Егда́ же бы́сть на́мъ сконча́ти дни́, изше́дше идо́хомъ, провожда́ющымъ на́съ всѣ́мъ съ жена́ми и дѣтьми́ да́же до внѣ́ гра́да: и прекло́нше колѣ́на при бре́зѣ помоли́хомся.

И цѣлова́вше дру́гъ дру́га внидо́хомъ въ кора́бль, они́ же возврати́шася во своя́ си.

Мы́ же, пла́ванiе наче́нше от Ти́ра, приста́хомъ во Птолемаи́дѣ, и цѣлова́вше бра́тiю, пребы́хомъ де́нь еди́нъ у ни́хъ.

[Зач. 45.] Во у́трiе же изше́дше Па́велъ и и́же съ ни́мъ, прiидо́хомъ въ Кесарі́ю, и вше́дше въ до́мъ Фили́ппа благовѣ́стника, су́ща от седми́ [дiа́конъ], пребы́хомъ у него́.

Сего́ же бя́ху дще́ри дѣви́цы четы́ри прорица́ющыя.

Пребыва́ющымъ же на́мъ та́мо дни́ мно́ги, сни́де нѣ́кто от Иуде́и проро́къ, и́менемъ Ага́въ,

и прише́дъ къ на́мъ и взе́мъ по́ясъ Па́вловъ, связа́въ же свои́ ру́цѣ и но́зѣ, рече́: та́ко глаго́летъ Ду́хъ Святы́й: му́жа, его́же е́сть по́ясъ се́й, та́ко свя́жутъ [его́] во Иерусали́мѣ Иуде́е и предадя́тъ въ ру́цѣ язы́ковъ.

И я́коже слы́шахомъ сiя́, моля́хомъ мы́ же и намѣ́стнiи {та́мошнiи жи́телiе}, не восходи́ти ему́ во Иерусали́мъ.

Отвѣща́ же Па́велъ и рече́: что́ творите́, пла́чуще и сокруша́юще ми́ се́рдце? А́зъ бо не то́чiю свя́занъ бы́ти [хощу́], но и умре́ти во Иерусали́мѣ гото́въ е́смь за и́мя Го́спода Иису́са.

Не повину́ющуся же ему́, умолча́хомъ, ре́кше: во́ля Госпо́дня да бу́детъ.

По дне́хъ же си́хъ угото́вльшеся взыдо́хомъ во Иерусали́мъ:

прiидо́ша же съ на́ми и нѣ́цыи ученицы́ от Кесарі́и, веду́ще съ собо́ю, у него́же бы обита́ти на́мъ, Мна́сона нѣ́коего Ки́прянина, дре́вняго ученика́.

Бы́вшымъ же на́мъ во Иерусали́мѣ, любе́зно прiя́ша на́съ бра́тiя.

На у́трiе же вни́де Па́велъ съ на́ми ко Иа́кову, вси́ же прiидо́ша ста́рцы.

И цѣлова́въ и́хъ, сказа́ше по еди́ному ко́еждо, е́же сотвори́ Бо́гъ во язы́цѣхъ служе́нiемъ его́.

Они́ же слы́шавше сла́вляху Бо́га и реко́ша ему́: ви́диши ли, бра́те, коли́ко те́мъ е́сть Иуде́й вѣ́ровавшихъ? И вси́ ревни́телiе зако́ну су́ть:

увѣсти́шася же о тебѣ́, я́ко отступле́нiю учи́ши от зако́на Моисе́ова живу́щыя во язы́цѣхъ вся́ Иуде́и, глаго́ля не обрѣ́зовати и́мъ ча́дъ свои́хъ, ниже́ во обы́чаехъ оте́ческихъ ходи́ти.

Что́ у́бо е́сть? Вся́ко подоба́етъ наро́ду сни́тися: услы́шатъ бо, я́ко прише́лъ еси́.

Сiе́ у́бо сотвори́, е́же ти́ глаго́лемъ: су́ть у на́съ му́жiе четы́ри обѣща́вше себе́ Бо́гу:

сiя́ пои́мъ очи́стися съ ни́ми и иждиви́ на ни́хъ, да остри́жутъ си́ главы́: и разумѣ́ютъ вси́, я́ко возвѣще́нная и́мъ о тебѣ́ ничто́же су́ть, но пребыва́еши и са́мъ зако́нъ храня́.

А о вѣ́ровавшихъ язы́цѣхъ мы́ посла́хомъ, суди́вше ничто́же таково́е соблюда́ти и́мъ, то́кмо храни́ти себе́ от идоложе́ртвенныхъ и кро́ве, и уда́вленины и блуда́.

[Зач. 46.] Тогда́ Па́велъ пое́мь му́жы о́ны, на у́трiе съ ни́ми очи́щься вни́де во святи́лище, возвѣща́я исполне́нiе дні́й очище́нiя, до́ндеже принесено́ бы́сть за еди́наго коего́ждо и́хъ приноше́нiе.

И я́коже хотя́ху се́дмь дні́й сконча́тися, и́же от Асі́и Иуде́е, ви́дѣвше его́ во святи́лищи, нава́диша ве́сь наро́дъ и возложи́ша на́нь ру́цѣ,

вопiю́ще: му́жiе Изра́илстiи, помози́те: се́й е́сть человѣ́къ, и́же на лю́ди и зако́нъ и на мѣ́сто сiе́ всѣ́хъ всю́ду учи́тъ: еще́ же и Е́ллины введе́ въ це́рковь и оскверни́ свято́е мѣ́сто сiе́.

Бя́ху бо ви́дѣли Трофи́ма Ефе́сянина во гра́дѣ съ ни́мъ, его́же мня́ху, я́ко въ це́рковь вве́лъ е́сть Па́велъ.

Подви́жеся же гра́дъ ве́сь, и бы́сть стече́нiе лю́демъ: и е́мше Па́вла, влеча́ху его́ во́нъ изъ це́ркве, и а́бiе затвори́шася две́ри.

И́щущымъ же и́мъ уби́ти его́, взы́де вѣ́сть къ ты́сящнику спи́ры, я́ко ве́сь возмути́ся Иерусали́мъ:

о́нъ же а́бiе пои́мъ во́ины и со́тники, притече́ на ня́: они́ же ви́дѣвше ты́сящника и во́ины, преста́ша би́ти Па́вла.

Присту́пль же ты́сящникъ я́тъ его́ и повелѣ́ связа́ти его́ вери́гома желѣ́знома двѣма́, и вопроша́ше: кто́ у́бо е́сть и что́ е́сть сотвори́лъ.

Друзі́и же и́но нѣ́что вопiя́ху въ наро́дѣ: не могі́й же разумѣ́ти извѣ́стное молвы́ ра́ди, повелѣ́ отвести́ его́ въ по́лкъ.

Егда́ же бы́сть на степе́нехъ, прилучи́ся воздви́жену бы́ти ему́ от во́инъ ну́жды ра́ди наро́да,

послѣ́доваше бо мно́жество люді́й зову́щихъ: возми́ его́.

Хотя́ же вни́ти въ по́лкъ Па́велъ глаго́ла ты́сящнику: а́ще лѣ́ть ми́ е́сть глаго́лати что́ тебѣ́? О́нъ же рече́: гре́чески умѣ́еши ли?

Не ты́ ли еси́ Еги́птянинъ, пре́жде си́хъ дні́й превѣща́вый и изведы́й въ пусты́ню четы́ри ты́сящы муже́й сикаре́й?

Рече́ же Па́велъ: а́зъ человѣ́къ у́бо е́смь Иуде́анинъ, Та́рсянинъ, сла́внаго гра́да въ Киликі́и жи́тель: молю́ же тя́, повели́ ми глаго́лати къ лю́демъ.

Повелѣ́вшу же ему́, Па́велъ стоя́ на степе́нехъ помаа́въ руко́ю къ лю́демъ: мно́гу же безмо́лвiю бы́вшу, возгласи́ евре́йскимъ язы́комъ, глаго́ля:

Греческий [Greek (Koine)]

ὡς δὲ ἐγένετο ἀναχθῆναι ἡμᾶς ἀποσπασθέντας ἀπ᾿ αὐτῶν εὐθυδρομήσαντες ἤλθομεν εἰς τὴν Κῶ τῇ δὲ ἑξῆς εἰς τὴν Ῥόδον κἀκεῖθεν εἰς Пάταρα

καὶ εὑρόντες πλοῖον διαπερῶν εἰς φοινίκην ἐπιβάντες ἀνήχθημεν

ἀναφάναντες δὲ τὴν Κύπρον καὶ καταλιπόντες αὐτὴν εὐώνυμον ἐπλέομεν εἰς Συρίαν καὶ κατήλθομεν εἰς Τύρον ἐκεῖσε γὰρ τὸ πλοῖον ἦν ἀποφορτιζόμενον τὸν γόμον

ἀνευρόντες δὲ τοὺς μαθητὰς ἐπεμείναμεν αὐτοῦ ἡμέρας ἑπτά οἵτινες τῷ Пαύλῳ ἔλεγον διὰ τοῦ πνεύματος μὴ ἐπιβαίνειν εἰς Ἱεροσόλυμα

ὅτε δὲ ἐγένετο ἡμᾶς ἐξαρτίσαι τὰς ἡμέρας ἐξελθόντες ἐπορευόμεθα προπεμπόντων ἡμᾶς πάντων σὺν γυναιξὶ καὶ τέκνοις ἕως ἔξω τῆς πόλεως καὶ θέντες τὰ γόνατα ἐπὶ τὸν αἰγιαλὸν προσευξάμενοι

ἀπησπασάμεθα ἀλλήλους καὶ ἀνέβημεν εἰς τὸ πλοῖον ἐκεῖνοι δὲ ὑπέστρεψαν εἰς τὰ ἴδια

ἡμεῖς δὲ τὸν πλοῦν διανύσαντες ἀπὸ Τύρου κατηντήσαμεν εἰς Пτολεμαΐδα καὶ ἀσπασάμενοι τοὺς ἀδελφοὺς ἐμείναμεν ἡμέραν μίαν παρ᾿ αὐτοῖς

τῇ δὲ ἐπαύριον ἐξελθόντες ἤλθομεν εἰς Καισάρειαν καὶ εἰσελθόντες εἰς τὸν οἶκον Φιλίππου τοῦ εὐαγγελιστοῦ ὄντος ἐκ τῶν ἑπτὰ ἐμείναμεν παρ᾿ αὐτῷ

τούτῳ δὲ ἦσαν θυγατέρες τέσσαρες παρθένοι προφητεύουσαι

ἐπιμενόντων δὲ ἡμέρας πλείους κατῆλθέν τις ἀπὸ τῆς Ἰουδαίας προφήτης ὀνόματι Ἅγαβος

καὶ ἐλθὼν πρὸς ἡμᾶς καὶ ἄρας τὴν ζώνην τοῦ Пαύλου δήσας ἑαυτοῦ τοὺς πόδας καὶ τὰς χεῖρας εἶπεν τάδε λέγει τὸ πνεῦμα τὸ ἅγιον τὸν ἄνδρα οὗ ἐστιν ἡ ζώνη αὕτη οὕτως δήσουσιν ἐν Ἰερουσαλὴμ οἱ Ἰουδαῖοι καὶ παραδώσουσιν εἰς χεῖρας ἐθνῶν

ὡς δὲ ἠκούσαμεν ταῦτα παρεκαλοῦμεν ἡμεῖς τε καὶ οἱ ἐντόπιοι τοῦ μὴ ἀναβαίνειν αὐτὸν εἰς Ἰερουσαλήμ

τότε ἀπεκρίθη ὁ Пαῦλος τί ποιεῖτε κλαίοντες καὶ συνθρύπτοντές μου τὴν καρδίαν ἐγὼ γὰρ οὐ μόνον δεθῆναι ἀλλὰ καὶ ἀποθανεῖν εἰς Ἰερουσαλὴμ ἑτοίμως ἔχω ὑπὲρ τοῦ ὀνόματος τοῦ κυρίου Ἰησοῦ

μὴ πειθομένου δὲ αὐτοῦ ἡσυχάσαμεν εἰπόντες τοῦ κυρίου τὸ θέλημα γινέσθω

μετὰ δὲ τὰς ἡμέρας ταύτας ἐπισκευασάμενοι ἀνεβαίνομεν εἰς Ἱεροσόλυμα

συνῆλθον δὲ καὶ τῶν μαθητῶν ἀπὸ Καισαρείας σὺν ἡμῖν ἄγοντες παρ᾿ ᾧ ξενισθῶμεν Μνάσωνί τινι Κυπρίῳ ἀρχαίῳ μαθητῇ

γενομένων δὲ ἡμῶν εἰς Ἱεροσόλυμα ἀσμένως ἀπεδέξαντο ἡμᾶς οἱ ἀδελφοί

τῇ δὲ ἐπιούσῃ εἰσῄει ὁ Пαῦλος σὺν ἡμῖν πρὸς Ἰάκωβον πάντες τε παρεγένοντο οἱ πρεσβύτεροι

καὶ ἀσπασάμενος αὐτοὺς ἐξηγεῖτο καθ᾿ ἓν ἕκαστον ὧν ἐποίησεν ὁ θεὸς ἐν τοῖς ἔθνεσιν διὰ τῆς διακονίας αὐτοῦ

οἱ δὲ ἀκούσαντες ἐδόξαζον τὸν θεόν εἶπόν τε αὐτῷ θεωρεῖς ἀδελφέ πόσαι μυριάδες εἰσὶν ἐν τοῖς Ἰουδαίοις τῶν πεπιστευκότων καὶ πάντες ζηλωταὶ τοῦ νόμου ὑπάρχουσιν

κατηχήθησαν δὲ περὶ σοῦ ὅτι ἀποστασίαν διδάσκεις ἀπὸ Μωϋσέως τοὺς κατὰ τὰ ἔθνη πάντας Ἰουδαίους λέγων μὴ περιτέμνειν αὐτοὺς τὰ τέκνα μηδὲ τοῖς ἔθεσιν περιπατεῖν

τί οὖν ἐστιν πάντως ἀκούσονται ὅτι ἐλήλυθας

τοῦτο οὖν ποίησον ὅ σοι λέγομεν εἰσὶν ἡμῖν ἄνδρες τέσσαρες εὐχὴν ἔχοντες ἐφ᾿ ἑαυτῶν

τούτους παραλαβὼν ἁγνίσθητι σὺν αὐτοῖς καὶ δαπάνησον ἐπ᾿ αὐτοῖς ἵνα ξυρήσονται τὴν κεφαλήν καὶ γνώσονται πάντες ὅτι ὧν κατήχηνται περὶ σοῦ οὐδέν ἐστιν ἀλλὰ στοιχεῖς καὶ αὐτὸς φυλάσσων τὸν νόμον

περὶ δὲ τῶν πεπιστευκότων ἐθνῶν ἡμεῖς ἐπεστείλαμεν κρίναντες φυλάσσεσθαι αὐτοὺς τό τε εἰδωλόθυτον καὶ αἷμα καὶ πνικτὸν καὶ πορνείαν

τότε ὁ Пαῦλος παραλαβὼν τοὺς ἄνδρας τῇ ἐχομένῃ ἡμέρᾳ σὺν αὐτοῖς ἁγνισθεὶς εἰσῄει εἰς τὸ ἱερόν διαγγέλλων τὴν ἐκπλήρωσιν τῶν ἡμερῶν τοῦ ἁγνισμοῦ ἕως οὗ προσηνέχθη ὑπὲρ ἑνὸς ἑκάστου αὐτῶν ἡ προσφορά

ὡς δὲ ἔμελλον αἱ ἑπτὰ ἡμέραι συντελεῖσθαι οἱ ἀπὸ τῆς Ἀσίας Ἰουδαῖοι θεασάμενοι αὐτὸν ἐν τῷ ἱερῷ συνέχεον πάντα τὸν ὄχλον καὶ ἐπέβαλον ἐπ᾿ αὐτὸν τὰς χεῖρας

κράζοντες ἄνδρες Ἰσραηλῖται βοηθεῖτε οὗτός ἐστιν ὁ ἄνθρωπος ὁ κατὰ τοῦ λαοῦ καὶ τοῦ νόμου καὶ τοῦ τόπου τούτου πάντας πανταχῇ διδάσκων ἔτι τε καὶ Ἕλληνας εἰσήγαγεν εἰς τὸ ἱερὸν καὶ κεκοίνωκεν τὸν ἅγιον τόπον τοῦτον

ἦσαν γὰρ προεωρακότες Τρόφιμον τὸν Ἐφέσιον ἐν τῇ πόλει σὺν αὐτῷ ὃν ἐνόμιζον ὅτι εἰς τὸ ἱερὸν εἰσήγαγεν ὁ Пαῦλος

ἐκινήθη τε ἡ πόλις ὅλη καὶ ἐγένετο συνδρομὴ τοῦ λαοῦ καὶ ἐπιλαβόμενοι τοῦ Пαύλου εἷλκον αὐτὸν ἔξω τοῦ ἱεροῦ καὶ εὐθέως ἐκλείσθησαν αἱ θύραι

ζητούντων τε αὐτὸν ἀποκτεῖναι ἀνέβη φάσις τῷ χιλιάρχῳ τῆς σπείρης ὅτι ὅλη συγχύννεται Ἰερουσαλήμ

ὃς ἐξαυτῆς παραλαβὼν στρατιώτας καὶ ἑκατοντάρχας κατέδραμεν ἐπ᾿ αὐτούς οἱ δὲ ἰδόντες τὸν χιλίαρχον καὶ τοὺς στρατιώτας ἐπαύσαντο τύπτοντες τὸν Пαῦλον

τότε ἐγγίσας ὁ χιλίαρχος ἐπελάβετο αὐτοῦ καὶ ἐκέλευσεν δεθῆναι ἁλύσεσι δυσί καὶ ἐπυνθάνετο τίς εἴη καὶ τί ἐστιν πεποιηκώς

ἄλλοι δὲ ἄλλο τι ἐπεφώνουν ἐν τῷ ὄχλῳ μὴ δυναμένου δὲ αὐτοῦ γνῶναι τὸ ἀσφαλὲς διὰ τὸν θόρυβον ἐκέλευσεν ἄγεσθαι αὐτὸν εἰς τὴν παρεμβολήν

ὅτε δὲ ἐγένετο ἐπὶ τοὺς ἀναβαθμούς συνέβη βαστάζεσθαι αὐτὸν ὑπὸ τῶν στρατιωτῶν διὰ τὴν βίαν τοῦ ὄχλου

ἠκολούθει γὰρ τὸ πλῆθος τοῦ λαοῦ κράζοντες αἶρε αὐτόν

μέλλων τε εἰσάγεσθαι εἰς τὴν παρεμβολὴν ὁ Пαῦλος λέγει τῷ χιλιάρχῳ εἰ ἔξεστίν μοι εἰπεῖν τι πρὸς σέ ὁ δὲ ἔφη Ἑλληνιστὶ γινώσκεις

οὐκ ἄρα σὺ εἶ ὁ Αἰγύπτιος ὁ πρὸ τούτων τῶν ἡμερῶν ἀναστατώσας καὶ ἐξαγαγὼν εἰς τὴν ἔρημον τοὺς τετρακισχιλίους ἄνδρας τῶν σικαρίων

εἶπεν δὲ ὁ Пαῦλος ἐγὼ ἄνθρωπος μέν εἰμι Ἰουδαῖος Ταρσεὺς τῆς Κιλικίας οὐκ ἀσήμου πόλεως πολίτης δέομαι δέ σου ἐπίτρεψόν μοι λαλῆσαι πρὸς τὸν λαόν

ἐπιτρέψαντος δὲ αὐτοῦ ὁ Пαῦλος ἑστὼς ἐπὶ τῶν ἀναβαθμῶν κατέσεισεν τῇ χειρὶ τῷ λαῷ πολλῆς δὲ σιγῆς γενομένης προσεφώνησεν τῇ Ἑβραΐδι διαλέκτῳ λέγων

Таджикский

Бо онҳо хайру маъзур карда, бо киштӣ равона шудем ва рост ба Кос омадем; рўзи дигар ба Русд ва аз он ҷо ба Потра расидем;

Дар он ҷо киштие ёфтем, ки ба Финиқия рафтанӣ буд, ва ба он савор шуда, ҳаракат кардем.

Қаприсро, ки аз дур намоён шуд, ба тарафи чап монда, сўи Сурия равона шудем ва дар Сўр лангар андохтем, зеро ки дар он ҷо мебоист бори киштиро мефуроварданд.

Дар он ҷо шогирдонро пайдо карда, ҳафт рўз истодем; онҳо аз рўҳ илҳом ёфта, ба Павлус гуфтанд, ки ба Ерусалим наравад.

Чун вақти мо ба охир расид, боз ба роҳ даромадем, ва ҳама бо занону бачаҳошон моро то беруни шаҳр гусел карданд; мо дар соҳили баҳр зону зада, дуо гуфтем,

Ва бо ҳамдигар хайру хуш карда, ба киштӣ даромадем, ва онҳо ба хонаҳои худ баргаштанд.

Аз Сўр сафари худро бо киштӣ давом додем, ба Птолимус расидем ва дар он ҷо бо бародарон мулоқот карда, як рўз дар наздашон истодем.

Рўзи дигар Павлус ва мо, ки ҳамроҳаш будем, он ҷоро тарк карда, ба Қайсария омадем ва ба хонаи Филлипуси башоратдиҳанда, ки яке аз ҳафт нафар буд, даромада, назди ў мондем.

Ў чор духтари бокира дошт, ки нубувват мекарданд.

Баъд аз чандин рўзре ки дар он ҷо будем, Оғобус ном набие аз яҳудо омад.

Ва назди мо даромада, камарбанди Павлусро гирифту дастҳо ва пойҳои худро баст ва гуфт: “Рўҳулқудс мегўяд, ки яҳудиён дар Ерусалим соҳиби ин камарбандро ҳамин тавр баста, ба дасти ғайрияҳудиён хоҳанд супурд“.

Вақте ки инро шунидем, мо ва аҳли он ҷо илтимос кардем, ки ў ба Ерусалим наравад.

Аммо Павлус дар ҷавоб гуфт: “Ин чӣ корест, ки шумо мекунед? Чаро бо гирьяи худ дили маро мешиканед? Зеро ки тайёр ҳастам на танҳо бандӣ шавам, балки дар Ерусалим ба хотири исми Исои Худованд бимирам“.

Чун ба гапи мо надаромад, ба ҷуз ин сухан: ́Он чи хости Худованд аст, бишавад!́чизи дигаре нагуфтем.

Баъд аз он рўзҳо мо тадоруки сафарро дида, сўи Ерусалим равона шудем;

Баъзе аз шогирдони сокини Қайсария низ ҳамроҳи мо омада, моро ба хонаи Маносўн ном шахсе ки аз аҳли Қаприс ва шогирди дерина буд, оварданд, то ки назди ў манзил кунем.

Вақте ки вориди Ерусалим шудем, бародарон моро бо хурсандӣ пазироӣ карданд.

Рўзи дигар Павлус ҳамроҳи мо назди Яъқуб омад; ҳамаи пирон низ ҳозир шуданд.

Пас аз салому аҳволпурсӣ аз он чи Худо ба василаи хизмати ў дар миёни ғайрияҳудиён ба амал оварда буд, муфассал нақл кард.

Чун шуниданд, Худоро ҳамду сано хонданд ва ба ў гуфтанд: “Эй бародар, чунон ки мебинӣ, чандин ҳазор яҳудиён имон овардаанд ва ҳамаашон ғаюри шариат мебошанд;

Онҳо дар бораи ту шунидаанд, ки ба ҳамаи яҳудиёне ки дар миёни халқҳо умр ба сар мебаранд, таълим медиҳӣ, ки аз Мусо дур шаванд, ва мегўӣ, ки писарони худро хатна накунанд ва қоидаҳои шариатро ба ҷо наоваранд.

Пас, чӣ бояд кард? Албатта мардум ҷамъ хоҳанд шуд, зеро ки аз омаданат хабар хоҳанд ёфт.

Бинобар ин он чи ба ту мегўем, ба ҷо овар: назди мо чор одам ҳастанд, ки назре кардаанд;

Онҳоро бо худ гирифта, ҳамроҳашон таҳорат намо ва харҷашонро ба гарданат бигир, то ки онҳо мўйсари худро битарошанд, ва ҳама хоҳанд фаҳмид, ки он чи дар бораи ту шунидаанд, асосе надорад, балки худат ҳам мувофиқи шариат рафтор мекунӣ.

Лекин дар хусуси онҳое ки аз байни ғайрияҳудиён имон овардаанд, мо навишта ва амр фармуда будем, ки ба чизе риоя накунанд, балки фақат аз қурбониҳои бутҳо, аз хун, аз гўшти буғишуда ва аз зино парҳез намоянд“.

Павлус он одамонро бо худ гирифта, ҳамроҳашон таҳорат намуд ва рўзи дигар ба маъбад даромад ва анҷоми рўзҳои таҳоратро, ки бояд барои ҳар яке аз онҳо ҳадияе пешкаш карда шавад, эълон кард.

Вақте ки ҳафт рўз ба охир мерасид, яҳудиёни аҳли вилояти Осиё ўро дар маъбад дида, тамоми мардумро ба шўр оварданд ва ба ў дасти тааддӣ дароз карданд

Ва фарьёд зада, гуфтанд: “Эй мардони Исроил, мадад кунед! Ин ҳамон касест, ки ҳамаро дар ҳар ҷо бар зидди қавм ва шариат ва бар зидди ин макон таълим медиҳад, дар айни ҳол юнониҳоро низ ба маъбад дароварда, ин макони муқаддасро палид кардааст“.

Зеро ки пеш аз ин онҳо Трофимуси эфсўсиро бо ў дар шаҳр дида буданд ва гумон карданд, ки Павлус вайро ба маъбад овардааст.

Тамоми шаҳр ва ҷунбиш омад, мардуми бисьёре ҷамъ шуданд ва Павлусро дастгир карда, аз маъбад берун бароварданд ва дарҳол дарҳоро бастанд.

Вақте ки онҳо қасти ҷони ў мекарданд, ба мариҳазори сипоҳ хабар расид, ки тамоми Ерусалим ба ошўб омадааст;

Вай дарҳол сарбозон ва мирисадҳоро бо худ гирифта, сўи онҳо шитофтанд, ва ҳангоме ки онҳо мириҳазор ва сарбозонро диданд, аз задани Павлус даст кашиданд.

Мириҳазор наздик омада, ўро дасгир кард ва амр фармуд, ки ўро бо ду занҷир бибанданд, ва пурсид, ки ин кист ва чӣ гуноҳе кардардааст?

Аз байни издиҳом дод зада, баъзеҳо як чиз ва баъзеҳо чизи дигар мегуфтанд, ва азбаски вай аз боиси шўру ғавғо ҳақиқати ҳолро фаҳмида натавонист, фармон дод, ки ўро ба қалъа баранд.

Вақте ки ў ба зинапоя расид, сарбозонро лозим омад, ки ба сабаби хашми мардум ўро бардошта баранд.

Зеро ки мардуми бисьёре аз қафо омада, фарьёд мезаданд, ки́ўро бикушед!́

Пеш аз он ки вориди қалъа шаванд, Павлус ба мириҳазор гуфт: “Оё ҷоиз аст ба ту чизе бигўям?“. Гуфт: “Оё забони юнониро медонӣ?“.

„Оё ту ҳамон мисрие нестӣ, ки якчанд рўз пеш аз ин, фитнае барангехта, чор ҳазор одамкушро бо худ ба биёбон бурд?“.

Павлус гуфт: “Ман яҳудӣ ҳастам, аз Тарсус, табааи Қилиқия, ки шаҳри машҳур аст; хоҳишмадам иҷозат бидеҳ, то ки ба мардум сухане гўям“.

Вақте ки иҷозат дод, Павлус дар болои зина истода, бо дасташ ба мардум ишора кард, ва ҳамин ки хомўшии том бақарор гашт, ба забони ибронӣ ба сухан шурўъ намуда чунин гуфт:

Синодальный

Языки

1 Путешествие Павла прервано в Тире. 7 В Кесарии Агав предсказывает узы Павловы. 15 Прибытие Павла в Иерусалим и собрание с пресвитерами. 20 Их совет Павлу о соблюдении иудейского обряда. 27 Избавление Павла римскими солдатами от иудейской толпы в храме. 37 Разрешение говорить к народу.

Когда же мы, расставшись с ними, отплыли, то прямо пришли в Кос, на другой день в Родос и оттуда в Патару,

и, найдя корабль, идущий в Финикию, взошли на него и отплыли.

Быв в виду Кипра и оставив его слева, мы плыли в Сирию, и пристали в Тире, ибо тут надлежало сложить груз с корабля.

И, найдя учеников, пробыли там семь дней. Они, по внушению Духа, говорили Павлу, чтобы он не ходил в Иерусалим.

Проведя эти дни, мы вышли и пошли, и нас провожали все с женами и детьми даже за город; а на берегу, преклонив колени, помолились.

И, простившись друг с другом, мы вошли в корабль, а они возвратились домой.

Мы же, совершив плавание, прибыли из Тира в Птолемаиду, где, приветствовав братьев, пробыли у них один день.

[Зач. 45.] А на другой день Павел и мы, бывшие с ним, выйдя, пришли в Кесарию и, войдя в дом Филиппа благовестника, одного из семи диаконов, остались у него.

У него были четыре дочери девицы, пророчествующие.

Между тем как мы пребывали у них многие дни, пришел из Иудеи некто пророк, именем Агав,

и, войдя к нам, взял пояс Павлов и, связав себе руки и ноги, сказал: так говорит Дух Святой: мужа, чей этот пояс, так свяжут в Иерусалиме Иудеи и предадут в руки язычников.

Когда же мы услышали это, то и мы и тамошние просили, чтобы он не ходил в Иерусалим.

Но Павел в ответ сказал: что вы делаете? что плачете и сокрушаете сердце мое? я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса.

Когда же мы не могли уговорить его, то успокоились, сказав: да будет воля Господня!

После сих дней, приготовившись, пошли мы в Иерусалим.

С нами шли и некоторые ученики из Кесарии, провожая нас к некоему давнему ученику, Мнасону Кипрянину, у которого можно было бы нам жить.

По прибытии нашем в Иерусалим братия радушно приняли нас.

На другой день Павел пришел с нами к Иакову; пришли и все пресвитеры.

Приветствовав их, Павел рассказывал подробно, что сотворил Бог у язычников служением его.

Они же, выслушав, прославили Бога и сказали ему: видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона.

А о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея, говоря, чтобы они не обрезывали детей своих и не поступали по обычаям.

Итак, что же? Верно соберется народ; ибо услышат, что ты пришел.

Сделай же, что мы скажем тебе: есть у нас четыре человека, имеющие на себе обет.

Взяв их, очистись с ними, и возьми на себя издержки на жертву за них, чтобы остригли себе голову, и узнают все, что слышанное ими о тебе несправедливо, но что и сам ты продолжаешь соблюдать закон.

А об уверовавших язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда.

[Зач. 46.] Тогда Павел, взяв тех мужей и очистившись с ними, в следующий день вошел в храм и объявил окончание дней очищения, когда должно быть принесено за каждого из них приношение.

Когда же семь дней оканчивались, тогда Асийские Иудеи, увидев его в храме, возмутили весь народ и наложили на него руки,

крича: мужи Израильские, помогите! этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего; притом и Еллинов ввел в храм и осквернил святое место сие.

Ибо перед тем они видели с ним в городе Трофима Ефесянина и думали, что Павел его ввел в храм.

Весь город пришел в движение, и сделалось стечение народа; и, схватив Павла, повлекли его вон из храма, и тотчас заперты были двери.

Когда же они хотели убить его, до тысяченачальника полка дошла весть, что весь Иерусалим возмутился.

Он, тотчас взяв воинов и сотников, устремился на них; они же, увидев тысяченачальника и воинов, перестали бить Павла.

Тогда тысяченачальник, приблизившись, взял его и велел сковать двумя цепями, и спрашивал: кто он, и что сделал.

В народе одни кричали одно, а другие другое. Он же, не могши по причине смятения узнать ничего верного, повелел вести его в крепость.

Когда же он был на лестнице, то воинам пришлось нести его по причине стеснения от народа,

ибо множество народа следовало и кричало: смерть ему!

При входе в крепость Павел сказал тысяченачальнику: можно ли мне сказать тебе нечто? А тот сказал: ты знаешь по-гречески?

Так не ты ли тот Египтянин, который перед сими днями произвел возмущение и вывел в пустыню четыре тысячи человек разбойников?

Павел же сказал: я Иудеянин, Тарсянин, гражданин небезызвестного Киликийского города; прошу тебя, позволь мне говорить к народу.

Когда же тот позволил, Павел, стоя на лестнице, дал знак рукою народу; и, когда сделалось глубокое молчание, начал говорить на еврейском языке так: