Скрыть
33:4
33:9
33:21
Церковнославянский (рус)
Го́ре оби́дящымъ ва́съ! ва́съ никто́же изоби́дитъ, и от­верга́яй ва́съ не от­ве́ржетъ: плѣне́ни бу́дутъ от­мета́ющiи [ва́съ] и предадя́т­ся, и я́ко мо́лiе въ ри́зѣ, та́ко побѣжде́ни бу́дутъ.
Го́споди, поми́луй ны́, на тя́ бо упова́хомъ: бы́сть пле́мя непокаря́ющихся въ па́губу, спасе́нiе же на́­ше во вре́мя печа́ли.
Гла́сомъ стра́ха тво­его́ ужасо́шася лю́дiе от­ стра́ха тво­его́, и разсѣ́яшася язы́цы.
Ны́нѣ же соберу́т­ся коры́сти ва́шя ма́лаго и вели́каго: я́коже а́ще кто́ собере́тъ пру́ги, та́ко наруга́ют­ся ва́мъ.
Святъ Бо́гъ живы́й въ вы́шнихъ, напо́лнися Сiо́нъ суда́ и пра́вды.
Въ зако́нѣ предадя́т­ся, въ сокро́вищихъ спасе́нiе на́­ше, та́мо прему́дрость и хи́трость и благо­че́стiе ко Го́сподеви: сiя́ су́ть сокро́вища пра́вды.
Се́, ны́нѣ во стра́сѣ ва́­шемъ ті́и убоя́т­ся: и́хже боя́стеся, возопiю́тъ от­ ва́съ: вѣ́стницы бо по́слани бу́дутъ го́рцѣ пла́чущеся, прося́ще ми́ра.
Опустѣ́ютъ бо си́хъ путiе́: преста́ стра́хъ язы́ковъ, и завѣ́тъ и́же къ ни́мъ взе́млет­ся, и не вмѣните́ и́хъ въ человѣ́ки.
Воспла́кася земля́, посра́мленъ Лива́нъ, бла́то бы́сть Са́ронь: явле́на бу́детъ Галиле́а и херме́ль.
Ны́нѣ воскре́сну, глаго́летъ Госпо́дь, ны́нѣ просла́влюся, ны́нѣ воз­несу́ся.
Ны́нѣ у́зрите, ны́нѣ ощутите́, тще́тна бу́детъ крѣ́пость ду́ха ва́­шего: о́гнь вы́ поя́стъ.
И бу́дутъ язы́цы пожже́ни, а́ки те́рнiе на ни́вѣ разме́тано и пожже́но.
Услы́шатъ да́льнiи, я́же сотвори́хъ, [глаго́летъ Госпо́дь,] увѣ́дятъ при­­ближа́ющiися крѣ́пость мою́.
Отступи́ша, и́же въ Сiо́нѣ, беззако́н­ницы, прiи́метъ тре́петъ нечести́выя: кто́ воз­вѣсти́тъ ва́мъ, я́ко о́гнь гори́тъ? кто́ воз­вѣсти́тъ ва́мъ мѣ́сто вѣ́чно­е?
Ходя́й въ пра́вдѣ, глаго́ляй пра́вый пу́ть, ненави́дяй беззако́нiя и непра́вды и ру́цѣ от­тряса́яй от­ даро́въ: отягчава́яй у́шы, да не услы́шитъ суда́ кро́ве: смежа́яй о́чи, да не у́зритъ непра́вды,
се́й всели́т­ся во высо́цѣ пеще́рѣ ка́мене крѣ́пкаго: хлѣ́бъ ему́ да́ст­ся, и вода́ его́ вѣ́рна.
Царя́ со сла́вою у́зрите, и о́чи ва́ши у́зрятъ зе́млю издале́ча,
душа́ ва́ша по­учи́т­ся стра́ху Госпо́дню: гдѣ́ су́ть книго́чiи? гдѣ́ су́ть совѣщава́ющiи? гдѣ́ е́сть исчита́яй пита́емыя ма́лы и вели́ки лю́ди?
И́мже не совѣща́­ше, ниже́ вѣ́дяше глубо́кiй гла́съ иму́щаго, я́ко не слы́шати лю́демъ уничтоже́нымъ, и нѣ́сть слы́шащему смы́сла.
Се́, Сiо́нъ гра́дъ, спасе́нiе на́­ше, о́чи тво­и́ у́зрятъ, Иерусали́ме, гра́де бога́тый, ку́щы не поколе́блют­ся, ниже́ подви́гнут­ся ко́лiе хра́мины его́ въ вѣ́чное вре́мя, и у́жя его́ не прето́ргнут­ся.
Я́ко и́мя Госпо́дне вели́ко ва́мъ е́сть, мѣ́сто ва́мъ бу́детъ, рѣ́ки и рове́н­ницы широ́цы и простра́н­ни: не по́йдеши по сему́ пути́, ниже́ по́йдетъ кора́бль плову́щь:
Бо́гъ бо мо́й вели́къ е́сть: не мине́тъ мене́ Госпо́дь судiя́ на́шъ, Госпо́дь кня́зь на́шъ, Госпо́дь Ца́рь на́шъ, Госпо́дь то́й на́съ спасе́тъ.
Прерва́шася у́жя твоя́, я́ко не укрѣпи́шася: що́гла твоя́ преклони́ся, не распу́ститъ вѣ́трилъ, не воз­дви́гнетъ зна́менiя, до́ндеже преда́ст­ся на плѣне́нiе: тѣ́мже мно́зи хромі́и плѣ́нъ сотворя́тъ,
и не реку́тъ: тружда́емся, лю́дiе живу́щiи въ ни́хъ, оста́вися бо и́мъ грѣ́хъ.
Таджикский
ВОЙ бар ту, эй тороҷгар, ки ҳанӯз тороҷ нашудаӣ, ва эй хиёнатгар, ки дар ҳаққи ту ҳанӯз хиёнат накардаанд! Чун тороҷи худро ба итмом расонӣ, тороҷ хоҳӣ шуд; чун хиёнати худро анҷом диҳӣ, дар ҳаққи ту хиёнат хоҳанд кард.
Парвардигоро! Ба мо раҳм намо: ба Ту умед бастаем; ҳар бомдод бозуи мо бош, ва наҷоти мо низ дар замони тангӣ.
Аз овози пурғулғулаи Ту қавмон хоҳанд гурехт; аз кибриёи Ту халқҳо пароканда хоҳанд шуд.
Ва ғанимати шуморо ҷамъ хоҳанд кард, чунон ки мӯрон ҷамъ мекунанд; бар он хоҳанд давид, чунон ки анбӯҳи малахҳо медаванд.
Парвардигор олишон аст, зеро ки сокини афроз аст; Ӯ Сионро аз инсоф ва адолат пур хоҳад кард.
Ва айёми ту бо ганҷи наҷот, ҳикмат ва дониш устувор хоҳад шуд; тарси Парвардигор махзани он хоҳад буд.
Инак, зӯроварони онҳо дар кӯчаҳо фарёд мезананд; элчиёни сулҳу осоиштагӣ зор-зор гиря мекунанд.
Роҳҳо хароб шудааст; роҳгузаре боқӣ намондааст; вай паймонро шикастааст, шаҳрҳоро зеру забар кардааст, ба мардум беэътиноӣ намудааст.
Замин мотам гирифтааст, ноком шудааст; Лубнон пажмурда шудааст, хушкидааст; Шорӯн мисли биёбон гардидааст, ва Бошон ва Кармил баргҳои худро рехтаанд.
«Алҳол хоҳам бархост, – мегӯяд Парвардигор, алҳол баланд хоҳам шуд, алҳол сууд хоҳам кард.
Шумо ба хошок ҳомила шуда, хас хоҳед зоид; нафаси шумо оташест, ки шуморо хоҳад сӯзонид.
Ва қавмон мисли оҳаки сӯхтае хоҳанд буд, мисли хорҳои бурида дар оташ хоҳанд сӯхт».
Эй онҳое ки дур ҳастед, он чиро, ки Ман кардаам, бишнавед! Ва эй онҳое ки наздик ҳастед, қудрати Маро бидонед!
Гуноҳкорон дар Сион ба ҳарос афтодаанд, риёкоронро ларза гирифтааст: «Кист аз мо, ки тавонад дар оташи сӯзон сокин шавад? Кист аз мо, ки тавонад дар алангаи абадӣ сокин шавад?»
Касе ки бо роҳи сидқу вафо равон аст ва аз рӯи ростӣ сухан меронад, касе ки аз ҳирси истисмор нафрат дорад, дастҳои худро аз гарифтани ришва нигоҳ медорад, гӯши худро аз шунидани суханони оид ба хунрезӣ мебандад ва чашмони худро аз дидани шарорат мепӯшад, –
Вай дар баландиҳо сокин хоҳад шуд; сахраҳои дастнорас паноҳгоҳи вай хоҳад буд; нони вай дода хоҳад шуд; оби вай таъмин хоҳад буд.
Чашмони ту Подшоҳро дар зебоии Ӯ хоҳад дид, ба замини паҳновар нигоҳ хоҳад кард.
Дили ту даҳшатҳоро ба хотир хоҳад овард: «Куҷост он кас, ки мешумурд? Куҷост он кас, ки баркаш мекард? Куҷост он кас, ки бурҷҳоро дар шумор меовард?»
Қавми ситампешаро дигар нахоҳед дид, – қавмеро, ки нутқаш мушкил аст, ба тавре ки кас наметавонад шунавад, ва забонаш аҷибу ғариб аст, ба тавре ки кас наметавонад фахмад.
Ба Сион, ки шаҳри ҷамъомадҳои идонаи мост, бингар! Чашмони ту Ерусалимро хоҳад дид, ки маскани амният ва хаймаи ноҷунбон аст; мехҳои вай ҳаргиз канда ва танобҳояш гусехта нахоҳад шуд.
Зеро ки дар он ҷо Парвардигори неруманд барои мо мисли макони наҳрҳо ва рӯдҳои фарохе хоҳад буд, ки ҳеҷ сафинаи бодбондор дар он дохил нахоҳад шуд, ва киштии бузург аз он нахоҳад гузашт.
Чунки Парвардигор довари мост, Парвардигор қонунгузори мост, Парвардигор подшоҳи мост; Ӯ моро наҷот хоҳад дод.
Танобҳои ту суст шудааст, ба тавре ки наметавонад пояи сутуни киштиро маҳкам нигоҳ дорад ва бодбонро бикшояд. Он гоҳ ғанимати зиёде тақсим карда хоҳад шуд, ва ҳатто лангон ба яғмо хоҳанд бурд.
Ва сокине нахоҳад гуфт: «Ман бемор ҳастам»; барои қавме ки дар он ҷо иқомат доранд, гуноҳашон омурзида хоҳад шуд.

1 Горе грабителям; высок Господь. 10 Господь восстанет; устрашились грешники; праведный будет обитать на высотах. 17 «Глаза твои увидят Царя в красоте Его …» Иерусалим — жилище мирное, непоколебимая скиния.
Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя.
Господи! помилуй нас; на Тебя уповаем мы; будь нашею мышцею с раннего утра и спасением нашим во время тесное.
От грозного гласа Твоего побегут народы; когда восстанешь, рассеются племена,
и будут собирать добычу вашу, как собирает гусеница; бросятся на нее, как бросается саранча.
Высок Господь, живущий в вышних; Он наполнит Сион судом и правдою.
И настанут безопасные времена твои, изобилие спасения, мудрости и ве́дения; страх Господень будет сокровищем твоим.
Вот, сильные их кричат на улицах; послы для мира горько плачут.
Опустели дороги; не стало путешествующих; он нарушил договор, разрушил города, – ни во что ставит людей.
Земля сетует, сохнет; Ливан постыжен, увял; Сарон похож стал на пустыню, и обнажены от листьев своих Васан и Кармил.
Ныне Я восстану, говорит Господь, ныне поднимусь, ныне вознесусь.
Вы беременны сеном, разродитесь соломою; дыхание ваше – огонь, который пожрет вас.
И будут народы, как горящая известь, как срубленный терновник, будут сожжены в огне.
Слушайте, дальние, что сделаю Я; и вы, ближние, познайте могущество Мое.
Устрашились грешники на Сионе; трепет овладел нечестивыми: «кто из нас может жить при огне пожирающем? кто из нас может жить при вечном пламени?» –
Тот, кто ходит в правде и говорит истину; кто презирает корысть от притеснения, удерживает руки свои от взяток, затыкает уши свои, чтобы не слышать о кровопролитии, и закрывает глаза свои, чтобы не видеть зла;
тот будет обитать на высотах; убежище его – неприступные скалы; хлеб будет дан ему; вода у него не иссякнет.
Глаза твои увидят Царя в красоте Его, узрят землю отдаленную;
сердце твое будет только вспоминать об ужасах: «где делавший перепись? где весивший дань? где осматривающий башни?»
Не увидишь более народа свирепого, народа с глухою, невнятною речью, с языком странным, непонятным.
Взгляни на Сион, город праздничных собраний наших; глаза твои увидят Иерусалим, жилище мирное, непоколебимую скинию; столпы ее никогда не исторгнутся, и ни одна вервь ее не порвется.
Там у нас великий Господь будет вместо рек, вместо широких каналов; туда не войдет ни одно весельное судно, и не пройдет большой корабль.
Ибо Господь – судия наш, Господь – законодатель наш, Господь – царь наш; Он спасет нас.
Ослабли веревки твои, не могут удержать мачты и натянуть паруса. Тогда будет большой раздел добычи, так что и хромые пойдут на грабеж.
И ни один из жителей не скажет: «я болен»; народу, живущему там, будут отпущены согрешения.
Толкования стиха Скопировать ссылку Скопировать текст Добавить в избранное
Библ. энциклопедия Библейский словарь Словарь библ. образов Практическая симфония
Цитата из Библии каждое утро
TG: t.me/azbible
Viber: vb.me/azbible