и обрѣ́тъ нѣ́коего Иуде́анина и́менемъ Аки́лу, По́нтянина ро́домъ, но́во прише́дша от Италі́и, и Приски́ллу жену́ его́: зане́ повелѣ́лъ бя́ше Клавді́й отлучи́тися всѣ́мъ Иуде́емъ от Ри́ма: прiи́де къ ни́мъ,

и зане́ единохудо́жникомъ бы́ти и́мъ, пребы́сть у ни́хъ и дѣ́лаше: бя́ху бо скинотво́рцы хи́тростiю.

Стяза́шеся же на со́нмищахъ по вся́ суббо́ты и препира́ше Иуде́и и Е́ллины.

И егда́ снидо́ста от Македо́нiи Си́ла же и Тимоѳе́й, тужа́ше ду́хомъ Па́велъ, свидѣ́телствуя Иуде́омъ Иису́са бы́ти Христа́.

Проти́вящымся же и́мъ и ху́лящымъ, отря́съ ри́зы своя́, рече́ къ ни́мъ: кро́вь ва́ша на глава́хъ ва́шихъ: чи́стъ а́зъ, отны́нѣ во язы́ки иду́.

И преше́дъ отту́ду, прiи́де въ до́мъ нѣ́коего и́менемъ Иу́ста, чту́ща Бо́га, ему́же хра́мина бѣ́ вскра́й со́нмища.

Кри́спъ же нача́лникъ собо́ра вѣ́рова Го́сподеви со всѣ́мъ до́момъ свои́мъ, и мно́зи от Кори́нѳянъ слы́шавше вѣ́роваху и креща́хуся.

Рече́ же Госпо́дь въ видѣ́нiи нощнѣ́мъ Па́влу: не бо́йся, но глаго́ли и да не умо́лкнеши,

зане́ А́зъ е́смь съ тобо́ю, и никто́же приложи́тъ озло́бити тя́: зане́ лю́дiе су́ть Ми́ мно́зи во гра́дѣ се́мъ.

Пребы́сть же та́мо лѣ́то и ме́сяцъ ше́сть, учя́ въ ни́хъ сло́ву Бо́жiю.

Галлiо́ну же анѳипа́ту су́щу во Аха́iи, нападо́ша единоду́шно Иуде́е на Па́вла и приведо́ша его́ на суди́лище,

глаго́люще, я́ко проти́ву зако́ну се́й увѣщава́етъ человѣ́ки чти́ти Бо́га.

Хотя́щу же Па́влу отве́рсти уста́, рече́ Галлiо́нъ ко Иуде́емъ: а́ще у́бо непра́вда была́ бы ка́я или́ дѣ́ло зло́е, о, Иуде́е, по сло́ву послу́шалъ бы́хъ ва́съ:

а́ще ли же стяза́нiя су́ть о словеси́ и о и́менѣхъ и о зако́нѣ ва́шемъ, вѣ́дите са́ми: судiя́ бо а́зъ си́мъ не хощу́ бы́ти.

И изгна́ и́хъ от суди́лища.

Е́мше же вси́ Е́ллини Сосѳе́на нача́лника собо́ра, бiя́ху предъ суди́лищемъ: и ни еди́но о си́хъ Галлiо́ну радѣ́нiе бы́сть.

Па́велъ же, еще́ пребы́въ дни́ дово́лны и цѣлова́въ бра́тiю, отплы́ въ Сирі́ю, и съ ни́мъ Аки́ла и Приски́лла, остри́гъ главу́ въ Кегхре́ихъ: обре́кся бо бѣ́.

Приста́ же во Ефе́сѣ и тѣ́хъ оста́ви та́мо, са́мъ же вше́дъ въ со́нмище, стяза́шеся со Иуде́и.

Моля́щымъ же и́мъ его́ на мно́го вре́мя пребы́ти у ни́хъ, не изво́ли,

но отрече́ся и́мъ, глаго́ля, я́ко подоба́етъ ми́ вся́ко пра́здникъ гряду́щiй сотвори́ти во Иерусали́мѣ: па́ки же возвращу́ся къ ва́мъ, Бо́гу хотя́щу. И отвезе́ся от Ефе́са: Аки́ла же и Приски́лла оста́ста во Ефе́сѣ.

[Зач. 41.] И соше́дъ въ Кесарі́ю, возше́дъ и цѣлова́въ це́рковь, сни́де во Антiохі́ю,

и сотво́рь вре́мя нѣ́кое, изы́де, проходя́ поря́ду Галаті́йскую страну́ и Фригі́ю, утвержда́я вся́ ученики́.

Иуде́анинъ же нѣ́кто, Аполло́съ и́менемъ, Алекса́ндрянинъ ро́домъ, му́жъ слове́сенъ, прiи́де во Ефе́съ, си́ленъ сы́й въ кни́гахъ.

Се́й бѣ́ оглаше́нъ пути́ Госпо́дню, и горя́ ду́хомъ, глаго́лаше и уча́ше извѣ́стно я́же о Го́сподѣ, вѣ́дый то́кмо креще́нiе Иоа́нново.

Се́й же нача́тъ дерза́ти на со́нмищихъ. Слы́шавша же его́ Аки́ла и Приски́лла, прiя́ста его́ и извѣ́стнѣе тому́ сказа́ста пу́ть Госпо́день.

Хотя́щу же ему́ преити́ во Аха́iю, предпосла́вше бра́тiя написа́ша ученико́мъ прiя́ти его́: и́же прише́дъ та́мо посо́бствова мно́го вѣ́ровавшымъ благода́тiю:

тве́рдо бо Иуде́и не престая́ облича́ше предъ людьми́, сказу́я Писа́ньми, Иису́са бы́ти Христа́.

[Зач. 42.] Бы́сть же внегда́ бы́ти Аполло́су въ Кори́нѳѣ, Па́велъ, проше́дъ вы́шнiя страны́, прiи́де во Ефе́съ, и обрѣ́тъ нѣ́кiя ученики́,

рече́ къ ни́мъ: а́ще у́бо Ду́хъ Свя́тъ прiя́ли есте́ вѣ́ровавше? Они́ же рѣ́ша къ нему́: но ниже́ а́ще Ду́хъ Святы́й е́сть, слы́шахомъ.

Рече́ же къ ни́мъ: во что́ у́бо крести́стеся? Они́ же реко́ша: во Иоа́нново креще́нiе.

Рече́ же Па́велъ: Иоа́ннъ у́бо крести́ креще́нiемъ покая́нiя, лю́демъ глаго́ля, да во Гряду́щаго по не́мъ вѣ́руютъ, си́рѣчь во Христа́ Иису́са.

Слы́шавше же крести́шася во и́мя Го́спода Иису́са,

и возло́жшу Па́влу на ня́ ру́цѣ, прiи́де Ду́хъ Святы́й на ня́, глаго́лаху же язы́ки и проро́чествоваху.

Бя́ше же всѣ́хъ муже́й я́ко двана́десять.

Вше́дъ же въ со́нмище, дерза́ше, не обину́яся три́ ме́сяцы бесѣ́дуя и увѣря́я, я́же о Ца́рствiи Бо́жiи.

И егда́ нѣ́цыи ожесточа́хуся и пря́хуся, злосло́вяще пу́ть Госпо́день предъ наро́домъ, отсту́пль от ни́хъ отлучи́ ученики́, по вся́ дни́ стяза́яся во учи́лищи мучи́теля {власти́теля} нѣ́коего.

Сiе́ же бы́сть два́ лѣ́та, я́ко всѣ́мъ живу́щымъ во Асі́и слы́шати сло́во Го́спода Иису́са, Жидо́мъ же и Е́ллиномъ.

Си́лы же не про́сты творя́ше Бо́гъ рука́ма Па́вловыма,

я́ко и на неду́жныя наноси́ти от [по́та] тѣ́ла его́ главотя́жы и убру́сцы, и исцѣли́тися и́мъ от неду́гъ, и духо́мъ лука́вымъ исходи́ти от ни́хъ.

Нача́ша же нѣ́цыи от скита́ющихся Иуде́й заклина́телей именова́ти надъ иму́щими ду́хи лука́выя и́мя Го́спода Иису́са, глаго́люще: заклина́емъ вы́ Иису́сомъ, Его́же Па́велъ проповѣ́дуетъ.

Бя́ху же нѣ́цыи сы́нове Ске́вы Иуде́анина архiере́а се́дмь, и́же сiе́ творя́ху.

Отвѣща́въ же ду́хъ лука́вый рече́: Иису́са зна́ю и Па́вла свѣ́мъ, вы́ же кто́ есте́?

И скачя́ на ни́хъ человѣ́къ, въ не́мже бѣ́ ду́хъ лука́вый, и одолѣ́въ и́мъ, укрѣпи́ся на ни́хъ, я́коже наги́мъ и ура́ненымъ избѣжа́ти от хра́ма о́наго.

Сiе́ же бы́сть разу́мно всѣ́мъ живу́щымъ во Ефе́сѣ Иуде́емъ же и Е́ллиномъ, и нападе́ стра́хъ на всѣ́хъ и́хъ, и велича́шеся и́мя Го́спода Иису́са:

мно́зи же от вѣ́ровавшихъ прихожда́ху, исповѣ́дающе и сказу́юще дѣла́ своя́:

дово́лни же от сотво́ршихъ чародѣя́нiя, собра́вше кни́ги своя́, сожига́ху предъ всѣ́ми: и сложи́ша цѣ́ны и́хъ и обрѣто́ша сребра́ пя́ть те́мъ.

Си́це крѣ́пко сло́во Госпо́дне растя́ше и крѣпля́шеся.

И я́коже сконча́шася сiя́, положи́ Па́велъ въ ду́сѣ, проше́дъ Македо́нiю и Аха́iю, ити́ во Иерусали́мъ, ре́къ, я́ко бы́вшу ми́ та́мо, подоба́етъ ми́ и Ри́мъ ви́дѣти.

Посла́въ же въ Македо́нiю два́ от служа́щихъ ему́, Тимоѳе́а и Ера́ста, са́мъ же пребы́сть вре́мя во Асі́и.

Бы́сть же во вре́мя о́но молва́ не ма́ла о пути́ Госпо́дни:

Дими́трiй бо нѣ́кто и́менемъ, среброкова́чь, творя́й хра́мы сре́бряны Артеми́дѣ, подая́ше хитреце́мъ дѣ́ланiе {стяжа́нiе} не ма́ло,

и́хже собра́въ и и́ны сицевы́хъ веще́й дѣ́латели, рече́: му́жiе, вѣ́сте, я́ко от сего́ дѣ́ланiя дово́лство житiю́ на́шему е́сть:

и ви́дите и слы́шите, я́ко не то́кмо Ефе́съ, но ма́ло не всю́ Асі́ю Па́велъ се́й препрѣ́въ, обрати́ мно́гъ наро́дъ, глаго́ля, я́ко не су́ть бо́зи, и́же рука́ми человѣ́ческими быва́ютъ:

не то́кмо же сiя́ бѣду́ прiе́млетъ на́ша ча́сть, е́же бы во обличе́нiе не прiити́, но дабы́ и вели́кiя боги́ни Артеми́ды хра́мъ ни во что́же не вмѣни́лся, и́мать же разори́тися и вели́чество ея́, ю́же вся́ Асі́а и вселе́нная почита́етъ.

Слы́шавше же и бы́вше испо́лнени я́рости, вопiя́ху глаго́люще: вели́ка Артеми́да Ефе́сская.

И испо́лнися гра́дъ ве́сь мяте́жа: устреми́шася же единоду́шно на позо́рище, восхи́щше Га́iа и Ариста́рха Македо́няны, дру́ги {сопу́тники} Па́вловы.

Па́влу же хотя́щу вни́ти въ наро́дъ, не оставля́ху его́ ученицы́:

нѣ́цыи же от Асі́йскихъ нача́лникъ, су́ще ему́ дру́зи, посла́вше къ нему́, моля́ху не вда́ти себе́ въ позо́ръ.

Друзі́и же у́бо и́но нѣ́что вопiя́ху: бѣ́ бо собра́нiе смуще́но, и мно́жайшiи от ни́хъ не вѣ́дяху, чесо́ ра́ди собра́шася.

От наро́да же избра́ша Алекса́ндра, изве́дшымъ его́ Иуде́емъ. Алекса́ндръ же, помаа́въ руко́ю, хотя́ше отвѣща́ти наро́ду.

Разумѣ́вше же, я́ко Иуде́анинъ е́сть, гла́съ бы́сть еди́нъ от всѣ́хъ, я́ко на два́ часа́ вопiю́щихъ: вели́ка Артеми́да Ефе́сская.

Ути́шивъ же кни́жникъ наро́дъ, рече́: му́жiе Ефе́сстiи, кто́ бо е́сть человѣ́къ, и́же не вѣ́сть, я́ко Ефе́сскiй гра́дъ служи́тель е́сть вели́кiя боги́ни Артеми́ды и Дiопе́та?

Безъ вся́каго у́бо прекосло́вiя си́мъ си́це су́щымъ, потре́бно е́сть ва́мъ безмо́лвнымъ бы́ти и ничто́же безчи́нно твори́ти:

приведо́сте бо муже́й си́хъ, ни хра́мъ [Артеми́динъ] окра́дшихъ, ниже́ боги́ню ва́шу ху́лящихъ:

а́ще у́бо Дими́трiй и и́же съ ни́мъ худо́жницы и́мутъ къ кому́ сло́во, суды́ су́ть и анѳипа́ти су́ть: да пое́млютъ дру́гъ на дру́га:

а́ще ли же что́ о ины́хъ и́щете, въ зако́ннѣмъ собра́нiи разрѣши́тся:

и́бо бѣ́дствуемъ порица́еми бы́ти о крамолѣ́ дне́шней, ни еди́нѣй винѣ́ су́щей, о не́йже возмо́жемъ возда́ти сло́во стремле́нiя сего́. И сiя́ ре́къ распусти́ собра́вшiйся наро́дъ.

По утише́нiи же молвы́, призва́въ Па́велъ ученики́, утѣ́шивъ и цѣлова́въ и́хъ, изы́де ити́ въ Македо́нiю.

Проше́дъ же страны́ о́ны и утѣ́шивъ и́хъ сло́вомъ мно́гимъ, прiи́де во Елла́ду:

пожи́въ же ме́сяцы три́, бы́вшу на́нь навѣ́ту от Иуде́й, хотя́щу отвезти́ся въ Сирі́ю, бы́сть хотѣ́нiе возврати́тися сквозѣ́ Македо́нiю.

Послѣ́дова же ему́ да́же до Асі́и Сосипа́тръ Пи́рровъ Бе́рянинъ, Солу́няне же Ариста́рхъ и Секу́ндъ, и Га́iй Де́рвянинъ и Тимоѳе́й, Асі́ане же Тихи́къ и Трофи́мъ.

Сі́и предше́дше жда́ху на́съ въ Троа́дѣ.

Мы́ же отвезо́хомся по дне́хъ опрѣсно́чныхъ от Фили́ппъ и прiидо́хомъ къ ни́мъ въ Троа́ду во дне́хъ пяти́, идѣ́же пребы́хомъ дні́й се́дмь.

[Зач. 43.] Во еди́ну же от суббо́тъ, собра́вшымся ученико́мъ преломи́ти хлѣ́бъ, Па́велъ бесѣ́доваше къ ни́мъ, хотя́ изы́ти на у́трiи, простре́ же сло́во до полу́нощи.

Бя́ху же свѣщы́ мно́ги въ го́рницѣ, идѣ́же бѣ́хомъ со́брани.

Сѣдя́ же нѣ́кто ю́ноша, и́менемъ Евти́хъ, во окнѣ́, отягче́нъ сно́мъ глубо́кимъ, глаго́лющу Па́влу о мно́зѣ, прекло́нься от сна́, паде́ от трекро́вника до́лу, и взя́ша его́ ме́ртва.

Соше́дъ же Па́велъ нападе́ на́нь, и объе́мь его́ рече́: не мо́лвите, и́бо душа́ его́ въ не́мъ е́сть.

Возше́дъ же и прело́мль хлѣ́бъ и вку́шь, дово́лно же бесѣ́довавъ да́же до зари́, и та́ко изы́де.

Приведо́ша же о́трока жи́ва и утѣ́шишася не ма́ло.

Мы́ же, прише́дше въ кора́бль, отвезо́хомся во А́ссонъ, отту́ду хотя́ще поя́ти Па́вла: та́ко бо на́мъ бѣ́ повелѣ́лъ, хотя́ са́мъ пѣ́шь ити́.

И я́коже сни́деся съ на́ми во А́ссонѣ, взе́мше его́ прiидо́хомъ въ Митили́нъ.

И отту́ду отве́зшеся, во у́трiе приста́хомъ проти́ву Хі́ю, въ другі́й же отвезо́хомся въ Са́монъ, и пребы́вше въ Трогиллі́и, въ гряду́щiй же де́нь прiидо́хомъ въ Мили́тъ:

[Зач. 44.] суди́ бо Па́велъ ми́мо ити́ Ефе́съ, я́ко да не бу́детъ ему́ закоснѣ́ти во Асі́и, тща́шебося, а́ще возмо́жно бу́детъ, въ де́нь Пятьдеся́тный бы́ти во Иерусали́мѣ.

От Мили́та же посла́въ во Ефе́съ, призва́ пресви́теры церко́вныя,

и я́коже прiидо́ша къ нему́, рече́ къ ни́мъ: вы́ вѣ́сте, я́ко от пе́рваго дне́, отне́лиже прiидо́хъ во Асі́ю, ка́ко съ ва́ми все́ вре́мя бы́хъ,

рабо́тая Го́сподеви со вся́кимъ смиреному́дрiемъ и мно́гими слеза́ми и напа́стьми, прилучи́вшимися мнѣ́ от Иуде́йскихъ навѣ́тъ:

я́ко ни въ чесо́мъ от поле́зныхъ обину́хся, е́же сказа́ти ва́мъ и научи́ти ва́съ предъ людьми́ и по домо́мъ,

засвидѣ́телствуя Иуде́емъ же и Е́ллиномъ е́же къ Бо́гу покая́нiе и вѣ́ру я́же въ Го́спода на́шего Иису́са Христа́.

И ны́нѣ, се́, а́зъ свя́занъ Ду́хомъ гряду́ во Иерусали́мъ, я́же въ не́мъ хотя́щая приключи́тися мнѣ́ не вѣ́дый:

то́чiю я́ко Ду́хъ Святы́й по вся́ гра́ды свидѣ́телствуетъ, глаго́ля, я́ко у́зы мене́ и ско́рби жду́тъ.

Но ни еди́но же попече́нiе творю́, ниже́ и́мамъ ду́шу мою́ че́стну себѣ́, ра́звѣ е́же сконча́ти тече́нiе мое́ съ ра́достiю и слу́жбу, ю́же прiя́хъ от Го́спода Иису́са, засвидѣ́телствовати Ева́нгелiе благода́ти Бо́жiя.

И ны́нѣ, се́, а́зъ вѣ́мъ, я́ко ктому́ не у́зрите лица́ моего́ вы́ вси́, въ ни́хже проидо́хъ проповѣ́дуя Ца́рствiе Бо́жiе.

Тѣ́мже свидѣ́телствую ва́мъ во дне́шнiй де́нь, я́ко чи́стъ а́зъ от кро́ве всѣ́хъ,

не обину́хся бо сказа́ти ва́мъ всю́ во́лю Бо́жiю.

Внима́йте у́бо себѣ́ и всему́ ста́ду, въ не́мже ва́съ Ду́хъ Святы́й поста́ви епи́скопы, пасти́ Це́рковь Го́спода и Бо́га, ю́же стяжа́ Кро́вiю Свое́ю.

А́зъ бо вѣ́мъ сiе́, я́ко по отше́ствiи мое́мъ вни́дутъ во́лцы тя́жцы въ ва́съ, не щадя́щiи ста́да:

и от ва́съ самѣ́хъ воста́нутъ му́жiе глаго́лющiи развраще́ная, е́же отторга́ти ученики́ вслѣ́дъ себе́.

Сего́ ра́ди бди́те, помина́юще, я́ко три́ лѣ́та но́щь и де́нь не престая́хъ учя́ со слеза́ми еди́наго кого́ждо ва́съ.

И ны́нѣ предаю́ ва́съ, бра́тiе, Богови и сло́ву благода́ти Его́, могу́щему назда́ти и да́ти ва́мъ наслѣ́дiе во освяще́нныхъ всѣ́хъ.

Сребра́ или́ зла́та или́ ри́зъ ни еди́наго возжела́хъ:

са́ми вѣ́сте, я́ко тре́бованiю моему́ и су́щымъ со мно́ю послужи́стѣ ру́цѣ мои́ сі́и.

Вся́ сказа́хъ ва́мъ, я́ко та́ко тружда́ющымся подоба́етъ заступа́ти немощны́я, помина́ти же сло́во Го́спода Иису́са, я́ко Са́мъ рече́: блаже́ннѣе е́сть па́че дая́ти, не́жели прiима́ти.

И сiя́ ре́къ, прекло́нь колѣ́на своя́, со всѣ́ми и́ми помоли́ся.

Мно́гъ же бы́сть пла́чь всѣ́мъ: и напа́дше на вы́ю Па́влову, облобыза́ху его́,

скорбя́ще наипа́че о словеси́, е́же рече́, я́ко ктому́ не и́мутъ лица́ его́ узрѣ́ти. Провожда́ху же его́ въ кора́бль.

И я́коже бы́сть отвезти́ся на́мъ, отто́ргшымся от ни́хъ, пря́мо ше́дше прiидо́хомъ въ Ко́нъ, въ другі́й же де́нь въ Ро́досъ и отту́ду въ Пата́ру:

и обрѣ́тше кора́бль преходя́щь въ Финикі́ю, возше́дше отвезо́хомся.

Возни́кшiй же на́мъ Ки́пръ оста́вльше ошу́юю, плы́хомъ въ Сирі́ю и приста́хомъ въ Ти́рѣ, та́мо бо бя́ше кораблю́ изложи́ти бре́мя:

и обрѣ́тше ученики́, пребы́хомъ ту́ дні́й се́дмь: и́же Па́влови глаго́лаху Ду́хомъ не восходи́ти во Иерусали́мъ.

Егда́ же бы́сть на́мъ сконча́ти дни́, изше́дше идо́хомъ, провожда́ющымъ на́съ всѣ́мъ съ жена́ми и дѣтьми́ да́же до внѣ́ гра́да: и прекло́нше колѣ́на при бре́зѣ помоли́хомся.

И цѣлова́вше дру́гъ дру́га внидо́хомъ въ кора́бль, они́ же возврати́шася во своя́ си.

Мы́ же, пла́ванiе наче́нше от Ти́ра, приста́хомъ во Птолемаи́дѣ, и цѣлова́вше бра́тiю, пребы́хомъ де́нь еди́нъ у ни́хъ.

[Зач. 45.] Во у́трiе же изше́дше Па́велъ и и́же съ ни́мъ, прiидо́хомъ въ Кесарі́ю, и вше́дше въ до́мъ Фили́ппа благовѣ́стника, су́ща от седми́ [дiа́конъ], пребы́хомъ у него́.

Сего́ же бя́ху дще́ри дѣви́цы четы́ри прорица́ющыя.

Пребыва́ющымъ же на́мъ та́мо дни́ мно́ги, сни́де нѣ́кто от Иуде́и проро́къ, и́менемъ Ага́въ,

и прише́дъ къ на́мъ и взе́мъ по́ясъ Па́вловъ, связа́въ же свои́ ру́цѣ и но́зѣ, рече́: та́ко глаго́летъ Ду́хъ Святы́й: му́жа, его́же е́сть по́ясъ се́й, та́ко свя́жутъ [его́] во Иерусали́мѣ Иуде́е и предадя́тъ въ ру́цѣ язы́ковъ.

И я́коже слы́шахомъ сiя́, моля́хомъ мы́ же и намѣ́стнiи {та́мошнiи жи́телiе}, не восходи́ти ему́ во Иерусали́мъ.

Отвѣща́ же Па́велъ и рече́: что́ творите́, пла́чуще и сокруша́юще ми́ се́рдце? А́зъ бо не то́чiю свя́занъ бы́ти [хощу́], но и умре́ти во Иерусали́мѣ гото́въ е́смь за и́мя Го́спода Иису́са.

Не повину́ющуся же ему́, умолча́хомъ, ре́кше: во́ля Госпо́дня да бу́детъ.

По дне́хъ же си́хъ угото́вльшеся взыдо́хомъ во Иерусали́мъ:

прiидо́ша же съ на́ми и нѣ́цыи ученицы́ от Кесарі́и, веду́ще съ собо́ю, у него́же бы обита́ти на́мъ, Мна́сона нѣ́коего Ки́прянина, дре́вняго ученика́.

Бы́вшымъ же на́мъ во Иерусали́мѣ, любе́зно прiя́ша на́съ бра́тiя.

На у́трiе же вни́де Па́велъ съ на́ми ко Иа́кову, вси́ же прiидо́ша ста́рцы.

И цѣлова́въ и́хъ, сказа́ше по еди́ному ко́еждо, е́же сотвори́ Бо́гъ во язы́цѣхъ служе́нiемъ его́.

Они́ же слы́шавше сла́вляху Бо́га и реко́ша ему́: ви́диши ли, бра́те, коли́ко те́мъ е́сть Иуде́й вѣ́ровавшихъ? И вси́ ревни́телiе зако́ну су́ть:

увѣсти́шася же о тебѣ́, я́ко отступле́нiю учи́ши от зако́на Моисе́ова живу́щыя во язы́цѣхъ вся́ Иуде́и, глаго́ля не обрѣ́зовати и́мъ ча́дъ свои́хъ, ниже́ во обы́чаехъ оте́ческихъ ходи́ти.

Что́ у́бо е́сть? Вся́ко подоба́етъ наро́ду сни́тися: услы́шатъ бо, я́ко прише́лъ еси́.

Сiе́ у́бо сотвори́, е́же ти́ глаго́лемъ: су́ть у на́съ му́жiе четы́ри обѣща́вше себе́ Бо́гу:

сiя́ пои́мъ очи́стися съ ни́ми и иждиви́ на ни́хъ, да остри́жутъ си́ главы́: и разумѣ́ютъ вси́, я́ко возвѣще́нная и́мъ о тебѣ́ ничто́же су́ть, но пребыва́еши и са́мъ зако́нъ храня́.

А о вѣ́ровавшихъ язы́цѣхъ мы́ посла́хомъ, суди́вше ничто́же таково́е соблюда́ти и́мъ, то́кмо храни́ти себе́ от идоложе́ртвенныхъ и кро́ве, и уда́вленины и блуда́.

[Зач. 46.] Тогда́ Па́велъ пое́мь му́жы о́ны, на у́трiе съ ни́ми очи́щься вни́де во святи́лище, возвѣща́я исполне́нiе дні́й очище́нiя, до́ндеже принесено́ бы́сть за еди́наго коего́ждо и́хъ приноше́нiе.

И я́коже хотя́ху се́дмь дні́й сконча́тися, и́же от Асі́и Иуде́е, ви́дѣвше его́ во святи́лищи, нава́диша ве́сь наро́дъ и возложи́ша на́нь ру́цѣ,

вопiю́ще: му́жiе Изра́илстiи, помози́те: се́й е́сть человѣ́къ, и́же на лю́ди и зако́нъ и на мѣ́сто сiе́ всѣ́хъ всю́ду учи́тъ: еще́ же и Е́ллины введе́ въ це́рковь и оскверни́ свято́е мѣ́сто сiе́.

Бя́ху бо ви́дѣли Трофи́ма Ефе́сянина во гра́дѣ съ ни́мъ, его́же мня́ху, я́ко въ це́рковь вве́лъ е́сть Па́велъ.

Подви́жеся же гра́дъ ве́сь, и бы́сть стече́нiе лю́демъ: и е́мше Па́вла, влеча́ху его́ во́нъ изъ це́ркве, и а́бiе затвори́шася две́ри.

И́щущымъ же и́мъ уби́ти его́, взы́де вѣ́сть къ ты́сящнику спи́ры, я́ко ве́сь возмути́ся Иерусали́мъ:

о́нъ же а́бiе пои́мъ во́ины и со́тники, притече́ на ня́: они́ же ви́дѣвше ты́сящника и во́ины, преста́ша би́ти Па́вла.

Присту́пль же ты́сящникъ я́тъ его́ и повелѣ́ связа́ти его́ вери́гома желѣ́знома двѣма́, и вопроша́ше: кто́ у́бо е́сть и что́ е́сть сотвори́лъ.

Друзі́и же и́но нѣ́что вопiя́ху въ наро́дѣ: не могі́й же разумѣ́ти извѣ́стное молвы́ ра́ди, повелѣ́ отвести́ его́ въ по́лкъ.

Егда́ же бы́сть на степе́нехъ, прилучи́ся воздви́жену бы́ти ему́ от во́инъ ну́жды ра́ди наро́да,

послѣ́доваше бо мно́жество люді́й зову́щихъ: возми́ его́.

Хотя́ же вни́ти въ по́лкъ Па́велъ глаго́ла ты́сящнику: а́ще лѣ́ть ми́ е́сть глаго́лати что́ тебѣ́? О́нъ же рече́: гре́чески умѣ́еши ли?

Не ты́ ли еси́ Еги́птянинъ, пре́жде си́хъ дні́й превѣща́вый и изведы́й въ пусты́ню четы́ри ты́сящы муже́й сикаре́й?

Рече́ же Па́велъ: а́зъ человѣ́къ у́бо е́смь Иуде́анинъ, Та́рсянинъ, сла́внаго гра́да въ Киликі́и жи́тель: молю́ же тя́, повели́ ми глаго́лати къ лю́демъ.

Повелѣ́вшу же ему́, Па́велъ стоя́ на степе́нехъ помаа́въ руко́ю къ лю́демъ: мно́гу же безмо́лвiю бы́вшу, возгласи́ евре́йскимъ язы́комъ, глаго́ля:

Синодальный

1 Служение Павла в Коринфе полтора года; Крисп. 12 Проконсул Галлион прогнал иудеев с жалобой на Павла. 18 Возвращение Павла в Сирию; оттуда в Галатию и Фригию. 24 Аполлос в Ефесе.

[Зач. 40В.] После сего Павел, оставив Афины, пришел в Коринф;

и, найдя некоторого Иудея, именем Акилу, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его, – потому что Клавдий повелел всем Иудеям удалиться из Рима, – пришел к ним;

и, по одинаковости ремесла, остался у них и работал; ибо ремеслом их было делание палаток.

Во всякую же субботу он говорил в синагоге и убеждал Иудеев и Еллинов.

А когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, то Павел понуждаем был духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос.

Но как они противились и злословили, то он, отрясши одежды свои, сказал к ним: кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам.

И пошел оттуда, и пришел к некоторому чтущему Бога, именем Иусту, которого дом был подле синагоги.

Крисп же, начальник синагоги, уверовал в Господа со всем домом своим, и многие из Коринфян, слушая, уверовали и крестились.

Господь же в видении ночью сказал Павлу: не бойся, но говори и не умолкай,

ибо Я с тобою, и никто не сделает тебе зла, потому что у Меня много людей в этом городе.

И он оставался там год и шесть месяцев, поучая их слову Божию.

Между тем, во время проконсульства Галлиона в Ахаии, напали Иудеи единодушно на Павла и привели его пред судилище,

говоря, что он учит людей чтить Бога не по закону.

Когда же Павел хотел открыть уста, Галлион сказал Иудеям: Иудеи! если бы какая-нибудь была обида или злой умысел, то я имел бы причину выслушать вас,

но когда идет спор об учении и об именах и о законе вашем, то разбирайте сами; я не хочу быть судьею в этом.

И прогнал их от судилища.

А все Еллины, схватив Сосфена, начальника синагоги, били его перед судилищем; и Галлион нимало не беспокоился о том.

Павел, пробыв еще довольно дней, простился с братиями и отплыл в Сирию, – и с ним Акила и Прискилла, – остригши голову в Кенхреях, по обету.

Достигнув Ефеса, оставил их там, а сам вошел в синагогу и рассуждал с Иудеями.

Когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился,

а простился с ними, сказав: мне нужно непременно провести приближающийся праздник в Иерусалиме; к вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу. И отправился из Ефеса. (Акила же и Прискилла остались в Ефесе.)

[Зач. 41.] Побывав в Кесарии, он приходил в Иерусалим, приветствовал церковь и отошел в Антиохию.

И, проведя там несколько времени, вышел, и проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию, утверждая всех учеников.

Некто Иудей, именем Аполлос, родом из Александрии, муж красноречивый и сведущий в Писаниях, пришел в Ефес.

Он был наставлен в начатках пути Господня и, горя духом, говорил и учил о Господе правильно, зная только крещение Иоанново.

Он начал смело говорить в синагоге. Услышав его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень.

А когда он вознамерился идти в Ахаию, то братия послали к тамошним ученикам, располагая их принять его; и он, прибыв туда, много содействовал уверовавшим благодатью,

ибо он сильно опровергал Иудеев всенародно, доказывая Писаниями, что Иисус есть Христос.

1 Павел находит в Ефесе учеников, незнакомых с Духом Святым; научает их и крестит. 13 Нападение бесноватого на иудейских заклинателей; сожжение ценных чародейских книг. 21 Планы Павла относительно дальнейших посещений. 23 Мятеж ефесян под руководством серебряника Димитрия.

[Зач. 42.] Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел, пройдя верхние страны, прибыл в Ефес и, найдя там некоторых учеников,

сказал им: приняли ли вы Святого Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой.

Он сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение.

Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса.

Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса,

и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святой, и они стали говорить иными языками и пророчествовать.

Всех их было человек около двенадцати.

Придя в синагогу, он небоязненно проповедовал три месяца, беседуя и удостоверяя о Царствии Божием.

Но как некоторые ожесточились и не верили, злословя путь Господень перед народом, то он, оставив их, отделил учеников, и ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна.

Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины.

Бог же творил немало чудес руками Павла,

так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них.

Даже некоторые из скитающихся Иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует.

Это делали какие-то семь сынов Иудейского первосвященника Скевы.

Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?

И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома.

Это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса.

Многие же из уверовавших приходили, исповедуя и открывая дела свои.

А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч драхм.

С такою силою возрастало и возмогало слово Господне.

Когда же это совершилось, Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен видеть и Рим.

И, послав в Македонию двоих из служивших ему, Тимофея и Ераста, сам остался на время в Асии.

В то время произошел немалый мятеж против пути Господня,

ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль,

собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше;

между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги.

А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная.

Выслушав это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская!

И весь город наполнился смятением. Схватив Македонян Гаия и Аристарха, спутников Павловых, они единодушно устремились на зрелище.

Когда же Павел хотел войти в народ, ученики не допустили его.

Также и некоторые из Асийских начальников, будучи друзьями его, послав к нему, просили не показываться на зрелище.

Между тем одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались.

По предложению Иудеев, из народа вызван был Александр. Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу.

Когда же узнали, что он Иудей, то закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская!

Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: мужи Ефесские! какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета?

Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво.

А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемидина не обокрали, ни богини вашей не хулили.

Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга.

А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании.

Ибо мы находимся в опасности – за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище. Сказав это, он распустил собрание.

1 Путь Павла чрез Македонию и Грецию. 7 Воскрешение Евтиха в Троаде. 13 Начало путешествия Павла в Иерусалим. 17 Его слово в Мелите к пресвитерам из Ефеса; их прощание.

По прекращении мятежа Павел, призвав учеников и дав им наставления и простившись с ними, вышел и пошел в Македонию.

Пройдя же те места и преподав верующим обильные наставления, пришел в Елладу.

Там пробыл он три месяца. Когда же, по случаю возмущения, сделанного против него Иудеями, он хотел отправиться в Сирию, то пришло ему на мысль возвратиться через Македонию.

Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин, и из Фессалоникийцев Аристарх и Секунд, и Гаий Дервянин и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим.

Они, пойдя вперед, ожидали нас в Троаде.

А мы, после дней опресночных, отплыли из Филипп и дней в пять прибыли к ним в Троаду, где пробыли семь дней.

[Зач. 43.] В первый же день недели, когда ученики собрались для преломления хлеба, Павел, намереваясь отправиться в следующий день, беседовал с ними и продолжил слово до полуночи.

В горнице, где мы собрались, было довольно светильников.

Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, именем Евтих, сидевший на окне, погрузился в глубокий сон и, пошатнувшись, сонный упал вниз с третьего жилья, и поднят мертвым.

Павел, сойдя, пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем.

Взойдя же и преломив хлеб и вкусив, беседовал довольно, даже до рассвета, и потом вышел.

Между тем отрока привели живого, и немало утешились.

Мы пошли вперед на корабль и поплыли в Асс, чтобы взять оттуда Павла; ибо он так приказал нам, намереваясь сам идти пешком.

Когда же он сошелся с нами в Ассе, то, взяв его, мы прибыли в Митилину.

И, отплыв оттуда, в следующий день мы остановились против Хиоса, а на другой пристали к Самосу и, побывав в Трогиллии, в следующий день прибыли в Милит,

[Зач. 44.] ибо Павлу рассудилось миновать Ефес, чтобы не замедлить ему в Асии; потому что он поспешал, если можно, в день Пятидесятницы быть в Иерусалиме.

Из Милита же послав в Ефес, он призвал пресвитеров церкви,

и, когда они пришли к нему, он сказал им: вы знаете, как я с первого дня, в который пришел в Асию, все время был с вами,

работая Господу со всяким смиренномудрием и многими слезами, среди искушений, приключавшихся мне по злоумышлениям Иудеев;

как я не пропустил ничего полезного, о чем вам не проповедовал бы и чему не учил бы вас всенародно и по домам,

возвещая Иудеям и Еллинам покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа.

И вот, ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что́ там встретится со мною;

только Дух Святой по всем городам свидетельствует, говоря, что узы и скорби ждут меня.

Но я ни на что не взираю и не дорожу своею жизнью, только бы с радостью совершить поприще мое и служение, которое я принял от Господа Иисуса, проповедать Евангелие благодати Божией.

И ныне, вот, я знаю, что уже не увидите лица моего все вы, между которыми ходил я, проповедуя Царствие Божие.

Посему свидетельствую вам в нынешний день, что чист я от крови всех,

ибо я не упускал возвещать вам всю волю Божию.

Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святой поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею.

Ибо я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада;

и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою.

Посему бодрствуйте, памятуя, что я три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас.

И ныне предаю вас, братия, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными.

Ни серебра, ни золота, ни одежды я ни от кого не пожелал:

сами знаете, что нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили руки мои сии.

Во всем показал я вам, что, так трудясь, надобно поддерживать слабых и памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: «блаженнее давать, нежели принимать».

Сказав это, он преклонил колени свои и со всеми ими помолился.

Тогда немалый плач был у всех, и, падая на выю Павла, целовали его,

скорбя особенно от сказанного им слова, что они уже не увидят лица его. И провожали его до корабля.

1 Путешествие Павла прервано в Тире. 7 В Кесарии Агав предсказывает узы Павловы. 15 Прибытие Павла в Иерусалим и собрание с пресвитерами. 20 Их совет Павлу о соблюдении иудейского обряда. 27 Избавление Павла римскими солдатами от иудейской толпы в храме. 37 Разрешение говорить к народу.

Когда же мы, расставшись с ними, отплыли, то прямо пришли в Кос, на другой день в Родос и оттуда в Патару,

и, найдя корабль, идущий в Финикию, взошли на него и отплыли.

Быв в виду Кипра и оставив его слева, мы плыли в Сирию, и пристали в Тире, ибо тут надлежало сложить груз с корабля.

И, найдя учеников, пробыли там семь дней. Они, по внушению Духа, говорили Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим.

Проведя эти дни, мы вышли и пошли, и нас провожали все с женами и детьми даже за город; а на берегу, преклонив колени, помолились.

И, простившись друг с другом, мы вошли в корабль, а они возвратились домой.

Мы же, совершив плавание, прибыли из Тира в Птолемаиду, где, приветствовав братьев, пробыли у них один день.

[Зач. 45.] А на другой день Павел и мы, бывшие с ним, выйдя, пришли в Кесарию и, войдя в дом Филиппа благовестника, одного из семи диаконов, остались у него.

У него были четыре дочери девицы, пророчествующие.

Между тем как мы пребывали у них многие дни, пришел из Иудеи некто пророк, именем Агав,

и, войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников.

Когда же мы услышали это, то и мы и тамошние просили, чтобы он не ходил в Иерусалим.

Но Павел в ответ сказал: что вы делаете? что плачете и сокрушаете сердце мое? я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса.

Когда же мы не могли уговорить его, то успокоились, сказав: да будет воля Господня!

После сих дней, приготовившись, пошли мы в Иерусалим.

С нами шли и некоторые ученики из Кесарии, провожая нас к некоему давнему ученику, Мнасону Кипрянину, у которого можно было бы нам жить.

По прибытии нашем в Иерусалим братия радушно приняли нас.

На другой день Павел пришел с нами к Иакову; пришли и все пресвитеры.

Приветствовав их, Павел рассказывал подробно, что сотворил Бог у язычников служением его.

Они же, выслушав, прославили Бога и сказали ему: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона.

А о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям.

Итак, что же? Верно соберется народ; ибо услышат, что ты пришел.

Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет.

Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон.

А об уверовавших язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда.

[Зач. 46.] Тогда Павел, взяв тех мужей и очистившись с ними, в следующий день вошел в храм и объявил окончание дней очищения, когда должно быть принесено за каждого из них приношение.

Когда же семь дней оканчивались, тогда Асийские Иудеи, увидев его в храме, возмутили весь народ и наложили на него руки,

крича: мужи Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего; притом и Еллинов ввел в храм и осквернил святое место сие.

Ибо перед тем они видели с ним в городе Трофима Ефесянина и думали, что Павел его ввел в храм.

Весь город пришел в движение, и сделалось стечение народа; и, схватив Павла, повлекли его вон из храма, и тотчас заперты были двери.

Когда же они хотели убить его, до тысяченачальника полка дошла весть, что весь Иерусалим возмутился.

Он, тотчас взяв воинов и сотников, устремился на них; они же, увидев тысяченачальника и воинов, перестали бить Павла.

Тогда тысяченачальник, приблизившись, взял его и велел сковать двумя цепями, и спрашивал: кто он, и что сделал.

В народе одни кричали одно, а другие другое. Он же, не могши по причине смятения узнать ничего верного, повелел вести его в крепость.

Когда же он был на лестнице, то воинам пришлось нести его по причине стеснения от народа,

ибо множество народа следовало и кричало: смерть ему!

При входе в крепость Павел сказал тысяченачальнику: можно ли мне сказать тебе нечто? А тот сказал: ты знаешь по-гречески?

Так не ты ли тот Египтянин, который перед сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников?

Павел же сказал: я Иудеянин, Тарсянин, гражданин небезызвестного Киликийского города; прошу тебя, позволь мне говорить к народу.

Когда же тот позволил, Павел, стоя на лестнице, дал знак рукою народу; и, когда сделалось глубокое молчание, начал говорить на еврейском языке так:

Итальянский

Языки

Dopo questi fatti Paolo lasciò Atene e si recò a Corinto.

Qui trovò un Giudeo di nome Aquila, nativo del Ponto, arrivato poco prima dall'Italia, con la moglie Priscilla, in seguito all'ordine di Claudio che allontanava da Roma tutti i Giudei. Paolo si recò da loro

e, poiché erano del medesimo mestiere, si stabilì in casa loro e lavorava. Di mestiere, infatti, erano fabbricanti di tende.

Ogni sabato poi discuteva nella sinagoga e cercava di persuadere Giudei e Greci.

Quando Sila e Timòteo giunsero dalla Macedonia, Paolo cominciò a dedicarsi tutto alla Parola, testimoniando davanti ai Giudei che Gesù è il Cristo.

Ma, poiché essi si opponevano e lanciavano ingiurie, egli, scuotendosi le vesti, disse: "Il vostro sangue ricada sul vostro capo: io sono innocente. D'ora in poi me ne andrò dai pagani".

Se ne andò di là ed entrò nella casa di un tale, di nome Tizio Giusto, uno che venerava Dio, la cui abitazione era accanto alla sinagoga.

Crispo, capo della sinagoga, credette nel Signore insieme a tutta la sua famiglia; e molti dei Corinzi, ascoltando Paolo, credevano e si facevano battezzare.

Una notte, in visione, il Signore disse a Paolo: "Non aver paura; continua a parlare e non tacere,

perché io sono con te e nessuno cercherà di farti del male: in questa città io ho un popolo numeroso".

Così Paolo si fermò un anno e mezzo, e insegnava fra loro la parola di Dio.

Mentre Gallione era proconsole dell'Acaia, i Giudei insorsero unanimi contro Paolo e lo condussero davanti al tribunale

dicendo: "Costui persuade la gente a rendere culto a Dio in modo contrario alla Legge".

Paolo stava per rispondere, ma Gallione disse ai Giudei: "Se si trattasse di un delitto o di un misfatto, io vi ascolterei, o Giudei, come è giusto.

Ma se sono questioni di parole o di nomi o della vostra Legge, vedetevela voi: io non voglio essere giudice di queste faccende".

E li fece cacciare dal tribunale.

Allora tutti afferrarono Sòstene, capo della sinagoga, e lo percossero davanti al tribunale, ma Gallione non si curava affatto di questo.

Paolo si trattenne ancora diversi giorni, poi prese congedo dai fratelli e s'imbarcò diretto in Siria, in compagnia di Priscilla e Aquila. A Cencre si era rasato il capo a causa di un voto che aveva fatto.

Giunsero a Èfeso, dove lasciò i due coniugi e, entrato nella sinagoga, si mise a discutere con i Giudei.

Questi lo pregavano di fermarsi più a lungo, ma non acconsentì.

Tuttavia congedandosi disse: "Ritornerò di nuovo da voi, se Dio vorrà"; quindi partì da Èfeso.

Sbarcato a Cesarèa, salì a Gerusalemme a salutare la Chiesa e poi scese ad Antiòchia.

Trascorso là un po' di tempo, partì: percorreva di seguito la regione della Galazia e la Frìgia, confermando tutti i discepoli.

Arrivò a Èfeso un Giudeo, di nome Apollo, nativo di Alessandria, uomo colto, esperto nelle Scritture.

Questi era stato istruito nella via del Signore e, con animo ispirato, parlava e insegnava con accuratezza ciò che si riferiva a Gesù, sebbene conoscesse soltanto il battesimo di Giovanni.

Egli cominciò a parlare con franchezza nella sinagoga. Priscilla e Aquila lo ascoltarono, poi lo presero con sé e gli esposero con maggiore accuratezza la via di Dio.

Poiché egli desiderava passare in Acaia, i fratelli lo incoraggiarono e scrissero ai discepoli di fargli buona accoglienza. Giunto là, fu molto utile a quelli che, per opera della grazia, erano divenuti credenti.

Confutava infatti vigorosamente i Giudei, dimostrando pubblicamente attraverso le Scritture che Gesù è il Cristo.

Mentre Apollo era a Corinto, Paolo, attraversate le regioni dell'altopiano, scese a Èfeso. Qui trovò alcuni discepoli

e disse loro: "Avete ricevuto lo Spirito Santo quando siete venuti alla fede?". Gli risposero: "Non abbiamo nemmeno sentito dire che esista uno Spirito Santo".

Ed egli disse: "Quale battesimo avete ricevuto?". "Il battesimo di Giovanni", risposero.

Disse allora Paolo: "Giovanni battezzò con un battesimo di conversione, dicendo al popolo di credere in colui che sarebbe venuto dopo di lui, cioè in Gesù".

Udito questo, si fecero battezzare nel nome del Signore Gesù

e, non appena Paolo ebbe imposto loro le mani, discese su di loro lo Spirito Santo e si misero a parlare in lingue e a profetare.

Erano in tutto circa dodici uomini.

Entrato poi nella sinagoga, vi poté parlare liberamente per tre mesi, discutendo e cercando di persuadere gli ascoltatori di ciò che riguarda il regno di Dio.

Ma, poiché alcuni si ostinavano e si rifiutavano di credere, dicendo male in pubblico di questa Via, si allontanò da loro, separò i discepoli e continuò a discutere ogni giorno nella scuola di Tiranno.

Questo durò per due anni, e così tutti gli abitanti della provincia d'Asia, Giudei e Greci, poterono ascoltare la parola del Signore.

Dio intanto operava prodigi non comuni per mano di Paolo,

al punto che mettevano sopra i malati fazzoletti o grembiuli che erano stati a contatto con lui e le malattie cessavano e gli spiriti cattivi fuggivano.

Alcuni Giudei, che erano esorcisti itineranti, provarono anch'essi a invocare il nome del Signore Gesù sopra quanti avevano spiriti cattivi, dicendo: "Vi scongiuro per quel Gesù che Paolo predica!".

Così facevano i sette figli di un certo Sceva, uno dei capi dei sacerdoti, giudeo.

Ma lo spirito cattivo rispose loro: "Conosco Gesù e so chi è Paolo, ma voi chi siete?".

E l'uomo che aveva lo spirito cattivo si scagliò su di loro, ebbe il sopravvento su tutti e li trattò con tale violenza che essi fuggirono da quella casa nudi e coperti di ferite.

Il fatto fu risaputo da tutti i Giudei e i Greci che abitavano a Èfeso e tutti furono presi da timore, e il nome del Signore Gesù veniva glorificato.

Molti di quelli che avevano abbracciato la fede venivano a confessare in pubblico le loro pratiche di magia

e un numero considerevole di persone, che avevano esercitato arti magiche, portavano i propri libri e li bruciavano davanti a tutti. Ne fu calcolato il valore complessivo e si trovò che era di cinquantamila monete d'argento.

Così la parola del Signore cresceva con vigore e si rafforzava.

Dopo questi fatti, Paolo decise nello Spirito di attraversare la Macedonia e l'Acaia e di recarsi a Gerusalemme, dicendo: "Dopo essere stato là, devo vedere anche Roma".

Inviati allora in Macedonia due dei suoi aiutanti, Timòteo ed Erasto, si trattenne ancora un po' di tempo nella provincia di Asia.

Fu verso quel tempo che scoppiò un grande tumulto riguardo a questa Via.

Un tale, di nome Demetrio, che era òrafo e fabbricava tempietti di Artèmide in argento, procurando in tal modo non poco guadagno agli artigiani,

li radunò insieme a quanti lavoravano a questo genere di oggetti e disse: "Uomini, voi sapete che da questa attività proviene il nostro benessere;

ora, potete osservare e sentire come questo Paolo abbia convinto e fuorviato molta gente, non solo di Èfeso, ma si può dire di tutta l'Asia, affermando che non sono dèi quelli fabbricati da mani d'uomo.

Non soltanto c'è il pericolo che la nostra categoria cada in discredito, ma anche che il santuario della grande dea Artèmide non sia stimato più nulla e venga distrutta la grandezza di colei che tutta l'Asia e il mondo intero venerano".

All'udire ciò, furono pieni di collera e si misero a gridare: "Grande è l'Artèmide degli Efesini!".

La città fu tutta in agitazione e si precipitarono in massa nel teatro, trascinando con sé i Macèdoni Gaio e Aristarco, compagni di viaggio di Paolo.

Paolo voleva presentarsi alla folla, ma i discepoli non glielo permisero.

Anche alcuni dei funzionari imperiali, che gli erano amici, mandarono a pregarlo di non avventurarsi nel teatro.

Intanto, chi gridava una cosa, chi un'altra; l'assemblea era agitata e i più non sapevano il motivo per cui erano accorsi.

Alcuni della folla fecero intervenire un certo Alessandro, che i Giudei avevano spinto avanti, e Alessandro, fatto cenno con la mano, voleva tenere un discorso di difesa davanti all'assemblea.

Appena s'accorsero che era giudeo, si misero tutti a gridare in coro per quasi due ore: "Grande è l'Artèmide degli Efesini!".

Ma il cancelliere della città calmò la folla e disse: "Abitanti di Èfeso, chi fra gli uomini non sa che la città di Èfeso è custode del tempio della grande Artèmide e della sua statua caduta dal cielo?

Poiché questi fatti sono incontestabili, è necessario che stiate calmi e non compiate gesti inconsulti.

Voi avete condotto qui questi uomini, che non hanno profanato il tempio né hanno bestemmiato la nostra dea.

Perciò, se Demetrio e gli artigiani che sono con lui hanno delle ragioni da far valere contro qualcuno, esistono per questo i tribunali e vi sono i proconsoli: si citino in giudizio l'un l'altro.

Se poi desiderate qualche altra cosa, si deciderà nell'assemblea legittima.

C'è infatti il rischio di essere accusati di sedizione per l'accaduto di oggi, non essendoci alcun motivo con cui possiamo giustificare questo assembramento". Detto questo, sciolse l'assemblea.

Cessato il tumulto, Paolo mandò a chiamare i discepoli e, dopo averli esortati, li salutò e si mise in viaggio per la Macedonia.

Dopo aver attraversato quelle regioni, esortando i discepoli con molti discorsi, arrivò in Grecia.

Trascorsi tre mesi, poiché ci fu un complotto dei Giudei contro di lui mentre si apprestava a salpare per la Siria, decise di fare ritorno attraverso la Macedonia.

Lo accompagnavano Sòpatro di Berea, figlio di Pirro, Aristarco e Secondo di Tessalònica, Gaio di Derbe e Timòteo, e gli asiatici Tìchico e Tròfimo.

Questi però, partiti prima di noi, ci attendevano a Tròade;

noi invece salpammo da Filippi dopo i giorni degli Azzimi e li raggiungemmo in capo a cinque giorni a Tròade, dove ci trattenemmo sette giorni.

Il primo giorno della settimana ci eravamo riuniti a spezzare il pane, e Paolo, che doveva partire il giorno dopo, conversava con loro e prolungò il discorso fino a mezzanotte.

C'era un buon numero di lampade nella stanza al piano superiore, dove eravamo riuniti.

Ora, un ragazzo di nome Èutico, seduto alla finestra, mentre Paolo continuava a conversare senza sosta, fu preso da un sonno profondo; sopraffatto dal sonno, cadde giù dal terzo piano e venne raccolto morto.

Paolo allora scese, si gettò su di lui, lo abbracciò e disse: "Non vi turbate; è vivo!".

Poi risalì, spezzò il pane, mangiò e, dopo aver parlato ancora molto fino all'alba, partì.

Intanto avevano ricondotto il ragazzo vivo, e si sentirono molto consolati.

Noi, che eravamo già partiti per nave, facemmo vela per Asso, dove dovevamo prendere a bordo Paolo; così infatti egli aveva deciso, intendendo fare il viaggio a piedi.

Quando ci ebbe raggiunti ad Asso, lo prendemmo con noi e arrivammo a Mitilene.

Salpati da qui, il giorno dopo ci trovammo di fronte a Chio; l'indomani toccammo Samo e il giorno seguente giungemmo a Mileto.

Paolo infatti aveva deciso di passare al largo di Èfeso, per evitare di subire ritardi nella provincia d'Asia: gli premeva essere a Gerusalemme, se possibile, per il giorno della Pentecoste.

Da Mileto mandò a chiamare a Èfeso gli anziani della Chiesa.

Quando essi giunsero presso di lui, disse loro: "Voi sapete come mi sono comportato con voi per tutto questo tempo, fin dal primo giorno in cui arrivai in Asia:

ho servito il Signore con tutta umiltà, tra le lacrime e le prove che mi hanno procurato le insidie dei Giudei;

non mi sono mai tirato indietro da ciò che poteva essere utile, al fine di predicare a voi e di istruirvi, in pubblico e nelle case,

testimoniando a Giudei e Greci la conversione a Dio e la fede nel Signore nostro Gesù.

Ed ecco, dunque, costretto dallo Spirito, io vado a Gerusalemme, senza sapere ciò che là mi accadrà.

So soltanto che lo Spirito Santo, di città in città, mi attesta che mi attendono catene e tribolazioni.

Non ritengo in nessun modo preziosa la mia vita, purché conduca a termine la mia corsa e il servizio che mi fu affidato dal Signore Gesù, di dare testimonianza al vangelo della grazia di Dio.

E ora, ecco, io so che non vedrete più il mio volto, voi tutti tra i quali sono passato annunciando il Regno.

Per questo attesto solennemente oggi, davanti a voi, che io sono innocente del sangue di tutti,

perché non mi sono sottratto al dovere di annunciarvi tutta la volontà di Dio.

Vegliate su voi stessi e su tutto il gregge, in mezzo al quale lo Spirito Santo vi ha costituiti come custodi per essere pastori della Chiesa di Dio, che si è acquistata con il sangue del proprio Figlio.

Io so che dopo la mia partenza verranno fra voi lupi rapaci, che non risparmieranno il gregge;

perfino in mezzo a voi sorgeranno alcuni a parlare di cose perverse, per attirare i discepoli dietro di sé.

Per questo vigilate, ricordando che per tre anni, notte e giorno, io non ho cessato, tra le lacrime, di ammonire ciascuno di voi.

E ora vi affido a Dio e alla parola della sua grazia, che ha la potenza di edificare e di concedere l'eredità fra tutti quelli che da lui sono santificati.

Non ho desiderato né argento né oro né il vestito di nessuno.

Voi sapete che alle necessità mie e di quelli che erano con me hanno provveduto queste mie mani.

In tutte le maniere vi ho mostrato che i deboli si devono soccorrere lavorando così, ricordando le parole del Signore Gesù, che disse: "Si è più beati nel dare che nel ricevere!"".

Dopo aver detto questo, si inginocchiò con tutti loro e pregò.

Tutti scoppiarono in pianto e, gettandosi al collo di Paolo, lo baciavano,

addolorati soprattutto perché aveva detto che non avrebbero più rivisto il suo volto. E lo accompagnarono fino alla nave.

Appena ci fummo separati da loro, salpammo e per la via diretta giungemmo a Cos, il giorno seguente a Rodi e di qui a Pàtara.

Trovata una nave che faceva la traversata per la Fenicia, vi salimmo e prendemmo il largo.

Giunti in vista di Cipro, la lasciammo a sinistra e, navigando verso la Siria, sbarcammo a Tiro, dove la nave doveva scaricare.

Avendo trovato i discepoli, rimanemmo là una settimana, ed essi, per impulso dello Spirito, dicevano a Paolo di non salire a Gerusalemme.

Ma, quando furono passati quei giorni, uscimmo e ci mettemmo in viaggio, accompagnati da tutti loro, con mogli e figli, fino all'uscita della città. Inginocchiati sulla spiaggia, pregammo,

poi ci salutammo a vicenda; noi salimmo sulla nave ed essi tornarono alle loro case.

Terminata la navigazione, da Tiro approdammo a Tolemàide; andammo a salutare i fratelli e restammo un giorno con loro.

Ripartiti il giorno seguente, giungemmo a Cesarèa; entrati nella casa di Filippo l'evangelista, che era uno dei Sette, restammo presso di lui.

Egli aveva quattro figlie nubili, che avevano il dono della profezia.

Eravamo qui da alcuni giorni, quando scese dalla Giudea un profeta di nome Àgabo.

Egli venne da noi e, presa la cintura di Paolo, si legò i piedi e le mani e disse: "Questo dice lo Spirito Santo: l'uomo al quale appartiene questa cintura, i Giudei a Gerusalemme lo legheranno così e lo consegneranno nelle mani dei pagani".

All'udire queste cose, noi e quelli del luogo pregavamo Paolo di non salire a Gerusalemme.

Allora Paolo rispose: "Perché fate così, continuando a piangere e a spezzarmi il cuore? Io sono pronto non soltanto a essere legato, ma anche a morire a Gerusalemme per il nome del Signore Gesù".

E poiché non si lasciava persuadere, smettemmo di insistere dicendo: "Sia fatta la volontà del Signore!".

Dopo questi giorni, fatti i preparativi, salimmo a Gerusalemme.

Vennero con noi anche alcuni discepoli da Cesarèa, i quali ci condussero da un certo Mnasone di Cipro, discepolo della prima ora, dal quale ricevemmo ospitalità.

Arrivati a Gerusalemme, i fratelli ci accolsero festosamente.

Il giorno dopo Paolo fece visita a Giacomo insieme con noi; c'erano anche tutti gli anziani.

Dopo aver rivolto loro il saluto, si mise a raccontare nei particolari quello che Dio aveva fatto tra i pagani per mezzo del suo ministero.

Come ebbero ascoltato, davano gloria a Dio; poi dissero a Paolo: "Tu vedi, fratello, quante migliaia di Giudei sono venuti alla fede e sono tutti osservanti della Legge.

Ora, hanno sentito dire di te che insegni a tutti i Giudei sparsi tra i pagani di abbandonare Mosè, dicendo di non circoncidere più i loro figli e di non seguire più le usanze tradizionali.

Che facciamo? Senza dubbio verranno a sapere che sei arrivato.

Fa' dunque quanto ti diciamo. Vi sono fra noi quattro uomini che hanno fatto un voto.

Prendili con te, compi la purificazione insieme a loro e paga tu per loro perché si facciano radere il capo. Così tutti verranno a sapere che non c'è nulla di vero in quello che hanno sentito dire, ma che invece anche tu ti comporti bene, osservando la Legge.

Quanto ai pagani che sono venuti alla fede, noi abbiamo deciso e abbiamo loro scritto che si tengano lontani dalle carni offerte agli idoli, dal sangue, da ogni animale soffocato e dalle unioni illegittime".

Allora Paolo prese con sé quegli uomini e, il giorno seguente, fatta insieme a loro la purificazione, entrò nel tempio per comunicare il compimento dei giorni della purificazione, quando sarebbe stata presentata l'offerta per ciascuno di loro.

Stavano ormai per finire i sette giorni, quando i Giudei della provincia d'Asia, come lo videro nel tempio, aizzarono tutta la folla e misero le mani su di lui

gridando: "Uomini d'Israele, aiuto! Questo è l'uomo che va insegnando a tutti e dovunque contro il popolo, contro la Legge e contro questo luogo; ora ha perfino introdotto dei Greci nel tempio e ha profanato questo luogo santo!".

Avevano infatti veduto poco prima Tròfimo di Èfeso in sua compagnia per la città, e pensavano che Paolo lo avesse fatto entrare nel tempio.

Allora tutta la città fu in subbuglio e il popolo accorse. Afferrarono Paolo, lo trascinarono fuori dal tempio e subito furono chiuse le porte.

Stavano già cercando di ucciderlo, quando fu riferito al comandante della coorte che tutta Gerusalemme era in agitazione.

Immediatamente egli prese con sé dei soldati e dei centurioni e si precipitò verso di loro. Costoro, alla vista del comandante e dei soldati, cessarono di percuotere Paolo.

Allora il comandante si avvicinò, lo arrestò e ordinò che fosse legato con due catene; intanto si informava chi fosse e che cosa avesse fatto.

Tra la folla però chi gridava una cosa, chi un'altra. Non riuscendo ad accertare la realtà dei fatti a causa della confusione, ordinò di condurlo nella fortezza.

Quando fu alla gradinata, dovette essere portato a spalla dai soldati a causa della violenza della folla.

La moltitudine del popolo infatti veniva dietro, urlando: "A morte!".

Sul punto di essere condotto nella fortezza, Paolo disse al comandante: "Posso dirti una parola?". Quello disse: "Conosci il greco?

Allora non sei tu quell'Egiziano che in questi ultimi tempi ha sobillato e condotto nel deserto i quattromila ribelli?".

Rispose Paolo: "Io sono un giudeo di Tarso in Cilìcia, cittadino di una città non senza importanza. Ti prego, permettimi di parlare al popolo".

Egli acconsentì e Paolo, in piedi sui gradini, fece cenno con la mano al popolo; si fece un grande silenzio ed egli si rivolse loro ad alta voce in lingua ebraica, dicendo: