И глаго́ла Елиссе́й къ женѣ́, ея́же воскреси́ сы́на, глаго́ля: воста́ни и иди́ ты́ и до́мъ тво́й, и обита́й идѣ́же а́ще мо́жеши обита́ти, я́ко призва́ Госпо́дь гла́дъ на зе́млю, и прiи́детъ на зе́млю се́дмь лѣ́тъ.

И воста́ жена́, и сотвори́ но глаго́лу Елиссе́еву, и по́йде сама́ и до́мъ ея́, и обита́ на земли́ иноплеме́нничи се́дмь лѣ́тъ.

И бы́сть но сконча́нiи седми́ лѣ́тъ, и возврати́ся жена́ от земли́ иноплеме́нничи во гра́дъ, и прiи́де возопи́ти къ царю́ о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ.

И глаго́ла ца́рь ко гiезі́ю о́троку Елиссе́а человѣ́ка Бо́жiя глаго́ля: повѣ́ждь ми́ ны́нѣ вся́ вели́кая, я́же сотвори́ Елиссе́й.

И бы́сть ему́ повѣ́дающу царе́ви, я́ко жи́ва сотвори́ сы́на уме́ршаго: и се́, жена́, ея́же воскреси́ Елиссе́й сы́на ея́, вопию́щи ко царе́ви о до́мѣ свое́мъ и о се́лѣхъ свои́хъ, И рече́ гiезі́й: господи́не царю́, сiя́ жена́ и се́й сы́нъ ея́, его́же жи́ва сотвори́ Елиссе́й.

И вопроси́ ца́рь жену́: и повѣ́да ему́. И даде́ е́й ца́рь скопца́ еди́наго, глаго́ля возврати́ вся́, я́же ея́ су́ть, и вся́ плоды́ села́ ея́, от да, въ о́ньже оста́ви зе́млю, да́же до ны́нѣ.

И прiи́де Елиссе́й въ Дама́скъ. И сы́нъ Аде́ровъ ца́рь Си́рскiй разболѣ́ся, и возвѣсти́ша ему́, глаго́люще: прiи́де человѣ́къ Бо́жiй до здѣ́.

И рече́ ца́рь ко азаи́лу: прiими́ въ ру́ку свою́ да́ръ, и иди́ во срѣ́тенiе человѣ́ку Бо́жiю, и вопроси́ Го́спода и́мъ, глаго́ля: а́ще ли жи́въ бу́ду от болѣ́зни сея́?

И и́де азаи́лъ на срѣ́тенiе ему́, и взя́ да́ръ въ ру́ку свою́, и вся́ блага́я Дама́скова, бре́мя четы́редесять велблю́довъ, и прiи́де, и ста́ предъ ни́мъ, и рече́ ко Елиссе́ю: сы́нъ тво́й, сы́нъ Аде́ровъ, ца́рь Си́рскiй, посла́ мя къ тебѣ́ вопроси́ти, глаго́ля: бу́ду ли жи́въ от болѣ́зни моея́ сея́?

И рече́ къ нему́ Елиссе́й: иди́ и рцы́ ему́: живя́ поживе́ши: но показа́ ми Госпо́дь, я́ко сме́ртiю у́мретъ.

И предста́ лицу́ его́, и возложи́ [ру́ки] да́же до постыдѣ́нiя, и пла́кася человѣ́къ Бо́жiй.

И рече́ азаи́лъ: что́ я́ко господи́нъ мо́й пла́четъ? И рече́: вѣ́мъ ели́ка сотвори́ши сыно́мъ Изра́илевымъ зла́: крѣ́пости и́хъ сожже́ши огне́мъ, и избра́нныя и́хъ избiе́ши мече́мъ, и младе́нцы и́хъ разбiе́ши, и во чре́вѣ имѣ́ющыя и́хъ расто́ргнеши.

И рече́ азаи́лъ: кто́ е́сть ра́бъ тво́й, пе́съ ме́ртвый, я́ко сотвори́тъ глаго́лъ се́й? И рече́ Елиссе́й: показа́ ми тя́ Госпо́дь ца́рствующа надъ сирі́ею.

И отъи́де от Елиссе́а и вни́де ко господи́ну своему́. И рече́ ему́ [ца́рь]: что́ ти рече́ Елиссе́й? Отвѣща́: рече́ ми Елиссе́й, живя́ поживе́ши.

И бы́сть во у́трiи, и взя́ одея́ло, и намочи́ въ водѣ́, и обложи́ на лице́ его́, и у́мре: и воцари́ся азаи́лъ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то пя́тое Иора́ма сы́на Ахаа́ва царя́ Изра́илева и Иосафа́та царя́ Иу́дина, воцари́ся Иора́мъ сы́нъ Иосафа́товъ ца́рь Иу́динъ:

сы́нъ три́десяти и двою́ лѣ́ту бѣ́, внегда́ воцари́тися ему́, и о́смь лѣ́тъ ца́рствова во Иерусали́мѣ,

и ходи́ въ пути́ царе́й Изра́илевыхъ, я́коже сотвори́ до́мъ Ахаа́вль, бѣ́ бо дщи́ Ахаа́вля жена́ ему́, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ.

И не хотя́ше Госпо́дь потреби́ти Иу́ды, дави́да ра́ди раба́ своего́, я́коже рече́ да́ти ему́ свѣти́лникъ и сыно́мъ его́ во вся́ дни́.

Во дни́ его́ отве́ржеся Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины и поста́ви надъ собо́ю царя́.

И взы́де Иора́мъ въ Сiо́ръ, и вся́ колесни́цы я́же съ ни́мъ. И бы́сть ему́ воста́вшу, и изби́ Едо́ма обступи́вшаго о́крестъ его́, и кня́зи колесни́цъ, и бѣжа́ша лю́дiе въ селе́нiя своя́.

И отступи́ Едо́мъ изъ подъ руки́ Иу́дины до дне́ сего́: тогда́ отве́ржеся ловна́ во вре́мя о́но.

И про́чая слове́съ Иора́млихъ, и вся́ ели́ка сотвори́, не се́ ли, сiя́ пи́сана въ кни́зѣ слове́съ дні́й царе́й Иу́диныхъ?

И у́спе Иора́мъ со отцы́ свои́ми, и погребе́нъ бы́сть со отцы́ свои́ми во гра́дѣ дави́да отца́ своего́: и ца́рствова Охозі́а сы́нъ его́ вмѣ́сто его́.

Въ лѣ́то второена́десять Иора́ма сы́на Ахаа́вля царя́ Изра́илева, ца́рствовати нача́ Охозі́а сы́нъ Иора́ма царя́ Иу́дина:

сы́нъ два́десяти дву́хъ лѣ́тъ бы́сть Охозі́а, егда́ нача́ ца́рствовати, и лѣ́то еди́но ца́рствова во Иерусали́мѣ. И́мя же ма́тери его́ Гоѳолі́а, дще́рь Амврі́а царя́ Изра́илева.

И хожда́ше по путе́мъ до́му Ахаа́вля, и сотвори́ лука́вое предъ Го́сподемъ, я́коже до́мъ Ахаа́вль: зя́ть бо бѣ́ до́му Ахаа́вля.

И и́де со Иора́момъ сы́номъ Ахаа́влимъ на бра́нь, на азаи́ла царя́ иноплеме́ннича въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй, и уязви́ша Си́ряне Иора́ма.

И возврати́ся ца́рь Иора́мъ цѣли́тися во Иезрае́ль от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ въ рамо́ѳѣ, егда́ ра́товаше то́й на азаи́ла царя́ Си́рска, и Охозі́а сы́нъ Иора́мль ца́рь Иу́динъ сни́де ви́дѣти Иора́ма, сы́на Ахаа́вля, во Иезрае́ль, я́ко боля́ше то́й.

Елиссе́й проро́къ призва́ еди́наго от сыно́въ проро́чихъ и рече́ ему́: препоя́ши чре́сла своя́, и возми́ сосу́дъ еле́а сего́ въ ру́ку твою́, и иди́ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́деши та́мо, и у́зриши та́мо ииу́а сы́на Иосафа́та сы́на намессі́ева, и вни́деши, и изведе́ши его́ от среды́ бра́тiи его́, и введе́ши его́ во вну́треннюю клѣ́ть:

и во́змеши сосу́дъ еле́а, и возлiе́ши на главу́ его́, и рцы́: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ: и отве́рзеши две́ри, и да бѣжи́ши, и да не пребу́деши та́мо.

И и́де о́трочищь проро́къ въ рамо́ѳъ Галаа́дскiй:

и вни́де, и се́, кня́зи си́лы сѣдя́ху, и рече́: сло́во ми́ е́сть къ тебѣ́, о, кня́же. И рече́ ииу́й: къ кому́ от всѣ́хъ на́съ? И рече́: къ тебѣ́, кня́же.

И воста́ и вни́де въ до́мъ: и возлiя́ еле́й на главу́ его́ и рече́ ему́: си́це глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ Изра́илевъ: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ людьми́ Госпо́дними, надъ Изра́илемъ.

и да потреби́ши до́мъ Ахаа́ва господи́на твоего́ от лица́ моего́, и отмсти́ши кро́вь рабо́въ мои́хъ проро́ковъ и кро́вь всѣ́хъ рабо́въ Госпо́днихъ от руки́ Иезаве́лины.

и от руки́ всего́ до́му Ахаа́вля, и потреби́ши от до́му Ахаа́вля моча́щагося къ стѣнѣ́, и содержа́щагося, и оста́вльшагося во Изра́или:

и преда́мъ до́мъ Ахаа́вль, я́коже до́мъ иеровоа́ма сы́на нава́това и я́коже до́мъ Ваа́сы сы́на Ахі́ина:

и Иезаве́ль снѣдя́тъ пси́ въ ча́сти Иезрае́ля, и не бу́детъ погреба́ющаго ю́. И отве́рзе две́ри и убѣжа́.

Ииу́й же изы́де ко отроко́мъ господи́на своего́. И рѣ́ша ему́: ми́ръ ли? что́ я́ко вни́де неи́стовый се́й къ тебѣ́? И рече́ и́мъ: вы́ вѣ́сте му́жа и суесло́вiе его́.

И рѣ́ша: не пра́вда, [а́ще не возвѣсти́ши?] возвѣсти́ у́бо на́мъ. И рече́ ииу́й къ ни́мъ: та́ко и та́ко рече́ ко мнѣ́, глаго́ля: си́це глаго́летъ Госпо́дь: пома́захъ тя́ въ царя́ надъ Изра́илемъ.

И слы́шавше теко́ша спѣ́шно, и взя́ кі́йждо ри́зы своя́, и положи́ша подъ ни́мъ, поне́же на еди́нѣмъ от степе́нiй сѣдя́ше, и воструби́ша въ ро́гъ и рѣ́ша: воцари́ся ииу́й.

И возврати́ся ииу́й сы́нъ Иосафа́та сы́на намессі́ева ко Иора́му. Иора́мъ же са́мъ стрежа́ше въ рамо́ѳѣ Галаа́дстѣмъ и ве́сь Изра́иль от лица́ азаи́ла царя́ сирі́йска.

И возврати́ся Иора́мъ ца́рь цѣли́тися во Иезрае́ли от я́звъ, и́миже уязви́ша его́ Си́ряне, егда́ бра́шеся со азаи́ломъ царе́мъ сирі́йскимъ. И рече́ ииу́й: а́ще е́сть душа́ ва́ша со мно́ю, да не изы́детъ изъ гра́да бѣгле́цъ, ити́ и возвѣсти́ти во Иезрае́ли.

И всѣ́де на коня́, и по́йде ииу́й, и сни́де во Иезрае́ль, я́ко Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ цѣля́шеся во Иезрае́ли от стрѣля́нiй, и́миже устрѣли́ша его́ Арами́ны въ рамо́ѳѣ на бра́ни со азаи́ломъ царе́мъ Си́рскимъ, я́ко то́й бѣ́ си́ленъ и му́жъ си́лы, и лежа́ше та́мо. И Охозі́а ца́рь Иу́динъ прiи́де ви́дѣти Иора́ма.

И стра́жъ взы́де на сто́лпъ во Иезрае́ли, и ви́дѣ пра́хъ ииу́евъ, егда́ ити́ ему́ и рече́: пра́хъ а́зъ ви́жу. И рече́ Иора́мъ: всади́ му́жа на ко́нь и посли́ проти́ву и́мъ, и да рече́тъ: ми́ръ ли?

И и́де вса́дникъ ко́нный на срѣ́тенiе ему́ и рече́: та́ко глаго́летъ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? обрати́ся вслѣ́дъ мене́. И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де по́сланный до ни́хъ и не возврати́ся.

И посла́ вса́дника ко́ннаго втора́го, и прiи́де къ нему́ и рече́: та́ко рече́ ца́рь: ми́ръ ли? И рече́ ииу́й: что́ тебѣ́ и ми́ру? возврати́ся вслѣ́дъ мене́.

И возвѣсти́ стра́жъ, глаго́ля: прiи́де до ни́хъ и не возврати́ся: и во́ждь ведя́ше ииу́а сы́на намессі́ина, я́ко въ премѣ́нѣ бы́сть.

И рече́ Иора́мъ: впрязи́те. И впряго́ша колесни́цу: и изы́де Иора́мъ ца́рь Изра́илевъ и Охозі́а ца́рь Иу́динъ, кі́йждо на колесни́цѣ свое́й, и изыдо́ста на срѣ́тенiе ииу́а, и обрѣто́ста его́ на ча́сти навуѳе́а Иезраили́тина.

И бы́сть я́ко уви́дѣ Иора́мъ ииу́а, и рече́ ми́ръ ли, ииу́е? И рече́ ииу́й что́ тебѣ́ и ми́ру? еще́ блуды́ Иезаве́ли ма́тери твоея́, и ча́рове ея́ мно́гiя.

И обрати́ Иора́мъ ру́ки своя́ и бѣжа́, и рече́ ко Охозі́и: ле́сть, Охозі́е.

И наляче́ ииу́й руко́ю свое́ю лу́къ и устрѣли́ Иора́ма посредѣ́ плещу́ его́, и изы́де стрѣла́ сквозѣ́ се́рдце его́: и преклони́ся на колѣ́на своя́.

И рече́ ииу́й къ вадека́ру триста́ту своему́: возми́ и ве́рзи его́ на ча́сти села́ навуѳе́а Иезраили́тина, я́ко по́мню, а́зъ и ты́ всѣ́дшiи на колесни́цы идо́хомъ вслѣ́дъ Ахаа́ва отца́ его́, и Госпо́дь рече́ о не́мъ прро́чество сiе́, глаго́ля:

не ви́дѣхъ ли кро́ве навуѳе́евы и кро́ве сыно́въ его́ вчера́, рече́ Госпо́дь? и возда́мъ ему́ на ча́сти се́й, рече́ Госпо́дь: и ны́нѣ у́бо взе́мъ пове́рзи его́ на ча́сти се́й по глаго́лу Госпо́дню.

И Охозі́а ца́рь Иу́динъ ви́дѣ, и побѣже́ путе́мъ веѳга́нъ и гна́ по не́мъ ииу́й и рече́: и сего́ [не и́мамъ оста́вити]. И порази́ его́ на колесни́цѣ егда́ идя́ше въ га́й, и́же е́сть Иевлаа́мъ и убѣжа́ въ Магеддо́нъ, и у́мре та́мо.

И возложи́ша его́ о́троцы его́ на колесни́цу и везо́ша его́ во Иерусали́мъ, и погребо́ша его́ во гро́бѣ его́ во гра́дѣ дави́довѣ.

И въ первоена́десять лѣ́то Иора́ма царя́ Изра́илева воцари́ся Охозі́а надъ Иу́дою.

И прiи́де ииу́й во Иезрае́ль [гра́дъ]. Иезаве́ль же услы́ша, и нама́за лице́ свое́ и украси́ главу́ свою́, и прини́че окно́мъ.

И ииу́й вхожда́ше во гра́дъ и рече́: ми́ръ ли замврі́ю, убі́йцѣ господи́на своего́?

И воззрѣ́ лице́мъ свои́мъ на окно́ и ви́дѣ ю́ и рече́: кто́ ты́ еси́? сни́ди ко мнѣ́. И преклони́стася къ нему́ два́ скопца́.

И рече́ ииу́й: све́рзита ю́. И сверго́ста ю́, и окропи́шася кро́вiю ея́ стѣ́ны и ко́ни, и попра́ша ю́.

И вни́де ииу́й, и яде́ и пи́, и рече́: осмотри́те ны́нѣ прокля́тую сiю́, и погреби́те ю́, я́ко дще́рь царе́ва е́сть.

И идо́ша погребсти́ ю́, и не обрѣто́ша от нея́ ничто́ и́но, то́кмо ло́бъ и но́ги и дла́ни ру́къ.

И возврати́шася и возвѣсти́ша ему́. И рече́: сло́во Госпо́дне, е́же глаго́ла руко́ю раба́ своего́ илiи́ Ѳесви́тянина, глаго́ля: въ ча́сти Иезрае́ля снѣдя́тъ пси́ пло́ть Иезаве́лину:

и бу́детъ тру́пъ Иезаве́линъ а́ки гно́й на лицы́ села́ въ ча́сти Иезрае́ля, я́ко не рещи́ и́мъ: сiя́ е́сть Иезаве́ль.

Синодальный

1 Царь вернул землю женщине, сына которой Елисей воскресил; 7 Елисей в Дамаске предсказывает воцарение Азаила над Сириею и великое зло, которое он причинит Израилю; Азаил убивает Венадада и воцаряется вместо него; 16 нечестивое царствование Иорама над Иудою; 20 Едом восстал против Иуды; 25 нечестивое царствование Охозии в Иудее; посещение им больного царя Израильского.

И говорил Елисей женщине, сына которой воскресил он, и сказал: встань, и пойди, ты и дом твой, и поживи там, где можешь пожить, ибо призвал Господь голод, и он придет на сию землю на семь лет.

И встала та женщина, и сделала по слову человека Божия; и пошла она и дом ее, и жила в земле Филистимской семь лет.

По прошествии семи лет возвратилась эта женщина из земли Филистимской и пришла просить царя о доме своем и о поле своем.

Царь тогда разговаривал с Гиезием, слугою человека Божия, и сказал: расскажи мне все замечательное, что́ сделал Елисей.

И между тем как он рассказывал царю, что тот воскресил умершего, женщина, которой сына воскресил он, просила царя о доме своем и о поле своем. И сказал Гиезий: господин мой царь, это та самая женщина и тот самый сын ее, которого воскресил Елисей.

И спросил царь у женщины, и она рассказала ему. И дал ей царь одного из придворных, сказав: возвратить ей все принадлежащее ей и все доходы с поля, с того дня, как она оставила землю, поныне.

И пришел Елисей в Дамаск, когда Венадад, царь Сирийский, был болен. И донесли ему, говоря: пришел человек Божий сюда.

И сказал царь Азаилу: возьми в руку твою дар и пойди навстречу человеку Божию, и вопроси Господа чрез него, говоря: выздоровею ли я от сей болезни?

И пошел Азаил навстречу ему, и взял дар в руку свою и всего лучшего в Дамаске, сколько могут нести сорок верблюдов, и пришел и стал пред лице его, и сказал: сын твой Венадад, царь Сирийский, послал меня к тебе спросить: «выздоровею ли я от сей болезни?»

И сказал ему Елисей: пойди, скажи ему: «выздоровеешь»; однако ж открыл мне Господь, что он умрет.

И устремил на него Елисей взор свой, и так оставался до того, что привел его в смущение; и заплакал человек Божий.

И сказал Азаил: отчего господин мой плачет? И сказал он: оттого, что я знаю, какое наделаешь ты сынам Израилевым зло; крепости их предашь огню, и юношей их мечом умертвишь, и грудных детей их побьешь, и беременных женщин у них разрубишь.

И сказал Азаил: что такое раб твой, пес [мертвый], чтобы мог сделать такое большое дело? И сказал Елисей: указал мне Господь в тебе царя Сирии.

И пошел он от Елисея, и пришел к государю своему. И сказал ему этот: что говорил тебе Елисей? И сказал: он говорил мне, что ты выздоровеешь.

А на другой день он взял одеяло, намочил его водою, и положил на лице его, и он умер. И воцарился Азаил вместо него.

В пятый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, за Иосафатом, царем Иудейским, воцарился Иорам, сын Иосафатов, царь Иудейский.

Тридцати двух лет был он, когда воцарился, и восемь лет царствовал в Иерусалиме,

и ходил путем царей Израильских, как поступал дом Ахавов, потому что дочь Ахава была женою его, и делал неугодное в очах Господних.

Однако ж не хотел Господь погубить Иуду, ради Давида, раба Своего, так как Он обещал дать ему светильник в детях его на все времена.

Во дни его выступил Едом из-под руки Иуды, и поставили они над собою царя.

И пошел Иорам в Цаир, и все колесницы с ним; и встал он ночью, и поразил Идумеян, окружавших его, и начальников над колесницами, но народ убежал в шатры свои.

И выступил Едом из-под руки Иуды до сего дня. В то же время выступила и Ливна.

Прочее об Иораме и обо всем, что он сделал, написано в летописи царей Иудейских.

И почил Иорам с отцами своими, и погребен с отцами своими в городе Давидовом. И воцарился Охозия, сын его, вместо него.

В двенадцатый год Иорама, сына Ахавова, царя Израильского, воцарился Охозия, сын Иорама, царя Иудейского.

Двадцати двух лет был Охозия, когда воцарился, и один год царствовал в Иерусалиме. Имя же матери его Гофолия, дочь Амврия, царя Израильского.

И ходил путем дома Ахавова, и делал неугодное в очах Господних, подобно дому Ахавову, потому что он был в родстве с домом Ахавовым.

И пошел он с Иорамом, сыном Ахавовым, на войну с Азаилом, царем Сирийским, в Рамоф Галаадский, и ранили Сирияне Иорама.

И возвратился Иорам царь, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И Охозия, сын Иорама, царь Иудейский, пришел посетить Иорама, сына Ахавова, в Изреель, так как он был болен.

1 По повелению Елисея Ииуй тайно помазан на царство; 15 он решительно отправляется в Изреель и убивает Иорама; 27 Охозия поражен в Мегиддоне; 30 по приказанию Ииуя Иезавель выброшена из окна.

Елисей пророк призвал одного из сынов пророческих и сказал ему: опояшь чресла твои, и возьми сей сосуд с елеем в руку твою, и пойди в Рамоф Галаадский.

Придя туда, отыщи там Ииуя, сына Иосафата, сына Намессиева, и подойди, и вели выступить ему из среды братьев своих, и введи его во внутреннюю комнату;

и возьми сосуд с елеем, и вылей на голову его, и скажи: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем». Потом отвори дверь, и беги, и не жди.

И пошел отрок, слуга пророка, в Рамоф Галаадский,

и пришел, и вот сидят военачальники. И сказал: у меня слово до тебя, военачальник. И сказал Ииуй: до кого из всех нас? И сказал он: до тебя, военачальник.

И встал он, и вошел в дом. И отрок вылил елей на голову его, и сказал ему: так говорит Господь Бог Израилев: «помазую тебя в царя над народом Господним, над Израилем,

и ты истребишь дом Ахава, господина твоего, чтобы Мне отмстить за кровь рабов Моих пророков и за кровь всех рабов Господних, павших от руки Иезавели;

и погибнет весь дом Ахава, и истреблю у Ахава мочащегося к стене, и заключенного и оставшегося в Израиле,

и сделаю дом Ахава, как дом Иеровоама, сына Наватова, и как дом Ваасы, сына Ахиина;

Иезавель же съедят псы на поле Изреельском, и никто не похоронит ее». И отворил дверь, и убежал.

И вышел Ииуй к слугам господина своего, и сказали ему: с миром ли? Зачем приходил этот неистовый к тебе? И сказал им: вы знаете этого человека и что он говорит.

И сказали: неправда, скажи нам. И сказал он: то и то он сказал мне, говоря: «так говорит Господь: помазую тебя в царя над Израилем».

И поспешили они, и взяли каждый одежду свою, и подостлали ему на самых ступенях, и затрубили трубою, и сказали: воцарился Ииуй!

И восстал Ииуй, сын Иосафата, сына Намессиева, против Иорама; Иорам же находился со всеми Израильтянами в Рамофе Галаадском на страже против Азаила, царя Сирийского.

Впрочем сам царь Иорам возвратился, чтобы лечиться в Изрееле от ран, которые причинили ему Сирияне, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским. И сказал Ииуй: если вы согласны [со мною], то пусть никто не уходит из города, чтобы идти подать весть в Изрееле.

И сел Ииуй на коня, и поехал в Изреель, где лежал Иорам [царь Израильский, для лечения ран, которые причинили ему Сирияне в Рамофе, когда он воевал с Азаилом, царем Сирийским, сильным и могущественным], и куда Охозия, царь Иудейский, пришел посетить Иорама.

На башне в Изрееле стоял сторож, и увидел он полчище Ииуево, когда оно шло, и сказал: полчище вижу я. И сказал Иорам: возьми всадника, и пошли навстречу им, и пусть скажет: с миром ли?

И выехал всадник на коне навстречу ему, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною. И донес сторож, и сказал: доехал до них, но не возвращается.

И послали другого всадника, и он приехал к ним, и сказал: так говорит царь: с миром ли? И сказал Ииуй: что тебе до мира? Поезжай за мною.

И донес сторож, сказав: доехал до них, и не возвращается, а походка, как будто Ииуя, сына Намессиева, потому что он идет стремительно.

И сказал Иорам: запрягай. И запрягли колесницу его. И выступил Иорам, царь Израильский, и Охозия, царь Иудейский, каждый на колеснице своей. И выступили навстречу Ииую, и встретились с ним на поле Навуфея Изреелитянина.

И когда увидел Иорам Ииуя, то сказал: с миром ли Ииуй? И сказал он: какой мир при любодействе Иезавели, матери твоей, и при многих волхвованиях ее?

И поворотил Иорам руки свои, и побежал, и сказал Охозии: измена, Охозия!

А Ииуй натянул лук рукою своею, и поразил Иорама между плечами его, и прошла стрела чрез сердце его, и пал он на колеснице своей.

И сказал Ииуй Бидекару, сановнику своему: возьми, брось его на участок поля Навуфея Изреелитянина, ибо вспомни, как мы с тобою ехали вдвоем сзади Ахава, отца его, и как Господь изрек на него такое пророчество:

истинно, кровь Навуфея и кровь сыновей его видел Я вчера, говорит Господь, и отмщу тебе на сем поле. Итак возьми, брось его на поле, по слову Господню.

Охозия, царь Иудейский, увидев сие, побежал по дороге к дому, что в саду. И погнался за ним Ииуй, и сказал: и его бейте на колеснице. Это было на возвышенности Гур, что при Ивлеаме. И побежал он в Мегиддон, и умер там.

И отвезли его рабы его в Иерусалим, и похоронили его в гробнице его, с отцами его, в городе Давидовом.

В одиннадцатый год Иорама, сына Ахавова, воцарился Охозия в Иудее.

И прибыл Ииуй в Изреель. Иезавель же, получив весть, нарумянила лице свое и украсила голову свою, и глядела в окно.

Когда Ииуй вошел в ворота, она сказала: мир ли Замврию, убийце государя своего?

И поднял он лице свое к окну и сказал: кто со мною, кто? И выглянули к нему два, три евнуха.

И сказал он: выбросьте ее. И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее.

И пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она.

И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук.

И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели,

и будет труп Иезавели на участке Изреельском, как навоз на поле, так что никто не скажет: это Иезавель.

Итальянский

Языки

Eliseo aveva detto alla donna a cui aveva richiamato in vita il figlio: "Àlzati e vattene con la tua famiglia; dimora da straniera, dove potrai dimorare, perché il Signore ha chiamato la carestia, e già sta venendo sulla terra per sette anni".

La donna si era alzata e aveva fatto come aveva detto l'uomo di Dio. Se n'era andata con la sua famiglia e aveva dimorato da straniera nella terra dei Filistei, per sette anni.

Al termine dei sette anni, la donna tornò dalla terra dei Filistei, e si recò dal re per reclamare la sua casa e il suo campo.

Il re stava parlando con Giezi, servo dell'uomo di Dio, e diceva: "Narrami tutte le grandi cose compiute da Eliseo".

Costui stava narrando al re come aveva richiamato in vita il morto, quand'ecco si rivolse al re la donna della quale aveva richiamato in vita il figlio, per la sua casa e il suo campo. Giezi disse: "O re, mio signore, questa è la donna e questo è il figlio che Eliseo ha richiamato in vita".

Il re interrogò la donna, che gli narrò il fatto. Il re le mise a disposizione un cortigiano dicendo: "Restituiscile quanto le appartiene e la rendita intera del campo, dal giorno in cui lasciò la terra fino ad ora".

Eliseo andò a Damasco. A Ben-Adàd, re di Aram, che era ammalato, fu riferito: "L'uomo di Dio è venuto fin qui".

Il re disse a Cazaèl: "Prendi con te un dono e va' incontro all'uomo di Dio e per suo mezzo interroga il Signore dicendo: "Guarirò da questa malattia?"".

Cazaèl gli andò incontro, prendendo con sé, in regalo, tutte le cose migliori di Damasco, un carico di quaranta cammelli. Arrivato, stette davanti a lui e gli disse: "Tuo figlio, Ben-Adàd, re di Aram, mi ha mandato da te con la domanda: "Guarirò da questa malattia?"".

Eliseo gli disse: "Va' a dirgli: "Guarirai di sicuro". Ma il Signore mi ha mostrato che egli certamente morirà".

Poi immobilizzò il suo volto e irrigidì il suo sguardo fino all'estremo, e alla fine l'uomo di Dio si mise a piangere.

Cazaèl disse: "Per quale motivo il mio signore piange?". Egli rispose: "Perché so quanto male farai agli Israeliti: brucerai le loro fortezze, ucciderai di spada i loro giovani, sfracellerai i loro bambini, sventrerai le loro donne incinte".

Cazaèl disse: "Che cos'è il tuo servo, questo cane, per poter fare una cosa così enorme?". Eliseo rispose: "Il Signore mi ha mostrato che tu sarai re di Aram".

Quello partì da Eliseo e ritornò dal suo padrone, che gli domandò: "Che cosa ti ha detto Eliseo?". Rispose: "Mi ha detto: "Guarirai di sicuro"".

Il giorno dopo costui prese una coperta, l'immerse nell'acqua e poi la stese sulla faccia del re che morì. Al suo posto divenne re Cazaèl.

Nell'anno quinto di Ioram, figlio di Acab, re d'Israele, divenne re Ioram, figlio di Giòsafat, re di Giuda.

Quando divenne re aveva trentadue anni; regnò a Gerusalemme otto anni.

Seguì la via dei re d'Israele, come aveva fatto la casa di Acab, perché sua moglie era figlia di Acab. Fece ciò che è male agli occhi del Signore.

Ma il Signore non volle distruggere Giuda a causa di Davide, suo servo, secondo la promessa fattagli di lasciare sempre una lampada per lui e per i suoi figli.

Nei suoi giorni Edom si ribellò al dominio di Giuda e si elesse un re.

Allora Ioram sconfinò verso Sair con tutti i suoi carri. Egli si mosse di notte e sconfisse gli Edomiti che l'avevano accerchiato, insieme con i comandanti dei carri; così il popolo fuggì nelle tende.

Tuttavia Edom si è sottratto al dominio di Giuda fino ad oggi. In quel tempo anche Libna si ribellò.

Le altre gesta di Ioram e tutte le sue azioni, non sono forse descritte nel libro delle Cronache dei re di Giuda?

Ioram si addormentò con i suoi padri, fu sepolto con i suoi padri nella Città di Davide e al suo posto divenne re suo figlio Acazia.

Nell'anno dodicesimo di Ioram, figlio di Acab, re d'Israele, divenne re Acazia, figlio di Ioram, re di Giuda.

Quando divenne re, Acazia aveva ventidue anni; regnò un anno a Gerusalemme. Sua madre si chiamava Atalia ed era figlia di Omri, re d'Israele.

Seguì la via della casa di Acab; fece ciò che è male agli occhi del Signore, come la casa di Acab, perché era imparentato con la casa di Acab.

Egli andò alla guerra con Ioram, figlio di Acab, contro Cazaèl, re di Aram, a Ramot di Gàlaad; ma gli Aramei ferirono Ioram.

Allora il re Ioram tornò a curarsi a Izreèl per le ferite ricevute dagli Aramei a Rama, mentre combatteva contro Cazaèl, re di Aram. Acazia, figlio di Ioram, re di Giuda, scese a visitare Ioram, figlio di Acab, a Izreèl, perché era malato.

Il profeta Eliseo chiamò uno dei figli dei profeti e gli disse: "Cingiti i fianchi, prendi in mano questo vasetto d'olio e va' a Ramot di Gàlaad.

Appena giunto là, cerca Ieu, figlio di Giòsafat, figlio di Nimsì. Entrato in casa, lo farai alzare tra i suoi fratelli e lo condurrai in una camera interna.

Prenderai il vasetto dell'olio e lo verserai sulla sua testa, dicendo: "Così dice il Signore: Ti ungo re su Israele". Poi aprirai la porta e fuggirai e non aspetterai".

Il giovane, il servo del profeta, andò a Ramot di Gàlaad.

Appena giunto, trovò i capi dell'esercito seduti insieme. Egli disse: "Ho una parola per te, comandante". Ieu disse: "Per chi fra tutti noi?". Ed egli rispose: "Per te, comandante".

Si alzò ed entrò in casa, e quello gli versò l'olio sulla testa dicendogli: "Così dice il Signore, Dio d'Israele: "Ti ungo re sul popolo del Signore, su Israele.

Tu colpirai la casa di Acab, tuo signore; io vendicherò il sangue dei miei servi, i profeti, e il sangue di tutti i servi del Signore, sparso dalla mano di Gezabele.

Tutta la casa di Acab perirà; io eliminerò ad Acab ogni maschio, schiavo o libero in Israele.

Renderò la casa di Acab come la casa di Geroboamo, figlio di Nebat, e come la casa di Baasà, figlio di Achia.

I cani divoreranno Gezabele nel campo di Izreèl; nessuno la seppellirà"". Quindi aprì la porta e fuggì.

Quando Ieu uscì per raggiungere gli ufficiali del suo signore, gli domandarono: "Va tutto bene? Perché questo pazzo è venuto da te?". Egli disse loro: "Voi conoscete l'uomo e le sue chiacchiere".

Gli dissero: "Non è vero! Su, raccontaci!". Egli disse: "Mi ha parlato così e così, affermando: "Così dice il Signore: Ti ungo re su Israele"".

Allora si affrettarono e presero ciascuno il proprio mantello e lo stesero sui gradini sotto di lui, suonarono il corno e gridarono: "Ieu è re".

Ieu, figlio di Giòsafat, figlio di Nimsì, congiurò contro Ioram. Ora Ioram aveva difeso con tutto Israele Ramot di Gàlaad di fronte a Cazaèl, re di Aram,

poi il re Ioram era tornato a curarsi a Izreèl le ferite ricevute dagli Aramei nella guerra contro Cazaèl, re di Aram. Ieu disse: "Se tale è la vostra convinzione, nessuno fugga dalla città per andare ad annunciarlo a Izreèl".

Ieu salì su un carro e partì per Izreèl, perché là giaceva malato Ioram e Acazia, re di Giuda, era sceso a visitarlo.

La sentinella che stava sulla torre di Izreèl vide la schiera di Ieu che avanzava e disse: "Vedo una schiera". Ioram disse: "Prendi un cavaliere e mandalo loro incontro per domandare: "Tutto bene?"".

Uno a cavallo andò loro incontro e disse: "Così dice il re: "Tutto bene?"". Ieu disse: "Che importa a te come vada? Passa dietro e seguimi". La sentinella riferì: "Il messaggero è arrivato da quelli, ma non torna indietro".

Il re mandò un altro cavaliere che, giunto da quelli, disse: "Il re domanda: "Tutto bene?"". Ma Ieu disse: "Che importa a te come vada? Passa dietro e seguimi".

La sentinella riferì: "È arrivato da quelli, ma non torna indietro. Il modo di guidare è come quello di Ieu, figlio di Nimsì: difatti guida all'impazzata".

Ioram disse: "Attacca i cavalli". Attaccarono i cavalli al suo carro. Ioram, re d'Israele, e Acazia, re di Giuda, uscirono ognuno sul proprio carro. Uscirono incontro a Ieu, che trovarono nel campo di Nabot di Izreèl.

Quando Ioram vide Ieu, gli domandò: "Tutto bene, Ieu?". Rispose: "Come può andare tutto bene fin quando durano le prostituzioni di Gezabele, tua madre, e le sue numerose magie?".

Allora Ioram si volse indietro e fuggì, dicendo ad Acazia: "Tradimento, Acazia!".

Ieu, impugnato l'arco, colpì Ioram tra le spalle. La freccia gli attraversò il cuore ed egli si accasciò sul carro.

Ieu disse a Bidkar, suo scudiero: "Sollevalo, gettalo nel campo di Nabot di Izreèl. Ricòrdatelo: io e te eravamo con coloro che cavalcavano appaiati dietro Acab, suo padre, e il Signore proferì su di lui questo oracolo:

"Non ho forse visto ieri il sangue di Nabot e il sangue dei suoi figli? Oracolo del Signore. Ti ripagherò in questo stesso campo. Oracolo del Signore". Sollevalo e gettalo nel campo secondo la parola del Signore".

Visto ciò, Acazia, re di Giuda, fuggì per la strada di Bet-Gan; Ieu l'inseguì e ordinò: "Colpite anche lui!". Lo colpirono sul carro nella salita di Gur, nelle vicinanze di Ibleàm. Egli fuggì a Meghiddo, dove morì.

I suoi ufficiali lo portarono a Gerusalemme su un carro e lo seppellirono nel suo sepolcro, accanto ai suoi padri, nella Città di Davide.

Acazia era divenuto re di Giuda nell'anno undicesimo di Ioram, figlio di Acab.

Ieu arrivò a Izreèl. Appena lo seppe, Gezabele si truccò gli occhi con stibio, si ornò il capo e si affacciò alla finestra.

Mentre Ieu arrivava alla porta, gli domandò: "Tutto bene, Zimrì, assassino del suo signore?".

Ieu alzò lo sguardo verso la finestra e disse: "Chi è con me? Chi?". Due o tre cortigiani si affacciarono a guardarlo.

Egli disse: "Gettàtela giù". La gettarono giù. Parte del suo sangue schizzò sul muro e sui cavalli, che la calpestarono.

Poi Ieu entrò, mangiò e bevve; alla fine ordinò: "Andate a vedere quella maledetta e seppellitela, perché era figlia di re".

Andati per seppellirla, non trovarono altro che il cranio, i piedi e le palme delle mani.

Tornati, riferirono il fatto a Ieu, che disse: "È la parola del Signore, che aveva detto per mezzo del suo servo Elia, il Tisbita: "Nel campo di Izreèl i cani divoreranno la carne di Gezabele.

E il cadavere di Gezabele sarà come letame sulla superficie della campagna nel campo di Izreèl, così che non si potrà più dire: Questa è Gezabele"".