зла́тꙋ и҆мꙋ́щи кади́льницꙋ и҆ ковче́гъ завѣ́та ѡ҆кова́нъ всю́дꙋ зла́томъ, въ не́мже ста́мна злата̀ и҆мꙋ́щаѧ ма́ннꙋ, и҆ же́злъ а҆арѡ́новъ прозѧ́бшїй, и҆ скрижа̑ли завѣ́та:

превы́шше же є҆гѡ̀ херꙋві́ми сла́вы, ѡ҆сѣнѧ́ющїи ѻ҆лта́рь {ѡ҆чисти́лище}: ѡ҆ ни́хже не лѣ́ть нн҃ѣ глаго́лати подро́бнꙋ.

Си̑мъ же та́кѡ ᲂу҆стро́єнымъ, въ пе́рвꙋю ᲂу҆́бѡ ски́нїю вы́нꙋ вхожда́хꙋ свѧще́нницы, слꙋ̑жбы соверша́юще:

во вторꙋ́ю же є҆ди́ною въ лѣ́то є҆ди́нъ а҆рхїере́й, не без̾ кро́ве, ю҆́же прино́ситъ за себѐ и҆ ѡ҆ людски́хъ невѣ́жествїихъ.

[Заⷱ҇ 321] Сїѐ ꙗ҆влѧ́ющꙋ дх҃ꙋ ст҃о́мꙋ, ꙗ҆́кѡ не ᲂу҆̀ ꙗ҆ви́сѧ ст҃ы́хъ пꙋ́ть, є҆щѐ пе́рвѣй ски́нїи и҆мꙋ́щей стоѧ́нїе.

Ꙗ҆́же при́тча во вре́мѧ настоѧ́щее ᲂу҆тверди́сѧ, въ не́же да́рове и҆ жє́ртвы прино́сѧтсѧ, не могꙋ́щыѧ по со́вѣсти соверши́ти слꙋжа́щаго,

то́чїю въ бра́шнахъ и҆ питїѧ́хъ, и҆ разли́чныхъ ѡ҆мове́нїихъ, и҆ ѡ҆правда́нїихъ пло́ти, да́же до вре́мене и҆справле́нїѧ належа̑щаѧ.

Хрⷭ҇то́съ же прише́дъ а҆рхїере́й грѧдꙋ́щихъ бла̑гъ, бо́льшею и҆ соверше́ннѣйшею ски́нїею, нерꙋкотворе́нною, си́рѣчь, не сеѧ̀ тва́ри,

ни кро́вїю ко́злею нижѐ те́лчею, но свое́ю кро́вїю, вни́де є҆ди́ною во ст҃а̑ѧ, вѣ́чное и҆скꙋпле́нїе ѡ҆брѣты́й.

А҆́ще бо кро́вь ко́злѧѧ и҆ те́лчаѧ и҆ пе́пелъ ю҆́нчїй кропѧ́щїй ѡ҆сквернє́ныѧ ѡ҆свѧща́етъ къ пло́тстѣй чистотѣ̀:

кольмѝ па́че кро́вь хрⷭ҇то́ва, и҆́же дх҃омъ ст҃ы́мъ себѐ принесѐ непоро́чна бг҃ꙋ, ѡ҆чⷭ҇титъ со́вѣсть на́шꙋ ѿ ме́ртвыхъ дѣ́лъ, во є҆́же слꙋжи́ти на́мъ бг҃ꙋ жи́вꙋ и҆ и҆́стиннꙋ;

И҆ сегѡ̀ ра́ди но́вомꙋ завѣ́тꙋ хода́тай є҆́сть, да сме́рти бы́вшей, во и҆скꙋпле́нїе престꙋпле́нїй бы́вшихъ въ пе́рвѣмъ завѣ́тѣ, ѡ҆бѣтова́нїе вѣ́чнагѡ наслѣ́дїѧ прїи́мꙋтъ зва́ннїи.

И҆дѣ́же бо завѣ́тъ, сме́рти нꙋ́жно є҆́сть вноси́тисѧ завѣща́ющагѡ,

завѣ́тъ бо въ ме́ртвыхъ и҆звѣ́стенъ є҆́сть: поне́же ничесѡ́же мо́жетъ, є҆гда̀ жи́въ є҆́сть завѣщава́ѧй.

Тѣ́мже ни пе́рвый без̾ кро́ве ѡ҆бновле́нъ {ᲂу҆твержде́нъ} бы́сть.

Рече́ннѣй бо бы́вшей всѧ́цѣй за́повѣди по зако́нꙋ ѿ мѡѷсе́а всѣ̑мъ лю́демъ, прїе́мь кро́вь ко́злюю и҆ те́лчꙋю, съ водо́ю и҆ во́лною червле́ною и҆ ѵ҆ссѡ́помъ, самы̑ѧ же ты̑ѧ кни̑ги и҆ всѧ̑ лю́ди покропѝ,

глаго́лѧ: сїѧ̀ кро́вь завѣ́та, є҆го́же завѣща̀ къ ва́мъ бг҃ъ.

И҆ ски́нїю же и҆ всѧ̑ сосꙋ́ды слꙋжє́бныѧ кро́вїю та́кожде покропѝ.

И҆ ѿню́дъ кро́вїю всѧ̑ {и҆ є҆два̀ не всѧ̑ кро́вїю} ѡ҆чища́ютсѧ по зако́нꙋ, и҆ без̾ кровопроли́тїѧ не быва́етъ ѡ҆ставле́нїе.

Нꙋ́жда ᲂу҆̀бо бѧ́ше ѡ҆бразѡ́мъ нбⷭ҇ныхъ си́ми ѡ҆чища́тисѧ: самѣ̑мъ же нбⷭ҇нымъ лꙋ́чшими же́ртвами, па́че си́хъ.

[Заⷱ҇ 322] Не въ рꙋкотворє́ннаѧ бо ст҃а̑ѧ вни́де хрⷭ҇то́съ, противоѡбра̑знаѧ и҆́стинныхъ, но въ са́мое нб҃о, нн҃ѣ да ꙗ҆ви́тсѧ лицꙋ̀ бж҃їю ѡ҆ на́съ,

нижѐ да мно́гажды прино́ситъ себѐ, ꙗ҆́коже первосвѧще́нникъ вхо́дитъ во ст҃а̑ѧ (ст҃ы́хъ) по всѧ̑ лѣ̑та съ кро́вїю чꙋжде́ю:

поне́же подоба́ше бы є҆мꙋ̀ мно́жицею страда́ти ѿ сложе́нїѧ мі́ра: нн҃ѣ же є҆ди́ною въ кончи́нꙋ вѣкѡ́въ, во ѿмета́нїе грѣха̀, же́ртвою свое́ю ꙗ҆ви́сѧ.

И҆ ꙗ҆́коже лежи́тъ {ѡ҆предѣле́но є҆́сть} человѣ́кѡмъ є҆ди́ною ᲂу҆мре́ти, пото́мъ же сꙋ́дъ,

та́кѡ и҆ хрⷭ҇то́съ є҆ди́ною принесе́сѧ, во є҆́же вознестѝ мно́гихъ грѣхѝ, второ́е без̾ грѣха̀ ꙗ҆ви́тсѧ, ждꙋ́щымъ є҆гѡ̀ во спⷭ҇нїе.

Синодальный

Языки

1 «Скиния первая… образ настоящего времени». 11 Христос, Первосвященник, принес Себя в жертву. 15 Ходатай нового завета. 23 Христос вошел в самое небо.

[Зач. 320.] И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное:

ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется Святое.

За второю же завесою была скиния, называемая Святое Святых,

имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета,

а над ним херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно.

При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение;

а во вторую – однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа.

[Зач. 321А.] Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стои́т прежняя скиния.

Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего,

и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления.

[Зач. 321Б.] Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения,

и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление.

Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело,

то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному!

И потому Он есть ходатай нового завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное.

Ибо, где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя,

потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив.

Почему и первый завет был утвержден не без крови.

Ибо Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом, и окропил как самую книгу, так и весь народ,

говоря: это кровь завета, который заповедал вам Бог.

Также окропил кровью и скинию и все сосуды Богослужебные.

Да и все почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения.

Итак образы небесного должны были очищаться сими, самое же небесное лучшими сих жертвами.

[Зач. 322.] Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,

и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;

иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.

И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,

так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.