И обрати́хся а́зъ и ви́дѣхъ вся́ оклевета́нiя быва́ющая подъ со́лнцемъ: и се́, сле́зы оклевета́нныхъ, и нѣ́сть и́мъ утѣша́ющаго, и от руки́ клеве́щущихъ на ня́ крѣ́пость, и нѣ́сть и́мъ утѣша́ющаго.

И похвали́хъ а́зъ всѣ́хъ уме́ршихъ, и́же умро́ша уже́, па́че живы́хъ, ели́цы жи́ви су́ть досе́лѣ:

и бла́гъ па́че обои́хъ си́хъ, и́же еще́ не бы́сть, и́же не ви́дѣ вся́каго сотворе́нiя лука́ваго сотворе́ннаго подъ со́лнцемъ.

И ви́дѣхъ а́зъ ве́сь тру́дъ и вся́ко му́жество сотворе́нiя, я́ко сiе́ ре́вность му́жа от по́друга своего́. И сiе́ суета́ и произволе́нiе ду́ха.

Безу́мный объя́тъ ру́цѣ свои́ и снѣде́ пло́ти своя́.

Бла́го е́сть исполне́нiе го́рсти поко́я, па́че исполне́нiя двою́ го́рстiю труда́ и произволе́нiя ду́ха.

И обрати́хся а́зъ и ви́дѣхъ су́етство подъ со́лнцемъ:

е́сть еди́нъ, и нѣ́сть втора́го, ни сы́на, ниже́ бра́та нѣ́сть ему́, и нѣ́сть конца́ всему́ труду́ его́, ниже́ о́ко его́ насыща́ется бога́тства. И кому́ а́зъ тружда́юся и лиша́ю ду́шу мою́ от благосты́ни? И сiе́ суета́ и попече́нiе лука́вно е́сть.

Бла́зи два́ па́че еди́наго, и́мже е́сть мзда́ бла́га въ трудѣ́ и́хъ:

я́ко а́ще паде́тся еди́нъ от ни́хъ, воздви́гнетъ другі́й прича́стника своего́: и го́ре тому́ еди́ному, егда́ паде́тъ и не бу́детъ втора́го воздви́гнути его́.

И а́ще у́снета два́, тепло́ и́ма бу́детъ, а еди́нъ ка́ко согрѣ́ется?

И а́ще укрѣпи́тся еди́нъ, два́ ста́нета проти́ву ему́: и ве́рвь треплете́на не ско́ро расто́ргнется.

Бла́гъ о́трокъ ни́щь и му́дръ, па́че ста́ра царя́ и безу́мна, и́же не разумѣ́ внима́ти еще́:

я́ко изъ до́му ю́зниковъ изы́детъ ца́рствовати, поне́же и въ ца́рствѣ свое́мъ роди́ся ни́щь.

Ви́дѣхъ всѣ́хъ живу́щихъ, ходя́щихъ подъ со́лнцемъ, съ ю́нымъ вторы́мъ, и́же воста́нетъ вмѣ́сто его́.

Нѣ́сть конца́ всѣ́мъ лю́демъ, всѣ́мъ, и́же предъ ни́ми бы́ша, и́бо послѣ́днiи не возвеселя́тся о не́мъ: я́ко и сiе́ суета́ и произволе́нiе ду́ха.

Сохрани́ но́гу твою́, егда́ а́ще и́деши въ до́мъ Бо́жiй, и бли́зъ [бу́ди] е́же слу́шати: па́че дая́нiя безу́мныхъ же́ртва твоя́, поне́же не вѣ́дятъ, я́ко творя́тъ зло́.

Греческий [Greek (Koine)]

καὶ ἐπέστρεψα ἐγὼ καὶ εἶδον σὺν πάσας τὰς συκοφαντίας τὰς γινομένας ὑπὸ τὸν ἥλιον καὶ ἰδοὺ δάκρυον τῶν συκοφαντουμένων καὶ οὐκ ἔστιν αὐτοῖς παρακαλῶν καὶ ἀπὸ χειρὸς συκοφαντούντων αὐτοὺς ἰσχύς καὶ οὐκ ἔστιν αὐτοῖς παρακαλῶν

καὶ ἐπῄνεσα ἐγὼ σὺν τοὺς τεθνηκότας τοὺς ἤδη ἀποθανόντας ὑπὲρ τοὺς ζῶντας ὅσοι αὐτοὶ ζῶσιν ἕως τοῦ νῦν

καὶ ἀγαθὸς ὑπὲρ τοὺς δύο τούτους ὅστις οὔπω ἐγένετο ὃς οὐκ εἶδεν σὺν τὸ ποίημα τὸ πονηρὸν τὸ πεποιημένον ὑπὸ τὸν ἥλιον

καὶ εἶδον ἐγὼ σὺν πάντα τὸν μόχθον καὶ σὺν πᾶσαν ἀνδρείαν τοῦ ποιήματος ὅτι αὐτὸ ζῆλος ἀνδρὸς ἀπὸ τοῦ ἑταίρου αὐτοῦ καί γε τοῦτο ματαιότης καὶ προαίρεσις πνεύματος

ὁ ἄφρων περιέλαβεν τὰς χεῖρας αὐτοῦ καὶ ἔφαγεν τὰς σάρκας αὐτοῦ

ἀγαθὸν πλήρωμα δρακὸς ἀναπαύσεως ὑπὲρ πλήρωμα δύο δρακῶν μόχθου καὶ προαιρέσεως πνεύματος

καὶ ἐπέστρεψα ἐγὼ καὶ εἶδον ματαιότητα ὑπὸ τὸν ἥλιον

ἔστιν εἷς καὶ οὐκ ἔστιν δεύτερος καί γε υἱὸς καὶ ἀδελφὸς οὐκ ἔστιν αὐτῷ καὶ οὐκ ἔστιν περασμὸς τῷ παντὶ μόχθῳ αὐτοῦ καί γε ὀφθαλμὸς αὐτοῦ οὐκ ἐμπίπλαται πλούτου καὶ τίνι ἐγὼ μοχθῶ καὶ στερίσκω τὴν ψυχήν μου ἀπὸ ἀγαθωσύνης καί γε τοῦτο ματαιότης καὶ περισπασμὸς πονηρός ἐστιν

ἀγαθοὶ οἱ δύο ὑπὲρ τὸν ἕνα οἷς ἔστιν αὐτοῖς μισθὸς ἀγαθὸς ἐν μόχθῳ αὐτῶν

ὅτι ἐὰν πέσωσιν ὁ εἷς ἐγερεῖ τὸν μέτοχον αὐτοῦ καὶ οὐαὶ αὐτῷ τῷ ἑνί ὅταν πέσῃ καὶ μὴ ᾖ δεύτερος τοῦ ἐγεῖραι αὐτόν

καί γε ἐὰν κοιμηθῶσιν δύο καὶ θέρμη αὐτοῖς καὶ ὁ εἷς πῶς θερμανθῇ

καὶ ἐὰν ἐπικραταιωθῇ ὁ εἷς οἱ δύο στήσονται κατέναντι αὐτοῦ καὶ τὸ σπαρτίον τὸ ἔντριτον οὐ ταχέως ἀπορραγήσεται

ἀγαθὸς παῖς πένης καὶ σοφὸς ὑπὲρ βασιλέα πρεσβύτερον καὶ ἄφρονα ὃς οὐκ ἔγνω τοῦ προσέχειν ἔτι

ὅτι ἐξ οἴκου τῶν δεσμίων ἐξελεύσεται τοῦ βασιλεῦσαι ὅτι καί γε ἐν βασιλείᾳ αὐτοῦ ἐγεννήθη πένης

εἶδον σὺν πάντας τοὺς ζῶντας τοὺς περιπατοῦντας ὑπὸ τὸν ἥλιον μετὰ τοῦ νεανίσκου τοῦ δευτέρου ὃς στήσεται ἀντ᾿ αὐτοῦ

οὐκ ἔστιν περασμὸς τῷ παντὶ λαῷ τοῖς πᾶσιν ὅσοι ἐγένοντο ἔμπροσθεν αὐτῶν καί γε οἱ ἔσχατοι οὐκ εὐφρανθήσονται ἐν αὐτῷ ὅτι καί γε τοῦτο ματαιότης καὶ προαίρεσις πνεύματος

φύλαξον πόδα σου ἐν ᾧ ἐὰν πορεύῃ εἰς οἶκον τοῦ θεοῦ καὶ ἐγγὺς τοῦ ἀκούειν ὑπὲρ δόμα τῶν ἀφρόνων θυσία σου ὅτι οὔκ εἰσιν εἰδότες τοῦ ποιῆσαι κακόν

Таджикский

ВА ман боз назар андохта, ҳамаи ситамҳоеро, ки дар таҳти офтоб карда мешавад, дидам; ва инак ашкҳои ситамкашон, вале барои онҳо тасаллидиҳандае нест; ва қувват дар дасти ситамкунандагони онҳост, вале барои онҳо тасаллидиҳандае нест.

Ва ман мурдаҳоеро, ки пеш аз ин мурдаанд, назар ба зиндаҳое ки ҳанӯз зинда ҳастанд, хушбахт мешуморам;

Ва аз ҳар дуи онҳо хушбахттар аст касе ки ҳанӯз ба дунё наомадааст, касе ки корҳои бадеро, ки дар таҳти офтоб карда мешавад, надидааст.

Ва ман дидам, ки ҳар меҳнат ва ҳар муваффақияти кор натиҷаи аз якдигар ҳасад бурдан аст. Ин низ ҳеҷу пуч ва бод паймудан аст!

Аблаҳ дастҳои худро дар бағал зада менишинад ва гӯшти худро мехӯрад.

Як мушти пур аз роҳат беҳ аз ду мушти пур аз заҳмат ва бодпаймоӣ.

Ва ман боз назар андохта, ҳеҷу пучро дар таҳти офтоб дидам:

Одами танҳое ҳаст, ки касе надорад; ӯро писаре ва бародаре низ нест; ва тамоми меҳнаташ интиҳо надорад; чашмаш низ аз сарват сер намешавад. «Пас, барои кӣ ман меҳнат карда, ҷони худро аз нозу неъмат маҳрум менамоям?» Ин низ ҳеҷу пуч ва шуғли нохуш аст!

Ду нафар аз як нафар беҳтаранд, чунки барои онҳо аз меҳнаташон музди хубе пайдост.

Зеро ки агар яке афтад, дигаре аз онҳо рафиқи худро бармехезонад. Валекин вой ба ҳоли он одами танҳо, вақте ки ӯ афтад, ва касе набошад, ки ӯро бархезонад!

Ҳамчунин, агар ду нафар бихобанд, гарм мешаванд, вале як нафар чӣ гуна гарм шавад?

Ва агар ба яке аз онҳо касе ҳуҷум кунад, ҳар дуяшон ба вай муқобилат мекунанд. Ва риштаи сеқабата ба зудӣ канда намешавад.

Ҷавони бенаво ва хирадманд беҳ аз подшоҳи пир ва аблаҳе ки эҳтиётро дигар намедонад.

Зеро ки ӯ аз ҳабсхона барои подшоҳӣ кардан берун омадааст, ва ҳол он ки вай дар подшоҳии худ низ мискин таваллуд ёфтааст.

Ҳамаи зиндаҳоро дидам, ки дар таҳти офтоб бо ҷавони ҷонишин, ки бар тахти вай хоҳад нишаст, роҳ мерафтанд.

Тамоми он қавм, ҳамаи онҳое ки ӯ дар пешашон буд, интиҳо надоштанд, аммо баъдтар аз ӯ шод нахоҳанд шуд. Дар асл ин низ ҳеҷу пуч ва бод паймудан аст!

Вақте ки ба хонаи Худо меравӣ, аз пои худ бохабар бош, ва ба шунидан бештар рағбат намо назар ба қурбониҳое ки аблаҳон меоваранд, зеро ки онҳо фарқи байни бадӣ ва некиро намедонанд.

Синодальный

Языки

1 «Ублажил я мертвых … более живых»; 6 «лучше горсть с покоем»; 9 «двоим лучше, нежели одному … горе одному, когда упадет»; 13 «лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь».

И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их – сила, а утешителя у них нет.

И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе;

а блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем.

Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах производят взаимную между людьми зависть. И это – суета и томление духа!

Глупый сидит, сложив свои руки, и съедает плоть свою.

Лучше горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа.

И обратился я и увидел еще суету под солнцем;

человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством. «Для кого же я тружусь и лишаю душу мою блага?» И это – суета и недоброе дело!

Двоим лучше, нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их:

ибо если упадет один, то другой поднимет товарища своего. Но горе одному, когда упадет, а другого нет, который поднял бы его.

Также, если лежат двое, то тепло им; а одному как согреться?

И если станет преодолевать кто-либо одного, то двое устоят против него: и нитка, втрое скрученная, нескоро порвется.

Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы;

ибо тот из темницы выйдет на царство, хотя родился в царстве своем бедным.

Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займет место того.

Не было числа всему народу, который был перед ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это – суета и томление духа!

Наблюдай за ногою твоею, когда идешь в дом Божий, и будь готов более к слушанию, нежели к жертвоприношению; ибо они не думают, что худо делают.