Ве́тхий Заве́т: Быт. Исх. Лев. Чис. Втор. Нав. Суд. Руф. 1Цар. 2Цар. 4Цар. 1Пар. 2Пар. 1Езд. Неем. 2Езд. Тов. Иудиф. Есф. Иов. Пс. Прит. Еккл. Песн. Прем. Сир. Ис. Иер. Плч. ПослИер. Вар. Иез. Дан. Ос. Иоил. Ам. Авд. Ион. Мих. Наум. Авв. Соф. Аг. Зах. Мал. 1Мак. 2Мак. 3Мак. 3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
 Скрыть
Азбука веры » Би́блия » Ца́рствъ 2-я » гл.13

Ца́рствъ 2-я, Глава 13

Толкования
Толкования главы
    13:1
    см.:1Пар.3:1;
    13:2
    13:3
    см.:1Цар.16:9;1Пар.2:13;
    13:4
    13:5
    13:6
    13:7
    13:8
    13:9
    13:10
    13:11
    13:12
    13:13
    13:14
    13:15
    13:16
    13:17
    13:18
    13:19
    13:20
    13:21
    13:22
    13:23
    13:24
    13:25
    13:26
    13:27
    13:28
    13:29
    13:30
    13:31
    13:32
    13:33
    13:34
    13:35
    13:36
    13:37
    см.:2Цар.3:3;2Цар.14:23;2Цар.15:8;
    13:38
    13:39
    Церковнославянский (рус)
    И бы́сть по си́хъ, и у Авессало́ма сы́на дави́дова бѣ́ сестра́ добра́ взо́ромъ зѣло́, и́мя же е́й Ѳама́рь, и воз­люби́ ю́ Амно́нъ сы́нъ дави́довъ:
    и скорбя́ше Амно́нъ, я́ко и разболѣ́тися [ему́] сестры́ сво­ея́ ра́ди Ѳама́ры, зане́ дѣ́ва бя́ше сiя́, и не удо́бно бѣ́ предъ очи́ма Амно́нима что́ сотвори́ти е́й.
    И бѣ́ Амно́ну дру́гъ, и́мя же ему́ Ионада́въ, сы́нъ самаа́ бра́та дави́дова, и Ионада́въ му́жъ му́дръ зѣло́.
    И рече́ ему́ [Ионада́въ]: что́ ти, я́ко ты́ та́ко боли́ши, сы́не царе́въ, у́тро у́тро? и не воз­вѣща́еши ми́? И рече́ ему́ Амно́нъ: Ѳама́ру сестру́ Авессало́ма бра́та мо­его́ а́зъ люблю́.
    И рече́ ему́ Ионада́въ: ля́зи на посте́ли тво­е́й и разболи́ся, и вни́детъ оте́цъ тво́й ви́дѣти тя́, и рече́ши къ нему́: да прiи́детъ ны́нѣ Ѳама́рь сестра́ моя́, и да ми́ да́стъ я́сти, и да сотвори́тъ предъ очи́ма мо­и́ма снѣ́дь, да уви́жду и вкушу́ от­ ру́къ ея́.
    И ля́же Амно́нъ и разболѣ́ся: и вни́де ца́рь ви́дѣти его́. И рече́ Амно́нъ къ царю́: да прiи́детъ ны́нѣ Ѳама́рь сестра́ моя́ ко мнѣ́ и да испече́тъ два́ пря́жма предъ очи́ма мо­и́ма, и и́мамъ я́сти от­ руку́ ея́.
    И посла́ дави́дъ къ Ѳама́рѣ въ до́мъ, глаго́ля: иди́ ны́нѣ въ до́мъ Амно́на бра́та тво­его́ и сотвори́ ему́ снѣ́дь.
    И и́де Ѳама́рь въ до́мъ Амно́на бра́та сво­его́, и то́й лежа́­ше. И взя́ тѣ́сто, и смѣси́, и устро́и предъ очи́ма его́, и испече́ пря́жма:
    и взя́ сковраду́ и изложи́ предъ него́, и не восхотѣ́ я́сти. И рече́ Амно́нъ: изжени́те вся́ му́жы от­ мене́. И изгна́ша вся́ му́жы от­ него́.
    И рече́ Амно́нъ къ Ѳама́рѣ: внеси́ ми снѣ́дь во вну́трен­нюю хра́мину, и я́мъ от­ руку́ твое́ю. И взя́ Ѳама́рь пря́жма, я́же испече́, и внесе́ Амно́ну бра́ту сво­ему́ во вну́трен­нюю хра́мину,
    и предста́ви ему́ да я́стъ. И я́тъ ю́, и рече́ е́й: гряди́, ля́зи со мно́ю, сестро́ моя́.
    И рече́ ему́: ни́, бра́те мо́й, не обруга́й мене́, поне́же не сотвори́т­ся та́ко во Изра́или, не сотвори́ безу́мiя сего́:
    и а́зъ ка́мо скры́ю безче́стiе мое́? и ты́ бу́деши я́ко еди́нъ от­ безу́мныхъ во Изра́или: и ны́нѣ глаго́ли къ царю́, да не от­лучи́тъ мене́ от­ тебе́.
    И не восхотѣ́ Амно́нъ послу́шати гла́са ея́, и преодолѣ́ е́й, и смири́ ю́, и преспа́ съ не́ю.
    И воз­ненави́дѣ ю́ Амно́нъ не́навистiю вели́кою зѣло́, я́ко ве́лiимъ ненавидѣ́нiемъ воз­ненави́дѣ ю́ па́че любве́, е́юже любля́ше ю́, и рече́ е́й Амно́нъ: воста́ни и от­иди́.
    И рече́ ему́ Ѳама́рь: [ни́, бра́те,] я́ко зло́ба бо́лши е́сть послѣ́дняя па́че пе́рвыя, ю́же сотвори́лъ еси́ со мно́ю, е́же от­сла́ти мене́. И не восхотѣ́ Амно́нъ слы́шати гла́са ея́.
    И при­­зва́ о́трока сво­его́, при­­ста́вника до́му сво­его́, и рече́ ему́: от­сли́ ны́нѣ сiю́ от­ мене́ во́нъ, и заключи́ две́ри вслѣ́дъ ея́.
    И бѣ́ ри́за на не́й испещре́на, поне́же та́ко облача́хуся дще́ри царе́вы, су́щыя дѣви́цы, во оде́жды своя́. И изведе́ ю́ во́нъ слуга́ его́ и затвори́ две́ри вслѣ́дъ ея́.
    И взя́ Ѳама́рь пе́пелъ, и насы́па на главу́ свою́, и оде́жду испещре́н­ную растерза́ на себѣ́, и воз­ложи́ ру́цѣ сво­и́ на главу́ свою́, и иду́щи идя́ше и вопiя́ше.
    И рече́ къ не́й Авессало́мъ бра́тъ ея́: еда́ Амно́нъ бра́тъ тво́й бы́сть съ тобо́ю? и ны́нѣ, сестро́ моя́, умолчи́, я́ко бра́тъ тво́й е́сть: не полага́й на се́рдцы тво­е́мъ е́же глаго́лати сло́во сiе́. И сѣ́де Ѳама́рь вдо́в­ст­ву­ю­щи въ дому́ Авессало́ма бра́та сво­его́.
    И слы́ша ца́рь дави́дъ вся́ словеса́ сiя́, и разгнѣ́вася зѣло́, и не опеча́ли ду́ха Амно́на сы́на сво­его́, поне́же любля́ше его́, я́ко пе́рвенецъ бѣ́ ему́.
    И не глаго́ла Авессало́мъ со Амно́номъ ни о добрѣ́, ни о злѣ́, поне́же воз­ненави́дѣ Авессало́мъ Амно́на того́ ра́ди, поне́же Ѳама́ру сестру́ его́ обруга́лъ.
    И бы́сть по дву́хъ лѣ́тѣхъ дні́й, и бѣ́ша стригу́ще [о́вцы] Авессало́мовы [раби́] въ веласо́рѣ бли́зъ Ефре́ма: и при­­зва́ Авессало́мъ вся́ сы́ны царе́вы.
    И прiи́де Авессало́мъ ко царю́ и рече́: се́, ны́нѣ стригу́тъ рабу́ тво­ему́, да и́детъ у́бо ца́рь и о́троцы его́ съ рабо́мъ тво­и́мъ.
    И рече́ ца́рь ко Авессало́му: ни́, сы́не мо́й, да не по́йдемъ вси́ мы́, и да не отяготи́мъ тя́. И нужда́­ше его́: и не восхотѣ́ [ца́рь] ити́, и благослови́ его́.
    И рече́ Авессало́мъ къ нему́: а́ще же ни́, поне́ да и́детъ съ на́ми Амно́нъ бра́тъ мо́й. И рече́ ему́ ца́рь: почто́ и́детъ съ тобо́ю Амно́нъ?
    И при­­ну́ди его́ Авессало́мъ, и от­пусти́ съ ни́мъ Амно́на и вся́ сы́ны царе́вы. И сотвори́ Авессало́мъ пи́ръ, я́коже твори́тъ пи́ръ ца́рь.
    И заповѣ́да Авессало́мъ отроко́мъ сво­и́мъ, глаго́ля: ви́дите егда́ воз­блажа́етъ се́рдце Амно́не от­ вина́, и реку́ ва́мъ: порази́те Амно́на, и умертви́те его́: не убо́йтеся, я́ко не а́зъ ли е́смь повелѣва́яй ва́мъ? мужа́йтеся и бу́дите въ сы́ны си́лы.
    И сотвори́ша о́троцы Авессало́мли Амно́ну, я́коже заповѣ́да и́мъ Авессало́мъ. И воста́ша вси́ сы́нове царе́вы, и всѣ́де кі́йждо на мска́ сво­его́, и бѣжа́ша.
    И бы́сть, су́щымъ и́мъ на пути́, и слу́хъ до́йде до дави́да, глаго́ля: изби́ Авессало́мъ вся́ сы́ны царе́вы, и не избы́сть от­ ни́хъ ни еди́нъ.
    И воста́ ца́рь, и растерза́ ри́зы своя́, и ля́же на земли́, и вси́ о́троцы его́ предстоя́щiи ему́ растерза́ша ри́зы своя́.
    И рече́ Ионада́въ, сы́нъ самаа́ бра́та дави́дова, и рече́: да не рече́тъ господи́нъ мо́й ца́рь, я́ко вся́ о́троки сы́ны царе́вы уби́, но Амно́нъ е́сть еди́нъ убiе́нъ, я́ко то́й изъ у́стъ Авессало́му не исхожда́­ше, от­не́лѣже обруга́ сестру́ его́ Ѳама́ру:
    и ны́нѣ да не полага́етъ господи́нъ мо́й ца́рь словесе́ на се́рдцы сво­е́мъ, глаго́ля: вси́ сы́нове царе́вы умро́ша: я́ко Амно́нъ еди́нъ у́мре.
    И побѣже́ Авессало́мъ. И воз­дви́же о́трокъ стра́жъ очеса́ своя́ и ви́дѣ: и се́, лю́дiе мно́зи иду́ще путе́мъ вслѣ́дъ его́ со страны́ го́ръ въ низхожде́нiе. И прiи́де стра́жъ и воз­вѣсти́ царю́ и рече́: му́жы ви́дѣхъ от­ пути́ оро́нска со страны́ горы́.
    И рече́ Ионада́въ ко царю́: се́, сы́нове царе́вы при­­хо́дятъ: по словеси́ раба́ тво­его́, та́ко бы́сть.
    И бы́сть егда́ сконча́ глаго́ля, и се́, сы́нове царе́вы прiидо́ша и воз­двиго́ша гла́съ сво́й и пла́каша: и са́мъ ца́рь и вси́ о́троцы его́ пла́каша пла́чемъ вели́кимъ зѣло́.
    И Авессало́мъ убѣже́, и прiи́де ко Ѳо́лму сы́ну Емiу́да, царю́ гедсу́рску, въ зе́млю хамааха́дску. И пла́каше дави́дъ ца́рь о сы́нѣ сво­е́мъ вся́ дни́.
    И Авессало́мъ убѣже́, и и́де въ гедсу́ръ, и бѣ́ та́мо три́ лѣ́та.
    И оста́ви ца́рь дави́дъ изы́ти вслѣ́дъ Авессало́ма, я́ко утѣ́шися о Амно́нѣ, я́ко у́мре.
    Синодальный
    1 Амнон, сын Давида, бесчестит Фамарь, сестру Авессалома, и изгоняет её; 20 Авессалом возненавидел за это Амнона и повелевает поразить его; 30 остальные сыновья Давида возвращаются, а Авессалом убежал на три года к царю Гессурскому.
    И было после того: у Авессалома, сына Давидова, была сестра красивая, по имени Фамарь, и полюбил ее Амнон, сын Давида.
    И скорбел Амнон до того, что заболел из-за Фамари, сестры своей; ибо она была девица, и Амнону казалось трудным что-нибудь сделать с нею.
    Но у Амнона был друг, по имени Ионадав, сын Самая, брата Давидова; и Ионадав был человек очень хитрый.
    И он сказал ему: отчего ты так худеешь с каждым днем, сын царев, – не откроешь ли мне? И сказал ему Амнон: Фамарь, сестру Авессалома, брата моего, люблю я.
    И сказал ему Ионадав: ложись в постель твою, и притворись больным; и когда отец твой придет навестить тебя: скажи ему: пусть придет Фамарь, сестра моя, и подкрепит меня пищею, приготовив кушанье при моих глазах, чтоб я видел, и ел из рук ее.
    И лег Амнон и притворился больным, и пришел царь навестить его; и сказал Амнон царю: пусть придет Фамарь, сестра моя, и испечет при моих глазах лепешку, или две, и я поем из рук ее.
    И послал Давид к Фамари в дом сказать: пойди в дом Амнона, брата твоего, и приготовь ему кушанье.
    И пошла она в дом брата своего Амнона; а он лежит. И взяла она муки и замесила, и изготовила пред глазами его и испекла лепешки,
    и взяла сковороду и выложила пред ним; но он не хотел есть. И сказал Амнон: пусть все выйдут от меня. И вышли от него все люди,
    и сказал Амнон Фамари: отнеси кушанье во внутреннюю комнату, и я поем из рук твоих. И взяла Фамарь лепешки, которые приготовила, и отнесла Амнону, брату своему, во внутреннюю комнату.
    И когда она поставила пред ним, чтоб он ел, то он схватил ее, и сказал ей: иди, ложись со мною, сестра моя.
    Но она сказала: нет, брат мой, не бесчести меня, ибо не делается так в Израиле; не делай этого безумия.
    И я, куда пойду я с моим бесчестием? И ты, ты будешь одним из безумных в Израиле. Ты поговори с царем; он не откажет отдать меня тебе.
    Но он не хотел слушать слов ее, и преодолел ее, и изнасиловал ее, и лежал с нею.
    Потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней; и сказал ей Амнон: встань, уйди.
    И [Фамарь] сказала ему: нет, [брат]; прогнать меня – это зло больше первого, которое ты сделал со мною. Но он не хотел слушать ее.
    И позвал отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри дверь за нею.
    На ней была разноцветная одежда, ибо такие верхние одежды носили царские дочери-девицы. И вывел ее слуга вон и запер за нею дверь.
    И посыпала Фамарь пеплом голову свою, и разодрала разноцветную одежду, которую имела на себе, и положила руки свои на голову свою, и так шла и вопила.
    И сказал ей Авессалом, брат ее: не Амнон ли, брат твой, был с тобою? – но теперь молчи, сестра моя; он – брат твой; не сокрушайся сердцем твоим об этом деле. И жила Фамарь в одиночестве в доме Авессалома, брата своего.
    И услышал царь Давид обо всем этом, и сильно разгневался, [но не опечалил духа Амнона, сына своего, ибо любил его, потому что он был первенец его].
    Авессалом же не говорил с Амноном ни худого, ни хорошего; ибо возненавидел Авессалом Амнона за то, что он обесчестил Фамарь, сестру его.
    Чрез два года было стрижение овец у Авессалома в Ваал-Гацоре, что у Ефрема, и позвал Авессалом всех сыновей царских.
    И пришел Авессалом к царю и сказал: вот, ныне стрижение овец у раба твоего; пусть пойдет царь и слуги его с рабом твоим.
    Но царь сказал Авессалому: нет, сын мой, мы не пойдем все, чтобы не быть тебе в тягость. И сильно упрашивал его Авессалом; но он не захотел идти, и благословил его.
    И сказал ему Авессалом: по крайней мере пусть пойдет с нами Амнон, брат мой. И сказал ему царь: зачем ему идти с тобою?
    Но Авессалом упросил его, и он отпустил с ним Амнона и всех царских сыновей; [и сделал Авессалом пир, как царь делает пир].
    Авессалом же приказал отрокам своим, сказав: смотрите, как только развеселится сердце Амнона от вина, и я скажу вам: «поразите Амнона», тогда убейте его, не бойтесь; это я приказываю вам, будьте смелы и мужественны.
    И поступили отроки Авессалома с Амноном, как приказал Авессалом. Тогда встали все царские сыновья, сели каждый на мула своего и убежали.
    Когда они были еще на пути, дошел слух до Давида, что Авессалом умертвил всех царских сыновей, и не осталось ни одного из них.
    И встал царь, и разодрал одежды свои, и повергся на землю, и все слуги его, предстоящие ему, разодрали одежды свои.
    Но Ионадав, сын Самая, брата Давидова, сказал: пусть не думает господин мой [царь], что всех отроков, царских сыновей, умертвили; один только Амнон умер, ибо у Авессалома был этот замысел с того дня, как Амнон обесчестил сестру его;
    итак пусть господин мой, царь, не тревожится мыслью о том, будто умерли все царские сыновья: умер один только Амнон.
    И убежал Авессалом. И поднял отрок, стоявший на страже, глаза свои, и увидел: вот, много народа идет по дороге по скату горы. [И пришел страж, и возвестил царю, и сказал: я видел людей на дороге Оронской на скате горы.]
    Тогда Ионадав сказал царю: это идут царские сыновья; как говорил раб твой, так и есть.
    И едва только сказал он это, вот пришли царские сыновья, и подняли вопль и плакали. И сам царь и все слуги его плакали очень великим плачем.
    Авессалом же убежал и пошел к Фалмаю, сыну Емиуда, царю Гессурскому [в землю Хамаахадскую]. И плакал [царь] Давид о сыне своем во все дни.
    Авессалом убежал и пришел в Гессур и пробыл там три года.
    И не стал царь Давид преследовать Авессалома; ибо утешился о смерти Амнона.
    Арабский (Arabic Van Dyke)
    وَجَرَى بَعْدَ ذلِكَ أَنَّهُ كَانَ لأَبْشَالُومَ بْنِ دَاوُدَ أُخْتٌ جَمِيلَةٌ اسْمُهَا ثَامَارُ، فَأَحَبَّهَا أَمْنُونُ بْنُ دَاوُدَ.
    وَأُحْصِرَ أَمْنُونُ لِلسُّقْمِ مِنْ أَجْلِ ثَامَارَ أُخْتِهِ لأَنَّهَا كَانَتْ عَذْرَاءَ، وَعَسُرَ فِي عَيْنَيْ أَمْنُونَ أَنْ يَفْعَلَ لَهَا شَيْئًا.
    وَكَانَ لأَمْنُونَ صَاحِبٌ اسْمُهُ يُونَادَابُ بْنُ شِمْعَى أَخِي دَاوُدَ. وَكَانَ يُونَادَابُ رَجُلاً حَكِيمًا جِدًّا.
    فَقَالَ لَهُ: «لِمَاذَا يَا ابْنَ الْمَلِكِ أَنْتَ ضَعِيفٌ هكَذَا مِنْ صَبَاحٍ إِلَى صَبَاحٍ؟ أَمَا تُخْبِرُنِي؟» فَقَالَ لَهُ أَمْنُونُ: «إِنِّي أُحِبُّ ثَامَارَ أُخْتَ أَبْشَالُومَ أَخِي».
    فَقَالَ يُونَادَابُ: «اضْطَجعْ عَلَى سَرِيرِكَ وَتَمَارَضْ. وَإِذَا جَاءَ أَبُوكَ لِيَرَاكَ فَقُلْ لَهُ: دَعْ ثَامَارَ أُخْتِي فَتَأْتِيَ وَتُطْعِمَنِي خُبْزًا، وَتَعْمَلَ أَمَامِي الطَّعَامَ لأَرَى فَآكُلَ مِنْ يَدِهَا».
    فَاضْطَجَعَ أَمْنُونُ وَتَمَارَضَ، فَجَاءَ الْمَلِكُ لِيَرَاهُ. فَقَالَ أَمْنُونُ لِلْمَلِكِ: «دَعْ ثَامَارَ أُخْتِي فَتَأْتِيَ وَتَصْنَعَ أَمَامِي كَعْكَتَيْنِ فَآكُلَ مِنْ يَدِهَا».
    فَأَرْسَلَ دَاوُدُ إِلَى ثَامَارَ إِلَى الْبَيْتِ قَائِلاً: «اذْهَبِي إِلَى بَيْتِ أَمْنُونَ أَخِيكِ وَاعْمَلِي لَهُ طَعَامًا».
    فَذَهَبَتْ ثَامَارُ إِلَى بَيْتِ أَمْنُونَ أَخِيهَا وَهُوَ مُضْطَجِعٌ. وَأَخَذَتِ الْعَجِينَ وَعَجَنَتْ وَعَمِلَتْ كَعْكًا أَمَامَهُ وَخَبَزَتِ الْكَعْكَ،
    وَأَخَذَتِ الْمِقْلاَةَ وَسَكَبَتْ أَمَامَهُ، فَأَبَى أَنْ يَأْكُلَ. وَقَالَ أَمْنُونُ: «أَخْرِجُوا كُلَّ إِنْسَانٍ عَنِّي». فَخَرَجَ كُلُّ إِنْسَانٍ عَنْهُ.
    ثُمَّ قَالَ أَمْنُونُ لِثَامَارَ: «ايتِي بِالطَّعَامِ إِلَى الْمِخْدَعِ فَآكُلَ مِنْ يَدِكِ». فَأَخَذَتْ ثَامَارُ الْكَعْكَ الَّذِي عَمِلَتْهُ وَأَتَتْ بِهِ أَمْنُونَ أَخَاهَا إِلَى الْمِخْدَعِ.
    وَقَدَّمَتْ لَهُ لِيَأْكُلَ، فَأَمْسَكَهَا وَقَالَ لَهَا: «تَعَالَيِ اضْطَجِعِي مَعِي يَا أُخْتِي».
    فَقَالَتْ لَهُ: «لاَ يَا أَخِي، لاَ تُذِلَّنِي لأَنَّهُ لاَ يُفْعَلُ هكَذَا فِي إِسْرَائِيلَ. لاَ تَعْمَلْ هذِهِ الْقَبَاحَةَ.
    أَمَّا أَنَا فَأَيْنَ أَذْهَبُ بِعَارِي؟ وَأَمَّا أَنْتَ فَتَكُونُ كَوَاحِدٍ مِنَ السُّفَهَاءِ فِي إِسْرَائِيلَ! وَالآنَ كَلِّمِ الْمَلِكَ لأَنَّهُ لاَ يَمْنَعُنِي مِنْكَ».
    فَلَمْ يَشَأْ أَنْ يَسْمَعَ لِصَوْتِهَا، بَلْ تَمَكَّنَ مِنْهَا وَقَهَرَهَا وَاضْطَجَعَ مَعَهَا.
    ثُمَّ أَبْغَضَهَا أَمْنُونُ بُغْضَةً شَدِيدَةً جِدًّا، حَتَّى إِنَّ الْبُغْضَةَ الَّتِي أَبْغَضَهَا إِيَّاهَا كَانَتْ أَشَدَّ مِنَ الْمَحَبَّةِ الَّتِي أَحَبَّهَا إِيَّاهَا. وَقَالَ لَهَا أَمْنُونُ: «قُومِي انْطَلِقِي».
    فَقَالَتْ لَهُ: «لاَ سَبَبَ! هذَا الشَّرُّ بِطَرْدِكَ إِيَّايَ هُوَ أَعْظَمُ مِنَ الآخَرِ الَّذِي عَمِلْتَهُ بِي». فَلَمْ يَشَأْ أَنْ يَسْمَعَ لَهَا،
    بَلْ دَعَا غُلاَمَهُ الَّذِي كَانَ يَخْدِمُهُ وَقَالَ: «اطْرُدْ هذِهِ عَنِّي خَارِجًا وَأَقْفِلِ الْبَابَ وَرَاءَهَا».
    وَكَانَ عَلَيْهَا ثَوْبٌ مُلوَّنٌ، لأَنَّ بَنَاتِ الْمَلِكِ الْعَذَارَى كُنَّ يَلْبَسْنَ جُبَّاتٍ مِثْلَ هذِهِ. فَأَخْرَجَهَا خَادِمُهُ إِلَى الْخَارِجِ وَأَقْفَلَ الْبَابَ وَرَاءَهَا.
    فَجَعَلَتْ ثَامَارُ رَمَادًا عَلَى رَأْسِهَا، وَمَزَّقَتِ الثَّوْبَ الْمُلَوَّنَ الَّذِي عَلَيْهَا، وَوَضَعَتْ يَدَهَا عَلَى رَأْسِهَا وَكَانَتْ تَذْهَبُ صَارِخَةً.
    فَقَالَ لَهَا أَبْشَالُومُ أَخُوهَا: «هَلْ كَانَ أَمْنُونُ أَخُوكِ مَعَكِ؟ فَالآنَ يَا أُخْتِي اسْكُتِي. أَخُوكِ هُوَ. لاَ تَضَعِي قَلْبَكِ عَلَى هذَا الأَمْرِ». فَأَقَامَتْ ثَامَارُ مُسْتَوْحِشَةً فِي بَيْتِ أَبْشَالُومَ أَخِيهَا.
    وَلَمَّا سَمِعَ الْمَلِكُ دَاوُدُ بِجَمِيعِ هذِهِ الأُمُورِ اغْتَاظَ جِدًّا.
    وَلَمْ يُكَلِّمْ أَبْشَالُومُ أَمْنُونَ بِشَرّ وَلاَ بِخَيْرٍ، لأَنَّ أَبْشَالُومَ أَبْغَضَ أَمْنُونَ مِنْ أَجْلِ أَنَّهُ أَذَلَّ ثَامَارَ أُخْتَهُ.
    وَكَانَ بَعْدَ سَنَتَيْنِ مِنَ الزَّمَانِ، أَنَّهُ كَانَ لأَبْشَالُومَ جَزَّازُونَ فِي بَعْلَ حَاصُورَ الَّتِي عِنْدَ أَفْرَايِمَ. فَدَعَا أَبْشَالُومُ جَمِيعَ بَنِي الْمَلِكِ.
    وَجَاءَ أَبْشَالُومُ إِلَى الْمَلِكِ وَقَالَ: «هُوَذَا لِعَبْدِكَ جَزَّازُونَ. فَلْيَذْهَبِ الْمَلِكُ وَعَبِيدُهُ مَعَ عَبْدِكَ».
    فَقَالَ الْمَلِكُ لأَبْشَالُومَ: «لاَ يَا ابْنِي. لاَ نَذْهَبْ كُلُّنَا لِئَلاَّ نُثَقِّلَ عَلَيْكَ». فَأَلَحَّ عَلَيْهِ، فَلَمْ يَشَأْ أَنْ يَذْهَبَ بَلْ بَارَكَهُ.
    فَقَالَ أَبْشَالُومُ: «إِذًا دَعْ أَخِي أَمْنُونَ يَذْهَبْ مَعَنَا». فَقَالَ الْمَلِكُ: «لِمَاذَا يَذْهَبُ مَعَكَ؟»
    فَأَلَحَّ عَلَيْهِ أَبْشَالُومُ، فَأَرْسَلَ مَعَهُ أَمْنُونَ وَجَمِيعَ بَنِي الْمَلِكِ.
    فَأَوْصَى أَبْشَالُومُ غِلْمَانَهُ قَائِلاً: «انْظُرُوا. مَتَى طَابَ قَلْبُ أَمْنُونَ بِالْخَمْرِ وَقُلْتُ لَكُمُ اضْرِبُوا أَمْنُونَ فَاقْتُلُوهُ. لاَ تَخَافُوا. أَلَيْسَ أَنِّي أَنَا أَمَرْتُكُمْ؟ فَتَشَدَّدُوا وَكُونُوا ذَوِي بَأْسٍ».
    فَفَعَلَ غِلْمَانُ أَبْشَالُومَ بِأَمْنُونَ كَمَا أَمَرَ أَبْشَالُومُ. فَقَامَ جَمِيعُ بَنِي الْمَلِكِ وَرَكِبُوا كُلُّ وَاحِدٍ عَلَى بَغْلِهِ وَهَرَبُوا.
    وَفِيمَا هُمْ فِي الطَّرِيقِ وَصَلَ الْخَبَرُ إِلَى دَاوُدَ وَقِيلَ لَهُ: «قَدْ قَتَلَ أَبْشَالُومُ جَمِيعَ بَنِي الْمَلِكِ، وَلَمْ يَتَبَقَّ مِنْهُمْ أَحَدٌ».
    فَقَامَ الْمَلِكُ وَمَزَّقَ ثِيَابَهُ وَاضْطَجَعَ عَلَى الأَرْضِ وَجَمِيعُ عَبِيدِهِ وَاقِفُونَ وَثِيَابُهُمْ مُمَزَّقَةٌ.
    فَأَجَابَ يُونَادَابُ بْنُ شِمْعَى أَخِي دَاوُدَ وَقَالَ: «لاَ يَظُنَّ سَيِّدِي أَنَّهُمْ قَتَلُوا جَمِيعَ الْفِتْيَانِ بَنِي الْمَلِكِ. إِنَّمَا أَمْنُونُ وَحْدَهُ مَاتَ، لأَنَّ ذلِكَ قَدْ وُضِعَ عِنْدَ أَبْشَالُومَ مُنْذُ يَوْمَ أَذَلَّ ثَامَارَ أُخْتَهُ.
    وَالآنَ لاَ يَضَعَنَّ سَيِّدِي الْمَلِكُ فِي قَلْبِهِ شَيْئًا قَائِلاً: إِنَّ جَمِيعَ بَنِي الْمَلِكِ قَدْ مَاتُوا. إِنَّمَا أَمْنُونُ وَحْدَهُ مَاتَ».
    وَهَرَبَ أَبْشَالُومُ. وَرَفَعَ الْغُلاَمُ الرَّقِيبُ طَرْفَهُ وَنَظَرَ وَإِذَا بِشَعْبٍ كَثِيرٍ يَسِيرُونَ عَلَى الطَّرِيقِ وَرَاءَهُ بِجَانِبِ الْجَبَلِ.
    فَقَالَ يُونَادَابُ لِلْمَلِكِ: «هُوَذَا بَنُو الْمَلِكِ قَدْ جَاءُوا. كَمَا قَالَ عَبْدُكَ كَذلِكَ صَارَ».
    وَلَمَّا فَرَغَ مِنَ الْكَلاَمِ إِذَا بِبَنِي الْمَلِكِ قَدْ جَاءُوا وَرَفَعُوا أَصْوَاتَهُمْ وَبَكَوْا، وَكَذلِكَ بَكَى الْمَلِكُ وَعَبِيدُهُ بُكَاءً عَظِيمًا جِدًّا.
    فَهَرَبَ أَبْشَالُومُ وَذَهَبَ إِلَى تِلْمَايَ بْنِ عَمِّيهُودَ مَلِكِ جَشُورَ. وَنَاحَ دَاوُدُ عَلَى ابْنِهِ الأَيَّامَ كُلَّهَا.
    وَهَرَبَ أَبْشَالُومُ وَذَهَبَ إِلَى جَشُورَ، وَكَانَ هُنَاكَ ثَلاَثَ سِنِينَ.
    وَكَانَ دَاوُدُ يَتُوقُ إِلَى الْخُرُوجِ إِلَى أَبْشَالُومَ، لأَنَّهُ تَعَزَّى عَنْ أَمْنُونَ حَيْثُ إِنَّهُ مَاتَ.
    І сталося по тому, мав Авесалом, син Давидів, уродливу сестру, а ім́я їй Тамара.
    І покохав її Амнон, син Давидів.
    І вболівав Амнон так, що він аж захворів через свою сестру Тамару, бо вона була дівчина, і Амнонові здавалося трудно щось їй зробити.
    А Амнон мав товариша, а ім́я йому Йонадав, син Шім́ї, Давидового брата.
    І Йонадав був чоловік дуже хитрий.
    І він сказав йому: Чого ти, царевичу, такий марний щоранку?
    Чи ж не розповіси мені?
    І сказав йому Амнон: Я кохаю Тамару, сестру брата свого Авесалома.
    І сказав йому Йонадав: Ляж на ложі своєму, і вдавай хворого.
    А коли прийде твій батько, щоб побачити тебе, то скажи йому: Нехай прийде сестра моя Тамара, і нехай підкріпить мене хлібом, і нехай зробить на моїх очах ту їжу, щоб я бачив та їв із руки її.
    І поклався Амнон, і вдавав хворого, а цар прийшов побачити його.
    І сказав Амнон до царя: Нехай прийде сестра моя Тамара, і нехай спече на моїх очах два млинці, і я попоїм з її руки.
    І послав Давид до Тамари, до дому, говорячи: Іди до дому твого брата Амнона, і приготов йому їжу.
    І прийшла Тамара до дому свого брата Амнона, а він лежить.
    І взяла вона тіста, і замісила, і приготовила на очах його, та й спекла млинці.
    І взяла вона сковорідку, і виложила перед ним, та він відмовився їсти.
    І сказав Амнон: Випровадь від мене всіх людей.
    І повиходили від нього всі люди.
    І сказав Амнон: Принеси їжу до кімнати, і я з́їм із твоєї руки.
    І взяла Тамара млинці, що приготовила, та й принесла своєму братові Амнонові до кімнати.
    І вона принесла до нього, щоб їв, а він схопив її, та й сказав до неї: Ходи, ляж зо мною, моя сестро!…
    А вона йому відказала: Ні, брате мій, не безчесть мене, бо не робиться так в Ізраїлі!
    Не роби цієї гидоти.
    І куди я понесу свою ганьбу?
    А ти станеш, як один із мерзотників в Ізраїлі.
    Ти переговори з царем, і він не відмовить віддати мене тобі…
    Та він не хотів слухати її голосу.
    І був він сильніший від неї, і збезчестив її, і лежав із нею…
    І по цьому дуже зненавидів її Амнон великою ненавистю, бо ця ненависть, якою він зненавидів її, була більша від любови, якою любив її.
    І сказав до неї Амнон: Уставай, іди собі…
    А вона відказав йому: Через це велике зло, по тому, що зробив ти зо мною, хочеш ще вигнати мене?
    Та він не хотів її слухати.
    І покликав він юнака свого, слугу свого, та й сказав: Виженіть оцю від мене геть, і замкни за нею двері…
    А на ній була квітчаста туніка, бо так завжди вбиралися царські дочки, панни.
    І його слуга випровадив її назовні, і замкнув за нею двері.
    А Тамара посипала попелом свою голову, а квітчасту туніку, що була на ній, роздерла, і поклала руку свою на голову свою, і все ходила та голосила…
    І сказав до неї брат її Авесалом: Чи брат твій Амнон був із тобою?
    А тепер, сестро моя, мовчи, брат же твій він!
    Не бери цієї речі до серця свого…
    І осіла Тамара, знівечена, у домі брата свого Авесалома.
    А цар Давид почув про це все, і сильно розгнівався!
    І не говорив Авесалом з Амноном ні про добре, ні про зле, бо Авесалом зненавидів Амнона за те, що той збезчестив сестру його Тамару.
    І сталося по двох роках, і мав Авесалом стриження овець у Баал-Хацорі, що при Єфремі, і Авесалом закликав усіх царських синів.
    І прийшов Авесалом до царя та й сказав: Ось у раба твого стриження, нехай піде цар та раби його з твоїм рабом.
    І сказав цар до Авесалома: Ні, сину мій, не підемо ж ми всі, щоб не бути тобі на тяготу.
    І той сильно просив його, та він не хотів піти, але поблагословив його.
    І сказав Авесалом: А як ні, нехай піде з нами брат мій Амнон!
    І сказав йому цар: Чого від піде з тобою?
    Та Авесалом сильно просив його, і він послав з ним Амнона та всіх царських синів.
    А Авесалом загадав юнакам своїм, говорячи: Дивіться, як Амнон звеселіє на серці від вина, то скажу вам: Ударте Амнона!
    і ви вб́єте його.
    Не бійтеся, чи ж не я загадав вам?
    Будьте міцні та відважні!…
    І зробили Авесаломові юнаки Амнонові, як загадав був Авесалом.
    А царські сини повставали, і сіли верхи кожен на мула свого, та й повтікали.
    І сталося, були вони ще в дорозі, а вістка прийшла до Давида така: Авесалом повбивав усіх царських синів, і не позосталося з них ні одного…
    І цар устав, і роздер шати свої, та й упав на землю, і всі слуги його стояли при ньому з роздертими шатами.
    І відповів Йонадав, син Шім́ї, Давидового брата, та й сказав: Нехай не каже мій пан: Усіх юнаків, царських синів, повбивали, бо помер тільки сам Амнон.
    Бо на наказ Авесалома це було вирішене від дня, як той збезчестив сестру його Тамару.
    А тепер нехай мій пан цар не кладе на своє серце такого, говорячи: Усі царські сини повмирали, бо помер тільки сам Амнон.
    І Авесалом утік.
    А юнак вартівник звів свої очі й побачив, аж ось численний народ іде дорогою, що була за ним, від боку гори.
    І сказав Йонадав до царя: Ось прийшли царські сини, як слово раба твого, так сталося.
    І сталося, як скінчив він говорити, аж ось поприходили царські сини, і піднесли свій голос та й плакали.
    А також цар та всі слуги його плакали вельми ревним плачем…
    А Авесалом утік, і пішов до Талмая, Амміхурового сина, царя ґешурського.
    А Давид був у жалобі за сином своїм усі ті дні.
    А Авесалом утік, і пішов до Ґешуру, і пробув там три роки.
    І перестав цар Давид гніватися на Авесалома, бо він був зчасом потішений за Амнона, що помер.
    Глава:
    Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
    Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония

    Настройки

    Цитата из Библии каждое утро
    TG: t.me/azbible
    Viber: vb.me/azbible