И бы́сть по трiе́хъ дне́хъ, егда́ преста́ моли́тися, совлече́ся изъ ри́зъ приско́рбныхъ и облече́ся въ ри́зы сла́вы своея́:
и бы́сть доброзра́чна, призыва́ющи всеви́дца Бо́га и спаси́теля, и взя́ двѣ́ рабы́ни съ собо́ю, и о еди́ну у́бо опира́шеся а́ки сла́достьми оби́лующи, друга́я же послѣ́доваше, да облегча́етъ ри́зы ея́:
и сiя́ червленѣ́ющися доброто́ю красоты́ своея́, и лице́ ея́ осклабля́ющееся а́ки прелюби́вѣйше, се́рдце же ея́ стеня́ше от стра́ха.
И проше́дши вся́ две́ри, ста́ предъ царе́мъ. О́нъ же сѣдя́ше на престо́лѣ ца́рства своего́, оболче́нъ во все́ одѣя́нiе сла́вы своея́, ве́сь во зла́тѣ и ка́менiихъ многоцвѣ́ныхъ, и бя́ше стра́шеъ зѣло́: и возве́дъ лице́ свое́ огневи́дно сла́вою, зѣ́лною я́ростiю воззрѣ́.
*И паде́ цари́ца, и измѣни́ся лице́ ея́ со ослабле́нiемъ, и преклони́ся на главу́ рабы́ни предъиду́щiя.
И премѣни́ Бо́гъ ду́хъ царе́въ на кро́тость, и потща́вся сни́де со престо́ла своего́ и воспрiя́тъ ю́ во объя́тiя своя́, до́ндеже прiи́де въ себе́, и утѣ́ши ю́ глаго́лы ми́рными и рече́ е́й:
что́ ти е́сть, есѳи́ре? а́зъ е́смь бра́тъ тво́й, дерза́й, не умреши: я́ко о́бщее повелѣ́нiе на́ше е́сть, приступи́.
И взе́мъ златы́й же́злъ
[ца́рь] возложи́ на вы́ю ея́ и облобыза́ ю́ и рече́: глаго́ли ми́.
И рече́ ему́: ви́дѣхъ тя́, господи́не, я́ко а́нгела бжiя, и смяте́ся се́рдце мое́ от стра́ха сла́вы твоея́, я́ко ди́венъ еси́, господи́не, и лице́ твое́ благода́тей испо́лнено.
Бесѣ́дующи же она́ къ нему́, паде́ от ослабле́нiя. Ца́рь же смяте́ся, и вси́ раби́ его́ утѣша́ху ея́.
И рече́ е́й ца́рь: что́ хо́щешн, есѳи́ре? и что́ проше́нiе твое́? бу́детъ ти́ да́же и до полуца́рства моего́.
И рече́ есѳи́рь: де́нь моего́ пра́зднованiя дне́сь е́сть: а́ще у́бо уго́дно е́сть царе́ви, да прiи́детъ ца́рь и Ама́нъ на пи́ръ, его́же сотворю́ дне́сь.
И рече́ ца́рь: ускори́те ити́ по Ама́на, да сотвори́мъ сло́во есѳи́рино. И прiидо́ста о́ба на пи́ръ, его́же сотвори́ есѳи́рь.
На пиру́ же рече́ ца́рь ко есѳи́ри: что́ есть, есѳи́ре цари́це? [и ка́я е́сть мы́сль проше́нiя твоего́? да́мъ ти́ и до полуца́рства моего́,] и бу́детъ ели́ко проси́ши.
И рече́ есѳи́рь: проше́нiе мое́ и моле́нiе:
а́ще обрѣто́хъ благода́ть предъ царе́мъ, да прiи́детъ ца́рь и Ама́нъ еще́ зау́тра на пи́ръ, его́же сотворю́ и́ма, и зау́тра сотворю́ сiе́ проше́нiе.
И изы́де Ама́нъ от царя́ зѣло́ ра́достенъ и ве́селъ: ви́дѣвъ же мардохе́а Иуде́анина во дворѣ́ [царе́вѣ не подви́гнувшася и не кла́няющася пре́дъ ни́мъ], возъяри́ся зѣло́:
и вше́дъ въ до́мъ сво́й, призва́ дру́ги своя́ и зоса́ру жену́ свою́
и показа́ и́мъ бога́тство свое́ и сла́ву, е́юже возвели́чи его́ ца́рь, и я́ко сотвори́ его́ пе́рваго бы́ти и пра́вити ца́рствiе.
И рече́ Ама́нъ: не зва́ цари́ца ни еди́наго на пи́ръ со царе́мъ, но то́чiю мене́, и нау́трiе зва́ше мя́:
но сiя́ не су́ть ми́ уго́дна, егда́ ви́жду мардохе́а Иуде́анина во дворѣ́ [царе́вѣ].
И рече́ ему́ зоса́ра жена́ его́ и дру́зiе: пригото́ви дре́во лако́тъ пятьдеся́тъ, и зау́тра рече́ши царе́ви, и да пове́шенъ бу́детъ мардохе́й на дре́вѣ: ты́ же вни́ди со царе́мъ на пи́ръ и весели́ся. И уго́денъ бы́сть Ама́ну глаго́лъ се́й, и угото́ва дре́во.
На третий день Есфирь [перестав молиться, сняла одежды сетования и] оделась по-царски,
[и сделавшись великолепною, призывая всевидца Бога и Спасителя, взяла двух служанок, и на одну опиралась, как бы предавшись неге, а другая следовала за нею, поддерживая одеяние ее.
Она была прекрасна во цвете красоты своей, и лице ее радостно, как бы исполненное любви, но сердце ее было стеснено от страха].
И стала она на внутреннем дворе царского дома, перед домом царя; царь же сидел тогда на царском престоле своем, в царском доме, прямо против входа в дом, [облеченный во все одеяние величия своего, весь в золоте и драгоценных камнях, и был весьма страшен].
[Обратив лице свое, пламеневшее славою, он взглянул с сильным гневом; *и царица упала духом и изменилась в лице своем от ослабления и склонилась на голову служанки, которая сопровождала ее.
И изменил Бог дух царя на кротость, и поспешно встал он с престола своего и принял ее в объятия свои, пока она не пришла в себя. Потом он утешил ее ласковыми словами, сказав ей:
что тебе, Есфирь? Я – брат твой; ободрись, не умрешь, ибо наше владычество общее; подойди.]
!!Когда царь увидел царицу Есфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его.
И простер царь к Есфири золотой скипетр, который был в руке его, и подошла Есфирь и коснулась конца скипетра,
[и положил царь скипетр на шею ее и поцеловал ее и сказал: говори мне.
И сказала она: я видела в тебе, господин, как бы Ангела Божия, и смутилось сердце мое от страха пред славою твоею, ибо дивен ты, господин, и лице твое исполнено благодати. –
Но во время беседы она упала от ослабления; и царь смутился, и все слуги его утешали ее].
И сказал ей царь: что тебе, царица Есфирь, и какая просьба твоя? Даже до полуцарства будет дано тебе.
И сказала Есфирь: [ныне у меня день праздничный;] если царю благоугодно, пусть придет царь с Аманом сегодня на пир, который я приготовила ему.
И сказал царь: сходите скорее за Аманом, чтобы сделать по слову Есфири. И пришел царь с Аманом на пир, который приготовила Есфирь.
И сказал царь Есфири при питье вина: какое желание твое? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя бы до полуцарства, она будет исполнена.
И отвечала Есфирь, и сказала: вот мое желание и моя просьба:
если я нашла благоволение в очах царя, и если царю благоугодно удовлетворить желание мое и исполнить просьбу мою, то пусть царь с Аманом придет [еще завтра] на пир, который я приготовлю для них, и завтра я исполню слово царя.
И вышел Аман в тот день веселый и благодушный. Но когда увидел Аман Мардохея у ворот царских, и тот не встал и с места не тронулся пред ним, тогда исполнился Аман гневом на Мардохея.
Однако же скрепился Аман. А когда пришел в дом свой, то послал позвать друзей своих и Зерешь, жену свою.
И рассказывал им Аман о великом богатстве своем и о множестве сыновей своих и обо всем том, как возвеличил его царь и как вознес его над князьями и слугами царскими.
И сказал Аман: да и царица Есфирь никого не позвала с царем на пир, который она приготовила, кроме меня; так и на завтра я зван к ней с царем.
Но всего этого не довольно для меня, доколе я вижу Мардохея Иудеянина сидящим у ворот царских.
И сказала ему Зерешь, жена его, и все друзья его: пусть приготовят дерево вышиною в пятьдесят локтей, и утром скажи царю, чтобы повесили Мардохея на нем, и тогда весело иди на пир с царем. И понравилось это слово Аману, и он приготовил дерево.
На третий день Эсфирь облачилась в царские одежды, пошла и встала во внутреннем дворе царского дворца, перед царскими покоями. А царь восседал на своем престоле — в царском чертоге, лицом ко входу.
Когда царь увидел, что во дворе стоит царица Эсфирь, он почувствовал расположение к ней. Царь протянул в сторону Эсфири золотой жезл, который был у него в руке. Эсфирь подошла и коснулась верхушки жезла.
Царь спросил у нее: «Что тебе, царица Эсфирь? Какая у тебя просьба? Проси хоть полцарства — все получишь».
Эсфирь сказала: «Если царь соблаговолит, пусть возьмет с собой Амана и придет сегодня на пир, который я устрою для царя».
Царь сказал: «Немедля позовите Амана, и пусть будет так, как хочет Эсфирь!» Царь с Аманом прибыли на пир, который устроила Эсфирь.
Они выпили вина, и царь сказал Эсфири: «О чем ты просишь? Ты получишь все. Какая у тебя просьба? Проси хоть полцарства — все будет исполнено».
Эсфирь отвечала: «Прошу и молю,
если я снискала милость царя, если царю угодно сделать то, о чем я прошу, исполнить мою просьбу, — пусть царь с Аманом прибудут на пир, который я устрою для них завтра, и тогда я отвечу царю».
В тот день Аман уходил радостный и довольный. Но когда у врат царского дворца он увидел Мардохея и тот не встал перед ним, даже не дрогнул, — преисполнился Аман злобы на Мардохея,
однако сдержался и пошел домой. Велев позвать своих друзей и жену Зе́решь,
Аман стал говорить им о своей славе и богатстве, и о том, как много у него сыновей, и о том, как царь возвеличил его и возвысил над прочими вельможами и приближенными.
«И еще, — сказал Аман, — царица Эсфирь, устроив пир, пригласила прийти к ней вместе с царем не кого–нибудь, а меня! И завтра я тоже зван к ней вместе с царем.
Но все это для меня ничто, когда я вижу Мардохея–иудея у врат царского дворца».
Его жена Зерешь и друзья посоветовали ему: «Пусть установят столб высотой в пятьдесят локтей, а наутро попроси царя, чтобы Мардохея повесили на этом столбе, и с легким сердцем иди на пир вместе с царем». Эти слова пришлись Аману по душе, и он велел установить столб.
