И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга, и лице его как солнце, и ноги его как столпы огненные,

в руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю,

и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими.

И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего.

И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу

и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет;

но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам.

И голос, который я слышал с неба, опять стал говорить со мною, и сказал: пойди, возьми раскрытую книжку из руки Ангела, стоящего на море и на земле.

И я пошел к Ангелу, и сказал ему: дай мне книжку. Он сказал мне: возьми и съешь ее; она будет горька во чреве твоем, но в устах твоих будет сладка, как мед.

И взял я книжку из руки Ангела, и съел ее; и она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем.

И сказал он мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих.

Церковнославянский (рус)

И ви́дѣхъ и́наго А́нгела крѣ́пка сходя́ща съ небесе́, оболче́на во о́блакъ, и дуга́ надъ главо́ю [его́], и лице́ его́ я́ко со́лнце, и но́зѣ его́ я́ко столпи́ о́гнени,

и имѣ́яше въ руцѣ́ свое́й кни́гу разгибе́ну: и поста́ви но́гу свою́ десну́ю на мо́ри, а шу́юю на земли́,

и возопи́ гла́сомъ вели́кимъ, я́ко ле́въ рыка́я: и егда́ возгласи́, глаго́лаша се́дмь громо́въ гла́сы своя́.

И егда́ возгласи́ша {глаго́лаша} се́дмь громо́въ гла́сы своя́, хотѣ́хъ писа́ти: и слы́шахъ гла́съ съ небесе́ глаго́лющь ми́: запечатлѣ́й, я́же глаго́лаша се́дмь громо́въ, и сего́ не пиши́.

И А́нгелъ, его́же ви́дѣхъ стоя́ща на мо́ри и на земли́, воздви́же ру́ку свою́ на не́бо

и кля́тся Живу́щимъ во вѣ́ки вѣко́въ, И́же созда́ не́бо и я́же на не́мъ, и зе́млю и я́же на не́й, и мо́ре и я́же въ не́мъ, я́ко лѣ́та уже́ не бу́детъ:

но во дни́ гла́са седма́го А́нгела, егда́ и́мать воструби́ти, тогда́ сконча́ется та́йна Бо́жiя, я́коже благовѣсти́ Свои́ми рабы́ проро́ки.

И гла́съ его́ слы́шахъ съ небесе́ па́ки глаго́лющь со мно́ю, и глаго́ла: иди́ и прiими́ кни́жицу разгну́тую въ руцѣ́ А́нгела стоя́щаго на мо́ри и на земли́.

И идо́хъ ко А́нгелу, глаго́ля ему́: да́ждь ми́ кни́жицу. И рече́ ми́: прiими́ и снѣ́ждь ю́: и горька́ бу́детъ во чре́вѣ твое́мъ, но во устѣ́хъ ти́ сладка́ бу́детъ я́ко ме́дъ.

И прiя́хъ кни́гу от руки́ А́нгела и снѣдо́хъ ю́: и бѣ́ во устѣ́хъ мои́хъ я́ко ме́дъ сладка́: и егда́ снѣдо́хъ ю́, горька́ бя́ше во чре́вѣ мое́мъ.

И рече́ ми́: подоба́етъ ти́ па́ки проро́чествовати въ лю́дехъ и во племенѣ́хъ, и во язы́цѣхъ и въ царе́хъ мно́зѣхъ.

Таджикский

Языки

Ва фариштаи қавии дигаре дидам, ки аз осмон нузул мекард, ва бо абре фаро гирифта шуда буд, рангинкамоне бар сараш буд ва рухсораш монанди офтоб ва пойҳояш мисли сутунҳои оташин;

Дар дасташ китоби кушодае буд. Ва пои росташро бар баҳр гузошт, ва пои чапашро бар замин,

Ва бо овози баланд нидо кард, чунон ки шер наъра мекашад; ва ҳангоме ки вай нидо кард, ҳафт раъд бо садоҳои худ сухан гуфтанд.

Ва ҳангоме ки ҳафт раъд бо садоҳои худ сухан гуфтанд, мехостам бинависам; лекин овозе аз осмон шунидам, ки ба ман мегўяд: “Он чи ҳафт раъд гуфтанд, мўҳр зан ва инро нанавис“.

Ва он фаришта, ки ўро дидам бар баҳр ва бар замин истода буд, дасташро сўи осмон бардошт,

Ва ба Ў, ки то абад Зинда аст, ва осмон ва ҳар чиро, ки дар он аст, ва замин ва ҳар чиро, ки дар он аст, ва баҳр ва ҳар чиро, ки дар он аст, офаридааст, — қасам ёд кард, ки дигар вақт нахоҳад буд,

Балки дар айёме ки садои фариштаи ҳафтум барояд, яъне вақте ки вай карнай навозад, сирри Худо анҷом хоҳад ёфт, чунон ки Ў ба бандагони Худ анбиё башорат додааст.

Ва овозе ки аз осмон шунидам, боз ба ман сухан ронда, гуфт: “Бирав ва китоби кушодаро аз дасти фариштае ки бар баҳр ва бар замин истодааст, бигир“.

Ва назди фаришта рафта, ба вай гуфтам: “Китобро ба ман деҳ“. Гуфт: “Онро бигир ва бихўр; он дар шикамат талх хоҳад шуд, аммо дар даҳонат мисли асал ширин хоҳад буд“.

Ва китобро аз дасти фаришта гирифта, хўрдам; ва он дар даҳонам мисли асал ширин буд; лекин вақте ки онро хўрда, шикамам талх шуд.

Ва ба ман гуфт: “Ту боз дар бораи қавмҳо, ва қабилаҳо, ва забонҳо, ва подшоҳони бисьёр бояд нубувват кунӣ“.