1 Иоав упрекает Давида за его плач и рыдания, когда слуги его доставили ему победу; 9 Израиль и Иуда приглашают Давида вернуться; 16 Семей Вениамитянин и Мемфивосфей, сын Саула, пришли с повинною к Давиду и прощены; 31 награда Верзеллею за его помощь Давиду во дни его бегства; 40 спор Израиля и Иуды о их правах на царя и его милости.

И сказали Иоаву: вот, царь плачет и рыдает об Авессаломе.

И обратилась победа того дня в плач для всего народа; ибо народ услышал в тот день и говорил, что царь скорбит о своем сыне.

И входил тогда народ в город украдкою, как крадутся люди стыдящиеся, которые во время сражения обратились в бегство.

А царь закрыл лице свое и громко взывал: сын мой Авессалом! Авессалом, сын мой, сын мой!

И пришел Иоав к царю в дом и сказал: ты в стыд привел сегодня всех слуг твоих, спасших ныне жизнь твою и жизнь сыновей и дочерей твоих, и жизнь жен и жизнь наложниц твоих;

ты любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих тебя, ибо ты показал сегодня, что ничто для тебя и вожди и слуги; сегодня я узнал, что если бы Авессалом остался жив, а мы все умерли, то тебе было бы приятнее;

итак встань, выйди и поговори к сердцу рабов твоих, ибо клянусь Господом, что, если ты не выйдешь, в эту ночь не останется у тебя ни одного человека; и это будет для тебя хуже всех бедствий, какие находили на тебя от юности твоей доныне.

И встал царь и сел у ворот, а всему народу возвестили, что царь сидит у ворот. И пришел весь народ пред лице царя [к воротам]; Израильтяне же разбежались по своим шатрам.

И весь народ во всех коленах Израилевых спорил и говорил: царь [Давид] избавил нас от рук врагов наших и освободил нас от рук Филистимлян, а теперь сам бежал из земли сей [из царства своего] от Авессалома.

Но Авессалом, которого мы помазали в царя над нами, умер на войне; почему же теперь вы медлите возвратить царя? [И эти слова всего Израиля дошли до царя.]

И царь Давид послал сказать священникам Садоку и Авиафару: скажите старейшинам Иудиным: зачем хотите вы быть последними, чтобы возвратить царя в дом его, тогда как слова всего Израиля дошли до царя в дом его?

Вы братья мои, кости мои и плоть моя – вы; зачем хотите вы быть последними в возвращении царя в дом его?

И Амессаю скажите: не кость ли моя и плоть моя – ты? Пусть то и то сделает со мною Бог и еще больше сделает, если ты не будешь военачальником при мне, вместо Иоава, навсегда!

И склонил он сердце всех Иудеев, как одного человека; и послали они к царю сказать: возвратись ты и все слуги твои.

И возвратился царь, и пришел к Иордану, а Иудеи пришли в Галгал, чтобы встретить царя и перевезти царя чрез Иордан.

И поспешил Семей, сын Геры, Вениамитянин из Бахурима, и пошел с Иудеями навстречу царю Давиду,

и тысяча человек из Вениамитян с ним, и Сива, слуга дома Саулова, с пятнадцатью сыновьями своими и двадцатью рабами своими; и перешли они Иордан пред лицем царя [и приготовили для царя переправу чрез Иордан].

Когда переправили судно, чтобы перевезти дом царя и послужить ему, тогда Семей, сын Геры, пал [на лице свое] пред царем, как только он перешел Иордан,

и сказал царю: не поставь мне, господин мой, в преступление, и не помяни того, чем согрешил раб твой в тот день, когда господин мой царь выходил из Иерусалима, и не держи того, царь, на сердце своем;

ибо знает раб твой, что согрешил, и вот, ныне я пришел первый из всего дома Иосифова, чтобы выйти навстречу господину моему царю.

И отвечал Авесса, сын Саруин, и сказал: неужели Семей не умрет за то, что злословил помазанника Господня?

И сказал Давид: что мне и вам, сыны Саруины, что вы делаетесь ныне мне наветниками? Ныне ли умерщвлять кого-либо в Израиле? Не вижу ли я, что ныне я – царь над Израилем?

И сказал царь Семею: ты не умрешь. И поклялся ему царь.

И Мемфивосфей, сын [Ионафана, сына] Саулова, вышел навстречу царю. Он не омывал ног своих, [не обрезывал ногтей,] не заботился о бороде своей и не мыл одежд своих с того дня, как вышел царь, до дня, когда он возвратился с миром.

Когда он вышел из Иерусалима навстречу царю, царь сказал ему: почему ты, Мемфивосфей, не пошел со мною?

Тот отвечал: господин мой царь! слуга мой обманул меня; ибо я, раб твой, говорил: «оседлаю себе осла и сяду на нем и поеду с царем», так как раб твой хром.

А он оклеветал раба твоего пред господином моим царем. Но господин мой царь, как Ангел Божий; делай, что тебе угодно;

хотя весь дом отца моего был повинен смерти пред господином моим царем, но ты посадил раба твоего между ядущими за столом твоим; какое же имею я право жаловаться еще пред царем?

И сказал ему царь: к чему ты говоришь все это? я сказал, чтобы ты и Сива разделили между собою поля.

Но Мемфивосфей отвечал царю: пусть он возьмет даже все, после того как господин мой царь с миром возвратился в дом свой.

И Верзеллий Галаадитянин пришел из Роглима и перешел с царем Иордан, чтобы проводить его за Иордан.

Верзеллий же был очень стар, лет восьмидесяти. Он продовольствовал царя в пребывание его в Маханаиме, потому что был человек богатый.

И сказал царь Верзеллию: иди со мною, и я буду продовольствовать тебя в Иерусалиме.

Но Верзеллий отвечал царю: долго ли мне осталось жить, чтоб идти с царем в Иерусалим?

Мне теперь восемьдесят лет; различу ли хорошее от худого? Узнает ли раб твой вкус в том, что буду есть, и в том, что буду пить? И буду ли в состоянии слышать голос певцов и певиц? Зачем же рабу твоему быть в тягость господину моему царю?

Еще немного пройдет раб твой с царем за Иордан; за что же царю награждать меня такою милостью?

Позволь рабу твоему возвратиться, чтобы умереть в своем городе, около гроба отца моего и матери моей. Но вот, раб твой [сын мой] Кимгам пусть пойдет с господином моим, царем, и поступи с ним, как тебе угодно.

И сказал царь: пусть идет со мною Кимгам, и я сделаю для него, что тебе угодно; и все, чего бы ни пожелал ты от меня, я сделаю для тебя.

И перешел весь народ Иордан, и царь также. И поцеловал царь Верзеллия и благословил его, и он возвратился в место свое.

И отправился царь в Галгал, отправился с ним и Кимгам; и весь народ Иудейский провожал царя, и половина народа Израильского.

И вот, все Израильтяне пришли к царю и сказали царю: зачем братья наши, мужи Иудины, похитили тебя и проводили царя и дом его и всех людей Давида с ним через Иордан?

И отвечали все мужи Иудины Израильтянам: затем, что царь ближний нам; и из-за чего сердиться вам на это? Разве мы что-нибудь съели у царя, или получили от него подарки? [Или от податей освободил он нас?]

И отвечали Израильтяне мужам Иудиным и сказали: мы десять частей у царя, также и у Давида мы более, нежели вы; [мы первенец, а не вы;] зачем же вы унизили нас? Не нам ли принадлежало первое слово о том, чтобы возвратить нашего царя? Но слово мужей Иудиных было сильнее, нежели слово Израильтян.

1 Восстание Савея Вениамитянина, погоня за ним Иоава, поражение Амессая и Савея; 23 главные начальники Давида.

Там случайно находился один негодный человек, по имени Савей, сын Бихри, Вениамитянин; он затрубил трубою и сказал: нет нам части в Давиде, и нет нам доли в сыне Иессеевом; все по шатрам своим, Израильтяне!

И отделились все Израильтяне от Давида и пошли за Савеем, сыном Бихри; Иудеи же остались на стороне царя своего, от Иордана до Иерусалима.

И пришел Давид в свой дом в Иерусалиме, и взял царь десять жен наложниц, которых он оставлял стеречь дом, и поместил их в особый дом под надзор, и содержал их, но не ходил к ним. И содержались они там до дня смерти своей, живя как вдовы.

И сказал Давид Амессаю: созови ко мне Иудеев в течение трех дней и сам явись сюда.

И пошел Амессай созвать Иудеев, но промедлил более назначенного ему времени.

Тогда Давид сказал Авессе: теперь наделает нам зла Савей, сын Бихри, больше нежели Авессалом; возьми ты слуг господина твоего и преследуй его, чтобы он не нашел себе укрепленных городов и не скрылся от глаз наших.

И вышли за ним люди Иоавовы, и Хелефеи и Фелефеи, и все храбрые пошли из Иерусалима преследовать Савея, сына Бихри.

И когда они были близ большого камня, что у Гаваона, то встретился с ними Амессай. Иоав был одет в воинское одеяние свое и препоясан мечом, который висел при бедре в ножнах и который легко выходил из них и входил.

И сказал Иоав Амессаю: здоров ли ты, брат мой? И взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его.

Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава, и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему удара, и он умер. Иоав и Авесса, брат его, погнались за Савеем, сыном Бихри.

Один из отроков Иоавовых стоял над Амессаем и говорил: тот, кто предан Иоаву и кто за Давида, пусть идет за Иоавом!

Амессай же [мертвый] лежал в крови среди дороги; и тот человек, увидев, что весь народ останавливается над ним, стащил Амессая с дороги в поле и набросил на него одежду, так как он видел, что всякий проходящий останавливался над ним.

Но когда он был стащен с дороги, то весь народ Израильский пошел вслед за Иоавом преследовать Савея, сына Бихри.

А он прошел чрез все колена Израильские до Авела-Беф-Мааха и чрез весь Берим; и [все жители городов] собирались и шли за ним.

И пришли и осадили его в Авеле-Беф-Маахе; и насыпали вал пред городом и подступили к стене, и все люди, бывшие с Иоавом, старались разрушить стену.

Тогда одна умная женщина закричала со стены города: послушайте, послушайте, скажите Иоаву, чтоб он подошел сюда, и я поговорю с ним.

И подошел к ней Иоав, и сказала женщина: ты ли Иоав? И сказал: я. Она сказала: послушай слов рабы твоей. И сказал он: слушаю.

Она сказала: прежде говаривали: «кто хочет спросить, спроси в Авеле»; и так решали дело. [Остались ли такие, которые положили пребыть верными Израильтянами? Пусть спросят в Авеле: остались ли?]

Я из мирных, верных городов Израиля; а ты хочешь уничтожить город, и притом мать [городов] в Израиле; для чего тебе разрушать наследие Господне?

И отвечал Иоав и сказал: да не будет этого от меня, чтобы я уничтожил или разрушил!

Это не так; но человек с горы Ефремовой, по имени Савей, сын Бихри, поднял руку свою на царя Давида; выдайте мне его одного, и я отступлю от города. И сказала женщина Иоаву: вот, голова его будет тебе брошена со стены.

И пошла женщина ко всему народу со своим умным словом [и говорила ко всему городу, чтобы отсекли голову Савею, сыну Бихри]; и отсекли голову Савею, сыну Бихри, и бросили Иоаву. Тогда [Иоав] затрубил трубою, и разошлись от города все [люди] по своим шатрам; Иоав же возвратился в Иерусалим к царю.

И был Иоав поставлен над всем войском Израильским, а Ванея, сын Иодаев, – над Хелефеями и над Фелефеями;

Адорам – над сбором податей; Иосафат, сын Ахилуда – дееписателем;

Суса – писцом; Садок и Авиафар – священниками;

также и Ира Иаритянин был священником у Давида.

Церковнославянский (рус)

И повѣ́даша Иоа́ву, глаго́люще: се́, ца́рь пла́четъ и рыда́етъ о Авессало́мѣ.

И бы́сть спасе́нiе въ то́й де́нь въ рыда́нiе всѣ́мъ лю́демъ, услы́шаша бо лю́дiе въ то́й де́нь, глаго́люще: я́ко печа́ленъ е́сть ца́рь о сы́нѣ свое́мъ.

И украда́хуся лю́дiе въ то́й де́нь е́же входи́ти во гра́дъ, я́коже украда́ются лю́дiе посра́мленнiи, внегда́ бѣ́гати и́мъ на бра́ни.

И ца́рь покры́ лице́ свое́: и возопи́ ца́рь гла́сомъ вели́кимъ, глаго́ля: сы́не мо́й, Авессало́ме, Авессало́ме, сы́не мо́й.

И вни́де Иоа́въ къ царю́ въ до́мъ и рече́: посрами́лъ еси́ дне́сь ли́ца ра́бъ твои́хъ всѣ́хъ изъе́мшихъ тя́ дне́сь и ду́шу сыно́въ твои́хъ и дще́рей твои́хъ и ду́шу же́нъ твои́хъ и подло́жницъ твои́хъ,

е́же люби́ти ненави́дящыя тебе́ и ненави́дѣти лю́бящыя тя́: и яви́лъ еси́ дне́сь, я́ко не су́ть тебѣ́ кня́зи, ниже́ о́троцы: но разумѣ́хъ дне́сь, я́ко а́ще бы Авессало́мъ жи́въ бы́лъ, мы́ вси́ дне́сь ме́ртвы бы́хомъ бы́ли, я́ко тогда́ пра́во бы́ло бы предъ очи́ма твои́ма:

и ны́нѣ воста́въ изы́ди и глаго́ли въ сердца́ рабо́въ твои́хъ, я́ко о Го́сподѣ кля́хся, я́ко а́ще не изы́деши дне́сь, не оста́нетъ ни́ еди́нъ му́жъ съ тобо́ю въ но́щь сiю́: и разумѣ́й въ себѣ́, я́ко зло́ ти́ е́сть сiе́ па́че всѣ́хъ зо́лъ, я́же прiидо́ша на тя́ от ю́ности твоея́ до ны́нѣ.

И воста́ ца́рь и сѣ́де при две́рехъ. И возвѣсти́ша всѣ́мъ лю́демъ глаго́люще: се́, ца́рь сѣди́тъ въ две́рехъ. И внидо́ша вси́ лю́дiе предъ лице́ царе́во предъ две́ри: му́жiе же Изра́илевы бѣжа́ша во селе́нiя своя́.

И пря́хуся вси́ лю́дiе во всѣ́хъ колѣ́нахъ Изра́илевыхъ, глаго́люще: ца́рь дави́дъ изба́ви ны́ от всѣ́хъ вра́гъ на́шихъ, и се́, изъя́ на́съ от руки́ иноплеме́нничи, и ны́нѣ бѣжа́ от земли́ и от ца́рства своего́ и от Авессало́ма:

Авессало́мъ же, его́же пома́захомъ надъ на́ми, у́мре на бра́ни: и ны́нѣ что́ вы́ молчи́те, е́же возврати́ти царя́? И глаго́лъ всего́ Изра́иля прiи́де ко царю́.

И ца́рь дави́дъ посла́ ко садо́ку и ко Авiаѳа́ру иере́омъ, глаго́ля: рцы́те старѣ́йшинамъ Иу́динымъ, глаго́люще: почто́ бы́сте послѣ́днiи, е́же возврати́ти царя́ въ до́мъ его́? сло́во же всего́ Изра́иля прiи́де къ царю́ въ до́мъ его́:

бра́тiя моя́ вы́, ко́сти моя́ и пло́ть моя́ вы́ есте́, то́ почто́ бы́сте послѣ́днiи, е́же возврати́ти царя́ въ до́мъ его́?

и Амесса́ю рцы́те: нѣ́си ли ко́сть моя́ и пло́ть моя́ ты́? и ны́нѣ сiя́ ми́ да сотвори́тъ Бо́гъ и сiя́ да приложи́тъ, а́ще не бу́деши кня́зь си́лы предо мно́ю во вся́ дни́ вмѣ́сто Иоа́ва.

И преклони́ сердца́ всѣ́хъ муже́й Иу́диныхъ я́ко му́жа еди́наго. И посла́ша къ царю́, глаго́люще: возврати́ся ты́ и вси́ раби́ твои́.

И возврати́ся ца́рь и прiи́де до Иорда́на, и му́жiе Иу́дины прiидо́ша въ Галга́лы е́же изы́ти на срѣ́тенiе царю́, превести́ царя́ чрезъ Иорда́нъ.

И ускори́ Семе́й сы́нъ Гира́нь сы́на Иемині́ева, и́же от ваури́ма, и сни́де съ мужми́ Иу́диными во срѣ́тенiе царю́ дави́ду,

и ты́сяща муже́й съ ни́мъ от Венiами́на, и Сива́ о́трокъ до́му Сау́ля, и пятьна́десять сыно́въ его́ съ ни́мъ, и два́десять рабо́въ его́ съ ни́мъ: и упра́виша на Иорда́нъ пу́ть предъ царе́мъ,

и послужи́ша служе́нiемъ о преведе́нiи царе́вѣ. И пре́йде прехо́дъ е́же превести́ до́мъ царе́въ и сотвори́ти пра́вое предъ очи́ма его́. И Семе́й сы́нъ Гира́нь паде́ на лицы́ свое́мъ предъ царе́мъ, егда́ прехожда́ше Иорда́нъ,

и рече́ ко царю́: да не вмѣни́тъ господи́нъ мо́й беззако́нiя, и не помяни́ ели́ка непра́вдова ра́бъ тво́й въ де́нь о́нъ, въ о́ньже господи́нъ мо́й ца́рь исхожда́ше изъ Иерусали́ма, е́же содержа́ти царю́ въ се́рдцы свое́мъ:

поне́же разумѣ́ ра́бъ тво́й, я́ко а́зъ согрѣши́хъ, и се́, а́зъ прiидо́хъ дне́сь пе́рвѣе всего́ Изра́иля и до́му Ио́сифля, е́же сни́ти ми́ на срѣ́тенiе господи́ну моему́ царю́.

И отвѣща́ Аве́сса сы́нъ сару́инъ и рече́: сего́ ли ра́ди не умертви́тся Семе́й, я́ко прокля́ христа́ Госпо́дня?

И рече́ дави́дъ: что́ мнѣ́ и ва́мъ, сы́нове сару́ины, я́ко бы́сте мнѣ́ дне́сь въ навѣ́тъ? дне́сь не умертви́тся му́жъ от Изра́иля, поне́же не вѣ́мъ ли, я́ко дне́сь ца́рствую а́зъ надъ Изра́илемъ?

и рече́ ца́рь и Семе́ю: не у́мреши. И кля́тся ему́ ца́рь.

И се́, мемфивосѳе́й сы́нъ Ионаѳа́на сы́на Сау́ля сни́де на срѣ́тенiе царю́, и не омы́ но́гъ свои́хъ, и не обрѣ́за ногте́й, ниже́ упра́ви брады́ своея́, и ри́зъ свои́хъ не измы́ от дне́ того́, въ о́ньже изы́де ца́рь, до дне́ въ о́ньже то́й возврати́ся съ ми́ромъ.

И бы́сть егда́ вни́де во Иерусали́мъ на срѣ́тенiе царю́, и рече́ ему́ ца́рь: что́ я́ко не поше́лъ еси́ со мно́ю, мемфивосѳе́е?

И рече́ къ нему́ мемфивосѳе́й: го́споди мо́й царю́, пренебреже́ мене́ ра́бъ мо́й, я́ко рече́ ра́бъ тво́й ему́: осѣдла́й ми́ осля́, и вся́ду на не́, и пойду́ съ царе́мъ, я́ко хро́мъ ра́бъ тво́й:

и оболга́ раба́ твоего́ ко господи́ну моему́ царю́: и господи́нъ мо́й ца́рь я́ко а́нгелъ Бо́жiй, и сотвори́ благо́е предъ очи́ма твои́ма:

я́ко не бѣ́ ве́сь до́мъ отца́ моего́, ра́звѣ му́жiе [пови́ннiи] сме́рти господи́ну моему́ царю́, и посади́лъ еси́ раба́ твоего́ съ яду́щими на трапе́зѣ твое́й: и ко́е е́сть мнѣ́ еще́ оправда́нiе, и возопи́ти мнѣ́ еще́ къ царю́?

И рече́ ему́ ца́рь: почто́ глаго́леши еще́ словеса́ твоя́? рѣ́хъ тебѣ́ и Сивѣ́: раздѣли́те себѣ́ се́ла.

И рече́ мемфивосѳе́й къ царю́: и вся́ да во́зметъ, повнегда́ прiити́ господи́ну моему́ царю́ въ ми́рѣ въ до́мъ сво́й.

И верзеллі́й Галаади́тинъ сни́де изъ рогелли́ма, и пре́йде съ царе́мъ Иорда́нъ, е́же превести́ его́ чрезъ Иорда́нъ.

И верзеллі́й му́жъ ста́ръ зѣло́, сы́нъ осми́десяти лѣ́тъ, и то́й препита́ царя́, егда́ живя́ше въ Манаи́мѣ, я́ко му́жъ бѣ́ ве́лiй зѣло́.

И рече́ ца́рь къ верзеллі́ю: ты́ пре́йдеши со мно́ю, и препита́ю ста́рость твою́ со мно́ю во Иерусали́мѣ.

И рече́ верзеллі́й къ царю́: коли́цы дни́ лѣ́тъ живота́ моего́, я́ко да взы́ду съ царе́мъ во Иерусали́мъ?

сы́нъ осми́десяти лѣ́тъ а́зъ дне́сь е́смь: еда́ уразумѣ́ю посредѣ́ бла́га и посредѣ́ лука́ва? или́ уразумѣ́етъ еще́ ра́бъ тво́й, е́же я́мъ, или́ е́же пiю́? или́ услы́шу гла́съ еще́ пою́щихъ и воспѣва́ющихъ? и вску́ю бу́детъ еще́ ра́бъ тво́й въ тя́жесть господи́ну моему́ царю́?

ма́ло пре́йдетъ ра́бъ тво́й Иорда́нъ съ царе́мъ: и почто́ воздае́тъ ми́ ца́рь воздая́нiе сiе́?

да возврати́тся ны́нѣ ра́бъ тво́й, и умру́ во гра́дѣ мое́мъ, у гро́ба отца́ моего́ и ма́тере моея́: и се́, ра́бъ тво́й сы́нъ мо́й хамаа́мъ пре́йдетъ съ го́сподемъ мои́мъ царе́мъ, и сотвори́ ему́ благо́е предъ очи́ма твои́ма.

И рече́ ца́рь: со мно́ю да пре́йдетъ хамаа́мъ, и а́зъ сотворю́ ему́ благо́е предъ очи́ма мои́ма, и вся́ ели́ка избере́тъ себѣ́ у мене́, сотворю́ тебѣ́.

И преидо́ша вси́ лю́дiе Иорда́нъ, и ца́рь пре́йде, и цѣлова́ ца́рь верзеллі́а и благослови́ его́, и отпусти́ его́ въ до́мъ его́.

И пре́йде ца́рь въ Галга́лы, и хамаа́мъ пре́йде съ ни́мъ, и вси́ лю́дiе Иу́дины провожда́ху царя́ и по́лъ люді́й Изра́илевыхъ.

И се́, вси́ му́жiе Изра́илевы прiидо́ша къ царю́ и рѣ́ша къ царю́: что́ я́ко украдо́ша тебе́ бра́тiя на́шя му́жiе Иу́дины, и преведо́ша царя́ и до́мъ его́ чрезъ Иорда́нъ, и вси́ му́жiе дави́довы съ ни́мъ?

И отвѣща́ша вси́ му́жiе Иу́дины къ муже́мъ Изра́илевымъ и рѣ́ша: зане́ бли́жнiй на́мъ ца́рь: и почто́ та́ко разгнѣ́вастеся от словеси́ се́мъ? еда́ я́ди ядо́хомъ от царя́? или́ да́ры даде́ на́мъ, или́ да́ни отъя́ от на́съ?

И отвѣща́ша му́жiе Изра́илстiи къ муже́мъ Иу́динымъ и рѣ́ша: де́сять ру́къ мы́ у царя́, и въ дави́дѣ есмы́ па́че тебе́, и пе́рвенецъ а́зъ, не́жели ты́: и почто́ си́це укоря́еши мя́? и не вмѣни́ся сло́во мое́ пре́жде мене́ Иу́дѣ возврати́ти царя́ мнѣ́? И отягча́ сло́во муже́й Иу́диныхъ па́че слове́съ муже́й Изра́илевыхъ.

И та́мо бя́ше сы́нъ беззако́нный, и́мя же ему́ Саве́й, сы́нъ вохо́ровъ, му́жъ Иемині́овъ, и воструби́ трубо́ю ро́жаною и рече́: нѣ́сть на́мъ ча́сти въ дави́дѣ, ниже́ наслѣ́дiя на́мъ въ сы́нѣ Иессе́евѣ: [возврати́теся,] му́жiе Изра́илтестiи, въ селе́нiя ва́ша.

И отступи́ша вси́ му́жiе Изра́илевы от дави́да вслѣ́дъ Саве́а сы́на вохо́рова: му́жiе же Иу́дины прилѣпи́шася къ царю́ своему́ от Иорда́на да́же и до Иерусали́ма.

И вни́де дави́дъ въ до́мъ сво́й во Иерусали́мъ, и взя́ ца́рь де́сять же́нъ подло́жницъ свои́хъ, я́же оста́ви стрещи́ до́мъ, и даде́ и́хъ въ до́мъ стражбы́: и препита́ и́хъ, и [отто́лѣ] не вни́де къ ни́мъ: и бѣ́ша храни́ми до дне́ сме́рти своея́, вдо́вски живу́щя.

И рече́ ца́рь ко Амесса́ю: созови́ ми му́жы Иу́дины въ три́ дни́, ты́ же здѣ́ ста́ни.

И по́йде Амесса́й созва́ти муже́й Иу́диныхъ, и уме́дли от вре́мене, въ не́же повелѣ́ ему́ дави́дъ.

И рече́ дави́дъ ко Аве́ссѣ: ны́нѣ зло́ сотвори́тъ на́мъ Саве́й сы́нъ вохо́рь па́че Авессало́ма: и ны́нѣ ты́ поими́ съ собо́ю о́троки господи́на своего́, и пожени́ вслѣ́дъ его́, да не ка́ко обря́щетъ себѣ́ гра́ды тве́рды и застѣни́тся от оче́съ на́шихъ.

И изыдо́ша вслѣ́дъ его́ Аве́сса и му́жiе Иоа́вли, и хереѳѳи́ и фелеѳѳи́ и вси́ си́льнiи, и изыдо́ша изъ Иерусали́ма гна́ти вслѣ́дъ Саве́а сы́на вохо́рова.

И ті́и [бя́ху] у ка́мене вели́каго, и́же въ гавао́нѣ, и Амесса́й вни́де предъ ни́ми: Иоа́въ же препоя́санъ ри́зами одѣя́нiя своего́, и верху́ того́ препоя́санъ мече́мъ припря́женымъ при чре́слѣхъ его́ въ ножна́хъ его́, и егда́ отъи́де, и ме́чь изсу́нуся и паде́.

И рече́ Иоа́въ Амесса́ю: здра́въ ли еси́, бра́те? И взя́ Иоа́въ руко́ю десно́ю за браду́ Амесса́еву лобза́ти его́:

Амесса́й же не побреже́ся меча́, и́же въ руцѣ́ Иоа́вли: и уда́ри его́ Иоа́въ мече́мъ въ чре́сла его́, и излiя́ся чре́во его́ на зе́млю, и не повтори́ ему́, и у́мре [амесса́й]. Иоа́въ же и Аве́сса бра́тъ его́ гна́ста вслѣ́дъ Саве́а сы́на вохо́ря.

И му́жъ ста́ надъ ни́мъ от о́трокъ Иоа́влихъ и рече́: кто́ хо́щетъ [бы́ти] Иоа́вль, и кто́ дави́довъ, вслѣ́дъ Иоа́ва [да и́детъ].

Амесса́й же ме́ртвъ валя́шеся въ крови́ посредѣ́ пути́. И ви́дѣ му́жъ, я́ко остановля́хуся надъ ни́мъ вси́ лю́дiе, и соврати́ Амесса́я съ пути́ на село́, и возложи́ на него́ ри́зу, поне́же ви́дяше вся́каго приходя́ща надъ ни́мъ стоя́вша:

и бы́сть егда́ принесе́ от пути́, преидо́ша вси́ му́жiе Изра́илевы вслѣ́дъ Иоа́ва, е́же гна́ти вслѣ́дъ Саве́а сы́на вохо́ря.

И се́й про́йде вся́ колѣ́на Изра́илева во Аве́ль и во веѳма́ху: и вси́ въ ха́ррѣ, и вси́ гра́ды собра́шася, и идо́ша вслѣ́дъ его́,

и прiидо́ша и ополчи́шася на него́ о́крестъ во Аве́ли и во веѳма́хѣ: и насы́паша зе́млю ко гра́ду, и ста́ на предстѣ́нiи: и вси́ лю́дiе и́же со Иоа́вомъ помышля́ху низложи́ти стѣ́ну [гра́дскую].

И возопи́ жена́ му́драя со стѣны́ и рече́: слы́шите, слы́шите, рцы́те ны́нѣ Иоа́ву, да прибли́жится до здѣ́, и возглаго́лю къ нему́.

И прибли́жися къ не́й [Иоа́въ], и рече́ жена́: ты́ ли еси́ Иоа́въ? О́нъ же рече́: а́зъ. И рече́ ему́: послу́шай слове́съ рабы́ твоея́. И рече́ Иоа́въ: послу́шаю, а́зъ е́смь.

И рече́ глаго́лющи: сло́во глаго́лаша въ пе́рвыхъ, глаго́люще: вопроша́емь вопроше́нъ бы́сть во Аве́ли и въ да́нѣ, а́ще оскудѣ́ша, я́же положи́ша вѣ́рнiи Изра́илевы: вопроша́юще да вопро́сятъ во Аве́ли, и та́ко рече́, а́ще оскудѣ́ша:

а́зъ е́смь ми́рная утвержде́нiй Изра́илевыхъ, ты́ же и́щеши умертви́ти гра́дъ и ма́терь градо́въ Изра́илевыхъ: и почто́ потопля́еши достоя́нiе Госпо́дне?

И отвѣща́ Иоа́въ и рече́: ми́лостивъ мнѣ́, ми́лостивъ мнѣ́, а́ще потоплю́ и а́ще разрушу́:

не та́ко сло́во, я́ко му́жъ съ горы́ Ефре́мли, Саве́й сы́нъ вохо́рь и́мя ему́, и воздви́же ру́ку свою́ на царя́ дави́да: дади́те ми́ того́ еди́наго, и отиду́ от гра́да. И рече́ жена́ ко Иоа́ву: се́, глава́ его́ све́ржется къ тебѣ́ со стѣны́.

И вни́де жена́ ко всѣ́мъ лю́демъ и глаго́ла ко всему́ гра́ду му́дростiю свое́ю, отъя́ти главу́ Саве́а сы́на вохо́ря. И отсѣко́ша главу́ Саве́а сы́на вохо́ря, и сверго́ша ю́ ко Иоа́ву. И Иоа́въ воструби́ въ трубу́, и разыдо́шася му́жiе от гра́да вси́ въ селе́нiя своя́. Иоа́въ же возврати́ся во Иерусали́мъ ко царю́.

И [бѣ́] Иоа́въ надъ все́ю си́лою Изра́илевою, и ване́а сы́нъ Иода́евъ надъ хереѳѳи́ и надъ фелеѳѳи́,

Адонира́мъ же надъ да́нми, и Иосафа́тъ сы́нъ Ахилу́ѳовъ воспомина́яй,

и суса́ книго́чiй, садо́къ же и Авiаѳа́ръ иере́е,

Ира́съ же Иари́нь бы́сть жре́цъ дави́довъ.

Таджикский

Языки

Ва ба Юоб хабар доданд: «Инак, подшоҳ барои Абшолӯм гиря мекунад, ва мотам гирифтааст».

Ва дар он рӯз шодии ғалаба барои тамоми қавм ба мотам табдил ёфт, зеро қавм дар он рӯз шуниданд, ки подшоҳ барои писараш андӯҳгин аст.

Ва дар он рӯз қавм дуздвор ба шаҳр дохил мешуданд, монанди касоне ки аз майдони ҷанг гурехта, аз рӯи шарм дуздвор меоянд.

Ва подшоҳ рӯи худро пӯшонида буд, ва подшоҳ бо овози баланд фарёд мезад: «Вой писарам Абшолӯм! Вой Абшолӯм писарам, писарам!»

Ва Юоб назди подшоҳ ба хона даромада, гуфт: «Имрӯз ту рӯи ҳамаи навкарони худро хиҷил кардӣ, ки онҳо ҷони туро, ва ҷони писарон ва духтаронатро, ва ҷони занонатро, ва ҷони сурриягонатро имрӯз халосӣ доданд;

Чунки ту бадхоҳонатро дӯст медорӣ ва аз дӯстонат нафрат дорӣ, зеро имрӯз нишон додӣ, ки сарварон ва навкарон дар назари ту ҳеҷанд, ва имрӯз ман донистам, ки агар Абшолӯм зинда мемонд, ва ҳамаи мо имрӯз мемурдем, ин ба назари ту писанд меомад.

Ва алҳол бархоста, берун ой ва ба навкаронат суханони дилнавоз бигуй, зеро ба Парвардигор қасам мехӯрам, ки агар берун наоӣ, имшаб назди ту як нафар ҳам нахоҳанд монд, ва ин барои ту аз ҳамаи фалокатҳое ки аз наврасиат то ҳоло ба сари ту омадааст, бадтар хоҳад буд».

Ва подшоҳ бархоста, назди дарвоза нишаст, ва ба тамоми қавм хабар дода, гуфтанд: «Инак, подшоҳ назди дарвоза нишастааст». Ва тамоми қавм ба ҳузури подшоҳ омаданд, вале исроилиён ҳар яке ба хаймаи худ гурехта рафта буданд.

Ва тамоми қавм дар ҳамаи сибтҳои Исроил баҳсу мунозира карда, мегуфтанд: «Подшоҳ моро аз дасти душманони мо халос кардааст, ва ӯ моро аз дасти фалиштиён наҷот додааст, ва алҳол аз ин замин аз боиси Абшолӯм гурехтааст.

Ва Абшолӯм, ки ӯро мо бар худ тадҳин намуда будем, дар ҷанг мурдааст; ва алҳол чаро шумо дар бобати баргардонидани подшоҳ хомӯш мемонед?»

Ва подшоҳ назди коҳинон Содӯқ ва Абётор фиристода, гуфт: «Ба пирони Яҳудо сухан ронда, бигӯед: ́Чаро шумо дар бобати баргардонидани подшоҳ ба хонааш мехоҳед охирин бошед, дар сурате ки сухани тамоми Исроил назди подшоҳ ба хонааш расидааст?

Шумо бародарони ман ҳастед, устухони ман ва гӯшти ман ҳастед, пас чаро дар бобати баргардонидани подшоҳ мехоҳед охирин бошед?́

Ва ба Амосо бигӯед: ́Ту, охир, устухон ва гӯшти ман ҳастӣ. Бигзор Худо ба ман ҷазо бидиҳад ва зиёда аз он бикунад, агар ту ба ҳузури ман дар тамоми айём ба ҷои Юоб сарлашкар нагардӣ!́»

Ва ӯ дили тамоми мардуми Яҳудоро, мисли як тан, ба худ моил гардонид, ва онҳо назди подшоҳ фиристоданд: «Ту ва ҳамаи навкаронат баргардед».

Ва подшоҳ баргашта, ба Урдун расид; ва мардуми Яҳудо ба Ҷилҷол омаданд, то ки подшоҳро пешвоз гиранд ва подшоҳро аз Урдун гузаронанд.

Ва Шимъӣ писари Ҷерои бинёминӣ, ки аз Баҳурим буд, шитофта, бо мардуми Яҳудо ба пешвози подшоҳ Довуд фуруд омад.

Ва ҳазор нафар аз бинёминиён, ва Сибо, навкари хонадони Шоул, бо понздаҳ писараш ва бист навкараш ҳамроҳи ӯ буданд; ва онҳо аз Урдун пеши подшоҳ гузаштанд.

Ва чун аз гузаргоҳи Урдун гузаштанд, то ки хонадони подшоҳро гузаронанд ва ҳар чизи дар назари ӯ мақбулро ба амал оваранд, Шимъӣ писари Ҷеро ба ҳузури подшоҳ, пеш аз он ки ӯ аз Урдун гузарад, афтод,

Ва ба подшоҳ гуфт: «Хоҷаам маро айбдор нашуморад, ва гуноҳеро, ки бандаат дар рӯзе ки хоҷаам подшоҳ аз Ерусалим берун меомад, содир кардааст, ба ёд наоварад, ва подшоҳ онро ба дили худ нагирад,

Зеро ки ман, бандаат, медонам, ки хато кардаам, ва инак, имрӯз аз тамоми хонадони Юсуф аввалин шуда омадаам, то ки ба пешвози хоҷаам подшоҳ бароям».

Ва Абишой писари Саруё ҷавоб дода, гуфт: «Оё Шимъӣ аз барои ин кушта нашавад? Вай, охир, масеҳи Парвардигорро дашном додааст».

Вале Довуд гуфт: «Маро бо шумо, эй писарони Саруё, чӣ кор аст, ки имрӯз монеае барои ман мешавед? Оё равост, ки касе имрӯз дар Исроил кушта шавад? Ба ман, охир, имрӯз маълум шудааст, ки ман бар Исроил подшоҳ ҳастам».

Ва подшоҳ ба Шимъӣ гуфт: «Ту нахоҳӣ мурд». Ва подшоҳ ба ӯ қасам хӯрд.

Ва Мефибӯшет писари Шоул ба пешвози подшоҳ баромад. Ва ӯ аз рӯзе ки подшоҳ рафт, то рӯзе ки ба саломатӣ баргашт, на пойҳояшро шуста буд, на мӯйлабашро қайчӣ зада буд, ва на либосҳояшро ҷомашӯӣ карда шуста буд.

Ва ҳангоме ки ӯ аз Ерусалим ба пешвози подшоҳ омад, подшоҳ ба ӯ гуфт: «Чаро ту, эй Мефибӯшет, бо ман нарафтӣ?»

Ва ӯ гуфт: «Эй хоҷаам подшоҳ! Навкарам маро фиреб дод; зеро ки ман, бандаи ту, ба дили худ гуфтам: ́Хари худро зин карда ва бар он савор шуда, бо подшоҳ биравам́; зеро кӣ бандаат ланг аст.

Вале вай дар ҳаққи бандаат назди хоҷаам подшоҳ бӯҳтон гуфтааст тӯҳмат кардааст. Валекин хоҷаам подшоҳ мисли фариштаи Худост, ва ҳар чи дар назарат писанд ояд, ба амал овар.

Агарчи тамоми хонадони падарам ба ҳузури хоҷаам подшоҳ сазовори марг буданд, вале ту бандаатро дар миёни хӯрандагони дастархони худ шинондӣ; пас, ман боз чӣ ҳақ дорам, ки назди подшоҳ шиква намоям?»

Ва подшоҳ ба ӯ гуфт: «Чаро боз ин суханатро мегӯӣ? Ман мегӯям: ту ва Сибо киштзорро тақсим кунед».

Ва Мефибӯшет ба подшоҳ гуфт: «Бигзор вай ҳамаашро гирад, модом ки хоҷаам подшоҳ ба саломатӣ ба хонаи худ баргаштааст».

Ва Барзилои чилъодӣ аз Рӯҷлим фуруд омада, бо подшоҳ аз Урдун гузашт, то ки ӯро ба он тарафи Урдун гусел намояд.

Ва Барзилой марди бағоят пир буд: ба синни ҳаштодсолагӣ расида буд, ва ӯ подшоҳро, ҳангоме ки дар Маҳаноим меистод, дар таъминоти худ нигоҳ дошт, зеро ки ӯ шахси бағоят сарватдор буд.

Ва подшоҳ ба Барзилой гуфт: «Ту бо ман биё, ва ман туро дар Ерусалим дар таъминоти худ нигоҳ хоҳам дошт».

Ва Барзилой ба подшоҳ гуфт: «Айёми солҳои ҳаёти ман чӣ қадар аст, ки бо подшоҳ ба Ерусалим биравам?

Ман алҳол ҳаштодсола ҳастам. Оё ман метавонам некро аз бад фарқ кунам? Оё бандаат таъми он чиро, ки мехӯрам ва менӯшам, метавонад ҳис намояд? Оё боз овози муғанниён ва муғанниягонро метавонам бишнавам? Пас, чаро бандаат боз ба хоҷаам подшоҳ гаронӣ вазнинӣ кунад?

Боз андаке бандаат бо подшоҳ аз Урдун хоҳад гузашт; ва чаро подшоҳ ба ман чунин подош диҳад?

Ба бандаи худ иҷозат бидеҳ, ки баргардад, то ки дар шаҳри худ назди мақбараи падару модари худ бимирам. Ва инак, бандаат Кимҳом бо хоҷаам подшоҳ биравад, ва ҳар чи дар назарат писанд ояд, бо вай ба амал овар».

Ва подшоҳ гуфт: «Бигзор Кимҳом бо ман ояд, ва он чи дар назари ту писанд бошад, ман барои вай ба амал хоҳам овард, ва ҳар чи аз ман талаб намоӣ, барои ту ба ҷо хоҳам овард».

Ва тамоми қавм аз Урдун гузаштанд. Ва подшоҳ гузашт. Ва подшоҳ Барзилойро бӯсид, ва ӯро баракат дод, ва ӯ ба макони худ баргашт.

Ва подшоҳ ба Ҷилҷол равона шуд, ва Кимҳом бо ӯ рафт. Ва тамоми қавми Яҳудо подшоҳро гуселониданд, ва нисфи қавми Исроил низ.

Ва инак, тамоми мардуми Исроил назди подшоҳ омаданд, ва ба подшоҳ гуфтанд: «Аз чӣ сабаб бародарони мо, мардуми Яҳудо, туро дуздиданд, ва подшоҳ ва хонадонашро аз Урдун гузарониданд, дар сурате ки ҳамаи одамони Довуд бо ӯ буданд?»

Ва тамоми мардуми Яҳудо ба мардуми Исроил ҷавоб гардониданд: «Аз он сабаб, ки подшоҳ хешованди мост. Пас, чаро ин шуморо ба хашм овардааст? Оё мо чизе аз дастархони подшоҳ хӯрдаем? Оё тӯҳфае аз ӯ ба мо расидааст?»

Ва мардуми Исроил ба мардуми Яҳудо ҷавоб гардонида, гуфтанд: «Моро дар подшоҳ даҳ ҳисса ҳаст, дар Довуд низ ҳиссаи мо назар ба шумо бештар аст. Пас, чаро моро хор доштед? Ва оё мо дар бораи баргардонидани подшоҳи худ аввалин шуда сухан нарондем?» Валекин сухани мардуми Яҳудо аз сухани мардуми Исроил сахттар буд.

Аз қазо дар он ҷо марди нобакоре буд, ки бинёминӣ буда, Шобаъ писари Бикрӣ ном дошт; ва ӯ карнай навохта, гуфт: «Моро дар Довуд ҳиссае нест ва дар писари Йисой моро насибе нест; ҳар яке ба хаймаи худ биравед, эй Исроил!»

Ва тамоми мардуми Исроил аз Довуд ҷудо шуда, аз пайи Шобаъ писари Бикрӣ рафтанд, вале мардуми Яҳудо подшоҳи худро аз Урдун то Ерусалим ҳамроҳӣ карданд.

Ва Довуд ба хонаи худ ба Ерусалим омад; ва подшоҳ даҳ зани суррияро, ки барои нигаҳбонии хона монда буд, гирифт, ва онҳоро дар бандихона ҷой дод, ва онҳоро дар таъминоти худ нигоҳ медошт, вале назди онҳо дохил намешуд; ва онҳо то вақти маргашон, дар ҳолати зиндабевагӣ, бандӣ буданд.

Ва подшоҳ ба Амосо гуфт: «Мардуми Яҳудоро дар зарфи се рӯз назди ман даъват намо, ва худат дар ин ҷо ҳозир шав».

Ва Амосо рафт, то ки аҳли Яҳудоро даъват намояд, вале аз мӯҳлате ки барояш муқаррар карда шуда буд, даранг кард.

Ва Довуд ба Абишой гуфт: «Алҳол Шобаъ писари Бикрӣ ба мо бештар аз Абшолӯм осеб хоҳад расонид; ту навкарони хоҷаатро гирифта, вайро таъқиб намо, мабодо вай барои худ шаҳрҳои ҳисордоре пайдо карда, аз пеши назари мо пинҳон шавад».

Ва одамони Юоб, ва каритиён ва фалитиён, ва ҳамаи паҳлавонон аз пайи ӯ берун рафтанд; ва онҳо аз Ерусалим берун рафтанд, то ки Шобаъ писари Бикриро таъқиб намоянд.

Вақте ки онҳо ба санги бузурге ки дар Ҷибъӯн аст, расиданд, Амосо аз пешашон баромад. Ва Юоб либоси ҳарбӣ дар бар дошт, ва бар он тасмаи шамшери ғилофдор бар камараш баста шуда буд, ва ҳангоме ки ӯ берун омад, шамшер аз ғилоф афтод.

Ва Юоб ба Амосо гуфт: «Оё ту саломат ҳастӣ, бародарам?» Ва Юоб бо дасти росташ риши Амосоро гирифт, то ки ӯро бӯса кунад.

Ва Амосо аз шамшере ки дар дасти Юоб буд, эҳтиёт нашуд, ва онро вай ба шиками ӯ зад, ва амъояш узвҳои даруниаш бар замин рехт, ва ӯро дубора назад, ва ӯ мурд. Ва Юоб ва бародараш Абишой Шобаъ писари Бикриро таъқиб карданд.

Ва яке аз навкарони Юоб назди мурда истода, мегуфт: «Ҳар кӣ Юобро хоҳон аст, ва ҳар кӣ ба Довуд содиқ аст, аз пайи Юоб биравад!»

Ва Амосо дар миёни роҳ ба хун оғушта шуда хуншор ҷон меканд; ва он навкар дид, ки тамоми қавм меистанд, бинобар ин Амосоро аз миёни роҳ ба тарафи саҳро кашида бурд, ва либосе бар ӯ партофт, зеро дид, ки ҳар кӣ аз пеши ӯ гузарад, меистад.

Аммо вақте ки ӯ аз миёни роҳ дур карда шуд, ҳама аз пайи Юоб рафтанд, то ки Шобаъ писари Бикриро таъқиб намоянд.

Ва ӯ аз ҳамаи сибтҳои Исроил то Обили Байт-Маако ва ҳамаи бериён гузашта буд, ва инҳо низ ҷамъ шуда аз пайи ӯ мерафтанд.

Вале онҳо омада, ӯро дар Обили Байт-Маако муҳосира карданд, ва хоктӯдае пеши шаҳр барпо намуданд, ки он то ба сари ҳисор расид, ва тамоми қавме ки бо Юоб буданд, ҳисорро вайрон мекарданд, то ки онро афтонанд.

Ва зани оқилае аз шаҳр фарёд кашид: «Бишнавед, бишнавед! Лутфан, ба Юоб бигӯед: ́Ба ин ҷо наздик ой, то ки ман бо ту сухан гӯям́».

Ва ӯ назди вай омад, ва зан гуфт: «Оё ту Юоб ҳастӣ?» Ва ӯ гуфт: «Ман ҳастам». Ва ба ӯ гуфт: «Суханони канизатро бишнав». Ва ӯ гуфт: «Ман мешунавам».

Вай сухан ронда, гуфт: «Пештар чунин мегуфтанд: ́Дар Обил мебояд машварат пурсид́, ва ҳар масъаларо ба ҳамин роҳ ҳал мекарданд.

Ман сулҳҷӯ ва амини Исроил ҳастам; ту мехоҳӣ шаҳреро, ки модари шаҳрҳост, дар Исроил хароб кунӣ; барои чӣ туро лозим аст, ки мулки Парвардигорро нобуд намоӣ?»

Ва Юоб ҷавоб гардонида, гуфт: «Ҳошо, ки ман хароб кунам ё нобуд намоям!

Асли масъала чунин нест, балки шахсе аз кӯҳи Эфроим, ки Шобаъ писари Бикрӣ ном дорад, ба подшоҳ Довуд дасти душманӣ дароз кардааст; ӯро танҳо бисупоред, ва ман аз шаҳр ақиб хоҳам гашт». Ва зан ба Юоб гуфт: «Инак, сари ӯ аз болои ҳисор назди ту партофта хоҳад шуд».

Ва зан бо нутқи оқилонаи худ назди тамоми қавм омад, ва онҳо сари Шобаъ писари Бикриро аз тан ҷудо карда, назди Юоб партофтанд. Ва ӯ карнай навохт, ва ҳама аз пеши шаҳр, ҳар яке сӯи хаймаи худ, паҳн шуда рафтанд. Ва Юоб ба Ерусалим назди подшоҳ баргашт.

Ва Юоб сардори тамоми лашкари Исроил буд; ва Баноё писари Еҳӯёдоъ – сардори каритиён ва фалитиён;

Ва Адӯром – сардори боҷу хироҷ; ва Еҳӯшофот писари Аҳилуд – вақоеънавис;

Ва Шево – котиб; ва Содӯқ ва Абётор – коҳинон.

Ва Ирои ёирӣ низ назди Довуд коҳин буд.