоим ты пленил их, чтобы убивать их? Предложи им хлеба и воды; пусть едят и пьют, и пойдут к государю своему.

И приготовил им большой обед, и они ели и пили. И отпустил их, и пошли к государю своему. И не ходили более те полчища Сирийские в землю Израилеву.

После того собрал Венадад, царь Сирийский, все войско свое и выступил, и осадил Самарию.

И был большой голод в Самарии, когда они осадили ее, так что ослиная голова продавалась по восьмидесяти сиклей серебра, и четвертая часть каба голубиного помета – по пяти сиклей серебра.

Однажды царь Израильский проходил по стене, и женщина с воплем говорила ему: помоги, господин мой царь.

И сказал он: если не поможет тебе Господь, из чего я помогу тебе? с гумна ли, с точила ли?

И сказал ей царь: что тебе? И сказала она: эта женщина говорила мне: «отдай своего сына, съедим его сегодня, а сына моего съедим завтра».

И сварили мы моего сына, и съели его. И я сказала ей на другой день: «отдай же твоего сына, и съедим его». Но она спрятала своего сына.

Царь, выслушав слова женщины, разодрал одежды свои; и проходил он по стене, и народ видел, что вретище на самом теле его.

И сказал: пусть то и то сделает мне Бог, и еще более сделает, если останется голова Елисея, сына Сафатова, на нем сегодня.

Елисей же сидел в своем доме, и старцы сидели у него. И послал [царь] человека от себя. Прежде нежели пришел посланный к нему, он сказал старцам: видите ли, что этот сын убийцы послал снять с меня голову? Смотрите, когда придет посланный, затворите дверь и прижмите его дверью. А вот и топот ног господина его за ним!

Еще говорил он с ними, и вот посланный приходит к нему, и сказал: вот какое бедствие от Господа! чего мне впредь ждать от Господа?

1 Елисей предсказывает конец осады Самарии; 3 четверо прокаженных из Самарии пошли в стан Сирийский за хлебом и нашли, что Сирийцы ночью убежали; 9 прокаженные сообщают об этом у ворот города, но царь боится, что это военная хитрость; разведка подтверждает сообщение; 16 полный достаток в Самарии, все слова Елисея исполнились.

И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.

И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.

Четыре человека прокаженных находились при входе в ворота и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?

Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрем; если же сидеть здесь, то также умрем. Пойдем лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем.

И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.

Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.

И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.

И пришли те прокаженные к краю стана, и вошли в один шатер, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли еще в другой шатер, и там взяли, и пошли и спрятали.

И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей – день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падет на нас вина. Пойдем же и уведомим дом царский.

И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.

И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.

И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: «когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город».

И отвечал один из служащих при нем, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе, [из всего ополчения Израильтян только и осталось в нем, из всего ополчения Израильтян, которое погибло], и пошлем, и посмотрим.

И взяли две пары коней, запряженных в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.

И ехали за ним до Иордана, и вот вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своем. И возвратились посланные, и донесли царю.

И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.

И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.

Когда говорил человек Божий царю так: «две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии»,

тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: «если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?» А он сказал: «увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь».

Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.

1 Царь вернул землю женщине, сына которой Елисей воскресил; 7 Елисей в Дамаске предсказывает воцарение Азаила над Сириею и великое зло, которое он причинит Израилю; Азаил убивает Венадада и воцаряется вместо него; 16 нечестивое царствование Иорама над Иудою; 20 Едом восстал против Иуды; 25 нечестивое царствование Охозии в Иудее; посещение им больного царя Израильского.

И говорил Елисей женщине, сына которой воскресил он, и сказал: встань, и пойди, ты и дом твой, и поживи там, где можешь пожить, ибо призвал Господь голод, и он придет на сию землю на семь лет.

И встала та женщина, и сделала по слову человека Божия; и пошла она и дом ее, и жила в земле Филистимской семь лет.

По прошествии семи лет возвратилась эта женщина из земли Филистимской и пришла просить царя о доме своем и о поле своем.

Царь тогда разговаривал с Гиезием, слугою человека Божия, и сказал: расскажи мне все замечательное, что́ сделал Елисей.

И между тем как он рассказывал царю, что тот воскресил умершего, женщина, которой сына воскресил он, просила царя о доме своем и о поле своем. И сказал Гиезий: господин мой царь, это та самая женщина и тот самый сын ее, которого воскресил Елисей.

И спросил царь у женщины, и она рассказала ему. И дал ей царь одного из придворных, сказав: возвратить ей все принадлежащее ей и все доходы с поля, с того дня, как она оставила землю, поныне.

И пришел Елисей в Дамаск, когда Венадад, царь Сирийский, был болен. И донесли ему, говоря: пришел человек Божий сюда.

И сказал царь Азаилу: возьми в руку твою дар и пойди навстречу человеку Божию, и вопроси Господа чрез него, говоря: выздоровею ли я от сей болезни?

И пошел Азаил навстречу ему, и взял дар в руку свою и всего лучшего в Дамаске, сколько могут нести сорок верблюдов, и пришел и стал пред лице его, и сказал: сын твой Венадад, царь Сирийский, послал меня к тебе спросить: «выздоровею ли я от сей болезни?»

И сказал ему Елисей: пойди, скажи ему: «выздоровеешь»; однако ж открыл мне Господь, что он умрет.

И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение; и заплакал человек Божий.

И сказал Азаил: отчего господин мой плачет? И сказал он: оттого, что я знаю, какое наделаешь ты сынам Израилевым зло; крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь.

И сказал Азаил: что такое раб твой, пес [мертвый], чтобы мог сделать такое большое дело? И сказал Елисей: указал мне Господь в тебе царя Сирии.

И пошел он от Елисея, и пришел к государю своему. И сказал ему этот: что говорил тебе Елисей? И сказал: он говорил мне, что ты выздоровеешь.

А на другой день он взял одеяло, намочил его водою, и положил на лице его, и он умер. И воцарился Азаил вместо него.

В пятый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, за Иосафатом, царем Иудейским, воцарился Иорам, сын Иосафатов, царь Иудейский.

Тридцати двух лет был он, когда воцарился, и восемь лет царствовал в Иерусалиме,

и ходил путем царей Израильских, как поступал дом Ахавов, потому что дочь Ахава была женою его, и делал неугодное в очах Господних.

Однако ж не хотел Господь погубить Иуду, ради Давида, раба Своего, так как Он обещал дать ему светильник в детях его на все времена.

Во дни его выступил Едом из-под руки Иуды, и поставили они над собою царя.

И пошел Иорам в Цаир, и все колесницы с ним; и встал он ночью, и поразил Идумеян, окружавших его, и начальников над колесницами, но народ убежал в шатры свои.

И выступил Едом из-под руки Иуды до сего дня. В то же время выступила и Ливна.

Прочее об Иораме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Иорам с отцами своими, и погребен с отцами своими в городе Давидовом. И воцарился Охозия, сын его, вместо него.

В двенадцатый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, воцарился Охозия, сын Иорама, царя Иудейского.

Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме. Имя же матери его Гофолия, дочь Амврия, царя Израильского.

И ходил путем дома Ахавова, и делал неугодное в очах Господних, подобно дому Ахавову, потому что он был в родстве с домом Ахавовым.

И пошел он с Иорамом, сыном Ахавовым, на войну с Азаилом, царем Сирийским, в Рамоф Галаадский, и ранили Сирияне Иорама.

И возвратился Иорам царь, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И Охозия, сын Иорама, царь Иудейский, пришел посетить Иорама, сына Ахавова, в Изреель, так как он был болен.

1 По повелению Елисея Ииуй тайно помазан на царство; 15 он решительно отправляется в Изреель и убивает Иорама; 27 Охозия поражен в Мегиддоне; 30 по приказанию Ииуя Иезавель выброшена из окна.

Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф Галаадский.

Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату;

и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем». Потом отвори дверь, и беги, и не жди.

И пошел отрок, слуга пророка, в Рамоф Галаадский,

и пришел, и вот сидят военачальники. И сказал: у меня слово до тебя, военачальник. И сказал Ииуй: до кого из всех нас? И сказал он: до тебя, военачальник.

И встал он, и вошел в дом. И отрок вылил елей на голову его, и сказал ему: так говорит Господь Бог Израилев: «помазую тебя в царя над народом Господним, над Израилем,

и ты истребишь дом Ахава, господина твоего, чтобы Мне отмстить за кровь рабов Моих пророков и за кровь всех рабов Господних, павших от руки Иезавели;

и погибнет весь дом Ахава, и истреблю у Ахава мочащегося к стене, и заключенного и оставшегося в Израиле,

и сделаю дом Ахава, как дом Иеровоама, сына Наватова, и как дом Ваасы, сына Ахиина;

Иезавель же съедят псы на поле Изреельском, и никто не похоронит ее». И отворил дверь, и убежал.

И вышел Ииуй к слугам господина своего, и сказали ему: с миром ли? Зачем приходил этот неистовый к тебе? И сказал им: вы знаете этого человека и что он говорит.

И сказали: неправда, скажи нам. И сказал он: то и то он сказал мне, говоря: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем».

И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй!

И восстал Ииуй, сын Иосафата, сына Намессиева, против Иорама; Иорам же находился со всеми Израильтянами в Рамофе Галаадском на страже против Азаила, царя Сирийского.

Впрочем сам царь Иорам возвратился, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И сказал Ииуй: если вы согласны [со мною], то пусть никто не уходит из города, чтобы идти подать весть в Изрееле.

И сел Ииуй на коня, и поехал в Изреель, где лежал Иорам [царь Израильский, для лечения ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским, сильным и могущественным], и куда Охозия, царь Иудейский, пришел посетить Иорама.

На башне в Изрееле стоял сторож, и увидел он полчище Ииуево, когда оно шло, и сказал: полчище вижу я. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?

И выехал всадник на коне навстречу ему, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною. И донес сторож, и сказал: доехал до них, но не возвращается.

И послали другого всадника, и он приехал к ним, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною.

И донес сторож, сказав: доехал до них, и не возвращается, а походка, как будто Ииуя, сына Намессиева, потому что он идет стремительно.

И сказал Иорам: запрягай. И запрягли колесницу его. И выступил Иорам, царь Израильский, и Охозия, царь Иудейский, каждый на колеснице своей. И выступили навстречу Ииую, и встретились с ним на поле Навуфея Изреелитянина.

И когда увидел Иорам Ииуя, то сказал: с миром ли Ииуй? И сказал он: какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей, и при многих волхвованиях ее?

И поворотил Иорам руки свои, и побежал, и сказал Охозии: измена, Охозия!

А Ииуй натянул лук рукою своею, и поразил Иорама между плечами его, и прошла стрела чрез сердце его, и пал он на колеснице своей.

И сказал Ииуй Бидекару, сановнику своему: возьми, брось его на участок поля Навуфея Изреелитянина, ибо вспомни, как мы с тобою ехали вдвоем сзади Ахава, отца его, и как Господь изрек на него такое пророчество:

истинно, кровь Навуфея и кровь сыновей его видел Я вчера, говорит Господь, и отмщу тебе на сем поле. Итак возьми, брось его на поле, по слову Господню.

Охозия, царь Иудейский, увидев сие, побежал по дороге к дому, что в саду. И погнался за ним Ииуй, и сказал: и его бейте на колеснице. Это было на возвышенности Гур, что при Ивлеаме. И побежал он в Мегиддон, и умер там.

И отвезли его рабы его в Иерусалим, и похоронили его в гробнице его, с отцами его, в городе Давидовом.

В одиннадцатый год Иорама, сына Ахавова, воцарился Охозия в Иудее.

И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое и украсила голову свою, и глядела в окно.

Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего?

И поднял он лице свое к окну и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха.

И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее.

И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она.

И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук.

И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели,

и будет труп Иезавели на участке Изреельском, как навоз на поле, так что никто не скажет: это Иезавель.

1 Ииуй истребляет весь дом Ахава и братьев Охозии; 18 собрав всех священников, пророков и служителей Ваала, он поразил их в доме Ваала в Самарии; 29 Ииуй не отступил от золотых тельцов в Вефиле и Дане и не ходит в законе Господнем; 32 Азаил, царь Сирийский, отнял у Израиля землю на восток от Иордана; смерть Ииуя.

У Ахава было семьдесят сыновей в Самарии. И написал Ииуй письма, и послал в Самарию к начальникам Изреельским, старейшинам и воспитателям детей Ахавовых, такого содержания:

когда придет это письмо к вам, то, так как у вас и сыновья господина вашего, у вас же и колесницы, и кони, и укрепленный город, и оружие, –

выберите лучшего и достойнейшего из сыновей государя своего, и посадите на престол отца его, и воюйте за дом государя своего.

Они испугались чрезвычайно и сказали: вот, два царя не устояли перед ним, как же нам устоять?

И послал начальствующий над домом царским, и градоначальник, и старейшины, и воспитатели к Ииую, сказать: мы рабы твои, и что скажешь нам, то и сделаем; мы никого не поставим царем, что угодно тебе, то и делай.

И написал он к ним письмо во второй раз такое: если вы мои и слову моему повинуетесь, то возьмите головы сыновей государя своего, и придите ко мне завтра в это время в Изреель. [Царских же сыновей было семьдесят человек; воспитывали их знатнейшие в городе.]

Когда пришло к ним письмо, они взяли царских сыновей, и закололи их – семьдесят человек, и положили головы их в корзины, и послали к нему в Изреель.

И пришел посланный, и донес ему, и сказал: принесли головы сыновей царских. И сказал он: разложите их на две груды у входа в ворота, до утра.

Поутру он вышел, и стал, и сказал всему народу: вы невиновны. Вот я восстал против государя моего и умертвил его, а их всех кто убил?

Знайте же теперь, что не падет на землю ни одно слово Господа, которое Он изрек о доме Ахава; Господь сделал то, что изрек чрез раба Своего Илию.

И умертвил Ииуй всех оставшихся из дома Ахава в Изрееле, и всех вельмож его, и близких его, и священников его, так что не осталось от него ни одного уцелевшего.

И встал, и пошел, и пришел в Самарию. Находясь на пути при Беф-Екеде пастушеском,

встретил Ииуй братьев Охозии, царя Иудейского, и сказал: кто вы? Они сказали: мы братья Охозии, идем узнать о здоровье сыновей царя и сыновей государыни.

И сказал он: возьмите их живых. И взяли их живых, и закололи их – сорок два человека, при колодезе Беф-Екеда, и не осталось из них ни одного.

И поехал оттуда, и встретился с Ионадавом, сыном Рихавовым, шедшим навстречу ему, и приветствовал его, и сказал ему: расположено ли твое сердце так, как мое сердце к твоему сердцу? И сказал Ионадав: да. Если так, то дай руку твою. И подал он руку свою, и приподнял он его к себе в колесницу,

и сказал: поезжай со мною, и смотри на мою ревность о Господе. И посадили его в колесницу.

Прибыв в Самарию, он убил всех, остававшихся у Ахава в Самарии, так что совсем истребил его, по слову Господа, которое Он изрек Илии.

И собрал Ииуй весь народ и сказал им: Ахав мало служил Ваалу; Ииуй будет служить ему более.

Итак созовите ко мне всех пророков Ваала, всех служителей его и всех священников его, чтобы никто не был в отсутствии, потому что у меня будет великая жертва Ваалу. А всякий, кто не явится, не останется жив. Ииуй делал это с хитрым намерением, чтобы истребить служителей Ваала.

И сказал Ииуй: назначьте праздничное собрание ради Ваала. И провозгласили собрание.

И послал Ииуй по всему Израилю, и пришли все служители Ваала; не оставалось ни одного человека, кто бы не пришел; и вошли в дом Ваалов, и наполнился дом Ваалов от края до края.

И сказал он хранителю одежд: принеси одежду для всех служителей Ваала. И он принес им одежду.

И вошел Ииуй с Ионадавом, сыном Рихавовым, в дом Ваалов, и сказал служителям Ваала: разведайте и разглядите, не находится ли у вас кто-нибудь из служителей Господних, так как здесь должны находиться только одни служители Ваала.

И приступили они к совершению жертв и всесожжений. А Ииуй поставил вне дома восемьдесят человек и сказал: душа того, у которого спасется кто-либо из людей, которых я отдаю вам в руки, будет вместо души спасшегося.

Когда кончено было всесожжение, сказал Ииуй скороходам и начальникам: пойдите, бейте их, чтобы ни один не ушел. И поразили их острием меча и бросили их скороходы и начальники, и пошли в город, где было капище Ваалово.

И вынесли статуи из капища Ваалова и сожгли их.

И разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот, до сего дня.

И истребил Ииуй Ваала с земли Израильской.

Впрочем от грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, от них не отступал Ииуй, – от золотых тельцов, которые в Вефиле и которые в Дане.

И сказал Господь Ииую: за то, что ты охотно сделал, что было праведно в очах Моих, выполнил над домом Ахавовым все, что было на сердце у Меня, сыновья твои до четвертого рода будут сидеть на престоле Израилевом.

Но Ииуй не старался ходить в законе Господа Бога Израилева, от всего сердца. Он не отступал от грехов Иеровоама, который ввел Израиля в грех.

В те дни начал Господь отрезать части от Израильтян, и поражал их Азаил во всем пределе Израилевом,

на восток от Иордана, всю землю Галаад, колено Гадово, Рувимово, Манассиино, начиная от Ароера, который при потоке Арноне, и Галаад и Васан.

Прочее об Ииуе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его написано в летописи царей Израильских.

И почил Ииуй с отцами своими, и похоронили его в Самарии. И воцарился Иоахаз, сын его, вместо него.

Времени же царствования Ииуева над Израилем, в Самарии, было двадцать восемь лет.

1 Гофолия истребляет всё царское племя, кроме младенца Иоаса, и царствует над Иудою; 4 священник Иодай сделал заговор с телохранителями, воцарил Иоаса и поразил Гофолию; 17 царь и народ заключили завет с Господом, что будут служить Ему, и разрушили дом Ваала.

Гофолия, мать Охозии, видя, что сын ее умер, встала и истребила все царское племя.

Но Иосавеф, дочь царя Иорама, сестра Охозии, взяла Иоаса, сына Охозии, и тайно увела его из среды умерщвляемых сыновей царских, его и кормилицу его, в постельную комнату; и скрыли его от Гофолии, и он не умерщвлен.

И был он с нею скрываем в доме Господнем шесть лет, между тем как Гофолия царствовала над землею.

В седьмой год послал Иодай, и взял сотников из телохранителей и скороходов, и привел их к себе в дом Господень, и сделал с ними договор, и взял с них клятву в доме Господнем, и показал им царского сына.

И дал им приказание, сказав: вот что вы сделайте: третья часть из вас, из приходящих в субботу, будет содержать стражу при царском доме;

третья часть у ворот Сур, и третья часть у ворот сзади телохранителей, и содержите стражу дома, чтобы не было повреждения;

и две части из вас, из всех отходящих в субботу, будут содержать стражу при доме Господнем для царя;

и окружите царя со всех сторон, каждый с оружием своим в руке своей; и кто вошел бы в ряды, тот да будет умерщвлен. И будьте при царе, когда он выходит и когда входит.

И сделали сотники всё, что приказал Иодай священник, и взяли каждый людей своих, приходящих в субботу и отходящих в субботу, и пришли к Иодаю священнику.

И раздал священник сотникам копья и щиты царя Давида, которые были в доме Господнем.

И стали скороходы, каждый с оружием в руке своей, от правой стороны дома до левой стороны дома, у жертвенника и у дома, вокруг царя.

И вывел он царского сына, и возложил на него царский венец и украшения, и воцарили его, и помазали его, и рукоплескали и восклицали: да живет царь!

И услышала Гофолия голос бегущего народа, и пошла к народу в дом Господень.

И видит, и вот царь стоит на возвышении, по обычаю, и князья и трубы подле царя; и весь народ земли веселится, и трубят трубами. И разодрала Гофолия одежды свои, и закричала: заговор! заговор!

И дал приказание Иодай священник сотникам, начальствующим над войском, и сказал им: «выведите ее за ряды, а кто пойдет за нею, умерщвляйте мечом», так как думал священник, чтобы не умертвили ее в доме Господнем.

И дали ей место, и она прошла чрез вход конский к дому царскому, и умерщвлена там.

И заключил Иодай завет между Господом и между царем и народом, чтоб он был народом Господним, и между царем и народом.

И пошел весь народ земли в дом Ваала, и разрушили жертвенники его, и изображения его совершенно разбили, и Матфана, жреца Ваалова, убили пред жертвенниками. И учредил священник наблюдение над домом Господним.

И взял сотников и телохранителей и скороходов и весь народ земли, и проводили царя из дома Господня, и пришли по дороге чрез ворота телохранителей в дом царский; и он воссел на престоле царей.

И веселился весь народ земли, и город успокоился. А Гофолию умертвили мечом в царском доме.

Семи лет был Иоас, когда воцарился.

1 Народ приносит серебро для исправления повреждений в храме; 17 Иоас отдал сокровища Азаилу, царю Сирийскому, чтобы тот отступил от Иерусалима; 19 заговор и убийство Иоаса.

В седьмой год Ииуя воцарился Иоас и сорок лет царствовал в Иерусалиме. Имя матери его Цивья, из Вирсавии.

И делал Иоас угодное в очах Господних во все дни свои, доколе наставлял его священник Иодай;

только высоты не были отменены; народ еще приносил жертвы и курения на высотах.

И сказал Иоас священникам: все серебро посвящаемое, которое приносят в дом Господень, серебро от приходящих, серебро, вносимое за каждую душу по оценке, все серебро, сколько кому приходит на сердце принести в дом Господень,

пусть берут священники себе, каждый от своего знакомого, и пусть исправляют они поврежденное в храме, везде, где найдется повреждение.

Но как до двадцать третьего года царя Иоаса священники не исправляли повреждений в храме,

то царь Иоас позвал священника Иодая и священников и сказал им: почему вы не исправляете повреждений в храме? Не берите же отныне серебра у знакомых своих, а на починку повреждений в храме отдайте его.

И согласились священники не брать серебра у народа на исправление повреждений в храме.

И взял священник Иодай один ящик, и сделал отверстие сверху его, и поставил его подле жертвенника на правой стороне, где входили в дом Господень. И полагали туда священники, стоящие на страже у порога, все серебро, приносимое в дом Господень.

И когда видели, что много серебра в ящике, приходили писец царский и первосвященник, и завязывали в мешки, и пересчитывали серебро, найденное в доме Господнем;

и отдавали сосчитанное серебро в руки производителям работ, приставленным к дому Господню, а сии издерживали его на плотников и строителей, работавших в доме Господнем,

и на делателей стен и на каменотесов, также на покупку дерев и тесаных камней, для починки повреждений в доме Господнем, и на все, что расходовалось для поддержания храма.

Но не сделано было для дома Господня серебряных блюд, ножей, чаш для окропления, труб, всяких сосудов золотых и сосудов серебряных из серебра, приносимого в дом Господень,

а производителям работ отдавали его, и починивали им дом Господень.

И не требовали отчета от тех людей, которым поручали серебро для раздачи производителям работ, ибо они действовали честно.

Серебро за жертву о преступлении и серебро за жертву о грехе не вносилось в дом Господень: священникам оно принадлежало.

Тогда выступил в поход Азаил, царь Сирийский, и пошел войною на Геф, и взял его; и вознамерился Азаил идти на Иерусалим.

Но Иоас, царь Иудейский, взял все пожертвованное, что пожертвовали храму Иосафат, и Иорам и Охозия, отцы его, цари Иудейские, и что он сам пожертвовал, и все золото, найденное в сокровищницах дома Господня и дома царского, и послал Азаилу, царю Сирийскому; и он отступил от Иерусалима.

Прочее об Иоасе и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И восстали слуги его, и составили заговор, и убили Иоаса в доме Милло, на дороге к Силле.

Его убили слуги его: Иозакар, сын Шимеаты, и Иегозавад, сын Шомеры; и он умер, и похоронили его с отцами его в городе Давидовом. И воцарился Амасия, сын его, вместо него.

1 Нечестивое царствование Иоахаза над Израилем; Азаил унизил Израиля; 10 царствование Иоахаза над Израилем; 14 умирающий Елисей предсказывает с помощью стрел царя, что Израиль поразит Сирию три раза; 20 Иоас поражает Сириян по слову Елисея.

В двадцать третий год Иоаса, сына Охозиина, царя Иудейского, воцарился Иоахаз, сын Ииуя, над Израилем в Самарии, и царствовал семнадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних, и ходил в грехах Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, и не отставал от них.

И возгорелся гнев Господа на Израиля, и Он предавал их в руку Азаила, царя Сирийского, и в руку Венадада, сына Азаилова, во все дни.

И помолился Иоахаз лицу Господню, и услышал его Господь, потому что видел стеснение Израильтян, как теснил их царь Сирийский.

И дал Господь Израильтянам избавителя, и вышли они из-под руки Сириян, и жили сыны Израилевы в шатрах своих, как вчера и третьего дня.

Однако ж не отступали от грехов дома Иеровоама, который ввел Израиля в грех; ходили в них, и дубрава стояла в Самарии.

У Иоахаза оставалось войска только пятьдесят всадников, десять колесниц и десять тысяч пеших, оттого, что истребил их царь Сирийский и обратил их в прах на попрание.

Прочее об Иоахазе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иоахаз с отцами своими, и похоронили его в Самарии. И воцарился Иоас, сын его, вместо него.

В тридцать седьмой год Иоаса, царя Иудейского, воцарился Иоас, сын Иоахазов, над Израилем в Самарии, и царствовал шестнадцать лет,

и делал неугодное в очах Господних; не отставал от всех грехов Иеровоама, сына Наватова, который ввел Израиля в грех, но ходил в них.

Прочее об Иоасе и обо всем, что он сделал, и о мужественных подвигах его, как он воевал с Амасиею, царем Иудейским, написано в летописи царей Израильских.

И почил Иоас с отцами своими, а Иеровоам сел на престоле его. И погребен Иоас в Самарии с царями Израильскими.

Елисей заболел болезнью, от которой потом и умер. И пришел к нему Иоас, царь Израильский, и плакал над ним, и говорил: отец мой! отец мой! колесница Израиля и конница его!

И сказал ему Елисей: возьми лук и стрелы. И взял он лук и стрелы.

И сказал царю Израильскому: положи руку твою на лук. И положил он руку свою. И наложил Елисей руки свои на руки царя,

и сказал: отвори окно на восток. И он отворил. И сказал Елисей: выстрели. И он выстрелил. И сказал: эта стрела избавления от Господа и стрела избавления против Сирии, и ты поразишь Сириян в Афеке вконец.

И сказал [Елисей]: возьми стрелы. И он взял. И сказал царю Израильскому: бей по земле. И ударил он три раза, и остановился.

И разгневался на него человек Божий, и сказал: надобно было бы бить пять или шесть раз, тогда ты побил бы Сириян совершенно, а теперь только три раза поразишь Сириян.

И умер Елисей, и похоронили его. И полчища Моавитян пришли в землю в следующем году.

И было, что, когда погребали одного человека, то, увидев это полчище, погребавшие бросили того человека в гроб Елисеев; и он при падении своем коснулся костей Елисея, и ожил, и встал на ноги свои.

Азаил, царь Сирийский, теснил Израильтян во все дни Иоахаза.

Но Господь умилосердился над ними, и помиловал их, и обратился к ним ради завета Своего с Авраамом, Исааком и Иаковом, и не хотел истребить их, и не отверг их от лица Своего доныне.

И умер Азаил, царь Сирийский, и воцарился Венадад, сын его, вместо него.

И взял назад Иоас, сын Иоахаза, из руки Венадада, сына Азаила, города, которые он взял войною из руки отца его Иоахаза. Три раза разбил его Иоас и возвратил города Израилевы.

Эстонский

Языки

Iisraeli kuningas Jooram
Ja Jooram, Ahabi poeg, sai Samaarias Iisraeli kuningaks Juuda kuninga Joosafati kaheksateistkümnendal aastal ja ta valitses kaksteist aastat.

Tema tegi kurja Issanda silmis, aga mitte nõnda nagu ta isa ja ema, sest ta kõrvaldas Baali samba, mille ta isa oli teinud.

Ometi püsis ta Nebati poja Jerobeami pattudes, millega too oli saatnud Iisraeli pattu tegema; neist ta ei loobunud.

Võit Moabi üle
Moabi kuningas Meesa oli lambakasvataja ja tema andis maksuna Iisraeli kuningale sada tuhat lambatalle ja saja tuhande jäära villad.

Aga kui Ahab suri, siis Moabi kuningas taganes Iisraeli kuningast.

Siis läks kuningas Jooram päevapealt Samaariast välja ja luges üle kogu Iisraeli.

Ja ta läks ning läkitas teate Juuda kuningale Joosafatile: „Moabi kuningas on minust taganenud. Kas tuled koos minuga sõdima Moabi vastu?” Ja too vastas: „Tulen. Ma olen nagu sina, minu rahvas nagu sinu rahvas, minu hobused nagu sinu hobused.”

Ja ta küsis: „Missugust teed me läheme?” Ja Jooram vastas: „Edomi kõrbe teed.”

Nii läksid Iisraeli kuningas ja Juuda kuningas ja Edomi kuningas. Aga kui nad olid käinud seitsme päeva tee, siis ei olnud vett sõjaväel ega loomadel, kes nende kannul käisid.

Ja Iisraeli kuningas ütles: „Oh häda! Küllap on Issand kutsunud need kolm kuningat, et neid Moabi kätte anda.”

Aga Joosafat ütles: „Kas ei ole siin mõnda Issanda prohvetit, kelle läbi me saaksime küsida Issandalt?” Siis kostis keegi Iisraeli kuninga sulastest ja ütles: „Siin on Eliisa, Saafati poeg, kes valas vett Eelija käte peale.”

Joosafat ütles: „Temal on Issanda sõna.” Siis läksid Iisraeli kuningas ja Joosafat ja Edomi kuningas tema juurde.

Aga Eliisa ütles Iisraeli kuningale: „Mis on mul sinuga tegemist? Mine oma isa ja ema prohvetite juurde!” Ent Iisraeli kuningas ütles temale: „Ei, Issand on kutsunud need kolm kuningat, et neid Moabi kätte anda.”

Siis ütles Eliisa: „Nii tõesti kui elab vägede Issand, kelle ees ma seisan, kui ma ei peaks lugu Joosafatist, Juuda kuningast, siis ma ei vaatakski su poole ega näekski sind.

Nüüd aga tooge mulle üks mängumees!” Ja kui mängumees kannelt lõi, siis sündis, et Issanda käsi tuli tema peale

ja ta ütles: „Nõnda ütleb Issand: Tehke siia orgu auk augu kõrvale!

Sest Issand ütleb nõnda: Te ei saa näha tuult ega vihma, kuid see org tuleb vett täis ja te saate juua, teie ja teie karjad ja veoloomad.

Aga see on Issanda silmis tühine asi - ta annab ka Moabi teie kätte

ja te vallutate kõik kindlustatud linnad ja kõik paremad linnad, te raiute maha kõik head puud, matate kinni kõik veeallikad ja rikute kividega kõik head põllud.”

Ja hommikul, roaohvri ajal, vaata, siis sündis, et Edomi poolt tuli vesi ja maa täitus veega.

Kui kõik moabid kuulsid, et kuningad olid tulnud sõdima nende vastu, siis hüüti kokku kõik, kes suutsid vööd vööle panna, ja neist vanemad, ja nad asusid teele.

Aga kui nad hommikul vara üles tõusid ja päike paistis vee peale, siis nägid moabid, et vesi nende ees oli punane nagu veri.

Ja nad ütlesid: „See on veri! Kuningad on isekeskis mõõkadega raiunud ja üksteist maha löönud. Ja nüüd, Moab, saagile!”

Aga kui nad tulid Iisraeli leeri, siis tõusid Iisraeli lapsed ja lõid moabe ning need põgenesid nende eest; aga nad tungisid edasi ja lõid moabe.

Ja nad kiskusid maha linnad, igamees viskas kive igale heale põllule ja nad täitsid need; ja nad matsid kinni kõik veeallikad ja raiusid maha kõik head puud. Lõpuks jäid alles ainult Kiir-Hareseti müürid, mida lingumehed piirasid ja tabasid.

Kui Moabi kuningas nägi, et taplus käis temale üle jõu, siis võttis ta enesega kaasa seitsesada mõõgatõmbajat meest, et murda läbi Edomi kuninga kohalt; aga nad ei suutnud.

Siis ta võttis oma esmasündinud poja, kes pidi saama tema asemel kuningaks, ja ohverdas selle põletusohvriks müüri peal. Siis valdas suur viha Iisraeli ja nad läksid ära tema kallalt ning tulid tagasi oma maale.

Lesknaise õli
Kord hüüdis Eliisale keegi naine, üks prohvetijüngrite naisi, öeldes: „Su sulane, minu mees, on surnud. Ja sa tead, et su sulane kartis Issandat. Nüüd tuleb võlausaldaja mu kahte poega enesele orjaks võtma.”

Ja Eliisa ütles temale: „Mis ma pean sulle tegema? Ütle mulle, mis sul kojas on.” Ja ta vastas: „Su teenijal ei ole kojas midagi muud kui kruus õli.”

Siis ta ütles: „Mine palu enesele külast astjaid, kõigilt oma naabreilt, tühje astjaid ja mitte liiga vähe!

Siis mine ja sule uks enese ja oma poegade järelt ja vala kõigisse neisse astjaisse; ja mis saab täis, pane kõrvale!”

Ja naine läks ta juurest ära ja sulges ukse enese ja oma poegade järelt; nemad tõid temale astjaid ja tema valas õli sisse.

Ja kui astjad said täis, siis ta ütles oma pojale: „Too mulle veel üks astja!” Aga poeg vastas temale: „Astjat ei ole enam.” Ja õlivool lakkas.

Siis ta tuli ja kuulutas seda jumalamehele; ja see ütles: „Mine müü õli ära ja tasu oma võlg! Sina ja su pojad aga elage ülejäägist!”

Eliisa äratab surnuist Suunemi naise poja
Ja ühel päeval juhtus, et Eliisa läks Suunemisse; seal oli keegi rikas naine ja see peatas teda leiba võtma; nõnda iga kord, kui ta sealt läbi läks, põikas ta sinna leiba võtma.

Ja naine ütles oma mehele: „Vaata, ma tean, et see, kes alati meilt mööda läheb, on püha jumalamees.

Tehkem ometi pisike müürikamber ja pangem temale sinna ase, laud, iste ja lambijalg; ja kui ta tuleb meie juurde, siis ta võib minna sinna.”

Ja ühel päeval juhtus, et ta tuli sinna, läks müürikambrisse ja magas seal.

Ja ta ütles oma teenrile Geehasile: „Kutsu see suunemlanna!” Ja see kutsus tema ning naine astus ta ette.

Siis ta ütles teenrile: „Ütle ometi temale: Vaata, sa oled meie pärast kõike seda vaeva näinud. Mida saaks teha sinu heaks? Kas on tarvis su eest midagi rääkida kuninga või väepealikuga?” Aga naine vastas: „Ma elan ju oma rahva keskel.”

Eliisa küsis: „Mida siis saaks teha tema heaks?” Ja Geehasi vastas: „Vaata, tal pole poega ja ta mees on vana.”

Siis ta ütles: „Kutsu tema!” Ja Geehasi kutsus ta, ja naine astus uksele.

Ja Eliisa ütles: „Aasta pärast selsamal ajal sa kaisutad poega.” Aga ta vastas: „Ei, mu isand! Sina, jumalamees, ära peta oma teenijat!”

Ent naine jäi lapseootele ja tõi aasta pärast selsamal ajal poja ilmale, nagu Eliisa temale oli öelnud.

Ja kui laps oli suuremaks kasvanud, siis juhtus ühel päeval, et ta läks välja oma isa juurde, kes oli viljalõikajate juures,

ja ütles oma isale: „Mu pea! Mu pea!” Ja isa ütles oma teenrile: „Kanna ta tema ema juurde!”

Ja see kandis teda ning viis ta tema ema juurde; ja poeg istus ema põlvil kuni keskpäevani, siis ta suri.

Ja ema läks üles ja pani ta jumalamehe voodisse, sulges ukse tema järelt ja läks välja.

Siis kutsus ta oma mehe ja ütles: „Läkita mulle nüüd keegi poistest ja üks emaeesel, siis ma ruttan jumalamehe juurde ja tulen kohe tagasi!”

Aga mees ütles: „Miks sa täna lähed tema juurde? Ei ole ju noorkuu ega hingamispäev.” Kuid ta vastas: „Ole mureta!”

Ja ta saduldas emaeesli ning ütles oma teenrile: „Aja ühtesoodu ja ära peata mu sõitu muidu, kui ma sulle ütlen!”

Ja ta läks ning tuli jumalamehe juurde Karmeli mäele; ja kui jumalamees teda eemalt nägi, siis ta ütles Geehasile, oma teenrile: „Näe, see on suunemlanna!

Jookse nüüd temale vastu ja küsi temalt: Kas sinu ja su mehe ja su poja käsi käib hästi?” Ja naine vastas: „Hästi.”

Ja kui ta tuli jumalamehe juurde mäele, siis ta võttis tema jalgade ümbert kinni; aga Geehasi astus ligi, et teda eemale tõugata, kuid jumalamees ütles: „Jäta ta rahule, sest ta hing on meeleheitel! Issand on seda varjanud minu eest ega ole mulle avaldanud.”

Ja naine ütles: „Kas ma palusin oma isandalt poega? Kas ma ei öelnud, et ära mind peta?”

Siis Eliisa ütles Geehasile: „Pane vöö vööle, võta minu sau kätte ja mine! Kui sa kohtad kedagi, siis ära tereta teda, ja kui keegi teretab sind, siis ära vasta temale! Ja pane mu sau poisikese silmade peale!”

Aga poisikese ema ütles: „Nii tõesti kui Issand elab, ja nii tõesti kui su hing elab, ma ei jäta sind!” Siis Eliisa tõusis ja läks tema järele.

Aga Geehasi oli läinud nende ees ja oli pannud saua poisikese silmade peale: kuid ei häält ega märkamist! Ja ta tuli tagasi Eliisale vastu ja jutustas talle, öeldes: „Poisike ei ärganud.”

Ja Eliisa tuli sinna kotta, ja vaata, poisike oli surnud ja pandud tema voodisse.

Ta läks sisse ning sulges ukse nende mõlema järelt ja palus Issandat.

Siis ta astus voodisse, heitis lapse peale, pani oma suu tema suu peale, oma silmad tema silmade peale ja oma käed tema käte peale; ja kui ta tema peal lamas, siis soojenes lapse ihu.

Siis ta tuli ja kõndis kojas korra sinna ja tänna, läks üles ja heitis poisi peale; siis aevastas poisike seitse korda ja avas silmad.

Ja ta kutsus Geehasi ning ütles: „Kutsu see suunemlanna!” Ja Geehasi kutsus naise ning naine tuli tema juurde. Ja Eliisa ütles: „Võta oma poeg!”

Ja naine tuli ja langes tema jalgade ette ning kummardas maani, võttis oma poja ja läks välja.

Eliisa imeteod prohvetijüngrite ees
Ja Eliisa läks tagasi Gilgali. Ja maal oli nälg. Ja kui prohvetijüngrid tema ees istusid, ütles ta oma teenrile: „Pane suur pott tulele ja keeda prohvetijüngritele leent!”

Ja üks neist läks väljale noppima kassinaereid, leidis aga metsiku väänkasvu, noppis sellelt oma kuue täis marju ja tuli ning lõikas need leemepotti, sest nad ei tundnud neid.

Ja meestele kallati süüa; aga kui nad leent sõid, siis kisendasid nad ja ütlesid: „Jumalamees, surm on potis!” Ja nad ei võinud süüa.

Tema aga ütles: „Tooge jahu!” Ja ta viskas selle potti ning ütles: „Kallake rahvale ja nad söögu!” Siis ei olnud potis midagi halba.

Ja keegi mees tuli Baal-Saalisast ning tõi jumalamehele uudseleiba - kakskümmend odraleiba, ja tema leivakotis oli vastvalminud vilja. Eliisa ütles: „Anna rahvale, et nad süüa saaksid!”

Aga tema teener küsis: „Kuidas ma seda sajale mehele ette annan?” Ja ta vastas: „Anna rahvale ja nad söögu, sest nõnda ütleb Issand: Sellest saab süüa ja jääb ülegi!”

Ja teener pani selle neile ette ja nad sõid ning jätsid ülegi, Issanda sõna peale.

Eliisa teeb terveks pidalitõbise Naamani
Naaman, Süüria kuninga väepealik, oli oma isanda silmis suur mees ja kõrgesti austatud, sest tema läbi oli Issand andnud Süüriale võidu. See vapper mees oli aga pidalitõbine.

Kord olid süürlased käinud röövretkel ja toonud Iisraelimaalt vangina kaasa väikese tüdruku, kes teenis Naamani naist.

See tütarlaps ütles oma emandale: „Ah, kui mu isand ometi oleks selle prohveti juures, kes on Samaarias! Küll see teeks tema pidalitõvest terveks!”

Siis läks Naaman ja jutustas oma isandale, öeldes: „Nõnda ja nõnda rääkis see tütarlaps, kes on Iisraelimaalt.”

Ja Süüria kuningas ütles: „Võid minna, aga tule, ma läkitan kirja Iisraeli kuningale!” Ja ta läks ning võttis enesega kaasa kümme talenti hõbedat, kuus tuhat seeklit kulda ja kümme pidurüüd.

Ja ta viis Iisraeli kuningale kirja, milles öeldi: „Kui nüüd see kiri jõuab sinu kätte, vaata, siis olen ma läkitanud sinu juurde oma sulase Naamani, et sa teeksid ta pidalitõvest terveks.”

Aga kui Iisraeli kuningas kirja oli lugenud, siis ta käristas oma riided lõhki ja ütles: „Kas mina olen Jumal, et ma võin surmata ja teha elavaks? Sest see läkitab minu juurde, et ma teeksin mehe pidalitõvest terveks. Kuid mõistke nüüd ja nähke, et ta otsib minuga tüli!”

Aga kui jumalamees Eliisa kuulis, et Iisraeli kuningas oli oma riided lõhki käristanud, siis ta läkitas kuningale ütlema: „Miks sa oled oma riided lõhki käristanud? Tulgu ta ometi minu juurde, siis ta saab teada, et Iisraelis on prohvet!”

Siis tuli Naaman oma hobuste ja vankritega ja peatus Eliisa koja ukse ees.

Ja Eliisa läkitas käskjala temale ütlema: „Mine ja pese ennast Jordanis seitse korda, siis paraneb su ihu ja sa saad puhtaks!”

Aga Naaman sai vihaseks ja läks ära ning ütles: „Vaata, ma mõtlesin, et ta tuleb kindlasti ise välja mu juurde ja seisab siin ning hüüab Issanda, oma Jumala nime, viipab oma käega tema asupaiga poole ja parandab nõnda pidalitõve.

Eks ole Damaskuse jõed Abana ja Parpar paremad kui kõik Iisraeli veed? Kas ma nendes ei või ennast pesta ja puhtaks saada?” Ja ta pöördus ning läks ära vihasena.

Aga tema sulased astusid ligi ja rääkisid temaga ning ütlesid: „Kui prohvet oleks nõudnud sinult midagi suurt, kas sa siis oleksid jätnud tegemata? Seda enam siis nüüd, kui ta sulle ütles: Pese ennast, siis sa saad puhtaks!”

Siis ta läks alla ja kastis ennast seitse korda Jordanisse, jumalamehe sõna peale: tema ihu paranes väikese poisi ihu sarnaseks ja ta sai puhtaks.

Siis ta läks tagasi jumalamehe juurde, tema ja kogu ta saatjaskond; ta tuli ja astus tema ette ning ütles: „Vaata, nüüd ma tean, et kogu maailmas ei ole Jumalat mujal kui ainult Iisraelis. Võta siis nüüd see tänuand oma sulase käest!”

Aga Eliisa vastas: „Nii tõesti kui elab Issand, kelle ees ma seisan, ma ei võta mitte.” Ja Naaman käis temale peale, et ta võtaks, kuid ta keeldus.

Ja Naaman ütles: „Kui mitte, siis lase ometi anda oma sulasele nii palju mulda, kui muulapaar jaksab kanda, sest su sulane ei taha enam ohverdada põletus- ja tapaohvreid muile jumalaile kui ainult Issandale!

Selle asja pärast aga andku Issand andeks su sulasele: kui mu isand läheb Rimmoni templisse, et seal kummardada minu käele nõjatudes, ja minagi kummardan Rimmoni templis, siis andku Issand andeks su sulasele selle pärast, kui ma pean kummardama Rimmoni templis!”

Ja Eliisa ütles temale: „Mine rahuga!” Aga kui ta oli läinud tema juurest tüki maad eemale,

siis mõtles Geehasi, jumalamehe Eliisa teener: „Vaata, mu isand keeldus võtmast selle süürlase Naamani käest, mis ta oli toonud. Nii tõesti kui Issand elab, ma jooksen temale järele ja võtan ta käest midagi.”

Ja Geehasi tõttas Naamanile järele. Kui Naaman nägi teda enesele järele jooksvat, siis astus ta vankrist temale vastu ja küsis: „Kas kõik on hästi?”

Ta vastas: „Hästi. Mu isand läkitas mind ütlema: Vaata, just nüüd tuli mu juurde Efraimi mäestikust kaks noort meest prohvetijüngreist. Anna neile talent hõbedat ja kaks pidurüüd!”

Ja Naaman ütles: „Ole hea, võta kaks talenti!” Ja ta käis temale peale ning sidus kaks talenti hõbedat kahte kukrusse ja andis need koos kahe pidurüüga oma kahe teenri kätte, et nad kannaksid neid Geehasi ees.

Aga kui Geehasi jõudis künkale, siis ta võttis need nende käest ja pani kotta hoiule; siis saatis ta mehed minema ja need läksid ära.

Ja ta läks sisse ning astus oma isanda juurde. Ja Eliisa küsis temalt: „Kust sa tuled, Geehasi?” Ja ta vastas: „Su sulane pole käinud ei siin ega seal.”

Aga Eliisa ütles: „Kas mu süda ei käinud koos sinuga, kui mees pöördus oma vankrist sulle vastu? Kas nüüd on aeg võtta hõbedat ja hankida riideid, õlipuuaedu ja viinamägesid, lambaid, kitsi ja veiseid, sulaseid ja teenijaid?

Sellepärast jääb Naamani pidalitõbi igavesti sinu ja su soo külge.” Ja Geehasi läks ta juurest välja, olles pidalitõvest valge nagu lumi.

Raudkirves ujub
Kord ütlesid prohvetijüngrid Eliisale: „Vaata ometi, paik, kus me seal sinu ees istume, on meile kitsas!

Mingem nüüd Jordani äärde ja toogem sealt igamees ühe palgi, et saaksime endile valmistada paiga, kus istuda!” Ja ta ütles: „Minge!”

Aga üks neist ütles: „Ole hea ja tule koos oma sulastega!” Ja ta vastas: „Ma tulen.”

Ja ta läks koos nendega. Nad tulid Jordani äärde ja raiusid puid.

Aga kui üks neist oli palki langetamas, siis kukkus tema kirves vette. Ta kisendas ning ütles: „Oh häda, mu isand! See oli ju laenatud!”

Aga jumalamees küsis: „Kuhu see kukkus?” Ja kui temale näidati paika, siis ta lõikas kepi ja heitis selle sinna ning sai kirve ujuma.

Ja ta ütles: „Tõsta see üles!” Ja mees sirutas käe ning võttis selle.

Eliisa ja süürlased
Kui Süüria kuningas oli sõjas Iisraeli vastu, siis ta pidas nõu oma sulastega, öeldes: „Seal ja seal teatavas paigas ma asun leeri.”

Aga jumalamees läkitas Iisraeli kuningale ütlema: „Hoia, et sa ei lähe sellest paigast mööda, sest süürlased asuvad sinna!”

Siis läkitas Iisraeli kuningas oma mehi sinna paika, millest jumalamees oli temale rääkinud ja teda hoiatanud, et ta hoiduks sealt; ja see ei sündinud mitte üks ega kaks korda.

Ja Süüria kuninga süda muutus sellest rahutuks ja ta kutsus oma sulased ning küsis neilt: „Kas teate mulle öelda, kes meie omadest hoiab Iisraeli kuninga poole?”

Siis ütles üks tema sulaseist: „Mitte keegi, mu isand kuningas, vaid prohvet Eliisa, kes on Iisraelis, annab Iisraeli kuningale teada ka need sõnad, mis sa räägid oma magamiskambris.”

Siis ta ütles: „Minge ja vaadake, kus ta on, siis ma läkitan ja lasen ta kinni võtta!” Ja temale anti teada ning öeldi: „Vaata, ta on Dotanis.”

Siis ta läkitas sinna hobuseid ja sõjavankreid ja suure sõjaväe; ja nad tulid öösel ning piirasid linna.

Kui jumalamehe teener hommikul vara üles tõusis ja välja läks, vaata, siis oli linna ümber sõjavägi, hobused ja vankrid. Ja ta teener ütles temale: „Oh häda, mu isand, mis me nüüd teeme?”

Aga ta vastas: „Ära karda, sest neid, kes on meiega, on rohkem kui neid, kes on nendega!”

Ja Eliisa palvetas ning ütles: „Issand, tee ometi ta silmad lahti, et ta näeks!” Ja Issand tegi poisi silmad lahti ja too nägi, ja vaata, mägi oli täis tuliseid hobuseid ja vankreid ümber Eliisa.

Kui siis süürlased tulid tema juurde, palus Eliisa Issandat ja ütles: „Löö seda rahvast pimestusega!” Ja Issand lõi neid pimestusega Eliisa sõna peale.

Ja Eliisa ütles neile: „See ei ole õige tee ega õige linn. Tulge mu järel ja ma viin teid mehe juurde, keda te otsite!” Ja ta viis nad Samaariasse.

Ja kui nad jõudsid Samaariasse, siis ütles Eliisa: „Issand, tee nende silmad lahti, et nad näeksid!” Ja Issand tegi nende silmad lahti ja nad nägid, ja vaata, nad olid keset Samaariat.

Ja kui Iisraeli kuningas neid nägi, siis ta küsis Eliisalt: „Mu isa, kas ma pean nad maha lööma? Kas pean lööma?”

Aga ta vastas: „Ära löö! Kas sa lööd maha need, keda sa vangi võtad oma mõõga ja ammuga? Pane neile ette leiba ja vett, et nad sööksid ja jooksid ning saaksid minna tagasi oma isanda juurde!”

Siis ta valmistas neile suure pidusöögi ning nad sõid ja jõid; seejärel laskis ta nad minema ja nad läksid oma isanda juurde. Ja Süüria röövjõugud ei tulnud enam Iisraeli maale.

Kohutav nälg Samaaria piiramise ajal
Aga pärast seda sündis, et Ben-Hadad, Süüria kuningas, kogus kõik oma sõjaväe ja läks ning piiras Samaariat.

Siis tuli Samaarias suur nälg; ja vaata, nad piirasid seda, kuni eesli pea maksis kaheksakümmend seeklit hõbedat ja kortel tuvisõnnikut viis seeklit hõbedat.

Ja kord, kui Iisraeli kuningas käis müüri peal, hüüdis keegi naine teda ja ütles: „Aita, mu isand kuningas!”

Ja ta vastas: „Kui Issand sind ei aita, kust siis mina sulle abi võtan? Kas rehealusest või surutõrrest?”

Ja kuningas küsis temalt: „Mida sa soovid?” Ja ta vastas: „See naine ütles mulle: Anna oma poeg, selle me sööme täna, ja homme sööme siis minu poja!

Ja me keetsime minu poja ning sõime ta. Ja järgmisel päeval ütlesin ma temale: Anna oma poeg meile söömiseks! Aga ta peitis oma poja ära.”

Kui kuningas kuulis naise sõnu, siis ta käristas oma riided lõhki, käies ise müüri peal. Ja rahvas nägi, ja vaata, tal oli riiete all vastu ihu kotiriie.

Ja ta ütles: „Issand tehku minuga ükskõik mida, kui Eliisale, Saafati pojale, täna pea otsa jääb!”

Eliisa istus oma kojas ja vanemad istusid ta juures. Kuningas oli läkitanud ühe mehe enese eel. Aga enne kui käskjalg jõudis tema juurde, oli Eliisa vanemaile öelnud: „Kas näete, kuidas see tapja poeg läkitab minu pead võtma? Aga vaadake, kui käskjalg tuleb, siis sulgege uks ja tõrjuge ta uksel! Eks ole tema taga ta isanda jalgade kobin?”

Kui ta alles nendega rääkis, vaata, siis tuli käskjalg tema juurde ja ütles: „Vaata, see õnnetus tuleb Issandalt; kas ma pean veel lootma Issanda peale?”

Kohutav nälg Samaaria piiramise ajal
Aga Eliisa ütles: „Kuulge Issanda sõna! Nõnda ütleb Issand: Homme sel ajal maksab Samaaria väravas pool külimittu peent jahu ühe seekli ja külimit otri ka ühe seekli.”

Siis kostis pealik, kelle käele kuningas toetus, jumalamehele ja ütles: „Vaata, isegi kui Issand teeks luugid taevasse, kuidas see küll võiks sündida?” Aga ta vastas: „Vaata, sa näed seda oma silmaga, kuid ei saa seda süüa.”

Ja värava suus oli neli pidalitõbist meest ja need ütlesid üksteisele: „Miks me siin istume, seni kui sureme?

Kui me mõtleksime linna minna, siis me sureme seal, sest linnas on nälg; aga kui me jääme siia, siis me sureme samuti. Aga lähme nüüd ja tungime süürlaste leeri: kui nad jätavad meid elama, siis jääme elama; aga kui nad meid surmavad, siis sureme!”

Ja hämarikus võtsid nad kätte, et minna süürlaste leeri; aga kui nad jõudsid süürlaste leeri serva, vaata, siis ei olnud seal ühtegi meest.

Sest Issand oli süürlaste sõjaväge lasknud kuulda vankrite mürinat, hobuste hirnumist ja suure väehulga kära, nõnda et nad ütlesid üksteisele: „Vaata, Iisraeli kuningas on palganud meie vastu hettide kuningad ja egiptlaste kuningad, et nad tuleksid meile kallale!”

Seepärast olid nad tõusnud ja hämarikus põgenenud ning olid jätnud maha oma telgid, hobused, eeslid ja leeri, sellisena nagu see oli, ja olid põgenenud, et päästa oma hinge.

Ja kui need pidalitõbised jõudsid leeri serva, siis läksid nad ühte telki ning sõid ja jõid, ja kandsid sealt ära hõbedat, kulda ja riideid, ja läksid ning matsid need maha; siis nad tulid tagasi ja läksid teise telki, kandsid ka sealt ja läksid ning matsid maha.

Aga siis ütlesid nad üksteisele: „Me ei talita õigesti! See päev on hea sõnumi päev. Kui me vaikime ja ootame, kuni hommik koidab, jääme süüdlasteks. Seepärast tulge nüüd, mingem ja kuulutagem seda kuningakojas!”

Ja nad tulid ning hüüdsid linna väravahoidjaid, jutustasid neile ja ütlesid: „Me läksime süürlaste leeri, ja vaata, seal ei olnud kedagi ja inimese häält ei olnud kuulda, küll aga olid kinniseotud hobused ja eeslid, samuti olid telgid sellised, nagu need olid olnud.”

Siis väravahoidjad tõstsid kisa ja sellest teatati kuningakojas.

Ja kuningas tõusis öösel üles ning ütles oma sulastele: „Ma ütlen nüüd teile, mida süürlased meile teevad: nemad teavad, et meil on nälg, ja seepärast läksid nad leerist ära, et pugeda väljale peitu, ise mõeldes: Kui nad tulevad linnast välja, siis me võtame nad elusalt kinni ja läheme linna.”

Aga üks tema sulaseist kostis ning ütles: „Võetagu ometi viis neist hobuseist, kes siin veel alles on; vaata, nendegi saatus on ju nagu kogu Iisraeli hulgal, kes siia on alles jäänud, või nagu kogu Iisraeli hulgal, kes on hukkunud; läkitagem need, siis saame näha!”

Siis võeti kaks vankrit hobustega ja kuningas läkitas need Süüria sõjaväele järele, öeldes: „Minge ja vaadake!”

Ja nad läksid neile järele kuni Jordanini, ja vaata, kogu tee oli täis riideid ja riistu, mis süürlased olid rutates maha visanud. Ja käskjalad tulid tagasi ning teatasid kuningale.

Siis rahvas läks välja ja riisus süürlaste leeri. Ja seetõttu maksis pool külimittu peent jahu ühe seekli ja külimit otri ühe seekli Issanda sõna kohaselt.

Kuningas oli paigutanud selle pealiku, kelle käele ta toetus, värava ülevaatajaks; aga rahvas tallas tema väravas surnuks, nõnda nagu jumalamees oli öelnud, kõneldes siis, kui kuningas tuli tema juurde.

Sest kui jumalamees oli kuningaga rääkinud ja öelnud: „Homme sel ajal maksab Samaaria väravas külimit otri ühe seekli ja pool külimittu peent jahu ka ühe seekli”,

siis oli pealik jumalamehele kostnud ja öelnud: „Vaata, isegi kui Issand teeks luugid taevasse, kuidas võiks see sündida?” Ent Eliisa oli vastanud: „Vaata, sa näed seda oma silmaga, kuid ei saa seda süüa.”

Ja nõnda sündiski temaga: rahvas tallas ta väravas surnuks.

Suunemi naine saab tagasi oma maa
Eliisa rääkis naisega, kelle poja ta oli teinud elavaks, ja ütles: „Võta kätte ja mine, sina ja su pere, ja ela võõrana, kus saad, sest Issand kutsub nälja ja see tuleb ka sellele maale seitsmeks aastaks!”

Siis naine võttis kätte ja tegi jumalamehe sõna järgi: ta läks koos oma perega ning elas võõrana vilistite maal seitse aastat.

Aga seitsme aasta pärast tuli naine vilistite maalt tagasi ja läks paluma kuningalt abi oma koja ja põllu pärast.

Kuningas rääkis parajasti Geehasiga, jumalamehe teenriga, ja ütles: „Jutusta mulle kõigist neist suurtest tegudest, mis Eliisa on teinud!”

Ja parajasti kui ta kuningale jutustas, kuidas Eliisa oli surnu ellu äratanud, vaata, siis hüüdis naine, kelle poja ta oli ellu äratanud, kuninga poole oma koja ja põllu pärast. Ja Geehasi ütles: „Mu isand kuningas, see on too naine, ja see on tema poeg, kelle Eliisa ellu äratas.”

Ja kuningas küsis naiselt ning too jutustas temale. Siis andis kuningas naisele kaasa ühe hoovkondlase ja ütles: „Muretse tagasi kõik, mis on tema oma, ja kogu põllusaak maalt lahkumise päevast kuni tänaseni!”

Hasael saab Süüria kuningaks
Ja Eliisa tuli Damaskusesse. Süüria kuningas Ben-Hadad oli siis haige. Kui temale teatati ja öeldi: „Jumalamees on tulnud siia”,

siis ütles kuningas Hasaelile: „Võta kaasa and, mine jumalamehele vastu ja küsi temalt Issanda vastust, kas ma saan terveks sellest haigusest!”

Ja Hasael läks temale vastu ning võttis kaasa anni ja kõike head, mida Damaskuses oli olemas, nelikümmend kaamelikoormat; ja ta tuli ning astus tema ette ja ütles: „Sinu poeg Ben-Hadad, Süüria kuningas, läkitas mind sinu juurde küsima: Kas ma saan terveks sellest haigusest?”

Ja Eliisa vastas temale: „Mine ütle temale: Sa võiksid küll terveks saada. Aga Issand on mulle ilmutanud, et ta siiski sureb.”

Ja ta vaatas üksisilmi Hasaelile kuni piinlikkuseni; siis jumalamees hakkas nutma.

Ja Hasael küsis: „Mispärast mu isand nutab?” Ja ta vastas: „Sellepärast et ma tean, millist kurja sa teed Iisraeli lastele: sa pistad põlema nende kindlustused, tapad mõõgaga nende noored mehed, paiskad nende lapsed vastu kaljut ja lõikad lõhki nende rasedad.”

Aga Hasael küsis: „Mis on siis su sulane, see koer, et ta võiks teha nii suuri asju?” Ja Eliisa vastas: „Issand on mulle ilmutanud, et sina saad Süüria kuningaks.”

Siis Hasael läks ära Eliisa juurest ja tuli oma isanda juurde, kes küsis temalt: „Mis Eliisa sulle ütles?” Ja ta vastas: „Tema ütles mulle, et sa võiksid küll terveks saada.”

Aga teisel päeval võttis ta vaiba, kastis selle vette ja laotas kuninga näo peale, nõnda et too suri. Ja Hasael sai tema asemel kuningaks.

Juuda kuningas Jooram
Ja Iisraeli kuninga Joorami, Ahabi poja viiendal aastal, kui Joosafat oli olnud Juuda kuningas, sai Jooram, Joosafati poeg, Juuda kuningaks.

Tema oli kuningaks saades kolmkümmend kaks aastat vana ja ta valitses Jeruusalemmas kaheksa aastat.

Tema käis Iisraeli kuningate teed, nõnda nagu Ahabi sugu oli teinud, sest temal oli naiseks Ahabi tütar; ta tegi kurja Issanda silmis.

Aga oma sulase Taaveti pärast ei tahtnud Issand hävitada Juudat, olles temale tõotanud, et ta annab temale ja ta poegadele lambi kõigiks aegadeks.

Tema ajal taganesid edomlased Juuda käe alt ja tõstsid endile kuninga.

Siis läks Jooram Sairi ja koos temaga kõik ta sõjavankrid; ta tõusis öösel ja lõi edomlasi, kes olid piiranud teda ja sõjavankrite pealikuid; ja rahvas põgenes oma telkidesse.

Nii on Edom tänapäevani taganenud Juuda käe alt; sel ajal taganes ka Libna.

Ja mis veel tuleks öelda Jooramist ja kõigest, mis ta tegi, eks sellest ole kirjutatud Juuda kuningate Ajaraamatus?

Ja Jooram läks magama oma vanemate juurde ja ta maeti oma vanemate juurde Taaveti linna; ja tema poeg Ahasja sai tema asemel kuningaks.

Juuda kuningas Ahasja
Ja Iisraeli kuninga Joorami, Ahabi poja kaheteistkümnendal aastal sai kuningaks Ahasja, Juuda kuninga Joorami poeg.

Ahasja oli kuningaks saades kakskümmend kaks aastat vana ja ta valitses Jeruusalemmas ühe aasta; ta ema nimi oli Atalja, Iisraeli kuninga Omri poja tütar.

Tema käis Ahabi soo teed ja tegi kurja Issanda silmis, nõnda nagu Ahabi sugu, sest ta oli Ahabi soo väimees.

Ja ta läks koos Ahabi poja Jooramiga sõtta Süüria kuninga Hasaeli vastu Gileadi Raamotisse; aga süürlased haavasid Jooramit.

Siis kuningas Jooram tuli tagasi, et Jisreelis ennast ravida haavadest, mis süürlased temale Raamas olid löönud, kui ta sõdis Süüria kuninga Hasaeli vastu. Ja Juuda kuningas Ahasja, Joorami poeg, tuli alla Jisreeli vaatama Jooramit, Ahabi poega, kui see oli haige.

Jehu võitakse Iisraeli kuningaks
Ja prohvet Eliisa kutsus ühe prohvetijüngri ning ütles temale: „Pane vöö vööle, võta kätte see õlikruus ja mine Gileadi Raamotisse!

Ja kui sa jõuad sinna, siis vaata, kus on Jehu, Nimsi poja Joosafati poeg; siis mine sisse, käsi teda üles tõusta oma vendade keskelt ja vii ta tagakambrisse!

Võta siis õlikruus ja vala õli temale pähe ning ütle: Nõnda ütleb Issand: Mina olen võidnud sind Iisraeli kuningaks! Ava siis uks ja põgene viivitamata!”

Ja noor mees, prohveti teener, läks Gileadi Raamotisse.

Ja kui ta jõudis sinna, vaata, siis istusid seal väepealikud. Ja ta ütles: „Pealik, mul on sinule midagi rääkida!” Ja Jehu küsis: „Kellele meie kõigi hulgast?” Ja ta vastas: „Sinule, pealik!”

Siis ta tõusis ja läks kotta; ja noor mees valas õli temale pähe ning ütles temale: „Nõnda ütleb Issand, Iisraeli Jumal: Mina olen võidnud sind kuningaks Issanda rahvale Iisraelile!

Sa pead maha lööma oma isanda Ahabi soo, et ma saaksin tasuda Iisebelile oma sulaste, prohvetite vere ja kõigi Issanda sulaste vere eest!

Kogu Ahabi sugu peab hukkuma: ma hävitan Ahabil meesolendid, niihästi orjad kui vabad Iisraelis!

Ma talitan Ahabi sooga nagu Nebati poja Jerobeami sooga ja Ahija poja Baesa sooga.

Koerad söövad Iisebeli Jisreeli põllul ja teda ei maeta maha.” Siis ta avas ukse ja põgenes.

Kui Jehu tuli välja oma isanda sulaste juurde, siis küsiti temalt: „Kas kõik on hästi? Mispärast see hull tuli sinu juurde?” Ja ta vastas neile: „Te ju tunnete meest ja tema kõnet!”

Aga nad ütlesid: „Vale! Räägi ometi meile!” Ja ta ütles: „Ta rääkis mulle seda ja teist ning ütles: Nõnda ütleb Issand: Mina olen võidnud sind Iisraeli kuningaks!”

Siis nad kõik võtsid kähku oma kuued ja panid need temale alla, trepiastmete peale, ja nad puhusid sarve ning ütlesid: „Jehu on saanud kuningaks!”

Jehu tapab Joorami
Ja Jehu, Nimsi poja Joosafati poeg, pidas vandenõu Joorami vastu, Jooram oli olnud kaitsmas Gileadi Raamotit, tema ja kogu Iisrael, Süüria kuninga Hasaeli vastu.

Aga kuningas Jooram oli tulnud tagasi, et Jisreelis lasta ennast ravida haavadest, mis süürlased olid löönud, kui ta sõdis Süüria kuninga Hasaeli vastu. Ja Jehu ütles: „Kui te olete nõus, siis ärge laske linnast lahkuda kedagi, kes võiks minna Jisreeli seda kuulutama!”

Ja Jehu astus vankrisse ning läks Jisreeli, sest Jooram lamas seal ja Juuda kuningas Ahasja oli tulnud Jooramit vaatama.

Aga Jisreelis seisis valvur tornis ja nägi Jehu jõuku tulevat ning ütles: „Ma näen ühte jõuku.” Ja Jooram ütles: „Võta üks ratsanik ja läkita neile vastu, et ta küsiks, kas on rahu!”

Ja ratsanik läks temale vastu ning ütles: „Nõnda ütleb kuningas: Kas on rahu?” Ja Jehu vastas: „Mis on sinul rahuga tegemist? Pöördu ümber ja tule mu järel!” Ja valvur teatas ning ütles: „Käskjalg jõudis nende juurde, aga ei tule tagasi.”

Siis kuningas läkitas teise ratsaniku; ja see tuli nende juurde ning ütles: „Nõnda ütleb kuningas: Kas on rahu?” Ja Jehu vastas: „Mis on sinul rahuga tegemist? Pöördu ümber ja tule mu järel!”

Ja valvur teatas ning ütles: „Ta jõudis nende juurde, aga ei tule tagasi. Ja kihutamine oleks nagu Nimsi poja Jehu kihutamise moodi, sest too kihutab nagu hull!”

Siis ütles Jooram: „Rakendage!” Hobused rakendati vankri ette ja Jooram, Iisraeli kuningas, ja Ahasja, Juuda kuningas, läksid välja kumbki oma vankris. Nad läksid Jehule vastu ja kohtasid teda jisreellase Naaboti põllul.

Ja kui Jooram nägi Jehut, siis ta küsis: „Kas on rahu, Jehu?” Ja too vastas: „Mis rahu, niikaua kui su ema Iisebeli hoorusi ja nõidusi on nii palju!”

Siis Jooram pöördus ümber ja põgenes ning ütles Ahasjale: „See on äraandmine, Ahasja!”

Aga Jehu tõmbas oma käega ammu vinna ja tabas Jooramit õlgade vahele, nõnda et nool läbistas ta südame ja ta vajus vankris kokku.

Ja Jehu ütles Bidkarile, oma vankrisõdurile: „Võta ja viska ta jisreellase Naaboti põllulapile, sest mulle meenub, et kui mina ja sina ratsutasime kõrvuti tema isa Ahabi järel, siis pani Issand tema peale selle ennustuse:

Tõesti, ma nägin eile Naaboti ja tema poegade verd, oli Issanda ütlus, ja ma maksan sulle kätte selle põllu peal, oli samuti Issanda ütlus. Ja nüüd võta, viska ta põllule Issanda sõna kohaselt!”

Jehu tapab Ahasja
Kui Ahasja, Juuda kuningas, seda nägi, siis ta põgenes Beet-Gaani poole; aga Jehu ajas teda taga ja ütles: „Laske ka tema vankris maha!” Ja nõnda sündiski Guuri tõusuteel, mis on Jibleami juures; ent ta põgenes Megiddosse ja suri seal.

Ja ta sulased viisid ta vankriga Jeruusalemma ja matsid ta tema oma hauda ta vanemate juurde Taaveti linna.

Ahasja oli saanud Juuda kuningaks Joorami, Ahabi poja üheteistkümnendal aastal.

Iisebeli surm
Ja Jehu tuli Jisreeli. Kui Iisebel seda kuulis, siis ta jumestas oma palge ja kaunistas pea ning vaatas aknast välja.

Ja kui Jehu jõudis väravasse, siis küsis Iisebel: „Kas on rahu, Simri, oma isanda tapja?”

Ja Jehu tõstis oma silmad üles akna poole ja küsis: „Kes on minu poolt? Kes?” Siis vaatas kaks-kolm hoovkondlast alla tema poole.

Ja Jehu ütles: „Kukutage ta alla!” Siis nad kukutasid Iisebeli alla ja ta veri pritsis seina ja hobuste peale; ja ta tallati ära.

Siis Jehu läks sisse, sõi ja jõi ning ütles: „Kandke nüüd hoolt selle neetu eest ja matke ta maha, sest ta on ikkagi kuninga tütar!”

Nad läksid teda matma, aga ei leidnud temast muud kui pealuu, jalad ja kämblad.

Ja nad tulid tagasi ning teatasid Jehule; ja tema ütles: „See on see Issanda sõna, mis ta rääkis oma sulase, tisbelase Eelija läbi, kui ta ütles: Jisreeli põllul söövad koerad Iisebeli liha.

Ja Iisebeli laip on nagu sõnnik väljal, Jisreeli põllul, nõnda et ükski ei saa öelda: See on Iisebel!”

Jehu hävitab Ahabi suguvõsa
Aga Ahabil oli Samaarias seitsekümmend poega. Ja Jehu kirjutas kirja ning läkitas Samaariasse Jisreeli ülemaile, vanemaile ja Ahabi poegade hooldajaile, öeldes:

„Niipea kui see kiri jõuab teie kätte, ja teie juures on ju teie isanda pojad, ja teil on ka sõjavankrid ja hobused, kindlustatud linn ja sõjariistad,

siis valige oma isanda poegadest parim ja õiglasim, pange tema ta isa aujärjele ja sõdige oma isanda soo eest!”

Aga nad kartsid üliväga ja ütlesid: „Vaata, need kaks kuningat ei suutnud seista tema vastu, kuidas siis meie suudaksime seista?”

Ja kojaülem, linnapealik, vanemad ja hooldajad läkitasid Jehule ütlema: „Me oleme su sulased ja teeme kõik, mida sina meid käsid! Me ei tõsta kedagi kuningaks; tee, mis sinu silmis hea on!”

Siis ta kirjutas neile teise kirja, öeldes: „Kui te olete minu poolt ja kuulate mind, siis võtke nende meeste, oma isanda poegade pead ja tulge homme sel ajal minu juurde Jisreeli!” Kuningapojad, kokku seitsekümmend, olid linna ülikute juures, kes neid kasvatasid.

Ja kui kiri jõudis neile kätte, siis võtsid nad kõik seitsekümmend kuningapoega ja tapsid nad, panid nende pead korvidesse ja läkitasid need Jehule Jisreeli.

Ja käskjalg tuli ning teatas temale, öeldes: „Kuningapoegade pead on toodud.” Ja tema ütles: „Pange need hommikuni värava suhu kahte hunnikusse!”

Ja hommikul läks ta välja, astus sinna ning ütles kogu rahvale: „Teie olete süüta! Vaata, mina olen pidanud vandenõu oma isanda vastu ja olen tema tapnud. Aga kes on maha löönud kõik need?

Teadke siis, et ei lange tühja ainuski Issanda sõna, mis Issand on rääkinud Ahabi soo kohta. Ja Issand on teinud, mis ta on rääkinud oma sulase Eelija läbi.”

Ja Jehu lõi maha kõik, kes Ahabi sool olid Jisreelis alles jäänud, ja kõik ta ülikud, usaldusmehed ja preestrid, kuni temale ei olnud jäänud ainsatki pääsenut.

Siis ta võttis kätte ja tuli ära, et minna Samaariasse; aga jõudnud karjaste Beet-Eekedini, mis on tee ääres,

kohtas Jehu Juuda kuninga Ahasja vendi ja küsis: „Kes te olete?” Ja need vastasid: „Me oleme Ahasja vennad ja läheme alla, et tervitada kuningapoegi ja kuninga ema poegi.”

Aga ta ütles: „Võtke nad elusalt kinni!” Ja nad võeti elusalt kinni ning tapeti Beet-Eekedi kaevu juures, kõik nelikümmend kaks meest; ta ei jätnud neist järele ainsatki.

Kui Jehu läks sealt ära, siis kohtas ta Joonadabi, Reekabi poega, kes tuli temale vastu. Jehu teretas teda ja küsis temalt: „Kas sinu süda on niisama otsekohene, nagu minu süda on sinu südame vastu?” Ja Joonadab vastas: „On küll!” - „Kui nõnda, siis anna oma käsi!” Ja Joonadab andis oma käe ning Jehu laskis teda astuda enese juurde vankrisse.

Ja ta ütles: „Tule koos minuga ja vaata mu agarust Issanda pärast!” Ja teda sõidutati tema vankris.

Ja kui Jehu jõudis Samaariasse, siis ta lõi maha kõik, kes Ahabil olid Samaarias järele jäänud, kuni ta oli tema hävitanud Issanda sõna kohaselt, mis Issand oli rääkinud Eelijale.

Jehu teeb lõpu Baali teenimisele
Siis Jehu kogus kokku kogu rahva ja ütles neile: „Ahab on Baali teeninud pisut, Jehu tahab teda teenida rohkem!

Kutsuge siis nüüd minu juurde kõik Baali prohvetid, kõik ta teenrid ja kõik ta preestrid, ärgu puudugu ükski, sest mul on tuua Baalile suur ohver; ei jää elama ükski, kes puudub!” Aga Jehu tegi seda tagamõttega, et hukata Baali teenrid.

Ja Jehu ütles: „Pühitsege Baali püha!” Ja see kuulutati välja.

Ja Jehu läkitas sõna kogu Iisraelisse; siis tulid kõik Baali teenrid, ükski mees ei jäänud tulemata. Ja nad läksid Baali kotta ning Baali koda sai täis otsast otsani.

Ja ta ütles rõivakambri ülemale: „Too riided kõigile Baali teenritele!” Ja too tõi neile riided.

Siis läks Jehu koos Reekabi poja Joonadabiga Baali kotta ja ütles Baali teenritele: „Otsige ja vaadake järele, et siin teie juures ei oleks mõnda Issanda sulast, vaid oleksid ainult Baali teenrid!”

Siis läksid nad sisse tapa- ja põletusohvreid ohverdama; aga Jehu oli paigutanud õue kaheksakümmend meest, öeldes: „Kui peaks pääsema mõni neist meestest, kelle ma toon teie kätte, siis jääb hing hinge vastu!”

Ja kui ta oli lõpetanud põletusohvri ohverdamise, ütles Jehu ihukaitsjaile ja vankrisõdureile: „Minge sisse, lööge nad maha, ükski ärgu pääsegu välja!” Ja ihukaitsjad ja vankrisõdurid lõid nad mõõgateraga maha ning viskasid välja. Siis nad läksid Baali koja tagaruumi

ja tõid välja Baali sambad ning põletasid need ära.

Ja nad kiskusid maha Baali samba, kiskusid maha Baali koja ja tegid selle käimlaks tänapäevani.

Nõnda hävitas Jehu Iisraelist Baali.

Aga Nebati poja Jerobeami pattudest, millega too saatis Iisraeli pattu tegema, Jehu ei loobunud, kuldvasikaist, mis olid Peetelis ja Daanis.

Ja Issand ütles Jehule: „Et sa oled teinud hästi, mis minu silmis õige on, oled talitanud Ahabi sooga, nõnda nagu mul südame peal oli, siis istuvad su pojad Iisraeli aujärjel neljanda põlveni.”

Aga Jehu ei kandnud hoolt, et käia Issanda, Iisraeli Jumala Seaduse järgi kõigest oma südamest; ta ei loobunud Jerobeami patust, millega too oli saatnud Iisraeli pattu tegema.

Neil päevil hakkas Issand Iisraeli vähendama, sest Hasael lõi neid kõigis Iisraeli paigus

Jordanist päikesetõusu pool, lõi kogu Gileadimaad, gaadlasi, ruubenlasi ja manasselasi alates Aroerist, mis on Arnoni jõe ääres, niihästi Gileadi kui Baasanit.

Ja mis veel tuleks öelda Jehust ja kõigest, mis ta tegi, ja kõigist ta vägitegudest, eks sellest ole kirjutatud Iisraeli kuningate Ajaraamatus?

Ja Jehu läks magama oma vanemate juurde ja ta maeti Samaariasse; ja tema poeg Jooahas sai tema asemel kuningaks.

Ja aega, mis Jehu Samaarias valitses Iisraeli üle, oli kakskümmend kaheksa aastat.

Atalja haarab kuningavõimu
Kui Ahasja ema Atalja nägi, et ta poeg oli surnud, siis ta võttis kätte ja hukkas kogu kuningliku soo.

Aga Jooseba, kuningas Joorami tütar, Ahasja õde, võttis Joase, Ahasja poja, ja viis tema surmale määratud kuningapoegade hulgast salaja ühte magamiskambrisse, tema ja ta imetaja; ja nad peitsid teda Atalja eest, nõnda et ta ei saanud surma.

Ja ta oli Jooseba juures Issanda kojas peidus kuus aastat, kuna Atalja valitses maad.

Aga seitsmendal aastal läkitas Joojada kaarlaste ja ihukaitse sajapealikute järele ning laskis nad tulla enese juurde Issanda kotta; ja ta tegi nendega lepingu, vannutas neid Issanda kojas ja näitas neile kuningapoega.

Ja ta andis neile käsu, öeldes: „Teil tuleb teha nõnda: kolmandik teist, kes tuleb hingamispäeval, pidagu kuningakoja vahiteenistust,

kolmandik olgu Suuri väravas ja kolmandik väravas ihukaitse taga - koja vahiteenistust te peate pidama vaheldumisi -

ja teie kaks muud rühma, kes lähevad ära hingamispäeval, pidagu Issanda koja vahiteenistust kuninga juures.

Asuge siis ringi ümber kuninga, igaühel oma sõjariistad käes, ja kes rivile ligineb, see surmatagu! Nõnda olge kuninga juures, kui ta välja läheb või sisse tuleb!”

Ja sajapealikud tegid kõik nõnda, nagu preester Joojada käskis, ja igaüks võttis oma mehed, niihästi need, kes tulid hingamispäeval, kui ka need, kes pidid ära minema hingamispäeval, ja nad tulid preester Joojada juurde.

Ja preester andis sajapealikuile piigid ja kilbid, mis olid kuulunud kuningas Taavetile ja mis olid Issanda kojas.

Ja ihukaitsjad seisid, igaühel oma sõjariistad käes, koja paremast tiivast koja vasaku tiivani, altari ja koja suunas ümber kuninga.

Siis tõi ta välja kuningapoja, pani temale krooni pähe ja andis tunnistuskirja kätte ja nad tõstsid tema kuningaks ning võidsid teda; ja nad plaksutasid käsi ning hüüdsid: „Elagu kuningas!”

Kui Atalja kuulis ihukaitsjate ja rahva häält, siis ta tuli rahva juurde Issanda kotta.

Ta vaatas, ja ennäe, kuningas seisis samba juures, nagu oli viisiks, ja pealikud ning pasunapuhujad olid kuninga juures, kogu maa rahvas oli rõõmus ja puhus pasunaid. Siis käristas Atalja oma riided lõhki ja hüüdis: „Vandenõu! Vandenõu!”

Aga preester Joojada käskis sajapealikuid, sõjaväe ülemaid, ja ütles neile: „Viige ta ridade vahelt välja, ja kes läheb temale järele, see surmake mõõgaga!” Sest preester oli öelnud: „Ärge surmake teda Issanda kojas!”

Siis nad panid käed ta külge; ja kui ta oli jõudnud teele, mida mööda viiakse hobuseid kuningakotta, siis surmati ta seal.

Ja Joojada tegi lepingu Issanda ning kuninga ja rahva vahel, et nad oleksid Issanda rahvas; nõnda ka kuninga ja rahva vahel.

Siis läks kogu maa rahvas Baali kotta ja kiskus selle maha; nad purustasid sootuks selle altarid ja kujud, ja tapsid Mattani, Baali preestri, altarite ees. Seejärel seadis preester valvurid Issanda kojale.

Ja ta võttis sajapealikud, kaarlased ja ihukaitsjad ning kogu maa rahva ja nad viisid kuninga Issanda kojast ning tulid ihukaitse värava kaudu kuningakotta; ja kuningas istus kuningate aujärjele.

Ja kogu maa rahvas oli rõõmus, ja linnas oli rahu, kui Atalja oli kuningakoja juures mõõgaga surmatud.

Juuda kuningas Joas
Joas oli kuningaks saades seitse aastat vana.

Jehu seitsmendal aastal sai Joas kuningaks ja ta valitses Jeruusalemmas nelikümmend aastat; ta ema nimi oli Sibja, Beer-Sebast.

Joas tegi kogu oma eluaja, mis õige oli Issanda silmis, sest preester Joojada oli teda õpetanud.

Aga ohvrikünkad ei kadunud, vaid rahvas ohverdas ja suitsutas veelgi ohvriküngastel.

Ja Joas ütles preestritele: „Kõik pühitsetud andide raha, mis tuuakse Issanda kotta, käibel olev raha, hingeraha, mille järgi igaühte on hinnatud, kõik raha, mida keegi südame sunnil toob Issanda kotta,

võtku preestrid enestele, igaüks oma tuttavalt, aga nad peavad kohendama koja lagunenud kohti, kõike, mis seal leitakse olevat lagunenud!”

Aga kuningas Joase kahekümne kolmandal aastal ei olnud preestrid veel kohendanud koja lagunenud kohti.

Siis kuningas Joas kutsus preester Joojada ja teised preestrid ning ütles neile: „Miks te ei kohenda kojas seda, mis on lagunenud? Aga nüüd ärge võtke raha oma tuttavailt enam enestele, vaid andke see lagunenud koja heaks!”

Ja preestrid olid nõus, et nad ei võta rahvalt raha ega kohenda ka ise lagunenud koda.

Siis preester Joojada võttis ühe kirstu, puuris augu kaanesse ja pani selle altari kõrvale, paremale poole, kui minna Issanda kotta; ja preestrid, lävehoidjad, panid sinna kõik raha, mis toodi Issanda kotta.

Ja kui nad nägid, et kirstus oli palju raha, siis läks kuninga kirjutaja koos ülempreestriga sinna ja nad lugesid ning sidusid kokku raha, mis leidus Issanda kojas.

Siis anti vaetud raha tööjuhatajate kätte, kelle hooleks oli antud Issanda koda, ja nemad maksid puuseppadele ja ehitustöölistele, kes töötasid Issanda kojas,

samuti müürseppadele ja kiviraiujaile ning ostsid puid ja tahutud kive, et kohendada Issanda koja lagunenud kohti, ja maksid kõige eest, mis koja kohendamiseks tarvis läks.

Aga hõbekausse, tahikääre, piserdusnõusid, pasunaid, mitte ühtegi kuld- ega hõberiista ei tehtud Issanda kojale selle raha eest, mis toodi Issanda kotta,

vaid see anti tööjuhatajaile, et nad selle eest kohendaksid Issanda koda.

Meestega, kelle kätte raha anti, et nad annaksid selle töölistele, ei peetud arvet, sest nad talitasid ausasti.

Süüohvri raha ja patuohvri raha ei viidud Issanda kojale, see jäi preestritele.

Sel ajal tuli Süüria kuningas Hasael ja sõdis Gati vastu ning vallutas selle. Aga kui Hasael pööras oma palge, et minna üles Jeruusalemma vastu,

siis võttis Juuda kuningas Joas kõik pühad asjad, mis tema eelkäijad, Juuda kuningad Joosafat, Jooram ja Ahasja, olid pühitsenud, ja oma pühad asjad ja kõik kulla, mis leidus Issanda koja ja kuningakoja varanduste hulgas, ja läkitas Süüria kuningale Hasaelile - siis läks too Jeruusalemma alt ära.

Ja mis veel tuleks öelda Joasest ja kõigest, mis ta tegi, eks sellest ole kirjutatud Juuda kuningate Ajaraamatus?

Ta sulased võtsid kätte ning pidasid vandenõu ja lõid Joase maha kindluse kojas, kust pääseb alla Sillasse.

Joosakar, Simeati poeg, ja Joosabad, Soomeri poeg, tema sulased, olid need, kes lõid tema surnuks; ja ta maeti oma vanemate juurde Taaveti linna; ja tema poeg Amasja sai tema asemel kuningaks.

Iisraeli kuningas Jooahas
Juuda kuninga Joase, Ahasja poja kahekümne kolmandal aastal sai Jooahas, Jehu poeg, Samaarias seitsmeteistkümneks aastaks Iisraeli kuningaks.

Tema tegi kurja Issanda silmis ja jätkas Nebati poja Jerobeami patte, millega too oli saatnud Iisraeli pattu tegema; neist ta ei loobunud.

Siis Issanda viha süttis põlema Iisraeli vastu ja ta andis neid kogu aja Süüria kuninga Hasaeli kätte ja Hasaeli poja Ben-Hadadi kätte.

Aga Jooahas leevendas Issanda palet ja Issand kuulis teda, sest ta nägi Iisraeli kitsikust, kui Süüria kuningas neid rõhus.

Ja Issand andis Iisraelile päästja ja nad vabanesid süürlaste käe alt; ja Iisraeli lapsed elasid oma telkides nagu ennegi.

Aga nad ei loobunud Jerobeami soo pattudest, millega too oli saatnud Iisraeli pattu tegema, vaid nad käisid neis ja Samaarias jäi ka Aŵera kuju püsima.

Kuid Jooahasele ei olnud jäetudki rohkem rahvast kui viiskümmend ratsanikku, kümme sõjavankrit ja kümme tuhat jalameest, sest Süüria kuningas oli muud hukanud ja teinud otse rehetolmuks.

Ja mis veel tuleks öelda Jooahasest ja kõigest, mis ta tegi, ja tema vägitegudest, eks sellest ole kirjutatud Iisraeli kuningate Ajaraamatus?

Ja Jooahas läks magama oma vanemate juurde ja ta maeti Samaariasse; ja tema poeg Joas sai tema asemel kuningaks.

Iisraeli kuningas Joas
Juuda kuninga Joase kolmekümne seitsmendal aastal sai Jooahase poeg Joas Samaarias kuueteistkümneks aastaks Iisraeli kuningaks.

Tema tegi kurja Issanda silmis: ta ei loobunud ühestki Nebati poja Jerobeami patust, millega too oli saatnud Iisraeli pattu tegema, vaid käis nendes.

Ja mis veel tuleks öelda Joasest ja kõigest, mis ta tegi, ja tema vägitegudest, kuidas ta sõdis Juuda kuninga Amasja vastu, eks sellest ole kirjutatud Iisraeli kuningate Ajaraamatus?

Ja Joas läks magama oma vanemate juurde ning Jerobeam istus tema aujärjele; ja Joas maeti Samaariasse Iisraeli kuningate juurde.

Eliisa viimane kuulutus ja surm
Aga kui Eliisa oli haigestunud tõppe, millesse ta suri, siis tuli Iisraeli kuningas Joas tema juurde ja nuttis tema palge juures ning ütles: „Mu isa, mu isa! Iisraeli sõjavankrid ja tema ratsanikud!”

Ja Eliisa ütles temale: „Võta amb ja nooled!” Ja ta võttis enesele ammu ja nooled.

Siis Eliisa ütles Iisraeli kuningale: „Pane oma käsi ammu peale!” Kui ta oli oma käe pannud, siis pani Eliisa oma käed kuninga käte peale

ja ütles: „Ava aken ida poole!” Ta avas, ja Eliisa ütles: „Lase!” Ja ta lasi. Siis Eliisa ütles: „Issanda võidunool, võidunool Süüria vastu! Sa lööd süürlasi Afekis, kuni nad on hävitatud.”

Siis ta ütles: „Võta nooled!” Ja kuningas võttis. Ja ta ütles Iisraeli kuningale: „Löö vastu maad!” Kuningas lõi kolm korda ja peatus siis.

Aga jumalamees vihastas tema peale ja ütles: „Sa oleksid pidanud lööma viis või kuus korda, siis sa oleksid süürlased sootuks maha löönud! Nüüd aga lööd sa süürlasi ainult kolm korda.”

Siis Eliisa suri ja ta maeti. Igal aastal tulid maale moabide röövjõugud.

Ja kord, kui maeti kedagi meest, vaata, siis nägid matjad ühte röövjõuku. Nad heitsid siis mehe Eliisa hauda, aga kui see puutus vastu Eliisa luid, siis ta ärkas ellu ja tõusis jalule.

Hasael, Süüria kuningas, rõhus Iisraeli kogu Jooahase eluaja.

Aga Issand andis neile armu ja halastas nende peale ning pöördus nende poole oma lepingu pärast Aabrahami, Iisaki ja Jaakobiga ega tahtnud neid hävitada; ja ta ei ole neid tänini ära heitnud oma palge eest.

Kui Süüria kuningas Hasael suri, siis sai tema poeg Ben-Hadad tema asemel kuningaks.

Ja Joas, Jooahase poeg, võttis Hasaeli poja Ben-Hadadi käest tagasi linnad, mis too sõjaga oli võtnud tema isa Jooahase käest; kolm korda lõi Joas teda ja võttis tagasi Iisraeli linnad.