Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
12:1
12:2
12:3
12:4
12:5
12:6
12:7
12:8
12:9
12:10
12:11
12:12
12:13
12:14
12:16
12:17
12:18
12:19
12:20
12:21
12:22
12:23
12:24
12:25
12:26
12:28
12:29
12:30
12:31
12:32
12:33
12:34
12:35
12:36
12:37
12:38
12:39
12:41
12:42
12:43
12:44
12:45
Содѣ́яннымъ же бы́вшымъ завѣ́томъ си́мъ, лисі́а у́бо отъи́де ко царю́, Иуде́е же въ земледѣ́лiи упражня́хуся.
От су́щихъ же по мѣсто́мъ воево́дъ, тимоѳе́й и аполло́нiй сы́нъ гене́овъ, еще́ же иерони́мъ и димофо́нъ, къ си́мъ же и никано́ръ кипрiа́рхъ, не оставля́ху и́хъ благостоя́ти и въ поко́и бы́ти.
Иоппі́ане же толи́ко сотвори́ша нече́стiе, умоли́вше иуде́й съ ни́ми живу́щихъ вни́ти во предста́вленыя от ни́хъ ладiи́ съ жена́ми и ча́ды, а́кибы ни еди́нѣй враждѣ́ между́ и́ми настоя́щей:
на о́бщее же уставле́нiе гра́дское и си́мъ соизво́лившымъ, я́ко ми́ръ имѣ́ти хотя́щымъ и ничто́же подозрѣ́нiя иму́щымъ, отве́зше и́хъ погрузи́ша, су́щихъ не мнѣ́е дву́ со́тъ.
Позна́въ же Иу́да бы́вшую на сро́дники своя́ же́стокость, возвѣсти́въ муже́мъ и́же съ ни́мъ и призва́въ пра́веднаго судiю́ Бо́га,
прiи́де на скверноубі́йцъ бра́тiй его́, и приста́нища но́щiю сожже́, и ладiи́ попали́, избѣ́гшихъ же от огня́ закла́.
Странѣ́ же заключе́нѣ бы́вшей отъи́де, я́ко па́ки прiити́ иму́щь и все́ Иоппі́анъ искорени́ти гражда́нство.
Уразумѣ́въ же, я́ко и во Амні́и живу́щiй хотя́тъ обита́ющымъ Иуде́омъ тѣ́мже о́бразомъ сотвори́ти,
и на Иамни́тянъ но́щiю напа́дъ, зажже́ приста́нище съ корабля́ми я́ко яви́тися заря́мъ огня́ во Иерусали́мѣ, ста́дiямъ су́щымъ дву́мъ ста́мъ четы́редесяти.
Отту́ду же отше́дшымъ де́вять ста́дiй, творя́щымъ пу́ть на тимоѳе́а, срази́шася съ ни́мъ Ара́влянъ мно́жае пяти́ ты́сящъ муже́й и ко́нникъ пя́ть со́тъ.
Бы́вшей же крѣ́пцѣй бра́ни, и су́щымъ при Иу́дѣ по́мощiю Бо́жiею преуспѣва́ющымъ, напо́льнiи Ара́вляне одолѣ́ни, проша́ху от Иу́ды десни́цы себѣ́, обѣща́юще и па́жить да́ти и во про́чiихъ по́льзовати и́хъ.
Иу́да же уразумѣ́въ, я́ко и́стинно во мно́гихъ они́ потре́бни, обѣща́ ми́ръ содержа́ти съ ни́ми: взя́вше же десни́цу, отидо́ша въ ку́щы своя́.
Нападе́ же и на нѣ́кiй гра́дъ моста́ми тве́рдъ и стѣна́ми огражде́нъ, и́же от вся́кихъ смѣ́шеныхъ язы́ковъ обита́емый, ему́же и́мя ка́спинъ.
Су́щiи же внутри́ надѣ́ющеся на крѣ́пость стѣ́нъ и на уготовле́нiе бра́шенъ, неради́во пребыва́ху, проклина́юще су́щихъ при Иу́дѣ, и ктому́ хуля́ще, и глаго́люще, я́же не подоба́етъ.
Су́щiи же со Иу́дою призва́вше вели́каго облада́теля мíра, и́же безъ овно́въ и меха́ническихъ ору́дiй во времена́ Иису́са разруши́ иерихо́нъ, нападо́ша звѣрообра́зно на стѣ́ну.
И взе́мше гра́дъ Бо́жiею во́лею, безчи́сленна закла́нiя сотвори́ша, я́ко прилежа́щему е́зеру, въ широту́ иму́щему ста́дiи двѣ́, теку́щею [убiе́нныхъ] кро́вiю испо́лнену яви́тися.
Отту́ду же отше́дше ста́дiй се́дмь со́тъ пятьдеся́тъ, прiидо́ша въ Хара́къ, ко глаго́лемымъ туві́иномъ Иуде́омъ.
И тимоѳе́а у́бо на мѣ́стѣхъ не достиго́ша, ни еди́но дѣ́ло соверши́вша от мѣ́стъ отше́дша, оста́вльша же стра́жу въ нѣ́коемъ мѣ́стѣ зѣло́ тве́рду:
Досиѳе́й же и сосипа́тръ су́щiи от воево́дъ, и́же со маккаве́омъ, изше́дше погуби́ша от тимоѳе́а оста́вшихъ въ тверды́ни бо́лѣе десяти́ ты́сящъ муже́й.
Маккаве́й же устро́ивъ во́я своя́ по полко́мъ, поста́ви и́хъ надъ полка́ми, и на тимоѳе́а по́йде иму́щаго съ собо́ю сто́ два́десять ты́сящъ пѣше́цъ, ко́нникъ же двѣ́ ты́сящы и пя́ть со́тъ.
Позна́въ же тимоѳе́й прише́ствiе Иу́дино, посла́ жены́ и дѣ́ти и про́чая угото́ванiя въ тверды́ню нарица́емую карні́ю: бѣ́ бо непребори́ма и ко всхо́ду неудо́бна ра́ди тѣсноты́ всѣ́хъ мѣ́стъ.
Егда́ же по́лкъ Иу́динъ пе́рвый яви́ся, и бы́сть у́жасъ на супоста́ты и стра́хъ от явле́нiя всеви́дящаго бы́вшаго на ни́хъ, въ бѣ́гство устреми́шася еди́нъ от друга́го бѣжа́щь, я́ко мно́жицею от свои́хъ повреди́шася и ору́жiи свои́ми пробода́хуся.
Творя́ше же Иу́да гоне́нiе прилѣ́жно, убива́я иноплеме́нниковъ, и изби́ от ни́хъ три́десять ты́сящъ муже́й.
Са́мъ же тимоѳе́й впа́дъ между́ су́щихъ со Досиѳе́емъ и сосипа́тромъ, со мно́гимъ ухищре́нiемъ моля́ше, да жи́въ отпу́стится: зане́ мно́гихъ у́бо [от иуде́й] роди́телей и нѣ́кiихъ бра́тiю имѣ́яше [у себе́], и си́мъ зло́ случи́тся, а́ще у́мретъ.
Егда́ же мно́гими словесы́ вѣроя́тенъ сотвори́ обѣ́тъ, е́же возврати́ти о́ныхъ невре́дныхъ, пусти́ша его́ ра́ди спасе́нiя бра́тiи.
Изше́дъ же [маккаве́й] на карні́ю и на атарга́тiю, уби́ два́десять пя́ть ты́сящъ.
По побѣ́дѣ же си́хъ и погубле́нiи обрати́ Иу́да во́инство и на Ефро́нъ, гра́дъ тве́рдый, въ не́мже живя́ше лисі́а и мно́жество ра́зныхъ язы́къ: ю́ноши же си́льнiи стоя́ще предъ стѣна́ми крѣ́пко противура́товаху, въ не́мже бѣ́ху ору́дiя и стрѣ́лъ мно́гое уготовле́нiе.
Призва́вше же всеси́льнаго съ держа́вою сокруша́ющаго ра́тныхъ си́лы, взя́ша гра́дъ подъ ру́ку и уби́ша су́щихъ вну́трь два́десять пя́ть ты́сящъ:
и отше́дше отту́ду устреми́шася на ски́ѳскiй гра́дъ, отстоя́щь от Иерусали́ма ста́дiй ше́сть со́тъ.
Освидѣ́тельствовавшымъ же живу́щымъ та́мо Иуде́омъ о ски́ѳскихъ гра́жданѣхъ, я́ко имѣ́ютъ къ ни́мъ благопрiя́тство и во времена́ злополу́чная кро́тцы пребыва́ху,
благодари́вше и́мъ и умоли́вше, дабы́ и въ про́чее къ ро́ду и́хъ благопрiя́тни бы́ли, прiидо́ша во Иерусали́мъ, дню́ вели́каго пра́здника седми́цъ настоя́щу.
По глаго́лемей же пентико́стiи, идо́ша проти́ву горгі́а страти́га Идуме́йска.
Изы́де же съ пѣшцы́ треми́ ты́сящьми, и ко́нникъ четы́ре ста́,
и сотво́ршымъ бра́нь, случи́ся па́сти ма́лымъ от иуде́й.
Досиѳе́й же нѣ́кто от вакино́ра, ко́нный му́жъ и крѣ́покъ, я́тъ горгі́ю, и взе́мъ его́ за хлами́ду, ведя́ше его́ крѣ́пко, и хотя́щь прокля́таго взя́ти жи́ва, нѣ́кто от Ѳракі́йскихъ ко́нникъ нападе́ на́нь и ра́мо отсѣче́, горгі́а же избѣже́ во Марису́.
Во́иномъ же горги́евымъ на мно́зѣ борю́щымся и утружде́ннымъ бы́вшымъ, призва́въ Иу́да Го́спода спомо́щника, да бу́детъ и воево́да бра́ни,
нача́тъ гла́сомъ оте́ческимъ съ пѣ́сньми во́пль, возопи́въ и неча́яннѣ на во́я горги́евы напа́дъ, въ бѣ́гство и́хъ обрати́.
Иу́да же собра́въ во́я прiи́де во гра́дъ Одолла́мъ: и егда́ седмы́й де́нь прiи́де, по обы́чаю очи́стившеся въ то́мъ мѣ́стѣ суббо́ту пра́здноваша.
На у́трiе же прiи́де со свои́ми Иу́да, да, я́коже подоба́ше, тѣлеса́ па́дшихъ во́зметъ и со сро́дниками положи́тъ во гробѣ́хъ оте́ческихъ.
Обрѣто́ша же у коего́ждо от уме́ршихъ подъ ри́зами убiе́нныхъ от даро́въ и́дольскихъ, я́же во Иамні́и, о ни́хже зако́нъ запреща́ше Иуде́омъ, всѣ́мъ же я́вѣ бы́сть, я́ко сея́ ра́ди вины́ ті́и падо́ша.
Вси́ у́бо благослови́вше пра́вый су́дъ Госпо́день, я́ко та́йная сотвори́ явле́на,
къ моле́нiю обрати́шася моли́вше, да сотворе́ный грѣ́хъ весьма́ изгла́дится: до́бльственный же Иу́да моля́ше люді́й, да сохраня́тъ себе́ от грѣха́, очи́ма ви́дяще бы́вшая па́дшихъ за грѣ́хъ.
И сотвори́въ от муже́й собра́нiе у́тварей, я́ко двѣ́ ты́сящы дра́хмъ сребра́, посла́ во Иерусали́мъ принести́ за грѣ́хъ [ме́ртвыхъ] же́ртву, предо́брѣ и благоче́стно творя́, о воскресе́нiи помышля́я.
А́ще бо па́дшымъ воста́ти не ча́ялъ бы, изли́шно бы́ло бы и всу́е о ме́ртвыхъ моли́тися.
Ктому́ взира́ющь, я́ко во благоче́стiи усо́пшымъ изря́днѣйшая угото́вася благода́ть: 46преподо́бное и благочести́вое помышле́нiе: отону́ду же за уме́ршихъ моле́нiе сотвори́, я́ко да от грѣха́ очи́стятся.
По окончании этих договоров Лисий отправился к царю, а Иудеи занялись земледелием.
Но из местных военачальников Тимофей и Аполлоний, сын Генея, равно как Иероним и Димофон, и сверх того Никанор, начальник Кипра, не давали им жить в покое и безопасности.
Иоппийцы же совершили такое безбожное дело: они пригласили живущих с ними Иудеев с их женами и детьми взойти на приготовленные ими лодки, как бы не имея против них никакого зла.
Когда же они согласились, ибо желали сохранить мир и не имели никакого подозрения, тогда, по общему приговору города, Иоппийцы, отплыв, потопили их, не менее двухсот человек.
Когда Иуда узнал о такой жестокости, совершенной над одноплеменниками, объявил о том бывшим с ним
и, призвав праведного Судию Бога, пошел против скверных убийц братьев его, зажег ночью пристань и сжег лодки, а сбежавшихся туда умертвил.
А так как это место было заперто, то он отошел, в намерении опять прийти и истребить все общество Иоппийцев.
Узнав же, что и жители Иамнии хотят таким же образом поступить с обитающими там Иудеями,
он напал ночью и на Иамнитян и зажег пристань с кораблями, так что пламя видно было в Иерусалиме за двести сорок стадий.
Когда же они отошли оттуда на девять стадий, направляясь против Тимофея, то напали на них Арабы, не менее пяти тысяч и пятисот всадников.
Сражение было жестокое, и когда бывшие с Иудою при помощи Божией одержали победу, то потерпевшие поражение номады Арабы просили Иуду о мире, обещая доставлять им скот и в другом быть полезными им.
Иуда же, понимая, что они действительно во многом могут быть полезны, согласился заключить с ними мир; заключив же мир, они удалились в свои палатки.
Еще напал он на один город с крепким мостом, окруженный стенами и населенный разными народами, по имени Каспин.
Жители, надеясь на крепость стен и запас продовольствия, поступили очень дерзко, злословя бывших с Иудою, богохульствуя и произнося неподобающие речи.
Но бывшие с Иудою, призвав на помощь великого Владыку мира, Который без стенобитных машин и орудий разрушил Иерихон во времена Иисуса, зверски бросились на стену.
При помощи Божией они взяли город и произвели бесчисленные убийства, так что близлежащее озеро, имевшее две стадии в ширину, казалось наполненным кровью.
Отойдя оттуда на семьсот пятьдесят стадий, они пришли в Харак к Иудеям, называемым Тувиинами;
но не застали там Тимофея, который, ничего не сделав, удалился из этой страны, оставив, впрочем, в одном месте очень крепкую стражу.
Посему Досифей и Сосипатр, из бывших с Маккавеем вождей, отправились и побили оставленных Тимофеем в крепости людей, более десяти тысяч.
Тогда Маккавей, разделив свое войско на отряды, поставил их над этими отрядами и устремился на Тимофея, который имел при себе сто двадцать тысяч пеших и тысячу пятьсот конных.
Когда узнал Тимофей о приближении Иуды, то отослал жен и детей и прочий обоз в так называемый Карнион, ибо эта крепость была неудобна для осады и недоступна по тесноте всей местности.
Когда же показался первый отряд Иуды, страх напал на врагов, и ужас объял их от явления Всевидящего: они обратились в бегство, стремясь один туда, другой сюда, так что большею частью поражаемы были своими, пронзаемы острием своих мечей.
Иуда настойчиво продолжал преследовать, убивал беззаконных и истребил до тридцати тысяч человек.
Сам Тимофей попался в руки бывших с Досифеем и Сосипатром и с большим ухищрением умолял отпустить его живым, ибо у него находились многих [Иудеев] родители, а некоторых братья и они не будут пощажены, если он умрет.
Когда он многими словами уверил в своем обещании, что возвратит их невредимыми, они отпустили его, ради спасения братьев.
Потом Иуда пошел против Карниона и Атаргатиона и избил двадцать пять тысяч человек.
После победы над ними и поражения Иуда отправился против укрепленного города Ефрона, в котором имел пребывание Лисий и множество разноплеменных: сильные юноши, стоявшие пред стенами, сражались упорно; там же находились большие запасы орудий и стрел.
Но они, призвав на помощь Всесильного, сокрушающего Своим могуществом силы врагов, овладели этим городом и избили бывших в нем до двадцати пяти тысяч.
Поднявшись оттуда, они устремились на город Скифов, отстоящий от Иерусалима на шестьсот стадий.
Но как обитавшие там Иудеи свидетельствовали о благорасположении, какое имеют к ним Скифские жители, и о кротком обхождении с ними во времена бедствий,
то, поблагодарив их и попросив и на будущее время быть благосклонными к роду их, они отправились в Иерусалим, потому что приближался праздник седмиц.
После праздника, называемого Пятидесятницею, пошли они против Горгия, военачальника Идумеи.
Выступил же Иуда с тремя тысячами пеших и четырьмя стами конных.
Когда они вступили в сражение, случилось пасть немногим из Иудеев.
Досифей же, один из бывших под начальством Вакинора, всадник, муж сильный, поймал Горгия и, схватив его за плащ, влек его сильно, чтобы взять проклятого в плен живым; но один из всадников Фракийских наскакал на него и отсек ему плечо, и Горгий убежал в Марису.
Когда же бывшие с Ездрином, долго сражаясь, изнемогли, Иуда призвал на помощь Господа, да будет Он началовождем в сражении.
Начав на отечественном языке песнопение громким голосом, он воскликнул и, неожиданно устремившись на бывших с Горгием, обратил их в бегство.
Потом Иуда, взяв с собою войско, отправился в город Одоллам, и так как наступал седьмой день, то они очистились по обычаю и праздновали субботу.
На другой день бывшие с Иудою пошли, как требовал долг, перенести тела павших и положить их вместе со сродниками в отеческих гробницах.
И нашли они у каждого из умерших под хитонами посвященные Иамнийским идолам вещи, что закон запрещал Иудеям; и сделалось всем явно, по какой причине они пали.
Итак, все прославили праведного Судию Господа, открывающего сокровенное,
и обратились к молитве, прося, да будет совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине падших.
Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о воскресении;
ибо, если бы он не надеялся, что павшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было бы молиться о мертвых.
Но он помышлял, что скончавшимся в благочестии уготована превосходная награда, – какая святая и благочестивая мысль! Посему принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха.
В этом переводе выбранная книга отсутствует
Итальянский
Языки
Conclusi questi accordi, Lisia ritornò presso il re; i Giudei invece si diedero a coltivare la terra.
Ma alcuni dei comandanti dei distretti, e precisamente Timòteo e Apollònio, figlio di Genneo, Girolamo e Demofonte e, oltre questi, Nicànore, il comandante dei mercenari di Cipro, non li lasciavano tranquilli né vivere in pace.
Gli abitanti di Giaffa perpetrarono un'empietà di questo genere: invitarono i Giudei che abitavano con loro a salire con le mogli e con i figli su barche allestite da loro, come se non ci fosse alcuna cattiva intenzione a loro riguardo,
ma fosse un'iniziativa di tutta la cittadinanza. Essi accettarono, desiderosi di rinsaldare la pace, e lontani da ogni sospetto. Ma quando furono al largo, li fecero affondare in numero non inferiore a duecento.
Quando Giuda fu informato di questa crudeltà compiuta contro i suoi connazionali, diede ordini ai suoi uomini
e, invocando Dio, giusto giudice, mosse contro gli assassini dei suoi fratelli e nella notte incendiò il porto, bruciò le navi e uccise di spada quanti vi si erano rifugiati.
Poi, dato che il luogo era sbarrato, abbandonò l'impresa con l'idea di tornare un'altra volta e di estirpare tutta la cittadinanza di Giaffa.
Avendo poi appreso che anche i cittadini di Iàmnia volevano usare lo stesso sistema con i Giudei che abitavano con loro,
piombando di notte sui cittadini di Iàmnia, incendiò il porto con la flotta, così che si vedeva il bagliore delle fiamme fino a Gerusalemme, che è distante duecentoquaranta stadi.
Quando si furono allontanati di là per nove stadi, mentre marciavano contro Timòteo, non meno di cinquemila Arabi con cinquecento cavalieri irruppero contro Giuda.
Ne nacque una zuffa furiosa, ma gli uomini di Giuda, con l'aiuto di Dio, ebbero la meglio. I nomadi invece, sopraffatti, supplicarono Giuda che desse loro la destra, promettendo di cedergli bestiame e di aiutarlo in tutto il resto.
Giuda, prevedendo che gli sarebbero stati veramente utili in molte cose, acconsentì a fare la pace con loro ed essi, strette le destre, tornarono alle loro tende.
Attaccò anche una città difesa da contrafforti, circondata da mura e abitata da gente d'ogni stirpe, chiamata Casfin.
Quelli di dentro, sicuri della solidità delle mura e delle riserve di viveri, si mostravano insolenti con gli uomini di Giuda, insultandoli e anche bestemmiando e pronunciando frasi che non è lecito riferire.
Ma gli uomini di Giuda, invocato il grande Signore dell'universo, il quale senza arieti e senza macchine ingegnose aveva fatto cadere Gerico al tempo di Giosuè, assalirono furiosamente le mura.
Presa la città per volere di Dio, fecero innumerevoli stragi, cosicché il lago adiacente, largo due stadi, sembrava pieno del sangue che vi colava dentro.
Allontanatisi di là settecentocinquanta stadi, giunsero a Càraca, presso i Giudei chiamati Tubiani;
da quelle parti però non trovarono Timòteo, il quale era già partito dalla zona, senza avere intrapreso alcuna azione, ma lasciando in un certo luogo un presidio molto forte.
Dositeo e Sosìpatro, due capitani del Maccabeo, in una sortita sterminarono gli uomini di Timòteo lasciati nella fortezza, che erano più di diecimila.
Il Maccabeo ordinò il suo esercito dividendolo in reparti, pose costoro al comando dei reparti e mosse contro Timòteo, il quale aveva con sé centoventimila fanti e duemilacinquecento cavalieri.
Quando Timòteo seppe dell'arrivo di Giuda, mandò avanti le donne, i fanciulli e tutto il bagaglio nel luogo chiamato Kàrnion: era questa una posizione inespugnabile e inaccessibile per la strettezza di tutti i passaggi.
All'apparire del primo reparto di Giuda, si diffuse tra i nemici il panico e il terrore, perché si verificò contro di loro l'apparizione di colui che dall'alto tutto vede, e perciò cominciarono a fuggire precipitandosi chi da una parte chi dall'altra, cosicché spesso erano colpiti dai propri compagni e trafitti dalle punte delle loro spade.
Giuda li inseguì con ogni energia, trafiggendo quegli scellerati e uccidendone circa trentamila.
Lo stesso Timòteo, caduto in mano agli uomini di Dositeo e Sosìpatro, supplicava con molta astuzia di essere rilasciato sano e salvo, perché tratteneva come ostaggi i genitori di molti di loro e di altri i fratelli, ai quali sarebbe capitato di essere trattati senza riguardo.
Avendo egli con molti discorsi prestato solenne promessa di restituire incolumi gli ostaggi, lo lasciarono libero per la salvezza dei propri fratelli.
Giuda mosse poi contro Kàrnion e l'Atargatèo e uccise venticinquemila uomini.
Dopo la sconfitta e lo sterminio di questi, marciò contro la fortezza di Efron, nella quale si trovava Lisia con una moltitudine di gente di ogni razza. Davanti alle mura erano schierati i giovani più forti, che combattevano vigorosamente, mentre nella città stavano pronte molte riserve di macchine e di proiettili.
Ma, invocato il Signore che con potenza distrugge le forze dei nemici, fecero cadere la città nelle proprie mani e uccisero venticinquemila di coloro che vi stavano dentro.
Partiti di là, mossero contro Scitòpoli, che dista seicento stadi da Gerusalemme.
Ma poiché i Giudei che vi abitavano testimoniarono che i cittadini di Scitòpoli avevano dimostrato loro benevolenza e buona comprensione nel tempo della sventura,
li ringraziarono e li esortarono a essere ben disposti anche in seguito verso il loro popolo. Poi raggiunsero Gerusalemme; era già vicina la festa delle Settimane.
Dopo questa festa, chiamata Pentecoste, mossero contro Gorgia, stratega dell'Idumea.
Questi avanzò con tremila fanti e quattrocento cavalieri.
Si schierarono in combattimento; cadde però un piccolo numero di Giudei.
Un certo Dositeo, valoroso cavaliere degli uomini di Bacènore, aveva afferrato Gorgia e lo teneva per il mantello, mentre lo trascinava con forza, poiché voleva prendere vivo quello scellerato; uno dei cavalieri traci si gettò su di lui tagliandogli il braccio e Gorgia poté fuggire a Maresà.
Poiché gli uomini di Esdrin combattevano da lungo tempo ed erano stanchi, Giuda supplicò il Signore che si mostrasse loro alleato e guida nella battaglia.
Poi, intonato nella lingua dei padri il grido di guerra accompagnato da inni, diede un assalto improvviso alle truppe di Gorgia e le mise in fuga.
Giuda poi radunò l'esercito e venne alla città di Odollàm; poiché stava per iniziare il settimo giorno, si purificarono secondo l'uso e vi passarono il sabato.
Il giorno dopo, quando ormai la cosa era diventata necessaria, gli uomini di Giuda andarono a raccogliere i cadaveri dei caduti per deporli con i loro parenti nei sepolcri dei loro padri.
Ma trovarono sotto la tunica di ciascun morto oggetti sacri agli idoli di Iàmnia, che la legge proibisce ai Giudei. Così fu a tutti chiaro il motivo per cui costoro erano caduti.
Perciò tutti, benedicendo Dio, giusto giudice che rende palesi le cose occulte,
si misero a pregare, supplicando che il peccato commesso fosse pienamente perdonato. Il nobile Giuda esortò tutti a conservarsi senza peccati, avendo visto con i propri occhi quanto era avvenuto a causa del peccato di quelli che erano caduti.
Poi fatta una colletta, con tanto a testa, per circa duemila dracme d'argento, le inviò a Gerusalemme perché fosse offerto un sacrificio per il peccato, compiendo così un'azione molto buona e nobile, suggerita dal pensiero della risurrezione.
Perché, se non avesse avuto ferma fiducia che i caduti sarebbero risuscitati, sarebbe stato superfluo e vano pregare per i morti.
Ma se egli pensava alla magnifica ricompensa riservata a coloro che si addormentano nella morte con sentimenti di pietà, la sua considerazione era santa e devota. Perciò egli fece offrire il sacrificio espiatorio per i morti, perché fossero assolti dal peccato.
