разу́мно бу́ди всѣ́мъ ва́мъ и всѣ́мъ лю́демъ Изра́илевымъ, я́ко во и́мя Иису́са Христа́ Назоре́а, Его́же вы́ распя́сте, Его́же Бо́гъ воскреси́ от ме́ртвыхъ, о Се́мъ се́й стои́тъ предъ ва́ми здра́въ:

се́й е́сть ка́мень укоре́ный от ва́съ зи́ждущихъ, бы́вый во главу́ у́гла, и нѣ́сть ни о еди́нѣмъ же инѣ́мъ спасе́нiя:

нѣ́сть бо ино́го и́мене подъ небесе́мъ, да́ннаго въ человѣ́цѣхъ, о не́мже подоба́етъ спасти́ся на́мъ.

[Зач. 11.] Ви́дяще же Петро́во дерзнове́нiе и Иоа́нново и разумѣ́вше, я́ко человѣ́ка некни́жна еста́ и про́ста, дивля́хуся, зна́ху же и́хъ, я́ко со Иису́сомъ бѣ́ста:

ви́дяще же исцѣлѣ́вшаго человѣ́ка съ ни́ма стоя́ща, ничто́же имя́ху проти́ву рещи́.

Повелѣ́вше же и́ма во́нъ изъ со́нмища изы́ти, стяза́хуся дру́гъ со дру́гомъ,

глаго́люще: что́ сотвори́мъ человѣ́кома си́ма? Я́ко у́бо наро́читое зна́менiе бы́сть и́ма, всѣ́мъ живу́щымъ во Иерусали́мѣ я́вѣ, и не мо́жемъ отврещи́ся:

но да не бо́лѣе простре́тся въ лю́дехъ, преще́нiемъ да запрети́мъ и́ма ктому́ не глаго́лати о и́мени се́мъ ни еди́ному от человѣ́къ.

И призва́вше и́хъ, заповѣ́даша и́ма отню́дъ не провѣщава́ти ниже́ учи́ти о и́мени Иису́совѣ.

Пе́тръ же и Иоа́ннъ отвѣща́вша къ ни́мъ рѣ́ста: а́ще пра́ведно е́сть предъ Бо́гомъ ва́съ послу́шати па́че, не́жели Бо́га, суди́те:

не мо́жемъ бо мы́, я́же ви́дѣхомъ и слы́шахомъ, не глаго́лати.

Они́ же призапре́щше и́ма, пусти́ша я́, ничто́же обрѣ́тше ка́ко му́чити и́хъ, люді́й ра́ди, я́ко вси́ прославля́ху Бо́га о бы́вшемъ:

лѣ́тъ бо бя́ше мно́жае четы́редесяти человѣ́къ то́й, на не́мже бы́сть чу́до сiе́ исцѣле́нiя.

[Зач. 12.] Отпуще́на же бы́вша прiидо́ста ко свои́мъ и возвѣсти́ста, ели́ка къ ни́ма архiере́е и ста́рцы рѣ́ша.

Они́ же слы́шавше единоду́шно воздвиго́ша гла́съ къ Бо́гу и реко́ша: Влады́ко, Ты́, Бо́же, сотвори́вый не́бо и зе́млю и мо́ре и вся́, я́же въ ни́хъ,

и́же Ду́хомъ Святы́мъ усты́ отца́ на́шего Дави́да о́трока Твоего́ ре́клъ еси́: вску́ю шата́шася язы́цы, и лю́дiе поучи́шася тще́тнымъ?

Предста́ша ца́рiе зе́мстiи, и кня́зи собра́шася вку́пѣ на Го́спода и на Христа́ Его́.

Собра́шася бо вои́стинну во гра́дѣ се́мъ на Свята́го О́трока Твоего́ Иису́са, Его́же пома́залъ еси́, И́родъ же и Понті́йскiй Пила́тъ съ язы́ки и людьми́ Изра́илевыми,

сотвори́ти, ели́ка рука́ Твоя́ и совѣ́тъ Тво́й преднарече́ бы́ти:

и ны́нѣ, Го́споди, при́зри на преще́нiя и́хъ и да́ждь рабо́мъ Твои́мъ со вся́кимъ дерзнове́нiемъ глаго́лати сло́во Твое́,

внегда́ ру́ку Твою́ простре́ти Ти́ во исцѣле́нiя, и зна́мениемъ и чудесе́мъ быва́ти и́менемъ Святы́мъ О́трока Твоего́ Иису́са.

И помоли́вшымся и́мъ, подви́жеся мѣ́сто, идѣ́же бя́ху со́брани, и испо́лнишася вси́ Ду́ха Свя́та и глаго́лаху сло́во Бо́жiе со дерзнове́нiемъ.

Наро́ду же вѣ́ровавшему бѣ́ се́рдце и душа́ еди́на, и ни еди́нъ же что́ от имѣ́нiй свои́хъ глаго́лаше свое́ бы́ти, но бя́ху и́мъ вся́ о́бща.

И ве́лiею си́лою воздая́ху свидѣ́телство апо́столи воскресе́нiю Го́спода Иису́са Христа́, благода́ть же бѣ́ ве́лiя на всѣ́хъ и́хъ.

Не бя́ше бо ни́щь ни еди́нъ въ ни́хъ: ели́цы бо госпо́дiе се́ломъ или́ домово́мъ бя́ху, продаю́ще приноша́ху цѣ́ны продае́мыхъ

и полага́ху при нога́хъ апо́столъ: дая́шеся же коему́ждо, его́же а́ще кто́ тре́боваше.

Иосі́а же, нарѣче́нный Варна́ва от апо́столъ, е́же е́сть сказа́емо сы́нъ утѣше́нiя, леви́тъ, Ки́прянинъ ро́домъ,

имѣ́я село́, прода́въ принесе́ цѣ́ну и положи́ предъ нога́ми апо́столъ.

Рече́ же архiере́й: а́ще у́бо сiя́ та́ко су́ть?

О́нъ же рече́: му́жiе бра́тiе и отцы́, послу́шайте. Бо́гъ сла́вы яви́ся отцу́ на́шему Авраа́му су́щу въ Месопота́мiи, пре́жде да́же не всели́тися ему́ въ Харра́нь,

и рече́ къ нему́: изы́ди от земли́ твоея́ и от ро́да твоего́ и от до́му отца́ твоего́, и прiиди́ въ зе́млю, ю́же а́ще ти́ покажу́.

Тогда́ изше́дъ от земли́ Халде́йскiя, всели́ся въ Харра́нь: и отту́ду, по уме́ртвiи отца́ его́, пресели́ его́ въ зе́млю сiю́, на не́йже вы́ ны́нѣ живете́,

и не даде́ ему́ наслѣ́дiя въ не́й, ниже́ стопы́ но́гу: и обѣща́ да́ти ему́ ю́ во одержа́нiе и сѣ́мени его́ по не́мъ, не су́щу ему́ ча́ду.

Глаго́ла же си́це Бо́гъ, я́ко бу́детъ сѣ́мя его́ прише́лцы въ земли́ чужде́й, и порабо́тятъ е́ и озло́бятъ лѣ́тъ четы́реста.

И язы́ку, ему́же порабо́таютъ, сужду́ А́зъ, рече́ Бо́гъ: и по си́хъ изы́дутъ и послу́жатъ Ми́ на мѣ́стѣ се́мъ.

И даде́ ему́ завѣ́тъ обрѣ́занiя. И та́ко роди́ Исаа́ка и обрѣ́за его́ въ де́нь осмы́й: и Исаа́къ Иа́кова, и Иа́ковъ двана́десять патрiа́рхъ.

И патрiа́рси позави́дѣвше Ио́сифу прода́ша его́ во Еги́петъ: и бѣ́ Бо́гъ съ ни́мъ,

и изъя́тъ его́ от всѣ́хъ скорбе́й его́, и даде́ ему́ благода́ть и прему́дрость предъ фарао́номъ царе́мъ Еги́петскимъ: и поста́ви его́ нача́лника надъ Еги́птомъ и надъ всѣ́мъ до́момъ свои́мъ.

Прiи́де же гла́дъ на всю́ зе́млю Еги́петскую и Ханаа́ню и ско́рбь ве́лiя, и не обрѣта́ху сы́тости отцы́ на́ши.

Слы́шавъ же Иа́ковъ су́щую пшени́цу во Еги́птѣ, посла́ отцы́ на́шя пе́рвѣе,

и внегда́ второ́е [прiидо́ша], позна́нъ бы́сть Ио́сифъ бра́тiи свое́й, и я́вѣ бы́сть фарао́ну ро́дъ Ио́сифовъ.

Посла́въ же Ио́сифъ призва́ отца́ своего́ Иа́кова и все́ сро́дство свое́, се́дмьдесятъ и пя́ть ду́шъ.

Сни́де же Иа́ковъ во Еги́петъ, и сконча́ся са́мъ и отцы́ на́ши:

и принесе́ни бы́ша въ Cихе́мъ и положе́ни бы́ша во гро́бѣ, его́же купи́ Авраа́мъ цѣно́ю сребра́ от сыно́въ Еммо́ра Cихе́мова.

И я́коже приближа́шеся вре́мя обѣтова́нiя, и́мже кля́тся Бо́гъ Авраа́му, возрасто́ша лю́дiе и умно́жишася во Еги́птѣ,

до́ндеже наста́ ца́рь и́нъ [во Еги́птѣ], и́же не зна́ше Ио́сифа:

се́й злѣ́ умы́сливъ о ро́дѣ на́шемъ, озло́би отцы́ на́шя, умори́ти младе́нцы и́хъ и не оживи́ти {дабы́ изверга́ли младе́нцы своя́ во е́же не бы́ти и́мъ живы́мъ}.

Въ не́же вре́мя роди́ся Моисе́й и бѣ́ уго́денъ Богови, и́же пита́нъ бы́сть ме́сяцы три́ въ дому́ отца́ своего́:

изве́ржена же его́ взя́тъ его́ дщи́ фарао́нова и воспита́ и́ себѣ́ въ сы́на:

и нака́занъ бы́сть Моисе́й все́й прему́дрости Еги́петстѣй, бѣ́ же си́ленъ въ словесѣ́хъ и дѣ́лѣхъ.

Егда́ же исполня́шеся ему́ лѣ́тъ четы́редесятихъ вре́мя, взы́де на се́рдце ему́ посѣти́ти бра́тiю свою́ сы́ны Изра́илевы:

и ви́дѣвъ нѣ́коего оби́дима, посо́бствова и сотвори́ отмще́нiе оби́димому, уби́въ Еги́птянина.

Мня́ше же разумѣ́ти бра́тiямъ свои́мъ, я́ко Бо́гъ руко́ю его́ да́стъ и́мъ спасе́нiе: они́ же не разумѣ́ша.

Во у́трiй же де́нь яви́ся и́мъ тя́жущымся и привлача́ше и́хъ въ примире́нiе, ре́къ: му́жiе, бра́тiя есте́ вы́, вску́ю оби́дите дру́гъ дру́га?

Оби́дяй же бли́жняго отри́ну его́, ре́къ: кто́ тя́ поста́ви кня́зя и судiю́ надъ на́ми?

Еда́ уби́ти мя́ ты́ хо́щеши, и́мже о́бразомъ уби́лъ еси́ вчера́ Еги́птянина?

Бѣжа́ же Моисе́й о словеси́ се́мъ и бы́сть пришле́цъ въ земли́ Мадiа́мстѣй, идѣ́же роди́ сы́на два́.

И испо́лньшымся лѣ́томъ четы́редесятимъ, яви́ся ему́ въ пусты́ни горы́ Сина́йскiя А́нгелъ Госпо́день въ пла́мени о́гненѣ въ купинѣ́:

Моисе́й же ви́дѣвъ дивля́шеся видѣ́нiю: приступа́ющу же ему́ разумѣ́ти, бы́сть гла́съ Госпо́день къ нему́:

А́зъ Бо́гъ оте́цъ твои́хъ, Бо́гъ Авраа́мовъ и Бо́гъ Исаа́ковъ и Бо́гъ Иа́ковль. Тре́петенъ же бы́въ Моисе́й не смѣ́яше смотри́ти.

Рече́ же ему́ Госпо́дь: изу́й сапоги́ ногу́ твое́ю, мѣ́сто бо, на не́мже стои́ши, земля́ свя́та́ е́сть:

ви́дя ви́дѣхъ озлобле́нiе люді́й Мои́хъ, и́же во Еги́птѣ, и стена́нiе и́хъ услы́шахъ, и снидо́хъ изъя́ти и́хъ: и ны́нѣ гряди́, послю́ тя во Еги́петъ.

Сего́ Моисе́а, его́же отри́нуша, ре́кше: кто́ тя́ поста́ви нача́лника и судiю́? Сего́ Бо́гъ кня́зя и изба́вителя посла́ руко́ю А́нгела я́вльшагося ему́ въ купинѣ́:

се́й изведе́ и́хъ, сотво́рь чудеса́ и зна́менiя въ земли́ Еги́петстѣй и въ Чермнѣ́мъ мо́ри, и въ пусты́ни лѣ́тъ четы́редесять.

Се́й е́сть Моисе́й рекі́й сыно́мъ Изра́илевымъ: Проро́ка ва́мъ воздви́гнетъ Госпо́дь Бо́гъ ва́шъ от бра́тiи ва́шея я́ко мене́: Того́ послу́шайте.

Се́й е́сть бы́вый въ це́ркви въ пусты́ни со А́нгеломъ, глаго́лавшимъ ему́ на горѣ́ Сина́йстѣй, и со отцы́ на́шими, и́же прiя́тъ словеса́ жи́ва да́ти на́мъ,

его́же не восхотѣ́ша послу́шати отцы́ на́ши, но отри́нуша и́ и обрати́шася се́рдцемъ свои́мъ во Еги́петъ,

ре́кше Ааро́ну: сотвори́ на́мъ бо́ги, и́же предъи́дутъ предъ на́ми, Моисе́ю бо сему́, и́же изведе́ на́съ от земли́ Еги́петскiя, не вѣ́мы, что́ бы́сть ему́.

И сотвори́ша телца́ во дни́ о́ны, и принесо́ша же́ртву и́долу, и веселя́хуся въ дѣ́лѣхъ руку́ свое́ю.

Отврати́ся же Бо́гъ и предаде́ и́хъ служи́ти во́емъ небе́снымъ, я́коже пи́сано е́сть въ кни́зѣ проро́къ: еда́ заколе́нiя и же́ртвы принесо́сте Ми́ лѣ́тъ четы́редесять въ пусты́ни, до́ме Изра́илевъ?

И воспрiя́сте ски́нiю Моло́хову и звѣзду́ бо́га ва́шего Ремфа́на, о́бразы, я́же сотвори́сте покланя́тися и́мъ: и преселю́ вы да́лѣе Вавило́на.

Сѣ́нь свидѣ́нiя бя́ше отце́мъ на́шымъ въ пусты́ни, я́коже повелѣ́ Глаго́ляй Моисе́ови сотвори́ти ю́ по о́бразу, его́же ви́дѣ:

ю́же и внесо́ша прiе́мше отцы́ на́ши со Иису́сомъ во одержа́нiе язы́ковъ, и́хже изри́ну Бо́гъ от лица́ оте́цъ на́шихъ, да́же до дні́й Дави́да:

и́же обрѣ́те благода́ть предъ Бо́гомъ и испроси́ обрѣсти́ селе́нiе Бо́гу Иа́ковлю.

Соломо́нъ же созда́ ему́ хра́мъ.

Но Вы́шнiй не въ рукотворе́нныхъ це́рквахъ живе́тъ, я́коже проро́къ глаго́летъ:

небо Мнѣ́ престо́лъ е́сть, земля́ же подно́жiе нога́ма Мои́ма: кі́й хра́мъ сози́ждете Ми́, глаго́летъ Госпо́дь, или́ ко́е мѣ́сто поко́ищу Моему́?

Не рука́ ли Моя́ сотвори́ сiя́ вся́?

Жестоковы́йнiи и необрѣ́заннiи сердцы́ и ушесы́, вы́ при́сно Ду́ху Свято́му проти́витеся, я́коже отцы́ ва́ши, та́ко и вы́:

кого́ от проро́къ не изгна́ша отцы́ ва́ши? И уби́ша предвозвѣсти́вшыя о прише́ствiи Пра́веднаго, Его́же вы́ ны́нѣ преда́теле и уби́йцы бы́сте,

и́же прiя́сте зако́нъ устрое́нiемъ А́нгелскимъ и не сохрани́сте.

Слы́шаще же сiя́, распыха́хуся сердцы́ свои́ми и скрежета́ху зубы́ на́нь.

Стефа́нъ же сы́й испо́лнь Ду́ха Свя́та, воззрѣ́въ на не́бо, ви́дѣ сла́ву Бо́жiю и Иису́са стоя́ща о десну́ю Бо́га,

и рече́: се́, ви́жу небеса́ отве́рста и Сы́на Человѣ́ча о десну́ю стоя́ща Бо́га.

Возопи́вше же гла́сомъ ве́лiимъ, затыка́ху у́шы свои́ и устреми́шася единоду́шно на́нь,

и изве́дше внѣ́ гра́да, ка́менiемъ побива́ху его́: и свидѣ́телiе [сне́мше] ри́зы своя́ положи́ша при ногу́ ю́ноши нарица́емаго Са́вла,

и ка́менiемъ побива́ху Стефа́на, моля́щася и глаго́люща: Го́споди Иису́се, прiими́ ду́хъ мо́й.

Прекло́нь же колѣ́на, возопи́ гла́сомъ ве́лiимъ: Го́споди, не поста́ви и́мъ грѣха́ сего́. И сiя́ ре́къ у́спе.

[Зач. 47.] Му́жiе бра́тiе и отцы́, услы́шите мо́й къ ва́мъ ны́нѣ отвѣ́тъ.

Слы́шавше же, я́ко евре́йскимъ язы́комъ возгласи́ къ ни́мъ, па́че приложи́ша безмо́лвiе. И рече́:

а́зъ у́бо е́смь му́жъ Иуде́анинъ, роди́вся въ Та́рсѣ Киликі́йстѣмъ, воспита́нъ же во гра́дѣ се́мъ при ногу́ Гамалiи́лову, нака́занъ извѣ́стно оте́ческому зако́ну, ревни́тель сы́й Бо́жiй, я́коже вси́ вы́ есте́ дне́сь:

и́же се́й пу́ть гони́хъ да́же до сме́рти, вяжя́ и предая́ въ темни́цу му́жы же и жены́,

я́коже и архiере́й свидѣ́телствуетъ ми́ и вси́ ста́рцы: от ни́хже и посла́нiя прiе́мь къ живу́щымъ въ Дама́сцѣ бра́тiямъ, идя́хъ привести́ су́щыя та́мо свя́заны во Иерусали́мъ, да му́чатся.

Бы́сть же ми́ иду́щу и приближа́ющуся къ Дама́ску въ полу́дне, внеза́пу съ небесе́ облиста́ свѣ́тъ мно́гъ о́крестъ мене́.

Падо́хъ же на зе́млю и слы́шахъ гла́съ глаго́лющь ми́: Са́вле, Са́вле, что́ Мя го́ниши?

А́зъ же отвѣща́хъ: кто́ еси́, Го́споди? Рече́ же ко мнѣ́: А́зъ е́смь Иису́съ Назоре́й, Его́же ты́ го́ниши.

Со мно́ю же су́щiи свѣ́тъ у́бо ви́дѣша и пристра́шни бы́ша, гла́са же не слы́шаша Глаго́лющаго ко мнѣ́.

Реко́хъ же: что́ сотворю́, Го́споди? Госпо́дь же рече́ ко мнѣ́: воста́въ иди́ въ Дама́скъ, и та́мо рече́тся ти́ о всѣ́хъ, я́же вчине́но ти́ е́сть твори́ти.

И я́коже не ви́дѣхъ от сла́вы свѣ́та о́наго, за ру́ку ведо́мь от су́щихъ со мно́ю, внидо́хъ въ Дама́скъ.

Ана́нiа же нѣ́кiй, му́жъ благоговѣ́инъ по зако́ну, свидѣ́телствованъ от всѣ́хъ живу́щихъ въ Дама́сцѣ Иуде́й,

прише́дъ ко мнѣ́ и ста́въ рече́ ми: Са́вле бра́те, прозри́. И а́зъ въ то́й ча́съ воззрѣ́хъ на́нь.

О́нъ же рече́ ми: Бо́гъ оте́цъ на́шихъ изво́ли {предъизбра́} тя́ разумѣ́ти хотѣ́нiе Его́, и ви́дѣти Пра́ведника, и слы́шати гла́съ от у́стъ Его́:

я́ко бу́деши Ему́ свидѣ́тель у всѣ́хъ человѣ́ковъ о си́хъ, я́же ви́дѣлъ еси́ и слы́шалъ:

и ны́нѣ что́ ме́длиши? Воста́въ крести́ся и омы́й грѣхи́ твоя́, призва́въ и́мя Го́спода Иису́са.

Бы́сть же возврати́вшумися во Иерусали́мъ и моля́щумися въ це́ркви, бы́ти во изступле́нiи

и ви́дѣти Его́ глаго́люща ми́: потщи́ся и изы́ди ско́ро изъ Иерусали́ма, зане́ не прiи́мутъ свидѣ́телства твоего́, е́же о Мнѣ́.

И а́зъ рѣ́хъ: Го́споди, са́ми вѣ́дятъ, я́ко а́зъ бѣ́хъ всажда́я въ темни́цу и бiя́ по со́нмищихъ вѣ́рующыя въ Тя́,

и егда́ излива́шеся кро́вь Стефа́на свидѣ́теля Твоего́, и са́мъ бѣ́хъ стоя́ и соизволя́я убiе́нiю его́ и стрегі́й ри́зъ убива́ющихъ его́.

И рече́ ко мнѣ́: иди́, я́ко А́зъ во язы́ки дале́че послю́ тя.

Послу́шаху же его́ да́же до сего́ словесе́ и воздвиго́ша гла́съ сво́й, глаго́люще: возми́ от земли́ такова́го, не подоба́етъ бо ему́ жи́ти.

Вопiю́щымъ же и́мъ и ме́щущымъ ри́зы и пра́хъ возмета́ющымъ на возду́хъ,

повелѣ́ ты́сящникъ отвести́ его́ въ по́лкъ, ре́къ ра́нами истяза́ти его́, да разумѣ́етъ, за ку́ю вину́ та́ко вопiя́ху на́нь.

И я́коже протяго́ша его́ вервьми́, рече́ къ стоя́щему со́тнику Па́велъ: человѣ́ка Ри́млянина и неосужде́на лѣ́ть ли е́сть ва́мъ би́ти?

Слы́шавъ же со́тникъ, приступи́ къ ты́сящнику, сказа́, глаго́ля: ви́ждь, что́ хо́щеши сотвори́ти? Человѣ́къ бо се́й Ри́млянинъ е́сть.

Присту́пль же ты́сящникъ рече́ ему́: глаго́ли ми́, Ри́млянинъ ли еси́ ты́? О́нъ же рече́: е́й.

Отвѣща́ же ты́сящникъ: а́зъ мно́гою цѣно́ю нарѣче́нiе жи́телства сего́ стяжа́хъ. Па́велъ же рече́: а́зъ же и роди́хся въ не́мъ.

А́бiе у́бо отступи́ша от него́ хотя́щiи его́ истяза́ти, и ты́сящникъ же убоя́ся, разумѣ́въ, я́ко Ри́млянинъ е́сть, и я́ко бѣ́ его́ связа́лъ.

На у́трiе же, хотя́ разумѣ́ти и́стину, чесо́ ра́ди оклевета́ется от Иуде́й, разрѣши́ его́ от у́зъ и повелѣ́ прiити́ архiере́емъ и всему́ собо́ру и́хъ: и све́дъ Па́вла, поста́ви [его́] предъ ни́ми.

Синодальный

1 Обращение Апостолов к народу, многие уверовали. 5 Свидетельство Петра об Иисусе Христе пред Синедрионом; 13 Синедрион, пригрозив Петру и Иоанну, отпускает их. 23 Радость и молитва Церкви. 32 «Все у них было общее». Дар Иосии (Варнавы).

[Зач. 10.] Когда они говорили к народу, к ним приступили священники и начальники стражи при храме и саддукеи,

досадуя на то, что они учат народ и проповедуют в Иисусе воскресение из мертвых;

и наложили на них руки и отдали их под стражу до утра; ибо уже был вечер.

Многие же из слушавших слово уверовали; и было число таковых людей около пяти тысяч.

На другой день собрались в Иерусалим начальники их и старейшины, и книжники,

и Анна первосвященник, и Каиафа, и Иоанн, и Александр, и прочие из рода первосвященнического;

и, поставив их посреди, спрашивали: какою силою или каким именем вы сделали это?

Тогда Петр, исполнившись Духа Святого, сказал им: начальники народа и старейшины Израильские!

Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он исцелен,

то да будет известно всем вам и всему народу Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он перед вами здрав.

Он есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения,

ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись.

[Зач. 11.] Видя смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись, между тем узнавали их, что они были с Иисусом;

видя же исцеленного человека, стоящего с ними, ничего не могли сказать вопреки.

И, приказав им выйти вон из синедриона, рассуждали между собою,

говоря: что́ нам делать с этими людьми? Ибо всем, живущим в Иерусалиме, известно, что ими сделано явное чудо, и мы не можем отвергнуть сего;

но, чтобы более не разгласилось это в народе, с угрозою запретим им, чтобы не говорили об имени сем никому из людей.

И, призвав их, приказали им отнюдь не говорить и не учить о имени Иисуса.

Но Петр и Иоанн сказали им в ответ: суди́те, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?

Мы не можем не говорить того, что видели и слышали.

Они же, пригрозив, отпустили их, не находя возможности наказать их, по причине народа; потому что все прославляли Бога за происшедшее.

Ибо лет более сорока было тому человеку, над которым сделалось сие чудо исцеления.

[Зач. 12.] Быв отпущены, они пришли к своим и пересказали, что говорили им первосвященники и старейшины.

Они же, выслушав, единодушно возвысили голос к Богу и сказали: Владыко Боже, сотворивший небо и землю и море и всё, что в них!

Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: что мятутся язычники, и народы замышляют тщетное?

Восстали цари земные, и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его.

Ибо поистине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским,

чтобы сделать то, чему быть предопределила рука Твоя и совет Твой.

И ныне, Господи, воззри на угрозы их, и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое,

тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес именем Святого Сына Твоего Иисуса.

И, по молитве их, поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого, и говорили слово Божие с дерзновением.

У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее.

Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их.

Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного

и полагали к ногам апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду.

Так Иосия, прозванный от апостолов Варнавою, что значит – сын утешения, левит, родом Кипрянин,

у которого была своя земля, продав ее, принес деньги и положил к ногам апостолов.

1 Речь Стефана перед Синедрионом. 54 Побиение Стефана камнями.

Тогда сказал первосвященник: так ли это?

Но он сказал: мужи братия и отцы! послушайте. Бог славы явился отцу нашему Аврааму в Месопотамии, прежде переселения его в Харран,

и сказал ему: выйди из земли твоей и из родства твоего и из дома отца твоего, и пойди в землю, которую покажу тебе.

Тогда он вышел из земли Халдейской и поселился в Харране; а оттуда, по смерти отца его, переселил его Бог в сию землю, в которой вы ныне живете.

И не дал ему на ней наследства ни на стопу ноги, а обещал дать ее во владение ему и потомству его по нем, когда еще был он бездетен.

И сказал ему Бог, что потомки его будут переселенцами в чужой земле и будут в порабощении и притеснении лет четыреста.

Но Я, сказал Бог, произведу суд над тем народом, у которого они будут в порабощении; и после того они выйдут и будут служить Мне на сем месте.

И дал ему завет обрезания. По сем родил он Исаака и обрезал его в восьмой день; а Исаак родил Иакова, Иаков же двенадцать патриархов.

Патриархи, по зависти, продали Иосифа в Египет; но Бог был с ним,

и избавил его от всех скорбей его, и даровал мудрость ему и благоволение царя Египетского фараона, который и поставил его начальником над Египтом и над всем домом своим.

И пришел голод и великая скорбь на всю землю Египетскую и Ханаанскую, и отцы наши не находили пропитания.

Иаков же, услышав, что есть хлеб в Египте, послал туда отцов наших в первый раз.

А когда они пришли во второй раз, Иосиф открылся братьям своим, и известен стал фараону род Иосифов.

Иосиф, послав, призвал отца своего Иакова и все родство свое, душ семьдесят пять.

Иаков перешел в Египет, и скончался сам и отцы наши;

и перенесены были в Сихем и положены во гробе, который купил Авраам ценою серебра у сынов Еммора Сихемова.

А по мере, как приближалось время исполниться обетованию, о котором клялся Бог Аврааму, народ возрастал и умножался в Египте,

до тех пор, как восстал иной царь, который не знал Иосифа.

Сей, ухищряясь против рода нашего, притеснял отцов наших, принуждая их бросать детей своих, чтобы не оставались в живых.

В это время родился Моисей, и был прекрасен пред Богом. Три месяца он был питаем в доме отца своего.

А когда был брошен, взяла его дочь фараонова и воспитала его у себя, как сына.

И научен был Моисей всей мудрости Египетской, и был силен в словах и делах.

Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых.

И, увидев одного из них обижаемого, вступился и отмстил за оскорбленного, поразив Египтянина.

Он думал, поймут братья его, что Бог рукою его дает им спасение; но они не поняли.

На следующий день, когда некоторые из них дрались, он явился и склонял их к миру, говоря: вы братья; зачем обижаете друг друга?

Но обижающий ближнего оттолкнул его, сказав: кто тебя поставил начальником и судьею над нами?

Не хочешь ли ты убить и меня, как вчера убил Египтянина?

От сих слов Моисей убежал и сделался пришельцем в земле Мадиамской, где родились от него два сына.

По исполнении сорока лет явился ему в пустыне горы Синая Ангел Господень в пламени горящего тернового куста.

Моисей, увидев, дивился видению; а когда подходил рассмотреть, был к нему глас Господень:

Я Бог отцов твоих, Бог Авраама и Бог Исаака и Бог Иакова. Моисей, объятый трепетом, не смел смотреть.

И сказал ему Господь: сними обувь с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая.

Я вижу притеснение народа Моего в Египте, и слышу стенание его, и нисшел избавить его: итак пойди, Я пошлю тебя в Египет.

Сего Моисея, которого они отвергли, сказав: кто тебя поставил начальником и судьею? сего Бог чрез Ангела, явившегося ему в терновом кусте, послал начальником и избавителем.

Сей вывел их, сотворив чудеса и знамения в земле Египетской, и в Чермном море, и в пустыне в продолжение сорока лет.
//Исх.7:11,14.

Это тот Моисей, который сказал сынам Израилевым: Пророка воздвигнет вам Господь Бог ваш из братьев ваших, как меня; Его слушайте.

Это тот, который был в собрании в пустыне с Ангелом, говорившим ему на горе Синае, и с отцами нашими, и который принял живые слова, чтобы передать нам,

которому отцы наши не хотели быть послушными, но отринули его и обратились сердцами своими к Египту,

сказав Аарону: сделай нам богов, которые предшествовали бы нам; ибо с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что случилось.

И сделали в те дни тельца, и принесли жертву идолу, и веселились перед делом рук своих.

Бог же отвратился и оставил их служить воинству небесному, как написано в книге пророков: дом Израилев! приносили ли вы Мне заколения и жертвы в продолжение сорока лет в пустыне?

Вы приняли скинию Молохову и звезду бога вашего Ремфана, изображения, которые вы сделали, чтобы поклоняться им: и Я переселю вас далее Вавилона.

Скиния свидетельства была у отцов наших в пустыне, как повелел Говоривший Моисею сделать ее по образцу, им виденному.

Отцы наши с Иисусом, взяв ее, внесли во владения народов, изгнанных Богом от лица отцов наших. Так было до дней Давида.

Сей обрел благодать пред Богом и молил, чтобы найти жилище Богу Иакова.

Соломон же построил Ему дом.

Но Всевышний не в рукотворенных храмах живет, как говорит пророк:

Небо – престол Мой, и земля – подножие ног Моих. Какой дом созиждете Мне, говорит Господь, или какое место для покоя Моего?

Не Моя ли рука сотворила всё сие?

Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами! вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы.

Кого из пророков не гнали отцы ваши? Они убили предвозвестивших пришествие Праведника, Которого предателями и убийцами сделались ныне вы, –

вы, которые приняли закон при служении Ангелов и не сохранили.

Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами.

Стефан же, будучи исполнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога,

и сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога.

Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него,

и, выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла,

и побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой.

И, преклонив колени, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил.

1 Павел описывает свое обращение и призвание. 22 Римское гражданство избавляет его от бичевания. 30 Павел доставлен в Синедрион.

[Зач. 47.] Мужи братия и отцы! выслушайте теперь мое оправдание перед вами.

Услышав же, что он заговорил с ними на еврейском языке, они еще более утихли. Он сказал:

я Иудеянин, родившийся в Тарсе Киликийском, воспитанный в сем городе при ногах Гамалиила, тщательно наставленный в отеческом законе, ревнитель по Боге, как и все вы ныне.

Я даже до смерти гнал последователей сего учения, связывая и предавая в темницу и мужчин и женщин,

как засвидетельствует о мне первосвященник и все старейшины, от которых и письма взяв к братиям, живущим в Дамаске, я шел, чтобы тамошних привести в оковах в Иерусалим на истязание.

Когда же я был в пути и приближался к Дамаску, около полудня вдруг осиял меня великий свет с неба.

Я упал на землю и услышал голос, говоривший мне: Савл, Савл! что ты гонишь Меня?

Я отвечал: кто Ты, Господи? Он сказал мне: Я Иисус Назорей, Которого ты гонишь.

Бывшие же со мною свет видели, и пришли в страх; но голоса Говорившего мне не слыхали.

Тогда я сказал: Господи! что мне делать? Господь же сказал мне: встань и иди в Дамаск, и там тебе сказано будет всё, что назначено тебе делать.

А как я от славы света того лишился зрения, то бывшие со мною за руку привели меня в Дамаск.

Некто Анания, муж благочестивый по закону, одобряемый всеми Иудеями, живущими в Дамаске,

пришел ко мне и, подойдя, сказал мне: брат Савл! прозри. И я тотчас увидел его.

Он же сказал мне: Бог отцов наших предызбрал тебя, чтобы ты познал волю Его, увидел Праведника и услышал глас из уст Его,

потому что ты будешь Ему свидетелем пред всеми людьми о том, что ты видел и слышал.

Итак, что ты медлишь? Встань, крестись и омой грехи твои, призвав имя Господа Иисуса.

Когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришел я в исступление,

и увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне.

Я сказал: Господи! им известно, что я верующих в Тебя заключал в темницы и бил в синагогах,

и когда проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего, я там стоял, одобрял убиение его и стерег одежды побивавших его.

И Он сказал мне: иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам.

До этого слова слушали его; а за сим подняли крик, говоря: истреби от земли такого! ибо ему не должно жить.

Между тем как они кричали, метали одежды и бросали пыль на воздух,

тысяченачальник повелел ввести его в крепость, приказав бичевать его, чтобы узнать, по какой причине так кричали против него.

Но когда растянули его ремнями, Павел сказал стоявшему сотнику: разве вам позволено бичевать Римского гражданина, да и без суда?

Услышав это, сотник подошел и донес тысяченачальнику, говоря: смотри, что ты хочешь делать? этот человек – Римский гражданин.

Тогда тысяченачальник, подойдя к нему, сказал: скажи мне, ты Римский гражданин? Он сказал: да.

Тысяченачальник отвечал: я за большие деньги приобрел это гражданство. Павел же сказал: а я и родился в нем.

Тогда тотчас отступили от него хотевшие пытать его. А тысяченачальник, узнав, что он Римский гражданин, испугался, что связал его.

На другой день, желая достоверно узнать, в чем обвиняют его Иудеи, освободил его от оков и повелел собраться первосвященникам и всему синедриону и, выведя Павла, поставил его перед ними.

Таджикский

Языки

Ҳангоме ки онҳо ба мардум сухан мегуфтанд, коҳинон ва сардори посбонони маъбад ва саддуқиён бар сари онҳо тохтанд,

Зеро хеле нороҳат шуданд аз ин ки онҳо мардумро таълим медоданд ва дар шахси Исо эҳьёи мурдагонро мавъиза менамуданд,

Ва дасти тааддӣ ба онҳо дароз карда, то фардо ба ҳабс гирифтанд, зеро ки шомгоҳ буд.

Аммо бисьёре аз шунавандагони калом имон оварданд, ва шумораи онҳо тақрибан панҷ ҳазор мард буд.

Фардои он, сардорон ва пирон ва китобдонони онҳо дар Ерусалим ҷамъомаде барпо карданд,

Ва Ҳонои саркоҳин ва Қаёфо ва Юҳанно ва Искандар ва ҳамаи аъзоёни хонаводаи саркоҳин ҳузур доштанд,

Ва онҳоро дар миёнаҷо ба по хезонда, пурсиданд: “Ба кадом қувват ва ба кадом исм ин корро кардаед?“

Петрус аз Рўҳулқудс пур шуда, ба онҳо гуфт: “Эй сардорони қавм ва пирони Исроил!

Агар имрўз барои некие ки ба марди нотавоне кардаем, моро тафтиш менамоед ва мехоҳед бидонед, ки вай ба чӣ васила шифо ёфтааст,

Пас ба ҳамаи шумо ва ба тамоми қавми Исроил маълум бод, ки ба исми Исои Масеҳи Носирӣ, ки Ўро шумо маслуб кардед, ва Худо Ўро аз мурдагон эҳьё намуд, оре, ба исми Ў ин одам дар ҳузури шумо тандуруст истодааст:

Ў ҳамон аст, ки шумо, бинокорон, онро рад кардед, вале он ҳоло санги сари гўшаи бино гардидааст.

Дар ҳеҷ каси дигаре наҷот нест, ва дар зери осмон ҳеҷ исми дигаре ба одамон ато нашудааст, то ки ба василаи он наҷот ёбем“.

Вақте ки ҷасорати Петрус ва Юҳанноро диданд ва пай бурданд, ки одамони нохонда ва оддӣ ҳастанд, мутааҷҷиб шуданд ва онҳоро шинохтанд, ки аз ҳамроҳони Исо буданд;

Чун шахси шифоёфтаро диданд, ки назди онҳо истода буд, чизе ба муқобили онҳо гуфта натавонистанд.

Ба онҳо амр фармуд, ки аз шўрои пирон берун бираванд; пас аз он бо якдигар машварат карданд,

Ва гуфтанд: “Бо ин одамон чӣ кунем? Инак ба ҳамаи сокинони Ерусалим маълум шудааст, ки онҳо мўъҷизаи ба назар намоёне ба амал овардаанд, ва мо онро наметавонем инкор кунем;

Аммо барои он ки бештар аз ин дар миёни мардум овоза нашавад, бояд онҳоро сахт таҳдид кунем, ки дигар ба ҳеҷ кас дар бораи ин исм гап назананд“.

Онҳоро даъват намуда, фармон доданд, ки ба ҳеҷ ваҷҳ исми Исоро ба забон наоваранд ва таълим надиҳанд.

Вале Петрус ва Юҳанно ба ҷавоби онҳо гуфтанд: “Худатон ҳукм кунед, оё дар назари Худо дуруст аст, ки итоати шуморо аз итоати Худо авло донем?

Мо наметавонем аз гуфтани он чи дидаем ва шунидаем, даст кашем“.

Онҳоро боз ҳам зиёдтар таҳдид карда, ҷавоб доданд, чунки ба сабаби мардум имконият наёфатанд ба онҳо ҷазо диҳанд, зеро ки ҳама Худоро барои он чи воқеъ шуда буд, ҳамду сано мегуфтанд;

Шахсе ки ин мўъҷизаи шифо ба вай рўй дод, бештар аз чиҳилсола буд.

Баъд аз раҳо шуданашон назди ёрони худ омаданд ва он чиро, ки саркоҳинон ва пирон гуфта буданд, ба онҳо нақл каданд.

Чун инро шунииданд, овози худро якдилона сўи Худо баланд карда, гуфтанд: “Эй Парвардигор, эй Офаридагори осмон ва замин ва баҳр ва ҳар он чи дар онҳост!

Ту бо забони падарони мо ва бандаи Худ Довуд ба василаи Рўҳулқудс гуфтаӣ: ́Чаро халқҳо шўриш менамоянд ва қавмҳо беҳуда қасд мекунанд?

Подшоҳони замин қиём карданд ва мирон муттаҳид шудаанд бар зидди Худованд ва бар зидди Масеҳи Ў́.

Дар воқеъ, бар зидди Писари Муқаддаси Ту Исо, ки Ўро тадҳин кардаӣ, Ҳиродус ва Понтиюс Пилотус бо ғайрияҳудиён ва қавми Исроил муттаҳид шуданд,

То он чиро, ки бозуи Ту ва раъи Ту пешакӣ муқарар карда буд, ба ҷо оваранд.

Ва алҳол, эй Худованд, ба таҳдидҳои онҳо назар андоз ва ба бандагони Худ ато фармо, то ки бо камоли ҷасорат каломи Туро баён кунанд,

Дар сурате ки Ту дасти шифо бахшидан ва барои нишон додани аломоту мўъҷизот ба исми писари Муқаддаси Худ Исо дароз бикунӣ“.

Ҳамин ки дуояшон ба охир расид, маконе ки дар он ҷамъ шуда буданд, ба ҷунбиш омад, ва ҳама аз Рўҳулқудс пур шуданд ва каломи Худоро далерона мегуфтанд.

Ҳамаи имондорон аз ҷону дил муттаҳид шуда буданд, ва ҳеҷ касе молу мулки худро аз они худ намедонист, балки ҳама чизро онҳо муштарак медоштанд.

Ҳаввориён бо қувваи бузутге ба эҳьёи Исои Худованд шаҳодат медоданд, ва файзи азиме бар ҳамаи онҳо буд.

Ҳеҷ эҳтиёҷманде дар байнашон набуд, зеро ҳар касе ки замин ё хонаи дошт, онро мефурўхт ва пулашро оварда,

Дар ихтиёри ҳавориён мегузошт, ва ба ҳар кас ба қадри эҳтиёҷаш дода мешуд.

Юсуф, ки ҳаввориён ба ў лақаби Барнаббо, яъне ́Ибни тасаллӣ́-ро дода буданд, ва ў аз сибти Левӣ, аз аҳли Қаприс буд,

Замине дошт, ва онро фурўхта ва пулашро оварда, дар ихтиёри ҳаввориён гузошт.

Он гоҳ саркоҳин пурсид: “Оё инҳо рост мегўнд ?“

Ба ҷавоб гуфт: “Эй бародарон ва эй падарон, гўш кунед! Худои Зулҷалол ба падари мо Иброҳим, вақте ки ў дар Бананаҳрай буд, яъне пеш аз он ки ба Ҳоррон муҳоҷират кунад, зоҳир шуд

Ва ба ў гуфт: ́Замини худ ва ақрабои худро тарк намо ва сўи замине ки ба ту нишон медиҳам, равона шав́.

Аз замини калдониён берун омада, дар Ҳоррон маскан гирифт; баъд аз вафоти падараш, Худо ўро аз он ҷо ба замине ки шумо дар он иқомат доред, кўчонид,

Ва аз он ба андозаи як кафи пой ҳам ба тасарруфи ў надод, вале дар ҳамон вақте ки ў ҳанўз фарзанде надошт, ваъда кард, ки ўро ва баъд аз ў наслашро молики он гардонад.

Ва Худо ба ў гуфт, ки насли ў дар замини бегона монанди ғарибон зиндагӣ хоҳанд кард, ва муддати чорсадсол онҳоро дар бандагӣ нигоҳ дошта, азоб хоҳанд дод.

́Аммо Ман́, гуфт Худо, ́бар он халқе ки онҳоро дар бандагӣ нигоҳ дорад, доварӣ хоҳам кард, ва баъд аз он онҳо берун омада, дар ин макон ба Ман ибодат хоҳанд кард́.

Ва аҳди хатнаро ба ў дод. Пас аз ин Иброҳим падари Исҳоқ шуда, дар рўзи ҳаштум ўро хатна кард; ва Исҳоқ падари Яъқуб ва Яъқуб падари дувоздаҳ сарқабила гардид,

Сарқабилаҳо аз Юсуф ҳасад бурда, ўро ба Миср фурўхтанд; лекин Худо бо ў буд.

Ва ўро аз ҳамаи мусибатҳояш халосӣ дод, ва ба ў ҳикмат ва ҳусни таваҷҷўҳ дар назари фиръавн подшоҳи Миср бахшид, то ўро бар Миср ва бар тамоми хонаи худ ҳукмфармо таъин кард.

Дар тамомми замини Миср ва Канъон қаҳтӣ рўй дода, боиси кулфати бузурге гардид, ва падарони мо қуте наёфтанд.

Чун Яъқуб шунид, ки дар Миср ғалла ёфт мешавад, бори аввал падарони моро ба он ҷо фиристод;

Дар сафари дуюм Юсуф худро ба бародаронаш шиносонд, ва аслу насаби Юсуф ба фиръавн маълум шуд.

Юсуф кас фиристода, падари худ Яъқуб ва тамоми хешу таборашро, ки ҳафтоду панҷ нафар буданд, дъват намуд.

Яъқуб ба Миср омад, ва худаш ва падарони мо вафот ёфтанд;

Онҳоро ба Шакем бурда, дар мақбарае ки Иброҳим аз банӣ-Ҳамўри шакеми ба нуқраи худ харида буд, дафн карданд.

Баробари наздик омадани вақти ваъдае ки Худо дар бораи он ба Иброҳим қасам ёд карда буд, қавм дар Миср меафзуд ва бузург мешуд,

То даме ки подшоҳи дигаре ба тахт нишаст, ки Юсуфро намешинохт;

Ў бар зидди нажоди мо найрангбозӣ карда, падарони моро ба танг овард ва амр фармуд, ки кўдакони навзоди худро бароварда партоянд, то ки зинда намонанд.

Дар он вақт Мусо таваллуд шуд, ки дар назди Худо бағоят ҷамил буд, ва муддати се моҳ дар хонаи падари худ парвариш ёфт;

Ҳангоме ки ўро броварда партофтанд, духтари фиръавн ўро гирифта, ҳамчун фарзанди худ калон кард;

Мусо тамоми ҳикмати Мисрро таълим гирифта, дар сухан ва амал қавӣ шуд.

Вақте ки ў чиҳилсола шуд, ба дилаш омад, ки бародарони худ, банӣ-Исроилро тафаққуди ҳол кунад;

Чун якеро мазлум дид, ўро ҳимоят кард ва интиқоми он ситамкашро гирифта, мисриро кушт.

Ў гумон мекард, ки бародаронаш хоҳанд фаҳмид, ки Худо ба василаи ў онҳоро наҷот медиҳад, аммо онҳо нафаҳмиданд.

Рўзи дигар назди онҳо омада дид, ки муноқиша мекунанд, ва онҳоро оштӣ доданӣ шуда, гуфт: ́Эй мардумон, шумо бародар ҳастед, чаро якдигарро меранҷонед?́

Вале он касе ки ба ёри худ тааддӣ мекард, ўро тела дода, гуфт: “Кӣ туро бар мо ҳоким ва қозӣ таъин кардааст?

Оё мехоҳӣ маро низ бикушӣ, чунон ки дирўз он мисриро куштӣ?“.

Мусо, ҳамин ки ин суханонро шунид, гурехта рафт ва дар замини Мидиён ғурбат ихтиёр кард, ва дар он ҷо аз ў ду писар таваллуд шуд.

Чун чиҳил сол гузашт, дар биёбони атрофи кўҳи Сино фариштаи Худованд дар шўълаи буттаи фурўзон ба ў зоҳир шуд.

Мусо, чун дид, аз ин рўъё дар ҳайрат афтод, ва ҳамгоме ки наздик меомад, то ки назар андозад, садои Худованд ба гўшаш расид:

́Ман Худои падарони ту, Худои Иброҳим ва Худои Исҳоқ ва Худои Яъқуб ҳастам́. Мусо ба ларза даромада, ҷуръат накард, ки назар андозад.

Худованд ба ў гуфт: ́Кафшҳоятро аз пойҳоят бикаш, зеро ҷое ки дар он истодаӣ, замини муқаддас аст;

Ситамеро, ки қавми Ман дар Миср мекашад, дидаам ва оҳу нолаи онҳоро шунидаам ва барои наҷот додани онҳо фиромадаам; акнун биё, то ки туро ба Миср бифиристам́.

Ҳамон Мусоро, ки рад карда, гуфта буданд: ́Кӣ туро ҳоким ва қозӣ таъин кардааст?́, Худо ба василаи фариштае ки дар бутта ба ў зоҳир шуд, ҳоким ва раҳокунанди таъин намуда, фиристод;

Ў онҳоро берун оварда, дар давоми чуҳил сол дар замини Миср ва дар баҳри Қулзум ва дар биёбон мўъҷизоту аломот ба амал овард.

Ин ҳамон Мусост, ки ба банӣ-Исроил гуфт: ́Худованд Худои шумо Пайғамбаре мисли ман барои шумо аз миёни бародарони шумо ба миён хоҳад овард; ба суханони Ў гўш диҳед́.

Ин ҳамон аст, ки дар ҷамоат дар биёбон бо фариштае ки дар кўҳи Сино бо ў сухан гуфт, ва бо падарони мо буд, ва калимоти зиндаро қабул кард, то ки ба мо бирасонад,

Вале падарони мо нахостанд ба ў итоат кунанд, балки ўро рад карданд, ва дилҳои онҳо сўи Миср моил шуд

Ва ба Ҳорун гуфтанд: ́Барои мо худоёне бисоз, ки пешопеши мо равона бошад, зеро намедонем, бар сари Мусо, ки моро аз замини Миср берун овард, чӣ омадааст́.

Дар он айём гўсолае сохтанд ва ба он бут қурбониҳо карданд ва аз аъмоли дастҳои худ хеле шод гаштанд.

Аммо Худо аз онҳо рўй гардонда, вогузор кард, ки сипоҳи осмонро парастиш намоянд, чунон ки дар китоби анбиё навишта шудааст: ́Эй хонадони Исроил! Оё дар давоми чиҳил сол дар биёбон барои Ман қурвониҳо ва ҳадияҳо тақдим кардед?

Хаймаи Малук ва кавкаби худои худ Римфонро бардошта мегаштед, ки ин санамҳоро барои парастиш сохта будед; пас, шуморо ба он тарафи Бобил бадарға хоҳам кард́.

Падарони мо дар биёбон хаймаи шаҳодат доштанд, чунон ки Худо ба Мусо амр фармуда гуфта буд, ки онро мувофиқи намунае ки дидааст, бисозад.

Онро падарони мо гирифта, ҳамроҳи Еҳушаъ ба мулки қавмҳо оварданд, вақте ки Худо онҳоро аз сари роҳи падарони мо бадар ронд, ва хайма то замони Довуд дар он ҷо монд.

Ки ў дар ҳузури Худо илтифот ёфт ва дархост намуд, ки маскане барои Худои Яъқуб омода кунад.

Вале Сулаймон барои Ў хонае сохт.

Аммо Ҳаққи Таоло дар маъбадҳои сохтаи дасти инсон маскан намегирад, чунон ки набӣ гуфтааст:

́Осмон́, магўяд Худованд,́курсии Ман аст, ва замин пойандози Ман; чӣ гуна хонае барои Ман бино хоҳед кард ва чӣ гуна маконе барои оромиши Ман?

Магар ҳамаи ин чизҳоро дасти Ман наофаридааст?́

Эй гарданкашон! Эй соҳибони дилҳо ба гўшҳои номахтун! Шумо ҳамеша ба Рўҳулқудс муқобилат мекунед, шумо низ моманди падарони худ ҳастед:

Кист аз анбиё, ки падарони шумо ўро таъқиб накарда бошанд? Онҳо касонеро куштанд, ки аз омадани Он Одил пешакӣ хабар дода буданд, ва алҳол шумо Худи Ўро таслим кардед ва ба қатл расондед,

Оре, шумо Тавротро, ки ба василаи фариштагон барқарор шуд, қабул кардед, вале аз риояти он гардан тофтед“.

Чун инро шуниданд, он қадар дарғазаб шуданд, ки дандонҳои худро ба ҳам месоиданд.

Аммо ў, ки пур аз Рўҳулқудс буд, сўи осмон нигариста, ҷалоли Худо ва Исоро, ки ба ямини Худо истода буд, дид.

Ва гуфт: “Инак, осмонро кушода ва Писари Одамро ба ямини Худо истода мебинам“.

Вале онҳо бо овози баланд фарьёд зада ва гўшҳои худро маҳкам карда, якдилона ба ў ҳамла оварданд

Ва аз шаҳр берун бароварда, сангсор каданд, ва шоҳидон ҷомаҳои худро назди пойҳои ҷавоне ки Шоул ном дошт, гузоштанд.

Вақте ки Истефанусро сангсор мекарданд, ў дуо мехонду мегуфт: “Эй Исои Худованд! Рўҳи маро қабул кун“

Сонӣ зону зада, бо овози баланд нидо кард: “Худовандо! Ин гуноҳро ба ҳисоби онҳо дохил накун“. Инро гуфта ҷон дод.

„Эй бародарон ва эй падарон! Он чиро, ки пеши шумо барои муҳофизати худ арз менамоям, гўш кунед“

Чун шуниданд, ки ба онҳо ба забони ибронӣ сухан мекунад, боз зиёдтар хомўш шуданд. Ў гуфт:

Ман яҳудӣ ҳастам, ки дар Тарсуси Қилиқия таваллуд шудаам ва дар ин шаҳр дар хизмати Ҷамлиил тарбият ёфтаам ва шариати падаронро бодиққат омўхатаам ва дар роҳи Худо ғаюр будам, чунон ки ҳамаи шумо имрўз ҳастед.

Ва ин тариқатро то ба дараҷаи марг тақиб менамудам ва мардону занонро побанд карда, дар зиндон меандохтам;

Дар бораи ман саркоҳин ва ҳамаи пирон низ шаҳодат хоҳанд дод, ки ман аз онҳо номаҳо гирифта, ба Димишқ назди бародарон рафта будам, то ки дар он ҷо масеҳиёнро бандӣ карда, барои ҷазо ба Ерусалим биёрам;

Аммо дар аснои роҳ, вақте ки ба Димишқ наздик меомадам, қариби пешин баногоҳ нури азиме аз осмон давродаври ман дурахшид;

Бар замин афтодам ва овозе шунида, ки ба ман мегуфт: ́Шоул, Шоул! Барои чӣ Маро таъқиб мекунӣ?́

Ба ҷавоб гуфтам: “́Худовандо, Ту кистӣ?́ Ў ба ман гуфт: ́Ман Он Исои Носирӣ ҳастам, ки ту Ўро таъқиб мекунӣ́.

Онҳое ки ҳамроҳи ман буданд, нурро дида, ҳаросон шуданд, вале овози Он Касеро, ки бо ман сухан мегуфт, намешуниданд.

Он гоҳ ман гуфтам: ́Худовандо! Чӣ кунам!́Худованд ба ман гуфт: ́Бархез ва ба Димишқ биравм ва дар он ҷо ҳар коре ки бояд бикунӣ, ба ту гуфта хоҳад шуд́.

Азбаски ман аз дурахши он нур нобино шуда будам, ҳамроҳонам аз дастам гирифта, ба Димишқ бурданд.

Ҳанониё ном Марди порсои шариат, ки дар миёни ҳамаи яҳудиёни сокини Димишқ некном буд,

Назди ман омада, истоду ба ман гуфт: “Эй бародар Шоул! Бино шав“.Дарҳол чашмонам кушода шуду ман ўро дидам.

Ў гуфт: ́Худои падарони мо туро баргузидааст, то ки иродаи Ўро дарк намоӣ ва Он Одилро бубинӣ ва аз забонаш сухане бишнавӣ,

Чунки аз он чи дидаӣ ва шунидаӣ, дар пеши тамоми мардум шоҳиди Ў хоҳӣ шуд;

Пас, чаро таъхир мекунӣ? Бархез ва таъмид бигир ва исми Ўро хонда, аз гуноҳҳои худ пок шав́

Вақте ки ба Ерусалим баргаштам, дар маъбад дуо мегуфтам, дар ҳолати бехудӣ афтодам

Ва Ўро дидам, ки мегуфт: ́Шитоб намо ва аз Ерусалим зудтар равона шав, чунки шаҳодати туро дар ҳаққи Ман қабул нахоҳанд кард́.

Гуфтам: ́Худовандо! Онҳо медонанд, ки ман мўъминони Туро дар зиндон меандохтам ва дар куништҳо шаллоқ мезадам,

Ва ҳангоме ки хуни шоҳиди Ту истефанусро мерехтанд, ман дар он ҷо истода, қатли ўро таҳсин менамудам ва либосҳои қотилони ўро посбонӣ мекардам́.

Аммо Ў ба ман гуфт: ́Равона шав, зеро ки Ман туро ба ҷойҳои дур сўи ғайрияҳудиён хоҳам фирстод́.

То ҳамин суханаш ба ў гўш доданд; сонӣ фарьёд зада, гуфтанд: “Чунин шахсро аз рўи замин маҳв кунед! Зеро ки набояд ў зинда бимонад“.

Дар ҳамон вақте ки онҳо дод мезаданд, ҷомаҳои худро мепартофтанд ва чангу ғубор ба ҳаво мебардоштанд.

Мириҳазор амр фармуд, ки ўро ба қалъа дароварда, тозиёна зананд, то фаҳманд, ки аз чӣ сабаб бар ў инқадар фарьёд мезананд.

Вақте ки ўро бо тасмаҳо мебастанд, ба мирисаде ки наздаш истода буд, гуфт: “Оё бар шумо ҷоиз аст, ки табааи Румиро, бе он ки маҳкум шуда бошад, тозиёна занед?“

Чун мирисад инро шунид, назди мириҳазор рафта, хабар дод ва гуфт: “Оё медонӣ, чӣ мекунӣ? Ин шахс табааи Рум аст“

Мириҳазор назди ў омада, пурсид: “Ба ман бигўй, ки оё ту табааи Рум ҳастӣ?“ Гуфт: “Оре“.

Мириҳазор гуфт: “Ман ин табаиятроба бадали маблағи калоне ба даст овардаам“. Павлус гуфт: “Аммо ман бо он ба дуньё омадаам“.

Дарҳол онҳое ки ўро шиканҷа карданӣ буданд, аз ў даст кашиданд; мириҳазор низ румӣ будани ўро фаҳмида, ҳаросон шуд, ки ўро занҷир зада буд.

Рўзи дигар, бо мақсади донистани он ки барои чӣ яҳудиён ўро айбдор мекунанд, ўро аз завлона озод кард ва амр фармуд, ки саркоҳинон ва тамоми шўрои пирон ҷамъ шаванд, ва Павлусро бароварда, назди онҳо ба по хезонд.