1 Навуходоносор созывает своих мудрецов, чтобы разъяснить его сон. 4 Сон был забыт. 7 Мудрецы не могут разъяснить сон и обречены на смерть. 14 Даниил просит дать ему время и ищет помощи Божией. 19 Даниил благословляет Бога за дарование ему откровения о сне. 25 Он указывает на помощь «Бога на небесах». 31 Истукан и камень, разбивший его. 36 Пять царств; последнее «во веки не разрушится». 46 Навуходоносор признает «Бога богов» и возвышает Даниила.

Во второй год царствования Навуходоносора снились Навуходоносору сны, и возмутился дух его, и сон удалился от него.

И велел царь созвать тайноведцев, и гадателей, и чародеев, и Халдеев, чтобы они рассказали царю сновидения его. Они пришли, и стали перед царем.

И сказал им царь: сон снился мне, и тревожится дух мой; желаю знать этот сон.

И сказали Халдеи царю по-арамейски: царь! вовеки живи! скажи сон рабам твоим, и мы объясним значение его.

Отвечал царь и сказал Халдеям: слово отступило от меня; если вы не скажете мне сновидения и значения его, то в куски будете изрублены, и домы ваши обратятся в развалины.

Если же расскажете сон и значение его, то получите от меня дары, награду и великую почесть; итак скажите мне сон и значение его.

Они вторично отвечали и сказали: да скажет царь рабам своим сновидение, и мы объясним его значение.

Отвечал царь и сказал: верно знаю, что вы хотите выиграть время, потому что видите, что слово отступило от меня.

Так как вы не объявляете мне сновидения, то у вас один умысел: вы собираетесь сказать мне ложь и обман, пока минет время; итак расскажите мне сон, и тогда я узнаю, что вы можете объяснить мне и значение его.

Халдеи отвечали царю и сказали: нет на земле человека, который мог бы открыть это дело царю, и потому ни один царь, великий и могущественный, не требовал подобного ни от какого тайноведца, гадателя и Халдея.

Дело, которого царь требует, так трудно, что никто другой не может открыть его царю, кроме богов, которых обитание не с плотью.

Рассвирепел царь и сильно разгневался на это, и приказал истребить всех мудрецов Вавилонских.

Когда вышло это повеление, чтобы убивать мудрецов, искали Даниила и товарищей его, чтобы умертвить их.

Тогда Даниил обратился с советом и мудростью к Ариоху, начальнику царских телохранителей, который вышел убивать мудрецов Вавилонских;

и спросил Ариоха, сильного при царе: «почему такое грозное повеление от царя?» Тогда Ариох рассказал все дело Даниилу.

И Даниил вошел, и упросил царя дать ему время, и он представит царю толкование сна.

Даниил пришел в дом свой, и рассказал дело Анании, Мисаилу и Азарии, товарищам своим,

чтобы они просили милости у Бога небесного об этой тайне, дабы Даниил и товарищи его не погибли с прочими мудрецами Вавилонскими.

И тогда открыта была тайна Даниилу в ночном видении, и Даниил благословил Бога небесного.

И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! ибо у Него мудрость и сила;

Он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей; дает мудрость мудрым и разумение разумным;

Он открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке, и свет обитает с Ним.

Славлю и величаю Тебя, Боже отцов моих, что Ты даровал мне мудрость и силу и открыл мне то, о чем мы молили Тебя; ибо Ты открыл нам дело царя.

После сего Даниил вошел к Ариоху, которому царь повелел умертвить мудрецов Вавилонских, пришел и сказал ему: не убивай мудрецов Вавилонских; введи меня к царю, и я открою значение сна.

Тогда Ариох немедленно привел Даниила к царю и сказал ему: я нашел из пленных сынов Иудеи человека, который может открыть царю значение сна.

Царь сказал Даниилу, который назван был Валтасаром: можешь ли ты сказать мне сон, который я видел, и значение его?

Даниил отвечал царю и сказал: тайны, о которой царь спрашивает, не могут открыть царю ни мудрецы, ни обаятели, ни тайноведцы, ни гадатели.

Но есть на небесах Бог, открывающий тайны; и Он открыл царю Навуходоносору, что будет в последние дни. Сон твой и видения главы твоей на ложе твоем были такие:

ты, царь, на ложе твоем думал о том, что будет после сего? и Открывающий тайны показал тебе то, что будет.

А мне тайна сия открыта не потому, чтобы я был мудрее всех живущих, но для того, чтобы открыто было царю разумение и чтобы ты узнал помышления сердца твоего.

Тебе, царь, было такое видение: вот, какой-то большой истукан; огромный был этот истукан, в чрезвычайном блеске стоял он пред тобою, и страшен был вид его.

У этого истукана голова была из чистого золота, грудь его и руки его – из серебра, чрево его и бедра его медные,

голени его железные, ноги его частью железные, частью глиняные.

Ты видел его, доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их.

Тогда все вместе раздробилось: железо, глина, медь, серебро и золото сделались как прах на летних гумнах, и ветер унес их, и следа не осталось от них; а камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю.

Вот сон! Скажем пред царем и значение его.

Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу,

и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты – это золотая голова!

После тебя восстанет другое царство, ниже твоего, и еще третье царство, медное, которое будет владычествовать над всею землею.

А четвертое царство будет крепко, как железо; ибо как железо разбивает и раздробляет все, так и оно, подобно всесокрушающему железу, будет раздроблять и сокрушать.

А что ты видел ноги и пальцы на ногах частью из глины горшечной, а частью из железа, то будет царство разделенное, и в нем останется несколько крепости железа, так как ты видел железо, смешанное с горшечною глиною.

И как персты ног были частью из железа, а частью из глины, так и царство будет частью крепкое, частью хрупкое.

А что ты видел железо, смешанное с глиною горшечною, это значит, что они смешаются через семя человеческое, но не сольются одно с другим, как железо не смешивается с глиною.

И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно,

так как ты видел, что камень отторгнут был от горы не руками и раздробил железо, медь, глину, серебро и золото. Великий Бог дал знать царю, что будет после сего. И верен этот сон, и точно истолкование его!

Тогда царь Навуходоносор пал на лице свое и поклонился Даниилу, и велел принести ему дары и благовонные курения.

И сказал царь Даниилу: истинно Бог ваш есть Бог богов и Владыка царей, открывающий тайны, когда ты мог открыть эту тайну!

Тогда возвысил царь Даниила и дал ему много больших подарков, и поставил его над всею областью Вавилонскою и главным начальником над всеми мудрецами Вавилонскими.

Но Даниил просил царя, и он поставил Седраха, Мисаха и Авденаго над делами страны Вавилонской, а Даниил остался при дворе царя.

Церковнославянский (рус)

Въ лѣ́то второ́е ца́рства Навуходоно́сорова, со́нiе ви́дѣ Навуходоно́соръ, и ужасе́ся ду́хъ его́, и со́нъ его́ отступи́ от него́:

и рече́ ца́рь призва́ти обая́телей и волхво́въ, и чародѣ́евъ и халде́евъ, е́же возвѣсти́ти царю́ со́нъ его́. И прiидо́ша и ста́ша предъ царе́мъ.

И рече́ и́мъ ца́рь: ви́дѣхъ со́нъ, и ужасе́ся ду́хъ мо́й, е́же уразумѣ́ти со́нъ.

И глаго́лаше халде́е Си́рски царе́ви: царю́, во вѣ́ки живи́: ты́ повѣ́ждь со́нъ рабо́мъ твои́мъ, и сказа́нiе его́ возвѣсти́мъ ти́.

Отвѣща́ же ца́рь халде́омъ и рече́: сло́во отступи́ло е́сть от мене́: а́ще у́бо не возвѣстите́ ми́ сна́ и сказа́нiя его́, въ па́губу бу́дете, и до́мове ва́ши разгра́бятся:

а́ще же со́нъ и сказа́нiе его́ возвѣстите́ мнѣ́, дая́нiя и да́ры и че́сть мно́гу прiи́мете от мене́: то́чiю со́нъ и сказа́нiе его́ возвѣсти́те мнѣ́.

И отвѣща́ша второ́е и рѣ́ша: ца́рь да повѣ́сть со́нъ рабо́мъ свои́мъ, и сказа́нiе его́ возвѣсти́мъ ему́.

И отвѣща́ ца́рь и рече́: пои́стиннѣ вѣ́мъ а́зъ, я́ко вре́мя вы́ [то́чiю] искупу́ете, поне́же ви́дите, я́ко отступи́ло е́сть сло́во от мене́:

а́ще у́бо сна́ не возвѣстите́ мнѣ́, вѣ́мъ, я́ко сло́во ло́жно и растлѣ́нно совѣща́стеся рещи́ предо мно́ю, до́ндеже вре́мя мине́тъ: со́нъ мо́й повѣ́дите мнѣ́, и увѣ́мъ, я́ко и сказа́нiе его́ возвѣстите́ мнѣ́.

Отвѣща́ша же па́ки халде́е предъ царе́мъ и рѣ́ша: нѣ́сть человѣ́ка на земли́, и́же сло́во царе́во возмо́жетъ возвѣсти́ти, я́ко вся́къ ца́рь вели́кiй и кня́зь не вопроша́етъ сицева́го словесе́ обая́теля, волхва́ и халде́а:

поне́же сло́во, его́же вопроша́етъ ца́рь, тя́жко, и нѣ́сть друга́го, и́же возвѣсти́тъ е́ предъ царе́мъ, но то́чiю бо́зи, и́хже нѣ́сть житiе́ со вся́кою пло́тiю.

Тогда́ ца́рь въ я́рости и во гнѣ́вѣ мно́зѣ рече́ погуби́ти вся́ му́дрыя вавило́нскiя.

И изы́де повелѣ́нiе, и му́дрiи убива́хуся: и взыска́ша данiи́ла и друго́въ его́ уби́ти я́.

Тогда́ данiи́лъ отвѣща́ совѣ́тъ и ра́зумъ Арiо́ху архимаги́ру ца́рску, и́же изы́де уби́ти му́дрыхъ Вавило́нскихъ,

и вопроша́ше и́ глаго́ля: кня́же царе́въ, о чесо́мъ изы́де изрѣче́нiе безсту́дное от лица́ царе́ва? Возвѣсти́ же Арiо́хъ сло́во данiи́лу.

Данiи́лъ же вни́де и моли́ царя́, я́ко да вре́мя да́стъ ему́, и сказа́нiе его́ возвѣсти́тъ царю́.

И вни́де данiи́лъ въ до́мъ сво́й и возвѣсти́ сло́во Ана́нiи и аза́рiи и Мисаи́лу, друго́мъ свои́мъ:

и щедро́тъ проша́ху у Бо́га небе́снаго о та́йнѣ се́й, я́ко да не поги́бнутъ данiи́лъ и дру́зiе его́ со про́чiими му́дрыми Вавило́нскими.

Тогда́ данiи́лу во снѣ́ но́щiю та́йна откры́ся: и благослови́ данiи́лъ Бо́га небе́снаго

и рече́: бу́ди и́мя Го́спода Бо́га благослове́но от вѣ́ка и до вѣ́ка, я́ко прему́дрость и смы́слъ и крѣ́пость его́ е́сть,

и то́й премѣня́етъ времена́ и лѣ́та, поставля́етъ цари́ и преставля́етъ, дая́й прему́дрость му́дрымъ и ра́зумъ вѣ́дущымъ смышле́нiе:

то́й открыва́етъ глубо́кая и сокрове́нная, свѣ́дый су́щая во тмѣ́ и свѣ́тъ съ ни́мъ е́сть:

тебѣ́, Бо́же отце́въ мои́хъ, исповѣ́даюся и хвалю́, я́ко прему́дрость и си́лу да́лъ ми́ еси́ и возвѣсти́лъ ми́ еси́, я́же проси́хомъ у тебе́, и видѣ́нiе царе́во возвѣсти́лъ ми́ еси́.

И прiи́де данiи́лъ ко Арiо́ху его́же приста́ви ца́рь погуби́ти му́дрыя Вавило́нскiя, и рече́ ему́: му́дрыхъ Вавило́нскихъ не погубля́й, но введи́ мя предъ царя́, и сказа́нiе сна́ возвѣшу́ ему́.

Тогда́ Арiо́хъ съ потща́нiемъ введе́ данiи́ла предъ царя́ и рече́ ему́: обрѣто́хъ му́жа от плѣ́нникъ жидо́вскихъ, и́же сказа́нiе царю́ возвѣсти́тъ.

И отвѣща́ ца́рь и рече́ данiи́лу, ему́же и́мя Валтаса́ръ: мо́жеши ли ми́ возвѣсти́ти со́нъ, его́же ви́дѣхъ, и сказа́нiе его́?

И отвѣща́ данiи́лъ предъ царе́мъ и рече́: та́йны, ея́же ца́рь вопроша́етъ, нѣ́сть му́дрыхъ, волхво́въ, ниже́ обая́телей газари́новъ [си́ла] возвѣсти́ти царю́:

но е́сть Бо́гъ на небе́си открыва́яй та́йны и возвѣсти́ царю́ Навуходоно́сору, и́мже подоба́етъ бы́ти въ послѣ́днiя дни́. Со́нъ тво́й и видѣ́нiе главы́ твоея́ на ло́жи твое́мъ сiе́ е́сть, царю́:

помышле́нiя твоя́ на ло́жи твое́мъ взыдо́ша, чесому́ подоба́етъ бы́ти по си́хъ, и открыва́яй та́йны яви́ тебѣ́, и́мже подоба́етъ бы́ти:

и мнѣ́ не прему́дростiю су́щею во мнѣ́ па́че всѣ́хъ живу́щихъ та́йна сiя́ откры́ся, но ра́ди того́, я́ко да возвѣщу́ сказа́нiе царю́, да уразумѣ́еши размышле́нiя се́рдца твоего́.

Ты́, царю́ ви́дѣлъ еси́: и се́, тѣ́ло еди́но, ве́лiе тѣ́ло о́но, и обли́чiе его́ высоко́, стоя́що предъ лице́мъ твои́мъ, и о́бразъ его́ стра́шенъ:

тѣ́ло, его́же глава́ от зла́та чи́ста, ру́цѣ и пе́рси и мы́шцы его́ сре́бряны, чре́во и сте́гна мѣ́дяна,

го́лени желѣ́зны, но́зѣ, ча́сть у́бо нѣ́кая желѣ́зна и ча́сть нѣ́кая скуде́льна:

ви́дѣлъ еси́, до́ндеже отто́ржеся ка́мень от горы́ безъ ру́къ, и уда́ри тѣ́ло въ но́зѣ желѣ́зны и скуде́льны, и истни́ и́хъ до конца́:

тогда́ сотро́шася вку́пѣ скуде́ль, желѣ́зо, мѣ́дь, сребро́ и зла́то, и бы́сть я́ко пра́хъ от гумна́ лѣ́тня: и взя́тъ я́ премно́гiй вѣ́тръ, и мѣ́сто не обрѣ́теся и́мъ: ка́мень же порази́вый тѣ́ло бы́сть гора́ вели́ка и напо́лни всю́ зе́млю.

Се́й е́сть со́нъ, а сказа́нiе его́ рече́мъ предъ царе́мъ.

Ты́, царю́, ца́рь царе́й, ему́же Бо́гъ небе́сный ца́рство даде́ крѣ́пко и держа́вно и че́стно:

во вся́цѣмъ мѣ́стѣ, идѣ́же живу́тъ сы́нове человѣ́чи и звѣ́рiе по́льстiи, и пти́цы небе́сныя и ры́бы морскі́я да́лъ е́сть въ ру́ку твою́ и поста́вилъ тя́ властели́на всѣ́мъ: ты́ еси́ глава́ злата́я.

И послѣди́ тебе́ воста́нетъ ца́рство друго́е ме́ншее тебе́, е́же е́сть сребро́, ца́рство же тре́тiе, е́же е́сть мѣ́дь, е́же соодолѣ́етъ все́й земли́,

и ца́рство четве́ртое, е́же бу́детъ крѣ́пко а́ки желѣ́зо: я́коже желѣ́зо стончева́етъ и умягча́етъ вся́, та́кожде и то́ истончи́тъ и истни́тъ вся́.

А я́ко ви́дѣлъ еси́ но́зѣ и пе́рсты, ча́сть у́бо нѣ́кую желѣ́зну, ча́сть же нѣ́кую гли́няну, ца́рство раздѣле́но бу́детъ, и от ко́рене желѣ́зна бу́детъ въ не́мъ, я́коже ви́дѣлъ еси́ желѣ́зо смѣ́шено съ гли́ною:

и пе́рсты ножні́и, ча́сть у́бо нѣ́кая желѣ́зна, ча́сть же нѣ́кая гли́няна, ча́сть нѣ́кая ца́рства бу́детъ крѣпка́ и от него́ бу́детъ сокруше́на.

Я́ко ви́дѣлъ еси́ желѣ́зо смѣ́шено со гли́ною, смѣ́шены бу́дутъ во пле́мени человѣ́чи, и не бу́дутъ прилѣпля́ющеся се́й къ сему́, я́коже желѣ́зо не смѣша́ется со гли́ною.

И во дне́хъ царе́й тѣ́хъ возста́витъ Бо́гъ небе́сный ца́рство, е́же во вѣ́ки не разсы́плется, и ца́рство его́ лю́демъ инѣ́мъ не оста́нется, истни́тъ и развѣ́етъ вся́ ца́рства, то́е же ста́нетъ во вѣ́ки,

я́коже ви́дѣлъ еси́, я́ко отсѣче́ся от горы́ ка́мень безъ ру́къ и истни́ гли́ну, желѣ́зо, мѣ́дь, сребро́, зла́то. Бо́гъ вели́кiй возвѣсти́ царю́, и́мже подоба́етъ бы́ти по си́хъ: и и́стиненъ со́нъ, и вѣ́рно сказа́нiе его́.

Тогда́ ца́рь Навуходоно́соръ паде́ на лице́ и поклони́ся данiи́лу, и рече́ да́ры и благово́нiя возлiя́ти ему́.

И отвѣща́въ ца́рь рече́ данiи́лу: пои́стиннѣ Бо́гъ ва́шъ то́й е́сть Бо́гъ бого́въ и Госпо́дь господе́й и Ца́рь царе́й, открыва́яй та́йны, поне́же возмо́глъ еси́ откры́ти та́йну сiю́.

И возвели́чи ца́рь данiи́ла, и да́ры вели́ки и мно́ги даде́ ему́, и поста́ви его́ надъ все́ю страно́ю Вавило́нскою и кня́зя воево́дамъ, надъ всѣ́ми му́дрыми Вавило́нскими.

И данiи́лъ проси́ у царя́ и приста́ви надъ дѣ́лы страны́ Вавило́нскiя седра́ха, Миса́ха и Авденаго́. Данiи́лъ же бя́ше во дворѣ́ царе́вѣ.

Таджикский

Языки

ВА дар соли дуюми подшоҳии Набукаднесар, Набукаднесар хобҳо медид, ва рӯҳи ӯ музтариб шуд, ва хобаш аз ӯ дур шуд.

Ва подшоҳ амр фармуд, ки ғайбдонон ва афсунгарон ва дуохонон ва мунаҷҷимонро бихонанд, то ки онҳо ба подшоҳ хобҳои ӯро бигӯянд. Ва онҳо омада, ба ҳузури подшоҳ истоданд.

Ва подшоҳ ба онҳо гуфт: «Хобе дидам, ва рӯҳи ман музтариб шуд – мехоҳам хобро бидонам».

Ва мунаҷҷимон ба подшоҳ ба забони арамӣ гуфтанд: «То абад зинда бош, эй подшоҳ! Хобро ба бандагони худ бигӯй, ва мо таъбири онро баён хоҳем кард».

Подшоҳ ба мунаҷҷимон ҷавоб гардонда, гуфт: «Аз ҷониби ман чунин қароре қабул шудааст, ки агар хоб ва таъбири онро ба ман ошкор накунед, пора-пора хоҳед шуд, ва хонаҳотон харобазор хоҳад гардид,

Вале агар хоб ва таъбири онро ошкор кунед, тӯҳфаҳо ва инъомҳо ва ҷалоли азиме аз ҷониби ман пайдо хоҳед кард; пас, хоб ва таъбири онро ба ман бигӯед».

Бори дигар онҳо ҷавоб гардонда, гуфтанд: «Подшоҳ хобро ба бандагони худ бигӯяд, ва мо таъбири онро баён хоҳем кард».

Подшоҳ ҷавоб гардонда, гуфт: «Ман яқин медонам, ки шумо фурсат меҷӯед, чун мебинед, ки аз ҷониби ман чунин қароре қабул шудааст,

Ки агар хобро ба ман ошкор накунед, барои шумо фақат як ҳукмнома аст. Суханони дурӯғу ботилро шумо ният доштед ба ҳузури ман бигӯед, то ки вақт мурур намояд; пас, хобро ба ман бигӯед, ва ман хоҳам донист, ки таъбири онро метавонед ба ман ошкор кунед».

Мунаҷҷимон ба ҳузури подшоҳ ҷавоб гардонда, гуфтанд: «Касе бар рӯи замин нест, ки инро тавонад ба подшоҳ ошкор кунад, дар сурате ки ҳеҷ подшоҳи бузург ва пуриқтидор чунин чизро аз ҳеҷ ғайбдон, афсунгар ва мунаҷҷим талаб накардааст.

Ва он чи подшоҳ талаб мекунад, чунон мушкил аст, ки ғайр аз худоёне ки масканашон бо башар нест, ҳеҷ каси дигар наметавонад онро ба ҳузури подшоҳ ошкор кунад».

Аз ин сабаб подшоҳ ба ғазаб омада, бағоят хашмгин шуд ва амр фармуд, ки ҳамаи ҳакимони Бобилро несту нобуд кунанд.

Ва фармон дода шуд, ки ҳакимон бояд кушта шаванд; ва Дониёл ва рафиқонашро ҷустуҷӯ мекарданд, то он шахсонро ба қатл расонанд.

Он гоҳ Дониёл ба сардори посбонони подшоҳ – Арюк, ки барои куштани ҳакимони Бобил берун омада буд, бо машварат ва ҳикмат муроҷиат намуд;

Ба Арюк, ки мансабдоре ба ҳузури подшоҳ буд, рӯ оварда, гуфт: «Чаро аз ҷониби подшоҳ чунин фармони сахт дода шудааст?» Он гоҳ Арюк асли масъаларо ба Дониёл баён намуд.

Ва Дониёл омада, аз подшоҳ илтимос кард, ки ба ӯ мӯҳлат бидиҳад, то таъбири хобро ба подшоҳ ошкор намояд.

Он гоҳ Дониёл ба хонаи худ рафта, ба рафиқонаш Ҳананё, Мишоил ва Азарё дар ин бобат хабар дод,

То аз Худои осмон дар бораи ин роз марҳамат талаб кунанд, то ки Дониёл ва рафиқонаш бо дигар ҳакимони Бобил несту нобуд нашаванд.

Дар он шаб ин роз ба Дониёл дар рӯъё ошкор шуд, ва Дониёл Худои осмонро муборак хонд,

Ва Дониёл сухан ронда, гуфт: «Номи Худо аз азал то абад муборак бод, ки ҳикмат ва қудрат аз они Ӯст!

Ва Ӯ вақтҳо ва замонҳоро тағйир медиҳад, подшоҳонро сарнагун мекунад ва подшоҳонро барқарор менамояд, ба ҳакимон ҳикмат ва ба оқилон дониш мебахшад.

Ӯ чизҳои амиқ ва ниҳонро ошкор мекунад, он чиро, ки дар зулмот аст, медонад, ва нур бо Ӯ сокин аст.

Ман туро, эй Худои падаронам, шукрона ва ҳамд мегӯям, барои он ки ҳикмат ва қудрат ба ман бахшидаӣ, ва алҳол он чиро, ки аз ту илтимос намудем, ба ман ошкор кардӣ, зеро ки масъалаи подшоҳро ба мо ошкор кардӣ».

Баъд аз ин, Дониёл назди Арюк, ки подшоҳ қатли ҳакимони Бобилро ба вай супурда буд, рафт; ва омада, ба вай гуфт: «Ҳакимони Бобилро ба қатл нарасон; маро ба ҳузури подшоҳ бибар, ва ман таъбири хобро ба ӯ баён хоҳам кард».

Он гоҳ Арюк фавран Дониёлро ба ҳузури подшоҳ овард, ва ба ӯ чунин гуфт: «Ман шахсеро аз асирони Яҳудия пайдо кардам, ки вай метавонад таъбири хобро ба подшоҳ бигӯяд».

Дар ҷавоб подшоҳ ба Дониёл, ки Балтшасар ном дошт, гуфт: «Оё ту метавонӣ хоберо, ки ман дидаам, бо таъбири он ба ман бигӯӣ?»

Дониёл ба ҳузури подшоҳ ҷавоб гардонда, гуфт: «Розеро, ки подшоҳ пурсидааст, ҳакимон, афсунгарон, ғайбдонон ва ҷодугарон наметавонанд ба подшоҳ баён намоянд.

Аммо Худое дар осмон ҳаст, ки Ошкоркунандаи розҳост, ва Ӯ подшоҳ Набукаднесарро аз он чи дар айёми охир ба вуқӯъ хоҳад омад, огоҳ кардааст. Хоби ту ва рӯъёи сари ту бар бистари ту ин буд:

Ту, эй подшоҳ, бар бистари худ дар он хусус фикру хаёл кардаӣ, ки баъд аз ин чиҳо ба вуқӯъ хоҳад омад, – ва Ошкоркунандаи розҳо туро аз он чи ба вуқӯъ хоҳад омад, огоҳ кардааст.

Валекин ба ман на аз сабаби ҳикмате ки бештар аз ҳамаи зиндаҳо дорам, ин роз ошкор шудааст, балки аз барои он ки таъбири хоб ба подшоҳ маълум шавад, ва ту фикру хаёли дили худро бидонӣ.

Ту, эй подшоҳ, чунин рӯъёе дидаӣ: инак, як ҳайкали бузург; ин ҳайкали бузург, ки бисёр дурахшон буд, дар рӯ ба рӯи ту меистод, ва намуди саҳмгине дошт.

Сари ин ҳайкал аз тиллои холис, сина ва бозуҳояш аз нуқра, шикам ва ронҳояш аз мис буд;

Соқҳояш аз оҳан, пойҳояш қисман аз оҳан ва қисман аз гил буд.

Ту дидаӣ, ки санге канда шуд, бе он ки дасте расида бошад, ва пойҳои оҳанин ва гилини ҳайкалро зад ва онҳоро гард-гард кард.

Он гоҳ оҳан, гил, мис, нуқра ва тилло якбора гард-гард шуда, мисли коҳрезаи хирмангоҳи тобистон гардид, ва бод онҳоро гирифта бурд, ва ному нишоне аз онҳо боқӣ намонд; ва он санг, ки ҳайкалро зада буд, ба кӯҳи бузурге табдил ёфта, тамоми заминро пур кард.

Хоб ҳамин аст, ва таъбири онро ба ҳузури подшоҳ хоҳем гуфт.

Ту, эй подшоҳ, шоҳаншоҳе ҳастӣ, ки Худои осмон ба ту салтанат, қудрат, тавоноӣ ва ҷалол бахшидааст;

Ва дар ҳар ҷое ки банӣ одам, ҳайвоноти саҳро ва мурғони ҳаво сукунат доранд, онҳоро ба дасти ту супурда, туро бар ҳамаи онҳо ҳукмраво гардонидааст, – он сари тилло ту ҳастӣ.

Баъд аз ту салтанати дигаре барпо хоҳад шуд, ки аз салтанати ту пасттар бошад, ва салтанати сеюми дигаре, – салтанати мисин, – ки он бар тамоми замин ҳукмфармо хоҳад шуд.

Ва салтанати чорум мисли оҳан қавӣ хоҳад буд; чунон ки оҳан ҳама чизро пора-пора ва гард-гард мекунад, он низ, мисли ҳамин оҳани шикананда, ҳамаи ин чизҳоро пора-пора хоҳад кард ва хоҳад шикаст.

Ва ин ки ту пойҳо ва ангуштонро дидаӣ, ки қисман аз гили кулолгар ва қисман аз оҳан буд, ин яъне мамлакати тақсимшудаест, ки қадаре аз қуввати оҳан дар он хоҳад буд, чунон ки ту оҳани бо гили кулолӣ омехтаро дидаӣ.

Ва чунон ки ангуштони пойҳо қисман аз оҳан ва қисман аз гил буд, ончунон ин салтанат қисман қавӣ ва қисман зудшикан хоҳад буд.

Ва ин ки ту оҳани бо гили кулолӣ омехтаро дидаӣ, ин яъне онҳо бо насли одам омезиш хоҳанд ёфт, валекин бо ҳамдигар пайванд нахоҳанд шуд, чунон ки оҳан бо гил пайванд намешавад.

Ва дар айёми он подшоҳон Худои осмон салтанате барпо хоҳад кард, ки он то абад барҳам нахоҳад хӯрд; ва ин салтанат ба қавми дигаре супурда нахоҳад шуд: он ҳамаи ин салтанатҳоро гард-гард ва несту нобуд хоҳад кард, вале худаш то абад хоҳад истод.

Чунон ки ту дидаӣ, ки санге аз кӯҳ канда шуд, бе он ки дасте расида бошад, ва оҳан, мис, гил, нуқра ва тиллоро пора-пора кард, ончунон Худои бузург подшоҳро аз он чи баъд аз ин ба вуқӯъ хоҳад омад, огоҳ кардааст. Пас, хоб дуруст ва таъбири он амин аст!»

Он гоҳ подшоҳ Набукаднесар рӯйнокӣ афтода, ба Дониёл саҷда бурд ва амр фармуд, ки барои ӯ ҳадияҳо ва бухур биёранд.

Подшоҳ ба Дониёл ҷавоб гардонда, гуфт: «Ба ростӣ Худои шумо Худои худоён ва Ҳукмфармои подшоҳон ва Ошкоркунандаи розҳо мебошад, зеро ки ту тавонистӣ ин розро ошкор намоӣ!»

Он гоҳ подшоҳ ба Дониёл бузургӣ бахшид ва инъомҳои сершумор ва гаронбаҳо ба ӯ дод, ва ӯро ҳоким бар тамоми вилояти Бобил, ва раиси сардорон бар ҳамаи ҳакимони Бобил таъин намуд.

Ва Дониёл аз подшоҳ илтимос кард, ва ӯ Шадрак, Мешак ва Абднаҷуро бар корҳои вилояти Бобил гузошт. Ва Дониёл дар боргоҳи подшоҳ буд.