Са́влъ же бѣ́ соизволя́я убі́йству его́. Бы́сть же въ то́й де́нь гоне́нiе ве́лiе на це́рковь Иерусали́мскую: вси́ же разсѣ́яшася по страна́мъ Иуде́йскимъ и Самари́йскимъ, кромѣ́ апо́столъ:

погребо́ша же Стефа́на му́жiе благоговѣ́йнiи и сотвори́ша пла́чь ве́лiй надъ ни́мъ.

Са́влъ же озлобля́ше це́рковь, въ до́мы входя́, и влачя́ му́жы и жены́, предая́ше въ темни́цу.

Разсѣ́явшiися же прохожда́ху, благовѣству́юще сло́во.

[Зач. 18.] Фили́ппъ же соше́дъ во гра́дъ Самарі́йскiй, проповѣ́даше и́мъ Христа́:

внима́ху же наро́ди глаго́лемымъ от Фили́ппа единоду́шно, слы́шаще и ви́дяще зна́менiя, я́же творя́ше:

ду́си бо нечи́стiи от мно́гихъ иму́щихъ я́, вопiю́ще гла́сомъ ве́лiимъ, исхожда́ху, мно́зи же разсла́бленнiи и хро́мiи исцѣли́шася:

и бы́сть ра́дость ве́лiя во гра́дѣ то́мъ.

Му́жъ же нѣ́кiй, и́менемъ Си́монъ, пре́жде бѣ́ во гра́дѣ волхву́я и удивля́я язы́къ Самарі́йскiй, глаго́ля нѣ́коего бы́ти себе́ вели́ка,

ему́же внима́ху вси́ от ма́ла да́же до вели́ка, глаго́люще: се́й е́сть си́ла Бо́жiя вели́кая.

Внима́ху же ему́, зане́ дово́лно вре́мя волхвова́нiи удивля́ше и́хъ.

Егда́ же вѣ́роваша Фили́ппу благовѣству́ющу я́же о Ца́рствiи Бо́жiи и о и́мени Иису́съ Христо́вѣ, креща́хуся му́жiе же и жены́.

Си́монъ же и са́мъ вѣ́рова и кре́щься бѣ́ пребыва́я у Фили́ппа: ви́дя же си́лы и зна́менiя ве́лiя быва́ема, ужа́сенъ дивля́шеся.

Слы́шавше же и́же во Иерусали́мѣ апо́столи, я́ко прiя́тъ Самарі́а сло́во Бо́жiе, посла́ша къ ни́мъ Петра́ и Иоа́нна,

и́же соше́дше помоли́шася о ни́хъ, я́ко да прiи́мутъ Ду́ха Свята́го:

еще́ бо ни на еди́наго и́хъ бѣ́ прише́лъ, то́чiю креще́ни бя́ху во и́мя Го́спода Иису́са:

тогда́ возложи́ша ру́цѣ на ня́, и прiя́ша Ду́ха Свята́го.

[Зач. 19.] Ви́дѣвъ же Си́монъ, я́ко возложе́нiемъ ру́къ апо́столскихъ дае́тся Ду́хъ Святы́й, принесе́ и́мъ сребро́,

глаго́ля: дади́те и мнѣ́ вла́сть сiю́, да, на него́же а́ще положу́ ру́цѣ, прiи́метъ Ду́ха Свята́го.

Пе́тръ же рече́ къ нему́: сребро́ твое́ съ тобо́ю да бу́детъ въ поги́бель, я́ко да́ръ Бо́жiй непщева́лъ еси́ сребро́мъ стяжа́ти:

нѣ́сть ти́ ча́сти ни жре́бiя въ словеси́ се́мъ, и́бо се́рдце твое́ нѣ́сть пра́во предъ Бо́гомъ:

пока́йся у́бо о зло́бѣ твое́й се́й и моли́ся Бо́гу, а́ще у́бо отпу́стится ти́ помышле́нiе се́рдца твоего́:

въ же́лчи бо го́рести и сою́зѣ непра́вды зрю́ тя́ су́ща.

Отвѣща́въ же Си́монъ рече́: помоли́теся вы́ о мнѣ́ ко Го́споду, я́ко да ничто́же си́хъ на́йдетъ на мя́, я́же реко́сте.

Они́ же у́бо, засвидѣ́телствовавше и глаго́лавше сло́во Госпо́дне, возврати́шася во Иерусали́мъ и мно́гимъ ве́семъ Самари́йскимъ благовѣсти́ша.

[Зач. 20.] А́нгелъ же Госпо́день рече́ къ Фили́ппу, глаго́ля: воста́ни и иди́ на полу́дне, на пу́ть сходя́щiй от Иерусали́ма въ Га́зу: и то́й е́сть пу́стъ.

И воста́въ по́йде: и се́, му́жъ Му́ринъ, евну́хъ си́ленъ Кандакі́и цари́цы Му́ринскiя, и́же бѣ́ надъ всѣ́ми сокро́вищи ея́, и́же прiи́де поклони́тися во Иерусали́мъ:

бѣ́ же возвраща́яся, и сѣдя́ на колесни́цѣ свое́й, чтя́ше проро́ка Иса́iю.

Рече́ же Ду́хъ къ Фили́ппу: приступи́ и прилѣпи́ся колесни́цѣ се́й.

Прите́къ же Фили́ппъ услы́ша его́ чту́ща проро́ка Иса́iю и рече́: у́бо разумѣ́еши ли, я́же чте́ши?

О́нъ же рече́: ка́ко у́бо могу́ [разумѣ́ти], а́ще не кто́ наста́витъ мя́? Умоли́ же Фили́ппа, да возше́дъ ся́детъ съ ни́мъ.

Сло́во же Писа́нiя, е́же чтя́ше, бѣ́ сiе́: я́ко овча́ на заколе́нiе веде́ся, и я́ко а́гнецъ пря́мо стригу́щему его́ безгла́сенъ, та́ко не отверза́етъ у́стъ Свои́хъ:

во смире́нiи Его́ су́дъ Его́ взя́тся, ро́дъ же Его́ кто́ исповѣ́сть? Я́ко взе́млется от земли́ живо́тъ Его́.

Отвѣща́въ же ка́женикъ къ Фили́ппу, рече́: молю́ тя, о ко́мъ проро́къ глаго́летъ сiе́? О себѣ́ ли, или́ о инѣ́мъ нѣ́коемъ?

Отве́рзъ же Фили́ппъ уста́ своя́ и наче́нъ от Писа́нiя сего́, благовѣсти́ ему́ Иису́са.

Я́коже идя́ху путе́мъ, прiидо́ша на нѣ́кую во́ду, и рече́ ка́женикъ: се́, вода́: что́ возбраня́етъ ми́ крести́тися?

Рече́ же ему́ Фили́ппъ: а́ще вѣ́руеши от всего́ се́рдца твоего́, мо́щно ти́ е́сть. Отвѣща́въ же рече́: вѣ́рую Сы́на Бо́жiя бы́ти Иису́са Христа́.

И повелѣ́ ста́ти колесни́цѣ: и снидо́ста о́ба на во́ду, Фили́ппъ же и ка́женикъ: и крести́ его́.

Егда́ же изыдо́ста от воды́, Ду́хъ Святы́й нападе́ на ка́женика: А́нгелъ же Госпо́день восхи́ти Фили́ппа, и не ви́дѣ его́ ктому́ ка́женикъ, идя́ше бо въ пу́ть сво́й ра́дуяся.

[Зач. 21.] Фили́ппъ же обрѣ́теся во Азо́тѣ и проходя́ благовѣствова́ше градо́мъ всѣ́мъ, до́ндеже прiити́ ему́ въ Кесарі́ю.

[Зач. 42.] Бы́сть же внегда́ бы́ти Аполло́су въ Кори́нѳѣ, Па́велъ, проше́дъ вы́шнiя страны́, прiи́де во Ефе́съ, и обрѣ́тъ нѣ́кiя ученики́,

рече́ къ ни́мъ: а́ще у́бо Ду́хъ Свя́тъ прiя́ли есте́ вѣ́ровавше? Они́ же рѣ́ша къ нему́: но ниже́ а́ще Ду́хъ Святы́й е́сть, слы́шахомъ.

Рече́ же къ ни́мъ: во что́ у́бо крести́стеся? Они́ же реко́ша: во Иоа́нново креще́нiе.

Рече́ же Па́велъ: Иоа́ннъ у́бо крести́ креще́нiемъ покая́нiя, лю́демъ глаго́ля, да во Гряду́щаго по не́мъ вѣ́руютъ, си́рѣчь во Христа́ Иису́са.

Слы́шавше же крести́шася во и́мя Го́спода Иису́са,

и возло́жшу Па́влу на ня́ ру́цѣ, прiи́де Ду́хъ Святы́й на ня́, глаго́лаху же язы́ки и проро́чествоваху.

Бя́ше же всѣ́хъ муже́й я́ко двана́десять.

Вше́дъ же въ со́нмище, дерза́ше, не обину́яся три́ ме́сяцы бесѣ́дуя и увѣря́я, я́же о Ца́рствiи Бо́жiи.

И егда́ нѣ́цыи ожесточа́хуся и пря́хуся, злосло́вяще пу́ть Госпо́день предъ наро́домъ, отсту́пль от ни́хъ отлучи́ ученики́, по вся́ дни́ стяза́яся во учи́лищи мучи́теля {власти́теля} нѣ́коего.

Сiе́ же бы́сть два́ лѣ́та, я́ко всѣ́мъ живу́щымъ во Асі́и слы́шати сло́во Го́спода Иису́са, Жидо́мъ же и Е́ллиномъ.

Си́лы же не про́сты творя́ше Бо́гъ рука́ма Па́вловыма,

я́ко и на неду́жныя наноси́ти от [по́та] тѣ́ла его́ главотя́жы и убру́сцы, и исцѣли́тися и́мъ от неду́гъ, и духо́мъ лука́вымъ исходи́ти от ни́хъ.

Нача́ша же нѣ́цыи от скита́ющихся Иуде́й заклина́телей именова́ти надъ иму́щими ду́хи лука́выя и́мя Го́спода Иису́са, глаго́люще: заклина́емъ вы́ Иису́сомъ, Его́же Па́велъ проповѣ́дуетъ.

Бя́ху же нѣ́цыи сы́нове Ске́вы Иуде́анина архiере́а се́дмь, и́же сiе́ творя́ху.

Отвѣща́въ же ду́хъ лука́вый рече́: Иису́са зна́ю и Па́вла свѣ́мъ, вы́ же кто́ есте́?

И скачя́ на ни́хъ человѣ́къ, въ не́мже бѣ́ ду́хъ лука́вый, и одолѣ́въ и́мъ, укрѣпи́ся на ни́хъ, я́коже наги́мъ и ура́ненымъ избѣжа́ти от хра́ма о́наго.

Сiе́ же бы́сть разу́мно всѣ́мъ живу́щымъ во Ефе́сѣ Иуде́емъ же и Е́ллиномъ, и нападе́ стра́хъ на всѣ́хъ и́хъ, и велича́шеся и́мя Го́спода Иису́са:

мно́зи же от вѣ́ровавшихъ прихожда́ху, исповѣ́дающе и сказу́юще дѣла́ своя́:

дово́лни же от сотво́ршихъ чародѣя́нiя, собра́вше кни́ги своя́, сожига́ху предъ всѣ́ми: и сложи́ша цѣ́ны и́хъ и обрѣто́ша сребра́ пя́ть те́мъ.

Си́це крѣ́пко сло́во Госпо́дне растя́ше и крѣпля́шеся.

И я́коже сконча́шася сiя́, положи́ Па́велъ въ ду́сѣ, проше́дъ Македо́нiю и Аха́iю, ити́ во Иерусали́мъ, ре́къ, я́ко бы́вшу ми́ та́мо, подоба́етъ ми́ и Ри́мъ ви́дѣти.

Посла́въ же въ Македо́нiю два́ от служа́щихъ ему́, Тимоѳе́а и Ера́ста, са́мъ же пребы́сть вре́мя во Асі́и.

Бы́сть же во вре́мя о́но молва́ не ма́ла о пути́ Госпо́дни:

Дими́трiй бо нѣ́кто и́менемъ, среброкова́чь, творя́й хра́мы сре́бряны Артеми́дѣ, подая́ше хитреце́мъ дѣ́ланiе {стяжа́нiе} не ма́ло,

и́хже собра́въ и и́ны сицевы́хъ веще́й дѣ́латели, рече́: му́жiе, вѣ́сте, я́ко от сего́ дѣ́ланiя дово́лство житiю́ на́шему е́сть:

и ви́дите и слы́шите, я́ко не то́кмо Ефе́съ, но ма́ло не всю́ Асі́ю Па́велъ се́й препрѣ́въ, обрати́ мно́гъ наро́дъ, глаго́ля, я́ко не су́ть бо́зи, и́же рука́ми человѣ́ческими быва́ютъ:

не то́кмо же сiя́ бѣду́ прiе́млетъ на́ша ча́сть, е́же бы во обличе́нiе не прiити́, но дабы́ и вели́кiя боги́ни Артеми́ды хра́мъ ни во что́же не вмѣни́лся, и́мать же разори́тися и вели́чество ея́, ю́же вся́ Асі́а и вселе́нная почита́етъ.

Слы́шавше же и бы́вше испо́лнени я́рости, вопiя́ху глаго́люще: вели́ка Артеми́да Ефе́сская.

И испо́лнися гра́дъ ве́сь мяте́жа: устреми́шася же единоду́шно на позо́рище, восхи́щше Га́iа и Ариста́рха Македо́няны, дру́ги {сопу́тники} Па́вловы.

Па́влу же хотя́щу вни́ти въ наро́дъ, не оставля́ху его́ ученицы́:

нѣ́цыи же от Асі́йскихъ нача́лникъ, су́ще ему́ дру́зи, посла́вше къ нему́, моля́ху не вда́ти себе́ въ позо́ръ.

Друзі́и же у́бо и́но нѣ́что вопiя́ху: бѣ́ бо собра́нiе смуще́но, и мно́жайшiи от ни́хъ не вѣ́дяху, чесо́ ра́ди собра́шася.

От наро́да же избра́ша Алекса́ндра, изве́дшымъ его́ Иуде́емъ. Алекса́ндръ же, помаа́въ руко́ю, хотя́ше отвѣща́ти наро́ду.

Разумѣ́вше же, я́ко Иуде́анинъ е́сть, гла́съ бы́сть еди́нъ от всѣ́хъ, я́ко на два́ часа́ вопiю́щихъ: вели́ка Артеми́да Ефе́сская.

Ути́шивъ же кни́жникъ наро́дъ, рече́: му́жiе Ефе́сстiи, кто́ бо е́сть человѣ́къ, и́же не вѣ́сть, я́ко Ефе́сскiй гра́дъ служи́тель е́сть вели́кiя боги́ни Артеми́ды и Дiопе́та?

Безъ вся́каго у́бо прекосло́вiя си́мъ си́це су́щымъ, потре́бно е́сть ва́мъ безмо́лвнымъ бы́ти и ничто́же безчи́нно твори́ти:

приведо́сте бо муже́й си́хъ, ни хра́мъ [Артеми́динъ] окра́дшихъ, ниже́ боги́ню ва́шу ху́лящихъ:

а́ще у́бо Дими́трiй и и́же съ ни́мъ худо́жницы и́мутъ къ кому́ сло́во, суды́ су́ть и анѳипа́ти су́ть: да пое́млютъ дру́гъ на дру́га:

а́ще ли же что́ о ины́хъ и́щете, въ зако́ннѣмъ собра́нiи разрѣши́тся:

и́бо бѣ́дствуемъ порица́еми бы́ти о крамолѣ́ дне́шней, ни еди́нѣй винѣ́ су́щей, о не́йже возмо́жемъ возда́ти сло́во стремле́нiя сего́. И сiя́ ре́къ распусти́ собра́вшiйся наро́дъ.

Синодальный

1 Преследование Иерусалимской Церкви и её рассеяние. 4 Проповедь Филиппа и исцеления в Самарии. 14 Петр и Иоанн в Самарии; Симон волхв. 26 Филипп крестит эфиопского вельможу.

Савл же одобрял убиение его. В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии.

Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем.

А Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу.

Между тем рассеявшиеся ходили и благовествовали слово.

[Зач. 18.] Так Филипп пришел в город Самарийский и проповедовал им Христа.

Народ единодушно внимал тому, что говорил Филипп, слыша и видя, какие он творил чудеса.

Ибо нечистые духи из многих, одержимых ими, выходили с великим воплем, а многие расслабленные и хромые исцелялись.

И была радость великая в том городе.

Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волхвовал и изумлял народ Самарийский, выдавая себя за кого-то великого.

Ему внимали все, от малого до большого, говоря: сей есть великая сила Божия.

А внимали ему потому, что он немалое время изумлял их волхвованиями.

Но, когда поверили Филиппу, благовествующему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа, то крестились и мужчины и женщины.

Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа; и, видя совершающиеся великие силы и знамения, изумлялся.

Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна,

которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого.

Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса.

Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святого.

[Зач. 19.] Симон же, увидев, что через возложение рук апостольских подается Дух Святой, принес им деньги,

говоря: дайте и мне власть сию, чтобы тот, на кого я возложу руки, получал Духа Святого.

Но Петр сказал ему: серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги.

Нет тебе в сем части и жребия, ибо сердце твое неправо пред Богом.

Итак, покайся в сем грехе твоем, и молись Богу: может быть, отпустится тебе помысел сердца твоего;

ибо вижу тебя исполненного горькой желчи и в узах неправды.

Симон же сказал в ответ: помолитесь вы за меня Господу, дабы не постигло меня ничто из сказанного вами.

Они же, засвидетельствовав и проповедав слово Господне, обратно пошли в Иерусалим и во многих селениях Самарийских проповедали Евангелие.

[Зач. 20.] А Филиппу Ангел Господень сказал: встань и иди на полдень, на дорогу, идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста.

Он встал и пошел. И вот, муж Ефиоплянин, евнух, вельможа Кандакии, царицы Ефиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения,

возвращался и, сидя на колеснице своей, читал пророка Исаию.

Дух сказал Филиппу: подойди и пристань к сей колеснице.

Филипп подошел и, услышав, что он читает пророка Исаию, сказал: разумеешь ли, что читаешь?

Он сказал: как могу разуметь, если кто не наставит меня? и попросил Филиппа взойти и сесть с ним.

А место из Писания, которое он читал, было сие: как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих.

В уничижении Его суд Его совершился. Но род Его кто разъяснит? ибо вземлется от земли жизнь Его.

Евнух же сказал Филиппу: прошу тебя сказать: о ком пророк говорит это? о себе ли, или о ком другом?

Филипп отверз уста свои и, начав от сего Писания, благовествовал ему об Иисусе.

Между тем, продолжая путь, они приехали к воде; и евнух сказал: вот вода; что препятствует мне креститься?

Филипп же сказал ему: если веруешь от всего сердца, можно. Он сказал в ответ: верую, что Иисус Христос есть Сын Божий.

И приказал остановить колесницу, и сошли оба в воду, Филипп и евнух; и крестил его.

Когда же они вышли из воды, Дух Святой сошел на евнуха, а Филиппа восхитил Ангел Господень, и евнух уже не видел его, и продолжал путь, радуясь.

[Зач. 21.] А Филипп оказался в Азоте и, проходя, благовествовал всем городам, пока пришел в Кесарию.

1 Павел находит в Ефесе учеников, незнакомых с Духом Святым; научает их и крестит. 13 Нападение бесноватого на иудейских заклинателей; сожжение ценных чародейских книг. 21 Планы Павла относительно дальнейших посещений. 23 Мятеж ефесян под руководством серебряника Димитрия.

[Зач. 42.] Во время пребывания Аполлоса в Коринфе Павел, пройдя верхние страны, прибыл в Ефес и, найдя там некоторых учеников,

сказал им: приняли ли вы Святого Духа, уверовав? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой.

Он сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение.

Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть во Христа Иисуса.

Услышав это, они крестились во имя Господа Иисуса,

и, когда Павел возложил на них руки, нисшел на них Дух Святой, и они стали говорить иными языками и пророчествовать.

Всех их было человек около двенадцати.

Придя в синагогу, он небоязненно проповедовал три месяца, беседуя и удостоверяя о Царствии Божием.

Но как некоторые ожесточились и не верили, злословя путь Господень перед народом, то он, оставив их, отделил учеников, и ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна.

Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как Иудеи, так и Еллины.

Бог же творил немало чудес руками Павла,

так что на больных возлагали платки и опоясания с тела его, и у них прекращались болезни, и злые духи выходили из них.

Даже некоторые из скитающихся Иудейских заклинателей стали употреблять над имеющими злых духов имя Господа Иисуса, говоря: заклинаем вас Иисусом, Которого Павел проповедует.

Это делали какие-то семь сынов Иудейского первосвященника Скевы.

Но злой дух сказал в ответ: Иисуса знаю, и Павел мне известен, а вы кто?

И бросился на них человек, в котором был злой дух, и, одолев их, взял над ними такую силу, что они, нагие и избитые, выбежали из того дома.

Это сделалось известно всем живущим в Ефесе Иудеям и Еллинам, и напал страх на всех их, и величаемо было имя Господа Иисуса.

Многие же из уверовавших приходили, исповедуя и открывая дела свои.

А из занимавшихся чародейством довольно многие, собрав книги свои, сожгли перед всеми, и сложили цены их, и оказалось их на пятьдесят тысяч драхм.

С такою силою возрастало и возмогало слово Господне.

Когда же это совершилось, Павел положил в духе, пройдя Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим, сказав: побывав там, я должен видеть и Рим.

И, послав в Македонию двоих из служивших ему, Тимофея и Ераста, сам остался на время в Асии.

В то время произошел немалый мятеж против пути Господня,

ибо некто серебряник, именем Димитрий, делавший серебряные храмы Артемиды и доставлявший художникам немалую прибыль,

собрав их и других подобных ремесленников, сказал: друзья! вы знаете, что от этого ремесла зависит благосостояние наше;

между тем вы видите и слышите, что не только в Ефесе, но почти во всей Асии этот Павел своими убеждениями совратил немалое число людей, говоря, что делаемые руками человеческими не суть боги.

А это нам угрожает тем, что не только ремесло наше придет в презрение, но и храм великой богини Артемиды ничего не будет значить, и испровергнется величие той, которую почитает вся Асия и вселенная.

Выслушав это, они исполнились ярости и стали кричать, говоря: велика Артемида Ефесская!

И весь город наполнился смятением. Схватив Македонян Гаия и Аристарха, спутников Павловых, они единодушно устремились на зрелище.

Когда же Павел хотел войти в народ, ученики не допустили его.

Также и некоторые из Асийских начальников, будучи друзьями его, послав к нему, просили не показываться на зрелище.

Между тем одни кричали одно, а другие другое, ибо собрание было беспорядочное, и большая часть собравшихся не знали, зачем собрались.

По предложению Иудеев, из народа вызван был Александр. Дав знак рукою, Александр хотел говорить к народу.

Когда же узнали, что он Иудей, то закричали все в один голос, и около двух часов кричали: велика Артемида Ефесская!

Блюститель же порядка, утишив народ, сказал: мужи Ефесские! какой человек не знает, что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета?

Если же в этом нет спора, то надобно вам быть спокойными и не поступать опрометчиво.

А вы привели этих мужей, которые ни храма Артемидина не обокрали, ни богини вашей не хулили.

Если же Димитрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы: пусть жалуются друг на друга.

А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании.

Ибо мы находимся в опасности – за происшедшее ныне быть обвиненными в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище. Сказав это, он распустил собрание.

Таджикский

Языки

Шоул низ ба қатли ў розӣ буд. Дар он рўз таъқиботи шадиде бар зидди аҳли калисои Ерусалим ба амал омад, ва ҳама, ғайр аз ҳаввориён, ба ноҳияи Яҳудо ва Сомария пароканда шуданд;

Мардуми некўкор Истефанусро дафн карда, барои ў мотами азиме гирифтанд.

Аммо Шоул аҳли калисоро азоб медод ва хона ба хона гашта, мардон ва занонро кашола карда мебурду дар зиндон меандохт.

Дар ин миён онҳое ки пароканда шуда буданд, ҳар ҷое ки мерафтанд, аз калом башорат медонанд.

Чунончи Филиппус ба як шаҳри Сомария омада, ба онҳо Масеҳро мавъиза мекард;

Мардум ба суханони Филиппус якдилона гўш медоданд ва мўъҷизотеро, ки ба амал меовард, мешуниданд ва медиданд;

Зеро ки арвоҳи палид аз бисьёр мубталоён наъра кашида берун мешуданд, ва мафлуҷону лангони бисьёре шифо меёфтанд,

Ва шодии азиме дар он шаҳр падид омад.

Шимъўн ном мард дар он шаҳр буд, ки пештар ҷодугарӣ мекард ва мардуми Сомарияро дар ҳайрат меандохт ва худро шахси бузурге вонамуд месохт.

Ҳама, аз хурд то калон, ба ў гўш андохта, мегуфтанд: “Ин шахс қуввати азими Худост“.

Аз он сабаб ба ў гўш меандохтанд, ки ў муддати дарозе онҳоро бо ҷодугарии худ ба ҳайрат меовард.

Лекин вақте ки ба башорати Филиппус дар бораи Малакути Худо ва исми Исои Масеҳ имон оварданд, мардон ва занон таъмид гирифтанд.

Худи Шимъўн низ имон овард ва таъмид гирифт ва ҳамеша ҳамроҳ Филиппус буд; ва аз дидани аломот ва мўъҷизоти азиме ки ба амал меомад, дар ҳайрат мемонд.

Ҳаввориёне ки дар Ерусалим буданд, чун шуниданд, ки аҳли Сомария каломи Худоро қабул кардаанд, Петрус ва Юҳанноро назди онҳо фиристоданд,

Ва чун омаданд, барои онҳо дуо гуфтанд, то ки Рўҳулқудсро қабул кунанд:

Зеро ки Рўҳ ҳанўз бар ҳеҷ кадоме аз онҳо нозил нашуда буд, балки фақат ба исми Исои Худованд таъмид ёфта буданд;

Пас, дастҳои худро бар сари онҳо гузоштанд, ва онҳо Рўҳулқудсро қабул карданд.

Шимъўн чун дид, ки бо дастгузории ҳаввориён Рўҳулқудс ато мешавад, ба онҳо пул овард,

Ва гуфт: “Ин қудратро ба ман низ бидиҳед, то ки ба ҳар кас даст гузорам, Рўҳулқудсро қабул кунад“.

Аммо Петрус ба вай гуфт: “Бигзор пулат бо ту нест шавад, чунки ту гумон кардаӣ, ки атои Худоро ба бадали пул бихарӣ;

Туро аз ин чиз насибе ва баҳрае нест, зеро ки дилат дар ҳузури Худо рост намебошад;

Акнун аз ин шарорати худ тавба кун ва ба Худо дуо гўй: шояд, ин қасди дилат омурзида шавад;

Зеро мебинам, ки пур аз заҳраи талх ва гирифтори қайди шарорат ҳастӣ“.

Шимъўн дар ҷавоб гуфт: “Шумо барои ман ба Худованд дуо гўед, то ки чизе аз он чи гуфтед, ба ман рўй надиҳад“.

Онҳо, пас аз он ки шаҳодат доданд ва каломи Худовандро мавъиза карданд, ба Ерусалим баргаштанд ва дар бисьёре аз деҳоти Сомария аз Инҷил башорат доданд.

Фариштаи Худованд ба Филиппус гуфт: “Бархез ва ба тарафи ҷануб, ба роҳе ки аз Ерусалим сўи Ғазза меравад, ва роҳи биёбон аст, равона шав“.

Бархост ва равона шуд. Ва инак, шахси ҳабашӣ, хоҷасаро ва кабири Кандока маликаи Ҳабаш, нигоҳбони тамоми хазинаи вай, ки ба Ерусалим барои ибодат омада буд,

Ба ватан бармегашт ва бар аробаи худ нишаста, китоби Ишаъёи набиро мехонд.

Рўҳ ба Филиппус гуфт: “Наздик биё ва ба он ароба ҳамроҳа шав“.

Филиппус ба он ҷо давида, шунид, ки китоби Ишаъёи набиро мехонад. Гуфт: “Оё мефаҳмӣ он чиро, ки мехонӣ?“.

Гуфт: “Чӣ гуна фаҳмида метавонам, агар касе ба ман роҳнамоӣ накунад?“ Ва аз Филиппус хоҳиш кард, ки ба ароба савор шуда, бо ў бишинад.

Порчае ки аз Навиштаҳо мехонд, ин буд: ́Мисли гўсфанде Ўро ба забҳ мебурданд, ва мисли баррае ки назди пашмтарошон безабон аст, Ў ҳамчунон даҳони Худро воз накард;

Дар таҳқири Ў инсофро аз Ў гирифтанд, ва насли Ўро кӣ шаҳр хоҳад дод? Зеро ки ҳаёти Ў аз замин қатъ карда шуд́.

Он хоҷасарой ба Филиппус гуфт: “Аз ту саволе дорам, ки набӣ инро дар ҳаққи кӣ мегўяд? Оё дар ҳаққИ худаш ё дар ҳаққИ дигаре?“.

Он гоҳ Филиппус даҳони худро кушод ва аз ҳамон Навишта сар карда, ба ў аз Исо башорат дод.

Дар ин миён, дар аснои роҳ, онҳо ба обе расиданд, ва хоҷасаро гуфт: “Инак, об; ба таъмид гирифтанам чӣ чиз монеъ мешавад?“

Филиппус гуфт: “Агар аз таҳти дил имон оварда бошӣ, ҷоиз аст“ Вай дар ҷавоб гуфт: “Имон дорам ки Исои Масеҳ Писари Худост“.

Сонӣ фармон дод, ки аробаро нигоҳ дорад, ва ҳар ду, Филиппус ва хоҷасаро, ба об фуромаданд, ва ўро таъмид дод.

Вақте ки аз об баромаданд, Рўҳи Худованд Филиппусро даррабуд, ва хоҷасаро дигар ўро надида, роҳи худро бо хурсандӣ давом дод.

Аммо Филиппус дар Ашдўд пайдо шуд ва дар ҳамаи шаҳрҳо гашта, башорат медод, то даме ки ба Қайсария расид.

Дар он замоне ки Апўллўс дар Қўринт буд, Павлус дар кишварҳои боло гардиш карда, ба Эфсўс расид ва дар он ҷо шогирдонро ёфт.

Ба онҳо гуфт: “Оё вақте имон овардед, Рўҳулқудсро қабул кардед?“ Ба ў гуфтанд: “Ҳатто нашунидаем, ки Рўҳулқудс вуҷуд дорад“.

Ба онҳо гуфт: “Пас чӣ навъ таъмид гирифтед?“Гуфтанд: “Таъмиди Яҳьё“.

Павлус гуфт: “Таъмиде ки Яҳьё медод, таъмиди тавба буд, ва ў ба мардум мегуфт: ́Ба Он Касе ки баъд аз ман меояд, яъне ба Исои Мсеҳ имон оваред́„.

Чун инро шуниданд, ба исми Исои Худованд таъмид гирифтанд,

Ва ҳангоме ки Павлус дастҳои худро бар сари онҳо ниҳод, Рўҳулқудс бар онҳо нозил шуд, ва ба забонҳо сухан ронда, нубувват карданд.

Онҳо тақрибан дувоздаҳ нафар буданд.

Муддати се моҳ ў ба куништ даромада, нотарс мавъиза менамуд ва дар бораи Малакути Худо мусоҳиба мекард ва далелҳо меовард.

Вале азбаски баъзе касон сахтдил буданд ва имон намеоварданд ва дар ҳаққи ин тариқат дар пеши мардум бадзабонӣ мекарданд, бинобар ин аз онҳо худро канор гирифта, шогирдонро ҷудо кард ва ҳар рўз дар мадрасаи Тиронус ном шахсе мавъиза менамуд.

Ин тақрибан ду сол давом кард, ба тавре ки ҳамаи сокинони вилояти Осиё, ҳам яҳудиён ва ҳам юнониён, каломи Исои Худовандро шуниданд.

Худо ба василаи Павлус мўъҷизоти бузурге ба амал меовард,

То ба ҳадде ки дастмолҳо ва фўтаҳои ба бадани ў расидаро бурда, бар беморҳо мегузоштанд, ва бемории онҳо нест мешуд, ва авроҳи хабис аз онҳо берун мерафт.

Ҳатто баъзе аз азоимхонҳои оворагарди яҳудӣ ҳам бар онҳое ки мубталои рўҳи хабис буданд, исми Исои Худовандро зикр карда, мегуфтанд: “Шуморо ба Исое ки Павлус мавъиза менамояд, қасам медиҳем“.

Ҳафт нафар писарони Искиво ном шахсе ки яке аз саркоҳинони яҳудӣ буд, ҳамин тавр амал мекарданд.

Аммо рўҳи хабис дар ҷавоби онҳо гуфт: “Исоро мешиносам, Павлусро низ медонам, лекин шумо кистед?“

Марде ки рўҳи хабис дошт, бо чунон қуввате ба онҳо дарафтод, ки ҳама мағлуб шуданд ва дар ҳолате ки бараҳна ва маҷрўҳ буданд, аз хона гурехтанд.

Ин воқеа ба гўши ҳамаи яҳудиён ва юнониёни сокини Эфсўс расида, ҳамаро ба ҳарос андохт, ва исми Исои Худованд дар миёни онҳо бештар иззату икром пайдо кард;

Бисьёре аз имондорон омада, аъмоли худро иқрор ва ошкор мекарданд;

Бисьёре аз онҳо ки ба ҷодигарӣ машғул буданд, китобҳои худро оварда, дар пеши назари ҳама сўзонданд; вақте ки арзиши онҳро ҳисоб карданд, маълум шуд, ки баробари панҷоҳ ҳазор дирҳам аст.

Каломи Худо ҳамин тавр қувват мегирифт ва интишор меёфт.

Пас аз анҷоми ин чизҳо, Павлус дар дили худ азм кард, ки аз Мақдуния ва Охоия гузашта, ба Ерусалим биравад, ва гуфт: “Баъд аз рафтанам ба он ҷо, Румро низ бояд бубинам“.

Аз мулозимонаш ду нафарро, яъне Тимотиюс ва Арастусро, ба Мақдуния равонакарда, худаш муддате дар вилояти Осиё бимонд.

Дар он замон исьёни азиме бар зидди тариқи Худованд рўй дод;

Зеро ки Димитриюс ном нуқрагаре ки тасвирҳои нуқрагини маъбади Артамисро месохт ва ба ин васила ба санъатгарон фоидае калоне мерасонд,

Онҳоро, ҳамчунин ҳунармандони дигарро ҷамъ оварда, гуфт: “Эй мардумон! Шумо медонед, ки некўаҳволии мо аз пушти ҳамин ҳунар аст,

Ва шумо дида ва шунида истодаед, ки на танҳо дар Эфсўс, балки қариб дар тамоми вилояти Осиё ин Павлус мардуми бисьёрро иғво андохта, гумроҳ кардааст, ва мегўяд: ́Чизҳои сохтаи дасти инсон худо нестанд́.

Пас, хавфи он аст, ки на танҳо ҳунари мо аз байн равад, балки ин маъбади олиҳаи мо Артамис низ беэътибор шавад, ва ҳашамати вай, ки тамоми вилояти Осиё ва аҳли олам парастишаш мекунанд, беқурб гардад“.

Вақте ки ин суханонро шуниданд, онҳо хеле ба хашм омада, фарьёд заданд: “Бузург аст Артамиси эфсўсиён!“.

Тамоми шаҳр ба шўр омада, ҳама якдилона сўи тамошохона тохтанд ва Ғоюс ва Ористархусро, ки аз аҳли Мақдуния ва ҳамроҳони Павлус буданд, дастгир карда, бо худ кашида бурданд.

Павлус мехост, ки ба миёни мардум дарояд, аммо шогирдон ўро намонданд;

Ҳамчуни баъзе аз сардорони вилояти Осиё, ки дўстонаш буданд, назди ў кас фиристода, таъкид карданд, ки ба тамошохона набиёяд.

Дар ин миён баъзе касон дод зада, чизе мегуфтанд, касони дигар чизи дигаре; зеро ки ҷамоат ошуфтаҳол буданд ва аксари онҳо намедонистанд, ки барои чӣ ҷамъ шудаанд.

Аз миёни издиҳом Искандарро кашола карданд, чунки яҳудиён ўро пеш андохта буданд, ва Искандар бо дасташ ишора намуда, хост барои муҳофизати худ ба мардум сухане бигўяд.

Аммо, чун яҳудӣ буданашро донистанд, ҳама бо як овоз дод заданд ва қариб ду соат нидо мекарданд: “Бузург аст Артимиси эфсўсиён!“.

Нозири низом мардумро сокит карда, гуфт: “Эй мардуми Эфсўс! Кӣ намедонад, ки шаҳри Эфсўс парастандаи маъбади Артамиси олиҳаи бузург ва ҳайкали аз осмон нозилшудаи вай мебошад?

Модоме ки ин баҳснопазир аст, шуморо лозим аст, ки ором бошед ва рафтори бемулоҳизае накунед;

Зеро ин шахсоне ки шумо овардаед, на тороҷкунандагони маъбаданд ва на дар ҳаққи олиҳаи шумо сухани куфромез гуфтаанд;

Агар Дмитриюс ва ҳамкоронаш даъвое бар касе дошта бошанд, инак дари маҳкамаҳо кушода, волиён низ ҳозиранд: бигзор ба онҳо шикоятҳои худро оварда супоранд;

Вале агар талаби дигаре дошта бошед, он бояд дар маҳкамаи шаръӣ яктарафа шавад;

Зеро хавфи он аст, ки мо барои рафтори имрўза ба балвогарӣ айбдор шавем, ва мо ҳеҷ далеле надорем, ки барои чунин ҷамъомад онро сабаб нишон диҳем“.Инро гуфта, издиҳомро пароканда кард.