Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
15:1
15:2
15:3
15:4
15:5
15:6
15:7
15:8
15:9
15:10
15:11
15:12
15:13
15:14
15:15
15:16
15:17
15:18
15:19
15:20
15:21
15:23
15:24
15:25
15:26
15:27
15:28
15:29
15:30
15:31
15:32
15:33
15:34
15:35
15:36
15:37
15:38
15:39
Никано́ръ же увѣ́давъ, я́ко Иу́да въ мѣ́стѣхъ самарі́йскихъ, умы́сли со всѣ́мъ устремле́нiемъ въ де́нь суббо́тный на ни́хъ напа́сти.
По ну́жди же послѣ́дующiи ему́ Иуде́е глаго́лаху: ника́коже си́це звѣ́рски и ва́рварски да погубля́еши, но сла́ву возда́ждь предпочте́нному от всеви́дящаго со святы́нею дне́ви.
Нечести́вый же вопроси́: еда́ е́сть си́льный на небеси́, и́же повелѣ́ пра́здновати де́нь суббо́тный?
О́нѣмъ же отвѣща́вшымъ: е́сть Госпо́дь живы́й се́й на небеси́ си́ленъ, и́же повелѣ́ пра́здновати се́дмый де́нь.
О́нъ же рече́: и а́зъ си́ленъ е́смь на земли́, повелѣва́яй взима́ти ору́жiя и ца́рскiя потре́бы исполня́ти. Оба́че не одержа́ и соверши́ти окая́ннаго своего́ совѣ́та.
И никано́ръ у́бо вели́кою горды́нею воздви́женъ умы́сли о́бщую побѣ́ду соста́вити на Иу́ду.
Маккаве́й же всегда́ надѣ́яшеся со всѣ́мъ упова́нiемъ заступле́нiе от Го́спода получи́ти
и утѣша́ше свои́хъ, да не убоя́тся прише́ствiя язы́ковъ, да имѣ́ютъ же во умѣ́ преждебы́вшую и́мъ от небесе́ по́мощь, и ны́нѣ да ча́ютъ от Вседержи́теля бы́ти себѣ́ побѣ́дѣ и по́мощи:
и наказа́въ и́хъ от зако́на и проро́ковъ, воспомяну́въ же и́мъ преждебы́вшыя по́двиги, усе́рднѣйшихъ и́хъ сотвори́:
и душа́ми воздви́гнувъ и́хъ, увѣщава́ше, вку́пѣ показа́въ и́мъ язы́ческая льще́нiя и клятвопреступле́нiе:
и коего́ждо и́хъ вооружи́въ не та́ко щито́въ и ко́пiй утвержде́нiемъ, я́ко слове́съ благи́хъ утѣше́нiемъ, и сказа́въ со́нъ достовѣ́ренъ, утро́бы всѣ́хъ возвесели́.
Бы́сть же его́ сицево́ видѣ́нiе: оні́ю бы́вшаго архiере́а, му́жа до́браго и блага́го, благоговѣ́йна видѣ́нiемъ, кро́тка же нра́вомъ и бесѣ́дою благолѣ́пна, и от дѣ́тства обучи́вшагося всѣ́мъ добродѣ́телемъ, сего́ ру́цѣ воздѣ́юща и моля́щася за вся́ лю́ди иуде́йскiя [ви́дѣ].
И я́ко посе́мъ яви́ся и́нъ му́жъ сѣди́нами и сла́вою ди́венъ, чу́дно же нѣ́кое и великолѣ́пнѣйшее о́крестъ его́ преизя́щество.
Отвѣща́въ же оні́а рече́: се́й е́сть братолю́бецъ, и́же мно́го мо́лится о лю́дехъ и о святѣ́мъ гра́дѣ, Иеремі́а Бо́жiй проро́къ.
Просте́ръ же Иеремі́а десни́цу, дая́ше Иу́дѣ ме́чь зла́тъ, даю́щь же возгласи́ сiя́:
прiими́ святы́й ме́чь да́ръ от Бо́га, и́мже сокруши́ши супоста́ты.
Укрѣпи́вшежеся Иу́диными словесы́ преблаги́ми и могу́щими къ му́жеству устреми́ти и ду́шы ю́ношъ испра́вити, умы́слиша не ополча́тися, но хра́бро напа́сти и со вся́кою до́блестiю сше́дшымся срази́тися за ве́щы святы́я, поне́же и гра́дъ и свята́я и святи́лище бѣ́дствуютъ.
Бѣ́ бо о жена́хъ и ча́дѣхъ еще́ же и о бра́тiи и у́жикахъ ме́ньшiй и́мъ по́двигъ, велича́йшiй же и пе́рвый стра́хъ о освяще́ннѣмъ хра́мѣ.
Та́кожде и во гра́дѣ оста́вленнымъ не ма́лая печа́ль, мяту́щымся о сраже́нiи на по́ли хотя́щемъ бы́ти.
И всѣ́мъ уже́ ча́ющымъ иму́щаго бы́ти сраже́нiя и супоста́томъ уже́ смѣси́вшымся, и во́инству чи́нно расположе́нну су́щу и звѣре́мъ въ прили́чнѣй странѣ́ поста́вленымъ и ко́нницѣ по у́гламъ учине́ннѣй,
разсужда́я маккаве́й мно́жества прише́ствiе и ору́жiя разли́чное уготовле́нiе и свирѣ́пство звѣре́й, просте́ръ ру́цѣ на не́бо, призыва́ше чудотворя́щаго и призира́ющаго Го́спода, вѣ́дая, я́ко не ору́жiемъ побѣ́да, но я́коже уго́дно ему́, досто́йнымъ дае́тъ одолѣ́нiе.
Рече́ же призыва́я си́мъ о́бразомъ: ты́, Влады́ко, посла́лъ еси́ а́нгела твоего́ при езекі́и цари́ Иу́динѣ и уби́лъ еси́ от во́евъ сеннахири́мовыхъ сто́ о́смьдесятъ пя́ть ты́сящъ:
и ны́нѣ, Влады́ко си́льный на небесѣ́хъ, посли́ а́нгела твоего́ блага́го предъ на́ми въ стра́хъ и тре́петъ и́мъ:
вели́чествомъ мы́шцы твоея́ да убоя́тся и́же съ хуле́нiемъ прише́дшiи на святы́я лю́ди твоя́. И се́й у́бо си́це помоли́ся.
Никано́ръ же и и́же съ ни́мъ съ труба́ми и пѣ́сньми приближа́хуся.
Иу́да же и су́щiи съ ни́мъ въ призыва́нiи и моли́твахъ смѣси́шася съ супоста́ты:
и рука́ми у́бо борю́щеся, сердца́ми же къ Бо́гу моля́щеся, постла́ша не ме́ньши три́десяти пяти́ ты́сящъ, явле́нiемъ Бо́жiимъ зѣло́ возра́довавшеся.
Преста́вше же от би́твы и съ ра́достiю возвраща́ющеся, позна́ша никано́ра па́дша со всеору́жiи [свои́ми].
Бы́вшу же во́плю и смяте́нiю, благословля́ху си́льнаго оте́ческимъ гла́сомъ.
И повелѣ́, и́же весьма́ тѣ́ломъ и душе́ю первоподви́жникъ за гра́жданъ, и́же во́зраста благопрiя́тство къ своему́ наро́ду сохрани́вый Иу́да, никано́рову главу́ и ру́ку со ра́момъ отсѣщи́ и принести́ во Иерусали́мъ.
Прише́дъ же та́мо и созва́въ единоязы́чныхъ свои́хъ и свяще́нниковъ, предъ олтаре́мъ ста́въ, призва́ су́щихъ от краегра́дiя
и показа́ и́мъ скве́рнаго никано́ра главу́ и ру́ку ху́льникову, ю́же простре́ на хра́мъ святы́й Вседержи́телевъ вознося́ся:
и язы́къ нечести́ваго никано́ра отрѣ́завъ, рече́, я́ко на раздробле́нiе пти́цамъ и́мать да́ти, и сiя́ въ возме́здiе безу́мiя проти́ву хра́ма повѣ́си.
Вси́ же на небо благослови́ша Го́спода явле́наго, реку́ще: благослове́нъ сохрани́вый мѣ́сто свое́ не оскверне́но.
Повѣ́си же никано́рову главу́ на краегра́дiи во извѣ́стное всѣ́мъ и я́вное Госпо́дни по́мощи зна́менiе.
И узако́ниша вси́ о́бщимъ совѣ́томъ ника́коже оста́вити безъ пра́зднованiя де́нь се́й: 37имѣ́ти же пра́здникъ се́й въ третiйна́десять де́нь вторагона́десять ме́сяца, и́же глаго́лется сирі́йскимъ гла́сомъ Ада́ръ, предъ еди́нымъ дне́мъ Мардохе́ева дне́.
38И сiя́ у́бо, я́же о никано́рѣ, имѣ́ются си́це: и от тѣ́хъ време́нъ одержа́нъ бы́сть гра́дъ от Евре́й, и а́зъ здѣ́ оставля́ю сло́во.
39И а́ще у́бо бла́го и прили́чно сочине́нiю, сего́ и са́мъ хотѣ́хъ: а́ще же малоцѣ́нно и мѣ́рно, сiе́ по возмо́жности мое́й бѣ́.
40Я́коже бо вино́ осо́бно пи́ти, та́кожде и во́ду па́ки, сопроти́вно е́сть: но и́мже о́бразомъ вино́ съ водо́ю смѣ́шенное сла́дко и весе́лую благода́ть соверша́етъ, та́кожде и сочине́нiе [и украше́нiе] сло́ва весели́тъ слу́хи чту́щихъ исто́рiю. Здѣ́ же да бу́детъ и коне́цъ.
Коне́цъ кни́зѣ вторѣ́й маккаве́йстѣй: и́мать въ себѣ́ гла́въ 15.
Коне́цъ кни́зѣ вторѣ́й маккаве́йстѣй: и́мать въ себѣ́ гла́въ 15.
Когда узнал Никанор, что бывшие с Иудою находятся в стране Самарийской, то думал совершенно безнаказанно напасть на них в день покоя.
Когда же поневоле сопровождавшие его Иудеи говорили: «Не губи их так жестоко и бесчеловечно, воздай честь дню, освященному Всевидящим»;
тогда этот нечестивец спросил: «Неужели есть Владыка на небе, повелевший праздновать день субботний?»
И когда они отвечали: «Есть живый Господь, Владыка небесный, повелевший чтить седьмой день»,
то он сказал: «А я – господин на земле, повелевающий взять оружие и исполнять царскую службу». Впрочем, он не успел совершить своего умысла.
Превозносясь с великою гордостью, Никанор думал одержать всеобщую победу над бывшими с Иудою.
Маккавей же не переставал надеяться с полною уверенностью, что получит заступление от Господа.
Он убеждал бывших с ним не страшиться нашествия язычников, но, воспоминая прежде бывшие опыты небесной помощи, и ныне ожидать себе победы и помощи от Вседержителя.
Утешая их обетованиями закона и пророков, припоминая им подвиги, совершенные ими самими, он одушевил их мужеством.
Возбуждая дух их, он убеждал их, указывая притом на вероломство язычников и нарушение ими клятв.
Вооружил же он каждого не столько крепкими щитами и копьями, сколько убедительными добрыми речами, и притом всех обрадовал рассказом о достойном вероятия сновидении.
Видение же его было такое: он видел Онию, бывшего первосвященника, мужа честного и доброго, почтенного видом, кроткого нравом, приятного в речах, издетства ревностно усвоившего все, что касалось добродетели, – видел, что он, простирая руки, молится за весь народ Иудейский.
Потом явился другой муж, украшенный сединами и славою, окруженный дивным и необычайным величием.
И сказал Ония: это братолюбец, который много молится о народе и святом городе, Иеремия, пророк Божий.
Тогда Иеремия, простерши правую руку, дал Иуде золотой меч и, подавая его, сказал:
возьми этот святый меч, дар от Бога, которым ты сокрушишь врагов.
Утешенные столь добрыми речами Иуды, которые могли возбуждать к мужеству и укреплять сердца юных, Иудеи решились не располагаться станом, а отважно напасть и, с полным мужеством вступив в бой, решить дело, ибо город и святыня и храм находились в опасности.
Борьба за жен и детей, братьев и родных казалась им делом менее важным; величайшее и преимущественное опасение было за святый храм.
Для тех, которые остались в городе, также немало было беспокойства, ибо они тревожились о сражении, имеющем быть в поле.
Итак, когда все ожидали, что наступает решение дела, когда враги уже соединились и войско было поставлено в строй, слоны размещены в надлежащих местах и конница расположена по сторонам, –
Маккавей, видя наступление многочисленного войска, пестроту приготовленного оружия и свирепость зверей, простер руки к небу и призывал Господа, творящего чудеса и всевидящего, зная, что не оружием одерживается победа, но Сам Он, как Ему угодно, дарует победу достойным.
В молитве своей он так говорил: Ты, Господи, при Езекии, царе Иудейском, послал Ангела, – и он поразил из полка Сеннахиримова сто восемьдесят пять тысяч.
И ныне, Господи небес, пошли доброго Ангела пред нами на страх и трепет врагам.
Силою мышцы Твоей да будут поражены пришедшие с хулением на святый народ Твой. Сим он кончил.
Бывшие с Никанором шли со звуком труб и криками,
а находившиеся с Иудою с призыванием и молитвами вступили в сражение с неприятелями.
Руками сражаясь, а сердцами молясь Богу, они избили не менее тридцати пяти тысяч, весьма обрадованные видимою помощью Божиею.
Окончив дело и радостно возвращаясь, они узнали, что Никанор пал в своем всеоружии.
Когда крик и шум утихли, они восхвалили Господа на отечественном языке.
Тогда Иуда, первоподвижник за сограждан и телом и душею и лучшие лета свои сохранивший для одноплеменников, дал приказание, чтобы отсекли голову Никанора и руку с плечом и несли в Иерусалим.
Придя туда, он созвал одноплеменников и поставил пред жертвенником священников, призвал и тех, которые находились в крепости,
и, показав голову скверного Никанора и руку злохульника, которую он простирал на святый дом Вседержителя и превозносился,
приказал вырезать язык у нечестивого Никанора и, раздробив его, разбросать птицам, руку же безумца повесить против храма.
Тогда все, обращаясь к небу, прославляли явившего помощь Господа и говорили: благословен Сохранивший неоскверненным место Свое!
Голову же Никанора повесил он на крепости в видимое для всех и ясное знамение помощи Господней.
И все общим приговором определили: никогда не оставлять без торжества день сей, чтить же празднеством тринадцатый день двенадцатого месяца, называемого на Сирском языке Адаром, за день до дня Мардохеева.
Так окончилось дело с Никанором; и как с того времени город остался во власти Евреев, то я и кончу здесь мое слово.
Если я изложил его хорошо и удовлетворительно, то я сего и желал; если же слабо и посредственно, то я сделал то, что было по силам моим.
Неприятно пить особо вино и тотчас же особо воду, между тем вино, смешанное с водою, сладко и доставляет удовольствие; так и состав сочинения приятно занимает слух читателя при соразмерности. Здесь да будет конец.
В этом переводе выбранная книга отсутствует
Греческий [Greek (Koine)]
Языки
ὁ δὲ Νικάνωρ μεταλαβὼν τοὺς περὶ τὸν Ιουδαν ὄντας ἐν τοῖς κατὰ Σαμάρειαν τόποις ἐβουλεύσατο τῇ τῆς καταπαύσεως ἡμέρᾳ μετὰ πάσης ἀσφαλείας αὐτοῖς ἐπιβαλεῖν
τῶν δὲ κατὰ ἀνάγκην συνεπομένων αὐτῷ Ιουδαίων λεγόντων μηδαμῶς οὕτως ἀγρίως καὶ βαρβάρως ἀπολέσῃς δόξαν δὲ ἀπομέρισον τῇ προτετιμημένῃ ὑπὸ τοῦ πάντα ἐφορῶντος μεθ᾿ ἁγιότητος ἡμέρᾳ
ὁ δὲ τρισαλιτήριος ἐπηρώτησεν εἰ ἔστιν ἐν οὐρανῷ δυνάστης ὁ προστεταχὼς ἄγειν τὴν τῶν σαββάτων ἡμέραν
τῶν δ᾿ ἀποφηναμένων ἔστιν ὁ κύριος ζῶν αὐτὸς ἐν οὐρανῷ δυνάστης ὁ κελεύσας ἀσκεῖν τὴν ἑβδομάδα
ὁ δὲ ἕτερος κἀγώ φησιν δυνάστης ἐπὶ τῆς γῆς ὁ προστάσσων αἴρειν ὅπλα καὶ τὰς βασιλικὰς χρείας ἐπιτελεῖν ὅμως οὐ κατέσχεν ἐπιτελέσαι τὸ σχέτλιον αὐτοῦ βούλημα
καὶ ὁ μὲν Νικάνωρ μετὰ πάσης ἀλαζονείας ὑψαυχενῶν διεγνώκει κοινὸν τῶν περὶ τὸν Ιουδαν συστήσασθαι τρόπαιον
ὁ δὲ Μακκαβαῖος ἦν ἀδιαλείπτως πεποιθὼς μετὰ πάσης ἐλπίδος ἀντιλήμψεως τεύξασθαι παρὰ τοῦ κυρίου
καὶ παρεκάλει τοὺς σὺν αὐτῷ μὴ δειλιᾶν τὴν τῶν ἐθνῶν ἔφοδον ἔχοντας δὲ κατὰ νοῦν τὰ προγεγονότα αὐτοῖς ἀπ᾿ οὐρανοῦ βοηθήματα καὶ τὰ νῦν προσδοκᾶν τὴν παρὰ τοῦ παντοκράτορος ἐσομένην αὐτοῖς νίκην
καὶ παραμυθούμενος αὐτοὺς ἐκ τοῦ νόμου καὶ τῶν προφητῶν προσυπομνήσας δὲ αὐτοὺς καὶ τοὺς ἀγῶνας οὓς ἦσαν ἐκτετελεκότες προθυμοτέρους αὐτοὺς κατέστησεν
καὶ τοῖς θυμοῖς διεγείρας αὐτοὺς παρήγγειλεν ἅμα παρεπιδεικνὺς τὴν τῶν ἐθνῶν ἀθεσίαν καὶ τὴν τῶν ὅρκων παράβασιν
ἕκαστον δὲ αὐτῶν καθοπλίσας οὐ τὴν ἀσπίδων καὶ λογχῶν ἀσφάλειαν ὡς τὴν ἐν τοῖς ἀγαθοῖς λόγοις παράκλησιν καὶ προσεξηγησάμενος ὄνειρον ἀξιόπιστον ὕπαρ τι πάντας ηὔφρανεν
ἦν δὲ ἡ τούτου θεωρία τοιάδε Ονιαν τὸν γενόμενον ἀρχιερέα ἄνδρα καλὸν καὶ ἀγαθόν αἰδήμονα μὲν τὴν ἀπάντησιν πρᾶον δὲ τὸν τρόπον καὶ λαλιὰν προϊέμενον πρεπόντως καὶ ἐκ παιδὸς ἐκμεμελετηκότα πάντα τὰ τῆς ἀρετῆς οἰκεῖα τοῦτον τὰς χεῖρας προτείναντα κατεύχεσθαι τῷ παντὶ τῶν Ιουδαίων συστήματι
εἶθ᾿ οὕτως ἐπιφανῆναι ἄνδρα πολιᾷ καὶ δόξῃ διαφέροντα θαυμαστὴν δέ τινα καὶ μεγαλοπρεπεστάτην εἶναι τὴν περὶ αὐτὸν ὑπεροχήν
ἀποκριθέντα δὲ τὸν Ονιαν εἰπεῖν ὁ φιλάδελφος οὗτός ἐστιν ὁ πολλὰ προσευχόμενος περὶ τοῦ λαοῦ καὶ τῆς ἁγίας πόλεως Ιερεμιας ὁ τοῦ θεοῦ προφήτης
προτείναντα δὲ Ιερεμιαν τὴν δεξιὰν παραδοῦναι τῷ Ιουδα ῥομφαίαν χρυσῆν διδόντα δὲ προσφωνῆσαι τάδε
λαβὲ τὴν ἁγίαν ῥομφαίαν δῶρον παρὰ τοῦ θεοῦ δι᾿ ἧς θραύσεις τοὺς ὑπεναντίους
παρακληθέντες δὲ τοῖς Ιουδου λόγοις πάνυ καλοῖς καὶ δυναμένοις ἐπ᾿ ἀρετὴν παρορμῆσαι καὶ ψυχὰς νέων ἐπανδρῶσαι διέγνωσαν μὴ στρατεύεσθαι γενναίως δὲ ἐμφέρεσθαι καὶ μετὰ πάσης εὐανδρίας ἐμπλακέντες κρῖναι τὰ πράγματα διὰ τὸ καὶ τὴν πόλιν καὶ τὰ ἅγια καὶ τὸ ἱερὸν κινδυνεύειν
ἦν γὰρ ὁ περὶ γυναικῶν καὶ τέκνων ἔτι δὲ ἀδελφῶν καὶ συγγενῶν ἐν ἥττονι μέρει κείμενος αὐτοῖς μέγιστος δὲ καὶ πρῶτος ὁ περὶ τοῦ καθηγιασμένου ναοῦ φόβος
ἦν δὲ καὶ τοῖς ἐν τῇ πόλει κατειλημμένοις οὐ πάρεργος ἀγωνία ταρασσομένοις τῆς ἐν ὑπαίθρῳ προσβολῆς
καὶ πάντων ἤδη προσδοκώντων τὴν ἐσομένην κρίσιν καὶ ἤδη προσμειξάντων τῶν πολεμίων καὶ τῆς στρατιᾶς ἐκταγείσης καὶ τῶν θηρίων ἐπὶ μέρος εὔκαιρον ἀποκατασταθέντων τῆς τε ἵππου κατὰ κέρας τεταγμένης
συνιδὼν ὁ Μακκαβαῖος τὴν τῶν πληθῶν παρουσίαν καὶ τῶν ὅπλων τὴν ποικίλην παρασκευὴν τήν τε τῶν θηρίων ἀγριότητα ἀνατείνας τὰς χεῖρας εἰς τὸν οὐρανὸν ἐπεκαλέσατο τὸν τερατοποιὸν κύριον γινώσκων ὅτι οὐκ ἔστιν δι᾿ ὅπλων καθὼς δὲ ἐὰν αὐτῷ κριθῇ τοῖς ἀξίοις περιποιεῖται τὴν νίκην
ἔλεγεν δὲ ἐπικαλούμενος τόνδε τὸν τρόπον σύ δέσποτα ἀπέστειλας τὸν ἄγγελόν σου ἐπὶ Εζεκιου τοῦ βασιλέως τῆς Ιουδαίας καὶ ἀνεῖλεν ἐκ τῆς παρεμβολῆς Σενναχηριμ εἰς ἑκατὸν ὀγδοήκοντα πέντε χιλιάδας
καὶ νῦν δυνάστα τῶν οὐρανῶν ἀπόστειλον ἄγγελον ἀγαθὸν ἔμπροσθεν ἡμῶν εἰς δέος καὶ τρόμον
μεγέθει βραχίονός σου καταπλαγείησαν οἱ μετὰ βλασφημίας παραγινόμενοι ἐπὶ τὸν ἅγιόν σου λαόν καὶ οὗτος μὲν ἐν τούτοις ἔληξεν
οἱ δὲ περὶ τὸν Νικάνορα μετὰ σαλπίγγων καὶ παιάνων προσῆγον
οἱ δὲ περὶ τὸν Ιουδαν μετὰ ἐπικλήσεως καὶ εὐχῶν συνέμειξαν τοῖς πολεμίοις
καὶ ταῖς μὲν χερσὶν ἀγωνιζόμενοι ταῖς δὲ καρδίαις πρὸς τὸν θεὸν εὐχόμενοι κατέστρωσαν οὐδὲν ἧττον μυριάδων τριῶν καὶ πεντακισχιλίων τῇ τοῦ θεοῦ μεγάλως εὐφρανθέντες ἐπιφανείᾳ
γενόμενοι δὲ ἀπὸ τῆς χρείας καὶ μετὰ χαρᾶς ἀναλύοντες ἐπέγνωσαν προπεπτωκότα Νικάνορα σὺν τῇ πανοπλίᾳ
γενομένης δὲ κραυγῆς καὶ ταραχῆς εὐλόγουν τὸν δυνάστην τῇ πατρίῳ φωνῇ
καὶ προσέταξεν ὁ καθ᾿ ἅπαν σώματι καὶ ψυχῇ πρωταγωνιστὴς ὑπὲρ τῶν πολιτῶν ὁ τὴν τῆς ἡλικίας εὔνοιαν εἰς ὁμοεθνεῖς διαφυλάξας τὴν τοῦ Νικάνορος κεφαλὴν ἀποτεμόντας καὶ τὴν χεῖρα σὺν τῷ ὤμῳ φέρειν εἰς Ιεροσόλυμα
παραγενόμενος δὲ ἐκεῖ καὶ συγκαλέσας τοὺς ὁμοεθνεῖς καὶ τοὺς ἱερεῖς πρὸ τοῦ θυσιαστηρίου στήσας μετεπέμψατο τοὺς ἐκ τῆς ἄκρας
καὶ ἐπιδειξάμενος τὴν τοῦ μιαροῦ Νικάνορος κεφαλὴν καὶ τὴν χεῖρα τοῦ δυσφήμου ἣν ἐκτείνας ἐπὶ τὸν ἅγιον τοῦ παντοκράτορος οἶκον ἐμεγαλαύχησεν
καὶ τὴν γλῶσσαν τοῦ δυσσεβοῦς Νικάνορος ἐκτεμὼν ἔφη κατὰ μέρος δώσειν τοῖς ὀρνέοις τὰ δ᾿ ἐπίχειρα τῆς ἀνοίας κατέναντι τοῦ ναοῦ κρεμάσαι
οἱ δὲ πάντες εἰς τὸν οὐρανὸν εὐλόγησαν τὸν ἐπιφανῆ κύριον λέγοντες εὐλογητὸς ὁ διατηρήσας τὸν ἑαυτοῦ τόπον ἀμίαντον
ἐξέδησεν δὲ τὴν τοῦ Νικάνορος προτομὴν ἐκ τῆς ἄκρας ἐπίδηλον πᾶσιν καὶ φανερὸν τῆς τοῦ κυρίου βοηθείας σημεῖον
ἐδογμάτισαν δὲ πάντες μετὰ κοινοῦ ψηφίσματος μηδαμῶς ἐᾶσαι ἀπαρασήμαντον τήνδε τὴν ἡμέραν ἔχειν δὲ ἐπίσημον τὴν τρισκαιδεκάτην τοῦ δωδεκάτου μηνὸς Αδαρ λέγεται τῇ Συριακῇ φωνῇ πρὸ μιᾶς ἡμέρας τῆς Μαρδοχαϊκῆς ἡμέρας
τῶν οὖν κατὰ Νικάνορα χωρησάντων οὕτως καὶ ἀπ᾿ ἐκείνων τῶν καιρῶν κρατηθείσης τῆς πόλεως ὑπὸ τῶν Εβραίων καὶ αὐτὸς αὐτόθι τὸν λόγον καταπαύσω
καὶ εἰ μὲν καλῶς εὐθίκτως τῇ συντάξει τοῦτο καὶ αὐτὸς ἤθελον εἰ δὲ εὐτελῶς καὶ μετρίως τοῦτο ἐφικτὸν ἦν μοι
καθάπερ γὰρ οἶνον κατὰ μόνας πίνειν ὡσαύτως δὲ καὶ ὕδωρ πάλιν πολέμιον ὃν δὲ τρόπον οἶνος ὕδατι συγκερασθεὶς ἡδὺς καὶ ἐπιτερπῆ τὴν χάριν ἀποτελεῖ οὕτως καὶ τὸ τῆς κατασκευῆς τοῦ λόγου τέρπει τὰς ἀκοὰς τῶν ἐντυγχανόντων τῇ συντάξει ἐνταῦθα δὲ ἔσται ἡ τελευτή