и́же у́бо си́льнiи въ ва́съ, рече́, со мно́ю ше́дше, а́ще е́сть ка́я непра́вда въ му́жи се́мъ, да глаго́лютъ на́нь.
Пребы́въ же у ни́хъ не мно́жае десяти́ дні́й, сни́де въ кесарі́ю: на у́трiе сѣ́дъ на суди́щи, повелѣ́ па́вла привести́.
Приведе́ну же бы́вшу ему́, о́крестъ ста́ша и́же от Иерусали́ма сше́дшiи Иуде́е, мно́ги и тя́жки вины́ принося́ще на па́вла, и́хже не можа́ху изъяви́ти:
отвѣщава́ющу ему́, я́ко ни на зако́нъ Иуде́йскiй, ни на це́рковь, ни на ке́саря что́ согрѣши́хъ.
Фи́стъ же хотя́ уго́дное Иуде́емъ сотвори́ти, отвѣща́въ па́влови рече́: хо́щеши ли, во Иерусали́мъ возше́дъ, та́мо о си́хъ су́дъ прiя́ти от мене́?
Рече́ же па́велъ: на суди́щи ке́саревѣ стоя́ е́смь, идѣ́же ми́ досто́итъ су́дъ прiя́ти: иуде́й ни чи́мже оби́дѣхъ, я́коже и ты́ до́брѣ вѣ́си:
а́ще бо непра́вдую или́ досто́йно сме́рти сотвори́хъ что́, не отме́щуся умре́ти: а́ще ли же ничто́же е́сть во мнѣ́, е́же сі́и на мя́ клеве́щутъ, никто́же мя́ мо́жетъ тѣ́мъ вы́дати: ке́саря нарица́ю.
о не́мже, бы́вшу ми́ во Иерусали́мѣ, яви́ша архiере́е и ста́рцы Иуде́йстiи, прося́ще на́нь суда́.
Къ ни́мже отвѣща́хъ, я́ко нѣ́сть обы́чай ри́мляномъ вы́дати человѣ́ка ко́его на поги́бель, пре́жде да́же оклевета́емый не и́мать предъ лице́мъ клеве́щущихъ его́ и мѣ́сто отвѣ́та прiи́метъ о свое́мъ согрѣше́нiи.
Сше́дшымся же и́мъ здѣ́, закоснѣ́нiе ни еди́но сотво́рь, на у́трiе сѣ́дъ на суди́щи, повелѣ́хъ привести́ му́жа.
О́крестъ же его́ ста́вше клеветницы́, ни еди́ну вину́, я́же а́зъ непщева́хъ, нанесо́ша:
стяза́нiя же нѣ́кая о свое́й разли́чнѣй вѣ́рѣ имя́ху къ нему́ и о нѣ́коемъ Иису́сѣ уме́ршемъ, его́же глаго́лаше па́велъ жи́ва бы́ти.
Недоумѣ́яся же а́зъ о взыска́нiи си́хъ, глаго́лахъ, а́ще хо́щетъ ити́ во Иерусали́мъ и та́мо су́дъ прiя́ти о си́хъ.
Па́влу же наре́кшу блюде́ну бы́ти ему́ до разсужде́нiя а́вгуста, повелѣ́хъ блюсти́ его́, до́ндеже послю́ его́ къ ке́сарю.
Агри́ппа же къ фи́сту рече́: хотѣ́лъ бы́хъ и са́мъ человѣ́ка сего́ слы́шати. О́нъ же рече́: у́трѣ услы́шиши его́.
На у́трiе же прише́дшу агри́ппѣ и верникі́и со мно́гою го́рдостiю и вше́дшымъ въ суде́бную пала́ту съ ты́сящники и съ наро́читыми му́жи гра́да, и повелѣ́вшу фи́сту, приведе́нъ бы́сть па́велъ.
И рече́ фи́стъ: агри́ппо царю́ и вси́ су́щiи съ на́ми му́жiе, ви́дите сего́, о не́мже все́ мно́жество иуде́й стужа́ху ми́ во Иерусали́мѣ же и здѣ́, вопiю́ще, я́ко не подоба́етъ жи́ти ему́ ктому́:
а́зъ же разумѣ́въ ничто́же досто́йно сме́рти сотво́рша его́, и самому́ же сему́ наре́кшу Сева́ста, суди́хъ посла́ти его́:
о не́мже извѣ́стное что́ писа́ти господи́ну не и́мамъ: тѣ́мже и приведо́хъ его́ предъ ва́съ, наипа́че же предъ тя́, агри́ппо царю́, я́ко да разсужде́нiю бы́вшу и́мамъ что́ писа́ти:
безслове́сно бо мни́тся ми́, посыла́ющу ю́зника, а вины́, я́же на́нь, не сказа́ти.
Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим.
Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его,
прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге.
Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда.
Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его.
Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию, и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла.
Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать.
Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря.
Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?
Павел сказал: я стою́ перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь.
Ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева.
Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься.
Через несколько дней ||царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.
[Зач. 48.] И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах,
на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.
Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.
Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.
Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал;
но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.
Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом?
Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю.
Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его.
На другой день, когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью и вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами, по приказанию Феста приведен был Павел.
И сказал Фест: царь Агриппа и все присутствующие с нами мужи! вы видите того, против которого всё множество Иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь и кричали, что ему не должно более жить.
Но я нашел, что он не сделал ничего, достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему.
Я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать.
Ибо, мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него.
А Фист онда примивши власт после три дана изиђе из Ћесарије у Јерусалим.
Онда главари свештенички и старешине јеврејске тужише му се на Павла, и мољаху га,
Иштући милости против њега, да га пошаље у Јерусалим; и наређиваху заседу да га убију на путу.
А Фист одговори да се Павле чува у Ћесарији, а и он ће сам скоро онамо да иде:
Који дакле могу од вас, рече, нека иду са мном, и ако има каква кривица на том човеку нека га туже.
А пошто би у њих не више од десет дана, сиђе у Ћесарију, и сутрадан седавши на судијску столицу заповеди да доведу Павла.
А кад га доведоше, стадоше унаоколо Јевреји који беху дошли из Јерусалима, и многе тешке кривице изношаху на Павла, којих не могаху посведочити,
Кад се он одговараше: Нити закону јеврејском, ни цркви, ни ћесару шта сагреших.
Али Фист, хотећи Јеврејима учинити на вољу, одговори Павлу и рече: Хоћеш да идеш горе у Јерусалим и онде да ти судим за то?
А Павле рече: Ја стојим на суду ћесаревом, овде треба да ми се суди: Јеврејима ништа нисам скривио, као што и ти најбоље знаш.
Ако ли сам скривио, или учинио шта што заслужује смрт, не марим умрети; ако ли пак ништа нема на мени шта ови на мене потворају, нико ме не може њима предати. Ћесару идем.
Тада Фист, поговоривши са саветницима, одговори: Ћесару рече да хоћеш: ћесару ћеш поћи.
А пошто прође неколико дана, Агрипа цар и Верникија сиђоше у Ћесарију да походе Фиста.
И будући да онде много дана осташе, каза Фист цару за Павла говорећи: Човека једног оставио је Филикс у тамници,
За ког, кад ја бијах у Јерусалиму, изиђоше преда ме главари свештенички и старешине јеврејске молећи да га осудим.
Ја им одговорих да није обичај у Римљана да се пре поклони какав човек на смрт док се оптужени не суочи с онима који га туже, и не прими место да одговара за своју кривицу.
А кад се они овде састаше, никаквог одлагања не учиних, и сутрадан седавши на судијску столицу заповедих да доведу човека.
А око њега ставши супарници ни једне кривице које ја мишљах не изнесоше.
Него имаху против њега некаква питања о свом сујеверју, и о некаквом Исусу, који је умро па Павле говораше да је жив.
А ја не знајући у овом послу шта ћу чинити, рекох би ли хтео ићи у Јерусалим и онамо да му се суди за ово.
А кад Павле рече да га чувамо до суда Августовог, заповедих да га чувају докле га пошаљем к ћесару.
А Агрипа рече Фисту: и ја бих рад чути тог човека. А он рече: Сутра ћеш га чути.
Сутрадан пак, кад Агрипа и Верникија дођоше с великим поносом, и уђоше у судницу с војводама и са старешинама оног града, и кад заповеди Фист, доведоше Павла.
И рече Фист: Агрипа царе! И сви који сте с нама! Видите овог за ког ми све мноштво Јевреја досађиваше и у Јерусалиму и овде, вичући да не ваља да он више живи.
А ја дознавши да он ништа није учинио што заслужује смрт, а и он сам рече да ће да иде к светлом ћесару, намислих да га пошаљем,
За ког немам шта управо писати господару. Зато га и доведох пред вас, а особито преда те, Агрипа царе, да бих, пошто буде испитивање, имао шта писати.
Јер ми се чини лудо сужња послати, а кривице његове не јавити.
