Скрыть
7:1
7:4
7:5
7:7
7:8
7:9
7:10
7:11
7:12
7:13
7:14
7:15
7:16
7:18
7:20
Церковнославянский (рус)
И рече́ Елиссе́й: слы́шите сло́во Госпо́дне, си́це глаго́летъ Госпо́дь: я́коже ча́съ се́й, у́тро мѣ́ра муки́ пшени́чны бу́детъ за си́кль еди́нъ, и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.
И от­вѣща́ триста́тъ, на его́же руку́ ца́рь почива́­ше, и рече́ ко Елиссе́ю: се́, а́ще от­ве́рзетъ Госпо́дь и хля́би небе́сныя, то́ не бу́детъ глаго́лъ се́й. И Елиссе́й рече́: се́, ты́ у́зриши очи́ма тво­и́ма, и от­ту́ду не и́маши я́сти.
И бя́ху четы́ре му́жа прокаже́ни при­­ вратѣ́хъ гра́да. И рече́ му́жъ ко и́скрен­нему сво­ему́: что́ мы́ сѣди́мъ здѣ́ до́ндеже у́мремъ?
а́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то́ гла́дъ е́сть во гра́дѣ, и у́мремъ та́мо: а́ще же сѣди́мъ здѣ́, то́ и та́ко у́мремъ: и ны́нѣ и́демъ и вни́демъ въ по́лкъ сирі́йскiй: а́ще живя́тъ ны́, жи́ви бу́демъ: а́ще ли умертвя́тъ ны́, то́ у́мремъ.
И воста́ша въ сумра́цѣ ити́ въ по́лкъ сирі́йскiй и внидо́ша средѣ́ полка́ сирі́йска, и се́, не бѣ́ му́жа ту́.
И Госпо́дь слы́шанъ сотвори́ полку́ сирі́йску гла́съ колесни́цъ и гла́съ ко́ней и гла́съ си́лы вели́кiя. И рече́ му́жъ ко бра́ту сво­ему́: се́, ны́нѣ ная́лъ е́сть на на́съ ца́рь Изра́илевъ цари́ Хетте́йски и цари́ Еги́петскiя прiити́ на ны́.
И воста́ша, и бѣжа́ша въ сумра́цѣ, и оста́виша сѣ́ни своя́ и ко́ни своя́ и ослы́ своя́, я́коже бы́ша во стану́, и бѣжа́ша души́ ра́ди сво­ея́.
И внидо́ша прокаже́н­нiи сі́и до среды́ полка́, и внидо́ша въ сѣ́нь еди́ну, и ядо́ша и пи́ша, и взя́ша от­ту́ду сребро́ и зла́то и оде́жды, и от­идо́ша, и скры́ша: и воз­врати́шася, и внидо́ша въ другу́ю сѣ́нь, и взя́ша от­ту́ду, и от­идо́ша, и скры́ша.
И рече́ му́жъ ко и́скрен­нему сво­ему́: не та́ко мы́ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенiя е́сть, мы́ же молчи́мъ и ме́длимъ до свѣ́та у́трен­няго, и обря́щемъ беззако́нiе: и ны́нѣ прiи́демъ и вни́демъ, и воз­вѣсти́мъ въ дому́ царе́вѣ.
И внидо́ша, и возопи́ша ко врато́мъ гра́да и воз­вѣсти́ша и́мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сирі́йскiй, и се́, не бы́сть ту́ му́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмо ко́ни при­­вя́зани, и осля́та, и сѣ́ни и́хъ я́коже су́ть.
И возопи́ша вра́тницы, и воз­вѣсти́ша въ дому́ царе́вѣ вну́трь.
И воста́ но́щiю ца́рь и рече́ ко отроко́мъ сво­и́мъ: воз­вѣщу́ ва́мъ ны́нѣ, я́же сотвори́ша на́мъ сирі́ане: разумѣ́ша, я́ко гла́дни есмы́, и изыдо́ша изъ ста́на, и сокры́шася на селѣ́, глаго́люще: я́ко изы́дутъ изъ гра́да, и и́мемъ я́ жи́вы и во гра́дъ вни́демъ.
И от­вѣща́ еди́нъ от­ о́трокъ его́ и рече́: да во́змутъ ны́нѣ пя́ть ко́ней оста́в­шихъ, и́же оста́шася здѣ́, се́, су́ть у толи́каго мно́же­ст­ва Изра́илева оста́в­шiися, и по́слемъ та́мо, и у́зримъ.
И взя́ша два́ вса́дника ко́ней: и посла́ ца́рь Изра́илевъ вслѣ́дъ царя́ Си́рска, глаго́ля: иди́те и ви́дите.
И идо́ша вслѣ́дъ и́хъ да́же до Иорда́на, и се́, ве́сь пу́ть испо́лненъ оде́ждъ и ору́жiя, я́же поверго́ша сирі́ане, внегда́ устраши́т­ися и́мъ. И воз­врати́шася по́слан­нiи, и воз­вѣсти́ша царю́.
И изыдо́ша лю́дiе, и разгра́биша ве́сь ста́нъ Си́рскiй. И бы́сть мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль еди́нъ и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль, по глаго́лу Госпо́дню.
И ца́рь при­­ста́ви триста́та, на его́же руцѣ́ ца́рь почива́­ше, у вра́тъ: и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре, я́коже глаго́ла человѣ́къ Бо́жiй, и́же глаго́ла, егда́ по́слан­ный прiи́де къ нему́.
И бы́сть я́коже рече́ Елиссе́й къ царю́ глаго́ля: двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ, и мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль: и бу́детъ я́коже се́й ча́съ зау́тра во вратѣ́хъ самарі́и.
И от­вѣща́ триста́тъ Елиссе́ю и рече́: а́ще Госпо́дь от­ве́рзетъ хля́би небе́сныя, не бу́детъ глаго́лъ се́й. И рече́ Елиссе́й: се́, у́зриши очи́ма тво­и́ма, и от­ту́ду и не и́маши я́сти.
И бы́сть та́ко, и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре.
Синодальный
1 Елисей предсказывает конец осады Самарии; 3 четверо прокаженных из Самарии пошли в стан Сирийский за хлебом и нашли, что Сирийцы ночью убежали; 9 прокаженные сообщают об этом у ворот города, но царь боится, что это военная хитрость; разведка подтверждает сообщение; 16 полный достаток в Самарии, все слова Елисея исполнились.
И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.
И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.
Четыре человека прокаженных находились при входе в ворота и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?
Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрем; если же сидеть здесь, то также умрем. Пойдем лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем.
И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.
Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.
И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.
И пришли те прокаженные к краю стана, и вошли в один шатер, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли еще в другой шатер, и там взяли, и пошли и спрятали.
И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей – день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падет на нас вина. Пойдем же и уведомим дом царский.
И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.
И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.
И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: «когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город».
И отвечал один из служащих при нем, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе, [из всего ополчения Израильтян только и осталось в нем, из всего ополчения Израильтян, которое погибло], и пошлем, и посмотрим.
И взяли две пары коней, запряженных в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.
И ехали за ним до Иордана, и вот вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своем. И возвратились посланные, и донесли царю.
И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.
И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.
Когда говорил человек Божий царю так: «две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии»,
тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: «если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?» А он сказал: «увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь».
Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.
Итальянский
Ma Eliseo disse: "Ascoltate la parola del Signore! Così dice il Signore: "A quest'ora, domani, alla porta di Samaria un sea di farina costerà un siclo e anche due sea di orzo costeranno un siclo"".
Ma lo scudiero, al cui braccio il re si appoggiava, rispose all'uomo di Dio: "Già, il Signore apre le cateratte in cielo! Avverrà mai una cosa simile?". Ed egli replicò: "Ecco, tu lo vedrai con i tuoi occhi, ma non ne mangerai".
Ora c'erano quattro lebbrosi sulla soglia della porta. Essi dicevano fra di loro: "Perché stiamo seduti qui ad aspettare la morte?
Se decidiamo di andare in città, in città c'è la carestia e vi moriremo. Se stiamo qui, moriremo. Ora, su, passiamo all'accampamento degli Aramei: se ci lasceranno in vita, vivremo; se ci faranno morire, moriremo".
Si alzarono al crepuscolo per andare all'accampamento degli Aramei e giunsero fino al limite del loro accampamento. Ebbene, là non c'era nessuno.
Il Signore aveva fatto udire nell'accampamento degli Aramei rumore di carri, rumore di cavalli e rumore di un grande esercito. Essi si erano detti l'un l'altro: "Ecco, il re d'Israele ha assoldato contro di noi i re degli Ittiti e i re dell'Egitto, per mandarli contro di noi".
Alzatisi, erano fuggiti al crepuscolo, lasciando le loro tende, i loro cavalli e i loro asini e l'accampamento com'era; erano fuggiti per salvarsi la vita.
Quei lebbrosi, giunti al limite dell'accampamento, entrarono in una tenda e, dopo aver mangiato e bevuto, portarono via argento, oro e vesti, che andarono a nascondere. Ritornati, entrarono in un'altra tenda; portarono via tutto e andarono a nasconderlo.
Ma poi si dissero l'un l'altro: "Non è giusto quello che facciamo; oggi è giorno di lieta notizia, mentre noi ce ne stiamo zitti. Se attendiamo fino alla luce del mattino, potrebbe sopraggiungerci un castigo. Andiamo ora, entriamo in città e annunciamolo alla reggia".
Vi andarono; chiamarono i guardiani della città e riferirono loro: "Siamo andati nell'accampamento degli Aramei; ecco, non c'era nessuno né c'era voce umana, ma c'erano i cavalli legati e gli asini legati e le tende al loro posto".
I guardiani allora gridarono e diedero la notizia all'interno della reggia.
Il re si alzò nella notte e disse ai suoi ufficiali: "Vi dirò quello che hanno fatto a noi gli Aramei. Sapendo che siamo affamati, sono usciti dall'accampamento per nascondersi in campagna, dicendo: "Appena usciranno dalla città, li prenderemo vivi e poi entreremo in città"".
Uno dei suoi ufficiali rispose: "Si prendano cinque dei cavalli superstiti che sono rimasti in questa città - avverrà di loro come di tutta la moltitudine d'Israele rimasta in città, come di tutta la moltitudine d'Israele che è perita - e mandiamo a vedere".
Presero allora due carri con i cavalli; il re li mandò sulle tracce dell'esercito degli Aramei, dicendo: "Andate a vedere".
Andarono sulle loro tracce fino al Giordano; ecco, tutta la strada era piena di abiti e di oggetti che gli Aramei avevano gettato via nella loro fuga precipitosa. I messaggeri tornarono e riferirono al re.
Allora il popolo uscì e saccheggiò l'accampamento degli Aramei. Un sea di farina si vendette per un siclo, e due sea di orzo ugualmente per un siclo, secondo la parola del Signore.
Il re aveva messo a guardia della porta lo scudiero, al cui braccio egli si appoggiava. Calpestato dalla folla presso la porta, quello morì come aveva detto l'uomo di Dio, quando aveva parlato al re che era sceso da lui.
Avvenne come aveva detto l'uomo di Dio al re: "A quest'ora, domani, alla porta di Samaria due sea di orzo costeranno un siclo e anche un sea di farina costerà un siclo".
Lo scudiero aveva risposto all'uomo di Dio: "Già, il Signore apre le cateratte in cielo! Avverrà mai una cosa simile?". E quegli aveva replicato: "Ecco, tu lo vedrai con i tuoi occhi, ma non ne mangerai".
A lui capitò proprio questo: lo calpestò la folla alla porta ed egli morì.
И҆ речѐ є҆лїссе́й: слы́шите сло́во гдⷭ҇не, си́це гл҃етъ гдⷭ҇ь: ꙗ҆́коже ча́съ се́й, ᲂу҆́трѡ мѣ́ра мꙋкѝ пшени́чны бꙋ́детъ за сі́кль є҆ди́нъ, и҆ двѣ̀ мѣ̑ры ꙗ҆чме́нѧ за сі́кль є҆ди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.
И҆ ѿвѣща̀ трїста́тъ, на є҆гѡ́же рꙋкꙋ̀ ца́рь почива́ше, и҆ речѐ ко є҆лїссе́ю: сѐ, а҆́ще ѿве́рзетъ гдⷭ҇ь и҆ хлѧ̑би небє́сныѧ, то̀ не бꙋ́детъ глаго́лъ се́й. И҆ є҆лїссе́й речѐ: сѐ, ты̀ ᲂу҆́зриши ѻ҆чи́ма твои́ма, и҆ ѿтꙋ́дꙋ не и҆́маши ꙗ҆́сти.
И҆ бѧ́хꙋ четы́ре мꙋ́жа прокаже́ни при вратѣ́хъ гра́да. И҆ речѐ мꙋ́жъ ко и҆́скреннемꙋ своемꙋ̀: что̀ мы̀ сѣди́мъ здѣ̀ до́ндеже ᲂу҆́мремъ;
а҆́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то̀ гла́дъ є҆́сть во гра́дѣ, и҆ ᲂу҆́мремъ та́мѡ: а҆́ще же сѣди́мъ здѣ̀, то̀ и҆ та́кѡ ᲂу҆́мремъ: и҆ нн҃ѣ и҆́демъ и҆ вни́демъ въ по́лкъ сѷрі́йскїй: а҆́ще живѧ́тъ ны̀, жи́ви бꙋ́демъ: а҆́ще ли ᲂу҆мертвѧ́тъ ны̀, то̀ ᲂу҆́мремъ.
И҆ воста́ша въ сꙋмра́цѣ и҆тѝ въ по́лкъ сѷрі́йскїй и҆ внидо́ша средѣ̀ полка̀ сѷрі́йска, и҆ сѐ, не бѣ̀ мꙋ́жа тꙋ̀.
И҆ гдⷭ҇ь слы́шанъ сотворѝ полкꙋ̀ сѷрі́йскꙋ гла́съ колесни́цъ и҆ гла́съ ко́ней и҆ гла́съ си́лы вели́кїѧ. И҆ речѐ мꙋ́жъ ко бра́тꙋ своемꙋ̀: сѐ, нн҃ѣ наѧ́лъ є҆́сть на на́съ ца́рь і҆и҃левъ царѝ хеттє́йски и҆ цари̑ є҆гѵ́пєтскїѧ прїитѝ на ны̀.
И҆ воста́ша, и҆ бѣжа́ша въ сꙋмра́цѣ, и҆ ѡ҆ста́виша сѣ̑ни своѧ̑ и҆ ко́ни своѧ̑ и҆ ѻ҆слы̀ своѧ̑, ꙗ҆́коже бы́ша во станꙋ̀, и҆ бѣжа́ша дꙋшѝ ра́ди своеѧ̀.
И҆ внидо́ша прокаже́ннїи сі́и до среды̀ полка̀, и҆ внидо́ша въ сѣ́нь є҆ди́нꙋ, и҆ ꙗ҆до́ша и҆ пи́ша, и҆ взѧ́ша ѿтꙋ́дꙋ сребро̀ и҆ зла́то и҆ ѻ҆дє́жды, и҆ ѿидо́ша, и҆ скры́ша: и҆ возврати́шасѧ, и҆ внидо́ша въ дрꙋгꙋ́ю сѣ́нь, и҆ взѧ́ша ѿтꙋ́дꙋ, и҆ ѿидо́ша, и҆ скры́ша.
И҆ речѐ мꙋ́жъ ко и҆́скреннемꙋ своемꙋ̀: не та́кѡ мы̀ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенїѧ є҆́сть, мы́ же молчи́мъ и҆ ме́длимъ до свѣ́та ᲂу҆́треннѧгѡ, и҆ ѡ҆брѧ́щемъ беззако́нїе: и҆ нн҃ѣ прїи́демъ и҆ вни́демъ, и҆ возвѣсти́мъ въ домꙋ̀ царе́вѣ.
И҆ внидо́ша, и҆ возопи́ша ко вратѡ́мъ гра́да и҆ возвѣсти́ша и҆̀мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сѷрі́йскїй, и҆ сѐ, не бы́сть тꙋ̀ мꙋ́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмѡ ко́ни привѧ́зани, и҆ ѻ҆слѧ́та, и҆ сѣ̑ни и҆́хъ ꙗ҆́коже сꙋ́ть.
И҆ возопи́ша вра́тницы, и҆ возвѣсти́ша въ домꙋ̀ царе́вѣ внꙋ́трь.
И҆ воста̀ но́щїю ца́рь и҆ речѐ ко ѻ҆трокѡ́мъ свои̑мъ: возвѣщꙋ̀ ва́мъ нн҃ѣ, ꙗ҆̀же сотвори́ша на́мъ сѷрі́ане: разꙋмѣ́ша, ꙗ҆́кѡ гла́дни є҆смы̀, и҆ и҆зыдо́ша и҆з̾ ста́на, и҆ сокры́шасѧ на селѣ̀, глаго́люще: ꙗ҆́кѡ и҆зы́дꙋтъ и҆з̾ гра́да, и҆ и҆́мемъ ѧ҆̀ жи̑вы и҆ во гра́дъ вни́демъ.
И҆ ѿвѣща̀ є҆ди́нъ ѿ ѻ҆́трѡкъ є҆гѡ̀ и҆ речѐ: да во́змꙋтъ нн҃ѣ пѧ́ть ко́ней ѡ҆ста́вшихъ, и҆́же ѡ҆ста́шасѧ здѣ̀, сѐ, сꙋ́ть ᲂу҆ толи́кагѡ мно́жества і҆и҃лева ѡ҆ста́вшїисѧ, и҆ по́слемъ та́мѡ, и҆ ᲂу҆́зримъ.
И҆ взѧ́ша два̀ вса́дника ко́ней: и҆ посла̀ ца́рь і҆и҃левъ в̾слѣ́дъ царѧ̀ сѵ́рска, глаго́лѧ: и҆ди́те и҆ ви́дите.
И҆ и҆до́ша в̾слѣ́дъ и҆́хъ да́же до і҆ѻрда́на, и҆ сѐ, ве́сь пꙋ́ть и҆спо́лненъ ѻ҆де́ждъ и҆ ѻ҆рꙋ́жїѧ, ꙗ҆̀же поверго́ша сѷрі́ане, внегда̀ ᲂу҆страши́тисѧ и҆̀мъ. И҆ возврати́шасѧ по́сланнїи, и҆ возвѣсти́ша царю̀.
И҆ и҆зыдо́ша лю́дїе, и҆ разгра́биша ве́сь ста́нъ сѵ́рскїй. И҆ бы́сть мѣ́ра мꙋкѝ пшени́чны за сі́кль є҆ди́нъ и҆ двѣ̀ мѣ̑ры ꙗ҆чме́нѧ за сі́кль, по гл҃ꙋ гдⷭ҇ню.
И҆ ца́рь приста́ви трїста́та, на є҆гѡ́же рꙋцѣ̀ ца́рь почива́ше, ᲂу҆ вра́тъ: и҆ попра́ша є҆го̀ лю́дїе во вратѣ́хъ, и҆ ᲂу҆́мре, ꙗ҆́коже глаго́ла человѣ́къ бж҃їй, и҆́же глаго́ла, є҆гда̀ по́сланный прїи́де къ немꙋ̀.
И҆ бы́сть ꙗ҆́коже речѐ є҆лїссе́й къ царю̀ глаго́лѧ: двѣ̀ мѣ̑ры ꙗ҆чме́нѧ за сі́кль є҆ди́нъ, и҆ мѣ́ра мꙋкѝ пшени́чны за сі́кль: и҆ бꙋ́детъ ꙗ҆́коже се́й ча́съ заꙋ́тра во вратѣ́хъ самарі́и.
И҆ ѿвѣща̀ трїста́тъ є҆лїссе́ю и҆ речѐ: а҆́ще гдⷭ҇ь ѿве́рзетъ хлѧ̑би небє́сныѧ, не бꙋ́детъ глаго́лъ се́й. И҆ речѐ є҆лїссе́й: сѐ, ᲂу҆́зриши ѻ҆чи́ма твои́ма, и҆ ѿтꙋ́дꙋ и҆ не и҆́маши ꙗ҆́сти.
И҆ бы́сть та́кѡ, и҆ попра́ша є҆го̀ лю́дїе во вратѣ́хъ, и҆ ᲂу҆́мре.
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible