[Зач. 16.] Во дне́хъ же си́хъ, умно́жившымся ученико́мъ, бы́сть ропта́нiе Е́ллиновъ ко Евре́омъ, я́ко презира́емы быва́ху во вседне́внѣмъ служе́нiи вдови́цы и́хъ.

Призва́вше же двана́десять мно́жество учени́къ, рѣ́ша: не уго́дно е́сть на́мъ, оста́вльшымъ сло́во Бо́жiе, служи́ти трапе́замъ:

усмотри́те у́бо, бра́тiе, му́жы от ва́съ свидѣ́телствованы се́дмь, испо́лнены Ду́ха Свя́та и прему́дрости, и́хже поста́вимъ надъ слу́жбою се́ю:

мы́ же въ моли́твѣ и служе́нiи сло́ва пребу́демъ.

И уго́дно бы́сть сло́во сiе́ предъ всѣ́мъ наро́домъ: и избра́ша Стефа́на, му́жа испо́лнена вѣ́ры и Ду́ха Свя́та, и Фили́ппа, и Про́хора и Никано́ра, и Ти́мона и Парме́на, и Никола́а прише́лца Антiохі́йскаго,

и́хже поста́виша предъ апо́столы: и помоли́вшеся возложи́ша на ня́ ру́цѣ.

И сло́во Бо́жiе растя́ше, и мно́жашеся число́ учени́къ во Иерусали́мѣ зѣло́: мно́гъ же наро́дъ свяще́нниковъ послу́шаху вѣ́ры.

[Зач. 17.] Стефа́нъ же испо́лнь вѣ́ры и си́лы творя́ше зна́менiя и чудеса́ ве́лiя въ лю́дехъ.

Воста́ша же нѣ́цыи от со́нма глаго́лемаго Ливерти́нска и Кирине́йска и Алекса́ндрска, и и́же от Киликі́и и Асі́и, стяза́ющеся со Стефа́номъ:

и не можа́ху противуста́ти прему́дрости и Ду́ху, И́мже глаго́лаше.

Тогда́ подусти́ша му́жы глаго́лющыя, я́ко слы́шахомъ его́ глаго́люща глаго́лы ху́лныя на Моисе́а и на Бо́га.

Сподвиго́ша же лю́ди и ста́рцы и кни́жники, и напа́дше восхи́тиша его́ и приведо́ша на со́нмище,

поста́виша же свидѣ́тели ло́жны глаго́лющыя, я́ко человѣ́къ се́й не престае́тъ глаго́лы ху́лныя глаго́ля на мѣ́сто свято́е сiе́ и зако́нъ:

слы́шахомъ бо его́ глаго́люща, я́ко Иису́съ Назоре́й се́й разори́тъ мѣ́сто сiе́ и измѣни́тъ обы́чаи, я́же предаде́ на́мъ Моисе́й.

И воззрѣ́вше на́нь вси́ сѣдя́щiи въ со́нмищи, ви́дѣша лице́ его́ я́ко лице́ А́нгела.

Фи́стъ же у́бо прiи́мь вла́сть, по трiе́хъ дне́хъ взы́де во Иерусали́мъ от Кесарі́и.

Сказа́ша же ему́ архiере́е и пе́рвiи от Иуде́й на Па́вла и моля́ху его́,

прося́ще благода́ти на́нь, я́ко да по́слетъ его́ во Иерусали́мъ, ко́въ творя́ще, я́ко да убiю́тъ его́ на пути́.

Фи́стъ же повелѣ́ Па́вла стрещи́ въ Кесарі́и, са́мъ та́мо хотя́ вско́рѣ изы́ти:

и́же у́бо си́льнiи въ ва́съ, рече́, со мно́ю ше́дше, а́ще е́сть ка́я непра́вда въ му́жи се́мъ, да глаго́лютъ на́нь.

Пребы́въ же у ни́хъ не мно́жае десяти́ дні́й, сни́де въ Кесарі́ю: на у́трiе сѣ́дъ на суди́щи, повелѣ́ Па́вла привести́.

Приведе́ну же бы́вшу ему́, о́крестъ ста́ша и́же от Иерусали́ма сше́дшiи Иуде́е, мно́ги и тя́жки вины́ принося́ще на Па́вла, и́хже не можа́ху изъяви́ти:

отвѣщава́ющу ему́, я́ко ни на зако́нъ Иуде́йскiй, ни на це́рковь, ни на ке́саря что́ согрѣши́хъ.

Фи́стъ же хотя́ уго́дное Иуде́емъ сотвори́ти, отвѣща́въ Па́влови рече́: хо́щеши ли, во Иерусали́мъ возше́дъ, та́мо о си́хъ су́дъ прiя́ти от мене́?

Рече́ же Па́велъ: на суди́щи ке́саревѣ стоя́ е́смь, идѣ́же ми́ досто́итъ су́дъ прiя́ти: Иуде́й ни чи́мже оби́дѣхъ, я́коже и ты́ до́брѣ вѣ́си:

а́ще бо непра́вдую или́ досто́йно сме́рти сотвори́хъ что́, не отме́щуся умре́ти: а́ще ли же ничто́же е́сть во мнѣ́, е́же сі́и на мя́ клеве́щутъ, никто́же мя́ мо́жетъ тѣ́мъ вы́дати: ке́саря нарица́ю.

Тогда́ Фи́стъ состяза́вся съ совѣ́тники, отвѣща́: ке́саря ли наре́клъ еси́? Къ ке́сарю по́йдеши.

Дне́мъ же мину́вшымъ нѣ́кимъ, Агри́ппа ца́рь и Верникі́а снидо́ста въ Кесарі́ю цѣлова́ти Фи́ста.

[Зач. 48.] И я́коже мно́ги дни́ пребы́ста ту́, Фи́стъ сказа́ царю́ я́же о Па́влѣ, глаго́ля: му́жъ нѣ́кiй е́сть оста́вленъ от Фи́ликса у́зникъ,

о не́мже, бы́вшу ми́ во Иерусали́мѣ, яви́ша архiере́е и ста́рцы Иуде́йстiи, прося́ще на́нь суда́.

Къ ни́мже отвѣща́хъ, я́ко нѣ́сть обы́чай Ри́мляномъ вы́дати человѣ́ка ко́его на поги́бель, пре́жде да́же оклевета́емый не и́мать предъ лице́мъ клеве́щущихъ его́ и мѣ́сто отвѣ́та прiи́метъ о свое́мъ согрѣше́нiи.

Сше́дшымся же и́мъ здѣ́, закоснѣ́нiе ни еди́но сотво́рь, на у́трiе сѣ́дъ на суди́щи, повелѣ́хъ привести́ му́жа.

О́крестъ же его́ ста́вше клеветницы́, ни еди́ну вину́, я́же а́зъ непщева́хъ, нанесо́ша:

стяза́нiя же нѣ́кая о свое́й разли́чнѣй вѣ́рѣ имя́ху къ нему́ и о нѣ́коемъ Иису́сѣ уме́ршемъ, Его́же глаго́лаше Па́велъ жи́ва бы́ти.

Недоумѣ́яся же а́зъ о взыска́нiи си́хъ, глаго́лахъ, а́ще хо́щетъ ити́ во Иерусали́мъ и та́мо су́дъ прiя́ти о си́хъ.

Па́влу же наре́кшу блюде́ну бы́ти ему́ до разсужде́нiя А́вгуста, повелѣ́хъ блюсти́ его́, до́ндеже послю́ его́ къ ке́сарю.

Агри́ппа же къ Фи́сту рече́: хотѣ́лъ бы́хъ и са́мъ человѣ́ка сего́ слы́шати. О́нъ же рече́: у́трѣ услы́шиши его́.

На у́трiе же прише́дшу Агри́ппѣ и Верникі́и со мно́гою го́рдостiю и вше́дшымъ въ суде́бную пала́ту съ ты́сящники и съ наро́читыми му́жи гра́да, и повелѣ́вшу Фи́сту, приведе́нъ бы́сть Па́велъ.

И рече́ Фи́стъ: Агри́ппо царю́ и вси́ су́щiи съ на́ми му́жiе, ви́дите сего́, о не́мже все́ мно́жество Иуде́й стужа́ху ми́ во Иерусали́мѣ же и здѣ́, вопiю́ще, я́ко не подоба́етъ жи́ти ему́ ктому́:

а́зъ же разумѣ́въ ничто́же досто́йно сме́рти сотво́рша его́, и самому́ же сему́ наре́кшу Сева́ста, суди́хъ посла́ти его́:

о не́мже извѣ́стное что́ писа́ти господи́ну не и́мамъ: тѣ́мже и приведо́хъ его́ предъ ва́съ, наипа́че же предъ тя́, Агри́ппо царю́, я́ко да разсужде́нiю бы́вшу и́мамъ что́ писа́ти:

безслове́сно бо мни́тся ми́, посыла́ющу ю́зника, а вины́, я́же на́нь, не сказа́ти.

Синодальный

Языки

1 Назначение семерых «пещись о столах». 8 Обвинение Стефана в богохульстве перед Синедрионом.

[Зач. 16.] В эти дни, когда умножились ученики, произошел у Еллинистов* ропот на Евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей. //*Евреи из стран языческих.

Тогда двенадцать апостолов, созвав множество учеников, сказали: нехорошо нам, оставив слово Божие, пещись о столах.

Итак, братия, выберите из среды себя семь человек изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости; их поставим на эту службу,

а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова.

И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана, мужа, исполненного веры и Духа Святого, и Филиппа, и Прохора, и Никанора, и Тимона, и Пармена, и Николая Антиохийца, обращенного из язычников;

их поставили перед апостолами, и сии, помолившись, возложили на них руки.

И слово Божие росло, и число учеников весьма умножалось в Иерусалиме; и из священников очень многие покорились вере.

[Зач. 17.] А Стефан, исполненный веры и силы, совершал великие чудеса и знамения в народе.

Некоторые из так называемой синагоги Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном;

но не могли противостоять мудрости и Духу, Которым он говорил.

Тогда научили они некоторых сказать: мы слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога.

И возбудили народ и старейшин и книжников и, напав, схватили его и повели в синедрион.

И представили ложных свидетелей, которые говорили: этот человек не перестает говорить хульные слова на святое место сие и на закон.

Ибо мы слышали, как он говорил, что Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей.

И все, сидящие в синедрионе, смотря на него, видели лицо его, как лицо Ангела.

1 Павел на суде Феста, требует суда кесарева. 13 Дело Павла представлено Фестом Агриппе. 23 Начало разбора дела царем Агриппой.

Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим.

Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его,

прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге.

Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда.

Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что-нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его.

Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию, и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла.

Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать.

Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря.

Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?

Павел сказал: я стою́ перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь.

Ибо, если я неправ и сделал что-нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева.

Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься.

Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста.

[Зач. 48.] И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах,

на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.

Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого-нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения.

Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека.

Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал;

но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком-то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он жив.

Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом?

Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю.

Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его.

На другой день, когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью и вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами, по приказанию Феста приведен был Павел.

И сказал Фест: царь Агриппа и все присутствующие с нами мужи! вы видите того, против которого всё множество Иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь и кричали, что ему не должно более жить.

Но я нашел, что он не сделал ничего, достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему.

Я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать.

Ибо, мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него.