Скрыть
27:1
27:4
27:5
27:6
27:7
27:8
27:9
27:10
27:11
27:12
27:13
27:14
27:15
27:16
27:17
27:18
27:19
27:20
27:21
27:22
27:23
27:25
27:27
27:28
27:29
27:30
27:31
27:32
27:33
27:35
27:36
27:37
27:38
27:39
27:40
27:42
27:43
27:44
Церковнославянский (рус)
[Зач. 50.] И я́коже су́ждено бы́сть от­плы́ти на́мъ во Италі́ю, преда́ху Па́вла же и ины́я нѣ́кiя ю́зники со́тнику, и́менемъ Иу́лiю, спи́ры Севасті́йскiя.
Вше́дше же въ кора́бль Адрами́тскiй, восхотѣ́в­ше плы́ти во Аси́йская мѣ́ста, от­везо́хомся, су́щу съ на́ми Ариста́рху Македо́нянину от­ Солу́ня.
Въ другі́й же при­­ста́хомъ въ Сидо́нѣ: человѣколю́бiе же Иу́лiй Па́влови дѣ́я, повелѣ́ къ друго́мъ ше́дшу прилѣжа́нiе {посо́бiе} улучи́ти.
И от­ту́ду от­ве́зшеся при­­плы́хомъ въ Ки́пръ, зане́ вѣ́три бя́ху проти́вни:
пучи́ну же, я́же проти́ву Киликі́и и Памфилі́и, преплы́в­ше, прiидо́хомъ въ Ми́ры Лики́йскiя.
И та́мо обрѣ́тъ со́тникъ кора́бль Александрі́йскiй плову́щь во Италі́ю, всади́ ны въ о́нь.
Во мно́ги же дни́ ко́сно пла́ва­ю­ще и едва́ бы́в­ше проти́ву Кни́да, не оставля́ющу на́съ вѣ́тру, при­­плы́хомъ подъ Кри́тъ при­­ Салмо́нѣ:
едва́ же избира́юще кра́й, прiидо́хомъ на мѣ́сто нѣ́кое, нарица́емое До́брое При­ста́нище, ему́же бли́зъ бѣ́ гра́дъ Ласе́й.
Мно́гу же вре́мени мину́в­шу и су́щу уже́ небезбѣ́дну пла́ванiю, зане́же и по́стъ уже́ бѣ́ преше́лъ, совѣ́товаше Па́велъ,
глаго́ля и́мъ: му́жiе, ви́жду, я́ко съ досажде́нiемъ и мно́гою тщето́ю не то́кмо бре́мене и корабля́, но и ду́шъ на́шихъ хо́щетъ бы́ти пла́ванiе.
Со́тникъ же ко́рмчiя и навкли́ра послу́шаше па́че, не́жели Па́вломъ глаго́лемыхъ.
Не добру́ же при­­ста́нищу су́щу ко озимѣ́нiю, мно́зи совѣ́тъ дая́ху от­везти́ся от­ту́ду, а́ще ка́ко воз­мо́гутъ, дости́гше Финикі́и, озимѣ́ти въ при­­ста́нищи Кри́тстѣмъ, зря́щемъ къ ли́ву и къ хо́ру.
Дхну́в­шу же ю́гу, мнѣ́в­ше во́лю свою́ улучи́ти, воз­дви́гше вѣ́трила, плы́ху вскра́й Кри́та.
Не по мно́зѣ же воз­вѣ́я проти́венъ ему́ вѣ́тръ бу́ренъ, нарица́емый еврокли́донъ.
Восхище́ну же бы́в­шу кораблю́ и не могу́щу сопроти́витися вѣ́тру, вда́в­шеся волна́мъ носи́ми бѣ́хомъ.
О́стровъ же нѣ́кiй мимоте́кше, нарица́ющься Клавді́й, едва́ воз­мого́хомъ удержа́ти ладiю́:
ю́же востя́гше, вся́кимъ о́бразомъ помога́ху, подтвержда́юще кора́бль: боя́щеся же, да не въ Си́рть {въ ме́лкая мѣ́ста} впаду́тъ, низпусти́в­ше па́русъ, си́це носи́ми бѣ́ху.
Вельми́ же обурева́емымъ на́мъ, на у́трiе измета́нiе творя́ху,
и въ тре́тiй де́нь сво­и́ми рука́ми я́дрило кора́бленое изверго́хомъ.
Ни со́лнцу же, ни звѣзда́мъ я́вльшымся на мно́ги дни́, и зимѣ́ не ма́лѣ належа́щей, про́чее от­има́­шеся наде́жда вся́, е́же спасти́ся на́мъ.
Мно́гу же неяде́нiю су́щу, тогда́ ста́въ Па́велъ посредѣ́ и́хъ, рече́: подоба́­ше у́бо, о, му́жiе, послу́шав­ше мене́, не от­везти́ся от­ Кри́та и избы́ти досажде́нiя сего́ и тщеты́:
и се́, ны́нѣ молю́ вы́ благоду́ш­ст­вовати, поги́бель бо ни еди́нѣй души́ от­ ва́съ бу́детъ, ра́звѣ корабля́:
предста́ бо ми́ въ сiю́ но́щь А́нгелъ Бо́га, Его́же а́зъ е́смь, Ему́же и служу́,
глаго́ля: не бо́йся, Па́вле, ке́сарю ти́ подоба́етъ предста́ти, и се́, дарова́ тебѣ́ Бо́гъ вся́ пла́ва­ю­щыя съ тобо́ю.
Тѣ́мже дерза́йте, му́жiе, вѣ́рую бо Богови, я́ко та́ко бу́детъ, и́мже о́бразомъ рѣче́но ми́ бы́сть:
во о́стровъ же нѣ́кiй подоба́етъ на́мъ при­­ста́ти.
И егда́ четвертая­на́­де­сять но́щь бы́сть, носи́мымъ на́мъ во Адрiа́тстѣй [пучи́нѣ], въ полу́нощи непщева́ху кора́бленицы, я́ко при­­ближа́ют­ся къ нѣ́ко­ей странѣ́,
и измѣ́рив­ше глубину́ обрѣто́ша саже́ней два́десять: ма́ло же преше́дше и па́ки измѣ́рив­ше, обрѣто́ша саже́ней пять­на́­де­сять.
Боя́щеся же, да не ка́ко въ пру́дная мѣ́ста впаду́тъ, от­ но́са корабля́ ве́ргше ко́твы четы́ри, моля́хомся, да де́нь бу́детъ.
Кора́бленикомъ же и́щущымъ бѣжа́ти изъ корабля́ и низвѣ́сив­шымъ ладiю́ въ мо́ре, извѣ́томъ а́ки от­ но́са хотя́щымъ ко́твы просте́рти,
рече́ Па́велъ со́тнику и во́иномъ: а́ще не сі́и пребу́дутъ въ корабли́, вы́ спасти́ся не мо́жете.
Тогда́ во́ини от­рѣ́заша у́жя ладiи́ и оста́виша ю́ от­па́сти.
Егда́ же хотя́ше де́нь бы́ти, моля́ше Па́велъ всѣ́хъ, да прiи́мутъ пи́щу, глаго́ля: четыренадеся́тый дне́сь де́нь жду́ще, не я́дше пребыва́ете, ничто́же вкуси́в­ше:
тѣ́мже молю́ ва́съ прiя́ти пи́щу, се́ бо къ ва́­шему спасе́нiю е́сть: ни еди́ному бо от­ ва́съ вла́съ главы́ от­паде́тъ.
Ре́къ же сiя́ и прiе́мь хлѣ́бъ, благодари́ Бо́га предъ всѣ́ми и прело́мль нача́тъ я́сти.
Благонаде́жни же бы́в­ше вси́, и ті́и прiя́ша пи́щу:
бѣ́ же въ корабли́ всѣ́хъ ду́шъ двѣ́стѣ се́дмьдесятъ и ше́сть.
Насы́щшеся же бра́шна, облегчи́ша кора́бль, измета́юще пшени́цу въ мо́ре.
Егда́ же де́нь бы́сть, земли́ не познава́ху: нѣ́дро же нѣ́кое усмотрѣ́ша иму́щее песо́къ {бре́гъ}, въ не́же, а́ще мо́щно е́сть, совѣща́ша извлещи́ кора́бль.
И ко́твы собра́в­ше, везя́хуся по мо́рю: ку́пно осла́бив­ше у́жя корми́ломъ и воз­дви́гше ма́лое вѣ́трило къ ды́шущему вѣ́трецу, везо́хомся на кра́й {бре́гъ}.
Впа́дше же въ мѣ́сто исо́пное, увязи́ша кора́бль: и но́съ у́бо увя́зшiй пребы́сть недви́жимь, корми́ло же разбива́­шеся от­ ну́жды во́лнъ.
Во́иномъ же совѣ́тъ бы́сть, да у́зники убiю́тъ, да не кто́ поплы́въ избѣ́гнетъ.
Со́тникъ же, хотя́ соблюсти́ Па́вла, воз­брани́ совѣ́ту и́хъ, повелѣ́ же могу́щымъ пла́вати, да изскочи́в­ше пе́рвѣе изы́дутъ на кра́й,
а про́чiи, о́ви у́бо на дщи́цахъ, о́ви же на нѣ́чемъ от­ корабля́. И та́ко бы́сть всѣ́мъ спасти́ся на зе́млю.
Таджикский
ЧӮН қарор доданд, ки бо киштӣ ба Итолия равем, Павлус ва чанд бандии дигарро ба мирисади қўшуни Авғустус, ки Юлиус ном дошт, супурданд.
Ба киштии Адрамит савор шуда, ба роҳ даромадем, ки он ният дошт дар наздикии соҳили вилояти Осиё шино кунад; Ористархуси мақдунӣ аз аҳли Таслўникӣ ҳамроҳи мо буд.
Рўзи дигар ба Сидўн расидем; Юлиус ба Павлус илтифот намуда, иҷозат дод, ки назди дўстони худ рафта, лавозимоти сафарашро аз онҳо бигирад.
Аз он ҷо равона шуда, дар қарибии Қаприс гузаштем, зеро ки боди мухолиф мевазид;
Баҳрро дар рў ба рўи Қилиқия ва Памфилия тай намуда, ба Мирои Ликия расидем.
Дар он ҷо мирисади киштии Искандарияро, ки ба Итолия мерафт, пайдо карда, моро бар он савор кард.
Чандин рўз оҳисата-оҳисата шино карда, базўр ба Қнидўс наздик омадем, вале азбаски боди номусоид мевазид, сўи Крит ба соҳили Салмўнӣ рондем.
Ва бо душворӣ аз пеши он гузашта, ба мавзее расидем, ки Бандари Нек ном дошт ва ба шаҳри Ласия наздик буд.
Баъд аз гузаштани муддати зиёд, ки сафари баҳр акнун хатарнок шуда буд, зеро ки айёми рўзадорӣ ҳам гузашта буд, Павлус онҳоро таъкид намуда,
Гуфт: “Эй мардон! Мебинам, ки ин сафари мо на танҳо барои бор ва киштӣ, балки барои ҷони мо низ хеле душвор ва зарарнок хоҳад шуд“.
Аммо мирисад аз суханони Павлус дида, бештар ба гапи суккондор ва соҳиби киштӣ боварӣ дошт.
Азбаски он бандар барои зимистонгузарони мувофиқ набуд, бисьёр касон маслиҳат доданд, ки аз он ҷо бираванд, то ки, шояд, ба Финиқо расида, айёми зимистонро дар ин бандари Крит, ки рў ба самти ҷануби ғарбӣ ва шимоли ғарбӣ воқеъ аст, гузаронанд.
Чун боди ҷанубӣ вазид, ба гумони он ки муродашон ҳосил шуд, лангар бардошта, дар қарибии соҳили Крит равона шуданд.
Вале дере нагузашта, боди сахти мухолифе бархост, ки авриклидўн ном дорад,
Ва чунон бошиддат ба киштӣ омада зад, ки он ба муқобили бод истода натавонист, ва мо идораи киштиро аз даст дода, беихтиёр ба ҷараёни об ронда шудем.
Ва ба ҷазирачае ки Клавдо ном дорад, бошиддат бархўрда, қаиқи киштиро базўр нигоҳ дошта тавонистем.
Онро кашида бароварда, камари киштиро бо танобҳо маҳкам бастанд ва, аз тарси он ки дар ҷои пастобе фурў монанд, бодбонро фуроварданд, ва мо ҳамчунон ба ҷараёни об ронда шудем.
Рўзи дигар, ба сабаби пурзўр шудани тўфон, бори киштиро ба об партофтан гирифтанд.
Дар рўзи сеюм мо бо дастҳои худ асбобу анҷоми киштиро бароварда партофтем.
Чандин рўз на офтоб аён мешуд, на ситорагон; тўфони шадид як зайл давом мекард, ва дигар ҳеҷ умеде барои халосии мо набуд.
Азбаски муддати дуру дароз чизе нахўрда буданд, Павлус дар миёни онҳо истода гуфт: “Эй мардон! Кошки ба суханони ман даромада, аз Крит намебаромадем, ки дар он сурат аз ҳамаи ин мушкилот ва зиён амон меёфтед;
Акнун низ шуморо насиҳат дода, мегўям, ки қавидил бошед, чунки ҳеҷ осебе ба ҷони ҳеҷ яке аз шумо нахоҳад расид, фақат киштӣ талаф хоҳад шуд;
Зеро ки имшаб фариштаи Худоеро ки ман аз они Ў ҳастам ва Ўро ибодат мекунам, ба ман зоҳир шуд
Ва гуфт: “Эй Павлус, натарс! Ту бояд дар ҳузури қайсар ҳозир шавӣ, ва инак, Худо ҷони ҳамаи ҳамсафаронатро ба ту бахшидааст́.
Бинобар ин, эй мардон, қавдил бошед, зеро ки ман ба Худо имон дорам, ва ҳамон тавре ки ба ман гуфтааст, воқеъ хоҳад шуд:
Лекин бар яке аз ҷазираҳо хоҳем афтод“.
Чун шаби чордаҳум фаро расид, ва мо ҳанўз дар баҳри Адриё ба ҳар сў ронда мешудем, дар қарибии нисфи шаб, моллоҳон пай бурданд, ки хушкие наздик аст,
Ва чуқурии обро чен карданд, бист қомат баромад, андаке пеш рафта, боз чен карданд, понздаҳ қомат баромад.
Аз бими он ки ба санглохе бахўранд, аз думи киштӣ чор лангар андохтанд ва дами субҳро мунтазир шуданд.
Маллоҳон мехостанд киштиро тарк кунанд, ва бо ин мақсад қаиқро ба об мефуроварданд, ба баҳонаи он ки гўё мехоҳанд лангарҳоро аз бинии киштӣ биандозанд,
Аммо Павлус ва мирисад ва сарбозон гуфт: “Агар инҳо дар киштӣ намонанд, шумо наҷот нахоҳед ёфт“.
Он гоҳ сарбозон танобҳои қаиқро буриданд, ва он афтод.
Пеш аз субҳидам Павлус аз ҳама хоҳиш кард, ки чизе бихўранд; ў гуфт: “Имрўз рўзи чордаҳум аст, ки шумо интизорӣ кашида, чизе нахўрдаед ва гурусна ҳастед.
Бинобар ин шуморо даъват менамоям, ки чизе бихўред, зеро ки саломатии ҷони шумо ба ин вобаста аст: мўе аз сари ҳеҷ яке аз шумо нахоҳад афтод“.
Бо ин суханон нонро гирифта, дар ҳузури ҳама Худоро шукргузорӣ кард ва онро шикаста, ба хўрдан шурўъ намуд.
Он гоҳ ҳама қавидил шуданд, ва онҳо низ нон хўрданд.
Шумораи мо дар киштӣ ҷамъ дусаду ҳафтоду шаш нафар буд.
Чун аз хўрок сер шуданд, гандумро ба об партофта, киштиро сабук карданд.
Вақте ки рўз равшан шуд, заминро нашинохтанд, лекин халиҷе диданд, ки соҳили паст дошт, ва қарор доданд, ки агар мумкин шавад, киштиро сўи он биронанд.
Лангарҳоро бурида, дар баҳр гузоштанд, бандҳои сукконро низ кушоданд ва бодбонро ба ҷараёни бод боло кашида, роҳи соҳилро пеш гирифтанд.
Ба димоғае дакка хўрданд, ва киштӣ дар ҷои пасобе фурў монд: бинии он дармонда беҳаракат истод, лекин думаш аз шиддати мавҷҳо дарҳам шикаст.
Сарбозон қасди куштани бандиён карданд, ки мабодо касе шинокунон гурехта наравад.
Лекин мирисад ки мехост Павлусро раҳо кунад, ба ин қасди онҳо монеъ шуд ва фармуд, ки аввал касоне ки шино карда метавонанд, худро дар об андохта, ба соҳил бирасанд,
Ва дигарон, баъзе бар тахтаҳо ва баъзе бар шикастапораҳои киштӣ аз дунболи онҳо бираванд. Ба ҳамин тарз ҳамаашон ба саломатӣ ба хушкӣ расиданд.
1 Путь Павла в Рим: от Кесарии до Крита. 13 Буря на море: Павел всех ободряет. 27 Кораблекрушение. 39 Все спаслись.
[Зач. 50А.] Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла и некоторых других узников сотнику Августова полка, именем Юлию.
Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Асийских мест. С нами был Аристарх, Македонянин из Фессалоники.
На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием.
Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров,
и, переплыв море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские.
Там сотник нашел Александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него.
Медленно плавая многие дни и едва поровнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне.
Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея.
Но как прошло довольно времени, и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошел, то Павел советовал,
говоря им: мужи! я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни.
Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла.
А как пристань не была приспособлена к зимовке, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если можно, дойти до Финика, пристани Критской, лежащей против юго-западного и северо-западного ветра, и там перезимовать.
Подул южный ветер, и они, подумав, что уже получили желаемое, отправились, и поплыли поблизости Крита.
Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон.
Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам.
И, набежав на один островок, называемый Кла́вдой, мы едва могли удержать лодку.
Подняв ее, стали употреблять пособия и обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились.
На другой день, по причине сильного обуревания, начали выбрасывать груз,
а на третий мы своими руками побросали с корабля вещи.
Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звезд и продолжалась немалая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению.
И как долго не ели, то Павел, став посреди них, сказал: мужи! надлежало послушаться меня и не отходить от Крита, чем и избежали бы сих затруднений и вреда.
Теперь же убеждаю вас ободриться, потому что ни одна душа из вас не погибнет, а только корабль.
Ибо Ангел Бога, Которому принадлежу я и Которому служу, явился мне в эту ночь
и сказал: «не бойся, Павел! тебе должно предстать пред кесаря, и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобою».
Посему ободритесь, мужи, ибо я верю Богу, что будет так, как мне сказано.
Нам должно быть выброшенными на какой-нибудь остров.
В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-то земле,
и, вымерив глубину, нашли двадцать сажен; потом на небольшом расстоянии, вымерив опять, нашли пятнадцать сажен.
Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросили с кормы четыре якоря, и ожидали дня.
Когда же корабельщики хотели бежать с корабля и спускали на море лодку, делая вид, будто хотят бросить якоря с носа,
Павел сказал сотнику и воинам: если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись.
Тогда воины отсекли веревки у лодки, и она упала.
Перед наступлением дня Павел уговаривал всех принять пищу, говоря: сегодня четырнадцатый день, как вы, в ожидании, остаетесь без пищи, не вкушая ничего.
Потому прошу вас принять пищу: это послужит к сохранению вашей жизни; ибо ни у кого из вас не пропадет волос с головы.
Сказав это и взяв хлеб, он возблагодарил Бога перед всеми и, разломив, начал есть.
Тогда все ободрились и также приняли пищу.
Было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ.
Насытившись же пищею, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море.
Когда настал день, земли не узнавали, а усмотрели только некоторый залив, имеющий отлогий берег, к которому и решились, если можно, пристать с кораблем.
И, подняв якоря, пошли по морю и, развязав рули и подняв малый парус по ветру, держали к берегу.
Попали на косу, и корабль сел на мель. Нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою волн.
Воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал.
Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от сего намерения, и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю,
прочим же спасаться кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля; и таким образом все спаслись на землю.
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible