Мимоиди́те хала́ну вси́ и ви́дите, и прейди́те отту́ду во Ема́ѳъ вели́кiй и сни́дите отту́ду въ ге́ѳъ иноплеме́нниковъ, крѣпча́йшыя от всѣ́хъ ца́рствъ си́хъ, а́ще бо́лши су́ть предѣ́лы и́хъ предѣ́лъ ва́шихъ?

Приходя́щiи въ де́нь зо́лъ, приближа́ющiися и прикаса́ющiися суббо́тамъ лжи́вымъ,

спя́щiи на одрѣ́хъ от косте́й слоно́выхъ и ласкосе́рдствующiи на посте́лехъ свои́хъ, яду́щiи ко́злища от па́ствъ и телцы́ млеко́мъ пита́емы от среды́ ста́дъ:

пле́щущiи ко гла́су пища́лей, а́ки стоя́ща мнѣ́ша, а не я́ко бѣжа́ща:

пiю́щiи процѣже́ное вино́ и пе́рвыми воня́ми ма́жущiися, и не страда́ху ничесо́же въ сокруше́нiи Ио́сифовѣ.

Сего́ ра́ди ны́нѣ плѣ́нницы бу́дутъ от нача́ла си́льныхъ, и отъи́мется ржа́нiе ко́нско от Ефре́ма.

Я́ко кля́тся Госпо́дь собо́ю, глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ си́лъ: поне́же гнуша́юся а́зъ все́ю укори́зною Иа́кова и се́ла его́ возненави́дѣхъ, и отве́ргу гра́дъ со всѣ́ми живу́щими въ не́мъ.

И бу́детъ, а́ще оста́нутся де́сять муже́й во еди́нѣмъ дому́, у́мрутъ, и оста́нутся оста́точнiи:

и во́змутъ свои́ и́хъ, и пону́дятся изнести́ ко́сти и́хъ изъ до́му. И рече́тъ настоя́телемъ до́му: еще́ ли е́сть у тебе́? И рече́тъ: нѣ́сть еще́. И рече́тъ: молчи́, не именова́нiя ра́ди и́мене Госпо́дня.

Поне́же, се́, Госпо́дь заповѣ́даетъ и побiе́тъ до́мъ вели́кiй толче́нiемъ и до́мъ ма́лый разсѣде́нiемъ.

А́ще пожену́тъ въ ка́менiяхъ ко́ни? и а́ще умо́лкнутъ въ же́нстѣмъ по́лу? я́ко обрати́сте на гнѣ́въ су́дъ, и пло́дъ пра́вды на го́ресть,

веселя́щiися ни о еди́нѣмъ сло́вѣ бла́зѣ, глаго́лющiи: не крѣ́постiю ли на́шею и́мамы ро́ги?

Тѣ́мже, се́, а́зъ воздви́гну на вы́, до́ме Изра́илевъ, язы́къ, глаго́летъ Госпо́дь Бо́гъ си́лъ, и сокруша́тъ ва́съ е́же не вни́ти во Ема́ѳъ и до водоте́чи за́падовъ.

Си́це показа́ ми Госпо́дь Бо́гъ, и се́, припло́дъ пру́жiй иды́й у́треннiй, и се́, гу́сеница, еди́нъ го́гъ ца́рь.

И бу́детъ, а́ще сконча́етъ яды́й траву́ земну́ю, и рѣ́хъ: Го́споди, Го́споди, ми́лостивъ бу́ди, кто́ возста́витъ Иа́кова? я́ко ма́лъ е́сть.

Раска́йся о се́мъ, Го́споди: и сiе́ не бу́детъ, глаго́летъ Госпо́дь.

Си́це показа́ ми Госпо́дь, и се́, призва́ прю́ во огни́ Госпо́дь Бо́гъ, и пояде́ бе́здну мно́гу, и пояде́ ча́сть.

И рѣ́хъ: Го́споди, Го́споди, преста́ни ны́нѣ, кто́ возста́витъ Иа́кова? я́ко ма́лъ е́сть.

Раска́йся о се́мъ, Го́споди: и сiе́ не бу́детъ, глаго́летъ Госпо́дь.

Си́це показа́ ми Госпо́дь: и се́, му́жъ стоя́й на огра́дѣ адама́нтовѣ, и въ руцѣ́ его́ адама́нтъ.

И рече́ Госпо́дь ко мнѣ́: что́ ты́ ви́диши, Амо́се? И рѣ́хъ: адама́нтъ. И рече́ Госпо́дь ко мнѣ́: се́, а́зъ учиню́ адама́нта средѣ́ люді́й мои́хъ Изра́иля, ктому́ не приложу́, е́же мимоити́ его́:

и потребя́тся тре́бища смѣ́ха, и тре́бы Изра́илевы опустѣ́ютъ, и воста́ну на до́мъ иеровоа́мль со ору́жiемъ.

И посла́ Амасі́а жре́цъ Веѳи́льскiй ко иеровоа́му царю́ Изра́илеву глаго́ля: развра́ты твори́тъ на тя́ Амо́съ средѣ́ до́му Изра́илева, не возмо́жетъ земля́ подъя́ти всѣ́хъ слове́съ его́,

поне́же сiя́ глаго́летъ Амо́съ: ору́жiемъ сконча́ется иеровоа́мъ, Изра́иль же плѣне́нъ отведе́тся от земли́ своея́.

И рече́ Амасі́а ко Амо́сови: ви́дяй гряди́ и отиди́ ты́ на зе́млю Иу́дину, и та́мо живи́, и та́мо да прорица́еши:

а въ Веѳи́ли посе́мъ не приложи́ прорица́ти, я́ко освяще́нiе царя́ е́сть и до́мъ е́сть ца́рства.

И отвѣща́ Амо́съ и рече́ ко Амасі́и: не бѣ́хъ проро́къ а́зъ, ниже́ сы́нъ проро́чь, но па́стырь бѣ́хъ и я́годичiя обира́я:

и поя́ мя Госпо́дь от ове́цъ и рече́ ко мнѣ́: иди́ и прорцы́ на лю́ди моя́ Изра́иля.

И ны́нѣ слы́ши сло́во Госпо́дне: ты́ глаго́леши: не прорица́й на Изра́иля и не возмуща́й наро́да на до́мъ Иа́ковль:

сего́ ра́ди сiя́ глаго́летъ Госпо́дь: жена́ твоя́ во гра́дѣ соблу́дитъ, сы́нове же твои́ и дще́ри ору́жiемъ паду́тъ, и земля́ твоя́ у́жемъ измѣ́рится, и ты́ на земли́ нечи́стѣй сконча́ешися, и Изра́иль плѣне́нъ отведе́тся от земли́ своея́.

Синодальный

1 «Горе беспечным». 7 Господь воздвигнет народ против дома Израилева.

Горе беспечным на Сионе и надеющимся на гору Самарийскую именитым первенствующего народа, к которым приходит дом Израиля!

Пройдите в Калне и посмотрите, оттуда перейдите в Емаф великий и спуститесь в Геф Филистимский: не лучше ли они сих царств? не обширнее ли пределы их пределов ваших?

Вы, которые день бедствия считаете далеким и приближаете торжество насилия, –

вы, которые лежите на ложах из слоновой кости и нежитесь на постелях ваших, едите лучших овнов из стада и тельцов с тучного пастбища,

поете под звуки гуслей, думая, что владеете музыкальным орудием, как Давид,

пьете из чаш вино, мажетесь наилучшими мастями, и не болезнуете о бедствии Иосифа!

За то ныне пойдут они в плен во главе пленных, и кончится ликование изнеженных.

Клянется Господь Бог Самим Собою, и так говорит Господь Бог Саваоф: гнушаюсь высокомерием Иакова и ненавижу чертоги его, и предам город и все, что наполняет его.

И будет: если в каком доме останется десять человек, то умрут и они,

и возьмет их родственник их или сожигатель, чтобы вынести кости их из дома, и скажет находящемуся при доме: есть ли еще у тебя кто? Тот ответит: нет никого. И скажет сей: молчи! ибо нельзя упоминать имени Господня.

Ибо вот, Господь даст повеление и поразит большие дома расселинами, а малые дома – трещинами.

Бегают ли кони по скале? можно ли распахивать ее волами? Вы между тем суд превращаете в яд и плод правды в горечь;

вы, которые восхищаетесь ничтожными вещами и говорите: «не своею ли силою мы приобрели себе могущество?»

Вот Я, говорит Господь Бог Саваоф, воздвигну народ против вас, дом Израилев, и будут теснить вас от входа в Емаф до потока в пустыне.

1 Видение о саранче, 4 об огне, 7 об отвесе. 10 Угрозы Амосу в Вефиле.

Такое видение открыл мне Господь Бог: вот, Он создал саранчу в начале произрастания поздней травы, и это была трава после царского покоса.

И было, когда она окончила есть траву на земле, я сказал: Господи Боже! пощади; как устоит Иаков? он очень мал.

И пожалел Господь о том; «не будет сего», сказал Господь.

Такое видение открыл мне Господь Бог: вот, Господь Бог произвел для суда огонь, – и он пожрал великую пучину, пожрал и часть земли.

И сказал я: Господи Боже! останови; как устоит Иаков? он очень мал.

И пожалел Господь о том; «и этого не будет», сказал Господь Бог.

Такое видение открыл Он мне: вот, Господь стоял на отвесной стене, и в руке у Него свинцовый отвес.

И сказал мне Господь: что ты видишь, Амос? Я ответил: отвес. И Господь сказал: вот, положу отвес среди народа Моего, Израиля; не буду более прощать ему.

И опустошены будут жертвенные высоты Исааковы, и разрушены будут святилища Израилевы, и восстану с мечом против дома Иеровоамова.

И послал Амасия, священник Вефильский, к Иеровоаму, царю Израильскому, сказать: Амос производит возмущение против тебя среди дома Израилева; земля не может терпеть всех слов его.

Ибо так говорит Амос: «от меча умрет Иеровоам, а Израиль непременно отведен будет пленным из земли своей».

И сказал Амасия Амосу: провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй,

а в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя и дом царский.

И отвечал Амос и сказал Амасии: я не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал сикоморы.

Но Господь взял меня от овец и сказал мне Господь: «иди, пророчествуй к народу Моему, Израилю».

Теперь выслушай слово Господне. Ты говоришь: «не пророчествуй на Израиля и не произноси слов на дом Исааков».

За это, вот что говорит Господь: жена твоя будет обесчещена в городе, сыновья и дочери твои падут от меча, земля твоя будет разделена межевою вервью, а ты умрешь в земле нечистой, и Израиль непременно выведен будет из земли своей.

Таджикский

Языки

ВОЙ ба ҳоли онҳое ки дар Сион бепарво ва дар кӯҳи Сомария дилпур мебошанд, – ин нақибони халқи хуҷиста, ки хонадони Исроил назди онҳо меоянд!

Ба Кална убур намоед ва бубинед, ва аз он ҷо ба Ҳамоти бузург биравед, ва ба Ҷати фалиштиён фурӯд оед: оё онҳо аз ин мамлакатҳо беҳтаранд? Оё ҳудуди инҳо аз ҳудуди шумо зиёдтар аст?

Онҳое ки рӯзи бадро дур меандозанд, ва ҳокимияти ситамро наздик меоваранд;

Онҳое ки бар ҷогаҳои оҷ мехобанд, ва бар бистарҳои худ меёзанд, ва барраҳои фарбеҳро аз миёни рама ва гӯсолаҳоро аз пеши охур гирифта мехӯранд;

Онҳое ки бо навозиши барбат месароянд, ба гумони он ки мисли Довуд барои худ асбоби мусиқӣ ихтироъ мекунанд;

Онҳое ки аз косаҳо шароб менӯшанд, ва худро бо равғанҳои беҳтарин тадҳин менамоянд, ва дар бораи шикасти Юсуф афсӯс намехӯранд, –

Бинобар ин онҳо акнун дар сари асирон ба асирӣ хоҳанд рафт, ва шавқуни айёшон хотима хоҳад ёфт.

Парвардигор Худо ба Зоти Худ қасам мехӯрад, ва Парвардигор Худои лашкарҳо мегӯяд: «Ман аз ифтихори Яъқуб кароҳат дорам, ва аз қасрҳои ӯ нафрат менамоям, ва шаҳрро бо ҳар чи дар он аст, таслим хоҳам кард».

Ва чунин воқеъ хоҳад шуд, ки агар даҳ одам дар як хона боқӣ монда бошанд, онҳо низ хоҳанд мурд.

Ва ҳангоме ки вайро хешованди вай ва сӯзонандаи вай бардорад, то ки устухонҳоро аз хона берун оварад, ва ба касе ки дар як гӯшаи хона бошад, бигӯяд: «Оё боз касе бо ту ҳаст?», вай ҷавоб хоҳад дод: «Ҳеҷ кас нест»; ва ӯ хоҳад гуфт: «Хомӯш бош! – то ки номи Парвардигор зикр карда нашавад».

Зеро инак, Парвардигор амр мефармояд, ва хонаи калон гард-гард мешавад, ва хонаи хурд – пора-пора.

Оё аспон бар сахра метозанд? Оё онро бо говҳо шудгор кардан мумкин аст? Зеро ки шумо инсофро ба гиёҳи заҳрдор табдил додаед, ва самари адолатро – ба явшон.

Шумо, ки аз ночизе шод мешавед ва мегӯед: «Оё бо қуввати худ шохҳо барои худ ба даст наовардем?» –

«Инак Ман», мегӯяд Парвардигор Худои лашкарҳо, «халқеро бар зидди шумо, эй хонадони Исроил, бармеангезам, ва шуморо аз даромадгоҳи Ҳамот то наҳри Аробо ба танг хоҳанд овард».

ПАРВАРДИГОР Худо ба ман чунин рӯъёро намоён кард, ва инак, дар ибтидои рӯидани алафи бевақтӣ Ӯ малахро ба вуҷуд овард, ва ин алафе буд баъд аз даравидани алафи подшоҳ.

Ва ҳангоме ки вай алафи заминро хӯрда тамом кард, ман гуфтам: «Худоё Парвардигоро! Лутфан, марҳамат намо! Чӣ гуна Яъқуб қомат рост кунад? Вай бағоят хурд аст».

Парвардигор аз ин пушаймон гардид. «Ин тавр нахоҳад шуд!» – гуфт Парвардигор.

Парвардигор Худо ба ман чунин рӯъёро намоён кард, ва инак Парвардигор Худо оташро хонд, ки доварӣ намояд, ва вартаи азимро фурӯ бурд, ва қитъаи саҳроро сӯзонид.

Ва ман гуфтам: «Худоё Парвардигоро! Лутфан, боздор! Чӣ гуна Яъқуб қомат рост кунад? Вай бағоят хурд аст».

Парвардигор аз ин пушаймон гардид. «Ин тавр низ нахоҳад шуд!» – гуфт Парвардигор Худо.

Ба ман чунин рӯъёро намоён кард, ва инак Парвардигор бар девори амӯдӣ истода буд, ва шоқуле дар дасташ буд.

Ва Парвардигор ба ман гуфт: «Эй Омӯс, чӣ мебинӣ?» Гуфтам: «Шоқуле». Ва Парвардигор гуфт: «Инак, шоқуле дар миёни қавми Худ Исроил мегузорам, ва дигар аз гуноҳашон гузароӣ нахоҳам кард.

Ва баландиҳои Исҳоқ валангор, ва қудсҳои Исроил хароб хоҳад шуд, ва бар хонадони Ёробъом бо шамшер қиём хоҳам кард».

Ва Амасё, коҳини Байт-Ил, назди Ёробъом, подшоҳи Исроил, кас фиристод, то бигӯяд: «Омӯс дар миёни хонадони Исроил бар зидди ту ошӯб меандозад; замин наметавонад ҳамаи суханони ӯро гунҷоиш диҳад;

Зеро ки Омӯс чунин мегӯяд: ́Ёробъом ба дами шамшер хоҳад мурд, ва Исроил аз замини худ ба асирӣ бурда хоҳад шуд́».

Ва Амасё ба Омӯс гуфт: «Эй валӣ! Рафта ба замини Яҳудо бигрез, ва дар он ҷо нон бихӯр, ва дар он ҷо нубувват намо;

Валекин дар Байт-Ил дигар нубувват накун, зеро ки қудси подшоҳ аст он, ва хонаи салтанат аст он».

Ва Омӯс ҷавоб гардонда, ба Амасё гуфт: «Ман на набӣ ҳастам ва на писари набӣ, балки рамабон будам ва дарахтони ҷумизро меҷустам.

Ва Парвардигор маро аз хизмати гӯсфандон гирифт, ва Парвардигор ба ман гуфт: ́Рафта, ба қавми Ман Исроил нубувват намо́.

Ва акнун каломи Парвардигорро бишнав: ту мегӯӣ: ́Дар ҳаққи Исроил нубувват накун ва дар ҳаққи хонадони Исҳоқ сухан нарон́.

Бинобар ин Парвардигор чунин мегӯяд: ́Зани ту дар шаҳр гирифтори зино хоҳад шуд, ва писарону духтарони ту ба дами шамшер хоҳанд афтод, ва замини ту бо риштаи андоза тақсим карда хоҳад шуд, ва ту бар замини нопок хоҳӣ мурд, ва Исроил аз замини худ ба асирӣ бурда хоҳанд шуд́».