И с того времени, как он поставил его над домом своим и над всем, что имел, Господь благословил дом Египтянина ради Иосифа, и было благословение Господне на всем, что имел он в доме и в поле [его].

И оставил он все, что имел, в руках Иосифа и не знал при нем ничего, кроме хлеба, который он ел. Иосиф же был красив станом и красив лицем.

И обратила взоры на Иосифа жена господина его и сказала: спи со мною.

Но он отказался и сказал жене господина своего: вот, господин мой не знает при мне ничего в доме, и все, что имеет, отдал в мои руки;

нет больше меня в доме сем; и он не запретил мне ничего, кроме тебя, потому что ты жена ему; как же сделаю я сие великое зло и согрешу пред Богом?

Когда так она ежедневно говорила Иосифу, а он не слушался ее, чтобы спать с нею и быть с нею,

случилось в один день, что он вошел в дом делать дело свое, а никого из домашних тут в доме не было;

она схватила его за одежду его и сказала: ложись со мной. Но он, оставив одежду свою в руках ее, побежал и выбежал вон.

Она же, увидев, что он оставил одежду свою в руках ее и побежал вон,

кликнула домашних своих и сказала им так: посмотрите, он привел к нам Еврея ругаться над нами. Он пришел ко мне, чтобы лечь со мною, но я закричала громким голосом,

и он, услышав, что я подняла вопль и закричала, оставил у меня одежду свою, и побежал, и выбежал вон.

И оставила одежду его у себя до прихода господина его в дом свой.

И пересказала ему те же слова, говоря: раб Еврей, которого ты привел к нам, приходил ко мне ругаться надо мною [и говорил мне: лягу я с тобою],

но, когда [услышал, что] я подняла вопль и закричала, он оставил у меня одежду свою и убежал вон.

Когда господин его услышал слова жены своей, которые она сказала ему, говоря: так поступил со мною раб твой, то воспылал гневом;

и взял Иосифа господин его и отдал его в темницу, где заключены узники царя. И был он там в темнице.

И Господь был с Иосифом, и простер к нему милость, и даровал ему благоволение в очах начальника темницы.

И отдал начальник темницы в руки Иосифу всех узников, находившихся в темнице, и во всем, что они там ни делали, он был распорядителем.

Начальник темницы и не смотрел ни за чем, что было у него в руках, потому что Господь был с Иосифом, и во всем, что он делал, Господь давал успех.

Иосиф в темнице толкует сны слуг фараона.

После сего виночерпий царя Египетского и хлебодар провинились пред господином своим, царем Египетским.

И прогневался фараон на двух царедворцев своих, на главного виночерпия и на главного хлебодара,

и отдал их под стражу в дом начальника телохранителей, в темницу, в место, где заключен был Иосиф.

Начальник телохранителей приставил к ним Иосифа, и он служил им. И пробыли они под стражею несколько времени.

Однажды виночерпию и хлебодару царя Египетского, заключенным в темнице, виделись сны, каждому свой сон, обоим в одну ночь, каждому сон особенного значения.

И пришел к ним Иосиф поутру, увидел их, и вот, они в смущении.

И спросил он царедворцев фараоновых, находившихся с ним в доме господина его под стражею, говоря: отчего у вас сегодня печальные лица?

Они сказали ему: нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли истолкования? расскажите мне.

И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною;

на лозе три ветви; она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды;

и чаша фараонова в руке у меня; я взял ягод, выжал их в чашу фараонову и подал чашу в руку фараону.

И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви – это три дня;

через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием;

вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома,

ибо я украден из земли Евреев; а также и здесь ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу.

Главный хлебодар увидел, что истолковал он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых;

в верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы [небесные] клевали ее из корзины на голове моей.

И отвечал Иосиф и сказал [ему]: вот истолкование его: три корзины – это три дня;

через три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы [небесные] будут клевать плоть твою с тебя.

На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночерпии и главном хлебодаре среди слуг своих;

и возвратил главного виночерпия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону,

а главного хлебодара повесил [на дереве], как истолковал им Иосиф.

И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе, но забыл его.

Церковнославянский (рус)

Ио́сифъ же приведе́нъ бы́сть во Еги́петъ. И купи́ его́ Пентефрі́й евну́хъ фарао́новъ архимаги́ръ, му́жъ Еги́птянинъ, от ру́къ Исма́илтянъ, и́же приведо́ша его́ та́мо.

И бя́ше Госпо́дь со Ио́сифомъ: и бя́ше му́жъ благополу́ченъ, и бы́сть въ дому́ господи́на своего́ Еги́птянина.

Вѣ́дяше же господи́нъ его́, я́ко Госпо́дь бѣ́ съ ни́мъ, и ели́ка твори́тъ, Госпо́дь благоустроя́етъ въ руку́ его́.

И обрѣ́те Ио́сифъ благода́ть предъ господи́номъ свои́мъ и благоугоди́ ему́: и поста́ви его́ надъ до́момъ свои́мъ, и вся́, ели́ка бы́ша ему́, даде́ въ ру́ки Ио́сифовы.

Бы́сть же егда́ поста́ви его́ надъ до́момъ свои́мъ и надъ всѣ́ми, ели́ка имѣ́яше, и благослови́ Госпо́дь до́мъ Еги́птянина Ио́сифа ра́ди: и бы́сть благослове́нiе Госпо́дне на все́мъ имѣ́нiи его́ въ дому́ и въ се́лѣхъ его́.

И предаде́ вся́, ели́ка бы́ша ему́, въ ру́ки Ио́сифовы: и не вѣ́дяше от су́щихъ у себе́ ничто́же, кромѣ́ хлѣ́ба, его́же ядя́ше са́мъ: и бя́ше Ио́сифъ до́бръ о́бразомъ и красе́нъ взо́ромъ зѣло́.

И бы́сть по словесѣ́хъ си́хъ, и возложи́ жена́ господи́на его́ о́чи своя́ на Ио́сифа и рече́: пребу́ди со мно́ю.

О́нъ же не хотя́ше и рече́ женѣ́ господи́на своего́: а́ще господи́нъ мо́й не вѣ́сть мене́ ра́ди ничто́же въ дому́ свое́мъ, и вся́, ели́ка су́ть ему́, вдаде́ въ ру́цѣ мои́,

и ничто́ е́сть вы́ше мене́ въ дому́ се́мъ, ниже́ изъя́то бы́сть от мене́ что́-либо, кромѣ́ тебе́, поне́же ты́ жена́ ему́ еси́: и ка́ко сотворю́ глаго́лъ злы́й се́й и согрѣшу́ предъ Бо́гомъ?

Егда́ же Ио́сифу глаго́лаше де́нь от дне́, и не послу́шаше ея́ е́же спа́ти и бы́ти съ не́ю.

Бы́сть же сицевы́й нѣ́кiй де́нь, и вни́де Ио́сифъ въ до́мъ дѣ́лати дѣла́ своя́, и никто́же бя́ше от су́щихъ въ дому́ вну́трь:

и ухвати́ его́ за ри́зы, глаго́лющи: ля́зи со мно́ю. И оста́вивъ ри́зы своя́ въ руку́ ея́, убѣже́ и изы́де во́нъ.

И бы́сть егда́ ви́дѣ, я́ко оста́вль ри́зы своя́ въ рука́хъ ея́, бѣжа́ и изы́де во́нъ:

и воззва́ су́щихъ въ дому́ и рече́ и́мъ глаго́лющи: ви́дите, введе́ на́мъ о́трока Евре́ина наруга́тися на́мъ: вни́де ко мнѣ́, глаго́ля: преспи́ со мно́ю: и возопи́хъ гла́сомъ вели́кимъ:

и егда́ услы́ша о́нъ, я́ко возвы́сихъ гла́съ мо́й и возопи́хъ, оста́вль ри́зы своя́ у мене́, отбѣже́ и изы́де во́нъ.

И удержа́ ри́зы у себе́, до́ндеже прiи́де господи́нъ въ до́мъ сво́й.

И повѣ́да ему́ по словесѣ́хъ си́хъ, глаго́лющи: вни́де ко мнѣ́ о́трокъ Евре́инъ, его́же вве́лъ еси́ къ на́мъ, поруга́тися мнѣ́, и рече́ ми: да бу́ду съ тобо́ю:

егда́ же услы́ша, я́ко воздвиго́хъ гла́съ мо́й и возопи́хъ, оста́вль ри́зы своя́ у мене́, отбѣже́ и изы́де во́нъ.

И бы́сть егда́ услы́ша господи́нъ его́ глаго́лы жены́ своея́, ели́ка рече́ къ нему́, глаго́лющи: си́це сотвори́ ми о́трокъ тво́й: и разгнѣ́вася я́ростiю,

и взе́мъ господи́нъ Ио́сифа, вве́рже его́ въ темни́цу, въ мѣ́сто, идѣ́же у́зники царе́вы держа́тся та́мо въ тверды́ни.

И бя́ше Госпо́дь со Ио́сифомъ, и возлiя́ на него́ ми́лость, и даде́ ему́ благода́ть предъ нача́лнымъ стра́жемъ темни́чнымъ:

и вдаде́ старѣ́йшина страже́й темни́цу въ ру́цѣ Ио́сифу и всѣ́хъ вве́рженыхъ въ темни́цу: и вся́, ели́ка творя́ху та́мо, то́й бѣ́ творя́й.

Старѣ́йшина же страже́й темни́чныхъ ничто́же бѣ́ вѣ́дый его́ ра́ди: вся́ бо бы́ша въ рука́хъ Ио́сифовыхъ, зане́же Госпо́дь бя́ше съ ни́мъ: и ели́ка то́й творя́ше, Госпо́дь благопоспѣша́ше въ руку́ его́.

Бы́сть же по словесѣ́хъ си́хъ, согрѣши́ старѣ́йшина вина́рскъ царя́ Еги́петска и старѣ́йшина жита́рскъ господи́ну своему́ царю́ Еги́петскому.

И разгнѣ́вася фарао́нъ на о́ба евну́хи своя́, на старѣ́йшину вина́рска и на старѣ́йшину жита́рска,

и вве́рже и́хъ въ темни́цу во узи́лище, въ мѣ́сто, идѣ́же Ио́сифъ вве́рженъ бя́ше.

И вручи́ и́хъ старѣ́йшина темни́цы Ио́сифу, и предста́ и́мъ: и бѣ́ста дни́ [нѣ́кiя] въ темни́цѣ,

и ви́дѣста о́ба со́нъ во еди́ну но́щь: видѣ́нiе же со́нное старѣ́йшины вина́рска и старѣ́йшины жита́рска, и́же бѣ́ста царя́ Еги́петска, су́ще въ темни́цѣ, бя́ше сiе́.

Вни́де же къ ни́мъ Ио́сифъ зау́тра и ви́дѣ и́хъ, и бя́ху смуще́ни:

и вопроша́ше евну́ховъ фарао́нихъ, и́же бы́ша съ ни́мъ въ темни́цѣ, у господи́на своего́, глаго́ля: что́, я́ко ли́ца ва́ша уны́ла дне́сь?

Они́ же рѣ́ша ему́: со́нъ ви́дѣхомъ, и разсужда́яй его́ нѣ́сть. Рече́ же и́мъ Ио́сифъ: еда́ не Бо́гомъ изъявле́нiе и́хъ е́сть? Повѣ́дите у́бо мнѣ́.

И повѣ́да старѣ́йшина вина́рскъ со́нъ сво́й Ио́сифу и рече́: во снѣ́ мое́мъ бя́ше виногра́дъ предо мно́ю:

въ виногра́дѣ же три́ лѣ́торасли, и то́й цвѣту́щь произнесе́ отра́сли, зрѣ́лы гро́зды ло́зныя:

и ча́ша фарао́нова въ руцѣ́ мое́й: и взя́хъ гре́знъ, и изжа́хъ о́ный въ ча́шу, и да́хъ ча́шу въ ру́ку фарао́ню.

И рече́ ему́ Ио́сифъ: сiе́ разсужде́нiе сему́: три́ лѣ́торасли три́ дни́ су́ть:

еще́ три́ дни́, и помяне́тъ фарао́нъ са́нъ тво́й, и па́ки поста́витъ тя́ въ старѣ́йшинство твое́ вина́рско, и пода́си ча́шу фарао́ну въ ру́ку его́ по са́ну твоему́ пе́рвому, я́коже бы́лъ еси́ виноче́рпчiй:

но помяни́ мя тобо́ю, егда́ бла́го ти́ бу́детъ, и сотвори́ши надо мно́ю ми́лость, и да помяне́ши о мнѣ́ фарао́ну, и изведе́ши мя́ от тверды́ни сея́:

я́ко татьбо́ю укра́денъ бы́хъ изъ земли́ Евре́йскiя, и здѣ́ ничто́ зло́ сотвори́хъ, но вверго́ша мя́ въ ро́въ се́й.

И ви́дѣ старѣ́йшина жита́рскъ, я́ко пря́мо разсуди́, и рече́ Ио́сифу: и а́зъ ви́дѣхъ со́нъ, и мня́хся три́ ко́шницы хлѣ́бовъ держа́ти на главѣ́ мое́й:

въ ко́шницѣ же ве́рхней от всѣ́хъ родо́въ, я́же фарао́нъ я́стъ, дѣ́ло хлѣ́бенное, и пти́цы небе́сныя ядя́ху та́я от ко́шницы, я́же на главѣ́ мое́й.

Отвѣща́въ же Ио́сифъ, рече́ ему́: сiе́ разсужде́нiе его́: три́ ко́шницы три́ дні́е су́ть:

еще́ три́ дні́е, и отъи́метъ фарао́нъ главу́ твою́ от тебе́ и повѣ́ситъ тя́ на дре́вѣ, и изъядя́тъ пти́цы небе́сныя пло́ть твою́ от тебе́.

Бы́сть же въ де́нь тре́тiй, де́нь рожде́нiя бя́ше фарао́ня, и творя́ше пи́ръ всѣ́мъ отроко́мъ свои́мъ: и помяну́ старѣ́йшинство старѣ́йшины вина́рска и старѣ́йшинство старѣ́йшины жита́рска, посредѣ́ о́трокъ свои́хъ:

и поста́ви старѣ́йшину вина́рска въ старѣ́йшинство его́: и подаде́ ча́шу въ ру́ку фарао́ню:

старѣ́йшину же жита́рска повѣ́си [на дре́вѣ], я́коже сказа́ и́ма Ио́сифъ.

И не помяну́ старѣ́йшина вина́рскъ Ио́сифа, но забы́ его́.

Таджикский

Языки

ВА Юсуфро ба Миср бурданд; ва ӯро Фӯтифар ном марди мисрӣ, ки дарбории фиръавн, сардори посбонон буд, аз дасти исмоилиёне ки ӯро ба он ҷо бурда буданд, харид.

Ва Парвардигор бо Юсуф буд; ва ӯ марди комёб шуд, ва дар хонаи хоҷаи мисрии худ бимонд.

Ва хоҷааш дид, ки Парвардигор бо ӯст, ва ҳар он чи ӯ мекунад, Парвардигор дар дасти ӯ муваффақият меоварад.

Ва Юсуф дар назари вай илтифот ёфт, ва ба вай хизмат мекард. Ва ӯро ба хонаи худ баргумошт, ва тамоми дороии худро ба дасти ӯ дод.

Ва аз ҳамон вақте ки ӯро ба хонаи худ ва ба тамоми дороии худ баргумошт, Парвардигор хонаи он мисриро ба хотири Юсуф баракат дод, ва баракати Парвардигор бар ҳамаи дороии вай чи дар хона, чи дар саҳро буд.

Ва ҳар он чи дошт, ба дасти Юсуф вогузошт; ва аз он чи бо ӯ буд, ҳеҷ хабар надошт, ҷуз ноне ки мехӯрд. Ва Юсуф хушандом ва хушрӯй буд.

Ва баъд аз ин ҳодисот чунин воқеъ шуд, ки зани хоҷааш бар Юсуф чашм андохта, гуфт: «Бо ман бихоб».

Вале ӯ розӣ нашуда, ба зани хоҷаи худ гуфт: «Инак, хоҷаи ман аз он чи бо ман дар хона аст, хабар надорад, ва ҳар он чи дорад, ба дасти ман додааст;

Аз ман калонтаре дар ин хона нест; ва ӯ ҳеҷ чизе аз ман дареғ надоштааст, ҷуз ту, чунки ту зани ӯ ҳастӣ; пас чӣ гуна ин бадкирдории бузургро содир кунам ва дар назди Худо гуноҳкор шавам?»

Ва агарчи вай ҳаррӯза ба Юсуф сухан мегуфт, ки бо вай бихобад ва назди вай бошад, ӯ гапи вайро гӯш намекард.

Ва рӯзе воқеъ шуд, ки ӯ ба хона даромад, то ки бо кори худ машғул шавад, аммо аз аҳли хона касе он ҷо, дар хона набуд;

Вай ӯро аз ҷомааш дошта, гуфт: «Бо ман бихоб». Вале ӯ ҷомаи худро дар дасти вай монда, давид ва берун рафт.

Чун зан дид, ки Юсуф ҷомаи худро дар дасти вай монд ва давида, берун рафт,

Аҳли хонаашро фарёд карда, гуфт: «Бубинед, марди ибриро назди мо овард, то ки моро масхара кунад. Ӯ назди ман омад, то ки бо ман бихобад; лекин ман бо овози баланд фарёд задам;

Ва чун шунид, ки ман овози худро баланд карда, фарёд задам, ҷомаашро пеши ман монд ва давида, берун рафт».

Ва ҷомаи ӯро назди худ нигоҳ дошт то вақте ки хоҷааш ба хона омад.

Ва ба вай ҳамон суханонро такрор карда, гуфт: «Он ғуломи ибрӣ, ки ба мо овардӣ, назди ман омад, то ки маро масхара кунад;

Ва чун овози худро баланд карда, фарёд задам, ҷомаи худро пеши ман монд ва гурехта, берун рафт».

Вақте ки хоҷааш суханони зани худро шунид, ки ба ӯ нақл карда, гуфт: «Ғуломат ба ман чунин рафтор кард», ӯ ба ғазаб омад;

Ва хоҷаи Юсуф ӯро гирифта, дар зиндоне андохт, ки дар он ҷо маҳбусони подшоҳ буданд. Ва он ҷо ӯ дар зиндон буд.

Ва Парвардигор бо Юсуф буд, ва ба ӯ меҳрубонӣ мекард, ва ӯро дар назари сардори зиндон илтифот бахшид.

Ва сардори зиндон ҳамаи маҳбусонеро, ки дар зиндон буданд, ба дасти Юсуф дод, ва ҳар коре ки дар он ҷо мекарданд, ӯ идоракунандаи он буд.

Сардори зиндон ба ҳеҷ як чизе ки дар дасти Юсуф буд нигоҳ намекард: чунки Парвардигор бо ӯ буд, ва дар ҳар кори ӯ Парвардигор муваффақият меовард.

БАЪД аз ин ҳодисот чунин воқеъ шуд, ки соқии подшоҳи Миср ва нонвой пеши хоҷаи худ подшоҳи Миср хато карданд.

Ва фиръавн ба ду дарбории худ: ба сарсоқӣ ва ба сарнонвой хашм гирифт.

Ва онҳоро дар хонаи сардори посбонон, дар зиндоне ки Юсуф он ҷо бандӣ буд, андохт.

Сардори посбонон Юсуфро бар онҳо баргумошт, ва ӯ ба онҳо хизмат мекард. Ва муддате онҳо дар ҳабс буданд.

Ва соқӣ ва нонвойи подшоҳи Миср, ки дар зиндон бандӣ буданд, ҳар ду дар як шаб хоб диданд, ҳар яке мувофиқи гузориши хоби худ хоб диданд.

Ва бомдодон Юсуф назди онҳо омада, дид, ки инак, онҳо бедимоғ ҳастанд.

Ва аз дарбориёни фиръавн, ки бо ӯ дар хонаи хоҷааш буданд, пурсида, гуфт: «Чаро имрӯз чеҳраи шумо ғамгин аст?»

Ба ӯ гуфтанд: «Хобе дидем, ва касе нест, ки онро гузориш намояд кунад». Ва Юсуф ба онҳо гуфт: «Оё гузоришҳо аз Худо нестанд? Ба ман нақл кунед».

Ва сарсоқӣ хоби худро ба Юсуф нақл карда, гуфт: «Хоб дидам, ки инак, токе пеши ман буд;

Ва ток се шоха дошт; ва он бишукуфт, ва ғӯра баст, ва шингилҳои ангураш пухт.

Ва ҷоми фиръавн дар дастам буд, ва ангурҳоро гирифта, дар ҷоми фиръавн фушурдам, ва ҷомро ба дасти фиръавн додам».

Ва Юсуф ба вай гуфт: «Гузоришаш ин аст: се шоха се рӯз аст.

Баъд аз се рӯз фиръавн саратро барафрозад ва ба мансабат баргардонад, ва ҷоми фиръавнро ба дасти вай хоҳӣ дод, ба тариқи пештара, ки соқии ӯ будӣ.

Вақте ки аҳволи ту некӯ шавад, маро ёд кун; ва ба ман меҳрубонӣ карда, маро назди фиръавн зикр намо, ва маро аз ин хона берун овар.

Зеро ки ман аз замини ибриён дуздида шудаам; ва ин ҷо низ ҳеҷ коре накардаам, ки маро дар зиндон андозанд».

Ва чун сарнонвой дид, ки некӯ гузориш кард, ба Юсуф гуфт: «Ман низ хоб дидам, ки инак, се сабад кулча бар сари ман аст;

Ва дар сабади болоӣ ҳар гуна хӯрок барои фиръавн аз ҳунари нонвой мебошад; вале мурғон онҳоро аз сабаде ки бар сари ман аст, мехӯранд».

Ва Юсуф ба ҷавоб гуфт: «Гузоришаш ин аст: се сабад се рӯз аст;

Баъд аз се рӯз фиръавн сари туро аз танат ҷудо кунад, ва туро бар дарахте овезад; ва мурғон гӯшти баданатро бихӯранд».

Дар рӯзи сеюм, ки рӯзи таваллуди фиръавн буд, ӯ зиёфате барои тамоми чокарони худ орост, ва дар миёни чокарони худ сарсоқӣ ва сарнонвойро ҳозир кард.

Ва сарсоқиро ба мансаби ӯ баргардонид, ва ӯ ҷомро ба дасти фиръавн дод.

Вале сарнонвойро ба дор кашид, чунон ки Юсуф ба онҳо гузориш карда буд.

Ва сарсоқӣ Юсуфро ба ёд наовард, балки ӯро фаромӯш кард.