Скрыть
7:1
7:4
7:5
7:7
7:8
7:9
7:10
7:11
7:12
7:13
7:14
7:15
7:16
7:18
7:20
Церковнославянский (рус)
И рече́ Елиссе́й: слы́шите сло́во Госпо́дне, си́це глаго́летъ Госпо́дь: я́коже ча́съ се́й, у́тро мѣ́ра муки́ пшени́чны бу́детъ за си́кль еди́нъ, и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ во вратѣ́хъ самарі́и.
И от­вѣща́ триста́тъ, на его́же руку́ ца́рь почива́­ше, и рече́ ко Елиссе́ю: се́, а́ще от­ве́рзетъ Госпо́дь и хля́би небе́сныя, то́ не бу́детъ глаго́лъ се́й. И Елиссе́й рече́: се́, ты́ у́зриши очи́ма тво­и́ма, и от­ту́ду не и́маши я́сти.
И бя́ху четы́ре му́жа прокаже́ни при­­ вратѣ́хъ гра́да. И рече́ му́жъ ко и́скрен­нему сво­ему́: что́ мы́ сѣди́мъ здѣ́ до́ндеже у́мремъ?
а́ще рече́мъ: вни́демъ во гра́дъ, то́ гла́дъ е́сть во гра́дѣ, и у́мремъ та́мо: а́ще же сѣди́мъ здѣ́, то́ и та́ко у́мремъ: и ны́нѣ и́демъ и вни́демъ въ по́лкъ сирі́йскiй: а́ще живя́тъ ны́, жи́ви бу́демъ: а́ще ли умертвя́тъ ны́, то́ у́мремъ.
И воста́ша въ сумра́цѣ ити́ въ по́лкъ сирі́йскiй и внидо́ша средѣ́ полка́ сирі́йска, и се́, не бѣ́ му́жа ту́.
И Госпо́дь слы́шанъ сотвори́ полку́ сирі́йску гла́съ колесни́цъ и гла́съ ко́ней и гла́съ си́лы вели́кiя. И рече́ му́жъ ко бра́ту сво­ему́: се́, ны́нѣ ная́лъ е́сть на на́съ ца́рь Изра́илевъ цари́ Хетте́йски и цари́ Еги́петскiя прiити́ на ны́.
И воста́ша, и бѣжа́ша въ сумра́цѣ, и оста́виша сѣ́ни своя́ и ко́ни своя́ и ослы́ своя́, я́коже бы́ша во стану́, и бѣжа́ша души́ ра́ди сво­ея́.
И внидо́ша прокаже́н­нiи сі́и до среды́ полка́, и внидо́ша въ сѣ́нь еди́ну, и ядо́ша и пи́ша, и взя́ша от­ту́ду сребро́ и зла́то и оде́жды, и от­идо́ша, и скры́ша: и воз­врати́шася, и внидо́ша въ другу́ю сѣ́нь, и взя́ша от­ту́ду, и от­идо́ша, и скры́ша.
И рече́ му́жъ ко и́скрен­нему сво­ему́: не та́ко мы́ твори́мъ: де́нь се́й де́нь благоговѣ́щенiя е́сть, мы́ же молчи́мъ и ме́длимъ до свѣ́та у́трен­няго, и обря́щемъ беззако́нiе: и ны́нѣ прiи́демъ и вни́демъ, и воз­вѣсти́мъ въ дому́ царе́вѣ.
И внидо́ша, и возопи́ша ко врато́мъ гра́да и воз­вѣсти́ша и́мъ, глаго́люще: внидо́хомъ въ по́лкъ сирі́йскiй, и се́, не бы́сть ту́ му́жа, ни гла́са человѣ́ча, но то́кмо ко́ни при­­вя́зани, и осля́та, и сѣ́ни и́хъ я́коже су́ть.
И возопи́ша вра́тницы, и воз­вѣсти́ша въ дому́ царе́вѣ вну́трь.
И воста́ но́щiю ца́рь и рече́ ко отроко́мъ сво­и́мъ: воз­вѣщу́ ва́мъ ны́нѣ, я́же сотвори́ша на́мъ сирі́ане: разумѣ́ша, я́ко гла́дни есмы́, и изыдо́ша изъ ста́на, и сокры́шася на селѣ́, глаго́люще: я́ко изы́дутъ изъ гра́да, и и́мемъ я́ жи́вы и во гра́дъ вни́демъ.
И от­вѣща́ еди́нъ от­ о́трокъ его́ и рече́: да во́змутъ ны́нѣ пя́ть ко́ней оста́в­шихъ, и́же оста́шася здѣ́, се́, су́ть у толи́каго мно́же­ст­ва Изра́илева оста́в­шiися, и по́слемъ та́мо, и у́зримъ.
И взя́ша два́ вса́дника ко́ней: и посла́ ца́рь Изра́илевъ вслѣ́дъ царя́ Си́рска, глаго́ля: иди́те и ви́дите.
И идо́ша вслѣ́дъ и́хъ да́же до Иорда́на, и се́, ве́сь пу́ть испо́лненъ оде́ждъ и ору́жiя, я́же поверго́ша сирі́ане, внегда́ устраши́т­ися и́мъ. И воз­врати́шася по́слан­нiи, и воз­вѣсти́ша царю́.
И изыдо́ша лю́дiе, и разгра́биша ве́сь ста́нъ Си́рскiй. И бы́сть мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль еди́нъ и двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль, по глаго́лу Госпо́дню.
И ца́рь при­­ста́ви триста́та, на его́же руцѣ́ ца́рь почива́­ше, у вра́тъ: и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре, я́коже глаго́ла человѣ́къ Бо́жiй, и́же глаго́ла, егда́ по́слан­ный прiи́де къ нему́.
И бы́сть я́коже рече́ Елиссе́й къ царю́ глаго́ля: двѣ́ мѣ́ры ячме́ня за си́кль еди́нъ, и мѣ́ра муки́ пшени́чны за си́кль: и бу́детъ я́коже се́й ча́съ зау́тра во вратѣ́хъ самарі́и.
И от­вѣща́ триста́тъ Елиссе́ю и рече́: а́ще Госпо́дь от­ве́рзетъ хля́би небе́сныя, не бу́детъ глаго́лъ се́й. И рече́ Елиссе́й: се́, у́зриши очи́ма тво­и́ма, и от­ту́ду и не и́маши я́сти.
И бы́сть та́ко, и попра́ша его́ лю́дiе во вратѣ́хъ, и у́мре.
Таджикский
Ва Элишоъ гуфт: «Сухани Парвардигорро бишнавед! Парвардигор чунин мегӯяд: ́Фардо дар ҳамин вақт як сео орди маҳин ба як сиқл, ва ду сео ҷав ба як сиқл назди дарвозаи Сомария фурӯхта хоҳад шуд́».
Ва саркардае ки подшоҳ бар дасти вай такя менамуд, ба марди Худо ҷавоб гардонида, гуфт: «Ҳатто агар Парвардигор равзанҳо дар осмон бикшояд, оё ин чиз ба амал хоҳад омад?» Ва ӯ гуфт: «Инак, ту бо чашмони худ хоҳӣ дид, валекин аз он нахоҳӣ хӯрд».
Ва чор одами махавӣ дар даҳани дарвоза буданд, ва ба якдигар мегуфтанд: «Чаро мо дар ин ҷо нишинем бинишинем, то даме ки бимирем?
Агар гӯем: ́Ба шаҳр дароем́ – гуруснагӣ дар шаҳр аст, ва дар он ҷо хоҳем мурд; ва агар дар ин ҷо бинишинем – хоҳем мурд. Пас, алҳол рафта, ба лашкаргоҳи арамиён дохил шавем; агар онҳо моро зинда нигоҳ доранд, – зинда хоҳем монд, ва агар моро бикушанд, – хоҳем мурд».
Ва дар вақти говгум бархостанд, то ки ба лашкаргоҳи арамиён бираванд; ва ҳангоме ки ба канори лашкаргоҳи арамиён расиданд, – инак, касе дар он ҷо набуд.
Ва Парвардигор дар лашкаргоҳи арамиён садои аробаҳо, садои аспон, садои лашкари бузургеро шунавонид, ва онҳо ба якдигар гуфтанд: «Инак, подшоҳи Исроил подшоҳони ҳиттиён ва подшоҳони мисриёнро ба муқобили мо киро кардааст, то ки бар мо тохт оваранд».
Ва онҳо бархоста, дар вақти говгум гурехтанд, ва хаймаҳо ва аспон ва харони худро – тамоми лашкаргоҳро, чунон ки буд, – тарк карда, аз тарси ҷони худ рӯ ба гурез оварданд.
Ва он махавиён ба канори лашкаргоҳ расида, ба як хайма даромаданд, ва хӯрданд ва нӯшиданд, ва аз он ҷо нуқра ва тилло ва либос гирифта рафтанд ва пинҳон карданд; ва баргашта, ба хаймаи дигар даромаданд, ва аз он ҷо гирифта рафтанд ва пинҳон карданд.
Ва ба якдигар гуфтанд: «Кирдори мо дуруст нест; имрӯз рӯзи мужда аст, валекин мо хомӯш мондем, ва агар то рӯшноии саҳарӣ даранг кунем, гуноҳе бар сари мо хоҳад афтод; ва алҳол биёед, биравем ва ба хонаи подшоҳ хабар диҳем».
Ва омада, дарвозабонони шаҳрро ҷеғ заданд хонданд ва ба онҳо хабар дода, гуфтанд: «Мо ба лашкаргоҳи арамиён рафта будем, ва инак, дар он ҷо на касе ҳаст ва на садои одамизод, балки аспони басташуда, ва харони басташуда, ва хаймаҳо, чунон ки будаанд».
Ва дарвозабононро хонданд, ва онҳо ба андаруни хонаи подшоҳ хабар доданд.
Ва подшоҳ шабона бархоста, ба навкаронаш гуфт: «Ман ба шумо мегӯям, ки арамиён бо мо чӣ хоҳанд кард: онҳо медонанд, ки мо гурусна ҳастем, ва аз лашкаргоҳ баромада, дар саҳро пинҳон шудаанд, ва мегӯянд: ́Ҳамин ки аз шаҳр бароянд, онҳоро зинда дастгир карда, ба шаҳр дохил хоҳем шуд́».
Ва яке аз навкаронаш ҷавоб гардонида, гуфт: «Бигзор панҷ нафарро аз бақияи аспсаворон, ки дар ин ҷо боқӣ мондаанд, бигиранд, – онҳо мисли тамоми ҷамоати Исроил, ки дар ин ҷо боқӣ мондаанд, мисли тамоми ҷамоати Исроил, ки нобуд шудаанд, мебошанд, – ва онҳоро мо мефиристем ва мебинем».
Ва ду аспсаворро гирифтанд, ва подшоҳ аз ақиби урдуи арамиён фиристода, гуфт: «Биравед ва бубинед».
Ва аз ақиби онҳо то Урдун рафтанд, ва инак, тамоми роҳ аз либосҳо ва чизҳое ки арамиён саросема шуда партофта буданд, пур буд. Ва қосидон баргашта, ба подшоҳ хабар доданд.
Ва қавм берун рафта, лашкаргоҳи арамиёнро тороҷ карданд; ва як сео орди маҳин ба як сиқл, ва ду сео ҷав ба як сиқл, мувофиқи сухани Парвардигор, фурӯхта шуд.
Ва подшоҳ он саркардаро, ки бар дасти вай такя менамуд, назди дарвоза гузошт, ва қавм вайро назди дарвоза поймол карданд, ки мурд, мувофиқи сухане ки марди Худо гуфта буд, яъне вақте ки подшоҳ назди вай фуруд омад, вай сухан ронда, гуфта буд:
Ҳангоме ки марди Худо ба подшоҳ сухан ронда, гуфт: «Ду сео ҷав ба як сиқл, ва як сео орди маҳин ба як сиқл фардо дар ҳамин вақт назди дарвозаи Сомария фурӯхта хоҳад шуд», –
Он саркарда ба марди Худо ҷавоб гардонида, гуфт: «Ҳатто агар Парвардигор равзанҳо дар осмон бикшояд, оё ин чиз ба амал хоҳад омад?» Ва ӯ гуфт: «Инак, ту бо чашмони худ хоҳӣ дид, валекин аз он нахоҳӣ хӯрд».
Ва бо вай чунин рӯй дод: қавм вайро назди дарвоза поймол карданд, ки мурд.

1 Елисей предсказывает конец осады Самарии; 3 четверо прокаженных из Самарии пошли в стан Сирийский за хлебом и нашли, что Сирийцы ночью убежали; 9 прокаженные сообщают об этом у ворот города, но царь боится, что это военная хитрость; разведка подтверждает сообщение; 16 полный достаток в Самарии, все слова Елисея исполнились.
И сказал Елисей: выслушайте слово Господне: так говорит Господь: завтра в это время мера муки лучшей будет по сиклю и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии.
И отвечал сановник, на руку которого царь опирался, человеку Божию, и сказал: если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть? И сказал тот: вот увидишь глазами твоими, но есть этого не будешь.
Четыре человека прокаженных находились при входе в ворота и говорили они друг другу: что нам сидеть здесь, ожидая смерти?
Если решиться нам пойти в город, то в городе голод, и мы там умрем; если же сидеть здесь, то также умрем. Пойдем лучше в стан Сирийский. Если оставят нас в живых, будем жить, а если умертвят, умрем.
И встали в сумерки, чтобы пойти в стан Сирийский. И пришли к краю стана Сирийского, и вот, нет там ни одного человека.
Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас.
И встали и побежали в сумерки, и оставили шатры свои, и коней своих, и ослов своих, весь стан, как он был, и побежали, спасая себя.
И пришли те прокаженные к краю стана, и вошли в один шатер, и ели и пили, и взяли оттуда серебро, и золото, и одежды, и пошли и спрятали. Пошли еще в другой шатер, и там взяли, и пошли и спрятали.
И сказали друг другу: не так мы делаем. День сей – день радостной вести, если мы замедлим и будем дожидаться утреннего света, то падет на нас вина. Пойдем же и уведомим дом царский.
И пришли, и позвали привратников городских, и рассказали им, говоря: мы ходили в стан Сирийский, и вот, нет там ни человека, ни голоса человеческого, а только кони привязанные, и ослы привязанные, и шатры, как быть им.
И позвали привратников, и они передали весть в самый дворец царский.
И встал царь ночью, и сказал слугам своим: скажу вам, что делают с нами Сирияне. Они знают, что мы терпим голод, и вышли из стана, чтобы спрятаться в поле, думая так: «когда они выйдут из города, мы захватим их живыми и вторгнемся в город».
И отвечал один из служащих при нем, и сказал: пусть возьмут пять из остальных коней, которые остались в городе, [из всего ополчения Израильтян только и осталось в нем, из всего ополчения Израильтян, которое погибло], и пошлем, и посмотрим.
И взяли две пары коней, запряженных в колесницы. И послал царь вслед Сирийского войска, сказав: пойдите, посмотрите.
И ехали за ним до Иордана, и вот вся дорога устлана одеждами и вещами, которые побросали Сирияне при торопливом побеге своем. И возвратились посланные, и донесли царю.
И вышел народ, и разграбил стан Сирийский, и была мера муки лучшей по сиклю, и две меры ячменя по сиклю, по слову Господню.
И царь поставил того сановника, на руку которого опирался, у ворот; и растоптал его народ в воротах, и он умер, как сказал человек Божий, который говорил, когда приходил к нему царь.
Когда говорил человек Божий царю так: «две меры ячменя по сиклю, и мера муки лучшей по сиклю будут завтра в это время у ворот Самарии»,
тогда отвечал этот сановник человеку Божию и сказал: «если бы Господь и открыл окна на небе, и тогда может ли это быть?» А он сказал: «увидишь твоими глазами, но есть этого не будешь».
Так и сбылось с ним; и затоптал его народ в воротах, и он умер.
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible