Сі́и же ро́ди Иа́ковли. Ио́сифъ же бя́ше седмина́десяти лѣ́тъ, пасы́й о́вцы отца́ своего́ съ бра́тiею свое́ю, ю́нъ сы́й, съ сынми́ Ва́ллы и съ сынми́ Зе́лфы, же́нъ отца́ своего́: нанесо́ша же на Ио́сифа злу́ клевету́ ко Изра́илю отцу́ своему́.

Иа́ковъ же любля́ше Ио́сифа па́че всѣ́хъ сыно́въ свои́хъ, я́ко сы́нъ въ ста́рости ему́ бы́сть: и сотвори́ ему́ ри́зу пе́стру.

Ви́дѣвше же бра́тiя его́, я́ко лю́битъ его́ оте́цъ па́че всѣ́хъ сыно́въ свои́хъ, возненави́дѣша его́ и не можа́ху глаго́лати къ нему́ ничто́же ми́рно.

Ви́дѣвъ же Ио́сифъ со́нъ, повѣ́да и́ бра́тiи свое́й

и рече́ и́мъ: послу́шайте сна́ сего́, его́же ви́дѣхъ:

мнѣ́хъ ва́съ вя́жущихъ снопы́ средѣ́ по́ля: и воста́ мо́й сно́пъ и ста́ пря́мо, ва́ши же снопы́ обрати́вшеся поклони́шася моему́ снопу́.

Рѣ́ша же ему́ бра́тiя его́: еда́ ца́рствуя ца́рствовати бу́деши надъ на́ми, или́ госпо́дствуя госпо́дствовати бу́деши надъ на́ми? И приложи́ша еще́ ненави́дѣти его́ сно́въ ра́ди его́ и ра́ди слове́съ его́.

Ви́дѣ же со́нъ другі́й и повѣ́да его́ отцу́ своему́ и бра́тiи свое́й, и рече́: се́, ви́дѣхъ другі́й со́нъ: а́ки бы со́лнце и луна́ и единона́десять звѣ́здъ покланя́хуся мнѣ́.

И запрети́ ему́ оте́цъ его́ и рече́ ему́: что́ со́нъ се́й, его́же еси́ ви́дѣлъ? Еда́ прише́дше прiи́демъ а́зъ и ма́ти твоя́ и бра́тiя твоя́ поклони́тися тебѣ́ до земли́?

Позави́дѣша же ему́ бра́тiя его́: оте́цъ же его́ соблюде́ сло́во сiе́.

Отидо́ша же бра́тiя его́ пасти́ о́вцы отца́ своего́ въ Cихе́мъ.

И рече́ Изра́иль ко Ио́сифу: еда́ бра́тiя твоя́ не пасу́тъ въ Cихе́мѣ? Гряди́, да послю́ тя къ ни́мъ. Рече́ же ему́: се́, а́зъ.

Рече́ же ему́ Изра́иль: ше́дъ, ви́ждь, а́ще здра́вствуютъ бра́тiя твоя́ и о́вцы, и повѣ́ждь ми́. И посла́ его́ от юдо́ли Хевро́ни. И прiи́де въ Cихе́мъ:

и обрѣ́те его́ человѣ́къ заблужда́юща на по́ли: вопроси́ же его́ человѣ́къ глаго́ля: чесого́ и́щеши?

О́нъ же рече́: бра́тiи моея́ ищу́: повѣ́ждь ми́, гдѣ́ пасу́тъ.

Рече́ же ему́ человѣ́къ: отидо́ша отсю́ду: слы́шахъ бо и́хъ глаго́лющихъ: по́йдемъ въ Доѳаи́мъ. И и́де Ио́сифъ вслѣ́дъ бра́тiи своея́ и обрѣ́те я́ въ Доѳаи́мѣ.

Предузрѣ́ша же его́ издале́че, пре́жде приближе́нiя его́ къ ни́мъ, и злѣ́ умы́слиша уби́ти его́:

рече́ же кі́йждо къ бра́ту своему́: се́, снови́децъ о́ный и́детъ:

ны́нѣ у́бо прiиди́те, убiе́мъ его́ и вве́ржимъ его́ во еди́нъ от рво́въ, и рече́мъ: звѣ́рь лю́тъ снѣде́ его́: и у́зримъ, что́ бу́дутъ со́нiя его́.

Слы́шавъ же Руви́мъ, отъя́ его́ изъ ру́къ и́хъ и рече́: не убiе́мъ его́ на души́.

Рече́ же и́мъ Руви́мъ: не пролі́йте кро́ве, вве́рзите его́ во еди́нъ от рво́въ си́хъ, и́же въ пусты́ни, руки́ же не возложи́те на него́: [тща́шеся бо] я́ко да изы́метъ его́ от ру́къ и́хъ и отда́стъ его́ отцу́ своему́.

Бы́сть же егда́ прiи́де Ио́сифъ къ бра́тiи свое́й, совлеко́ша со Ио́сифа ри́зу пе́струю, я́же на не́мъ,

и пое́мше его́ вверго́ша въ ро́въ: ро́въ же то́щь, воды́ не имя́ше.

И сѣдо́ша я́сти хлѣ́бъ, и воззрѣ́вше очи́ма ви́дѣша, и се́, пу́тницы Исма́илтяне идя́ху от Галаа́да, и велблю́ды и́хъ по́лны ѳимiа́ма и рити́ны {ту́къ масти́тый изъ дрѣ́ва теку́щiй} и ста́кти: идя́ху же везу́ще во Еги́петъ.

Рече́ же Иу́да ко бра́тiи свое́й: ка́я по́льза, а́ще убiе́мъ бра́та на́шего и скры́емъ кро́вь его́?

Гряди́те продади́мъ его́ Исма́илтяномъ си́мъ: ру́цѣ же на́ши да не бу́дутъ на не́мъ, я́ко бра́тъ на́шъ и пло́ть на́ша е́сть. Послу́шаша же бра́тiя его́.

И мимоидо́ша человѣ́цы Мадiа́мстiи купцы́: и извлеко́ша и возведо́ша Ио́сифа изъ ро́ва, и прода́ша Ио́сифа Исма́илтяномъ на два́десять златни́цъ. И поведо́ша Ио́сифа во Еги́петъ.

Возврати́ся же Руви́мъ къ ро́ву и не узрѣ́ Ио́сифа въ ро́вѣ: и растерза́ ри́зы своя́,

и прiи́де ко бра́тiи свое́й и рече́: о́трочища нѣ́сть, а́зъ же ка́мо иду́ ктому́?

Взе́мше же ри́зу Ио́сифову, закла́ша ко́злище от ко́зъ и пома́заша ри́зу кро́вiю:

и посла́ша ри́зу пе́струю, и принесо́ша ко отцу́ своему́ и реко́ша: сiю́ обрѣто́хомъ: познава́й, а́ще ри́за сы́на твоего́ е́сть, или́ ни́?

И позна́ ю́ и рече́: ри́за сы́на моего́ е́сть: звѣ́рь лю́тъ снѣде́ его́: звѣ́рь восхи́ти Ио́сифа.

И растерза́ Иа́ковъ ри́зы своя́, и возложи́ вре́тище на чре́сла своя́, и пла́кашеся сы́на своего́ дни́ мно́ги.

Собра́шася же вси́ сы́нове его́ и дще́ри и прiидо́ша утѣ́шити его́: и не хотя́ше утѣ́шитися, глаго́ля: я́ко сни́ду къ сы́ну моему́ сѣ́туя во а́дъ. И пла́кася о не́мъ оте́цъ его́.

Мадiа́не же прода́ша Ио́сифа во Еги́петъ Пентефрі́ю евну́ху фарао́нову, архимаги́ру.

Латинский (Nova Vulgata)

Habitavit autem Iacob in terra Chanaan, in qua pere grinatus est pater suus.

Hae sunt generationes Iacob. Ioseph, cum decem et scptem esset annorum, pascebat gregem cum fratribus suis adhuc puer; et erat cum filiis Bilhae et Zelphae uxorum patris sui; detulitque patri malam eorum famam.

Israel autem diligebat Ioseph super omnes filios suos, eo quod in senectute genuisset eum; fecitque ei tunicam talarem.

Videntes autem fratres eius quod a patre plus cunctis filiis amaretur, oderant eum nec poterant ei quidquam pacifice loqui.

Accidit quoque ut visum somnium referret fratribus suis; quae causa maioris odii seminarium fuit.

Dixitque ad eos: «Audite somnium meum, quod vidi.

Putabam ligare nos manipulos in agro, et quasi consurgere manipulum meum et stare, vestrosque manipulos circumstantes adorare manipulum meum».

Responderunt fratres eius: «Numquid rex noster eris? Aut subiciemur dicioni tuae?». Haec ergo causa somniorum atque sermonum, invidiae et odii fomitem ministravit.

Aliud quoque vidit somnium, quod narrans fratribus ait: «Vidi per somnium quasi solem et lunam et stellas undecim adorare me».

Quod cum patri suo et fratribus retulisset, increpavit eum pater suus et dixit: «Quid sibi vult hoc somnium, quod vidisti? Num ego et mater tua et fratres tui adorabimus te proni in terram?».

Invidebant igitur ei fratres sui; pater vero rem tacitus considerabat.

Cumque fratres illius in pascendis gregibus patris morarentur in Sichem,

dixit Israel ad Ioseph: «Fratres tui pascunt oves in Sichimis; veni, mittam te ad eos». Quo respondente:

«Praesto sum», ait ei: «Vade et vide, si cuncta prospera sint erga fratres tuos et pecora, et renuntia mihi quid agatur». Missus de valle Hebron venit in Sichem;

invenitque eum vir errantem in agro et interrogavit quid quaereret.

At ille respondit: «Fratres meos quaero; indica mihi, ubi pascant greges».

Dixitque ei vir: «Recesserunt de loco isto; audivi autem eos dicentes:»Eamus in Dothain"». Perrexit ergo Ioseph post fratres suos et invenit eos in Dothain.

Qui cum vidissent eum procul, antequam accederet ad eos, cogitaverunt illum occidere.

Et mutuo loquebantur: «Ecce somniator venit;

venite, occidamus eum et mittamus in unam cisternarum dicemusque: Fera pessima devoravit eum. Et tunc apparebit quid illi prosint somnia sua».

Audiens autem hoc Ruben nitebatur liberare eum de manibus eorum et dixit:

«Non interficiamus animam eius». Et dixit ad eos: «Non effundatis sanguinem; sed proicite eum in cisternam hanc, quae est in solitudine, manusque vestras servate innoxias». Hoc autem dicebat volens eripere eum de manibus eorum et reddere patri suo.

Confestim igitur, ut pervenit ad fratres suos, nudaverunt eum tunica talari

miseruntque eum in cisternam, quae non habebat aquam.

Et sederunt, ut comederent panem. Attollentes autem oculos viderunt Ismaelitas viatorcs venire de Galaad et camelos eorum portantes tragacanthum et masticem et ladanum in Aegyptum.

Dixit ergo Iudas fratribus suis: «Quid nobis prodest, si occiderimus fratrem nostrum et celaverimus sanguinem ipsius?

Melius est ut vendatur Ismaelitis, et manus nostrae non polluantur; frater enim et caro nostra est». Acquieverunt fratres sermonibus illius.

Et praetereuntibus Madianitis negotiatoribus, extrahentes Ioseph de cisterna, vendiderunt eum Ismaelitis viginti argenteis. Qui duxerunt eum in Aegyptum.

Reversusque Ruben ad cisternam non invenit puerum

et, scissis vestibus, pergens ad fratres suos ait: «Puer non comparet, et ego quo ibo?».

Tulerunt autem tunicam eius et in sanguinem haedi, quem occiderant, tinxerunt

mittentes, qui ferrent ad patrem et dicerent: "Hanc invenimus; vide, utrum tunica talaris filii tui sit an non?».

Quam cum agnovisset pater, ait: «Tunica filii mei est; fera pessima comedit eum, bestia devoravit Ioseph».

Scissisque vestibus, indutus est cilicio lugens filium suum multo tempore.

Congregatis autem cunctis liberis eius, ut lenirent dolorem patris, noluit consolationem accipere et ait: «Descendam ad filium meum lugens in infernum». Et flevit super eo pater eius.

Madianitae autem vendiderunt Ioseph in Aegypto Putiphari eunucho pharaonis, magistro satellitum.

Немецкий (GNB)

Jakob nahm seinen Wohnsitz im Land Kanaan, dem Land, in dem schon sein Vater als Fremder gelebt hatte.

Dies ist die Familiengeschichte Jakobs:

Jakobs Sohn Josef war noch ein junger Bursche von siebzehn Jahren. Er half seinen Brüdern, den Söhnen von Bilha und Silpa, beim Hüten der Schafe und Ziegen. Er hinterbrachte seinem Vater immer, was die Leute sich von dem Treiben seiner Brüder erzählten.

Jakob hatte Josef von allen seinen Söhnen am liebsten, weil er ihm erst im Alter geboren worden war. Deshalb ließ er ihm ein prächtiges Gewand machen.

Als seine Brüder sahen, dass der Vater ihn mehr liebte als sie alle, begannen sie ihn zu hassen und konnten kein freundliches Wort mehr mit ihm reden.

Einmal hatte Josef einen Traum. Als er ihn seinen Brüdern erzählte, wurde ihr Hass noch größer.

»Ich will euch sagen, was ich geträumt habe«, fing Josef an.

»Wir waren miteinander auf dem Feld, schnitten Getreide und banden es in Garben. Auf einmal stellt sich meine Garbe auf und bleibt stehen. Und eure Garben, die stellen sich im Kreis um sie herum und verneigen sich vor meiner.«

Seine Brüder sagten zu ihm: »Du willst wohl noch König werden und über uns herrschen?« Wegen seiner Träume und weil er sie so offen erzählte, hassten ihn seine Brüder noch mehr.

Er hatte nämlich noch einen anderen Traum, und auch den erzählte er ihnen. »Ich habe noch einmal geträumt«, sagte er. »Ich sah die Sonne, den Mond und elf Sterne. Stellt euch vor: Die alle verneigten sich vor mir.«

Als er das seinem Vater und seinen Brüdern erzählte, fuhr sein Vater ihn an und sagte: »Was ist das für ein dummer Traum, den du da geträumt hast? Ich und deine Mutter und deine Brüder, wir alle sollen uns vor dir niederwerfen?«

Die Brüder waren eifersüchtig auf Josef; aber sein Vater behielt die Sache im Gedächtnis.

Einmal waren Josefs Brüder unterwegs; sie weideten die Schafe und Ziegen ihres Vaters in der Nähe von Sichem.

Da sagte Jakob zu Josef: »Du weißt, deine Brüder sind mit den Herden bei Sichem. Ich will dich zu ihnen schicken.«

»Ich bin bereit«, antwortete Josef.

Sein Vater gab ihm den Auftrag: »Geh hin und sieh, ob es deinen Brüdern gut geht und ob auch bei den Herden alles in Ordnung ist. Dann komm wieder und bring mir Nachricht!«

So schickte Jakob ihn aus dem Tal von Hebron nach Sichem.

Dort traf ihn ein Mann, wie er auf dem Feld umherirrte, und fragte ihn: »Was suchst du?«

»Ich suche meine Brüder«, sagte Josef, »kannst du mir sagen, wo sie ihre Herden weiden?«

Der Mann antwortete: »Sie sind nicht mehr hier. Ich hörte, wie sie sagten: ́Wir wollen nach Dotan gehen!́«

Da ging Josef ihnen nach und fand sie in Dotan.

Die Brüder sahen Josef schon von weitem. Noch bevor er herangekommen war, stand ihr Entschluss fest, ihn umzubringen.

Sie sagten zueinander: »Da kommt der Kerl, dem seine Träume zu Kopf gestiegen sind!

Schlagen wir ihn doch tot und werfen ihn in die nächste Zisterne! Wir sagen einfach: Ein Raubtier hat ihn gefressen. Dann wird man schon sehen, was aus seinen Träumen wird!«

Als Ruben das hörte, wollte er Josef retten. »Lasst ihn am Leben!«, sagte er.

»Vergießt kein Blut! Werft ihn in die Zisterne da drüben in der Steppe, aber vergreift euch nicht an ihm!« Er hatte die Absicht, Josef heimlich herauszuziehen und zu seinem Vater zurückzubringen.

Als Josef bei ihnen ankam, zogen sie ihm sein Obergewand aus, das Prachtgewand, das er anhatte.

Dann packten sie ihn und warfen ihn in die Zisterne. Die Zisterne war leer; es war kein Wasser darin.

Dann setzten sie sich zum Essen.

Auf einmal sahen sie eine Karawane von ismaëlitischen Kaufleuten aus der Richtung von Gilead herankommen. Die Ismaëliter waren auf dem Weg nach Ägypten; ihre Kamele waren mit den kostbaren Harzen Tragakant, Mastix und Ladanum beladen.

Da sagte Juda zu seinen Brüdern: »Was nützt es uns, wenn wir unseren Bruder umbringen? Wir werden nur schwere Blutschuld auf uns laden.

Lassen wir ihn leben und verkaufen ihn den Ismaëlitern; er ist doch unser Bruder, unser eigen Fleisch und Blut!«

Die anderen waren einverstanden.

Als die reisenden Kaufleute herankamen, zogen sie Josef aus der Zisterne. Sie verkauften ihn für 20 Silberstücke an die Ismaëliter, die ihn nach Ägypten mitnahmen.

Als nun Ruben wieder zur Zisterne kam, war Josef verschwunden. Entsetzt zerriss er seine Kleider,

ging zu seinen Brüdern und rief: »Der Junge ist nicht mehr da! Was mache ich nur? Wo bleibe ich jetzt?«

Die Brüder schlachteten einen Ziegenbock und tauchten Josefs Prachtgewand in das Blut.

Sie brachten das blutbefleckte Gewand zu ihrem Vater und sagten: »Das haben wir gefunden! Ist es vielleicht das Gewand deines Sohnes?«

Jakob erkannte es sogleich und schrie auf: »Mein Sohn! Es ist von meinem Sohn! Ein Raubtier hat ihn gefressen! Zerfleischt ist Josef, zerfleischt!«

Er zerriss seine Kleider, band den Sack um seine Hüften und betrauerte Josef lange Zeit.

Alle seine Söhne und Töchter kamen zu ihm, um ihn zu trösten, aber er wollte sich nicht trösten lassen. »Nein«, beharrte er, »voll Kummer und Gram gehe ich zu meinem Sohn in die Totenwelt hinunter!« So sehr hatte ihn der Verlust getroffen.

Die Kaufleute aber brachten Josef nach Ägypten und verkauften ihn dort an Potifar, einen Hofbeamten des Pharaos, den Befehlshaber der königlichen Leibwache.

Синодальный

Языки

1 Любовь Израиля к Иосифу; разноцветная одежда Иосифа. 5 Сны Иосифа. 12 Братья продают Иосифа Мадиамским купцам. 29 Печаль Иакова об Иосифе.

Иаков жил в земле странствования отца своего [Исаака], в земле Ханаанской.

Вот житие Иакова. Иосиф, семнадцати лет, пас скот [отца своего] вместе с братьями своими, будучи отроком, с сыновьями Валлы и с сыновьями Зелфы, жен отца своего. И доводил Иосиф худые о них слухи до [Израиля] отца их.

Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, – и сделал ему разноцветную одежду.

И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно.

И видел Иосиф сон, и рассказал [его] братьям своим: и они возненавидели его еще более.

Он сказал им: выслушайте сон, который я видел:

вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу.

И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его.

И видел он еще другой сон и рассказал его [отцу своему и] братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне.

И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли?

Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово.

Братья его пошли пасти скот отца своего в Сихем.

И сказал Израиль Иосифу: братья твои не пасут ли в Сихеме? пойди, я пошлю тебя к ним. Он отвечал ему: вот я.

[Израиль] сказал ему: пойди, посмотри, здоровы ли братья твои и цел ли скот, и принеси мне ответ. И послал его из долины Хевронской; и он пришел в Сихем.

И нашел его некто блуждающим в поле, и спросил его тот человек, говоря: чего ты ищешь?

Он сказал: я ищу братьев моих; скажи мне, где они пасут?

И сказал тот человек: они ушли отсюда, ибо я слышал, как они говорили: пойдем в Дофан. И пошел Иосиф за братьями своими и нашел их в Дофане.

И увидели они его издали, и прежде нежели он приблизился к ним, стали умышлять против него, чтобы убить его.

И сказали друг другу: вот, идет сновидец;

пойдем теперь, и убьем его, и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его; и увидим, что будет из его снов.

И услышал сие Рувим и избавил его от рук их, сказав: не убьем его.

И сказал им Рувим: не проливайте крови; бросьте его в ров, который в пустыне, а руки не налагайте на него. Сие говорил он [с тем намерением], чтобы избавить его от рук их и возвратить его к отцу его.

Когда Иосиф пришел к братьям своим, они сняли с Иосифа одежду его, одежду разноцветную, которая была на нем,

и взяли его и бросили его в ров; ров же тот был пуст; воды в нем не было.

И сели они есть хлеб, и, взглянув, увидели, вот, идет из Галаада караван Измаильтян, и верблюды их несут стираксу, бальзам и ладан: идут они отвезти это в Египет.

И сказал Иуда братьям своим: что пользы, если мы убьем брата нашего и скроем кровь его?

Пойдем, продадим его Измаильтянам, а руки наши да не будут на нем, ибо он брат наш, плоть наша. Братья его послушались

и, когда проходили купцы Мадиамские, вытащили Иосифа изо рва и продали Иосифа Измаильтянам за двадцать сребреников; а они отвели Иосифа в Египет.

Рувим же пришел опять ко рву; и вот, нет Иосифа во рве. И разодрал он одежды свои,

и возвратился к братьям своим, и сказал: отрока нет, а я, куда я денусь?

И взяли одежду Иосифа, и закололи козла, и вымарали одежду кровью;

и послали разноцветную одежду, и доставили к отцу своему, и сказали: мы это нашли; посмотри, сына ли твоего эта одежда, или нет.

Он узнал ее и сказал: это одежда сына моего; хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф.

И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына своего многие дни.

И собрались все сыновья его и все дочери его, чтобы утешить его; но он не хотел утешиться и сказал: с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю. Так оплакивал его отец его.

Мадианитяне же продали его в Египте Потифару, царедворцу фараонову, начальнику телохранителей.