И воста́ и и́де дави́дъ и вси́ лю́дiе, и́же съ ни́мъ, и от князе́й Иу́диныхъ, на восхо́дъ, е́же вознести́ отту́ду киво́тъ Бо́жiй, надъ ни́мже призва́ся и́мя Го́спода си́лъ, сѣдя́щаго на херуви́мѣхъ надъ ни́мъ:

и возложи́ша киво́тъ Госпо́день на колесни́цу но́ву, и отвезо́ша его́ изъ до́му Аминада́вля и́же на хо́лмѣ: оза́ же и бра́тiя его́ сы́нове Аминада́вли везя́ху колесни́цу съ киво́томъ [Госпо́днимъ]:

и бра́тiя его́ идя́ху предъ киво́томъ [Бо́жiимъ],

дави́дъ же и сы́нове Изра́илевы [идя́ху] предъ Го́сподемъ, игра́юще во орга́ны устро́енныя въ крѣ́пости, и въ пѣ́нiихъ и въ гу́слехъ, и въ свирѣ́лехъ и въ тимпа́нѣхъ, и въ кимва́лѣхъ и въ цѣвни́цахъ,

и прiидо́ша до гумна́ Нахо́рова. И простре́ оза́ ру́ку свою́ на киво́тъ Бо́жiй придержа́ти его́, и я́тся за него́, поне́же превраща́ше его́ теле́цъ.

И разгнѣ́вася гнѣ́вомъ Госпо́дь на озу́ и порази́ его́ та́мо Бо́гъ, и у́мре та́мо у киво́та Госпо́дня предъ Бо́гомъ.

И опеча́лися дави́дъ, поне́же порази́ Госпо́дь пораже́нiемъ озу́: и нарече́ся мѣ́сто то́ пораже́нiе ози́но и до сего́ дне́.

И убоя́ся Го́спода дави́дъ въ де́нь то́й, глаго́ля: ка́ко вни́детъ ко мнѣ́ киво́тъ Госпо́день?

И не хотя́ше дави́дъ, да прiи́детъ къ нему́ киво́тъ завѣ́та Госпо́дня во гра́дъ дави́довъ: и уклони́ его́ дави́дъ въ до́мъ Аведда́ра геѳе́анина.

И стоя́ше киво́тъ Госпо́день въ дому́ Аведда́ра геѳе́анина ме́сяцы три́, и благослови́ Госпо́дь ве́сь до́мъ Аведда́ровъ и вся́, я́же его́.

И возвѣсти́ша царю́ дави́ду, глаго́люще: благослови́ Госпо́дь до́мъ Аведда́ровъ и вся́, я́же его́, киво́та ра́ди Бо́жiя. И и́де дави́дъ, и взя́ киво́тъ Бо́жiй изъ до́му Аведда́рова во гра́дъ дави́довъ въ весе́лiи:

и бѣ́ша съ ни́мъ несу́ще киво́тъ Госпо́день се́дмь лико́въ, и же́ртва теле́цъ и а́гнцы:

и дави́дъ бряца́ше во орга́ны устро́ены предъ Го́сподемъ, и оболче́нъ бы́сть дави́дъ во оде́жду изя́щну:

и дави́дъ и ве́сь до́мъ Изра́илевъ неся́ху киво́тъ Госпо́день съ во́племъ и со гла́сомъ тру́бнымъ.

И бы́сть киво́ту приноси́му ко гра́ду дави́дову, и Мелхо́ла дщи́ Сау́лова приница́ше око́нцемъ и ви́дѣ царя́ дави́да ска́чуща и игра́юща предъ Го́сподемъ, и уничижи́ его́ въ се́рдцы свое́мъ.

И внесо́ша киво́тъ Госпо́день, и поста́виша его́ на мѣ́стѣ его́ посредѣ́ ски́нiи, ю́же поста́ви ему́ дави́дъ: и вознесе́ дави́дъ всесожига́емая предъ Го́спода и ми́рная,

и соверши́ дави́дъ вознося́й всесожже́нiя и ми́рная, и благослови́ лю́ди о и́мени Го́спода си́лъ,

и раздѣли́ всѣ́мъ лю́демъ на всю́ си́лу Изра́илеву от Да́на да́же до вирсаві́и, и от му́жа да́же до жены́, коему́ждо по укру́ху хлѣ́ба, и по ча́сти пече́наго мя́са, и по сковрадно́му млину́. И отидо́ша вси́ лю́дiе, кі́йждо въ до́мъ сво́й.

И возврати́ся дави́дъ благослови́ти до́мъ сво́й, и изы́де Мелхо́ла дщи́ Сау́лова на срѣ́тенiе дави́ду, и благослови́ его́ и рече́: ко́ль просла́вися дне́сь ца́рь Изра́илевъ, и́же откры́ся дне́сь предъ очи́ма рабы́нь рабо́въ свои́хъ, я́коже открыва́ется откры́вшiйся еди́нъ от пля́шущихъ?

И рече́ дави́дъ къ Мелхо́лѣ: предъ Го́сподемъ пляса́ти бу́ду: и благослове́нъ Госпо́дь, и́же избра́ мя па́че отца́ твоего́ и па́че всего́ до́му его́, поста́вити мя́ властели́на надъ людьми́ свои́ми надъ Изра́илемъ, и бу́ду игра́ти и пляса́ти предъ Го́сподемъ:

и откры́юся еще́ та́кожде и бу́ду непотре́бенъ предъ очи́ма твои́ма, и съ рабы́нями, о ни́хже рекла́ еси́, непросла́влену бы́ти ми́.

И у Мелхо́лы дще́ре Сау́ли не бы́сть дѣ́тища до дне́ сме́рти ея́.

Синодальный

1 Давид вывозит ковчег Господень из дома Аминадава; 6 поражение Озы, сына Аминадава, за прикосновение к ковчегу; Давид оставляет ковчег в доме Аведдара Гефянина; 12 услышав, что Господь благословляет дом Аведдара, Давид переносит ковчег в свой город, скача пред ним и принося жертвы; 16 Мелхола упрекает Давида за его унижение пред народом.

И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч*. //*В греческом переводе: около семидесяти тысяч.

И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала Иудина, чтобы перенести оттуда ковчег Божий, на котором нарицается имя Господа Саваофа, сидящего на херувимах.

И поставили ковчег Божий на новую колесницу и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу.

И повезли ее с ковчегом Божиим из дома Аминадава, что на холме; и Ахио шел пред ковчегом [Господним].

А Давид и все сыны Израилевы играли пред Господом на всяких музыкальных орудиях из кипарисового дерева, и на цитрах, и на псалтирях, и на тимпанах, и на систрах, и на кимвалах.

И когда дошли до гумна Нахонова, Оза простер руку свою к ковчегу Божию [чтобы придержать его] и взялся за него, ибо волы наклонили его.

Но Господь прогневался на Озу, и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия.

И опечалился Давид, что Господь поразил Озу. Место сие и доныне называется: «поражение Озы».

И устрашился Давид в тот день Господа и сказал: как войти ко мне ковчегу Господню?

И не захотел Давид везти ковчег Господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара Гефянина.

И оставался ковчег Господень в доме Аведдара Гефянина три месяца, и благословил Господь Аведдара и весь дом его.

Когда донесли царю Давиду, говоря: «Господь благословил дом Аведдара и все, что было у него, ради ковчега Божия», то пошел Давид и с торжеством перенес ковчег Божий из дома Аведдара в город Давидов.

И когда несшие ковчег Господень проходили по шести шагов, он приносил в жертву тельца и овна.

Давид скакал из всей силы пред Господом; одет же был Давид в льняной ефод.

Так Давид и весь дом Израилев несли ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками.

Когда входил ковчег Господень в город Давидов, Мелхола, дочь Саула, смотрела в окно и, увидев царя Давида, скачущего и пляшущего пред Господом, уничижила его в сердце своем.

И принесли ковчег Господень и поставили его на своем месте посреди скинии, которую устроил для него Давид; и принес Давид всесожжения пред Господом и жертвы мирные.

Когда Давид окончил приношение всесожжений и жертв мирных, то благословил он народ именем Господа Саваофа;

и роздал всему народу, всему множеству Израильтян [от Дана даже до Вирсавии], как мужчинам, так и женщинам, по одному хлебу и по куску жареного мяса и по одной лепешке каждому. И пошел весь народ, каждый в дом свой.

Когда Давид возвратился, чтобы благословить дом свой, то Мелхола, дочь Саула, вышла к нему навстречу, [и приветствовала его] и сказала: как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой человек!

И сказал Давид Мелхоле: пред Господом [плясать буду. И благословен Господь], Который предпочел меня отцу твоему и всему дому его, утвердив меня вождем народа Господня, Израиля; пред Господом играть и плясать буду;

и я еще больше уничижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и пред служанками, о которых ты говоришь, я буду славен.

И у Мелхолы, дочери Сауловой, не было детей до дня смерти ее.

Итальянский

Davide reclutò di nuovo tutti gli uomini scelti d'Israele, in numero di trentamila.

Poi si alzò e partì con tutta la sua gente da Baalà di Giuda, per far salire di là l'arca di Dio, sulla quale si proclama il nome del Signore degli eserciti, che siede sui cherubini.

Posero l'arca di Dio sopra un carro nuovo e la tolsero dalla casa di Abinadàb che era sul colle; Uzzà e Achio, figli di Abinadàb, conducevano il carro nuovo.

Mentre conducevano il carro con l'arca di Dio dalla casa di Abinadàb, che stava sul colle, Achio precedeva l'arca.

Davide e tutta la casa d'Israele danzavano davanti al Signore con tutte le forze, con canti e con cetre, arpe, tamburelli, sistri e cimbali.

Giunti all'aia di Nacon, Uzzà stese la mano verso l'arca di Dio e la sostenne, perché i buoi vacillavano.

L'ira del Signore si accese contro Uzzà; Dio lo percosse per la sua negligenza ed egli morì sul posto, presso l'arca di Dio.

Davide si rattristò per il fatto che il Signore aveva aperto una breccia contro Uzzà; quel luogo fu chiamato Peres-Uzzà fino ad oggi.

Davide in quel giorno ebbe timore del Signore e disse: "Come potrà venire da me l'arca del Signore?".

Davide non volle trasferire l'arca del Signore presso di sé nella Città di Davide, ma la fece dirottare in casa di Obed-Edom di Gat.

L'arca del Signore rimase tre mesi nella casa di Obed-Edom di Gat e il Signore benedisse Obed-Edom e tutta la sua casa.

Ma poi fu detto al re Davide: "Il Signore ha benedetto la casa di Obed-Edom e quanto gli appartiene, a causa dell'arca di Dio". Allora Davide andò e fece salire l'arca di Dio dalla casa di Obed-Edom alla Città di Davide, con gioia.

Quando quelli che portavano l'arca del Signore ebbero fatto sei passi, egli immolò un giovenco e un ariete grasso.

Davide danzava con tutte le forze davanti al Signore. Davide era cinto di un efod di lino.

Così Davide e tutta la casa d'Israele facevano salire l'arca del Signore con grida e al suono del corno.

Quando l'arca del Signore entrò nella Città di Davide, Mical, figlia di Saul, guardando dalla finestra vide il re Davide che saltava e danzava dinanzi al Signore e lo disprezzò in cuor suo.

Introdussero dunque l'arca del Signore e la collocarono al suo posto, al centro della tenda che Davide aveva piantato per essa; Davide offrì olocausti e sacrifici di comunione davanti al Signore.

Quando ebbe finito di offrire gli olocausti e i sacrifici di comunione, Davide benedisse il popolo nel nome del Signore degli eserciti

e distribuì a tutto il popolo, a tutta la moltitudine d'Israele, uomini e donne, una focaccia di pane per ognuno, una porzione di carne arrostita e una schiacciata di uva passa. Poi tutto il popolo se ne andò, ciascuno a casa sua.

Davide tornò per benedire la sua famiglia; gli uscì incontro Mical, figlia di Saul, e gli disse: "Bell'onore si è fatto oggi il re d'Israele scoprendosi davanti agli occhi delle serve dei suoi servi, come si scoprirebbe davvero un uomo da nulla!".

Davide rispose a Mical: "L'ho fatto dinanzi al Signore, che mi ha scelto invece di tuo padre e di tutta la sua casa per stabilirmi capo sul popolo del Signore, su Israele; ho danzato davanti al Signore.

Anzi mi abbasserò anche più di così e mi renderò vile ai tuoi occhi, ma presso quelle serve di cui tu parli, proprio presso di loro, io sarò onorato!".

Mical, figlia di Saul, non ebbe figli fino al giorno della sua morte.

Эстонский

Языки

Taavet läheb seaduselaegast tooma
Ja Taavet kogus taas kokku kõik Iisraeli valitud mehed, kolmkümmend tuhat.

Ja Taavet võttis kätte ning läks koos kogu rahvaga, kes oli tema juures, Juuda Baalasse, et tuua sealt Jumala laegas, mille juures hüütakse appi nime, vägede Issanda nime, kes istub keerubite peal.

Ja nad vedasid Jumala laegast uue vankriga ning tõid selle ära künkal asuvast Abinadabi kojast; Ussa ja Ahjo, Abinadabi pojad, juhtisid seda uut vankrit.

Nõnda tõid nad ära Jumala laeka künkal asuvast Abinadabi kojast, ja Ahjo käis laeka ees.

Ja Taavet ja kogu Iisraeli sugu tantsisid Issanda ees igasugu küpressipuust mänguriistadega: kannelde, naablite, trummide, käristite ja simblitega.

Aga kui nad jõudsid Naakoni rehealuse juurde, pani Ussa oma käe Jumala laeka külge ja haaras sellest kinni, sest veised tahtsid ümber ajada.

Siis Issanda viha süttis põlema Ussa vastu ning Jumal lõi tema eksimuse pärast sinna maha ja ta suri seal Jumala laeka juures.

Aga Taavet vihastas, et Issand oli Ussa lõhki rebinud; ja ta pani sellele paigale nimeks Perets-Ussa, nagu see on tänapäevani.

Ja Taavet kartis sel päeval Issandat ning ütles: „Kuidas võib Issanda laegas tulla minu juurde?”

Ja Taavet ei tahtnud lasta Issanda laegast tuua enese juurde Taaveti linna, vaid laskis sel pöörduda gatlase Oobed-Edomi kotta.

Ja Issanda laegas jäi gatlase Oobed-Edomi kotta kolmeks kuuks; ja Issand õnnistas Oobed-Edomit ja kogu ta koda.

Seaduselaegas jõuab Jeruusalemma
Kui kuningas Taavetile jutustati ja öeldi: „Issand on õnnistanud Oobed-Edomi koda ja kõike, mis tal on, Jumala laeka pärast”, siis Taavet läks ja tõi rõõmsa meelega Jumala laeka Oobed-Edomi kojast üles Taaveti linna.

Kui Issanda laeka kandjad olid astunud kuus sammu, siis ohverdas ta härja ja nuumveise.

Ja Taavet tantsis kõigest väest Issanda ees; Taavet oli riietatud ainult linasesse õlarüüsse.

Ja Taavet ja kogu Iisraeli sugu tõid Issanda laeka üles hõisates ja sarve puhudes.

Aga kui Issanda laegas jõudis Taaveti linna, vaatas Sauli tütar Miikal aknast välja ja nähes kuningas Taavetit hüppavat ja kargavat Issanda ees, põlgas ta teda oma südames.

Kui Issanda laegas oli viidud ja asetatud ta paika keset telki, mille Taavet oli sellele püstitanud, siis ohverdas Taavet Issanda ees põletus- ja tänuohvreid.

Ja kui Taavet oli lõpetanud põletus- ja tänuohvrite ohverdamise, siis ta õnnistas rahvast vägede Issanda nimel.

Ja ta jagas kogu rahvale, kõigile Iisraeli hulkadele, niihästi meestele kui naistele, igaühele ühe leivakaku ning datli- ja rosinakoogi. Siis läks kogu rahvas ära, igaüks koju.

Ja kui Taavet jõudis koju oma peret õnnistama, siis tuli Miikal, Sauli tütar, Taavetile vastu ja ütles: „Kuidas küll Iisraeli kuningas on täna ennast austanud, paljastades ennast täna oma sulaste teenijate silme ees nagu alp, kes sel kombel ennast täiesti paljastab!”

Aga Taavet ütles Miikalile: „Issanda ees, kes mind on valinud sinu isa ja kogu ta soo asemel ja kes käskis mind olla vürstiks Issanda rahvale Iisraelile, jah, Issanda ees olen ma tantsinud.

Ma tahan ennast alandada sellest veelgi rohkem ja olla iseenese silmis alandlik! Aga teenijate juures, kellest sa rääkisid, olen ma auväärne.”

Ja Miikalil, Sauli tütrel, ei olnud last kuni surmani.