Скрыть

Ца́рствъ 2-я, Главы 16-17

Толкования
Толкования главы
    16:2
    16:6
    16:8
    16:14
    16:15
    16:17
    16:18
    16:19
    16:20
    Глава 17 
    17:3
    17:4
    17:5
    17:6
    17:8
    17:10
    17:11
    17:12
    17:13
    17:15
    17:16
    17:18
    17:20
    17:22
    17:24
    17:26
    17:28
    Церковнославянский (рус)
    И дави́дъ пре́йде ма́ло что́ от­ Ро́са, и се́, Сива́ о́трокъ мемфивосѳе́овъ въ срѣ́тенiе ему́: и супру́гъ осля́тъ осѣ́дланыхъ, и на ни́хъ двѣ́сти хлѣ́бовъ, и сто́ гро́здiй, и сто́ фи́никовъ, и мѣ́хъ вина́.
    И рече́ ца́рь къ Сивѣ́: что́ сiя́ тебѣ́? И рече́ Сива́: осля́та на яжде́нiе до́му царе́ву, а хлѣ́бы и фи́ники на снѣде́нiе отроко́мъ, и вино́ пи́ти ослабѣ́в­шымъ въ пусты́ни.
    И рече́ ца́рь: и гдѣ́ сы́нъ господи́на тво­его́? И рече́ Сива́ ко царю́: се́, сѣди́тъ во Иерусали́мѣ, я́ко рече́: дне́сь воз­вратя́тъ ми́ ве́сь до́мъ Изра́илевъ ца́р­ст­во отца́ мо­его́.
    И рече́ ца́рь къ Сивѣ́: се́, тебѣ́ вся́ ели́ка су́ть мемфивосѳе́ова. И рече́ Сива́ поклони́вся: да обря́щу благода́ть предъ очи́ма тво­и́ма, го́споди мо́й царю́.
    И прiи́де дави́дъ ца́рь до ваѳири́ма, и се́, от­ту́ду му́жъ исхожда́­ше от­ ро́да до́му Сау́ля, и́мя же ему́ Семе́й сы́нъ Гира́нь: изы́де же исходя́ и проклина́я
    и ка́менiемъ мета́я на дави́да и на вся́ о́троки царя́ дави́да: и вси́ лю́дiе и вси́ си́льнiи одесну́ю и ошу́юю царя́ бя́ху.
    И та́ко рече́ Семе́й проклина́я его́: изы́ди, изы́ди, му́жу крове́й и му́жу беззако́н­ный:
    воз­врати́ на тя́ Госпо́дь вся́ кро́ви до́му Сау́ля, поне́же воцари́л­ся еси́ вмѣ́сто его́: и даде́ Госпо́дь ца́р­ст­во въ ру́цѣ Авессало́ма сы́на тво­его́: и се́, ты́ въ зло́бѣ тво­е́й, я́ко му́жъ крове́й ты́.
    И рече́ Аве́сса сы́нъ сару́инъ ко царю́: почто́ проклина́етъ пе́съ уме́ршiй се́й господи́на мо­его́ царя́? ны́нѣ пойду́, и от­иму́ главу́ его́.
    И рече́ ца́рь ко Аве́ссѣ: что́ мнѣ́ и ва́мъ, сы́нове сару́ины? оста́вите его́, и та́ко да проклина́етъ, я́ко Госпо́дь рече́ ему́ проклина́ти дави́да: и кто́ рече́тъ: почто́ сотвори́лъ еси́ та́ко?
    И рече́ дави́дъ ко Аве́ссѣ и ко всѣ́мъ отроко́мъ сво­и́мъ: се́, сы́нъ мо́й изше́дый изъ чре́ва мо­его́ и́щетъ души́ мо­ея́, а кольми́ па́че сы́нъ Иемині́евъ: оста́вите его́ проклина́ти мя́, я́ко рече́ ему́ Госпо́дь:
    не́гли при́зритъ Госпо́дь на смире́нiе мое́, и воз­врати́тъ ми́ блага́я вмѣ́сто кля́твы его́ во дне́шнiй де́нь.
    И идя́ше дави́дъ и вси́ му́жiе его́ путе́мъ: а Семе́й идя́ше со страны́ горы́ бли́зъ его́ иды́й и проклина́я, и ка́менiемъ меща́ со страны́ его́, и пе́рстiю сы́пая.
    И прiи́де ца́рь и вси́ лю́дiе и́же съ ни́мъ утружде́ни, и препочи́ша ту́.
    Авессало́мъ же и вси́ му́жiе Изра́илевы внидо́ша во Иерусали́мъ, и Ахитофе́лъ съ ни́мъ.
    И бы́сть егда́ прiи́де хусі́й пе́рвый дру́гъ дави́довъ ко Авессало́му: и рече́ хусі́й ко Авессало́му: да живе́тъ ца́рь.
    И рече́ Авессало́мъ къ хусі́ю: сiя́ ли ми́лость твоя́ со дру́гомъ тво­и́мъ? почто́ не от­ше́лъ еси́ со дру́гомъ тво­и́мъ?
    И рече́ хусі́й ко Авессало́му: ни́, но вслѣ́дъ [иду́], его́же избра́ Госпо́дь и лю́дiе сі́и и вси́ му́жiе Изра́илевы, того́ е́смь, и съ тѣ́мъ бу́ду:
    и второ́е, кому́ а́зъ порабо́таю? не предъ сы́номъ ли его́? я́коже рабо́тахъ предъ отце́мъ тво­и́мъ, та́ко бу́ду и предъ тобо́ю.
    И рече́ Авессало́мъ ко Ахитофе́лу: дади́те себѣ́ совѣ́тъ, что́ сотвори́мъ?
    И рече́ Ахитофе́лъ ко Авессало́му: вни́ди къ подло́жницамъ отца́ тво­его́, я́же оста́ви стрещи́ до́мъ сво́й, и услы́шатъ вси́ Изра́илтяне, я́ко посрами́лъ еси́ отца́ тво­его́, и воз­мо́гутъ ру́ки всѣ́хъ су́щихъ съ тобо́ю.
    И поста́виша Авессало́му шате́ръ на пала́тѣ, и вни́де Авессало́мъ къ подло́жницамъ отца́ сво­его́ предъ очи́ма всѣ́хъ Изра́илтянъ.
    И совѣ́тъ Ахитофе́левъ, его́же совѣщава́­ше во дни́ пе́рвыя, и́мже о́бразомъ вопроси́лъ бы кто́ Бо́га о словеси́, та́ко вся́къ совѣ́тъ Ахитофе́левъ, и и́же дави́ду, и и́же Авессало́му.
    И рече́ Ахитофе́лъ ко Авессало́му: изберу́ ны́нѣ себѣ́ два­на́­де­сять ты́сящъ муже́й и воста́ну, и пожену́ вслѣ́дъ дави́да но́щiю,
    и найду́ на него́, и то́й утружде́нъ и осла́бленъ рука́ми, и устрашу́ его́, и побѣжа́тъ вси́ лю́дiе и́же съ ни́мъ, и убiю́ царя́ еди́наго:
    и воз­вращу́ вся́ лю́ди къ тебѣ́, и́мже о́бразомъ обраща́ет­ся невѣ́ста къ му́жеви сво­ему́: ты́ бо то́кмо души́ еди́наго му́жа и́щеши, всѣ́мъ же лю́демъ бу́детъ ми́ръ.
    И уго́дно сло́во бы́сть предъ очи́ма Авессало́млима и предъ очи́ма всѣ́хъ старѣ́йшинъ Изра́илевыхъ.
    И рече́ Авессало́мъ: при­­зови́те же и хусі́а Арахі́ина, и услы́шимъ что́ изъ у́стъ его́.
    И вни́де хусі́й ко Авессало́му, и рече́ Авессало́мъ къ нему́, глаго́ля: по глаго́лу сему́ глаго́ла Ахитофе́лъ: сотвори́мъ ли по словеси́ его́? а́ще же ни́, ты́ глаго́ли.
    И рече́ хусі́й ко Авессало́му: не бла́гъ совѣ́тъ се́й, его́же совѣща́ Ахитофе́лъ еди́ною сiе́.
    И рече́ хусі́й: ты́ вѣ́си отца́ тво­его́ и муже́й его́, я́ко си́льни су́ть зѣло́, и гнѣвли́ви душа́ми сво­и́ми, я́ко медвѣ́дица ча́дъ лише́ная на селѣ́, и а́ки ве́прь свирѣ́пый на по́ли: и оте́цъ тво́й му́жъ боре́цъ, и не да́стъ почи́ти лю́демъ:
    се́ бо, то́й ны́нѣ скры́ся на нѣ́которѣмъ хо́лмѣ или́ на нѣ́которѣмъ мѣ́стѣ: и бу́детъ внегда́ напа́сти на ни́хъ въ нача́лѣ, и услы́шитъ слу́шаяй, и рече́тъ: бы́сть сокруше́нiе въ лю́дехъ и́же за Авессало́момъ:
    и то́й сы́нъ си́лы, ему́же се́рдце я́коже се́рдце льву́ та́ящо иста́етъ: поне́же вѣ́сть ве́сь Изра́иль, я́ко си́ленъ оте́цъ тво́й, и сы́нове си́лы вси́ и́же съ ни́мъ:
    та́ко совѣ́туя а́зъ усовѣ́товахъ, и собира́яся собере́т­ся къ тебѣ́ ве́сь Изра́иль от­ Да́на и до вирсаві́и, а́ки песо́къ и́же при­­ мо́ри во мно́же­ст­вѣ, и лице́ твое́ иду́щее посредѣ́ и́хъ:
    и прiи́демъ къ нему́ на еди́но мѣ́сто, идѣ́же обря́щемъ его́ та́мо, и ополчи́мся на него́, я́коже спа́даетъ роса́ на зе́млю, и не оста́вимъ въ не́мъ и въ муже́хъ его́ и́же съ ни́мъ ни́ еди́наго:
    и а́ще во гра́дъ соберу́т­ся, и во́зметъ ве́сь Изра́иль ко гра́ду тому́ у́жы, и совлече́мъ его́ въ пото́къ, до́ндеже не оста́нет­ся та́мо ниже́ ка́мень.
    И рече́ Авессало́мъ и вси́ му́жiе Изра́илтестiи: бла́гъ совѣ́тъ хусі́а Арахі́ина па́че совѣ́та Ахитофе́лева. И Госпо́дь заповѣ́да разори́ти совѣ́тъ Ахитофе́левъ благі́й, я́ко да наведе́тъ Госпо́дь на Авессало́ма зла́я вся́.
    И рече́ хусі́й Арахі́инъ ко садо́ку и Авiаѳа́ру иере́емъ: та́ко и та́ко совѣ́това Ахитофе́лъ Авессало́му и старѣ́йшинамъ Изра́илевымъ: и а́зъ та́ко и та́ко совѣ́товахъ:
    и ны́нѣ посли́те ско́ро и воз­вѣсти́те дави́ду, глаго́люще: не пребу́ди но́щь сiю́ во Араво́ѳѣ пусты́ни, но пойти́ потщи́ся, да не ка́ко поже́ртъ бу́детъ ца́рь и вси́ лю́дiе и́же съ ни́мъ.
    И Ионаѳа́нъ и Ахимаа́съ стоя́ста на студенцѣ́ роги́ли, и и́де рабы́ня и повѣ́да и́ма: и ті́и идо́ста и воз­вѣсти́ста дави́ду царю́, я́ко не мого́ста яви́тися е́же вни́ти во гра́дъ.
    И ви́дѣ и́хъ о́трочищь и повѣ́да Авессало́му. И идо́ста о́ба ско́ро и прiидо́ста въ до́мъ му́жа въ ваури́мъ: и тому́ ро́въ на дворѣ́, и снидо́ста та́мо.
    И взя́ жена́, и положи́ покро́въ на у́стiи ро́ва, и су́ши на не́мъ Арафо́ѳъ, и не позна́ся глаго́лъ.
    И прiидо́ша о́троцы Авессало́мли къ женѣ́ въ до́мъ и рѣ́ша: гдѣ́ Ахимаа́съ и Ионаѳа́нъ? И рече́ и́мъ жена́: преидо́ста вма́лѣ во́ду. И иска́ша, и не обрѣто́ша, и воз­врати́шася во Иерусали́мъ.
    Бы́сть же по от­ше́­ст­вiи и́хъ, и излѣзо́ста изъ ро́ва, и идо́ста, и воз­вѣсти́ста дави́ду царю́ и глаго́ласта ему́: воста́ните, и прейди́те ско́ро во́ду, я́ко си́це совѣща́ на вы́ Ахитофе́лъ.
    И воста́ дави́дъ и вси́ лю́дiе и́же съ ни́мъ и преидо́ша Иорда́нъ до свѣ́та зау́тра, и ни еди́нъ не оста́, и́же бы не преше́лъ Иорда́на.
    И Ахитофе́лъ ви́дѣ, я́ко не сбы́ст­ся совѣ́тъ его́, и осѣдла́ осля́ свое́, и воста́, и отъи́де въ до́мъ сво́й, во гра́дъ сво́й: и заповѣ́да до́му сво­ему́, и удави́ся, и у́мре, и погребе́нъ бы́сть во гро́бѣ отца́ сво­его́.
    И дави́дъ пре́йде въ Манаи́мъ, Авессало́мъ же пре́йде Иорда́нъ са́мъ и вси́ му́жiе Изра́илтестiи съ ни́мъ.
    И Амесса́я поста́ви Авессало́мъ вмѣ́сто Иоа́ва надъ си́лою: Амесса́й же сы́нъ му́жа, ему́же и́мя Иеѳе́ръ Иезраили́тинъ, се́й вни́де ко Авиге́и дще́ри Иессе́инѣ, сестрѣ́ саруі́и ма́тере Иоа́вли.
    И ополчи́ся Авессало́мъ и ве́сь Изра́иль въ земли́ Галаа́дстѣй.
    И бы́сть егда́ вни́де дави́дъ въ Манаи́мъ, и уесві́й сы́нъ Наа́совъ от­ равва́ѳа сыно́въ Аммо́нихъ, и Махи́ръ сы́нъ Амiи́ль и́же изъ лодава́ра, и верзеллі́й Галаади́тинъ изъ рогелли́ма,
    при­­несо́ша де́сять посте́ль устро́­еныхъ и коно́бовъ де́сять и сосу́ды скуде́лны и пшени́цу и ячме́нь и муку́ и пшено́ и бо́бъ и сочеви́цу
    и ме́дъ и ма́сло и о́вцы и сы́ры кра́вiя, и при­­несо́ша дави́ду и лю́демъ и́же съ ни́мъ я́сти: бы́ша бо лю́дiе гла́дни и утружде́ни и жа́ждни въ пусты́ни.
    Таджикский
    Ва ҳангоме ки Довуд аз қулла андаке дур рафт, инак Сибо, навкари Мефибӯшет, ба пешвози ӯ омад, ва бо вай як ҷуфт хари зиндор буд, ки дусад гирда қурс нон, ва сад қурс мавиз, ва сад қурс анҷирқоқ ва як машк шароб бар онҳо буд.
    Ва подшоҳ ба Сибо гуфт: «Ин чизҳои ту барои чист?» Ва Сибо гуфт: «Харҳо барои савор шудани аҳли хонаи подшоҳ аст, ва нону анҷир барои хӯрдани навкарон, ва шароб барои нӯшидани онҳое ки дар биёбон хаста шудаанд».
    Ва подшоҳ гуфт: «Писари хоҷаи ту куҷост?» Ва Сибо ба подшоҳ гуфт: «Инак, вай дар Ерусалим мондааст, зеро ки мегӯяд: ́Алҳол хонадони Исроил подшоҳии падарамро ба ман хоҳанд баргардонид́».
    Ва подшоҳ ба Сибо гуфт: «Инак, ҳар он чи Мефибӯшет дорад, аз они ту хоҳад шуд». Ва Сибо гуфт: «Саҷда мекунам; кошки дар назарат илтифот ёбам, эй хоҷаам подшоҳ!»
    Ва ҳангоме ки Довуд ба Баҳурим расид, инак, шахсе аз қабилаи хонадони Шоул, ки Шимъӣ писари Ҷеро ном дошт, аз он ҷо берун омад, – вай берун омада, дашном медод,
    Ва ба Довуд ва ба ҳамаи навкарони подшоҳ Довуд санг меандохт, дар сурате ки тамоми қавм ва ҳамаи паҳлавонон ба тарафи рост ва чапи ӯ буданд.
    Ва Шимъӣ дашном дода, чунин мегуфт: «Дафъ шав, дафъ шав, эй одамкуш ва нобакор!
    Парвардигор тамоми хуни хонадони Шоулро, ки дар ҷояш подшоҳӣ кардаӣ, бар ту баргардонидааст, ва Парвардигор подшоҳиро ба дасти писарат Абшолӯм супурдааст, ва инак, ту гирифтори фалокат шудаӣ, зеро ки ту одамкуш ҳастӣ».
    Ва Абишой писари Саруё ба подшоҳ гуфт: «Чаро ин саги мурда хоҷаам подшоҳро дашном диҳад? Иҷозат бидеҳ, то ки рафта, сарашро аз танаш ҷудо кунам».
    Вале подшоҳ гуфт: «Шуморо бо ман чӣ кор аст, эй писарони Саруё? Бигзор вай дашном додан гирад, зеро ки Парвардигор ба вай фармудааст: ́Довудро дашном бидеҳ!́ Пас, кист, ки бигӯяд: ́Чаро чунин амал мекунӣ?́»
    Ва Довуд ба Абишой ва ба ҳамаи навкаронаш гуфт: «Модоме ки писари ман, ки аз камарам рӯидааст, қасди ҷони ман дорад, пас хусусан ҳоло аз бинёминӣ чӣ ҷои гила аст! Вайро бигзоред, ки дашном диҳад, зеро ки Парвардигор ба вай фармудааст.
    Шояд, Парвардигор хории маро бубинад, ва Парвардигор дар бадали дашноми имрӯзаи вай ба ман подоши неке бидиҳад».
    Ва Довуд бо одамонаш дар роҳ равона буд, ва Шимъӣ аз ҷониби кӯҳ дар рӯ ба рӯи ӯ мерафт, – мерафту дашном медод, ва ба тарафи ӯ санг меандохт, ва хок мепошид.
    Ва подшоҳ ва тамоми қавме ки бо ӯ буданд, хаставу ҳалоку монда шуда омаданд, ва дар он ҷо дам гирифтанд.
    Ва Абшолӯм ва тамоми қавм, яъне мардуми Исроил, ба Ерусалим омаданд; ва Аҳитӯфал бо ӯ буд.
    Ва ҳангоме ки Ҳушойи аркӣ, дӯсти Довуд, назди Абшолӯм омад, – Ҳушой ба Абшолӯм гуфт: «Зинда бод подшоҳ! Зинда бод подшоҳ!»
    Ва Абшолӯм ба Ҳушой гуфт: «Оё меҳрубонии ту ба дӯстат ҳамин аст? Чаро бо дӯсти худ нарафтӣ?»
    Ва Ҳушой ба Абшолӯм гуфт: «Не, балки касеро, ки Парвардигор, ва ин қавм, ва тамоми мардуми Исроил баргузида бошанд, – ман навкари ӯ хоҳам буд, ва назди ӯ хоҳам монд.
    Ва сониян, ман назди кӣ хизмат хоҳам кард? Оё на назди писари ӯ? Пас, чунон ки ба ҳузури падари ту хизмат кардаам, ончунон дар ҳузури ту хоҳам буд».
    Ва Абшолӯм ба Аҳитӯфал гуфт: «Шумо машварат диҳед, ки чӣ кор кунем».
    Ва Аҳитӯфал ба Абшолӯм гуфт: «Назди сурриягони падарат, ки барои нигоҳубини хона гузоштааст, дохил шав, ва тамоми Исроил хоҳанд шунид, ки барои падарат нафратангез гардидаӣ, ва он гоҳ дасти ҳамаи онҳое ки ҳамроҳи ту ҳастанд, қавӣ хоҳад шуд».
    Ва барои Абшолӯм хаймае бар бом барафроштанд, ва Абшолӯм пеши назари тамоми Исроил назди сурриягони падараш дохил шуд.
    Ва машваратҳое ки Аҳитӯфал дар он айём медод, мисли он буд, ки касе сухани Худоро пурсида бошад; ҳар машварате ки Аҳитӯфал чи ба Довуд, чи ба Абшолӯм медод, ҳамин тавр буд.

    Ва Аҳитӯфал ба Абшолӯм гуфт: «Ба ман иҷозат бидеҳ, ки дувоздаҳ ҳазор нафарро баргузида, бархезам ва ҳамин шаб Довудро таъқиб намоям.
    Ва дар сурате ки ӯ аз ҳол рафта, дастҳояш суст шуда бошад, ман ба ӯ ҳамла карда, ӯро ба ҳарос хоҳам андохт, ва тамоми қавме ки бо ӯ ҳастанд, рӯ ба гурез хоҳанд овард, ва ман танҳо подшоҳро хоҳам кушт.
    Ва тамоми қавмро назди ту хоҳам баргардонид; ва чун ҳамаашон аз касе ки ту қасди ҷонаш дорӣ, баргарданд, он гоҳ тамоми қавм дар ҳолати осоиштагӣ хоҳанд буд».
    Ва ин сухан дар назари Абшолӯм, ва дар назари ҳамаи пирони Исроил писанд омад.
    Ва Абшолӯм гуфт: «Ҳушойи аркиро низ даъват намоед, то бишнавем, ки вай чӣ мегӯяд».
    Ва ҳамин ки Ҳушой назди Абшолӯм омад, Абшолӯм ба вай сухан ронда, гуфт: «Аҳитӯфал ба ин мазмун сухан рондааст; оё мувофиқи сухани ӯ амал кунем? Вагарна, ту бигӯй».
    Ва Ҳушой ба Абшолӯм гуфт: «Машварате ки Аҳитӯфал додааст, ҳамин дафъа хуб нест».
    Ва Ҳушой гуфт: «Ту падарат ва одамонашро медонӣ: онҳо далеранд ва мисли хирси саҳро, ки аз бачаҳояш маҳрум шуда бошад, бағоят хашмгинанд; ва падарат марди ҷангозмуда аст, ва шаб дар миёни қавм хоб намеравад.
    Инак, алҳол ӯ дар мағорае ё ҷои дигаре пинҳон аст, ва чунин воқеъ хоҳад шуд, ки агар касе дар аввали ҳуҷум биафтад, инро шунида, хоҳанд гуфт: ́Қавме ки бо Абшолӯм ҳастанд, шикаст хӯрдаанд́.
    Ва он гоҳ ҳатто ҷанговаре ки дилаш мисли дили шер аст, аз рӯҳ хоҳад афтод рӯҳафтода хоҳад шуд, зеро тамоми Исроил медонанд, ки падари ту паҳлавон аст, ва ҳамроҳонаш далеранд.
    Бинобар ин машварати ман ин аст: бигзор тамоми Исроил, аз Дон то Беэр-Шобаъ, ки мисли реги соҳили дарё сершуморанд, назди ту ҷамъ шаванд, ва худи ту дар миёни онҳо равона бошӣ.
    Ва мо, дар ҳар ҷое ки ӯ бошад, ба муқобили ӯ хоҳем рафт, ва мисли шабнаме ки бар замин мерезад, бар ӯ ҳуҷум хоҳем кард, ва назди ӯ аз ҳамаи ҳамроҳонаш як нафар ҳам боқӣ нахоҳад монд.
    Ва агар ӯ ба шаҳре дохил шавад, тамоми Исроил ба он шаҳр танобҳо хоҳанд овард, ва мо онро ба дарё хоҳем кашид, ба тавре ки дар он ҷо як сангреза ҳам боқӣ намонад».
    Ва Абшолӯм ва тамоми мардуми Исроил гуфтанд: «Машварати Ҳушойи аркӣ аз машварати Аҳитӯфал беҳтар аст». Зеро ҳукми Парвардигор он буд, ки машварати хуби Аҳитӯфал ботил гардад, то ки Парвардигор фалокате бар Абшолӯм оварад.
    Ва Ҳушой ба коҳинон Содӯқ ва Абётор гуфт: «Аҳитӯфал ба Абшолӯм ва пирони Исроил чунин ва чунон машварат дод, ва ман чунин ва чунон машварат додам.
    Ва алҳол ба зудӣ бифиристед ва ба Довуд хабар дода, гӯед: ́Имшаб дар даштрӯяи биёбон наист, балки ҳатман гузар, мабодо подшоҳ ва тамоми қавме ки бо ӯ ҳастанд, талаф шаванд́».
    Ва Йӯнотон ва Аҳимаас назди Эйн-Рӯҷел истода буданд, ва канизе рафта, ба онҳо хабар дод, ва онҳо рафта, ба подшоҳ Довуд хабар доданд, зеро ки наметавонистанд ба шаҳр омада, худро зоҳир созанд.
    Ва навкаре онҳоро дида, ба Абшолӯм хабар дод; ва ҳар дуи онҳо ба зудӣ рафта, ба хонаи шахсе дар Баҳурим дохил шуданд, ки дар ҳавлии вай чоҳе буд, ва онҳо дар он фуруд омаданд.
    Ва зане сарпӯши чоҳро гирифта, даҳани онро пӯшонид, ва ярма ғаллаи нимкӯфта бар рӯи он пошид, ба тавре ки чизе маълум нашуд.
    Ва навкарони Абшолӯм назди он зан ба хона даромада, гуфтанд: «Аҳимаас ва Йӯнотон куҷоянд?» Зан ба онҳо гуфт: «Аз ҷӯи об гузаштанд». Ва онҳо ҷустуҷӯ намуда, наёфтанд, ва ба Ерусалим баргаштанд.
    Ва баъд аз рафтанашон, инҳо аз чоҳ баромаданд, ва рафта, ба подшоҳ Довуд хабар доданд; ва ба Довуд гуфтанд: «Бархоста, ба зудӣ аз об гузаред, зеро ки Аҳитӯфал дар бораи шумо чунин машварат додааст».
    Ва Довуд ва тамоми қавме ки бо ӯ буданд, бархоста, аз Урдун гузаштанд; то дамидани субҳ як нафар ҳам намонд, ки аз Урдун нагузашта бошад.
    Ва Аҳитӯфал чун дид, ки машвараташ ба амал оварда нашуд, хари худро зин кард, ва бархоста, ба шаҳри худ ба хонааш рафт, ва барои аҳли хонаи худ васият намуда, худро овехт, ва мурд, ва ӯро дар мақбараи падараш дафн карданд.
    Ва Довуд ба Маҳаноим омад; ва Абшолӯм аз Урдун гузашт, ва тамоми мардуми Исроил бо ӯ буданд.
    Ва Абшолӯм Амосоро ба ҷои Юоб сарлашкар таъин кард; ва Амосо писари шахсе буд, ки Йитрои исроилӣ ном дошт, ва назди Абиҷал духтари Ноҳош, хоҳари Саруё, модари Юоб дохил шуда буд.
    Ва Исроил ва Абшолӯм дар замини Ҷилъод урду заданд.
    Ва ҳангоме ки Довуд ба Маҳаноим омад, Шубӣ писари Ноҳош аз Раббаи банӣ Аммӯн, ва Мокир писари Амиил, аз Лӯдабор, ва Барзилои ҷилъодӣ, аз Руҷлим,
    Бистарҳо, ва табақҳо, ва зарфҳои сафолин, ва гандум, ва ҷав, ва орд, ва гандумбирён, ва лӯбиё ва наски бирён,
    Ва асал, ва маска, ва гӯшти гӯсфанд, ва панири гов барои хӯроки Довуд ва қавме ки бо ӯ буданд, оварданд, зеро ки гуфтанд: «Қавм дар биёбон гурусна ва хаста ва ташна мебошанд».

    1 Давид отдает Сиве всё имущество Мемфивосфея, который надеется вернуть себе царство чрез восстание Авессалома; 5 Семей из дома Саулова поносит убегающего Давида и бросает в него камнями; 15 Хусий и Ахитофел приняты Авессаломом как советники; наложницы Давида.
    Когда Давид немного сошел с вершины горы, вот встречается ему Сива, слуга Мемфивосфея, с парою навьюченных ослов, и на них двести хлебов, сто связок изюму, сто связок смокв и мех с вином.
    И сказал царь Сиве: для чего это у тебя? И отвечал Сива: ослы для дома царского, для езды, а хлеб и плоды для пищи отрокам, а вино для питья ослабевшим в пустыне.
    И сказал царь: где сын господина твоего? И отвечал Сива царю: вот, он остался в Иерусалиме и говорит: теперь-то дом Израилев возвратит мне царство отца моего.
    И сказал царь Сиве: вот тебе все, что у Мемфивосфея. И отвечал Сива, поклонившись: да обрету милость в глазах господина моего царя!
    Когда дошел царь Давид до Бахурима, вот вышел оттуда человек из рода дома Саулова, по имени Семей, сын Геры; он шел и злословил,
    и бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону [царя].
    Так говорил Семей, злословя его: уходи, уходи, убийца и беззаконник!
    Господь обратил на тебя всю кровь дома Саулова, вместо которого ты воцарился, и предал Господь царство в руки Авессалома, сына твоего; и вот, ты в беде, ибо ты – кровопийца.
    И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я и сниму с него голову.
    И сказал царь: что мне и вам, сыны Саруины? [оставьте его,] пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь?
    И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему;
    может быть, Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие.
    И шел Давид и люди его своим путем, а Семей шел по окраине горы, со стороны его, шел и злословил, и бросал камнями на сторону его и пылью.
    И пришел царь и весь народ, бывший с ним, утомленный, и отдыхал там.
    Авессалом же и весь народ Израильский пришли в Иерусалим, и Ахитофел с ним.
    Когда Хусий Архитянин, друг Давидов, пришел к Авессалому, то сказал Хусий Авессалому: да живет царь, да живет царь!
    И сказал Авессалом Хусию: таково-то усердие твое к твоему другу! отчего ты не пошел с другом твоим?
    И сказал Хусий Авессалому: нет, [я пойду вслед того,] кого избрал Господь и этот народ и весь Израиль, с тем и я, и с ним останусь.
    И притом кому я буду служить? Не сыну ли его? Как служил я отцу твоему, так буду служить и тебе.
    И сказал Авессалом Ахитофелу: дайте совет, что нам делать.
    И сказал Ахитофел Авессалому: войди к наложницам отца твоего, которых он оставил охранять дом свой; и услышат все Израильтяне, что ты сделался ненавистным для отца твоего, и укрепятся руки всех, которые с тобою.
    И поставили для Авессалома палатку на кровле, и вошел Авессалом к наложницам отца своего пред глазами всего Израиля.
    Советы же Ахитофела, которые он давал, в то время считались, как если бы кто спрашивал наставления у Бога. Таков был всякий совет Ахитофела как для Давида, так и для Авессалома.
    1 Авессалом предпочитает совет Хусия совету Ахитофела; 15 по указанию Хусия священники послали весть Давиду, чтобы он перешел в ту ночь Иордан; Ионафан и Ахимаас скрылись от слуг Авессалома и принесли Давиду весть Хусия; Ахитофел удавился; 24 Давид принят гостеприимно в Маханаиме за Иорданом.
    И сказал Ахитофел Авессалому: выберу я двенадцать тысяч человек и встану и пойду в погоню за Давидом в эту ночь;
    и нападу на него, когда он будет утомлен и с опущенными руками, и приведу его в страх; и все люди, которые с ним, разбегутся; и я убью одного царя
    и всех людей обращу к тебе; и когда не будет одного, душу которого ты ищешь, тогда весь народ будет в мире.
    И понравилось это слово Авессалому и всем старейшинам Израилевым.
    И сказал Авессалом: позовите Хусия Архитянина; послушаем, что он скажет.
    И пришел Хусий к Авессалому, и сказал ему Авессалом, говоря: вот что говорит Ахитофел; сделать ли по его словам? а если нет, то говори ты.
    И сказал Хусий Авессалому: нехорош на этот раз совет, который дал Ахитофел.
    И продолжал Хусий: ты знаешь твоего отца и людей его; они храбры и сильно раздражены, как медведица в поле, у которой отняли детей, [и как вепрь свирепый на поле,] и отец твой – человек воинственный; он не остановится ночевать с народом.
    Вот, теперь он скрывается в какой-нибудь пещере, или в другом месте, и если кто падет при первом нападении на них, и услышат и скажут: «было поражение людей, последовавших за Авессаломом»,
    тогда и самый храбрый, у которого сердце, как сердце львиное, упадет духом; ибо всему Израилю известно, как храбр отец твой и мужественны те, которые с ним.
    Посему я советую: пусть соберется к тебе весь Израиль, от Дана до Вирсавии, во множестве, как песок при море, и ты сам пойдешь посреди его;
    и тогда мы пойдем против него, в каком бы месте он ни находился, и нападем на него, как падает роса на землю; и не останется у него ни одного человека из всех, которые с ним;
    а если он войдет в какой-либо город, то весь Израиль принесет к тому городу веревки, и мы стащим его в реку, так что не останется ни одного камешка.
    И сказал Авессалом и весь Израиль: совет Хусия Архитянина лучше совета Ахитофелова. Так Господь судил разрушить лучший совет Ахитофела, чтобы навести Господу бедствие на Авессалома.
    И сказал Хусий Садоку и Авиафару священникам: так и так советовал Ахитофел Авессалому и старейшинам Израилевым, а так и так посоветовал я.
    И теперь пошлите поскорее и скажите Давиду так: не оставайся в эту ночь на равнине в пустыне, но поскорее перейди, чтобы не погибнуть царю и всем людям, которые с ним.
    Ионафан и Ахимаас стояли у источника Рогель. И пошла служанка и рассказала им, а они пошли и известили царя Давида; ибо они не могли показаться в городе.
    И увидел их отрок и донес Авессалому; но они оба скоро ушли и пришли в Бахурим, в дом одного человека, у которого на дворе был колодезь, и спустились туда.
    А женщина взяла и растянула над устьем колодезя покрывало и насыпала на него крупы, так что не было ничего заметно.
    И пришли рабы Авессалома к женщине в дом, и сказали: где Ахимаас и Ионафан? И сказала им женщина: они перешли вброд реку. И искали они, и не нашли, и возвратились в Иерусалим.
    Когда они ушли, те вышли из колодезя, пошли и известили царя Давида и сказали Давиду: встаньте и поскорее перейдите воду; ибо так и так советовал о вас Ахитофел.
    И встал Давид и все люди, бывшие с ним, и перешли Иордан; к рассвету не осталось ни одного, который не перешел бы Иордана.
    И увидел Ахитофел, что не исполнен совет его, и оседлал осла, и собрался, и пошел в дом свой, в город свой, и сделал завещание дому своему, и удавился, и умер, и был погребен в гробе отца своего.
    И пришел Давид в Маханаим, а Авессалом перешел Иордан, сам и весь Израиль с ним.
    Авессалом поставил Амессая, вместо Иоава, над войском. Амессай был сын одного человека, по имени Иефера из Изрееля, который вошел к Авигее, дочери Нааса, сестре Саруи, матери Иоава.
    И Израиль с Авессаломом расположился станом в земле Галаадской.
    Когда Давид пришел в Маханаим, то Сови, сын Нааса, из Раввы Аммонитской, и Махир, сын Аммиила, из Лодавара, и Верзеллий Галаадитянин из Роглима,
    принесли [десять приготовленных] постелей, [десять] блюд и глиняных сосудов, и пшеницы, и ячменя, и муки, и пшена, и бобов, и чечевицы, и жареных зерен,
    и меду, и масла, и овец, и сыра коровьего, принесли Давиду и людям, бывшим с ним, в пищу; ибо говорили они: народ голоден и утомлен и терпел жажду в пустыне.
    Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
    Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
    Цитата из Библии каждое утро
    TG: t.me/azbible
    Viber: vb.me/azbible