и ви́дѣста о́ба со́нъ во еди́ну но́щь: видѣ́нiе же со́нное старѣ́йшины вина́рска и старѣ́йшины жита́рска, и́же бѣ́ста царя́ Еги́петска, су́ще въ темни́цѣ, бя́ше сiе́.

Вни́де же къ ни́мъ Ио́сифъ зау́тра и ви́дѣ и́хъ, и бя́ху смуще́ни:

и вопроша́ше евну́ховъ фарао́нихъ, и́же бы́ша съ ни́мъ въ темни́цѣ, у господи́на своего́, глаго́ля: что́, я́ко ли́ца ва́ша уны́ла дне́сь?

Они́ же рѣ́ша ему́: со́нъ ви́дѣхомъ, и разсужда́яй его́ нѣ́сть. Рече́ же и́мъ Ио́сифъ: еда́ не Бо́гомъ изъявле́нiе и́хъ е́сть? Повѣ́дите у́бо мнѣ́.

И повѣ́да старѣ́йшина вина́рскъ со́нъ сво́й Ио́сифу и рече́: во снѣ́ мое́мъ бя́ше виногра́дъ предо мно́ю:

въ виногра́дѣ же три́ лѣ́торасли, и то́й цвѣту́щь произнесе́ отра́сли, зрѣ́лы гро́зды ло́зныя:

и ча́ша фарао́нова въ руцѣ́ мое́й: и взя́хъ гре́знъ, и изжа́хъ о́ный въ ча́шу, и да́хъ ча́шу въ ру́ку фарао́ню.

И рече́ ему́ Ио́сифъ: сiе́ разсужде́нiе сему́: три́ лѣ́торасли три́ дни́ су́ть:

еще́ три́ дни́, и помяне́тъ фарао́нъ са́нъ тво́й, и па́ки поста́витъ тя́ въ старѣ́йшинство твое́ вина́рско, и пода́си ча́шу фарао́ну въ ру́ку его́ по са́ну твоему́ пе́рвому, я́коже бы́лъ еси́ виноче́рпчiй:

но помяни́ мя тобо́ю, егда́ бла́го ти́ бу́детъ, и сотвори́ши надо мно́ю ми́лость, и да помяне́ши о мнѣ́ фарао́ну, и изведе́ши мя́ от тверды́ни сея́:

я́ко татьбо́ю укра́денъ бы́хъ изъ земли́ Евре́йскiя, и здѣ́ ничто́ зло́ сотвори́хъ, но вверго́ша мя́ въ ро́въ се́й.

И ви́дѣ старѣ́йшина жита́рскъ, я́ко пря́мо разсуди́, и рече́ Ио́сифу: и а́зъ ви́дѣхъ со́нъ, и мня́хся три́ ко́шницы хлѣ́бовъ держа́ти на главѣ́ мое́й:

въ ко́шницѣ же ве́рхней от всѣ́хъ родо́въ, я́же фарао́нъ я́стъ, дѣ́ло хлѣ́бенное, и пти́цы небе́сныя ядя́ху та́я от ко́шницы, я́же на главѣ́ мое́й.

Отвѣща́въ же Ио́сифъ, рече́ ему́: сiе́ разсужде́нiе его́: три́ ко́шницы три́ дні́е су́ть:

еще́ три́ дні́е, и отъи́метъ фарао́нъ главу́ твою́ от тебе́ и повѣ́ситъ тя́ на дре́вѣ, и изъядя́тъ пти́цы небе́сныя пло́ть твою́ от тебе́.

Бы́сть же въ де́нь тре́тiй, де́нь рожде́нiя бя́ше фарао́ня, и творя́ше пи́ръ всѣ́мъ отроко́мъ свои́мъ: и помяну́ старѣ́йшинство старѣ́йшины вина́рска и старѣ́йшинство старѣ́йшины жита́рска, посредѣ́ о́трокъ свои́хъ:

и поста́ви старѣ́йшину вина́рска въ старѣ́йшинство его́: и подаде́ ча́шу въ ру́ку фарао́ню:

старѣ́йшину же жита́рска повѣ́си [на дре́вѣ], я́коже сказа́ и́ма Ио́сифъ.

И не помяну́ старѣ́йшина вина́рскъ Ио́сифа, но забы́ его́.

Латинский (Nova Vulgata)

His ita gestis, accidit ut peccarent pincerna regis Aegypti et pistor domino suo.

Iratusque pharao contra duos eunuchos, praepositum pincernarum et praepositum pistorum,

misit eos in carcerem principis satellitum, in quo erat vinctus et Ioseph.

Et princeps satellitum tradidit eos Ioseph, qui ministrabat eis. Aliquantulum temporis illi in custodia tenebantur.

Videruntque ambo somnium nocte una iuxta interpretationem congruam sibi.

Ad quos cum introisset Ioseph mane et vidisset eos tristes,

sciscitatus est eos dicens: «Cur tristior est hodie solito facies vestra?».

Qui responderunt: «Somnium vidimus, et non est qui interpretetur nobis». Dixitque ad eos Ioseph: «Numquid non Dei est interpretatio? Referte mihi quid videritis».

Narravit praepositus pincernarum somnium suum: «Videbam coram me vitem,

in qua erant tres propagines, crescere paulatim in gemmas et post flores uvas maturescere;

calicemque pharaonis in manu mea. Tuli ergo uvas et expressi in calicem, quem tenebam, et tradidi poculum pharaoni».

Respondit Ioseph: «Haec est interpretatio somnii: tres propagines, tres adhuc dies sunt,

post quos elevabit pharao caput tuum et restituet te in gradum pristinum; dabisque ei calicem iuxta officium tuum, sicut facere ante consueveras.

Tantum memento mei, cum tibi bene fuerit, et facias mecum misericordiam, ut suggeras pharaoni, ut educat me de isto carcere;

quia furto sublatus sum de terra Hebraeorum et hic innocens in lacum missus sum».

Videns pistorum magister quod somnium in bonum dissolvisset, ait: «Et ego vidi somnium, quod tria canistra farinae haberem super caput meum;

et in uno canistro, quod erat excelsius, portare me ex omnibus cibis pharaonis, qui fiunt arte pistoria, avesque comedere eos».

Respondit Ioseph: «Haec est interpretatio somnii: tria canistra, tres adhuc dies sunt,

post quos auferet pharao caput tuum ac suspendet te in patibulo, et comedent volucres carnes tuas».

Exinde dies tertius natalicius pharaonis erat; qui faciens grande convivium pueris suis elevavit caput magistri pincernarum et caput pistorum principis in medio puerorum suorum;

restituitque alterum in locum suum, ut porrigeret ei poculum,

alterum suspendit in patibulo, sicut interpretatus erat eis Ioseph.

Attamen praepositus pincernarum non est recordatus Ioseph, sed oblitus est interpretis sui.

Синодальный

Иосиф в темнице толкует сны слуг фараона.

После сего виночерпий царя Египетского и хлебодар провинились пред господином своим, царем Египетским.

И прогневался фараон на двух царедворцев своих, на главного виночерпия и на главного хлебодара,

и отдал их под стражу в дом начальника телохранителей, в темницу, в место, где заключен был Иосиф.

Начальник телохранителей приставил к ним Иосифа, и он служил им. И пробыли они под стражею несколько времени.

Однажды виночерпию и хлебодару царя Египетского, заключенным в темнице, виделись сны, каждому свой сон, обоим в одну ночь, каждому сон особенного значения.

И пришел к ним Иосиф поутру, увидел их, и вот, они в смущении.

И спросил он царедворцев фараоновых, находившихся с ним в доме господина его под стражею, говоря: отчего у вас сегодня печальные лица?

Они сказали ему: нам виделись сны; а истолковать их некому. Иосиф сказал им: не от Бога ли истолкования? расскажите мне.

И рассказал главный виночерпий Иосифу сон свой и сказал ему: мне снилось, вот виноградная лоза предо мною;

на лозе три ветви; она развилась, показался на ней цвет, выросли и созрели на ней ягоды;

и чаша фараонова в руке у меня; я взял ягод, выжал их в чашу фараонову и подал чашу в руку фараону.

И сказал ему Иосиф: вот истолкование его: три ветви – это три дня;

через три дня фараон вознесет главу твою и возвратит тебя на место твое, и ты подашь чашу фараонову в руку его, по прежнему обыкновению, когда ты был у него виночерпием;

вспомни же меня, когда хорошо тебе будет, и сделай мне благодеяние, и упомяни обо мне фараону, и выведи меня из этого дома,

ибо я украден из земли Евреев; а также и здесь ничего не сделал, за что бы бросить меня в темницу.

Главный хлебодар увидел, что истолковал он хорошо, и сказал Иосифу: мне также снилось: вот на голове у меня три корзины решетчатых;

в верхней корзине всякая пища фараонова, изделие пекаря, и птицы [небесные] клевали ее из корзины на голове моей.

И отвечал Иосиф и сказал [ему]: вот истолкование его: три корзины – это три дня;

через три дня фараон снимет с тебя голову твою и повесит тебя на дереве, и птицы [небесные] будут клевать плоть твою с тебя.

На третий день, день рождения фараонова, сделал он пир для всех слуг своих и вспомнил о главном виночерпии и главном хлебодаре среди слуг своих;

и возвратил главного виночерпия на прежнее место, и он подал чашу в руку фараону,

а главного хлебодара повесил [на дереве], как истолковал им Иосиф.

И не вспомнил главный виночерпий об Иосифе, но забыл его.

Немецкий (GNB)

Языки

Bald danach ließen sich zwei höhere Beamte des Pharaos etwas gegen den Pharao zuschulden kommen, der oberste Mundschenk und der oberste Bäcker. Ihr Herr, der Pharao, wurde zornig auf sie

und ließ sie im Haus des Befehlshabers seiner Leibwache in Haft halten, in dem Gefängnis, in dem auch Josef war.

Der Befehlshaber der Leibwache teilte ihnen Josef als Diener zu.

Nach einiger Zeit

hatte jeder der beiden in der Nacht einen Traum, der für ihn von Bedeutung war.

Als Josef am Morgen bei ihnen eintrat, sah er gleich, dass sie in schlechter Stimmung waren.

»Warum lasst ihr heute den Kopf hängen?«, fragte er sie.

»Wir haben geträumt«, antworteten sie, »und hier im Gefängnis haben wir keinen Traumdeuter, der uns sagen kann, was es bedeutet.«

Josef sagte: »Träume zu deuten ist Gottes Sache. Erzählt mir doch einmal, was ihr geträumt habt!«

Zuerst erzählte der oberste Mundschenk seinen Traum: »Ich sah vor mir einen Weinstock,

und an dem Weinstock waren drei Ranken. Der Saft stieg in die Knospen, sie blühten auf, und schon reiften die Trauben.

Ich hatte den Becher des Pharaos in der Hand. Ich nahm die Trauben, presste sie über dem Becher aus und reichte den Becher dem Pharao.«

Josef sagte: »Hier ist die Deutung: Die drei Ranken sind drei Tage.

Heute in drei Tagen wird der Pharao dich erhöhen und dich wieder in dein Amt einsetzen. Dann wirst du wieder wie früher sein Mundschenk sein und ihm den Becher reichen.

Aber vergiss mich nicht, wenn es dir gut geht! Tu mir den Gefallen und empfiehl mich dem Pharao! Bring mich aus diesem Kerker heraus!

Man hat mich aus dem Land der Hebräer entführt, und auch hier in Ägypten habe ich nichts Unrechtes getan. Ich bin ohne jede Schuld in diesem Loch.«

Als der oberste Bäcker sah, dass Josef dem Traum eine günstige Deutung gegeben hatte, sagte er: »Auch ich hatte einen Traum, in dem ich selber vorkam! Auf dem Kopf trug ich drei Körbe mit Gebäck, einen über dem andern.

Im obersten lagen Backwaren für die Tafel des Pharaos. Da kamen Vögel und fraßen den Korb leer.«

Josef sagte: »Hier ist die Deutung: Die drei Körbe sind drei Tage.

Heute in drei Tagen wird der Pharao dich erhöhen und an einen Baum hängen. Dann werden die Vögel dein Fleisch fressen.«

Drei Tage später feierte der Pharao seinen Geburtstag. Er lud alle seine Hofbeamten zu einem Festmahl ein. Da erhöhte er den obersten Mundschenk und den obersten Bäcker vor ihnen allen:

Den einen setzte er wieder in sein Amt ein und er durfte ihm den Becher reichen,

den andern ließ er hängen, genau wie Josef es vorausgesagt hatte.

Aber der oberste Mundschenk dachte nicht an Josef; er hatte ihn schon vergessen.