И во вре́мя о́но воста́нетъ Михаи́лъ кня́зь вели́кiй стоя́й о сынѣ́хъ люді́й твои́хъ: и бу́детъ вре́мя ско́рби, ско́рбь, якова́ не бы́сть, отне́лѣже созда́ся язы́къ на земли́, да́же до вре́мене о́наго: и въ то́ вре́мя спасу́тся лю́дiе твои́ вси́, обрѣ́тшiися впи́сани въ кни́зѣ,

и мно́зи от спя́щихъ въ земнѣ́й пе́рсти воста́нутъ, сі́и въ жи́знь вѣ́чную, а о́нiи во укори́зну и въ стыдѣ́нiе вѣ́чное.

И смы́слящiи просвѣтя́тся а́ки свѣ́тлость тве́рди, и от пра́ведныхъ мно́гихъ а́ки звѣ́зды во вѣ́ки и еще́.

Ты́ же, данiи́ле, загради́ словеса́ и запеча́тай кни́ги до вре́мене сконча́нiя, до́ндеже науча́тся мно́зи, и умно́жится вѣ́дѣнiе.

И ви́дѣхъ а́зъ данiи́лъ, и се́, два́ и́нiи стоя́ху, еди́нъ о сiю́ страну́ у́стiя рѣки́, а другі́й объ ону́ страну́ у́стiя рѣки́.

И рече́ къ му́жу оболче́нному въ ри́зу льня́ну, и́же бя́ше верху́ воды́ рѣчны́я: доко́лѣ оконча́нiе чуде́съ, я́же ре́клъ еси́?

И слы́шахъ от му́жа оболче́ннаго въ ри́зу льня́ну, и́же бя́ще верху́ воды́ рѣчны́я, и воздви́же десни́цу свою́ и шу́йцу свою́ на не́бо и кля́тся живу́щимъ во вѣ́ки, я́ко во вре́мя и во времена́ и въ по́лъ вре́мене, егда́ сконча́ется разсы́панiе руки́ люді́й освяще́нныхъ, и увѣ́дятъ сiя́ вся́.

А́зъ же слы́шахъ, и не разумѣ́хъ, и рѣ́хъ: го́споди, что́ послѣ́дняя си́хъ?

И рече́: гряди́, данiи́ле, я́ко загражде́на словеса́ и запеча́тана да́же до конца́ вре́мене:

избра́нни бу́дутъ и убѣля́тся, и а́ки огне́мъ искуся́тся и освятя́тся мно́зи: и собеззако́ннуютъ беззако́нницы, и не уразумѣ́ютъ вси́ нечести́вiи, но у́мнiи уразумѣ́ютъ:

от вре́мене же премѣ́ненiя же́ртвы всегда́шнiя, и да́стся ме́рзость запустѣ́нiя на дни́ ты́сяща двѣ́сти де́вятьдесятъ:

блаже́нъ терпя́й и дости́гнувый до дні́й ты́сящи тре́хъ со́тъ три́десяти пяти́:

ты́ же иди́ и почива́й: еще́ бо дні́е су́ть и часы́ во исполне́нiе сконча́нiя, и почі́еши, и воста́неши въ жре́бiй тво́й, въ сконча́нiе дні́й.

Синодальный

1 «Время тяжкое». 3 Разумные «будут сиять, как светила на тверди». 4 Книга запечатана «до последнего времени». 5 Муж в льняной одежде объявил «время, времена и полувремя».

И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего; и наступит время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как существуют люди, до сего времени; но спасутся в это время из народа твоего все, которые найдены будут записанными в книге.

И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление.

И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда.

А ты, Даниил, сокрой слова сии и запечатай книгу сию до последнего времени; многие прочитают ее, и умножится ведение».

Тогда я, Даниил, посмотрел, и вот, стоят двое других, один на этом берегу реки, другой на том берегу реки.

И один сказал мужу в льняной одежде, который стоял над водами реки: «когда будет конец этих чудных происшествий?»

И слышал я, как муж в льняной одежде, находившийся над водами реки, подняв правую и левую руку к небу, клялся Живущим вовеки, что к концу времени и времен и полувремени, и по совершенном низложении силы народа святого, все это совершится.

Я слышал это, но не понял, и потому сказал: «господин мой! что же после этого будет?»

И отвечал он: «иди, Даниил; ибо сокрыты и запечатаны слова сии до последнего времени.

Многие очистятся, убелятся и переплавлены будут в искушении; нечестивые же будут поступать нечестиво, и не уразумеет сего никто из нечестивых, а мудрые уразумеют.

Со времени прекращения ежедневной жертвы и поставления мерзости запустения пройдет тысяча двести девяносто дней.

Блажен, кто ожидает и достигнет тысячи трехсот тридцати пяти дней.

А ты иди к твоему концу и упокоишься, и восстанешь для получения твоего жребия в конце дней».

Эстонский

Lõpuaeg
Ja sel ajal tõuseb Miikael, see suur vürst, kes seisab su rahva laste eest. Siis on kitsas aeg, millist ei ole olnud rahvaste algusest peale kuni selle ajani; aga sel ajal päästetakse su rahvas, kõik, keda leitakse olevat raamatusse kirjutatud.

Ja paljud neist, kes magavad mulla põrmus, ärkavad: ühed igaveseks eluks ja teised teotuseks, igaveseks põlastuseks.

Siis paistavad mõistlikud nagu taevalaotuse hiilgus, ja need, kes saadavad paljusid õiguse teele, otsekui tähed ikka ja igavesti.

Aga sina, Taaniel, pea need sõnad saladuses ja pane raamat pitseriga kinni lõpuajaks! Siis uurivad seda paljud ja äratundmine süveneb.”

Ja mina, Taaniel, vaatasin, ja ennäe, veel kaks inglit seisid seal, üks jõe siinpoolsel kaldal ja teine jõe sealpoolsel kaldal.

Ja üks küsis linases riides mehelt, kes oli jõe vete kohal: „Kui kaua tuleb oodata nende imede lõppu?”

Siis ma kuulsin linases riides meest, kes oli jõe vete kohal, kuidas ta oma paremat ja vasakut kätt taeva poole tõstes vandus selle juures, kes igavesti elab: „Tõesti, aeg, ajad ja pool aega! Ja kui püha rahva jõu hävitus on lõpule jõudnud, siis teostuvad need kõik.”

Ma kuulsin, aga ei mõistnud, ja ma küsisin: „Mu isand, missugune on nende lõpp?”

Aga ta ütles: „Mine, Taaniel, sest need sõnad jäävad saladusse ja pitseriga kinnipanduks kuni lõpuajani!

Paljusid puhastatakse, tehakse valgeks ja sulatatakse, aga õelad teevad õelust ja ükski õel ei mõista seda; aga mõistlikud mõistavad küll.

Ja alates sellest ajast, kui kõrvaldatakse alaline ohver ja sinna pannakse hävituse koletis, on tuhat kakssada üheksakümmend päeva.

Õnnis on see, kes ootab ja elab üle tuhat kolmsada kolmkümmend viis päeva.

Aga sina mine lõpule vastu ja puhka ning tõuse oma liisuosaks päevade lõpus!”

Греческий [Greek (Koine)]

Языки

καὶ ἐν τῷ καιρῷ ἐκείνῳ ἀναστήσεται Μιχαηλ ὁ ἄρχων ὁ μέγας ὁ ἑστηκὼς ἐπὶ τοὺς υἱοὺς τοῦ λαοῦ σου καὶ ἔσται καιρὸς θλίψεως θλῖψις οἵα οὐ γέγονεν ἀφ᾿ οὗ γεγένηται ἔθνος ἐπὶ τῆς γῆς ἕως τοῦ καιροῦ ἐκείνου καὶ ἐν τῷ καιρῷ ἐκείνῳ σωθήσεται ὁ λαός σου πᾶς ὁ εὑρεθεὶς γεγραμμένος ἐν τῇ βίβλῳ

καὶ πολλοὶ τῶν καθευδόντων ἐν γῆς χώματι ἐξεγερθήσονται οὗτοι εἰς ζωὴν αἰώνιον καὶ οὗτοι εἰς ὀνειδισμὸν καὶ εἰς αἰσχύνην αἰώνιον

καὶ οἱ συνιέντες ἐκλάμψουσιν ὡς ἡ λαμπρότης τοῦ στερεώματος καὶ ἀπὸ τῶν δικαίων τῶν πολλῶν ὡς οἱ ἀστέρες εἰς τοὺς αἰῶνας καὶ ἔτι

καὶ σύ Δανιηλ ἔμφραξον τοὺς λόγους καὶ σφράγισον τὸ βιβλίον ἕως καιροῦ συντελείας ἕως διδαχθῶσιν πολλοὶ καὶ πληθυνθῇ ἡ γνῶσις

καὶ εἶδον ἐγὼ Δανιηλ καὶ ἰδοὺ δύο ἕτεροι εἱστήκεισαν εἷς ἐντεῦθεν τοῦ χείλους τοῦ ποταμοῦ καὶ εἷς ἐντεῦθεν τοῦ χείλους τοῦ ποταμοῦ

καὶ εἶπεν τῷ ἀνδρὶ τῷ ἐνδεδυμένῳ τὰ βαδδιν ὃς ἦν ἐπάνω τοῦ ὕδατος τοῦ ποταμοῦ ἕως πότε τὸ πέρας ὧν εἴρηκας τῶν θαυμασίων

καὶ ἤκουσα τοῦ ἀνδρὸς τοῦ ἐνδεδυμένου τὰ βαδδιν ὃς ἦν ἐπάνω τοῦ ὕδατος τοῦ ποταμοῦ καὶ ὕψωσεν τὴν δεξιὰν αὐτοῦ καὶ τὴν ἀριστερὰν αὐτοῦ εἰς τὸν οὐρανὸν καὶ ὤμοσεν ἐν τῷ ζῶντι τὸν αἰῶνα ὅτι εἰς καιρὸν καιρῶν καὶ ἥμισυ καιροῦ ἐν τῷ συντελεσθῆναι διασκορπισμὸν χειρὸς λαοῦ ἡγιασμένου γνώσονται πάντα ταῦτα

καὶ ἐγὼ ἤκουσα καὶ οὐ συνῆκα καὶ εἶπα κύριε τί τὰ ἔσχατα τούτων

καὶ εἶπεν δεῦρο Δανιηλ ὅτι ἐμπεφραγμένοι καὶ ἐσφραγισμένοι οἱ λόγοι ἕως καιροῦ πέρας

ἐκλεγῶσιν καὶ ἐκλευκανθῶσιν καὶ πυρωθῶσιν πολλοί καὶ ἀνομήσωσιν ἄνομοι καὶ οὐ συνήσουσιν πάντες ἄνομοι καὶ οἱ νοήμονες συνήσουσιν

καὶ ἀπὸ καιροῦ παραλλάξεως τοῦ ἐνδελεχισμοῦ καὶ τοῦ δοθῆναι βδέλυγμα ἐρημώσεως ἡμέραι χίλιαι διακόσιαι ἐνενήκοντα

μακάριος ὁ ὑπομένων καὶ φθάσας εἰς ἡμέρας χιλίας τριακοσίας τριάκοντα πέντε

καὶ σὺ δεῦρο καὶ ἀναπαύου ἔτι γὰρ ἡμέραι εἰς ἀναπλήρωσιν συντελείας καὶ ἀναστήσῃ εἰς τὸν κλῆρόν σου εἰς συντέλειαν ἡμερῶν