Ве́тхий Заве́т:
Быт.
Исх.
Лев.
Чис.
Втор.
Нав.
Суд.
Руф.
1Цар.
2Цар.
3Цар.
4Цар.
1Пар.
2Пар.
1Езд.
Неем.
2Езд.
Тов.
Иудиф.
Есф.
Иов.
Пс.
Прит.
Еккл.
Песн.
Прем.
Сир.
Ис.
Иер.
Плч.
ПослИер.
Вар.
Иез.
Дан.
Ос.
Иоил.
Ам.
Авд.
Ион.
Мих.
Наум.
Авв.
Соф.
Аг.
Зах.
Мал.
1Мак.
2Мак.
3Мак.
3Езд.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Но́вый Заве́т: Мф. Мк. Лк. Ин. Деян. Иак. 1Пет. 2Пет. 1Ин. 2Ин. 3Ин. Иуд. Рим. 1Кор. 2Кор. Гал. Еф. Флп. Кол. 1Фес. 2Фес. 1Тим. 2Тим. Тит. Флм. Евр. Откр.
Скрыть
7:1
7:3
7:5
7:6
7:8
7:9
Глава 8
8:1
8:5
8:6
8:7
8:8
8:10
8:11
8:12
8:12a
8:12b
8:12c
8:12d
8:12e
8:12f
8:12g
8:12h
8:12i
8:12k
8:12l
8:12m
8:12n
8:12o
8:12p
8:12q
8:12r
8:12s
8:12t
8:12u
8:12x
8:13
8:14
8:15
8:17
Глава 9
9:2
9:3
9:5
9:6
см.:Притч.11:8;
9:7
9:8
9:9
9:11
9:12
9:13
9:14
9:15
9:16
9:17
9:18
9:19
9:20
9:21
9:22
9:23
9:26
9:27
9:28
9:30
9:31
9:32
Вни́де же ца́рь и Ама́нъ пирова́ти со цари́цею.
И рече́ ца́рь е́сѳи́ри во вторы́й де́нь на пиру́: что́ есть, есѳи́ре цари́це? и что́ проше́нiе твое́? и что́ моле́нiе твое́? и бу́детъ тебѣ́ до полуца́рствiя моего́.
И отвѣща́вши [есѳи́рь цари́ца] рече́: а́ще обрѣто́хъ благода́ть предъ очи́ма твои́ма, царю́, да да́стся душа́ моя́ проше́нiю моему́ и лю́дiе мои́ моле́нiю моему́:
про́дани бо есмы́, а́зъ же и лю́дiе мои́, на поги́бель и расхище́нiе и въ рабо́ту, мы́ же и ча́да на́ша въ рабы́ и рабы́ни, и небрего́хъ: нѣ́сть бо досто́инъ клеветни́къ двора́ царе́ва.
И рече́ ца́рь: кто́ е́сть се́й, и́же дерзну́ сотвори́ти ве́щь сiю́?
И рече́ есѳи́рь: человѣ́къ вра́гъ, Ама́нъ лука́вый се́й. Ама́нъ же смяте́ся от царя́ и цари́цы.
Ца́рь же воста́ со гнѣ́вомъ от пи́ра [и и́де] въ вертогра́дъ: Ама́нъ же моля́ше цари́цу, ви́дяше бо себе́ въ бѣда́хъ су́ща.
Возврати́ся же ца́рь из вертогра́да, и Ама́нъ припаде́ къ ло́жу, на не́мже бѣ́ есѳи́рь, моля́ цари́цу. И рече́ ца́рь: егда́ и жену́ наси́луетъ въ дому́ мое́мъ? Ама́нъ же слы́шавъ измѣни́ся лице́мъ.
Рече́ же вугаѳа́нъ еди́нъ от скопце́въ, се́й же вѣ́дяше о то́мъ дре́вѣ, ви́дѣвъ е́ въ дому́ Ама́новѣ, егда́ призыва́ше его́ на обѣ́дъ ца́рскiй, и о се́мъ испыта́въ еди́наго от о́трокъ, уразумѣ́въ замышля́емое, и рече́ ко царю́: се́, и дре́во угото́ва Ама́нъ Мардохе́ю глаго́лавшему блага́я о цари́, и стои́тъ въ дому́ Ама́новѣ возвыше́но на лако́тъ пятьдеся́тъ. И рече́ ца́рь: да повѣ́сится [ама́нъ] на не́мъ.
И повѣ́шенъ бы́сть Ама́нъ на дре́вѣ, е́же угото́ва Мардохе́ю. И тогда́ ца́рь утоли́ся от я́рости.
И въ то́й де́нь ца́рь Артаксе́рксъ дарова́ есѳи́ри, ели́ка бя́ху Ама́на клеветника́ [Иуде́йска]: и Мардохе́й при́званъ бы́сть от царя́, повѣ́да бо есѳи́рь, я́ко сро́дникъ е́сть е́й.
И сня́ ца́рь пе́рстень сво́й, его́же отъя́ у Ама́на, и даде́ Мардохе́еви. И поста́ви есѳи́рь Мардохе́а надъ всѣ́мъ имѣ́нiемъ Ама́новымъ,
и приложи́ глаго́лати ко царю́, и припаде́ предъ нога́ма его́ [и воспла́ка], и моля́ше его́ отврати́ти зло́бу Ама́нову и мы́сль его́, е́юже помы́сли на иуде́и.
И простре́ ца́рь есѳи́ри же́злъ зла́тъ: воста́ же есѳи́рь и ста́ предъ царе́мъ.
И рече́ есѳи́рь: а́ще уго́дно ти́ е́сть, и обрѣто́хъ благода́ть предъ тобо́ю, посли́ возврати́ти писа́нiя по́сланная от Ама́на, пи́саная на погубле́нiе Иуде́овъ, и́же обита́ютъ во [все́мъ] ца́рствiи твое́мъ:
ка́ко бо возмогу́ ви́дѣти озлобле́нiе люді́й мои́хъ и ка́ко возмогу́ спасти́ся въ поги́бели оте́чества моего́?
И рече́ ца́рь есѳи́ри: а́ще вся́ имѣ́нiя Ама́нова да́хъ и дарова́хъ тебѣ́, и того́ повѣ́сихъ на дре́вѣ, я́ко ру́цѣ вознесе́ на иуде́и, что́ еще́ проси́ши?
напиши́те и вы́ и́менемъ мои́мъ, я́коже уго́дно е́сть ва́мъ, и запеча́тайте пе́рстнемъ мои́мъ: ели́ка бо пи́сана быва́ютъ царе́вымъ повелѣ́нiемъ и запеча́таются пе́рстнемъ мои́мъ, не возмо́жно и́мъ противорещи́.
И при́звани бы́ша писцы́ [царе́вы] въ пе́рвый ме́сяцъ, и́же е́сть ниса́нъ, въ два́десять тре́тiй де́нь того́жде ме́сяца, и написа́ша о Иуде́ехъ, ели́ка заповѣ́да Мардохе́й, ко управи́телемъ и ко нача́лникомъ воево́дъ от инді́йскiя страны́ да́же до еѳiо́пiи, сто́ два́десять седми́ воево́дамъ, во вся́кую страну́ по своему́ и́хъ я́зы́ку.
Напи́сана же бы́ша велѣ́нiемъ царе́вымъ и запечатлѣ́шася пе́рстнемъ его́: и посла́ша писа́нiя чрезъ писмоно́сцы,
я́ко повелѣ́ и́мъ жи́ти по зако́номъ и́хъ во вся́цѣмъ гра́дѣ, и да помога́ютъ имъ, и да сотворя́тъ сопе́рникомъ и́хъ и проти́вникомъ и́хъ, я́коже хотя́тъ,
въ де́нь еди́нъ по всему́ ца́рству Артаксе́рксову, въ третiйна́десять де́нь вторагона́десять ме́сяца, и́же е́сть Ада́ръ.
Списа́нiе же еписто́лiи си́це бѣ́:
ца́рь вели́кiй Артаксе́рксъ су́щымъ от инді́и да́же до еѳiо́пiи сто́ два́десяти и седми́мъ нача́лствомъ страна́ми облада́ющымъ и вла́стелемъ на́мъ доброжела́телствующымъ, ра́доватися.
Мно́зи мно́жайшею благодѣ́телствующихъ бла́гостiю частѣ́е честву́еми па́че мѣ́ры возгордѣ́шася,
*и не то́чiю подчине́нныхъ на́мъ и́щутъ о́зло́бити, но дово́лства не могу́ще снести́, и свои́мъ благодѣ́телемъ начина́ютъ кова́рствовати:
*и не то́чiю подчине́нныхъ на́мъ и́щутъ о́зло́бити, но дово́лства не могу́ще снести́, и свои́мъ благодѣ́телемъ начина́ютъ кова́рствовати:
и благодаре́нiе не то́кмо от человѣ́къ отъе́млюще, но еще́ [по обы́чаю] не прiя́вшихъ благодѣя́нiй киче́ньми возне́сшеся, вся́ при́сно назира́ющаго Бо́га ненави́дящаго зла́ мня́тъ избѣжа́ти суда́.
Мно́гажды же и мно́гихъ от поста́вленныхъ на власте́хъ, и́мже увѣ́рися друго́въ устроя́ти дѣла́, ласка́телство крове́й непови́нныхъ вино́вными поставля́я,
подве́рже неуврачева́ннымъ злы́мъ, злонра́вiя ло́жнымъ прельще́нiемъ тѣ́хъ, и́же прельща́ютъ незлоби́вое благосе́рдiе владѣ́ющихъ.
Ви́дѣти же лѣ́ть е́сть на́мъ взыску́ющымъ не толи́ко от дре́внихъ, я́коже преда́хомъ, исто́рiй, ели́ко от тѣ́хъ, я́же су́ть при нога́хъ непрепо́добно содѣ́ланная губи́телствомъ недосто́йно владѣ́ющихъ.
Сего́ ра́ди внима́ти надлежи́тъ по си́хъ, во е́же ца́рство безмяте́жно всѣ́мъ человѣ́комъ съ ми́ромъ устро́ити,
не употребля́юще премене́нiй, приходящая же предъ очеса́ всегда́ съ прили́чнымъ предваре́нiемъ разсужда́юще.
Егда́ бо Ама́нъ Амадаѳу́евъ македо́нянинъ, и́стинно чу́ждь пе́рсскiя кро́ве и мно́го отстоя́щь от на́шея бла́гости, страннолю́бно прiя́тый от на́съ,
толи́кое человѣколю́бiе, е́же ко вся́кому язы́ку имѣ́емъ, получи́, я́ко нарица́тися ему́ отце́мъ на́шимъ, и покланя́емому от всѣ́хъ, второ́е ца́рскаго престо́ла лице́ содержа́ти:
неумѣ́рителенъ же въ го́рдости прилѣ́жно иска́лъ, ка́ко бы на́съ о́бласти и живота́ лиши́ти,
ку́пно же на́шего блюсти́теля и всегда́шняго благодѣ́теля Мардохе́а и непоро́чную ца́рства соо́бщницу есѳи́рь со всѣ́мъ и́хъ пле́менемъ многоплете́нными хи́тростей прельще́ньми и́щущь на погубле́нiе:
си́ми бо о́бразы возмнѣ́ на́съ лиши́въ блюсти́телей взя́ти, и вла́сть пе́рсскую ко македо́няномъ пренести́.
Мы́ же Иуде́овъ, от трегуби́телнаго сего́ въ погубле́нiе пре́данныхъ, обрѣта́емъ не злотво́рныхъ, но пра́веднѣйшими уиравля́емыхъ зако́ны,
и су́щихъ сыно́въ вы́шняго, превелича́йшаго жива́го Бо́га, управля́ющаго на́мъ же и прароди́телемъ на́шымъ ца́рствiе въ до́брѣйшемъ состоя́нiи.
До́брѣ у́бо сотвори́те не употребля́юще от Ама́на Амадаѳу́ева по́сланныхъ писа́нiй,
*поне́же о́нъ сiя́ содѣ́лавый при вратѣ́хъ су́сскихъ со всѣ́мъ до́момъ свои́мъ повѣ́шенъ е́сть, досто́йный ему́ вско́рѣ су́дъ возда́вшему всѣ́ми владѣ́ющему Бо́гу.
*поне́же о́нъ сiя́ содѣ́лавый при вратѣ́хъ су́сскихъ со всѣ́мъ до́момъ свои́мъ повѣ́шенъ е́сть, досто́йный ему́ вско́рѣ су́дъ возда́вшему всѣ́ми владѣ́ющему Бо́гу.
Списа́нiе же еписто́лiи сея́ предложи́вше на вся́цѣ́мъ мѣ́стѣ со дерзнове́нiемъ, оста́вите Иуде́овъ употребляти своя́ зако́ны, спомоществу́юще и́мъ,
*я́ко да во вре́мя ско́рби воста́вшымъ на ни́хъ отмстя́тъ въ третiйна́десять де́нь вторагона́десять ме́сяца Ада́ра въ са́мый то́й де́нь:
*я́ко да во вре́мя ско́рби воста́вшымъ на ни́хъ отмстя́тъ въ третiйна́десять де́нь вторагона́десять ме́сяца Ада́ра въ са́мый то́й де́нь:
въ се́й бо [де́нь] всемогу́щiй Бо́гъ вмѣ́сто погубле́нiя избра́ннаго ро́да сотвори́ и́мъ весе́лiе.
И вы́ у́бо во имени́тыхъ ва́шихъ пра́здницѣхъ знмени́тый де́нь со вся́кою ра́достiю провожда́йте,
*да и ны́нѣ, и по си́хъ спасе́нiе на́мъ у́бо и доброжела́телнымъ пе́рсомъ бу́детъ, навѣту́ющымъ же на́съ въ па́мять погубле́нiя.
*да и ны́нѣ, и по си́хъ спасе́нiе на́мъ у́бо и доброжела́телнымъ пе́рсомъ бу́детъ, навѣту́ющымъ же на́съ въ па́мять погубле́нiя.
Вся́къ же гра́дъ или́ страна́, я́же по си́мъ не сотвори́тъ, вся́чески мече́мъ и огне́мъ съ толи́кимъ потреби́тся гнѣ́вомъ, я́ко не то́кмо человѣ́комъ непрохо́дна, но и звѣре́мъ и пти́цамъ во вся́кое вре́мя ме́рзостнѣйша оста́вится.
И списа́нiя сiя́ да предложа́тся очеви́дно во все́мъ ца́рствѣ, е́же гото́вымъ бы́ти всѣ́мъ Иуде́омъ на се́й де́нь ра́товати свои́хъ проти́вныхъ.
Ко́нницы у́бо изыдо́ша спѣ́шно повелѣ́нная от царя́ соверши́ти. Предлага́шеся же повелѣ́нiе и въ Су́сѣхъ.
И Мардохе́й изы́де облече́нъ въ ца́рскую оде́жду и вѣне́цъ иму́щь златы́й, дiади́му виссо́нную, червле́ную. Ви́дѣвше же су́щiи въ Су́сѣхъ возра́довашася,
я́ко Иуде́омъ бы́сть свѣ́тъ и весе́лiе:
во [вся́цѣмъ] гра́дѣ и странѣ́, идѣ́же а́ще предлага́шеся повелѣ́нiе ра́дость и весе́лiе бѣ́ Иуде́омъ, пирова́нiе и утѣше́ние. И мно́зи от язы́къ обрѣ́зовахуся и зако́нъ Иуде́йскiй прiима́ху, стра́ха ра́ди Иуде́йскаго.
Во вторыйна́десять ме́сяцъ, иже е́сть Ада́ръ, въ третiйна́десять де́нь ме́сяца прiидо́ша писа́нiя от царя́.
Въ то́й же день погибо́ша супоста́ты Иуде́евъ: ни еди́нъ бо сопроти́вися и́мъ боя́ся и́хъ.
Нача́лствующiи бо стра́намъ и власти́телiе и ца́рстiи книго́чiя почита́ху иуде́й:
стра́хъ бо Мардохе́евъ належа́ше на ни́хъ.
Приложи́ся бо повелѣ́нiе царе́во именова́тися ему́ по всему́ ца́рствiю.
И въ Су́сѣхъ гра́дѣ изби́ша Иуде́е пя́ть со́тъ муже́й:
Фарса́на, неста́нна и делфо́на, и фасга́на
и Фардаѳа́на, и Варе́а и Сарвака́на,
и Мармаси́ма и Руфе́а, и Арсе́а и Завуѳеѳа́ма,
де́сять сыно́въ Ама́на Амадаѳу́ева вуге́анина врага́ Иудеомъ, и́же от Ѳармаѳе́а, и разгра́биша въ то́й де́нь [имѣ́нiя и́хъ]:
и сказа́ша число́ избiе́нныхъ царю́ въ Су́сѣхъ гра́дѣ.
И рече́ ца́рь ко есѳи́ри: изби́ша Иуде́е въ су́сѣъ гра́дѣ пя́ть со́тъ муже́й, по окре́стнымъ же страна́мъ коли́ко, мни́ши, погуби́ша? и чесого́ еще́ проси́ши, и бу́детъ ти́?
И рече́ есѳи́рь ко царю́: да да́стся та́кожде Иуде́омъ твори́ти зау́тра, я́ко да повѣ́сятъ де́сять сыно́въ Ама́новыхъ.
И повелѣ́ ца́рь та́ко бы́ти, и попусти́ Иуде́омъ внѣ́ гра́да повѣ́сити тѣлеса́ сыно́въ Ама́новыхъ.
И собра́шася Иуде́е, и́же въ Су́сѣхъ, въ четвертыйна́десять дее́нь Ада́ра, и изби́ша муже́й три́ста, и ничто́же разгра́биша.
Про́чiи же Иуде́е, и́же во ца́рствiи, собра́шася и себѣ́ помога́ху и почи́ша от бра́ней: изби́ша бо от ни́хъ пятьна́десять ты́сящъ въ третiйна́десять Ада́ра, и ничто́же расхи́тиша.
И почи́ша въ четвертыйна́десять де́нь того́жде ме́сяца и провожда́ху то́й де́нь упокое́нiя съ ра́достiю и весе́лiемъ.
Иуде́е же въ Су́сѣхъ гра́дѣ собра́шася и въ четвертыйна́десять почи́ша: проводи́ша же и пятыйна́десять съ ра́достiю и весе́лiемъ.
Сего́ ра́ди Иуде́е разсѣ́яннiи во вся́цѣй странѣ́ внѣ́шней провожда́ютъ четвертыйна́десять де́нь Ада́ра бла́гъ съ весе́лiемъ, посыла́юще ча́сти кі́йждо бли́жнему: живу́щiй же въ митропо́лiяхъ и въ пятыйна́десять де́нь Ада́ра весе́лiя благі́й провожда́ютъ, посыла́юще ча́сти бли́жним.
Написа́ же Мардохе́й словеса́ сiя́ въ кни́гу и посла́ Иуде́омъ, ели́цы бѣ́ша въ ца́рствiи Артаксе́рксовѣ, бли́зъ и дале́че су́щымъ,
уста́вити дни́ сiя́ бла́ги, е́же провожда́ти четвертыйна́десять и пятыйна́десять де́нь Ада́ра:
въ си́хъ бо дне́хъ почи́ша Иуде́е от вра́гъ свои́хъ: и ме́сяцъ Ада́ръ, и́же обрати́ся и́мъ от пла́ча въ ра́дость и от болѣ́зни во благі́й де́нь, провожда́ти ве́сь во благи́хъ дне́хъ ра́дости и весе́лiя, посыла́юще ча́сти ко друго́мъ и ни́щымъ.
И прiя́ша Иуде́е, я́коже написа́ и́мъ Мардохе́й:
ка́ко Ама́нъ Амадаѳу́евъ македо́нянинъ ра́товаше Иудеевъ, и ка́ко изнесе́ су́дъ и жре́бiй, е́же погуби́ти и́хъ,
и я́ко вни́де ко царю́, глаго́ля, да повѣ́ситъ Мардохе́а: ели́ка нача́ наводи́ти на иуде́и зла́я, на него́ бы́ша, и повѣ́шенъ бы́сть са́мъ и ча́да его́.
Сего́ ра́ди нареко́шася дні́е сі́и фури́мъ ра́ди жре́бiй, зане́ дiале́ктомъ и́хъ жре́бiи нарица́ются фури́мъ, ра́ди слове́съ еписто́лiи сея́, и ели́ка пострада́ша си́хъ ра́ди, и ели́ка и́мъ приключи́шася.
Уста́ви у́бо, и та́ко прiя́ша Иуде́е на себе́ и на сѣ́мя свое́ и на приложи́вшихся къ ни́мъ, ниже́ ина́че да употребля́ютъ: дні́е же сі́и па́мяти соверша́еми по ро́ду и ро́ду, и гра́ду и оте́честву и странѣ́.
Дні́е же сі́и фури́мъ да провожда́ютъ во вся́кое лѣ́то, и па́мять да не оскудѣ́етъ от родо́въ.
И написа́ есѳи́рь царица дщи́ Аминада́вля и Мардохе́й Иуде́анинъ, ели́ка сотвори́ша во утвержде́нiе еписто́лiи о дне́хъ фури́мъ.
И Мардохе́й и есѳи́рь цари́ца уста́виста себѣ́ са́ми, и тогда́ уста́виста въ постѣ́ свое́мъ совѣ́тъ сво́й.
И есѳи́рь сло́во поста́ви во вѣ́ки, и напи́сано бы́сть въ па́мять.
1 На втором пире царь снова обещает Есфири всё, чего она пожелает; Есфирь просит жизни себе и своему народу; 6 она открывает царю, что Аман — враг Иудеев; 8 царь находит Амана припавшим к ложу Есфири и велит повесить его.
И пришел царь с Аманом пировать у Есфири царицы.
И сказал царь Есфири также и в этот второй день во время пира: какое желание твое, царица Есфирь? оно будет удовлетворено; и какая просьба твоя? хотя бы до полуцарства, она будет исполнена.
И отвечала царица Есфирь и сказала: если я нашла благоволение в очах твоих, царь, и если царю благоугодно, то да будут дарованы мне жизнь моя, по желанию моему, и народ мой, по просьбе моей!
Ибо проданы мы, я и народ мой, на истребление, убиение и погибель. Если бы мы проданы были в рабы и рабыни, я молчала бы, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя.
И отвечал царь Артаксеркс и сказал царице Есфири: кто это такой, и где тот, который отважился в сердце своем сделать так?
И сказала Есфирь: враг и неприятель – этот злобный Аман! И Аман затрепетал пред царем и царицею.
И царь встал во гневе своем с пира и пошел в сад при дворце; Аман же остался умолять о жизни своей царицу Есфирь, ибо видел, что определена ему злая участь от царя.
Когда царь возвратился из сада при дворце в дом пира, Аман был припавшим к ложу, на котором находилась Есфирь. И сказал царь: даже и насиловать царицу хочет в доме у меня! Слово вышло из уст царя, – и накрыли лице Аману.
И сказал Харбона, один из евнухов при царе: вот и дерево, которое приготовил Аман для Мардохея, говорившего доброе для царя, стоит у дома Амана, вышиною в пятьдесят локтей. И сказал царь: повесьте его на нем.
И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея. И гнев царя утих.
1 Царь отдает дом Амана Есфири, которая назначила Мардохея смотрителем над ним; 3 Есфирь умоляет царя вернуть письма Амана против Иудеев; царь предлагает Мардохею написать всем Иудеям от имени царя; 9 письма посланы всем Иудеям, что царь позволяет им защищаться против врагов своих, радость Мардохея и всех Иудеев.
В тот день царь Артаксеркс отдал царице Есфири дом Амана, врага Иудеев; а Мардохей вошел пред лице царя, ибо Есфирь объявила, что́ он для нее.
И снял царь перстень свой, который он отнял у Амана, и отдал его Мардохею; Есфирь же поставила Мардохея смотрителем над домом Амана.
И продолжала Есфирь говорить пред царем и пала к ногам его, и плакала и умоляла его отвратить злобу Амана Вугеянина и замысел его, который он замыслил против Иудеев.
И простер царь к Есфири золотой скипетр; и поднялась Есфирь, и стала пред лицем царя,
и сказала: если царю благоугодно, и если я нашла благоволение пред лицем его, и справедливо дело сие пред лицем царя, и нравлюсь я очам его, то пусть было бы написано, чтобы возвращены были письма по замыслу Амана, сына Амадафа, Вугеянина, писанные им об истреблении Иудеев во всех областях царя;
ибо, как я могу видеть бедствие, которое постигнет народ мой, и как я могу видеть погибель родных моих?
И сказал царь Артаксеркс царице Есфири и Мардохею Иудеянину: вот, я дом Амана отдал Есфири, и его самого повесили на дереве за то, что он налагал руку свою на Иудеев;
напишите и вы о Иудеях, что вам угодно, от имени царя и скрепите царским перстнем, ибо письма, написанного от имени царя и скрепленного перстнем царским, нельзя изменить.
И позваны были тогда царские писцы в третий месяц, то есть в месяц Сиван, в двадцать третий день его, и написано было все так, как приказал Мардохей, к Иудеям, и к сатрапам, и областеначальникам, и правителям областей от Индии до Ефиопии, ста двадцати семи областей, в каждую область письменами ее и к каждому народу на языке его, и к Иудеям письменами их и на языке их.
И написал он от имени царя Артаксеркса, и скрепил царским перстнем, и послал письма чрез гонцов на конях, на дромадерах и мулах царских,
о том, что царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить,
в один день по всем областям царя Артаксеркса, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца Адара. [Список с этого указа следующий: великий царь Артаксеркс начальствующим от Индии до Ефиопии над ста двадцатью семью областями и властителям, доброжелательствующим нам, радоваться. Многие, по чрезвычайной доброте благодетелей щедро награждаемые почестями, чрезмерно возгордились и не только подданным нашим ищут причинить зло, но, не могши насытить гордость, покушаются строить козни самим благодетелям своим, не только теряют чувство человеческой признательности, но, кичась надменностью безумных, преступно думают избежать суда всё и всегда видящего Бога. Но часто и многие, будучи облечены властью, чтоб устроять дела доверивших им друзей, своим убеждением делают их виновниками пролития невинной крови и подвергают неисправимым бедствиям, хитросплетением коварной лжи обманывая непорочное благомыслие державных. Это можно видеть не столько из древних историй, как мы сказали, сколько из дел, преступно совершаемых пред вами злобою недостойно властвующих. Посему нужно озаботиться на последующее время, чтобы нам устроить царство безмятежным для всех людей в мире, не допуская изменений, но представляющиеся дела обсуждая с надлежащей предусмотрительностью. Так Аман Амадафов, Македонянин, поистине чуждый персидской крови и весьма далекий от нашей благости, быв принят у нас гостем, удостоился благосклонности, которую мы имеем ко всякому народу, настолько, что был провозглашен нашим отцом и почитаем всеми, представляя второе лицо при царском престоле; но, не умерив гордости, замышлял лишить нас власти и души, а нашего спасителя и всегдашнего благодетеля Мардохея и непорочную общницу царства Есфирь, со всем народом их, домогался разнообразными коварными мерами погубить. Таким образом он думал сделать нас безлюдными, а державу Персидскую передать Македонянам. Мы же находим Иудеев, осужденных этим злодеем на истребление, не зловредными, а живущими по справедливейшим законам, сынами Вышнего, величайшего живаго Бога, даровавшего нам и предкам нашим царство в самом лучшем состоянии. Посему вы хорошо сделаете, не приводя в исполнение грамот, посланных Аманом Амадафовым; ибо он, совершивший это, при воротах Сузских повешен со всем домом, по воле владычествующего всем Бога, воздавшего ему скоро достойный суд. Список же с этого указа выставив на всяком месте открыто, оставьте Иудеев пользоваться своими законами и содействуйте им, чтобы восстававшим на них во время скорби они могли отмстить в тринадцатый день двенадцатого месяца Адара, в самый тот день. Ибо владычествующий над всем Бог, вместо погибели избранного рода, устроил им такую радость. И вы, в числе именитых праздников ваших, проводите сей знаменитый день со всем весельем, дабы и ныне и после памятно было спасение для нас и для благорасположенных к нам Персов и погубление строивших нам козни. Всякий город или область вообще, которая не исполнит сего, нещадно опустошится мечом и огнем и сделается не только необитаемою для людей, но и для зверей и птиц навсегда отвратительною.]
Список с сего указа отдать в каждую область, как закон, объявляемый для всех народов, чтоб Иудеи готовы были к тому дню мстить врагам своим.
Гонцы, поехавшие верхом на быстрых конях царских, погнали скоро и поспешно, с царским повелением. Объявлен был указ и в Сузах, престольном городе.
И Мардохей вышел от царя в царском одеянии яхонтового и белого цвета и в большом золотом венце, и в мантии виссонной и пурпуровой. И город Сузы возвеселился и возрадовался.
А у Иудеев было тогда освещение и радость, и веселье, и торжество.
И во всякой области и во всяком городе, во всяком месте, куда только доходило повеление царя и указ его, была радость у Иудеев и веселье, пиршество и праздничный день. И многие из народов страны сделались Иудеями, потому что напал на них страх пред Иудеями.
1 В назначенный день Иудеи собрались с оружием для самозащиты и перебили своих врагов; 11 десять сыновей Амана повешены в Сузах; 17 последующий день сделан днем пиршества и веселья; 20 Мардохей повелел Иудеям праздновать эти два дня ежегодно; 26 праздник назван Пуримом, ибо день был избран по жребию; Есфирь подтвердила эти дни.
В двенадцатый месяц, то есть в месяц Адар, в тринадцатый день его, в который пришло время исполниться повелению царя и указу его, в тот день, когда надеялись неприятели Иудеев взять власть над ними, а вышло наоборот, что сами Иудеи взяли власть над врагами своими, –
собрались Иудеи в городах своих по всем областям царя Артаксеркса, чтобы наложить руку на зложелателей своих; и никто не мог устоять пред лицем их, потому что страх пред ними напал на все народы.
И все князья в областях и сатрапы, и областеначальники, и исполнители дел царских поддерживали Иудеев, потому что напал на них страх пред Мардохеем.
Ибо велик был Мардохей в доме у царя, и слава о нем ходила по всем областям, так как сей человек, Мардохей, поднимался выше и выше.
И избивали Иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле.
В Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек;
и Паршандафу и Далфона и Асфафу,
и Порафу и Адалью и Аридафу,
и Пармашфу и Арисая и Аридая и Ваиезафу, –
десятерых сыновей Амана, сына Амадафа, врага Иудеев, умертвили они, а на грабеж не простерли руки своей.
В тот же день донесли царю о числе умерщвленных в Сузах, престольном городе.
И сказал царь царице Есфири: в Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана; что же сделали они в прочих областях царя? Какое желание твое? и оно будет удовлетворено. И какая еще просьба твоя? она будет исполнена.
И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве.
И приказал царь сделать так; и дан на это указ в Сузах, и десятерых сыновей Амановых повесили.
И собрались Иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца Адара и умертвили в Сузах триста человек, а на грабеж не простерли руки своей.
И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей.
Это было в тринадцатый день месяца Адара; а в четырнадцатый день сего же месяца они успокоились и сделали его днем пиршества и веселья.
Иудеи же, которые в Сузах, собирались в тринадцатый день его и в четырнадцатый день его, а в пятнадцатый день его успокоились и сделали его днем пиршества и веселья.
Поэтому Иудеи сельские, живущие в селениях открытых, проводят четырнадцатый день месяца Адара в веселье и пиршестве, как день праздничный, посылая подарки друг ко другу; [живущие же в митрополиях и пятнадцатый день Адара проводят в добром веселье, посылая подарки ближним].
И описал Мардохей эти происшествия и послал письма ко всем Иудеям, которые в областях царя Артаксеркса, к близким и к дальним,
о том, чтобы они установили каждогодно празднование у себя четырнадцатого дня месяца Адара и пятнадцатого дня его,
как таких дней, в которые Иудеи сделались покойны от врагов своих, и как такого месяца, в который превратилась у них печаль в радость, и сетование – в день праздничный, – чтобы сделали их днями пиршества и веселья, посылая подарки друг другу и подаяния бедным.
И приняли Иудеи то, что уже сами начали делать, и о чем Мардохей написал к ним,
как Аман, сын Амадафа, Вугеянин, враг всех Иудеев, думал погубить Иудеев и бросал пур, жребий, об истреблении и погублении их,
и как Есфирь дошла до царя, и как царь приказал новым письмом, чтобы злой замысл Амана, который он задумал на Иудеев, обратился на голову его, и чтобы повесили его и сыновей его на дереве.
Потому и назвали эти дни Пурим, от имени: пур [жребий, ибо на языке их жребии называются пурим]. Поэтому, согласно со всеми словами сего письма и с тем, что сами видели и до чего доходило у них,
постановили Иудеи и приняли на себя и на детей своих и на всех, присоединяющихся к ним, неотменно, чтобы праздновать эти два дня, по предписанному о них и в свое для них время, каждый год;
и чтобы дни эти были памятны и празднуемы во все роды в каждом племени, в каждой области и в каждом городе; и чтобы дни эти Пурим не отменялись у Иудеев, и память о них не исчезла у детей их.
Написала также царица Есфирь, дочь Абихаила, и Мардохей Иудеянин, со всею настойчивостью, чтобы исполняли это новое письмо о Пуриме;
30и послали письма ко всем Иудеям в сто двадцать семь областей царства Артаксерксова со словами мира и правды,
30и послали письма ко всем Иудеям в сто двадцать семь областей царства Артаксерксова со словами мира и правды,
31чтобы они твердо наблюдали эти дни Пурим в свое время, какое уставил о них Мардохей Иудеянин и царица Есфирь, и как они сами назначали их для себя и для детей своих в дни пощения и воплей.
32Так повеление Есфири подтвердило это слово о Пуриме, и оно вписано в книгу.
Французский (LSG)
Языки
- Добавить язык
- Церковнослав. (рус)
- Церковнослав. (цс)
- Рус. (Синодальный)
- Рус. (Синод. с ударе́-ми)
- Arab (AVD)
- Azerbaijani
- Armenian
- Bulgarian
- Chinese (simpl.)
- Croatian (S&D)
- English (NKJV)
- English (NRSV)
- English (KJV)
- Estonian
- Finnish (1992)
- French (LSG)
- Georgian
- German (MLU, 1912)
- German (GNB)
- Greek (Koine)
- Greek (TGV)
- Hebrew
- Italian
- Kyrgyz
- Latin (Nova Vulgata)
- Romanian
- Polish
- Portuguese
- Serbian (synod.)
- Serbian
- Spanish (RVR 1995)
- Swedish (Folkbibeln)
- Tajik
- Ukrainian (Homenko)
- Ukrainian (Ogienko)
Le roi et Haman allèrent au festin chez la reine Esther.
Ce second jour, le roi dit encore à Esther, pendant qu'on buvait le vin: Quelle est ta demande, reine Esther? Elle te sera accordée. Que désires-tu? Quand ce serait la moitié du royaume, tu l'obtiendras.
La reine Esther répondit: Si j'ai trouvé grâce à tes yeux, ô roi, et si le roi le trouve bon, accorde-moi la vie, voilà ma demande, et sauve mon peuple, voilà mon désir!
Car nous sommes vendus, moi et mon peuple, pour être détruits, égorgés, anéantis. Encore si nous étions vendus pour devenir esclaves et servantes, je me tairais, mais l'ennemi ne saurait compenser le dommage fait au roi.
Le roi Assuérus prit la parole et dit à la reine Esther: Qui est-il et où est-il celui qui se propose d'agir ainsi?
Esther répondit: L'oppresseur, l'ennemi, c'est Haman, ce méchant-là! Haman fut saisi de terreur en présence du roi et de la reine.
Et le roi, dans sa colère, se leva et quitta le festin, pour aller dans le jardin du palais. Haman resta pour demander grâce de la vie à la reine Esther, car il voyait bien que sa perte était arrêtée dans l'esprit du roi.
Lorsque le roi revint du jardin du palais dans la salle du festin, il vit Haman qui s'était précipité vers le lit sur lequel était Esther, et il dit: Serait-ce encore pour faire violence à la reine, chez moi, dans le palais? Dès que cette parole fut sortie de la bouche du roi, on voila le visage d'Haman.
Et Harbona, l'un des eunuques, dit en présence du roi: Voici, le bois préparé par Haman pour Mardochée, qui a parlé pour le bien du roi, est dressé dans la maison d'Haman, à une hauteur de cinquante coudées. Le roi dit: Qu'on y pende Haman!
Et l'on pendit Haman au bois qu'il avait préparé pour Mardochée. Et la colère du roi s'apaisa.
En ce même jour, le roi Assuérus donna à la reine Esther la maison d'Haman, l'ennemi des Juifs; et Mardochée parut devant le roi, car Esther avait fait connaître la parenté qui l'unissait à elle.
Le roi ôta son anneau, qu'il avait repris à Haman, et le donna à Mardochée; Esther, de son côté, établit Mardochée sur la maison d'Haman.
Puis Esther parla de nouveau en présence du roi. Elle se jeta à ses pieds, elle pleura, elle le supplia d'empêcher les effets de la méchanceté d'Haman, l'Agaguite, et la réussite de ses projets contre les Juifs.
Le roi tendit le sceptre d'or à Esther, qui se releva et resta debout devant le roi.
Elle dit alors: Si le roi le trouve bon et si j'ai trouvé grâce devant lui, si la chose paraît convenable au roi et si je suis agréable à ses yeux, qu'on écrive pour révoquer les lettres conçues par Haman, fils d'Hammedatha, l'Agaguite, et écrites par lui dans le but de faire périr les Juifs qui sont dans toutes les provinces du roi.
Car comment pourrais-je voir le malheur qui atteindrait mon peuple, et comment pourrais-je voir la destruction de ma race?
Le roi Assuérus dit à la reine Esther et au Juif Mardochée: Voici, j'ai donné à Esther la maison d'Haman, et il a été pendu au bois pour avoir étendu la main contre les Juifs.
Écrivez donc en faveur des Juifs comme il vous plaira, au nom du roi, et scellez avec l'anneau du roi; car une lettre écrite au nom du roi et scellée avec l'anneau du roi ne peut être révoquée.
Les secrétaires du roi furent appelés en ce temps, le vingt-troisième jour du troisième mois, qui est le mois de Sivan, et l'on écrivit, suivant tout ce qui fut ordonné par Mardochée, aux Juifs, aux satrapes, aux gouverneurs et aux chefs des cent vingt-sept provinces situées de l'Inde à l'Éthiopie, à chaque province selon son écriture, à chaque peuple selon sa langue, et aux Juifs selon leur écriture et selon leur langue.
On écrivit au nom du roi Assuérus, et l'on scella avec l'anneau du roi. On envoya les lettres par des courriers ayant pour montures des chevaux et des mulets nés de juments.
Par ces lettres, le roi donnait aux Juifs, en quelque ville qu'ils fussent, la permission de se rassembler et de défendre leur vie, de détruire, de tuer et de faire périr, avec leurs petits enfants et leurs femmes, tous ceux de chaque peuple et de chaque province qui prendraient les armes pour les attaquer, et de livrer leurs biens au pillage,
et cela en un seul jour, dans toutes les provinces du roi Assuérus, le treizième du douzième mois, qui est le mois d'Adar.
Ces lettres renfermaient une copie de l'édit qui devait être publié dans chaque province, et informaient tous les peuples que les Juifs se tiendraient prêts pour ce jour-là à se venger de leurs ennemis.
Les courriers, montés sur des chevaux et des mulets, partirent aussitôt et en toute hâte, d'après l'ordre du roi. L'édit fut aussi publié dans Suse, la capitale.
Mardochée sortit de chez le roi, avec un vêtement royal bleu et blanc, une grande couronne d'or, et un manteau de byssus et de pourpre. La ville de Suse poussait des cris et se réjouissait.
Il n'y avait pour les Juifs que bonheur et joie, allégresse et gloire.
Dans chaque province et dans chaque ville, partout où arrivaient l'ordre du roi et son édit, il y eut parmi les Juifs de la joie et de l'allégresse, des festins et des fêtes. Et beaucoup de gens d'entre les peuples du pays se firent Juifs, car la crainte des Juifs les avait saisis.
Au douzième mois, qui est le mois d'Adar, le treizième jour du mois, jour où devaient s'exécuter l'ordre et l'édit du roi, et où les ennemis des Juifs avaient espéré dominer sur eux, ce fut le contraire qui arriva, et les Juifs dominèrent sur leurs ennemis.
Les Juifs se rassemblèrent dans leurs villes, dans toutes les provinces du roi Assuérus, pour mettre la main sur ceux qui cherchaient leur perte; et personne ne put leur résister, car la crainte qu'on avait d'eux s'était emparée de tous les peuples.
Et tous les chefs des provinces, les satrapes, les gouverneurs, les fonctionnaires du roi, soutinrent les Juifs, à cause de l'effroi que leur inspirait Mardochée.
Car Mardochée était puissant dans la maison du roi, et sa renommée se répandait dans toutes les provinces, parce qu'il devenait de plus en plus puissant.
Les Juifs frappèrent à coups d'épée tous leurs ennemis, ils les tuèrent et les firent périr; ils traitèrent comme il leur plut ceux qui leur étaient hostiles.
Dans Suse, la capitale, les Juifs tuèrent et firent périr cinq cents hommes,
et ils égorgèrent Parschandatha, Dalphon, Aspatha,
Poratha, Adalia, Aridatha,
Parmaschtha, Arizaï, Aridaï et Vajezatha,
les dix fils d'Haman, fils d'Hammedatha, l'ennemi des Juifs. Mais ils ne mirent pas la main au pillage.
Ce jour-là, le nombre de ceux qui avaient été tués dans Suse, la capitale, parvint à la connaissance du roi.
Et le roi dit à la reine Esther: Les Juifs ont tué et fait périr dans Suse, la capitale, cinq cents hommes et les dix fils d'Haman; qu'auront-ils fait dans le reste des provinces du roi? Quelle est ta demande? Elle te sera accordée. Que désires-tu encore? Tu l'obtiendras.
Esther répondit: Si le roi le trouve bon, qu'il soit permis aux Juifs qui sont à Suse d'agir encore demain selon le décret d'aujourd'hui, et que l'on pende au bois les dix fils d'Haman.
Et le roi ordonna de faire ainsi. L'édit fut publié dans Suse. On pendit les dix fils d'Haman;
et les Juifs qui se trouvaient à Suse se rassemblèrent de nouveau le quatorzième jour du mois d'Adar et tuèrent dans Suse trois cents hommes. Mais ils ne mirent pas la main au pillage.
Les autres Juifs qui étaient dans les provinces du roi se rassemblèrent et défendirent leur vie; ils se procurèrent du repos en se délivrant de leurs ennemis, et ils tuèrent soixante-quinze mille de ceux qui leur étaient hostiles. Mais ils ne mirent pas la main au pillage.
Ces choses arrivèrent le treizième jour du mois d'Adar. Les Juifs se reposèrent le quatorzième, et ils en firent un jour de festin et de joie.
Ceux qui se trouvaient à Suse, s'étant rassemblés le treizième jour et le quatorzième jour, se reposèrent le quinzième, et ils en firent un jour de festin et de joie.
C'est pourquoi les Juifs de la campagne, qui habitent des villes sans murailles, font du quatorzième jour du mois d'Adar un jour de joie, de festin et de fête, où l'on s'envoie des portions les uns aux autres.
Mardochée écrivit ces choses, et il envoya des lettres à tous les Juifs qui étaient dans toutes les provinces du roi Assuérus, auprès et au loin.
Il leur prescrivait de célébrer chaque année le quatorzième jour et le quinzième jour du mois d'Adar
comme les jours où ils avaient obtenu du repos en se délivrant de leurs ennemis, de célébrer le mois où leur tristesse avait été changée en joie et leur désolation en jour de fête, et de faire de ces jours des jours de festin et de joie où l'on s'envoie des portions les uns aux autres et où l'on distribue des dons aux indigents.
Les Juifs s'engagèrent à faire ce qu'ils avaient déjà commencé et ce que Mardochée leur écrivit.
Car Haman, fils d'Hammedatha, l'Agaguite, ennemi de tous les Juifs, avait formé le projet de les faire périr, et il avait jeté le pur, c'est-à-dire le sort, afin de les tuer et de les détruire;
mais Esther s'étant présentée devant le roi, le roi ordonna par écrit de faire retomber sur la tête d'Haman le méchant projet qu'il avait formé contre les Juifs, et de le pendre au bois, lui et ses fils.
C'est pourquoi on appela ces jours Purim, du nom de pur. D'après tout le contenu de cette lettre, d'après ce qu'ils avaient eux-mêmes vu et ce qui leur était arrivé,
les Juifs prirent pour eux, pour leur postérité, et pour tous ceux qui s'attacheraient à eux, la résolution et l'engagement irrévocables de célébrer chaque année ces deux jours, selon le mode prescrit et au temps fixé.
Ces jours devaient être rappelés et célébrés de génération en génération, dans chaque famille, dans chaque province et dans chaque ville; et ces jours de Purim ne devaient jamais être abolis au milieu des Juifs, ni le souvenir s'en effacer parmi leurs descendants.
La reine Esther, fille d'Abichaïl, et le Juif Mardochée écrivirent d'une manière pressante une seconde fois pour confirmer la lettre sur les Purim.
On envoya des lettres à tous les Juifs, dans les cent vingt-sept provinces du roi Assuérus. Elles contenaient des paroles de paix et de fidélité,
pour prescrire ces jours de Purim au temps fixé, comme le Juif Mardochée et la reine Esther les avaient établis pour eux, et comme ils les avaient établis pour eux-mêmes et pour leur postérité, à l'occasion de leur jeûne et de leurs cris.
Ainsi l'ordre d'Esther confirma l'institution des Purim, et cela fut écrit dans le livre.