Скрыть
1:6
1:10
1:11
1:12
1:13
1:14
1:15
1:16
1:18
Глава 2 
2:1
2:3
2:5
2:7
2:8
2:9
2:11
2:12
2:13
2:14
2:15
2:16
2:17
2:23
2:24
2:25
2:27
2:28
2:31
2:32
2:33
2:36
2:39
2:40
2:41
2:42
2:45
2:48
2:49
Глава 3 
3:2
3:3
3:4
3:6
3:7
3:8
3:11
3:13
3:14
3:19
3:20
3:21
3:22
3:23
3:24
3:25
3:26
3:27
3:28
3:29
3:30
3:31
3:32
3:33
3:34
3:35
3:36
3:37
3:38
3:39
3:40
3:41
3:42
3:43
3:44
3:45
3:46
3:47
3:48
3:49
3:50
3:51
3:52
3:53
3:54
3:55
3:56
3:57
3:58
3:59
3:60
3:61
3:62
3:63
3:64
3:65
3:66
3:67
3:68
3:69
3:70
3:71
3:72
3:73
3:74
3:75
3:76
3:77
3:78
3:79
3:80
3:81
3:82
3:83
3:84
3:85
3:86
3:87
3:88
3:89
3:90
3:91
3:97
3:98
3:99
Глава 4 
4:1
4:3
4:4
4:8
4:13
4:16
4:18
4:20
4:21
4:23
4:25
4:26
4:33
Глава 5 
5:1
5:3
5:4
5:6
5:9
5:14
5:15
5:16
5:17
5:22
5:24
5:25
5:26
5:28
5:30
Глава 6 
6:1
6:2
6:6
6:7
6:9
6:11
6:12
6:13
6:14
6:15
6:16
6:18
6:19
6:21
6:25
6:29
Глава 7 
7:1
7:2
7:3
7:5
7:6
7:15
7:17
7:23
7:28
Глава 8 
8:3
8:5
8:6
8:7
8:13
8:14
8:21
8:27
Глава 9 
9:3
9:13
9:17
9:19
9:20
9:22
Глава 10 
10:2
10:7
10:14
10:15
10:16
10:17
10:20
10:21
Глава 11 
11:1
11:2
11:5
11:6
11:7
11:8
11:9
11:11
11:12
11:13
11:14
11:15
11:16
11:18
11:21
11:23
11:24
11:25
11:27
11:28
11:29
11:32
11:34
11:38
11:39
11:40
11:41
11:42
11:43
11:44
11:45
Глава 12 
12:8
Глава 13 
13:0
13:1
13:2
13:3
13:4
13:5
13:6
13:7
13:8
13:9
13:10
13:11
13:12
13:13
13:14
13:15
13:16
13:17
13:18
13:19
13:20
13:21
13:22
13:24
13:25
13:26
13:27
13:29
13:30
13:31
13:32
13:33
13:34
13:35
13:36
13:37
13:38
13:39
13:40
13:42
13:43
13:44
13:45
13:46
13:47
13:48
13:49
13:50
13:51
13:52
13:54
13:55
13:57
13:58
13:59
13:60
13:61
13:63
13:64
Глава 14 
14:0
14:1
14:2
14:3
14:4
14:5
14:6
14:8
14:9
14:10
14:11
14:12
14:13
14:14
14:15
14:16
14:17
14:18
14:19
14:20
14:21
14:22
14:23
14:24
14:25
14:26
14:27
14:28
14:29
14:30
14:31
14:32
14:33
14:34
14:35
14:37
14:38
14:39
14:40
14:41
14:42
Синодальный
1 Навуходоносор осаждает Иерусалим. 3 Некоторые из отроков Израилевых избраны для посещения школы в чертогах царских. 8 Даниил решил не оскверняться яствами со стола царского и предложил сделать опыт. 14 Успешный опыт в течение десяти дней. 17 Даниил и его друзья оказались «в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов».
В третий год царствования Иоакима, царя Иудейского, пришел Навуходоносор, царь Вавилонский, к Иерусалиму и осадил его.
И предал Господь в руку его Иоакима, царя Иудейского, и часть сосудов дома Божия, и он отправил их в землю Сеннаар, в дом бога своего, и внес эти сосуды в сокровищницу бога своего.
И сказал царь Асфеназу, начальнику евнухов своих, чтобы он из сынов Израилевых, из рода царского и княжеского, привел
отроков, у которых нет никакого телесного недостатка, красивых видом, и понятливых для всякой науки, и разумеющих науки, и смышленых и годных служить в чертогах царских, и чтобы научил их книгам и языку Халдейскому.
И назначил им царь ежедневную пищу с царского стола и вино, которое сам пил, и велел воспитывать их три года, по истечении которых они должны были предстать пред царя.
Между ними были из сынов Иудиных Даниил, Анания, Мисаил и Азария.
И переименовал их начальник евнухов – Даниила Валтасаром, Ананию Седрахом, Мисаила Мисахом и Азарию Авденаго.
Даниил положил в сердце своем не оскверняться яствами со стола царского и вином, какое пьет царь, и потому просил начальника евнухов о том, чтобы не оскверняться ему.
Бог даровал Даниилу милость и благорасположение начальника евнухов;
и начальник евнухов сказал Даниилу: боюсь я господина моего, царя, который сам назначил вам пищу и питье; если он увидит лица ваши худощавее, нежели у отроков, сверстников ваших, то вы сделаете голову мою виновною перед царем.
Тогда сказал Даниил Амелсару, которого начальник евнухов приставил к Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии:
сделай опыт над рабами твоими в течение десяти дней; пусть дают нам в пищу овощи и воду для питья;
и потом пусть явятся перед тобою лица наши и лица тех отроков, которые питаются царскою пищею, и затем поступай с рабами твоими, как увидишь.
Он послушался их в этом и испытывал их десять дней.
По истечении же десяти дней лица их оказались красивее, и телом они были полнее всех тех отроков, которые питались царскими яствами.
Тогда Амелсар брал их кушанье и вино для питья и давал им овощи.
И даровал Бог четырем сим отрокам знание и разумение всякой книги и мудрости, а Даниилу еще даровал разуметь и всякие видения и сны.
По окончании тех дней, когда царь приказал представить их, начальник евнухов представил их Навуходоносору.
И царь говорил с ними, и из всех отроков не нашлось подобных Даниилу, Анании, Мисаилу и Азарии, и стали они служить пред царем.
И во всяком деле мудрого уразумения, о чем ни спрашивал их царь, он находил их в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов, какие были во всем царстве его.
И был там Даниил до первого года царя Кира.
1 Навуходоносор созывает своих мудрецов, чтобы разъяснить его сон. 4 Сон был забыт. 7 Мудрецы не могут разъяснить сон и обречены на смерть. 14 Даниил просит дать ему время и ищет помощи Божией. 19 Даниил благословляет Бога за дарование ему откровения о сне. 25 Он указывает на помощь «Бога на небесах». 31 Истукан и камень, разбивший его. 36 Пять царств; последнее «во веки не разрушится». 46 Навуходоносор признает «Бога богов» и возвышает Даниила.
Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны, и возмутился дух его, и сон удалился от него.
И велел царь созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и Халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его. Они пришли, и стали перед царем.
И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон.
И сказали Халдеи царю по-арамейски: царь! вовеки живи! скажи сон рабам твоим, и мы объясним значение его.
Отвечал царь и сказал Халдеям: слово отступило от меня; если вы не скажете мне сновидения и значения его, то в куски будете изрублены, и домы ваши обратятся в развалины.
Если же расскажете сон и значение его, то получите от меня дары, награду и великую почесть; итак скажите мне сон и значение его.
Они вторично отвечали и сказали: да скажет царь рабам своим сновидение, и мы объясним его значение.
Отвечал царь и сказал: верно знаю, что вы хотите выиграть время, потому что видите, что слово отступило от меня.
Так как вы не объявляете мне сновидения, то у вас один умысел: вы собираетесь сказать мне ложь и обман, пока минет время; итак расскажите мне сон, и тогда я узнаю, что вы можете объяснить мне и значение его.
Халдеи отвечали царю и сказали: нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю, и потому ни один царь, великий и могущественный, не требовал подобного ни от какого тайноведца, гадателя и Халдея.
Дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть его царю, кроме богов, которых обитание не с плотью.
Рассвирепел царь и сильно разгневался на это, и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских.
Когда вышло это повеление, чтобы убивать мудрецов, искали Даниила и товарищей его, чтобы умертвить их.
Тогда Даниил обратился с советом и мудростью к Ариоху, начальнику царских телохранителей, который вышел убивать мудрецов Вавилонских;
и спросил Ариоха, сильного при царе: «почему такое грозное повеление от царя?» Тогда Ариох рассказал все дело Даниилу.
И Даниил вошел, и упросил царя дать ему время, и он представит царю толкование сна.
Даниил пришел в дом свой, и рассказал дело Анании, Мисаилу и Азарии, товарищам своим,
чтобы они просили милости у Бога небесного об этой тайне, дабы Даниил и товарищи его не погибли с прочими мудрецами Вавилонскими.
И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении, и Даниил благословил Бога небесного.
И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила;
Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным;
Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним.
Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя.
После сего Даниил вошел к Ариоху, которому царь повелел умертвить мудрецов Вавилонских, пришел и сказал ему: не убивай мудрецов Вавилонских; введи меня к царю, и я открою значение сна.
Тогда Ариох немедленно привел Даниила к царю и сказал ему: я нашел из пленных сынов Иудеи человека, который может открыть царю значение сна.
Царь сказал Даниилу, который назван был Валтасаром: можешь ли ты сказать мне сон, который я видел, и значение его?
Даниил отвечал царю и сказал: тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели.
Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни. Сон твой и видения главы твоей на ложе твоем были такие:
ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего? и Открывающий тайны показал тебе то, что будет.
А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но для того, чтобы открыто было царю разумение и чтобы ты узнал помышления сердца твоего.
Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его.
У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его – из серебра, чрево его и бедра его медные,
голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные.
Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их.
Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю.
Вот сон! Скажем пред царем и значение его.
Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу,
и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты – это золотая голова!
После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею.
А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать.
А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью из железа, то будет царство разделенное, и в нем останется несколько крепости железа, так как ты видел железо, смешанное с горшечною глиною.
И как персты ног были частью из железа, а частью из глины, так и царство будет частью крепкое, частью хрупкое.
А что ты видел железо, смешанное с глиною горшечною, это значит, что они смешаются через семя человеческое, но не сольются одно с другим, как железо не смешивается с глиною.
И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно,
так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его!
Тогда царь Навуходоносор пал на лице свое и поклонился Даниилу, и велел принести ему дары и благовонные курения.
И сказал царь Даниилу: истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!
Тогда возвысил царь Даниила и дал ему много больших подарков, и поставил его над всею областью Вавилонскою и главным начальником над всеми мудрецами Вавилонскими.
Но Даниил просил царя, и он поставил Седраха, Мисаха и Авденаго над делами страны Вавилонской, а Даниил остался при дворе царя.
1 Навуходоносор сделал золотой истукан, чтобы все поклонились ему. 8 Халдеи донесли на троих Иудеев. 13 Угрожаемые разгневанным царем, три Иудея объявили о своем доверии к Богу. 19 Они брошены в «печь, раскаленную огнем». 24 Навуходоносор изумился при виде четырех мужей в печи. 28 Он благословляет Бога, 31 и возвещает знамения и чудеса, которые совершил «Всевышний Бог».
Царь Навуходоносор сделал золотой истукан, вышиною в шестьдесят локтей, шириною в шесть локтей, поставил его на поле Деире, в области Вавилонской.
И послал царь Навуходоносор собрать сатрапов, наместников, воевод, верховных судей, казнохранителей, законоведцев, блюстителей суда и всех областных правителей, чтобы они пришли на торжественное открытие истукана, которого поставил царь Навуходоносор.
И собрались сатрапы, наместники, военачальники, верховные судьи, казнохранители, законоведцы, блюстители суда и все областные правители на открытие истукана, которого Навуходоносор царь поставил, и стали перед истуканом, которого воздвиг Навуходоносор.
Тогда глашатай громко воскликнул: объявляется вам, народы, племена и языки:
в то время, как услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всяких музыкальных орудий, падите и поклонитесь золотому истукану, которого поставил царь Навуходоносор.
А кто не падет и не поклонится, тотчас брошен будет в печь, раскаленную огнем.
Посему, когда все народы услышали звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и всякого рода музыкальных орудий, то пали все народы, племена и языки, и поклонились золотому истукану, которого поставил Навуходоносор царь.
В это самое время приступили некоторые из Халдеев и донесли на Иудеев.
Они сказали царю Навуходоносору: царь, вовеки живи!
Ты, царь, дал повеление, чтобы каждый человек, который услышит звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей и симфонии и всякого рода музыкальных орудий, пал и поклонился золотому истукану;
а кто не падет и не поклонится, тот должен быть брошен в печь, раскаленную огнем.
Есть мужи Иудейские, которых ты поставил над делами страны Вавилонской: Седрах, Мисах и Авденаго; эти мужи не повинуются повелению твоему, царь, богам твоим не служат и золотому истукану, которого ты поставил, не поклоняются.
Тогда Навуходоносор во гневе и ярости повелел привести Седраха, Мисаха и Авденаго; и приведены были эти мужи к царю.
Навуходоносор сказал им: с умыслом ли вы, Седрах, Мисах и Авденаго, богам моим не служите, и золотому истукану, которого я поставил, не поклоняетесь?
Отныне, если вы готовы, как скоро услышите звук трубы, свирели, цитры, цевницы, гуслей, симфонии и всякого рода музыкальных орудий, падите и поклонитесь истукану, которого я сделал; если же не поклонитесь, то в тот же час брошены будете в печь, раскаленную огнем, и тогда какой Бог избавит вас от руки моей?
И отвечали Седрах, Мисах и Авденаго, и сказали царю Навуходоносору: нет нужды нам отвечать тебе на это.
Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи, раскаленной огнем, и от руки твоей, царь, избавит.
Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся.
Тогда Навуходоносор исполнился ярости, и вид лица его изменился на Седраха, Мисаха и Авденаго, и он повелел разжечь печь в семь раз сильнее, нежели как обыкновенно разжигали ее,
и самым сильным мужам из войска своего приказал связать Седраха, Мисаха и Авденаго и бросить их в печь, раскаленную огнем.
Тогда мужи сии связаны были в исподнем и верхнем платье своем, в головных повязках и в прочих одеждах своих, и брошены в печь, раскаленную огнем.
И как повеление царя было строго, и печь раскалена была чрезвычайно, то пламя огня убило тех людей, которые бросали Седраха, Мисаха и Авденаго.
А сии три мужа, Седрах, Мисах и Авденаго, упали в раскаленную огнем печь связанные.
//Стихи с 24-го по 91-й переведены с греческого, потому что в еврейском тексте их нет.// И ходили посреди пламени, воспевая Бога и благословляя Господа.
И став Азария молился и, открыв уста свои среди огня, возгласил:
«Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, хвально и прославлено имя Твое вовеки.
Ибо праведен Ты во всем, что соделал с нами, и все дела Твои истинны и пути Твои правы, и все суды Твои истинны.
Ты совершил истинные суды во всем, что навел на нас и на святый град отцов наших Иерусалим, потому что по истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши.
Ибо согрешили мы, и поступили беззаконно, отступив от Тебя, и во всем согрешили.
Заповедей Твоих не слушали и не соблюдали их, и не поступали, как Ты повелел нам, чтобы благо нам было.
И все, что Ты навел на нас, и все, что Ты соделал с нами, соделал по истинному суду.
И предал нас в руки врагов беззаконных, ненавистнейших отступников, и царю неправосудному и злейшему на всей земле.
И ныне мы не можем открыть уст наших; мы сделались стыдом и поношением для рабов Твоих и чтущих Тебя.
Но не предай нас навсегда ради имени Твоего, и не разруши завета Твоего.
Не отними от нас милости Твоей ради Авраама, возлюбленного Тобою, ради Исаака, раба Твоего, и Израиля, святаго Твоего,
которым Ты говорил, что умножишь семя их, как звезды небесные и как песок на берегу моря.
Мы умалены, Господи, паче всех народов, и унижены ныне на всей земле за грехи наши,
и нет у нас в настоящее время ни князя, ни пророка, ни вождя, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни фимиама, ни места, чтобы нам принести жертву Тебе и обрести милость Твою.
Но с сокрушенным сердцем и смиренным духом да будем приняты.
Как при всесожжении овнов и тельцов и как при тысячах тучных агнцев, так да будет жертва наша пред Тобою ныне благоугодною Тебе; ибо нет стыда уповающим на Тебя.
И ныне мы следуем за Тобою всем сердцем и боимся Тебя и ищем лица Твоего.
Не посрами нас, но сотвори с нами по снисхождению Твоему и по множеству милости Твоей
и избави нас силою чудес Твоих, и дай славу имени Твоему, Господи,
и да постыдятся все, делающие рабам Твоим зло, и да постыдятся со всем могуществом, и сила их да сокрушится,
и да познают, что Ты Господь Бог един и славен по всей вселенной».
А между тем слуги царя, ввергшие их, не переставали разжигать печь нефтью, смолою, паклею и хворостом,
и поднимался пламень над печью на сорок девять локтей
и вырывался, и сожигал тех из Халдеев, которых достигал около печи.
Но Ангел Господень сошел в печь вместе с Азариею и бывшими с ним
и выбросил пламень огня из печи, и сделал, что в средине печи был как бы шумящий влажный ветер, и огонь нисколько не прикоснулся к ним, и не повредил им, и не смутил их.
Тогда сии трое, как бы одними устами, воспели в печи, и благословили и прославили Бога:
«Благословен Ты, Господи Боже отцов наших, и хвальный и превозносимый во веки, и благословенно имя славы Твоей, святое и прехвальное и превозносимое во веки.
Благословен Ты в храме святой славы Твоей, и прехвальный и преславный во веки.
Благословен Ты, видящий бездны, восседающий на Херувимах, и прехвальный и превозносимый во веки.
Благословен Ты на престоле славы царства Твоего, и прехвальный и превозносимый во веки.
Благословен Ты на тверди небесной, и прехвальный и превозносимый во веки.
Благословите, все дела Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, Ангелы Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, небеса, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите Господа, все воды, которые превыше небес, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, все силы Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, солнце и луна, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, звезды небесные, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, всякий дождь и роса, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, все ветры, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, огонь и жар, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, холод и зной, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, росы и инеи, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, ночи и дни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, свет и тьма, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, лед и мороз, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, иней и снег, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, молнии и облака, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Да благословит земля Господа, да поет и превозносит Его во веки.
Благословите, горы и холмы, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите Господа, все произрастания на земле, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, источники, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, моря и реки, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите Господа, киты и все, движущееся в водах, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, все птицы небесные, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите Господа, звери и весь скот, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, сыны человеческие, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благослови, Израиль, Господа, пой и превозноси Его во веки.
Благословите, священники Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, рабы Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, духи и души праведных, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, праведные и смиренные сердцем, Господа, пойте и превозносите Его во веки.
Благословите, Анания, Азария и Мисаил, Господа, пойте и превозносите Его во веки; ибо Он извлек нас из ада и спас нас от руки смерти, и избавил нас из среды печи горящего пламени, и из среды огня избавил нас.
Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.
Благословите, все чтущие Господа, Бога богов, пойте и славьте, ибо вовек милость Его».]
Навуходоносор царь, [услышав, что они поют,] изумился, и поспешно встал, и сказал вельможам своим: не троих ли мужей бросили мы в огонь связанными? Они в ответ сказали царю: истинно так, царь!
На это он сказал: вот, я вижу четырех мужей несвязанных, ходящих среди огня, и нет им вреда; и вид четвертого подобен сыну Божию.
Тогда подошел Навуходоносор к устью печи, раскаленной огнем, и сказал: Седрах, Мисах и Авденаго, рабы Бога Всевышнего! выйдите и подойдите! Тогда Седрах, Мисах и Авденаго вышли из среды огня.
И, собравшись, сатрапы, наместники, военачальники и советники царя усмотрели, что над телами мужей сих огонь не имел силы, и волосы на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них.
Тогда Навуходоносор сказал: благословен Бог Седраха, Мисаха и Авденаго, Который послал Ангела Своего и избавил рабов Своих, которые надеялись на Него и не послушались царского повеления, и предали тела свои [огню], чтобы не служить и не поклоняться иному богу, кроме Бога своего!
И от меня дается повеление, чтобы из всякого народа, племени и языка кто произнесет хулу на Бога Седраха, Мисаха и Авденаго, был изрублен в куски, и дом его обращен в развалины, ибо нет иного бога, который мог бы так спасать.
Тогда царь возвысил Седраха, Мисаха и Авденаго в стране Вавилонской [и возвеличил их и удостоил их начальства над прочими Иудеями в его царстве].
Навуходоносор царь всем народам, племенам и языкам, живущим по всей земле: мир вам да умножится!
Знамения и чудеса, какие совершил надо мною Всевышний Бог, угодно мне возвестить вам.
Как велики знамения Его и как могущественны чудеса Его! Царство Его – царство вечное, и владычество Его – в роды и роды.
1 Доверие Навуходоносора, что Даниил может изъяснить другой сон. 7 Большое дерево, которое будет срублено. 16 Навуходоносор будет «есть траву, как вол» семь времен, доколе не познает, что «Всевышний владычествует над царством человеческим». 25 Он «отлучен от людей». 31 Наконец, он благословляет Всевышнего, и разум его возвращается к нему.
Я, Навуходоносор, спокоен был в доме моем и благоденствовал в чертогах моих.
Но я видел сон, который устрашил меня, и размышления на ложе моем и видения головы моей смутили меня.
И дано было мною повеление привести ко мне всех мудрецов Вавилонских, чтобы они сказали мне значение сна.
Тогда пришли тайноведцы, обаятели, Халдеи и гадатели; я рассказал им сон, но они не могли мне объяснить значения его.
Наконец вошел ко мне Даниил, которому имя было Валтасар, по имени бога моего, и в котором дух святаго Бога; ему рассказал я сон.
Валтасар, глава мудрецов! я знаю, что в тебе дух святаго Бога, и никакая тайна не затрудняет тебя; объясни мне видения сна моего, который я видел, и значение его.
Видения же головы моей на ложе моем были такие: я видел, вот, среди земли дерево весьма высокое.
Большое было это дерево и крепкое, и высота его достигала до неба, и оно видимо было до краев всей земли.
Листья его прекрасные, и плодов на нем множество, и пища на нем для всех; под ним находили тень полевые звери, и в ветвях его гнездились птицы небесные, и от него питалась всякая плоть.
И видел я в видениях головы моей на ложе моем, и вот, нисшел с небес Бодрствующий и Святый.
Воскликнув громко, Он сказал: «срубите это дерево, обрубите ветви его, стрясите листья с него и разбросайте плоды его; пусть удалятся звери из-под него и птицы с ветвей его;
но главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных среди полевой травы орошается небесною росою, и с животными пусть будет часть его в траве земной.
Сердце человеческое отнимется от него и дастся ему сердце звериное, и пройдут над ним семь времен.
Повелением Бодрствующих это определено, и по приговору Святых назначено, дабы знали живущие, что Всевышний владычествует над царством человеческим, и дает его, кому хочет, и поставляет над ним уничиженного между людьми».
Такой сон видел я, царь Навуходоносор; а ты, Валтасар, скажи значение его, так как никто из мудрецов в моем царстве не мог объяснить его значения, а ты можешь, потому что дух святаго Бога в тебе.
Тогда Даниил, которому имя Валтасар, около часа пробыл в изумлении, и мысли его смущали его. Царь начал говорить и сказал: Валтасар! да не смущает тебя этот сон и значение его. Валтасар отвечал и сказал: господин мой! твоим бы ненавистникам этот сон, и врагам твоим значение его!
Дерево, которое ты видел, которое было большое и крепкое, высотою своею достигало до небес и видимо было по всей земле,
на котором листья были прекрасные и множество плодов и пропитание для всех, под которым обитали звери полевые и в ветвях которого гнездились птицы небесные,
это ты, царь, возвеличившийся и укрепившийся, и величие твое возросло и достигло до небес, и власть твоя – до краев земли.
А что царь видел Бодрствующего и Святаго, сходящего с небес, Который сказал: «срубите дерево и истребите его, только главный корень его оставьте в земле, и пусть он в узах железных и медных, среди полевой травы, орошается росою небесною, и с полевыми зверями пусть будет часть его, доколе не пройдут над ним семь времен», –
то вот значение этого, царь, и вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя:
тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет.
А что повелено было оставить главный корень дерева, это значит, что царство твое останется при тебе, когда ты познаешь власть небесную.
Посему, царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой.
Все это сбылось над царем Навуходоносором.
По прошествии двенадцати месяцев, расхаживая по царским чертогам в Вавилоне,
царь сказал: это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия!
Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: «тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя!
И отлучат тебя от людей, и будет обитание твое с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет!»
Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него – как у птицы.
По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего, восхвалил и прославил Присносущего, Которого владычество – владычество вечное, и Которого царство – в роды и роды.
И все, живущие на земле, ничего не значат; по воле Своей Он действует как в небесном воинстве, так и у живущих на земле; и нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: «что Ты сделал?»
В то время возвратился ко мне разум мой, и к славе царства моего возвратились ко мне сановитость и прежний вид мой; тогда взыскали меня советники мои и вельможи мои, и я восстановлен на царство мое, и величие мое еще более возвысилось.
Ныне я, Навуходоносор, славлю, превозношу и величаю Царя Небесного, Которого все дела истинны и пути праведны, и Который силен смирить ходящих гордо.
1 Валтасар употребляет священные сосуды из храма Иерусалимского. 5 Написанное на стене, которого никто не мог прочесть. 10 Царица советует призвать на помощь Даниила. 13 Валтасар обещает награду Даниилу, если он прочитает написанное. 18 Даниил напоминает Валтасару о переживании его отца и указывает ему на недостаток его смирения. 25 «Исчислен … взвешен … найден очень легким … разделено». 29 Даниил награжден; Валтасар убит.
Валтасар царь сделал большое пиршество для тысячи вельмож своих и перед глазами тысячи пил вино.
Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор, отец его, вынес из храма Иерусалимского, чтобы пить из них царю, вельможам его, женам его и наложницам его.
Тогда принесли золотые сосуды, которые взяты были из святилища дома Божия в Иерусалиме; и пили из них царь и вельможи его, жены его и наложницы его.
Пили вино, и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных.
В тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала.
Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое.
Сильно закричал царь, чтобы привели обаятелей, Халдеев и гадателей. Царь начал говорить, и сказал мудрецам Вавилонским: кто прочитает это написанное и объяснит мне значение его, тот будет облечен в багряницу, и золотая цепь будет на шее у него, и третьим властелином будет в царстве.
И вошли все мудрецы царя, но не могли прочитать написанного и объяснить царю значения его.
Царь Валтасар чрезвычайно встревожился, и вид лица его изменился на нем, и вельможи его смутились.
Царица же, по поводу слов царя и вельмож его, вошла в палату пиршества; начала говорить царица и сказала: царь, вовеки живи! да не смущают тебя мысли твои, и да не изменяется вид лица твоего!
Есть в царстве твоем муж, в котором дух святаго Бога; во дни отца твоего найдены были в нем свет, разум и мудрость, подобная мудрости богов, и царь Навуходоносор, отец твой, поставил его главою тайноведцев, обаятелей, Халдеев и гадателей, – сам отец твой, царь,
потому что в нем, в Данииле, которого царь переименовал Валтасаром, оказались высокий дух, ведение и разум, способный изъяснять сны, толковать загадочное и разрешать узлы. Итак пусть призовут Даниила и он объяснит значение.
Тогда введен был Даниил пред царя, и царь начал речь и сказал Даниилу: ты ли Даниил, один из пленных сынов Иудейских, которых отец мой, царь, привел из Иудеи?
Я слышал о тебе, что дух Божий в тебе и свет, и разум, и высокая мудрость найдена в тебе.
Вот, приведены были ко мне мудрецы и обаятели, чтобы прочитать это написанное и объяснить мне значение его; но они не могли объяснить мне этого.
А о тебе я слышал, что ты можешь объяснять значение и разрешать узлы; итак, если можешь прочитать это написанное и объяснить мне значение его, то облечен будешь в багряницу, и золотая цепь будет на шее твоей, и третьим властелином будешь в царстве.
Тогда отвечал Даниил, и сказал царю: дары твои пусть останутся у тебя, и почести отдай другому; а написанное я прочитаю царю и значение объясню ему.
Царь! Всевышний Бог даровал отцу твоему Навуходоносору царство, величие, честь и славу.
Пред величием, которое Он дал ему, все народы, племена и языки трепетали и страшились его: кого хотел, он убивал, и кого хотел, оставлял в живых; кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал.
Но когда сердце его надмилось и дух его ожесточился до дерзости, он был свержен с царского престола своего и лишен славы своей,
и отлучен был от сынов человеческих, и сердце его уподобилось звериному, и жил он с дикими ослами; кормили его травою, как вола, и тело его орошаемо было небесною росою, доколе он познал, что над царством человеческим владычествует Всевышний Бог и поставляет над ним, кого хочет.
И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего, хотя знал все это,
но вознесся против Господа небес, и сосуды дома Его принесли к тебе, и ты и вельможи твои, жены твои и наложницы твои пили из них вино, и ты славил богов серебряных и золотых, медных, железных, деревянных и каменных, которые ни видят, ни слышат, ни разумеют; а Бога, в руке Которого дыхание твое и у Которого все пути твои, ты не прославил.
За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание.
И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин.
Вот и значение слов: мене – исчислил Бог царство твое и положил конец ему;
Текел – ты взвешен на весах и найден очень легким;
Перес – разделено царство твое и дано Мидянам и Персам.
Тогда по повелению Валтасара облекли Даниила в багряницу и возложили золотую цепь на шею его, и провозгласили его третьим властелином в царстве.
В ту же самую ночь Валтасар, царь Халдейский, был убит,
и Дарий Мидянин принял царство, будучи шестидесяти двух лет.
1 Даниил возвышен Дарием. 4 Завистливые чиновники сделали заговор против Даниила. 10 Он по-прежнему молится трижды в день. 16 Его бросили в львиный ров, но он остался невредимым. 25 Дарий провозглашает «Бога Даниилова» «живым Богом».
Угодно было Дарию поставить над царством сто двадцать сатрапов, чтобы они были во всем царстве,
а над ними трех князей, – из которых один был Даниил, – чтобы сатрапы давали им отчет и чтобы царю не было никакого обременения.
Даниил превосходил прочих князей и сатрапов, потому что в нем был высокий дух, и царь помышлял уже поставить его над всем царством.
Тогда князья и сатрапы начали искать предлога к обвинению Даниила по управлению царством; но никакого предлога и погрешностей не могли найти, потому что он был верен, и никакой погрешности или вины не оказывалось в нем.
И эти люди сказали: не найти нам предлога против Даниила, если мы не найдем его против него в законе Бога его.
Тогда эти князья и сатрапы приступили к царю и так сказали ему: царь Дарий! вовеки живи!
Все князья царства, наместники, сатрапы, советники и военачальники согласились между собою, чтобы сделано было царское постановление и издано повеление, чтобы, кто в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, того бросить в львиный ров.
Итак утверди, царь, это определение и подпиши указ, чтобы он был неизменен, как закон Мидийский и Персидский, и чтобы он не был нарушен.
Царь Дарий подписал указ и это повеление.
Даниил же, узнав, что подписан такой указ, пошел в дом свой; окна же в горнице его были открыты против Иерусалима, и он три раза в день преклонял колени, и молился своему Богу, и славословил Его, как это делал он и прежде того.
Тогда эти люди подсмотрели и нашли Даниила молящегося и просящего милости пред Богом своим,
потом пришли и сказали царю о царском повелении: не ты ли подписал указ, чтобы всякого человека, который в течение тридцати дней будет просить какого-либо бога или человека, кроме тебя, царь, бросать в львиный ров? Царь отвечал и сказал: это слово твердо, как закон Мидян и Персов, не допускающий изменения.
Тогда отвечали они и сказали царю, что Даниил, который из пленных сынов Иудеи, не обращает внимания ни на тебя, царь, ни на указ, тобою подписанный, но три раза в день молится своими молитвами.
Царь, услышав это, сильно опечалился и положил в сердце своем спасти Даниила, и даже до захождения солнца усиленно старался избавить его.
Но те люди приступили к царю и сказали ему: знай, царь, что по закону Мидян и Персов никакое определение или постановление, утвержденное царем, не может быть изменено.
Тогда царь повелел, и привели Даниила, и бросили в ров львиный; при этом царь сказал Даниилу: Бог твой, Которому ты неизменно служишь, Он спасет тебя!
И принесен был камень и положен на отверстие рва, и царь запечатал его перстнем своим, и перстнем вельмож своих, чтобы ничто не переменилось в распоряжении о Данииле.
Затем царь пошел в свой дворец, лег спать без ужина, и даже не велел вносить к нему пищи, и сон бежал от него.
Поутру же царь встал на рассвете и поспешно пошел ко рву львиному,
и, подойдя ко рву, жалобным голосом кликнул Даниила, и сказал царь Даниилу: Даниил, раб Бога живаго! Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов?
Тогда Даниил сказал царю: царь! вовеки живи!
Бог мой послал Ангела Своего и заградил пасть львам, и они не повредили мне, потому что я оказался пред Ним чист, да и перед тобою, царь, я не сделал преступления.
Тогда царь чрезвычайно возрадовался о нем и повелел поднять Даниила изо рва; и поднят был Даниил изо рва, и никакого повреждения не оказалось на нем, потому что он веровал в Бога своего.
И приказал царь, и приведены были те люди, которые обвиняли Даниила, и брошены в львиный ров, как они сами, так и дети их и жены их; и они не достигли до дна рва, как львы овладели ими и сокрушили все кости их.
После того царь Дарий написал всем народам, племенам и языкам, живущим по всей земле: «Мир вам да умножится!
Мною дается повеление, чтобы во всякой области царства моего трепетали и благоговели пред Богом Данииловым, потому что Он есть Бог живый и присносущий, и царство Его несокрушимо, и владычество Его бесконечно.
Он избавляет и спасает, и совершает чудеса и знамения на небе и на земле; Он избавил Даниила от силы львов».
И Даниил благоуспевал и в царствование Дария, и в царствование Кира Персидского.
1 Видение Даниила о четырех больших зверях. 9 Престол суда «Ветхого днями». 13 Появление Сына человеческого, которому дана «власть, слава и царство». 15 Четыре больших зверя означают четырех царей; царство Всевышнего «царство вечное».
В первый год Валтасара, царя Вавилонского, Даниил видел сон и пророческие видения головы своей на ложе своем. Тогда он записал этот сон, изложив сущность дела.
Начав речь, Даниил сказал: видел я в ночном видении моем, и вот, четыре ветра небесных боролись на великом море,
и четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого.
Первый – как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему.
И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: «встань, ешь мяса много!»
Затем видел я, вот еще зверь, как барс; на спине у него четыре птичьих крыла, и четыре головы были у зверя сего, и власть дана была ему.
После сего видел я в ночных видениях, и вот зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный; у него большие железные зубы; он пожирает и сокрушает, остатки же попирает ногами; он отличен был от всех прежних зверей, и десять рогов было у него.
Я смотрел на эти рога, и вот, вышел между ними еще небольшой рог, и три из прежних рогов с корнем исторгнуты были перед ним, и вот, в этом роге были глаза, как глаза человеческие, и уста, говорящие высокомерно.
Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его – как чистая во́лна; престол Его – как пламя огня, колеса Его – пылающий огонь.
Огненная река выходила и проходила пред Ним; тысячи тысяч служили Ему и тьмы тем предстояли пред Ним; судьи сели, и раскрылись книги.
Видел я тогда, что за изречение высокомерных слов, какие говорил рог, зверь был убит в глазах моих, и тело его сокрушено и предано на сожжение огню.
И у прочих зверей отнята власть их, и продолжение жизни дано им только на время и на срок.
Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему.
И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его – владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится.
Вострепетал дух мой во мне, Данииле, в теле моем, и видения головы моей смутили меня.
Я подошел к одному из предстоящих и спросил у него об истинном значении всего этого, и он стал говорить со мною, и объяснил мне смысл сказанного:
«эти большие звери, которых четыре, означают, что четыре царя восстанут от земли.
Потом примут царство святые Всевышнего и будут владеть царством вовек и во веки веков».
Тогда пожелал я точного объяснения о четвертом звере, который был отличен от всех и очень страшен, с зубами железными и когтями медными, пожирал и сокрушал, а остатки попирал ногами,
и о десяти рогах, которые были на голове у него, и о другом, вновь вышедшем, перед которым выпали три, о том самом роге, у которого были глаза и уста, говорящие высокомерно, и который по виду стал больше прочих.
Я видел, как этот рог вел брань со святыми и превозмогал их,
доколе не пришел Ветхий днями, и суд дан был святым Всевышнего, и наступило время, чтобы царством овладели святые.
Об этом он сказал: зверь четвертый – четвертое царство будет на земле, отличное от всех царств, которое будет пожирать всю землю, попирать и сокрушать ее.
А десять рогов значат, что из этого царства восстанут десять царей, и после них восстанет иной, отличный от прежних, и уничижит трех царей,
и против Всевышнего будет произносить слова и угнетать святых Всевышнего; даже возмечтает отменить у них праздничные времена и закон, и они преданы будут в руку его до времени и времен и полувремени.
Затем воссядут судьи и отнимут у него власть губить и истреблять до конца.
Царство же и власть и величие царственное во всей поднебесной дано будет народу святых Всевышнего, Которого царство – царство вечное, и все властители будут служить и повиноваться Ему.
Здесь конец слова. Меня, Даниила, сильно смущали размышления мои, и лице мое изменилось на мне; но слово я сохранил в сердце моем.
1 Видение Даниила об овне и козле. 9 Небольшой рог, который необычайно разросся. 13 «Две тысячи триста вечеров и утр». 15 Два рога овна — это «цари Мидийский и Персидский», а козел — «царь Греции».
В третий год царствования Валтасара царя явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде.
И видел я в видении, и когда видел, я был в Сузах, престольном городе в области Еламской, и видел я в видении, – как бы я был у реки Улая.
Поднял я глаза мои и увидел: вот, один овен стоит у реки; у него два рога, и рога высокие, но один выше другого, и высший поднялся после.
Видел я, как этот овен бодал к западу и к северу и к югу, и никакой зверь не мог устоять против него, и никто не мог спасти от него; он делал, что хотел, и величался.
Я внимательно смотрел на это, и вот, с запада шел козел по лицу всей земли, не касаясь земли; у этого козла был видный рог между его глазами.
Он пошел на того овна, имеющего рога, которого я видел стоящим у реки, и бросился на него в сильной ярости своей.
И я видел, как он, приблизившись к овну, рассвирепел на него и поразил овна, и сломил у него оба рога; и недостало силы у овна устоять против него, и он поверг его на землю и растоптал его, и не было никого, кто мог бы спасти овна от него.
Тогда козел чрезвычайно возвеличился; но когда он усилился, то сломился большой рог, и на место его вышли четыре, обращенные на четыре ветра небесных.
От одного из них вышел небольшой рог, который чрезвычайно разросся к югу и к востоку и к прекрасной стране,
и вознесся до воинства небесного, и низринул на землю часть сего воинства и звезд, и попрал их,
и даже вознесся на Вождя воинства сего, и отнята была у Него ежедневная жертва, и поругано было место святыни Его.
И воинство предано вместе с ежедневною жертвою за нечестие, и он, повергая истину на землю, действовал и успевал.
И услышал я одного святого говорящего, и сказал этот святой кому-то, вопрошавшему: «на сколько времени простирается это видение о ежедневной жертве и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы?»
И сказал мне: «на две тысячи триста вечеров и утр; и тогда святилище очистится».
И было: когда я, Даниил, увидел это видение и искал значения его, вот, стал предо мною как облик мужа.
И услышал я от средины Улая голос человеческий, который воззвал и сказал: «Гавриил! объясни ему это видение!»
И он подошел к тому месту, где я стоял, и когда он пришел, я ужаснулся и пал на лице мое; и сказал он мне: «знай, сын человеческий, что видение относится к концу времени!»
И когда он говорил со мною, я без чувств лежал лицем моим на земле; но он прикоснулся ко мне и поставил меня на место мое,
и сказал: «вот, я открываю тебе, что́ будет в последние дни гнева; ибо это относится к концу определенного времени.
Овен, которого ты видел с двумя рогами, это цари Мидийский и Персидский.
А козел косматый – царь Греции, а большой рог, который между глазами его, это первый ее царь;
он сломился, и вместо него вышли другие четыре: это – четыре царства восстанут из этого народа, но не с его силою.
Под конец же царства их, когда отступники исполнят меру беззаконий своих, восстанет царь наглый и искусный в коварстве;
и укрепится сила его, хотя и не его силою, и он будет производить удивительные опустошения и успевать и действовать и губить сильных и народ святых,
и при уме его и коварство будет иметь успех в руке его, и сердцем своим он превознесется, и среди мира погубит многих, и против Владыки владык восстанет, но будет сокрушен – не рукою.
Видение же о вечере и утре, о котором сказано, истинно; но ты сокрой это видение, ибо оно относится к отдаленным временам».
И я, Даниил, изнемог, и болел несколько дней; потом встал и начал заниматься царскими делами; я изумлен был видением сим и не понимал его.
1 Даниил разгадал пророчество Иеремии об опустошении Иерусалима. 3 Он исповедует грех Израиля и испрашивает милосердие Божие. 20 Гавриил приходит, чтобы «научить разумению». 24 «Семьдесят седмин определены для народа твоего».
В первый год Дария, сына Ассуирова, из рода Мидийского, который поставлен был царем над царством Халдейским,
в первый год царствования его я, Даниил, сообразил по книгам число лет, о котором было слово Господне к Иеремии пророку, что семьдесят лет исполнятся над опустошением Иерусалима.
И обратил я лице мое к Господу Богу с молитвою и молением, в посте и вретище и пепле.
И молился я Господу Богу моему, и исповедовался и сказал: «Молю Тебя, Господи Боже великий и дивный, хранящий завет и милость любящим Тебя и соблюдающим повеления Твои!
Согрешили мы, поступали беззаконно, действовали нечестиво, упорствовали и отступили от заповедей Твоих и от постановлений Твоих;
и не слушали рабов Твоих, пророков, которые Твоим именем говорили царям нашим, и вельможам нашим, и отцам нашим, и всему народу страны.
У Тебя, Господи, правда, а у нас на лицах стыд, как день сей, у каждого Иудея, у жителей Иерусалима и у всего Израиля, у ближних и дальних, во всех странах, куда Ты изгнал их за отступление их, с каким они отступили от Тебя.
Господи! у нас на лицах стыд, у царей наших, у князей наших и у отцов наших, потому что мы согрешили пред Тобою.
А у Господа Бога нашего милосердие и прощение, ибо мы возмутились против Него
и не слушали гласа Господа Бога нашего, чтобы поступать по законам Его, которые Он дал нам через рабов Своих, пророков.
И весь Израиль преступил закон Твой и отвратился, чтобы не слушать гласа Твоего; и за то излились на нас проклятие и клятва, которые написаны в законе Моисея, раба Божия: ибо мы согрешили пред Ним.
И Он исполнил слова Свои, которые изрек на нас и на судей наших, судивших нас, наведя на нас великое бедствие, какого не бывало под небесами и какое совершилось над Иерусалимом.
Как написано в законе Моисея, так все это бедствие постигло нас; но мы не умоляли Господа Бога нашего, чтобы нам обратиться от беззаконий наших и уразуметь истину Твою.
Наблюдал Господь это бедствие и навел его на нас: ибо праведен Господь Бог наш во всех делах Своих, которые совершает, но мы не слушали гласа Его.
И ныне, Господи Боже наш, изведший народ Твой из земли Египетской рукою сильною и явивший славу Твою, как день сей! согрешили мы, поступали нечестиво.
Господи! по всей правде Твоей да отвратится гнев Твой и негодование Твое от града Твоего, Иерусалима, от святой горы Твоей; ибо за грехи наши и беззакония отцов наших Иерусалим и народ Твой в поругании у всех, окружающих нас.
И ныне услыши, Боже наш, молитву раба Твоего и моление его и воззри светлым лицем Твоим на опустошенное святилище Твое, ради Тебя, Господи.
Приклони, Боже мой, ухо Твое и услыши, открой очи Твои и воззри на опустошения наши и на город, на котором наречено имя Твое; ибо мы повергаем моления наши пред Тобою, уповая не на праведность нашу, но на Твое великое милосердие.
Господи! услыши; Господи! прости; Господи! внемли и соверши, не умедли ради Тебя Самого, Боже мой, ибо Твое имя наречено на городе Твоем и на народе Твоем».
И когда я еще говорил и молился, и исповедовал грехи мои и грехи народа моего, Израиля, и повергал мольбу мою пред Господом Богом моим о святой горе Бога моего;
когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы
и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению.
В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение.
Семьдесят седмин определены для народа твоего и святаго города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная, и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых.
Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена.
И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения.
И утвердит завет для многих одна седмина, а в половине седмины прекратится жертва и приношение, и на крыле святилища будет мерзость запустения, и окончательная предопределенная гибель постигнет опустошителя».
1 Даниил сокрушен видением мужа. 10 Муж возвещает Даниилу, что будет с народом его в последние дни.
В третий год Кира, царя Персидского, было откровение Даниилу, который назывался именем Валтасара; и истинно было это откровение и великой силы. Он понял это откровение и уразумел это видение.
В эти дни я, Даниил, был в сетовании три седмицы дней.
Вкусного хлеба я не ел; мясо и вино не входило в уста мои, и мастями я не умащал себя до исполнения трех седмиц дней.
А в двадцать четвертый день первого месяца был я на берегу большой реки Тигра,
и поднял глаза мои, и увидел: вот один муж, облеченный в льняную одежду, и чресла его опоясаны золотом из Уфаза.
Тело его – как топаз, лице его – как вид молнии; очи его – как горящие светильники, руки его и ноги его по виду – как блестящая медь, и глас речей его – как голос множества людей.
И только один я, Даниил, видел это видение, а бывшие со мною люди не видели этого видения; но сильный страх напал на них и они убежали, чтобы скрыться.
И остался я один и смотрел на это великое видение, но во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости.
И услышал я глас слов его; и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лице мое и лежал лицем к земле.
Но вот, коснулась меня рука и поставила меня на колени мои и на длани рук моих.
И сказал он мне: «Даниил, муж желаний! вникни в слова, которые я скажу тебе, и стань прямо на ноги твои; ибо к тебе я послан ныне». Когда он сказал мне эти слова, я встал с трепетом.
Но он сказал мне: «не бойся, Даниил; с первого дня, как ты расположил сердце твое, чтобы достигнуть разумения и смирить тебя пред Богом твоим, слова твои услышаны, и я пришел бы по словам твоим.
Но князь царства Персидского стоял против меня двадцать один день; но вот, Михаил, один из первых князей, пришел помочь мне, и я остался там при царях Персидских.
А теперь я пришел возвестить тебе, что будет с народом твоим в последние времена, так как видение относится к отдаленным дням».
Когда он говорил мне такие слова, я припал лицем моим к земле и онемел.
Но вот, некто, по виду похожий на сынов человеческих, коснулся уст моих, и я открыл уста мои, стал говорить и сказал стоящему передо мною: «господин мой! от этого видения внутренности мои повернулись во мне, и не стало во мне силы.
И как может говорить раб такого господина моего с таким господином моим? ибо во мне нет силы, и дыхание замерло во мне».
Тогда снова прикоснулся ко мне тот человеческий облик и укрепил меня
и сказал: «не бойся, муж желаний! мир тебе; мужайся, мужайся!» И когда он говорил со мною, я укрепился и сказал: «говори, господин мой; ибо ты укрепил меня».
И он сказал: «знаешь ли, для чего я пришел к тебе? Теперь я возвращусь, чтобы бороться с князем Персидским; а когда я выйду, то вот, придет князь Греции.
Впрочем я возвещу тебе, что начертано в истинном писании; и нет никого, кто поддерживал бы меня в том, кроме Михаила, князя вашего.
1 Столкновение Персии с Грецией. 5 Борьба между «царем южным» и «царем северным». 21 «Мерзость запустения». 40 «Конец времени».
Итак я с первого года Дария Мидянина стал ему подпорою и подкреплением.
Теперь возвещу тебе истину: вот, еще три царя восстанут в Персии; потом четвертый превзойдет всех великим богатством, и когда усилится богатством своим, то поднимет всех против царства Греческого.
И восстанет царь могущественный, который будет владычествовать с великою властью, и будет действовать по своей воле.
Но когда он восстанет, царство его разрушится и разделится по четырем ветрам небесным, и не к его потомкам перейдет, и не с тою властью, с какою он владычествовал; ибо раздробится царство его и достанется другим, кроме этих.
И усилится южный царь и один из князей его пересилит его и будет владычествовать, и велико будет владычество его.
Но через несколько лет они сблизятся, и дочь южного царя придет к царю северному, чтобы установить правильные отношения между ними; но она не удержит силы в руках своих, не устоит и род ее, но преданы будут как она, так и сопровождавшие ее, и рожденный ею, и помогавшие ей в те времена.
Но восстанет отрасль от корня ее, придет к войску и войдет в укрепления царя северного, и будет действовать в них, и усилится.
Даже и богов их, истуканы их с драгоценными сосудами их, серебряными и золотыми, увезет в плен в Египет и на несколько лет будет стоять выше царя северного.
Хотя этот и сделает нашествие на царство южного царя, но возвратится в свою землю.
Потом вооружатся сыновья его и соберут многочисленное войско, и один из них быстро пойдет, наводнит и пройдет, и потом, возвращаясь, будет сражаться с ним до укреплений его.
И раздражится южный царь, и выступит, сразится с ним, с царем северным, и выставит большое войско, и предано будет войско в руки его.
И ободрится войско, и сердце царя вознесется; он низложит многие тысячи, но от этого не будет сильнее.
Ибо царь северный возвратится и выставит войско больше прежнего, и через несколько лет быстро придет с огромным войском и большим богатством.
В те времена многие восстанут против южного царя, и мятежные из сынов твоего народа поднимутся, чтобы исполнилось видение, и падут.
И придет царь северный, устроит вал и овладеет укрепленным городом, и не устоят мышцы юга, ни отборное войско его; недостанет силы противостоять.
И кто выйдет к нему, будет действовать по воле его, и никто не устоит перед ним; и на славной земле поставит стан свой, и она пострадает от руки его.
И вознамерится войти со всеми силами царства своего, и праведные с ним, и совершит это; и дочь жен отдаст ему, на погибель ее, но этот замысел не состоится, и ему не будет пользы из того.
Потом обратит лице свое к островам и овладеет многими; но некий вождь прекратит нанесенный им позор и даже свой позор обратит на него.
Затем он обратит лице свое на крепости своей земли; но споткнется, падет и не станет его.
На место его восстанет некий, который пошлет сборщика податей, пройти по царству славы; но и он после немногих дней погибнет, и не от возмущения и не в сражении.
И восстанет на место его презренный, и не воздадут ему царских почестей, но он придет без шума и лестью овладеет царством.
И всепотопляющие полчища будут потоплены и сокрушены им, даже и сам вождь завета.
Ибо после того, как он вступит в союз с ним, он будет действовать обманом, и взойдет, и одержит верх с малым народом.
Он войдет в мирные и плодоносные страны, и совершит то, чего не делали отцы его и отцы отцов его; добычу, награбленное имущество и богатство будет расточать своим и на крепости будет иметь замыслы свои, но только до времени.
Потом возбудит силы свои и дух свой с многочисленным войском против царя южного, и южный царь выступит на войну с великим и еще более сильным войском, но не устоит, потому что будет против него коварство.
Даже участники трапезы его погубят его, и войско его разольется, и падет много убитых.
У обоих царей сих на сердце будет коварство, и за одним столом будут говорить ложь, но успеха не будет, потому что конец еще отложен до времени.
И отправится он в землю свою с великим богатством и враждебным намерением против святаго завета, и он исполнит его, и возвратится в свою землю.
В назначенное время опять пойдет он на юг; но последний поход не такой будет, как прежний,
ибо в одно время с ним придут корабли Киттимские; и он упадет духом, и возвратится, и озлобится на святый завет, и исполнит свое намерение, и опять войдет в соглашение с отступниками от святаго завета.
И поставлена будет им часть войска, которая осквернит святилище могущества, и прекратит ежедневную жертву, и поставит мерзость запустения.
Поступающих нечестиво против завета он привлечет к себе лестью; но люди, чтущие своего Бога, усилятся и будут действовать.
И разумные из народа вразумят многих, хотя будут несколько времени страдать от меча и огня, от плена и грабежа;
и во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним, но притворно.
Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и для убеления к последнему времени; ибо есть еще время до срока.
И будет поступать царь тот по своему произволу, и вознесется и возвеличится выше всякого божества, и о Боге богов станет говорить хульное и будет иметь успех, доколе не совершится гнев: ибо, что предопределено, то исполнится.
И о богах отцов своих он не помыслит, и ни желания жен, ни даже божества никакого не уважит; ибо возвеличит себя выше всех.
Но богу крепостей на месте его будет он воздавать честь, и этого бога, которого не знали отцы его, он будет чествовать золотом и серебром, и дорогими камнями, и разными драгоценностями,
и устроит твердую крепость с чужим богом: которые призна́ют его, тем увеличит почести и даст власть над многими, и землю раздаст в награду.
Под конец же времени сразится с ним царь южный, и царь северный устремится как буря на него с колесницами, всадниками и многочисленными кораблями, и нападет на области, наводнит их, и пройдет через них.
И войдет он в прекраснейшую из земель, и многие области пострадают и спасутся от руки его только Едом, Моав и большая часть сынов Аммоновых.
И прострет руку свою на разные страны; не спасется и земля Египетская.
И завладеет он сокровищами золота и серебра и разными драгоценностями Египта; Ливийцы и Ефиопляне последуют за ним.
Но слухи с востока и севера встревожат его, и выйдет он в величайшей ярости, чтобы истреблять и губить многих,
и раскинет он царские шатры свои между морем и горою преславного святилища; но придет к своему концу, и никто не поможет ему.
1 «Время тяжкое». 3 Разумные «будут сиять, как светила на тверди». 4 Книга запечатана «до последнего времени». 5 Муж в льняной одежде объявил «время, времена и полувремя».
И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге.
И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление.
И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда.
А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение».
Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят двое других, один на этом берегу реки, другой на том берегу реки.
И один сказал мужу в льняной одежде, который стоял над водами реки: «когда будет конец этих чудных происшествий?»
И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится.
Я слышал это, но не понял, и потому сказал: «господин мой! что же после этого будет?»
И отвечал он: «иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени.
Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют.
Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней.
Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней.
А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».
//13-я глава переведена с греческого, потому что в еврейском тексте ее нет.
В Вавилоне жил муж, по имени Иоаким.
И взял он жену, по имени Сусанну, дочь Хелкия, очень красивую и богобоязненную.
Родители ее были праведные и научили дочь свою закону Моисееву.
Иоаким был очень богат, и был у него сад близ дома его; и сходились к нему Иудеи, потому что он был почетнейший из всех.
И были поставлены два старца из народа судьями в том году, о которых Господь сказал, что беззаконие вышло из Вавилона от старейшин-судей, которые казались управляющими народом.
Они постоянно бывали в доме Иоакима, и к ним приходили все, имевшие спорные дела.
Когда народ уходил около полудня, Сусанна входила в сад своего мужа для прогулки.
И видели ее оба старейшины всякий день приходящую и прогуливающуюся, и в них родилась похоть к ней,
и извратили ум свой, и уклонили глаза свои, чтобы не смотреть на небо и не вспоминать о праведных судах.
Оба они были уязвлены похотью к ней, но не открывали друг другу боли своей,
потому что стыдились объявить о вожделении своем, что хотели совокупиться с нею.
И они прилежно сторожили каждый день, чтобы видеть ее, и говорили друг другу:
«пойдем домой, потому что час обеда», – и, выйдя, расходились друг от друга,
и, возвратившись, приходили на то же самое место, и когда допытывались друг у друга о причине того, признались в похоти своей, и тогда вместе назначили время, когда могли бы найти ее одну.
И было, когда они выжидали удобного дня, Сусанна вошла, как вчера и третьего дня, с двумя только служанками и захотела мыться в саду, потому что было жарко.
И не было там никого, кроме двух старейшин, которые спрятались и сторожили ее.
И сказала она служанкам: принесите мне масла и мыла, и заприте двери сада, чтобы мне помыться.
Они так и сделали, как она сказала: заперли двери сада и вышли боковыми дверями, чтобы принести, что приказано было им, и не видали старейшин, потому что они спрятались.
И вот, когда служанки вышли, встали оба старейшины, и прибежали к ней, и сказали:
Вот, двери сада заперты и никто нас не видит, и мы имеем похотение к тебе, поэтому согласись с нами и побудь с нами.
Если же не так, то мы будем свидетельствовать против тебя, что с тобою был юноша, и ты поэтому отослала от себя служанок твоих.
Тогда застонала Сусанна и сказала: тесно мне отовсюду; ибо, если я сделаю это, смерть мне, а если не сделаю, то не избегну от рук ваших.
Лучше для меня не сделать этого и впасть в руки ваши, нежели согрешить пред Господом.
И закричала Сусанна громким голосом; закричали также и оба старейшины против нее,
и один побежал и отворил двери сада.
Когда же находившиеся в доме услышали крик в саду, вскочили боковыми дверями, чтобы видеть, что случилось с нею.
И когда старейшины сказали слова свои, слуги ее чрезвычайно были пристыжены, потому что никогда ничего такого о Сусанне говорено не было.
И было на другой день, когда собрался народ к Иоакиму, мужу ее, пришли и оба старейшины, полные беззаконного умысла против Сусанны, чтобы предать ее смерти.
И сказали они перед народом: пошлите за Сусанною, дочерью Хелкия, женою Иоакима. И послали.
И пришла она, и родители ее, и дети ее, и все родственники ее.
Сусанна была очень нежна и красива лицем,
и эти беззаконники приказали открыть лице ее, так как оно было закрыто, чтобы насытиться красотою ее.
Родственники же и все, которые смотрели на нее, плакали.
А оба старейшины, встав посреди народа, положили руки на голову ее.
Она же в слезах смотрела на небо, ибо сердце ее уповало на Господа.
И сказали старейшины: когда мы ходили по саду одни, вошла эта с двумя служанками и затворила двери сада, и отослала служанок;
и пришел к ней юноша, который скрывался там, и лег с нею.
Мы находясь в углу сада и видя такое беззаконие, побежали на них,
и увидели их совокупляющимися, и того не могли удержать, потому что он был сильнее нас и, отворив двери, выскочил.
Но эту мы схватили и допрашивали: кто был этот юноша? но она не хотела объявить нам. Об этом мы свидетельствуем.
И поверило им собрание, как старейшинам народа и судьям, и осудили ее на смерть.
Возопила Сусанна громким голосом и сказала: Боже вечный, ведающий сокровенное и знающий все прежде бытия его!
Ты знаешь, что они ложно свидетельствовали против меня, и вот, я умираю, не сделав ничего, что эти люди злостно выдумали на меня.
И услышал Господь голос ее.
И когда она ведена была на смерть, возбудил Бог святой дух молодого юноши, по имени Даниила,
и он закричал громким голосом: чист я от крови ее!
Тогда обратился к нему весь народ и сказал: что это за слово, которое ты сказал?
Тогда он, став посреди них, сказал: так ли вы неразумны, сыны Израиля, что, не исследовав и не узнав истины, осудили дочь Израиля?
Возвратитесь в суд, ибо эти ложно против нее засвидетельствовали.
И тотчас весь народ возвратился, и сказали ему старейшины: садись посреди нас и объяви нам, потому что Бог дал тебе старейшинство.
И сказал им Даниил: отделите их друг от друга подальше, и я допрошу их.
Когда же они отделены были один от другого, призвал одного из них и сказал ему: состарившийся в злых днях! ныне обнаружились грехи твои, которые ты делал прежде,
производя суды неправедные, осуждая невинных и оправдывая виновных, тогда как Господь говорит: «невинного и правого не умерщвляй».
Итак, если ты сию видел, скажи, под каким деревом видел ты их разговаривающими друг с другом? Он сказал: под мастиковым.
Даниил сказал: точно, солгал ты на твою голову; ибо вот, Ангел Божий, приняв решение от Бога, рассечет тебя пополам.
Удалив его, он приказал привести другого и сказал ему: племя Ханаана, а не Иуды! красота прельстила тебя, и похоть развратила сердце твое.
Так поступали вы с дочерями Израиля, и они из страха имели общение с вами; но дочь Иуды не потерпела беззакония вашего.
Итак скажи мне: под каким деревом ты застал их разговаривающими между собою? Он сказал: под зеленым дубом.
Даниил сказал ему: точно, солгал ты на твою голову; ибо Ангел Божий с мечом ждет, чтобы рассечь тебя пополам, чтобы истребить вас.
Тогда все собрание закричало громким голосом, и благословили Бога, спасающего надеющихся на Него,
и восстали на обоих старейшин, потому что Даниил их устами обличил их, что они ложно свидетельствовали;
и поступили с ними так, как они зло умыслили против ближнего, по закону Моисееву, и умертвили их; и спасена была в тот день кровь невинная.
Хелкия же и жена его прославили Бога за дочь свою Сусанну с Иоакимом, мужем ее, и со всеми родственниками, потому что не найдено было в ней постыдного дела.
И Даниил стал велик перед народом с того дня и потом.
//14-я глава переведена с греческого, потому что в еврейском тексте ее нет.
Царь Астиаг приложился к отцам своим, и Кир, Персиянин, принял царство его.
И Даниил жил вместе с царем и был славнее всех друзей его.
Был у Вавилонян идол, по имени Вил, и издерживали на него каждый день двадцать больших мер пшеничной муки, сорок овец и вина шесть мер.
Царь чтил его и ходил каждый день поклоняться ему; Даниил же поклонялся Богу своему. И сказал ему царь: почему ты не поклоняешься Вилу?
Он отвечал: потому что я не поклоняюсь идолам, сделанным руками, но поклоняюсь живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью.
Царь сказал: не думаешь ли ты, что Вил неживой бог? не видишь ли, сколько он ест и пьет каждый день?
Даниил, улыбнувшись, сказал: не обманывайся, царь; ибо он внутри глина, а снаружи медь, и никогда ни ел, ни пил.
Тогда царь, разгневавшись, призвал жрецов своих и сказал им: если вы не скажете мне, кто съедает все это, то умрете.
Если же вы докажете мне, что съедает это Вил, то умрет Даниил, потому что произнес хулу на Вила. И сказал Даниил царю: да будет по слову твоему.
Жрецов Вила было семьдесят, кроме жен и детей.
И пришел царь с Даниилом в храм Вила, и сказали жрецы Вила: вот, мы выйдем вон, а ты, царь, поставь пищу и, налив вина, запри двери и запечатай перстнем твоим.
И если завтра ты придешь и не найдешь, что все съедено Вилом, мы умрем, или Даниил, который солгал на нас.
Они не обращали на это внимания, потому что под столом сделали потаенный вход, и им всегда входили, и съедали это.
Когда они вышли, царь поставил пищу перед Вилом, а Даниил приказал слугам своим, и они принесли пепел, и посыпали весь храм в присутствии одного царя, и, выйдя, заперли двери, и запечатали царским перстнем, и отошли.
Жрецы же, по обычаю своему, пришли ночью с женами и детьми своими, и все съели и выпили.
На другой день царь встал рано и Даниил с ним,
и сказал: целы ли печати, Даниил? Он сказал: целы, царь.
И как скоро отворены были двери, царь, взглянув на стол, воскликнул громким голосом: велик ты, Вил, и нет никакого обмана в тебе!
Даниил, улыбнувшись, удержал царя, чтобы он не входил внутрь, и сказал: посмотри на пол и заметь, чьи это следы.
Царь сказал: вижу следы мужчин, женщин и детей.
И, разгневавшись, царь приказал схватить жрецов, жен их и детей и они показали потаенные двери, которыми они входили и съедали, что было на столе.
Тогда царь повелел умертвить их и отдал Вила Даниилу, и он разрушил его и храм его.
Был на том месте большой дракон, и Вавилоняне чтили его.
И сказал царь Даниилу: не скажешь ли и об этом, что он медь? вот, он живой, и ест и пьет; ты не можешь сказать, что этот бог неживой; итак поклонись ему.
Даниил сказал: Господу Богу моему поклоняюсь, потому что Он Бог живой.
Но ты, царь, дай мне позволение, и я умерщвлю дракона без меча и жезла. Царь сказал: даю тебе.
Тогда Даниил взял смолы, жира и воло́с, сварил это вместе и, сделав из этого ком, бросил его в пасть дракону, и дракон расселся. И сказал Даниил: вот ваши святыни!
Когда же Вавилоняне услышали о том, сильно вознегодовали и восстали против царя, и сказали: царь сделался Иудеем, Вила разрушил и убил дракона, и предал смерти жрецов,
и, придя к царю, сказали: предай нам Даниила, иначе мы умертвим тебя и дом твой.
И когда царь увидел, что они сильно настаивают, принужден был предать им Даниила,
они же бросили его в ров львиный, и он пробыл там шесть дней.
Во рве было семь львов, и давалось им каждый день по два тела и по две овцы; в это время им не давали их, чтобы они съели Даниила.
Был в Иудее пророк Аввакум, который, сварив похлебку и накрошив хлеба в блюдо, шел на поле, чтобы отнести это жнецам.
Но Ангел Господень сказал Аввакуму: отнеси этот обед, который у тебя, в Вавилон к Даниилу, в ров львиный.
Аввакум сказал: господин! Вавилона я никогда не видал и рва не знаю.
Тогда Ангел Господень взял его за темя и, подняв его за волосы головы его, поставил его в Вавилоне над рвом силою духа своего.
И воззвал Аввакум и сказал: Даниил! Даниил! возьми обед, который Бог послал тебе.
Даниил сказал: вспомнил Ты обо мне, Боже, и не оставил любящих Тебя.
И встал Даниил и ел; Ангел же Божий мгновенно поставил Аввакума на его место.
В седьмой день пришел царь, чтобы поскорбеть о Данииле и, подойдя ко рву, взглянул в него, и вот, Даниил сидел.
И воскликнул царь громким голосом, и сказал: велик Ты, Господь Бог Даниилов, и нет иного кроме Тебя!
И приказал вынуть Даниила, а виновников его погубления бросить в ров, – и они тотчас были съедены в присутствии его.
Церковнославянский (рус)
Въ лѣ́то тре́тiе ца́р­ст­ва Иоаки́ма царя́ Иу́дина, прiи́де Навуходоно́соръ ца́рь Вавило́нскъ на Иерусали́мъ и во­ева́­ше на́нь.
И даде́ Госпо́дь въ ру́цѣ его́ Иоаки́ма царя́ Иу́дина и от­ ча́сти сосу́довъ хра́ма Бо́жiя. И при­­несе́ я́ въ зе́млю Сен­наа́ръ въ до́мъ бо́га сво­его́ и сосу́ды внесе́ въ до́мъ сокро́вищный бо́га сво­его́.
И рече́ ца́рь ко Асфане́зу, старѣ́йшинѣ евну́ховъ сво­и́хъ, ввести́ от­ сыно́въ плѣ́на Изра́илева и от­ пле́мене ца́рска и от­ князе́й
ю́ношы, на ни́хже нѣ́сть поро́ка, и добры́ зра́комъ и смы́слены во вся́цѣй прему́дрости, и вѣ́дущыя умѣ́нiе и размышля́ющыя ра́зумъ, и и́мже е́сть крѣ́пость въ ни́хъ, е́же предстоя́ти въ дому́ предъ царе́мъ и научи́ти я́ кни́гамъ и язы́ку Халде́йску.
И повелѣ́ и́мъ [дая́ти] ца́рь по вся́ дни́ от­ трапе́зы царе́вы и от­ вина́ питiя́ сво­его́ и корми́ти и́хъ лѣ́та три́, и пото́мъ ста́ти предъ царе́мъ.
И бы́сть въ ни́хъ от­ сыно́въ Иу́диныхъ данiи́лъ и Ана́нiа, и аза́рiа и Мисаи́лъ.
И воз­ложи́ и́мъ имена́ старѣ́йшина евну́ховъ: данiи́лу Валтаса́ръ, и Ана́нiи седра́хъ, и Мисаи́лу Миса́хъ, аза́рiи же Авденаго́.
И положи́ данiи́лъ на се́рдцы сво­е́мъ, е́же не оскверни́тися от­ трапе́зы царе́вы и от­ вина́ питiя́ его́, и моли́ старѣ́йшину евну́ховъ, я́ко да не оскверни́т­ся.
И вдаде́ Бо́гъ данiи́ла въ ми́лость и въ щедро́ты предъ старѣ́йшиною евну́ховъ.
И рече́ старѣ́йшина евну́ховъ данiи́лу: бою́ся а́зъ господи́на мо­его́ царя́, заповѣ́дав­шаго о пи́щи ва́­шей и питiи́ ва́­шемъ, да не когда́ уви́дитъ лица́ ва́ша уны́ла па́че отроко́въ све́рст­никовъ ва́шихъ, и осу́дите главу́ мою́ царю́.
И рече́ данiи́лъ ко Амелса́ру, его́же при­­ста́ви старѣ́йшина евну́ховъ къ данiи́лу и Ана́нiи, и аза́рiи и Мисаи́лу:
искуси́ о́троки твоя́ до десяти́ дні́й, и да дадя́тъ на́мъ от­ сѣ́менъ земны́хъ, да яди́мъ, и во́ду да пiе́мъ:
и да явя́т­ся предъ тобо́ю ли́ца на́ша и ли́ца отроко́въ яду́щихъ от­ трапе́зы царе́вы, и я́коже у́зриши, сотвори́ со о́троки тво­и́ми.
И послу́ша и́хъ и искуси́ я́ до десяти́ дні́й.
По сконча́нiи же десяти́хъ дні́й, яви́шася ли́ца и́хъ бла́га и крѣ́пка пло́тiю па́че отроко́въ яду́щихъ от­ трапе́зы царе́вы.
И бы́сть Амелса́ръ отъ­е́мля я́ди и́хъ и вино́ питiя́ и́хъ и дая́ше и́мъ сѣ́мена.
И четы́ремъ отроко́мъ си́мъ и́мъ даде́ и́мъ Бо́гъ смы́слъ и му́дрость во вся́цѣй кни́жнѣй прему́дрости: данiи́лъ же разу́менъ бы́сть во вся́цѣмъ видѣ́нiи и со́нiихъ.
И по сконча́нiи тѣ́хъ дні́й, въ ня́же рече́ ца́рь при­­вести́ я́, введе́ я́ старѣ́йшина евну́ховъ предъ Навуходоно́сора.
И бесѣ́дова съ ни́ми ца́рь, и не обрѣто́шася от­ всѣ́хъ и́хъ подо́бни данiи́лу и Ана́нiи, и аза́рiи и Мисаи́лу: и ста́ша предъ царе́мъ.
И во вся́цѣмъ глаго́лѣ прему́дрости и умѣ́нiя, о ни́хже вопроша́­ше от­ ни́хъ ца́рь, обрѣ́те я́ десятери́цею па́че всѣ́хъ обая́телей и волхво́въ су́щихъ во все́мъ ца́р­ст­вѣ его́.
И бы́сть данiи́лъ да́же до пе́рваго лѣ́та ки́ра царя́.
Въ лѣ́то второ́е ца́р­ст­ва Навуходоно́сорова, со́нiе ви́дѣ Навуходоно́соръ, и ужасе́ся ду́хъ его́, и со́нъ его́ от­ступи́ от­ него́:
и рече́ ца́рь при­­зва́ти обая́телей и волхво́въ, и чародѣ́евъ и халде́евъ, е́же воз­вѣсти́ти царю́ со́нъ его́. И прiидо́ша и ста́ша предъ царе́мъ.
И рече́ и́мъ ца́рь: ви́дѣхъ со́нъ, и ужасе́ся ду́хъ мо́й, е́же уразумѣ́ти со́нъ.
И глаго́лаше халде́е Си́рски царе́ви: царю́, во вѣ́ки живи́: ты́ повѣ́ждь со́нъ рабо́мъ тво­и́мъ, и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́мъ ти́.
Отвѣща́ же ца́рь халде́омъ и рече́: сло́во от­ступи́ло е́сть от­ мене́: а́ще у́бо не воз­вѣстите́ ми́ сна́ и сказа́нiя его́, въ па́губу бу́дете, и до́мове ва́ши разгра́бят­ся:
а́ще же со́нъ и сказа́нiе его́ воз­вѣстите́ мнѣ́, дая́нiя и да́ры и че́сть мно́гу прiи́мете от­ мене́: то́чiю со́нъ и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́те мнѣ́.
И от­вѣща́ша второ́е и рѣ́ша: ца́рь да повѣ́сть со́нъ рабо́мъ сво­и́мъ, и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́мъ ему́.
И от­вѣща́ ца́рь и рече́: по­и́стин­нѣ вѣ́мъ а́зъ, я́ко вре́мя вы́ [то́чiю] искупу́ете, поне́же ви́дите, я́ко от­ступи́ло е́сть сло́во от­ мене́:
а́ще у́бо сна́ не воз­вѣстите́ мнѣ́, вѣ́мъ, я́ко сло́во ло́жно и растлѣ́н­но совѣща́стеся рещи́ предо мно́ю, до́ндеже вре́мя мине́тъ: со́нъ мо́й повѣ́дите мнѣ́, и увѣ́мъ, я́ко и сказа́нiе его́ воз­вѣстите́ мнѣ́.
Отвѣща́ша же па́ки халде́е предъ царе́мъ и рѣ́ша: нѣ́сть человѣ́ка на земли́, и́же сло́во царе́во воз­мо́жетъ воз­вѣсти́ти, я́ко вся́къ ца́рь вели́кiй и кня́зь не вопроша́етъ сицева́го словесе́ обая́теля, волхва́ и халде́а:
поне́же сло́во, его́же вопроша́етъ ца́рь, тя́жко, и нѣ́сть друга́го, и́же воз­вѣсти́тъ е́ предъ царе́мъ, но то́чiю бо́зи, и́хже нѣ́сть житiе́ со вся́кою пло́тiю.
Тогда́ ца́рь въ я́рости и во гнѣ́вѣ мно́зѣ рече́ погуби́ти вся́ му́дрыя вавило́нскiя.
И изы́де повелѣ́нiе, и му́дрiи убива́хуся: и взыска́ша данiи́ла и друго́въ его́ уби́ти я́.
Тогда́ данiи́лъ от­вѣща́ совѣ́тъ и ра́зумъ Арiо́ху архимаги́ру ца́рску, и́же изы́де уби́ти му́дрыхъ Вавило́нскихъ,
и вопроша́­ше и́ глаго́ля: кня́же царе́въ, о чесо́мъ изы́де изрѣче́нiе безсту́дное от­ лица́ царе́ва? Возвѣсти́ же Арiо́хъ сло́во данiи́лу.
Данiи́лъ же вни́де и моли́ царя́, я́ко да вре́мя да́стъ ему́, и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́тъ царю́.
И вни́де данiи́лъ въ до́мъ сво́й и воз­вѣсти́ сло́во Ана́нiи и аза́рiи и Мисаи́лу, друго́мъ сво­и́мъ:
и щедро́тъ проша́ху у Бо́га небе́снаго о та́йнѣ се́й, я́ко да не поги́бнутъ данiи́лъ и дру́зiе его́ со про́чiими му́дрыми Вавило́нскими.
Тогда́ данiи́лу во снѣ́ но́щiю та́йна от­кры́ся: и благослови́ данiи́лъ Бо́га небе́снаго
и рече́: бу́ди и́мя Го́спода Бо́га благослове́но от­ вѣ́ка и до вѣ́ка, я́ко прему́дрость и смы́слъ и крѣ́пость его́ е́сть,
и то́й премѣня́етъ времена́ и лѣ́та, поставля́етъ цари́ и преставля́етъ, дая́й прему́дрость му́дрымъ и ра́зумъ вѣ́дущымъ смышле́нiе:
то́й от­крыва́етъ глубо́кая и сокрове́н­ная, свѣ́дый су́щая во тмѣ́ и свѣ́тъ съ ни́мъ е́сть:
тебѣ́, Бо́же отце́въ мо­и́хъ, исповѣ́даюся и хвалю́, я́ко прему́дрость и си́лу да́лъ ми́ еси́ и воз­вѣсти́лъ ми́ еси́, я́же проси́хомъ у тебе́, и видѣ́нiе царе́во воз­вѣсти́лъ ми́ еси́.
И прiи́де данiи́лъ ко Арiо́ху его́же при­­ста́ви ца́рь погуби́ти му́дрыя Вавило́нскiя, и рече́ ему́: му́дрыхъ Вавило́нскихъ не погубля́й, но введи́ мя предъ царя́, и сказа́нiе сна́ воз­вѣшу́ ему́.
Тогда́ Арiо́хъ съ потща́нiемъ введе́ данiи́ла предъ царя́ и рече́ ему́: обрѣто́хъ му́жа от­ плѣ́н­никъ жидо́вскихъ, и́же сказа́нiе царю́ воз­вѣсти́тъ.
И от­вѣща́ ца́рь и рече́ данiи́лу, ему́же и́мя Валтаса́ръ: мо́жеши ли ми́ воз­вѣсти́ти со́нъ, его́же ви́дѣхъ, и сказа́нiе его́?
И от­вѣща́ данiи́лъ предъ царе́мъ и рече́: та́йны, ея́же ца́рь вопроша́етъ, нѣ́сть му́дрыхъ, волхво́въ, ниже́ обая́телей газари́новъ [си́ла] воз­вѣсти́ти царю́:
но е́сть Бо́гъ на небе́си от­крыва́яй та́йны и воз­вѣсти́ царю́ Навуходоно́сору, и́мже подоба́етъ бы́ти въ послѣ́днiя дни́. Со́нъ тво́й и видѣ́нiе главы́ тво­ея́ на ло́жи тво­е́мъ сiе́ е́сть, царю́:
помышле́нiя твоя́ на ло́жи тво­е́мъ взыдо́ша, чесому́ подоба́етъ бы́ти по си́хъ, и от­крыва́яй та́йны яви́ тебѣ́, и́мже подоба́етъ бы́ти:
и мнѣ́ не прему́дростiю су́щею во мнѣ́ па́че всѣ́хъ живу́щихъ та́йна сiя́ от­кры́ся, но ра́ди того́, я́ко да воз­вѣщу́ сказа́нiе царю́, да уразумѣ́еши размышле́нiя се́рдца тво­его́.
Ты́, царю́ ви́дѣлъ еси́: и се́, тѣ́ло еди́но, ве́лiе тѣ́ло о́но, и обли́чiе его́ высоко́, стоя́що предъ лице́мъ тво­и́мъ, и о́бразъ его́ стра́­шенъ:
тѣ́ло, его́же глава́ от­ зла́та чи́ста, ру́цѣ и пе́рси и мы́шцы его́ сре́бряны, чре́во и сте́гна мѣ́дяна,
го́лени желѣ́зны, но́зѣ, ча́сть у́бо нѣ́кая желѣ́зна и ча́сть нѣ́кая скуде́льна:
ви́дѣлъ еси́, до́ндеже от­то́ржеся ка́мень от­ горы́ безъ ру́къ, и уда́ри тѣ́ло въ но́зѣ желѣ́зны и скуде́льны, и истни́ и́хъ до конца́:
тогда́ сотро́шася вку́пѣ скуде́ль, желѣ́зо, мѣ́дь, сребро́ и зла́то, и бы́сть я́ко пра́хъ от­ гумна́ лѣ́тня: и взя́тъ я́ премно́гiй вѣ́тръ, и мѣ́сто не обрѣ́теся и́мъ: ка́мень же порази́вый тѣ́ло бы́сть гора́ вели́ка и напо́лни всю́ зе́млю.
Се́й е́сть со́нъ, а сказа́нiе его́ рече́мъ предъ царе́мъ.
Ты́, царю́, ца́рь царе́й, ему́же Бо́гъ небе́сный ца́р­ст­во даде́ крѣ́пко и держа́вно и че́стно:
во вся́цѣмъ мѣ́стѣ, идѣ́же живу́тъ сы́нове человѣ́чи и звѣ́рiе по́льстiи, и пти́цы небе́сныя и ры́бы морскі́я да́лъ е́сть въ ру́ку твою́ и поста́вилъ тя́ властели́на всѣ́мъ: ты́ еси́ глава́ злата́я.
И послѣди́ тебе́ воста́нетъ ца́р­ст­во друго́е ме́ншее тебе́, е́же е́сть сребро́, ца́р­ст­во же тре́тiе, е́же е́сть мѣ́дь, е́же соодолѣ́етъ все́й земли́,
и ца́р­ст­во четве́ртое, е́же бу́детъ крѣ́пко а́ки желѣ́зо: я́коже желѣ́зо стончева́етъ и умягча́етъ вся́, та́кожде и то́ истончи́тъ и истни́тъ вся́.
А я́ко ви́дѣлъ еси́ но́зѣ и пе́рсты, ча́сть у́бо нѣ́кую желѣ́зну, ча́сть же нѣ́кую гли́няну, ца́р­ст­во раздѣле́но бу́детъ, и от­ ко́рене желѣ́зна бу́детъ въ не́мъ, я́коже ви́дѣлъ еси́ желѣ́зо смѣ́шено съ гли́ною:
и пе́рсты ножні́и, ча́сть у́бо нѣ́кая желѣ́зна, ча́сть же нѣ́кая гли́няна, ча́сть нѣ́кая ца́р­ст­ва бу́детъ крѣпка́ и от­ него́ бу́детъ сокруше́на.
Я́ко ви́дѣлъ еси́ желѣ́зо смѣ́шено со гли́ною, смѣ́шены бу́дутъ во пле́мени человѣ́чи, и не бу́дутъ при­­лѣпля́ющеся се́й къ сему́, я́коже желѣ́зо не смѣша́ет­ся со гли́ною.
И во дне́хъ царе́й тѣ́хъ воз­ста́витъ Бо́гъ небе́сный ца́р­ст­во, е́же во вѣ́ки не разсы́плет­ся, и ца́р­ст­во его́ лю́демъ инѣ́мъ не оста́нет­ся, истни́тъ и развѣ́етъ вся́ ца́р­ст­ва, то́е же ста́нетъ во вѣ́ки,
я́коже ви́дѣлъ еси́, я́ко от­сѣче́ся от­ горы́ ка́мень безъ ру́къ и истни́ гли́ну, желѣ́зо, мѣ́дь, сребро́, зла́то. Бо́гъ вели́кiй воз­вѣсти́ царю́, и́мже подоба́етъ бы́ти по си́хъ: и и́стиненъ со́нъ, и вѣ́рно сказа́нiе его́.
Тогда́ ца́рь Навуходоно́соръ паде́ на лице́ и поклони́ся данiи́лу, и рече́ да́ры и благово́нiя воз­лiя́ти ему́.
И от­вѣща́въ ца́рь рече́ данiи́лу: по­и́стин­нѣ Бо́гъ ва́шъ то́й е́сть Бо́гъ бого́въ и Госпо́дь господе́й и Ца́рь царе́й, от­крыва́яй та́йны, поне́же воз­мо́глъ еси́ от­кры́ти та́йну сiю́.
И воз­вели́чи ца́рь данiи́ла, и да́ры вели́ки и мно́ги даде́ ему́, и поста́ви его́ надъ все́ю страно́ю Вавило́нскою и кня́зя во­ево́дамъ, надъ всѣ́ми му́дрыми Вавило́нскими.
И данiи́лъ проси́ у царя́ и при­­ста́ви надъ дѣ́лы страны́ Вавило́нскiя седра́ха, Миса́ха и Авденаго́. Данiи́лъ же бя́ше во дворѣ́ царе́вѣ.
Въ лѣ́то осмонадеся́тое Навуходоно́соръ ца́рь сотвори́ тѣ́ло зла́то, высота́ его́ ла́ктiй шести́десяти и широта́ его́ ла́ктiй шести́, и поста́ви е́ на по́ли деи́рѣ во странѣ́ Вавило́нстѣй.
И посла́ [навуходоно́соръ ца́рь] собра́ти ипа́ты и во­ево́ды и мѣстонача́лники, вожди́ же и мучи́тели, и су́щыя на власте́хъ и вся́ кня́зи стра́нъ, прiити́ на обновле́нiе кумíра, его́же поста́ви Навуходоно́соръ ца́рь.
И собра́шася мѣстонача́лницы, ипа́тове, во­ево́ды, вожде́ве, мучи́телiе вели́цыи, и́же надъ властьми́, и вси́ нача́лницы стра́нъ на обновле́нiе тѣ́ла, е́же поста́ви Навуходоно́соръ ца́рь: и ста́ша предъ тѣ́ломъ, е́же поста́ви Навуходоно́соръ ца́рь.
И проповѣ́дникъ вопiя́ше со крѣ́постiю: ва́мъ глаго́лет­ся, наро́ди, лю́дiе, племена́, язы́цы:
въ о́ньже ча́съ а́ще услы́шите гла́съ трубы́, свирѣ́ли же и гу́сли, Самви́ки же и псалти́ри и согла́сiя, и вся́каго ро́да мусикі́йска, па́да­ю­ще покланя́йтеся тѣ́лу злато́му, е́же поста́ви Навуходонсо́ръ ца́рь:
и и́же а́ще не па́дъ покло́нит­ся, въ то́й ча́съ вве́рженъ бу́детъ въ пе́щь огне́мъ горя́щую.
И бы́сть егда́ услы́шаша лю́дiе гла́съ трубы́, свирѣ́ли же и гу́сли, Самви́ки же и псалти́ри и согла́сiя, и вся́каго ро́да мусикі́йска, па́да­ю­ще вси́ лю́дiе, племена́, язы́цы, покланя́хуся тѣ́лу злато́му, е́же поста́ви Навуходоно́соръ ца́рь.
Тогда́ при­­ступи́ша му́жiе Халде́йстiи и оболга́ша Иуде́евъ,
от­вѣща́в­ше рѣ́ша Навуходоно́сору царе́ви: царю́, во вѣ́ки живи́:
ты́, царю́, положи́лъ еси́ повелѣ́нiе, да вся́къ человѣ́къ, и́же а́ще услы́шитъ гла́съ трубы́, свирѣ́ли же и гу́сли, Самви́ки же и псалти́ри и согла́сiя, и вся́каго ро́да мусикі́йска,
и не па́дъ покло́нит­ся тѣ́лу злато́му, вве́рженъ бу́детъ въ пе́щь огне́мъ горя́щую.
Су́ть у́бо му́жiе Иуде́е, и́хже поста́вилъ еси́ надъ дѣ́лы страны́ вавилiо́нскiя, седра́хъ, Миса́хъ и Авденаго́, и́же не послу́шаша за́повѣди тво­ея́, царю́, и бого́мъ тво­и́мъ не слу́жатъ и тѣ́лу злато́му, е́же поста́вилъ еси́, не покланя́ют­ся.
Тогда́ Навуходоно́соръ въ я́рости и гнѣ́вѣ рече́ при­­вести́ седра́ха, Миса́ха и Авденаго́. И при­­веде́ни бы́ша предъ царя́.
И от­вѣща́ Навуходоно́соръ и рече́ и́мъ: а́ще во­и́стин­ну, седра́хъ, Миса́хъ и Авденаго́, бого́мъ мо­и́мъ не слу́жите и тѣ́лу злато́му, е́же поста́вихъ, не покланя́етеся?
ны́нѣ у́бо а́ще есте́ гото́ви, да егда́ услы́шите гла́съ трубы́, свирѣ́ли же и гу́сли, Самви́ки же и псалти́ри и согла́сiя, и вся́каго ро́да мусикі́йска, па́дше поклони́теся тѣ́лу злато́му, е́же сотвори́хъ: а́ще же не поклоните́ся, въ то́й ча́съ вве́ржени бу́дете въ пе́щь огне́мъ горя́щую: и кто́ е́сть Бо́гъ, и́же и́зметъ вы́ изъ руки́ мо­ея́?
И от­вѣща́ша седра́хъ, Миса́хъ и Авденаго́, глаго́люще царю́ Навуходоно́сору: не тре́бѣ на́мъ о глаго́лѣ се́мъ от­вѣща́ти тебѣ́:
е́сть бо Бо́гъ на́шъ на небе́ссѣ́хъ, ему́же мы́ слу́жимъ, си́ленъ изъя́ти на́съ от­ пе́щи огне́мъ горя́щiя и от­ руку́ твое́ю изба́вити на́съ, царю́:
а́ще ли ни́, вѣ́домо да бу́детъ тебѣ́, царю́, я́ко бого́мъ тво­и́мъ не слу́жимъ и тѣ́лу злато́му, е́же поста́вилъ еси́, не кла́ня­емся.
Тогда́ Навуходоно́соръ испо́лнися я́рости, и зра́къ лица́ его́ измѣни́ся на седра́ха, Миса́ха и Авденаго́, и рече́: разжжи́те пе́щь седмери́цею, до́ндеже до конца́ разгори́т­ся.
И муже́мъ си́льнымъ крѣ́постiю рече́: окова́в­ше седра́ха, Миса́ха и Авденаго́, вве́рзите въ пе́щь огне́мъ горя́щую.
Тогда́ му́жiе о́нiи око́вани бы́ша съ га́щами сво­и́ми и покрыва́лы, и сапогми́ и со оде́ждами сво­и́ми, и вве́ржени бы́ша посредѣ́ пе́щи огне́мъ горя́щiя.
Поне́же глаго́лъ царе́въ превоз­мо́же, и пе́щь разжже́на бы́сть преизли́шше: и муже́й о́ныхъ, и́же вверго́ша седра́ха, Миса́ха и Авденаго́, уби́ пла́мень о́гнен­ный.
И му́жiе ті́и трiе́, седра́хъ, Миса́хъ и Авденаго́, падо́ша посредѣ́ пе́щи огне́мъ горя́щiя око́вани,
и хожда́ху посредѣ́ пла́мене пою́ще Бо́га и благословя́ще Го́спода.
И ста́въ съ ни́ми аза́рiа помоли́ся си́це и от­ве́рзъ уста́ своя́ посредѣ́ огня́ рече́:
благослове́нъ еси́, Го́споди, Бо́же оте́цъ на́шихъ, хва́льно и просла́влено и́мя твое́ во вѣ́ки,
я́ко пра́веденъ еси́ о всѣ́хъ, я́же сотвори́лъ еси́ на́мъ, и вся́ дѣла́ твоя́ и́стин­на, и пра́ви путiе́ тво­и́, и вси́ суди́ тво­и́ и́стин­ни:
и судьбы́ и́стин­ны сотвори́лъ еси́ по всѣ́мъ, я́же наве́лъ еси́ на ны́ и на гра́дъ святы́й оте́цъ на́шихъ Иерусали́мъ: я́ко и́стиною и судо́мъ наве́лъ еси́ сiя́ вся́ на ны́ грѣ́хъ ра́ди на́шихъ.
Я́ко согрѣши́хомъ и беззако́н­новахомъ от­ступи́в­ше от­ тебе́, и прегрѣши́хомъ во всѣ́хъ,
и за́повѣдiй тво­и́хъ не послу́шахомъ, ниже́ соблюдо́хомъ, ниже́ сотвори́хомъ, я́коже заповѣ́далъ еси́ на́мъ, да бла́го на́мъ бу́детъ.
И вся́, ели́ка сотвори́лъ еси́ на́мъ, и вся́, ели́ка наве́лъ еси́ на ны́, и́стин­нымъ судо́мъ сотвори́лъ еси́,
и пре́далъ еси́ на́съ въ ру́ки враго́въ беззако́н­ныхъ, ме́рзкихъ от­сту́пниковъ, и царю́ непра́ведну и лука́внѣйшу па́че всея́ земли́.
И ны́нѣ нѣ́сть на́мъ от­ве́рзти у́стъ: сту́дъ и поноше́нiе бы́хомъ рабо́мъ тво­и́мъ и чту́щымъ тя́.
Не преда́ждь у́бо на́съ до конца́ и́мене тво­его́ ра́ди, и не разори́ завѣ́та тво­его́,
и не от­ста́ви ми́лости тво­ея́ от­, на́съ, Авраа́ма ра́ди воз­лю́блен­наго от­ тебе́, и за Исаа́ка раба́ тво­его́ и Изра́иля свята́го тво­его́,
и́мже глаго́лалъ еси́ умно́жити сѣ́мя и́хъ, я́ко звѣ́зды небе́сныя и я́ко песо́къ вскра́й мо́ря.
Я́ко, Влады́ко, ума́лихомся па́че всѣ́хъ язы́къ, и есмы́ смире́ни по все́й земли́ дне́сь грѣ́хъ ра́ди на́шихъ,
и нѣ́сть во вре́мя сiе́ кня́зя и проро́ка и вожда́, ниже́ всесожже́нiя, ниже́ же́ртвы, ниже́ при­­ноше́нiя, ниже́ кади́ла ни мѣ́ста, е́же пожре́ти предъ тобо́ю
и обрѣсти́ ми́лость: но душе́ю сокруше́н­ною и ду́хомъ смире́н­нымъ да прiя́ти бу́демъ.
Я́ко во всесожже́нiихъ о́внихъ и ю́нчихъ и я́ко во тма́хъ а́гнецъ ту́чныхъ, та́ко да бу́детъ же́ртва на́ша предъ тобо́ю дне́сь, и да соверши́т­ся по тебѣ́, я́ко нѣ́сть студа́ упова́ющымъ на тя́.
И ны́нѣ воз­слѣ́дуемъ всѣ́мъ се́рдцемъ и бо­и́мся тебе́ и и́щемъ лица́ тво­его́:
не посрами́ на́съ, но сотвори́ съ на́ми по кро́тости тво­е́й и по мно́же­ст­ву ми́лости тво­ея́,
и изми́ на́съ по чудесе́мъ тво­и́мъ, и да́ждь сла́ву и́мени тво­ему́, Го́споди.
И да посра́мят­ся вси́ явля́ющiи рабо́мъ тво­и́мъ зла́я, и да постыдя́т­ся от­ вся́кiя си́лы, и крѣ́пость и́хъ да сокруши́т­ся,
и да разумѣ́ютъ, я́ко ты́ еси́ Госпо́дь Бо́гъ еди́нъ и сла́венъ по все́й вселе́н­нѣй.
И не преста́ша вве́ргшiи и́хъ слуги́ царе́вы, жгу́ще пе́щь на́фѳою и смоло́ю, и изгре́бьими и хвра́стiемъ:
и разлива́щеся пла́мень надъ пе́щiю на ла́ктiй четы́редесять де́вять,
и обы́де и пожже́, и́хже обрѣ́те о́крестъ пе́щи Халде́йскiя.
А́нгелъ же Госпо́день сни́де ку́пно съ су́щими со аза́рiею въ пе́щь
и от­трясе́ пла́мень о́гнен­ный от­ пе́щи и сотвори́ сре́днее пе́щи я́ко ду́хъ росы́ шумя́щь: и не при­­косну́ся и́хъ от­ню́дъ о́гнь и не оскорби́, ниже́ сту́жи и́мъ.
Тогда́ ті́и трiе́ я́ко еди́ными усты́ поя́ху и благословля́ху и сла́вляху Бо́га въ пещи́, глаго́люще:
благослове́нъ еси́, Го́споди, Бо́же оте́цъ на́шихъ, и препѣ́тый и превоз­носи́мый во вѣ́ки, и благослове́но и́мя сла́вы тво­ея́ свято́е, и препѣ́тое и превоз­носи́мое во вѣ́ки.
Благослове́нъ еси́ во хра́мѣ святы́я сла́вы тво­ея́, и препѣ́тый и превоз­носи́мый во вѣ́ки.
Благослове́нъ еси́, ви́дяй бе́здны, сѣдя́й на херуви́мѣхъ, и препѣ́тый и превоз­носи́мый во вѣ́ки.
Благослове́нъ еси́ на престо́лѣ сла́вы ца́р­ст­вiя тво­его́, и препѣ́тый и превоз­носи́мый во вѣ́ки.
Благослове́нъ еси́ на тве́рди небе́снѣй, и препѣ́тый и превоз­носи́мый во вѣ́ки.
Благослови́те, вся́ дѣла́ Госпо́дня, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, а́нгели Госпо́дни, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, небеса́, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, во́ды вся́, я́же превы́ше небе́съ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, вся́ си́лы Госпо́дни, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, со́лнце и луна́, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, звѣ́зды небе́сныя, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, вся́къ до́ждь и роса́, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, вси́ ду́си, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, о́гнь и ва́ръ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, сту́дь и зно́й, Го́спода, по́йте и превоз­носите его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, ро́сы и и́ней, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, но́щи и дні́е, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, свѣ́тъ и тма́, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, ле́дъ и мра́зъ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, сла́ны и снѣ́зи, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, мо́лнiя и о́блацы, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Да благослови́тъ земля́ Го́спода, да по­е́тъ и превоз­но́ситъ его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, го́ры и хо́лми, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, вся́ прозяба́ющая на земли́, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, исто́чницы, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, моря́ и рѣ́ки, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, ки́ти и вся́ дви́жущаяся въ вода́хъ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, вся́ пти́цы небе́сныя, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, звѣ́рiе и вси́ ско́ти, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, сы́нове человѣ́честiи, Го́спода, по́йте и превозноси́те его́ во вѣ́ки.
Да благослови́тъ Изра́иль Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, иере́е Госпо́дни, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, раби́ Госпо́дни, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, ду́си и ду́ши пра́ведныхъ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, преподо́бнiи и смире́н­нiи се́рдцемъ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки.
Благослови́те, Ана́нiа, аза́рiа и Мисаи́лъ, Го́спода, по́йте и превоз­носи́те его́ во вѣ́ки: я́ко изъя́тъ ны́ от­ а́да и спасе́ ны́ от­ руки́ сме́рти, и изба́ви ны́ от­ среды́ пе́щи и горя́ща пла́мене, и от­ среды́ огня́ изба́ви ны́.
Исповѣ́дайтеся Го́сподеви, я́ко бла́гъ, я́ко въ вѣ́къ ми́лость его́.
Благослови́те, вси́ чту́щiи Го́спода, Бо́га бого́въ, по́йте и исповѣ́дайтеся, я́ко во вѣ́къ ми́лость его́.
Навуходоно́соръ же слы́ша пою́щихъ и́хъ, и почуди́ся, и воста́ со тща́нiемъ, и рече́ вельмо́жамъ сво­и́мъ: не трiе́хъ ли муже́й вверго́хомъ средѣ́ огня́ свя́заныхъ? И рѣ́ша царе́ви: во­и́стин­ну, царю́.
И рече́ ца́рь: се́, а́зъ ви́жду му́жы четы́ри разрѣше́ны и ходя́щя средѣ́ огня́, и истлѣ́нiя нѣ́сть въ ни́хъ, и зра́къ четве́ртаго подо́бенъ Сы́ну Бо́жiю.
Тогда́ прiи́де Навуходоно́соръ ко у́стiю пе́щи огне́мъ разжже́н­ныя и рече́: седра́хъ, Миса́хъ, Авденаго́, раби́ Бо́га вы́шняго, изыди́те и прiиди́те. И изыдо́ша седра́хъ, Миса́хъ, Авденаго́ от­ среды́ огня́.
И собра́шася кня́зи и во­ево́ды, и мѣстонача́лницы и вельмо́жи царе́вы, и ви́дяху муже́й, я́ко не одолѣ́ о́гнь тѣлесе́мъ и́хъ и вла́са главы́ и́хъ не опали́, и ри́зы и́хъ не измѣни́шася, и вони́ о́гнен­ны не бя́ше въ ни́хъ.
И поклони́ся предъ ни́ми ца́рь Бо́гу, и от­вѣща́ Навуходоно́соръ ца́рь и рече́: благослове́нъ Бо́гъ седра́ховъ, Миса́ховъ и Авденаго́, и́же посла́ а́нгела сво­его́ и изъя́ о́троки своя́, я́ко упова́ша на него́: и сло́во царе́во премѣни́ша, и преда́ша тѣлеса́ своя́ во о́гнь, я́ко да не послу́жатъ, ни покло́нят­ся вся́кому бо́гу ино́му, но то́чiю Бо́гу сво­ему́:
и а́зъ заповѣ́даю за́повѣдь: вси́ лю́дiе, пле́мя, язы́къ, а́ще рече́тъ хулу́ на Бо́га седра́хова и Миса́хова и Авденаго́, въ па́губу бу́дутъ, и до́мове и́хъ въ разграбле́нiе: поне́же нѣ́сть Бо́га друга́го, и́же воз­мо́жетъ изба́вити си́це.
Тогда́ ца́рь поста́ви седра́ха, Миса́ха и Авденаго́ во странѣ́ Вавило́нстѣй, и воз­вели́чи и́хъ, и сподо́би и́хъ старѣ́йшин­ства Иуде́евъ всѣ́хъ су́щихъ во ца́р­ст­вѣ его́.
Навуходоно́соръ ца́рь всѣ́мъ лю́демъ, племено́мъ и язы́комъ су́щымъ во все́й земли́, ми́ръ ва́мъ да умно́жит­ся.
Зна́менiя и чудеса́, я́же сотвори́ со мно́ю Бо́гъ вы́шнiй, уго́дно бы́сть предо мно́ю воз­вѣсти́ти ва́мъ,
ко́ль вели́кая и крѣ́пкая: ца́р­ст­во его́ ца́р­ст­во вѣ́чное, и вла́сть его́ въ ро́ды и ро́ды.
А́зъ Навуходоно́соръ оби́луяй бѣ́хъ въ дому́ мо­е́мъ и благоцвѣты́й на престо́лѣ мо­е́мъ:
со́нъ ви́дѣхъ, и устраши́ мя, и смято́хся на ло́жи мо­е́мъ, и видѣ́нiя главы́ мо­ея́ смято́ша мя́:
и мно́ю положи́ся повелѣ́нiе, при­­вести́ предъ мя́ вся́ му́жы му́дрыя вавило́нскiя, да сказа́нiе сна́ воз­вѣстя́тъ мнѣ́.
И вхожда́ху обая́телiе, волсви́, газари́ни, халде́е, и со́нъ а́зъ рѣ́хъ предъ ни́ми, и сказа́нiя его́ не воз­вѣсти́ша ми́,
до́ндеже вни́де [предъ мя́] данiи́лъ, ему́же и́мя Валтаса́ръ, по и́менiя бо́га мо­его́, и́же Ду́ха Бо́жiя свя́та и́мать въ себѣ́, и со́нъ предъ ни́мъ рѣ́хъ:
Валтаса́ре, кня́же обая́телей, его́же а́зъ разумѣ́хъ, я́ко Ду́хъ Бо́жiй святы́й и́маши, и вся́кая та́йна не изнемога́етъ предъ тобо́ю, слы́ши видѣ́нiе сна́ мо­его́, е́же ви́дѣхъ, и сказа́нiе его́ повѣ́ждь мнѣ́.
И видѣ́нiе главы́ мо­ея́ на ло́жи мо­е́мъ зрѣ́хъ, и се́, дре́во средѣ́ земли́, и высота́ его́ вели́ка:
и воз­вели́чися дре́во то́ и укрѣпи́ся, и высота́ его́ досяза́­ше до небесе́, и величина́ его́ до коне́цъ земли́ всея́,
ли́­ст­вiе его́ прекра́сное, и пло́дъ его́ мно́гъ, и пи́ща всѣ́хъ въ не́мъ, и подъ ни́мъ вселя́хуся вси́ звѣ́рiе ди́вiи, и въ вѣ́твехъ его́ живя́ху [вся́] пти́цы небе́сныя, и от­ него́ пита́­шеся вся́ка пло́ть.
Ви́дѣхъ во снѣ́ но́щiю на ло́жи мо­е́мъ, и се́, бо́дрый и святы́й от­ небесе́ сни́де
и воз­гласи́ крѣ́пцѣ и та́ко рече́: посѣцы́те дре́во и обі́йте вѣ́тви его́, и от­тряси́те ли́­ст­вiе его́ и разсы́плите пло́дъ его́, да позы́блют­ся звѣ́рiе подъ ни́мъ и пти́цы съ вѣ́твiй его́:
то́чiю от­ра́сль коре́нiя его́ въ земли́ оста́вите, и во у́зѣ желѣ́знѣ и мѣ́днѣ, и во зла́цѣ внѣ́шнемъ и въ росѣ́ небе́снѣй всели́т­ся, и со звѣрьми́ [ди́вiими] ча́сть его́ во травѣ́ земнѣ́й:
се́рдце его́ от­ человѣ́къ измѣни́т­ся, и се́рдце звѣри́но да́ст­ся ему́, и се́дмь време́нъ измѣня́т­ся надъ ни́мъ:
изрѣче́нiемъ бо́драго сло́во, и глаго́лъ святы́хъ проше́нiе: да увѣ́дятъ живу́щiи, я́ко владѣ́етъ вы́шнiй ца́р­ст­вомъ человѣ́ческимъ, и ему́же восхо́щетъ, да́стъ е́, и уничтоже́н­ное человѣ́ковъ воз­ста́витъ надъ ни́мъ.
Се́й со́нъ, его́же ви́дѣхъ а́зъ Навуходоно́соръ ца́рь: ты́ же, Валтаса́ре, сказа́нiе его́ повѣ́ждь, я́ко вси́ му́дрiи ца́р­ст­ва мо­его́ не мо́гутъ сказа́нiя его́ повѣ́дати мнѣ́, ты́ же, данiи́ле, мо́жеши, я́ко Ду́хъ Бо́жiй свя́тъ въ тебѣ́.
Тогда́ данiи́лъ, ему́же и́мя Валтаса́ръ, ужасе́ся а́ки на еди́нъ ча́съ, и размышле́нiя его́ смуща́ху его́. И от­вѣща́ ца́рь и рече́: Валтаса́ре, со́нъ мо́й и сказа́нiе его́ да не смуща́етъ тебе́. И от­вѣща́ Валтаса́ръ и рече́: господи́не, да бу́детъ со́нъ се́й ненави́дящымъ тя́, и сказа́нiе его́ враго́мъ тво­и́мъ.
Дре́во, е́же ви́дѣлъ еси́ воз­вели́чив­шееся и укрѣпи́в­шееся, его́же высота́ досяза́­ше до небесе́ и величина́ его́ на всю́ зе́млю,
и ли́­ст­вiе его́ благоцвѣ́тное и пло́дъ его́ мно́гъ, и пи́ща всѣ́мъ въ не́мъ, подъ ни́мъ живя́ху звѣ́рiе ди́вiи, и въ вѣ́твехъ его́ угнѣздя́хуся пти́цы небе́сныя:
ты́ еси́, царю́, я́ко воз­вели́чил­ся еси́ и укрѣпѣ́лъ, и вели́че­с­т­во твое́ воз­вели́чися и досяже́ небесе́, и вла́сть твоя́ до коне́цъ земли́.
И я́ко ви́дѣ ца́рь бо́драго и свята́го сходя́ща съ небесе́, и рече́: посѣцы́те дре́во и разсы́плите е́, то́чiю прониче́нiе коре́нiя его́ въ земли́ оста́вите, и во у́зѣ желѣ́знѣ и мѣ́дянѣ и во зла́цѣ внѣ́шнемъ и въ росѣ́ небе́снѣй водвори́т­ся, и со звѣрьми́ ди́вiими ча́сть его́, до́ндеже се́дмь време́нъ премѣня́т­ся надъ ни́мъ:
сiе́ сказа́нiе его́, царю́, и изрѣче́нiе вы́шняго е́сть, е́же при­­спѣ́ на господи́на мо­его́ царя́:
изжену́тъ тя́ от­ человѣ́къ, и съ ди́вiими звѣрьми́ бу́детъ житiе́ твое́, и траво́ю а́ки вола́ напита́ютъ тя́, и от­ росы́ небе́сныя тѣ́ло твое́ ороси́т­ся, и се́дмь време́нъ измѣня́т­ся надъ тобо́ю, до́ндеже увѣ́си, я́ко владѣ́етъ вы́шнiй ца́р­ст­вомъ человѣ́ческимъ, и ему́же восхо́щетъ, да́стъ е́.
А е́же рече́: оста́вите прониче́нiе коре́нiя дре́ва [въ земли́]: ца́р­ст­во твое́ тебѣ́ бу́детъ, от­не́лѣже увѣ́си вла́сть небе́сную.
Сего́ ра́ди, царю́ совѣ́тъ мо́й да бу́детъ тебѣ́ уго́денъ, и грѣхи́ твоя́ ми́лостынями искупи́ и непра́вды твоя́ щедро́тами убо́гихъ: не́гли бу́детъ долготерпѣли́въ грѣхо́мъ тво­и́мъ Бо́гъ.
Сiя́ вся́ постиго́ша Навуходоно́сора царя́.
По двою­на́­де­ся­ти ме́сяцѣхъ въ дому́ ца́р­ст­ва сво­его́, въ Вавило́нѣ бѣ́ ходя́,
от­вѣща́ ца́рь и рече́: нѣ́сть ли се́й Вавило́нъ вели́кiй, его́же а́зъ согради́хъ въ до́мъ ца́р­ст­ва, въ держа́вѣ крѣ́пости мо­ея́, въ че́сть сла́вы мо­ея́?
Еще́ сло́ву су́щу во устѣ́хъ царя́, гла́съ съ небесе́ бы́сть: тебѣ́ глаго́лет­ся, Навуходоно́соре царю́: ца́ртво твое́ пре́йде от­ тебе́,
и от­ человѣ́къ от­жену́тъ тя́, и со звѣрьми́ ди́вiими житiе́ твое́, и траво́ю а́ки вола́ напита́ютъ тя́ и се́дмь време́нъ измѣня́т­ся на тебѣ́, до́ндеже увѣ́си, я́ко владѣ́етъ вы́шнiй ца́р­ст­вомъ человѣ́ческимъ, и ему́же восхо́щетъ, да́стъ е́.
Въ то́й ча́съ сло́во сконча́ся на цари́ Навуходоно́сорѣ, и от­ человѣ́къ от­гна́ся, и траву́ а́ки во́лъ ядя́ше, и от­ росы́ небе́сныя тѣ́ло его́ ороси́ся, до́ндеже вла́си ему́ я́ко льву́ воз­расто́ша и но́гти ему́ а́ки пти́цамъ.
И по сконча́нiи тѣ́хъ дні́й, а́зъ Навуходоно́соръ о́чи сво­и́ на не́бо воз­дви́гъ, и у́мъ мо́й ко мнѣ́ воз­врати́ся, и вы́шняго благослови́хъ, и живу́щаго во вѣ́ки похвали́хъ и просла́вихъ, я́ко вла́сть его́ вла́сть вѣ́чна, и ца́р­ст­во его́ въ ро́ды и ро́ды,
и вси́ живу́щiи на земли́ ни во что́же вмѣни́шася, и по во́ли сво­е́й твори́тъ въ си́лѣ небе́снѣй и въ селе́нiи земнѣ́мъ: и нѣ́сть, и́же воспроти́вит­ся руцѣ́ его́ и рече́тъ ему́: что́ сотвори́лъ еси́?
Въ то́ вре́мя у́мъ мо́й воз­врати́ся ко мнѣ́, и въ че́сть ца́р­ст­ва мо­его́ прiидо́хъ, и зра́къ мо́й воз­врати́ся ко мнѣ́, и нача́лницы мо­и́ и вельмо́жи мо­и́ иска́ху мене́: и въ ца́р­ст­вѣ мо­е́мъ утверди́хся, и вели́че­с­т­во изоби́лнѣе при­­ложи́ся мнѣ́.
Ны́нѣ у́бо а́зъ Навуходоно́соръ хвалю́ и превоз­ношу́ и сла́влю Царя́ небе́снаго, я́ко вся́ дѣла́ его́ и́стин­на, и путiе́ его́ судьбы́, и вся́ ходя́щыя въ го́рдости мо́жетъ смири́ти.
Валтаса́ръ ца́рь сотвори́ ве́черю ве́лiю вельмо́жамъ сво­и́мъ ты́сящи муже́мъ,
предъ ты́сящею же вино́, и пiя́ Валтаса́ръ рече́ при­­ вкуше́нiи вина́, е́же при­­нести́ сосу́ды зла́ты и сре́бряны, я́же изнесе́ Навуходоно́соръ оте́цъ его́ изъ хра́ма [Го́спода Бо́га], и́же во Иерусали́мѣ, и да пiю́тъ въ ни́хъ ца́рь и вельмо́жи его́, и нало́жницы его́ и воз­лежа́щыя [о́крестъ] его́.
И при­­несо́ша сосу́ды златы́я и сре́бряныя, я́же изнесе́ [навуходоно́соръ ца́рь] изъ хра́ма Го́спода Бо́га, и́же во Иерусали́мѣ: и пiя́ху и́ми ца́рь и вельмо́жи его́, и нало́жницы его́ и воз­лежа́щыя [о́крестъ] его́:
пiя́ху вино́ и похвали́ша бо́ги златы́я и сре́бряныя, и мѣ́дяныя и желѣ́зныя, и древя́ныя и ка́мен­ныя, а Бо́га вѣ́чнаго не благослови́ша, иму́щаго вла́сть ду́ха и́хъ.
Въ то́й ча́съ изыдо́ша пе́рсты руки́ человѣ́чи и писа́ху проти́ву лампа́ды на повапле́нiи стѣны́ до́му царе́ва, и ца́рь ви́дяше пе́рсты руки́ пи́шущiя.
Тогда́ царю́ зра́къ измѣни́ся, и размышле́нiя его́ смуща́ху его́, и со­у́зы чре́слъ его́ разслабля́хуся, и колѣ́на его́ сража́стася:
и возопи́ ца́рь си́лою, е́же ввести́ волхво́въ, халде́евъ, газари́новъ: и рече́ ца́рь му́дрымъ Вавило́нскимъ: и́же прочте́тъ писа́нiе сiе́ и ра́зумъ его́ воз­вѣсти́тъ мнѣ́, то́й въ багряни́цу облече́т­ся, и гри́вна злата́я на вы́ю его́, и тре́тiй во ца́р­ст­вѣ мо­е́мъ облада́ти на́чнетъ.
И вхожда́ху вси́ му́дрiи ко царю́ и не можа́ху писа́нiя прочести́, ни ра́зума царю́ воз­вѣсти́ти.
Ца́рь же Валтаса́ръ воз­мяте́ся, и зра́къ его́ измѣни́ся на не́мъ, и вельмо́жи его́ смуща́хуся.
И вни́де цари́ца въ до́мъ пи́рный, и рече́ цари́ца: царю́ во вѣ́ки живи́: да не смуща́ютъ тебе́ размышле́нiя твоя́, и зра́къ тво́й да не измѣня́ет­ся:
е́сть му́жъ во ца́р­ст­вѣ тво­е́мъ, въ не́мже Ду́хъ Бо́жiй: и во дни́ отца́ тво­его́ бо́дрость и смы́слъ обрѣ́теся въ не́мъ, и ца́рь Навуходоно́соръ оте́цъ тво́й кня́зя поста́ви его́ волхво́мъ, обая́телемъ, халде́емъ, газари́номъ,
я́ко ду́хъ преизоби́лный [бя́ше] въ не́мъ, и прему́дрость и смы́слъ [обрѣ́теся] въ не́мъ, сказу́я сны́ и воз­вѣща́я сокрове́н­ная и разрѣша́я со­у́зы, данiи́лъ, и ца́рь нарече́ и́мя ему́ Валтаса́ръ: ны́нѣ у́бо да при­­зове́т­ся, и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́тъ тебѣ́.
Тогда́ данiи́лъ введе́нъ бы́сть предъ царя́. И рече́ ца́рь данiи́лу: ты́ лиеси́ данiи́лъ, от­ сыно́въ плѣ́н­никъ Иуде́йскихъ, и́хже при­­веде́ Навуходоно́соръ ца́рь оте́цъ мо́й?
слы́шахъ о тебѣ́, я́ко Ду́хъ Бо́жiй въ тебѣ́, и бо́дрость и смы́слъ и прему́дрость изоби́лна обрѣ́теся въ тебѣ́:
и ны́нѣ внидо́ша предъ мя́ му́дрiи, волсви́, газари́ни, да писа́нiе сiе́ прочту́тъ и сказа́нiя его́ воз­вѣстя́тъ ми́, и не мого́ша воз­вѣсти́ти мнѣ́:
а́зъ же слы́шахъ о тебѣ́, я́ко мо́жеши суды́ сказа́ти: ны́нѣ у́бо а́ще воз­мо́жеши писа́нiе сiе́ прочести́ и сказа́нiе его́ воз­вѣсти́ти мнѣ́, въ багряни́цу облече́шися, и гри́вна злата́я на вы́и тво­е́й бу́детъ, и тре́тiй во ца́р­ст­вѣ мо­е́мъ облада́ти бу́деши.
Тогда́ от­вѣща́ данiи́лъ и рече́ предъ царе́мъ: дая́нiя: твоя́ съ тобо́ю да бу́дутъ, и да́ръ до́му тво­его́ ино́му да́ждь, а́зъ же писа́нiе прочту́ царю́ и сказа́нiе его́ воз­вѣщу́ тебѣ́.
Царю́! Бо́гъ вы́шнiй ца́р­ст­во и вели́че­с­т­во, и че́сть и сла́ву даде́ Навуходоно́сору отцу́ тво­ему́,
и от­ вели́че­ст­ва, е́же ему́ даде́, вси́ лю́дiе, племена́, язы́цы бя́ху трепе́щуще и боя́щеся от­ лица́ его́: и́хже хотя́ше убива́­ше, и и́хже хотя́ше бiя́ше, и и́хже хотя́ше воз­выша́­ше, и и́хже хотя́ше, то́й смиря́ше:
и егда́ воз­несе́ся се́рдце его́ и утверди́ся ду́хъ его́ е́же презо́р­ст­вовати, сведе́ся от­ престо́ла ца́р­ст­ва, и сла́ва и че́сть отъ­я́ся от­ него́,
и от­ человѣ́къ от­гна́ся, и се́рдце его́ со звѣрьми́ от­да́ся, и житiе́ его́ со ди́вiими ослы́, и траво́ю а́ки вола́ пита́ху его́, и от­ росы́ небе́сныя ороси́ся тѣ́ло его́, до́ндеже уразумѣ́, я́ко владѣ́етъ Бо́гъ вы́шнiй ца́р­ст­вомъ человѣ́ческимъ, и ему́же хо́щетъ, да́стъ е́.
И ты́ у́бо, сы́не его́ Валтаса́ре, не смири́лъ еси́ се́рдца тво­его́ предъ Го́сподемъ: не вся́ ли сiя́ вѣ́далъ еси́?
но на Го́спода Бо́га небе́снаго воз­не́сл­ся еси́, и сосу́ды хра́ма его́ при­­несо́ша предъ тебе́, ты́ же и вельмо́жи тво­и́, и нало́жницы твоя́ и воз­лежа́щыя [о́крестъ] тебе́, вино́ пiя́сте и́ми: и бо́ги златы́я и сре́бряныя, и мѣ́дяныя и желѣ́зныя, и ка́мен­ныя и древя́ныя, и́же ни ви́дятъ, ни слы́шатъ, ни разумѣ́ютъ, похвали́лъ еси́, а Бо́га, у него́же дыха́нiе твое́ въ руцѣ́ его́, и вси́ путiе́ тво­и́, того́ не просла́вилъ еси́.
Сего́ ра́ди от­ лица́ его́ по́слани бы́ша пе́рсты ручні́и и писа́нiе сiе́ вчини́ша.
Се́ же е́сть писа́нiе вчине́но­е: мани́, Ѳеке́л, фа́рес.
Се́ сказа́нiе глаго́ла: мани́, измѣ́ри Бо́гъ ца́р­ст­во твое́ и сконча́ е́:
Ѳеке́л, поста́вися въ мѣ́рилѣхъ и обрѣ́теся лиша́емо:
фа́рес, раздѣли́ся ца́р­ст­во твое́ и даде́ся ми́домъ и пе́рсомъ.
И рече́ Валтаса́ръ: [облецы́те и́]. И облеко́ша данiи́ла въ багряни́цу, и гри́вну злату́ю воз­ложи́ша на вы́ю его́, и проповѣ́да о не́мъ, е́же бы́ти ему́ кня́зю тре́тiему во ца́р­ст­вѣ его́.
Валтаса́ра царя́ Халде́йска уби́ша въ ту́ но́щь,
да́рiй же ми́дянинъ прiя́ ца́р­ст­во, сы́й шести́десяти и двою́ лѣ́тъ.
И бы́сть уго́дно предъ царе́мъ, и поста́ви во ца́р­ст­вѣ князе́й сто́ и два́десять, е́же бы́ти и́мъ во все́мъ ца́р­ст­вѣ его́,
надъ ни́ми же три́ чино́вники, от­ ни́хже бѣ́ данiи́лъ еди́нъ, дабы́ от­дава́ли и́мъ кня́зи сло́во, я́ко да царю́ не стужа́ютъ.
И бѣ́ данiи́лъ надъ ни́ми, я́ко ду́хъ бя́ше преизоби́ленъ въ не́мъ, и ца́рь поста́ви его́ надъ всѣ́мъ ца́р­ст­вомъ сво­и́мъ.
Чино́вницы же и кня́зи иска́ху вины́ обрѣсти́ на данiи́ла: и вся́кiя вины́ и собла́зна и грѣха́ не обрѣто́ша на него́, я́ко вѣ́ренъ бя́ше.
И рѣ́ща чино́вницы не обря́щемъ на данiи́ла вины́, а́ще не въ зако́нѣхъ Бо́га его́.
Тогда́ чино́вницы и кня́зи предста́ша царю́ и рѣ́ша ему́: да́рiе царю́, во вѣ́ки живи́:
совѣща́ша вси́ и́же во ца́р­ст­вѣ тво­е́мъ во­ево́ды и кня́зи, ипа́ти и облада́ющiи страна́ми, е́же уста́вити уста́въ ца́рскiй и укрѣпи́ти предѣ́лъ, я́ко а́ще кто́ попро́ситъ проше́нiя от­ вся́каго бо́га и человѣ́ка до дні́й три́десяти, ра́звѣ то́чiю от­ тебе́, царю́, да вве́рженъ бу́детъ въ ро́въ ле́вскiй:
ны́нѣ у́бо, царю́, уста́ви предѣ́лъ и положи́ писа́нiе, я́ко да не измѣни́т­ся за́повѣдь ми́дска и пе́рсска, [да никто́же престу́питъ ея́].
Тогда́ ца́рь да́рiй повелѣ́ вписа́ти за́повѣдь.
Данiи́лъ же егда́ увѣ́дѣ, я́ко за́повѣдь вчини́ся, вни́де въ до́мъ сво́й: две́рцы же от­ве́рсты ему́ въ го́рницѣ его́ проти́ву Иерусали́ма, въ три́ же времена́ дне́ бя́ше прекланя́я колѣ́на своя́, моля́ся и исповѣ́даяся предъ Бо́гомъ сво­и́мъ, я́коже бѣ́ творя́ пре́жде.
Тогда́ му́жiе о́нiи наблюдо́ша и обрѣто́ша данiи́ла прося́ща и моля́щася Бо́гу сво­ему́,
и при­­ше́дше рѣ́ша предъ царе́мъ: царю́, не вчини́лъ ли еси́ ты́ предѣ́ла, я́ко да вся́къ человѣ́къ, и́же а́ще попро́ситъ у вся́каго бо́га и человѣ́ка проше́нiя до три́десяти дні́й, но то́чiю у тебе́, царю́, да вве́ржет­ся въ ро́въ ле́вскъ? И рече́ ца́рь: и́стин­но сло́во, и за́повѣдь ми́дска и пе́рсска не мимо­и́детъ.
Тогда́ от­вѣща́ша предъ царе́мъ и глаго́лаша: данiи́лъ, и́же от­ сыно́въ плѣ́на Иуде́йска, не покори́ся за́повѣди тво­е́й [и не радѣ́] о предѣ́лѣ, его́же вчини́лъ еси́: въ три́ бо времена́ дне́ про́ситъ у Бо́га сво­его́ проше́нiй сво­и́хъ.
Тогда́ ца́рь, я́ко слы́шавъ сло́во сiе́, зѣло́ опеча́лися о не́мъ, и о данiи́лѣ пря́шеся е́же изба́вити его́, и бѣ́ да́же до ве́чера пря́ся е́же изба́вити его́.
Тогда́ му́жiе о́нiи глаго́лаша царю́: вѣ́ждь, царю́ я́ко ми́домъ и пе́рсомъ не лѣ́ть е́сть премѣни́ти вся́каго предѣ́ла и уста́ва, его́же ца́рь уста́витъ.
Тогда́ ца́рь рече́, и при­­ведо́ша данiи́ла и вверго́ша его́ въ ро́въ ле́вскъ. И рече́ ца́рь данiи́лу: Бо́гъ тво́й, ему́же ты́ слу́жиши при́сно, то́й изба́витъ тя́.
И при­­несо́ша ка́мень еди́нъ и воз­ложи́ша на у́стiе рва́, и запеча́та ца́рь пе́рстнемъ сво­и́мъ и пе́рстнемъ вельмо́жъ сво­и́хъ, да не измѣни́т­ся дѣя́нiе о дании́лѣ.
И отъи́де ца́рь въ до́мъ сво́й и ля́же безъ ве́чери, и я́ди не внесо́ша къ нему́: и со́нъ от­ступи́ от­ него́. И заключи́ Бо́гъ уста́ льво́мъ, и не стужи́ша данiи́лу.
Тогда́ ца́рь воста́ зау́тра на свѣ́тѣ и со тща́нiемъ прiи́де ко рву́ ле́вску.
И егда́ при­­бли́жися ко рву́, возопи́ гла́сомъ крѣ́пкимъ: данiи́ле, ра́бе Бо́га жива́го! Бо́гъ тво́й, ему́же ты́ слу́жиши при́сно, воз­мо́же ли изба́вити тя́ изъ у́стъ льво́выхъ?
И рече́ данiи́лъ царе́ви: царю́, во вѣ́ки живи́:
Бо́гъ мо́й посла́ а́нгела сво­его́ и затвори́ уста́ льво́въ, и не вреди́ша мене́, я́ко обрѣ́теся предъ ни́мъ пра́вда моя́, и предъ тобо́ю, царю́, согрѣше́нiя не сотвори́хъ.
Тогда́ ца́рь вельми́ воз­весели́ся о не́мъ и рече́ данiи́ла извести́ изъ рва́. И изведе́нъ бы́сть данiи́лъ изъ рва́, и вся́каго тлѣ́нiя не обрѣ́теся на не́мъ я́ко вѣ́рова въ Бо́га сво­его́.
И рече́ ца́рь, и при­­ведо́ша му́жы оклевета́в­шыя данiи́ла и въ ро́въ ле́вскъ вверго́ша я́ и сы́ны и́хъ и жены́ и́хъ: и не до­идо́ша дна́ рва́, да́же соодолѣ́ша и́мъ львы́ и вся́ ко́сти и́хъ истончи́ша.
Тогда́ да́рiй ца́рь написа́ всѣ́мъ лю́демъ, племено́мъ, я́зы́комъ, живу́щымъ во все́й земли́: ми́ръ ва́мъ да умно́жит­ся:
от­ лица́ мо­его́ заповѣ́дася за́повѣдь сiя́ во все́й земли́ ца́р­ст­ва мо­его́, да бу́дутъ трепе́щуще и боя́щеся от­ лица́ Бо́га данiи́лова, я́ко то́й е́сть Бо́гъ живы́й и пребыва́яй во вѣ́ки, и ца́р­ст­во его́ не разсы́плет­ся, и вла́сть его́ до конца́:
подъе́млетъ и избавля́етъ, и твори́тъ зна́менiя и чудеса́ на небеси́ и на земли́, и́же изба́ви данiи́ла от­ у́стъ льво́выхъ.
Данiи́лъ же управля́ше во ца́р­ст­вѣ да́рiевѣ и во ца́р­ст­вѣ ки́ра пе́рсянина.
Въ пе́рвое лѣ́то Валтаса́ра царя́ Халде́йска, данiи́лъ со́нъ ви́дѣ и видѣ́нiя главы́ его́ на ло́жи его́, и со́нъ сво́й вписа́:
а́зъ данiи́лъ ви́дѣхъ въ видѣ́нiи мо­е́мъ но́щiю: и се́, четы́ри вѣ́три небе́снiи налего́ша на мо́ре вели́кое,
и четы́ри звѣ́рiе вели́цыи исхожда́ху изъ мо́ря, разли́чни между́ собо́ю:
пе́рвый а́ки льви́ца имы́й крилѣ́, крилѣ́ же его́ а́ки о́рли, зря́хъ, до́ндеже исто́ржена бы́ша кри́ла его́, и воз­дви́жеся от­ земли́, и на но́гу человѣ́чу ста́, и се́рдце человѣ́чо даде́ся ему́:
и се́, звѣ́рь вторы́й подо́бенъ медвѣ́дицѣ, и на странѣ́ еди́нѣй ста́, и три́ ре́бра во устѣ́хъ его́, средѣ́ зубо́въ его́, и си́це глаго́лаху ему́: воста́ни, я́ждь пло́ти мно́ги:
созади́ сего́ ви́дѣхъ: и се́, звѣ́рь и́нъ а́ки ры́сь, тому́же кри́ла четы́ри пти́чiя надъ ни́мъ и четы́ри главы́ звѣ́рю, и вла́сть даде́ся ему́:
созади́ сего́ ви́дѣхъ: и се́, звѣ́рь четве́ртый стра́­шенъ и ужа́сенъ и крѣ́покъ изли́ха, зу́бы же его́ желѣ́зни ве́лiи, яды́й и истончева́я, оста́нки же нога́ма сво­и́ма попира́­ше, то́йже различа́яся изли́ха па́че всѣ́хъ звѣре́й пре́жнихъ, и рого́въ де́сять ему́:
разсмотря́хъ въ розѣ́хъ его́, и се́, ро́гъ другі́й ма́лъ взы́де средѣ́ и́хъ, и трiе́ ро́зи пре́днiи его́ исто́ргнушася от­ лица́ его́, и се́, о́чи а́ки о́чи человѣ́чи въ ро́зѣ то́мъ, и уста́ глаго́люща вели́кая.
зря́хъ до́ндеже престо́ли поста́в­шася, и ве́тхiй де́нми сѣ́де, и оде́жда его́ бѣла́ а́ки снѣ́гъ, и вла́си главы́ его́ а́ки во́лна чиста́, престо́лъ его́ пла́мень о́гненъ, коле́са его́ о́гнь паля́щь:
рѣка́ о́гнен­на теча́­ше исходя́щи предъ ни́мъ: ты́сящя ты́сящъ служа́ху ему́, и тмы́ те́мъ предстоя́ху ему́: суди́ще сѣ́де, и кни́ги от­верзо́шася.
Ви́дѣхъ тогда́ от­ гла́са слове́съ вели́кихъ, я́же ро́гъ о́ный глаго́лаше, до́ндеже уби́ся звѣ́рь и поги́бе, и тѣ́ло его́ даде́ся во сожже́нiе о́гнен­но:
и про́чихъ звѣре́й преста́вися вла́сть, и продолже́нiе житiя́ даде́ся и́мъ до вре́мене и вре́мене.
Ви́дѣхъ во снѣ́ но́щiю, и се́, на о́блацѣхъ небе́сныхъ я́ко Сы́нъ человѣ́чь иды́й бя́ше и да́же до ве́тхаго де́нми до́йде и предъ него́ при­­веде́ся:
и тому́ даде́ся вла́сть и че́сть и ца́р­ст­во, и вси́ лю́дiе, племена́ и язы́цы тому́ порабо́таютъ: вла́сть его́ вла́сть вѣ́чная, я́же не пре́йдетъ, и ца́р­ст­во его́ не разсы́плет­ся.
Вострепета́ ду́хъ мо́й въ состоя́нiи мо­е́мъ, а́зъ данiи́лъ, и видѣ́нiя главы́ мо­ея́ смуща́ху мя́.
И прiидо́хъ ко еди́ному от­ стоя́щихъ и извѣ́стiя проси́хъ от­ него́ научи́тися о всѣ́хъ си́хъ. И повѣ́да ми́ извѣ́стiе и сказа́нiе слове́съ воз­вѣсти́ ми́:
сі́и звѣ́рiе вели́цыи четы́ри, четы́ри ца́р­ст­ва воста́нутъ на земли́,
я́же во́змут­ся: и пре́ймутъ ца́р­ст­во святі́и вы́шняго и содержа́ти бу́дутъ о́ное да́же до вѣ́ка вѣко́въ.
И вопроша́хъ испы́тно о звѣ́ри четве́ртѣмъ, я́ко бя́ше разли́ченъ па́че вся́каго звѣ́ря, стра́­шенъ вельми́, зу́бы его́ желѣ́зни и но́гти его́ мѣ́дяни, яды́й и истончева́я, оста́нки же нога́ма сво­и́ма попира́­ше:
и о десяти́ розѣ́хъ его́ и́же на главѣ́ его́, и о друзѣ́мъ воз­ше́дшемъ и истря́сшемъ пе́рвыя три́, ро́гъ же то́й ему́же о́чи и уста́ глаго́люща вели́кая, и виденiе его́ бо́лѣе про́чiихъ:
зря́хъ, и ро́гъ то́й творя́ше ра́ть со святы́ми и укрѣпи́ся на ни́хъ,
до́ндеже прiи́де ве́тхiй де́нми и су́дъ даде́ святы́мъ вы́шняго: и вре́мя при­­спѣ́, и ца́р­ст­во прiя́ша святі́и.
И рече́: звѣ́рь четве́ртый ца́р­ст­во четве́ртое бу́детъ на земли́, е́же превзы́детъ вся́ ца́р­ст­ва и поя́стъ всю́ зе́млю, и попере́тъ ю́ и посѣче́тъ:
и де́сять рого́въ его́ де́сять царе́й воста́нутъ, и по ни́хъ воста́нетъ другі́й, и́же превзы́детъ зло́бами всѣ́хъ пре́жнихъ и три́ цари́ смири́тъ,
и словеса́ на вы́шняго воз­глаго́летъ и святы́хъ вы́шняго смири́тъ, и помы́слитъ премѣни́ти времена́ и зако́нъ, и да́ст­ся въ руку́ его́ да́же до вре́мене и време́нъ и полувре́мене:
и суди́ще ся́детъ, и вла́сть его́ преста́вятъ е́же потреби́ти и погуби́ти до конца́:
ца́р­ст­во же и вла́сть и вели́че­с­т­во царе́й, и́же подъ всѣ́мъ небесе́мъ, да́ст­ся святы́мъ вы́шняго: и ца́р­ст­во его́ ца́р­ст­во вѣ́чное, и вся́ вла́сти тому́ рабо́тати бу́дутъ и слу́шати.
До здѣ́ сконча́нiе словесе́. А́зъ данiи́лъ, надо́лзѣ размышле́нiя моя́ смуща́ху мя́, и зра́къ мо́й премѣни́ся на мнѣ́, и глаго́лъ въ се́рдцы мо­е́мъ соблюдо́хъ.
Въ лѣ́то тре́тiе ца́р­ст­ва Валтаса́ра царя́ видѣ́нiе яви́ся мнѣ́, а́зъ данiи́лъ, по я́вльшемся мнѣ́ пре́жде.
И бѣ́хъ въ Су́сѣхъ гра́дѣ, и́же е́сть во странѣ́ Ела́мстѣй, и ви́дѣхъ въ видѣ́нiи, и бѣ́хъ на ува́лѣ,
и воз­двиго́хъ о́чи мо­и́ и ви́дѣхъ: и се́, ове́нъ еди́нъ стоя́ предъ ува́ломъ ему́же ро́зи, ро́зи же высо́цы, еди́нъ же вы́шше друга́го, и вы́шшiй восхожда́­ше послѣди́.
И ви́дѣхъ овна́ боду́ща на за́падъ и на сѣ́веръ, и на ю́гъ и на восто́къ: и вси́ звѣ́рiе не ста́нутъ предъ ни́мъ, и не бѣ́ избавля́юща изъ руки́ его́, и сотвори́ по во́ли сво­е́й, и воз­вели́чися.
А́зъ же бѣ́хъ размышля́я, и се́ козе́лъ от­ ко́зъ идя́ше от­ Ли́ва на лице́ всея́ земли́ и не бѣ́ при­­каса́яся земли́, и козлу́ тому́ ро́гъ ви́димь между́ очи́ма его́:
и прiи́де до овна́ иму́щаго рога́ его́же ви́дѣхъ стоя́ща предъ ува́ломъ, и тече́ къ нему́ въ си́лѣ крѣ́пости сво­ея́.
И ви́дѣхъ его́ доходя́ща до овна́, и разсвирѣ́пѣ на него́, и порази́ овна́, и сокруши́ о́ба ро́га его́: и не бѣ́ си́лы овну́, е́же ста́ти проти́ву ему́: и пове́рже его́ на зе́млю и попра́ его́, и не бѣ́ избавля́яй овна́ от­ руки́ его́.
И козе́лъ ко́зiй воз­вели́чися до зѣла́: и внегда́ укрѣпи́ся, сокруши́ся ро́гъ его́ вели́кiй, и взыдо́ша друзі́и четы́ри ро́зи подъ ни́мъ, по четы́ремъ вѣ́тромъ небе́снымъ:
и от­ еди́наго и́хъ взы́де ро́гъ еди́нъ крѣ́покъ, и воз­вели́чися вельми́ къ ю́гу и къ восто́ку и къ си́лѣ,
и воз­вели́чися да́же до си́лы небе́сныя: и сотвори́ па́сти на зе́млю от­ си́лы небе́сныя и от­ звѣ́здъ, и попра́ я́:
и до́ндеже архистрати́гъ изба́витъ плѣ́н­ники, и его́ ра́ди же́ртва смяте́ся, и благопоспѣши́ся ему́, и свято́е опустѣ́етъ:
и даде́ся на же́ртву грѣ́хъ, и пове́ржеся пра́вда на зе́млю: и сотвори́, и благопоспѣши́ся.
И слы́шахъ еди́наго свята́го глаго́люща. И рече́ еди́нъ святы́й друго́му нѣ́ко­ему глаго́лющему: доко́лѣ видѣ́нiе ста́нетъ, же́ртва отъ­я́тая, и грѣ́хъ опустѣ́нiя да́н­ный, и свято́е и си́ла попере́т­ся?
И рече́ ему́: да́же до ве́чера и у́тра дні́й двѣ́ ты́сящы и три́ста, и очи́стит­ся свято́е.
И бы́сть, егда́ ви́дѣхъ а́зъ данiи́лъ видѣ́нiе и взыска́хъ вѣ́дѣнiя, и се́, ста́ предо мно́ю а́ки о́бразъ му́жескъ,
и слы́шахъ гла́съ му́жескъ средѣ́ ува́ла, и при­­зва́ и рече́: гаврiи́ле, скажи́ видѣ́нiе о́ному.
И прiи́де и ста́ бли́зъ стоя́нiя мо­его́: и егда́ прiи́де ужасо́хся и падо́хъ на лице́ мое́. И рече́ ко мнѣ́: разумѣ́й, сы́не человѣ́чь, еще́ бо до сконча́нiя вре́мене видѣ́нiе.
И егда́ глаго́лаше со мно́ю, падо́хъ ни́цъ на земли́, и при­­косну́ся мнѣ́, и поста́ви мя́ на но́ги моя́, и рече́:
се́, а́зъ воз­вѣща́ю тебѣ́ бу́дущая на послѣ́докъ гнѣ́ва [сыно́мъ люді́й тво­и́хъ]: еще́ бо до конца́ вре́мене видѣ́нiе.
Ове́нъ, его́же ви́дѣлъ еси́ иму́ща рога́, ца́рь ми́дскiй и пе́рсскiй:
а козе́лъ ко́зiй ца́рь е́ллинскiй е́сть: ро́гъ же вели́кiй, и́же между́ очи́ма его́, то́й е́сть ца́рь пе́рвый:
сему́ же сокруши́в­шуся воста́ша четы́ри ро́зи подъ ни́мъ: четы́ри ца́рiе воста́нутъ от­ язы́ка его́, но не въ крѣ́пости его́,
и на послѣ́докъ ца́р­ст­ва и́хъ, исполня́ющымся грѣхо́мъ и́хъ, воста́нетъ ца́рь безсра́менъ лице́мъ и разумѣ́я гада́нiя,
и держа́вна крѣ́пость его́, не въ крѣ́пости же сво­е́й, и чуде́сно растли́тъ и упра́витъ и сотвори́тъ, и разсы́плетъ крѣ́пкiя и лю́ди свя́ты,
и яре́мъ вери́гъ сво­и́хъ испра́витъ: ле́сть въ руцѣ́ его́, и въ се́рдцы сво­е́мъ воз­вели́чит­ся, и ле́стiю разсы́плетъ мно́гихъ, и на па́губу мно́гимъ воз­ста́нетъ, и я́ко я́ица руко́ю сокруши́тъ.
И видѣ́нiе ве́чера и у́тра рѣче́н­наго и́стин­но е́сть: ты́ же назна́менай видѣ́нiе, я́ко на дни́ мно́ги.
А́зъ же данiи́лъ успо́хъ и изнемога́хъ на дни́ [мно́ги], и воста́хъ и творя́хъ дѣла́ царе́ва, и почуди́хся видѣ́нiю, и не бя́ше разумѣва́ющаго.
Въ пе́рвое лѣ́то да́рiа сы́на Ассуи́рова, от­ пле́мене ми́дска, и́же ца́р­ст­вова во ца́р­ст­вѣ Халде́йстѣмъ,
въ лѣ́то пе́рвое ца́р­ст­ва его́, а́зъ данiи́лъ разумѣ́хъ въ кни́гахъ число́ лѣ́тъ, о не́мже бы́сть сло́во Госпо́дне ко иеремі́и проро́ку, на сконча́нiе опустѣ́нiя Иерусали́мля се́дмьдесятъ лѣ́тъ.
И да́хъ лице́ мое́ къ Го́споду Бо́гу, е́же взыска́ти моли́твы и проше́нiя въ постѣ́ и во вре́тищи и пе́пелѣ,
и моли́хся ко Го́споду Бо́гу мо­ему́ и исповѣ́дахся и рѣ́хъ: Го́споди, Бо́же вели́кiй и чу́дный, храня́й завѣ́тъ тво́й и ми́лость твою́ лю́бящымъ тя́ и храня́щымъ за́повѣди твоя́:
согрѣши́хомъ, беззако́н­новахомъ, нече́­ст­вовахомъ и от­ступи́хомъ и уклони́хомся от­ за́повѣдiй тво­и́хъ и от­ судо́въ тво­и́хъ
и не послу́шахомъ ра́бъ тво­и́хъ проро́ковъ, и́же глаго́лаша во и́мя твое́ ко царе́мъ на́шымъ и князе́мъ на́шымъ, и отце́мъ на́шымъ и всѣ́мъ лю́демъ земли́.
Тебѣ́, Го́споди, пра́вда, на́мъ же стыдѣ́нiе лица́, я́коже де́нь се́й, му́жу Иу́дину, и живу́щымъ во Иерусали́мѣ, и всему́ Изра́илю, и бли́жнимъ и да́льнимъ во все́й земли́, идѣ́же разсѣ́ялъ еси́ я́ та́мо, во от­верже́нiи и́хъ, и́мже от­верго́шася тебе́, Го́споди.
Тебѣ́, Го́споди, е́сть пра́вда, на́мъ же стыдѣ́нiе лица́, и царе́мъ на́шымъ и князе́мъ на́шымъ и отце́мъ на́шымъ, и́же согрѣши́хомъ тебѣ́.
Го́споду же Бо́гу на́­шему щедро́ты и очище́нiя, я́ко от­ступи́хомъ от­ Го́спода
и не послу́шахомъ гла́са Го́спода Бо́га на́­шего, ходи́ти въ зако́нѣхъ его́, и́хже даде́ предъ лице́мъ на́шимъ руко́ю ра́бъ сво­и́хъ проро́ковъ.
И ве́сь Изра́иль преступи́ зако́нъ тво́й, и уклони́шася е́же не послу́шати гла́са тво­его́: и прiи́де на ны́ кля́тва и закля́тiе впи́саное въ зако́нѣ Моисе́а раба́ Бо́жiя, я́ко согрѣши́хомъ ему́.
И уста́ви словеса́ своя́, я́же глаго́ла на ны́ и на судiи́ на́шя, и́же суди́ша на́мъ, навести́ на ны́ зла́я вели́кая, яковы́хъ не бы́сть подъ всѣ́мъ небесе́мъ, по [всѣ́мъ] бы́в­шымъ во Иерусали́мѣ,
я́коже е́сть пи́сано въ зако́нѣ Моисе́овѣ, вся́ зла́я сiя́ прiидо́ша на ны́: и не помоли́хомся лицу́ Го́спода Бо́га на́­шего, от­врати́тися от­ непра́вдъ на́шихъ, и е́же смы́слити во все́й и́стинѣ тво­е́й [Го́споди].
И убуди́ся Госпо́дь Бо́гъ на зло́бу на́шу и наведе́ сiя́ на ны́, я́ко пра́веденъ Госпо́дь Бо́гъ на́шъ во все́мъ дѣя́нiи сво­е́мъ, е́же сотвори́, и не послу́шахомъ гла́са его́.
И ны́нѣ, Го́споди, Бо́же на́шъ, и́же изве́лъ еси́ лю́ди твоя́ от­ земли́ Еги́петскiя руко́ю крѣ́пкою и сотвори́лъ еси́ себѣ́ самому́ и́мя, я́коже де́нь се́й, согрѣши́хомъ, беззако́н­новахомъ.
Го́споди, всѣ́мъ поми́лованiемъ тво­и́мъ да от­врати́т­ся я́рость твоя́ и гнѣ́въ тво́й от­ гра́да тво­его́ Иерусали́ма, от­ горы́ святы́я тво­ея́: я́ко согрѣши́хомъ непра́вдами на́шими и беззако́нiемъ оте́цъ на́шихъ, Иерусали́мъ и лю́дiе тво­и́ во укори́зну бы́ша во всѣ́хъ окре́стныхъ на́съ.
И ны́нѣ, Го́споди, Бо́же на́шъ, услы́ши моли́тву раба́ тво­его́ и проше́нiе его́, и яви́ лице́ твое́ на святи́лище твое́ опустѣ́в­шее, тебе́ ра́ди, Го́споди.
Приклони́, Го́споди, Бо́же мо́й, у́хо твое́ и услы́ши, от­ве́рзи о́чи тво­и́ и ви́ждь потребле́нiе на́­ше и гра́да тво­его́, въ не́мже при­­зва́ся и́мя твое́, я́ко не на на́шя пра́вды [упова́юще] поверга́емъ моле́нiе на́­ше предъ тобо́ю, но на щедро́ты твоя́ мно́гiя, Го́споди.
Услы́ши, Го́споди, очисти, Го́споди, вонми́, Го́споди, и сотвори́, и не закосни́ тебе́ ра́ди, Бо́же мо́й, я́ко и́мя твое́ при­­зва́ся во гра́дѣ тво­е́мъ и въ лю́дехъ тво­и́хъ.
Еще́ же ми́ глаго́лющу и моля́щуся и исповѣ́да­ю­щу грѣхи́ моя́ и грѣхи́ люді́й мо­и́хъ Изра́иля, и при­­па́да­ю­щу съ моле́нiемъ мо­и́мъ предъ Го́сподемъ Бо́гомъ мо­и́мъ о горѣ́ святѣ́й его́:
и еще́ глаго́лющу ми́ въ моли́твѣ, и се́, му́жъ гаврiи́лъ, его́же ви́дѣхъ въ видѣ́нiи мо­е́мъ въ нача́лѣ, паря́щь, и при­­косну́ся мнѣ́, а́ки въ ча́съ же́ртвы вече́рнiя,
и вразуми́ мя, и глаго́ла ко мнѣ́, и рече́: данiи́ле, ны́нѣ изыдо́хъ устро́ити тебѣ́ ра́зумъ:
въ нача́лѣ моли́твы тво­ея́ изы́де сло́во, и а́зъ прiидо́хъ воз­вѣсти́ти тебѣ́, я́ко му́жъ жела́нiй еси́ ты́, размы́сли о словеси́ и разумѣ́й во явле́нiи.
Се́дмьдесятъ седми́нъ сократи́шася о лю́дехъ тво­и́хъ и о гра́дѣ тво­е́мъ святѣ́мъ, я́ко да обетша́етъ согрѣше́нiе, и сконча́ет­ся грѣ́хъ, и запеча́тают­ся грѣси́, и загла́дят­ся непра́вды, и очи́стят­ся беззако́нiя, и при­­веде́т­ся пра́вда вѣ́чная: и запеча́тает­ся видѣ́нiе и проро́къ, и пома́жет­ся святы́й святы́хъ.
И увѣ́си и уразумѣ́еши от­ исхо́да словесе́, е́же от­вѣща́ти и е́же согради́ти Иерусали́мъ, да́же до Христа́ старѣ́йшины седми́нъ се́дмь и седми́нъ шестьдеся́тъ двѣ́: и воз­врати́т­ся, и согради́т­ся сто́гна и забра́ла, и истоща́т­ся лѣ́та.
И по седми́нахъ шести́десяти дву́хъ потреби́т­ся пома́занiе, и су́дъ не бу́детъ въ не́мъ: гра́дъ же и свято́е разсы́плет­ся со старѣ́йшиною гряду́щимъ, и потребя́т­ся а́ки въ пото́пѣ, и до конца́ ра́ти сокраще́н­ныя чи́номъ, поги́бельми.
И утверди́тъ завѣ́тъ мно́зѣмъ седми́на еди́на: въ по́лъ же седми́ны отъ­и́мет­ся же́ртва и воз­лiя́нiе, и во святи́лищи ме́рзость запустѣ́нiя бу́детъ, и да́же до сконча́нiя вре́мене сконча́нiе да́ст­ся на опустѣ́нiе.
Въ лѣ́то тре́тiе ки́ра царя́ пе́рсскаго, сло́во от­кры́ся данiи́лу, ему́же прозва́ся и́мя Валтаса́ръ: и́стин­но же сло́во и си́ла вели́ка и ра́зумъ даде́ся ему́ въ видѣ́нiи.
Въ ты́я дни́ а́зъ данiи́лъ бѣ́хъ рыда́я три́ седми́цы дні́й:
хлѣ́ба вожделѣ́н­наго не ядо́хъ, и мя́со и вино́ не вни́де во уста́ моя́, и ма́стiю не пома́захся до исполненiя трiе́хъ седми́цъ дні́й.
Въ де́нь два́десять четве́ртый пе́рваго ме́сяца а́зъ бѣ́хъ бли́зъ рѣки́ вели́кiя, я́же е́сть Ти́гръ еддеке́ль,
и воз­двиго́хъ о́чи мо­и́ и ви́дѣхъ, и се́, му́жъ еди́нъ облече́нъ въ ри́зу льня́ну, и чре́сла его́ препоя́сана зла́томъ свѣ́тлымъ:
тѣ́ло же его́ а́ки Ѳарси́съ, лице́ же его́ а́ки зрѣ́нiе мо́лнiи, о́чи же его́ а́ки свѣщы́ о́гнены, и мы́шцы его́ и го́лени а́ки зра́къ мѣ́ди блеща́щiяся, гла́съ же слове́съ его́ а́ки гла́съ наро́да.
И ви́дѣхъ а́зъ данiи́лъ еди́нъ явле́нiе, а му́жiе, и́же со мно́ю, не ви́дѣша явле́нiя, но у́жасъ вели́кiй нападе́ на ни́хъ, и от­бѣ́гнуша во стра́сѣ.
А́зъ же оста́хъ еди́нъ и ви́дѣхъ явле́нiе вели́кое сiе́, и не оста́ во мнѣ́ крѣ́пость, и сла́ва моя́ обрати́ся въ разсы́панiе, и не удержа́хъ крѣ́пости.
И слы́шахъ гла́съ слове́съ его́. И внегда́ слы́шахъ, бѣ́хъ сокруше́нъ, лице́ же мое́ на земли́:
и се́, рука́ при­­каса́ющися мнѣ́, и воз­ста́ви мя́ на колѣ́на моя́ и на дла́ни ру́къ мо­и́хъ.
И рече́ ко мнѣ́: данiи́ле, му́жу жела́нiй, разумѣ́й во словесѣ́хъ си́хъ, я́же а́зъ глаго́лю къ тебѣ́, и стани́ на стоя́нiи сво­е́мъ, я́ко ны́нѣ по́сланъ е́смь къ тебѣ́. И егда́ воз­глаго́ла сло́во сiе́ ко мнѣ́, воста́хъ тре́петенъ.
И рече́ ко мнѣ́: не бо́йся, данiи́ле, я́ко от­ пе́рваго дне́, въ о́ньже по́далъ еси́ се́рдце твое́, е́же разумѣ́ти и труди́тися предъ Го́сподемъ Бо́гомъ тво­и́мъ, услы́шана бы́ша словеса́ твоя́, а́зъ же прiидо́хъ во словесѣ́хъ тво­и́хъ:
кня́зь же ца́р­ст­ва пе́рсскаго стоя́ше проти́ву мнѣ́ два́десять и еди́нъ де́нь: и се́ Михаи́лъ еди́нъ от­ старѣ́йшинъ пе́рвыхъ прiи́де помощи́ мнѣ́, и того́ оста́вихъ та́мо со кня́земъ ца́р­ст­ва пе́рсскаго,
и прiидо́хъ сказа́ти тебѣ́, ели́ка сря́щутъ люді́й тво­и́хъ въ послѣ́днiя дни́, я́ко еще́ видѣ́нiе на дни́.
И егда́ глаго́ла со мно́ю по словесе́мъ си́мъ, да́хъ лице́ мое́ на зе́млю и умили́хся.
И се́, а́ки подо́бiе сы́на человѣ́ча при­­косну́ся устна́мъ мо­и́мъ, и от­верзо́хъ уста́ моя́ и глаго́лахъ, и рѣ́хъ ко стоя́щему предо мно́ю: го́споди, въ видѣ́нiи тво­е́мъ обрати́ся утро́ба моя́ во мнѣ́, и не имѣ́хъ си́лы:
и ка́ко воз­мо́жетъ ра́бъ тво́й го́споди, глаго́лати съ го́сподемъ си́мъ мо­и́мъ? а́зъ бо изнемого́хъ, и от­ны́нѣ не ста́нетъ во мнѣ́ крѣ́пость, [си́ла бо] и дыха́нiе не оста́ во мнѣ́.
И при­­ложи́, и при­­косну́ся мнѣ́ я́ко зра́къ человѣ́чь, и укрѣпи́ мя,
и рече́ ми: не бо́йся, му́жу жела́нiй, ми́ръ тебѣ́: мужа́йся и крѣпи́ся. И егда́ глаго́ла со мно́ю, укрѣпи́хся и рѣ́хъ: да глаго́летъ госпо́дь мо́й, я́ко укрѣпи́лъ мя́ еси́.
И рече́: вѣ́си ли, почто́ прiидо́хъ къ тебѣ́? и ны́нѣ воз­вращу́ся, е́же ра́тися со кня́земъ пе́рсскимъ: а́зъ же исхожда́хъ, кня́зь же е́ллинскiй грядя́ше:
но да воз­вѣшу́ ти вчине́ное въ писа́нiи и́стины, и нѣ́сть ни еди́наго помога́ющаго со мно́ю о си́хъ, но то́чiю Михаи́лъ кня́зь ва́шъ.
А́зъ же въ пе́рвое лѣ́то ки́рово ста́хъ въ держа́ву и крѣ́пость.
И ны́нѣ и́стину воз­вѣщу́ тебѣ́ се́, еще́ трiе́ ца́рiе воста́нутъ въ перси́дѣ четве́ртый же разбогатѣ́етъ бога́т­ст­вомъ вели́кимъ па́че всѣ́хъ и по одержа́нiи бога́т­ст­ва сво­его́ воста́нетъ на вся́ ца́р­ст­ва е́ллинская:
и воста́нетъ ца́рь си́ленъ, и облада́етъ вла́стiю мно́гою, и сотвори́тъ по во́ли сво­е́й.
И егда́ ста́нетъ ца́р­ст­во его́ сокруши́т­ся и раздели́т­ся на четы́ри вѣ́тры небе́сныя, и не въ послѣ́дняя своя́, ниже́ по вла́сти сво­е́й, е́юже совладѣ́, поне́же исто́ргнет­ся ца́р­ст­во его́ и други́мъ кромѣ́ си́хъ от­да́ст­ся.
И укрѣпи́т­ся ца́рь ю́жскiй, и от­ князе́й и́хъ еди́нъ укѣпѣ́етъ на́нь и облада́етъ вла́стiю мно́гою надъ вла́стiю его́.
И по лѣ́тѣхъ его́ смѣся́т­ся, и дщи́ царя́ ю́жска вни́детъ къ сѣ́верску царю́, е́же сотвори́ти завѣ́тъ съ ни́мъ, и не удержи́тъ крѣ́пости мы́шцы, и не ста́нетъ пле́мя ея́, и преда́ст­ся та́ и при­­ве́дшiи ю́, и дѣ́ва и укрѣпля́яй ю́ во временѣ́хъ.
И воста́нетъ от­ цвѣ́та ко́рене ея́ на уготова́нiе его́ и прiи́детъ въ си́лу, и вни́детъ во утвержде́нiя царя́ сѣ́верскаго и сотвори́тъ въ ни́хъ и одержи́тъ:
и бо́ги и́хъ со слiя́н­ными и́хъ, вся́ сосу́ды и́хъ вожделѣ́н­ны сребра́ и зла́та съ плѣ́н­ники при­­несе́тъ во Еги́петъ, и то́й воста́нетъ па́че царя́ сѣ́верска:
и вни́детъ въ ца́р­ст­во царя́ ю́жскаго, и воз­врати́т­ся на свою́ зе́млю.
И сы́нове его́ соберу́тъ наро́дъ си́ленъ мно́гъ, и вни́детъ гряды́й и потопля́яй: и ми́мо пре́йдетъ и ся́детъ, и да́же до крѣ́пости его́ сни́дет­ся.
И разсвирѣпѣ́етъ ца́рь ю́жскiй, и изы́детъ и бра́нь сотвори́тъ съ царе́мъ сѣ́верскимъ, и поста́витъ наро́дъ мно́гъ, и преда́ст­ся наро́дъ въ ру́цѣ его́.
И во́зметъ наро́ды, и воз­вы́сит­ся се́рдце его́, и соодолѣ́етъ тма́мъ, и не укрѣпѣ́етъ.
И воз­врати́т­ся ца́рь сѣ́верскiй и при­­веде́тъ наро́дъ мно́гъ па́че пре́жняго: и на коне́цъ време́нъ лѣ́тъ прiи́детъ вхо́домъ въ си́лѣ вели́цѣй и со имѣ́нiемъ мно́гимъ.
И въ лѣ́та о́на мно́зи воста́нутъ на царя́ ю́жска, и сы́нове губи́телей люді́й тво­и́хъ воз­дви́гнут­ся, е́же поста́вити видѣ́нiе, и изнемо́гутъ.
И вни́детъ ца́рь сѣ́верскiй и сотвори́тъ око́пъ и во́зметъ гра́ды тве́рды, мы́шцы же царя́ ю́жскаго не ста́нутъ и воста́нутъ избра́н­нiи его́, и не бу́детъ крѣ́пости е́же ста́ти.
И сотвори́тъ входя́й къ нему́ по во́ли сво­е́й, и нѣ́сть стоя́щаго проти́ву лица́ его́: и ста́нетъ на земли́ Савеи́, и сконча́ет­ся въ руцѣ́ его́.
И вчини́тъ лице́ свое́ вни́ти въ си́лѣ всего́ ца́р­ст­ва сво­его́, и пра́вѣ вся́ сотвори́тъ съ ни́мъ: и дще́рь же́нъ да́стъ ему́ е́же растли́ти ю́, и не пребу́детъ, и не бу́детъ ему́.
И обрати́тъ лице́ свое́ на о́стровы, и во́зметъ мно́ги, и погуби́тъ кня́зи укори́зны сво­ея́, оба́че укори́зна его́ воз­врати́т­ся ему́.
И обрати́тъ лице́ свое́ въ крѣ́пость земли́ сво­ея́, и изнемо́жетъ, и паде́т­ся, и не обря́щет­ся.
И воста́нетъ от­ ко́рене его́ са́дъ ца́р­ст­ва на угото́ванiе его́ про­изводя́й творя́й сла́ву ца́р­ст­ва: и въ ты́я дни́ еще́ сокруши́т­ся, и не въ ли́цахъ, ни въ ра́ти:
ста́нетъ во угото́ванiи его́ ункчижи́ся, и не да́ша на́нь сла́вы ца́р­ст­ва: и прiи́детъ со оби́лiемъ и соодолѣ́етъ ца́р­ст­ву лестьми́,
и мы́шцы потопля́ющаго потопя́т­ся от­ лица́ его́ и сокруша́т­ся и старѣ́йшина завѣ́та.
И от­ совокупле́нiй къ нему́ сотвори́тъ ле́сть, и взы́детъ, и преодолѣ́етъ и́хъ въ ма́лѣ язы́цѣ:
и во оби́лiе и въ ту́чныя страны́ прiи́детъ, и сотвори́тъ, я́же не сотвори́ша отцы́ его́ и отцы́ отце́въ его́: плѣне́нiе и коры́сти и имѣ́нiе и́мъ расточи́тъ, и на Еги́пта помы́слитъ мы́слiю да́же до вре́мене.
И воста́нетъ крѣ́пость его́, и се́рдце его́ на царя́ ю́жскаго въ си́лѣ вели́цѣ, ца́рь же ю́жскiй сотвори́тъ съ ни́мъ сѣ́чь си́лою вели́кою и крѣ́пкою зѣло́, и не ста́нутъ: я́ко помышля́ютъ на́нь помышле́нiя
и изъядя́тъ потре́бная его́ и сокруша́тъ его́, и си́лы разсы́плетъ, и паду́тъ я́звенiи мно́зи.
И о́ба царя́, сердца́ и́хъ на лука́в­ст­во, и на трапе́зѣ еди́нѣй воз­глаго́лютъ лжу́, и не предуспѣ́етъ, я́ко еще́ коне́цъ на вре́мя.
И воз­врати́т­ся на свою́ зе́млю со имѣ́нiемъ мно́гимъ, и се́рдце его́ на завѣ́тъ святы́й, и сотвори́тъ, и воз­врати́т­ся на свою́ зе́млю.
На вре́мя воз­врати́т­ся и прiи́детъ на ю́гъ, и не бу́детъ я́коже пе́рвая и послѣ́дняя.
И вни́дутъ съ ни́мъ исходя́щiи ки́тяне, и смири́т­ся, и воз­врати́т­ся, и воз­ъяри́т­ся на завѣ́тъ святы́й: и сотвори́тъ, и воз­врати́т­ся, и умы́слитъ на оста́вльшыя завѣ́тъ святы́й.
И мы́шцы и племена́ от­ него́ воста́нутъ и оскверня́тъ святы́ню могу́т­ст­ва и преста́вятъ же́ртву всегда́шнюю и дадя́тъ ме́рзость запустѣ́нiя,
и беззако́н­ну­ю­щiи завѣ́тъ наведу́тъ со пре́лестiю: лю́дiе же вѣ́дуще Бо́га сво­его́ премо́гутъ и сотворя́тъ,
и смы́слен­нiи лю́дiе уразумѣ́ютъ мно́го, и изнемо́гутъ въ мечи́ и въ пла́мени, и въ плѣне́нiи и въ разграбле́нiи дні́й.
И егда́ изнемо́гутъ, помо́жет­ся и́мъ по́мощiю ма́лою, и при­­ложа́т­ся къ ни́мъ мно́зи со пре́лестiю.
И от­ смы́слив­шихъ изнемо́гутъ, е́же разжещи́ я́ и избра́ти, и е́же от­кры́ти да́же до конца́ вре́мене, я́ко еще́ на вре́мя.
И сотвори́тъ по во́ли сво­е́й, и ца́рь воз­вы́сит­ся и воз­вели́чит­ся надъ вся́кимъ бо́гомъ, и на Бо́га бого́въ воз­глаго́летъ тя́жкая, и упра́витъ, до́ндеже сконча́етъ гнѣ́въ, въ сконча́нiе бо быва́етъ.
И о всѣ́хъ бо́зѣхъ отце́въ сво­и́хъ не смы́слитъ, и раче́нiи же́нъ, и о вся́цѣмъ бо́зѣ не уразумѣ́етъ, поне́же па́че всѣ́хъ воз­вели́чит­ся.
И бо́га маози́ма на мѣ́стѣ сво­е́мъ просла́витъ, и бо́га, его́же не вѣ́дѣша отцы́ его́, почти́тъ сребро́мъ и зла́томъ и камы́комъ честны́мъ и похотьми́,
и сотвори́тъ твердѣ́лемъ убѣ́жищъ съ бо́гомъ чужди́мъ, его́же позна́етъ, и умно́житъ сла́ву, и покори́тъ и́мъ мно́ги, и зе́млю раздѣли́тъ въ да́ры.
И на коне́цъ вре́мене срази́т­ся ра́тiю съ царе́мъ ю́жскимъ: и собере́т­ся на него́ ца́рь сѣ́верскiй съ колесни́цами и съ ко́н­ники и съ корабли́ мно́гими, и вни́детъ въ зе́млю, и сокруши́тъ, и мимо­и́детъ,
и вни́детъ на зе́млю Саваи́мску, и мно́зи изнемо́гутъ: сі́и же спасу́т­ся от­ руки́ его́, Едо́мъ и Моа́въ и нача́ло сыно́въ Аммо́нихъ.
И простре́тъ ру́ку свою́ на зе́млю, и земля́ Еги́петска не бу́детъ во спасе́нiе.
И владѣ́ти на́чнетъ въ сокрове́н­ныхъ зла́та и сребра́ и во всѣ́хъ вожделѣ́н­ныхъ Еги́пта и Ливи́евъ и еѳiо́повъ, въ твердѣ́лехъ и́хъ.
И слы́шанiя и потща́нiя воз­мутя́тъ его́ от­ восто́къ и от­ сѣ́вера: и прiи́детъ во я́рости мно́зѣ, е́же погуби́ти мно́ги.
И по́ткнетъ ку́щу свою́ Ефадано́ между́ моря́ми, на горѣ́ святѣ́й Савеи́, прiи́детъ да́же до ча́сти ея́, и нѣ́сть избавля́яй его́.
И во вре́мя о́но воста́нетъ Михаи́лъ кня́зь вели́кiй стоя́й о сынѣ́хъ люді́й тво­и́хъ: и бу́детъ вре́мя ско́рби, ско́рбь, якова́ не бы́сть, от­не́лѣже созда́ся язы́къ на земли́, да́же до вре́мене о́наго: и въ то́ вре́мя спасу́т­ся лю́дiе тво­и́ вси́, обрѣ́тшiися впи́сани въ кни́зѣ,
и мно́зи от­ спя́щихъ въ земнѣ́й пе́рсти воста́нутъ, сі́и въ жи́знь вѣ́чную, а о́нiи во укори́зну и въ стыдѣ́нiе вѣ́чное.
И смы́слящiи просвѣтя́т­ся а́ки свѣ́тлость тве́рди, и от­ пра́ведныхъ мно́гихъ а́ки звѣ́зды во вѣ́ки и еще́.
Ты́ же, данiи́ле, загради́ словеса́ и запеча́тай кни́ги до вре́мене сконча́нiя, до́ндеже науча́т­ся мно́зи, и умно́жит­ся вѣ́дѣнiе.
И ви́дѣхъ а́зъ данiи́лъ, и се́, два́ и́нiи стоя́ху, еди́нъ о сiю́ страну́ у́стiя рѣки́, а другі́й объ ону́ страну́ у́стiя рѣки́.
И рече́ къ му́жу оболче́н­ному въ ри́зу льня́ну, и́же бя́ше верху́ воды́ рѣчны́я: доко́лѣ оконча́нiе чуде́съ, я́же ре́клъ еси́?
И слы́шахъ от­ му́жа оболче́н­наго въ ри́зу льня́ну, и́же бя́ще верху́ воды́ рѣчны́я, и воз­дви́же десни́цу свою́ и шу́йцу свою́ на не́бо и кля́т­ся живу́щимъ во вѣ́ки, я́ко во вре́мя и во времена́ и въ по́лъ вре́мене, егда́ сконча́ет­ся разсы́панiе руки́ люді́й освяще́н­ныхъ, и увѣ́дятъ сiя́ вся́.
А́зъ же слы́шахъ, и не разумѣ́хъ, и рѣ́хъ: го́споди, что́ послѣ́дняя си́хъ?
И рече́: гряди́, данiи́ле, я́ко загражде́на словеса́ и запеча́тана да́же до конца́ вре́мене:
избра́н­ни бу́дутъ и убѣля́т­ся, и а́ки огне́мъ искуся́т­ся и освятя́т­ся мно́зи: и собеззако́н­нуютъ беззако́н­ницы, и не уразумѣ́ютъ вси́ нечести́вiи, но у́мнiи уразумѣ́ютъ:
от­ вре́мене же премѣ́ненiя же́ртвы всегда́шнiя, и да́ст­ся ме́рзость запустѣ́нiя на дни́ ты́сяща двѣ́сти де́вятьдесятъ:
блаже́нъ терпя́й и дости́гнувый до дні́й ты́сящи тре́хъ со́тъ три́десяти пяти́:
ты́ же иди́ и почива́й: еще́ бо дні́е су́ть и часы́ во исполне́нiе сконча́нiя, и почі́еши, и воста́неши въ жре́бiй тво́й, въ сконча́нiе дні́й.
И бѣ́ му́жъ живы́й въ Вавило́нѣ, и́мя же ему́ Иоаки́мъ.
И поя́ жену́, е́йже и́мя соса́н­на, дще́рь хелкі́ева, добра́ зѣло́ и боя́щися Бо́га.
Роди́теля же ея́ пра́ведна, и научи́ша дще́рь свою́ по зако́ну Моисе́ову.
Бѣ́ же Иоаки́мъ бога́тъ зѣло́, и бѣ́ ему́ вертогра́дъ бли́зъ двора́ его́: и схожда́хуся къ нему́ Иуде́е, поне́же то́й бя́ше сла́внѣе всѣ́хъ.
И избра́на бы́ша два́ ста́рца от­ люді́и въ судiи́ въ то́ лѣ́то, о ни́хже глаго́ла Влады́ка, я́ко изы́де беззако́нiе изъ Вавило́на от­ ста́рецъ суді́й, и́же мня́хуся управля́ти люді́й.
Сiя́ при­­хожда́ша ча́сто въ до́мъ Иоаки́мль, и при­­хожда́ху къ ни́ма вси́ пря́щiися.
И бы́сть, внегда́ от­хожда́ху лю́дiе о полу́дни, вхожда́­ше соса́н­на и хожда́­ше во вертогра́дѣ му́жа сво­его́.
И смотря́ша ея́ о́ба ста́рца по вся́ дни́ входя́щую и исходя́щую, и бы́ша въ похотѣ́нiи ея́,
и разврати́ша у́мъ сво́й, и уклони́ша о́чи сво­и́, е́же не взира́ти на не́бо, ниже́ помина́ти суде́бъ пра́ведныхъ.
И бѣ́ша о́ба уя́звлена по́хотiю на ню́, и не воз­вѣсти́ша дру́ъ дру́гу болѣ́зни сво­ея́,
поне́же стыдя́шася исповѣ́дати вожделѣ́нiе свое́, я́ко хотя́ша бы́ти съ не́ю.
И наблюда́ша жада́юща по вся́ дни́ зрѣ́ти ю́, и рѣ́ша дру́гъ ко дру́гу:
по́йдемъ у́бо въ до́мъ, я́ко обѣ́да ча́съ е́сть. И изше́дша разыдо́шася дру́гъ от­ дру́га,
и воз­вра́щшася прiидо́ша во еди́но [мѣ́сто], и истяза́в­ша дру́гъ от­ дру́га вины́, исповѣ́даша дру́гъ дру́гу похотѣ́нiе свое́, и тогда́ о́бще уста́виша вре́мя, когда́ воз­мо́гутъ о́ную обрѣсти́ еди́ну.
И бы́сть егда́ наблюда́ша дне́ уго́днаго, вни́де соса́нна, я́коже вчера́ и тре́тiяго дне́, со двѣма́ то́чiю отрокови́цами, и восхотѣ́ мы́тися во вертогра́дѣ, я́ко зно́й бя́ше.
И не бя́ше никого́же та́мо, кромѣ́ двою́ ста́рцевъ сокрове́н­ныхъ и стрегу́щихъ ея́.
И рече́ отрокови́цамъ: при­­неси́те ми́ ма́сло и мы́ло и две́ри вертогра́дныя затвори́те, да измы́юся.
И сотвори́стѣ я́коже рече́, и затвори́стѣ две́ри вертогра́дныя, и изыдо́стѣ за́дними две́рьми при­­нести́ повелѣ́н­ное и́ма, и не ви́дѣстѣ ста́рцевъ, поне́же бя́ша сокрове́н­на.
И бы́сть, егда́ изыдо́стѣ отрокови́цы, воста́ша о́ба ста́рца, и теко́ша къ не́й, и рѣ́ша:
се́, две́ри огра́дныя затвори́шася, и никто́же ви́дитъ на́съ, а въ похотѣ́нiи тво­е́мъ есмы́: сего́ ра́ди со­изво́ли на́мъ, и бу́ди съ на́ми:
а́ще же ни́, то́ послу́ше­ст­вуемъ на тя́, я́ко бѣ́ съ тобо́ю ю́ноша, и того́ ра́ди от­пусти́ла еси́ отрокови́цъ от­ тебе́.
И воз­стена́ соса́н­на и рече́: тѣ́сно ми́ от­всю́ду: а́ще бо сiе́ сотворю́, сме́рть ми́ е́сть: а́ще же не сотворю́, не избѣ́гну от­ ру́къ ва́шихъ:
изволе́нiе ми́ е́сть не сотвори́в­шей впа́сти въ ру́цѣ ва́ши, не́жели согѣши́ти предъ Бо́гомъ.
И возопи́ гла́сомъ вели́кимъ соса́н­на: возопи́ша же и о́ба ста́рца проти́ву е́й,
и те́къ еди́нъ, от­ве́рзе две́ри вертогра́дныя.
Егда́ же услы́шаша кли́чь во вертогра́дѣ дома́шнiи, вскочи́ша за́дними две́рьми ви́дѣти случи́в­шееся е́й.
Егда́ же повѣ́даша ста́рцы словеса́ своя́, устыдѣ́шася раби́ ея́ зѣло́, я́ко николи́же рече́ся таково́ сло́во о соса́н­нѣ.
И бы́сть нау́трiе, егда́ собра́шася лю́дiе къ му́жу ея́ Иоаки́му, прiидо́ша и о́ба ста́рца по́лна беззако́н­наго помышле́нiя на соса́н­ну, е́же умори́ти ю́,
и рѣ́ша предъ людьми́: посли́те по соса́н­ну дще́рь хелкі́еву, я́же е́сть жена́ Иоаки́мля. они́ же посла́ша.
И прiи́де та́ и роди́теля ея́, и ча́да ея́ и вси́ у́жики ея́.
Соса́н­на же бя́ше млада́ зѣло́ и добра́ о́бразомъ.
Беззако́н­нiи же повелѣ́ша от­кры́ти ю́, бя́ше бо покрове́на, я́ко да насы́тят­ся добро́ты ея́.
Пла́каху же су́щiи при­­ не́й и вси́ зна́ющiи ю́.
Воста́в­ша же о́ба ста́рца посредѣ́ люді́й, воз­ложи́ша ру́цѣ на главу́ ея́.
Сiя́ же пла́чущи воз­зрѣ́ на не́бо, я́ко бя́ше се́рдце ея́ упова́я на Го́спода.
Рѣ́ша же о́ба ста́рца: ходя́щымъ на́мъ обо­и́мъ во вертогра́дѣ, вни́де сiя́ со двѣма́ отрокови́цами, и затвори́ две́ри вертогра́дныя, и от­пусти́ отрокови́цы,
и прiи́де къ не́й ю́ноша, и́же бя́ше сокрове́нъ, и воз­леже́ съ не́ю:
мы́ же су́ще во у́глѣ вертогра́да, ви́дѣв­ше беззако́нiе, теко́хомъ на ня́:
и ви́дѣв­ше и́хъ смѣша́ющихся, о́наго у́бо не мого́хомъ я́ти поне́же па́че на́съ можа́­ше, и от­ве́рзъ две́ри вертогра́дныя изскочи́:
сiю́ же е́мше, вопроша́хомъ, кто́ бѣ́ ю́ноша? и не восхотѣ́ повѣ́дати на́мъ: о се́мъ послу́ше­ст­вуемъ.
И вѣ́рова и́ма со́нмъ а́ки ста́рцемъ людски́мъ и судiя́мъ, и осуди́ша ю́ на уме́ртвiе.
И возопи́ соса́н­на гла́сомъ вели́кимъ и рече́: Бо́же вѣ́чный и сокрове́н­ныхъ вѣ́дателю, свѣ́дый вся́ пре́жде бытiя́ и́хъ!
ты́ вѣ́си, я́ко лжу́ послу́ше­с­т­воваша на мя́, и се́, умира́ю, не сотво́рши ничесо́же, о ни́хже сі́и слука́вноваша на мя́.
И послу́ша Госпо́дь гла́са ея́,
и ведо́мѣй е́й на погубле́нiе, воз­дви́же Бо́гъ Ду́хомъ сты́мъ о́трока ю́на, ему́же и́мя данiи́лъ:
и возопи́ гла́сомъ вели́кимъ: чи́стъ а́зъ от­ кро́ве сея́.
Обрати́шажеся вси́ лю́дiе къ нему́ и рѣ́ша: что́ сло́во сiе́, е́же ты́ глаго́леши?
Се́й же ста́въ средѣ́ и́хъ рече́: си́це ли юро́диви, сы́нове Изра́илевы, не испыта́в­ше, ни и́стины разумѣ́в­ше, осуди́сте дще́рь Изра́илеву?
воз­врати́теся на суди́ще: лжу́ бо сі́и послу́ше­с­т­воваша на ню́.
И воз­врати́шася вси́ лю́дiе съ потща́нiемъ. И рѣ́ша ему́ ста́рцы: гряди́, ся́ди посредѣ́ на́съ и воз­вѣсти́ на́мъ, я́ко тебѣ́ даде́ Бо́гъ старѣ́йшин­ство.
И рече́ къ ни́мъ данiи́лъ: разведи́те я́ дру́гъ от­ дру́га дале́че, и вопрошу́ и́хъ.
Егда́ же разведо́ша еди́наго от­ друга́го, при­­зва́ еди́наго от­ ни́хъ и рече́ къ нему́: обетша́лый злы́ми де́нми, ны́нѣ при­­спѣ́ша грѣси́ тво­и́, я́же твори́лъ еси́ пре́жде,
судя́ суды́ непра́ведны и непови́н­ныя у́бо осужда́я, проща́я же пови́н­ныя, глаго́лющу Бо́гу: непови́н­на и пра́ведна не убива́й:
ны́нѣ у́бо сiю́ а́ще еси́ ви́дѣлъ, рцы́, подъ кі́имъ дре́вомъ ви́дѣлъ еси́ и́хъ бесѣ́ду­ю­щихъ къ себѣ́? О́нъ же рече́: подъ те́рномъ.
Рече́ же данiи́лъ: пра́во солга́лъ еси́ на твою́ главу́: се́ бо, а́нгелъ Бо́жiй прiи́мъ от­вѣ́тъ от­ Бо́га, расто́ргнетъ тя́ полма́.
И от­пусти́въ его́ повелѣ́ при­­вести́ друга́го и рече́ ему́: пле́мя Ханаа́не, а не Иу́дино, добро́та прельсти́ тя, и похотѣ́нiе разврати́ се́рдце твое́:
си́це твори́ли есте́ дще́ремъ Изра́илевымъ, о́ныя же боя́шяся живя́ху съ ва́ми, но [ны́нѣ] дще́рь Иу́дина не претерпѣ́ беззако́нiя ва́­шего:
ны́нѣ у́бо глаго́ли ми́: подъ кі́имъ дре́вомъ ви́дѣлъ еси́ си́хъ бесѣ́ду­ю­щихъ къ себѣ́? О́нъ же рече́: подъ чресми́ною.
Рече́ же ему́ данiи́лъ: пра́во солга́лъ еси́ и ты́ на свою́ главу́: жде́тъ бо а́нгелъ Бо́жiй мече́мъ разсѣщи́ тя́ полма́, я́ко да потреби́тъ вы́.
И возопи́ ве́сь со́нмъ гла́сомъ вели́кимъ и благослови́ Бо́га спаса́ющаго надѣ́ющыяся на него́.
И воста́ша на о́ба ста́рца, я́ко обличи́ и́хъ данiи́лъ от­ у́стъ и́хъ, лжу́ послу́ше­с­т­вовав­шихъ.
И сотвори́ша и́ма я́коже слука́вноваша бли́жнему, сотвори́ти по зако́ну Моисе́ову: и уби́ша и́хъ, и спасе́ся кро́вь непови́н­на въ то́й де́нь.
Хелкі́а же и жена́ его́ похвали́ша Бо́га о дще́ри сво­е́й соса́н­нѣ со Иоаки́момъ му́жемъ ея́ и со у́жиками всѣ́ми, я́ко не обрѣ́теся въ не́й сту́дная ве́щь.
Данiи́лъ же бы́сть вели́къ предъ людьми́ от­ дне́ того́ и пото́мъ.
И ца́рь Астиа́гъ при­­ложи́ся къ отце́мъ сво­и́мъ: и прiя́ ки́ръ пе́рсянинъ ца́р­ст­во его́.
И бя́ше данiи́лъ сожи́тел­ст­ву­ю­щь со царе́мъ и сла́венъ па́че всѣ́хъ друго́въ его́.
И бя́ше кумíръ Вавило́няномъ, ему́же и́мя ви́лъ, и иждива́ху ему́ на кі́йждо де́нь муки́ семида́лны Артава́съ два­на́­де­сять и ове́цъ четы́редесять и вина́ мѣ́ръ ше́сть.
И ца́рь почита́­ше его́ и хожда́­ше по вся́ дни́ кла́нятися ему́: данiи́лъ же кла́няшеся Бо́гу сво­ему́. И рече́ ему́ ца́рь: почто́ не покланя́ешися ви́лу?
О́нъ же рече́: поне́же не покланя́юся кумíромъ рука́ми сотворе́н­нымъ, но живо́му Бо́гу сотво́рщему не́бо и зе́млю и владу́щему всѣ́ми.
И рече́ ему́ ца́рь: не мни́т­ся ли ти́ ви́лъ бы́ти жи́въ бо́гъ? или́ не ви́диши, коли́ко я́стъ и пiе́тъ по вся́ дни́?
И рече́ данiи́лъ посмѣя́вся: не прельща́йся, царю́! то́й бо внутрьу́ду пра́хъ е́сть, а внѣу́ду мѣ́дь, и не яде́, ни пи́ никогда́же.
И разгнѣ́вався ца́рь при­­зва́ жерцы́ своя́ и рече́ и́мъ: а́ще не повѣ́сте ми́, кто́ я́стъ бра́шно сiе́, то́ у́мрете:
а́ще же пока́жете, я́ко ви́лъ снѣда́етъ е́, у́мретъ данiи́лъ, я́ко поху́лилъ е́сть ви́ла. И рече́ данiи́лъ царю́: бу́ди по глаго́лу тво­ему́.
Бя́ше же жерце́въ ви́ловыхъ се́дмьдесятъ, кромѣ́ же́нъ и дѣте́й.
И прiи́де ца́рь со данiи́ломъ во хра́мъ ви́ловъ. И рѣ́ша жерцы́ ви́ловы: се́, мы́ изы́демъ во́нъ, ты́ же, царю́, поста́ви я́ди, и вино́ наче́рпавъ поста́ви, заключи́ же две́ри и запеча́тай пе́рстнемъ сво­и́мъ:
и при­­ше́дъ зау́тра, а́ще не обря́щеши всего́ изъя́дена ви́ломъ, тогда́ и́змремъ, или́ данiи́лъ солга́вый на ны́.
Ті́и же прене­брега́ху, поне́же сотвори́ша подъ трапе́зою сокрове́нъ вхо́дъ и вхожда́ху тѣ́мъ всегда́ и изъяда́ху та́я.
И бы́сть, егда́ изыдо́ша они́, и ца́рь поста́ви бра́шно ви́лу: и повелѣ́ данiи́лъ отроко́мъ сво­и́мъ, и при­­несо́ша пе́пелъ и посы́паша ве́сь хра́мъ предъ царе́мъ еди́нымъ: и изше́дше заключи́ша две́ри, и запеча́таша пе́рстнемъ царе́вымъ, и от­идо́ша.
Жерцы́ же внидо́ша но́щiю по обы́чаю сво­ему́, и жены́ и́хъ и ча́да и́хъ, и поядо́ша вся́ и испи́ша.
И ура́ни ца́рь зау́тра, и данiи́лъ съ ни́мъ.
И рече́ ца́рь: цѣ́лы ли су́ть печа́ти, данiи́ле? О́нъ же рече́: цѣ́лы, царю́.
И бы́сть а́бiе, егда́ от­верзо́ша две́ри, воз­зрѣ́въ ца́рь на трапе́зу, возопи́ гла́сомъ вели́кимъ: вели́къ еси́, ви́ле, и нѣ́сть льсти́ въ тебѣ́ ни еди́ныя.
И посмѣя́ся данiи́лъ, и удержа́ царя́, е́же бы не вни́ти ему́ вну́трь, и рече́: ви́ждь у́бо помо́стъ и у́разумѣ́й, чiя́ су́ть стопы́ сiя́?
И рече́ ца́рь: ви́жду стопы́ му́жески и же́нски и дѣ́тски.
И разгнѣ́вався ца́рь, я́тъ тогда́ жерцы́ и жены́ и́хъ и дѣ́ти и́хъ, и показа́ша ему́ сокрове́н­ныя две́ри и́миже вхожда́ху и пояда́ху я́же на трапе́зѣ.
И изби́ я́ ца́рь и даде́ ви́ла въ ру́цѣ данiи́лу, и разби́ его́ и хра́мъ его́ разори́.
И бя́ше змі́й вели́кiй на мѣ́стѣ то́мъ, и почита́ху его́ Вавило́няне.
И рече́ ца́рь данiи́лу: еда́ и сему́ рече́ши, я́ко мѣ́дь е́сть? се́й жи́въ е́сть, и я́стъ и пiе́тъ: не мо́жеши рещи́, я́ко нѣ́сть се́й бо́гъ жи́въ: у́бо поклони́ся ему́.
И рече́ данiи́лъ: Го́споду Бо́гу мо­ему́ поклоню́ся, я́ко то́й е́сть Бо́гъ жи́въ:
ты́ же, царю́, да́ждь ми́ вла́сть, и убiю́ змі́а безъ меча́ и безъ жезла́. И рече́ ца́рь: даю́ ти.
И взя́ данiи́лъ смо́лу и ту́къ и во́лну, и воз­вари́ вку́пѣ, и сотвори́ гомо́лу, и вве́же во уста́ змі́ю, и изъя́дъ разсѣ́деся змі́й. И рече́ данiи́лъ: зри́те чти́лища ва́ша.
И бы́сть, егда́ услы́шаша Вавило́няне, воз­ропта́ша зѣло́ и обрати́шася на царя́ и рѣ́ша: Иуде́анинъ бы́сть ца́рь, ви́ла расто́рже, и змі́а уби́, и жерцы́ изсѣче́.
И рѣ́ша при­­ше́дше ко царю́: преда́ждь на́мъ данiи́ла: а́ще ли ни́, то́ убiе́мъ тя́ и до́мъ тво́й.
И ви́дѣ ца́рь, я́ко налега́ютъ на него́ зѣло́, и при­­нужде́нъ предаде́ и́мъ данiи́ла.
Ті́и же вверго́ша его́ въ ро́въ ле́вскъ, и бѣ́ та́мо дні́й ше́сть.
Бя́ху же въ ро́вѣ се́дмь льво́въ, и дая́ху и́мъ на де́нь два́ тѣ́ла и двѣ́ о́вцы: тогда́ же не да́ша и́мъ, да снѣдя́тъ данiи́ла.
Авваку́мъ же проро́къ бя́ше во Иуде́и, и то́й свари́ варе́нiе и вдроби́ хлѣ́бы въ но́щвы, и идя́ше на по́ле донести́ жа́телемъ.
И рече́ а́нгелъ Госпо́день Авваку́му: от­неси́ обѣ́дъ, его́же и́маши, въ Вавило́нъ данiи́лу, въ ро́въ ле́вскъ.
И рече́ Авваку́мъ: Го́споди, Вавило́на не ви́дѣхъ, и рва́ не вѣ́мъ, гдѣ́ е́сть.
И я́тъ его́ а́нгелъ Госпо́день за ве́рхъ его́, и держа́ за власы́ главы́ его́, и поста́ви его́ въ Вавило́нѣ верху́ рва́ шу́момъ ду́ха сво­его́.
И возопи́ Авваку́мъ глаго́ля: данiи́ле, данiи́ле! воз­ми́ обѣ́дъ, его́же посла́ тебѣ́ Бо́гъ.
И рече́ данiи́лъ: помяну́лъ бо мя́ еси́, Бо́же, и нѣ́си оста́вилъ лю́бящихъ тя́.
И воста́въ данiи́лъ я́де́: а́нгелъ же Бо́жiй па́ки поста́ви Авваку́ма внеза́пу на мѣ́стѣ его́.
Ца́рь же прiи́де въ седмы́й де́нь жалѣ́ти данiи́ла, и прiи́де надъ ро́въ, и воз­зрѣ́ и се́, данiи́лъ сѣдя́.
И возопи́ ца́рь гла́сомъ вели́кимъ и рече́: вели́къ еси́, Го́споди, Бо́же данiи́ловъ, и нѣ́сть ино́го ра́звѣ тебе́.
И исхити́ его́, пови́н­ныя же па́губѣ его́ вве́рже въ ро́въ, и изъяде́ни бы́ша а́бiе предъ ни́мъ.
Taanieli ja tema kaaslaste kasvatus Paabeli kuningakojas
Juuda kuninga Joojakimi kolmandal valitsemisaastal tuli Paabeli kuningas Nebukadnetsar Jeruusalemma alla ja piiras seda.
Ja Issand andis tema kätte Juuda kuninga Joojakimi ja osa Jumala koja riistu, ja ta viis need Sinearimaale oma jumalakotta; ta viis riistad oma jumala varakambrisse.
Ja kuningas käskis Aspenast, ülemteenrit, et ta tooks Iisraeli lastest, niihästi kuninglikust soost kui suursuguste hulgast,
noori mehi, kellel ei oleks ühtegi kehalist viga ja kes oleksid ilusa välimusega, kes oleksid taibukad kõigis teadustes, targad ja arusaajad, ja kes oleksid kõlblikud teenima kuningakojas; ja neile pidi ta õpetama kaldea kirja ning keelt.
Ja kuningas määras neile igapäevase osa kuninglikust roast ja veinist, mida ta ise jõi; ja nõnda pidi neid kasvatatama kolm aastat, et nad selle järel võiksid astuda kuninga teenistusse.
Ja nende seas olid Juuda lastest Taaniel, Hananja, Miisael ja Asarja.
Ja ülemteener pani neile nimed: ta nimetas Taanieli Beltsassariks, Hananja Sadrakiks, Miisaeli Meesakiks ja Asarja Abednegoks.
Aga Taaniel otsustas oma südames ennast mitte rüvetada kuninga roaga ja tema joodava veiniga, ja ta taotles ülemteenrilt, et tal poleks vaja ennast rüvetada.
Ja Jumal laskis Taanielil leida heldust ja armu ülemteenri ees.
Aga ülemteener ütles Taanielile: „Ma kardan, et kui mu isand kuningas, kes on määranud teie roa ja joogi, näeb teie palged olevat viletsama välimusega kui teistel teieealistel noortel meestel, viib see mu pea hädaohtu kuninga ees.”
Siis ütles Taaniel ülevaatajale, kelle ülemteener oli määranud Taanielile, Hananjale, Miisaelile ja Asarjale:
„Tee ometi oma sulastega kümme päeva katset, et meile antakse süüa taimetoitu ja juua vett!
Siis võrreldagu sinu juuresolekul meie välimust ja nende noorte meeste välimust, kes söövad kuninglikku rooga, ja selle järel talita oma sulastega, nagu sa heaks arvad!”
Ja ta kuulas neid selles asjas ning katsetas nendega kümme päeva.
Aga kümne päeva pärast näis nende välimus ilusam ja ihu priskem kui ühelgi neist noortest meestest, kes sõid kuninglikku rooga.
Siis ülevaataja võttis nende roa ja nende joodava veini ära ja andis neile taimetoitu.
Ja Jumal andis neile neljale noorele mehele igasuguses kirjas ja teaduses tarkust ja taipu, Taaniel mõistis aga igasuguseid nägemusi ja unenägusid.
Ja kui need aastad olid möödunud, mille järel kuningas oli käskinud nad enese ette tuua, viis ülemteener nad Nebukadnetsari ette.
Ja kuningas rääkis nendega, ja nende kõigi hulgast ei leidunud Taanieli, Hananja, Miisaeli ja Asarja sarnast, nõnda tulid nad kuninga teenistusse.
Ja kõigis teaduse ja tarkuse asjus, milles kuningas neid küsitles, leidis ta nad olevat kümme korda üle kõigist ennustajaist ja nõidadest, kes olid kogu ta kuningriigis.
Ja Taaniel jäi sinna kuningas Koorese esimese aastani.
Taaniel seletab Nebukadnetsari unenäo
Ja Nebukadnetsari teisel valitsemisaastal nägi Nebukadnetsar unenäo, ja ta vaim muutus rahutuks ning tal läks uni ära.
Ja kuningas käskis kutsuda ennustajaid ja nõidu, posijaid ja Kaldea tarku, et nad seletaksid talle ta unenäo; ja nad tulid ning astusid kuninga ette.
Ja kuningas ütles neile: „Ma nägin unenäo ja mu vaim on rahutu, püüdes seda unenägu mõista.”
Ja Kaldea targad rääkisid kuningale aramea keeles: „Kuningas elagu igavesti! Jutusta see unenägu oma sulastele, siis me anname sulle seletuse!”
Kuningas vastas Kaldea tarkadele: „Minu sõna on kindel: kui te ei seleta mulle ära unenägu ja selle tähendust, raiutakse teid tükkideks ja teie kojad tehakse rusudeks.
Aga kui te seletate mu unenäo ja selle tähenduse mulle ära, saate minult ande ja kingitusi ning suurt au. Nõnda et seletage mulle mu unenägu ja selle tähendus ära!”
Nad vastasid teist korda ja ütlesid: „Kuningas rääkigu oma sulastele, siis me anname sulle seletuse!”
Kuningas kostis ja ütles: „Ma mõistan tõesti, et te tahate aega võita, sest te näete, et minu sõna on kindel:
kui te ei seleta unenägu mulle ära, siis on teie kohta ainult see üks otsus. Te olete nõuks võtnud minu ees rääkida valelikke ja tühje sõnu, kuni ajad muutuvad. Seepärast öelge mulle unenägu, et ma teaksin, et te suudate ka selle tähenduse mulle teada anda!”
Kaldea targad vastasid kuningale ja ütlesid: „Ei ole maa peal inimest, kes suudaks kuninga soovi rahuldada. Sest ükski suur ja vägev kuningas ei ole küsinud niisugust asja üheltki ennustajalt, nõialt või Kaldea targalt.
Jah, asi, mida kuningas küsib, on raske ja ei ole muid, kes suudaksid seda kuningale seletada, kui jumalad, kelle eluase ei ole inimeste juures.”
Selle peale kuningas ägestus ja vihastas väga ning käskis hukata kõik Paabeli targad.
Kui käsk oli antud, et targad pidi tapetama, siis otsiti ka Taanieli ja tema kaaslasi, et neidki tappa.
Siis pöördus Taaniel targalt ja arukalt kuninga ihukaitsepealiku Arjoki poole, kes oli läinud Paabeli tarku tapma.
Ta sõnas ja ütles Arjokile, kuninga pealikule: „Mispärast on kuningas andnud selle valju käsu?” Siis andis Arjok Taanielile asjaolu teada.
Ja Taaniel läks sisse ning palus kuningat, et temale antaks aega seletada unenäo tähendus kuningale.
Siis läks Taaniel oma kotta ja teatas asjaolust oma kaaslastele Hananjale, Miisaelile ja Asarjale,
et need paluksid taeva Jumalalt halastust selle saladuse asjus, et Taaniel ja tema kaaslased ei hukkuks koos teiste Paabeli tarkadega.
Siis ilmutati saladus Taanielile öises nägemuses; ja Taaniel kiitis taeva Jumalat.
Taaniel hakkas kõnelema ja ütles: „Jumala nimi olgu kiidetud igavikust igavikku! Sest tema päralt on tarkus ja vägi.
Tema muudab aegu ja aastaid, tema tagandab kuningaid ja tõstab kuningaid; tema annab tarkadele tarkust ja mõistlikele mõistust.
Tema paljastab sügavused ja saladused, tema teab, mis on pimeduses, sest tema juures elab valgus.
Sind, mu vanemate Jumalat, ma kiidan ja ülistan, et sa mulle oled andnud tarkust ja väge ja et sa nüüd oled teinud mulle teatavaks, mida me sinult oleme palunud - oled kuninga asja teinud meile teatavaks.”
Seejärel läks Taaniel Arjoki juurde, kelle kuningas oli pannud Paabeli tarku hukkama; ta tuli ja ütles temale nõnda: „Ära hukka Paabeli tarku, vii mind kuninga ette ja ma seletan kuningale unenäo tähenduse!”
Siis Arjok viis Taanieli kiiresti kuninga ette ja ütles temale nõnda: „Ma olen leidnud Juuda vangide hulgast mehe, kes tahab kuningale teatavaks teha unenäo tähenduse.”
Kuningas kostis ja ütles Taanielile, kelle nimeks oli Beltsassar: „Kas sina suudad mulle avaldada mu nähtud unenäo ja selle tähenduse?”
Taaniel vastas kuningale ja ütles: „Saladust, mille kohta kuningas küsib, ei suuda kuningale seletada ei targad, nõiad, ennustajad ega täheteadlased.
Aga taevas on Jumal, kes paljastab saladusi, ja tema ilmutab kuningas Nebukadnetsarile, mis tulevasil päevil sünnib. Su unenägu ja nägemused su peas, kui sa olid voodis, olid need:
sinul, kuningas, tõusid voodis olles mõtted selle kohta, mis tulevikus sünnib, ja tema, kes paljastab saladusi, ilmutas sulle, mis sünnib.
Ja minule on see saladus paljastatud mitte minu tarkuse läbi, kui mul olekski seda rohkem kui muil elavail, vaid seepärast, et selle tähendus saaks kuningale teatavaks ja et sa mõistaksid oma südame mõtteid.
Sina, kuningas, nägid, ja vaata, oli üks suur kuju. See kuju oli suur ja selle hiilgus erakordne; see seisis su ees ja selle välimus oli hirmus.
Kuju pea oli puhtast kullast, rind ja käsivarred hõbedast, kõht ja reied vasest,
sääred rauast, jalad osalt rauast, osalt savist.
Sa vaatasid, kuni üks kivi käte abita lahti murdus ja lõi kujule vastu jalgu, mis olid rauast ja savist, ja purustas need.
Siis purunesid üheskoos raud, savi, vask, hõbe ja kuld ja said aganate sarnaseks suviselt rehealuselt: tuul viis need ära ja neist ei leidunud jälgegi. Aga kivist, mis oli tabanud kuju, sai suur mägi ja see täitis kogu maa.
See oli unenägu, ja nüüd ütleme kuningale selle tähenduse:
sina, kuningas, oled kuningate kuningas, kellele taeva Jumal on andnud kuningriigi, võimu, vägevuse ja au.
Ja sinu kätte on ta andnud inimesed, kus need ka iganes elavad, metsloomad ja taeva linnud, seades sinu valitsema nende kõigi üle - sina oled see kullast pea!
Aga sinu järel tõuseb teine kuningriik, väiksem kui sinu oma, ja veel kolmas kuningriik, vasest, mis valitseb kogu maa üle.
Siis tuleb neljas kuningriik, tugev nagu raud - raud ju lõhub ja pihustab kõike; ja nagu purustav raud, nii lõhub ja purustab ta kõik.
Aga et sa nägid jalad ja varbad olevat osalt potissepa savist ja osalt rauast, siis see tähendab jagatud kuningriiki; küll on selles raua tugevust, just nagu sa nägid rauda savimullaga segatult.
Ja et jalgade varbad olid osalt rauast ja osalt savist, tähendab seda, et osa kuningriiki on tugev ja osa on rabe.
Et sa nägid rauda savimullaga segatult, tähendab seda, et kuigi nad segunevad inimseemne poolest, ei püsi nad üksteise küljes, nagu raud ei segune saviga.
Aga nende kuningate päevil püstitab taeva Jumal kuningriigi, mis jääb igavesti hävitamatuks ja mille valitsust ei anta teisele rahvale. See lõhub ja hävitab kõik need kuningriigid, aga ta ise püsib igavesti,
just nagu sa nägid, et üks kivi käte abita mäest lahti murdus ja purustas raua, vase, savi, hõbeda ja kulla. Suur Jumal on andnud kuningale teada, mis tulevikus sünnib. Ja unenägu on tõsi ning selle tähendus kindel.”
Siis kuningas Nebukadnetsar langes silmili maha ja kummardas Taanieli ning käskis temale ohverdada roaohvrit ja suitsutusohvrit.
Kuningas pöördus Taanieli poole ja ütles talle: „See on tõsi, et teie Jumal on jumalate Jumal ja kuningate Issand ning saladuste paljastaja, sest sina suutsid selle saladuse paljastada.”
Siis kuningas ülendas Taanieli ja andis temale palju kalleid kingitusi ning pani ta valitsejaks üle kogu Paabeli maakonna ja ülem-eestseisjaks kõigile Paabeli tarkadele.
Ja Taaniel palus kuningat ja see seadis Sadraki, Meesaki ja Abednego valitsema Paabeli maakonna üle; aga Taaniel jäi kuninga hoovkonda.
Kolm meest tulises ahjus
Kuningas Nebukadnetsar laskis valmistada kuldkuju, mille kõrgus oli kuuskümmend küünart ja laius kuus küünart; ta laskis selle püstitada Duura orgu Paabelimaal.
Ja kuningas Nebukadnetsar käskis kokku kutsuda asehaldurid, ülemad ja maavalitsejad, nõunikud, varahoidjad, kohtunikud, korravalvurid ja kõik linna ametikandjad, et need tuleksid pühitsema kuju, mille kuningas Nebukadnetsar oli lasknud püstitada.
Siis kogunesid asehaldurid, ülemad ja maavalitsejad, nõunikud, varahoidjad, kohtunikud, korravalvurid ja kõik linna ametikandjad pühitsema kuju, mille kuningas Nebukadnetsar oli lasknud püstitada. Nad asetusid kuju ette, mille Nebukadnetsar oli püstitanud.
Ja hüüdja hüüdis valjusti: „Teid, rahvad, suguvõsad ja keeled, kästakse:
niipea kui te kuulete sarvede, vilede, kannelde, harfide, naablite, torupillide ja igasugu mänguriistade häält, heitke maha ja kummardage kuldkuju, mille kuningas Nebukadnetsar on püstitanud!
Aga kes ei heida maha ega kummarda, see heidetakse otsekohe tulisesse ahju!”
Seepärast, niipea kui kuuldi sarvede, vilede, kannelde, harfide, naablite, torupillide ja igasugu mänguriistade häält, heitsid kõik rahvad, suguvõsad ja keeled maha ja kummardasid kuldkuju, mille kuningas Nebukadnetsar oli lasknud püstitada.
Seepeale astus otsekohe esile kaldea mehi ja need süüdistasid juute.
Nad hakkasid rääkima ja ütlesid kuningas Nebukadnetsarile: „Kuningas elagu igavesti!
Sina, kuningas, oled andnud käsu, et igaüks, kes kuuleb sarvede, vilede, kannelde, harfide, naablite, torupillide ja igasugu mänguriistade häält, peab heitma maha ja kummardama kuldkuju,
aga kes ei heida maha ega kummarda, see heidetakse tulisesse ahju.
On olemas juuda mehed, keda sa oled pannud valitsema Paabeli maakonna üle: Sadrak, Meesak ja Abednego. Need mehed ei hooli sinust, kuningas, nad ei teeni sinu jumalaid ega kummarda kuldkuju, mille sa oled lasknud püstitada.”
Siis käskis vihane ja raevunud Nebukadnetsar tuua Sadraki, Meesaki ja Abednego; ja need mehed toodi kuninga ette.
Nebukadnetsar hakkas rääkima ja ütles neile: „Kas see on tõsi, Sadrak, Meesak ja Abednego, et teie ei teeni mu jumalaid ega kummarda kuldkuju, mille ma olen lasknud püstitada?
Kui te nüüd otsekohe, kui te kuulete sarvede, vilede, kannelde, harfide, naablite, torupillide ja igasugu mänguriistade häält, olete valmis maha heitma ja kummardama kuju, mille ma olen lasknud valmistada, siis on see hea; aga kui te ei kummarda, siis heidetakse teid otsekohe tulisesse ahju. Ja kes oleks see jumal, kes teid päästaks minu käest?”
Sadrak, Meesak ja Abednego kostsid ning ütlesid kuningale: „Nebukadnetsar! Selle peale pole meil tarvis sulle vastata sõnagi.
Kui see peab olema, võib meie Jumal, keda me teenime, meid päästa: ta päästab meid tulisest ahjust ja sinu käest, oh kuningas!
Aga kui mitte, siis olgu sul teada, kuningas, et meie ei teeni su jumalaid ega kummarda kuldkuju, mille sa oled lasknud püstitada.”
Siis Nebukadnetsar vihastas ja ta näojume muutus Sadraki, Meesaki ja Abednego pärast; ta käskis ahju kütta seitse korda rohkem kui tavaliselt.
Ja ta käskis mõningaid tugevaid mehi oma sõjaväest siduda Sadrak, Meesak ja Abednego kinni, et heita nad tulisesse ahju.
Siis seoti mehed kinni ning heideti tulisesse ahju koos nende kuubede, pükste, mütside ja muude riietega.
Et kuninga käsk oli vali ja ahi oli ülemäära köetud, siis tappis tuleleek need mehed, kes Sadraki, Meesaki ja Abednego sinna viisid.
Aga need kolm meest, Sadrak, Meesak ja Abednego, langesid seotuina tulisesse ahju.
Siis kuningas Nebukadnetsar ehmus ja tõusis kähku üles, kostis ja ütles oma nõuandjaile: „Eks me heitnud kolm seotud meest tulle?” Nad kostsid ja ütlesid kuningale: „Tõepoolest, kuningas!”
Tema kostis ja ütles: „Vaata, ma näen nelja meest vabalt tules käivat ja neil pole midagi viga, neljas aga on välimuselt jumalate poja sarnane.”
Siis Nebukadnetsar läks tulise ahju ukse juurde, hakkas rääkima ja ütles: „Sadrak, Meesak ja Abednego, kõrgeima Jumala sulased, astuge välja ja tulge siia!” Siis tulid Sadrak, Meesak ja Abednego tulest välja.
Ja asehaldurid, ülemad ja maavalitsejad ja kuninga nõuandjad kogunesid ning nägid, et tuli ei olnud saanud võimust nende meeste ihu üle; neil ei olnud juuksed peas kõrbenud, nende kuued ei olnud muutnud värvi ja neile ei olnud külge hakanud kõrbelõhna.
Nebukadnetsar kostis ja ütles: „Kiidetud olgu Sadraki, Meesaki ja Abednego Jumal, kes läkitas oma ingli ja päästis oma sulased, kes lootsid tema peale ja astusid üle kuninga käsust. Nad andsid pigem ära oma ihu, kui et teenida ja kummardada mõnda muud jumalat peale nende oma Jumala!
Nüüd antakse minu poolt käsk, et igaüks, olgu mis tahes rahvast, suguvõsast ja keelest, kes kõneleb häbematult Sadraki, Meesaki ja Abednego Jumala kohta, raiutakse tükkideks ja tema koda tehakse rusuks, sest ei ole muud jumalat, kes suudaks nõnda päästa!”
Siis kuningas andis Sadrakile, Meesakile ja Abednegole Paabeli linnas hea põlve.
Nebukadnetsari teine unenägu
„Kuningas Nebukadnetsar, kõigile rahvastele, suguvõsadele ja keeltele, kes elavad kogu maal: teie rahu olgu suur!
Mul on hea meel teha teatavaks tunnustähti ja imetegusid, mis kõrgeim Jumal mulle on teinud.
Kui suured on tema tunnustähed ja kui vägevad on tema imeteod! Tema kuningriik on igavene kuningriik ja tema valitsus on põlvest põlve.
Nebukadnetsari teine unenägu
Mina, Nebukadnetsar, olin muretu oma kojas ja õnnelik oma palees.
Ma nägin und ja see kohutas mind; mu voodisoleku kujutlused ja peas sündinud nägemused tegid mulle hirmu.
Ja ma andsin käsu tuua mu ette kõik Paabeli targad, et need seletaksid mulle unenäo tähenduse.
Siis tulid ennustajad, nõiad, Kaldea teadjad ja tähetargad, ja ma jutustasin neile unenäo, aga nad ei suutnud mulle seletada selle tähendust.
Aga viimaks tuli mu ette Taaniel, kelle nimi on Beltsassar minu jumala nime järgi ja kelles on pühade jumalate vaim, ja ma jutustasin talle oma unenäo:
Beltsassar, ennustajate ülem, ma tean, et sinus on pühade jumalate vaim ja et ükski saladus ei tee sulle raskust. Siin on mu unenäo nägemused, mis ma nägin - ütle selle tähendus!
Ja need on mu pea nägemused, mis mul voodis olles olid: ma vaatasin, ja ennäe, keset maad oli üks puu ja selle kõrgus oli suur.
Puu kasvas ja muutus tugevaks, selle kõrgus ulatus taevani ja seda oli näha kogu maa ääreni.
Sellel olid ilusad lehed ja palju vilja ning seal oli toidust kõigile; selle all oli varju loomadele ja selle okstel elasid taeva linnud ning kõik liha toitis ennast sellest.
Ma nägin oma pea nägemustes, mis mul voodis olles olid, ja vaata, püha ingel astus taevast alla.
Ta hüüdis valjusti ja ütles nõnda: „Raiuge puu maha ja laasige sellelt oksad, rabage sellelt lehed ja puistake vili laiali, siis põgenevad loomad selle alt ja linnud selle okstelt!
Aga juur jätke maa sisse, raud- ja vaskahelasse aasa rohu peale; seda kastetagu taeva kastega ja koos loomadega olgu tal osa maa rohust.
Tema inimsüda võetagu ja temale antagu looma süda, ja seitse aega käigu temast üle!
See käsk oleneb inglite otsusest ja see asi pühade sõnast, selleks et elavad tunneksid, et Kõigekõrgem valitseb inimeste kuningriigi üle, annab selle, kellele ta tahab, ja tõstab selle üle kõige alama inimese.”
Selle unenäo nägin mina, kuningas Nebukadnetsar. Ja sina, Beltsassar, ütle, mida see tähendab, sest ükski mu kuningriigi tarkadest ei suuda mulle seletada selle tähendust! Sina aga suudad, sest sinus on pühade jumalate vaim.”
Taaniel seletab unenäo
Taaniel, kelle nimi oli Beltsassar, kohkus siis hetkeks ja ta mõtted ehmatasid teda. Kuningas rääkis ja ütles: „Beltsassar, ärgu unenägu ja selle tähendus sind ehmatagu!” Beltsassar kostis ja ütles: „Mu isand! Unenägu tabagu su vihkajaid ja selle tähendus su vaenlasi!
Puu, mida sa nägid, mis kasvas ja sai tugevaks, mille kõrgus ulatus taevani ja mis oli nähtav kogu maal,
millel olid ilusad lehed ja palju vilja ning kus oli toidust kõigile, mille all elasid välja loomad ja mille okstel asusid taeva linnud -
see oled sina, kuningas, kes oled kasvanud ja saanud tugevaks; sinu suurus on kasvanud ja ulatub taevani ning sinu valitsus ulatub maailma ääreni.
Ja et kuningas nägi püha ingli taevast alla astuvat ja ütlevat: „Raiuge puu maha ja hävitage see, aga jätke juur maa sisse, raud- ja vaskahelasse aasa rohu peale; seda kastetagu taeva kastega ja koos välja loomadega olgu tal osa, kuni seitse aega on temast üle käinud”,
selle tähendus, oh kuningas, ja Kõigekõrgema otsus, mis tabab mu isandat kuningat, on see:
sind aetakse ära inimeste hulgast ja sul on eluase välja loomade juures; sulle antakse rohtu süüa nagu härgadele ja sind kastetakse taeva kastega, ja sinust käib üle seitse aega, kuni sa tunned, et Kõigekõrgem valitseb inimeste kuningriigi üle ja annab selle, kellele tahab.
Ja et puu juur kästi alles jätta, tähendab seda: su kuningriik jääb sinule, niipea kui sa mõistad, et taevas valitseb.
Seepärast, oh kuningas, lase enesele meeldida mu nõu: vabasta ennast oma pattudest õigluse läbi, ja oma ülekohtutegudest viletsate peale halastades, et su õnn võiks kesta!”
Kõik see tabas kuningas Nebukadnetsarit.
Kaheteistkümne kuu pärast, kui ta oli kõndimas Paabeli kuningliku palee katusel,
hakkas kuningas rääkima ja ütles: „Eks see ole see suur Paabel, mille ma oma võimsa jõuga olen ehitanud kuninglikuks valitsuspaigaks ja oma väärikuse auks?”
Sõna oli alles kuninga suus, kui taevast kostis hääl: „Sinule, kuningas Nebukadnetsar, öeldakse: Sinult võetakse kuningriik,
sind aetakse ära inimeste juurest ja su asupaik on väljal loomade juures; sulle antakse süüa rohtu nagu härgadele ja sinust käib üle seitse aega, kuni sa mõistad, et Kõigekõrgem valitseb inimeste kuningriigi üle ja annab selle, kellele tahab.”
Selsamal silmapilgul sai see sõna Nebukadnetsari kohta tõeks ja ta aeti ära inimeste juurest; ta sõi rohtu nagu härjad ja ta ihu kasteti taeva kastega, kuni ta juuksed kasvasid pikaks nagu kotkasuled ja ta küüned olid nagu linnuküünised.
„Aga pärast selle aja möödumist, mina, Nebukadnetsar, tõstsin oma silmad taeva poole ja mulle tuli mõistus tagasi; ja ma õnnistasin Kõigekõrgemat, kiitsin ja ülistasin teda, kes elab igavesti, kelle valitsus on igavene valitsus ja kelle kuningriik püsib põlvest põlve.
Kõiki, kes elavad maa peal, ei tule panna mikski, sest tema talitab, nagu tahab, niihästi taeva väega kui maa elanikega, ega ole seda, kes võiks lüüa tema käe peale ja öelda temale: „Mis sa teed?”
Selsamal ajal tuli mu mõistus tagasi, ja mu toredus ja hiilgus tulid tagasi mu kuningriigi auks; mu ametikandjad ja suurnikud otsisid mind, ja mind pandi taas mu kuningriigi üle ja mulle anti veelgi suurem võim.
Nüüd mina, Nebukadnetsar, kiidan ja ülistan ja austan taeva kuningat, sest kõik tema teod on tõde ja tema teed on õiged! Tema võib alandada neid, kes käivad kõrkuses.”
Salapärane kiri seinal
Kuningas Belsassar tegi suure peo oma tuhandele suurnikule ja jõi veini selle tuhande ees.
Veini mõjul käskis Belsassar tuua kuld- ja hõberiistad, mis tema isa Nebukadnetsar Jeruusalemma templist oli toonud, et kuningas ja tema suurnikud, tema naised ja liignaised, saaksid neist juua.
Siis toodi need kuldriistad, mis olid toodud templist, Jumala kojast Jeruusalemmast, ja kuningas ning tema suurnikud, tema naised ja liignaised jõid nende seest.
Nad jõid veini ja ülistasid kuld-, hõbe-, vask-, raud-, puu- ja kivijumalaid.
Selsamal tunnil ilmusid inimkäe sõrmed ja kirjutasid kuninga palee lubjatud seinale, lambijala kohale; ja kuningas nägi kirjutavat kätt.
Siis kahvatas kuninga näojume ja ta mõtted kohutasid teda; ta niudeliigesed lõdisesid ja ta põlved pekslesid teineteise vastu.
Kuningas hüüdis valjusti, et toodaks nõiad, Kaldea teadjad ja tähetargad. Kuningas hakkas rääkima ja ütles Paabeli tarkadele: „Kes iganes oskab seda kirja lugeda ja seletab mulle selle tähenduse, see riietatakse purpurisse, temale pannakse kuldkee kaela ja ta saab kolmandaks valitsejaks kuningriigis!”
Siis tulid kõik targad, aga need ei osanud kirja lugeda ega selle seletust kuningale teatavaks teha.
Siis kohkus kuningas Belsassar väga ja ta näojume kahvatas, ja ta suurnikud sattusid segadusse.
Kuninga ja tema suurnike sõnade peale tuli kuninga ema pidusaali. Kuninga ema hakkas rääkima ja ütles: „Kuningas elagu igavesti! Ärgu kohutagu sind su mõtted ja ärgu kahvatagu su näojume!
Sinu kuningriigis on mees, kelles on pühade jumalate vaim. Su isa päevil leidus temal arusaamist, taipu ja tarkust otsekui jumalate tarkust, ja kuningas Nebukadnetsar, su isa, tõstis tema ennustajate, nõidade, Kaldea teadjate ja tähetarkade ülemaks - kuningas, su isa -,
sellepärast et temas, Taanielis, kellele kuningas oli pannud nimeks Beltsassar, leidus eriline vaim ja temal oli mõistust ning taipu seletada unenägusid, lahendada mõistatusi ja harutada lahti sõlmi. Kutsutagu nüüd Taaniel, küll tema annab tähenduse teada!”
Siis toodi Taaniel kuninga ette. Kuningas hakkas rääkima ja ütles Taanielile: „Kas sina oled Taaniel, Juuda vangide hulgast, keda kuningas, mu isa, Juudast tõi?
Ma olen sinust kuulnud, et sinus on jumalate vaim ja et sinul leidub arusaamist ja taipu ning erilist tarkust.
Ja nüüd on mu ette toodud targad ja nõiad seda kirja lugema ning selle tähendust mulle teatavaks tegema, aga nad ei ole suutnud sellele asjale seletust anda.
Sinust ma olen aga kuulnud, et sina suudad seletusi anda ja sõlmi harutada. Kui sa suudad nüüd kirja lugeda ja selle tähenduse mulle teatavaks teha, siis riietatakse sind purpurisse, sulle pannakse kuldkee kaela ja sa saad kolmandaks valitsejaks kuningriigis.”
Siis kostis Taaniel ja ütles kuninga ees: „Su annid jäägu sulle enesele ja oma kingitused anna mõnele teisele! Aga kirja ma loen kuningale ja teen selle tähenduse temale teatavaks.
Sina, kuningas! Kõigekõrgem Jumal oli andnud su isale Nebukadnetsarile kuningriigi ja võimu, au ja hiilguse.
Võimu pärast, mille Jumal temale oli andnud, värisesid ja kartsid tema ees kõik rahvad, suguvõsad ja keeled. Tema tappis, keda tahtis, ja jättis ellu, keda tahtis; ta ülendas, keda tahtis, ja alandas, keda tahtis.
Aga kui ta süda suurustas ja ta vaim muutus ülemeelikuks, siis tõugati ta oma kuninglikult aujärjelt ja ta au võeti temalt ära.
Ta aeti ära inimlaste hulgast ja ta süda muutus looma südame sarnaseks; tema eluase oli metseeslite juures ja talle anti süüa rohtu nagu härgadele ja ta ihu kasteti taeva kastega, kuni ta mõistis, et Kõigekõrgem Jumal valitseb inimeste kuningriiki ja tõstab selle üle, keda tema tahab.
Aga sina, tema poeg Belsassar, ei ole alandanud oma südant, kuigi sa teadsid kõike seda,
vaid oled tõusnud taeva Issanda vastu: tema koja riistad on toodud su ette, sina ja su suurnikud, su naised ja su liignaised olete joonud nende seest veini; sa oled ülistanud hõbe-, kuld-, vask-, raud-, puu- ja kivijumalaid, kes ei näe, ei kuule ega mõista. Aga seda Jumalat, kelle käes on su hing ja kelle omad on kõik su teed, ei ole sa austanud.
Sellepärast on tema poolt läkitatud see käsi ja kirjutatud see kiri.
Ja see on see kirjutatud kiri: „Menee, menee, tekeel, ufarsiin.”
Sõnade tähendus on niisugune: menee - Jumal on ära lugenud su kuningriigi päevad ja on teinud sellele lõpu.
Tekeel - sind on vaekaussidega vaetud ja leitud kerge olevat.
Ufarsiin - su kuningriik on tükeldatud ning antud meedlastele ja pärslastele.”
Siis Belsassar andis käsu ja Taaniel riietati purpurisse, talle pandi kuldkee kaela ja temast kuulutati, et ta hakkab kuningriigis valitsema kolmandana.
Selsamal ööl tapeti Belsassar, Kaldea kuningas.
Taaniel visatakse lõvide ette
Ja meedlane Daarjaves sai kuningriigi enesele, kui ta oli kuuskümmend kaks aastat vana.
Daarjaves arvas heaks seada kuningriigi üle sada kakskümmend asehaldurit, et neid oleks kogu kuningriigis,
ja nende üle kolm ametikandjat, kellest üks oli Taaniel, kellele need asehaldurid pidid aru andma, et kuningale ei sünniks kahju.
Taaniel oli silmapaistvam kui teised ametikandjad ja asehaldurid, sellepärast et temas oli eriline vaim; ja kuningas kavatses tema tõsta üle kogu kuningriigi.
Siis need ametikandjad ja asehaldurid otsisid ettekäänet, et leida Taanielile kuningriigivastast süüd; aga nad ei suutnud leida ühtegi ettekäänet ega midagi halba, sellepärast et ta oli ustav ja mingit hooletust ega halba tema kohta ei leidunud.
Siis ütlesid need mehed: „Me ei leia selle Taanieli vastu ühtegi ettekäänet, kui me ei leia seda ühenduses tema Jumala seadusega.”
Siis need ametikandjad ja asehaldurid tormasid kuninga juurde ja ütlesid temale nõnda: „Kuningas Daarjaves elagu igavesti!
Kõik kuningriigi ametikandjad, maavalitsejad ja asehaldurid, nõunikud ja maavanemad on pidanud nõu, et kuningas annaks korralduse ja jõustaks keelu, et igaüks, kes kolmekümne päeva jooksul palub midagi mõnelt jumalalt või inimeselt, aga mitte sinult, kuningas, visatakse lõvide auku.
Nüüd, kuningas, avalda keeld ja kirjuta kiri, mida meedlaste ja pärslaste muutmatu seaduse tõttu ei tohi tühistada!”
Ja kuningas Daarjaves kirjutas kirja ja keelu.
Aga kui Taaniel sai teada, et kiri oli kirjutatud, siis läks ta oma kotta, mille ülakambri aknad olid avatud Jeruusalemma poole. Ja kolm korda päevas heitis ta põlvili, palvetas ja kiitis oma Jumalat, nagu ta seda ennegi oli teinud.
Siis need mehed tormasid sisse ja leidsid Taanieli palvetamast ja anumast oma Jumala ees.
Seejärel astusid nad kuninga ette ja küsisid kuninga keelu kohta: „Kas sa pole mitte kirjutanud keeldu, et iga inimene, kes kolmekümne päeva jooksul palub midagi mõnelt jumalalt või inimeselt, aga mitte sinult, kuningas, visatakse lõvide auku?” Kuningas kostis ja ütles: „Asi on kindel meedlaste ja pärslaste muutmatu seaduse järgi!”
Siis nad kostsid ja ütlesid kuninga ees: „Taaniel, kes on Juuda vangide hulgast, ei hooli sinust, kuningas, ega keelust, mille sa oled kirjutanud, vaid ta palvetab kolm korda päevas oma palvet.”
Kui kuningas seda kuulis, siis oli see temale väga ebameeldiv ja ta oli mures Taanieli pärast, kuidas teda päästa; ja ta nägi vaeva tema päästmiseks kuni päikeseloojakuni.
Siis need mehed tormasid kuninga juurde ja ütlesid kuningale: „Tea, kuningas, et meedlaste ja pärslaste seaduseks on, et ühtegi kuninga antud keeldu või korraldust ei tohi muuta!”
Siis kuningas andis käsu ja Taaniel toodi ning visati lõvide auku. Kuningas rääkis ja ütles Taanielile: „Sinu Jumal, keda sa lakkamata teenid, päästku sind!”
Siis toodi kivi ja pandi augu suule, ja kuningas pitseeris selle oma pitserisõrmusega ja oma suurnike pitserisõrmustega, et Taanieli asjas ei oleks muutust.
Siis läks kuningas oma paleesse ja veetis öö paastudes ega lasknud mänguriistu enese ette tuua, ja tal ei olnud und.
Koiduajal, kui valgeks oli läinud, kuningas tõusis ja läks kiiresti lõvide augu juurde.
Ja kui ta jõudis augu juurde, kus Taaniel oli, hüüdis ta kurva häälega; ja kuningas rääkis ning ütles Taanielile: „Taaniel, elava Jumala sulane! Kas su Jumal, keda sa lakkamata oled teeninud, on suutnud sind päästa lõvide küüsist?”
Siis Taaniel kõneles kuningaga: „Kuningas elagu igavesti!
Minu Jumal läkitas oma ingli ja sulges lõvide suud, ja need ei teinud mulle kurja, sellepärast et mind leiti olevat tema ees süütu; ja nõnda ei ole ma ka sinu ees, kuningas, kurja teinud.”
Siis oli kuningas tema pärast väga rõõmus ja käskis Taanieli august välja tuua; ja Taaniel toodi august välja ning tema küljes ei leitud ühtegi viga, sellepärast et ta oli uskunud oma Jumalasse.
Ja kuningas käskis tuua need mehed, kes olid Taanieli süüdistanud, ja visata lõvide auku, nemad, nende lapsed ja naised; ja nad ei olnud veel jõudnud augu põhja, kui lõvid võtsid nende üle võimust ja murdsid kõik nende kondid.
Siis kuningas Daarjaves kirjutas kõigile rahvastele, suguvõsadele ja keeltele, kes elasid kogu maal: „Teie rahu olgu suur!
Minu poolt on antud käsk, et kogu mu kuningriigi võimupiirkonnas tuleb karta Taanieli Jumalat. Sest tema on elav Jumal ja püsib igavesti. Tema kuningriik ei hukku ja tema valitsus ei lõpe.
Tema päästab ja vabastab, tema teeb tunnustähti ja imesid taevas ja maa peal, tema, kes päästis Taanieli lõvide küüsist.”
Ja Taanieli käsi käis hästi Daarjavese kuningriigis ja pärslase Koorese kuningriigis.
Taanieli nägemus neljast metsalisest
Paabeli kuninga Belsassari esimesel aastal nägi Taaniel voodis olles und ja nägemusi oma peas. Siis ta kirjutas unenäo üles, tegi selle sisust kokkuvõtte.
Taaniel hakkas rääkima ja ütles: „Ma nägin oma nägemuses öösel, vaata, neli taeva tuult panid voogama suure mere.
Ja neli suurt metsalist tõusid merest, üksteisest erinevad.
Esimene oli nagu lõvi, aga tal olid kotka tiivad; minu nähes katkuti talt tiivad ja ta tõsteti maast üles ning pandi jalgadele püsti nagu inimene, ja temale anti inimese süda.
Ja vaata, tema järel tuli teine metsaline, karu sarnane; aga see pandi püsti ühe külje peale ja tal oli kolm küljeluud suus hammaste vahel; ja temale öeldi nõnda: „Tõuse, söö palju liha!”
Pärast seda ma nägin, vaata, oli üks teine, otsekui panter, ja tal oli seljas neli linnutiiba; sel metsalisel oli neli pead ja temale anti valitsus.
Pärast seda ma nägin öistes nägemustes, vaata, seal oli neljas metsaline, kole ja kohutav ja väga tugev; tal olid suured raudhambad, ta sõi ja näris ning tallas ülejäägi jalgade alla. Ja see oli erinev kõigist endistest metsalistest, ja tal oli kümme sarve.
Ma vaatasin neid sarvi, ja vaata, veel üks pisike sarv tõusis nende vahelt ja kolm endistest sarvedest kisti selle eest välja; ja vaata, sellel sarvel olid silmad nagu inimese silmad, ja suu, mis suurustas.
Kui ma seda vaatasin, asetati aujärjed ja Elatanu võttis istet. Tema kuub oli valge nagu lumi ja ta juuksed nagu puhas vill. Tema aujärjeks olid tuleleegid, selle rattaiks oli põlev tuli.
Tulejõgi voolas ja läks välja ta juurest. Tuhat korda tuhat teenisid teda, kümme tuhat korda kümme tuhat seisid tema ees. Kohus võttis istet ja raamatud avati.
Ma vaatasin siis nende suurte sõnade kõla pärast, mis sarv rääkis. Kui ma vaatasin, siis tapeti metsaline ja ta keha hävitati ning heideti tulle põlema.
Ka teistelt metsalistelt võeti valitsus ära ja määrati kindlaks nende eluea aeg ja kestus.
Ja ma nägin öistes nägemustes, vaata, taeva pilvedega tuli keegi, kes oli Inimesepoja sarnane. Ja ta saabus Elatanu juurde ning viidi tema ette.
Ja temale anti valitsus ja au ning kuningriik; ja kõik rahvad, suguvõsad ja keeled teenisid teda. Tema valitsus on igavene valitsus, mis ei lakka, ja tema kuningriik ei hukku.
Mina, Taaniel, olin selle tõttu ärevil ja nägemused mu peas kohutasid mind.
Ma astusin ühe juurde seal seisjaist ja palusin temalt seletust kõigi nende asjade kohta; ja ta vastas mulle ning tegi nende asjade tähenduse mulle teatavaks:
„Need suured metsalised, keda on neli, on neli kuningat, kes tõusevad maa peal.
Aga Kõigekõrgema pühad saavad kuningriigi ja kuningriik jääb neile igaveseks - igavesest ajast igavesti.”
Siis ma tahtsin seletust neljanda metsalise kohta, kes oli teistsugune kui kõik muud, kes oli väga kohutav, kellel olid raudhambad ja vaskküüned, kes sõi, näris ja tallas ülejäägi jalgade alla,
ja kümne sarve kohta ta peas ja selle sarve kohta, mis tõusis, mille eest kolm maha langes; selle sarve kohta, millel olid silmad ja suurustav suu ja mis näis olevat suurem kui teised.
Kui ma vaatasin, siis seesama sarv sõdis pühadega ja võitis nad,
kuni tuli Elatanu ja kohus anti Kõigekõrgema pühade kätte ja jõudis aeg, mil pühad said kuningriigi endile.
Ta ütles nõnda: „Neljas metsaline on neljas kuningriik maa peal, kõigist kuningriikidest erinev, see sööb kogu maa ja tallab ning purustab selle.
Ja need kümme sarve: sellest kuningriigist tõuseb kümme kuningat, ja veel üks tõuseb pärast neid; aga tema on teistsugune kui eelmised ja ta alandab kolm kuningat.
Ja ta kõneleb sõnu Kõigekõrgema vastu ning piinab Kõigekõrgema pühasid. Ja ta püüab muuta aegu ja seadust, ja need antakse tema kätte ajaks, aegadeks ja pooleks ajaks.
Siis võtab kohus istet ja temalt võetakse ära valitsus ja ta hävitatakse ning hukatakse lõplikult.
Ja kuningriik ning valitsus ja võim kuningriikide üle kogu taeva all antakse Kõigekõrgema pühale rahvale. Tema kuningriik on igavene kuningriik ja kõik valitsused peavad teda teenima ning temale alistuma.”
Siin lõpeb jutustus. Mind, Taanieli, kohutasid mu mõtted väga ja mu näojume kahvatas, aga selle asja ma pidasin meeles.
Taanieli nägemus jäärast ja sikust
Kuningas Belsassari valitsemise kolmandal aastal ilmutati mulle, Taanielile, nägemus lisaks sellele, mis mulle varem oli ilmutatud.
Kui ma nägemuses nägin, siis ma olin, kui ma vaatasin, Suusani palees Eelami maakonnas; ja ma nägin selles nägemuses, et ma olin Uulai jõe ääres.
Ja ma tõstsin oma silmad üles ja vaatasin, ja ennäe, üks jäär seisis teisel pool jõge ja tal oli kaks sarve; ja sarved olid pikad, aga üks oli teisest pikem, ja pikem tõusis viimasena.
Ma nägin jäära kaevlevat lääne ja põhja ja lõuna poole, ja ükski loom ei suutnud temale vastu seista ega olnud tema käest päästjat; ta tegi, nagu temale meeldis, ja ta suurustas.
Siis ma panin tähele, ja vaata, üks sikk tuli lääne poolt üle kogu maa, ilma et ta oleks puudutanud maad; ja sikul oli silmade vahel võimas sarv.
Ja ta tuli kahe sarvega jäära juurde, keda ma olin näinud seisvat teisel pool jõge, ja jooksis oma vägevas vihas sellele kallale.
Ja ma nägin teda jõudvat jäära juurde; siis ta märatses selle vastu ja puskis jäära ning murdis selle mõlemad sarved; ja jääral ei olnud jõudu temale vastu seista, vaid too paiskas ta maha ja tallas teda; ja ei olnud kedagi, kes oleks päästnud jäära tema käest.
Ja sikk suurustas väga, aga kui ta oli vägevuse tipul, murdus võimas sarv ja selle asemele kasvas neli suurt sarve taeva nelja tuule poole.
Ja ühest neist sarvedest tuli veel üks pisike sarv ja see kasvas väga suureks lõuna ja ida ja ilusa maa suunas.
Ta kasvas suureks kuni taeva väeni ja paiskas maha mõned sellest väest ja tähtedest ning tallas neid.
Ja ta tõstis ennast kuni selle väe vürstini; sellelt võeti ära alaline ohver ja ta pühamu paik tõugati ümber.
Ja alalise ohvri asemele pandi üleastumise vägi; ta paiskas tõe maha, ja mida ta tegi, läks tal korda.
Siis ma kuulsin ühte püha kõnelevat, ja teine püha küsis kõnelejalt: „Kui kaua kestab see nägemus alalisest ohvrist ja hukutavast üleastumisest, pühamu ja väe tallataandmisest?”
Ja ta ütles mulle: „Kaks tuhat kolmsada õhtut-hommikut. Siis saab pühamu taas oma õiguse.”
Ja kui mina, Taaniel, olin näinud seda nägemust ja püüdsin seda mõista, vaata, siis seisis mu ees keegi, kellel oli mehe välimus.
Ja ma kuulsin inimese häält Uulai kallaste vahelt, ja see hüüdis ning ütles: „Gabriel, seleta see nägemus tollele seal!”
Siis ta tuli sinna, kus ma seisin, ja kui ta tuli, siis ma kohkusin ja langesin silmili maha. Ja ta ütles mulle: „Inimesepoeg, pane tähele, et see nägemus tähendab viimset aega!”
Ja kui ta minuga rääkis, olin ma sügavas unes, silmili maas; aga ta puudutas mind ja pani mu seisma sinna, kus ma olin seisnud,
ja ütles: „Vaata, ma annan sulle teada, mis sünnib sajatuse viimsel ajal: seatud ajal tuleb lõpp!
Jäär, keda sa nägid, kellel oli kaks sarve, on Meedia ja Pärsia kuningad.
Karune sikk on Kreeka kuningas; suur sarv tema silmade vahel on esimene kuningas.
Ja et see murdus ning neli tõusid selle asemele, on neli kuningriiki, mis tõusevad tema rahvast, aga mitte nii vägevad kui tema.
Ja nende valitsuste lõpus, kui üleastujate mõõt on täis saanud, tõuseb üks kuningas, jultunud näoga ja salasepitsustes osav.
Ja tema jõud on vägev, aga mitte tema enese jõust, ja ta valmistab tohutu õnnetuse; tal on kordaminek teos ja ta hävitab vägevaid ja püha rahva.
Tema kavaluse tõttu õnnestub pettus ta käes; ta suurustab oma südames ja hävitab paljusid ootamatult. Ta tõuseb ka vürstide vürsti vastu, ent ta ise murtakse ilma inimkäeta.
Ja nägemus õhtuist ja hommikuist, millest oli kõne, on tõsi; aga sina hoia see nägemus saladuses, sest see on kaugeiks päeviks!”
Ja mina, Taaniel, olin seejärel mõnda aega haige; siis ma tõusin üles ja toimetasin kuninga teenistust, aga ma olin kohkunud nägemuse pärast ega mõistnud seda.
Taanieli palve oma rahva pärast
Daarjavese, Ahasverose poja, kes oli meedlaste soost ja oli saanud kaldealaste kuningriigi kuningaks, esimesel aastal,
tema valitsemise esimesel aastal panin mina, Taaniel, raamatuis tähele aastate arvu, mis prohvet Jeremijale tulnud Issanda sõna järgi pidi täide minema Jeruusalemma varemeisoleku kohta - seitsekümmend aastat.
Ja ma pöörasin oma näo Issanda Jumala poole, otsides teda palve ja anumistega, paastudes, kotiriides ja tuhas.
Ma palusin Issandat, oma Jumalat, tunnistasin ja ütlesin: „Oh Issand, sina oled suur ja kardetav Jumal, kes peab lepingut ja osutab heldust neile, kes teda armastavad ja tema käske peavad.
Me oleme pattu teinud ja eksinud, oleme olnud ülekohtused ja oleme hakanud vastu, oleme taganenud su käskudest ja seadustest,
me pole kuulanud su sulaseid prohveteid, kes sinu nimel kõnelesid meie kuningaile, vürstidele, vanemaile ja kogu maa rahvale.
Sinul, Issand, on õigus, aga meil on häbi silmis, nõnda nagu tänapäeval on Juuda meestel ja Jeruusalemma elanikel ja kogu Iisraelil, kes on ligidal ja kaugel kõigis maades, kuhu sa nad oled pillutanud truudusetuse pärast, mida nad sinule osutasid.
Issand! Meil on häbi silmis, meie kuningail, meie vürstidel ja meie vanemail, et me oleme sinu vastu pattu teinud.
Issandal, meie Jumalal, on halastus ja andeksand, kuigi me oleme hakanud temale vastu
ega ole kuulanud Issanda, oma Jumala häält, et oleksime käinud tema õpetuste järgi, mis ta pani meie ette oma sulaste prohvetite läbi,
vaid kogu Iisrael on astunud üle su Seadusest ja on taganenud sellest, võtmata kuulda su häält. Seepärast on meie peale valatud see vanne, mille ta on vandunud, mis Jumala sulase Moosese Seaduses on kirja pandud. Sest me oleme tema vastu pattu teinud.
Ja tema on tõeks teinud oma sõnad, mis ta meie ja meie valitsejate kohta, kes meie üle valitsesid, on rääkinud, saates meile nii suure õnnetuse, mille sarnast ei ole sündinud kogu taeva all, nagu see on sündinud Jeruusalemmas.
Nõnda nagu Moosese Seaduses on kirjutatud, nõnda tuli kogu see õnnetus meie peale. Aga me ei ole Issanda, oma Jumala palet mitte leevendanud, et oleksime pöördunud oma süütegudest ja tähele pannud sinu tõde.
Seepärast oli Issand valvas ja tõi selle õnnetuse meie peale; sest Issand, meie Jumal, on õiglane kõigis oma tegudes, mis ta teeb. Meie aga ei ole kuulanud tema häält.
Ja nüüd, Issand, meie Jumal, kes sa oled oma rahva Egiptusemaalt ära toonud oma vägeva käega ja oled teinud enesele nime, nagu see tänapäeval on: meie oleme pattu teinud ja õelad olnud.
Issand, kõigi su õiglaste tegude pärast pöördugu ometi su viha ja raev su linnalt Jeruusalemmalt, su pühalt mäelt! Sest meie pattude ja meie vanemate süütegude pärast on Jeruusalemm ja sinu rahvas saanud teotusealuseks kõikidele meie naabritele.
Ja nüüd, meie Jumal, kuule oma sulase palvet ja anumisi, ja lase oma pale paista oma hävitatud pühamu peale Issanda pärast!
Pööra, mu Jumal, oma kõrv ja kuule, ava oma silmad ja vaata meie hävingut ja linna, millele on pandud sinu nimi, sest me ei heida oma anumisi su palge ette mitte oma õiguse pärast, vaid sinu suure halastuse pärast!
Issand, kuule, Issand, anna andeks, Issand, pane tähele ja tee see teoks iseenese pärast; mu Jumal, ära viivita! Sest su linnale ja su rahvale on pandud sinu nimi.”
Ennustus seitsmekümnest aastanädalast
Ja kui ma alles rääkisin ja palvetasin ja tunnistasin oma pattu ja oma Iisraeli rahva pattu ja heitsin oma anumise Issanda, oma Jumala palge ette mu Jumala püha mäe pärast,
kui ma alles palves rääkisin, siis tuli see mees, Gabriel, keda ma nägemuses varem olin näinud, kiiresti lennates mu juurde õhtuse ohvri ajal.
Ta õpetas mind ja rääkis minuga ning ütles: „Taaniel, nüüd olen ma tulnud sind targaks tegema.
Su anumiste algul läks Sõna välja ja mina olen tulnud teatama, et sa oled armastust väärt. Seepärast pane tähele Sõna ja õpi mõistma nägemust!
Seitsekümmend aastanädalat on seatud su rahvale ja su pühale linnale üleastumise lõpetamiseks, patule piiri panemiseks ja süüteo lepitamiseks, igavese õiguse toomiseks, nägemuse ja prohveti kinnitamiseks ja Kõigepühama võidmiseks.
Ja tea ning mõista: alates sõna tulemisest Jeruusalemma taastamiseks ja ülesehitamiseks kuni võitud vürstini on seitse aastanädalat; ja kuuskümmend kaks aastanädalat - siis on see jälle üles ehitatud turgude ja vallikraavidega, kuigi aegade surve all. Ja aegade lõpus,
pärast kuutkümmend kahte aastanädalat, kaotatakse võitu ja teda ei ole enam; linna ja pühamu hävitab ühe saabuva vürsti rahvas; ent lõpp tuleb uputusega ja lõpuks on sõda: hävitus on määratud.
Ja ta teeb paljudega kindla lepingu üheks aastanädalaks; poole aastanädala pealt ta lõpetab tapa- ja roaohvri; hävitaja tuleb koletise tiibadel, kuni määratud lõpp voolab üle hävitaja.””
Taanieli nägemus Hiddekeli jõe kaldal
Pärsia kuninga Koorese kolmandal aastal ilmutati Taanielile, kellele oli pandud nimeks Beltsassar, üks sõnum; ja see sõnum on tõsi ning tähendab suurt vaeva. Ta pani sõnumit tähele ja õppis nägemust mõistma.
„Neil päevil olin mina, Taaniel, leinanud kolm nädalat.
Maiusrooga ma ei söönud ja liha ega veini ei tulnud mu suhu, ja ma ei võidnud ennast hoopiski mitte, kuni kolme nädala päevad olid täis saanud.
Ja esimese kuu kahekümne neljandal päeval olin ma suure jõe, Hiddekeli kaldal.
Ja ma tõstsin oma silmad üles ning vaatasin, ja ennäe, seal oli üks mees, linased riided seljas ja niuded vöötatud Uufase kullaga.
Ta ihu oli nagu krüsoliit ja ta pale oli välgutaoline, ta silmad olid nagu tulelondid, ta käsivarred ja jalad hiilgasid vase sarnaselt; ja ta sõnad kõlasid nagu rahvahulga rõkkamine.
Mina, Taaniel, nägin üksi seda nägemust, aga mehed, kes olid koos minuga, seda nägemust ei näinud; ometi valdas neid suur hirm ja nad jooksid peitu.
Ma jäin üksi. Ja kui ma nägin seda suurt nägemust, siis ei olnud mul enam rammu, mu näojume muutus kaameks ja ma jäin jõuetuks.
Ja ma kuulsin tema sõnade kõla; ja kui ma tema sõnade kõla kuulsin, langesin ma sügavas tardumuses silmili maha, nägu vastu maad.
Ja vaata, üks käsi puudutas mind ja raputas mind tõusma põlvili ja käpukile.
Ja ta ütles mulle: „Taaniel, armas mees, pane tähele sõnu, mis ma sulle räägin, ja seisa seal, kus sa seisid, sest mind on nüüd läkitatud sinu juurde!” Ja kui ta minuga neid sõnu rääkis, seisin ma värisedes.
Ja ta ütles mulle: „Ära karda, Taaniel, sest esimesest päevast peale, kui sa andsid oma südame, et mõista ja olla alandlik oma Jumala ees, võeti su sõnu kuulda; ja ma olen tulnud su sõnade pärast!
Pärsia kuningriigi kaitseingel pani mulle vastu kakskümmend üks päeva; aga vaata, Miikael, üks peainglitest, tuli mulle appi ja ma jäin sinna, Pärsia kuningate kaitseingli juurde,
ja tulin sulle õpetama seda, mis rahvale juhtub viimseil päevil, sest on veelgi üks nägemus neiks päeviks.”
Ja kui ta minuga nõnda rääkis, lõin ma oma silmad maha ja vaikisin.
Ja vaata, nagu oleks üks inimkäsi puudutanud mu huuli; ja ma avasin suu ja rääkisin ning ütlesin sellele, kes seisis mu kohal: „Mu isand, nägemus on täitnud mind hirmuga ja mul ei ole enam jõudu.
Ja kuidas võikski mu isanda sulane rääkida isandaga? Sest mul ei ole ikka veel jõudu ja mu hing on üha kinni.”
Siis puudutas see inimesesarnane mind jälle ja turgutas mind.
Ja ta ütles: „Ära karda, armas mees, rahu olgu sulle! Ole julge! Ole julge!” Ja kui ta minuga rääkis, tundsin ma ennast tugevana ja ütlesin: „Rääkigu mu isand, sest sa oled mind turgutanud!”
Ja tema ütles: „Kas sa tead, mispärast ma su juurde olen tulnud? Aga nüüd ma lähen tagasi, võitlema Pärsia kaitseingliga, ja kui ma temaga valmis saan, vaata, siis tuleb Kreeka kaitseingel.
Ometi tahan ma sulle teada anda, mis on kirjutatud tõeraamatusse! Ei ole ühtegi, kes aitaks mind nende vastu, kui ainult teie kaitseingel Miikael.
Põhja ja Lõuna kuningad
Ja ma seisin meedlase Daarjavese esimesel aastal temale toeks ning kaitseks.
Ja nüüd ma annan sulle teada tõe: vaata, veel kolm kuningat tõuseb Pärsias ja neljas soetab suurema rikkuse kui kõik muud; ja kui ta oma rikkuse tõttu on saanud vägevaks, paneb ta kõik liikuma Kreeka kuningriigi vastu.
Siis tõuseb kangelaskuningas, valitseb suure võimuga ja teeb, mida tahab.
Aga niipea kui ta on tõusnud, murdub ta kuningriik ja jaguneb taeva nelja tuule poole, aga mitte tema järglastele ja mitte selle võimuga, millega ta valitses; sest tema kuningriik kistakse ära ja saab teistele, aga mitte neile.
Ja Lõuna kuningas saab vägevaks, samuti üks tema vürstidest; aga see saab temast vägevamaks ja valitseb: tema valitsus on suur.
Ja aastate pärast teevad nad liidu ja Lõuna kuninga tütar läheb Põhja kuninga juurde rahu tegema; aga tema käsivarrel ei ole jõudu ning tema ja ta sugu ei jää püsima, vaid ta antakse ära, tema ja ta saatjaskond, tema sigitaja ja see, kes teda kosis.
Sel ajal tõuseb üks võsu tema juurest ta asemele ja tuleb sõjaväe vastu ning tungib Põhja kuninga kindlustesse, talitab nendega, nagu tahab, ja saab vägevaks.
Nende jumaladki ja nende valatud kujud ning hõbedast ja kullast ihaldusväärsed asjad viib ta saagina Egiptusesse; siis ta jätab Põhja kuninga mõneks aastaks rahule.
See tuleb küll Lõuna kuninga riiki, ent peab omaenese maale tagasi minema.
Aga tema pojad varustavad ja koguvad suuri sõjaväehulki; ja üks neist tuleb temale kallale, ujutab maa üle ja käib läbi; siis ta tuleb uuesti ja tungib kuni tema kindluseni.
Siis vihastab Lõuna kuningas ja läheb ning sõdib temaga, Põhja kuningaga; too ajab kokku suure väehulga, aga see väehulk antakse Lõuna kuninga kätte.
Ja kui see väehulk on võetud, siis läheb ta süda ülbeks; ta tapab palju tuhandeid, aga võitu ei saa.
Ja jälle ajab Põhja kuningas kokku väehulga, mis on suurem kui endine, ja mõne aasta pärast tuleb ta temale kallale suure sõjaväe ja rikkaliku vooriga.
Ja sel ajal tõusevad paljud Lõuna kuninga vastu; ja sinu oma rahvast tõuseb vägivallamehi, et nägemus läheks tõeks, nad ise aga langevad.
Ja Põhja kuningas tuleb ja kuhjab piiramisvalli ning vallutab kindlustatud linna; Lõuna sõjaväed ei pea vastu ega ole ta valitute väel püsimiseks jõudu.
Ja see, kes tuleb tema vastu, talitab oma heaksarvamise järgi ja ükski ei suuda seisma jääda tema ees; ta asub ilusale maale ja lõpp on tema käe läbi.
Siis ta pöörab oma näo, et Lõuna kuningas võiks tulla kogu oma kuningriigi võimsusega; ja ta mõtted on õiged ja ta teostab nad, ning annab temale naiseks oma tütre, et seda maad hävitada; aga see ei toimu ega lähe tal korda.
Siis ta pöörab oma näo saarte poole ja vallutab paljud; aga üks väepealik teeb ta pilkamisele lõpu, tõesti, ta tasub temale ta pilkamise eest.
Siis ta pöörab näo tagasi maa kindluste poole, aga ta komistab ja langeb ning teda ei ole enam.
Ja tema asemele tõuseb keegi, kes paneb maksunõudja kõige suursugusemat kuningriiki läbi käima, aga mõne aja pärast ta murdub, ent mitte viha ega sõja läbi.
Ja tema asemele tõuseb üks kõlvatu, kellele ei ole antud kuninglikku väärikust; aga ta tuleb ootamatult ja haarab libekeelsusega kuningriigi enesele.
Sõjaväed uhutakse sootuks tema eest ja murtakse, nõndasamuti ka lepinguvürst.
Niipea kui temaga on tehtud leping, teeb ta pettust; ja ta läheb ning saab vähese rahvaga vägevaks.
Ootamatult tungib ta maa viljakamasse ossa ja teeb, mida ta isad ja isade isad ei ole teinud; pillub omadele kokkuröövitud saaki ja vara. Ja ta sepitseb plaane kindlustatud linnade vastu, aga ainult pisut aega.
Ja ta õhutab oma jõudu ning julgust, et minna Lõuna kuninga vastu suure sõjaväega; ka Lõuna kuningas valmistub sõjaks suure ja väga tugeva sõjaväega, aga see ei suuda vastu panna, sest tema vastu sepitsetakse vandenõu.
Need, kes ta lauas söövad, murravad tema, ta sõjavägi uhutakse ära ja paljud langevad mahalööduina.
Mõlemad kuningad mõtlevad südames kurja ja räägivad valet ühes lauas istudeski. Aga see ei õnnestu, sest lõpp tuleb alles määratud ajal.
Ja ta läheb tagasi oma maale suure varandusega, aga ta süda on püha lepingu vastu; ta teeb, mida tahab, ja läheb tagasi oma maale.
Määratud ajal tuleb ta jälle Lõunasse, aga teisel korral ei sünni nõnda nagu esimesel korral.
Sest kittide laevad tulevad tema vastu ja ta lööb kartma ning läheb tagasi, sajatades püha lepingut; ja ta jätkab tegutsemist ning pöördub nende poole, kes loobuvad pühast lepingust.
Ja tema poolt saadetud sõjaväed tulevad ja teotavad pühamut, kindlat linna; nad kõrvaldavad alalise ohvri ja panevad sinna hävituse koletise.
Ja oma libekeelsusega ta hukutab lepingurikkujaid, aga see rahvas, kes tunneb oma Jumalat, jääb kindlaks ja tegutseb.
Ja mõistlikud rahva hulgast õpetavad paljusid, kuigi neid mõnda aega jälitatakse mõõga ja tulega, vangipanekuga ja riisumisega.
Sel ajal, kui neid jälitatakse, saavad nad vähest abi, ja paljud hoiduvad libekeelsuses nende poole.
Ja mõistlikest langevad mõned, et neid sulatada ja puhastada ja valgeks teha lõpuajaks, sest määratud aeg viibib veel.
Ja kuningas teeb, mida tahab, ja ta ülistab ennast ning suurustab iga jumala ees, isegi jumalate Jumala vastu räägib ta kuulmatuid asju; ja see õnnestub tal, kuni viha on teostunud, sest mis on otsustatud, see sünnib.
Ja ta ei hooli oma vanemate jumalaist, ka mitte sellest, keda naised armastavad, ja ta ei hooli ühestki muust jumalast, vaid suurustab nende kõigi ees
ja austab selle asemel kindluste jumalat; jumalat, keda ta vanemad ei tundnud, austab ta kulla ja hõbedaga, kalliskivide ja väärtasjadega.
Ja ta teeb kindlustatud linnu koos võõra jumalaga; kes teda tunnustavad, neid austab ta väga ja paneb valitsema paljude üle ning jagab neile tasuks maad.
Aga lõpuajal põrkab Lõuna kuningas temaga kokku ja Põhja kuningas tormab temale kallale sõjavankrite, ratsanike ja paljude laevadega; ta tungib tema maadesse, ujutab need üle ja käib neist läbi.
Ja ta tungib ilusale maale ning kümned tuhanded langevad. Aga Edom, Moab ja suurem osa ammonlastest pääsevad tema käest.
Ja ta sirutab käe maade järele ja Egiptusemaa ei pääse.
Ja ta valitseb kulla ja hõbeda varandusi ja kõiki Egiptuse väärtasju; ja liibüalased ja etiooplased on tema saatjaskonnas.
Aga sõnumid idast ja põhjast teevad talle hirmu ja ta läheb ära suures vihas, hukkama ja hävitama paljusid.
Ja ta lööb oma toredad telgid üles mere ja püha ilumäe vahele; aga tema lõpp tuleb ja ükski ei aita teda.
Lõpuaeg
Ja sel ajal tõuseb Miikael, see suur vürst, kes seisab su rahva laste eest. Siis on kitsas aeg, millist ei ole olnud rahvaste algusest peale kuni selle ajani; aga sel ajal päästetakse su rahvas, kõik, keda leitakse olevat raamatusse kirjutatud.
Ja paljud neist, kes magavad mulla põrmus, ärkavad: ühed igaveseks eluks ja teised teotuseks, igaveseks põlastuseks.
Siis paistavad mõistlikud nagu taevalaotuse hiilgus, ja need, kes saadavad paljusid õiguse teele, otsekui tähed ikka ja igavesti.
Aga sina, Taaniel, pea need sõnad saladuses ja pane raamat pitseriga kinni lõpuajaks! Siis uurivad seda paljud ja äratundmine süveneb.”
Ja mina, Taaniel, vaatasin, ja ennäe, veel kaks inglit seisid seal, üks jõe siinpoolsel kaldal ja teine jõe sealpoolsel kaldal.
Ja üks küsis linases riides mehelt, kes oli jõe vete kohal: „Kui kaua tuleb oodata nende imede lõppu?”
Siis ma kuulsin linases riides meest, kes oli jõe vete kohal, kuidas ta oma paremat ja vasakut kätt taeva poole tõstes vandus selle juures, kes igavesti elab: „Tõesti, aeg, ajad ja pool aega! Ja kui püha rahva jõu hävitus on lõpule jõudnud, siis teostuvad need kõik.”
Ma kuulsin, aga ei mõistnud, ja ma küsisin: „Mu isand, missugune on nende lõpp?”
Aga ta ütles: „Mine, Taaniel, sest need sõnad jäävad saladusse ja pitseriga kinnipanduks kuni lõpuajani!
Paljusid puhastatakse, tehakse valgeks ja sulatatakse, aga õelad teevad õelust ja ükski õel ei mõista seda; aga mõistlikud mõistavad küll.
Ja alates sellest ajast, kui kõrvaldatakse alaline ohver ja sinna pannakse hävituse koletis, on tuhat kakssada üheksakümmend päeva.
Õnnis on see, kes ootab ja elab üle tuhat kolmsada kolmkümmend viis päeva.
Aga sina mine lõpule vastu ja puhka ning tõuse oma liisuosaks päevade lõpus!”
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible