И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии,

и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! праведны и истинны пути Твои, Царь святых!

Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. Все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои.

И после сего я взглянул, и вот, отверзся храм скинии свидетельства на небе.

И вышли из храма семь Ангелов, имеющие семь язв, облеченные в чистую и светлую льняную одежду и опоясанные по персям золотыми поясами.

И одно из четырех животных дало семи Ангелам семь золотых чаш, наполненных гневом Бога, живущего во веки веков.

И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его, и никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов.

Церковнославянский (рус)

И ви́дѣхъ и́но зна́менiе на небеси́ ве́лiе и чу́дно, се́дмь А́нгелъ иму́щихъ се́дмь я́звъ послѣ́днихъ, зане́ въ тѣ́хъ сконча́ется я́рость Бо́жiя.

И ви́дѣхъ я́ко мо́ре сткля́но смѣ́шено со огне́мъ, и побѣди́вшыя звѣ́ря и о́бразъ его́, и начерта́нiе его́ и число́ и́мене его́, стоя́щыя на мо́ри сткля́нѣмъ, иму́щыя гу́сли Бо́жiя:

и поя́ху пѣ́снь Моисе́а раба́ Бо́жiя и пѣ́снь А́гнчу, глаго́люще: ве́лiя и ди́вна дѣла́ Твоя́, Го́споди Бо́же Вседержи́телю: пра́ведни и и́стинни путiе́ Твои́, Царю́ святы́хъ:

кто́ не убои́тся Тебе́, Го́споди, и просла́витъ и́мя Твое́? Я́ко еди́нъ преподо́бенъ еси́, я́ко вси́ язы́цы прiи́дутъ и покло́нятся предъ Тобо́ю: я́ко оправда́нiя Твоя́ яви́шася.

И по си́хъ ви́дѣхъ, и се́, отве́рзеся хра́мъ ски́нiи свидѣ́нiя на небеси́:

и изыдо́ша се́дмь А́нгелъ изъ хра́ма, и́же имѣ́яху се́дмь я́звъ, облече́ни въ ри́зы льня́ны чи́сты и свѣ́тлы, и препоя́сани на пе́рсехъ по́ясы златы́ми.

И еди́но от четы́рехъ живо́тныхъ даде́ седми́мъ А́нгеломъ се́дмь фiа́лъ златы́хъ, испо́лненыхъ я́рости Бо́га живу́щаго во вѣ́ки вѣко́въ.

И напо́лнися хра́мъ ды́ма от сла́вы Бо́жiя и от си́лы Его́, и никто́же можа́ше вни́ти во хра́мъ, до́ндеже сконча́ются се́дмь я́звъ седми́хъ А́нгелъ.

Таджикский

Языки

Ва дар осмон аломати дигаре дидам, ки бузург ва аҷоиб буд: ҳафт фаришта, ки ҳафт балои охирин доранд, чунки хашми Худо бо онҳо анҷом ёфт.

Ва гўё баҳре аз шиша дидам, ки бо оташ омехта буд; ва касоне ки бар ҳайвони ваҳшӣ ва пайкари он ва тамғаи он ва шумораи номи он ғолиб омада буданд, бар ин баҳри шиша истодаанд, ва барбатҳои Худо дода дар дасти онҳост,

Ва суруди Мусои бандаи Худо ва суруди Барраро хонда, мегўянд: “Бузург ва аҷоиб аст аъмоли Ту, эй Худованд Худои Қодири Мутлақ! Ҳақ асту рост роҳҳои Ту, эй Подшоҳи муқаддасон!

Кист, ки аз Ту, эй Худованд, натарсад ва исми Туро ҷалол надиҳад? Зеро ки танҳо Ту Қуддус ҳастӣ. Ҳамаи халқҳо омада, дар пеши Ту саҷда хоҳанд кард, зеро ки довариҳои одилонаи Ти зоҳир шудааст“.

Ва баъд аз ин ман назар андохтам, ва инак, маъбади хаймаи шаҳодат дар осмон воз шуд,

Ва аз маъбад ҳафт фаришта баромаданд, ки ҳафт бало доштанд, ва катони тоза ва дурахшон дар бар карда ва то синаашон камарбанди тилло баста буданд.

Ва яке аз он чор ҳайвон ба ҳафт фаришта ҳафт косаи тиллои пур аз ғазаби Худоро дод, ки Ў то абад Зинда аст.

Ва маъбад аз ҷалоли Худо ва аз қуввати Ў пур аз дуд шуд, ва то ҳафт балои ҳафт фаришта анҷом наёфт, ҳеҷ кас натавонист ба маъбад дарояд.