а́зъ бѣ́хъ во гра́дѣ Иоппі́йстѣмъ моля́ся и ви́дѣхъ во у́жасѣ видѣ́нiе, сходя́щь сосу́дъ нѣ́кiй, я́ко плащани́цу ве́лiю, от четы́рехъ кра́евъ низпуща́ему съ небесе́, и прiи́де да́же до мене́:

въ ню́же воззрѣ́въ смотря́хъ, и ви́дѣхъ четвероно́гая земна́я и звѣ́ри и га́ды и пти́цы небе́сныя.

Слы́шахъ же гла́съ глаго́лющь мнѣ́: воста́въ, Пе́тре, заколи́ и я́ждь.

Рѣ́хъ же: ника́коже, Го́споди, я́ко вся́ко скве́рно или́ нечи́сто николи́же вни́де во уста́ моя́.

Отвѣща́ же ми́ гла́съ втори́цею съ небесе́ глаго́лющь: я́же Бо́гъ очи́стилъ е́сть, ты́ не скверни́.

Сiе́ же бы́сть три́жды: и па́ки взя́шася вся́ на не́бо.

И се́, а́бiе трiе́ му́жiе ста́ша предъ хра́миною, въ не́йже бѣ́хъ, по́слани от Кесарі́и ко мнѣ́.

Рече́ же ми́ Ду́хъ ити́ съ ни́ми, ничто́же разсужда́я: прiидо́ша же со мно́ю и ше́сть бра́тiя сі́и, и внидо́хомъ въ до́мъ му́жа.

И возвѣсти́ на́мъ, ка́ко ви́дѣ А́нгела [свя́та] въ дому́ свое́мъ, ста́вша и ре́кша ему́: посли́ во Иоппі́ю му́жы и призови́ Си́мона, нарица́емаго Петра́,

и́же рече́тъ глаго́лы къ тебѣ́, въ ни́хже спасе́шися ты́ и ве́сь до́мъ тво́й.

Внегда́ же нача́хъ глаго́лати, нападе́ Ду́хъ Святы́й на ни́хъ, я́коже и на ны́ въ нача́лѣ.

Помяну́хъ же глаго́лъ Госпо́день, я́коже глаго́лаше: Иоа́ннъ у́бо крести́лъ е́сть водо́ю, вы́ же и́мате крести́тися Ду́хомъ Святы́мъ.

А́ще у́бо ра́венъ да́ръ даде́ и́мъ Бо́гъ, я́коже и на́мъ вѣ́ровавшымъ въ Го́спода на́шего Иису́са Христа́, а́зъ же кто́ бѣ́хъ могі́й возбрани́ти Бо́га?

Слы́шавше же сiя́ умолко́ша и сла́вляху Бо́га, глаго́люще: у́бо и язы́комъ Бо́гъ покая́нiе даде́ въ живо́тъ.

[Зач. 28.] Разсѣ́явшiися у́бо от ско́рби, бы́вшiя при Стефа́нѣ, проидо́ша да́же до Финикі́и и Ки́пра и Антiохі́и, ни еди́ному же глаго́люще сло́во, то́кмо Иуде́емъ.

Бя́ху же нѣ́цыи от ни́хъ му́жiе Ки́прстiи и Кирине́йстiи, и́же, вше́дше во Антiохі́ю, глаго́лаху къ Е́ллиномъ, благовѣству́юще Го́спода Иису́са.

И бѣ́ рука́ Госпо́дня съ ни́ми: мно́гое же число́ вѣ́ровавше обрати́шася ко Го́споду.

Слы́шано же бы́сть сло́во о ни́хъ во у́шiю це́ркве су́щiя во Иерусали́мѣ, и посла́ша Варна́ву преити́ да́же до Антiохі́и:

и́же прише́дъ и ви́дѣвъ благода́ть Бо́жiю, возра́довася и моля́ше всѣ́хъ изволе́нiемъ се́рдца терпѣ́ти о Го́сподѣ:

я́ко бѣ́ му́жъ бла́гъ и испо́лнь Ду́ха Свя́та и вѣ́ры. И приложи́ся наро́дъ мно́гъ Го́сподеви.

Изы́де же Варна́ва въ Та́рсъ взыска́ти Са́вла, и обрѣ́тъ его́, приведе́ его́ во Антiохі́ю:

бы́сть же и́мъ лѣ́то цѣ́ло собира́тися въ це́ркви и учи́ти наро́дъ мно́гъ, нарещи́ же пре́жде во Антiохі́и ученики́ Христiа́ны.

Въ ты́я же дни́ снидо́ша от Иерусали́ма проро́цы во Антiохі́ю:

воста́въ же еди́нъ от ни́хъ, и́менемъ Ага́въ, назна́менаше Ду́хомъ гла́дъ вели́къ хотя́щь бы́ти по все́й вселе́ннѣй, и́же и бы́сть при Клавді́и ке́сари:

от учени́къ же, по ели́ку кто́ имѣ́яше что́, изво́лиша кі́йждо и́хъ на слу́жбу посла́ти живу́щымъ во Иуде́и бра́тiямъ,

е́же и сотвори́ша, посла́вше къ ста́рцемъ руко́ю Варна́влею и Са́влею.

Французский (LSG)

Les apôtres et les frères qui étaient dans la Judée apprirent que les païens avaient aussi reçu la parole de Dieu.

Et lorsque Pierre fut monté à Jérusalem, les fidèles circoncis lui adressèrent des reproches,

en disant: Tu es entré chez des incirconcis, et tu as mangé avec eux.

Pierre se mit à leur exposer d'une manière suivie ce qui s'était passé.

Il dit: J'étais dans la ville de Joppé, et, pendant que je priais, je tombai en extase et j'eus une vision: un objet, semblable à une grande nappe attachée par les quatre coins, descendait du ciel et vint jusqu'à moi.

Les regards fixés sur cette nappe, j'examinai, et je vis les quadrupèdes de la terre, les bêtes sauvages, les reptiles, et les oiseaux du ciel.

Et j'entendis une voix qui me disait: Lève-toi, Pierre, tue et mange.

Mais je dis: Non, Seigneur, car jamais rien de souillé ni d'impur n'est entré dans ma bouche.

Et pour la seconde fois la voix se fit entendre du ciel: Ce que Dieu a déclaré pur, ne le regarde pas comme souillé.

Cela arriva jusqu'à trois fois; puis tout fut retiré dans le ciel.

Et voici, aussitôt trois hommes envoyés de Césarée vers moi se présentèrent devant la porte de la maison où j'étais.

L'Esprit me dit de partir avec eux sans hésiter. Les six hommes que voici m'accompagnèrent, et nous entrâmes dans la maison de Corneille.

Cet homme nous raconta comment il avait vu dans sa maison l'ange se présentant à lui et disant: Envoie à Joppé, et fais venir Simon, surnommé Pierre,

qui te dira des choses par lesquelles tu seras sauvé, toi et toute ta maison.

Lorsque je me fus mis à parler, le Saint Esprit descendit sur eux, comme sur nous au commencement.

Et je me souvins de cette parole du Seigneur: Jean a baptisé d'eau, mais vous, vous serez baptisés du Saint Esprit.

Or, puisque Dieu leur a accordé le même don qu'à nous qui avons cru au Seigneur Jésus Christ, pouvais-je, moi, m'opposer à Dieu?

Après avoir entendu cela, ils se calmèrent, et ils glorifièrent Dieu, en disant: Dieu a donc accordé la repentance aussi aux païens, afin qu'ils aient la vie.

Ceux qui avaient été dispersés par la persécution survenue à l'occasion d'Étienne allèrent jusqu'en Phénicie, dans l'île de Chypre, et à Antioche, annonçant la parole seulement aux Juifs.

Il y eut cependant parmi eux quelques hommes de Chypre et de Cyrène, qui, étant venus à Antioche, s'adressèrent aussi aux Grecs, et leur annoncèrent la bonne nouvelle du Seigneur Jésus.

La main du Seigneur était avec eux, et un grand nombre de personnes crurent et se convertirent au Seigneur.

Le bruit en parvint aux oreilles des membres de l'Église de Jérusalem, et ils envoyèrent Barnabas jusqu'à Antioche.

Lorsqu'il fut arrivé, et qu'il eut vu la grâce de Dieu, il s'en réjouit, et il les exhorta tous à rester d'un coeur ferme attachés au Seigneur.

Car c'était un homme de bien, plein d'Esprit Saint et de foi. Et une foule assez nombreuse se joignit au Seigneur.

Barnabas se rendit ensuite à Tarse, pour chercher Saul;

et, l'ayant trouvé, il l'amena à Antioche. Pendant toute une année, ils se réunirent aux assemblées de l'Église, et ils enseignèrent beaucoup de personnes. Ce fut à Antioche que, pour la première fois, les disciples furent appelés chrétiens.

En ce temps-là, des prophètes descendirent de Jérusalem à Antioche.

L'un deux, nommé Agabus, se leva, et annonça par l'Esprit qu'il y aurait une grande famine sur toute la terre. Elle arriva, en effet, sous Claude.

Les disciples résolurent d'envoyer, chacun selon ses moyens, un secours aux frères qui habitaient la Judée.

Ils le firent parvenir aux anciens par les mains de Barnabas et de Saul.

Узбекский

Ғайрияҳудийлар ҳам Худонинг сўзини қабул қилибди, деган хабар ҳаворийларнинг ва Яҳудиядаги имонлиларнинг қулоғига етиб келди.

Шу сабабдан Бутрус Қуддус шаҳрига борганда, суннатчилар унга таъна қилиб:

“Сен суннат қилинмаган одамларнинг олдига кириб, улар билан бирга еб-ичибсан-ку!” – дейишди.

Бутрус эса бўлиб ўтган воқеаларни бир бошдан уларга нақл қилишга тушди:

“Мен Яффа шаҳрида ибодат қилаётган эканман, ўзимни йўқотиб ваҳий кўрдим: мана, катта рўмолга ўхшаш бир идиш тўрт бурчагидан осилган ҳолда осмондан тушиб, то олдимгача келаётган экан.

Унинг ичига назар солсам, ер юзининг тўрт оёқли, ваҳший ва судралувчи ҳайвонларини ҳамда кўкда учувчи қушларни кўрдим.

Ўшанда:- Бутрус, тур ва сўйиб егин! – деган бир овозни эшитдим.

Мен эса:- Асло, ё Раббим! Менинг оғзимга мутлақо ифлос ёки ҳаром нарса кирган эмас, – дедим.

Овоз иккинчи марта осмондан эшитилиб:- Худо ҳалол деганини сен ҳаром дема, – деди менга.

Бу манзара уч марта такрорланди. Кейин ҳаммаси яна осмонга кўтарилди.

Мана, ўша заҳоти Кесариядан менга юборилган уч одам мен турган уйнинг рўпарасида тўхтаб қолди.

Муқаддас Руҳ эса ҳеч шубҳаланмай улар билан бирга боришимни айтди. Шундай қилиб, бу олти биродар ҳам менга ҳамроҳ бўлишди, улар билан бирга ўша одамнинг уйига кирдик.

У эса уйида пайдо бўлган фариштани қандай кўрганини бизларга айтиб берди. Фаришта унга: “Яффага одамлар юбор, Бутрус лақабли Симунни чақиртир.

У сенга айтадиган сўзларидан ўзинг билан бутун хонадонинг нажот топасизлар”, – деб айтибди.

Мен гапира бошлаганимдаёқ, даставвал бизнинг устимизга тушган Муқаддас Руҳ уларнинг устига ҳам тушиб келди.

Шунда мен Раббимиз Исонинг: “Яҳё пайғамбар одамларни сувга чўмдириб тавба қилдирган, сизлар эса Муқаддас Руҳга чўмдириласизлар”, – деган сўзини эсга олдим.

Агар Худо бизга берган ҳадяни Раббимиз Исо Масиҳга худди биздай инонган мана буларга ҳам берган бўлса, унда мен ким бўлдимки, Худога қаршилик қила олсам?”

Бу сўзларни эшитиб, улар тинчланди. “Худо ғайрияҳудийларни ҳам тавба қилдириб, абадий ҳаёт насиб қилар экан”, – деб Худони олқишлашди.

Стефаннинг ўлдирилиши билан бошланган қувғин оқибатида тарқалиб кетган имонлилар шу орада Худонинг каломини яҳудийлардан бошқа ҳеч кимга билдирмай, Финикия, Кипр ва Антиохиягача етиб борган эдилар.

Антиохия шаҳрига келган баъзи бир кипрлик ва киринеялик кишилар эса Раббимиз Исонинг Хушхабарини у ердаги юнонларга ҳам етказдилар.

Раббимизнинг кучи улар орқали амал қилаётгани учун ҳам кўпчилик Исони Раббим деб имон келтирди.

Бу ҳақда Қуддусдаги имонлилар жамоатининг қулоғига хабар етиб келгач, Барнабога Антиохияга боришни топширдилар.

Барнабо у ерга келганда, Худо иноятининг самарасини кўриб қувонди. Раббимиз Исога чин кўнгилдан берилинглар, деб ҳаммага далда берди.

У Муқаддас Руҳ ва имонга тўлган, хушфеъл одам бўлгани учун, халқнинг талай қисми Исони Раббим деб қабул қилди.

Кейин Барнабо Шоулни ахтариб, Тарсга борди ва уни топиб, Антиохияга келтирди.

Бир йил мобайнида улар имонлилар жамоати билан тўпланиб, талай одамга таълим беришди. Биринчи марта Антиохия шаҳрида Исо шогирдлари Масиҳий деган номни олдилар.

Ўша кунларда Антиохияга Қуддусдан баъзи пайғамбарлар келди.

Улардан Агав дегани Муқаддас Руҳдан руҳланиб қад ростлади-да, бутун дунёда оғир қаҳатчилик бўлишини каромат қилди. (Бу воқеа Қайсар Клавдий даврида содир бўлди.)

Шунда шогирдларнинг ҳар бири қўлидан келганича, Яҳудияда яшовчи имондошларига ёрдам юборишга аҳд қилишди.

Бу аҳдни амалга ошириб, йиғилган нафақаларни Барнабо ва Шоул орқали жамоатнинг оқсоқолларига юборишди.

Таджикский

Языки

Ҳаввориён ва бародароне ки дар Яҳудо буданд, шуниданд, ки ғайрияҳудиён низ каломи Худоро қабул карданд.

Вақте ки Петрус ба Ерусалим омад, махтунон бар вай таъна зада,

Гуфтанд: “Назди мардуми номахтун рафта, бо онҳо хўрок хўрдаӣ“.

Вале Петрус ба ҳикояти муфассали ҳар он чи рўй дода буд, шурўъ намуда, гуфт:

„Ман дар шаҳри Ёфо дуо мегуфтам ва дар ҳолати бехудӣ рўъёе дидам: зарфе нозил мешуд, мисли суфраи калоне ки аз чор гўшааш овезон аз осмон мефуромада бошад, ва инак он назди ман фуромад;

Чун ба он нигариста, дурустакак аз назар гузарондам, чорвои замин, ҳайвоноти ваҳшӣ, хазандагон ва мурғони ҳаворо дидам,

Ва овозе ба гўшам расид, ки мегуфт: ́Эй Петрус, бархоста, забҳ кун, ва бихўр́

Гуфтам: ́Ҳошо, Худовандо, зеро ки ҳаргиз чизе ҳаром ё палид ба даҳон набурдаам́.

Бори дигар хитобе аз осмон ба ҷавобам даррасид, ки мегуфт: ́Он чи Худо пок кардааст, ту ҳаром нахон́.

Ин ҳодиса се бор такрор ёфт, ва ҳама чиз боз ба осмон баромад.

Ва инак, ҳамон лаҳза се марде аз Қайсария назди ман фиристода шуда буданд, ба хонае ки иқомат доштам, расиданд,

Ва Рўҳ ба ман гуфт, ки ҳеҷ шубҳа накарда, бо онҳо биравам; ин шаш бародар низ ҳамроҳи ман рафтанд, ва мо ба хонаи он шахс даромадем.

Вай ба мо нақл кард, ки чӣ гуна дар хонаи худ фариштаро дидааст, ки истода ба вай гуфтааст: ́Ба Ёфо фиристода, Шимъўнро, ки лақабаш Петрус аст, даъват намо,

Ва ў ба ту суханоне бигўяд, ки боиси наҷоти ту ва тамоми хонадони ту хоҳад шуд́.

Вақте ки ба сухан оғоз кардам, Рўҳулқудс ба онҳо нозил шуд, мисли он ки дар ибтидо ба мо нозил шуда буд.

Он гоҳ ба ёд овардам, ки Худованд гуфта буд: ́Яҳьё бо об таъмид медод, лекин шумо бо Рўҳулқудс таъмид хоҳед ёфт́.

Пас, модоме ки Худо ба онҳо ҳамон бахшоишро ато кардааст, ки ба мо ато кард, вақте ки ба Исои Масеҳи Худованд имон овардем, ман кистам, ки тавонам ба Худо монеъ шавам?“.

Вақте ки инро шуниданд, ором шуданд ва Худоро ҳамду сано хонда, гуфтанд: “Дар ҳақиқат Худо ба ғайрияҳудиён низ тавбаи ҳаётбахшро ато кардааст“.

Дар ин миён ба сабаби таъқиботе ки баъд аз Истефанус ба амал омад, бисьёр касон пароканда шуда, то Финиқия ва Қаприс ва Антиёхия расиданд, ва онҳо каломро ба ҳеҷ кас, ғайр аз яҳудиён, мавъиза намекарданд.

Лекин баъзе аз онҳо ки аз аҳли Қаприс ва Қурин буданд, ба Антиёхия расида, бо юнониён гуфтугўй карданд ва аз Исо Худованд башорат доданд,

Ва дасти Худованд бар онҳо буд, ва шумораи бузурге имон оварда, ба Худованд руҷўъ карданд.

Вақте ки овозаи ин ба гўши аҳли калисои Ерусалим расид, Барнабборо ба Антиёхия фиристоданд.

Чун расид, файзи Худоро дида, шод шуд, ва ҳамаро насиҳат кард, ки аз самими қалб ба Худованд бичаспанд;

Зеро ки ў Марди накўкор ва пур аз Рўҳулқудс ва имон буд; ва мардуми бисьёре ба Худованд имон оварданд.

Сонӣ Барнаббо ба ҷустуҷўИ Шоул ба Тарсус рафт ва ўро ёфта, ба Антиёхия овард.

Тамоми сол онҳо дар калисо ҷамъ мешуданд ва мардуми бисьёрро таълим медоданд, ва шогирдон аввалин бор дар Антиёхия масеҳӣ номида шуданд.

Ва воқеъ шуд дар он айём, ки акчанд анбиё аз Ерусалим ба Антиёхия омаданд.

Яке аз онҳо, ки Оғобус ном дошт, бархоста аз Рўҳ илҳом ёфта, пешгўӣ кард, ки дар тамоми ҷаҳон қаҳтии сахте рўй хоҳад дод; он дар замони қайсар Клавдиюс рўй дод;

Он гоҳ шогирдон қарор доданд ки ҳар яке алоқадри дороии худ ионате барои бародарони Яҳудо равона кунад;

Ҳамин тавр ҳам карданд, ва онро ба василаи Барнаббо ва Шоул ба пирон фиристоданд.