Азбука веры » Би́блия » Маккавейская 3-я » гл.1

Маккавейская 3-я, Глава 1

Толкования

Толкования главы

1:1

1:2

1:3

1:4

1:5

1:6

1:7

1:8

1:9

1:10

1:11

1:12

1:13

1:14

1:15

1:16

1:17

1:18

1:19

1:20

1:21

1:22

1:23

1:24

1:25

Синодальный

Филопатор, узнав от прибывших к нему, что Антиохом отняты бывшие в его владении местности, отдал приказ всем войскам своим, пешим и конным, и, взяв с собою сестру свою Арсиною, отправился в страну Рафию, где расположены были станом войска Антиоха.

Тогда некто Феодот решился исполнить свой замысел, взял с собою лучших из вверенных ему Птоломеем вооруженных людей и ночью проник в палатку Птоломея, чтобы наедине убить его и тем предотвратить войну.

Но его обманул Досифей, сын Дримила, родом Иудей, впоследствии изменивший закону и отступивший от отеческой веры: он поместил в палатке одного незначительного человека, которому и пришлось принять назначенную Птоломею смерть.

Когда же произошло упорное сражение и дело Антиоха превозмогало, то Арсиноя, распустив волосы, с плачем и слезами ходила по войскам, усильно убеждая, чтобы храбрее сражались за себя, за детей и жен, и обещая, если победят, дать каждому по две мины золота.

И так случилось, что противники поражены были в рукопашном бое, и многие взяты в плен.

Достигнув своей цели, Филопатор рассудил пройти по ближним городам, чтобы ободрить их.

Исполнив это и снабдив капища дарами, он одушевил мужеством подвластных ему.

Когда потом Иудеи отправили к нему от совета и старейшин послов поздравить его, поднести дары и изъявить радость о случившемся, то он пожелал как можно скорее прийти к ним.

Прибыв же в Иерусалим, он принес жертву великому Богу, воздал благодарение и прочее исполнил, приличествующее священному месту;

и когда вошел туда, то изумлен был величием и благолепием и, удивляясь благоустройству храма, пожелал войти во святилище.

Ему сказали, что не следует этого делать, ибо никому и из своего народа непозволительно входить туда, и даже священникам, но только одному начальствующему над всеми первосвященнику, и притом однажды в год; но он никак не хотел слушать.

Прочитали ему закон, но и тогда не оставил он своего намерения, говоря, что он должен войти: пусть они будут лишены этой чести, но не я. И спрашивал, почему, когда он входил в храм, никто из присутствовавших не возбранил ему?

И когда некто неосмотрительно сказал, что это худо было сделано, он отвечал: но когда это уже сделано, по какой бы то ни было причине, то не должно ли ему во всяком случае войти, хотят ли они того, или не хотят.

Тогда священники в священных одеждах пали ниц и молились великому Богу, чтобы Он помог им в настоящей крайности и удержал стремление насильственно вторгающегося; храм наполнился воплем и слезами, а остававшиеся в городе сбежались в смущении, полагая, что случилось нечто необычайное.

И заключенные в своих покоях девы выбегали с матерями и, посыпая пеплом и прахом головы, оглашали улицы рыданиями и стонами.

Другие же во всем наряде, оставив приготовленный для встречи брачный чертог и подобающий стыд, беспорядочно бегали по городу.

А матери и кормилицы, оставляя и здесь и там новорожденных детей, иные в домах, другие – на улицах, неудержимо сбегались во всесвятейший храм.

Так разнообразна была молитва собравшихся по случаю святотатственного покушения.

Вместе с тем некоторые из граждан возымели смелость не допускать домогавшегося вторгнуться и исполнить свое намерение. Они воззвали, что нужно взяться за оружие и мужественно умереть за закон отеческий, и произвели в храме великое смятение:

с трудом быв удержаны старейшинами и священниками, они остались в том же молитвенном положении.

Народ, как и прежде, продолжал молиться. Даже бывшие с царем старейшины многократно пытались отвлечь надменный его ум от предпринятого намерения.

Но, исполненный дерзости и все пренебрегший, он уже делал шаг вперед, чтобы совершенно исполнить сказанное прежде.

Видя это, и бывшие с ним начали призывать вместе с нашими Вседержителя, чтобы Он помог в настоящей нужде и не попустил такого беззаконного и надменного поступка.

От совокупного, напряженного и тяжкого народного вопля происходил невыразимый гул.

Казалось, что не только люди, но и самые стены и все основания вопияли, как бы умирая уже за осквернение священного места.

Церковнослав. (рус. дореф.)

Языки

Егда́ Филопа́торъ увѣ́да от возвѣсти́вшихъ бы́вшее держи́мыхъ от себе́ мѣ́стъ отня́тiе Антiо́хомъ, заповѣ́да всѣ́мъ во́емъ свои́мъ пѣшце́мъ и ко́нникомъ [собра́тися]: взя́въ же и сестру́ свою́ Арсино́ю, изы́де вско́рѣ да́же до Рафі́йскихъ мѣ́стъ, идѣ́же ополчи́шася во́и и́же при Антiо́хѣ.

Ѳеодо́тъ же нѣ́кто испо́лнити навѣ́тъ умы́сливъ, поя́тъ предвруче́нныя ему́ крѣпча́йшыя ору́жники Птоломе́евы, прiи́де но́щiю на Птоломе́евъ наме́тъ, я́ко да са́мъ убiе́тъ его́ и си́мъ разруши́тъ бра́нь.

Сего́ же проведе́ Досиѳе́й сы́нъ Дрими́ловъ нарица́емый, ро́домъ Иуде́анинъ, послѣди́ же измѣни́въ зако́ны и от оте́ческихъ догма́товъ отчужди́вся, незнамени́та нѣ́коего заключи́ въ наме́тѣ то́мъ, ему́же случи́ся подъя́ти о́наго муче́нiе.

Соста́вленнѣй же бы́вшей тя́жцѣй бра́ни и во́емъ Антiо́ховымъ па́че мужа́ющымся, Арсино́а безпреста́ни проходя́щи во́и, со умиле́нiемъ и слеза́ми плетени́цы вла́съ разрѣши́вши, моля́ше, да помо́гутъ сами́мъ себѣ́ и ча́домъ и жена́мъ му́жественно, обѣщава́ющи да́ти побѣди́вшымъ кому́ждо два́ мна́са зла́та.

И та́ко супоста́томъ случи́ся рукосѣче́нiемъ побѣжде́нымъ бы́ти и мно́гимъ плѣне́ннымъ я́тымъ бы́ти.

Получи́въ же намѣ́ренiе, суди́ бли́жнiя гра́ды прише́дъ утѣ́шити.

Сотвори́въ же сiя́ и ка́пищемъ да́ры да́въ, му́жественны подру́чныя поста́ви.

Егда́ же Иуде́е посла́ша от пресви́теръ и старѣ́йшинъ къ Филопа́тору поздравля́ющихъ его́ и да́ры принося́щихъ и о случи́вшихся благополу́чiихъ сра́дующихся, случи́ся ему́ па́че вожделѣ́ти, да скорѣ́е къ ни́мъ прiи́детъ.

Прише́дъ же во Иерусали́мъ, и вели́кому Бо́гу пожре́, и благодаре́нiе возда́въ, и про́чая, я́же лѣ́ть бѣ́ мѣ́сту, сотвори́.

И вше́дъ на мѣ́сто, и худо́жеству и благолѣ́пiю его́ удиви́вся, та́кожде и благочи́нiю хра́ма почуди́вся, съ вожделѣ́нiемъ зѣ́лнымъ восхотѣ́ вни́ти во святи́лище.

О́нымъ же ре́кшымъ, ника́коже подоба́етъ бы́ти сему́, зане́ ниже́ су́щымъ от ро́да на́шего лѣ́ть е́сть входи́ти [та́мо], ниже́ всѣ́мъ иере́омъ, но то́кмо еди́ному пе́рвѣйшему всѣ́хъ архiере́ови, и сему́ еди́ножды въ лѣ́то, о́нъ же ника́коже восхотѣ́ послу́шати.

Зако́нъ же презрѣ́въ, не оста́ся похотѣ́нiя своего́, глаго́ля: подоба́етъ вни́ти ми́: а́ще же они́ и лиша́ются сицевы́я че́сти, но мнѣ́ не подоба́етъ. И вопроша́ше, чесо́ ра́ди приходя́щу ему́ во вся́кое ка́пище ни еди́нъ возбрани́ от прису́щихъ?

Нѣ́кто же неразсуди́тельно рече́: злѣ́ са́мо сiе́ чу́до смы́слися. Бы́вшу же, рече́, сему́, ко́ея ра́ди вины́ не вся́ко вни́ти ми́ подоба́етъ, и хотя́щымъ и́мъ, или́ ни́?

Иере́омъ же во святы́хъ оде́ждахъ припа́дшымъ и моля́щымъ вели́каго Бо́га помощи́ и́мъ въ настоя́щей и́хъ ну́жди и устремле́нiе злѣ́ наше́дшаго премѣни́ти: и внегда́ во́пля со слеза́ми хра́мъ напо́лниша, тогда́, и́же во гра́дѣ оста́вшiися возмути́вшеся, изскочи́ша, безвѣ́стно мня́ще бы́ти твори́мое.

Та́кожде и заключе́нныя дѣ́вы въ черто́зѣхъ съ ро́ждшими избѣго́ша, и пе́пеломъ и пра́хомъ главы́ посы́павшя, рыда́нiя и стена́нiя сто́гны испо́лниша:

ины́я же всецѣ́ло укра́шенныя, на срѣ́тенiе угото́ванныя черто́ги и подоба́ющiй сты́дъ оста́вльшя, тече́нiе нечи́нное во гра́дѣ творя́ху.

И новорожде́нныя младе́нцы, ма́тери же ку́пно и дои́лицы оставля́юшя сѣ́мо и ова́мо, еди́ны по домѣ́хъ, другі́я же по путе́хъ, неуде́ржно въ превы́шнее святи́лище собира́хуся.

Бя́ше же разли́чна моли́тва въ то́е со́бранныхъ о начина́емыхъ от него́ беззако́нно.

Съ си́ми же гра́ждане дерзну́вше не попуска́ху ему́ коне́чно належа́щу и намѣ́ренiе свое́ испо́лнити умы́слившу: и возгласи́вше вооружи́тися кому́ждо и му́жественнѣ за оте́ческiй зако́нъ умре́ти, ве́лiе смяте́нiе сотвори́ша на мѣ́стѣ.

Едва́ же от старѣ́йшинъ и пресви́теровъ уде́ржани, на то́мже моле́нiя стоя́нiи ста́ша.

И мно́жество у́бо люді́й, я́ко и пре́жде, въ си́хъ пребыва́ше моля́щееся: а и́же при цари́ старѣ́йшины мно́гажды покуша́хуся прего́рдый его́ у́мъ премѣни́ти от намѣ́реннаго совѣ́та:

о́нъ же де́рзостенъ бы́въ и вся́ отри́нувъ, уже́ и вхо́дъ творя́ше, соверши́ти непщу́я предрѣче́нное.

Сiя́ у́бо и су́щiи при не́мъ зря́ще, обрати́шася е́же съ на́шими призыва́ти вся́ содержа́щаго, дабы́ прису́тствующымъ помо́глъ, не попуска́я беззако́ннаго и прего́рдаго дѣ́ла.

От премно́гаго же и болѣ́зненнаго наро́довъ совоку́пленнаго во́пля, несказа́нный нѣ́кiй бѣ́ кли́чь.

Мня́шеся бо, я́ко не то́кмо человѣ́цы, но и стѣ́ны и ве́сь помо́стъ вопiе́тъ, а́ки бы уже́ тогда́ вси́ сме́рть прiима́ли за оскверне́нiе мѣ́ста.