Азбука веры » Би́блия » Дѣя́нїя » гл.27

Дѣя́нїя, Глава 27

Толкования

Толкования главы

27:1

27:2

см.:Деян.20:4;2Кор.11:23;Кол.4:10;

27:3

см.:Деян.24:23;

27:4

27:5

27:6

27:7

27:8

27:9

27:10

27:11

27:12

27:13

27:14

27:15

27:16

27:17

27:18

27:19

27:20

27:21

27:22

27:23

27:24

см.:Быт.39:5;

27:25

27:26

см.:Деян.28:1;

27:27

27:28

27:29

27:30

27:31

27:32

27:33

27:34

см.:Мф.10:30;

27:35

27:36

27:37

27:38

27:39

27:40

27:41

см.:2Кор.11:25;

27:42

27:43

27:44

Церковнославянский (рус)

[Зач. 50.] И я́коже су́ждено бы́сть отплы́ти на́мъ во Италі́ю, преда́ху Па́вла же и ины́я нѣ́кiя ю́зники со́тнику, и́менемъ Иу́лiю, спи́ры Севасті́йскiя.

Вше́дше же въ кора́бль Адрами́тскiй, восхотѣ́вше плы́ти во Аси́йская мѣ́ста, отвезо́хомся, су́щу съ на́ми Ариста́рху Македо́нянину от Солу́ня.

Въ другі́й же приста́хомъ въ Сидо́нѣ: человѣколю́бiе же Иу́лiй Па́влови дѣ́я, повелѣ́ къ друго́мъ ше́дшу прилѣжа́нiе {посо́бiе} улучи́ти.

И отту́ду отве́зшеся приплы́хомъ въ Ки́пръ, зане́ вѣ́три бя́ху проти́вни:

пучи́ну же, я́же проти́ву Киликі́и и Памфилі́и, преплы́вше, прiидо́хомъ въ Ми́ры Лики́йскiя.

И та́мо обрѣ́тъ со́тникъ кора́бль Александрі́йскiй плову́щь во Италі́ю, всади́ ны въ о́нь.

Во мно́ги же дни́ ко́сно пла́вающе и едва́ бы́вше проти́ву Кни́да, не оставля́ющу на́съ вѣ́тру, приплы́хомъ подъ Кри́тъ при Салмо́нѣ:

едва́ же избира́юще кра́й, прiидо́хомъ на мѣ́сто нѣ́кое, нарица́емое До́брое Приста́нище, ему́же бли́зъ бѣ́ гра́дъ Ласе́й.

Мно́гу же вре́мени мину́вшу и су́щу уже́ небезбѣ́дну пла́ванiю, зане́же и по́стъ уже́ бѣ́ преше́лъ, совѣ́товаше Па́велъ,

глаго́ля и́мъ: му́жiе, ви́жду, я́ко съ досажде́нiемъ и мно́гою тщето́ю не то́кмо бре́мене и корабля́, но и ду́шъ на́шихъ хо́щетъ бы́ти пла́ванiе.

Со́тникъ же ко́рмчiя и навкли́ра послу́шаше па́че, не́жели Па́вломъ глаго́лемыхъ.

Не добру́ же приста́нищу су́щу ко озимѣ́нiю, мно́зи совѣ́тъ дая́ху отвезти́ся отту́ду, а́ще ка́ко возмо́гутъ, дости́гше Финикі́и, озимѣ́ти въ приста́нищи Кри́тстѣмъ, зря́щемъ къ ли́ву и къ хо́ру.

Дхну́вшу же ю́гу, мнѣ́вше во́лю свою́ улучи́ти, воздви́гше вѣ́трила, плы́ху вскра́й Кри́та.

Не по мно́зѣ же возвѣ́я проти́венъ ему́ вѣ́тръ бу́ренъ, нарица́емый еврокли́донъ.

Восхище́ну же бы́вшу кораблю́ и не могу́щу сопроти́витися вѣ́тру, вда́вшеся волна́мъ носи́ми бѣ́хомъ.

О́стровъ же нѣ́кiй мимоте́кше, нарица́ющься Клавді́й, едва́ возмого́хомъ удержа́ти ладiю́:

ю́же востя́гше, вся́кимъ о́бразомъ помога́ху, подтвержда́юще кора́бль: боя́щеся же, да не въ Си́рть {въ ме́лкая мѣ́ста} впаду́тъ, низпусти́вше па́русъ, си́це носи́ми бѣ́ху.

Вельми́ же обурева́емымъ на́мъ, на у́трiе измета́нiе творя́ху,

и въ тре́тiй де́нь свои́ми рука́ми я́дрило кора́бленое изверго́хомъ.

Ни со́лнцу же, ни звѣзда́мъ я́вльшымся на мно́ги дни́, и зимѣ́ не ма́лѣ належа́щей, про́чее отима́шеся наде́жда вся́, е́же спасти́ся на́мъ.

Мно́гу же неяде́нiю су́щу, тогда́ ста́въ Па́велъ посредѣ́ и́хъ, рече́: подоба́ше у́бо, о, му́жiе, послу́шавше мене́, не отвезти́ся от Кри́та и избы́ти досажде́нiя сего́ и тщеты́:

и се́, ны́нѣ молю́ вы́ благоду́шствовати, поги́бель бо ни еди́нѣй души́ от ва́съ бу́детъ, ра́звѣ корабля́:

предста́ бо ми́ въ сiю́ но́щь А́нгелъ Бо́га, Его́же а́зъ е́смь, Ему́же и служу́,

глаго́ля: не бо́йся, Па́вле, ке́сарю ти́ подоба́етъ предста́ти, и се́, дарова́ тебѣ́ Бо́гъ вся́ пла́вающыя съ тобо́ю.

Тѣ́мже дерза́йте, му́жiе, вѣ́рую бо Богови, я́ко та́ко бу́детъ, и́мже о́бразомъ рѣче́но ми́ бы́сть:

во о́стровъ же нѣ́кiй подоба́етъ на́мъ приста́ти.

И егда́ четвертаяна́десять но́щь бы́сть, носи́мымъ на́мъ во Адрiа́тстѣй [пучи́нѣ], въ полу́нощи непщева́ху кора́бленицы, я́ко приближа́ются къ нѣ́коей странѣ́,

и измѣ́ривше глубину́ обрѣто́ша саже́ней два́десять: ма́ло же преше́дше и па́ки измѣ́ривше, обрѣто́ша саже́ней пятьна́десять.

Боя́щеся же, да не ка́ко въ пру́дная мѣ́ста впаду́тъ, от но́са корабля́ ве́ргше ко́твы четы́ри, моля́хомся, да де́нь бу́детъ.

Кора́бленикомъ же и́щущымъ бѣжа́ти изъ корабля́ и низвѣ́сившымъ ладiю́ въ мо́ре, извѣ́томъ а́ки от но́са хотя́щымъ ко́твы просте́рти,

рече́ Па́велъ со́тнику и во́иномъ: а́ще не сі́и пребу́дутъ въ корабли́, вы́ спасти́ся не мо́жете.

Тогда́ во́ини отрѣ́заша у́жя ладiи́ и оста́виша ю́ отпа́сти.

Егда́ же хотя́ше де́нь бы́ти, моля́ше Па́велъ всѣ́хъ, да прiи́мутъ пи́щу, глаго́ля: четыренадеся́тый дне́сь де́нь жду́ще, не я́дше пребыва́ете, ничто́же вкуси́вше:

тѣ́мже молю́ ва́съ прiя́ти пи́щу, се́ бо къ ва́шему спасе́нiю е́сть: ни еди́ному бо от ва́съ вла́съ главы́ отпаде́тъ.

Ре́къ же сiя́ и прiе́мь хлѣ́бъ, благодари́ Бо́га предъ всѣ́ми и прело́мль нача́тъ я́сти.

Благонаде́жни же бы́вше вси́, и ті́и прiя́ша пи́щу:

бѣ́ же въ корабли́ всѣ́хъ ду́шъ двѣ́стѣ се́дмьдесятъ и ше́сть.

Насы́щшеся же бра́шна, облегчи́ша кора́бль, измета́юще пшени́цу въ мо́ре.

Егда́ же де́нь бы́сть, земли́ не познава́ху: нѣ́дро же нѣ́кое усмотрѣ́ша иму́щее песо́къ {бре́гъ}, въ не́же, а́ще мо́щно е́сть, совѣща́ша извлещи́ кора́бль.

И ко́твы собра́вше, везя́хуся по мо́рю: ку́пно осла́бивше у́жя корми́ломъ и воздви́гше ма́лое вѣ́трило къ ды́шущему вѣ́трецу, везо́хомся на кра́й {бре́гъ}.

Впа́дше же въ мѣ́сто исо́пное, увязи́ша кора́бль: и но́съ у́бо увя́зшiй пребы́сть недви́жимь, корми́ло же разбива́шеся от ну́жды во́лнъ.

Во́иномъ же совѣ́тъ бы́сть, да у́зники убiю́тъ, да не кто́ поплы́въ избѣ́гнетъ.

Со́тникъ же, хотя́ соблюсти́ Па́вла, возбрани́ совѣ́ту и́хъ, повелѣ́ же могу́щымъ пла́вати, да изскочи́вше пе́рвѣе изы́дутъ на кра́й,

а про́чiи, о́ви у́бо на дщи́цахъ, о́ви же на нѣ́чемъ от корабля́. И та́ко бы́сть всѣ́мъ спасти́ся на зе́млю.

Греческий [Greek (Koine)]

ὡς δὲ ἐκρίθη τοῦ ἀποπλεῖν ἡμᾶς εἰς τὴν Ἰταλίαν παρεδίδουν τόν τε Пαῦλον καί τινας ἑτέρους δεσμώτας ἑκατοντάρχῃ ὀνόματι Ἰουλίῳ σπείρης Σεβαστῆς

ἐπιβάντες δὲ πλοίῳ Ἀδραμυττηνῷ μέλλοντι πλεῖν εἰς τοὺς κατὰ τὴν Ἀσίαν τόπους ἀνήχθημεν ὄντος σὺν ἡμῖν Ἀριστάρχου Μακεδόνος Θεσσαλονικέως

τῇ τε ἑτέρᾳ κατήχθημεν εἰς Σιδῶνα φιλανθρώπως τε ὁ Ἰούλιος τῷ Пαύλῳ χρησάμενος ἐπέτρεψεν πρὸς τοὺς φίλους πορευθέντι ἐπιμελείας τυχεῖν

κἀκεῖθεν ἀναχθέντες ὑπεπλεύσαμεν τὴν Κύπρον διὰ τὸ τοὺς ἀνέμους εἶναι ἐναντίους

τό τε πέλαγος τὸ κατὰ τὴν Κιλικίαν καὶ Пαμφυλίαν διαπλεύσαντες κατήλθομεν εἰς Μύρα τῆς Λυκίας

κἀκεῖ εὑρὼν ὁ ἑκατοντάρχης πλοῖον Ἀλεξανδρῖνον πλέον εἰς τὴν Ἰταλίαν ἐνεβίβασεν ἡμᾶς εἰς αὐτό

ἐν ἱκαναῖς δὲ ἡμέραις βραδυπλοοῦντες καὶ μόλις γενόμενοι κατὰ τὴν Κνίδον μὴ προσεῶντος ἡμᾶς τοῦ ἀνέμου ὑπεπλεύσαμεν τὴν Κρήτην κατὰ Σαλμώνην

μόλις τε παραλεγόμενοι αὐτὴν ἤλθομεν εἰς τόπον τινὰ καλούμενον Καλοὺς Λιμένας ᾧ ἐγγὺς πόλις ἦν Λασαία

ἱκανοῦ δὲ χρόνου διαγενομένου καὶ ὄντος ἤδη ἐπισφαλοῦς τοῦ πλοὸς διὰ τὸ καὶ τὴν νηστείαν ἤδη παρεληλυθέναι παρῄνει ὁ Пαῦλος

λέγων αὐτοῖς ἄνδρες θεωρῶ ὅτι μετὰ ὕβρεως καὶ πολλῆς ζημίας οὐ μόνον τοῦ φορτίου καὶ τοῦ πλοίου ἀλλὰ καὶ τῶν ψυχῶν ἡμῶν μέλλειν ἔσεσθαι τὸν πλοῦν

ὁ δὲ ἑκατοντάρχης τῷ κυβερνήτῃ καὶ τῷ ναυκλήρῳ μᾶλλον ἐπείθετο ἢ τοῖς ὑπὸ Пαύλου λεγομένοις

ἀνευθέτου δὲ τοῦ λιμένος ὑπάρχοντος πρὸς παραχειμασίαν οἱ πλείονες ἔθεντο βουλὴν ἀναχθῆναι ἐκεῖθεν εἴ πως δύναιντο καταντήσαντες εἰς φοίνικα παραχειμάσαι λιμένα τῆς Κρήτης βλέποντα κατὰ λίβα καὶ κατὰ χῶρον

ὑποπνεύσαντος δὲ νότου δόξαντες τῆς προθέσεως κεκρατηκέναι ἄραντες ἆσσον παρελέγοντο τὴν Κρήτην

μετ᾿ οὐ πολὺ δὲ ἔβαλεν κατ᾿ αὐτῆς ἄνεμος τυφωνικὸς ὁ καλούμενος εὐρακύλων

συναρπασθέντος δὲ τοῦ πλοίου καὶ μὴ δυναμένου ἀντοφθαλμεῖν τῷ ἀνέμῳ ἐπιδόντες ἐφερόμεθα

νησίον δέ τι ὑποδραμόντες καλούμενον Καῦδα ἰσχύσαμεν μόλις περικρατεῖς γενέσθαι τῆς σκάφης

ἣν ἄραντες βοηθείαις ἐχρῶντο ὑποζωννύντες τὸ πλοῖον φοβούμενοί τε μὴ εἰς τὴν Σύρτιν ἐκπέσωσιν χαλάσαντες τὸ σκεῦος οὕτως ἐφέροντο

σφοδρῶς δὲ χειμαζομένων ἡμῶν τῇ ἑξῆς ἐκβολὴν ἐποιοῦντο

καὶ τῇ τρίτῃ αὐτόχειρες τὴν σκευὴν τοῦ πλοίου ἔρριψαν

μήτε δὲ ἡλίου μήτε ἄστρων ἐπιφαινόντων ἐπὶ πλείονας ἡμέρας χειμῶνός τε οὐκ ὀλίγου ἐπικειμένου λοιπὸν περιῃρεῖτο ἐλπὶς πᾶσα τοῦ σῴζεσθαι ἡμᾶς

πολλῆς τε ἀσιτίας ὑπαρχούσης τότε σταθεὶς ὁ Пαῦλος ἐν μέσῳ αὐτῶν εἶπεν ἔδει μέν ὦ ἄνδρες πειθαρχήσαντάς μοι μὴ ἀνάγεσθαι ἀπὸ τῆς Κρήτης κερδῆσαί τε τὴν ὕβριν ταύτην καὶ τὴν ζημίαν

καὶ τὰ νῦν παραινῶ ὑμᾶς εὐθυμεῖν ἀποβολὴ γὰρ ψυχῆς οὐδεμία ἔσται ἐξ ὑμῶν πλὴν τοῦ πλοίου

παρέστη γάρ μοι ταύτῃ τῇ νυκτὶ τοῦ θεοῦ οὗ εἰμι ἐγώ ᾧ καὶ λατρεύω ἄγγελος

λέγων μὴ φοβοῦ Пαῦλε Καίσαρί σε δεῖ παραστῆναι καὶ ἰδοὺ κεχάρισταί σοι ὁ θεὸς πάντας τοὺς πλέοντας μετὰ σοῦ

διὸ εὐθυμεῖτε ἄνδρες πιστεύω γὰρ τῷ θεῷ ὅτι οὕτως ἔσται καθ᾿ ὃν τρόπον λελάληταί μοι

εἰς νῆσον δέ τινα δεῖ ἡμᾶς ἐκπεσεῖν

ὡς δὲ τεσσαρεσκαιδεκάτη νὺξ ἐγένετο διαφερομένων ἡμῶν ἐν τῷ Ἀδρίᾳ κατὰ μέσον τῆς νυκτὸς ὑπενόουν οἱ ναῦται προσάγειν τινὰ αὐτοῖς χώραν

καὶ βολίσαντες εὗρον ὀργυιὰς εἴκοσι βραχὺ δὲ διαστήσαντες καὶ πάλιν βολίσαντες εὗρον ὀργυιὰς δεκαπέντε

φοβούμενοί τε μή που κατὰ τραχεῖς τόπους ἐκπέσωμεν ἐκ πρύμνης ῥίψαντες ἀγκύρας τέσσαρας ηὔχοντο ἡμέραν γενέσθαι

τῶν δὲ ναυτῶν ζητούντων φυγεῖν ἐκ τοῦ πλοίου καὶ χαλασάντων τὴν σκάφην εἰς τὴν θάλασσαν προφάσει ὡς ἐκ πρῴρης ἀγκύρας μελλόντων ἐκτείνειν

εἶπεν ὁ Пαῦλος τῷ ἑκατοντάρχῃ καὶ τοῖς στρατιώταις ἐὰν μὴ οὗτοι μείνωσιν ἐν τῷ πλοίῳ ὑμεῖς σωθῆναι οὐ δύνασθε

τότε ἀπέκοψαν οἱ στρατιῶται τὰ σχοινία τῆς σκάφης καὶ εἴασαν αὐτὴν ἐκπεσεῖν

ἄχρι δὲ οὗ ἡμέρα ἤμελλεν γίνεσθαι παρεκάλει ὁ Пαῦλος ἅπαντας μεταλαβεῖν τροφῆς λέγων τεσσαρεσκαιδεκάτην σήμερον ἡμέραν προσδοκῶντες ἄσιτοι διατελεῖτε μηθὲν προσλαβόμενοι

διὸ παρακαλῶ ὑμᾶς μεταλαβεῖν τροφῆς τοῦτο γὰρ πρὸς τῆς ὑμετέρας σωτηρίας ὑπάρχει οὐδενὸς γὰρ ὑμῶν θρὶξ ἀπὸ τῆς κεφαλῆς ἀπολεῖται

εἴπας δὲ ταῦτα καὶ λαβὼν ἄρτον εὐχαρίστησεν τῷ θεῷ ἐνώπιον πάντων καὶ κλάσας ἤρξατο ἐσθίειν

εὔθυμοι δὲ γενόμενοι πάντες καὶ αὐτοὶ προσελάβοντο τροφῆς

ἤμεθα δὲ αἱ πᾶσαι ψυχαὶ ἐν τῷ πλοίῳ διακόσιαι ἑβδομήκοντα ἕξ

κορεσθέντες δὲ τροφῆς ἐκούφιζον τὸ πλοῖον ἐκβαλλόμενοι τὸν σῖτον εἰς τὴν θάλασσαν

ὅτε δὲ ἡμέρα ἐγένετο τὴν γῆν οὐκ ἐπεγίνωσκον κόλπον δέ τινα κατενόουν ἔχοντα αἰγιαλὸν εἰς ὃν ἐβουλεύοντο εἰ δύναιντο ἐξῶσαι τὸ πλοῖον

καὶ τὰς ἀγκύρας περιελόντες εἴων εἰς τὴν θάλασσαν ἅμα ἀνέντες τὰς ζευκτηρίας τῶν πηδαλίων καὶ ἐπάραντες τὸν ἀρτέμωνα τῇ πνεούσῃ κατεῖχον εἰς τὸν αἰγιαλόν

περιπεσόντες δὲ εἰς τόπον διθάλασσον ἐπέκειλαν τὴν ναῦν καὶ ἡ μὲν πρῷρα ἐρείσασα ἔμεινεν ἀσάλευτος ἡ δὲ πρύμνα ἐλύετο ὑπὸ τῆς βίας τῶν κυμάτων

τῶν δὲ στρατιωτῶν βουλὴ ἐγένετο ἵνα τοὺς δεσμώτας ἀποκτείνωσιν μή τις ἐκκολυμβήσας διαφύγῃ

ὁ δὲ ἑκατοντάρχης βουλόμενος διασῶσαι τὸν Пαῦλον ἐκώλυσεν αὐτοὺς τοῦ βουλήματος ἐκέλευσέν τε τοὺς δυναμένους κολυμβᾶν ἀπορίψαντας πρώτους ἐπὶ τὴν γῆν ἐξιέναι

καὶ τοὺς λοιποὺς οὓς μὲν ἐπὶ σανίσιν οὓς δὲ ἐπί τινων τῶν ἀπὸ τοῦ πλοίου καὶ οὕτως ἐγένετο πάντας διασωθῆναι ἐπὶ τὴν γῆν

Латинский (Nova Vulgata)

Ut autem iudicatum est na vigare nos in Italiam, tradiderunt et Paulum et quosdam alios vinctos centurioni nomine Iulio, cohortis Augustae.

Ascendentes autem navem Hadramyttenam, incipientem navigare circa Asiae loca, sustulimus, perseverante nobiscum Aristarcho Macedone Thessalonicensi;

sequenti autem die, devenimus Sidonem, et humane tractans Iulius Paulum permisit ad amicos ire et curam sui agere.

Et inde cum sustulissemus, subnavigavimus Cypro, propterea quod essent venti contrarii;

et pelagus Ciliciae et Pamphyliae navigantes venimus Myram, quae est Lyciae.

Et ibi inveniens centurio navem Alexandrinam navigantem in Italiam transposuit nos in eam.

Et cum multis diebus tarde navigaremus et vix devenissemus contra Cnidum, prohibente nos vento, subnavigavimus Cretae secundum Salmonem;

et vix iuxta eam navigantes venimus in locum quendam, qui vocatur Boni Portus, cui iuxta erat civitas Lasaea.

Multo autem tempore peracto, et cum iam non esset tuta navigatio, eo quod et ieiunium iam praeterisset, monebat Paulus

dicens eis: «Viri, video quoniam cum iniuria et multo damno non solum oneris et navis sed etiam animarum nostrarum incipit esse navigatio».

Centurio autem gubernatori et nauclero magis credebat quam his, quae a Paulo dicebantur.

Et cum aptus portus non esset ad hiemandum, plurimi statuerunt consilium enavigare inde, si quo modo possent devenientes Phoenicen hiemare, portum Cretae respicientem ad africum et ad caurum.

Aspirante autem austro, aestimantes propositum se tenere, cum sustulissent, propius legebant Cretam.

Non post multum autem misit se contra ipsam ventus typhonicus, qui vocatur euroaquilo;

cumque arrepta esset navis et non posset conari in ventum, data nave flatibus, ferebamur.

Insulam autem quandam decurrentes, quae vocatur Cauda, potuimus vix obtinere scapham,

qua sublata, adiutoriis utebantur accingentes navem; et timentes, ne in Syrtim inciderent, submisso vase, sic ferebantur.

Valide autem nobis tempestate iactatis, sequenti die iactum fecerunt

et tertia die suis manibus armamenta navis proiecerunt.

Neque sole autem neque sideribus apparentibus per plures dies, et tempestate non exigua imminente, iam auferebatur spes omnis salutis nostrae.

Et cum multa ieiunatio fuisset, tunc stans Paulus in medio eorum dixit: «Oportebat quidem, o viri, audito me, non tollere a Creta lucrique facere iniuriam hanc et iacturam.

Et nunc suadeo vobis bono animo esse, nulla enim amissio animae erit ex vobis praeterquam navis;

astitit enim mihi hac nocte angelus Dei, cuius sum ego, cui et deservio,

dicens: "Ne timeas, Paule; Caesari te oportet assistere, et ecce donavit tibi Deus omnes, qui navigant tecum".

Propter quod bono animo estote, viri; credo enim Deo, quia sic erit, quemadmodum dictum est mihi.

In insulam autem quandam oportet nos incidere».

Sed posteaquam quarta decima nox supervenit, cum ferremur in Hadria, circa mediam noctem suspicabantur nautae apparere sibi aliquam regionem.

Qui submittentes bolidem invenerunt passus viginti; et pusillum inde separati et rursum submittentes invenerunt passus quindecim;

timentes autem, ne in aspera loca incideremus, de puppi mittentes ancoras quattuor optabant diem fieri.

Nautis vero quaerentibus fugere de navi, cum demisissent scapham in mare sub obtentu, quasi a prora inciperent ancoras extendere,

dixit Paulus centurioni et militibus: «Nisi hi in navi manserint, vos salvi fieri non potestis».

Tunc absciderunt milites funes scaphae et passi sunt eam excidere.

Donec autem lux inciperet fieri, rogabat Paulus omnes sumere cibum dicens: «Quarta decima hodie die exspectantes ieiuni permanetis nihil accipientes;

propter quod rogo vos accipere cibum, hoc enim pro salute vestra est, quia nullius vestrum capillus de capite peribit».

Et cum haec dixisset et sumpsisset panem, gratias egit Deo in conspectu omnium et, cum fregisset, coepit manducare.

Animaequiores autem facti omnes et ipsi assumpserunt cibum.

Eramus vero universae animae in navi ducentae septuaginta sex.

Et satiati cibo alleviabant navem iactantes triticum in mare.

Cum autem dies factus esset, terram non agnoscebant; sinum vero quendam considerabant habentem litus, in quem cogitabant, si possent, eicere navem.

Et cum ancoras abstulissent, committebant mari simul laxantes iuncturas gubernaculorum et, levato artemone, secundum flatum aurae tendebant ad litus.

Et cum incidissent in locum dithalassum, impegerunt navem; et prora quidem fixa manebat immobilis, puppis vero solvebatur a vi fluctuum.

Militum autem consilium fuit, ut custodias occiderent, ne quis, cum enatasset, effugeret;

centurio autem volens servare Paulum prohibuit eos a consilio iussitque eos, qui possent natare, mittere se primos et ad terram exire

et ceteros, quosdam in tabulis, quosdam vero super ea, quae de navi essent; et sic factum est ut omnes evaderent ad terram.

Узбекский

Языки

Италияга сузиб боришга қарор қилинганда, Павлус ва бошқа баъзи маҳбусларни Август полкидан Юлий исмли бир юзбошига топширдилар.

Биз Асия соҳиллари бўйлаб сузадиган Адрамит кемасига ўтириб жўнадик. Биз билан бирга Салоникадан келган македониялик Аристарх ҳам бор эди.

Эртаси куни Сидўн шаҳрига келиб тўхтадик. Юлий Павлусга инсоний муомала қилиб, дўстларининг ёнига бориб тирикчилик эҳтиёжларини қондиришига рухсат берди.

У ердан яна жўнаб, шамол рўпарадан эсгани учун Кипр оролини паналаб сузиб ўтдик.

Киликия ва Памфилия қаршисидаги денгиздан ўтиб, Ликиядаги Мира шаҳрига келдик.

Юзбоши у ерда Италияга кетадиган Искандария кемасини топиб, бизни унга ўтқизди.

Анча кун жуда қийналиб сузиб, Книдос шаҳрининг қирғоғига зўрға етиб бордик. Шамол қирғоққа яқинлашишимизга имкон бермади. Шунда Салмон бурнини айланиб, Крит оролини паналаб сузиб ўтдик.

Крит қирғоғи бўйлаб машаққат ила сузиб, Гўзал Бандаргоҳлар деган жойга келдик. Ласея шаҳри бу ерга яқиндир.

Энди орадан кўп вақт ўтиб, ҳатто Рўза куни ҳам кечган, сузиб бориш эса янада хавфли бўлиб қолган эди. Шунинг учун Павлус йўлдошларига маслаҳат бериб:

“Эрлар, кўряпманки, сузишни давом эттириш юк ва кема учунгина эмас, ўз жонимиз учун ҳам хавф-хатарли бўлади”, – деди.

Лекин юзбоши Павлуснинг сўзларидан кўра, кема ҳайдовчисига ва дарғага кўпроқ ишонар эди.

Пристань қишни ўтказишга мослаштирилмагани учун, кўпчилик йўловчилар у ердан жўнаб кетишга ва иложи бўлса, Критнинг Финик портига бориб, қишлашга қарор беришди. Финик жануби-ғарб ва шимоли-ғарб томонлардан эсадиган шамоллардан панада эди.

Хафиф жануб шабадаси эса бошлаганда, улар ўзларини мақсадимизга эришдик, деб ҳисоблаб, лангар кўтариб жўнадилар ва Крит соҳили бўйлаб сузиб кетдилар.

Лекин кўп ўтмай, орол томонидан “боди-шимол” деган шиддатли бир бўрон бостириб келди.

Тўфон кемани шундай исканжага олдики, у шамолга қарши бардош беролмади. Тўлқинларга таслим бўлиб, сузиб борардик.

Клавда деган кичик бир орол ёнидан ўтаётганимизда, кеманинг қайиқчасини зўрға ушлаб қолдик.

Қайиқчани кўтариб олишгандан кейин, кемани арқонлар билан ўраб боғладилар. Саёз жойларга ботиб қолишдан қўрқиб, елканни туширдилар ва сузувчи лангар ташлаб, шамолга таслим бўлдилар.

Тўфон кучаяверганидан, эртаси куни кемадан юкни ота бошлашди.

Учинчи куни эса ўз қўлимиз билан кема жиҳозларини сувга ташлаб юбордик.

Анча кун қуёш ҳам, юлдузлар ҳам кўринмай қолди. Тўфон шиддатли тус олган сари, қутулиб қолишимизга бўлган ҳар қандай умидни йўқотган эдик.

Кемадагилар кўпдан бери овқат емаганлари сабабли, Павлус уларнинг ўртасида туриб: “Эрлар! – деди. – Менга қулоқ солиб Критдан кетмаганингизда эди, бу зарару заҳматларга дучор бўлмасдинглар.

Энди эса сизлардан ўтиниб сўрайман: дадил бўлинглар. Чунки сизлардан ҳеч бир жон ҳалок бўлмайди, фақат кема нобуд бўлади.

Мана, мен Унга мансуб бўлган ва Унга хизмат қилиб юрган Худонинг фариштаси бу кеча менга зоҳир бўлди.

У: “Қўрқма, Павлус! – деди. – Сен Қайсарнинг олдида туришинг керак. Кема йўловчиларига келганда, уларнинг ҳаммасини Худо сенга бағишлади”, – деди.

Шунинг учун, эрлар, дадил бўлинглар! Чунки Худо худди менга айтганидек қилишига қаттиқ ишонаман.

Ҳар ҳолда биронта оролга тушишимиз керак”.

Адрия денгизида шамолга таслим бўлиб юришимизнинг ўн тўртинчи кечасида, қарийб туннинг ярмида денгизчилар қандайдир бир қуруқликка яқинлашганларини пайқадилар.

Чуқурликни ўлчаб, йигирма қулоч эканини билдилар. Кейин бироз масофада яна ўлчаб, ўн беш қулоч эканини аниқладилар.

Тошлоқ жойга урилиб қолишдан қўрқиб, кеманинг орқа тарафидан тўртта лангар ташладилар. Тонг отишини интизор бўлиб кутардилар.

Шу орада денгизчилар кемадан қочмоқ ниятида, гўё кеманинг тумшуғидан лангар ташламоқчи бўлиб, қайиқчани денгизга тушира бошладилар.

Павлус эса юзбоши ва аскарларга қараб:- Агар улар кемада қолмасалар, сизлар қутулолмайсизлар, – деди.

Шунда аскарлар қайиқчанинг арқонларини кесиб, қайиқчани сувга тушириб юбордилар.

Тонг отай деганда, Павлус ҳаммани овқат ейишга ундаб:- Бугун ўн тўртинчи кундирки, ҳеч нарса емай озиқ-овқатсиз қолиб турибсизлар, – деди.

- Шунинг учун овқат ейишингизни ёлвориб сўрайман; бу қутулишингиз учун керакдир. Сизлардан ҳеч кимнинг бошидаги бирор соч толаси ҳам нобуд бўлмайди.

Павлус бу сўзларни айтгандан кейин нонни олди, ҳамманинг олдида Худога шукрона айтиб, нонни синдириб ея бошлади.

Шу тариқа ҳамма дадилланиб, овқат еди.

Кемада жами бўлиб икки юз етмиш олти жон бор эдик.

Овқатга тўйганимиздан кейин буғдойни денгизга отиб, кемани енгиллаштирдилар.

Кундуз бўлгач, кўрган қуруқликларини танимадилар; қирғоғи қумлоқ бўлган бир қўлтиқни пайқадилар. Иложи бўлса, кема билан у жойга бориб тўхташга қарор қилдилар.

Лангарларни узиб ташлаб, денгизда қолдирдилар. Айни замонда рулларнинг ипларини ечиб, олдинги елканни шамолга томон қаратиб, қирғоқ сари кетдилар.

Кема қирғоқнинг саёз ерига дуч келиб, қумга тиқилиб қолди. Кеманинг тумшуғи ботганча қимирламай қолди, қуйруғи эса тўлқинларнинг кучи билан парчалана бошлади.

Ўшанда аскарлар, маҳбуслардан бирон киши сузиб қочиб кетмасин, деб уларни ўлдиришни ният қилдилар.

Лекин юзбоши Павлусни қутқазмоқчи бўлиб, бу ниятларини бажаришдан уларни тўхтатди. Сузишни билганлар биринчи бўлиб ўзларини кемадан ташлаганча қуруқликка чиқсинлар,

қолганлари эса хоҳ тахталарга, хоҳ кеманинг бирон синиқ бўлагига тутиниб, уларнинг кетидан борсинлар, дея амр берди. Шу йўсинда ҳамма соғ-саломат қуруқликка чиқиб олди.